Победа в Солоновском бою по времени совпала с занятием Красной Армией столицы Колчака Омска. По этому случаю созвали митинг, на котором присутствовали все наши полки, находившиеся в Солоновке. По поручению Мамонтова я выступил и рассказал о победном движении Красной Армии, о падении Омска, о значении нашей армии и о наших задачах в деле окончательного разгрома Колчака. Известие о падении Омска и наша победа в Солоновском бою еще выше подняли боевой дух партизан.

Дальнейшие события развертывались с поразительной быстротой и с полным правом могут быть названы триумфальным шествием нашей партизанской армии. В предчувствии близкой и окончательной победы партизаны рвались в бой. Наши силы росли. Поступали сведения об организации новых полков и отрядов. К 26 ноября у нас уже было 15 полков.

Мы поставили перед собой широкие задачи: добить отступавших от Солоновки колчаковцев, занять Алтайскую железную дорогу и двинуться на освобождение Барнаула и Семипалатинска. По разработанному плану 1, 2, 3 и 7-й полки должны захватить Алтайскую железную дорогу и город Барнаул, 4-й и 10-й полки — станцию Рубцовка и Семипалатинск, 5-й полк — Славгород и Павлодар, а 6-й полк под командованием Громова — Камень.

Но добивать 43-й и 46-й полки белых не пришлось. В 43-м полку в октябре сорганизовалась подпольная группа антиколчаковцев, которая на станции Поспелиха в ночь на 28 ноября подняла восстание. К нему присоединились солдаты 46-го полка. Восставшие солдаты перебили своих офицеров, избрали командиром руководителя восстания Семенова, а также полковой комитет. К восставшим присоединились солдаты батареи и бронепоезда. Офицеры бронепоезда и «голубые уланы» пытались подавить восстание, но были разогнаны. 29 ноября станция Поспелиха полностью была в руках восставших, и они в своем донесении начальнику штаба 3-го корпуса Жигалину подробно сообщили о перевороте и присоединении к народной армии. Восставшие послали к партизанам делегацию, а подошедший 2-й партизанский полк встретили с музыкой. Солдаты восставших полков сдали оружие партизанам и были распущены по домам. Только небольшая часть из них пожелала влиться в ряды партизан.

От восставших полков партизаны получили 2 трехдюймовых орудия, 1800 винтовок, 28 пулеметов, 5 550 000 патронов и много другого вооружения и имущества. Много винтовок солдаты передали непосредственно партизанам, и они в акт не попали. Все это значительно улучшило вооружение наших полков.

29 ноября облаком издал приказ о разделении корпуса на два и об организации армии в составе двух корпусов, состоящих из четырех дивизий. Всего в четырех дивизиях было 14 полков. Главнокомандующим армией оставался Мамонтов. Начальником штаба главкома назначался Жигалин, командирами корпусов — Громов и Козырь.

Так росла и реорганизовалась партизанская армия. Но эта реорганизация не могла быть стабильной, так как стремительно развивающиеся события не давали такой возможности. Все было в движении. Двигались полки и штабы дивизий. Сменялись и назначались командиры.

1-й и 7-й полки заняли станции Шипуново и Алейская, захватили два бронепоезда «Степняк» и «Сокол» и двинулись на Барнаул. Вновь сформированный Златопольский отряд 19 ноября занял город Славгород, 6-й полк 28 ноября занял Камень.

5-й полк двинулся на Павлодар и 2 декабря встретился там с 227-м и 228-м полками регулярной Красной Армии.

Вскоре навстречу Красной Армии выехал председатель облакома Голиков и некоторые члены облакома.

10 декабря 7-й и 1-й партизанские полки вступили в город Барнаул. В начале декабря 2-й Славгородский полк занял Змеиногорск.

К половине декабря партизанская крестьянская Красная Армия Западной Сибири уже насчитывала 25 полков общей численностью около 40 тысяч человек и имела на вооружении более 17 тысяч винтовок, свыше 100 пулеметов, 11 орудий и 3 бронепоезда. Она уже представляла грозную силу и помогала Красной Армии преследовать и добивать разлагавшуюся армию Колчака.

Когда 4-й Семипалатинский и 10-й Змеиногорский полки, заняв Рубцовку, двигались на Семипалатинск, там среди буржуазии началась паника. Местные большевики-подпольщики провели большую работу среди солдат гарнизона и, опираясь на рабочих, подняли восстание. 1 декабря город был занят восставшими. Штаб 2-го Степного корпуса белых бежал из Семипалатинска в Алаш. Буржуазия и офицерство бежали в Усть-Каменогорск. 3 декабря 10-й Змеиногорский полк под командованием Шумского вступил в Семипалатинск.

В первых числах декабря штаб нашей армии переехал из Солоновки на станцию Поспелиха, как более удобный пункт для связи и руководства основными силами армии, оперировавшей в сторону Барнаула, Семипалатинска и Змеиногорска. Мамонтов выехал на передовую линию к Барнаулу. Громов был в Камне. В штабе я оставался один. Как-то вечером Шумский из Семипалатинска вызвал меня к проводу и, доложив обстановку, сообщил, что в Семипалатинске пойман генерал Бржезовский, палач, руководивший карательными операциями против партизан. Шумский сказал, что партизаны так обозлены на генерала, что с трудом удалось удержать их от расправы над палачом. «Что мне с ним делать?» — спросил в заключение Шумский. Я сказал ому, чтобы он под надежным конвоем направил генерала в штаб армии, для передачи его советскому ревтрибуналу. На другой день я с интересом ожидал прибытия Бржезовского, о зверствах которого слышал много.

Я ожидал увидеть своего врага, человека военного, твердого и гордого. Как же я ошибся, когда ко мне ввели высокого ссутулившегося старика в какой-то серой куртке, подвязанной бечевкой, в старой солдатской папахе на голове, с красным лицом. Войдя, он неловко остановился у двери и снял папаху, обнажив седую голову с коротко остриженными ежиком волосами. Я невольно подумал: «Где же твоя военная выправка? Где генеральская спесь?» Передо мной стоял жалкий старик с трусливо бегавшими глазами. Я отослал конвоиров и остался с генералом вдвоем. Спросил его, почему он так одет. Тогда он распахнул полы куртки и со злобой сказал: «Вот что сделали со мной ваши партизаны». Я увидел, что он был обмотан оберточной бумагой и обвязан бечевкой.

— Вот видите, — сказал я ему, — вы возмущаетесь, что партизаны сняли с вас генеральский мундир, а как же они должны были возмущаться, когда вы снимали с них головы, когда ваши палачи-анненковцы с живых партизан сдирали кожу, насиловали партизанских жен и дочерей и устраивали массовые порки населения?

Генерал стал оправдываться, что он протестовал против жестокостей атамана Анненкова, но последний пользовался личным покровительством Колчака.

Потом генерал отвернулся к стене и стал вытирать папахой глаза. Я увидел, что он плачет. Мне стало противно смотреть на него — жалкого и трусливого старика, но злобного врага и жестокого палача. Я вызвал конвоиров и сказал, чтобы его отвели в арестантское помещение и не трогали, так как его будет судить советский суд.

Моя встреча с генералом Бржезовским очень символична. Она как бы подытоживала борьбу двух сил и являлась очной ставкой представителей старой царской армии и молодой народной революционной армии.

Бржезовский представлял старую военную школу с ее закоснелыми традициями, опиравшуюся на палочную дисциплину, рассчитанную на слепое выполнение приказа солдатом-машиной. Неспособность старых офицеров мыслить свободно, критически мне пришлось наблюдать позднее в разговорах о причинах победы партизан. Они никак не могли понять, почему почти безоружные партизаны, под руководством командиров, не имевших военного образования, побеждали хорошо вооруженные колчаковские войска, руководимые квалифицированными офицерами.

В моем лице было представлено партизанское командование, свободное от догм и канонов старой военной школы и опиравшееся на природный ум и смекалку русского народа, на революционный порыв масс, на смелую инициативу партизанских командиров. Я отнюдь не склонен приписывать наши победы одному высшему командованию партизан. Как ни велики были полководческие способности таких самородков, как Мамонтов и Громов, они ничего не могли бы сделать без проявления высокого революционного подъема и военной инициативы среднего звена командиров.

Квалифицированные офицерские кадры, большое преимущество в вооружении и снаряжении, широкая помощь со стороны иностранных покровителей не спасли армию Колчака от разгрома. А помощь иностранных интервентов Колчаку была огромной и всесторонней. Они поставляли не только вооружение, снаряжение и разные материалы, но и живую силу. По признанию такого авторитетного свидетеля, как французский министр иностранных дел, по далеко не полным данным, на стороне Колчака сражалось: чехословаков — 55 тысяч, сербов — 4, поляков — 14, итальянцев — 2, англичан — 1,6 тысячи и французов — 760 человек. Всего же 77 860 человек. Кроме того, на Дальнем Востоке имелось войск японских—175 тысяч человек и более 10 тысяч — американских и канадских. Эти цифры красноречиво говорят о масштабах иностранной интервенции и о силе восставшего народа, который с помощью Красной Армии одолел интервентов.

Кроме интервентов, для подавления партизанского движения Колчак и атаман Семенов держали огромную армию — более 100 тысяч человек. Из них: в Алтайской губернии — 25, в Енисейской — 22 и в Забайкалье 18 тысяч.

Здесь уместно будет сказать и о размахе партизанского движения. По неполным данным, численность партизан на конец 1919 года составляла:

1. Западно-Сибирская армия Мамонтова — 40 000.

2. Горно-Алтайская дивизия Третьяка — 18 000.

3. Чумышская дивизия Ворожцова —10 000.

4. Томская дивизия Шевелева-Лубкова — 18 000.

5. Армия Кравченко и Шетинкина — 23 000.

6. Тасеевский отряд Яковенко-Буда — 8000.

7. Партизанские отряды Иркутской губ. — 25 000.

8. Забайкальская дивизия Журавлева —15 000.

9. Партизанские отряды Амурской обл. — 10 000.

10. В Приамурье и Северном Сахалине — 6000.

11. Партизанские отряды Приморья—15 000.

Итого: — 188 000.

Сюда не вошли многие мелкие отряды Омской, Томской губерний, Семипалатинской области и других районов.

Приведенные цифры показывают, какие огромные масштабы приняла гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке и какие силы белогвардейцев и иностранных интервентов участвовали в безуспешном подавлении партизанского движения. С полным основанием можно сказать, что, только опираясь на штыки интервентов, русская контрреволюция временно захватила здесь власть. Партизаны Сибири и Дальнего Востока своей героической борьбой оказали неоценимую помощь Красной Армии. В. И. Ленин говорил: «Увидев обман, испытав насилия, порку, грабежи от офицеров и капиталистов, уральские рабочие и сибирские крестьяне помогли нашей Красной Армии победить Колчака».

Конечно щедрая помощь Колчаку оказывалась иностранцами недаром, а в расчете на захват и эксплуатацию природных богатств Сибири и Дальнего Востока. Кроме того, Колчак передал золота из русского золотого запаса; Англии — 2883, Японии — 2672, США — 2118 и Франции — 1225 пудов.