В кресле я лежал, читая. Что-то стало тяжело. Присмотрелся — мать честная! — книга весит полкило. Вот раздули эпопею! Разжевали… Что я, туп? Вот прочту — и опупею (надорву, выходит, пуп). Есть, и то нельзя от пуза, а читать — такой предмет: животу не надо груза, голове нагрузки нет. Если связку книжек драных понесём в последний путь, их оценят в килограммах, а не в битах как-нибудь. И рожденье книги тоже для читателя кошмар: чем она скучней и толще, тем весомей гонорар. Я и встал, презреньем полнясь, книгу бросил — ведь она потому зовётся «повесть», что по весу ей цена.