20 октября, 14:40

Оскар

Я спешу к начальнику, осталось пять минут, поэтому приходится чуть ли ни бежать. На каждом шагу люди — в тесных коридорах ЦМНМ не протолкнуться. Врачи, профессора, ремонтники, уборщики — не думал, что у нас работает столько народу.

ЦМНМ — это Центр Медицины Нового Мира — ныне самая крупная организация на территории Единой Европы. Занимается борьбой с эпидемиями, мутировавшими вирусами и лучевой болезнью. Сразу после Недоброго Утра медицина стала центральным вопросом выживших. Врачеватели и профессора стянулись к Центру, чтобы объединить усилия и спасти сотни людских жизней. Воевать и править больше не надо — настало время лечить.

ЦМНМ обладает существенной привилегией: маленький генератор обеспечивает пятиэтажное здание электричеством, так что коридоры освещены, компьютеры и приборы работают, техника исправно служит специалистам.

Этот светлый дворец расположен в единственном крупном городе, уцелевшем после ядерного удара. Старое название города вымарали из истории и дали новое. Столица Единой Европы — Сакра Ципион.

В Сакра Ципионе живёт около восьмидесяти тысяч человек. Даст бог, человечество выкарабкается. А если не даст, то, по крайней мере, мешать не станет.

Я — Оскар Праусен, эпидемиолог, специалист по инфекционным заболеваниям. Работаю в Центре ровно семь лет, отслеживаю возникновение эпидемий, часто катаюсь по Европе. Только вернулся с восточных окраин, как вызывают к начальнику. Чувствую, ждёт очередное поручение.

Только бы не на восток: второй раз я этого не выдержу! Запредельный радиационный фон проходит косой по территории бывшей России, люди там поголовно больные, искажённые, убогие… Жуткий страх там не покидает ни на минуту. Кто-то говорит, что России так и надо, ведь она первой нанесла роковой удар. Во-первых, сейчас нет национальностей — есть лишь одна — европеец. А во-вторых, просто невозможно доказать, что именно эта держава спровоцировала Апокалипсис.

Хороший, кстати, вопрос: кто не выдержал да нажал на красную кнопку первым. Сейчас днём с огнём не сыщешь тех, кто помнит причины конфликта. Доподлинно известно лишь то, что Россия и США уничтожили друг друга за три часа.

Затем утюжить друг друга ракетами и бомбами взялись все, у кого эти самые ракеты и бомбы нашлись. Воевать начал весь мир. Азию накрыло несколькими волнами ракетных ударов, радиационное облако поднялось такое, что гнить начала сама почва.

Адово излучение поползло на Австралию, превратив её в поверхность Марса. Люди всё это время сходили с ума…

Последними были Африка и Южная Америка — их перепахали бомбами уже под конец всемирного буйства. Так получилось, что уцелела только Европа, не вся, конечно. От крупных городов остались дымящиеся угольки, половину уцелевших за два месяца перегрызли новые смертоносные вирусы и бактерии. Тогда же появился Центр Медицины.

Больших трудов стоило не дать миру ввергнуться в хаос. Выжили, кое-как наладили быт. Дальше надо бы восстанавливать утерянное, но сказать тут гораздо проще, чем сделать…

Чуть не столкнулся с престарелым профессором, сворачивая за угол. Тот недовольно пробурчал что-то себе под нос, убираясь с пути. Не знаю, обратил ли он внимание на мои извинения.

Я подскочил к двери начальника Патрика Имса и постучался. Не стал дожидаться разрешения и вошёл. В тесном кабинете меня ждали двое.

Первым был сам Патрик. Высоченный мужчина средних лет, выделяющийся правильными чертами лица. Недаром ему дали прозвище Аристократ. Патрик — человек мудрый, спокойный, что не выведешь из себя, рассудительный и предусмотрительный. Не из тех, чей авторитет держится на страхе — его заслуженно уважают и любят.

Он сидит за белым столом в окружении трёх светильников. Перед ним сидит женщина, которую я никогда раньше в Центре не видел.

В строгом костюме, довольно высокая, стройная, кожа белая, похожа на бумагу. Брюнетка, волосы собраны на затылке тугим пучком. Тонкие губы сжаты, скулы напряжены, словно у охотящейся хищницы, а в зрачках блестит сталь. Узкие глаза выдают в гостье Патрика азиатку.

Судя по взгляду, она считает меня немногим выше пустого места. При моём появлении у неё не промелькнуло никакой реакции, не дрогнул ни единый мускул. Признаться, я растерялся и застрял болванчиком в дверях. Рука медленно потеет, сжимая ручку, а мне не удаётся заставить себя сделать всего хотя бы шаг. На помощь пришёл начальник Имс:

— Господин Праусен, вы вовремя, — сухо отметил он, однако эти слова магическим образом вывели меня из ступора, — надеюсь, не отвлёк вас от работы?

— Вовсе нет.

— Хорошо. Прошу, присаживайтесь. А это, кстати, Юрико Номати.

— Господин Праусен, — протянула руку Юрико.

Присаживаясь на свободный стул, я одновременно пожал руку азиатке. Чего не ожидал, так это того, что пальцы женщины сомкнуться вокруг моей кисти тисками. По виду Юрико никогда не представишь, что она обладает такой физической силой.

Я попытался улыбнуться, но она не посчитала нужным реагировать. Отвернулась, как от осточертевшего дурака.

Патрик продолжил:

— Не возражаете, если я сразу перейду к делу?

— Не возражаем, — строго произнесла Юрико.

— Хорошо. Итак, Оскар, Юрико, я собрал вас как специалистов в своей области, чтобы поручить дело высокой важности и срочности. Если позволите, я углублюсь в историю: вы должны помнить, что двадцать лет назад в Сакра Ципионе разразилась эпидемия Немаина…

Ещё бы не помнить: среди брезгующих гигиеной слоёв населения завелась зараза. Довольно быстро она распространилась по городу, еле удалось посадить всех на карантин. Распространение Немаина остановили, вот только надо было спасать заболевших.

Немаин поражает лёгкие, приводит к воспалению, истончению стенок сосудов и последующему их разрыву. Заболевший фактически захлёбывается собственной кровью. Плюс ко всему больных косит лихорадка, жар и частичная слепота. Передаётся воздушно-капельным путём, отчего заражённых стало катастрофически много уже в первые недели буйства новой чумы.

Лечить было нечем: любые антибиотики оказались неэффективными, пичкать лекарствами медленно умирающих было бесполезно. Бледная с косой могла за день забрать от пятерых до десятерых, профессора разводили руками, фармацевты танцевали над котлами, вываривая новые таблетки…

Пришлось отдать дьяволу больше десяти тысяч жизней, чтобы через два года получить лекарство. Одна ампула, введённая в кровь, уже через неделю приводила к выздоровлению.

Палач, что занёс секиру над Сакра Ципионом, вынужден был отбросить оружие.

— Тогда эпидемию удалось подавить, — высказал я, поёжившись в стуле.

— Не совсем, — бегло проговорил Патрик, — все до единого заболевшие были вылечены, и никто не покинул карантинную зону — это факт. Мы думали, что Немаин был навсегда искоренён. Скажем прямо: мы ошибались.

— Вы про случай в Гаваре? — холодным голосом проскрежетала Юрико.

— В том-то и дело, госпожа Номати, кроме вспышки Немаина в Гаваре три года назад, нигде никогда не слышали про эту страшную болезнь. Наши сотрудники провели тщательное расследование: могу с уверенностью сказать, что Немаин появлялся только в двух населённых пунктах.

— Но ведь мы отсылали большую партию лекарства, — вмешался я. — Слишком много для одного городка. Разве оно не предназначалось для…

— Нет, Оскар, только в Гавару. Решили прислать с запасом.

— То есть я правильно понимаю, что за два года не обнаружили ни одного другого места, где появлялась болезнь?

— Именно, я же так и сказал. Если учесть, что данные расследования верны, а они верны, то возникает вопрос: откуда пошли эпидемии в Сакра Ципионе и Гаваре?

— Исследования в столице пока не дают ответа, — взмах рукой выразил всё моё бессилие.

Номати, по-моему, впервые позволила себе моргнуть. Не снимая строгой маски, она чётко произнесла:

— Считаете, что Немаин попал в Гавару отсюда?

— Невозможно, — незаметно для самого себя я повысил голос, — ни один заражённый не покинул город. К тому же между Сакра Ципионом и Гаварой больше пятисот километров. Хоть где-то на этом протяжении должна была вспыхнуть эпидемия.

— Факты, — жёстко отрезала Юрико.

— Невозможно…

— Господа, — облокотился на стол начальник Имс, — было бы неплохо обсудить эту ситуацию, но для этого мы не располагаем соответствующей информацией. Теперь я могу назвать ваше задание: следует выяснить, как Немаин оказался в Гаваре. Отправить насильно я не могу, так что требуется ваше согласие.

Хотелось бы узнать подробности, но меня опередила Юрико:

— Что насчёт Гавары?

— Небольшой городок, финансируется из столицы, обеспечивается продовольствием и всем необходимым. Рядом функционирует лесопилка. Порядок в Гаваре обеспечивает шериф, однако, насколько мне известно, с преступностью там не всё просто.

— Условия?

— Мы обеспечиваем вас деньгами и оружием. Оборудованием, к несчастью, снабдить не можем: оно может спровоцировать местных на воровство, что доставит вам лишние неприятности. Всё по минимуму.

— Время?

— Планируется, что вы пробудете там до трёх недель. За это время следует разузнать как можно больше о болезни. Я надеюсь на вас.

Никаких сомнений в словах госпожи Номати я не испытывал. Бравым голосом она коротко оповестила:

— Согласна.

Слово остаётся за мной. Отправиться за пятьсот километров в преступную глушь — перспектива не особо. Плюс ещё придётся работать с этой Юрико, которая никак к себе не располагает. Страшно оставаться с ней один на один…

От работы, правда, убегать не в моих интересах. Долго топчусь на месте, хотя давно мог бы подправить карьеру. До этого цеплялся за все предложения, но сейчас былого рвения как не бывало.

Я уже решил, осталось только выковырять ответ из монолитной нерешимости. Особенно тяжело под взглядом Юрико. Почему-то уверен, что она на меня смотрит.

— Я согласен.

18:25

Ехать пришлось на грузовике снабжения — огромной махине, обшитой стальными листами. Единственный транспорт, что регулярно ходит до Гавары. На нём возят продовольствие, масло, горючее, медикаменты и средства первой необходимости. Также передают заработную плату, так сказать, госслужащим, ну и забирают продукцию лесопилки.

Набитый добром грузовичок — желанная мишень для бандитов, а бандитов нынче много, поэтому-то транспорт охраняют пятеро солдат: один сидит с водителем в кабине, ещё один выглядывает из люка, не отпуская пулемёт, а оставшиеся трое трясутся в кузове на лавках.

Тут же пришлось пристроиться и нам с Юрико. Азиатка села напротив меня и открыла небольшую книгу. Название написано иероглифами. В Недобрые Времена на Единой Европе большинство говорит на английском, и натолкнуться на другой европейский язык непросто. Промолчу про языки умершей Азии…

Судя по обложке, какой-то роман, а может, поэзия.

Я прикидываю план дальнейших действий, чтобы хоть чем-то занять себя. Ничего толкового не выходит дальше банального «навестить доктора Гавары». Судя по информации в Центре, его зовут Освальд Манупла, работает там более восемнадцати лет, после того, как успешно закончил обучение в институте при ЦМНМ. Именно от него три года назад поступило сообщение о Немаине. Пока лекарство добиралось до Гавары, погибло восемь человек.

Зябко немного, а ведь обещали, что в этих плащах ни в жизнь не замёрзнешь. Чёрный кожаный плащ с подкладкой, притален, выше пояса плотно облегает тело, длинные полы свободно болтаются. Воротник обхватывает шею цепко, скорее всего, будет натирать. Рифлёные рукава облегающие, а поверх них ещё пришиты свободные по локоть. Последняя новинка: шьют в новом мире хорошую одежду, разрабатывают свежий дизайн…

Выдали мне и Юрико — на коллеге плащ смотрится неплохо. На женском варианте меньше швов и карманов, так что больше похоже на нормальную одежду.

На очередной кочке подскочили так, что чуть не свалились очки. На их чёрные линзы солдаты первое время пялились с никудышно скрываемым сарказмом. Юрико до сих украдкой кидает любопытный взгляд.

Я в который раз посмотрел на книжку в руках коллеги. От неё не укрылось:

— Хотите что-то спросить, господин Праусен?

— Как называется?

— Ямада Изудзу. Это японское имя. Так зовут главную героиню. И да, я японка.

Первый раз за время езды, как мы обменялись хоть парой фраз.

— Про что книга? — буквально проблеял я.

— А вам интересно?

— Ну, я просто так спросил… Так про что?

— Про девушку, которая может переноситься в прошлое, — холодно ответила Юрико.

— А зачем ей это?

— Чтобы исправлять ошибки.

Я глупо кивнул, выдав одновременно подобие на впечатлённое мычание. Коллега тут же забыла про меня и продолжила чтение.

Солдаты режутся в карты, приспособив в качестве стола крупный ящик. Играют на патроны для пущего азарта. На нас совсем не обращают внимания: какое-то время расспрашивали меня, куда едем, зачем и тому подобное. Испугавшись ледяного ореола Юрико, даже не рискнули ей слова сказать.

Право слово, женщины такими суровыми не бывают… Ну, если судить по Фелиции и Шеннон — моим бывшим, посчитавшим меня в своё время эгоистичным козлом. Я бы поспорил, что они были правы, всё-таки, было сказано на эмоциях.

— Зачем вам очки, господин Праусен?

От неожиданности я даже вздрогнул! Считал, что совершенно японке не интересен, поэтому не по делу она со мной говорить не станет. Больших усилий стоило вернуть самообладание:

— У меня чувствительность к солнцу. Сейчас, вроде, пасмурно, но всё равно глаза будут болеть без очков.

— Ясно.

Позади осталась совсем маленькая деревушка, домов меньше трёх десятков. Судя по паре озлобленных диких псин, которые бросились вдогонку за грузовиком, здесь никто не живёт. По Европе таких вот пустых поселений разбросано, как гороха.

Но они не так пугают, как пустые города. Издали напоминают громадные кладбища, за которыми некому ухаживать. Перемолотые высотки превратились в груду бетона, местами видны проплешины, что проделали чудовищной силы бомбы. Города обычно обходят километров за десять, редко подбираются ближе: радиационный фон там такой, что зубы сводит. Страшно до одури, особенно когда по ночам видишь непонятные свечения где-то на улицах. Однажды мне довелось поглядеть на подобное.

Не все города радиоактивны — некоторые просто превращены в бетонный винегрет ковровой бомбардировкой, некоторые даже стоят целёхонькие: население в них перебито биологическим оружием. Рассказывают болтуны даже об ушедших под воду или под землю поселениях как жертвах секретного геологического оружия.

Из крупных цивилизованных городов существует только один — Сакра Ципион. В прочих, пригодных для жизни, обитают бандиты, кочевники и просто общины оборванцев или охотников. Зачастую они недружелюбны, но часть из них готова пустить в свои каменные владения чужаков. Те вывозят из городов какое-то запредельное количество баек, что солдатня подавится от зависти.

Так я слышал про мутантов, у которых развился иммунитет к радиации. Живут они, по слухам, в одной из бывших столиц, которую, опять же по слухам, сравняли с землёй в самом прямом смысле.

Деревни же… так — унылая обыденность, песочные замки, оставленные на пляже. Главное, чтобы в них не завелась какая-нибудь дрянь.

Один из бойцов не выдержал и решил от одной такой дряни избавиться. Прогромыхал тяжёлыми подошвами к заднему борту, прицелился, и его автомат выдал короткую очередь. Подстреленная псина пронзительно взвизгнула и свалилась на дорогу. Вторая оказалась из мудрых, поэтому моментально прекратила погоню. Тут же нашла, чем занять зубы, вонзив их в бок ещё живой товарки.

Меткий стрелок посчитал своим долгом радостно посмеяться расправе над псиной. Хвастая товарищам, он вернулся за карточный стол. Юрико уткнула ему в спину презрительный взгляд. Лично я ожидал, что она выскажет всё, что думает о солдафоне, но дисциплина ей не позволила.

Осознание того, что о ком-то японка более низкого мнения, чем обо мне, подтолкнуло задать давно мучавший вопрос:

— Вы же ведь из Центра, госпожа Номати? Раньше я вас там не видел.

— Это понятно, — ответила Юрико, не утрудившись повернуться ко мне лицом, — я из отдела медицинских преступлений, его сформировали недавно.

— Медицинских преступлений?

— Да, господин Праусен, сейчас немало тех, кто мешает деятельности Центра: люди умышленно распространяют заразу, подкидывают в населённые пункты радиоактивные предметы, загрязняют колодцы… Этих подонков мы и разыскиваем.

— Вы их сажаете?

— Слишком хлопотно. Согласно уставу, расстреливаем на месте.

Понятно, палачи на страже мира. Не скажу, что согласен с методами Отдела, но не признать, что преступники получают по заслугам, будет неправильным. Вот тебе и напарница, фактически дали в коллеги стража порядка, детектива и… телохранителя. Мне самому пистолет на поясе чужд, а Юрико он служит основным инструментом.

Но раз послали её…

— Думаете, что эпидемия в Гаваре была чьим-то умыслом?

— Да. Факты наталкивают на эту мысль.

— Соглашусь, — упёр я ладони в колени, — немаин искоренён в Сакра Ципионе, а потом всплывает за пятьсот километров через пятнадцать лет. Похоже на намеренное заражение, но с какой целью?

— Не ищите логику, — сказала, как отрезала, Юрико. — В большинстве своём те, кто это делает, — психопаты, которые мечтают сдохнуть и забрать с собой побольше людей. Порой это заражённые, мстящие всем без разбора за свою болезнь.

— Ясно, почему вы так жёстко с ними.

— Иначе всё, что делает Центр, будет бессмысленным. Сколько ещё ехать?

Вопрос был не ко мне. Игроки аж замерли, удивлённые тем фактом, что японка, явно их недолюбливающая, решила обратиться. Один из бойцов — тот самый, что застрелил собаку — недолго подумал и ответил:

— Не меньше четырёх.

И Юрико погрузилась в чтение. Поблагодарить вояк пришлось мне.

22:51

До Гавары добрались без приключений: один раз чуть не увязли в грязи, но мощная машина выкарабкалась, также наткнулись на челноков, которые предупреждали о бандитах, на которых мы так и не наткнулись. Почти одиннадцать, темно, как в бочке с углём, свет фар еле отбивает у сумерек разбитую асфальтовую дорогу.

С дозорной вышки помахал рукой часовой, давая знак проезжать. Брыкаясь на неровностях, грузовик вполз в Гавару. Слева высится громада холма. Здесь грязно, царит лёгкая разруха, в большинстве окон свет не горит. Представлял это место именно таким.

Проехали совсем немного, до первого перекрёстка, как машина упёрлась светящимися зёнками в приземистое здание, стены которого в лучших традициях обшили ржавым железом, а на окна навесили решётки. Водитель посигналил, и вскоре на пороге появился косматый мужик в мешковатой куртке.

Настал черёд выгружаться. Следом за нами повыпрыгивали из кузова и солдаты. Я кивнул на странную постройку и обратился к одному из них:

— Это тюрьма?

Тот ответил заливистым смехом:

— Нет же, это магазин.

— Магазин?

— А ты думал! Знаешь, на что способны люди ради халявных продуктов? Приходится защищать. Так, вам теперь надо по этой улице. Дойдёте до площади — увидите большое здание — это полицейский участок.

С чёткими ориентирами не пропадём. Оставив солдат разгружаться, мы направились во мрак по нечистым улицам. Собаки посходили с ума, завидев крупную машину. Из окон порой выглядывают жильцы, потревоженные шумным грузовиком. Некоторые даже разглядывают нас с Юрико. Одна любопытная старушка наблюдала за нами до тех пор, пока мы не скрылись вдали.

На улицах никого, даже всяких там воров и головорезов, на которых я ожидал наткнуться в первые полчаса. Освещения никакого, да ещё и начальство настояло, чтобы мы ехали без фонарей. Хорошо ещё, что луна показалась.

Низкие кривые дома, пустые огороды, завалившиеся заборы, деревца, всякий хлам во дворе — картина вокруг не меняется. Попадаются ещё столбы, один раз на обочине нарисовался остов автомобиля, какие-то плиты стопкой.

— Глушь, — резюмировала Юрико, — место дикое.

— Самый крупный город в округе, — пожал я плечами.

— Город? Это деревня, причём довольно небольшая.

Дорога хоть и асфальтовая, но донельзя грязная: обувь давно покрылась толстым слоем. Порой встречаются и лужи, громадные и глубокие. Всё, как на востоке Европы.

Довольно скоро мы добрались до широкой пустой площади. Слышится только лай собак, никак не свыкнувшихся с присутствием в Гаваре грузовика. Выделяется крупное здание в дальнем конце, светящееся, как новогодняя ёлка. Стоит полагать, это и есть участок.

Поправив дорожную сумку на плече, я чуть прибавил скорости. Вот мы уже дошли до ступеней, на которых растянулась большая чёрная клякса. Крупный пёс, смотрящий на мир с ленивым добродушием. Поурчав, он оставил нас без внимания. Мы с Юрико поднялись к двери.

В участке трое: кудрявый совсем ещё молодой парень, высокий, кряжистый усач и старикан в инвалидной коляске. Парень сидит в углу на стуле, в то время как остальные двое разговаривают у стойки, но затихают с нашим появлением. Три пары глаз уставились с любопытством.

Старая добрая немая сцена…

— Добрый вечер, — взял инициативу в свои руки инвалид. — Вы ведь прибыли на грузовике? Сразу видно, что неместные.

— Мы из Сакра Ципиона, Центр Медицины Нового Мира, — отчеканил я. — Оскар Праусен, это Юрико Номати.

— Тим Симонс, шериф, — представился седовласый. — А это Марк и Сэм — мои помощники. Чем могу помочь людям из столицы?

— Мы по поводу эпидемии Немаина три года назад. Посланы из Центра для поиска причины появления здесь болезни.

Парень, названный Сэмом, заёрзал на стуле с любопытством, Марк, напротив, странно дёрнул губой и отвернулся. Голова шерифа наклонилась влево, а проницательный взгляд искоса прощупал нас от и до. Мудрые глаза недоверчиво подрагивают.

— Спустя три года? — проронил он.

— Таково решение Центра, — вмешалась в разговор Юрико. — И мы не пробудем здесь долго.

— Это точно, — хмыкнул Марк, — местные…

— Ничего местные гостям из Ципиона не сделают, — спокойная суровость остудила здоровяка. — Врачи, значит, учёные… Что ж, думаю, проблем с вами не возникнет. Рекомендую ознакомиться с правилами Гавары, чтобы не попасть в неприятности. В остальном — мешать не будем.

— Нам нужно временное жильё, — пробормотал я. — Здесь есть, у кого снять комнату?

К разговору подключился молчавший до этого Сэм:

— Никто комнаты не сдаёт. Есть, правда, пустующие дома…

— С дырявыми стенами, — отмахнулся Тим. — Нет, поселим вас в комнате для допросов: она всё равно пустует. Так, заодно, к вам будут меньше лезть. Сэм, лишние матрасы есть?

— Валялись в подсобке, — вскочил на ноги паренёк.

— Обеспечь гостей постельным бельём. Кроватей, к сожалению, лишних нет, так что придётся расположиться на полу. Будет холодно.

— Благодарим, — кивнула за обоих японка.

Сухой палец шерифа указал на крайнюю справа дверь:

— Это там. Располагайтесь.

И мы направились в место проживания на ближайшие три недели. Теперь уже хочется, чтобы справились скорее и нашли способ уехать пораньше. Оба полицейских сопроводили нас такими взглядами, что рука сама собой приблизилась к пистолету.

За дверью мы обнаружили то, что и следовало предполагать: пара стульев и маленькое окошко с решёткой. Более ничего.

И пыльно…

Вскоре подоспел кудрявый паренёк, выдавший нам по полному комплекту белья, да ещё и свечку в банке, чтобы темно не было. Молча попятившись, он оставил нас одних.

— Сущая дыра, — прокряхтел я, отодвигая стул к стене. — Тесно, грязно…

— Что толку жаловаться? — строго укорила меня Юрико, аккуратно сложив пальто и повесив его на спинку стула.

— Да я просто…

Спальные места, конечно, вышли так себе: тонкий матрас, неприятно пахнущее одеяло и деревянная подушка. Ничего не поделаешь: выбора не предоставляется.

Стулья заменяют нам и вешалки и тумбочки. Разобрать сумки некуда.

Ладно, пора готовиться ко сну — устал за день не хуже пахаря какого-нибудь. Тут только я вспомнил одно немаловажное обстоятельство и решил напомнить о нём Юрико. Поздно, правда, потому как та уже разделась до нижнего белья. Ноги и талия стройные, элегантные, руки и плечи мускулистые, что напрямую связано с работой женщины. Юрико распустила тугой пучок волос, они оказались достаточно длинными. Судя по здоровому блеску, немало труда было потрачено на них.

Почувствовав мой взгляд на себе, коллега обернулась, ничуть не смущаясь. Я так и застыл с открытым ртом, разглядывая идеальную атлетическую фигуру. Хладнокровный голос Юрико показался мне неправильно приглушённым:

— Господин Праусен?

— Эммм… Юрико, я вас не смущаю? А то бы мы могли…

— Вы меня нисколько не смущаете. А я вас?

— Э, нет… нисколько…

— Хорошо. Тогда, я полагаю, до завтра?

— Да, до завтра…

Кивнув, она быстро забралась в постель и отвернулась лицом к стене. Чёрт возьми, давно не испытывал такого бесконтрольного выброса гормонов. Ты же профессионал, Оскар! Не работал никогда с напарницами… Держи себя в руках!

Будет непросто, но должны помочь два фактора: во-первых, половая связь с коллегой противоречит нормам служебных отношений, а во-вторых, Юрико мне за подобное оторвёт голову. Второе, признаться, меня останавливает куда сильнее…

Дисциплинированная Юрико подобного животного отношения терпеть не будет — это точно. Особенно если учитывать её не самое лучшее ко мне отношение: не похоже, что она воспринимает меня всерьёз.

В этом всего один положительный момент: я в кои-то веки начал думать о чём-то, кроме предстоящей работы.

Ладно, надеюсь, через пару дней всё само собой уляжется.

23:22

Марк

— Гости тебе не понравились, Марк?

— Не люблю людей из Ципиона, — честно признался я. — Живут там и с отоплением, и электричеством. Поютились бы в наших условиях.

— И только-то? — хмуро пробасил Тим, закатываясь на пригретое местечко передо мной. — Не обращай внимания.

— Не обращаю.

Шериф решил снять шляпу, в которой голова вся упрела. Сэм неплохо растопил печь: в участке тепло, не то, что у меня дома с разбитым окном.

— Марк?

— Чего тебе, Тим?

— Женщину видел? Как там их… азиатка. Мало их осталось.

— И что? — буркнул я недовольно. — Сейчас кого ни возьми, всех мало осталось.

— Взгляд у неё какой-то и стать, — почесал крючковатый нос старик. — Боевитая баба, мегера! Не то, что тот блондин.

Будет он мне ещё пережёвывать все впечатления, которые вызвала у него странная парочка. Да, припёрлись из столицы, сотрудники Центра Медицины, мне они совершенно неинтересны. Да и устал я сильно. Хочу поскорее закончить, а Тим тут решил котов за хвосты потянуть…

— Тим, — перебил я плавнольющийся бубнёж шерифа, — я не в настроении обсуждать этих двоих. Хочешь посплетничать, старушка ты этакий, зови Сэма. Что по Душегубу, то я всё сказал.

Разумеется, Тим обозлился: привык, что помощники безропотно глотают его слова. Поэтому и не хотел отдавать мне дело, что я всё буду делать так, как захочу, и методы мои сильно Тиму не понравятся. Что ж, пусть хоть слюной изойдёт.

— Есть, за что зацепиться, — ткнул пальцем в мои бумаги Тим, — все данные я перепишу себе, так что заберёшь утром. Пойдёшь?

— А что мне тут делать? — засобирался я уходить.

— Зарплату должны завезти.

Признаться, не ожидал от старого брюзги.

— Ты мне собираешься жалование платить? — уточнил я, тем не менее, неторопливо двигаясь в сторону двери.

— Почему бы и нет…

— Тогда завтра заберу. Сегодня действительно без сил.

И пока не вздёрну маньяка, так будет каждый день. Здравствуй, давно забытая хроническая усталость.

23:40

Кейт

Хочется поскорее уснуть, ни о чём не думать, чтобы эта чёртова голова перестала наконец булькать содержимым. Ворочаюсь не меньше получаса, а сон так и не идёт, словно в наказание.

Вспоминается Энгриль, как он учил меня приёмам, как заставлял читать скучные научные книги, полагая, что это поможет мне стать полицейским. И это вопреки тому, что я открыто ему заявляла, что совершенно не хочу им быть! Дядя был упёрт, слеп и глуп. Иной раз приходилось устраивать в доме погром, кричать и топать ногами лишь для того, чтобы Энгриль потрудился просто выслушать. Наверно, его жутко удивляло, что у меня было своё мнение.

На работе он пропадал так долго, что я часто видела его только рано утром и поздно вечером. Бывало, он несколько дней дома не появлялся.

Я много времени проводила на улице, находилась в дружной компании. Если случайно встречалась с дядей на улице, он отчитывал, что я, дескать, ушла из дома без спросу. Оказывается, не видя его толком, я должна была спрашивать, можно ли мне покинуть этот опостылевший сарай! Наказания были суровыми и бестолковыми. А я упёрто шла на улицу.

Ненависть к дяде шла не от того, что он был полным кретином, даже не от того, что он не осознавал свой кретинизм! Дело в том, что он не осознавал этого, когда я прямо ему всё высказывала!

Я пыталась донести до него, что мне нравится, чего я хочу, что он делает неправильно! А итог? Он удивлялся, наказывал меня и никак не реагировал на претензии! Он просто не слушал меня…

Да, мне его совсем не жаль. Любить человека лишь за то, что он твой родственник, — дичайшая глупость! И я Энгриля никогда не любила.

Но сейчас не могу понять, почему так тянет отомстить за него. Наверно, хочу показаться этакой правильной и совестливой. Хотя бы для самой себя.