21 октября, 17:59

Оскар

Эту сторону повернём по часовой стрелке, здесь перевернём центр, верхний ряд влево… Похоже, я только сильнее всё запутал. Ранее собранная красная сторона разметала составляющие квадратики в самых разных направлениях, ничего не осталось от гармонии цвета.

Разноцветный кубик похож на сумасшедшую галлюцинацию шизофреника. Больше четырёх лет гоняю пёстрые стороны творения Рубика, но ни шаг не приближаюсь к разрешению головоломки.

С успехом проходя все тесты, находя решения любым логическим задачам, я в своё время был весьма обескуражен возникшей преграде: детская игрушка надсмехается надо мной, заставляя почувствовать себя бесконечным олигофреном. Даже после возни с ним почти двое суток напролёт, я так и не нашёл нужного подхода.

В голове крутятся сотни систем, но все они на практике разбиваются о возможности заколдованного кубика.

Юрико присела на стуле напротив, чтобы проштудировать полученные документы. У меня они отняли не более часа, теперь-то я могу в любой момент воспроизвести их в мельчайших деталях.

Погода портится, становится темнее, отсюда и мрак, царапающий душу. Здесь физически неприятно находиться, каждый угол бросает в дрожь, вызывая то ли омерзение, то ли страх. Дабы не нервничать, следует сосредоточиться на кубике, на его нелепых разноцветных гранях.

Юрико отложила в сторону последнюю папку. Я тут же замер, готовый приступить к обсуждению документов. Ждать пришлось больше минуты, как она произнесла совсем не то, что я хотел услышать:

— Как успехи?

Судя по тому, во что вонзился её взгляд, японка имеет в виду кубик Рубика.

— Посредственные: никак не подберу эффективную систему… Ну, он мне расслабиться помогает. Как это… Вроде вашей книги.

— Ямада Изудзу, — помогла вспомнить коллега. — Читала ваше досье — вы представлены там сильным эрудитом.

Словно бы в укор мне это говорит.

— Я… да, вроде того. Но с этой игрушкой никак…

— Понимаю.

Воспользовался неловким молчанием, чтобы убрать идеальный инструмент для убийства времени. Как-то несподручно сидеть с ним, словно бы клоун. Пальцы со скуки тут же сцепились в замок и подпёрли подбородок.

Юрико продолжает молчать, так что начинать предстоит мне:

— Вы уже всё изучили? — из десятка глупых вопросов этот пришёл на ум первым.

— Да, господин Праусен. Ваше мнение?

— Налицо один существенный факт: всех восьмерых умерших от Немаина можно разделить на две группы: сперва умерли трое с периодичностью в три дня, а следующая смерть наступила только через три с половиной недели. Дальнейшая периодичность не так важна. Понимаете?

— Болезнь пошла от одного из этих трёх, — согласно качнула головой Юрико и сложила руки на груди.

— Артур Эбимоль, Смитсон Гангейл и Роксана Хэллуэйн, — отчеканил я пальцем в воздухе все три имени. — Нет никаких сомнений, что Немаином первым заболел кто-то из них. Отсюда вытекают всего два вопроса: «кто именно?» и «как именно?».

— Логично, господин Праусен. К несчастью, документы не дают понять, откуда они могли подцепить заразу.

Глупо было бы и предполагать, что всё окажется так просто. Иначе бы ни меня, ни Юрико здесь и в радиусе пары сотен километров не было.

Похлопал себя по коленям от нетерпения: уже есть идеи, а когда есть идеи, проблем не возникает. Коллега, должно быть, легко прочитала, что за мухи кружат у меня в голове, но решила стойко молчать и дожидаться инициативы с моей стороны.

Ладно…

— Сперва соберём всю информацию по этим трём кандидатам, — глянул я в сторону окна. — Шериф, знакомые умерших — кто-то должен поведать…

— Какой у вас план? — оборвала меня Юрико, прищурив и без того узкие глаза.

— Поясню, — прущая изнутри энергия подняла меня со стула и погнала нарезать круги по комнате, — значительная часть мужского населения Гавары заняты охотой. Есть предположение, что Эбимоль и Гангейл — охотники, а госпожа Хэллуэйн — клиентка одного из них: покупала шкуру, мясо.

— И Немаин пришёл из леса?

— Именно! — щелчок пальцами выразил всю чёткость логической цепи.

На лице японки, тем не менее, больше скепсиса, чем одобрения:

— Почему вы тогда не занялись беседой с шерифом, пока я изучала истории болезни? Мы сэкономили бы время.

Замечание здравое и справедливое до ужаса, что всего сковало параличом — это лассо Юрико бросает метко.

— Я… Как бы это выразиться… Хотел услышать ваше согласие с моим планом…

— Глупо, господин Праусен. Давайте мы впредь не будем тратить время попусту: есть догадки — сразу обмениваемся и исполняем.

— Хорошо. Ну, так мы приступим…

Вытянутая тугой струной Юрико поднялась и пригласительным жестом указала на дверь. Читается как «после вас».

Компенсируя былую растерянность, двинулся на выход. Шериф Тим Симонс, как ему и положено, сидит за стойкой, истерично поглядывает то на дверь, то на окно. Взгляд свирепый, как у разбуженного посреди зимы медведя.

С нашим появлением сделался спокойнее, тише. Типичное поведение человека, желающего скрыть свои проблемы.

— Что-то хотели? — прохрипел Тим, разворачивая в нашу сторону коляску.

— Неприятности, шериф? — встала по левую руку Юрико.

Старикан отмахнулся, словно ему в пятый раз пытаются рассказать один и тот же несмешной анекдот. Мозолистые руки, правда, напряглись, сжав капканами подлокотники.

— Опять объявился Душегуб. А, вы же…

— Уже познакомились с вашим маньяком, — резво возразила Юрико. — Тот ещё подонок.

— Да, — тяжело брякнул Тим, сосредоточившись на лице моей коллеги, — подонок. Только что убил ещё одного. Не ребёнка, слава богу, хотя тоже не порадуешься. Мои ребята уже должны были с этим разобраться. Затягивают… Так что вы хотели? Не про убийц же слушать.

— Совершенно верно, шериф Симонс. Нас заинтересовали три имени из списка тех, кто умер от Немаина. Могли бы вы рассказать нам об Артуре Эбимоле, Смитсоне Гангейле и Роксане Хэллуэйн.

— О-о, — по-старчески прокряхтел Тим, — и что конкретно вы хотите знать?

— В общих чертах, — бросила Юрико, которую вдруг заинтересовал цветочек на подоконнике.

— В общих… Что ж… Артур — человек работящий был, ударником на лесопилке там… Хвалили его много. Сам спокойный, миролюбивый, выпить, конечно, любил. Никогда не попадался мне, беззаконие не творил. Дружил почти со всем городком, особенно со Смитсоном. Эти двое — два сапога пара, разве что Смитсон потише был, а Артур — весельчак, балагур. Зато жена была именно у Смитсона, а товарищ его в бобылях ходил. Жена-то вместе с ним от Болезни и слегла.

— То есть, — карточный домик моих догадок рассыпается, так что строим новый, — оба они работали на лесопилке?

— На лесопилке — другого приработка у них не было.

Тим поворчал, разминая могучую для своих лет шею, и поудобнее устроился в коляске. Юрико с вялой пародией на интерес окинула нас с ним взглядом и вернулась к немому созерцанию растения в горшке.

Шериф продолжил:

— Что насчёт Роксаны, то тут сложно сказать. Приехала она из Усницка лет шесть назад… Да, шесть где-то… Дом ей выделили, но жила она там тихо, замкнуто, с местными бабами общалась редко. Кормилась, в основном, со своего огорода, нигде не работала. Как говорится: была — не видно, умерла — не заметили. Не могу больше ничего сказать.

— И за то спасибо, — заторопился было я на выход, но ещё один вопрос непременно следует озвучить. — Как в Гаваре с гигиеной? Люди чистоплотные?

По скривившейся роже видно, что вопрос шериф воспринял не иначе как оскорбление:

— Вполне, господин Праусен.

И только тогда мы откланялись.

18:42

На выходе встретились с большой группой, состоящей, за исключением одной темноволосой девушки, из полицейских. Поскорее нацепил очки, пока солнце не вырвала мне глаза. По улицам я только ночью могу передвигаться без защиты.

Тут же направился по Весёлой улице на юг. Плащ такой неудобный: тяжёлые полы хлещут по бёдрам и оплетают ноги. Интересно полюбопытствовать, как там Юрико в этих шедеврах ципионских портных.

Тем временем, её очередь любопытствовать:

— Посетим лесопилку?

— Ну, раз джентльмены оказались не охотниками…

— Шансы, что Немаин подцепили лесорубы, крайне невелики, — поравнялась со мной отстававшая доселе японка. — Болезнь должна была быстро распространиться среди рабочих.

— Понимаю, но выяснить пару вопросов необходимо.

— Я бы лучше рассмотрела кандидатуру Роксаны Хэллуэйн.

— Занесла Немаин из Усницка? Исключено, — категорично взмахнул я рукой. — Шесть лет назад перебралась и никакой болезни. Если эпидемия и началась с неё, то инфицирование произошло уже здесь. А это не даёт никаких зацепок.

По тому, как она вновь потеряла желание говорить, сложно понять её реакцию. Не исключаю и обиды, и покорного согласия, и немого возмущения моей недалёкостью. А выражения лица и осанка коллеги вообще никогда не меняются.

Гавара — городок небезынтересный: сохранились живописные виды уцелевших столбов, газовых труб и прочих прелестей былой цивилизации. На домах красуются следы кустарного ремонта, некоторые изо всех сил стараются навести лоск и создать декор участков с помощью всякого хлама.

Маленький уголок персонального рая для местных: дай им чуть-чуть средств и возможность жить, они создадут себе столько уюта, что и не снилось обеспеченным столичным жителям.

У сотрудника Центра Медицины по имени Шлод есть рабочий фотоаппарат. Путешествуя, он фотографирует такие вот небольшие городки. Один раз за своё сокровище чуть не был бит и ограблен.

Подсохло немного, вот только свинцовые бока туч обещают исправить это недоразумение со дня на день.

Поворот на улицу Ядранко. Нравятся мне здешние названия улиц, что-то в них цепляет, привлекает что-то неясное.

На дороге появился высокий мужчина в толстой белой куртке, испещрённой чертежами масляных пятен. Насторожено отошёл на обочину, покосился. Сдвинулся с места только тогда когда мы ушли уже довольно далеко.

— Он нас за бандитов принял?..

— Ему ясно, что мы из столицы, — без напора возразила Юрико.

— Тогда почему он…

— Почему он так насторожено отнёсся к нашему появлению? Не думала, что вы ожидали иного. Люди из столицы нервируют провинциалов. Они все думаю, что мы — палачи и каратели.

— С чего вдруг? — пищать огорошенным мышонком у меня выходит до обидного хорошо.

— Приходится жить сообща, чтобы выжить. Так что копящуюся злобу срывать не на ком — нужны чужаки.

То, что людям нужно что-нибудь есть, что-нибудь пить и кого-нибудь любить, мне хорошо известно. Даже не задумывался, что обязательно нужны ещё и те, кого будешь ненавидеть. А ненавидеть гаварцам проще всего нас двоих, тут я с японкой не поспорю.

Колючий страх вполз в лёгкие, где застыл болезненной инородной гадостью. До сих пор я не работал в провинциальных поселениях долгое время и не сталкивался с враждой местных, а теперь меня ставят перед фактом: зуб на меня точат все. От щуплого труса до здорового амбала — все видят во мне врага…

Юрико, должно быть, часто с этим сталкивается с её-то работой. Закалка беспричинной ненавистью сделала из неё именно то, что сейчас я вижу.

Меня и раньше пугала мысль остаться без сопровождения боевитой напарницы, а теперь это просто приводит в ужас. Сила аргумента «пистолет» сдувается с катастрофической скоростью. Надеюсь, госпожа Номати не обратила внимания на мою трусость…

19:14

Лесопилка окружена высоким забором, украшенным колючей проволокой и укреплённым местами частоколом. Сбиваясь в маленькие кучки, мужчины уходят домой. Работников очень много — завод должен содержать львиную долю семей в Гаваре.

Луч солнца в мире нищеты и безработицы.

А запах здесь просто одуряющий.

Я всматриваюсь в лица, руки, одежду — трудяги грязные, кто-то покрыт опилками, словно перьевым покровом, ноги по колено в грязи. Да, нынче не до чистоты, но вызывающая антисанитария приводит меня одновременно в трепет и восторг, потому как мы с Юрико должны быть на правильном пути.

Первый попавшийся никак не отреагировал на мой вопрос о местонахождении директора. Второй отчего-то глухо рассмеялся и поспешил удалиться. Лишь только один рабочий с донельзя печальным лицом махнул в сторону неприметного здания. Сколочено из свежих досок, невысокое, стоит неподалёку от входа. Увязая в грязевом месиве, мы с коллегой кое-как добрались до порога директорской избушки. Три удара для приличия, и я проскальзываю внутрь.

Стены расписаны углём, графики и расчёты связаны с производством. В дальнем углу на столе стоит керосиновая лампа, пламя которой сильно возмутилось нашему появлению. Возле железных шкафов прыгает на одной ноге высокий мужчина с каштановыми волосами в попытке натянуть сапог. Пара заляпанной до омерзения рабочей обуви валяется тут же.

Управившись с нелёгким занятием, директор лесопилки распрямился и разгладил прямые волосы. Ухоженный по сравнению со всеми прочими жителями Гавары, в годах, обладает высоким лбом, густыми бровями и крючковатым носом большого размера. Само собой, гордый и уверенный в себе.

— Господа? — приподнял брови каштановолосый. — Кто вы и чем обязан?

— Мы из Сакра Ципиона…

— Это заметно, — окинул взглядом наши наряды директор. — Продолжайте.

— Мы здесь по поводу Немаина, — удалось мне закончить фразу. — Господин Праусен, а это госпожа Номати.

Оставшийся равнодушным к нашему визиту, тот лишь пожал плечами и принялся наматывать на шею толстый шарф перед ростовым зеркалом. Только перейдя к пальто, он отозвался:

— Меня зовут Иоанн Леквер, если вы, конечно, не удосужились справиться. Что насчёт Немаина, то никаких лекарств я закупать не буду, и штрафы новые можете не выдумывать!

— Господин Леквер, ваш бизнес нас совершенно не интересует, — встала в угрожающую позу Юрико. — Мы здесь по поводу двух бывших работников лесопилки: Эбимоля и Гангейла.

— Причём здесь тогда Немаин?

Резво прыгнув к столу, пышущий энергией Иоанн затушил лампу и сделал жест идти на выход. Подпираемый массивным директором, я бросил на ходу:

— Эти двое умерли во время эпидемии три года назад. Умерли одними из первых.

— Никак не пойму, что же вы хотите от меня услышать, — остался непоколебимо спокойным Леквер.

Запер на замок «кабинет» и откланялся сторожу, уходя с территории лесопилки. Не так просто поспевать за ним по этому болоту.

— Дело в том, что нам поручено выяснить причины возникновения Немаина в Гаваре.

— И всех псов спускаете на меня?

— Пока просто выясняем, что к чему, — проскрежетал несмазанной сталью голос японки, что сумела нагнать ретивого предпринимателя.

Тот строго уставил в мою коллегу палец, как, должно быть, делает, выговаривая рабочим:

— Вот не надо этих туманных фраз: я знаю, что за ними кроется! Считаете, что зараза пошла от нашего предприятия, осталось только завалить меня уликами? Ничего не выйдет, господа, Леквер вам не вошка — у Леквера есть вес! Я не против властей… или кем вы там являетесь. Но виться мотыльками вокруг лесопилки не стоит!

— Сами посудите, первыми умирают именно рабочие…

— Ложь! — указал, как на свидетеля, Иоанн пальцем в небо. — Госпожа Хэллуэйн пала первой жертвой — памятью, слава богу, не обижен! А если бы зараза пошла от моих сотрудников, их бы косило десятками! Мы же имеем всего два трупа. Два!

— Заболели многие, — кинул я в спину торопыге.

Эти слова, по всей видимости, довели директора лесопилки, раз он так резко остановился и обернулся ко мне. Чудом мне удалось не врезаться прямо в него, горой преградившего путь.

Брови сомкнулись на переносице:

— Да заболели все, господин Праусен! Я заболел, вон в том доме люди заболели и вон в том! Вы здесь не найдёте ни одного человека, который бы не заразился, и которому не кололи лекарство! Ещё раз: не из леса и не мы принесли Немаин в Гавару. На этом всё!

— А без вести люди у вас пропадали?

Перед рванувшим было Иоанном словно выросла стена: требовательный тон японки буквально ухватил его за шкирку. Здоровяк потёр виски с силой, с какой можно проламывать черепа, и бросил через плечо:

— Если вы думаете, что болезнь скосила на лесопилке человек двести, но мы всех их спрятали и сделали невинные глазки — это не так. Был один жмурик, многие его не любили, а один псих решил даже проучить… Третий месяц не можем найти тело.

Надменно дёрнув плечами, Иоанн Леквер пошёл своей дорогой, очень скоро размазавшись в полутьме. В вечернее время в этих очках почти ничего не видно дальше двадцати метров. Стянув тёмные окуляры, я вопросительно уставился на Юрико, которая сурово провожает грубияна.

Почему-то кроме контролируемого гнева на бледном лице ничего не выражается. Фарфоровая маска и чуть нахмуренная маска — весь её набор.

— Проберёмся ночью, — уверенно заявила японка. — Соберём образцы.

— Не верите его словам?

— Моё дело не верить, а искать улики. Сторожей было всего трое, так что особых проблем не возникнет.

— Трое? Двоих я не видел…

— Их трое, господин Праусен, доверьтесь мне. Надо осмотреть ограждение — найти место, где можно будет пролезть.

С трудом отведя взгляд от далёкой спины явно невзлюблённого Леквера, Юрико направилась обратно к заводу. Я чуть не шлёпнулся в попытках поспеть за ней.

20:23

Саймон

Бутылка нежного, как дыхание младенца, вина и непосредственно её содержимое не могут меня успокоить. Волны хмельного забытья сбивают с толку, шумят в голове, где растекается влекущее небытиё.

Но это не помогает, потому что я мечтаю только о том, чтобы прикончить его, и эта мечта вгрызлась в потроха, не уходит, а только больнее впивается в плоть! Моя ненависть пропорциональна его глупости, моя ярость так же бесконечна, как и его своеволие! Как он посмел!

Я бы ринулся крушить всё, что окружает меня, и эта буря истинного гнева будет ужасна! Но это не даст мне успокоения, не ослабит натяжения нервов, готовых стальной леской распилить кости.

Почему ты пошёл на это? Сделал мне назло? Сознавайся! Сознавайся, червь!

А он молчит… Как же я мог позабыть, что он никогда мне не ответит… Но я точно знаю, что на глупость он пошёл намеренно! Подразнить меня решил!

Как жаль, что я дал ему так хорошо изучить меня. Дал садисту оружие, страшнее которого придумать сложно. Невозможность хоть что-либо исправить сводит с ума — я очень зол! Мы ещё придумаем, что со всеми вами делать…

22:34

Оскар

Юрико изо всех сил тянет сетку вверх, чтобы я смог пролезть. Сама она легко проскользнула через небольшое отверстие, а вот менее уклюжему мне никак не протиснуться. Работая локтями, сантиметр за сантиметром проползаю на территорию лесопилки — удачную дырку искали больше двух часов.

Когда я сумел-таки пропихнуться, коллега тут же отпустила сетку и в полуприсяде перебежала к громадной стопке свежих досок. Запах дурит почище какого-нибудь наркотика.

В такой темноте сложно ориентироваться, я почти ничего не вижу, да ещё и раззадорившийся ветер заглушает напрочь. Спотыкаясь и поскальзываясь, я неуклюже прыгаю за спину Юрико. Та пытается разглядеть хоть что-нибудь. В руках у неё скомканная куртка, раздобытая на помойке. Её сигнал чуть не прошёл мимо меня — коллега уже бросилась вперёд, только поспевай вдогонку. Под ногами постоянно возникают то ямки, то кочки, так что падение было всего лишь делом времени.

Из-за заминки мог бы потерять Юрико, если бы та не вернулась. Мелкими перебежками продолжили углубляться в закрытую территорию.

Спустя десять минут добрались до центра. Засели у стены длинного барака, прогнившего и неказистого. Неясно, зачем он здесь, раз рабочие живут в получасе ходьбы. Скорее всего, вовсе это никакой не барак. Я загрёб комок грязи и ухнул в маленькую баночку для анализов. Юрико настояла, чтобы мы тут чуть ли не с каждого метра всякой дряни насобирали.

Японка маякует об опасности! Послушной собачкой я отползаю подальше и прыгаю за здоровый пень. Юрико же просто падает ниц и закрывает лицо с руками.

Заметят — неприятностей не оберёмся! Лекверу не составит труда выяснить, кого чёрт на лесопилку понёс. А уж что он предпримет… Варианты всплывают самые безрадостные.

Шаркающей походкой мимо проковылял рослый сторож с ружьём и факелом. Огонь против мрака слаб, света даёт мало, так что до нас даже не добрался. Сутулая фигура неторопливо пересекла просторную площадку и скрылась за рядами толстых необработанных брёвен. Юрико моментально вскочила на ноги и двинулась к небольшому зданию позади барака. По пути остановилась и подняла с земли крупную щепку.

И тут раздалось нечто ужасное — собачий лай! А мы с такой наивностью верили, что собак не окажется.

Японка помогла мне выйти из оцепенения, сильно толкнув в сторону, и мы рванули в сторону леса. Сейчас мне уже не до темноты: несусь во весь опор, не страшась налететь. Юрико, однако, вырвалась далеко вперёд, с каждым шагом отставание увеличивается.

Слева впереди у больших ворот зашевелился огонёк — по нашу душу. Больше всего походит на то, что мы попали в окружение. Собачий лай бьёт по ушам, отражается, кружит вокруг, так что даже не могу сообразить, откуда доносится…

Моя коллега, как и было предусмотрено на подобный случай, бросила припасённую куртку на землю. Небольшая обманка, способная ненадолго нас выручить, а если повезёт, то и перевести стрелки на абстрактного воришку, якобы сунувшегося на лесопилку. Лично я особых надежд не питаю.

Тем временем Юрико обнаружила незакрытый амбар и встала у двери, подгоняя меня усиленными взмахами. Сердце если не лопнет, то скоро остановится от перенапряжения. Переставляю ноги из последних сил.

Внезапно японка показала мне за спину. Не сразу я сообразил, что это значит, и когда развернулся, на меня из темноты уже прыгнул здоровый пёс. Врезался мне в грудь с такой силой, что опрокинул внутрь сарая. Рёбра отбарабанили деревянную мелодию об пол, в глазах стало ещё темнее.

На ощупь я вцепился руками в шерсть собаки и постарался отстранить от лица. Лая и брызгая слюной, псина наседает с силой жеребца, её челюсти щёлкают совсем рядом с носом, лапы вдавливают в грудь. Сверху на животину накинулась Юрико и взяла её шею в удушающий захват. Я на секунду смог освободить руки, чтобы сбить мощные лапы и выбраться из-под вонючей твари. Лягнул её напоследок в бок.

Пёс попробовал вырваться из рук японки, однако та вцепилась основательно. Зверь пополз вглубь амбара, волоча на себе хладнокровно душащую его противницу. Лай давно сошёл на хрип и скулёж, боевой задор из четвероногого сторожа улетучился.

А за дверью ярко горит факел спешащего охранника. Беглого осмотра хватило, чтобы обнаружить отсутствие чёрного хода. Мы оказались на складе пил и топоров. Вариантов сбежать отсюда ещё меньше, чем у улитки из раковины.

Не дойдя каких-то двух десятков шагов, сторож воткнул факел в грязь и вскинул ружьё. Пока Юрико продолжает душить пса, действовать придётся мне. Какие есть идеи? Хватаем топор и прячемся за стеллажом у самого выхода.

Охранник оказался не из отчаянных храбрецов: семенил до амбара неторопливо, внимательно вглядываясь и прислушиваясь. Только дуло его ружья оказалось внутри здания, я весь напрягся… Воздух ледяной, а мне жарко, словно из ада веет…

Сторож чуть ускорился, когда расслышал последний собачий писк. Протопал мимо, и тут я спустил тетиву: удивительно легко и ловко выскочил за спиной неприятеля и точно приложил его обухом по затылку. Свалился мешком с жутким грохотом — хорошо ещё палец не дрогнул, и не грянул выстрел.

С появлением из темноты Юрико отбросил в сторону тяжёлое орудие. Японка молча прошла мимо и у двери дала знак следовать за ней.

Путь к дальним воротам открыт, так что можно убежать в лес, а там… бог его знает, что там. Сейчас важно лишь заставить работать ноги и лёгкие. Собаки не смолкают, учуяв чужаков, плюются рёвом, что должен быть слышен всей Гаваре.

Бог миловал и убрал с пути все преграды, так что ни разу за весь забег я даже не запнулся. Створки закрыты наброшенной цепью со ржавым замком — отбросив этот мусор в сторону, мы вырвались с территории лесопилки. Марш-бросок через бескрайнее поле здоровых пней, и вот уже вокруг замельтешили вековые деревья.

В лесу темно настолько, что я моментально перешёл на шаг и побрёл на ощупь. Юрико какое-то время шуршала неподалёку, но очень быстро я потерял её. Волноваться за неё не имеет смысла — самому бы не заблудиться.

Собачье брехание отдалилось, но никак не стихло. Свора лохматых сторожей так просто не сдастся. Приходится продираться сквозь кусты, ломиться через непролазный бурелом: глаза совершенно не помогают искать дорогу. Лишь бы не растерять баночки с образцами.

Слева громко зашуршало. Я обернулся на звук и попятился, как мне показалось, в укрытие… Сзади вдруг возникла Юрико и опустила руку мне на плечо — чуть не вскрикнул и не ударил с испугу.

Из-за деревьев выскочили горящие глаза собаки — дёргающиеся огни в темноте. Разогнавшийся до огромной скорости зверь готов был бросится, Юрико потянулась к пистолету, но тут негромко, но отчётливо раздалось:

— Место, Грыз!

Воля хозяина подавила волю пса, вынужденного остановиться в паре шагов от нас. Скалящиеся клыки, тягучая слюна капает на сухую листву, каждый мускул монстра напряжён, грохочет недовольный рык — псина совершенно не разделяет мнения хозяина на наш счёт…

— Оружие не трогать! — прикрикнул нам неизвестный из-за спины.

Почти ничего не видно — только силуэт. Похоже, будто тычет в нас дулами двустволки, недвусмысленно давая понять свою позицию. Моя коллега долго боролась с собой, прежде чем решила отвести руку от кобуры.

Тёмная фигура продолжила:

— Вы из столицы?

— Из столицы, — тихо отозвался я.

— Место, Грыз! — утихомирил беспокойного питомца сторож. — Леквер из вас всю кровь высосет, если узнает. А понять, что это были вы, труда не составит.

Непонятно, к чему этот разговор, а вот то, что у нас неприятности — как раз наоборот.

— Вы же ведь из столицы? — повторного спросил охранник. — Деньги должны быть, я даже уверен, что они у вас с собой. Предлагаю так: отдаёте половину, а я директору скажу, что видел лешего. А вы просто уходите.

Договаривать с этим типом мне совсем не улыбается: чёрт разберёт, можно ли ему доверять. Радует то, что ситуация не слишком располагает к выбору. Рискнуть половиной выданных на расходы средств — не такая уж высокая плата.

Пока Юрико не успела послать мужика подальше, я извлёк из внутреннего кармана кошелёк и бросил в темноту. Сторожу пришлось какое-то время поковыряться в листве, чтобы его подобрать. А затем он просто пошёл прочь, прихватив собаку.

Хорошо, что я не вижу лица японки — там должен застыть лик жуткого демона.

23:50

— Вы ничего не растеряли, господин Праусен? — спросила Юрико, расставляя прямо на полу пластиковые баночки со всяким мусором.

— Всё на месте, — пересчитал я образцы и поставил рядом.

Всего одиннадцать сосудов с грязью, щепками, кусками ткани и даже экскрементами. Если хоть где-то обнаружатся следы искомых бактерий, то поиск места и причины возникновения Немаина можно считать оконченным. Всему виной стало обычное пренебрежение к чистоте и бесконтрольная свалка отходов… как было и в Сакра Ципионе.

Вопроса, почему и здесь завелась та же самая болезнь, это, конечно, не отменяет, но думать дальше будут уже другие люди.

Стоит кое о чём напомнить Юрико:

— В кабинете Освальда Мануплы я видел микроскоп, причём вполне хороший.

— Собираетесь заняться уликами прямо сейчас? — недовольно бросила японка. — Исключено, Оскар!

— Почему? Столько времени сэко…

— Не торопись! Мы вступили на тонкий лёд. Нас на лесопилке отчётливо никто не видел, а куртка и показания того сторожа должны перевести подозрения на неких леших. Иоанн Леквер не поверит в эту чушь, но ничего сделать не сможет без доказательств. Напомню, что единственные доказательства — эти образцы, их надо спрятать.

Гладкость её доводов как-то потеряли для меня значение на фоне дошедшей, наконец, особенности:

— Вы обратились ко мне на «ты», госпожа Номати?

Японка вздрогнула, словно её хлыстом по спине щёлкнули. Поспешила посмотреть мне прямо в глаза и объясниться:

— Прошу прощения, господин Праусен. Такая привычка: вы сегодня хорошо поработали, быстро и чётко. Сама не замечаю, как перехожу к панибратству с напарниками. Больше не повторится.

— Честно говоря… Ммм, ничего страшного… Так даже проще, наверно…

— Предлагаете перейти на «ты»? — строго спросила коллега.

— Да.

Напарница сильно задумалась над предложением, словно бы решался вопрос великой важности. После такого моментально чувствуешь себя глупо — и чего мне стоило просто подержать язык за зубами…

— Хорошо, Оскар, если вы так хотите.

И в этот момент стало как-то полегче.