Спустя полчаса мы добрались до узенькой улочки. Это место оказалось очень даже чистым и ухоженным – нечасто в заплёванном и заплесневелом, как столетний кусок сыра, городе можно встретить такие места. Дома гордо выпячивают фасады, как генералы выпячивают грудь в медалях и орденах, краска на зданиях выглядит свежей.

Ни битых фонарей, ни мусора, горочками лежащего на краю мостовой, ни еле стоящих на ногах бездомных – ни одного стандартного атрибута любой другой улицы. В Гольхе ли мы вообще?

– Куда мы идём? – озабоченно спросил я.

– Ко мне домой.

– А тебя не станут обыскивать сантибы? Не исключено, что тебя будут подозревать в укрывательстве.

– Нет, больше не станут, – равнодушно ответила Салли, – Об этой моей квартире мало кто знает. Мой первый дом совершенно в другом месте.

– Мне бы твою беспечность, – буркнул я.

– Это не беспечность, а уверенность! – обиделась девушка.

До её дома мы добрались молча. Низкое одноэтажное здание выглядит, как и все на этой улице ухоженным, новеньким и красивым. Белая краска, красная яркая черепица, даже дождь несильно омрачил вид домика. Крыльцо очень высокое, не сравнить с моим. Салли быстро управилась с замком, отворила высокую ореховую дверь, и мы попали в её обиталище.

– Устаивайся! – весело предложила Салли, снимая длинный плащ, – Я скоро буду.

Послушав ушедшую в глубины дома девушку, я снял верхнюю одежду, избавился также от системы и водрузил всё на кривую культю услужливой вешалки. Стоять в дверях, как бедный родственник, в мои привычки не входит, и я сразу принялся за изучение небольшого домика мисс Фер.

Планировка несложная: из прихожей можно попасть в каждую из трёх комнат дома. Налево кухня, как я заметил. Кухонка совсем крошечная, тесная, но организованная с умом и вниманием к мелочам. Направо, вероятно, личный кабинет Салли, так как ушла она именно туда. А я решил покинуть прихожую и перейти в более светлую гостиную, что прямо по курсу.

Это, явно, самая большая комната в доме, просторная такая. В дальнем левом углу располагаются два крупных чёрных дивана, отлично контрастирующих с почти белыми обоями. Перед диванами стоит светло-бежевый столик с причудливыми ножками, которые словно спиралью закручены. Вдоль дальней стены расположились всевозможные шкафчики с обилием цветов и растений на них – прямо настоящий дендрарий. У правой стенки притаились высоченные старинные часы, с неунывающим красным маятником, вовсю летающим вправо-влево. Рядом со входом стоят в ряд три комода с какими-то фотокарточками в рамках. Судя по улыбчивым лицам, это всё родственники Салли.

Я прошёл через всю комнату и шлёпнулся на диван, сразу обнявший меня обивкой. Ещё раз лениво окинув помещение комнаты, я заметил деталь, которую раньше по невнимательности пропустил: в углу комнаты стоит клетка на высокой подставке, а в клетке застыл дрозд. Маленькая птица склонила голову, распушила пёрышки и завертелась, не сводя при этом с меня взгляда.

А под клеткой развалился целый прайд других обитателей комнаты. Ничуть не боясь, ко мне двинулся клин из семи кошек, издавая редкие тихие мяуканья и помахивая хвостами, словно царственными плюмажами. Кошачья братия подобрана весьма колоритно.

Первый питомец Салли, двигающийся во главе прайда – короткошёрстный гибкий кот с чуть коротким хвостом и пышными усами. Окраска тела светло-серая, но вот мордочка и лапы, словно в чулках, полосатые, исчерченные чёрными росчерками. Любопытный взгляд главы прайда уставился точно в меня. Умные голубые глаза зверя излучают дюжий, прямо научный интерес.

Слева от Серого на полкорпуса отстаёт ярко-белая, без единого пятна и полоски изящная гибкая кошечка той же породы. С надменным видом изнеженной аристократки, она грациозно переставляет лапами, не обращая на меня почти никакого интереса – она просто идёт со всей группой.

Чуть отстал от них косматый тёмно-серый кот, какой-то такой бандитской наружности. Лениво щурясь, лохмач шевелит густыми усами и переваливается с бока на бок, неуклюже перебирая толстыми лапами. Насколько я мог судить, этот индивид принадлежит породе варгнийских кошек.

Следующий прямо за крупным лохматым котом питомец мисс Фер – совсем крошечный пугливый котёнок. Стелясь к самому полу, белый с яркой рыжей спиной и хвостом котёнок водит по сторонам подвижными ушами, много вертит головой и часто хлопает зелёными глазками. Он передвигается мелкими перебежками, часто останавливаясь и снова нагоняя своих.

Сбоку от котёнка смешно перебирает лапами персидская длинношерстая кошка. Её тщательно вылизанная коричневая шерсть с подпалинами на лапах бликует на свету. Толстый хвост активно мотается из стороны в сторону, чуть не задевая замыкающего шествие кота. От взгляда этой питомицы меня чуть не пробрал смех: такого умного и прагматичного взгляда у животных я ещё не видел.

Рядом с умнющей особой плетётся худой котяра с хитрющим взглядом разных глаз: правый – светло-зелёный а левый – голубой. Ушастый хитрюга странно идёт полубоком, скрестно переставляя лапы. Бурый кот сплошь покрыт полоскам.

И последним шествует старый уже, потрёпанный кот с оторванным наполовину хвостом. У лохматого с проплешинами на боках старичка чёрная-пречёрная, как смоль, шкурка с белым пятном под левым глазом и на груди. Одного уха у бывалого драчуна нет, да ещё и прихрамывает на заднюю правую лапу.

Дружная братия остановилась в паре шагов от меня и взяла в плотное кольцо. Сидя на диване, я даже не понял, как следует отреагировать на подобное приветствие. Усевшись на пол, кошачья семья с интересом изучает меня, делая каждый свои выводы: кто-то испытывает ко мне симпатию, кто-то небрежно отводит взгляд, как от пустого места, кто-то в страхе, сжимается, а кто-то ненавистно прожигает тяжёлым взором.

Хозяева дома авторитетно начинают высказывать своё мнение друг другу, путём движения ушей, интенсивности взмахов хвоста и отрывистых мяуканий. Кошачий совет! Впервые на таком присутствую!

Наконец серый с полосатой мордочкой кот (лидер прайда) принял решене и легко запрыгнул ко мне на диван, по-хозяйски приблизился и важно улёгся мне на колени, издав громкое мурлыканье. Его примеру последовали все остальные, и уже буквально через пару секунд я был облеплен семью кошками, устроившимися у меня на коленях, прижавшимися к моим ступням и просто разлёгшимися под боком.

Под дружное довольное урчание только и остаётся, что не спугнуть резким движением кого-нибудь и, по мере сил, погладить каждого питомца по спине. Не каждому коту нравится именно поглаживание, но через минуту я уже отлично изучил пристрастия каждого: кого следует гладить, кого – чесать за ухом, кого – чесать под шеей, а кому нравится, когда ему кончиками пальцев массируют макушку. Единственной недотрогой осталась белая кошка, что устроилась чуть поодаль и предпочла, чтобы я её вовсе не касался.

– О, ты уже познакомился с моими друзьями? – радостно умилилась Салли, зайдя в комнату.

– Они первыми пошли на контакт – пришлось знакомиться, – развёл я руками.

– Даже Патриций тебя принял, – удивлённо вскинула брови девушка.

– Ты им всем дала имена?

– Конечно! Их не так и много, чтобы путать, к тому же, каждый из них уникален. Вон тот, – Салли указала на серого с полосатыми лапами и мордочкой кота, – Патриций, варгниец у твоего колена – Брут, полосатый – Арлекин, персидская – Момо, маленький рыжий – Флюк, чёрный – Корсар, а белая – Снежинка. Тебя она невзлюбила, она никого постороннего к себе не подпускает.

Подтверждая мои слова, белая аристократка перебралась на колени хозяйки, когда та присела рядом. Также меня покинули пугливый Флюк, сидевший в ногах, и Брут, предпочтя хорошо знакомую и любимую Салли, чем какого-то чужака. Жаль, что остальные так и не прекратили оккупировать мои колени.

– Зачем тебе столько кошек? – потрепав большеухого Арлекина за розовым ушком, спросил я у кошатницы.

– Они милые! – пожала плечами Салли, словно ответ был очевиден, – С ними не скучно, они всегда рядом.

– А разве человеческие друзья тебе не так интересны?

– У меня их немного, – понурила голову Салли, – Из-за работы не хватает времени их заводить. Ну, и не только из-за работы…

– А из-за чего? – копаться в её личных делах я не собирался, но само собою вырвалось.

– Человек я такой, характер у меня неуживчивый, – досадливо пролепетала девушка, – Часто из крайностей в крайности прыгаю, требовательна слишком бываю, на компромиссы идти не умею…

– Это заметно.

– Конечно, заметно. Так что вот с друзьями как-то не складывается, хотя пара хороших есть. Но да не будем об этом, тебе же, я думаю, интересны мои расследования?

– За тем я и здесь, – подтвердил я кивком.

Чувства и эмоции разом сошли с лица девушки и предо мной возник совершенно другой человек, словно оборотень сменил ипостасью – на меня строго и уверенно смотрит сухой детектив Фер.

– Начну с того момента, когда я доставила профессора Дюамеля в отделение. Мы тут же отправили его на повторный допрос, который проводил инспектор Джерманхаузер. Ему удалось выудить из профессора, помимо того, что слышали мы, и имя одного гостя, часто посещавшего их с предложением бросить университет и перейти на финансирование его работодателем. Этим неким оказался Элиот Вэтэрли, а его работодатель, как нетрудно догадаться, сэр Чили Сеттэр! Каково же было моё удивление, что инспектор Майер по возвращению с верфи назвал нам точные приметы Элиота.

Девушка на секунду отвлеклась, погладив всполошившегося ни с того ни с сего Флюка.

– Естественно, ордера на обыск и арест сэра Вэтэрли были готовы, а вот для Чили пока затягивали. Тем не менее, мы выехали на квартиру любителя котелков, но его там не оказалось. Обыск же его дома дал нам две любопытные зацепки: потерянный дневник Борна Длассини и… переписка Элиота с тобой.

– Отлично! – всплеснул я от злости руками.

– Над вопросом подлинности никто даже не задумался, – продолжила Салли, – Хотя там не было даже мало-мальского намёка на причастность вас обоих к секте. Были лишь разговоры про общие дела, места встреч и прочую шелуху. Но сантибы вцепились в эти письма обеими руками и ещё одной ногой. В отделении Бьюло Дах и пара его подчинённых рассказали, что не раз во время стычек тебя с сектантами замечали «постановочность» и «неестественность» поведения. Будто все ваши драки были показными, для отвода глаз. Также они ссылались на отсутствие у тебя алиби на моменты открытия в городе ряда Бликов, а также твоё скорое появление на месте преступления. Ордер на твой арест оставался делом времени, а с появлением такой улики, как твоей шляпы с арестом решили не тянуть.

Меня даже не удивило, насколько Бьюло здесь повозился и пересказал всё домыслами и подозрениям. Оклеветать меня ему, да и всем в Сантибе было крайне выгодно.

– Зная, что тебя так просто не взять, Джерманхаузер и Дах занялись инструктированием сотрудников, которое закончилось уже утром. За это время инспектор Майер решил заняться гораздо более полезными делами. Например, он организовал опознание уцелевших и убитых в бою сектантов и обнаружил среди них секретаря мэра и сторожа мэрии. Визит к сэру Чернуце ничего не дал. Тогда инспектор просто собрал десяток групп и отправил их обыскивать опоры всех мостов в городе.

– Думаешь, из этого что-то выйдет? – перебил я Салли.

– Мостов много, но за какое-то время их можно осмотреть, причём от и до. С другой стороны, мне не кажется, что этим путём можно чего-то добиться…

– Ясно, но вот как ты, глядя на всё это безобразие вдруг определила настоящих организаторов?

Девушка самодовольно прищурилась и улыбнулась. Сейчас она готова с триумфом выложить свою историю:

– Просто я выбрала совсем другие способы двигаться по этому делу. Все как-то забыли про дневник Длассини, а я напротив решила поближе ознакомиться с его содержимым. Оно навело меня на новые идеи. Большая часть дневника – полнейшая ерунда о погоде, достающей налоговой службе и гадах, которые не уважают его желания спокойно прожить остаток жизни на пенсии. Так ему, например, предлагали, и не раз, занять место Верховного Судьи Альбиона. Знаешь ли, он был чертовски хорош и талантлив в юридических делах, не раз бывал и адвокатом, и сам решал разные судебные разбирательства – за свою жизнь с блеском справлялся с самым разными юридическими вопросами. И это, на мой взгляд, достаточно важно. Самое интересное начинается с того момента, когда он купил у Рокфеллера за огромные деньги артефакт Ордена…

– Начались странные визиты?

– Именно! – кивнула довольная Салли, – Его стал навещать Элиот Вэтэрли. Целью его визитов было предложение поработать на Чили Сеттэра в юридической сфере, но Борн сразу понял, что представитель таинственного предпринимателя просто темнит. За этими предложениями скрывалось предложение… иного порядка. И Борн оказался прав: спустя какое-то время ему уже в открытую заявили, что хотели бы видеть его Верховным Судьёй и хотели бы… чтобы он дружил с Чили и… Рокфеллером.

– При чём тут он? – передёрнуло меня.

– А вот это как раз самое удивительное! С Элиотом стали наведываться телохранители Гамильтона и передали слова хозяина, что продажа артефакта была поспешна, но… в итоге закончилась положительно – в дневнике так и сказано. Возвращение иглы в обмен на финансовую помощь и дружбу было бы для Гамильтона хорошим решением дела.

– Но Длассини отказался.

– Да, и его тут же убрали.

С той кашей в голове, что у меня намешана, я не так уж и чётко представляю, как за этими словами определить виновного во всём происходящем. Салли, видя мой непонимающий взгляд, выдохнула, погладила Снежинку, которая в экстазе завертелась у неё на коленях, и пояснила:

– Сэр Гамильтон Рокфеллер имеет в последнее время большие финансовые проблемы. Он скрывает это, но о них некоторые наслышаны. Скажу больше: он потерял больше половины своих денег на большом количестве ошибок, невезения и плохой подготовленности к резким изменениям на рынке. Но ещё больше обнищал и наш известный Чили Сеттэр. Гамильтон занялся его попечительством в обмен на помощь в его махинации.

– Как ты об этом узнала?

– Сегодня ночью прокралась к нему в дом, якобы, оставить отчёт о проделанной работе, но тайком выкрала парочку интереснейших бумаг. В одной из них был оформлен перевод большой суммы денег на счёт Чили. Фактически, он его нанял.

– Зачем?

– Веришь, не веришь, но для того чтобы захватить власть в стране. Таким образом он мог бы резко поправить свои дела. Попробую объяснить… В его планах было собрать под свои знамёна побольше людей, имеющих влияние в правительстве. Сам вспомни: попытки подкупить Димитра Фурьяже, министра внутренних дел, Джек Боллет, его товарищ, что имели отличные шансы попасть в Парламент, сантибы, тот же Длассини, которого хотели поставить на место Верховного судьи. Ему же был продан артефакт Ордена: и лишние деньги в карман, и лишний подозреваемый с агатовой иглой в хранилище, но по этому направлению у него ничего не вышло… Вспомни, опять же, сколько раз из борьбы за места в Парламенте выбывали явные лидеры, вроде молодого Пираса Трита! И, боюсь, это лишь верхушка айсберга…

Согласный с ней Брут звучно мяукнул, чуть выпустив когти.

– Но действовал Рокфеллер руками Сеттэра, – подняла вверх указательный палец Салли, – Его представитель работал с людьми, а некий друг через Рене Рено нанимал людей на грязную работу. Кстати, на деньги кого? Рокфеллера! И тут начинается самое интересное! Вся эта секта, что была под руководством Гроула, вдруг перешла в руки Гамильтона, а Падшего Падре оставили в ней в качестве сумасшедшего сувенира. Открыв пару Бликов, сектанты получили к себе в ряды аронакесов и стали заниматься ровно двумя функциями: устраивали переполох в городе, чтобы отвлечь всех от борьбы Рокфеллера за власть, и нападали на людей чтобы навести на город страху. Тут же можно вспомнить, что сектанты не раз нападали на Рокфеллера, якобы, из-за третьего артефакта, но ни разу не атаковали его дом, где реликвия, собственно, и лежит! Зато они напали на Львиный Банк, очевидно, ради одних только денег, которых у Рокфеллера в последнее время стало мало, ещё они совершили налёт на Дом Культуры, где инсценировали покушение на великого интригана и… убили двух претендентов на места в Парламенте! Он избавился от лишних людей!

– Но зачем ему поддерживать всю эту запутанную легенду секты, зачем вся эта бутафория, зачем убийства на улицах, ритуалы?

– Навести страху на людей и возвысить своих кандидатов в предвыборной гонке. Сейчас самые простые способы завоевать голоса избирателей – это пообещать навести в городе порядок, дать денег властям для оснащения сотрудников да организовать сбор пожертвований семьям погибших. С убийствами, кстати, всё не так просто…

– О чём ты? – внутренне напрягся я.

Девушка немного помялась, тряхнула головой, словно скидывая какое-то наваждение, и с сомнением глянула мимо меня в окно. Сказать ей было нелегко.

– Я смогла попасть в морг пару дней назад и… – девушка запнулась на полуслове, – И выяснила, что сектанты не только отрезали людям мизинцы. У некоторых убитых были вырезаны сердца…

– Твою мать… – выругался я прямо при девушке.

Страшная картина представилась, вот только подобная кровожадность в рассказ о плохом Гамильтоне, которого у меня есть просто-таки бесконечный список из-за чего ненавидеть, плохо укладывается…

– Хоть убей, не могу понять, зачем, – честно призналась Салли пытаясь отогнать жуткие воспоминания и предотвратить приступ рвоты.

– Да тут, я думаю, и понимать не следует, – хмуро отозвался я.

Салли робко кивнула и поспешила вернуться к своим объяснениям:

– А потом он сделал последний шаг – нанял нас для расследования дела. С одной стороны, сам активно включился в борьбу с сектантами, отвёл от себя подозрения и, с другой стороны, заставил тебя вертеться в самой гуще событий…

– Чтобы подозрения упали на меня, – подхватил я ход мысли Салли, – Изначально были догадки о моей причастности. А когда я стал мелькать при каждом теракте сектантов, то сомнения у сантибов почти исчезли. А та шляпа… когда я возвращался с площади Париса, потерял её в стычке с безбожниками…

– Гамильтон настоял, чтобы я встретилась с тобой на выставке Негинва, – охнула Салли.

– И он легко просчитал, каким маршрутом я пойду домой, и организовал засаду! – догадавшись, я был так взбешён правдой, что не удержался и ударил в бессильном гневе по обивке дивана. Перепуганные коты подняли головы и оскорблёно заворчали.

Таких сильных эмоций, такого всплеска концентрированной злобы, выворачивающего наизнанку чувства безудержной ярости я ещё не испытывал! Ублюдочный Гамильтон посмел воспользоваться нами! Как бы я ни уважал жизни людей, как бы милосерден ни должен быть, но его буду убивать медленно!

– В подвале особняка Рокфеллера я нашла пару плащей, шляп, кинжалов и масок сектантов, – слова Салли донесли до моего поглощённого бешенством, как леса поглощённого пожаром, мозга словно бы издалека, – Его телохранители составляли элитную часть секты.

– Вот почему никто не заметил приближающихся к Дому Культуры преступников, – от ярости хотелось рвать и метать, крушить и уничтожать. Держать себя в руках просто невозможно, – Все преступники вошли внутрь под видом охраны магната… нужно сдать его властям!

– Я оставила записку со своими рассуждениями инспектору Майеру, думаю, он примет правильные меры. Но после засады у старой верфи Гамильтон пропал, пропал Вэтэрли… Да, мы могли бы арестовать их по прямым уликам, но всех прочих – нет, поскольку мы имеем только догадки на их счёт. Рокфеллер залёг на дно и оттуда будет дёргать за ниточки, а мы так и не докажем весь этот заговор…

– И Рокфеллер с Вэтэрли и Сеттэром теперь сидят под мостом, – умозаключил я.

Если подытожить, то дело уже в шляпе, осталось только разыскать главных преступников и ждать, что они выдадут всех заговорщиков. Но пока мы не поймаем паука, всю сплетённую им паутину не тронешь…

– Так каков наш следующий шаг, Салли?

– Честно? – сконфузилась девушка, – Понятия не имею. Думаю, логичным будет найти их логово. Под мостом… Но мы тут не помощники сантибам…

– Как сказать…

– Но сами-то мы под мосты лезть не станем! – неправильно поняла мою мысль Салли.

– Не станем, – успокоил я её, – А как насчёт ближайших к местам преступления?

– Проверили первым делом – и ничего.

Отвратное известие. Не самое отвратное за сегодняшний день, но одно из фаворитов в этом отношении.

– Проверили также уже все мосты близ пустырей на юго-западе…

Ещё лучше…

– Что тогда? – совершенно растерянно буркнул я.

– Ужинать пошли! – весело пролепетала Салли и отложила с колен Снежинку.

Поднимаясь, я долго разгребал с себя оккупировавших колени котов. Они отчего-то так полюбили меня, что не хотели отпускать из плена и норовили вскочить обратно. Никогда не подозревал, что буду пользоваться такой любовью у животных.

Наблюдая за этой отчаянной борьбой за свободу, Салли сперва долго и стойко сдерживала смех, а затем её просто прорвало, и гостиная заполнилась чистым радостным хохотом, звенящим, как хрусталь. Лично мне не до смеха…

– За мной ребята, ужинать! – коротко бросила девушка и её питомцы все как один бросились за хозяйкой.

Знаю, что на такую ерунду не обижаются, но могла бы и сразу помочь. Со сварливым настроением я поднялся, с удовольствием отметил, что ни один кот не оставил на мне шерсти. Салли исчезла по направлению в кухню, мне оставалось лишь последовать за ней.

На крохотной кухонке хозяйка уже возится со стряпнёй: на плите разогревается сковородка, а Салли месит в небольшой кастрюльке какую-то субстанцию. Голодные пушистые зверьки с нетерпением вертят хвостами возле ряда из семерых мисок.

– Что там? – спросил я, когда девушка принялась раскладывать питомцам кушанье.

– Паштет, хлеб и рыбные кусочки.

– Замечательное сочетание, – саркастично пробубнил я и присел на табурет в углу комнаты.

– Ребятам нравится! – пожала плечами девушка, наваливая и без того крупной Момо большую порцию. Уплетали все с таким удовольствием, что даже самому поверилось в то, что их пища очень вкусная.

Салли, уже униформированная в фартук, достала из шкафчика коробку с яйцами и принялась мастерить что-то вроде омлета. Запах приятный, ласкающий внутреннюю полость носа, в отличие от мясисто-рыбного ассорти кошек.

Представляю, если бы мой дом слюнявили семь псов!

– Откуда все они? – спросил я, имея в виду, естественно, кошек.

– О, откуда только они не появлялись! – воскликнула Салли, не отрываясь от напряжённой возни с готовкой, – Первым моим котом был Патриций, его мне подарил один благодарный клиент за расследование пропажи свои ценностей. Тогда Патрицию было меньше года, он был совсем маленьким котёнком, лапочкой таким! Теперь вот вырос, возмужал, стал важным, умный он у меня. У меня все коты и кошки очень умные!

Я мимолётом опустил взгляд на трапезничающих усатых и натолкнулся на голубые глаза серого с полосатой мордой Патриция. Действительно умный…

– Потом друзья подарили Арлекина, – девушка кивнула на полосатого хитрюгу с разными глазами, пытающегося украдкой залезть в миску рыжего котёнка, – Но он забияка такой, хлопотный очень, шумный, беспокойный. С ним первое время было достаточно трудно: продукты таскал, мебель царапал, даже с Патрицием дрался пару раз. Они и сейчас враждуют немного. Но потом исправился, стал покладистым, спокойным, но до сих пор устраивает с Флюком шалости.

– Красивый зато, – вставил я.

– А они у меня все – красавцы! Особенно Момо! Она, кстати говоря, была моей третьей кошкой. Я узнала, что совсем неподалёку хозяева раздают котят-персов и взяла одну коричневую красавицу, мордочка у неё самая добрая была. О, с ней вообще никаких хлопот никогда не бывало, потому что она у меня ленивая. Лежит целыми днями на диване или в углу на коврике, да пыхтит себе, зато вот вылизываться обожает: может по три часа шёрстку в порядок приводить!

– Заметил, блестит, как на солнце.

– Это она ещё не в лучшем состоянии, – хохотнула кошатница, – Потом у меня появился лохматый Брут – он за мной на улице привязался и так до самого дома. Ну, не взять себе его было бы настоящим преступлением. Они сразу стали лучшими друзьями с Патрицием, всегда вместе ходят, на Арлекина вдвоём стали своим авторитетом давить, отучать его от бесчинств. Всем, конечно, Брут хорош, но вот только вечно пытается выудить из клетки Валамора Второго Непреклонного…

– Кого? – озадаченно перебил я девушку.

– Так зовут моего дрозда.

– Валамор Второй Непреклонный? Ты назвала дрозда в честь альбионского короля?

– Ну, да, а что такого?

В самом деле, чего это я придираюсь?

– Так вот, – продолжила Салли, – Пятой моей кошкой стала Снежинка. Мне её подарила мама на День Рождения. Как сейчас помню: выводят в комнату эту недотрогу, она от всех шарахается, гордо так уходит в сторону. Только ко мне одной привыкла, да ещё с Момо более-менее общий язык нашла, а так – одна держится, не любит никого. Чужаков она и вовсе не признаёт, бывало, даже шипеть на них начинает, глазами так страшно сверкать… За её преданность я и люблю её больше всех. Поищи-ка в шкафчике над тобой тарелки.

Я не сразу понял, что последняя фраза является не частью рассказа о питомцах, а просьбой, адресованной мне. Поднявшись, я еле избежал удара макушкой об тот самый шкафчик. Выбрав две плоские, я осторожно проскользнул мимо размахивающих хвостами котов и кошек и поставил тарелки рядом с Салли.

– А потом я нашла на улице Корсара, – девушка указала на побитого жизнью и другими котами чёрного, – Весь побитый был, еле лапы волочил. Пришлось взять к себе и выходить, но он всё равно прихрамывает, части хвоста и уха не вернуть, да и староват он уже. Что странно, оказался нисколько не блохастым! Тихий он, скромный, но обид не терпит – сразу бросается выяснять отношения. Остальные с ним шутить бояться, знают, что дело кончится плохо.

– Ну а этот последний? – спросил я о маленьком бело-рыжем котёнке.

– А это Флюк – мой последний любимец, он у меня пока меньше года. Боится ещё всего, пугливый очень, робкий. Его к себе на воспитание взял Арлекин и приучил шалости творить. Теперь два сорванца устраивают дома дебоши, но за ними Патриций и Брут присматривают. Флюка Момо опекает, она у него вроде матери. Любит он по ней полазить, попрыгать вокруг, пока та без дела валяется, и что Момо, что Флюк – оба довольные. Готово!

Девушка разделила пышущий жаром омлет на две половины и разложила по тарелкам. Поставив на стол наш ужин, девушка присела напротив меня. А коты и кошки уже насытились, довольно облизываясь. Пышная Момо же жадно вылизала миску, погрузив в неё плоскую мордочку. Вскоре благодарные питомцы бросились тереться об ноги Салли, но и мне досталось внимание от Корсара и Арлекина.

Под столом словно загудел маленький паровозик – так громогласно замурлыкали довольные животные.

Мой первый кусок яичного блюда Салли проводила напряжённо. Когда я прожевал и проглотил, она задала вполне ожидаемый вопрос:

– Ну, как?

– Сойдёт.

– Просто я не умею готовить, – смущёно уставилась в свою тарелку Салли.

– Нет времени учиться? – догадался я.

– Вроде того. Слишком занята работой. Посвящаю ей до пятнадцати-шестнадцати часов в день.

– И тебе это нравится?

– Первые лет пять нравилось, а сейчас устаю уже, – скривилась Салли.

– Возьми после этого дела перерыв, пару месяцев никакими делами не занимайся, – посоветовал я, продолжив налегать на омлет.

– Эх, вы с Истером говорите одно и то же…

– А он тебе много чего говорит? – пробубнил я, спрятав еду за щеку.

– Да уж немало…

– Что, например?

– Например, он рассказал мне, кем является на самом деле, – вздохнув, выложила Салли.

Я аж застыл с вилкой в руке. Истериан настолько доверяет Салли, что рассказал ей свою сокровенную тайну. Удивительные вещи, обычно полукровка очень стесняется своей природы, боится её и презирает. Речи не шло, чтобы начал рассказывать об этом даже самому близкому человеку – это как мои воспоминания об Ордене, о Франце, потому что это слишком личное.

Истериан рассказывает девушкам всё только в одном случае… одну минуточку…

– Вы с ним уже были близки? – напрямую спросил я.

– Когда тебя всю ночь продержали в отделении Сантиба, – смущённо призналась покрасневшая девушка (хотя какая она теперь девушка?), – Я приехала поздно домой, увидела письмо от Истера, в котором было сказано, что ты попал в камеру, я тут же приехала к вам, мы решили, что до утра ничего делать не следует, а потом… это было по обоюдному согласию.

– Знаешь, предполагал, что этим кончится.

– Ты не сердишься?

– А с чего я должен сердится на вашу личную жизнь? – искренне удивился я, – Я Истеру никакой не отец, он волен поступать так, как считает правильным. А он ведь не дурак, знает, как именно будет правильным.

– Он замечательный, – смущённо улыбнулась Салли.

– Да, но и очень непростой человек. Придётся над ним много поработать. Я старался – не получалось…

Кудрявая девушка задорно рассмеялась, восхищённая такой простой и мягкой реакцией с моей стороны. Странно, они что, думали, я стану перечить их отношениям, буду им мешать? Глупо. С чего бы? Или я выгляжу таким жутким тираном? Я просто строгий иоаннит, которому хочется чтобы в его личном пространстве всё было так, как он хочет, но в чужое я лезть не смею.

А вот один запрет с товарища, похоже, придётся снять… Всего для одной девушки, не больше…

Закончив с трапезой, девушка вдруг поднялась, собрала грязную посуду и заявила:

– Мне пора в отделение, вернусь утром.

– Ты же прошлую ночь не спала, – с сомнением проворчал я, – Как ты без сна собираешься продержаться?

– А я спала сегодня, – невозмутимо ответила улыбчивая Салли, – Тебе моё письмо доставили часам к девяти утра, а встречу я назначила на восемь. Как ты думаешь, зачем мне понадобилось столько времени? Я успела неплохо выспаться.

Угу, значит я прослонялся по городу, который теперь уже совершенно не рад меня видеть, лишь потому, что девушке захотелось вздремнуть. Жестокий поступок с её стороны…

– Ладно, до завтра! – крикнула на прощание Салли, накинула длинный плащ с капюшоном и вышла на улицу под дождь.

Вопрос: что делать до утра в чужом доме? Такой вариант, как просто лечь спать и промотать время вперёд не сработает. Что ещё? Будем осматривать достопримечательности? Попробуем…

Насколько я понял, мне для посещения отводится только кухня, прихожая и гостиная, а вот в личную комнату детектива соваться лучше не стоит. Истериан на моё бы месте стал говорить о вещах страшной секретности за неброской дверью, о великих ценностях и страшных тайнах, способных изменить ход истории. Любопытство вашего покорного слуги, однако ж, гораздо менее развито, а вот логика, пожалуй, выше уровнем – за этой дверью не может быть ничего, кроме простой комнаты с кроватью, со столом, со шкафами.

А что в гостиной? При повторном осмотре выяснилось, что самые интересные детали я уже успел зафиксировать. Сразу видно – вторая квартира, да ещё и тайная. Хотя, судя по наличию здесь кошек и дрозда, в ней она живёт даже больше, чем в первой. С дроздом я, кстати, ещё не успел ознакомиться.

Небольшая птичка, с ровным коричневым окрасом перьев спины и крыльев и пёстрой грудью. Голова с коротким прямым клювом с любопытством метается из стороны в сторону, чтобы чёрные бусины глаз могли рассмотреть меня со всех сторон. В его крупной клетке целая система жёрдочек, по которым пернатый может скакать, как душе заблагорассудится, а кормушки и поилка полны – живётся Его Величеству неплохо.

Валамор Второй Непреклонный, на мой взгляд, довольно неудачное имя для певчего дрозда. Для такого крохи можно было бы придумать какое угодно имя, но назвать в честь жестокого короля древности…

Король Валамор Второй из рода Суи-Феленоров взошёл на престол после того, как верные ему люди тайно убили двух его старших братьев. Валамору тогда было что-то около семнадцати. В его правление в стране установилась железная дисциплина, неповиновение быстро пресекалось огнём и мечом. В принятии решений жестокий король не полагался ни на кого из советников, не слушал мнения подданных и часто принимал самые необоснованные и несправедливые решения. Люди роптали, ненавидели Валамора, но топор палача вновь внушал любовь к правителю. Всякие попытки достучаться до короля разбивались, как волны о скалы. Будучи уверенным только в своих поступках и словах, он твёрдо и целенаправленно вёл страну в никуда. Распространённым было его прозвище Слепец, но в истории он остался как Непреклонный.

К слову сказать, погиб Валамор от рук наших братьев. Ему вдруг взбрело в голову, что на территории его страны живут не защитники людей, а шарлатаны и колдуны, вытягивающие деньги из простых граждан. Жажда добраться и до наших честно заработанных денег заставила его выдвинуть против наших предков целую армию, но больше половины солдат так и не сдвинулись с места, страшась вступать в бой с иоаннитами. В той резне выжили только они, остальных разметали по полю боя. В хрониках сказано про троих погибших с нашей стороны.

Тогда же на бездетном Валаморе Втором прервался род Суи-Феленоров.

Но вот что-то я совсем не вижу в этой маленькой птичке намёков на сходство со страшным королём древности.

Ладно, Бог с ней, с птицей.

Ещё среди прочего какой-никакой интерес могли вызвать фотокарточки девушки. На первой она стоит в окружении высокой, похожей на неё женщины (очевидно, матери) и просто неотличимой от неё весёлой девушки. Это, я так понимаю, она, её мать и сестра Гертруда. Все очень похожи, словно близняшки.

А здесь Салли уже в окружении самых разных подростков в мантии, с дипломами, все улыбаются на фоне громадного университета. Сомневаюсь, что есть специальные факультеты для детективов, тем более частных, так что можно только гадать, с какой же специальностью она покинула стены учебного заведения.

На следующей фотокарточке она стоит с каким-то бородатым мужчиной, высоким и уже немолодым. Судя по Салли, которой на фотокарточке примерно столько же лет, сколько и сейчас, снимок сделан недавно. Но никаких подписей, которые помогли бы установить личность этого индивида. Друг, отец, старший брат? Если подумать, не так много я знаю о её семье.

На остальных фотокарточках были изображения Салли в путешествиях, на фоне разных достопримечательностей. Есть здесь фотокарточка с Салли на фоне красивейшей церкви Гасарад Афимлия(37) с четырьмя её шпилями, устремляющимися в голубое небо, а рядом Салли на фоне Афиелевой Башни(38). Девушка много где побывала, а ей ещё и тридцати-то нет.

Интересно, как бы выглядела моя полочка с фотокарточками, если бы я фиксировал моменты своей жизни на фотографический аппарат?.. Вся моя жизнь была потрачена на выполнение всевозможных поручений Ордена, на постоянное, но очень медленное обучение, на мотания по миру, на сражения с болезнями, с природными катаклизмами и с демонами. Любопытные были бы снимки: вот я стою и улыбаюсь на фоне расчленяемой товарищами твари, или вот деревню сразило холерой, люди мрут, как мухи, а на переднем плане я обнимаюсь с Францем.

Мяу!

Я совсем не ожидал, что коты Салли продолжат следовать за мной по пятам и мяукать под ногами. Однако вся дружная братия незаметно и бесшумно подкралась со стороны и окружила меня. Пристальные взгляды семи пар глаз прошивают меня со всех сторон, и, как и при первом знакомстве, каждый взгляд несёт в себе самые разные эмоции.

Странно, что с таким многообразием взглядов кошачья семья так и тянется ко мне, лезет тереться об ноги, просится погладить их. Странные же существа эти кошки! Столько гордости и независимости, но столько при этом ласки и, иногда натужного, дружелюбия.

Может потому, что я не очень люблю собак, они так тянутся ко мне?

Кошки своим полукругом оттеснили меня к центру гостиной, куда я покорно отступил и присел, скрестив под собой ноги. Коты и кошки обступили меня и легли рядом, прижавшись к бокам и ногам. Раздавая питомцам Салли почёсывания, поглаживания и тому подобное, я начал понемногу отключать сознание и погружаться в себя.

Задумавшись, я неожиданно для себя заставил узоры на руке ярко загореться, и это тут же привлекло внимание усатой братии. Коты и кошки подняли головы и навострили уши, увидев из ряда вон выходящее.

Самый большой интерес проявил малыш Флюк, который начал робко бить лапкой по гаснущему свету ветвистых линий. Любознательный зверёк выкатил глаза, увидев маленькое чудо, и продолжал экспериментировать с магическим светом.

Неужели кошек тянет магия? То-то они меня так обступили. А я ещё думал, что представления суеверных людей разного рода ведьм с чёрными котами это просто стереотип из сказок для детей на ночь. Что же это, образ из сказки оказался истинным?

Флюк с непониманием стал внимательно осматривать мою ладонь, ставшую вдруг совершенно нормальной. Котёнок всё никак не может осмыслить, в чём же тут подвох.

Забавы ради, я снова заставил узоры гореть ярким светом, на который тут же отреагировали все питомцы мисс Фер. Флюк же от неожиданности отскочил назад, прижался к полу и, только выждав полминуты, начал осторожно подкрадываться к моей руке, словно хищник к ничего не подозревающей и уже обречённой жертве. Молодой первооткрыватель осторожно переставляет лапки, делая на каждом шаге остановки.

Наконец молодой охотник был готов к атаке и прыгнул, молотя мою ладонь подушечками лап. Усердно выцеливая светящуюся цель, котёнок совсем позабыл о когтях, за что я был малышу только благодарен. Не в силах справиться одними передними лапами, Флюк брякнулся на спину и начал бить мою ладонь ещё и задними. Забавно получилось.

Вдруг меня подловил на невнимательности кто-то другой и запрыгнул на плечи. Склонив голову, я скосил взгляд и обнаружил размахивающий полосатый хвост. Проказа Арлекина не заставила себя долго ждать. Потоптавшись на моих плечах хитрюга-кот улёгся, словно живой воротник. Смачно зевнув, полосатый прохвост пощекотал меня длинными усами и не придумал ничего лучше, чем уснуть прямо у меня на шее.

Знал ведь, что от тебя стоит ждать всякой выходки!

Левую руку вдруг царапнул холодный шершавый язычок – это пушистая лентяйка Момо принялась вылизывать мне пальцы, стараясь при этом попасть по светящемуся безымянному. Свет магического узора её не то чтобы не смущал, он напротив притягивал к себе пушистую толстушку. Памятуя слова Салли, как долго персидка способна вылизывать свою шерсть, я приготовился к долгому контакту с её языком.

Вот, кому-то же хочется, чтобы я был рядом вовсе не для того, чтобы спасать чьи-то жизни, убивать демонов, спасать от болезней, распутывать преступления. Не для того, чтобы использовать в качестве козла отпущения, не для того, чтобы тыкать мне в лицо артефакт и, как бы, говорить: «Смотри, для тебя эта штука очень ценная, а я уже две такие продал всякому отребью и обратно спёр!»

Кому-то я гожусь ещё и на то, чтобы со мной дружить. Таких всего одиннадцать лиц, и восемь из них – животные…

Хорошо, что это именно так: много друзей для меня было бы опасно.

Даже сегодня мне дважды приходилось сдерживаться, чтобы не начать читать Салли. Со стороны даже не заметно, а внутри было очень… наверно, здесь самым уместным слово «страшно». Так же страшно должно быть всяким там покорителям северного полюса или искателям Гипозёйда. Вот-вот произойдёт что-то грандиозное, великое и волнующее, но, по большей части, оно принесёт огромные неприятности и не каждый уцелеет после них, а, уцелев, погибнет вскоре от холода и ран…

Первооткрыватели всегда рискуют жизнями, но из своих походов они могут вернуться целыми, а из путешествия по чужим умам… Мы просто растеряли то снаряжение, с которым можно было бы совершить это путешествие. Ведь в древности иоанниты безо всяких последствий читали людей.

«Не заглядывай в чужой дом, пока не укрепишь стены собственного», вот только как же их укреплять?

Вот они – предпосылки краха Ордена: самовлюблённые гроссмейстеры, испугавшись усиливать своих же учеников, которые обладают не меньшим самолюбием, просто не дали им каких-то знаний. И с каждым поколением наши мудрости уходили вместе с хранившими их братьями. В то время, как прогресс настигал нас семимильными шагами, мы теряли знания и слабели.

В итоге выжил всего один иоаннит-недоучка, знающий пару элементарных рун. А раньше братья умели успокаивать землетрясения…

Один из пушистиков вдруг вскочил мне на колени и свернулся на них горячим калачиком. Глянув вниз я прямо-таки обомлел, потому что это была Снежинка. Не знаю, может моя магия и повлияла так сильно на расположение ко мне котов, но что бы даже белая аристократка…

Застыв в сидячей позе, весь увешенный котами, я провёл так всю ночь, пока не кончился бушующий, словно неудержимый водопад, ливень, и тучи не пронзили острые клинки утреннего солнца. Снова воскресенье…