В небе кружит стая громадных птиц с чёрным оперением. Их страшные клювы и когти лоснятся, а в глазах пылают кошмарные огни, никак не принадлежащие нашему миру. Размах крыльев так огромен, что они чуть не задевают ими небоскрёбы.

Кошмарные творения летают над Данкелбургом, словно чудовищные боги ночи.

Вот одна птица делает вираж и несётся к земле. Она тормозит лишь у самой поверхности некоего моста, мощно взмахивая огромными чёрными крыльями. Эти крылья загораживают звёздное небо. Кривые когти впиваются в асфальт, и пернатое создание поудобнее устраивается на самом краю моста.

С любопытством она смотрит по сторонам: куда бы птица не глянула, всюду гаснет свет в окнах.

Вскоре существо издаёт крик! Эта тварь вопит так, как не сможет ни одно живое существо! В её вопле нет ничего земного! Удивительно, как вокруг не трескают стёкла…

Мощный клюв склоняется вниз, и из него начинает вытекать огненная слюна. Тягучая оранжевая капля медленно свисает, тянется к земле и срывается. Пролетая немалое расстояние, она ярко светится. Но вот капля слюны разбивается о дорогу под мостом, и гремит взрыв! Распускается исполинский пламенный цветок, который быстро поглощается всё вокруг!

Когда в адском огне исчезает и уродливая птица, видение мутнеет…

– Саманта! – заботливый коротышка теребит меня изо всех сил, – Саманта! Очнись!

Тут он пустил в ход самое подлое оружие – плеснул на меня целый стакан воды! Ледяная, как улицы северо-восточной части Данкелбурга, она тут же прогнала сон!

В страхе заглатывая воздух, я вскочила и моментально приняла сидячее положение. Всё лицо мокрое, как и волосы, как и моя новая блузка. Тяжело дыша, я силюсь привести мозг в порядок.

Где-то рядом забормотал разбудивший меня Шнихт:

– Саманта, ты полная дура! Что ты опять натворила? Две ампулы этонамала! Это же сильнейшее снотворное! Ты рехнулась вводить его себе?

– Две ампулы? – я проморгалась и потёрла ноющий висок, – Ты о чём это, Шнихт?

Тут же у меня под носом оказалась рука дриджа, сжимающая два пустых сосуда:

– Эти две ампулы, Саманта, вспоминай! – проворчал где-то вне поля зрения карлик, – Что? Так захотелось спать, что и жить перехотелось?

Этонамал… да, припоминаю… Приходиться доставать информацию из тех закоулков памяти, которые я привыкла считать ненужными. Помнить подобную ерунду – засорять голову. Мы и так используем её на пару процентов, так зачем использовать их для хранения всякого рода шлака?

– Да, Шнихт, я вколола себе две ампулы, чтобы заснуть, – равнодушно бросила я дриджу, – Я уже четыре дня не сплю из-за бессонницы.

– Тебе сон и не нужен – и так неплохо себя чувствуешь, – разозлившись, бросил стекляшки в угол Шнихт, – А эти твои видения…

– А эти мои видения мне нужны! Мне без них не обойтись!

– И ради них стоит себя убивать?

– Стоит! – грозно прикрикнула я.

Коротышка ещё сильнее нахмурился, поджал тонкие губы и фыркнул через узкие ноздри. Затем махнул рукой и поплёлся на кухню, неловко перебирая короткими ножками.

Я же только сейчас поняла, что сильно промокла, поэтому двинулась приводить себя в порядок. Как ни странно, пробудившая меня вода здесь ни при чём – просто я сильно вспотела, пока смотрела видения. Пойду в ванну.

Поднявшись с низкого рыжего дивана, на котором я провалялась несколько часов, поплелась в маленькую комнатку, что соседничает с кухней. В любимой полутьме Шнихта я часто натыкаюсь на столики, тумбы и стулья, пока иду своей дорогой. Голова соображает не очень-то и хорошо…

Как же тяжело просыпаться.

Ввалившись в ванную, я первым делом включила свет – тут же стало больно глазам. Пока я смогла их снова открыть, прошло не меньше минуты. Будь проклята сонливость!

Чтобы не упасть, я крепко ухватилась пальцами за раковину. Старая, покрытая ржавыми разводами. Предыдущие хозяева дома не сильно-то заботились о состоянии санузла.

Поднимая тяжеленную голову, я встретилась глазами со своим отражением в зеркале. Надеюсь, этот незадобренный кусок стекла с амальгамой врёт, иначе выгляжу я просто ужасно…

Молодая девушка, на вид ей столько же, сколько и на самом деле: двадцать три года, семь месяцев и пять дней. Гладкая ровная кожа – моя гордость; курносый нос, пухлые губы – мечта безмозглых самцов, ярко-зелёные глаза, довольно короткие и неинтересные ресницы и рыжие волосы до плеч. Последние сейчас, правда, всклокочены так, что похожи на гриву льва.

Вид прямо как у ведьмы! Хоть на костёр веди!

Но самое, пожалуй, примечательное в моём лице – это татуировка под правым глазом. Похожа на трезубец с причудливыми кожистыми крыльями и скорпионьим хвостом. Размером всего-то с небольшую монету. Ради неё пришлось разыскивать Меланфия – профессионала в искусстве нанесения тату. С этой тонкой работой он справился отлично!

Отчего-то только все считают меня из-за неё наркоманкой. Это неправда, толпа олухов ошибается. Я – самый настоящий мистик.

Скинув с себя одежду, я зашла под душ и включила воду. Горячей в квартире Шнихта испокон веков не водится, так что приходится закаляться. Ничего, не впервой: сейчас это для меня не имеет особого значения. Даже если заболею, то дридж поставит меня на ноги за сутки. В его знании народной медицины я уверена.

Ледяная вода похожа на жидкую стужу. Настоящее блаженство для тех, кто никак не может проснуться! Мои волосы моментально намокли и облепили виски, шею и плечи. Я замотала головой, брызгая во все стороны. Просто как маленькая! Когда же ты будешь взрослеть, Саманта?

Вытершись старым розовым полотенцем, я убрала с лица влажные рыжие локоны и вышла в гостиную.

Там меня уже ждёт Шнихт, расставивший на небольшом столике скудный завтрак. На меня голую он даже не посмотрел. Я же совершенно спокойно прошла комнату из конца в конец и нацепила халат. Стесняться дриджа глупо, потому что он просто не человек. Никто же не стесняется кошек или собак, пусть они хоть трижды мужчины.

Шнихт, в свою очередь, и не думет расценивать меня, как объект своих сексуальных фантазий. Для него я так же в этом плане привлекательна, как, например, рыба.

Так что живём мы с серым малышом без стеснений, комплексов и предрассудков.

Квартира принадлежит Шнихту. Я же бесстыже проживаю у него, не платя хозяину ничего. Думаю, он не в обиде, особенно если учесть, что порой снисхожу до уборки.

Он меня терпит, а что ему ещё остаётся?

Познакомились мы с дриджем две тысячи девятьсот двадцать шесть дней назад. От меня отказались родители, а сиротский дом пятнадцатилетнюю девушку, которая оказалась мистиком, не принял. Я пошла искать дом и работу и вскоре натолкнулась на лавку гончара Шнихта. Он изготавливал глиняную посуду по старинным народным методам, а меня взял к себе украшать её рисунками. Благодаря своей бессоннице, я могла оставаться в лавке на ночь и работать практически круглосуточно. Шнихту я так понравилась, что он взял меня к себе домой.

Но вот уже три года он не работает сам, посадив за гончарный круг подмастерьев. Спустя четыре месяца, я тоже забросила его лавку – занялась тем, чем и занимаются многие мистики: стала делать предсказания, наводить и снимать порчи, лечить больных и составлять гороскопы, которые я отсылаю в разные газеты за скромную плату.

Шнихт же меня и не думает прогонять.

Его дом мне очень нравится. В первую очередь планировка: из прихожей, похожей размерами на кладовку, попадаешь сразу в гостиную, из которой можно попасть в ванную, кухню и спальню хозяина дома. Мне приходится ютиться здесь на диване, благо сплю я не чаще двух раз в неделю.

Гостиная – святая святых этой квартиры – очень просторная, хоть и плотно обставлена мебелью. В центре стоит столик в окружении шести стульев, на нём располагается настольная лампа – любящие темноту дриджи не пользуются люстрами, предпочитая менее яркие лампы и торшеры.

Рядом стоит мой диван. Возле него – большой комод с моими личными вещами и, в особенности, косметикой. Тут же стоят и свечи, которыми мы нередко пользуемся, поскольку в этом районе города часто отключают свет…

В углу висит зеркало. Задабривая живущих в нём духов, я нарисовала в его углах особые символы. Рисовать пришлось свиной кровью, за неимением человеческой. Справа от зеркала пристроился шкаф с моей одеждой, на нём пылятся старые плакаты, которые я рисовала на выставки Шнихта.

По соседству со шкафом стоит письменный стол, заваленный недочитанными книгами, а также моими приспособлениями для разных ритуалов и предсказаний: маятники, листы бумаги и уголь, шёлковые нити, куски ткани, кусочки собачьего черепа, астрологические карты и прочее. Всё лежит в полнейшем беспорядке – как я люблю…

Тут же, в углу, стоит кресло-качалка, над которым висит тяжёлая крупная картина девушки, собирающей цветы. Рядом на стене висят кривые полки с книгами. Место для чтения оборудовано торшером – самым мощным источником света в комнате.

Неподалёку на полу валяется коробка, заполненная старыми газетами. Шнихт не читает книг, а вот прессу штудирует исправно, да ещё и берётся порой перечитывать некоторые статьи.

Над дверью, ведущей в прихожую, висят настенные часы. Сейчас ржавые стрелки показывают три часа и тридцать две минуты.

– Сейчас ночь или день? – уточнила я у дриджа.

Возящийся с чайником Шнихт лениво глянул на часы и ответил:

– Ночь…

Отлично.

Дальше, вокруг дверных проёмов ванной и кухни, нашли своё место гербарии, коллекционируемые хозяином этой берлоги. Самые разные цветы, доведённые до вида серых веников, медленно разлагаются под стеклом.

В третьем углу стоит комод, на котором красуется очередной засушенный букет в белой вазе, окружённый нелепыми глиняными зверушками. Их вылепила я из остатков в мастерской. Уродливых созданий мы с дриджем почему-то не выбрасываем. Под комодом лежит какой-то чемодан, судя по всему, вечно пустой.

Возле двери в комнату к Шнихту на полу стоит тотем, подаренный мне одной знакомой. Дридж настоял, что деревянный пенёк, украшенный рельефными узорами, должен стоять рядом с его комнатой. Он свято верит, что тотем будет его оберегать, мне же не удалось обнаружить в нём никакой силы. Похоже, изготовивший его мистик был бездарем.

Наконец, в последнем углу стоит стул, накрытый большим куском ткани. На стуле стоит сломанная печатная машинка, а под ножками его, под прикрытием шёлка, спрятан сейф дриджа. Вскрыть его практически невозможно, равно как и найти все пять ключей, на которые он запирается.

Потолок побелен, хоть и не везде ровно. Лишь на одной стене сохранились полосатые обои. Деревянный пол прикрыт парой половиков.

Просто-таки огромное окно располагается напротив двери в прихожую. Никаких штор и занавесок у Шнихта нет, так что бескрайнее звёздное небо отлично видно.

Пятница – день удачный для разного рода начинаний. Полнолуние – усиливает эффект и результативность всех наших поступков, действий и мыслей. Однозначно, впереди меня ждут славные двадцать с половиной часов!

Серый коротышка уже разливает чай по чашкам. Запашистый напиток пышет густым паром. На столе лежит в вазочках печенье, начинающий черстветь хлеб, мелкие куски рыбы на тарелке, перец, сахар и бутылочка уксуса. Стандартный такой завтрак.

Засыпая в чашку перца, Шнихт решил начать разговор:

– И? Что там в твоих видениях?

– Ах, так! – рассердилась я не на шутку, – То ты против них, то тебе интересно стало, что же я такого видела!

Искоса глянув на меня, дридж сильнее сжал зубы и озлобленно дёрнул ушами. Совершенно не терпит, когда ему начинают перечить.

– Я разве говорил, что против твоих видений, мистик? Я лишь против того, чтобы ты ради них колола себе этонамал…

– Остальное меня уже не берёт! – чтобы успокоиться, я поскорее схватила чашку и отстранилась от дриджа.

Взяв ложку, я принялась сыпать себе побольше сахара. Не буду спать ближайшие четверо суток, и, чтобы чувствовать себя всё это время нормально, приходиться потреблять много углеводов. Например, можно пить жутко сладкий чай.

На шестой ложке Шнихт снова обратился ко мне:

– Думаешь, можешь вытворять всякие глупости, когда тебе хочется увидеть будущее? Это не так! Хватит уже колоть себе снотворное!

Я не ответила, а лишь показала собеседнику язык, ясно давая понять, что я думаю о его мнении на этот счёт. Будет меня ещё всякая серая пузатая мелочь учить.

Меня зовут Саманта Шрёдер, в Данкелбурге меня знают как очень сильного мистика. Я способна видеть фантомов, разговаривать с ним, помогать им. Могу читать на языке звёзд, делать на их основе гороскопы, мастерски владею нумерологией, определяю энергетику людей, выявляю в ней порчу, снимаю её…

Но всё это ярмарочные фокусы по сравнению с моим умением делать настоящие предсказания. Это умение мне неподвластно – видения приходят случайно и в очень неявном виде. В отличие от многих мистиков, также способных предсказывать будущее, видения приходят ко мне не во время транса или медитации, а во сне. Но, по причине бессонницы, часто заглядывать в будущее не выходит. Порой приходиться колоть себе сильное снотворное ради возможности лишний раз поспать…

Шнихт всё переживает, что сердце однажды не выдержит. Заботливый маленький дурачок.

– Саманта? – попытался дозваться меня дридж.

– Что? – откликнулась я с набитым ртом, жуя печенье.

– Так что ты видела?

Ладно, гончар ты недалёкий, сделаю на время вид, что не злюсь на тебя. Ты же не отстанешь, пока не услышишь ответ на свой вопрос. Да и я могу забыть стремительно уползающие детали сна, если не перескажу их кому-либо…

– Странный сон, – глоток пересахаренного чая, – Никаких ассоциаций. Громадные птицы, одна садится на мост, а затем из её клюва падает пламенная слюна прямо на дорогу внизу, и всё поглощает огонь. Птицы, вроде, на воронов похожи, но это значения не имеет. Никак не пойму, что бы это могло значить…

– Как далеко по времени? – со знанием дела спросил Шнихт, откинувшись на стуле.

– Всё было достаточно чётко… ощущался ветер, холод, запахи… очень чётко, раньше такого не было… Думаю, меньше недели…

Дридж склонился над своей чашкой и глухо кашлянул, демонстрируя удивление. Ещё бы, до этого я никогда не делала предсказаний, которым суждено сбыться через пару дней.

Я отпила ещё немного сладкой до безобразия жидкости и взяла из вазочки второе печенье. Если Шнихта видение просто удивило, то меня не на шутку взволновало. В этот раз я отчётливо понимаю, что от меня требуются немедленные действия.

– Тебя что-то тревожит? – глухо прозвучали слова из уст серого карлика.

С крупным куском печенья в зубах я повернула голову в сторону дриджа:

– С чего ты взял?

– Ты бьёшь пяткой по ножке стула.

Глянув под стол, я заметила, что в самом деле нервно дёргаю ногой.

– Да, ты прав, – ответила я, прожевав печенье.

– И в чём дело? Что-то случилось?

– Вроде того… С этим видением нужно что-то делать. Оно пришло не просто так. Что-то очень скверное случится совсем скоро. Что-то затевается…

– С чего ты взяла? – пробормотал Шнихт полным скепсиса голосом.

– Пару часов назад умер мистик, – вспомнила я еле ощутимый укол в затылке незадолго до введения этонамала, – Совсем слабый, конечно… Но умер он не своей смертью…

– Это ещё ни о чём не говорит, – всплеснул руками дридж, – Его могли убить, даже не зная, кем он на самом деле является. Он сам мог не знать, что он – мистик.

Нет, всё было явно не так. Я отрицательно покачала головой, размешивая свой густой чай:

– Стумма ворчала… До сих пор ворчит… У него тоже было видение незадолго до смерти. Это всё произошло вчера.

– И ты, как самая неугомонная, – полным безнадёги голосом пролепетал коротышка, – Решила во всё разобраться?

– Да. Как просохнут волосы, пойду послушаю новости на улицах.

Словно ворчливый старый дед, Шнихт опалил меня строгим взглядом. Вечно он недоволен моими решениями:

– И зачем ты так торопишься? – спросил он, поднимаясь из-за стола.

– Говорю же, Шнихт, времени в обрез! У меня может быть как несколько дней, так и несколько часов…

– Понятно, – карлик прошлёпал к креслу-качалке и неловко на него забрался, – Моя помощь нужна?

– А ты хочешь помочь? – я даже немного удивлена, – Только не говори, что собираешься ограждать меня от неприятностей: мы оба понимаем, что это не так.

– Да, проблемы ты наживаешь на ровном месте, а затем выпутываешься из них, чтобы нажить новые, – прокряхтел в углу малыш, – А отвечая на твой вопрос: думаю помочь тебе, раз уж ты даже не знаешь, что будешь делать…

– Молодец! – подмигнула я Шнихту.

Тот лишь безразлично махнул рукой и развернул вчерашнюю газету. Повадился последнее время читать ежедневную прессу в дополнение к «Еженедельно актуально». Лично я просматриваю газеты постольку поскольку.

– В баре «У Дугласа» произошла стычка бандитов с полицейскими, – принялся дридж зачитывать самые интересные на его взгляд статьи, – В участок позвонил неизвестный, сообщивший, что в баре находится бандитский притон. Стоило подъехать полицейским, как злоумышленники открыли огонь. В ходе перестрелки были убиты восемь сотрудников и ещё семеро были ранены. Среди бандитов потери куда существеннее: четырнадцать убитых и двадцать раненных. Всего пятеро сдались без боя. Арестован владелец бара и весь его персонал. В данное время ведётся опознание убитых и идентификация арестованных.

– Потрясающе, – я допила чай, – давно уже в Данкелбурге не происходило перестрелок быков со всякими гадами. Да ещё и таких жестоких.

– Тебя радует, что быки постреляли выродков из банд или наоборот?

– Скорее всего, именно наоборот…

– Полицейские не заслуживают такой немилости…

– Поделом им…

Причин ненавидеть быков у меня немало: они нередко переходили мне дорогу, пару раз пытались избить прямо на улице за мой отказ расплачиваться своим телом из-за отсутствия хоть каких-то документов. Да, я живу без паспорта, без прописки, без всего, но быть изнасилованной из-за этого парой отвратительных уродов не собираюсь. Уже трижды я сталкивалась с подобной ситуацией и трижды сбегала, покалечив стражей порядка.

И ещё они сфабриковали дело на одну из моих подруг, которая отказалась выплачивать быкам деньги. Хреновы вымогатели засадили её на десять лет.

Теперь мне самой сладкой новостью будет та, в которой скажут о многочисленных смертях полицейских.

Эти подонки вечно притесняют проституток, среди которых немало моих подруг, притесняют эмигрантов, субкультуры… Однако всё это отличные люди, такие же, как и все, даже в чём-то гораздо лучше, чем мы.

Шнихт ещё долго зачитывал разные статьи. Молча слушала и трескала печенье. Мне не страшно – толстеть не буду.

Пятница, четыре часа ровно. Судя по звёздам в северном полушарии, моему знаку зодиака, то есть скорпионам, сегодня следует осторожней быть в общении с людьми: отчётливо видна возможность обмана или даже предательства.

Ближайшее будущее туманно… Узор из осколков собачьего черепа показывает недобрую картину.

В общем, ничего хорошего.

Я собираюсь в дорогу: одев простую белую блузку, тёмно-серый жилет, чёрные брюки и простенькие туфли, делаю себе скромный макияж, причёсываю непослушные рыжие локоны. На шею вешаю кулон в виде красного ромба – талисман на удачу, нацепляю свои любимые кольца и серёжки. Одеваю длинное пальто, прикалываю брошь в виде кошачьего глаза и цепляю на голову небольшой цилиндр.

Шнихт одевает свою единственную рубашку и накидывает на плечи детскую куртку, пришедшуюся впору.

Я сгребаю в карманы все свои деньги (не больше пятисот с мелочью), ключи от дома и экзотическую монету-тотем.

– Тебе это не нужно, Шнихт, – напоминаю я дриджу напоследок, – Ты ещё можешь плюнуть на всё и отказаться.

– Конечно, а потом ты мне каждый раз будешь напоминать!

Сунув руки в карманы, серый коротышка нахохлился и двинулся к выходу. Если прислушаться к эху его мыслей, то станет понятно, что ему элементарно очень интересна затеянная мною авантюра. Маленький поганец немного лукавит…

Я двинулась следом. Предстоит не самый простой день.

Уже на лестничной площадке, пока я возилась со старым дверным замком, Шнихт задумчиво спросил:

– И с чего начнём, Саманта?

– Сперва послушаем новости, – я толкнула дверь изо всех сил, после чего ключ провернулся-таки в нужную сторону, – Кто-то наверняка что-нибудь слышал.

– О чём слышал? – с сарказмом пробормотал дридж, – О гигантских птицах или об убийстве мистиков?

– Не обязательно, дорогой мой. Куда вероятнее, что кто-нибудь поведает нам просто любопытные слухи…

– У тебя странные методы…

– Не тебе судить, Шнихт.

Мы шагнули в тесную кабинку заплёванного лифта, я нажала на кнопку первого этажа. Шнихт громко чихнул и вытер «нос» рукавом. Вид у нахохлившегося дриджа сильно недовольный.

Я принялась рассматривать стены кабинки. Сегодня появилась новая надпись, в которой приличная девушка София с седьмого этажа грубо обозвана и обвинена в гомосексуализме. Что же за сволочь опустилась до этого?

Стянув перчатку, я приложила к надписи ладонь:

– Глянь-ка, кто-то снова загадил лифт, – прозвучал мой стальной голос.

– И тебе снова есть до этого дело… – тяжело выдохнул дридж, даже не обернувшись в мою сторону.

– Есть, Шнихт, ещё как есть… Посмотрим… обида… он посчитал себя оскорблённым… хотел отомстить… Она отказала ему в сексе… и он решил обозвать её лесбиянкой… Теодор из одиннадцатой квартиры… Будет время, проучу это ничтожество!

Гулко ухнув, двери лифта разошлись в стороны, и дридж засеменил к выходу из подъезда. К разговору о Теодоре, оскорбившем Софию, он вернулся уже на улице:

– Тебе обязательно выяснять, кто кого опорочил, оскорбил и унизил, чтобы потом насылать неудачу?

– Обязательно, если тупой мужлан, неспособный поступиться откуда-то взявшейся гордостью, оскорбляет женщину!

– Один из них как-то умер от твоей порчи, – напомнил Шнихт.

– Он сломал девушке два ребра и нос, а потом ещё и исполосовал лицо осколком стекла, – вспоминая тот случай, я начала закипать, – Я жалею лишь о том, что не смогла самолично выкопать ему могилу.

Какое-то время мы шли молча. Честно говоря, мы оба даже не знаем, куда идём: плана нет. Начать спрашивать следует в барах, где любят ошиваться всякие типы. Вопрос в том, с какого начать. Этот самый вопрос я решила озвучить низкорослому товарищу:

– Куда нам двинуть в первую очередь?

– В «Хмельного борова». Там легче всего найти трепача.

– Таких везде полно.

– В «Борове» их не приходится избивать или подкупать, – надменно глянул на меня Шнихт. Кому как не ему доверять в этих делах.

В этом-то он прав: денег в карманах мало, а представить, что я буду выбивать из широкоплечего амбала информацию… Рядом, конечно, дридж, но он в этом деле не помощник.

Свернув в узкий проулок, мы двинулись в сторону бара.

В местной густой темноте сидят два фантома. Сперва я разглядела их белые глаза, а затем увидела и тощие силуэты. Создания тени повернули ко мне безликие головы и уважительно уступили дорогу. Потом долго провожали взглядом.

Фантомы – создания таинственные. Их видят немногие, из тысячи человек вряд ли сыщется более одного. Фантомы обитают только в очень тёмных местах – слабейший свет для них неприемлем. Эти существа либо играют с седыми фиалками, либо гоняются за сомлями, либо просто сидят без дела.

Многие считают фантомов душами умерших, однако утверждать, что так и есть, было бы опрометчивым. Сами о себе они так сказать не могут. Да, пленники тени говорят, но их слышать может не каждый мистик. Я, например, могу.

В общении с фантомами следует соблюдать ряд правил:

Во-первых, нельзя обращаться к ним первым. Если призрачным сущностям нечего тебе сказать, то они никогда не будут вести диалог. Они либо проигнорируют твои слова, либо поспешат исчезнуть.

Во-вторых, если фантом заговорил с тобой, следует его выслушать, иначе он потом будет тебя преследовать. Конечно, белоглазые абсолютно безобидны, но когда тебя вечно встречает в тёмных местах один и тот же фантом, силясь донести свои слова, рано или поздно свихнёшься или станешь параноиком.

И в-третьих, просьбы и советы фантомов лучше выполнять, так как они никогда не врут. Если они просят арестовать того или иного человека, то тот явно сущий мерзавец, если советуют бежать, нужно непременно бежать, а если рассказывают о тайнике, то тот непременно будет в указанном месте полный ценностей.

Опять же, если фантом заговорил с тобой, можно смело его спрашивать – он и не подумает врать или умалчивать что-либо.

Конечно, временами бывает достаточно жутко. Один раз теневое создание выскочило из-за угла и шипящим голосом предупредило, что неподалёку бродит Стумма! Мне пришлось полчаса сидеть в укрытии, а после этого медленно выбираться из этого места, постоянно вертя головой и обливаясь холодным потом…

Порождения Небожителя остались за спиной, и я довольно быстро забыла о них.

Встречая их почти каждую ночь в течение двадцати трёх лет, семи месяцев и пяти дней, быстро привыкаешь.

Шнихт мне совсем не нравится: идёт сбоку чернее тучи, вечно хмурится. Пусть даже он часто бывает не в настроении, сейчас дридж прямо лучится негативом. Хоть он этого и не любит, я решила вскользь прочитать его мысли…

Что-то связанное со вчерашним днём… ярость и… страх… унижение… не совсем с ним, скорее… с близким другом… пистолет… звук выстрела…

Вот оно как. Серьёзные должны быть неприятности. Следует его расспросить.

– Шнихт, – строго окликнула я дриджа, – Что с тобой?

– Всё в порядке… – безразлично прошлёпал он губами.

– Ты врёшь.

– Опять копалась у меня в башке? – злобно сверкнул он глазами, обернувшись в мою сторону.

– Да. Ты не особо старался скрыть свои мысли.

– Вечно этим занимаешься! – негодует коротышка, – Как мне ещё тебя просить оставить в покое мою грёбаную черепушку?

– Просто скажи, что случилось, – твёрдо произнесла я.

Гнев лысого карлика тут же стих. Дёрнув длинными ушами и плотнее укутавшись в куртку, он повернул голову, направив взгляд чётко вперёд. Ближайшие минуты я просто ждала. Шнихту не нравится говорить о своих проблемах: он считает, что таким образом жалуется и, тем самым, проявляет слабость.

Через какое-то время он начал рассказывать:

– Вчера был у Груйфа, пили. Потом заявился клиент, наркоман кудрявый. Имя у него ещё то ли Эрне, то ли Эрнст… Выхватил ствол и потребовал шмали и денег. Груйфу пришлось выложить двадцать тысяч – заработок за пять дней. А ведь у него жена следит за кладкой. Шесть яиц.

– Если хочешь, я этого парня найду и устрою ему…

– Груйф слишком горд для этого, – прервал дридж, – Он даже от моей помощи отказывается.

Или Шнихт просто не знает, чем помочь, а мне Груйф не доверится. И такими мы сделали всех дриджей. Недоверчивыми, замкнутыми и озлобленными.

Бар «Хмельной боров»! За километр гремит его музыка, а на расстоянии ста метров в её звучание вплетают пьяные голоса посетителей. Волна за волной на меня накатывает мощный звук. Музыка, конечно, не отличается красотой, зато отлично подбадривает танцоров, что совершенно не умеют танцевать.

Трёхэтажное здание, мерцающее огнями, словно прямоугольная новогодняя ёлка. Крупная вывеска с уродливым кабаном в тёмных очках и кожаной куртке с пивной кружкой в руке. Смотрится эффектнее, чем вывески многих дорогих ресторанов.

Перед входом стоят небольшие скопления людей: где-то выпивохи, вышедшие глотнуть воздуха, а где-то проститутки, ждущие клиентуру…

Ткнув мне костяшками сросшихся пальцев в колено, Шнихт обратил на себя внимание и жестом попросил нагнуться. Когда я приблизила ухо к его рту, он громко проорал:

– Нам не сюда – нужен чёрный ход.

– Почему?

– Бар разделён на две части: в первую можно попасть через парадный ход, она включает часть первого этажа и второй с третьим – предназначена для обычных посетителей, а для всякого лихого сброда отведёны задняя часть первого этажа и подвал, вход с переулка.

– Ясно.

Мы свернули в переулок и двинулись сквозь темноту. На тесной площадке, заставленной мусорными баками, светло – свет испускает лампа над коричневой дверью. Вход в закрытую часть «Борова».

Здесь оказалось на порядок тише, поэтому Шнихт может уже не орать прямо мне на ухо:

– Видишь там один кирпич в кладке на уровне груди выкрашен белой краской? Когда постучишь, выйдет вышибала с пустой бутылкой в руке. Бутылку отберёшь – он сопротивляться не будет – и отобьёшь у неё горлышко ударом об этот кирпич. Здесь это вроде пароля.

– А ты что же, не пойдёшь?

– Нет, – мотнул здоровой головой дридж, – В «Борове» нас не любят. Я пока поброжу вокруг и поболтаю с людьми.

– Хорошо, Шнихт, – кивнула я, – Думаю управиться за час…

Дридж дал понять, что расслышал меня, после чего развернулся и двинулся обратно в сторону улицы, поправляя воротник куртки. Воровато озирается.

На него можно положиться. Сколько бы ни ссорились, ни ругались и ни грызлись, мы непостижимым образом остаёмся верны друг другу. У нас нет ничего общего, нет никаких причин сохранять дружбу, однако я и Шнихт держимся вместе. По старой памяти, вероятно…

И лично я доверяю серому коротышке. Квартира, за которую не нужно платить тут не имеет значения…

А я уже стою перед дверью. С определённой долей брезгливости стучусь в начинающую гнить древесину…

Ждать пришлось совсем недолго: дверь открылась вовнутрь, и на пороге появился высокий амбал с длинной гривой светлых волос. Нос похож на крупный клубень картофеля, из глаз исходят легко ощутимые флюиды агрессии. Одет в тонкую рубаху, джинсы и кожаную жилетку. Как и говорил Шнихт, в его руках пустая бутылка.

– Чего надо? – рявкнуло это здоровое человекоподобное создание.

Ожидая какой угодно реакции вышибалы, я стремительно выхватила бутылку из лап громилы и крепко схватила за дно. Приметившись, точно бью по белому кирпичу. Удар вышел сносный, и горлышко, отколовшись, отлетело под ноги.

Проследив за моими действиями, здоровяк глянул мне прямо в глаза. На секунду я увидела в его мыслях сцены с моим участием, полные похоти… Ублюдок улыбнулся и произнёс, освобождая проход:

– Добро пожаловать, куколка! Бутылку брось в бак.

– А может мне вонзить её осколки тебе в глаз? – нанеся внезапный тычок, я остановила зазубренные края стекла в считанных сантиметрах от морды волосатого подонка.

Пока вышибала в страхе отшатнулся в сторону, я швырнула бутылку ему в руки и прошла внутрь. Животное, способное лишь на спаривание! Следовало исполосовать тебе рожу, чтоб не смел впредь фантазировать о своих бравых похождения в кровать!

Помещение оказалось донельзя тесным, посетителей немало. В углах сидят компании выпивох или странного вида парочки, порой одного пола. Шумные мужланы режутся в карты, кто-то травит байки. Музыка громко звучит. Атмосфера зала тяжёлая, чувствую себя не слишком уютно.

Протискиваясь между шатающимися отморозками, я вышла к барной стойке. Под громадной головой борова, украшенной расистскими символами, в окружении сотен бутылок стоит высокий усатый бармен.

Длинный черноволосый раздатчик спиртного курит толстенную сигару, вонь которой легко вычисляется даже в этом заведении. Выпуская дым из лёгких, бармен одновременно успевает наливать горячительное и протирать стаканы.

Один выпивоха серьёзно перебрал и свалился без памяти прямо на стойку. Усач брезгливо сплюнул под ноги и столкнул пьяницу. Тот грохнулся на пол да так и остался там никому не нужный.

Я внимательнее вгляделась в лицо бармена… из Данкелбурга… около сорока лет… дата рождения… дата… февраль… двенадцатое… справедливый человек… готов идти на контакт… надёжный… серьёзный… упрямством и подозрительностью не страдает… зо-вут Филиппом…

Присев на высокий стул, я положила на стойку цилиндр и крикнула как можно громче:

– Филипп?

Оставлявший меня до этого без внимания бармен резко повернул в мою сторону голову, задумчиво пустил дымное кольцо и медленно отложил в сторону стакан. Поставив передо мной правый локоть, он навалился на стойку, отгородившись тем самым от части посетителей.

Пробежав глазами по моей татуировке, он произнёс:

– Откуда меня знаешь, рыжая?

– Обмолвился тут один… – принялась я нагло врать.

– Один, говоришь? – Филипп с любопытством приподнял мой чёрный цилиндр и немного повертел в руках, – Обмолвился? Те, что чешут языком, не знают моего имени – называют Волчарой, по прозвищу. Так откуда ты меня знаешь?

Хитрый. Вокруг пальца таких обводить не стоит: в момент вас расколют и самих обведут. С другой стороны, если пойти прямо, в лоб, могут возникнуть сложности.

Ну да к Небожителю их.

– Я – мистик.

– Мистик… – глухо засмеялся бармен, – Мистики к нам заходят реже, чем асилуды со своими кривыми трубами. И что же такой симпатичный мистик ищет в «Хмельном борове»?

– Ищу языки, – среагировав на его вольготность, я добавила для острастки стали в голос, – И не те, что ничего толком не знают, а молчат, как рыбы, я ищу трепачей.

– В «Борове»?

– Ты ещё скажи, что здесь такие не заявляются.

– Заявляются, – не стал лукавить Волчара, – Один из низ торчит тут в подвале безвылазно уже вторые сутки. Сущий балабол! Имени его не знаю – не принято, но прозвище у него запоминающееся – Козырной Туз. Если увидишь крупного парня с длинными чёрными волосами, который обыгрывает всех в карты, то это точно он.

Стоило мне встать со стула и потянуться к цилиндру, как на поля моего головного убора упала рука Филиппа. Его пальцы требовательно потёрлись друг о друга: хочет получить деньги за информацию…

Состроив хитрую улыбку, я запустила руку в карман, после чего вложила в ладонь бармена хрустящую бумажку. Выдернув из грязных лап здорового усача цилиндр, я направилась в сторону спуска в подвал. Вскоре позади меня раздался звонкий удар – Филипп обнаружил, что я подсунула ему исписанный числами клочок обычной бумаги…

Подвал находится в свободном доступе. Крутые ступени резко ныряют. Спускаться по таким на каблуках непросто. По пути я заметила на стенах иероглифы – прямое доказательство того, что здесь бывают Братья Тигров. Здесь, как видно, рады всем, кроме асилуров и дриджей. Очень даже зря…

Внизу оказалось на порядок тише: музыка плохо слышна в подвальном помещении.

Здесь грязнее: бутылки и банки валяются в каких-то лужах, мусор свален в углу, где-то красуются пятна блевотины и всё это припорошено ковром окурков.

Среди этой помойки стоят столы для игры в карты, кости и прочие азартные игры. Кто-то выигрывает и победно поднимает выпивку, кто-то проигрывает и истерично колотит кулаками по столу, кто-то даже хватается за оружие. Но эффектнее всего обращаются с шулерами: стоит убедиться, что игрок мухлюет, как его тут же валят на пол и избивают ногами и стульями.

Украшено помещение оригинально – стены пестрят ярким граффити, а с потолка свисают причудливые гирлянды из карт. Двигаться приходится, лавируя между ними и столами.

Наконец мне удалось отыскать человека, похожего по описаниям на Козырного Туза. Большой молодой парень со смуглой кожей, прямой нос с сильно выдающейся вперёд переносицей. Совсем худые щёки, блестящий гладкий лоб, кустистые чёрные брови, узкие глаза.

Одет в клетчатую грязно-коричневую рубашку, за спиной на спинке стула висит терракотовый плащ, на шее – пёстрые бусы, чёрные волосы схватывает яркая тканевая полоска со странными рисунками, состоящими, в основном, из прямых линий. За тканевую полоску заткнуто чёрное перо.

Чёрное перо… прямо как у громадных птиц из видения… Странное чувство, словно идёшь по следу, и он вдруг становится чётче…

Или это просто совпадение…

Сидит Козырной Туз один в окружении стопок купюр и мелочи – с ним явно больше никто не желает играть. С ленивым выражением лица он строит карточный домик, занимаясь уже третьим этажом.

Дата рождения… то ли шестое, то ли шестнадцатое… месяц никак не всплывает… сложно сделать анализ его характера без даты… сложный фон… не могу сосредоточиться… придётся идти неподготовленной…

Отодвинув в сторону очередную гирлянду из карт, я добралась-таки до стола Туза. Как только я присела, он замер с парой карт в руках. Отмер только через какое-то время и, уже глядя мне чётко в глаза, достроил верхушку домика.

Улыбнувшись половиной лица, он указал на своё творение:

– Классный дом! Пятнадцать карт ушло на строительство! Хочешь разрушить?

– Нет, обойдусь. Это ведь ты Козырной Туз?

– Да, – черноволосый толкнул конструкцию пальцем и она тут же развалилась, – Хочешь сыграть? К сожалению, я с зеленоглазыми не играю…

– И почему? – парень действительно балабол, и, чтобы добиться от него каких-либо слов, придётся долго поддерживать пустые разговоры, ублажать его желание потрепаться.

Быстро собрав карты, собеседник принялся тасовать колоду, ловко орудуя пальцами.

– Все зеленоглазые – мистики, – безапелляционно проронил он, глядя в сторону, – У меня бабка такая же, она мне и рассказала, что зелёные глаза – первый признак того, что перед тобой мистик. Второй признак – рыжие волосы. А уж если в комбинации, то сомневаться не приходится…

– Ну, с этим ты прав, – нейтрально ответила я, – Не стану отрицать того, что я – мистик.

– Конечно же, ты – мистик! Рыжие волосы, зелёные глаза – образ ведьмы. В средневековье таких сжигали без суда и следствия, за что ведьмы отомстили: прокляли всё человечество. И теперь мы ежегодно целую неделю не видим солнца…

– Это тебе тоже сказала бабка?

– Да.

Разогнавшись до немыслимой скорости, он вдруг остановился, вытянул из колоды карту и показал её мне.

– Трефовый король, – озвучил смуглокожий картёжник.

– Верно, – отметила я совпадение.

Ещё потасовав колоду, Козырной Туз выбрал новую карту.

– Бубновая тройка.

– Верно.

Угадав ещё пару карт, он решил вдруг проверить меня и показал следующую рубашкой.

– Теперь ты…

Уж не знаю, как этот шулер отгадывает масти и достоинства, но я поступила гораздо проще: просто просканировала картонный прямоугольничек и разглядела, что у него на обороте…

– Пиковый туз.

– Всё правильно, рыжая.

Ещё раз:

– Бубновый валет.

– Пока всё верно…

– Трефовая десятка.

Улыбнувшись, Козырной Туз отложил карты в сторону и внимательно на меня взглянул. Хитрющий взгляд, неуютный. Нижняя челюсть двигается из стороны в сторону, поскрипывая зубами.

Тут он хватает горсть монет, подхватывает их в воздух, даёт упасть на стол, после чего накрывает широкой ладонью. Низко склонившись над столом, он спросил:

– Что выпало?

– Три орла и пять решек.

Недоверчиво смотря то на меня, то на свою ладонь, Туз принялся открывать монеты и подсчитывать результат броска. Естественно, всё совпало, что немало развеселило моего собеседника.

Смеялся он уж больно жизнерадостно для завсегдатая такой дыры, как «Хмельной боров». Я-то считала это место обителью грубых, циничных и разочарованных в жизни подонков, не способных вот так по-детски дурачиться и звонко смеяться.

Попадаются и такие персонажи…

Успокоившись, он выдал очередную бестолковую фразу:

– А с тобой весело, рыжая. Ты, кстати, не обижаешься, когда тебя называют рыжей?

– Совсем нет, – ответила я и сняла цилиндр: разговор предстоит долгий…

Насчёт моего неминуемого прозвища «рыжая» я, между прочим, сказала истинную правду: никакого раздражения, никакой обиды, никакой усталости от приклеившейся клички. Пусть лучше я буду «рыжей», чем Самантой…

– Нет, – взялся за подбородок Туз, – Это слишком примитивно. Я буду называть тебя Лисой… нет, даже Лисичкой.

– Тогда я буду называть тебя Вороном, – тут же вставила я, скрестив руки на груди.

– Согласен. Ты, готов спорить, нередко узнаёшь что-то о незнакомых людях и рассказываешь им это прямо так, за несколько секунд. А хочешь, я расскажу немного о тебе?

– И как же ты это сделаешь?

– По татуировке. Работа тонкая, следовательно, сделана у мастера, а если у мастера, то, скорее всего, со знанием дела, и каждый элемент что-то означает… Посмотрим, в центре трезубец – сила, воля и несгибаемость, одновременно с этим опасность; крылья – ты вольная птица, Лисичка, однако вместо перепонок паутина – сирота, хотя нет… сиротой ты была бы, если б присутствовал паук, а так… о тебя отказались родители. Наконец, скорпионий хвост – живучесть и стойкость… Итого: ты – сильная, волевая личность, которую судьба потрепала, но не сломила…

– Молодец, – произнесла я через паузу, дёрнув бровями.

Ворон, как оказалось, отлично ориентируется в символизме татуировок. Он всё больше перестаёт быть придурком в моих глазах. Возможно, этого и добивается. Следует быть осмотрительнее.

Польщённый похвалой, он откинулся на стуле, убрав руки за голову, разве что ноги на стол не положил.

– И? – лениво затянул Ворон, – Так что нужно мистику от моей скромной персоны?

– Слухи, – прямо ответила я, – Самые любопытные и интересные. Мне очень тебя порекомендовали. Ты не имеешь права меня подводить…

– Ага, слухи, значит… Ну так ты поищи в моей голове всё, что нужно…

– Если бы я могла так легко это сделать, то не стала бы с тобой всякой ерундой заниматься…

– А что тебе мешает, Лисичка? – Ворон резко подался вперёд.

– Много чего: шум вокруг, запах сигарет, освещённость плохая, да ещё и ты заговариваешь мне зубы. Даже если я и смогу сосредоточиться, то сканировать тебя буду очень долго, но вот беда: я другу обещала, что управлюсь за час.

– Поэтому решила прибегнуть к простым разговорам… Хорошо, так что тебя интересует?

– Самые свежие новости, – тут же не упустила я момент, – О чём сейчас все говорят? Какое-нибудь смутное дело…

Почесав нос, Ворон опустил глаза, вспоминая…

– Есть кое-что… Банды оживились. Очень, кстати говоря, внезапно. Причём все разом. Задёргались, начали суетиться. Точных причин не назову – это тебе надо будет спросить у тех, кто с этими бандами общается…

– Это всё? – требовательно спросила я у смуглокожего.

– Ну, я могу ещё много чего сказать, но… если бы ты сама знала, что ищешь, то спросила бы конкретней… Из общих слухов – это всё, что я могу сказать.

– Отлично, бывай!

– Мы ещё пересечёмся?

– Сильно в этом сомневаюсь, – бросила я через плечо.

Шнихт ждёт меня неподалёку от чёрного хода, затаившись в тени мусорных баков. Он кутается в куртку, прячась от поднявшегося ветра. Хмуриться, коротышка недовольный.

– Что у тебя? – махнул спрятанной в карман рукой дридж.

– Всё отлично, Шнихт, – порадовала я друга, – Новости в среде бандитов есть.

– Что именно?

– Местный трепач сказал, что в последнее время по всему Данкелбургу оживились банды. Явных причин тому никто не видит. Следует пообщаться с их представителями…

– И это всё? – нервно дёрнул ноздрёй дридж.

– Да, – твёрже, чем следовало, ответила я и поставила руки на пояс, – А что раздобыл ты, Шнихт? Или просто так шлялся вокруг «Борова»?

– Не шуми зря, Саманта. По поводу банд я тоже слышал. Нашёл даже девку одного типа из Красных Поясов. Он вчера столкнулся с быками. Ей сказал, что дело там нечисто. Подробностей деваха, конечно, не знает, но она смогла позвонить парню и договорилась о нашей с ним встрече.

Стоит признать, коротышка сработал лучше меня. Раскопал зацепку. Молодец.

– Хорошо, Шнихт, – довольно кивнула я, – И когда встретимся с Красным Поясом?

– Через час на севере, возле заброшенной детской площадки на улице Реунта. Так что пойдём искать станцию метро.

Не дожидаясь меня, дридж двинулся в сторону улицы. Проходя мимо, он чуть не оттолкнул меня с дороги, довольно ощутимо задев плечом бедро. Негалантный ворчун, теперь все уши прожужжит, что всё сделал за меня, пока я ерундой занималась. Тут и подключать свои силы не нужно.

Внезапно я заметила какое-то движение и резко подняла голову. В дальнем конце переулка стоит силуэт высокого человека в плаще, шляпе и сапогах. Какое-то время он стоял без движения вполоборота ко мне, а затем развернулся лицом. Судя по его черноте, тишине и безмолвию я решила, что это фантом.

Но когда силуэт развернулся и ушёл по освещённому проулку прочь, я осознала, что ошиблась…

Редко когда приходиться путать живого человека с фантомом…

– Ну, ты идёшь, копуша? – громко выкрикнул Шнихт, – Или всё, передумала мир спасать?

– Я вовсе и не мир спасаю! – отрезала я, догоняя дриджа.

– А что ты делаешь?

– Понятия не имею…

Выйдя на оживлённую улицу, мы свернули направо и пошли в сторону станции метро. Выбирать раз от разу именно этот вид транспорта приходится не только из-за дешевизны, но и потому, что дриджей почти никогда не сажают в такси, да и из автобусов порой гонят…

Помню, как Шнихта хотел выкинуть на полном ходу кондуктор, из-за чего дридж жутко обиделся и затеял драку. Пришлось ввязаться и мне. Не страшно: не первый случай, когда я пускала в ход кулаки…

Хорошо ещё, что серый карлик умеет готовить превосходную мазь, способную избавить от любого синяка за пару дней.

Мимо пробежал ухоженный блондин, сверяющийся с наручными часами. Судя по всему, опаздывает. Распахнутый плащ развевается позади него, видно, что парень одет в причудливый фиолетовый пиджак.

Меня он отчего заинтересовал… Его имя… Гарри… Дата рождения…

– Чего так долго застряла у «Борова»? – нагло прервал меня Шнихт.

– Ничего, – выдохнула я, огорчившись обрыву потока информации.

– Ничего? Не ври, Саманта. Я же видел, как ты что-то рассматривала. Что там было?

Вот чего не любим ни я, ни дридж, так это ситуаций, когда мне приходится посвящать коротышку в тонкости искусства мистиков. Сейчас случай, определённо, из той самой оперы. Ну, раз уж Шнихт сам спросил:

– Увидела… кого-то в переулке. Сперва приняла за фантома, а потом обнаружила, что создание спокойно выходит на свет…

– Значит, это был не фантом?

– Именно что, – согласно кивнула я, придержав цилиндр, который так и норовит слететь с головы под порывами ветрами.

– Но всё же ты его спутала с фантомом. Разве такое возможно?

– До сего дня я считала, что нет. Глаза у неизвестного не светились белым, однако и энергетики живого человека не чувствовалось, да и не видно было частей тела… словно просто силуэт. Чертовщина какая-то.

– Сейчас Неделя Долгой Ночи, – безразлично пожал плечами дридж, – Всякое может случиться… Да ещё и этонамал… Он вообще может галлюцинации вызывать, кто знает?!

Да, хотелось бы, чтобы всё это было лишь галлюцинацией. Очень странное существо, никогда с такими не сталкивалась. У Небожителя полно разных сущностей, начиная от сомлей и заканчивая Стуммой, однако псевдофантом, способный выходить на свет – это нечто уникальное…

Когда-нибудь надо будет обсудить это с подругами-мистиками, а сейчас лучше выкинуть из головы…

На углу стоит асилур в потрёпанной одежде и изодранных ботинках. Под его худыми длинными ногами старый цилиндр. Ловко перебирая тонкими пальцами клапаны, гуманоид играет на саксофоне джазовую мелодию. Грусть его музыки трогает за живое, заставляет вздрагивать на особо мощных нотах…

Оценивая его талант по достоинству, кто-то из прохожих кидает мелочь. Я остановилась перед высоченным музыкантом, раздумывая. В голове, помимо чудных отголосков джаза, крутятся мысли, сколько же дать профессионалу игры на саксофоне. Наконец, под прицелом грозного взгляда Шнихта, я отсчитала двадцатку и швырнула в цилиндр.

Утробно прорычав, дридж быстрым шагом пошёл вперёд.

Когда я настигла коротышку, тот ворчливо произнёс:

– Эти деньги у него всё равно кто-нибудь отберёт в тёмной подворотне! Зачем было отдавать целую двадцатку?

– Это моё дело, Шнихт. Могу вернуться и отдать всё, что завалялось в карманах.

Сделав вид, что я оскорбила его до глубины души, серый карлик насупился и дальше пошёл молча.

Ну и правильно. Твоё брюзжание по пустякам я весь день не выдержу.

Вскоре мы добрались до метро. Купив билеты, я захватила у торговца газетами свежий номер «Еженедельно актуально», после чего мы начали спуск. Стоило оказаться на перроне, как подъехал поезд. Вскочив в вагон, мы быстро нашли свободные места.

Я развернула купленную газету.

На первой странице говорится о том самом случае в баре «У Дугласа». Обстоятельно и в красках описываются события, случившиеся в ночь со среды на четверг. Это мы уже проходили…

Листая страницы, я вскоре натолкнулась на искомую статью:

Убийца Решето найден мёртвым!

В минувший четверг полиция Данкелбурга обнаружила труп маньяка, наводившего страх на город в течение более чем месяца. Доподлинно неизвестно, почему стражи порядка называют обнаруженный труп трупом Решета, однако давший интервью Клаус Зиммер заявил, что эту информацию они получили из неразглашаемого источника, достоверность которого пока вызывает вопросы.

Также стало известно, что нахождение тела убийцы связано с отставкой одного офицера полиции. Детектив Зиммер эту информацию комментировать отказался.

Пока что идёт опознание трупа и установление личности Решета. Тело было найдено свешенным в канализационный люк, где его сильно изгрызли крысы. По словам полиции, опознание может занять неделю.

Совсем маленькая статейка, посвящённая давно отслеживаемому Решету, написана совсем непривычным языком. Увидев фамилию автора, я поняла, в чём дело. Статью написал некто Венс Март. Почему-то мой любимый журналист Курт Чатлер, пишущий превосходные тексты, остался не у дел…

Раньше никто другой в газете не брался за статьи о Решете. Возможно, Курт уволился.

Хотя всякое может произойти…

– Решето нашли, – озвучила я новость для Шнихта.

– Теперь его ждёт пожизненный срок.

– Да нет, не ждёт: нашли его труп.

Заинтересовавшись моими словами, дридж заглянул в газету и пробежался глазами по строчкам. По прочтению, он выдал суровый вердикт:

– Глупости! Бомжа вынули из канализации, а сказали, что нашли маньяка, ничего не объяснив! Теперь остаётся только всеми силами сделать так, чтобы новые убийства не предавались огласке! Вот так и создаётся видимость деятельности…

Очень на это похоже… Очень… Оставив газету на сиденье рядом, я просто стала считать остановки до нужного места.

Мы добрались до заброшенной детской площадки вовремя. Она хорошо видна издалека из-за громадного колеса обозрения в центре. Из-за него же, площадку и закрыли. Когда-то давно колесо исправно запускали, катали на нём детей, а потом финансирование прекратилось. Не было денег на содержание стремительно ржавеющего аттракциона, ровно как и денег на его демонтаж. Вскоре махина пришла в аварийное состояние и находиться рядом с ней стало опасно.

Потому-то пришлось закрыть площадку.

Отныне колесо служит забытым ржавым монументом. Дряхлый колосс уже сбросил часть кабинок, сплющившихся при ударе об землю в уродливые стальные блины.

Здесь должно было быть отличное место для охоты Красных Поясов. Полно народу, много детей, бегающих зачастую без присмотра. Совсем просто схватить одного ребёнка и утащить в свою нору. Путей отхода так много, что за всеми просто невозможно уследить.

Попасть с игровой площадки прямо на стол хирурга – ужасная участь… Всё же, эти Красные Пояса – бездушные изверги!

Протиснувшись в дыру в заборе, мы со Шнихтом попали на территорию детской площадки. Немного пройдясь, обнаружили, что на некоторых качелях нет снега. Похоже, местные дети тайком пробираются сюда, чтобы немного поиграть.

Не исключено, что Пояса до сих пор следят за этой точкой и продолжают похищать ничего не подозревающих детей…

И с одним таким выродком мне предстоит встретиться.

– Как думаешь, он придёт? – втягивая голову в плечи, спросила я.

– Красный Пояс? Не имею ни малейшего понятия. Говорила с ним по телефону его девка, а она обещала, что тот явится. А ты что, нервничаешь?

– Просто никак не могу успокоиться. Нам придётся общаться с ублюдком, который крал и убивал детей!

– Конкретно он мог этого не делать…

– Да пошёл ты, Шнихт! – вспылила я, – Засунь свой сарказм поглубже в задницу! Ты прекрасно понимаешь, в какой банде состоит этот гад, прекрасно понимаешь, что вступил он в неё добровольно! Если он ещё не убил ни одного ребёнка, то рано или поздно сделает это! Тебя это совсем не трогает?

– Нет, – спокойно выстоял под потоком льющейся из меня кипучей ярости дридж, – Красные Пояса воруют и убивают человеческих детей ради материальной выгоды, а вот Безликие крадут и уничтожают наши яйца просто так, приносят их в жертву несуществующему Богу Тьмы… Тебя это тоже совсем не трогает…

И мой гнев моментально утих… Шнихт прав… Мне равнодушна судьба яиц дриджей…

Как же погано сознавать себя лицемеркой…

– А вот и он, – указал в сторону громадного ржавого аттракциона Шнихт.

Со стороны колеса к нам неторопливо идёт худосочный невысокий человек. Весь одет в чёрные кожаные одежды, всё в заклёпках и шипах. На ногах тяжёлые сапоги, под распахнутой курткой полосатая красно-чёрная майка. На тонкой шее одет широкий шипастый ошейник. Хорошо различим фирменный ярко-красный пояс.

Голова у бледного бандита треугольная. Подбородок совсем узкий, с него свисает бородёнка, заплетённая косичкой. Достаточно лопоухий, лоб широкий. Крючковатый нос с широкими крыльями, под ним узкие губы. На щеках и висках немало мелких шрамов. Один глаз подбит и почти не открывается.

По всей левой половине лица Пояса раскинулась татуировка в виде свирепой мурены. На ушах и бровях заметны пирсинги, а на макушке нет ни единого волоса.

Переваливающейся походкой носатый приблизился к нам, огляделся по сторонам и распахнул куртку, демонстрируя нам содержимое внутренних карманов: револьвер и опасная бритва. Чтобы мы не вздумали творить глупостей…

Первым заговорил дридж:

– Я – Шнихт, тот самый, что хотел с тобой встретиться, а это…

– Лисичка, – опередила я товарища.

Опешивший коротышка, услышав моё нелепое прозвище, глупо поморгал и закончил фразу:

– Это Лисичка – она со мной.

– Домиан, – представился Красный Пояс, жуя жвачку, – Чего хотели?

– Нам нужно знать о вашей вчерашней стычке с быками, – разговор с худым носачём я взяла на себя, – Мы слышали, что с ней что-то неладно…

Повторно осмотревшись по сторонам, Домиан нервно дёрнул коленом и быстро пролепетал:

– Откуда знаете?

– Твоя девка сказала.

– Как она выглядит?

– Худая, бледная, низкорослая, – принялся описывать девчонку Шнихт, – В губе кольцо, на лице полно косметики…

– Достаточно, – остановил Пояс дриджа, махнув раскрытой ладонью, – Это она. А зачем вам это знать? Вы вообще кто такие?

Характер у Домиана истеричный, нервный, страдает переменами настроения, импульсивный и подозрительный… С такими непросто разговаривать.

– Это тебе знать не обязательно… – отрезала я.

– Да, это точно. Вот только не аукнется ли мне? Кто вы такие, чтоб я вам рассказывал о банде?

– Эй! – вмешался Шнихт, – Давай я накину ещё сотню, и ты прекратишь задавать глупые вопросы?

– Идёт! – с радостью согласился на лишние деньги Домиан, – Думаю, будет лучше расплатиться заранее…

Серый коротышка неловко отсчитал своими культями нужно количество купюр – за информацию выложил сразу три сотни. Пояс стремительно спрятал деньги в задний карман, словно их в любой момент могут отобрать. Присев на качели у себя за спиной, он дотронулся до синяка под глазом и приступил к рассказу:

– Группа наших ребят нарвалась на быков. Обычный патруль, не знаю даже, с чего всё началось, но завязалась перестрелка. Подоспело подкрепление, и ребята стали отступать. В итоге вывели быков на нас – пришлось вступаться за товарищей. Позже пришлось бежать. Только потом я узнал, что эти парни вовсе не были Поясами…

– И как это выяснилось? – я уставилась в землю.

– Как бы вам сказать… Одного из самозванцев убили и отвезли на вскрытие. Патологоанатомом оказался знакомый одного члена нашей банды. Тот сказал, что смертник к нам никакого отношения не имеет.

– С чего он взял?

– Здесь кончается то, что я знаю. Если нужно будет изведать, как он это выяснил, что имел в виду и тому подобное, то обратитесь сразу к патологоанатому.

– Подскажи ориентиры… – бросил Шнихт.

– Его зовут Отто Хлай, работает в морге где-то в центре… Там всего один, не перепутаете… Где живёт, не знаю…

– Найдём, – брякнул дридж и поплёлся в сторону дыры в заборе.

– Если что, это не я его сдал, – крикнул нам в спины Домиан.

Я бы тебя, сволочь, сдала бы и патологоанатому Хлаю, и полиции, и всем, кому только можно…

– Значит, отдавать какому-то детоубийце три сотни – это нормально, а бросить двадцатку асилуру – это расточительство?

Мы пошли пешком. В данный момент переходим длинный разводной мост. Ветер здесь ещё более злой и агрессивный, чем в лабиринтах небоскрёбов… Мерзость!

– Я пустил деньги на дело, – пробурчал продрогший дридж, – А не занимался лицемерием.

– То есть я, по-твоему… А, чёрт, Шнихт! Ты просто невыносим! Почему ты считаешь, что всегда прав?

– А ты почему? Потому что ты – мистик?

– Я вовсе не считаю, что права в любой ситуации! – пригрозила я другу в спину, – Я, в отличие от некоторых дриджей, умею признавать свои ошибки и свою неправоту!

– Так признай её сейчас!

– Всё, упрямец чёртов! Я с тобой больше не разговариваю на эту тему!

Прямо под нами проплыла баржа, дав длинный гудок. Ржавое корыто быстро проскочило под мостом.

Я извлекла из кармана маятник и раскачала его. Летая из стороны в сторону, он превратился в размытое пятно. Я начала всматриваться… никому другому и в голову не придёт мысль делать это на ходу, но меня сие несильно смущает. Главное сосредоточиться.

Вскоре в размытом треугольнике, образованном раскачивающимся маятником, стали проступать какие-то еле заметные образы… Что-то чёрное суматошно носится из стороны в сторону… Но вот надвигается что-то огромное…

Моргнув, я прекратила наплыв образов…

Решительно ничего не разобрать. Маятник показывает один из вариантов ближайшего будущего. Отсутствие красок – это, в общем-то, недобрый знак.

Мы долго шли по улицам, переходили перекрёстки, срезали через проулки. Я читала всевозможные знаки и указатели, растущие на столбах, словно листья на деревьях.

Когда один из знаков указал на пересечение улиц Робнстрабе и Маркстрабе, серый коротышка ткнул меня в колено и указал на здание на углу:

– Это книжный магазин, там карты города выдают бесплатно. Пойду раздобуду одну.

– Подожду снаружи.

Пока дридж боролся с тяжёлыми дверьми, я успела найти удобную скамейку. Снега на ней нет, грязи и блевотины тоже, так что я смело заняла своё место, привычно закинула ногу на ногу и принялась ждать.

Шнихт стал ковыряться в стендах, выискивая среди брошюр подробную карту города. Заметно, как он двигает губами, ругаясь себе под нос.

Я позволила себе вальяжно откинуться назад. Обнаружила, что брошь в форме кошачьего глаза перекосилась. Поправив её, я заодно решила заняться приведением себя в порядок. Всяких сумочек я с собой не ношу, так что из стандартного женского набора у меня только крохотная расчёска и зеркальце. Последнее, правда, я использую, в первую очередь, в работе.

Ветер сильно меня потрепал: выгляжу немногим лучше уличной попрошайки. Я постоянно себя убеждаю, что меня не заботит мой внешний вид, но всякий раз обманываюсь.

Закончив вынужденный марафет, я нахлобучила цилиндр и подняла взгляд…

На противоположной стороне улицы в толпе людей стоит чёрное создание. Не узнать невозможно – это тот самый силуэт из переулка позади «Хмельной боров».

Его плащ развевается, совсем как у живых людей, он держит руки в карманах и сильно сутулится. Смотрит в мою сторону. Стоит в свете фонарного столба, ничуть не испытывая неудобств. Окружающие не обращают на него внимания и, похоже, вовсе его не замечают.

Словно чего-то ждёт… причём именно от меня… смотрит неотрывно, хотя глаз его не вижу…

Я провожу простую проверку: направляю зеркальце и смотрю в него – чёрный силуэт не отражается. Глянув на противоположную сторону дороги, убеждаюсь, что сущность и не подумала исчезать.

Что это такое?

Шнихт ещё возится внутри… Возможно, я успею подойти к силуэту и разузнать, что тому нужно до того, как дридж закончит поиски?..

Для пешеходов загорается зелёный свет. Решившись, я вскакиваю и устремляюсь по переходу на другую сторону. Обходя медлительных людей, пробираюсь к тени. И вдруг она разворачивается и начинает уходить…

Я ускоряю ход. Силуэт еле плетётся, но расстояние между нами большое, поэтому есть опасность потерять его из виду. Не глядя под ноги, я концентрируюсь только на чёрном создании.

– Саманта! – еле слышный голос Шнихта, отвлекаться на который нет времени.

Под недовольный гул тех, на кого я наталкиваюсь, добираюсь на противоположную сторону и спешу по следу силуэта. Люди так и норовят встать у меня на пути и закрыть дорогу. Временами обзор загораживают головные уборы прохожих, и я теряю из вида тень…

Я чуть не упустила момент, когда чернильный силуэт свернул в переулок. Пришлось нагло отпихнуть в сторону молодую пару и ускориться. На бегущую по улице девушку оглядываются все, кому не лень.

Нырнув в темноту переулка, я рванула вперёд. Долгое время пришлось продвигаться в абсолютной темноте, пока я не выскочила на освещённый пяточёк. Оказалась у какого-то высокого забора, по периметру которого горят тусклые лампы. За сеткой видны большие здания, похожие на склады.

Обернувшись направо, я заметила, как из круга света последнего в ряду фонаря в темноту уходит некто. Не заботясь о судьбе каблуков, рванула вдогонку.

Почти добежав до угла ограждения, я услышала сбоку шорох и в следующую же секунду в страхе отшатнулась в сторону. С той стороны забора на меня попытались броситься две огромные собаки. Они надавили лапами на сетку, мешающую им добраться до меня и порвать на куски.

Плюясь вязкой слюной, псины грозно залаяли и оскалили зубы. Бешенные глаза сторожевых псов сверкают яростными огнями.

Держа приличную дистанцию, я под присмотром псин миновала освещённый участок и нырнула в темноту, в которой от меня скрылось неизвестное создание.

Не зная, куда следует идти, я двинулась прямо в сторону развилки. Оказавшись на ней, бросила взгляд во тьму правого ответвления, а затем повернула голову налево… под самым фонарём застыл силуэт. Он с секунду смотрел чётко на меня, после чего убежал по переулку.

Даже под мощным источником света черты загадочной сущности оказались неразличимы…

Под ноги попались какие-то коробки, о которые чуть не споткнулась. Миновав внезапное препятствие, я вдруг поняла, что силуэт снова исчез в лабиринте проулков.

Пришлось просто двигаться вперёд, оглядываясь по сторонам: тень могла скрыться в любой нише справа или слева.

Чего только хочет эта сущность? Словно бы ведёт за собой. Зачем ей это?

Петляющий переулок привёл меня к автобусной остановке. Большое транспортное средство как раз распахивает двери, впуская пассажиров. Среди них и чёрный силуэт. Он начал подниматься в салон…

Я со всех ног бросилась вдогонку. Снег под ногами расползается в стороны, так что трудно просто держать равновесие. При каждом шаге я рискую упасть и сломать пару костей…

Но я безнадёжно опаздала. Двери захлопнулись – за ними застыл неизвестный, глядящий прямо мне в глаза. Я остановилась в десятке метров от остановки, понимая, что больше ничего не могу сделать. Тяжело дыша, я уставилась в то место, где должны быть глаза тени.

И вдруг он пошевелился… в тот момент, когда автобус тронулся, он приложил ладони к прозрачной двери. Показал семь пальцев…

Никакого отношения к маршруту автобуса эта цифра не имеет: он идёт по тридцать первому…

Шнихт ждал там, где я его и бросила. Вид у коротышки жутко недовольный. Когда я подошла, он даже не отреагировал, предпочтя делать вид, что сильно занят изучением карты.

– Как успехи, Шнихт? – устало проронила я, плюхнувшись рядом на скамью.

– Куда это ты так понеслась? – строго спросил дридж, не обратив никакого внимания на мой вопрос.

– Не поверишь…

– Постараюсь…

– Ну, я снова увидела это существо.

Не отрываясь от карты, дридж без малейшего интереса в голосе решил уточнить:

– Что ещё за существо?

– Я же тебе рассказывала: то создание у «Борова», похожее на фантома…

– Ах, это, – любопытства у карлика не прибавилось, – И ты решила за ним проследить?

– Скорее это было похоже на погоню, – сыронизировала я, разглядывая противоположную сторону дороги, на которой теперь уже никаких силуэтов.

Водя сросшимися пальцами по улицам центральной части Данкелбурга, Шнихт непрестанно дёргает ушами. Спустя почти минуту тишины, он задал очередной вопрос:

– И как погоня? Удачная?

– Не очень… Гадина ушла… на автобусе… Она ползла черепашьим шагом, а я еле за ней поспевала! Что-то с ней нечисто!

– Как ты вообще на неё натолкнулась?

– Увидела силуэт на той стороне дороги, решила до него добраться, а он вдруг стал убегать… Причём то отрывался, то, наоборот, ждал, когда я его снова настигну… Словно звал за собой…

– И зачем ему это?

– Не имею ни малейшего понятия, – огорчённо проронила я.

– Тогда лучше просто забудь об этой гниде…

– Не могу… Похоже, что она меня преследует…

– Ну, значит, придумай что-нибудь…

– Отличный совет, Шнихт! – с сарказмом я сильно переборщила.

Глухо расхохотавшись, дридж поспешил спрятать хитрющие глаза. Я-то подумала, что гладколобый обиделся на, а он просто решил надо мной посмеяться.

Серый поганец…

– Угомонись, пока я тебя в сугробе не закопала! – несильно толкнула я товарища в плечо.

– Имею право! – разошёлся безудержный дридж, – Смеяться над людьми не запрещено!

– Лучше скажи, ты нашёл нужный адрес?

– Конечно, – начал стихать весельчак, – Есть один крупный морг в центре. Им активно пользуется полиция, так что можно и на быков нарваться. Улица Вевирнастрабе, дом сорок пятый. Пойдём искать метро…

Где-то в переулке избивают человека – приглушённые крики хорошо различимы. В тени приземистого здания морга фантом хлопочет над седыми фиалками. Небо заволакивает облаками.

Мы прибыли ровно к десяти часам. Сейчас народу на улицах и в подземке ещё немного. Ветер не утихает…

– Это здесь, – сверился с картой дридж, – Вон то белое здание.

– Довольно большое для морга.

– А ты часто ходишь по моргам?

– Нет.

– То-то и оно!

Мы перешли узкую дорогу и приступили к подъёму по ступеням. Ошибки быть не может: некротическая энергия здесь чертовски мощная! Если не кладбище, то уж точно морг или очень-очень плохая больница…

Немного сарказма не помешает.

Пройдя по небольшой площадке, мы подобрались к железным дверям. Не сразу удалось открыть нужные – большинство наглухо закрыты.

Внутри нас ждали полутьма, тишина и неприятный запах…

Из-за стойки на нас с любопытством взглянула толстая женщина в белом халате. Со временем любопытство сменилось на озадаченность, а потом на неприязнь…

– Что вам нужно? – пропищала она.

– Мы ищем доктора Отто Хлая, – ответила я, подойдя к стойке, – Нам сказали, что он здесь работает.

– По какому вопросу?

– По личному.

– К сожалению, сегодня он не работает, – мерзко пропищала женщина, – Вы можете найти его завтра или послезавтра…

– До завтра мы ждать не можем, – твёрдо ответила я, – Дайте его адрес, мы навестим его квартиру.

– Я не имею права давать такую информацию! – гневно отрезала дама, – Убирайтесь!

Отступать я и не собираюсь:

– Вы скажете мне, где живёт доктор Отто Хлай, – медленно проговорила я, глядя женщине прямо в глаза.

– Да что Вы себе…

– Скажите, где живёт доктор Отто Хлай!

В писклявом голосе медсестры звучит всё меньше воли:

– Я не ска…

– Скажешь!

Зрачки женщины вздрогнули. Она на какое-то время перестала соображать. Выпятив нижнюю губу, она произнесла:

– Улица Енголстрабе, дом номер шесть.

– Молодец.

Когда мы покидали стены провонявшего здания, где-то за спиной грохнулось на пол безвольное тело.

Обычно гипноз даётся мне с большим трудом. Это искусство относится к ряду самых сложных и редко практикуемых. Для настоящего гипноза нужно много времени, должна быть проведена предварительная подготовка, следует тщательно изучить объект, подобрать для него наилучший метод, число которых превышает три десятка.

К тому же, он нередко не даёт результатов, поскольку загипнотизированный бывает отрезан от своей памяти.

Зачаровать медсестру удалось лишь потому, что она слишком слаба в ментальном смысле. Заставить её мозг работать согласно моей воле было довольно просто.

Запрета на применение гипноза нет, в отличие от запретов на привороты, отвороты, проклятия и притяжения удачи. Разумеется, все они негласные и сформулированы мистиками очень давно. Правда, соблюдение их никак не отслеживается, так что можно сказать, что они носят сугубо рекомендательный характер.

Главное для мистиков – это не вмешиваться в дела Небожителя, не перечить его воле и не допускать сильного влияния на будущее. Следует считаться с желанием высшей сущности и с желаниями людей, как бы низки и ничтожны они ни были. Даже с желаниями и волей маньяков и насильников приходится считаться…

В теории…

Но на практике же мы можем творить всё, что душе угодно. Я, например, свела в могилу немало отморозков, прокляла семьи всех своих заклятых врагов и не раз помогала случайным людям крупно выигрывать в казино.

Честно говоря, я всегда отношусь с некоторым непониманием к тем, кто искренне считает, будто мы должны ограничивать свои способности. С чего бы вдруг? Не помню ни одной птицы, которая осознано бы ограничивала себя в полётах, не помню ни одной ящерицы, которая бы благородно отказывалась регенерировать хвост… Если у меня есть те силы, которых нет у большинства людей, то это в последнюю очередь мои проблемы…

Некоторые, кстати, считают, что каждый способен стать мистиком, пройдя особый курс обучения. Это полнейшая чушь. Мистиками рождают, причём не каждый ещё способен пробудить у себя силы, не каждый способен их развить…

Зачастую для этого требуется какое-то сильное потрясение. Я, например, упала с четвёртого этажа в раннем детстве. Беспечная мамаша посадила меня на подоконник, и я, будучи совсем маленькой и ещё более бестолковой, упала вниз…

Когда доктора меня спасли, я долго лежала в больнице. От удара получила травму головного мозга, вследствие чего до сих пор страдаю бессонницей. Зато когда сплю, то нередко вижу пророческие сны. Первый такой сон случился ещё в палате: я увидела, как рушатся дома…

Через неделю произошло сильнейшее на нашем континенте землетрясение далеко отсюда.

С тех пор я с нетерпением жду той ночи, когда мне удастся-таки заснуть…

– Она не назвала квартиру, – вспомнил вдруг Шнихт, когда мы в очередной раз выбрались из подземки.

– Это и не требуется, – я размяла затёкшую шею, – На Енголстрабе стоят только частные дома. Плюс ко всему, она довольно короткая.

Шнихта эта новость не обрадовала: злобно озираясь по сторонам, он укутался в куртку так, словно ему нестерпимо холодно. Кряхтя и сплёвывая под ноги, он беспрестанно хмурит брови и морщит лоб.

Словно его что-то сильно тревожит.

– Эй? Всё в порядке?

– Нет, Саманта. Какое-то у меня поганое чувство… Совсем нехорошее… Если можно было, я бы свернул и убрался отсюда.

– Тебя что-то пугает? – прислушавшись к ощущениям дриджа, я осмотрелась по сторонам, но ничего такого, от чего могла бы исходить опасность, не увидела.

– Чёрт его знает! Просто что-то внутри подсказывает, что зря мы сюда пришли…

– А чего такого может произойти? Разве что уличная шпана…

– Ладно, – зло брякнул Шнихт, – Забудь. Давай уже найдём этого Отто, допросим и свалим поскорее.

Мы как раз оказались на нужной улице. Практически самые окраины Данкелбурга.

Не могу понять, что же так беспокоит серого ворчуна. Вокруг аккуратные двухэтажные домики, огороженные высокими досочными заборами. Дороги прибраны, нигде нет валяющегося на мостовой мусора, диких граффити на стенах. Над головами висит причудливая паутина проводов.

Если заглянуть за высокие заборы, станет ясно, что хозяева старательно заботятся о своих участках. Автомобилей здесь практически нет.

Единственный минус – в километре отсюда громыхают машины, люди прокладывают новую дорогу…

Дом номер шесть. Предусмотрительный хозяин прикрепил крупную шестёрку к калитке.

– Я останусь здесь, – неожиданно заявил дридж, развернувшись спиной к дому.

– Чего это ты? – я, признаться, к такому была совершенно не готова.

– Говорю же, мне здесь не нравится…

– Ты уверен?

– Более чем…

– Хорошо, – осталось только пожать плечами и заходить во двор.

К дому ведёт идеально прямая дорожка, в стороне стоит летний столик, на углу дома бочка, неподалёку от неё к стене прислонён велосипед, которым, похоже, совсем недавно пользовались. Перед домом располагаются небольшие участки земли, огороженные прикопанными кирпичами – похоже на клумбы.

Крыльцо без навеса и перил. Одни только деревянные ступени.

Поднявшись, я позвонила в звонок и стала ждать. Хозяин дома оказался неторопливым.

Наконец мне открыл дверь немолодой уже мужчина с проседью в коротких волосах. На идеально круглом лице нашли своё место крошечные уши, широкий лоб, тонкие брови, глубоко посаженные глаза, маленький курносый нос, губы тонкие, рот при этом довольно широкий. Под подбородком выделяется крупный кадык.

На вид Отто выглядит довольно щуплым. Ростом с меня, узок в плечах.

Дата рождения… Восемнадцатое июня… Самоуверенный, эгоистичный, сообразительный, находчивый, бесстрашный… Лукавый, хитрый, подозрительный, мнительный… склонен к паранойе… Максималист…

Он подслеповато глянул на меня, после чего нацепил на нос прямоугольные очки.

– Доктор Отто Хлай? – прямо спросила я.

– Да, это я, – неторопливо произнёс патологоанатом, – А могу я узнать Ваше имя?

– Меня зовут Сабрина Фокс, – придумала я псевдоним на ходу.

– Рад знакомству, Сабрина, – с режущей уши интеллигенцией сказал хозяин дома, – И что же привело Вас, Сабрина?

– Ваша работа.

Мой ответ отчего-то позабавил Отто, и тот сдержанно посмеялся.

– Странно, что таких красивых девушек интересует моя работа. Ищете родственника или друга?

– Нет…

– Ну так я и думал, – он не дал мне закончить, – Когда ищут близких, так сразу и говорят, а не про работу… Позвольте сперва поинтересоваться, как Вы меня нашли?

– Ваши коллеги дали адрес.

– Ложь, – ехидно улыбнулся Отто, обнажив идеально белые зубы, – Никто из моих коллег не знает, где я живу. Видите ли, я с ними стараюсь поменьше общаться… Адрес можно найти в документах, но их содержимое для Вас недоступно.

Хитрый плут теперь мне ещё сильнее не доверяет. Придётся быстро соврать что-нибудь убедительное…

– Стало доступно за определённую сумму, – лукаво улыбнулась я.

– Да, это возможно, – согласно закивал Отто, – Знал же, что Глория – та ещё продажная шкура. И как же выглядели документы, Сабрина?

– Я их не видела. Мне только выписали адресок…

Патологоанатом словно бы перестал меня слушать и принялся внимательно разглядывать татуировку под глазом. Не в меру интеллигентный Отто при этом глупо улыбается. Под взглядом его мелких глаз становилось не по себе…

Шнихт, возможно, ощущал нечто похожее.

– Что-то не так, Отто? – спросила я, чуть повысив интонации.

– Просто любуюсь Вами. Вы очень красивая. Редко встретишь такой цвет глаз.

– На комплименты я не реагирую, – предупредила я доктора, – К тому же, я тороплюсь. Мы можем поговорить о деле?

– Я как раз думаю…

– Думаете? О чём?

– Можно ли Вам верить, Сабрина.

Изогнув бровь и скрестив руки на груди, я постаралась показать, что искренне удивлена его подозрительностью. Хозяин дома, однако, оказался непрошибаемым:

– Что, девочка, думаешь, я несу чушь? – не теряя надоедливой интеллигенции, произнёс он, – Времена сейчас неспокойные, так что подозревать нужно всех и во всём! Ты, например, можешь оказаться воровкой. Зачем мне пускать к себе воровку?

– Воровка? Я? С моей-то внешностью?

– Тату можно нарисовать, а на голове может быть парик. Полиция потом будет искать совсем не того человека…

– Ну, полно Вам, Отто! – я начала злиться, – Если боитесь пускать меня, давайте поговорим здесь – мне не принципиально.

Подняв вверх указательный палец, доктор какое-то время молчал, а потом выдал всё тем же спокойным тоном:

– Хорошо, Вы можете войти. А то окажетесь просто красивой девушкой, захотевшей пообщаться, а я с Вами так грубо обойдусь.

Предлагая мне зайти, Отто отступил в сторону.

Я прошла в прихожую, тут же закрылась дверь, и сзади прозвучало учтивое:

– Помочь Вам с верхней одеждой?

– Нет, спасибо, не думаю, что это займёт много времени.

– Понимаю, тогда прошу сюда.

Следуя ориентирам хозяина, я свернула налево и попала в просторную комнату. В окне напротив виден соседний дом, рядом стоит высокий платяной шкаф. В углах диваны и кресла, на полу расстелен интересный зелёный ковёр. Одна из стен вся посвящена фотографиям, на которых Отто стоит, держа в руке громадных рыбин.

– Любите рыбалку? – спросила я, занимая место в одном из кресел.

– Да, – растянул на лице широченную улыбку доктор, – Рыбалка – моя страсть. Обожаю удочки, сети, мормышки… Будете пить?

Я не сразу сообразила, что последняя фраза адресованным мне вопросом:

– Нет, благодарю, никогда не пила и не собираюсь.

– Вы меня обижаете…

– Не страшно, – отсекла я, – Я Вас больше никогда не увижу, а совесть, уж поверьте, мучить не станет. Расстраивайтесь на здоровье!

Отто совсем не обиделся. Как и следовало ожидать, склизкий уж только мерзко улыбнулся. Поправив очки, он присел на подлокотник большого серого дивана.

– Итак, Сабрина, что же Вы хотите от меня услышать?

– Вчера Вы должны были проводить вскрытие одного бандита, убитого полицейскими в перестрелке. Судя по одежде и внешнему виду, он явно принадлежал к Красным Поясам.

– Припоминаю, – посерьёзнел Отто и сцепил руки на коленях, – Вот только откуда Вам известна эта славная история?

– Не имеет значения…

– Для Вас не имеет, Сабрина, – твёрдым, но всё тем же интеллигентным, голосом прервал меня очкарик.

Глядя на меня с вызовом, он непременно ждёт ответа. Всем своим видом даёт понять, что без правды не скажет ни слова. Причём упёртый докторишка долго будет стоять на своём.

С одной стороны, нас просили не сдавать Пояса, а с другой, что он сделает, если я сдам его имя патологоанатому? Тут всё дело лишь в моих принципах…

– Итак? – заторопил меня Отто.

– Вас сдал один парень из этой самой банды. Там, насколько я знаю, у Вас есть знакомые.

– Знакомые есть, вот только мне бы узнать имя…

– Он пожелал, чтобы оно не всплывало…

– А Вы наплюйте на его желания, Сабрина. В следующий раз пусть будет готов к тому, что женщинам не следует доверять.

Тут застеклённый взгляд неторопливо прошёлся по моему телу, и я отчётливо расслышала мысли извращенца… желает овладеть мною, лысеющая сволочь… его фантазия уже рисует детали процесса…

Я постаралась отогнать видения в сторону… Лучше вообще не заглядывать, чтобы сдерживать себя в руках.

Вальяжно рассиживаться в кресле больше не получится: необходимо в любой момент быть готовой ко всему…

– Он назвался Домианом, – я решила поскорее закончить общение с этой мерзостью и пошла простым путём.

– Ах, этот Домиан… Конечно, я его помню. Чего и следовало ждать от стукача! Знаете…

– Вы позволите мне закончить? – грубо остановила я философствования Отто.

Стерпев ядовитый укол, хозяин дома продолжил играть в галантную сволочь:

– Разумеется, продолжайте…

– После вскрытия Вы заявили знакомым из Поясов, что ваш пациент не принадлежит банде. Почему Вы так решили?

– Ха-ха-ха, я не ответил на аналогичный вопрос самим Красным Поясам. С чего это Вы взяли, что отвечу Вам, Сабрина?

– С того, мистер Хлай, что я плелась сюда через полгорода, с того, что я сижу перед Вами и требую!

Мои крики никакого впечатления на доктора не произвели – тот даже позу не сменил. Лукавые глаза сцепились взглядом с моими. Началось состязание в гляделки…

Отто не дурак, он понимает, что молчание абсолютно ничем не чревато. Отвечать или нет – зависит исключительно от его желания. Угрозами или требованиями его не смутить. Прямо как глыба камня, которой всё нипочём.

Наконец он встал, вышел на середину комнаты и уставился в окно:

– За ответ придётся отдать… соответствующую плату…

– Сколько? – хмуро спросила я.

– О, я говорю вовсе не о деньгах…

– А о чём? Учтите, Отто, у меня не так много времени!

– Хорошо, я скажу… У меня наверху есть прекрасная постель…

– Прощайте! – резко прервала я ублюдочную скотину и двинула к выходу.

Я уже тянулась к ручке, как вдруг в шею мне вонзилась крошечная игла… В туже секунду Отто провёл мастерский захват и совершенно меня обездвижил…

Мне ввели какую-то гадость в кровь, от которой я начала погружаться в сон…

– Не беспокойтесь, Сабрина, эта штука совсем не опасна…

А затем тишина…

В этот раз я не видела снов. Просто свалилась без чувств, оставшись совершенно беззащитной перед этим выродком…

Я чувствовала, как меня шатает из стороны в сторону, а потом вдруг падение на что-то мягкое… из лёгких вырвался стон…

– О, уже приходишь в себя… – донеслось откуда издалека, как-то глухо и еле слышно.

Смысл слов я не смогла уловить… Я уже не сплю?.. Снотворное оказалось недостаточно сильным…

Меня перевернули на спину и взяли за руку…

– Я-то думал, вещество надолго усыпит тебя, Сабрина… А ты очнулась спустя всего десять минут… Я даже не успел подготовиться…

Отпустив мою руку, Отто занялся второй… Не могу заставить себя шевелиться… Не могу открыть глаза…

Похоже, я лежу на какой-то кровати…

– Придётся тебя связать, – пророкотал голос ублюдка, – А то мне ещё нужно наточить нож. Нужно время. Так я буду уверен, что ты никуда не денешься…

Нож… при чём тут нож?.. Я попыталась дёрнуться, но обе мои руки уже крепко привязаны к спинке кровати. Приоткрыв глаза, я моментально зажмурилась от яркого, слепящего света.

– Ты… сволочь… – бессильно прошептала я.

– Я? Не говори так, – Отто принялся обматывать верёвкой мои ноги, – Просто мне иногда нужно расслабляться. Но тебе не повезло: я не испытываю никакого влечения к живым женским телам, даже таким, как твоё. Придётся тебя убить!

Хренов некрофил! Почувствовав в себе прилив сил, я изо всех сил стала вырываться, но Отто уже успел завязать последний узел. Я оказалась совершенно обездвижена! Растянувшись на кровати, я оказалась во власти насильника и убийцы!

– Считаешь это несправедливым?

– Ты не посмеешь! – выкрикнула я, силясь открыть глаза.

– Посмею… Я уже спускаюсь за ножом…

Где-то неподалёку хлопнула дверь. Некрофил оставил меня на время одну.

Я принялась дёргаться в стороны, вырывать конечности из пут, попыталась порвать их или ослабить хватку. Всё тщетно!

Когда я, ценой неимоверных усилий, смогла распахнуть глаза, прошло немало времени. Я в спальне, связана по рукам и ногам, на широкой кровати. Над головой висит люстра, слепящая меня невыносимо ярким светом. Кругом стоят шкафы, тумбы и прочая мебель. Рядом с кроватью маленькая тумбочка.

Я окинула взглядом всё, что на ней лежит: недочитанная книжка, наручные часы, блокнот, карандаш и фотография в застеклённой рамке. Последнюю можно разбить и попытаться осколками перерезать верёвки…

Дотянуться рукой не выйдет, схватить зубами тоже не получится. Отто привязал меня так, что не могу дотянуться ни до одного окружающего предмета.

Раздались звуки шагов, нарастающие с каждой секундой… Открылась дверь и в комнату вошёл патологоанатом, вооружённый простым кухонным ножом…

Он встал передо мной, уселся на угол большого комода и достал из кармана точильный брусок. Вскоре комнату заполнил пронзительный визг затачиваемого орудия убийства…

– Не бойся, – не отрываясь от работы, произнёс Отто, – Я делал это десятки раз – никто не успевал почувствовать боли. Всё произойдёт мгновенно…

– Только посмей, ничтожество! За меня отомстят!

– Кто? Кто вообще догадается? Кто найдёт доказательства?

– Я – мистик! – взревела я разъярённой пантерой, – Среди моих друзей тоже полно мистиков! Они почувствуют мою смерть, найдут тебя и проклянут!

Коротко взвизгнув остриём ножа, некрофил на секунду остановился. Его настороженный взгляд скользнул по мне, в голове подонка скрипнули какие-то шестерёнки, после чего он продолжил доводить остроту орудия до совершенства.

– Ложь, Сабрина. Запугать меня такой наглой ложью не получится. Просто прими это, как должное – ты сейчас умрёшь.

Отложив брусок в сторону, Отто придирчиво изучил лезвие со всех сторон, взвесил оружие в руке и довольно кивнул:

– Готово.

Схватив нож обратным хватом, он двинулся на меня. Я принялась брыкаться изо всех сил, отчаянно пытаясь остановить маньяка. Патологоанатом спокойно сел на меня сверху и крепко прижал голову к подушке. Жилистые пальцы не давали мне пошевелиться…

Прямо мне в глаз нацелилось остриё ножа. Руки Отто даже не дрожат. Опасное стальное жало приметилось…

– Вся наука в том, – затянул лекцию доктор, – Чтобы мощным ударом пробить глаз, вонзить лезвие в глазницу и пронзить мозг. Тогда смерть наступит практически мгновенно. Я вовсе не жесток и не вижу смысла долго мучить своих жертв… Итак, Сабрина…

На всю квартиру разнёсся громкий стук в дверь! Колотят с необычайной силой! Шнихт!

– Ну кто там ещё? – раздражённо бросил Отто, – Не могли выждать всего пару секунд! Извини, Сабрина, я скоро…

С этим словами он встал, швырнул нож к точильному бруску и вышел из комнаты.

Я прислушалась: колотящееся сердце не помешало различить звук отворяемой двери, после чего стали доноситься глухие звуки разговора. Со временем тона повышаются, Отто со Шнихтом перешли на крики, и вдруг начался грохот! Звук драки!

Не знаю, что сможет противопоставить крохотный дридж взрослому мужчине, но вот уже целую минуту внизу не прекращаются различные шумы, грохоты, звуки бьющегося стекла. И вдруг всё стихло…

Некоторое время стоит зловещая гробовая тишина, сменившаяся звуками шагов на лестнице.

Дверь распахнулась и в комнату влетел серый коротышка.

– Шнихт!

– Вот ты где, Саманта! – воскликнул озлобленный дридж, явно побывавший в драке, и ринулся развязывать верёвки, – Чувствовало моё сердце, что сюда не следует соваться! Чёртовы узлы, не развязать!

С этими словами карлик принялся орудовать зубами, тут же управившись с верёвкой.

Я смогла освободить левую руку.

– Там на комоде лежит нож, – указала я в нужную сторону.

– Ясно… Стой…

Снизу донёсся стон, выкрик, после чего Отто рванул вверх по лестнице! Шнихт, позабыв про нож, захлопнул дверь и навалился на неё всем весом.

В это время я уже боролась с узлами на правой руке…

Первый удар в дверь дридж с трудом, но выдержал. Второй был куда сильнее, и того просто отбросило вглубь комнаты.

Влетел разъярённый Отто, лишившийся очков, и сразу же бросился на карлика. Тот не успел встать и просто откатился в сторону, уворачиваясь от удара ногой сверху. Второй ногой маньяк попал точно дриджу по рёбрам и навалился сверху, принявшись душить коротышку.

Я уже успела развязать верёвку, схватила карандаш с тумбочки и двинулась к Отто. Привязанные ноги не помешали мне дотянуться до его голени и всадить остро заточенный стержень в икру гаду.

Он взвыл, соскочив со Шнихта, и ухватился за рану. Увидев меня, он нанёс удар в щёку. Свалившись обратно на кровать, я сжалась от сильнейшей боли. Горит вся правая половина лица…

Дридж тем временем успел встать на ноги и подхватить первое попавшееся – радиоприёмник. Пока маньяк извлекал из ноги карандаш, Шнихт обрушил ему на голову прямоугольную коробочку. Та разлетелась на куски, и коротышка, оставшись без оружия, начал лупить противника руками и ногами по лицу.

Отто вслепую нанёс удар и попал точно дриджу между глаз. На полусогнутых маньяк подскочил к упавшему карлику и схватил за грудки. Подняв того в воздух, патологоанатом получил ногой под дых. Со злости он швырнул Шнихта в сторону, после чего схватился за живот.

Дридж, пролетев над кроватью, жёстко приземлился в углу.

Согнувшись пополам, Отто доковылял до комода и взял в руки нож. Я всё это время отчаянно боролась с верёвками на ногах, но времени уже не остаётся… Издав гневный рык, маньяк бросился на меня и навис сверху. Я упёрлась ему коленями в живот, перехватила руки и принялась бороться. Выродок пытается дотянуться до меня ножом, метясь между ключицами…

Постепенно остриё приближается…

От натуги Отто пыхтит, как сломанный паровоз! В мутных глазах носятся бесы!

Откуда ни возьмись появился Шнихт с гитарой. Вооружившись музыкальным инструментом, дридж ударил убийцу по затылку, затем сильно вмазал три раза по рёбрам, после чего в его руках остался один только гриф. Вскочив на спину маньяку, он принялся душить того струнами. Совместными усилиями мы спихнули Отто на пол, и дридж продолжил удушение уже в партере.

Я вернулась к верёвкам: тугие узлы не поддаются, разобраться в хитросплетениях пут не выходит…

Пока я пыталась развязаться, Отто скинул с себя Шнихта и попытался зарезать его. Дридж ловко увернулся от лезвия и принялся кружить по комнате, держа дистанцию с убийцей. Тот комбинирует выпады и косые удары, но никак не может поразить ловкого противника.

Но тут серый коротышка получил ногой в грудь и упал. Спасаясь от оружия Отто, он на четвереньках бросился под кровать. Маньяк нагнулся и попытался схватить его за щиколотку, но тут уже я пришла на выручку другу и ударила с правой точно в челюсть выродку.

Пока тот ошарашено растирал ушиб, Шнихт успел выползти с другой стороны кровати, вскочить на неё и с разбегу прыгнуть на неприятеля. Вцепившись зубами в шею Отто, дридж повис на маньяке. Тот никак не может спихнуть с себя мелкое создание и просто топчется в центре комнаты, крича от боли.

Воспользовавшись заминкой, я распутала верёвку на ногах!

Получив свободу, я бросилась к ставшему ко мне спиной убийце и схватила его за руку, сжимающую нож. Одновременно с этим неловко двинула Отто в ухо.

Тот вдруг сумел скинуть на пол Шнихта и двинуть мне локтем в живот. От удара я отшатнулась и упала на кровать. Зажимая ладонью рану на шее, некрофил двинулся на меня, готовя нож для удара.

Дридж подлетел сзади, обхватил Отто за ногу и подсёк его ударом плеча под колено. Перевалившись через коротышку, маньяк упал на спину. Шнихт собрался прыгнуть на противника, но тот резко сел и рубанул ножом сверху вниз. Схватившись за правую часть лица, карлик откатился в сторону. На ковёр закапала кровь.

Рожа неприятеля близко, так что я моментально лягнула его пяткой.

Увидев в углу комнаты пару гантелей, я бросилась к ним, желая хоть как-нибудь вооружиться. Меня остановил Отто, рванув наперерез. Сцепившись руками, мы стали бороться, толкая друг друга к стенам.

Наконец мне удалось нанести удар маньяку точно между ног, и он тут же ослаб. Навалившись, я стала теснить его из комнаты. Неожиданно лестница оказалась прямо за порогом, и мы в обнимку полетели вниз, катясь по крутым ступенькам.

По пути я ударилась головой о перила. Отто не повезло больше – на середине лестницы он выронил нож.

Остановившись внизу, я оказалась сверху, что позволило мне тут же вскочить и броситься вверх. Ни ушибы, ни боль в виске не мешают целенаправленно бежать по ступеням.

Неожиданно меня подсёк доктор и схватил за ноги. Упав, я почувствовала, как он тянет на себя. Рефлекторно я уцепилась за перила обеими руками и стала брыкаться.

Мимо пронеслась серая тень, и в следующую секунду Отто взвыл, словно грешник на раскалённой сковородке! Он тут же отпустил мои ноги, и я растянулась на ступенях.

Это был Шнихт, подобравший нож. В прыжке он вонзил оружие в плечо мрази, после чего выхватил из подставки зонт и начал охаживать им раненого с ног до головы, добавляя ещё и удары ногами.

Отто с криками извивается на полу и пытается закрыться от ударов, но меткий дридж яростно колотит по самым больным местам. Бросившись на помощь товарищу, я схватила со столика тяжёлый телефон и обрушила его на лысеющую макушку маньяка.

Тот тут же затих…

Шнихт же продолжил избиение, пока зонт в его руках не сломался. Только после этого он отбросил оружие к стене и устало присел на нижнюю ступеньку лестницы.

– Ты в порядке? – буркнул он разбитыми губами.

– Да, в порядке, – ответ дался мне очень тяжело, – Спасибо, Шнихт. Ты как?

– Глаз цел, а остальное заживёт…

Только сейчас я обратила внимание, что у дриджа половина лица запачкана кровью, а чудом уцелевший глаз пересекает глубокий вертикальный порез.

Притащив сверху верёвки, я уже пять минут привязываю вырубленного маньяка к перилам. Мне он ещё не на все вопросы ответил…

Где-то в туалете громыхает Шнихт, раздобыв бинты, медикаменты и некоторые ингредиенты, необходимые для самоврачевания, он возится с шрамом. Слышится шум хлещущей воды.

У меня, в отличие от дриджа, серьёзных ран нет.

Раздался громкий пронзительный крик Шнихта. Коротышка долга вопил, после чего перешёл на яростное шипение.

– Шнихт? – забеспокоилась я за друга, – Как ты там?

– Нормально, – крикнул он, – Прижигаю рану, чтобы не кровоточила.

Зная гладколобого специалиста народной медицины, я готова и не к таким жестоким методам. Иной раз лечение бывает опаснее самих болезней и травм…

Но за рану друга Отто ответит сполна!

С верёвками наконец-то покончено. Накрепко примотав выродка к перилам, я позволила себе небольшой отдых. Хотя отдыхала я сегодня сверх нормы: спала два раза за стуки… это нонсенс.

Присев прямо на пол и облокотившись спиной о стену, я начала приводить дыхание в порядок. Только сейчас заметила, что некрофил успел стащить с меня пальто и цилиндр и закинуть их куда-то. Туфли я потеряла уже на лестнице и быстро их нашла. Хорошо ещё, что ничтожество не стало рвать на мне одежду…

В голове крутятся разные варианты наказания ублюдка.

– Неплохо замотала гниду, – оценил проделанную мной работу Шнихт, выйдя из ванной.

Лицо очищено от крови, а здоровый рубец больше не кровоточит. От вида жуткого шрама становится не по себе…

– Что думаешь с ним делать?

– Он ещё не ответил на интересующий нас вопрос, – я поднялась с пола, – Приведём его в чувство и допросим.

Подойдя к Отто, я дважды сильно шлёпнула его по щекам, однако тот в чувство не пришёл. Повторив, добиться его пробуждения снова не вышло…

– Попробуем так, – пробормотал Шнихт и всадил патологоанатому под ногти остриё ножа.

Острая боль сработала лучше бесполезных, но таких приятных, с моей точки зрения, шлепков, потому как связанный хозяин дома моментально пришёл в себя и взвыл! Мой низкорослый друг бесцеремонно дал ему в живот кулаком, переведя истошные крики в кашель.

Дождавшись, когда Отто придёт в себя, дридж прислонил к его горлу лезвие ножа:

– Сейчас будешь отвечать на наши вопросы, урод, – шепнул он доктору на ухо, – Будешь молчать – сдохнешь очень медленно и болезненно.

На отрицательные покачивания головой Шнихт отреагировал серией ударов, буквально исполосовав лицо выродка. Чтобы тот прекратил крики, серому коротышке вновь пришлось сбивать гаду дыхание.

Пока ребята искали взаимопонимание, я прошлась по комнатам и разыскала свои вещи: пальто и головной убор оказались и вовсе на кухне, не понятно только как…

Когда я вернулась, дридж занимался тем, что отковыривал подонку уже второй ноготь…

В который раз уже заткнув его зуботычиной, Шнихт разочаровано отбросил нож в угол и досадливо сплюнул:

– Хренов молчун! Предлагаю с ним не церемониться, а просто перерезать горло!

– Тогда вас… – попытался вставить своё слово Отто, но получил удар в кадык и заткнулся.

– Убивать его нельзя: он ещё не сказал того, что знает.

– И что тогда с ним делать?

– Я прочитаю его мысли, – пожала я плечами и присела перед пленником на корточки.

Склонив голову набок, Шнихт с сомнением поджал губы:

– А ты сможешь?

– Конечно! Только мне нужно, чтобы мразь сидела тихо какое-то время…

– Давай его вырубим.

– Нет, – остановила я дриджа, – Мне необходимо, чтобы он находился в сознании, иначе ничего не выйдет.

– Тогда принесу кляп…

Коротышка обернулся быстро. Он раздобыл старые грязные носки Отто, которые со злой улыбкой запихнул в рот маньяку, а затем завязал тому рот тряпкой. Подобрав с пола нож, дридж готов был следить за тишиной пленного.

Я могу приступать. Сперва я окунула палец в рану Отто, после чего слизала с подушечки кровь. Так проще будет проникнуть в мысли выродка…

К сожалению, часть из них мне будут просто-таки омерзительны.

Пошли образы за образами. Сконцентрировавшись на Отто, я начала всё глубже и глубже проникать в его сознание. Всплывают картины из прошлого, хаотичное мельтешение мыслей, эмоции, чувства… Для неопытного мистика это похоже на огромную свалку, на которой нужно найти объект размером с пуговицу.

Так оно и есть…

Вот только опытные знают, как сократить область поиска и быстрее найти нужное. Главное не испугаться всего этого массива ненужной информации, не растеряться и не запаниковать. Порой и своя-то жизнь еле умещается в голову, а уж если ещё и пропустить через неё жизнь чужую, можно и свихнуться… были случаи.

Наконец я подобралась к нужной странице памяти Отто. Ощущения такие, словно на дне моря вскрываешь ножом раковину и обнаруживаешь внутри жемчужину…

Мир постепенно стал прежним.

– Сколько меня не было? – поинтересовалась я, встав на ноги.

– Минут сорок, – ответил дридж.

И так всегда: кажется, что ползал в чьём-то мозгу не более минуты, а на самом деле выпал из реальности на час…

– Так что нашла интересного?

Уложив у себя в голове найденную информацию, я готова была поделиться:

– Когда Отто проводил вскрытие, он узнал мертвеца. Им был человек, часто появляющийся на Арнвэстрабе, у дома номера пятнадцать – там находится клуб анонимных некрофилов. Однако, этот человек всегда спускается в подвал, где, согласно догадкам Отто, располагается берлога бандитов… Таким образом, труп был не Красным Поясом потому, что состоит в совершенно другой банде.

– Арнвэстрабе… – задумался дридж, – Это в центре.

– Значит это всё дело рук Пятого Синдиката. Они расшевелили банды Данкелбурга, натравили на них быков. Вот только зачем им это? Что они могли задумать?

– И, полагаешь, те видения непосредственно связаны с ними?

– Не исключено… Однако, чтобы это подтвердить, нужно найти языка, причём из рядов Синдиката…

– Но это уже слишком! – возмущённо всплеснул руками Шнихт.

– Знаю, – кивнула я, застёгивая пальто, – В любом случае, обдумать это нужно не здесь.

– А как быть с Отто? Оставим его так?

Ах да, есть же ещё очень маленький, но очень мерзкий червяк по имени Отто Хлай! Как я могла забыть это ничтожное существо?

– Знаешь, то что я увидела, вполне хватает для его убийства. На нём шестнадцать трупов, плюс ко всему, он насиловал пациентов в морге… Убей его так, чтобы мразь сильно мучилась…

Я отвернулась и пошла прочь. Где-то в дверях услышала пронзительный крик (Шнихт не поленился убрать кляп). Он кричал, и когда я спускалась по лестнице, и когда пересекала двор…

У калитки меня настиг довольный собой дридж, а Отто всё кричал…

В маленьком кафе почти нет посетителей, поэтому-то мы со Шнихтом и выбрали его. Полутьма, приятные звуки первоклассного джаза, наигрываемого темнокожей группой. Кофе, разумеется, дрянной, а запах паршивых сигар, вероятно, никогда не выветрить.

Дридж, поджав ножки, хлебает дешёвый чёрный кофе, а я потягиваю эспрессо, как всегда пересахаренный, уминая эклеры.

За окном минуту тому назад начал идти лёгкий пушистый снег. Крупные невесомые хлопья, вращаясь, падают на землю. Ветер стих.

– Так что ты собираешься делать дальше, Саманта? – отвлёк меня от созерцания снегопада дридж.

– Понятия не имею, – честно призналась я, – Даже когда знаю, что дело связано с Пятым Синдикатом, мне будет очень непросто выяснить, что эти ребята задумали.

– Можно поспрашивать всяких типов, – неуверенно предложил Шнихт, – Кто-нибудь обязательно что-то знает…

– Вот только сколько же придётся искать такого? Это тебе не слухи, которые можно выведать практически у каждого встречного… И представь, какая это информация, и что придётся сделать, чтобы раздобыть её.

– Когда это тебя останавливали трудности?

– Никогда – в этом ты прав, Шнихт, – мысль об этом вызвала улыбку.

– Но сейчас?

Я откусила кусок эклера, так что отвечать пришлось с набитым ртом:

– Но сейчас мне не даёт покоя тот факт, что времени чертовски мало. Хочется сесть, хорошенько всё обдумать. И ведь не выходит: что-то внутри постоянно требует идти, что-то делать, искать, разгребать это всё.

– Возможно, следует просто махнуть рукой?

– Как это?

– Да очень просто! – серьёзно ответил Шнихт, – Нас это, по большей части, не касается! Какая разница, что вытворят эти синдикатовцы?

– Ошибаешься, нас это касается, потому что видение пришло именно ко мне…

– Это твой самый веский аргумент? – с сарказмом произнёс дридж.

– Именно так, – ответила я, не моргнув глазом.

Шнихт почти минуту пронзительно смотрел на меня, после чего равнодушно отвернулся в сторону музыкантов. Гончар нередко был изобличён в любви к музыке, хотя всеми силами старается это отрицать. У дриджей никогда не было музыки и танцев, так что у них в крови относиться к этим видам искусства с прохладцей.

Вообще, когда началось смешение культур не только разных людских рас, но и нелюдских, мир стал более интересным, многогранным, но беспокойным. У расизма открылось второе дыхание. После того, как это движение стихло пару десятков лет назад, после войны, в наши дни оно поднимает голову.

– Я дверь в доме Отто не закрыл, – с полным равнодушием вспомнил дридж.

– Да и какая разница?

– Соседи быстрее обратят на это внимание. Потом и полиция обратит внимание на труп. Вдруг сумеют выйти на нас?

– Не сумеют, Шнихт…

– С чего ты это решила?

– Соседи Отто ненавидят, – озвучила я содержимое головы маньяка, – Они только рады будут, что дверь открыта, и воры могут обчистить дом. Когда сообразят, что твориться что-то действительно неладное, наши следы уже остынут.

– Ну, – Шнихт смешно шлёпнул губами, – Тогда я совершенно спокоен.

Послушав ещё немного темнокожих джазменов, дридж достал из кармана деньги и положил на стол.

– Пойдём. А то эти ребята на меня тоску нагоняют.

Когда не знаешь, что делать, порой творишь совершеннейшую глупость. Мы со Шнихтом, например, принялись просто бродить по городу, заходить в бары, искать людей на улицах и всюду спрашивать о Синдикате.

Кто-то молча уходил, кто-то настойчиво требовал убираться, кто-то советовал не задавать впредь таких вопросов. И никто не произносил тех самых слов, что я хотела услышать.

Похоже на лабиринт с тысячей тупиков и всего одним правильным путём, который либо совсем незаметен, либо охраняется таким свирепым минотавром, что и идти по нему нет никакого желания…

Шнихт сопит и ворчит, требует забыть про всю эту чушь и идти домой. Не знаю, что держит его со мной. Возможно, какое-то давно забытое детское чувство, жажда приключений заставляет глубже втягивать голову в плечи и идти дальше. Не исключено, что оно же гонит и меня.

Взрослой девочке захотелось сделать что-то важное, потому что ей приснился сон. Так и делаются великие дела в нашем унылом мире: либо ради денег и власти, либо ради возможности хоть немного побыть героем… А зачем ещё делать что-то грандиозное? Для пользы людям? Ложь! Плевать я хотела на них!

Вот и говори о величии, когда историю творят корыстолюбивые негодяи и наивные дети…

А в каждом следующем баре нас посылали во всё более и более экзотические и неведомые места. Так, в скитаниях, прошло не меньше трёх часов…

Так мы забрели на пустынную узкую улочку. Машин здесь совсем нет, поэтому мы смело пошли прямо посередине дороги. Как гром среди ясного неба, справа раздалось:

– Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!

Я тут же повернулась на звук. Судя по аналогичной реакции Шнихта, мне не послышалось. Жуткий крик, от которого по спине бегут мурашки, размером с монету, раздался из здания библиотеки…

В сером двухэтажном здании горит свет, двери и окна не тронуты. Ничто не говорит о страшной трагедии, которая, возможно, происходит внутри…

– Ты это слышала? – шёпотом произнёс дридж.

– Разумеется.

– Надеюсь, это библиотекарь придумал так заманивать клиентов…

– Не похоже, – я принялась сканировать место, – Что-то тёмное творится внутри.

– Неужто предлагаешь пойти посмотреть? – с ужасом просипел Шнихт.

– Ты правильно меня понял.

Когда я двинула ко входу, дридж поначалу не сходил с места, но затем пересилил себя и нехотя поплёлся следом. Озираясь по сторонам, он в любую секунду ждёт нападения хоть самого Небожителя.

Шлёпая губами, он явно пытается найти доводы отговорить меня, но ничего в его голову, опутанную щупальцами страха, не лезет.

Тихо войдя в здание, я начала прислушиваться… Звуки доносятся из глубины помещения.

– Смотри-ка, – шепнул Шнихт, – Здесь совсем никого не видно: ни посетителей, ни библиотекаря…

– Потише, – шикнула я на товарища, – Слышишь что-то в задней части здания?

– Да. И мне это очень не нравится.

Я не отреагировала на его слова. С интересом и непониманием я вчитываюсь в энергетику этих стен. Что-то здесь витает настолько чёрное, что в висках начинает разливаться боль, а сердце – биться быстрее.

Страх… Следы вполне человеческого страха… Даже не страха, а ужаса…

Я двинулась на звук. Нехотя следом пошёл дридж, ворчащий и трясущийся.

Мы попали в лабиринт из громадный книжных стеллажей. Воняет пылью. Помещение ярко освещено, куда не кинь взгляд – всюду пестрят разноцветные корешки.

Звуки становятся похожи на всхлипы…

За углом я увидела целую россыпь книг. Часть раскрылись, часть разлетелось на ворох листьев, часть лишилось обложек… Словно кто-то пронёсся мимо и свалил их на пол, задев, например, плечом.

Нам явно сюда.

– Пожа-а-а-алуйста!!!

Новый крик заставил нас вздрогнуть и прильнуть к стеллажам. Жертва каких-то извергов вопит так, словно её подвергают ужаснейшим пыткам. Просто горло перехватывает от этих нечеловеческих звуков…

Дёргаясь у меня за спиной, дридж порывается убежать, но быстро совладал с собой. А, может быть, страх выглядеть в моих глазах трусом оказался сильнее страха перед творящимся здесь.

Стараясь не обращать внимания на всхлипы и стоны, я осторожно двинулась дальше вдоль полок с книгами. Миновав кучу упавших на пол томов, выглянула за угол. Увиденное мне жутко не понравилось…

– Там кровь, – передала я Шнихту.

– Что?

– Много крови. Натекла целая лужа. А в ней лежит… по-моему, оторванная рука… Ещё есть следы – жертву оттащили куда-то за дальние стеллажи.

– Кровь? – шёпотом пробормотал дридж, – И после этого ты ещё не хочешь бежать?

– Нет. Следует выяснить, что же здесь творится. Предлагаю вернуться чуть назад и пройти перпендикулярно стеллажам. В каком-нибудь ряду мы увидим происходящее с безопасного расстояния.

Посылая на мою упрямую голову проклятия, Шнихт развернулся и пошлёпал в сторону выхода. Я пошла, пятясь, держа на виду опасный угол. Чувство опасности здесь присутствует в избытке… Ужас…

Пригибаясь к самому полу, дридж начал переползать от одного ряда к другому. Я перебегаю вслед за ним. Добравшись до крайнего, Шнихт осторожно выглянул за угол и тут же поспешил отпрянуть.

Тяжело дыша, он принялся тыкать сросшимися пальца, боясь произнести хоть слово. Прокравшись к краю, я приготовилась увидеть самое неожиданное. Затаив дыхание, я медленно выглянула одним глазом.

В самом углу зала сидит, привалившись спиной к стене, человек. У немолодого мужчины нет правой руки – он прижимает к груди окровавленную культю. Весь перепачкан кровью. В страхе он сжимается, судорожно всхлипывает, бешено вращает глазами и шлёпает сухими губами. Всё лицо мокрое от слёз, волосы липнут ко лбу.

А рядом с ним стоит зло.

Еле живой библиотекарь загнан в угол двумя Мрачными псами. Крупные чёрные силуэты, похожие на костлявых лохматых дворняг. Головы лоснящиеся, покрытые сальной шерстью, уши словно ободраны в яростной склоке. Красные глаза сверкают рубинами. Худые длинные хвосты, похожие на крысиные, покачиваются из стороны в сторону. На болезненно костлявых лапах громадные когти, настоящие серпы. От шерсти исходит густой чёрных не то пар, не то потусторонний эфир.

Твари скалят громадные клыки. Жёлтые, кривые, эти кинжалы в пастях Псов способны разгрызать лошадей пополам. Представляю, с какой лёгкостью одно из существ отхватило старичку руку.

Сразу стало ясно, почему он так вопит. Когда к тебе приходят бездумные, непредсказуемые твари, порождения Небожителя, только так и нужно кричать…

Чего только Псы медлят? Хотят, чтобы человек умер от потери крови или от страха? Им так просто сейчас наброситься на беззащитного библиотекаря и превратить его в кучу окровавленных ошмётков…

Окружённый бездушными чудовищами, раненый в страхе и ужасе дёргается, рыдает и, очевидно, молится богам.

И вскоре одно маленькое божество пришло…

Стало ясно, почему Мрачные псы сохранили человеку жизнь. Убить библиотекаря должны не они, а их немая хозяйка…

Трёхметровая худосочная фигура, не заметно никаких намёков на конечности, черты лица… Лишь голова и тело, скрытые неким клубящимся балахоном… Страшная сказка, в которую приходится верить, ибо она реальна… Чёрное существо – Стумма.

Никто ничего о ней не знает. Известно лишь, что она способна убивать, способна исчезать и появляться в самых неожиданных местах. Она не издаёт звуков, не пахнет, не откидывает тень… От неё лишь исходят мощнейшие импульсы, которые ощущают все мистики и называют их воем.

Выбор Стуммы слеп. Сейчас она убивает простого библиотекаря, который совершенно не может быть ни убийцей, ни насильником, ни грешником… Неизвестно, зачем она уводит людей на тот свет… Неизвестно, зачем ей нужны Псы-приспешники…

Стумма – само воплощение бездумного зла в Данкелбурге.

Несчастный обречён.

– Уходим отсюда! – прошипела я Шнихту.

– Что там? – растерявшись, спросил дридж.

– Стумма пришла!

Побледневшему карлику больше ничего не нужно было объяснять, и он спешно двинулся к выходу. Стараясь не издавать громких звуков, я бросилась следом. Спустя некоторое время дридж не выдержал и побежал в полную силу, больше не таясь.

Далеко за спиной раздался адский рык, заставивший меня рвануть вперёд со всех ног!

Я быстро добралась до выхода и выскочила на улицу. Шнихт уже стоит в стороне и махает рукой, призывая срочно его нагонять. Последовав за коротышкой, я обернулась, чтобы разглядеть преследователей.

Те и не думают отставать. Прыгнув прямо сквозь стеллаж, две красноглазые бестии разметали по сторонам книги и разнесённые в щепки полки. Скребя стальными крючьями когтей по полу, Мрачные псы остановились и принялись усиленно думать, продолжать ли погоню…

Решив всё же нагнать нас и растерзать, существа неторопливо заползли в тень в углу и растворились в ней…

Теперь они способны материализоваться и прыгнуть откуда угодно!

– Шнихт, стой! Давай скорее ко мне!

Дриджу второй раз повторять не пришлось, и серый карлик моментально развернулся и буквально прижался к моим ногам. Я уже достала чистый листок бумаги и кусок угля. Принялась чертить на нём две фигуры: получились неказистые изображения женщины и дриджа.

Бросив картинку себе под ноги, я подтолкнула Шнихта, и мы рванули прочь.

– Что это? – на бегу спросил коротышка.

– Простой трюк, он должен смутить Псов.

Мы подбежали к переулку, где я быстро начертила и бросила второй рисунок-обманку. Пролетев меж тесно стоящими домами, я оставила ещё один листок у самого выхода, после чего мы выскочили на улицу и поспешили вскочить в проезжающий мимо трамвай.

Трясясь всем телом, дридж неотрывно глядит через окно на тёмный провал переулка. Однако погоня, похоже, прекратилась…

Настало время приходить в себя, что сделать после увиденного непросто.

– Они за нами долго будут гоняться? – не отрываясь от стекла, пролепетал перепуганный Шнихт.

– Не беспокойся, – постаралась я убедить его в нашей безопасности, – Они не всесильны. Пока псы растворены в тени, они двигаются по ощущениям, ищут образы, на которые наткнутся, увидев листок бумаги с похожими изображениями. Обманутые, они могут тут же расхотеть продолжать погоню… Обманутые дважды или даже трижды они наверняка забудут про нас. Даже если уж им совсем неймётся, то они будут искать нас рядом с последним листком…

– А вдруг они никогда не отстанут? Вдруг когда-нибудь всё же найдут? А вдруг нас найдёт Стумма?

– Такое тоже не исключено…

– Что?! – дридж даже подскочил.

Да, извини за то, что я не могу врать…

– Шнихт, послушай, вполне вероятно, что за нами будут гоняться до скончания жизни, а когда найдут, смерть нас ждёт самая ужасная… Вероятность есть. Но так это будет или нет, я не знаю, и никто не знает, и поделать с этим ничего нельзя! Так что не спрашивай и постарайся поверить в удачу…

– Удачу, – боязливо заёрзал дридж, – Я же говорил, что туда не следует лезть! Уже второй раз за день! Почему ты меня вечно не слушаешь?

Просто если вечно тебя слушать, моя жизнь, ценой твоих советов, станет совершенно никчёмной и жалкой. Мистики, что мучаются бессонницей, видят во сне громадных птиц, разыскивают легендарных мастеров ради одной крошечной тату, просто не могут сидеть спокойно и держаться подальше от неприятностей…

Одно слово – безработная дурочка…

Думая каждый о своём, мы молча катались в трамвае, пока Шнихт не толкнул меня довольно грубо в плечо и не сказал:

– Давай, что ли, сойдём, а то уже седьмую остановку едем…

Семь… отличное число… именно столько остановок и следует проехать…

Не знаю, как у меня это вышло, но только сегодня я впервые научилась не обращать внимания на непрекращающееся ворчание Шнихта. Просто в определённый момент оно стало казаться таким же естественным шумовым фоном, как скрип снега под ногами.

Теперь я точно знаю, что от меня хотят… Следовало лишь точно воспроизвести написанный для меня сценарий…

Я остановилась точно на остановке.

– И это здесь? – недоверчиво пробормотал дридж, почёсывая ноющий шрам на глазу, – Автобусная остановка? Ты сюда меня тащила?

– Именно сюда.

– И зачем?

– Здесь я упустила то существо, когда ты искал карту в магазине, – не поленилась я объяснить, – Зачем-то этот тёмный силуэт привёл меня на это место, после чего сбежал. Сейчас я поняла, зачем.

– И?

– Он уехал на автобусе, показав мне при этом семь пальцев. Сперва я не придала этому значения, однако теперь, с твоей помощью, Шнихт, всё встало на свои места. Маршрут автобуса – тридцать один, а проехать нужно именно семь остановок…

Ошалело взглянув мне в глаза, Шнихт вдруг вздрогнул всем телом и тупо спросил:

– А что потом?

– Не знаю, – тяжело выдохнув, ответила я.

– Гонишься за призраками?

– Очень похоже на то.

– А разве есть смысл?

– Есть, если не за кем больше гоняться…

Дридж тяжело вздохнул и поплёлся занимать место на скамейке:

– Ладно, после Стуммы можно всё…

Автобус по маршруту тридцать один прибыл не сразу: пришлось убить почти полчаса времени. Наконец, когда нужное транспортное средство подъехало к остановке, мы заняли места в хвосте и принялись ждать, пока минует ровно семь остановок.

За окном проносятся самые разные места: сперва пошли склады, ангары, много мастерских, какие-то сараи и тому подобное. Улицы при этом практически безлюдные – редко кто неторопливо плетётся в тени приземистых домов. Ни одного захудалого кустика или дерева, корячащего длинные голые ветки. Одни только унылые серые дома.

Затем начался расцвет цивилизации: появились школы, детские площадки, мимо промелькнула высоченная громадина больницы. На улицах стало больше народу, чаще на глаза стали попадаться прохожие. Больше пассажиров стало входить в салон автобуса.

Затем на улицах стали появляться всевозможные лавки, магазины, стали встречаться патрули быков. Здания стали расти вверх, прибавляя в этажах с каждым километром. Стали заметны чистильщики обуви, продавцы газет. Стали мелькать автомобильные мойки, парки, перед глазами предстал широченный купол цирка. Автомобили на дорогах стали солиднее.

Вскоре дороги стали совсем забитыми, на каждой полосе широкой дороги не протолкнуться. Становится всё больше магазинов, начали появляться рестораны, причём очень дорогие, здания театров, мы начали пересекать длинные мосты, украшенные дивными скульптурами.

Вот уже за окном стали попадаться банки, фешенебельные отели, огромные площади с колоннами, фонтанами и кучей народу. Часть из них – туристы, хотя Данкелбург – далеко не самый любимый для туристов город. Сменились вывески – каждая следующая всё солиднее и солиднее. Куда-то делись уличные музыканты и попрошайки, на стенах больше не заметно неказистое граффити.

Вдруг изменились мостовые: появились ограждения, зона для зелёных насаждений, скамейки, фонари всё реже стоят с перегоревшими лампочками. Всё реже удаётся увидеть простенькие забегаловки, кафе, мелкие магазинчики.

Так мы очутились в самом центре. Крыши небоскрёбов теряются где-то в облаках, а попытки их разглядеть сводят на нет мохнатые снежинки: стоит задрать голову, как они падают прямо в глаза.

Рестораны сменились министерствами, посольствами, судами. Те же банки стали настолько внушительными, что дух захватывает от их величия. Не у меня, разумеется, мне-то плевать на все эти деньги и всё, что с ними связано.

И именно в этом месте пришло время выходить из автобуса…

Мимо остановки топчутся занятые люди. Всё заполнено звуками автомобилей. Громады зданий нависают со всех сторон. Мы торчим у проезжей части, совершенно не понимая, что делать дальше.

– И? – саркастично спросил Шнихт, – Чего мы добились?

– Мы приехали в самый центр Данкелбурга, – невозмутимо ответила я.

– Не говори очевидного, Саманта! Что толку?

– Просто следует понять, что делать дальше.

– Ты серьёз…

– Да, – грубо перебила я дриджа, – Я серьёзно считаю, что пока всё идёт правильно! Просто надо вспомнить… Какая-то ещё подсказка…

– Да какие подсказки? – гневно воскликнул Шнихт, – Какие? Мы всего лишь зря потратили время, катаясь по городу! Ты что, думала, что здесь на огромном плакате будут написаны планы Синдиката? Или что ты здесь хотела увидеть?

– Шнихт! Просто заткнись и дай мне подумать!

Пораскинуть мозгами, в самом деле, необходимо. Силуэт явно хотел, чтобы я оказалась здесь. Дальше нужно понять, каков должен быть следующий шаг.

Я окинула взглядом округу… Как ни вглядываюсь в толпы людей, разглядеть среди них чернильную фигуру неизвестного не выходит. Надеяться, что будет так просто и не приходилось…

Что же сама тень? Сперва она появилась у бара «Хмельной боров», не дав ни единого ориентира, после чего показала мне путь сюда. Что-то я упускаю…

Внезапно на помощь пришёл дридж:

– Судя по карте, тут вокруг сплошь офисные здания, – произнёс он, развернув на лавке недавнее приобретение.

– И ничего примечательного? – я склонилась рядом с товарищем.

– Я не вижу…

– А вот это?

Здание мне интересно именно своим названием. Понятия не имею, кто его придумал, но написано именно «Большая птица».

– Это? – Шнихт вгляделся в маленький квадратик, – Раньше так был крупный магазин, а также располагались всякие офисы. Сейчас здание готовят к сносу. А что тебя так в нём заинтересовало?

– Название.

– Как у тебя во сне?

– Как у меня во сне.

– Тогда давай проверим… – равнодушно ответил дридж и свернул карту.

Обнесённый высоченным забором, небоскрёб одиноко стоит у широкой Бродвэстрабе, зияя пустыми глазницами-окнами, готовый встретить свою смерть. Вокруг ни единого человека, однако мы всё же решили подойти со стороны переулка. Отыскав подходящую прореху в заборе, подобрались к зданию, некогда величаемому «Большой птицей».

Решили и не таиться. Просто добрались до небоскрёба и подошли к чёрному входу. Так как тот был заперт, мне пришлось вспоминать почти забытое искусство взлома замков. Шнихт помог подобрать подходящие куски проволоки.

И мы погрузились во тьму престарелого небоскрёба.

Успели вынести всё. Нас встретили фактически одни только голые стены.

– Жутковато здесь… – гулкое эхо вторит дриджу.

– Готова спорить, мы на месте.

– Раз уж мы на месте, то что мы должны здесь найти?

– Очевидно, – я пожала плечами, – Нужный этаж.

Уныло махнув рукой, Шнихт лениво двинулся вглубь здания.

– Какой же этаж из восьми ты считаешь нужным? Тут одни только голые стены, бетонные полы и потолки… Полагаю, везде так…

– Не думаю… Давай просто поднимемся повыше…

– Конечно, – дридж первым пошёл к лестнице, – Давай тут подниматься, спускаться… А, чёрт!

Испугавшись чего-то, Шнихт поспешил отскочить подальше от ступеней и отползти в сторону. Спотыкаясь и суетливо дергаясь, он быстро удалился от лестницы.

– Что там? – подскочила я к товарищу.

– Там на лестнице человек! Эй, стой! Куда ты?

Но мне уже не обязательно было слушать: неизвестным мог быть только мистический силуэт! Обычный человек не смог бы так перепугать матёрого дриджа. Громыхая каблуками по ступеням, я бросилась наверх.

На втором этаже оказалось пусто, на третьем тоже. Только на четвёртом я мельком заметила движение на лестничной площадке – кто-то убегает дальше вверх. Это меня сильно подхлестнуло, так что я ускорилась.

Минуя пролёт за пролётом, я выскочила, в конце концов, на седьмой этаж. Тут мне пришлось остановиться, так как тёмная фигура, убегавшая от меня, оказалась рядом с окном. Сложно определить, но похоже, что повернулся ко мне спиной…

Я медленно двинулась в сторону сущности. Практика показала, что она следует своим законам, своей логике. Как бы я ни старалась, всё равно получу только то, что захочет дать чёрный силуэт…

Пока я приближалась, он стоял неподвижно, как вдруг… прыгнул и полетел вниз…

Подскочив к окну, я взглянула вниз, однако ничего разглядеть во тьме у меня не вышло… Потеряла тень из виду…

– Саманта! – прокричал догоняющий дридж.

– Я здесь! Седьмой этаж!

Двинув рукой, я на что-то наткнулась. Это газета, причём довольно старая. «Вестник Данкелбурга», двухнедельной давности… Раскрытый номер на подоконнике, зацепленный за арматуру…

Подобрав газету, я прочитала открытую статью:

…На площади Бланкоштеэ закончена реконструкция городской мэрии, длившаяся четыре месяца. Финансирование реконструкционных работ взял на себя мэр Данкелбурга Генрих Гауссфильд. Четыре месяца назад на здание мэрии упал вышедший из строя прямо в воздухе вертолёт. Здание было разрушено более чем наполовину. Тогда погибло одиннадцать человек…

Быстро были организованны реконструкционные работы, в течение всех этих четырёх месяц непрестанно восстанавливали мэрию. В понедельник были официально прекращены работы. Теперь Генрих Гауссфильд проведёт торжественное открытие новой мэрии в следующее воскресение. Мэр проедет к зданию по улице Бродвэстрабе и перережет символическую красную ленту. В этот день будет перекрыты несколько дорог и мостов…

– Саманта! Вот ты где! Еле тебя нашёл! Ты чего так понеслась?

– Это был тот фантом, – ответила я.

– А-а-а! Ясно… – Шнихт согнулся пополам и принялся тяжело дышать, – И куда он на сей раз делся?

– Остановился у окна, а потом выбросился вниз… Здесь я нашла эту газету…

– Газету? Дай я гляну.

Передав номер дриджу, я устало облокотилась на подоконник и глянула вниз. Тень звала меня за собой, чтобы показать старую газету, в которой сказано, что по улице, пролегающей передо мной, вскоре проедет мэр…

Справа, на границе поля зрения, располагается новая мэрия. А слева…

Слева, совсем неподалёку, над дорогой навис мост. Мост из видения. Ошибки быть не может.

Шнихт гудит, читая газету, снег валил крупными хлопьями, мороз кусает за лицо…

От чистого сердца, Саманта.