- Ника…

Я повернулась к Глебу, он взял меня за руку, сжал пальцы.

- Извини, это, конечно, не мое дело, но… что тебе врачи говорят? Если что, у матери подруга в Питере, очень хороший специалист по этому делу. По лечению бесплодия. У нее даже совершенно безнадежные рожают, от которых все другие врачи отказались. Могу дать тебе телефон.

«Как ты догадался?» - хотелось заорать мне.

Впрочем… он же говорил, что у меня все на лице написано.

Я осторожно освободила руку, откинулась на спинку шезлонга, закрыла глаза.

- Это было на репетиции, - сказала я медленно, словно лепила каждое слово из глины. – Партнер меня не поймал. Рано или поздно что-то такое должно было случиться. У нас с ним… не знаю, как лучше сказать… не было нужного контакта. Знаешь, это очень важно в парных видах спорта, в танцах – когда партнеры чувствуют друг друга. Малейшие движения, эмоции. Только у нас от этого еще и жизнь зависела. Мы работали без страховки – без лонжи. Внизу сетка. И вот он просто на пару сантиметров не дотянулся. По идее, я должна была упасть в сетку, ничего страшного, хотя и не очень приятно, конечно. Но рабочие закрепили ее плохо, она сорвалась. Ну, и я вместе с ней. Конечно, она даже так меня спасла, там почти двадцать метров высоты было. Но все равно хватило.

- Так вот какой был несчастный случай, - Глеб снова взял меня за руку. – А я думал, авария или что-то в этом роде.

- Я была беременна. Очень маленький срок, я даже еще не знала.

- Выкидыш?

- Как ни странно, нет. Но меня буквально вынудили согласиться на аборт. Какая может быть беременность при переломе позвоночника. Все настаивали – мама, сестра. Муж в первую очередь. Все было очень убедительно. В теории, можно было сохранить. Но с очень большой вероятностью полного паралича ног. Врачи не хотели рисковать. Андрей – тем более.

- А ты?

Он пристально смотрел на меня, и я снова не узнавала его. Пожалуй, такого Глеба я еще не видела. Говорить о том, что произошло, мне приходилось нечасто, и каждый раз в таких случаях я больше всего боялась какого-то приторного, показного сочувствия. Сейчас ничего этого не было. Он просто слушал, задавал вопросы, но я чувствовала, что он действительно переживает за меня и был бы рад помочь хоть чем-то. Пусть даже не нужным мне телефоном врача.

- Боже мой, Глеб, я тогда вообще мало что соображала. А тут еще такое давление со всех сторон. Потом, когда уже полностью все восстановилось, даже разговоров о детях не заходило. Муж не горел желанием, я в универ поступила. А потом его вдруг пробило: мол, давай родим мальчика. Но никакого мальчика не получалось. Я обследовалась. Оказалось, что последствия аборта. Не так чтобы совсем безнадежно, но нужна серьезная операция. С очень неопределенным прогнозом. Может помочь, а может, все станет еще хуже. Или не операция, а тогда уже сразу ЭКО. Но тут Андрей встал на дыбы. Мол, это вредно, опасно, гормоны, раз нет – значит, и не надо, обойдемся. Черт, Глеб, зачем я тебе все это рассказываю?

- Значит, так надо. Надо было рассказать. Спасибо, что доверилась, - он осторожно поглаживал мои пальцы. - Ты очень из-за этого переживаешь?

- Не знаю, - вздохнула я. – Иногда накатывает. Вот так, как сейчас. Но вообще, наверно, смирилась. А у тебя как?

Вопрос прозвучал неуклюже, но я намеренно задала его именно так, ничего не уточняя. То ли «есть ли у тебя дети?», то ли «хотел бы ты иметь детей?»

- Трудно сказать, - после паузы ответил Глеб. – Раньше вообще не хотел. Казалось, что не смогу стать хорошим отцом. Работа, работа… Хотя раньше много времени проводил с сестрой, еще когда только приезжал к матери в Хельсинки. Или когда они приезжали в Питер. Мне было восемнадцать-двадцать, - улыбнулся он, - и все думали, что она моя дочь. Надо же, говорили, какой молодой папа. А Лииса сердилась и закладывала меня: мол, это не папа, это брат. А вот последние пару лет как-то начал задумываться. Пожалуй, сейчас, скорее, да, чем нет.

Мы надолго замолчали. Глеб сидел с закрытыми глазами, но я чувствовала, что он не спит, а о чем-то думает. У меня было странное чувство. С одной стороны, все, что произошло сегодня, как будто поставило наши отношения на ступеньку выше, сделало нас ближе, и все же от разговора о детях осталось послевкусие горечи. Хотя… с другой стороны, я была рада узнать, что у Глеба нет детей. Как будто это делало мою вину меньше. Вину, которая не исчезла от того, что я перестала о ней думать.

Заскучав без зрителей, Янка спрыгнула с парапета, подошла к нам, ткнулась лбом в руку Глеба, и он рассеянно погладил ее по голове.

- Глеб, - сказала я, - мне надо к себе сходить. Взять что-нибудь, что можно в ресторан надеть. Не в шортах же идти.

- Давай съездим. Или сходим. Можем прямо сейчас.

- Не сердись, я одна схожу, ладно?

Он открыл глаза, посмотрел на меня внимательно.

- Хорошо. Я пока договора посмотрю.

Забрав из комнаты сумку, я вышла на улицу и потихоньку побрела в гору. Мне просто хотелось немного побыть одной, перевести дыхание. Мы не расставались почти ни на минуту третьи сутки, и для меня вот так сразу это было немного… слишком.

Ветер почти стих, тяжелая липкая духота пласталась между разогретым асфальтом и небом, затянутым мутной дымкой. Внезапно резануло острой тоской – вроде бы совершенно беспричинной.

Нет, не дети. Да, иногда подступало, но, в общем, я давно все это уже пережила. Тем более, окончательной точки в этом вопросе врачи не поставили. Правда, возраст… Ну а что возраст? Моя начальница в страховой родила первого ребенка в тридцать девять. Конечно, риск всяких болячек... Особенно если учесть мою дурную генетику. Это у меня все вылилось в патологическую гибкость, а у ребенка может быть что-то и похуже. Но кто сейчас не рискует, рожая детей? Даже у абсолютно здоровых могут родиться больные.

Вот только от кого рожать-то? Я свято верила, что дети должны расти в счастливой, любящей семье, а не у одинокой мамаши, которая решила расплодиться по совершенно дурацкой причине: часики тикают, некому будет в старости стакан воды подать.

Но если не дети, тогда что? Конечно, я могла бы размотать клубок мыслей и чувств в обратном направлении, чтобы понять, с чем связана эта тоска. Однако стоило ли? Вряд ли.

Я прошла мимо той самой пиццерии «Между прочим», где Глеб заказал пиццу и где я завтракала в первое утро, мимо супермаркета и крохотного кладбища с часовенкой, свернула на свою улочку. Кристан стоял около дома и разговаривал с моим соседом, тем самым пожилым мужчиной, у которого Глеб брал ночью ключ. Увидев меня, Кристан приветливо помахал рукой, и мне стало неловко, что я собираюсь съехать раньше времени (правда, Ника, ты уже точно решила?). Пришлось напомнить себе, что он обманщик и подобные реверансы по отношению к нему неуместны.

Зайдя в комнату, я удивилась: показалось, что не была в ней как минимум неделю. А ведь только вчера мы с Глебом сидели здесь на кровати и договаривались о том, что попробуем: вдруг получится провести эти одиннадцать дней вместе. Чуть больше суток назад. Казалось, время вело со мной какую-то странную игру, то замедляясь, то срываясь вскачь. Минуты, часы сменяли друг друга с бешеной скоростью. Но каждый прошедший день был длинным, как целая неделя.

Я собрала вещи, оставив в шкафу только самое ненужное, и пошла тем же маршрутом обратно. Даже получаса еще не прошло. Приду, буду мешать Глебу. Может, выпить кофе в пиццерии?

Поднявшись по лестнице на террасу, я села за столик, сделала заказ. Внизу, на летней веранде, сидела всего одна пара. Они разговаривали по-английски и громко смеялись. Девушка показалась мне совсем молоденькой – загорелая блондинка в белом сарафане (о зависть!). Мужчина был постарше, русоволосый, с аккуратной бородой. Он повернулся, и я с удивлением узнала Йоргена.

Шевельнулась какая-то иррациональная досада собаки на сене. И мне не надо, и с другой видеть обидно. И в то же время я порадовалась, что выбрала не его. Да, скорее всего, с ним не было бы никаких проблем, никакой экстремальщины. Пляжи, музеи, рестораны. Две недели идеального курортного романа с симпатичным, милым мужчиной. Вежливым, внимательным. Просто рассказ для глянцевого журнала. Но… Я вспомнила, как сбежала от Йоргена, просто увидев в телефоне конвертик смски – которая даже и не от Глеба была.

Настроение вдруг сразу подскочило до небес. Вот только что был блюз – и уже свинг. Нет, не тот свинг, который секс, а который музыка. Что-то вроде «In The Mood» Глена Миллера. Я быстро выпила кофе и спустилась вниз, обойдя веранду так, чтобы Йорген меня не увидел.

Глеб сидел на кровати и что-то быстро набирал на клавиатуре нетбука. Я остановилась в коридорчике у ванной, любуясь им и снова удивляясь, как сильно он меняется, когда занимается работой. Куда девается веселый безбашенный парень, иногда похожий на нахального мальчишку – студента или даже старшеклассника? За работой это был жесткий, уверенный в себе мужчина, красивый и опасный, как молодой, но уже опытный хищник. Как крылатый волк на его плече. От него исходили флюиды мощной энергии, и я снова почувствовала ставшее привычным за эти дни возбуждение. Мелкая дрожь внутри, холод и жар одновременно.

Словно почувствовав мой взгляд, Глеб поднял голову, посмотрел на меня, улыбнулся и снова углубился в работу. Судорожно сглотнув, я поставила сумку у шкафа и пошла на балкон – читать дальше о призраке леди Маргарет.