5 сентября
Летчик открыл в кабине форточку (разве у самолета есть форточки?), высунул голову, посмотрел на меня и сказал по-английски: «Thrice five». Я видела его прямо из комнаты, через потолок и крышу. Пассажиры смотрели в иллюминаторы, расплющив носы об стекло.
Вздрогнув, я открыла глаза и повторила про себя: «Трижды пять. 5.55». Самолет с грохотом заходил на посадку. Беруши валялись на тумбочке, как две ягоды облепихи. Мы с Глебом лежали, крепко обнявшись, под одной простыней, на одной подушке.
- Привет! – сказал он, открыв глаза.
- Привет, - ответила я. – Ты не храпел? Или я не слышала?
- Не знаю. Что там за периметром?
Я выбралась из его объятий, выпуталась из простыни и выглянула на балкон. Тяжелые тучи висели так низко, что до них, казалось, можно было дотянуться рукой. Вполне по-питерски. Ни единого просвета. Все как обещали.
- Ну что, ударим автопробегом по пьянству и алкоголизму? – спросил Глеб, высунувшись из ванной с зубной щеткой за щекой. Из-за нее фраза прозвучала так, как будто алкогольный процесс уже начался.
- Давай. Только сначала к Кристану заедем.
- Боишься, что на обратном пути сова будет уже никакая?
- Ну… наверно, - призналась я. – Не хотелось бы что-нибудь забыть. Еще раз возвращаться будет уже неловко.
Вообще-то погода была совсем не для прогулок – душно, влажно. Но Глеб сказал, что гулять особо мы и не будем. Ну, разве что совсем немного – пофотографировать красивые виды. Можно было, в принципе, заехать в Стон – небольшой старинный городок, но я, покопавшись в интернете, сделала вывод, что он мало чем отличается от Цавтата. Разве что крепостной стеной – но похожую мы уже обгуляли в Дубровнике.
Позавтракав в «Между прочим» (я упорно отказывалась называть пиццерию «By the Way» или «У дороги»), мы немного проехали и свернули к моей гостинице. Я поднялась наверх собирать оставшиеся вещи, а Глеб пошел разговаривать с Кристаном.
Очистив шкаф и тумбочку, я сложила вещи в чемодан и села за столик на балконе. Ласточки носились у самой земли с истеричными криками, сновали между ржавыми прутьями арматуры. Самолеты снижались и набирали высоту с размеренностью часового механизма. На балконе соседней виллы курил все тот же пузатый мужик в трусах. На секунду мне показалось, что все события последних дней мне приснились. Сейчас я соберу пляжную сумку и пойду загорать на камни. Одна.
Кристан заявился вместе с Глебом. Разумеется, он был страшно недоволен, но все-таки вернул мне часть денег. Попросив при этом не писать отзыв на Букинге. Он расхаживал по всему номеру, заглядывал в шкафы и тумбочки и что-то бурчал себе под нос.
- Пришел проверить: а вдруг ты украла чайные ложки, - шепнул Глеб мне на ухо. – Или швабру.
Я фыркнула, но тут же сделала серьезное лицо, когда Кристан повернулся ко мне.
- Надеюсь, вы не пожалеете, - сказал он. – Потому что обратно я вас точно не пущу. Не женщина, а проблема.
Я отдала ему ключ, Глеб подхватил чемодан, мы спустились вниз, сели в машину и расхохотались.
- Поняла, заноза в заднице? – Глеб положил руку мне на колено. – Обратно он тебя не пустит. Все, Кит. Рубикон перейден, мост взорван, понтоны утоплены.
Мы выехали из города и направились в сторону Дубровника. Я сидела, прикрыв глаза, вспоминала самые волнующие моменты вчерашнего дня и ночи и улыбалась. И в самый разгар этих сладких грез голос Глеба заставил меня вздрогнуть:
- Ника, ты только не обижайся, пожалуйста…
- Обычно такой заход подразумевает, что повод для обиды существенный, - мне стало не по себе.
Глеб коротко взглянул на меня и снова перевел взгляд на дорогу. Профиль его был довольно жестким.
- Вообще я не собирался спрашивать, но… Care killed the cat, так?
Меня словно водой ледяной окатило, потом бросило в жар. Я почувствовала, как краснеют уши, шея, спина, наверно, даже пятки.
- Можешь не верить, но обычно я никогда так не делаю, - вдохнув поглубже, сказала я. – Карманы, телефоны, записи – никогда. Он валялся у бассейна, я машинально подобрала, когда уходила. Бросила в сумку. Потом он зазвонил. Долго звонил. Хотела сбросить звонок. Посмотрела приложения. Черт…
- Ника… А ведь я тебя еще ни о чем и не спросил, - помолчав, сказал Глеб. – Про любопытство, убившее кошку, - это я о себе. Потому что обычно не задаю такие дурацкие вопросы. Но просто стало очень сильно любопытно. Уж очень это на тебя не похоже – залезть в чужой телефон. Там есть виджет, который показывает время предыдущего входа в систему…
Неожиданно для себя я всхлипнула.
- Ну вот… - поморщился он. – Я опять свалял дурака. Ника, я с тобой как по минному полю иду. Мне ни с одной женщиной еще не было так легко и одновременно так сложно, как с тобой.
- Ничего себе комплимент, - пробормотала я.
- Это не комплимент, это факт. Я все время боюсь тебя чем-то обидеть. И все время делаю какие-то глупости.
Ничего, подумала я, не переживай. Это скоро закончится. Всего неделя осталась. А вслух сказала:
- Мне с тобой тоже… непросто. Только я не знаю, плохо это или хорошо. Потому что…
- Твою ж мать!
На дороге откуда ни возьмись появился осел. Как из-под земли выскочил. Выскочил – и встал. Глеб остановился, посигналил. Осел посмотрел на нас словно с издевкой, задрал башку и оскалил зубы.
- Еще и лыбится, скотина. Уйди нафиг!
Дорогу разделяла сплошная, к тому же по встречке плотно ехали машины. Справа – узенькая обочина и скала. Сзади посигналили. Глеб вышел и попытался прогнать осла, но тот уперся, продолжая насмешливо скалиться. К Глебу присоединились еще несколько водителей, и совместными усилиями осла все-таки с дороги убрали.
- Куда он делся? – спросила я, когда мы тронулись с места.
Глеб посмотрел в окно, в зеркало, пожал плечами.
- Черт его знает. Может, за кусты ушел. Как появился, так и исчез. Они тут везде. Почти священные коровы. Знаешь, - он задумчиво почесал нос, - у меня такое чувство, что он не просто так вылез. Как будто его кто-то послал.
- Чтобы мы слезли с острой темы?
- Да. Кто его знает, до чего могли бы договориться.
- Сначала ежа, потом осла, - усмехнулась я. – Да и вообще – слишком много странных совпадений. Может, у тебя здесь какой-то тайный небесный покровитель?
- Или у тебя? Или у нас обоих?
Я подумала, что это «у нас» похоже на мотылька-однодневку – красивого, хрупкого, обреченного умереть на закате. Оно было грустным – это «у нас», но все же, все же…
Пусть даже меньше двух недель, но мы вместе – я чувствовала это. С Сашкой мы тоже были вместе – с самой первой нашей репетиции. А вот с Андреем… Да, с ним мы были рядом, много лет, но нет, не вместе. Каждый сам по себе. Можно приложить два холодных камня друг к другу, и издали будет казаться, что это один большой булыжник. Но стоит отпустить – и каждый покатится в свою сторону.
И вдруг меня захватила какая-то отчаянная надежда, горькая, жалкая в своей слабости. А что, если?.. Что, если все это не случайно? Все эти совпадения – водитель маршрутки, две улицы с одинаковым названием, Бранко, попавший в полицию, морской еж, гроза, даже этот осел на дороге, который помешал нам поссориться?
«Прекрати, Ника! – прикрикнула я на себя. – Даже думать так не смей! Стоит разрешить себе, и ты в это поверишь. Поверишь в то, что возможно какое-то продолжение. Какое?! Ты бы согласилась стать его любовницей на время приездов в Питер? Да ладно, согласилась бы, с радостным визгом. Вот только чем бы все это кончилось? Ничем хорошим. Поэтому прекрати. Это просто маленький подарок судьбы. Вроде компенсации за последние десять с лишним лет. Теперь-то ты уж точно больше не будешь думать об Андрее, когда вернешься домой».
«Да-да, - высунула из темноты язык ручная шизофрения. – Потому что когда ты вернешься домой, будешь думать исключительно о Глебе».
«Заткнись!» - прошипела я, впившись ногтями в ладони.
- Ты что-то сказала? – посмотрел на меня Глеб. – Кит, что с тобой? Ты такая бледная. Не укачало?
- Душно, - пробормотала я и вытащила из сумки бутылку воды.
- Кондей не функционира. Открой окно побольше, а я у себя закрою. Знаешь что? – Глеб посмотрел на экран телефона, включенного в режиме навигатора. – Мы скоро будем проезжать маленькую речку, где она в море впадает. Название не знаю, но я там был как-то. Можем съехать и искупаться. Там песок, к тому же никаких ежей и никаких людей. А потом завернем куда-нибудь в деревню пообедать. Чтобы тебе вино не на голодный желудок пить.
- Я купальник не взяла, - вздохнула я.
- И что? Что-то ведь на тебе надето?
- Ну не буду же я потом в мокром. И нет, никаких больше хорватских девушек, которые не носят нижнего белья.
- Ну как хочешь, - пожал плечами Глеб. – А я искупаюсь, если не возражаешь.
- В белых трусах? – фыркнула я. – Ну давай. А потом шорты на них наденешь.
- Зачем? Я и так могу.
- А если кто-нибудь увидит?
- Я тебе говорю, там нет никого. Ну а даже если – плевать. Сделаем вид, что я нудист.
Я только глаза под лоб закатила.
Мы проехали еще немного, и Глеб свернул на грунтовку, больше похожую на заросшую тропу. Попрыгав по ухабам, сделав двести поворотов, машина выбралась на небольшую полянку.
- Дальше пешочком. Минут пять, не больше.
- Подожди, у меня полотенце в чемодане есть.
- У Кристана сперла? – хмыкнул Глеб.
- Мое, - обиделась я. – Маленькое. Всегда беру на всякий случай.
Я достала полотенце, и мы пошли к морю, пробираясь между кустами. Где-то справа должна была быть речка. Только я подумала об этом – и сразу ее увидела. Неширокая, но глубокая, дно уходило в темноту у самого берега. И белый песок по берегу – мелкими дюнами. Там, где речка впадала в море, она намыла длинную косу. По одну сторону – мелководье с таким же белым песком на дне, по другую – обрыв в глубину.
- Господи, какая красота! – застонала я, утопая ногами в песке.
- Вот куда надо ездить в отпуск, - снисходительно усмехнулся Глеб. – А не в какой-то там Цавтат. Нормальные люди как следуют мониторят интернет и выбирают места, где нет орд туристов. Тут полно маленьких деревушек, где цены ниже и море в десяти метрах от дома. Если вдруг еще раз соберешься, рекомендую Трпань, это на самом полуострове. Или что-нибудь рядом с устьем Неретвы. Там такой же песок. Рыба, устрицы и вино.
- Не люблю. Ни рыбу, ни устриц, - пробормотала я, глядя, как он раздевается. – И вообще я больше сюда никогда не приеду, - но эти мои слова Глеб уже не услышал, потому что с разбегу бросился в воду. Я порадовалась этому и в очередной раз обругала себя за глупость и язык без костей. Второго осла нам могли и не послать.