27 октября
В выходные я делала себе небольшую поблажку: накануне выводила Ярика вечером попозже, почти ночью, и тогда утром он давал мне поспать лишний час. Последняя суббота октября выдалась холодной, но ясной. Бледное утреннее солнце заглядывало в окно, когда я пила кофе, сидя с поджатыми ногами на кухонном диванчике. Из той самой развратной чашки с дамой и кавалерами, которую Глеб предлагал украсть из лаундж-бара на набережной. К оконному стеклу снаружи прилип красный кленовый лист. Ярик лежал под столом и сосредоточенно грыз фальшивую кость из бычьих жил.
Где-то за стеной или этажом выше включили музыку – громко, но сразу сделали тише, и я расслышала всего одну фразу: «Что-то должно случиться». Эта песня была мне знакома, строчка крутилась в голове раз за разом, и я вдруг почувствовала смутное волнение.
Что-то должно случиться…
Я повторила это вслух, и Ярик поднял голову, с недоумением глядя на меня, как будто мои ощущения передались и ему. Неловкое движение, и чашка выскользнула из рук. Поймав на лету, я прижала ее к груди и стояла посреди кухни, непонятно чего ожидая.
Когда зазвонил телефон, я, наверно, даже не удивилась. Осторожно поставила чашку в раковину, вытерла полотенцем сухие руки и медленно потянулась к нему. На экране высветился незнакомый номер.
- Да? – сказала я тихо, почти шепотом.
- Ника? Здравствуй. Это Глеб. Я в Питере.
Где-то глубоко внутри разливался знакомый мятный холод: восторг мешался с ужасом. На глаза навернулись слезы. Я села на пол, привалившись спиной к буфету, и Ярик тут же начал с тревогой заглядывать мне в лицо: эй, что с тобой?
- Привет, - я улыбнулась дрожащими губами, радуясь, что он не может меня видеть.
- Мы увидимся?
- Неожиданно. Дай мне полчаса, - я вытерла слезы кулаком, как ребенок, стараясь не всхлипывать. – Ну там, принять ванну, выпить чашечку кофе. Я на Просвете живу. Ты где сейчас?
- Я здесь, Инезилья, стою под окном.
Я встала, подошла к окну, посмотрела во двор. Глеб сидел на скамейке у парадной с огромным букетом в руках. Кажется, белых роз. Увидев меня, он встал и помахал рукой.
- Откуда у тебя мой адрес? – спросила я.
- Если хочешь, чтобы тебя не нашли, никогда не вываливай на Фейсбук фоточки с подписью «вид из окна». Это гуглится на раз-два. Тем более ты говорила, что живешь на Просвете.
- Поднимайся, - я с трудом перевела дыхание. – Четвертый этаж, от лифта направо.
Положив телефон на стол, я быстро вымыла лицо, вытерла кухонным полотенцем и пошла в прихожую открывать дверь. Лифт сначала медленно полз вниз, потом так же медленно начал пересчитывать щелчками этажи по пути наверх. Один, считала я, два, три…
Я надеялась, но не мечтала об этом. Не представляла себе, как это могло бы случиться, если бы вдруг… Это просто произошло. Увидев его лицо, глаза, я поняла: иногда сказки становятся реальностью.
- Китеныш… рыжий, - сказал Глеб. – Я люблю тебя…
И все исчезло…
Мы вспомнили о времени, только когда за окном потемнело и Ярик начал скулить в прихожей, просясь на улицу.
- Надо его вывести, - сказала я виновато, с трудом заставляя себя оторваться от Глеба.
- Выведем вместе.
Одеваясь в прихожей, он вдруг лукаво улыбнулся и потянулся за маленькой сумкой, которую носил через плечо.
- Совсем забыл. Привез тебе кое-что из Цавтата.
Это был сувенир, который продавался во всех магазинчиках на набережной. Прозрачный стеклянный цилиндр, внутри – песок, камешки, мелкие ракушки. И черный засушенный морской еж.
- Жаль, что не наш, - сказал Глеб. – Но нашего ты вполне по-королевски приказала помиловать и отпустить.
- Он заслужил долгую счастливую жизнь, разве нет? Если бы не он…
Тут Ярик решил, что про него снова забыли, и начал скрести дверь. Глеб нагнулся и пристегнул к ошейнику поводок. А заодно легонько подергал его за бороду и сказал – вроде бы, ни к кому не обращаясь:
- Странно, что его зовут не Йорген.
«Вот ведь зараза, - подумала я, - все помнит. Прямо как слон».
Мы сидели, обнявшись, на скамейке в скверике. Ярик шнырял по кустам и общался с собратьями. К вечеру похолодало, но я чувствовала себя подтаявшим на солнце мороженым. Вспомнилась Лииса в то утро, когда я уезжала: полная счастьем до краев, мягкая, томная. Словно услышав мои мысли, Глеб вздохнул:
- Кстати, Лииса выходит замуж. А Бран женится. Форменный дурдом.
- Да ладно?! – огорчилась я. Значит, все-таки ничего у них не вышло. Как жаль… – Ну Бран-то, наверно, на своей сплитской подруге, а Лииса?
Глеб молча смотрел на меня как на дурочку.
- Нет! – ахнула я.
- Да, - с досадой махнул рукой Глеб. – Они все решили, пока я валялся в больнице. Сказали, что идиот, просравший свое счастье, не имеет права голоса. Это я, как ты понимаешь. Ну а я им сказал, что между ними выбирать не буду, если разведутся, пусть даже не надеются. Пошлю к черту обоих. А еще кстати, Бран продал «Люси», - в голосе Глеба я услышала странное волнение.
- Жаль. Красивая была яхта.
- А еще продал свою долю в «Торани». И купил посудину побольше. Ну, я тоже немножко вошел в долю. Летом собираемся вокруг Средиземного моря... Не хочешь присоединиться?
Я – так привычно! – уткнулось носом ему в плечо, где под черной курткой прятался от холода семаргл.
- Есть одна проблема. Не хотелось бы снова отдавать Ярика в приют. Или оставлять его кому-нибудь так надолго.
Глеб медленно и нежно провел рукой по моей щеке. Я подняла голову, и он поцеловал меня.
- Эту проблему мы решим, - пообещал он. – Обязательно решим.
Наконец Ярик дал понять, что можно уже и возвращаться – к миске с ужином. Мы с Глебом шли, держась за руки, и я подумала, что Юлька угадала многое, но не все. Срок, то, что он появится без предупреждения – под окошко с букетом. А вот с колечком в коробочке пролетела. Ну что ж… Она же сказала, что не Госбанк, гарантий не дает. К тому же надо было делать поправку на то, что Ника Королёва – королева оленей.
Да, за весь день о нашем будущем не было сказано ни слова. Если не считать, конечно, приглашения в сомнительный круиз. У Брана и Лиисы это наверняка будет свадебное путешествие, а тут мы – не пришей кой-чему рукав.
«А ты не охренела, Королёва? – возмущенно поинтересовалась ручная шизофрения. – Совсем недавно готова была стать его любовницей на любых условиях. И недалече как вчера вечером в очередной раз лила слезки: ах, где ж мой прынц драгоценный ходит-бродит. Ну вот, прынц явился, а ты теперь недовольна, что он не подхватил тебя на ручки и не понес прямо в загс? Лучше заткнись!»
Сама заткнись, дура! И без тебя все знаю.
Мы зашли в парадную. Грузовой лифт не работал уже неделю, а пассажирский стоял на первом этаже с призывно открытыми дверями. Лампочка внутри как-то зловеще подмигивала. Он показался мне эдаким персонажем Стивена Кинга, поджидающим с ухмылкой доверчивых жертв.
- Может, пешочком? – предложил Глеб, которому лифт тоже не понравился.
- Это ты нашу лестницу еще не видел. Ладно, рискнем.
Двери закрылись, лифт поехал – и тут же встал между этажами. Лампочка моргнула несколько раз – и погасла. Подсвечивая телефоном, Глеб нажал по очереди все кнопки. Последней – кнопку вызова диспетчера. Недовольный женский голос уточнил адрес, парадную и на каком этаже мы застряли.
- Ждите, - равнодушно сказала диспетчер. – Вызываю мастера.
- Хорошо, что это произошло сейчас, - я нашарила в углу брошенную кем-то рекламную газету, развернула, подстелила на пол и села. – Было б хуже, если бы мы только вели Ярика на улицу.
- Пожалуй, - Глеб сел рядом, а Ярик устроился у наших ног, положив морду ему на ботинок. – Кстати, я помню, что ты не боишься темноты в знакомых местах, а как насчет клаустрофобии?
- Нет. Наоборот. В детстве у меня был дом под письменным столом. Занавешивала пледом и читала там с фонариком. Так что всякие темные тесные норки я люблю. А ты?
- Ну… - Глеб едва сдерживал смех. – Я тоже люблю. Любим мы с Семенычем темные, тесные, теплые, уютные норки. Особенно одну. Показать на карте, какую?
Следующие пять минут мы обменивались такими жуткими непристойностями, что раньше я от стыда сгорела бы, услышав нечто подобное. Мало того, шуточки сопровождались еще и такими же непристойными действиями.
- Кит, ну вот как тебе не стыдно? – шептал Глеб мне на ухо, расстегивая молнию моих джинсов. – Хоть бы собаки постеснялась. Что он о тебе подумает? Наверно, попросится обратно в приют.
Мы лапали друг друга, как озабоченные школьники, и ржали, как законченные дебилы. Веселье прервал не особо трезвый голос из динамика:
- Эй, граждане в лифте! Придется подождать. Не получается запустить. Если не смогу, придется МЧС вызывать, выковыривать вас оттуда.7c24da
Мы глупо захихикали. А потом наступила напряженная тишина. Но не тревожная, а какая-то… волнующая, что ли?
- Ника, - Глеб убрал руки оттуда, где им вряд ли полагалось быть по правилам этикета, - я думал, отведем пса и поедем куда-нибудь в приличное место. Но, похоже, мы тут надолго застряли. И еще подумал, что у нас и так все не как у нормальных людей, почему бы еще одну историю не добавить к тем глупостям, которые можно будет рассказывать внукам?
- Ммм… - промычала я, поскольку ничего более умного в голову не пришло.
Он пошуршал внутренним карманом куртки и вложил мне что-то в руку. Твердое, бархатистое, непонятной формы.
- Ника, я очень сильно тебя люблю. Ты выйдешь за меня замуж?
Внутри меня как будто лопнул огромный горячий пузырь, и его содержимое растеклось по всему телу.
- Ты сумасшедший, Глеб, - сказала я, с ужасом вспоминая слова Юльки о единственном шансе, но не в состоянии остановиться и просто сказать «да». – Полтора месяца ни слуху ни духу, свалился как снег на голову. А если бы я здесь уже не жила? Или бы меня дома не было?
- А я бы тебе позвонил и узнал, куда ехать. Или когда ты придешь.
- А если бы я не захотела с тобой разговаривать?
- А я бы звонил каждые пять минут, и тебе пришлось бы.
- А я бы тебя в черный список.
- А я бы звонил в домофон, пока ты не открыла бы.
- А я бы вызвала полицию.
- А я бы… Ни черта бы ты не вызвала!
- Девушка, - вмешался голос из динамика, - хватит кобениться, ну что ты ни в п…ду, ни в Красную армию? Или соглашайся, или пошли уже его на хер. Людям лифт нужен, а я тут жду, когда вы разберетесь.
- И правда, - сказал Глеб мне на ухо, - зачем нам в Красную армию, а?
Его руки скользнули мне под куртку и под свитер.
- Сдавайся, горожанка, иначе мои доблестные солдаты будут щекотать твой пуп. Пока не согласишься.
- Шантажист поганый! – зашипела я. – Только не пуп! Сдаюсь!
- То-то же! – он нагнулся и поцеловал меня в живот, в опасной близости от пупка. – Так ты согласна?
Я молча протянула к нему руку с коробочкой. Глеб открыл ее, на ощупь нашел мой палец и надел кольцо.
«Главное теперь не умереть от ужаса, когда окажешься на свету и увидишь, что у тебя на руке», - высунула язык ручная шизофрения.
- Эй, ну как вы там? – поинтересовался из динамика мастер.
- Норм, - ответил Глеб, обнимая меня. – Поехали!
- Ну, поехали так поехали. Совет да любовь!
Лифт вздрогнул и пополз вверх.
- Поехали… - повторила я, повернулась и нашла губы Глеба…