Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

 

Глава 1

– Дзинь! – пропела чайная ложечка, столкнувшись со стенкой чашки.

Майкл улыбнулся и поместил ложечку между указательным и средним пальцем правой руки. Легкое движение пальцев – и еще один короткий звон наполнил пространство вокруг, замер на мгновение и растворился среди звуков вечернего Биллингса.

Майкл опустил ложечку в чашку с кофе и принялся помешивать сахар. Взгляд его перебегал с одного прохожего на другого, задерживался на машинах, ползущих по широкой улице рядом с пиццерией, где ужинал Майкл, и возвращался к бледно-коричневой жиже в чашке.

Майкл отложил ложечку в сторону, взял чашку и поднес ко рту, отхлебнул кофе, после чего вернул чашку на блюдце и отодвинул рукав пиджака, чтобы взглянуть на часы. Минуту-другую Майкл вертел рукой, любуясь, как заходящее солнце играет позолотой на циферблате совсем новеньких “булова”, затем надвинул рукав пиджака на часы и вернулся к чашке с кофе.

Легкая улыбка блуждала на волевом, красивом лице Майкла. Задумчивый взгляд карих глаз выхватывал части окружающего мира, нисколько не заботясь о целостности картинки. Эпизод здесь, эпизод там. Парочка влюбленных подростков в окне здесь, хвост полицейской машины там. Ничего целого, только отрывки, только мгновения, будто части большого пазла, разбросанные перед глазами.

Взгляд Майкла вернулся к парочке подростков. Что-то колыхнулось в груди, что-то далекое и близкое одновременно, когда он смотрел, как обтянутые в кожу подростки чередуют затяжки сигарет с поцелуями. Память, лицемерная подруга, подкинула воспоминание: руки сжимают в объятиях тело голубоглазой Кортни, рот девушки приоткрыт, озорные глаза что-то высматривают в его глазах, кончик языка гуляет по поверхности красивых, слегка полноватых, губ. Ах, как Майкл любил целовать эти губы! С какой страстью он впивался в губы Кортни и с каким пылом девушка отвечала ему. Их любовь была сильна, настолько сильна, что ничто, казалось, не способно было не то что разрушить ее, но даже пустить трещину в их идеальных отношениях, пожалуй, даже слишком идеальных, чтобы быть настоящими. Чай или кофе в постель, цветы и подарки каждую неделю, частые походы по ресторанам, кинотеатрам и клубам, – лишь бы Кортни было хорошо. Как же он любил эту маленькую чертовку! Роскошную, с густыми длинными волосами, грудью третьего размера и попкой, вызывающей у мужиков преждевременную эякуляцию одним лишь своим видом. Майкл готов был на руках носить Кортни, да и носил, и не только из ванной в кровать, влекомый безумным желанием продолжить прерванную любовную игру в более подходящем, а главное мягком и удобном для этого месте.

Майкл вспомнил, как последний раз носил Кортни на руках: они с Кортни стоят у выхода из бутика, одного из множества любимых Кортни, на улице ливень, машина припаркована на стоянке в сорока метрах от бутика и один зонтик на двоих. Майкл быстро нашелся, вручил Кортни зонтик со всеми кульками-покупками, после чего подхватил девушку на руки, только бы она не намочила свои чудесные туфельки, то ли от “версаче”, то ли от “гуччи”, и побежал со своей прекрасной ношей к машине. Краем глаза Майкл ловил на себе восхищенные взгляды окружающих, как правило, женщин. Вот они, наверное, завидовали Кортни, да и как тут не завидовать, дождь как из ведра, брюки, пиджак насквозь промокли, а вот ноша осталась почти суха, только туфельки от “версаче” или от “гуччи” слегка все же намокли. Провожая взглядами парочку, женщины, судя по их выражению лица, скорее всего думали о том, как этой красотке в туфельках от “версаче” или от “гуччи” повезло, ведь у нее парень настоящий мужчина, кавалер, рыцарь. Такой и в огонь и в воду за девушкой прыгнет.

– И прыгнул бы, дурень, – Майкл хмыкнул и отпил из чашки.

Да, за Кортни он и вправду сиганул бы и в огонь, и в воду, и даже со скалы, если бы понадобилось. К счастью, не понадобилось. Спустя неделю после их потрясающей пробежки под дождем Кортни бросила Майкла, даже причину не соизволила объяснить. Тогда Майкл думал, что его жизнь кончена. Как он мучился, как страдал! И слезы лил, и о самоубийстве думал, прям как подросток после первой любви. Но давно уже не подросток. Тогда ему было двадцать восемь, сейчас двадцать девять, а через пару месяцев и все тридцать стукнет. Такой человек. Что тут поделаешь. Если влюбился, всегда как в первый раз.

Майкл вновь взялся за рукав пиджака.

– Двадцать пятое апреля, – пробормотал он, взглянув на циферблат. – Постой, именно двадцать пятого апреля мы с Кортни и порвали! Ровно год прошел. Надо же.

С тех пор о Кортни ни слуху, ни духу. Первое время Майкл звонил, приезжал домой к девушке, но таким поведением только отдалил ее, был тряпкой, унижался, и зачем?

Майкл осклабился, когда выцепил взглядом из толпы прохожих двух красоток-подружек, встретился с ними взглядом и подмигнул одной, конечно же самой красивой, блондинке в облегающей тело кожаной курточке, джинсах и в кроссовках.

Девушки улыбнулись, потупили глаза и прошли мимо. Майкл проводил их взглядом, оценил вид сзади и допил остывший кофе. Как же все-таки прекрасна может быть жизнь! Особенно тогда, когда тебе улыбнется такое прелестное создание, как красивая девушка. А тогда, тогда жизнь для Майкла казалась самым ужасным изобретением матушки природы. Он даже запил, благо друзья помогли выбраться из ямы, да и работа спасала. Не дала окончательно сломаться. Майкл с головой ушел в работу, лишь бы не вспоминать о Кортни, только бы не ощущать тот ад в груди, что обрушился на него после их расставания. И как все чудесно получилось. На работе его заметили, потуги оценили, по карьерной лестнице Майкл начал карабкаться с не меньшей скоростью, чем гризли по дереву. На прошлое рождество даже часы подарили, а через пару месяцев вручили и ключи от новенькой черной “ауди”, и теперь вот новый подарок – новое назначение, перевод в Монтану, в Биллингс. Теперь он заместитель управляющего местного подразделения банка «Голден», одного из самых крупных банков США, – в общем, большая шишка.

Майкл ослабил галстук на шее и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– То ли жарко тут, то ли от кофе кровь горячее стала, а может это улыбки тех красоток так подействовали? Пожалуй, надо выйти на улицу, проветриться. – Майкл достал из внутреннего кармана пиджака кожаное портмоне и поискал глазами официанта. – Пора тебе, мой друг, обзавестись какой-нибудь милой, красивой девочкой. Год прошел, а ты все сам. Боль ушла, прошлое кануло в Лету, а природа требует своего.

К столику Майкла подошла официантка, невысокая худенькая девочка с брекетами на зубах.

– Студентка подработать решила, – подумал Майкл, расплачиваясь по счету.

Чувствуя душевный подъем, Майкл оставил официантке щедрые чаевые. Девушка блеснула брекетами, поблагодарила и ушла. Майкл собрался было подняться из-за столика и двинуть к выходу из кафе, когда в кожаной сумке, примостившейся на стуле рядом, зазвонил мобильник.

Майкл достал из сумки “айфон” и взглянул на экран. Губы юноши растянулись в улыбке, когда он увидел, кто звонит.

– Мэтью, привет! – Майкл поднес мобильник к уху, оперся спиной о спинку стула и устремил взгляд в окно, туда, где на землю опустились сумерки и первые звезды украсили темный небосклон. – Я уж думал, ты забыл обо мне.

– Ха! – донесся из динамика довольный голос Мэтью. – Старик, как же про тебя забудешь, когда Нами стоит все время над ухом и трындит: позвони Майклу да позвони Майклу, узнай как он там на новом месте, не скучает ли по Денверу, нашел ли девушку…

Майкл улыбнулся, вспомнив Нами, жену Мэтью. Чудесная девушка, милая, нежная, заботливая. Словно родная мать переживала о нем в то далекое, темное время его жизни без Кортни. Может, Нами и не была красавицей, но душа у нее была золотая – и жизнью озаботится, и всегда накормит, когда в гости наведаешься, и даже спать уложит. Семейная такая. Может, из-за того, что японка? Кто знает. Скорее всего, что вот такой вот милый человек.

– Как устроился? Давай рассказывай, – продолжал Мэтью, сопя в трубку. – Когда в гости приезжать?

– Эй, эй, попридержи лошадей, – рассмеялся Майкл. – Я только позавчера приехал, даже сумки не все распаковал, а ты уже в гости готов ехать.

– А чего ждать? Рождества? Ну так до него нам еще жить и жить.

– Дай мне недельку-вторую, разгребусь тут со всем, с соседями познакомлюсь, а вот потом можешь приезжать.

– Так ты даже еще с соседями не познакомился? – в трубке послышался разочарованный голос Мэтью. – Ну ты, старик, даешь. А вдруг возле тебя живет какая цыпочка с ногами от ушей и грудью, как у Пэм. Нет, старик, так дело не пойдет. Сейчас же выходишь из дома и знакомишься с соседями, точнее соседками. Завтра жду от тебя отчет.

– Не так быстро, Мэтью, я не дома. Сижу в пиццерии, ужинаю, но уже собираюсь домой.

– Какой хороший мальчик, – Мэтью довольно крякнул. – О животе заботишься. Очень хорошо, а теперь вот и о члене подумай, конечно, если он у тебя не ссохся от бездействия, – Мэтью захохотал, вдруг ойкнул и притих.

Спустя мгновение Майкл услышал:

– Ты представляешь, старик, Нами влепила мне затрещину. Говорит, чтобы я о своей пипиське подумал, а твою оставил в покое. Вот тебе тихие и спокойные японки. В Японии может быть, но не в Штатах, – Мэтью снова рассмеялся.

Майкл улыбался, слушая Мэтью. Веселый, задорный, а временами и пошлый, – да, это был Мэтью Галлахер собственной персоной. Мэтью был Майклу словно родной брат, которого у Майкла никогда не было. Иногда Майкл жалел о том, что у него нет ни брата, ни сестры. Да, у него было много друзей, друзей хороших, верных, но временами происходят события, после которых даже плечо друга окажется не больше, чем жалкая попытка утешения. Майкл знал это. Когда-то он уже пережил такую ситуацию, и не одну. Сначала когда умерла от рака мать, тогда ему было пятнадцать, а затем когда умер отец. Майкл как раз закончил университет. На церемонии вручения диплома ему сообщили о смерти отца, и вместо того чтобы праздновать, он поехал на похороны.

Майкл отвлекся от разговора и выглянул в окно, когда на парковку заехала красная “мазда”. Спустя мгновение передняя дверца открылась и из машины выбралась девушка. Высокая, стройная блондинка в плотном свитере под горло, черных брюках и кожаных ботиночках на толстом коротком каблуке. Майкл задержал взгляд на длинных ногах девушки, оценил ягодицы, грудь, проступающую сквозь свитер.

– Вау, – пробормотал Майкл, не отрывая глаз от блондинки.

– Эй, мен, ты еще там? – будто издалека донесся до сознания Майкла голос Мэтью.

– Да, да, Мэтью, – Майкл тряхнул головой, возвращаясь в настоящее. – Я здесь и слушаю тебя внимательно.

Майкл оторвал взгляд от девушки за окном и переместил его на деревянную столешницу перед собой. Дрожь пробежала по телу Майкл, руки покрылись испариной, спина взмокла. Майкл почувствовал, как застучало в груди сердце, будто стук колес запаздывающего локомотива по рельсам.

– Я тебя уже полчаса зову, а ты хоть бы хны. Я вообще с кем разговариваю, с тобой или с тишиной в трубке? Что с тобой случилось? Сознание, что ли, от еды потерял? – голос Мэтью повеселел.

– Прости, Мэтью, – Майкл украдкой взглянул в окно. Прекрасной незнакомки видно не было. Майкл придвинулся ближе к окну, чтобы увеличить угол обзора и таким образом окинуть взглядом большую часть стоянки перед пиццерией. – Я тут девушку заметил…

– Ты что? – Мэтью поперхнулся, то ли шутя, то ли серьезно, Майкл так и не понял. – Ты ее что? Заметил? Лучше бы ты ее трахнул, а не заметил, – Мэтью зашелся в хохоте.

Колокольчик над входной дверью в пиццерию звякнул. Майкл оторвал взгляд от окна и устремил его на входную дверь. Сердце Майкл забилось сильнее, когда в новом посетителе он узнал прекрасную незнакомку. Девушка остановилась в дверях, окинула взглядом полупустое помещение и направилась к ближайшему пустующему столику.

– Так что за девушка? – спросил Мэтью, перестав смеяться. – Давай рассказывай, пока Нами рядом нет. Хороша или как? Эй, ты чего молчишь? Умер что ли от?..

– Мэтью, – оборвал словесный понос друга Майкл, – давай я тебе завтра позвоню. Мне надо срочно идти.

– Чего? Ты там что, упал и головой ударился? С чего это вдруг…

– Мэтью, мне действительно надо идти.

– Ну ладно. Знаю я твое “идти”. Не забудь рассказать.

– Договорились, – Майкл стукнул пальцем по сенсорному экрану, разъединяясь, и положил мобильник на стол. Взгляд юноши устремился к девушке за соседним столиком. Та вертела в руках меню и ждала официанта. Мгновение спустя подошел официант, девушка сделала заказ и принялась рассматривать помещение в ожидании заказа.

Девушка рассматривала помещение, Майкл рассматривал девушку, правда, большей частью со спины, так как красотка сидела к Майклу спиной, лишь изредка юноше удавалось лицезреть удивительный, будто нарисованный талантливым мастером, профиль незнакомки.

Официант принес девушке лазанью и куриный салат.

Майкл улыбнулся пришедшей в голову мысли. Подозвал официанта.

– У вас есть красное вино? Каберне, Каберне-Совиньон?

– Бутылочку Каберне, думаю, смогу найти, – улыбнулся юноша-официант.

– Великолепно. Пожалуйста, бутылочку Каберне вон на тот столик, – Майкл кивнул на соседний столик, тот самый, за которым сидела незнакомка. – Пожелайте девушке от меня приятного аппетита.

Официант кивнул и расплылся в улыбке.

– Сделаем по высшему разряду.

– Буду признателен, – Майкл протянул купюру официанту. – Сдачи не надо.

Улыбка официанта стала шире. Юноша поблагодарил и ушел. Между тем незнакомка за соседним столиком поднялась, взяла сумочку и направилась в женскую комнату. Майкл проводил ее взглядом и поискал глазами официанта. Того нигде не было видно. Майкл заволновался, как оказалось зря. Минуту спустя официант появился из подсобки с бутылкой Каберне в руках, поставил ее на столешницу соседнего стола, после чего улыбнулся Майклу и скрылся.

Майкл смотрел на бутылку на соседнем столе, переводил взгляд в сторону уборной, возвращал назад к бутылке. Наконец девушка появилась в поле зрения, приблизилась к столику, за которым остывал ее ужин, и опустилась на стул. Она заметила бутылку на столе, на лице появилось недоуменное выражение. Официант поспешил к столику с разъяснениями. Склонившись над девушкой, он что-то ей сказал и указал на соседний столик. Незнакомка повернула голову и посмотрела на Майкла. На губах девушки заиграла улыбка. Майкл улыбнулся в ответ. Девушка повернулась к официанту, губы задвигались. Не прошло и минуты, как официант стоял уже у столика Майкла с довольной улыбкой на лице.

– Очень красивая девушка вон за тем столиком приглашает вас присоединиться к ней и опробовать бутылочку Каберне.

– Спасибо, – поблагодарил Майкл, вставая из-за стола.

– Удачи, – подмигнул официант, протер тряпкой столешницу освободившегося стола и скрылся.

Майкл спрятал мобильник в карман пиджака, подхватил сумку и двинул к соседнему столику.

* * *

Несколько часов спустя Майкл полулежал в кресле на лужайке перед домом, который арендовал, и пил пиво. Мыслями он был все еще в пиццерии на Гранд-авеню в компании великолепной блондинки, смотрел в ее прекрасные слегка раскосые карие глаза, любовался тонкими половинками чувственных губ, изумительными ямочками на щеках, точеным овалом нежного лица и наслаждался разговором.

Блеклые звезды перемигивались в вышине. Ветер шелестел в листве редких деревьев, росших на Гранит-Ридж-Серкл, дергал за травинки на лужайке и овевал разгоряченное воспоминаниями лицо Майкла. В соседских домах горел свет, где-то урчал двигатель, откуда-то неслись голоса, но Майкл ничего этого не замечал, а если и замечал, то не обращал внимания. Перед глазами стоял образ Селены – так звали девушку. Майклу казалось, что он все еще улавливает носом аромат ее туалетной воды, слышит журчание быстрой как река речи девушки. Мягкий, наполненный придыханиями и вздохами, особенно после третьего бокала Каберне, голос Селены действовал на Майкла, как звук флейты на кобру, завораживал, увлекал за собой, заставлял забыть о реальности. Ему то и дело приходилось одергивать себя и возвращаться в настоящее, наполненное сладкой музыкой чудесного женского голоса, который снова увлекал его за собой, прочь из настоящего. Майкл крутился в этом замкнутом круге как белка в колесе и все никак не мог выбраться из него, и только когда они распрощались и разъехались в разные стороны, Майкл почувствовал некую свободу. Некую, так как образ девушки продолжал преследовать его даже тогда, когда ее машина давно растаяла вдалеке, все дразнил и дразнил, влек, будто наркотик, так же заманчиво, так же настойчиво.

Майкл поднес горлышко бутылки ко рту. Холодная горькая жидкость обожгла горло и устремилась вниз по пищеводу. Майкл медленно набрал полную грудь прохладного ночного воздуха и так же медленно выдохнул. Ночка обещала быть еще та.

– Хоть чуть соснуть, – подумал Майкл, прикладываясь к бутылке. – Завтра пятница, а там и выходные.

Майкл достал из кармана джинсов мобильник, нашел номер Селены и уставился на него, будто в раздумии, а не позвонить ли?

Но нет, звонить он не будет. Они договорились с Селеной поужинать в субботу в ресторане “Олд Чикаго”. Вот тогда и поговорит с Селеной, но не раньше. Не стоит показывать свою заинтересованность, хотя бы на первых порах. Наученный горьким опытом, Майкл понимал, что с девушками надо быть очень осторожным, особенно с такими красивыми, как Селена. Влюбляются в таких быстро, а вот разлюбить потом попробуй, легче свести счеты с жизнью, чем со старой любовью. Майкл не хотел думать о Селене как о своей потенциальной девушке. Они ничего друг другу не обещали, всего лишь договорились встретиться еще раз и поужинать вместе, не больше. На большее Майкл и не рассчитывал, хотя, конечно, хотелось бы. Фигурка у Селены была то, что надо, любая модель обзавидовалась бы. Узнать вкус такого тела не хотел бы только мертвец. Но Майкл не был мертвецом. Он был живым человеком, мужиком, и, что греха таить, изголодавшимся по женскому телу.

Селена была великолепной девушкой. Она очень нравилась Майклу, даже несмотря на то, что Майкл не раз и не два улавливал холодные нотки, звучавшие в ее прелестном голосе, не раз и не два ощущал легкое безразличие, исходящее от девушки, особенно когда они заговаривали об отношениях. Майкл не знал, с чем это было связано: с тем, что Селена была самодостаточной личностью, неплохо зарабатывала, знала себе цену, знала, каким успехом пользуется у мужчин, или с тем, что в прошлом обожглась, может быть даже не раз. В любом случае Майкла не интересовала причина холодности Селены. Это было не его дело. По крайней мере, на данном этапе их отношений, и не дружеских, и не любовных.

Звонок мобильного прорезал ночь и спугнул воспоминания. Тяжелыми и неуклюжими носорогами устремились они прочь из настоящего, назад в прошлое. Майкл сунул руку в карман джинсов и достал мобильник. Едва Майкл увидел звонящего, на его лице появилась широкая улыбка.

– Вижу, не спится тебе, старик? – полюбопытствовал Майкл, поднеся руку с мобильником к уху.

– Заснешь тут, – Мэтью зевнул и запыхтел в трубку полушепотом. – Нами спать отправил, а сам решил, дай позвоню да пожелаю спокойной ночки одному полуночнику из Биллингса. Надеюсь, не разбудил?

– Нет. Я тут подумал, хорошо бы на ночь пивка попить да на звезды посмотреть. Вот и сижу перед домом, пью пиво, слушаю тишину и смотрю на звезды.

– Эй, старик, с каких это пор тебя начали звезды интересовать? Романтик хренов. Никак на солнце перегрелся или пива обпился, – хохотнул Мэтью. – А может, это на тебя так та пара сисечек подействовала, та, из-за которой ты меня послал, меня, лучшего друга, и даже не соизволил…

– Заткнись, мой лучший друг, – тихий смех Майкла потревожил тишину ночи, – иначе придется тебя снова послать, теперь уже спать.

– Хорош прикалываться, – посерьезнел Мэтью. – Так что там у тебя с девушкой, которую ты, – как ты говорил? Ах, да, “заметил”, – Мэтью прыснул. – Хоть что-то из твоего “заметил” вышло? Или только пипиську зря побеспокоил?

– Чего он такой веселый? – пронеслось в голове Майкла, когда Мэтью снова принялся надрывать живот от смеха. – Веселящего газа надышался?

Вопросы, ожившие в голове Майкла, были риторическими, и Майкл знал это. Шутки, юмор, подколки, – все это было неотъемлемой частью Мэтью вот уже на протяжении как минимум шести лет, всего того времени, что Майкл был знаком с Мэтью. И этой ночью Мэтью вряд ли отличался от того Мэтью, которым он был день, год или даже пять лет назад. Даже женитьба на тихой и скромной Нами не изменила Мэтью. По правде говоря, Майкл был рад этому. Будь Мэтью другим человеком, с ним было бы не так весело. К тому же Майкл и сам любил всякого рода шутки и подколки, но до Мэтью ему все же было далеко. Иногда Мэтью, конечно же, заносило, и тогда его шутки мало чем отличались от насмешек, были грубыми и запросто могли обидеть ранимого человека, но на Мэтью старались не обижаться, так как такого верного и надежного друга найти в современном мире было непросто. Да и зла Мэтью никому не желал, беспокоился за других, переживал и как умел, так и показывал волнение.

– М-м-м, знал бы ты, как мило мы с этой девушкой побеседовали, – как бы между прочим заметил Майкл.

– Чего? Правда? – в голосе Мэтью послышалось разочарование. – Небось, эта твоя милая беседа ограничилась вопросом или замечанием о погоде. Какая погодка чудесная. Вы не находите? Что-то типа этого. Знаю я тебя. Член заморозил и с бабами только на “вы”, – в трубке послышался злорадный смешок.

– В субботу мы с ней опять встречаемся, – продолжил Майкл, улыбнувшись, после чего наполнил рот пивом, подержал секунду-другую во рту и проглотил.

– Ну, если опять встречаетесь, это да, уже всерьез и надолго, – хихикнул Мэтью. – Пока не переспишь с ней, я тебя буду называть… Кстати, а как она выглядит? Надеюсь, с голодухи ты не начал набрасываться на что попало?

Майкл улыбнулся, удобнее разместился в кресле и закрыл глаза. Воспоминания табуном диких мустангов ворвались в сознание, засуетились, заметались, как собака, завидевшая потерянного хозяина.

– У нее восхитительные глаза, – Майкл, казалось, напрочь забыл о собеседнике по ту сторону провода, предавшись воспоминаниям о чудесно проведенном времени с изумительной девушкой, – глаза, которые если увидишь хотя бы раз, уже никогда не сможешь забыть. А волосы! Длинные, шелковистые, мягкие. Слегка распахнутый ротик манит влажностью губ и очень подвижным язычком. А какая у нее фигура! Тонкая талия, красивая попка и великолепная грудь. Взгляд оторвать трудно. Желание возникает только одно…

– Эй, эй, притормози, – пропыхтел в трубку Мэтью. – Если скажешь еще хотя бы одно слово, мне придется идти будить Нами.

– Зачем? – не понял Майкл, поднес бутылку ко рту и допил остатки пива.

– А ты догадайся, – хохотнул Мэтью. – …Ты не заливаешь? Она действительно такая шикарная, как ты говоришь?

– И даже лучше. Мне слов не хватает, чтобы описать ее красоту и совершенство.

– Вот тут ты уже точно заливаешь, старик. Хотя, знаешь, я хотел бы взглянуть на эту красотку, и желательно в обнаженном виде. Как думаешь, организуешь фотосессию? Только чтобы Нами не знала.

– Нет, мой друг, здесь я тебе не помощник. Если я увижу Селену голой, то ты ее точно не увидишь такой, как и любой другой мужик. Ты же меня понимаешь?

– Более чем, – хохотнул Мэтью. – Или ты думаешь, что я свою Нами голой всем показываю? Не-е-ет. Это мое сокровище, мой оазис жизни, остальным вход сюда заказан… Ты действительно думаешь, что у вас что-то может получиться?

– Не знаю, но признаюсь, хотел бы, чтобы что-то получилось.

– Надеюсь, что получится, – голос Мэтью изменился. От прошлой веселости не осталось и следа. – Рад за тебя, старик. Буду больше рад, если ты наконец-то получишь то, что давно пора было получить, удержать, окольцевать, в конце концов. Все у тебя будет хорошо, старик. Я тебе это обещаю… Ну, пойду спать. Пойду обниму Нами, прижмусь к ее теплому телу, пошепчу что-то на ухо, – Мэтью зевнул. – Желаю тебе, старик, как можно скорее обзавестись хорошенькой малышкой, которая будет тебя греть холодными ночами. Все, пока. Созвонимся.

– Спасибо, старик. Пока, – Майкл спрятал мобильник, поставил пустую бутылку на траву и устремил взгляд на небо.

Тихая, прерываемая время от времени ворчанием двигателя, ночь плыла над Биллингсом. Ветер шуршал листвой деревьев и холодил тело. Майкл поежился от налетевшего порыва ветра и обхватил себя руками за плечи. Тонкий свитер оказался ненадежной защитой от ночного холода. Майкл положил голову на спинку кресла. Взгляд зацепился за одну звезду, за другую, замер на огромном, будто нависшем над землей, бледном, покрытом серыми пятнами, диске луны. Луна одиноко плыла среди сверкающего тусклыми дырами-звездами темного океана, отрешенная, гордая, таинственная. Майкл чувствовал, как от небесного гиганта веет холодом и каким-то непонятным пренебрежением, больше свойственным живым существам, людям, но никак не мертвым объектам. Но мертва ли луна? На какой-то миг Майклу показалось, что луна не совсем мертва. Возможно, легкая дымка, окутавшая призрачный диск в эти минуты, навела его на такие мысли, а может, просто воображение разыгралось, – так или иначе, но подобные мысли в голову пришли, поселились там и убираться восвояси не спешили.

– Селена, – прошептал Майкл, вспомнив, что ему говорила девушка о своем имени. Имя “Селена” означало “луна”. – Интересно, Селене больше нравится день или ночь? Судя по имени, для Селены ночь – лучшая пора времени, а если так, ночью она должна быть особенно прекрасной, – Майкл улыбнулся. – Пожалуй, пора идти спать. Если повезет, в один прекрасный день, вернее ночь, я смогу узнать, так ли это на практике. Было бы неплохо.

Майкл подхватил пустую бутылку с земли, поднялся на ноги и двинулся к дому. Заметно похолодало. Майкл почувствовал, как его руки даже под свитером покрылись пупырышками. С некоторым сожалением Майкл подумал о том, что его, в отличие от Мэтью, этой ночью никто не будет греть.

– Пожалуй, я слишком долго позволял прошлому управлять своим настоящим, – думал Майкл, входя в дом и закрывая входную дверь. – К черту прошлое, к черту старые отношения. Пора начинать новую жизнь… Да, именно так. Новую жизнь, новые отношения, – последние слова Майкл сказал вслух, на минуту-вторую задержался, чтобы выключить свет в коридоре, гостиной, после чего, больше не медля, направился в спальню.

 

Глава 2

На следующее утро Майкл поднялся в шесть. Наскоро перекусив и приняв душ, он натянул джинсы, рубашку, сверху набросил кожанку и поехал на работу. Пятница, о дресс-коде можно было забыть. На всякий случай Майкл заглянул в ежедневник, чтобы убедиться, что никаких встреч не запланировано, иначе хочешь не хочешь, а костюм надевать пришлось бы. Деловой мир Америки живет по собственным правилам, несоблюдение которых может стоить карьеры.

Отделение банка, где работал Майкл, находилось на Гранд-авеню. К семи часам Майкл был на месте. Оставив машину на парковке, он направился в офис. Проходя по коридору, Майкл заметил открытую дверь, ведущую в кабинет управляющего банка, Ника. Нику было тридцать пять. В Биллингсе он жил уже года три, из них последние два года занимал должность управляющего местного отделения банка “Голден”. Пожалуй, это единственное, что знал о шефе Майкл, да и то с уст кого-то из сотрудников банка. Первый и последний раз Майкл разговаривал с Ником два дня назад, когда только приехал в Биллингс. Формальное знакомство, инструктаж, введение в курс дела – этим и ограничился разговор Ника с Майклом. На большее Майкл пока не претендовал, так как понимал, что приехал он в Биллингс работать, а не развлекаться. Ему надо было показать результат, оправдать возложенные на него надежды, доказать, что он соответствует должности. Именно поэтому Майкл приезжал в офис в числе первых, а уезжал в числе последних. Он работал на результат, на разговоры не было ни времени, ни желания. Он даже не успел толком познакомиться с коллективом, разве что с Дианой, своим секретарем.

Майкл решил зайти к Нику поздороваться. В приемной Ника никого не оказалось. Дверь в кабинет была открыта. Майкл прошел дальше, остановился на пороге кабинета шефа и занес руку, намереваясь стукнуть костяшками пальцев о косяк двери, чтобы привлечь внимание Ника; тот сидел за столом, склонившись над бумагами, и играл в руке ручкой. Несмотря на пятницу, Ник был в костюме, темно-синей тройке. На левом запястье сверкала позолота наручных часов, на среднем пальце правой руки блестело золотое кольцо. Рядом лежал “айфон” последней модели. Ник относился к тем американцам, для которых жизненный успех определялся наличием крупных сумм на счету в банке, как правило, не в одном. Ник много работал, хорошо зарабатывал, поэтому любил жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая и ничем себя не ограничивая. Особенно это было заметно по его телосложению. Ник не был толстым, но признаки лишнего веса уже наметились – пухлые щеки, толстые, похожие на сардельки, пальцы рук и растущий, будто на дрожжах, живот.

Майкл постучал. Ник поднял голову.

– А-а-а, Майкл, входи, входи, – широкая журнальная улыбка появилась на лице Ника. Капельки пота заблестели на его лбу, когда он поднялся из-за стола и сделал шаг по направлению к Майклу. Ник достал из кармана брюк платок, протер лоб и спрятал платок назад, затем пожал протянутую руку Майкла и вернулся за стол, перед этим успев метнуть руку в сторону, указывая на стул рядом со столом. – Присаживайся.

– Решил, дай зайду, поздороваюсь, – Майкл опустился на стул и окинул взглядом кабинет Ника, в который раз поражаясь его роскоши. Обтянутые белой кожей диван в дальнем углу кабинета и парочка кресел, обступившая его с двух сторон. Круглый стол для переговоров из красного дерева. На стенах кабинета висели картины и портреты, в частности первого президента Америки Джорджа Вашингтона и последнего на данный момент – Барака Обамы. Прямо над головой Ника в позолоченной рамке красовались положения американской конституции, а ближе к окну висел национальный флаг.

– Хорошо, что решил. Очень хорошо, – Ник снял пиджак и натянул его на спинку кресла, на котором сидел. – Жарковато, ты не находишь? – Ник ослабил галстук, взял в руку пульт от кондиционера и снизил температуру в кабинете, после чего откинулся на спинку кресла и улыбнулся. – Так получше. Может, кофеек с утра?

– Здорово было бы, – кивнул Майкл. – Живее работа пойдет.

– Ты, когда заходил, Джину не видел в приемной?

– Нет.

– Куда она подевалась, интересно? – Ник потянулся к интеркому и нажал кнопку вызова. Спустя мгновение из приемной донесся громкий стрекот, а вслед за ним стук каблуков в коридоре. Прошло немного времени, и в приемной показалась Джина, высокая шатенка модельной внешности в синих джинсах и кремового цвета гольфе.

– Мистер Райт? – девушка замерла на пороге кабинета и расплылась в изумительной улыбке.

– Джина, – улыбнулся в ответ Ник. – Два кофе, пожалуйста. Мне как обычно без сахара, а мистеру Саферу… – Ник перевел взгляд на Майкла.

– Ложечку сахара, – Майкл посмотрел на Джину. Девушка кивнула и скрылась в приемной. Спустя минуту она показалась вновь, на сей раз с небольшим подносом, на котором Майкл заметил две чашечки с кофе. Поставив одну перед Ником, вторую перед Майклом, Джина удалилась.

– Как хорошо начать утро с кофе, – Ник наклонился над чашкой и потянул носом. – Какой бодрящий аромат.

– Чудесный, – согласился Майкл, поднося чашку ко рту.

– Как тебе Биллингс? – Ник отпил из чашки и взглянул на Майкла. – Хорошо устроился? Где дом снял? В Ист-Энде?

– В Вест-Энде, – Майкл коснулся губами чашки, осторожно, боясь обжечься. – А вот с Биллингсом все сложнее, пока не было времени осмотреться. Может, в субботу или в воскресенье пойду прогуляюсь, посмотрю, что здесь и как.

– Пойди, пойди. Кстати, ты женат? Что-то я запамятовал?

– Пока не довелось.

– Ничего, не расстраивайся. Я тоже все в холостяках хожу, хотя вот была девушка, красивая, умная, блондинка, – Ник скривил губы в неком подобии улыбки. – Но у нас с ней не заладилось. А жаль.

– Так может, еще все впереди?

– Кто его знает, – пожал плечами Ник. – Я был бы не против, очень даже не против, только вот сам знаешь, выбираем не мы, выбирают нас, даже когда есть счет в банке. Но это все неважно, – отмахнулся Ник. – Сам-то как? Успел уже найти какую-нибудь красотку?

– Пока нет, – Майкл допил кофе и поставил чашку на стол.

– И в Далласе тебя никто не ждет?

– В Далласе?

– Ну, ты же из Далласа, так? – нетерпение послышалось в голосе Ника.

– Из Денвера, – поправил шефа Майкл.

– А, ну да. Запамятовал. В Денвере кого-то же оставил?

– Нет, никто не ждет, никого не оставил.

– Что, все так плохо? – жалостливое выражение появилось на лице Ника.

– Да как-то времени все не было. Работа все время забирала.

– Есть такое, – кивнул Ник. – Издержки производства или даже рыночной экономики, но ничего-ничего, зато нам хорошо платят, – Ник осклабился. – Всему свое время. Девушки от нас никуда не убегут, особенно если у нас будут деньги.

Ник улыбался, изредка облизывая толстые губы, как вдруг улыбка исчезла с лица, взгляд убежал в сторону окна. На мгновение Ник стал похож на побитого кота, но уже спустя мгновение снова был весел.

– Да ну их, этих баб, – Ник махнул рукой. – Будут деньги – будут и бабы. Так что без баб не останемся, но это так, как бы между прочим, а нам пора работать. Платят-то нам не за трескотню языком. Сегодня тебе надо будет встретиться с одним потенциальным клиентом. Мистер Робинс из “Американ Петролеум”. Недавно открыли здесь офис. Твоя задача – сделать их компанию нашим постоянным клиентом. Созвонись с мистером Робинсом, номер телефона возьмешь у Джины, необходимые бумаги также оставлю у нее. Сходи с ним на ланч в хороший ресторанчик, поиграй в гольф, оплати ему поход к зубному или кругосветное путешествие. В общем, делай что хочешь, но эта компания должна быть нашим клиентом. Понял? – взгляд голубых глаз Ника устремился к Майклу. От былой веселости Ника не осталось и следа.

– Да, – кивнул Майкл.

– И обязательно поменяй это отрепье, – Ник кивнул на одежду Майкла, – на что-то более презентабельное. Пятница, конец рабочей недели, – все это для тех, кто ниже нас. Понимаешь? Мы, элита, так сказать, – мы играем по иным правилам, и, если хочешь оставаться в этом бизнесе подольше, старайся эти правила не нарушать. Запомни, бизнес ошибок не прощает. Понимаешь?

– Понимаю.

– Вот и хорошо. Поезжай домой, переоденься, а главное, не забудь про мистера Робинса и “Американ Петролеум”. Чуть что, спрашивать буду с тебя. Можешь идти.

Майкл поднялся и вышел из кабинета Ника, прикрыл за собой дверь и направился к себе в кабинет.

– Здравствуйте, мистер Сафер, – Диана оторвалась от зеркальца и улыбнулась, когда Майкл вошел в приемную.

– Привет, Диана, – улыбнулся в ответ Майкл.

– Вы не против? – виноватая улыбка появилась на лице девушки; взгляд больших глаз метнулся к косметичке на столе.

– Нисколько. Можешь продолжать заниматься, чем занималась. Меня никто не спрашивал?

– Пока нет, – девушка мотнула головой, отбрасывая в сторону лезшую в глаза челку.

– Замечательно. Будут звонить, переводи звонки на мобильный. Я поехал домой, переоденусь.

– Хорошо, мистер Сафер. Может, вам на дорожку кофе сделать, – Диана поднялась из-за стола и посмотрела на Майкла, готовая по первому требованию идти делать кофе.

Взгляд Майкла пробежался по стройным ногам девушки, задержался на черной, средней длины, обтягивающей ягодицы юбке, поднялся выше и замер на белой блузке с небольшим декольте. Маленький крестик свисал на тонкой цепочке с шеи Дианы и терялся в ложбинке на груди.

Майкл посмотрел на Диану и спросил:

– Ты сегодня идешь на собеседование?

Девушка улыбнулась. Маленькие зубки сверкнули белизной.

– Нет, мистер Сафер. Вы, наверное, не знаете, но я только месяц в штатах и еще не успела привыкнуть к местным обычаям.

– А откуда ты?

– Из Греции.

– Ах, вот оно что. А я-то думаю, почему у тебя волосы такие черные, черные как вороново крыло.

Диана улыбнулась шире.

– Теперь будете знать почему.

– Буду, – кивнул Майкл. – А за кофе спасибо. Вернусь из дому, может тогда.

Диана вернулась за стол и принялась рыться в косметичке. Майкл какое-то время смотрел на загорелый овал лица Дианы, ее прямой нос, тонкие губы и улыбался, затем развернулся и отправился на стоянку за машиной.

* * *

Час спустя Майкл сидел в кабинете за широким дубовым столом и шелестел листками бумаги, готовясь к встрече с Томом Робинсом из “Американ Петролеум”. Выдержки из журнальных и интернет-статей об “Американ Петролеум”, его руководстве, последних веяниях в компании, назначениях и увольнениях, о деятельности компании в целом, слухах и скандалах, частных и общих, и много чего другого. Целое досье на “Американ Петролиум”. Даже биографию Тома Робинса удалось раздобыть, – к сожалению, не автобиографию. Помимо профессиональной карьеры Робинса, Майклу хотелось бы знать и что-то из его личной жизни – не только то, что он женат и имеет двоих детей, но и что ест, пьет, как проводит выходные, сколько раз в неделю спит с женой и даже какого цвета трусы носит. Так, на всякий случай. В бизнесе, как и в политике, никогда не знаешь, какое грязное белье понадобится в первую очередь.

Через распахнутую форточку с улицы доносились крики воробьев, шелест ветра в кронах деревьев да ворчание двигателей машин. Шум раздражал, отвлекал, не позволял сосредоточиться. Совсем некстати в памяти всплыл ужин с Селеной. Перед глазами возник образ девушки, тонкий, вздрагивающий, будто пламя свечи на ветру. Казалось бы, стоит появиться маленькому сквознячку в кабинете и образ перед глазами пропадет, исчезнет, рассеется как мираж в пустыне. По правде говоря, Майкл хотел бы, чтобы в эти минуты образ Селены исчез и оставил его в покое. Нет! Не навсегда, на время, час, а лучше до завтрашнего вечера, когда они встретятся в “Старом Чикаго”. Но образ Селены не думал покидать Майкла. Майкл вспомнил улыбку девушки, сияние ее волшебных глаз, непослушную прядь золотистых волос на лбу.

– Нет, так дело не пойдет, – Майкл бросил документы, упер локти в стол и зарылся лицом в ладони. Минуту-вторую Майкл сидел не шевелясь, затем поднялся из-за стола, подошел к окну и закрыл форточку. Уличный шум разом смолк, и тишина, прерываемая скрипами, шорохами, а изредка и голосами коллег, ворвалась в кабинет.

– Так-то лучше, – пробормотал Майкл и пробежался взглядом по соседним комнатам, благо стены были стеклянными и позволяли видеть, кто работает, а кто байки соседям травит. Правда, последних Майкл не заметил. Атмосфера в офисе была рабочей, кто-то щелкал по клавишам клавиатуры, кто-то что-то высматривал на мониторе компьютера, а кто-то пытался отправить факс. Судя по разочарованному виду отправителя, отправка факса задерживалась, а то и откладывалась.

Майкл снял пиджак и повесил его на вешалку, одиноко ютившуюся у входной двери, заправил рубашку, выбившуюся из брюк, и вышел в прихожую. Диана сидела за столом и с несколько растерянным видом взирала на монитор компьютера.

– Мистер Сафер? Что-то с почтой случилось, не могу ни отправить письма, ни принять, да и сетка барахлит. Джине сообщение не отправляется.

– Свяжись с компьютерщиками, узнай в чем дело, а потом сделай мне, пожалуйста, кофе, без сахара и покрепче.

– Хорошо, мистер Сафер. Вот только узнаю насчет электронки.

– Спасибо, Диана. Буду ждать, – Майкл развернулся и вернулся в кабинет, сел за стол и принялся снова перебирать бумаги.

Не прошло и пяти минут, как в кабинет вбежала Диана.

– Мистер Сафер, мистер Робинс ждет вас в “Гренери” ровно в двенадцать.

– В двенадцать? А сейчас который час? – Майкл бросил взгляд на часы. – Одиннадцать сорок две. Черт! – Майкл вскочил на ноги, чувствуя как его прошибает холодный пот.

– Мистер Сафер, я только сейчас получила сообщение от Джины. Сетка не работала, – Диана закусила губу и потупила взгляд.

– Дерьмо, а телефон на кой черт, или работаем в разных районах города? – хотел было крикнуть Майкл, да сдержался. Все равно изменить ничего уже нельзя. Оставалось разбираться с тем, что было на данный момент. А на данный момент было потенциальное опоздание на деловую встречу. Робинс и весь “Американ Петролиум” этому вряд ли будут рады.

– Диана, срочно узнай, где находится этот чертов “Гренери” и сообщи мне. И не забудь забронировать столик.

– Да, мистер Сафер, – пролепетала девушка и выбежала из кабинета. Майкл плюхнулся в кресло и закрыл глаза, пытаясь успокоиться.

– Все хорошо. Расслабься. Это еще не конец света. Сейчас Диана скажет адрес ресторана, десять минут и я там. Город большой, но ничего страшного, успею.

Из прихожей несся взволнованный голос Дианы, разговаривающей с менеджером ресторана. Мгновение спустя Диана была уже на пороге кабинета.

– Мистер Сафер, “Гренери” на 1500, Поли Драйв. Столик заказан, – выпалила девушка, и чуть спокойнее добавила: – Это недалеко от Роки Маунтин Колледж.

Майкл заметил, как тяжело поднимается и опускается в такт дыханию грудь Дианы.

– Привыкай, – подумал Майкл, глядя на девушку. – Это Америка, детка.

– Осталось узнать, где находится Поли Драйв и Роки Маунтин Колледж. Хотя, оставь, – сказал Майкл, заметив, что Диана готова была бежать в приемную и выяснять нужную информацию. – Введу адрес в GPS. Ты свободна. Спасибо.

– Да, мистер Сафер, и… и простите, – Диана смущенно посмотрела на Майкла, развернулась и ушла в приемную.

Майкл бросил взгляд на часы. 11:48.

– Черт, – пробормотал Майкл, затянул потуже галстук, накинул пиджак на плечи и принялся рыться в бумагах на столе в поисках фотографии Томсона. Это было необязательно, так как человек за заказанным столиком вряд ли будет кем-то другим, но мало ли.

Найдя фотографию Робинса, Майкл бросил ее в карман брюк, схватил сумку, документы и выбежал из кабинета. Когда Майкл пробегал рядом с кабинетом Ника, он заметил того в компании Джины. Девушка что-то щебетала и смеялась. Смеялся и Ник, только Майклу было не до смеха. Вместо того чтобы провести ланч в спокойной обстановке в ближайшей пиццерии, ему придется извиваться червяком, чтобы заполучить компании еще одного клиента.

Майкл выбежал на улицу и побежал к машине. У машины он остановился и принялся хлопать рукой по карманам в поисках ключей.

– Твою мать! – выругался Майкл, вспомнив, что ключи вместе с мобильником остались на столе в кабинете.

Майкл раскрыл сумку, бросил туда бумаги, развернулся и побежал назад в офис. Когда Майкл наконец-то забрался в машину, на часах было 11:55. Майкл чувствовал, как внутри поднимается паника. Он опаздывает, и очень сильно. Майкл ввел в GPS адрес ресторана. Поли Драйв оказалась недалеко от Гранд-авеню, точнее, шла параллельно Гранд-авеню. Только вот нужный адрес все же находился далековато.

Взревел двигатель. Майкл вырулил со стоянки и понесся по Гранд-авеню. Едва Майкл проскочил 24-ю Норс-стрит, как позади завыла сирена. Майкл бросил взгляд в зеркальце заднего вида. К своему сожалению, Майкл увидел, как его догоняет полицейская машина.

– Копов только не хватало, – упавшим голосом сказал Майкл, съехал на правую обочину и остановил машину, после чего заглушил двигатель, положил руки на рулевое колесо и стал следить за патрульной машиной в зеркальце заднего вида. Та остановилась в нескольких метрах позади от машины Майкла, дверца открылась, и из машины выбрался полицейский, мужчина, одетый в полицейскую форму, – среднего роста, слегка полноватый, с правильными, но, как подумал Майкл, излишне суровыми чертами лица. Глаза полицейского прятались за толстой оправой темных очков. Полицейский окинул взглядом машину Майкла, зачем-то положил руку на багажник и только потом приблизился к передней дверце.

– Как поживаете, сэр? – услышал Майкл спокойный голос полицейского.

– Спасибо, хорошо, – Майкл старался не думать о встрече, чтобы лишний раз не нервничать.

– Будьте добры ваши права.

Майкл достал права, спрятанные за солнцезащитным щитком, и протянул полицейскому.

– Откройте, пожалуйста, бардачок.

Майкл подчинился.

– Я остановил вас за превышение скорости, – пояснил полицейский, заглядывая в кабину. – Вы ехали намного быстрее, чем положено.

– Прошу прощения, офицер, – Майкл посмотрел на полицейского. – Это больше не повторится. Я еду на важную деловую встречу и не успеваю… уже не успел, – уточнил Майкл, бросив взгляд на часы. 12:02. Казалось бы, сущий пустяк, но от этого пустяка может очень многое зависеть.

Полицейский посмотрел на Майкла и сказал:

– Смотрите, что мы сейчас сделаем. Я отдаю вам права, предупреждаю вас и отпускаю.

– Спасибо, офицер.

– Всего хорошего, сэр. В следующий раз будьте осторожны, – полицейский вернул Майклу права, развернулся и направился к патрульной машине.

Майкл вздохнул с облегчением, посмотрел в зеркальце заднего вида, провожая полицейского взглядом, и завел двигатель. Машина тронулась с места и покатила по Гранд-авеню. На душе Майкла скребли кошки. От штрафа в несколько тысяч долларов он отделался сравнительно легко, но вот сможет ли он так же легко отделаться от опоздания на важную встречу?

* * *

– У меня заказан столик, – Майкл влетел в здание ресторана и бросил взгляд на обеденный зал в поисках Тома Робинса. На часах было 12:16. Сердце бешено колотилось в груди. Кровь стучала в висках.

– Ваша фамилия, – поинтересовался администратор.

– Сафер. Майкл Сафер, – выдохнул Майкл, падая духом: Тома Робинса нигде не было видно.

– Бизнес ошибок не прощает, – в памяти всплыли слова Ника.

– Столик для мистера Сафера и мистера Робинса. Так?

– Да, все верно.

– Я покажу вам ваше место. Мистер Робинс не дождался вас и ушел. У него самолет, и…

– Как давно он ушел? – перебил администратора Майкл.

– Только что. Прямо перед вами.

Майкл выбежал из ресторана, замер у входной двери и побежал взглядом по парковке перед рестораном. Рычание двигателя машины на дороге на миг оторвало взгляд Майкла от парковки, но только на миг. Встревоженно оглядывая парковку, Майкл двинулся к машинам в надежде, что сможет среди них обнаружить машину Тома Робинса. На стоянку въехал серый “форд”. Майкл посторонился, пропуская машину. Снова принялся бегать взглядом по стоянке в поисках машины Робинса.

– Неужели уехал? – капля мысленного яда проникла в сознание и заставила Майкла упасть духом.

С дальнего конца стоянки выехала машина, серебристый “мерседес”. Медленно набирая скорость, машина направилась к проезжей части. Когда “мерседес” проезжал рядом с Майклом, тот замахал рукой и закричал, привлекая к себе внимание. На пассажирском сидении Майкл увидел человека с фотографии, седовласого, с лицом, изрезанным морщинами, в сером костюме-тройке.

Том Робинс повернул голову к водителю. Тот остановил машину, но двигатель не заглушил. Майкл почувствовал, как невидимый груз, придавивший его плечи к земле, как будто стал легче. Майкл обошел “мерседес” сзади и приблизился к передней пассажирской двери.

Том Робинс приспустил окно и устремил на Майкла недовольный взгляд.

– Мистер Робинс, мое имя Майкл Сафер. Прошу прощения, что заставил вас ждать, но обстоятельства были выше меня. Вы сможете уделить мне несколько минут?

Том Робинс посмотрел на клены, росшие у дороги, затем перевел взгляд на зеленый травяной ковер перед рестораном и наконец взглянул на Майкла.

– К сожалению, я не смогу уделить вам ни минуты, молодой человек, – мистер Робинс поджал нижнюю губу, складки появились на лбу. – Я очень огорчен подходом банка “Голден” к ведению бизнеса. Мне очень жаль, но я должен ехать, опаздываю на самолет.

– Банк “Голден” здесь не причем, мистер Робинс. Это полностью моя вина.

– Вы ошибаетесь, мистер Сафер. Банк “Голден” здесь очень даже причем. Именно он в ответе за тех, кого нанимает в качестве собственных сотрудников. Именно он в ответе за то, какой будет его репутация в целом. И именно он потом расплачивается за огрехи своих сотрудников. Прошу прощения, мистер Сафер, я должен ехать.

– Едем, – бросил мистер Робинс водителю.

Машина тронулась с места, выехала на дорогу и устремилась по Поли Драйв к Международному аэропорту Биллингс Логан.

Майкл стоял на стоянке ресторана “Гренери” и смотрел, как серебристый “мерседес”, будто полуденное марево, растворяется вдали. В памяти снова всплыли слова Ника: “Бизнес ошибок не прощает”.

– Только приехал – и такой прокол, – Майкл чувствовал, как страх стальными оковами сковывает нутро. – Годы упорного труда, годы безупречной репутации – все коту под хвост. Гребаная пятница, 13-е.

Майкл наполнил грудь воздухом, задержал его на мгновение и выдохнул. Взгляд устремился вверх, пробежался по синеве неба, по белым облачным озерцам, опустился и замер на сером искусственном покрывале под ногами.

– Твою мать, – будто выплюнул, произнес Майкл. Несмотря на ощутимую прохладу на улице, ему стало жарко, так, словно на дворе был не апрель, а август.

Майкл снял пиджак и перебросил его через руку, подошел к машине, бросил в салон сумку, пиджак, развязал галстук и отправил его следом за пиджаком, после чего закрыл дверцу машины и направился назад в ресторан.

– После такого лучше всего – напиться, – думал Майкл, – и никогда больше не трезветь.

– Покажите мне мой столик, – обратился Майкл к администратору, оказавшись в помещении ресторана.

– Сию минуту, сэр, – администратор подозвал свободного официанта и передал ему клиента. Официант проводил Майкла к столику и предложил взглянуть на меню.

– Стакан воды, пожалуйста, – попросил Майкл, беря в руки меню.

Когда официант ушел, Майкл бросил меню на стол, накрытый снежно-белой скатертью, все еще отдававшей крахмалом, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Взгляд пробежался по картинам на стенах, светильникам, излучавшим мягкий желтоватый свет, и выскочил через окно на улицу, где замер в одной точке среди синевы небесного океана.

– Что сказать Нику? – Майкл все никак не мог забыть о провалившейся встрече с мистером Робинсом, да и как забыть, когда его великолепная до сегодняшнего дня карьера оказалась на грани заката. Одна осечка может запросто перечеркнуть будущее, еще вчера казавшееся идеальным. Одна осечка – и король может стать нищим, особенно в Америке, где один хозяин – рынок. Здесь рынок диктует условия, а конкуренция огромна, ведь желающих оказаться на вершине более чем достаточно.

Вернулся официант со стаканом воды.

– Спасибо, – поблагодарил Майкл.

– Готовы делать заказ? – осведомился официант.

– Куриный салат.

– Криспи ренч или айленд?

– Неважно. Все равно, чем набивать желудок, особенно когда аппетита никакого.

Официант понимающе кивнул.

– Что-то еще?

– Еще один стакан воды, – кривая улыбка появилась на лице Майкла. – Только безо льда.

Официант ушел выполнять заказ. Майкл же опустил глаза и принялся скользить взглядом по скатерти, затем положил руки на стол, пальцы ожили и двинулись в путешествие по скатерти.

Завибрировал мобильник в брюках. Дернулся раз-второй и затих.

Майкл достал из кармана телефон и взглянул на экран. Пришло сообщение. Выражение любопытства на лице сменилось радостью, когда Майкл увидел отправителя сообщения. Майкл открыл сообщение и улыбнулся, прочитав содержание:

“Старик, можешь меня поздравить. Через девять месяцев я стану папой. Догоняй!”

Пальцы застучали по сенсорному экрану, набирая ответ.

“Поздравляю, Мэтью!”

– Хоть у кого-то сегодня хороший день, – думал Майкл, отправляя сообщение.

Сообщение от Мэтью подняло настроение, но не более. Майкл, конечно же, был рад за друга, но когда тучи смыкаются над твоей головой, часто не замечаешь солнце над головами других. Как часто бывает в трудную минуту, Майкл почувствовал себя одиноким. Ему захотелось с кем-то пообщаться, возможно даже пожаловаться на сложившуюся ситуацию. Неважно с кем, главное, чтобы его выслушали, пусть даже ничего не говоря в ответ. Просто выслушали. Майкл подумал о Селене. Позвонить? Нет. Что он ей скажет? Пожалуется на жизнь и тем самым покажет свою слабость? Нельзя этого делать. Девушки не любят слабаков. Они их или игнорируют, или презирают. Нет ничего более ужасного для мужчины, чем женское презрение или безразличие. Для мужчины это смерть при жизни. Майкл успел в этом убедиться, и не раз. Больше никакой слабости, ни на словах, ни на деле.

– К черту все, – Майкл спрятал мобильник в карман как раз в тот момент, когда официант принес заказ. Майкл поблагодарил, выпил стакан воды и сосредоточился на еде. Общаться с Ником лучше не на пустой желудок. Тогда он не скажет ему чего-нибудь лишнего. Еще ничего не потеряно. Он поговорит с Ником, и они вместе придумают, как выпутаться из сложившейся ситуации. Не убийство же он совершил. Решение найдется, обязательно найдется. Главное, смотреть в будущее с надеждой. Не зря же говорят, что надежда умирает последней. Больше оптимизма, и тогда ветра перемен обязательно разгонят черные тучи над головой, какими бы плотными они ни были.

– Именно так, – пробормотал Майкл, чувствуя, что настроение возвращается. Он даже начал ощущать голод, а если так, то одним куриным салатом он не насытится.

Майкл хмыкнул, оторвался от салата и принялся вертеть головой в поисках официанта.

 

Глава 3

– Шеф на месте? – спросил Майкл у Джины, входя в приемную Ника. Взгляд устремился в распахнутые настежь двери кабинета Ника. Ника в кабинете не было.

– Мистер Райт уехал, – Джина выглянула из-за монитора и улыбнулась. – Просил, чтобы вы ему перезвонили на мобильный, когда вернетесь.

– Больше ничего?

Джина мотнула головой.

– Ну и замечательно, – Майкл развернулся и покинул приемную.

– Мистер Сафер, – смущенная улыбка появилась на лице Дианы, когда Майкл очутился у себя в приемной. – Как прошла встреча?

– Могло быть и лучше, – Майкл вернул девушке улыбку. – Меня никто не спрашивал?

– Нет, разве что мистер Райт раза два заходил, интересовался, не звонили ли вы.

– Что, сам приходил? – неприятное чувство ожило в груди Майкл.

– Ну да. Майкл кивнул.

– Диана, сделай, пожалуйста, мне кофе и найди номер мобильного мистера Райта. Будут звонить, я умер. Когда воскресну, неизвестно.

– Что, все так плохо? – тревога появилась на лице девушки.

– Еще не знаю, – сказал Майкл, входя к себе в кабинет. Прикрыв за собой дверь, он поставил сумку на пол возле стола, опустился в кресло и достал из кармана мобильник, повертел его в руке, будто впервые видел, и положил на стол.

В кабинет вошла Диана, поставила блюдце с чашкой на стол, рядом положила бумажку с номером мобильного телефона Ника и вернулась в приемную, не забыв закрыть за собой дверь. Майкл проводил девушку взглядом, на мгновение задержал взгляд на ее ягодицах, проступающих сквозь юбку, оценил стройность ног и, как только девушка закрыла дверь, взял со стола мобильник и набрал номер Ника, минуту изучал цифры на экране, затем, собравшись с духом, стукнул пальцем по сенсорной клавише вызова и поднес мобильник к уху. Из динамика понеслись длинные гудки, внезапно длинные гудки сменились короткими.

– Похоже, Нику сейчас не до меня. Вот и здорово. Думаю, это хороший знак, – Майкл положил мобильник на стол, отхлебнул из чашки кофе и придвинул ближе папку с отчетами.

Текучку никто не отменял.

Некоторое время спустя Майкл бросил на стол последний из отчетов, отчет о доходности компании за последний месяц, положил голову на спинку кресла и закрыл глаза.

– Как же это все утомительно. Надо немного отдохнуть, – Майкл открыл глаза и посмотрел на часы. 17:48. – Ого! Заработался как.

Майкл поднялся из-за стола, пересек кабинет и открыл входную дверь.

– Диана, мистер Райт вернулся?

– Сейчас узнаю, мистер Сафер, – сказала девушка и застучала по клавишам клавиатуры. – Нет, – Диана посмотрела на Майкла, ждущего ответ в проеме двери, бросила взгляд на монитор и вновь взглянула на Майкла.

– Джина пишет, что мистера Райта сегодня уже не будет.

– Понятно, – Майкл вернулся в кабинет, взял мобильник, набрал номер Ника и приблизился к окну. Солнце склонилось над горизонтом. Белые облака ползли по небу, окрашенному солнечными лучами в алые тона. Парочка воробьев прыгала по асфальтированной площадке, окружавшей здание банка, словно овраг древнюю крепость. В нескольких десятках метров от банка тянулась зеленая полоска газона с редкими деревьями, дальше – серая стрела дороги, по которой время от времени проносились машины.

– Райт на связи, – послышался нетерпеливый голос из динамика.

– Мистер Райт. Это Сафер, – Майкл почувствовал легкое волнение в груди, которое с каждой секундой только усиливалось.

– А это ты, Сафер. Как поживает мистер Робинс? Надеюсь, ты не звонил так долго из-за того, что был с ним?

Майкл выдержал паузу, собираясь с мыслями.

– Мне не удалось поговорить с мистером Робинсом.

– Что? – голос Ника дрогнул. На мгновение в трубке воцарилась тишина, прерываемая сопением Ника. – Объясни.

Майкл начал рассказ. Когда он закончил, тишина вернулась в трубку, только стала напряженней. Пауза затянулась, но Майкл не решался прервать ее, ожидая реакции Ника. Реакции не было долго, только шумное дыхание, говорившее о том, что на другом конце провода все еще кто-то есть.

– Дерьмо, – наконец Ник нарушил молчание и в трубке послышались короткие гудки.

Майклу оставалось только гадать, что имел в виду Ник, говоря последнее слово: выражался он о персоне Майкла или о возникшей ситуации. Майкл бросил мобильник в карман брюк. Внутри было гадко. Майклу захотелось оказаться как можно дальше от Биллингса, где-нибудь на Аляске, а может, и на Гавайях. Убежать, спрятаться и сидеть тихо-тихо, пока гроза не пройдет. Только вот от кого-то или чего-то убежать можно, а вот от себя – вряд ли. Собственные кошмары найдут тебя везде, куда бы ты ни убежал, где бы ни спрятался.

Майкл чувствовал себя не в своей тарелке, будто земля ушла из-под ног, да забыла вернуться. Майкл ненавидел такие ситуации. Неопределенность, безысходность. Тебя словно вышвырнули за борт в открытом океане, и что тебя ждет там, ты не знаешь – суша на горизонте или брюхо акулы. Для Майкла такая ситуация означала следующее: или все как-то замнется и забудется, что маловероятно, или придется искать работу. А вот с последним могут быть проблемы, особенно сейчас, когда по миру гуляет да никак не нагуляется экономический кризис.

В дверь постучали.

– Войдите, – Майкл отвернулся от окна.

– Мистер Сафер, – дверь приоткрылась, и на пороге появилась Диана. – Я сегодня вам больше не нужна?

Майкл бросил взгляд на часы. 18:13.

– На сегодня ты свободна, Диана. Хороших тебе выходных.

– Спасибо, – девушка улыбнулась. – И вам отличных.

Дверь закрылась. Майкл вернулся в кресло, взял в руки последний отчет и забросил ноги на стол. Для кого-то рабочий день закончился, а для кого-то продолжался.

По улице поползли сумерки, заглядывая в каждый закуток, в каждую нишу, гоня прочь из этого мира остатки дневного света, готовя мир к наступлению ночи. Количество машин на улице увеличилось, но ненадолго: как только все окажутся дома, улицы опустеют, звуки стихнут и даже ветер-шалунишка не осмелится шуршать в кроне деревьев и гонять пыль по пустынным мостовым, боясь потревожить наступление ночи.

Когда время перевалило за девять, Майкл набросил на плечи пиджак, бросил в сумку галстук с мобильником, выключил кондиционер, свет и покинул кабинет. В коридоре было тихо и безлюдно.

Майкл вышел из здания банка прямо в темноту ночи, кое-где разгоняемую мягким светом уличных фонарей, прошел к стоянке, где нашел свою машину в гордом одиночестве. Забравшись в салон, Майкл бросил сумку на пассажирское сиденье, завел двигатель и включил ближний свет фар. Минуту спустя машина подкатила к дороге и остановилась. Майкл глянул по сторонам и собрался было ехать дальше, когда услышал жужжание мобильника в сумке. Майкл потянулся за телефоном, достал его из сумки и посмотрел на экран. Всего лишь пришла смска, но едва Майкл увидел отправителя, на душе посветлело, словно лучи солнца выглянули из-за темных туч, надежда на лучшее обрела силы, подняла голову и устремила взгляд к небесам. Смска была от Селены.

– А вот это не может не радовать, – Майкл ухмыльнулся. – Если написала, значит помнит. Великолепно.

Майкл открыл смску и прочитал:

“Привет. Прости, но завтра увидеться мы не сможем. Предлагаю встретиться в другой раз. Созвонимся.”

– Сегодня точно не мой день, – Майкл откинулся на сидении и посмотрел за окно, туда, где сквозь темноту проступали очертания деревьев, перемигивались звезды и возносился ввысь окутанный прозрачной дымкой одинокий месяц. Одиночество, грусть, тоска разом нахлынули на Майкла, погружая его все больше и больше в пучину сожаления, разочарования и душевных мук.

Майкл отвернулся от окна. Пальцы запорхали над экраном, набирая ответное сообщение.

“Привет. Так даже лучше. Наметилась незапланированная встреча. Созвонимся.”

Майкл вздохнул, отправил смску и бросил мобильник на пассажирское сиденье.

– Пятница, 13-е, – пробормотал Майкл, вдавил педаль газа в пол и полетел по дороге сквозь ночь, но мгновение спустя сбавил скорость, вспомнив дневную встречу с патрульной машиной, поехал не спеша, все еще лелея остатки надежды, что черная полоса завтра сменится белой, жизнь обретет прежние краски, а тоска в груди отступит или хотя бы не будет такой сильной.

* * *

Кровать скрипнула. Еще раз. Майкл зевнул, перевернулся на другой бок, заставив кровать снова подать голос, и плотнее закутался в одеяло, но так стало только жарче. В комнате было душно. Воздух был затхлый, несвежий. Майкл отбросил одеяло в сторону, лег на спину, раскинул руки в стороны и вперил взгляд в черноту потолка. Сон все никак не приходил, словно уехал в отпуск, а билет взял в одну сторону.

Майкл не знал, сколько времени вот так уже мучается, пытаясь заснуть. Час, два или десять. Он закрывал глаза и лежал недвижимо, обрывал всякую мыслительную деятельность, считал овец до сотни и даже до тысячи, но все напрасно. Сон превращался в мечту, мечту не менее далекую, чем Сириус.

– Переволновался днем, – подумал Майкл, встал с кровати и приблизился к окну, приоткрыл его и замер. Улыбка появилась на лице Майкла. Он потянул носом и вдохнул свежий воздух. Прохладный ветерок ворвался в комнату, пробежался по обнаженному телу Майкла и принялся дергать за штору. Майкл поежился, обхватил себя руками за плечи и выглянул в окно. В отличие от Майкла, Биллингс спал. Ничто не тревожило его сон – ни голоса, ни ворчание двигателей, ни собачий лай. Город спал. Ночь набросила на него одеяло безмолвия и тишины.

Майкл отступил от окна, поднял со стула банный халат и накинул на плечи, затем приблизился к комоду возле кровати, взял в руки часы и поднес к глазам.

– Три утра, – пробормотал Майкл, возвращая часы на комод. – Чертовы нервы. Скоро солнце взойдет, а я и часу не поспал. Ну и черт с ним, завтра выходной, высплюсь, все равно планов никаких.

Майкл взял в руки мобильник, лежавший рядом с подушкой и, используя его как фонарик, двинул на кухню. На кухне Майкл клацнул выключателем, озарив помещение ярким светом, бросил мобильник в карман халата, приблизился к холодильнику и открыл его. Взгляд заскользил по пустым полкам холодильника. Наверное, таким и должен был быть холодильник холостяка – огромного размера (а вдруг холостяк станет семьянином) и совершенно пустым (зачем продукты, если готовить лень, да и в ресторане все равно еда вкуснее). Но Майкл не искал еды в холодильнике, так как не был голоден; к тому же, он никогда не ел в такое позднее, или даже раннее, время. Внимание Майкла привлекли бутылки пива, глядевшие на него с боковой полки дверцы холодильника. Вот они-то ему и были нужны.

Майкл подхватил две бутылки пива, подумал, прибавил еще одну, закрыл дверцу холодильника, пораспихивал бутылки по карманам халата и направился в прихожую, натянул на плечи кожанку и вышел на улицу. Оттащив кресло, стоявшее у входной двери, к лужайке перед домом, Майкл достал из карманов бутылки пива и поставил их на траву возле кресла, перевязал плотнее халат и опустился в кресло. Налетевший порыв ветра зашелестел в ветвях парочки ясеней, росших поблизости, как раз на стыке территории Майкла и пустошей, раскинувшихся по правую сторону от нее.

Майкл открыл бутылку пива, отпил глоток, второй и устремил взгляд в темноту ночи, рассеиваемую мерцающим светом, льющим с высоты.

– Чем бы завтра заняться? Целый день дома просидеть перед компьютером или телевизором? Скучно. Поехать куда? А куда? – Майкл приник губами к горлышку бутылки. Взгляд зацепился за бледный край луны, выскользнувший из-за облака. Ветерок всколыхнул волосы на голове Майкла.

– Луна… Селена… – едва Майкл произнес имя девушки, как перед глазами возник ее образ. – Интересно, почему у нее не получается со мной увидеться завтра? Вернее сегодня, – Майкл отхлебнул из бутылки. – Может, есть кто. Тогда зачем назначать встречу. А почему бы и нет? Не свидание же. Встретились, поговорили, разбежались до следующего раза. Как друзья. Дерьмо. А я не хочу быть просто другом. Хочу обнимать, целовать, заниматься с ней сексом. Да, я хочу ее! Дерьмо… Может это все из-за того, что у меня давно никого не было. К тому же Селена еще та красотка. Раздеть бы ее… – мечтательная полуулыбка появилась на лице Майкла, когда он представил Селену обнаженной. – Эх, раздеть бы ее, бросить на кровать, да лечь сверху… Твою мать, – Майклу стало жарко, когда он представил, что хотел бы сделать с девушкой. Возбуждение легким приливом накатило на него, прогоняя прочь остальные мысли, подчиняя себе желания и чувства. Майкл тряхнул головой, будто хотел мигом освободиться от возбуждения. Не помогло. Тогда он поднес к губам бутылку, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков, затем еще и еще, вливая в себя пиво, будто стремясь его холодом потушить тот огонь, что набирал силу внутри него в эти минуты.

– Чертово наваждение, – Майкл опорожнил бутылку и потянулся за второй.

– Поостынь, идиот. Ты с ней даже не встречаешься. Да и что, девчонок мало вокруг? Выбирай любую. Чего ты присосался к Селене, как пиявка к заднице, – со второй бутылки слетела крышка и улетела куда-то в темноту.

– Вон, Диана. Чем хуже? Горячая греческая кровь. Спокойная с виду, но готов заключить пари, в кровати огонь, может даже похлеще Селены. Девушка-вамп. Выжмет как лимон и даже, быть может, не выбросит за ненадобностью. В Европе люди другие. Не такие, как мы, помешанные на сексе, еде и вещах. Рабы успеха, глашатаи мнимой свободы. И девушки у них другие. Более семейные, что ли. Не знаю, но не такие, как наши. Если так, то вот возьми и пригласи Диану поужинать, пообщайся с ней, может из этого что-то и получится. Диана не Селена. Эта даже позвонить не соизволила, смску прислала. Как кость собаке бросила. Мол, с тебя и этого хватит. Чертово женское безразличие… А Селена чем-то похожа на эту… – Майкл хлебнул из бутылки и кивнул на диск луны, как корабль разрезающий небесную гладь. – Такая же безразличная, холодная. Все они такие. Весь женский род таков. Мужики для них – поставщики спермы, не более. Ты им звезды с неба, а они тебе нож в сердце. Вот и вся благодарность. Всех своих бывших я на руках носил и что имею сейчас? Ничего. Дырку от бублика. Разодранное в клочья и склеенное кое-как сердце. Как можно кого-то любить, если в ответ получаешь только боль, хорошо бы только головную – так нет, душевную, самую сильную из всех, что способен чувствовать человек… Дерьмо! – Майкл залпом осушил остатки пива во второй бутылке и запустил бутылку в землю. Бутылка стукнулась о землю и покатилась, приминая спящую траву.

Майкл откинулся в кресле и уставился на звезды. Далекие и равнодушные к человеческим проблемам, они весело перемигивались друг с дружкой. Белые, желтые, подернутые синевой, они взирали свысока на одиночку в кресле, шептались и смеялись, не понимая, да и не желая понимать хитросплетений человеческой души. Может, из-за того, что у них самих не было души? Майкл часто в прошлом мечтал о том, чтобы не иметь души. Если бы не было души, не было бы и душевной боли. К сожалению, или к счастью, человеку не дано выбирать, рождаться с душой или без, иначе был ли бы он человеком? Не душа ли делает человека человеком? Но она же обрекает его и на страдания. Майкл ненавидел страдать, впрочем, как и любой обычный человек, поэтому старался избегать всего, что может причинить страдания. Только вот парадокс в том, что часто ты не знаешь и не можешь знать, что заставит тебя страдать. Начиная новые отношения, Майкл вряд ли думал о том, что они принесут ему страдания, как и любой другой человек. Поэтому неудивительно, что, в конце концов, Майкл начал заводить новые отношения все реже. Нужны ли они, если за ними, как тени за путниками, плетутся страдания?

Ветер набросил на лунный диск, словно вуаль на лицо, тонкое и легкое облако, будто пожелал спрятать ночную красавицу от взглядов окружающих. Впустую. Луна не пропала из вида, лишь слегка померк ее свет. Виднеющаяся сквозь тонкую облачную пелену, луна продолжала скользить вперед, гордая в душе и холодная в поступках, величественная в самообмане и таинственная в мужских мечтах, как… как женщина.

– А ведь и впрямь похожа, – Майкл поставил бутылку на землю, ухватился рукой за ручку старого кресла и поднялся на ноги. Взгляд ни на миг не отрывался от луны, образ которой проступал через облачный занавес.

– Точно как женщина, не знающая любви. Только посмотри на нее. Одинокая, властная, идет себе по небу, а за ней, как мужики за женщиной, вьются звезды. И почему нас тянет к таким. Ведь так не должно быть. Нам, мужикам, нравятся ранимые, ласковые и нежные девушки, а не глыбы льда, пусть даже и красивые, как Афродита, в своей девственной наготе и пахнущие, как цветочные оранжереи. И все же нас тянет к ним… влечет… влечет… влечет, будто кто проклятие наложил. И не избавиться от него… не снять никак… на погибель свою… – Майкл подхватил с земли бутылку и поднес к губам. Холодная влага заполнила рот, часть вылилась наружу, но большая часть устремилась вниз по пищеводу.

Майкл тряхнул головой, сбрасывая с губ пивные капли, запрокинул голову и вновь устремил взгляд на луну, успевшую выскользнуть из-за облака, как женщина из платья, так же грациозно и игриво.

– Вот, что я тебе… тебе скажу, Селена, – Майкл ткнул указательным пальцем в сторону ночного светила, – Ты… ты можешь сколько угодно вилять своим прелестным задом у меня перед глазами, но… но я не такой, как другие. Запомни это, хорошенько запомни. Я не поддамся на твои чары, какими бы крепкими они ни были. Пусть другие бегают за тобой, как кобели за сукой, а я не буду. Слышишь меня? Не-е бу-ду. Я знаю одно: женщина без любви – что мир без солнца, погибель для всего живого. Я не хочу, чтобы ты стала моей погибелью. Ты женщина без любви, а я хочу, чтобы меня любили. Слышишь? Любили, а иначе ничего у нас не получится. Я за любовь… – Майкл плюхнулся в кресло, бутылка выпала из рук и хлопнулась о землю, проливая остатки пива. – За любовь… будь она неладна. За любовь… – Майкл перевернулся на бок, обхватил себя руками и поджал ноги. Голова уперлась в спинку кресла, глаза закрылись, дыхание начало обретать прежнее спокойствие.

– Пошло все к черту, – прошептал Майкл, чувствуя, как сон наконец-то соизволил постучаться в его дверь, крепче сжал себя в объятиях и уронил голову на подлокотник. – Холодно… Ну и пусть… Я хочу спать…

Ветер пробежался по телу Майкла, взъерошил волосы на голове, подергал за полы халата, но Майкл не обращал внимания на проказы ветра.

Сознание заполнили сновидения, тело расслабилось, дыхание успокоилось. Сердце тихо пульсировало в груди, отбивая вечный ритм жизни. Майкл спал и вместе с ним спал окружающий мир, и только луна, загадочная и гордая в своем одиночестве, еще долго продолжала свой путь по чернильному небу.

 

Глава 4

Музыка в стиле Нью Эйдж, медленная, релаксирующая, ворвалась в сознание Майкла, прогоняя прочь сновидения. Майкл открыл глаза и уткнулся глазами в зелень травы перед собой.

– Ох, – вырвалось из груди, когда Майкл попытался встать с кресла. Тело затекло и отдавало тупой болью, то в районе поясницы, то в плечах, то в шее. Мышцы ныли так, будто прошлый вечер Майкл провел в спортзале, а не на работе.

Превозмогая боль, Майкл поднялся на ноги и осмотрелся. Солнечные лучи играли на лужайке перед глазами, прыгали по ясеням и кустам можжевельника, уносясь все дальше в пустошь. Вдалеке скользили по трассе машины, наполняя округу звуками работающих двигателей.

– Вот и поспал, – Майкл зевнул и потянулся, после чего принялся махать руками, разгоняя кровь по телу.

На улице было прохладно. Солнце еще не успело подняться высоко, поэтому его лучи хоть и были теплы, но не грели.

Вновь заиграла музыка. Майкл прислушался. Звук несся из кармана халата. Майкл запустил руку в карман, достал мобильник и взглянул на экран.

– Ник? С чего бы это вдруг? – пробормотал Майкл, поднося телефон к уху. – Алло.

– Сафер? Райт. Спишь?

– Нет, – Майкл попытался удержаться от зевка, не получилось.

– Очень хорошо. Я вчера общался с мистером Робинсом. Надеюсь, ты еще не успел о нем забыть? Так вот. Сегодня он возвращается из Монреаля, обещал заехать по дороге из аэропорта к нам в офис и ознакомиться с условиями сотрудничества. Так что давай поднимай задницу и мчись в офис, готовь документы. И знаешь что, Сафер? Если ты и на этот раз провалишь встречу, я собственными руками тебя задушу. Ты меня понял?

– Понял. Когда приедет мистер Робинс?

– Когда точно, не знаю. Где-то в первой половине дня. Чтобы не было скучно одному, вызвони еще кого-нибудь. Например, своего секретаря. Будет, кому кофе делать. В общем, делай что хочешь, обещай что хочешь, но этот клиент должен быть наш. И еще. После встречи с мистером Робинсом обязательно свяжись со мной. Разговор окончен. Удачи.

В трубке раздались гудки. Майкл спрятал мобильник в карман, собрал пивные бутылки и направился к дому.

– Вот и отдохнул в выходной день. Ну да черт с ним. Если выгорит дело, о моем проколе никто больше не вспомнит. Вот и славно. Быстро в душ, что-то бросить в рот и в офис. Кстати, который час? – Майкл достал мобильник и взглянул на экран. – 8 утра. Надеюсь, самолет мистера Робинса будет в Биллингсе не раньше 9, – провожаемый лучами восходящего солнца, Майкл скрылся в доме.

* * *

Час спустя Майкл сидел в своем кабинете и готовился к встрече с мистером Робинсом, просматривая документы. Время от времени посматривал через открытую дверь в приемную, к письменному столу, за которым обычно работала Диана. Все время до офиса Майкл размышлял, а не позвонить ли Диане и не попросить ли ее выйти на пару часиков на работу? И ему веселее было бы, и кофе мистеру Робинсу было бы кому делать. Но тогда Майкл отбросил эту мысль, решив, что не будет лишний раз беспокоить девушку и расстраивать ее планы на выходные. Теперь же, чувствуя себя одиноким в четырех стенах, Майкл вдруг захотел, чтобы хоть кто-то разбавил его одиночество своим присутствием. Чувствовать, что за дверью есть кто-то еще, особенно если этот кто-то симпатичная девушка, более чем достаточно, чтобы отправить даже самое страшное одиночество в бегство. К тому же обрывки воспоминаний о ночной попойке, обрывки мыслей, рожденных тогда в опьяненном мозге, заставили его немного иначе взглянуть на своего секретаря. И хотя Диана заметно уступала Селене, как в красоте, так и в материальной обеспеченности, Майкл все же был не прочь увидеть гречанку в качестве своей девушки. Кто знает, может из этого что-то и получится. Правда, оставался нераскрытым вопрос наличия у Дианы парня, но это выяснить было несложно. В конце концов Майкл решил, что хотя бы попробовать подкатить к Диане стоит. Сначала не спеша, будто сапер на минном поле, разведает обстановку, прощупает почву, а потом начнет действовать более прямолинейно.

Майкл подумал, что именно сегодня, когда в офисе никого, кроме охраны, было бы очень даже неплохо начать налаживать мостик к Диане. Когда еще представится такая замечательная возможность? И представится ли вообще?

Майкл взял мобильник, покопался в контактах в поисках номера мобильного Дианы. Когда нашел, занес большой палец над номером, будто топор над шеей осужденного, метнул взгляд в приемную и стукнул пальцем по экрану, совершая вызов. В кабинете как будто стало жарко. Может, кондиционер выключен? Нет, включен. Майкл очень хорошо помнил, что едва оказался в кабинете, первым делом включил кондиционер. Тогда почему так жарко? И почему сердце пустилось в пляс? Словно с цепи сорвалось.

– Чертово волнение, – пробормотал Майкл. – Будто на свидание приглашать собираюсь.

Секунду-вторую Майкл слушал в трубке гудки, затем гудки прервались недовольным голосом. Майкл удивился. Нет, не тому, что голос был недовольный, скорее тому, что он оказался мужским.

– Слушаю, – послышалось в трубке.

– Ошибся номером? – мысль скользнула в сознание. – Быть не может. Именно этот номер мне давала Диана.

– Слушаю, – нетерпение зазвучало в голосе по ту сторону линии.

Майкл подавил возникшее было желание завершить звонок, вспомнил фамилию Дианы и сказал:

– Здравствуйте. Мистер Сафер звонит, замуправляющего банка “Голден”. Могу я услышать Диану Раллис?

– Диану? Она в… Нет. Уже вышла. Минутку.

– Парень, что ли? – подумал Майкл.

– Мистер Сафер, – услышал Майкл радостный голос Дианы. – Простите, только из ванны вышла. Ой, Матиас, потом, я с боссом разговариваю.

– Все же парень, – Майкл смутился, чувствуя себя третьим лишним. Кем-кем, а третьим лишним он никогда не хотел быть и не собирался, – правда, жизнь в его прошлом часто вносила свои правки. Тем не менее, даже не желая этого, Майкл улыбнулся. Услышать веселое щебетание Дианы без улыбки было невозможно.

– Матиас, уймись! Кому говорю! Мистер Сафер, простите, мне тут брат покоя не дает. Собирается на свидание и не знает, что надеть. Вот и пристал ко мне, чтобы подсказала. Ой, мистер Сафер, простите, вы что-то хотели?

– Брат? – улыбка Майкла стала шире. – Ну, если так… Здравствуй, Диана, – продолжил Майкл вслух. – Извини, что беспокою в выходной, но без тебя мне не справиться. Хотел у тебя узнать, не могла бы ты подъехать в офис на пару часиков. Конечно, если не отрываю тебя от чего-то более важного.

– Хорошо, мистер Сафер, я приеду как можно быстрее и постараюсь помочь вам решить вашу проблему, – затараторила Диана. – К тому же до обеда мне все равно делать нечего было. Так что я приеду.

– Спасибо, Диана. Ты меня очень выручила. В любом случае этот выход на работу тебе будет оплачен. Спасибо еще раз. До встречи.

– До встречи, мистер Сафер.

Майкл прервал звонок и положил мобильник на стол, снял пиджак и повесил его на спинку стула, ослабил галстук.

– Значит, брат, – улыбнулся Майкл, бросив взгляд в окно. – Это не может не радовать.

Отвернувшись от окна, Майкл взял в руки экземпляр соглашения, с которым собирался ознакомить мистера Робинса, забросил ноги на стол, при этом едва не сбив со стола ноутбук, и погрузился в чтение.

В одиночестве Майкл пробыл недолго. Не прошло и получаса, как в приемную вошла Диана, заглянула в кабинет.

– Доброе утро, мистер Сафер, – девушка улыбнулась и сверкнула глазами.

– Диана, – Майкл сбросил ноги со стола и зачем-то встал с кресла. – Я и не заметил, как ты пришла. Извини, что пришлось прервать твой выходной.

– Пустое, – Диана махнула рукой. – Сделать вам кофе?

– Не откажусь, – Майкл улыбнулся и опустился в кресло.

Девушка скрылась в приемной. Майкл же взял со стола рассматриваемый ранее документ, удобнее оперся о спинку кресла, вытянул ноги под столом и вернулся к прерванному приходом Дианы занятию. Правда, сделать это оказалось не так легко, как могло показаться на первый взгляд: внимание Майкла то и дело соскакивало с бумаги и уносилось прочь из кабинета, туда, где слышался стук чашек да блюдечек, где себе под нос что-то напевала Диана.

– Мистер Сафер, – в проеме дверей показалась Диана с блюдцем в руках. – Ваш кофе.

– Спасибо, Диана, – поблагодарил Майкл. – Может, и себе за компанию сделаешь? Как раз устрою себе небольшой перерыв. Расскажешь, что ты решила с братом.

– Хорошо, – тонкие губы девушки расплылись в улыбке. Девушка поставила блюдце с чашкой на стол перед Майклом, развернулась и скрылась в приемной.

Пока Диана ставила блюдце с чашкой на стол, Майкл, словно мальчишка, боящийся быть застигнутым врасплох, косил глаза, рассматривая ноги девушки. Когда же Диана повернулась к нему спиной и направилась в приемную, Майкл осмелел, оторвал взгляд от бумаг на столе и устремил его на обтянутые джинсами ягодицы девушки, поднял выше, пробежался по красной кофте и вернулся к ягодицам. Пока взгляд блуждал по телу Дианы, Майкл успел вспомнить о Селене. С некоторым сожалением он подумал о том, что фигура Дианы по утонченности, изящности и грациозности все же уступает фигуре Селены. И ростом Диана была ниже Селены. Хотя последнее Майкл не рассматривал как проблему; при его росте чуть более метра восемьдесят он одинаково хорошо смотрелся и с высокой девушкой, и с невысокой. Единственное, в чем Диана могла выиграть первенство у Селены, – это чертовски эффектный греческий профиль и волосы – иссиня черные, длинные, как лошадиная грива, и густые, как первозданный лес. К тому же, как отметил про себя Майкл, фигурка у Дианы была очень даже ничего. Майкл вспомнил, как за последние дни чуть полноватые ягодицы девушки, узкая с небольшим животиком талия и грудь как минимум третьего размера не раз заставляли его кровь бежать по телу быстрее.

– И у гречанок горячая кровь, – шепнули губы Майкла. – Такая в постели своим огнем и обжечь может.

В коридоре послышались торопливые шаги. Майкл бросил взгляд за стеклянную стену и увидел мистера Робинса с портфелем в руках. Мистер Робинс вошел в приемную, остановился и поздоровался с Дианой, прошел дальше и замер в дверях кабинета.

– Мистер Робинс! – воскликнул Майкл, поднимаясь из-за стола. – Входите, входите. Рад вас видеть. Присаживайтесь, – Майкл указал на стул, спинку которого занимал его пиджак. – Чай? Кофе?

– Спасибо, вынужден отказаться, так как я ненадолго, – мистер Робинс опустился на край стула и поставил портфель на колени. – Я так понимаю, мистер Сафер, мистер Райт успел вас предупредить о моем приходе. Могу я взглянуть на соглашение, дополнения к соглашению и другие документы касательно возможного сотрудничества банка “Голден” и “Американ Петролиум”.

– Безусловно, мистер Робинс, – Майкл нацепил на лицо маску дельца с Уолл-стрит. – Все документы готовы. Можете ознакомиться, если желаете.

– Если вы не возражаете, я бы хотел взять их с собой и ознакомиться дома, показать юристам компании. Не люблю принимать какие-либо решения сгоряча, не обдумав их хорошенько.

– Конечно. Можете взять их, – Майкл протянул папку с документами мистеру Робинсу.

– Очень хорошо, – мистер Робинс кивнул, взял папку из рук Майкла, спрятал в портфель и поднялся на ноги. – С вашего позволения, должен идти. На следующей неделе я сообщу мистеру Райту о своем решении. Всего хорошего.

– Позвольте вас проводить, мистер Робинс, – Майкл вышел из-за стола.

– Не стоит, – отмахнулся мистер Робинс. – Я знаю, где выход.

Мистер Робинс вышел из кабинета и застучал по коридору каблуками. В кабинет вошла Диана.

– Мистер Сафер, наш гость уже не вернется?

– Сегодня уже нет, Диана. Боюсь, я зря тебя вызвал. Только оторвал от домашних дел.

– Вы меня совершенно не зря вызвали, мистер Сафер, – улыбнулась девушка. – Я же вам кофе сделала.

Майкл рассмеялся. Эта девушка начинала ему нравиться все больше. В голове Майкла мгновенно созрел план дальнейших действий.

– Пусть будет так, – кивнул он. – Тем не менее, позволь поинтересоваться, есть ли у тебя важные дела в ближайшие два часа?

Девушка, казалось, задумалась.

– Возможно, нет, – озорная улыбка появилась на лице Дианы.

– Я собираюсь перекусить в какой-нибудь пиццерии. Буду рад, если мы перенесем наше несостоявшееся кофепитие туда, заодно попытаюсь искупить вину за ненуж… почти ненужный вызов тебя на работу в выходной день, – Майкл улыбнулся. – К тому же ты так мне и не рассказала, что вы решили с братом.

– Хорошо, – глаза Дианы засияли, как поверхность моря под лучами полуденного солнца. – Могу я забрать вашу чашку? – девушка посмотрела на остывшую чашку с кофе на столе.

– Подождет до понедельника, – рассмеялся Майкл. – Ты на машине?

– Брат подвез. Его машина сломалась, так он мою взял.

– Значит без. Так даже лучше. Дашь мне две минуты на сборы?

– Смотрите сами, мистер Сафер.

– Майкл. Между нами просто Майкл. Договорились?

– Договорились, мистер… Майкл, – Диана блеснула белоснежной улыбкой.

– Вот и здорово. Тогда встречаемся через две минуты на стоянке возле моей машины.

– ОК, – отозвалась Диана и исчезла в приемной.

Майкл улыбнулся, вспомнил недавнюю улыбку девушки и улыбнулся еще шире.

– Похоже, у нас действительно что-то может получиться, – испуганной мышкой пробралась в сознание мысль.

Майкл окинул взглядом помещение, выключил ноутбук, кондиционер, закрыл окно, бросил в сумку мобильник, затем снял галстук и отправил его вслед за мобильником, после чего надел пиджак, осмотрелся еще раз и вышел из кабинета.

* * *

Спустя двадцать минут Майкл и Диана уже сидели в пиццерии на Гранд-авеню.

– Как тебе Америка? – Майкл устремил взгляд на Диану, сидевшую напротив него и изучавшую интерьер заведения.

Пока добирались до пиццерии, молчали. Диана делала вид, что ей до чертиков были интересны однотонные пейзажи за окном, Майкл же, не желая нарушать возникшее между ними молчание, сосредоточился на дороге, решив, что наговориться они еще успеют.

– Излишне демократична и недостаточно консервативна, – Диана взяла стоявший перед ней стакан воды со льдом и поднесла ко рту.

– Правда? И в чем же, по-твоему, проявляется излишняя демократичность и недостаточная консервативность Америки?

– Здесь даже регистрации нет, – улыбнулась девушка и блеснула глазами. – И государственного языка тоже.

– А зачем? У нас свободная страна, кто где хочет, там и живет, на каком языке хочет, на таком и говорит. Предоставить любому живущему здесь человеку возможность свободно выбирать, разве это не есть настоящая демократия?

– Наверное, – улыбнулась Диана. – Америка – очень свободная страна. Только вот знаешь, что забавно?

– Если скажешь, буду знать.

– Ни Греция, родоначальница демократии, и ни одна другая европейская страна не являются странами с полной демократией, а Америка – страна, существующая всего каких-то двести лет, – Америка кажется чем-то сродни дочери, поучающей жизни старушку-мать, и, что самое забавное, у нее прекрасно получается это делать.

Майкл улыбнулся.

– Когда первые колонисты создавали эту страну, одним из главных принципов, заложенных в обустройство местной жизни, было то, чтобы делать все с чистого листа, по-новому, не так, как в Европе. Они не хотели повторять европейские ошибки, мечтали о том, чтобы создать свой особый американский путь, собственный уклад жизни. И надо признать, у них это действительно получилось. Колонисты нашли свой путь, путь, который делал Америку одним из лидеров мирового развития в ХХ веке и делает единоправным лидером в начале XXI века. Конечно, и у нас не все так гладко, как хотелось бы, но, тем не менее, именно Америка сегодня является страной, где многие хотели бы жить.

– Это правда, и я тому подтверждение, – улыбка засияла на губах Дианы.

– Знаешь, если бы я родился не в Америке, то тоже хотел бы жить в Америке, – рассмеялся Майкл, ни на миг не отрывая взгляда от девушки напротив.

Майклу нравилась Диана, девушка с изюминкой, как отметил про себя Майкл. Было в Диане что-то, что делало ее очень милой, располагающей к себе. Вечно распахнутые живые глаза или мягкие изгибы губ, а может, то, что она была родом из Греции, Европы, старой, консервативной Европы, где девушки пока еще стараются следовать общечеловеческим ценностям, как то: семья важнее работы, а улыбки детей более предпочтительны, чем новый миллион на банковском счету. Так или иначе, но Диана отличалась не только от Селены, но и от любой другой американки, с которой Майкл был знаком. Диана была особенной девушкой. Майклу нравилось это, и в то же время он не чувствовал того мощного влечения, которое успел ощутить, общаясь с Селеной. Да, Диана была милой, да, Диана была умной, да, Диана могла быть еще, еще и еще какой-нибудь, но не было главного – того, что заставляло сердце Майкла стучать как отбойный молоток.

– Может, все еще впереди? – подумал Майкл, глядя на Диану.

Следующие два часа пробежали как две минуты. Майкл и Диана ели, много разговаривали и еще больше смеялись. Майклу нравилась компания Дианы, и, судя по блестящим глазам девушки, взглядам, которые она бросала на Майкла, это чувство было взаимным. Когда пришла пора прощаться, в голове у Майкла царил хаос: с одной стороны, он хотел встречаться с Дианой, с другой – он все никак не мог забыть того биения сердца, дрожания рук, приятного волнения, которое охватывало его раз за разом при взгляде на Селену. В конце концов Майкл решил, что пусть все идет своим чередом. Довериться будущему, разве это не разумно?

Майкл предложил Диане подбросить ее домой, на что девушка согласилась без раздумий. Они расплатились и покинули пиццерию.

– До понедельника, – сказал Майкл, когда они с Дианой оказались на Морган-авеню, где жила девушка.

– До понедельника, – улыбнулась Диана, махнула рукой на прощание, развернулась и зашагала к дому.

Майкл проводил девушку взглядом.

– Чего же тебе не хватает? – будто кто чужой потревожил сознание Майкла.

– Красивая, умная, милая девушка.

Ответ пришел сразу.

– Селены, – шепнули губы.

Едва Майкл вспомнил о Селене, в груди родился огонь, полыхнул, будто ветром повеяло, взметнул языки пламени ввысь, грозя сжечь нутро. Дрожь пробежала по телу Майкла.

– Именно этого, – пробормотал Майкл, глядя перед собой вникуда. – Именно этого мне не хватает.

Машина рванула с места и понеслась сквозь солнечный день навстречу неизвестному будущему.

* * *

Майкл загнал машину в гараж и направился к дому. Из прихожей он переместился в спальню, где снял костюм, и, оставшись в одних трусах, двинул в ванную комнату. Приняв контрастный душ, Майкл вернулся в спальню, натянул спортивный костюм и перекочевал в гостиную, где плюхнулся на кожаный диван и включил телевизор. Суббота была тем днем, когда по телевизору показывали нечто более интересное, чем реклама. Телевизор Майкл смотрел редко, в основном на выходных, да и то когда проводил их дома, но все дело в том, что выходные дома – для Майкла это было что-то новое. Будь он сейчас в Денвере, давно бы устремился на встречу с друзьями. Здесь же, в Биллингсе, не имея друзей, Майклу только и оставалось, что уставиться в телевизор, положив под бок бутылку пива и пару пакетов с чипсами. Так он и сделал. Остаток дня Майкл просидел в обнимку с пивом и чипсами, чередуя просмотр телевизора и провалы в сон. Когда же ночь зажгла на небе звезды, а луна набросила на мир серебристую вуаль, Майкл выключил телевизор и переместился в спальню. Едва он разделся и забрался под одеяло, тишину комнаты прорезала трель мобильника.

– Надо бы на ночь отключать телефон, – проворчал Майкл, желая только одного – после бессонной ночи как можно лучше выспаться.

Майкл достал мобильник из сумки, взглянул на экран и поднес к уху.

– Привет, старик. Ты как никто другой знаешь, когда надо звонить.

– Только не говори, что ты сейчас в кровати с Селеной и я вам помешал, – хохотнул Мэтью.

– Ну ты не так уж сильно ошибся. Я в кровати, но вот Селеной здесь даже и не пахнет.

– Ты провел с великолепной девушкой вечер и даже не попытался затащить ее в кровать? Какой же ты Казанова после этого? Эх, старик, расстраиваешь. Я-то думал, вот позвоню да попаду прямо в разгар безумного секса. Нет, старик, с тобой определенно надо что-то делать. Может, в клинику какую отправить? Ну, знаешь, есть такие – для наркоманов, алкоголиков, наверно и для тех, у кого проблемы с девушками, существуют. Ты ж так свою сардельку в сухостой превратишь.

– Эй, Мэтью, не начинай. Оставь в покое мою сардельку. Как должно быть, так и происходит. Давай я как-то сам буду разбираться со своей личной жизнью. Хорошо?

– Да не сердись. Ты же знаешь, я как лучше хочу. Ненормально быть одному целый год, совсем ненормально. Обжегся раз, два, ну и хрен с ним. Забудь и начни новую жизнь. Жизнь слишком коротка, старик, чтобы тратить ее на одиночество. Не успеешь оглянуться, а за порогом старуха с косой ухмыляется.

– Ты прав, Мэтью. Жизнь коротка, но любовь часто еще короче. Не лучше ли выждать, потратить время на поиски того, с кем жизнь станет длиннее, а любовь долговечнее.

– Лучше, но смотри, как бы твои поиски не затянулись до пенсии, и тогда твоя жизнь станет еще короче, да и любовь вместе с нею. Раньше полюбишь, быстрее обретешь душевное долголетие.

– Да я не против, Мэтью. Совсем не против, только ты же знаешь, не мы выбираем, а нас выбирают. Меня пока еще никто не выбрал.

– Ну если бы ты хотел, чтобы тебя выбрали, давно был бы уже, как это сказать, избранным, что ли. Больше активности – и кто-то тебя обязательно выберет.

– А что, если я не хочу, чтобы меня выбирал кто-то? Что, если я хочу, чтобы меня выбрала определенная девушка?

– Тогда выбери ее и не отпускай ни на миг. Вот что я тебе могу посоветовать в этом случае. Даже если сковородой по голове лупит, все равно держи, не отпускай. Ты же знаешь, женщинам нравится, когда на них мужики охотятся. Это помогает им чувствовать себя женщинами. В общем, найди цель, активируй инстинкт охотника и полный вперед на завоевания новых высот, хотя, постой, мне казалось, что новую высоту ты для себя уже определил. Ты с Селеной сегодня встречался?

– Нет. Она вчера мне смску сбросила, сообщила, что сегодня встретиться со мной не сможет, и предложила увидеться в другой раз.

– Так вот в чем дело. Вот ты чего сегодня такой сердитый. Дичь решила проявить характер. Расслабься, старик. Скорее всего, она тебя испытывает, проверяет, как сильно она тебе нужна. Выжди немного и снова начинай охоту. Только не переусердствуй, женщины не любят, когда охота превращается в навязчивое преследование.

– Про Селену я пока забыл. Встречался сегодня с другой девушкой, – как бы между прочим заметил Майкл.

– Ну если она не делает тебе горячий минет во время нашего разговора, то смею предположить, что и эта красавица тебе в руки так просто не далась, – хихикнул Мэтью.

– Это моя секретарша, – улыбка скривила губы Майкла.

– Вау, старик! Да это же классика порно. Секретарша делает минет шефу, а он потом прибивает ее своим отбойным молотком к столу.

– Мэтью, заткнись. У тебя только одно на уме. Надо будет поинтересоваться у Нами, какого черта ее муж по порносайтам бегает, когда у него есть жена.

– Да ладно тебе. Не шуми. Шучу я. Так что у тебя с секретаршей?

– Ничего. Селена из головы не выходит.

– Ну я тебя понимаю. После того как ты мне ее описал, у меня даже эрекция началась. Кстати, я тогда все же Нами разбудил, не вытерпел. Эх, знал бы ты, какой у нас тогда секс получился…

– Мэтью, только не надо мне рассказывать о своей интимной жизни, сам понимаешь, мне будить некого.

– Хорошо, не буду… В общем, секретарша от нас никуда не убежит. Так что прибереги ее про запас. Займись Селеной. Учти, на крещение моей малютки ты должен приехать с Селеной.

– Мэтью, чтобы крестить твою малютку, ее надо для начала родить, а до этого знаменательного момента еще девять месяцев.

– Знаю, старик. Вот я и говорю, даю тебе девять месяцев, чтобы завоевать Селену.

– Как по мне, слишком большой срок.

– Так докажи мне, что ты мужик, а не тюфяк. Затащи в кровать Селену уже на этой, ну максимум на следующей неделе. Если сделаешь это, сниму перед тобой шляпу и даже трусы, если захочешь.

– Да пошел ты, – рассмеялся Майкл. – Снимай трусы перед Нами, а мне и шляпы достаточно.

– Вот и здорово… Ладно, старик. У меня Нами из ванной вышла. Созвонимся еще, – сказал Мэтью, прерывая звонок.

Майкл улыбнулся, положил мобильник на тумбочку, ютившуюся у изголовья кровати, погасил ночник, закутался плотнее в одеяло и закрыл глаза.

Майкл лежал и слушал тишину. На губах блуждала полуулыбка. После разговора с Мэтью настроение улучшилось, а будущее окрасилось в яркие тона. К сожалению, дверь в будущее пока что была закрыта и не позволяла увидеть, что там прячется за сизым туманом, бутылка шампанского или кубок с ядом. Выяснять это Майкл пока не спешил, да и не до этого было – вестник сна, сонливость, липким туманом прокралась в его сознание, окутала его, словно запеленала, и увела за собой в таинственный мир сновидений.

 

Глава 5

За пустым воскресеньем, которое Майкл провел большей частью дома с двумя короткими заездами в ближайшую пиццерию, последовала тяжелая рабочая неделя. Майкл с головой погрузился в работу. Диана, Селена и даже ежедневный ланч – все было забыто, дрогнуло и бежало перед важностью и срочностью дел, свалившихся на Майкла на работе. Не все было ясно и с мистером Робинсом. Дни бежали за днями, а от него ни весточки. С Ником он так и не связывался, зато звонила его помощница и сообщила, что соглашение передано на рассмотрение юристов. Ник нервничал, давил на Майкла, будто тот мог хоть как-то повлиять на скорость заключения соглашения. Майкл же только беспомощно разводил руками и сам нервничал, чувствуя, как шатается под ним кресло. В итоге под конец недели Ник вызвал Майкла к себе в кабинет. Едва Майкл вошел в приемную и взглянул на лицо Джины, он понял, что случилось что-то ужасное. Его ожидания оправдались в полной мере. Ник сидел в кабинете, нависнув над столом, как гора над долиной. Лицо его было серым, желваки ходили на скулах, на шее вздулась вена.

– Закрой дверь, – бросил Ник, не отрывая взгляда от поверхности стола.

Майкл так и поступил, закрыл дверь, затем приблизился к столу, за которым сидел Ник, и замер, чувствуя, как по спине, волна за волной, пробегает необъяснимый холодок.

Ник кивнул на стул, все так же не поднимая головы, дождался, пока Майкл сядет, и бросил ему папку с документами. Майкл узнал папку – та самая, которую он передал мистеру Робинсу. У Майкла появилось плохое предчувствие. Он мельком взглянул на папку, посмотрел на Ника.

– Мы в дерьме, в полном дерьме, – сказал Ник, глядя на Майкла. В глазах его сверкали молнии, тонкие морщины-реки избороздили высокий лоб. Нику было тридцать пять, но в эти минуты он выглядел на все сорок пять.

– “Американ Петролиум” отказалась заключать с нами соглашение. Они, видите ли, не заинтересованы в сотрудничестве с банком “Голден”. Ты слышал? Не заинтересованы! Может, скажешь мне, почему?

Ник умолк, взгляд буравил Майкла, точно сверло гранит, так же медленно и упрямо. Майкл отвел взгляд, глянул за окно, отметил космы черных туч на небе и посмотрел на Ника.

– Не имею представления. Со своей стороны я сделал все что мог.

– Все что мог?! – взвизгнул Ник, подскочил и навис над столом. – Опоздал на встречу – это все что мог?! Ты выказал ему неуважение, идиот! Неуважение от имени всей нашей компании! Тебе стоило лизать ему задницу до самого трапа самолета, замаливать огрех и обещать рай на земле, звонить изо дня в день, давить, пока он не сдался бы, но ты ни звонка не сделал на этой неделе, пустив все на самотек! И к чему это привело?! К тому, что мы по уши в дерьме, потеряли клиента, которого можно было доить и доить, как корову, но теперь эту корову будет доить кто-то другой, а все из-за твоего идиотского опоздания! – Ник ударил ладонью по столу и плюхнулся в кресло, заставив его скрипеть и стонать, будто от боли.

Майкл устремил взгляд в окно и думал, не пора ли идти паковать вещи.

– Может, так даже лучше, – успокаивал себя Майкл, разглядывая налитые водой, точно кровью, тучи. Поднялся ветер и принялся качать верхушки деревьев да гонять пыль по мостовой. – Вернусь в Денвер, отдохну недельку, а там займусь поиском работы.

В свое счастливое будущее в банке “Голден” Майкл уже не верил. Бизнес ошибок не прощает. Эти слова Ника он хорошо запомнил. И именно они в эти минуты тотального унижения горели у него в голове красным сигналом светофора, предрекавшего закат карьеры в банке “Голден”.

– Ладно. Хрен с ним, – от вспышки Ника не осталось и следа. Ник откинулся в кресле и уставился на руки, сытыми котами покоившиеся на животе. – Все равно уже ничего не исправишь. Подозреваю, кто-то предложил им условия получше. Тебе повезло, что идея с “Американ Петролиум” была моей личной инициативой, а не инициативой сверху, – Ник повел бровью, указывая куда-то наверх. Какой же я молодец, что не поставил в известность руководство заранее, думал, сообщу, когда подпишем соглашение. Как в воду глядел, – Ник хмыкнул и уставился на белый потолок. Минуту-другую рисовал глазами восьмерки, чертил линии, затем посмотрел на Майкла и произнес:

– Ты мне должен по гроб жизни, мой друг, – Ник покачал указательным пальцем. – Если бы о твоем проколе узнало руководство, замену тебе нашли бы очень быстро. Но ты мне нравишься, поэтому нашу тайну мы никому не расскажем. Кто знает, может, вместе с тобой решат погнать и меня, а вот этого мне бы очень не хотелось. Надеюсь, ты исправишься уже в ближайшем будущем. И больше, – Ник впился глазами в Майкла, – больше не вздумай меня подвести. Ты меня понял?

Майкл ограничился кивком, ощущая, как по телу разливается нега от осознания того, что на сей раз его пронесло.

– Давай, проваливай и запомни, ты мне должен.

Майкл поднялся со стула и вышел из кабинета. Уже в коридоре он позволил себе тихий глубокий выдох. Будто Земля свалилась с плеч атланта. Майклу все еще трудно было поверить в свое счастье, поэтому, когда он вернулся в свою приемную, на его лице застыло довольно-таки глупое выражение.

– Мистер Сафер, с вами все хорошо? – участливо поинтересовалась Диана.

– Диана, ты даже не представляешь, как мне хорошо. Я даже готов тебя расцеловать.

Девушка оглянулась по сторонам, подняла глаза на Майкла и невинным голосом произнесла:

– Пока нас никто не видит, целуйте.

Майкл застыл, словно каменное изваяние. Глаза его округлились, превратились в маленькие блюдца, рот приоткрылся. Майкл поперхнулся и закашлялся.

– Я… я пошутил, Диана. Прости, – в голове Майкла вмиг возникли красочные картины судебного разбирательства по поводу сексуального домогательства. Этого еще не хватало. Только не на работе, где и у стен есть глаза.

Диана, казалось, расстроилась. Взгляд ее потух, улыбка испарилась, как роса поутру.

– Ох уж эти европейские девушки, – пронеслось в голове Майкла.

Все еще ощущая неловкость, Майкл навесил на лицо улыбку и произнес:

– Может, поужинаем сегодня вместе после работы? Тогда я попробую искупить свою вину за неудачную шутку.

– Я согласна, – белозубая улыбка вернулась на лицо Дианы. – Только сегодня я на машине.

– Тем лучше. Тогда ни у кого не возникнет лишних вопросов. Знаешь, здесь, в Америке, слухи плодятся, как тараканы, и так же, как тараканов, их потом трудно вывести, – Майкл ухмыльнулся и исчез в кабинете.

* * *

Майкл стоял у окна и смотрел, как дождь барабанит по подоконнику, стучит в окно, прыгает по мертвой серой земле. Машины одна за другой срывались с места на стоянке и уносились в темноту. Люди спешили домой, к женам, мужьям, детям, а кто просто к телевизору, где показывали очередное пятничное шоу из разряда “Американский идол” или “Шоу с Опрой”. Только Майкл домой не спешил, все смотрел и смотрел на стихающее буйство стихии за окном. Его дома никто не ждал, так зачем спешить? Зачем спешить туда, где живет одиночество, скользкое и противное, как жаба, разрывающее нутро не хуже волчьих клыков?

– Мистер Сафер, – в кабинет заглянула Диана. – Я готова.

– Тогда поехали, – улыбнулся Майкл, отворачиваясь от окна. – Дождь заканчивается и машин на дороге мало. Можно ехать.

Майкл надел пиджак, собрал сумку и вышел из кабинета.

– Встречаемся в “Маккензи Ривер”.

– Тогда я поехала, – Диана подхватила сумочку и выскочила из приемной.

Майкл двинул следом. На стоянке он дождался отъезда Дианы, завел двигатель, зажег фары и не спеша покатил по дороге.

Капли дождя скользили по лобовому стеклу, шлепали по лужам, шелестели среди деревьев. Небо затянуло тучами, большими черными подушками, наполненными влагой и воздухом, то и дело вздрагивающими от сердитых раскатов далекого грома.

Майкл открыл боковое окошко. В тот же миг воздух – свежий, прохладный, сырой – ворвался в салон машины и наполнил легкие Майкла. Майкл глянул в зеркальце заднего вида, повернул руль и скользнул с дороги на стоянку “Маккензи Ривер”. Нашел свободное место, остановил машину и заглушил двигатель. Несколько минут Майкл сидел недвижимо, уставившись в лужу перед машиной. Даже когда в глазах зарябило от капель дождя, а лужа пропала из видимости, он продолжал смотреть в том направлении, будто видел ее так же отчетливо, как и тогда, когда работали дворники.

На душе у Майкла было паскудно, словно дождь шел не за окном, а в его груди. Непонятная грусть вперемешку с не менее непонятной пустотой овладели им, пронизали все естество, вывернули его наизнанку. Майкл чувствовал себя так, как тогда, когда оставался один после расставаний с девушками. Все было то же самое, только боли не было, не было того всепоглощающего ада, способного убить в человеке все живое, сжечь дотла и оставить после себя лишь пепел да давящую пустоту, а еще робкое биение сердца, не сдающегося сердца, хрупкого пульсирующего мостика, отделяющего жизнь от смерти.

Майкл чувствовал, как его охватывает одиночество, цепкое и упрямое. Он ненавидел одиночество, поэтому не любил дом, ни тогда, когда жил в Денвере, ни сейчас – в Биллингсе. Дом всегда у него ассоциировался с одиночеством, всегда, кроме детства, когда еще жива была мама, когда он был хоть кому-то нужен и хоть кем-то искренне любим. Став взрослым, потеряв родителей, он стал избегать дома – места, где есть лишь боль, тоска и одиночество. В Денвере это сделать было проще. Там у него было много друзей, там он никогда по-настоящему не был одинок, даже когда расставался с девушками – его всегда поддерживали, утешали. Здесь же, в Биллингсе, все было иначе, здесь у него не было никого.

Майкл вышел из машины и направился ко входу в ресторан.

– Майкл! – позвала его Диана, едва он оказался внутри.

Девушка сидела за столиком недалеко от входа и держала в руках меню. Майкл приблизился к девушке и сел напротив.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Диана, заметив невеселое выражение на лице Майкла.

– Нет, все хорошо, – поспешил успокоить девушку Майкл. – Немного настроение хромает. Наверное, из-за погоды. Ты что-то уже заказала?

– Я вся в размышлениях: взять салат “Цезарь”, греческий салат или тайский. Даже не знаю, что выбрать. Все такое вкусное. Может, что-то посоветуешь? – Диана блеснула глазами в сторону Майкла.

– Как вариант, можешь подбросить монетку, – улыбка тронула губы Майкла. – Или выбери что-то другое, например, рубленый салат, – Майкл заскользил пальцем по желтой бумаге меню. – Нарезанная кубиками индейка, бекон, лук, горох, моцарелла. Мне нравится. Возьму его.

– Да? – только и сказала девушка. Задумчивое выражение появилось на ее лице. Взгляд застрял на меню.

– Что будете заказывать? – подошел официант в голубой футболке с фирменным логотипом на груди и рисунком на спине. Серые штаны, черная бейсболка и передник дополняли наряд.

Девушка оторвала взгляд от меню.

– Возьму все же греческий салат, – решила Диана, награждая Майкла довольным взглядом, – и сэндвич “Уиллоу Крик”.

– А мне, пожалуйста, рубленый салат и куриную лазанью, – Майкл закрыл меню и положил перед собой на стол.

Официант принял заказ и ушел.

– Никогда здесь не был, – сказал Майкл, чтобы нарушить затянувшуюся паузу. Взгляд пробежался по ресторану. Помещение было большим, по центру тянулся ряд деревянных столиков и стульев, а по бокам ряды столиков и лавочек с кожаными седушками образовывали нечто похожее на маленькие уютные полукабинки. В одной такой полукабинке и находились Майкл с Дианой. Стены ресторана были выложены красным кирпичом, с картинами на природную тематику и украшениями в виде больших рогатых бычьих голов. Кое-где с потолка свисали светильники. Но наибольшее впечатление на Майкла произвели высокие и гладкие, как яблочная кожура, вертикально стоявшие деревянные столбы между рядами – словно деревья в лесу. Не хватало только ветвей и листьев для полноты картины. Запахи из кухни перемешивались с запахами дерева, создавая удивительные ароматные миксы.

– А я успела здесь уже побывать, – Диана пробежалась взглядом по помещению и посмотрела на Майкла. – Раз или два. Здесь уютно, не правда ли?

– Согласен, – Майкл отвел взгляд в сторону и задержал его на одной из настенных бычьих голов. Желтые головы, черные рога, горящие глаза. Майклу показалось, что бычьи головы – это светильники. Присмотрелся. Похоже, так и было.

– Могу я поинтересоваться, из-за чего ты получил нагоняй от мистера Сафера? – любопытный огонек зажегся в глазах девушки.

– Ты знаешь? – удивился Майкл.

– Джина сообщила, – улыбка заиграла на тонких губах Дианы.

– Тогда все понятно, – Майкл ухмыльнулся и устремил взгляд на официанта с подносом, вышедшего из подсобного помещения. – Мы потеряли важного клиента. Ник считает, что из-за меня.

– Вот как, – Диана улыбнулась. – Но ты с ним не согласен?

– Так сложились обстоятельства, – Майкл пожал плечами и добавил, желая сменить тему разговора. – Вот и наш заказ.

Официант приблизился к столику, выложил содержимое подноса на стол, пожелал приятного аппетита и удалился.

– Как же я люблю американские порции, – Диана расплылась в улыбке, беря в руки вилку.

– Неужели в Европе порции больше? – Майкл взял в руку стакан с водой и поднес к губам. Ледяная вода обожгла язык, горло, пищевод, но Майкл лишь довольно улыбнулся. Сделав несколько глотков, он вернул стакан на стол и придвинул ближе салат.

– О, нет, нет! – Диана наколола на вилку кусочек огурца и отправила в рот.

– В Европе порции маленькие, не то что здесь, в Америке. До чего же люблю американские рестораны. Здесь цены невысокие, а порции огромные. Что не доел, забрал домой, – Диана смущенно улыбнулась и потянулась вилкой к кусочку помидора. – У нас, в Европе, так не принято, да и забирать домой, собственно, нечего. Порции маленькие, зато цены в ресторанах заоблачные. Одно расстройство.

– Не расстраивайся, Диана, – улыбнулся Майкл. – Ты уже в Америке.

– Это радует. Я даже дома редко стала готовить. Зачем? Хочешь кушать, иди в ресторан. Это в Европе поход в ресторан – словно на праздник, костюм для мужчин, вечернее платье для женщин. И это в обязательном порядке. Без соответствующего дресс-кода в ресторан могут даже и не пустить. А здесь хоть голым приходи. Главное, чтобы с деньгами.

– Ну-у-у, голым все же нежелательно. Америка, несмотря на показушную вседозволенность, в некоторых вопросах остается пуританской страной.

– Иногда это ощущается, – заметила Диана, стрельнув глазами в Майкла.

– Ты это о чем? – Майкл застыл с вилкой во рту.

– Про поцелуй.

– Ах, ты про это, – память Майкла любезно подкинула воспоминание из недалекого прошлого. – Это была всего лишь шутка.

– Я так и поняла, честное слово, – прыснула Диана.

Майкл улыбнулся, отпил из стакана воды и принялся ковырять вилкой в салате.

– Майкл? – приятный женский голос донесся слева.

Майкл повернул голову на голос и непроизвольно вздрогнул, когда увидел говорившего, точнее говорившую. Возле столика, который занимали Майкл и Диана, стояла Селена. Селена была не одна. Рядом с ней Майкл заметил русоволосую девушку. Девушка была симпатичной, с острым носиком и стрижкой каре, среднего роста, худенькая, в длинной черной юбке и коротком кожаном пальто.

Майкл чувствовал себя так, словно получил удар под дых. Ритм сердца ускорился, ладони вспотели.

– Привет, Селена. Давно не виделись, – Майклу удалось навесить на лицо некое подобие улыбки, желая показать радость от встречи, хотя никакой радости в помине не было. Ему не хотелось, чтобы Селена видела его в компании другой девушки. Он не знал почему. Просто не хотел.

– Не так уж и давно, – улыбнулась Селена. – Недельку… Кстати, это моя коллега Сюзанна, – Селена представила подругу и посмотрела на Майкла, перевела взгляд на Диану и снова устремила взгляд к Майклу.

– Диана, – спохватился Майкл, указав на девушку напротив. – Моя коллега. А это Селена, – Майкл указал на Селену и повернул голову к Диане. – Моя… – и умолк, не зная, что сказать.

Подруга? Вряд ли их отношения с Селеной можно было назвать дружескими. Они не так долго знакомы, чтобы быть друзьями.

– Подруга, – улыбнулась Селена, взглянув на Майкла.

– Да, конечно, – Майкл растерялся, но быстро взял себя в руки. – Вы только пришли?

– Да, только с работы, – Селена посмотрела на притихшую Диану, перевела взгляд на Майкла. – Решили поужинать.

– Может, присоединитесь к нам? – спросил Майкл, в душе надеясь, что Селена откажется. Рядом с Селеной он терял спокойствие, нервничал. Майкл не хотел, чтобы Диана видела его таким. Слабым, беспомощным, теряющим голову от вида красивой девушки.

– Нет, нет! – Селена мотнула головой. – Не будем вам мешать. У нас здесь столик забронирован. Мы лучше пойдем. Правда, Сюзанна?

– Конечно, – отозвалась Сюзанна.

– Рада была встрече, – Селена улыбнулась Майклу, Диане, и двинулась вглубь ресторана. За ней, будто спутник за планетой, поспешила Сюзанна.

Майкл смотрел вслед Селене, с одной стороны, чувствуя облегчение, а с другой – сумятицу в груди. Какой красивой она ему виделась в эти минуты. Стройная, чувственная, с изящными длинными тонкими пальцами на руках и роскошными волосами, собранными на затылке в конский хвост. Черная, средней длины юбка с короткими разрезами по бокам облегала красивые бедра девушки. Из-под белой курточки с пушистым воротником выбивался тонкий синий свитер. Черные кожаные полуботиночки и тонкие перчатки завершали наряд Селены.

Майкл понял, что засмотрелся на Селену, когда услышал тактичное покашливание Дианы.

– Прости, – встрепенулся Майкл, отворачиваясь от Селены. – Задумался.

– Я заметила, – Диана улыбнулась, жуя сэндвич. – А она красивая. Давно вы знакомы?

– Неделю. Это второй раз, как мы видимся.

– Она тебе нравится, – Диана сказала это так, что Майкл не понял, был это вопрос или утверждение. На всякий случай он улыбнулся и сказал:

– С чего ты взяла?

– Можешь считать это женским чутьем.

– Пусть будет так, – Майкл пожал плечами. – Мы с Селеной всего лишь друзья.

– Ты говоришь так, будто сожалеешь об этом. Ты хотел бы большего? Майкл насторожился, поднял бровь и взглянул на Диану.

– К чему она клонит? – думал Майкл, изучая взглядом уголки губ Дианы.

– Неважно, – сказал он вслух. Взгляд понесся за плечо Дианы и впился в Селену, сидевшую метрах в десяти от их столика. Да, он хотел бы большего! Хотел бы держать это изумительное тело в объятиях, покрывать его поцелуями, шептать этим маленьким ушкам слова любви и ловить носом изумительный аромат туалетной воды, аромат настолько сильный, что он до сих пор висел в воздухе над их столиком и дразнил ноздри Майкла.

– Она не замужем, – как бы между прочим заметила Диана, ковыряясь вилкой в салате.

Майкл посмотрел на Диану.

– И…

– И ты мог бы приударить за ней… Знаешь, Майкл, вы, мужчины, ужасные трусишки. Вместо того чтобы подойти к девушке, которая вам нравится, вы предпочитаете стоять в сторонке и наблюдать за ней, испытывая душевные муки. Боитесь отказов, так как от них страдает ваша гордость, поэтому вместо того, чтобы действовать и добиться своего, – ну или хотя бы попробовать это сделать, – вы топчетесь на месте в надежде, что девушка возьмет да сама к вам прибежит, бросится в ноги и будет слезно молить обратить на нее внимание. Но так если и бывает, то очень редко. Истина проста: мужчина – сильное существо, женщина – слабое. Слабое существо никогда не сделает первым шаг навстречу сильному.

Майкл слушал Диану и разглядывал кусочки лука в тарелке. Он чувствовал себя мальчишкой, которого наставляет учитель. Ему не нравилось это чувство, к тому же он не понимал, с чего это вдруг Диане вздумалось учить его общению с девушками. Что это, забота или особое проявление женской ревности?

– А как же сильные женщины? – Майкл отложил вилку в сторону, поставил локти на стол, соединил ладони, а сверху положил подбородок. Его взгляд устремился к глазам Дианы. – Недаром же существует в обществе такое словосочетание, как “сильная женщина”. Как по мне, Селена из таких: она целеустремленная, волевая, решительная.

– Глупый, – рассмеялась Диана. – Как плохо, оказывается, ты знаешь женщин. Сильная женщина – это нонсенс. Только глупая женщина стремится быть сильной, желает уподобиться мужчине. Сила женщины как раз в ее слабости. Такой ее создал бог. Сильный мужчина и слабая женщина – только так мы можем дополнять друг друга и только так мы можем уживаться. Представь, что бы было, если бы мы были равны. Давно бы поубивали друг друга. Создать мужчину и женщину одинаковыми – это был бы большой просчет со стороны бога. А что касается Селены, то мне достаточно было одного взгляда на нее, чтобы понять, что вся ее холодность – это не более чем кожура, обертка от конфеты, с помощью которой она, как и многие из нас, защищается, – между прочим, от вас, мужчин. В действительности, она очень ранимая и нежная девушка. Поверь, я намного решительнее ее, и более волевая. Бросить парня мне легко, для нее же – лишние душевные мучения.

Взгляд Майкла скользнул к Селене. Задержался на хрупких плечах, тонкой шее, утонченном подбородке, перенесся на чувственные губы, поднялся выше и замер на изумительных глазах. Селена обернулась. Их глаза встретились. Майкл хотел было отвести взгляд, но заставил себя продолжать смотреть в глаза Селене.

– Для нас, женщин, холод, отчужденность и даже показное безразличие, – будто издалека несся голос Дианы, – это своего рода оружие, броня, за которую мы прячемся, чтобы уберечь свою душу от мужских посягательств. Хотим мы этого или нет, но для вас, мужчин, мы не больше, чем игрушки, а с игрушками сам знаешь, как поступают, наигрался и бросил. Поэтому нам, женщинам, проще казаться холодными и даже сильными, чтобы отпугнуть, скажем так, недостойных, или слишком игривых…

Дальше Майкл не слушал Диану, так как увидел, как на губах Селены расцвела улыбка. О, что это была за улыбка! От одного ее вида можно было сойти с ума, потерять сознание, а то и испытать экстаз. Недаром говорят, что улыбка – это оружие, особенно улыбка красивой девушки. Против такой улыбки ты бессилен, как мышь перед гадюкой. Ты сразу капитулируешь, не хочешь сражаться, не хочешь сопротивляться. Хочешь только одного, оказаться в плену у носительницы такой улыбки. Упасть к ее ногам, извиваться жалким червем и молить, чтобы она улыбнулась еще.

Майкла будто током ударило. Пот прошиб тело. Ноги задрожали.

– Как хорошо, что под столом их никто не видит, – пронеслось в голове. Селена отвела взгляд и продолжила разговор с подругой.

– Давай не будем говорить о Селене, – Майкл посмотрел на Диану. – Мы же не для того сюда пришли, правда?

– Как хочешь, – улыбнулась девушка и положила руку на живот. – Кажется, я уже наелась. Еще чуть, и я превращусь в шар. Придется просить собачий пакетик.

– Думаю, ты будешь не единственной, кому он понадобится, – Майкл кивнул на тарелку с нетронутой лазаньей. – С ней я погорячился. Придется забрать домой. А вот салат я все же осилю.

На этом разговор затих. Диана продолжала ковырять салат. Мыслями она, казалось, была где-то далеко. Майкл не мешал девушке парить в облаках, разбирался со своим салатом и думал о том, что если он не найдет на выходные развлечение, ему придется застрелиться. Еще одних выходных, проведенных в отупляющем одиночестве дома, ему не выдержать.

Спустя полчаса Майкл попросил официанта принести счет, оплатил его, забрал пакетик с лазаньей, и, сопровождаемый Дианой, покинул ресторан.

 

Глава 6

Музыка проникла в сознание Майкла, разорвала оковы сна и выпихнула его в настоящее. Майкл открыл глаза, протянул руку и взял с тумбочки мобильник.

– Чертов будильник, – пробормотал Майкл, отключил будильник и засунул телефон под подушку. – Надо же было забыть вчера его отключить. Поднял в шесть утра.

Субботнее утро ворвалось в комнату лучами солнечного света и заливистой трелью соловья. Ветерок-проказник скользнул в комнату через приоткрытую форточку и принялся дергать за штору. С улицы донесся звук работающего двигателя, задрожал, завибрировал и унесся прочь, сопровождаемый криками птиц.

Майкл закрыл глаза и попытался заснуть, но сон ушел и возвращаться, судя по всему, не собирался. Майкл заворочался в кровати, перевернулся на один бок, на другой, в конце концов отбросил одеяло в сторону, поднялся и свесил ноги с кровати, затем окинул взглядом комнату, подхватил со стула банный халат и направился в ванную. В ванной он разделся и вошел в душевую кабинку, включил воду и замер, наслаждаясь мягкими потоками теплой воды, струившимися по обнаженному телу. Вода сбегала по коротким волосам, падала на грудь, скатывалась на живот и устремлялась к ногам.

Мысли, эти непослушные бестелесные птицы, сорвались, будто напуганные кем, и понеслись в прошлое. Майкл вспомнил вчерашний вечер. Перед глазами тот же час возник образ Селены. Очертания милого личика, окутанного, словно туманом, золотистыми волосами, волосами роскошными, вьющимися, длинными. Майкл успел полюбить эти волосы. Даже не осознавая этого, он влюбился в них, словно мальчишка в новую игрушку. Он представил, как касается этого шелка, проводит по нему ладонью, целует, наклоняется к шее и вдыхает аромат туалетной воды. Его ноздри трепещут, будто парус на ветру, пытаясь вобрать в себя как можно больше, чтобы оставить на потом, когда рядом не будет этого божественного тела, этого цветка редкой красоты.

Майкл мотнул головой, прогоняя наваждение, но не тут-то было. Образ ни в какую не желал пропадать, все манил, дразнил воображение, расцветая пышными картинами. Вот его рука ложится на шею Селены, двигается к подбородку, приподнимает его. Губы Селены, этот прелестный чувственный бутон, к которому так хочется прикоснуться губами, будто к живительному роднику, и пить из него, жадно, страстно, до потери сознания, – полураскрыты, слегка подрагивают, готовы ринуться навстречу по первому зову. Майкл не в силах себя сдерживать. Он хочет эти губы, хочет это тело! Прикоснуться губами, прикоснуться телом, слиться с ним, стать одним целым, наслаждаться сводящей с ума музыкой единения женского тела и мужского.

– Черт, – прохрипел Майкл, чувствуя, как его охватывает возбуждение. По телу пробежала дрожь. Рука, казалось, обзавелась собственной жизнью, скользнула к паху, ладонь сжала совсем некстати оживший член. Образ Селены перед глазами вспыхнул, обрел новые краски, налился невероятной четкостью. Каким-то чудом одежда исчезла с тела девушки, на ее лице расцвела томная улыбка, глаза сверкнули, одна рука девушки скользнула ко рту, вторая устремилась к паху. Легкий поворот тела, наклон, глаза смотрят на Майкла и смеются. Майкл застонал. Ладонь сильнее сжала член, двинулась вверх, вниз, опять вверх и вниз. Воображение Майкла разбушевалось не на шутку. Картинки в голове сменяли одна другую, одна развратней другой. Селена на коленях, на животе, – страстная, похотливая, ненасытная.

Майкл упал на колени, чувствуя приближение оргазма. Одна рука оперлась о стенку душевой кабинки, голова упала сверху. Майкл задрожал, стиснул зубы. Стон вырвался из груди, тело дернулось, словно от удара, и сознание Майкла взорвалось от невероятной волны удовольствия. Струя спермы ударила в стенку душевой кабинки, замерла на мгновение, ожила и скатилась вниз.

Тело Майкла снова дернулось. Рука соскочила со стенки и уперлась в пол. Еще одна судорога сладострастия пробежала по телу. Майкл потянул носом воздух, выдохнул.

– Она сведет меня с ума, – прошептал Майкл, поднимаясь с коленей.

Майкл выключил горячую воду, оставив только холодную. Возбуждение вмиг прошло, жар спал, уступив место спокойной уравновешенности. Майкл добавил горячей воды, запрокинул голову и подставил лицо под теплые струи.

Приняв душ, Майкл набросил на плечи банный халат, вышел из ванной и переместился на кухню, включил телевизор, нашел музыкальный канал, после чего разогрел вчерашнюю лазанью, сел за стол и принялся есть. Поев, Майкл бросил грязную посуду в раковину, выключил телевизор и направился в спальню, где лег на кровать и принялся гулять взглядом по потолку, обдумывая, чем занять сегодняшний день. Промаявшись с полчаса, Майкл решил, что проведет этот день вне дома, съездит в город, погуляет, посмотрит на центр. С момента приезда в Биллингс он так и не успел его осмотреть. Сегодня он наверстает упущенное.

Майкл вытащил из-под подушки мобильник и взглянул на экран. Время приближалось к восьми утра. Майкл поднялся с кровати, натянул джинсы, рубашку, засунул мобильник в карман джинсов и вышел из комнаты. В прихожей обулся, набросил на плечи кожанку, открыл входную дверь, сделал шаг и очутился в объятиях солнца. Яркие солнечные лучи упали на лицо Майкла, заставив на мгновение зажмуриться, лизнули одежду и разбежались по земле.

Майкл вышел на улицу, бросил взгляд на безоблачную бирюзу неба и двинул в гараж.

– Привет, Майкл, – услышал он мгновение спустя.

Майкл повернул голову на голос.

– О, мистер Кертис, доброе утро, – Майкл махнул рукой, заметив на крыльце соседнего дома седовласого мужчину в зеленой ветровке. – Как поживаете?

– Сегодня лучше, чем вчера, – сказал мистер Кертис, направляясь к машине, старенькому “форду”, припаркованному на дороге возле дома. – А ты куда собрался в такую рань?

– Выходной день, дома не хочется сидеть. Думаю, поехать город посмотреть.

– Съезди, посмотри, но лучше загляни в Йеллоустон.

– В парк, имеете в виду?

– Да. На день туда ехать не имеет смысла, а вот денька два там провести – самое оно. И красиво, и познавательно. Я с семьей каждый месяц туда езжу.

Майкл остановился, обдумывая сказанное мистером Кертисом. А действительно, почему бы не съездить в Йеллоустон? Слышал он о парке много раз, но побывать там так и не довелось. Может, предложить Диане составить ему компанию? Уж больно это смахивает на свидание. Девушка может неправильно понять, тогда придется объясняться. Майкл не любил объясняться, поэтому такая перспектива его радовала мало. А может, попросить Селену проехаться с ним к Йеллоустону? Против такого свидания он бы не возражал. Только вот захочет ли Селена составить ему компанию?

– Не позвонив, не узнаешь, – подумал Майкл, разглядывая пикап мистера Кертиса.

– Мистер Кертис, долго ли добираться до Йеллоустона?

– Часа четыре, не больше. Только оденься потеплее, вдруг придется ночевать в машине. Хотя, все же, вряд ли. Летом людей там очень много, но сейчас поспокойнее.

– Так и сделаю, – Майкл открыл дверь гаража, пробрался внутрь и залез в машину, завел двигатель, выехал из гаража, остановился, выбрался из машины, чтобы закрыть гараж, затем снова забрался в машину, после чего проехал по площадке, уложенной плитами, к дороге и остановил машину рядом с машиной мистера Кертиса.

– Спасибо за совет, мистер Кертис.

– Пожалуйста, – отозвался тот, роясь в кузове.

Майкл поддал газу и покатил по улице.

* * *

Два часа спустя Майкл сидел в пиццерии на Поли-Драйв, ел сэндвич и стучал пальцем по сенсорному экрану в поисках номера мобильного Селены. Идея с посещением Йеллоустона ему понравилась. Только вот согласится ли Селена составить ему компанию?

Майкл нашел номер, и тут его начали одолевать сомнения. Что сказать Селене? Сразу предложить поездку или подойти как-то сбоку? Но как? Да и может, не стоит звонить прямо сейчас, мало ли чем занята девушка. Может, еще спит, даже несмотря на то, что время близилось к обеду. Выходной день как-никак.

“Рада была встрече”.

В памяти всплыли слова, сказанные Селеной перед тем, как они попрощались вчера. А как он был рад встрече! Хоть и не хотел себе в этом признаться. Не будь рядом Дианы, он бы обязательно попробовал договориться с Селеной о новой встрече, вдвоем, тет-а-тет, без всяких Диан и Сюзанн.

Майкл откусил кусок сэндвича и принялся усиленно двигать челюстями, пережевывая его. Протянул руку, взял бокал с пивом и поднес его к губам.

– А почему бы это не сделать прямо сейчас! – Майкл вновь посмотрел на экран телефона. – Скажет нет – так и будет. По крайней мере, не буду больше ломать голову над этой дилеммой. В любом случае, у нас с ней ужин в ресторане. Не будет Йеллоустона, будет ресторан. Надеюсь, хотя если и дальше буду тормозить, можно остаться и без ресторана. Может, Диана была права, когда говорила, что мы, мужики, боимся отказов, боимся быть отвергнутыми. Если так, то хватит бояться. Бери звони. Прямо сейчас, сию минуту.

Майкл готов был нажать клавишу вызова, и все же что-то сдерживало его.

– Ладно, попробуем иначе, – пробормотал Майкл, открыл меню сообщений и принялся набирать сообщение. – Начнем издалека.

“Не ожидал тебя увидеть вчера. Был приятно удивлен. Не помешал?”

– Хотя бы слово “привет” добавь, – подумал Майкл, разглядывая написанное. – Нет, не надо, так лучше, словно все еще вчерашний вечер и мы только недавно расстались. Вот вчера и надо было писать, а сейчас как-то глупо получается. Зато интересно, что она ответит.

Майкл отправил сообщение, положил мобильник на стол и вернулся к сэндвичу с пивом. Не прошло и минуты, как пришел ответ. Майкл бросил бутерброд на тарелку и схватил телефон.

“Привет. Рада, что стала неожиданностью для тебя. Нет, не помешал. Думаю, чем заняться сегодня. Кстати, у тебя красивая коллега…”

– К чему это? – Майкл свел брови над переносицей. – Зачем она вспомнила о Диане? И что значат это многоточие в конце? На что-то намекает? Ох уж эти женщины. Скажи ж ты прямо, без намеков. И что теперь мне ей ответить?

Майкл перечитал сообщение.

– “Думаю, чем заняться сегодня”. Опять, что ли, намек? Может, хочет, чтобы я ей помог распланировать ее выходной день? Ладно, попробуем так.

“И что надумала?”

Сообщение ушло. Майкл отпил из бокала и впился глазами в экран мобильника. Заиграла музыка, возвещая о новом сообщении. Майкл открыл сообщение.

“С вечером еще не определилась… Чем занимаешься?”

– “С вечером еще не определилась”. Опять намек? Чем занимаюсь? Пью пиво и жую сэндвич. Так и написать? Нет, как-то по-идиотски.

“Может, тебе помочь с выбором? Думаю о вчерашней нашей встрече.”

– Вранье, ну да черт с ним, – Майкл отпил из бокала. – Все же лучше, чем “провожу время наедине с пивом и сэндвичем”.

* * *

Майкл отправил смску. Ответа не было долго. Минут пять. Майкл уже успел поволноваться. Не написал ли он что-то лишнее? Когда же пришел ответ, Майкл как раз доедал сэндвич и запивал его остатками пива.

“Что ты предлагаешь?” – прочитал Майкл, вскрыв сообщение.

– Что я предлагаю? – губы Майкла изогнулись в неком подобии улыбки. – Горячий секс на природе, например, среди буйной растительности Йеллоустона, – Майкл рассмеялся. – Нет, этого мы писать не будем, хотя интересно было бы узнать ответ на такую смску. Напишу вот что, – Майкл застучал по экрану мобильника.

“Ужин в ресторане.”

Майкл подумал, что предлагать поездку в Йеллоустон еще рано. Для начала неплохо было бы вспомнить о старой договоренности и поужинать вместе, а дальше как карта ляжет. Сообщение ушло. Ответ пришел быстро.

“В 6 вечера. Гренери на Поли-драйв. Столик я забронирую.”

– Великолепно! – едва не воскликнул Майкл, прочитав сообщение. Набрал короткое “ОК” и отправил сообщение.

– В “Гренери” я был, – в памяти всплыли воспоминания о несостоявшемся ланче с мистером Робинсом из “Американ Петролиум”. – Так что не заблужусь.

Расплатившись, Майкл покинул пиццерию, сел в машину и поехал домой, предвкушая встречу с Селеной.

* * *

Майкл был возле ресторана “Гренери” уже в половине шестого. Машину Селены на стоянке он не заметил, поэтому решил подождать Селену в машине. Ждать пришлось недолго. Уже через пятнадцать минут Майкл увидел знакомую “мазду”, заезжающую на парковку ресторана. Разглядев в салоне Селену, Майкл улыбнулся, открыл дверцу машины и выбрался из салона.

Машина Селены остановилась в нескольких метрах от машины Майкла. Майкл приблизился к машине Селены со стороны места водителя и открыл дверцу. Селена заметила Майкла и улыбнулась.

– Привет, – произнесла девушка и выбралась из машины.

– Привет, – Майкл вернул улыбку и захлопнул дверцу, когда Селена очутилась на улице. – Великолепно выглядишь и… и пахнешь, – добавил он мгновение спустя, уловив в воздухе сладкий аромат туалетной воды Селены.

– Спасибо, – легкая полуулыбка изогнула губы девушки. – Идем?

Майкл кивнул и двинулся вслед за девушкой ко входу в ресторан. Взгляд его ни на минуту не отпускал Селену. Короткое черное платье с небольшим декольте, бежевое полупальтишко, черные туфельки, темные колготки, – ничто не укрылось от взгляда Майкла.

– Она божественна, – думал Майкл, скользя глазами по волосам, спине, ногам Селены.

Их провели к забронированному Селеной столику, и теперь они сидели и изучали меню. Майкл по одну сторону столика, Селена – по другую.

– Рад, что ты согласилась поужинать со мной сегодня, – Майкл отвлекся от меню и посмотрел на Селену.

Девушка лишь улыбнулась, стрельнула глазами в Майкла и вернулась к меню. Майкл зацепился взглядом за декольте девушки, заметил черный бюстгальтер, улыбнулся, сомкнул ладони и подпер ими подбородок. Полумрак в зале ресторана, кое-где разгоняемый светом тусклых ламп и свечами, пламя которых вздрагивало, будто от невидимого ветра, создавал романтическую обстановку, против которой Майкл совершенно ничего не имел.

– Мы же договаривались поужинать еще раньше, – девушка отложила меню в сторону и посмотрела на Майкла.

– Люблю девушек, которые держат слово, – Майкл взглянул на Селену поверх меню. – Ты готова заказывать?

– Да.

Майкл остановил пробегавшего мимо официанта.

– Желаете сделать заказ? – спросил тот.

– Да, – Майкл поднял глаза на Селену, будто предоставляя ей возможность сделать заказ первой.

– Салат “Цезарь” с курицей, пожалуйста, – сказала девушка, улыбнувшись официанту.

– Что-то еще?

– Нет, спасибо.

– Что будете заказывать вы? – официант повернулся к Майклу.

– Ризотто Портобелло, пожалуйста, и, думаю, бутылочка хорошего итальянского вина нам не помешает, – полуулыбка появилась на лице Майкла, взгляд устремился к Селене. – Ты не против?

– Нисколько.

– Какое именно итальянское вино вас интересует? – официант принялся что-то писать в блокноте.

– Что порекомендуете?

– Как насчет Rocche dei Manzoni “Vigna d’la Roul” разлива двухтысячного года?

Майкл метнул взгляд на винный лист.

– 105 долларов бутылка, – сомнение шевельнулось внутри юноши. – Почему бы и нет? Селена достойна вина даже подороже. Что у нас самое дорогое в этой категории вин? Ага, Tenuta dell’ Ornellaia “Masseto” 1999-го года. 375 долларов.

– А что вы скажете по поводу Tenuta dell’ Ornellaia “Masseto” 1999-го года? – спросил Майкл у официанта.

Широкая улыбка появилась на лице официанта.

– Превосходный выбор.

– Тогда берем его.

Официант кивнул и отправился выполнять заказ.

Минуты, проведенные с очаровательной умной женщиной, быстро превращаются в часы. В который раз Майкл убедился в этом, проводя этот вечер с Селеной. Окружающий мир был отброшен Майклом, словно за ненадобностью. Было отброшено прошлое с его воспоминаниями, было отброшено и будущее с его неизвестностью. В эти минуты для Майкла существовало только настоящее. Все его внимание сосредоточилось на Селене. Девушка же мило улыбалась, когда Майкл говорил комплименты, весело смеялась, когда Майкл шутил, казалась увлеченной, когда Майкл рассказывал о себе или о работе. И тем не менее, Майкл чувствовал, что что-то было не так. Ощущалась какая-то отстраненность со стороны Селены. Девушка держала дистанцию в разговоре, не позволяла себе лишних слов, никакого кокетства, флирта. Иными словами Майкл не чувствовал того, что он интересен, что Селена хотела бы перенести отношения на другой уровень, более близкий, более интимный. Весь вечер Майкл находился как будто в прострации, часто не понимая, что сказать, что сделать, чтобы заинтересовать Селену, поэтому не было ничего удивительного в том, что Майкл говорил обо всем и успел рассказать Селене не только о том, как ему живется в Биллингсе, но и поведал ей о своем прошлом, проведенном в Денвере, большей частью о карьерных успехах, некоторых друзьях и времени, проведенном вместе с ними. При этом Майкл ни словом не обмолвился о детстве, смерти родителей, проблемах с девушками, разумно посчитав, что это Селене не будет интересно. Кое-что рассказала о себе и Селена. Например, Майкл узнал, что родители ее живут в Бостоне, а в Биллингс Селена приехала года два назад, сразу по окончании универа, поддавшись на уговоры парня-музыканта, как сказала Селена, идиота-романтика, колесившего по Америке в поисках новых впечатлений. В то время такая жизнь Селене казалась очень даже романтичной и увлекательной, но по приезде в Биллингс и расставшись с парнем по причине “его полного неисправимого идиотизма”, она пожалела о ранее принятом решении и даже хотела вернуться в Бостон к родителям, но передумала, встретившись с новой любовью. Было это полтора года назад. Есть ли парень у Селены сейчас, Майкл не узнал, так как Селена по этому поводу ничего не говорила, а самому спросить Майклу просто не хватило духу.

Когда время незаметно скатилось к одиннадцати часам вечера, Майкл и Селена расплатились за ужин и вышли на улицу. Тишина ночи, приправленная мерцанием далеких звезд, окутала их тонкой темной воздушной тюлью. Майкл расправил плечи и потянул носом прохладный ночной воздух. Селена стояла рядом и искала глазами машину.

Майкл повернулся к девушке.

– Могу я надеяться на еще, как минимум, один ужин?

– Не обещаю, – Селена улыбнулась на короткий миг, затем лицо ее стало серьезным. – И знаешь что, Майкл. Ты хороший парень, но я не хочу, чтобы ты зря обнадеживался. Около полугода назад я рассталась с парнем, и начинать новые отношения у меня пока что нет никакого желания.

– Но оно же появится? В будущем?

– Не знаю. На данном этапе жизни меня больше интересует ее материальная составляющая. Сегодня любви я предпочитаю карьеру, хорошую работу и высокую зарплату. По крайней мере, здесь я вижу отдачу, – грустная улыбка на лице Селены не ускользнула от Майкла.

– Но разве есть в мире что-либо более важное, чем любовь? – улыбка тронула губы Майкла.

– В современном мире – да. Деньги. По крайней мере, они, в отличие от мужчин, не делают больно. Майкл, – маленький носик Дианы вздернулся, – я самостоятельная девушка и не хочу ни от кого зависеть. Мне хватило прошлой зависимости. Спасибо, больше не хочу… Поехали? – на лицо Селены вернулось добродушное выражение. – У меня завтра много дел, поэтому мне надо рано встать.

– Да, конечно. Как скажешь, – Майкл встрепенулся, навесил на лицо улыбку, пытаясь скрыть свои настоящие ощущения. На душе скребли даже не кошки, а тигры. Сердце сковало кандалами грусти и печали, но он постарался этого не показать. Зачем? Его все равно никто не поймет. А он-то думал. А он-то надеялся.

Майкл проследовал за Селеной к ее машине. Селена повернулась к Майклу и улыбнулась.

– Мне понравился сегодняшний вечер. Прости, если что не так.

– Все хорошо. Не волнуйся.

– Тогда пока.

– Пока.

Селена открыла переднюю дверцу машины и забралась в салон, завела двигатель, включила фары, подняла голову и улыбнулась Майклу. Машина тронулась с места и покатила прочь со стоянки. Майкл стоял и смотрел вслед Селене.

– Почему тот, с кем хочешь быть ты, не хочет быть с тобой? – шептали губы Майкла. – Почему так по-идиотски устроен мир?

Шелест ветра в листве да стрекот ночных цикад был ему ответом. Машина Дианы скрылась из виду. Майкл взглянул на ночное небо, на тонкую пелену темных облаков, и его взор замер на мгновение на луне, словно алмаз сияющей в ночном океане.

– Почему? – ветер подхватил шепот Майкла и понес навстречу ночному светилу.

Но луна осталась безучастной. Майкл опустил взгляд и направился к машине.

* * *

Ночные посиделки на свежем воздухе с пивом в одной руке и мобильником в другой начинали входить в привычку. Но Майкл не видел в этом ничего плохого. Пиво – неплохой стимулятор для мозга, а ночь – прекрасная пора для размышлений, а еще для неспешных разговоров по мобильнику.

– Она действительно так сказала? – фыркнул Мэтью. – Что это за женщина, которая отказывается от мужика? Может, сказала, чтобы ты отвязался? Мягко послала.

– Я не знаю, Мэтью, – Майкл уронил голову на спинку кресла. – Может, послала, а может, на самом деле решила поставить крест на отношениях. Не навсегда, так, на какое-то время, пока память о бывшем бойфренде не станет менее болезненной.

– Кто этих женщин поймет. Порой они сами не знают, чего хотят.

Майкл прижал ухом мобильник к плечу, чтобы освободить одну руку, и расстегнул несколько пуговиц рубашки. На улице не было жарко. Не было даже тепло, но Майклу стало жарко.

– С чего бы это? – подумал Майкл, стирая рукой пот с груди. – Наверное, пива много выпил.

Майкл вытер руку о штаны, взял мобильник, удобнее устроился в кресле и принялся разглядывать диск луны, одиноко маячивший прямо над головой. В голове возник образ Селены. Какой же красивой она была там, в ресторане! Как восхитительно облегало платье великолепие ее фигуры! Как изумительно сверкали отблески светильников в ее глазах!

Майкл почувствовал, как защемило сердце.

– А мне кажется, что женщины как никто другой знают, чего хотят, – Майкл прижал горлышко бутылки к губам. – Женщины лучше нас, мужиков, чувствуют жизнь.

– Чушь это все, – хмыкнул Майкл. – Малыш, я тебе вот что скажу. Женщины, как корабли в штормящем море, – их бросает от одного решения к другому. Им не хватает постоянства в голове, рациональности, логики поступков и даже мыслей. Они, в отличие от нас, мужиков, живут чувствами, а чувства, сам знаешь, непостоянны. Сегодня есть, завтра – их нет. Сегодня хочу одно, завтра – другое. Мне даже временами становится женщин жалко, они будто дети, потерявшие родителей в огромном супермаркете, шаг сделать страшно, авось потеряешься еще больше.

– Тебя там Нами не слышит? – поинтересовался Майкл.

– Нет, спит. По крайней мере, спала, когда я уходил из спальни на кухню.

– Как она?

– Нами – хорошо, только аппетит у нее похлеще моего стал, – а ты знаешь, как я люблю покушать.

– Так это понятное дело. Ей же приходится кормить и ребенка.

– Да я знаю, только вот не привычно это как-то.

– Привыкнешь, – Майкл улыбнулся и отпил из бутылки.

– Ну ладно. Скажу тебе по секрету. Боюсь я, – Мэтью перешел на шепот.

– Чего это ты боишься? – Майкл насторожился.

– А вдруг она станет такой, как Опра Уинфри. Что я с ней тогда делать буду? Вдруг разлюблю? Ты же знаешь, я не любитель таких габаритов.

Майкл рассмеялся.

– Оставь Опру в покое, Мэтью, – сказал Майкл. – Ей скоро шестьдесят лет, а Нами только двадцать шесть месяц назад отмечали.

– Да знаю я, знаю, но мало ли.

– Ты мне лучше скажи, что мне делать дальше?

– С кем? С Селеной? Сначала реши, чего ты хочешь.

– Чего я хочу? – Майкл с шумом выдохнул воздух и пробежался взглядом по ночному небу, звездам-маякам, остановился на мертвой и холодной луне. – Я хотел бы быть с Селеной.

– А я бы на твоем месте постарался выкинуть Селену из головы, – Мэтью зевнул. – Как насчет этой, как ее, гречанки? Как ее зовут?

– Диана.

– Диана. Имя-то какое. Богиня охоты в Древней Греции. Охотница. Гречанка. Там огня столько, что всю Калифорнию можно сжечь. Чем тебе Диана не нравится?

– Она… она не Селена, Мэтью, – Майкл устремил взгляд в темноту. – Едва подумаю о Селене, меня бросает то в жар, то в холод. Ее образ преследует меня и днем и ночью. Я не могу просто взять и забыть ее.

– Охмурила тебя девчонка, – захихикал Мэтью. – Ай да умница. Как мальчишка влюбился. Тогда слушай, что я тебе скажу. Начни встречаться с Дианой…

– Но… – начал было Майкл.

– Дослушай, что я скажу, а потом будешь нокать. Итак. Начни встречаться с Дианой. Ты мужик. Здоровый мужик, а здоровому мужику нужна женщина. Надеюсь, ты еще не успел забыть, зачем она нужна. На стенку еще не лезешь при виде хороших попочек вокруг? А теперь слушай дальше. Ты встречаешься с Дианой, а параллельно пытаешься достучаться до Селены. Ну там, продолжаешь приглашать в рестораны, цветочки на работу можешь послать. Конфетки. Я такого никогда не делал, но один русский друг когда-то рассказывал, как они ухаживают за девушками. Даже под окнами пишут признания в любви. Наверное, поэтому у них девушки такие красивые. В общем, ты понял. Девушки любят, когда их добиваются. Только не навязывайся – законы никто не отменял. Потихоньку, помаленьку, а там глядишь – и Селена уже у тебя в кровати.

– А как же Диана?

– А что Диана? Держись пока ее, если никого другого не нашел, а там дальше видно будет. Не хрен заглядывать в будущее, когда с настоящим еще ничего не ясно. Ты меня понял?

– Понял, Мэтью, – Мэтью допил пиво и поставил пустую бутылку рядом с креслом.

– Вот и здорово, – Мэтью зевнул. – Тогда спокойной ночи. Час ночи. Я спать хочу.

– Спокойной ночи, Мэтью.

Майкл засунул мобильник в карман штанов, откинулся в кресле и пробежался взглядом по окрестностям. Биллингс спал, укрытый одеялом ночи. Стрекотали цикады. Где-то закричала ночная птица, залаяла собака, и тишина вновь опустилась на город.

– Диана не такая уж и плохая девушка, – Майкл улыбнулся, вспомнив о гречанке. – Не такая красивая, как Селена, но разве это главное? К тому же, мне кажется, она совершенно не против встречаться… А волосы у нее черные, как ночь. И фигурка то что надо. И горячая, наверное…

Майкл улыбался, глядя в темноту перед собой. Ветерок гладил волосы, забирался под рубашку и приятно холодил тело.

– Почему бы и нет, – шепнул Майкл, набрал полную грудь воздуха, задержал его и выдохнул.

Тонкая струйка пара вырвалась изо рта юноши и потянулась к луне, будто рука в мольбе. Не дотянулась, растаяла в мертвенном блеске ночного светила, продолжавшего с упорством рудокопа двигаться по спящему небу.

 

Глава 7

На следующий день Майкл поднялся пораньше, принял душ, сгрыз два яблока и отправился в ближайший фитнес-клуб. В Денвере он был завсегдатаем атлетических клубов. Пару часов, проведенных на тренажерах два раза в неделю, позволяли ему чувствовать себя если уж и не Гераклом, то Аполлоном уж точно.

На часах было 10:30, когда Майкл вышел из здания спортзала, перекинув через плечо спортивную сумку. Забросив сумку в багажник машины, он забрался в салон, захлопнул за собой дверь и достал из кармана спортивок мобильник. Найти номер телефона Дианы было не трудно, гораздо труднее оказалось набрать ее номер, особенно сейчас, когда у Майкла появилось желание увидеть Диану в качестве своей девушки. Минуту-вторую Майкл разглядывал номер девушки, затем, набравшись храбрости, стукнул пальцем по сенсорному экрану, совершая вызов. Майкл поднес мобильник к уху, чувствуя как ускоряет ритм сердце, расстегнул молнию на спортивной куртке, окинул взглядом стоянку фитнес-клуба, словно проверяя, не наблюдает ли кто за ним, и весь обратился в слух.

Долгая череда длинных гудков раздражала. Майклу хотелось побыстрее услышать голос Дианы и выяснить для себя ответ на тот вопрос, который он собирался задать девушке. Наконец гудки прервались, наступила тишина и сонный голос произнес:

– Да. Говорите.

– Идиот, – мысленно выругал себя Майкл. – Я разбудил ее.

– Диана, прости, что разбудил. Это Майкл.

– Майкл? – спросила девушка и умолкла, по-видимому вспоминая о каком Майкле идет речь.

– Майкл Сафер, – подсказал Майкл.

– А, мистер Сафер! – воскликнула Диана, разом проснувшись. – Простите! Я не совсем проснулась.

– Майкл, просто Майкл, – напомнил Майкл, пытаясь унять угрызения совести.

– Да… конечно… Майкл. Рада слышать!

– Я тоже рад тебя слышать, – Майкл улыбнулся. Удивительно, но он и правда был рад слышать голос Дианы. Тепло, возникшее в груди по отношению к девушке, успокоило сердце и придало храбрости. – Прости еще раз, что разбудил…

– Все хорошо, Майкл, не переживай, – перебила Майкла Диана. – Мне давно надо было вставать, задержалась в кровати. Тут так тепленько, а на улице, наверное, прохладно.

Улыбка Майкла стала шире, когда он представил Диану в кровати.

– Интересно, – подумал Майкл. – Она сейчас обнажена или нет?

Майкл вспомнил великолепные формы Дианы, и ему стало жарко. Усилием воли он прогнал видение и вернулся к разговору.

– На улице хорошо. Солнце, маленький ветерок, легкая приятная прохлада.

– А что ты делаешь на улице? – поспешила спросить Диана.

– Ездил в фитнес-клуб и вот решил позвонить тебе, узнать, не согласишься ли ты съездить со мной в Йеллоустон. Говорят, там очень красиво. Я бы и сам поехал, но еще не совсем освоился в Биллингсе, вдруг потеряюсь.

Диана рассмеялась, звонко, весело, будто ручей зажурчал.

– Надо же, – подумал Майкл. – Никогда не замечал, что Диана так красиво смеется.

– Если ты даже и захочешь заблудиться, то не сможешь, там везде указатели, так что с дороги сбиться трудно, – Диана перестала смеяться, но не улыбаться. Майкл чувствовал ее улыбку, теплую, веселую, озорную.

– В другой раз я бы поехала в Йеллоустон, – продолжила Диана. – Там действительно очень красиво. Но пока туда доедешь, пока назад вернешься, и там пару часиков желательно побыть, а уже десять часов. К тому же завтра на работу. Давай в другой раз. Например, на следующие выходные. Что скажешь?

– Я не против, только вот теперь придется подумать, чем занять себя сегодня. Ну ничего, что-нибудь да придумаю.

– Я собиралась сегодня поехать с друзьями за город на барбекю. Можешь присоединиться к нам.

Майкл задумался на мгновение.

– А я точно не помешаю? – легкое смущение овладело Майклом. – У вас все же своя компания, и я никого там не знаю.

– Ну меня-то ты знаешь, – рассмеялась Диана. – К тому же ты уже знаешь о моем брате Матиасе. Он тоже там будет. А с Марком, Натали и Стефани познакомишься. Ну, давай, не трусь, – хихикнула Диана.

– Хорошо, убедила, – сдался Майкл. – Что брать? Где встречаемся?

– Все есть. Главное, сам приезжай… Давай в двенадцать у меня дома. Мы тут собираемся.

– Договорились. В двенадцать у тебя дома.

– Вот и здорово, – сказала Диана. – Жду. И не опаздывай.

– Не опоздаю, – улыбнулся Майкл и сказал слово, которое не раз слышал от Дианы при прощании. – Antio.

– Antio, – рассмеялась девушка.

В трубке послышались гудки. Майкл бросил мобильник на пассажирское сиденье, завел двигатель и направил машину к дороге. Подумал, что прежде чем ехать к Диане, неплохо было бы заехать домой и принять душ, заодно одеться во что-нибудь более подходящее для загородной поездки, но сначала надо посетить какое-нибудь бистро и купить парочку больших сэндвичей. Голод – не шутка, особенно тот, который появляется после хорошей тренировки.

Воробьи с чириканьем бросились врассыпную, спасаясь от колес машины. Майкл вырулил на дорогу, прибавил газу и понесся по улицам Биллингса, провожаемый недовольными криками воробьев.

* * *

С барбекю Майкл вернулся рано, солнце только скрылось за горизонтом, на прощание успев послать миру последний поцелуй в виде алой зорьки на небосклоне. Время, проведенное на природе вместе с Дианой и ее друзьями, наполнило Майкла внутренним удовлетворением. Во-первых, у него появились новые друзья, во-вторых, эта поездка за город помогла ему сблизиться с Дианой. Нет, никто никому ничего не обещал и даже словом не обмолвился о том, чтобы начать встречаться, но те взгляды, которые время от времени бросали друг на друга Майкл и Диана, многое могли бы сказать окружающим, конечно если бы окружающие не интересовались больше собой. Забавно, но все, кто был на барбекю, были парами: темноволосый красавчик Марк и, под стать ему, русоволосая красотка Натали, голубоглазый Матиас и его девушка – блондинка Стефани. Лишь Майкл и Диана оказались без пары, но это ни Майкла, ни Диану, судя по легкому флирту, то и дело проскакивающему между ними, словно электрический разряд, нисколько не обескураживало. А тот поцелуй, который Диана оставила гореть на щеке Майкла, когда они прощались, окончательно убедил его в том, что Диана совершенно не против их дальнейших встреч…

Майкл поставил машину в гараж и вошел в дом, включил в прихожей свет, разулся и переместился в гостиную, где плюхнулся в кресло и положил голову на спинку кресла. На губах застыла довольная улыбка. Глаза были закрыты. Грудь под кожанкой медленно поднималась, следуя за дыханием. На щеке все еще пылал поцелуй, оставленный Дианой. Майкл попытался мысленно определить температуру поцелуя. В итоге решил, что полученный поцелуй достаточно холоден, чтобы не обжечь щеку, и достаточно горяч, чтобы заставить ее пылать.

– Какие нежные у Дианы губы, – сказал Майкл, никак не желавший оставить прошлое в прошлом. – А какая мягкая кожа. Завтра обязательно приглашу ее провести вместе ланч, а может даже и ужин. Завтра, послезавтра, послепослезавтра, а там и выходные, поездка в Йеллоустон. Надеюсь, в номере отеля, где мы будем ночевать, окажется одна кровать.

Майкл достал из кармана джинсов мобильник, нашел номер телефона Дианы и принялся рассматривать фотографию девушки, которую сделал сегодня под предлогом того, что хочет поставить ее на номер мобильного. Маленькие, белые зубки, будто мышиные. Точеный подбородок. Тонкие полоски алых, слегка влажных губ. Проникновенный взгляд смеющихся глаз.

– Девушка-огонь, – ухмыльнулся Майкл, глядя на фотографию. – Как бы не обжечься. Ну да ладно, как-нибудь да будет. К тому же ты не должен забывать, что главная твоя цель – Селена, – Майкл нашел номер телефона Селены. К сожалению, фотографии Селены у него не было. Какая жалость.

– А вот Селена – это даже девушка-вулкан, внутри нее не огонь, а огненная лава, которая только и ждет того момента, когда сможет вырваться наружу, чтобы сжечь того, кто рядом. Черт, у меня от одной мысли о Селене уже встает, – Майкл почувствовал движение в трусах. – Как же к ней подступиться. Завтра же отправлю ей на работу букет цветов, а затем еще один – ближе к выходным. Так каждую неделю, пока не пошлет или не согласится встретиться еще раз, а потом еще и еще. Мэтью прав, нельзя сдаваться, особенно когда дело касается любви. Черт, меня тянет к ней, будто магнитом. Надо же было так влюбиться, да еще так быстро. Я же видел ее всего лишь дважды. Никогда такого прежде не было, словно околдовал кто. Хотя любить такую девушку – предел мечтаний, да только было бы это взаимно, – горечь послышалась в голосе Майкла. – Надеюсь, Диане удастся хотя бы немного избавить меня от мыслей о Селене. Ненавижу играть в одни ворота, особенно если это мои ворота… Ладно, пойду немного почитаю и спать. Завтра рано вставать.

Майкл поднялся с кресла, погасил свет в гостиной и направился в спальню.

* * *

Будильник разбудил Майкла ровно в шесть. Майкл открыл глаза, потянулся и отбросил одеяло в сторону. Понедельник ворвался в комнату теплыми солнечными лучами, рокотом двигателей машин, доносившимся с улицы, и криками воробьев на крыше дома. Майкл улыбнулся. На душе пели соловьи и благоухали розы. Пожалуй, таким радостным за последний год он еще не просыпался.

– Вот что значит вернуться к нормальной человеческой жизни, – хмыкнул Майкл, натянул на ноги тапочки, поднялся с кровати, подхватил со стула банный халат и поплелся, то и дело зевая, в ванную выполнять столь привычные утренние процедуры: принять душ, побриться, причесаться, почистить зубы. После ванной Майкл забрел на кухню, включил телевизор, заварил кофе и сделал пару тостов с джемом. Наскоро поев, Майкл вытер свежевыбритый подбородок полотенцем, избавляя его от случайно оказавшихся на нем сладких пятен яблочного джема, и покинул кухню. Вернувшись в спальню, Майкл открыл дверцу одежного шкафа, секунду-другую постоял, изучающим взглядом окидывая его содержимое, пробормотал “вот эту” и вытащил на свет божий девственно чистую, страдающую сверхбелизной рубашку с длинным рукавом. Эту рубашку Майкл купил перед самым отъездом из Денвера. Майкл вспомнил, во сколько она ему обошлась, и ухмыльнулся. Дизайнерская, с позолоченными запонками. Пожалуй, она стоила своих денег. Когда-то Майкл пообещал себе, что оденет ее в исключительном случае. Похоже, что этот случай наступил.

Майкл положил рубашку на кровать, сбросил с тела банный халат, достал из шкафа трусы, майку, носки, надел, на плечи набросил рубашку, застегнул пуговицы, посмотрел в зеркало на дверце шкафа и довольно кивнул. Затем достал из шкафа галстук, повязал на шею, снял с вешалки костюм, черный, один из пяти, что были у Майкла. Черный был у него любимым, так как, по мнению Майкла, именно этот костюм сидел на нем лучше всех, подчеркивал достоинства фигуры, скрывал недостатки, хоть и страдал излишней официальностью.

Одевшись, Майкл еще раз взглянул на себя в зеркало, положил во внутренний карман пиджака мобильник, побрызгал шею туалетной водой и вышел из комнаты. Теперь он готов был ехать в офис.

К началу восьмого Майкл уже парковал машину на стоянке банка “Голден”. Только он собрался направиться ко входным дверям банка, как замер, привлеченный ворчанием двигателя машины. Мгновение спустя на стоянку вкатила синяя “сузуки” Дианы. Майкл удивленно поднял бровь.

– С чего это вдруг Диана пожаловала на работу так рано? – подумал Майкл.

– Раньше приезжала к восьми, сейчас же, – Майкл взглянул на часы, – десять минут восьмого.

Майкл махнул девушке. Диана в ответ улыбнулась, припарковала машину и выбралась из салона.

– Ничего себе, – Майкл едва не присвистнул, когда Диана вышла из-за машины и направилась к нему.

В бежевом деловом костюме, состоящем из юбки средней длины и пиджака, чудесным образом подчеркивающих достоинства фигуры, Диана казалась эталоном женского бизнес-стиля, этакой современной Афиной Палладой, сменившей древнегреческую тунику на костюм. Под пиджаком пряталась черная, под стать распущенным волосам, блузка с декольте, небольшим, но достаточным для того, чтобы сердцебиение Майкла участилось, а ладони вспотели. Тонкие каблучки туфелек постукивали по асфальту, словно звоночки звенели, оповещая о прибытии их обладательницы.

– У меня… э-э-э… у меня просто нет слов, – Майкл развел руками, не в силах оторвать взгляд от девушки. – Ты выглядишь… ты выглядишь на тысячу балов из ста возможных.

Диана улыбнулась. Похоже именно на такую реакцию она и рассчитывала.

– Спасибо, – девушка сверкнула глазками. – Вы, мистер Сафер, выглядите не намного… хуже. Никак жениться собрались?

– Э-э-э, нет, Диана. Это только после тебя.

Диана рассмеялась.

– Тогда, мистер Сафер, вам придется очень долго ждать этого знаменательного события.

– Что ж поделать? Придется ждать. Кстати, а ты почему так рано сегодня? Не спалось?

– В яблочко, мистер Сафер. Сон покинул меня в промежутке между пятью и шестью утра. Вот и решила пораньше на работу приехать.

– Вот оно что. Хорошо. Ну что идем, пока тебя кто-нибудь не украл прямо со стоянки банка?

– Вы волнуетесь за меня, мистер Сафер? – прожурчала Диана.

– Конечно, – Майкл слегка прищурил глаза. – Где же я потом найду еще одного такого обворожительного секретаря?

Звонкий смех Дианы встревожил стоянку. Диана развернулась и повиливая тазом направилась ко входным дверям банка. Майкл не спешил последовать за Дианой, все смотрел на ее виляющую попку, стройные ноги, копну волнистых волос. Вдруг Майкл обернулся, услышав, как на стоянку въехала еще одна машина.

– Райт, – узнал Майкл черный “мерседес” управляющего отделением банка.

– Мистер Сафер, мне еще долго вас ждать? – услышал Майкл голос Дианы.

Девушка стояла у входа в отделение банка и смотрела на Майкла, взметнув брови вверх.

– Диана, ты ждешь меня? Боишься заблудиться?

– Да, поэтому мне нужен проводник.

– Хорошо, я помогу тебе добраться до твоего рабочего места, – Майкл улыбнулся. – Только дай с мистером Райтом поздороваюсь.

– Сафер! – воскликнул Ник, выбравшись из машины. Хлопнув дверцей машины, он неспешной походкой направился к Майклу. – Что случилось? Нет, дай угадаю. Ты собрался на похороны или на свадьбу?

Майкл перебросил сумку из одной руки в другую, бросил короткий взгляд на светло-серый костюм Райта и ухмыльнулся.

– Пытался составить вам контраст. Вижу, у меня это получилось.

– Получилось, – согласился Ник, окидывая себя взглядом сверху-вниз. – А может… Постой, – Ник понизил голос и посмотрел на Майкла так, будто только что раскрыл заговор века. – Сафер, а не влюбился ли ты? Кого-то нашел?

– Не знаю даже, что сказать. Рано что-либо говорить, но кое-кто на примете есть.

– Здорово, а я все никак не могу бывшую забыть. Все хочу вернуть, да пока что не получается.

– Так может проще найти другую девушку?

– Э, не-е-ет, Сафер. Такой второй нет на целом свете. Умопомрачительная девушка, красотка с великолепной фигурой, в объятиях которой ты забываешь обо всем, становишься ручным, как щенок. Ее невозможно забыть, даже если захочешь это сделать. Только вот я не хочу ее забывать. Пусть упрямится, но рано или поздно я все равно ее верну. Можешь это даже записать, Сафер. Именно на ней я женюсь. Попомнишь мои слова, Сафер… Эй, а это кто такая? – Ник устремил взгляд на Диану, разглядывающую стадо белых барашков на голубом небе. – Диана? Эй, Сафер, – Ник повернул к Майклу ухмыляющееся лицо, – как насчет того, чтобы поменяться секретаршами?

– О, нет, – Майкл мотнул головой и осклабился, – эту секретаршу я, пожалуй, оставлю себе.

– Жаль, – только и сказал Ник, ухватил покрепче портфель за ручку и двинул к Диане.

Майкл последовал за ним, размышляя над тем, куда сходить с Дианой во время ланча.

* * *

Два часа спустя Майкл заказал через интернет два роскошных букета – один поменьше, второй побольше, первый для Дианы, второй для Селены. Служащего компании по доставке цветов, который принимал заказ, Майкл попросил составить две записки, по каждой на букет. В записке для Дианы Майкл просил написать следующее “Для великолепной девушки от таинственного незнакомца”, а вот содержание записки для Селены было иным: “К сожалению, на Земле не появились и вряд ли появятся цветы, способные хотя бы немного составить конкуренцию твоей красоте, поэтому довольствуюсь тем, что есть”. И все. Никаких имен, никаких фамилий. Майкл подумал, что будет лучше, если даритель останется неизвестным. Так больше интриги, больше загадки, больше удивления для девушек. Пусть поломают голову.

* * *

Ланч Майкл провел не с Дианой, как хотел, а с Ником, которому почему-то именно сегодня и именно с Майклом захотелось обсудить место проведения собственного отпуска, в который Ник собирался отправиться в июле. Обсуждать личные вопросы Ника совсем не хотелось, но деваться было некуда, босс все же. И обидеться может. Поэтому хороших полтора часа Майкл слушал пространные излияния Ника по поводу его желания посетить или Лазурное побережье Франции, или Мальдивы, или еще какой-нибудь из десятков существующих островов и островков, где богатому отдыхать хорошо. При этом взять с собой в поездку Ник вознамерился и свою бывшую девушку, конечно если она захочет составить ему компанию. По заверению Ника, к тому времени, когда придется ехать в отпуск, он вернет девушку. Майкл вслух желал Нику успехов в этом нелегком деле, а мысленно думал, где тот на него взялся в этот чудесный солнечный понедельник 14 мая 2012 года. Во второй половине дня обещали сделать доставку цветов, и Майкл спешил в офис, так как хотел видеть выражение лица Дианы, когда ей доставят цветы, и желательно во всех подробностях. Поэтому когда Ник все же удосужился покинуть ресторан, где они с Майклом обедали, Майкл почувствовал себя так, словно воспарил к небу на гигантских крыльях.

Вернувшись в офис, Майкл не стал закрывать за собой дверь, ведущую в кабинет, чтобы видеть, когда Диана выскочит в вестибюль за букетом.

Ближе к четырем Майкл отвлекся от графиков, над которыми корпел, так как услышал, как заиграл мобильник в приемной. Майкл поднял голову и устремил взгляд в дверной проем. Он увидел, как Диана взяла в руки мобильник и задержала взгляд на экране, рассматривая входящий номер, при этом от Майкла не ускользнуло выражение недоумения, появившееся на лице девушки. Наконец девушка поднесла мобильник к уху и сказала:

– Алло… Да, это я… Для меня? – Майкл силой воли заставил себя не рассмеяться, когда увидел, как распахнулись глаза Дианы. – Да, сейчас выйду. Подождите минутку.

Майкл вовремя успел уткнуть взгляд в стол. Диана положила мобильник на стол и посмотрела на босса. Но тот, казалось, даже не слышал ее разговора по мобильному, погрузившись в бумаги на столе. Диана поднялась из-за стола, приблизилась к кабинету Майкла и сказала:

– Мистер Сафер, я выйду на пять минут?

– Да, конечно, Диана, – Майкл поднял голову и взглянул на девушку. Та впилась взглядом в глаза Майкла, что-то высматривая в них, но Майкл заставил себя быть серьезным и не улыбаться.

Диана вышла из приемной. Майкл наклонился над столом и зашелестел бумагами, будто что-то ища. На лицо так и просилась улыбка, но Майкл сдерживался, помня о том, что стены кабинета прозрачны, стоит ему поднять голову и улыбнуться, как Диана, которая как раз в это время проходила по коридору, сразу же поймет, кто тот таинственный незнакомец, который послал ей цветы.

Ждать возвращения Дианы пришлось недолго. Девушка вошла в приемную, держа в руках шикарный букет роз. Каких тут только роз не было! И красные, и желтые, и белые, и оранжевые, и даже синие. Лицо девушки лучилось светом, хотя в глазах продолжали плясать огоньки недоумения.

Диана посмотрела на Майкла, положила букет на стол, достала из шкафа, стоявшего у окна, большую вазу и вновь покинула приемную. Наполнив вазу водой, девушка поставила в нее букет, а саму вазу поставила на столик возле рабочего стола, предварительно забрав оттуда кофеварку. Майкл же продолжал изображать чрезвычайную занятость, то перекладывая из одной руки в другую листки бумаги, то заглядывая в ящики стола, то стуча по клавишам ноутбука. Изредка он бросал осторожные взгляды на Диану, большей частью когда она находилась к нему спиной и не могла увидеть предательской улыбки, игравшей на его губах.

Закончив разбираться с розами, Диана уселась за стол и принялась что-то высматривать на мониторе компьютера. Лицо ее было задумчивым. Девушка то и дело устремляла взгляд на букет, переводила его на Майкла, упирала в монитор, явно что-то обдумывая. В конце концов Диана поднялась из-за стола, приблизилась к дверному проему, ведущему в кабинет Майкла, навесила на лицо суровое выражение и сказала:

– Мистер Сафер, я все знаю.

Майкл сделал вид, что не расслышал, только активнее зашелестел бумагой.

– Мистер Сафер, – Диана повысила голос.

– Что? Прости, Диана. Ты что-то говорила? – Майкл посмотрел на девушку в дверях.

– Мистер Сафер, – медленно, с расстановкой, смягчив черты лица, начала Диана. – Я говорила, что все знаю.

– Ты это о чем? – продолжал валять дурака Майкл.

– Вон о тех розах, – девушка обернулась и ткнула пальчиком в букет, затем глядя в глаза Майклу сказала:

– Это же от вас? Я права? – губы девушки дрогнули и расплылись в широкой улыбке.

– О! – воскликнул Майкл, поднимаясь из-за стола и направляясь в приемную. – Розы! Диана, где ты взяла такие чудесные розы?

– Мистер Сафер, – Диана топнула ножкой. – Не играйте со мной. Это ваших рук дело?

– С чего ты взяла?

– Значит вы хотите сказать, что ничего не знаете об этих розах? – глаза Дианы превратились в две маленькие щелочки.

– Ух ты, – подумал Майкл, – а она очень даже ничего, когда сердится.

– Как я знаю, к цветам часто прилагаются визитка или записка от отправителя. Тебе не принесли ничего такого? – спросил он вслух.

Диана приблизилась к столу и взяла какую-то бумажку.

– “Для великолепной девушки от таинственного незнакомца”, – прочитала она. – Ни имени, ни фамилии, ни даже инициалов, по которым можно было бы опознать отправителя. Я даже не знаю, что думать. Кроме, – Диана уставила руки в боки, сузила глаза и посмотрела на Майкла снизу вверх, затем сжала губы и ткнула пальчиком ему в грудь, – вас, мистер Сафер, этого сделать было не-ко-му. Так что колитесь. Я же все равно узнаю, позвоню в компанию, которая доставила цветы, и спрошу у них, кто этот таинственный незнакомец, который ни в какую не желает раскрываться. А если и они будут отмалчиваться, тогда я найму детектива, а может, даже целое детективное агентство…

– Стоп, стоп, стоп, – Майкл поднял руки в примирительном жесте. – Остановись. Пожалей человека. Как же его право на неприкосновенность частной жизни?

– Ах вот как! – Диана захлопала ресницами, ротик приоткрылся. – Тогда, мистер Сафер, я буду рассматривать этот букет роз как одну из форм сексуального домогательства.

Теперь пришла очередь Майкла хлопать глазами и открывать рот.

– Мне кажется, тому таинственному незнакомцу крупно не повезло, – ухмыльнулся Майкл.

– Точно, – Диана кивнула. – Если он не объявится сию минуту.

– О чем разговор? – послышалось из коридора. – Диана, разве такое возможно? Ты стала еще красивее, чем была утром.

Майкл и Диана повернули головы на голос. В дверях возник Ник. Улыбнувшись Диане, он приблизился к Майклу.

– Сафер, что там с графиками, которые я дал тебе просмотреть?

– Просмотрел. Через полчаса верну. Рост потребительского кредитования прекратился. Это не радует, зато наметился рост по депозитам. Это уже радует.

– Меня это также радует… Какой красивый букет, – Ник заметил букет и посмотрел на Диану. – Поклонники?

– Один, очень таинственный, мистер Райт, – отозвалась девушка.

– Ах вот как. Ну, не переживай, все тайное рано или поздно становится явным, – Ник развернулся и направился прочь из приемной.

Вдруг Диана пискнула. Майкл посмотрел на девушку. Та закрыла рот руками и вперила взгляд в пол.

– Как же я не догадалась, – прошептала девушка. – Вот дура. Он же мне целое утро комплименты говорил.

Прежде чем Майкл успел перехватить Диану, девушка выскочила из приемной и побежала вдогонку за Ником.

* * *

Майкл только вернулся к себе за стол, когда в приемную вошла Диана, прошла к рабочему столу и опустилась в кресло. Тихий всхлип донесся до ушей Майкла. Майкл посмотрел на Диану, та тихо хлюпнула носом и коснулась платочком уголка глаз.

– Она что, плачет? – Майкл вернулся в приемную.

– Диана, что случилось? – спросил Майкл, остановившись рядом с девушкой.

– Я выглядела полной дурой, – прошептала девушка, опять хлюпнула носом и поднесла платок к глазам. – Я думала, это мистер Райт был тем чертовым таинственным незнакомцем, который прислал мне цветы. Ничего подобного. Только узнаю, кто это был, собственными руками задушу.

Майкл улыбнулся.

– Если тебе станет легче, то знай, что этот чертов таинственный незнакомец – я.

Девушка не спеша подняла голову и устремила заплаканные глаза на Майкла.

– Так это был ты! – зашипела она рассерженной змеей, поднялась с кресла и ткнула пальчиком в грудь Майкла. – Я же говорила! Из-за тебя я выглядела полной дурой. Неужели сразу нельзя было сказать, а не разыгрывать весь этот спектакль, – Диана ударила кулачком Майклу в грудь.

– Прости, – смущенная улыбка заиграла на губах Майкла.

– Ну уж нет, – гримаса злости исказила лицо Дианы. – Пока не задушу собственными руками, не прощу, – Диана обхватила ладонями шею Майкла.

– Неужели и правда хочет задушить? – пронеслось в голове Майкла.

– Может, я все же могу как-то загладить вину?

– Можешь, – руки Дианы обвили шею Майкла. – Во-первых, – девушка приподнялась на цыпочках и прижалась губами к губам Майкла. – Это тебе мое спасибо. Во-вторых, я подумаю над тем, как ты можешь загладить свою вину. Видишь, я тоже умею играть.

Диана захихикала и опустилась в кресло. Майкл же какое-то время стоял не двигаясь. Сердце стучало в груди. Губы все еще ощущали вкус губ Дианы, а ноздри все еще ловили в воздухе аромат ее туалетной воды. Наконец Майкл посмотрел на Диану и улыбнулся:

– Вот это и есть самое настоящее сексуальное домогательство.

– Правда? – на лице Дианы отобразился испуг, только глаза продолжали смеяться. – Но мы же никому об этом не расскажем?

– Не знаю как ты, но я точно никому не расскажу, – Майкл улыбнулся, развернулся и направился в кабинет.

 

Глава 8

Вечер пятницы 18 мая Майкл и Диана проводили в “Гренери” на Полидрайв. Майклу нравился этот ресторан, особенно царившая в нем спокойная, расслабляющая атмосфера. Сегодня здесь было мало людей, поэтому не было так шумно, как в прошлый раз.

Они сидели за столиком у стены в дальнем правом от лестницы уголке и разговаривали. Майкл только недавно покончил с печеной картошкой и лососем, Диана доедала салат из креветок.

– Знаешь, что мне сказал Матиас, когда я пришла в понедельник домой с цветами?

– Что? – Майк вытер губы салфеткой и поискал глазами официанта.

Юноша-официант перехватил взгляд Майкла и направился к их с Дианой столику.

– Он спросил, от кого они. Вот нахал!

– И что ты сказала?

– Показала ему записку.

– И?

– Начал допытываться, кто этот таинственный незнакомец.

– Ты ему сказала?

– Ага, разогналась, – хихикнула Диана. – Вообще-то сказала, но только после того, как он взял букет и понес на кухню, чтобы выкинуть в мусорное ведро.

– Правда? И чем же ему не понравились цветы? Вы не могли бы забрать тарелки? – Майкл повернулся к подошедшему официанту.

– Что-то еще будете заказывать?

– Я бы выпил чаю. На ваш выбор.

– А я съела бы чего-то сладенького, – Диана доела салат, с шумом выдохнула воздух и виновато улыбнулась. – Похоже, я слегка переела. Впрочем, как обычно.

– Так может, не будешь заказывать сладкое? – спросил Майкл.

– Буду. Там, – Диана похлопала себя по животу, – для сладенького, для какого-нибудь шоколадного тортика, место еще найдется.

– Тебе виднее, – улыбнулся Майкл. – Я же удовлетворюсь одним чаем. Официант кивнул, собрал грязную посуду и удалился.

– Так что там с цветами? – Майкл откинулся на стуле, сложил руки на груди и принялся рассматривать золотую цепочку на шее Дианы.

– Пришлось сказать, от кого были цветы. Иначе мне пришлось бы доставать их из мусорного ведра. Но когда я сказала, что цветы от тебя, знаешь, что сказал Майкл?

– Сейчас узнаю.

– Сказал: “Ставлю десять баксов, что в ближайшую неделю вы переспите”, – Диана прыснула, прикрыла рот рукой и оглянулась.

– Ну что касается меня, то я был бы не против, – пронеслось в голове Майкла.

Майкл поставил локти на стол, накрыл одну ладонь другой, а сверху положил подбородок. Глаза Майкла оставили в покое цепочку Дианы, взгляд переместился ниже, остановился на двух холмиках, выбивающихся из-под белой кофточки, спустился к животику, скользнул по джинсам и перескочил на ладони, лежащие на белой скатерти стола.

– Я надеюсь, ты не приняла его ставку, – Майкл оторвал взгляд от тонких пальцев и посмотрел на девушку. Губы Майкла изогнулись в полуулыбке.

– Конечно же приняла, – рассмеялась Диана. – И даже больше, увеличила ставку до ста баксов. Так что через неделю я стану богаче на сто баксов.

Майкл задержал взгляд на глазах Дианы. Девушка не отвела взгляд. Огонек вспыхнул в ее глазах. На губах заиграла озорная улыбка.

– Жаль, – сказал Майкл.

– Чего именно? – огонек в глазах Дианы запылал ярче.

– Жаль, что Матиас через неделю лишится ста долларов, – нашелся Майкл, хотя жалел о другом.

– Ну, если так, – огонек в глазах Дианы потух. Девушка пожала плечами и опустила взгляд. – Действительно, жаль.

Официант принес заказ. Неловкая пауза возникла между Майклом и Дианой. Чтобы нарушить ее, Майкл, дождавшись, когда официант уйдет, сказал:

– А на что будете заключать пари сегодня?

– Ты о чем? – Диана, перебиравшая мысли в голове, встрепенулась.

– О цветах, – Майкл указал глазами на букет, лежавший на стуле возле Дианы.

– Не знаю, – Диана отломала ложечкой кусочек торта и отправила в рот. – Скорее всего, ни на что.

– Ты расстроилась?

– Нет. С чего ты взял? Задумалась просто.

– Какие планы на выходные? – Майкл сделал глоток из чашки с чаем.

– Пока еще не знаю. Быть может, пройдусь с Натали по магазинам. В субботу. А в воскресенье утром схожу в церковь, а потом займусь уборкой в доме. А какие у тебя планы на выходные?

Мягкий свет от лампы на стене падал на лицо Дианы, тем самым придавая ему некую трогательность и очарование. Диана откинула в сторону непослушную прядь волос, свисавшую с виска, зачем-то закусила нижнюю губу и потянулась к чашке с чаем.

– Собирался в Йеллоустон съездить, с тобой, – Майкл улыбнулся. – Теперь не знаю.

– Ой, мы же действительно хотели поехать туда. Я и забыла, – виноватое выражение появилось на лице Дианы. – А знаешь что? Давай съездим в Йеллоустон ближе к лету, когда станет теплее. Мне кажется, сейчас еще прохладно для того, чтобы бродить по горам и лесам. А спать там я вообще не смогу, буду трястись от холода всю ночь.

– Не замерзнешь. Я буду греть тебя всю ночь, если захочешь, – хотел было сказать Майкл, но сказал совершенно другое:

– Давай съездим позже, когда потеплеет.

– Давай, только, знаешь, там есть волки и гризли, а я ужасная трусиха. Как с этим быть?

– Буду тебя защищать от волков и гризли.

– Правда? Хотелось бы это увидеть, – хихикнула Диана. – А знаешь что? Если хочешь, можешь завтра со мной пройтись по магазинам.

Майкл, как и многие мужчины, не любил ходить по магазинам, особенно с девушками. Уж больно щепетильным шоппингом, по мнению Майкла, занимались девушки, а часто и бессмысленным. Покупали медленно, долго примеряясь и еще дольше сомневаясь. Покупали часто совершенно ненужные вещи, дальнейшая судьба которых – пылиться на полках. В общем, Майкл не понимал и не принимал женскую страсть к шоппингу, хотя часто и мирился с ней, не желая обидеть девушку. Но сейчас, глядя на Диану, Майкл думал, что совсем не против пройтись с ней по магазинам, часик, а может и два, лишь бы не сидеть дома в четырех стенах и не ощущать себя вещью, забытой или даже выкинутой хозяином.

– Давай пройдемся, – Майкл допил чай и отставил пустую чашку в сторону.

– Я все равно хотел купить себе пару футболок на лето.

– Я тебе помогу, – сказала Диана, запивая чаем торт. – Матиас меня постоянно с собой таскает по магазинам, говорит, что у меня нюх на хорошие вещи, а главное на вещи, которые ему действительно идут.

– Вот и проверим, насколько хорошо ты это делаешь. Если Матиас прав, то я также буду таскать тебя по магазинам, только обещаю делать это не очень часто. Я не большой любитель шоппинга.

– Зато я большой, – Диана хихикнула, доела торт и отодвинула тарелку в сторону. – Прелесть шоппинга даже не в том, чтобы покупать, а в том, чтобы ходить и смотреть. Знаешь, какие эмоции тебя охватывают, когда ты видишь на витрине красивую курточку, или блузку, или туфельки, или все это вместе. Тебе хочется потрогать это, померить и даже помечтать, если нет денег на покупку. Шоппинг – это целое искусство. Вот так-то, Майкл, – Диана улыбнулась и стрельнула глазами в Майкла. – Поехали? Я, правда, переела да и устала за целый день. Хочется быстрее забраться в кроватку, – мечтательная улыбка украсила лицо Дианы, – понежиться под теплым одеялом, посмотреть какой-нибудь душещипательный фильм на ночь.

– Что ж, тогда поехали, отвезу тебя в кр… домой, – Майкл улыбнулся и завертелся в поисках официанта.

* * *

Они вышли на улицу. Тихо накрапывал дождик. Тускло горели фонари, стройными рядами стоявшие вдоль дороги. Как солдаты стояли, вытянувшись по струнке, молча, слушая тишину позднего вечера и зарождающейся в мерцаниях далеких звезд ночи. Одинокий диск луны проглядывал сквозь рвань темных облаков. Пахло сыростью и тишиной, а еще пряным ароматом туалетной воды Дианы, стоявшей рядом и смотревшей, как маленькие капельки взрываются бомбочками, касаясь стекловидной поверхности лужиц.

– У тебя есть зонтик? – Майкл повернул голову к Диане.

– Нет, – мотнула девушка головой. – Не люблю носить с собой зонтики. Слишком это обременительно, особенно когда я не на машине.

– У меня тоже нет зонтика. Придется немного помокнуть.

– Тогда пошли помокнем, – Диана прижала сумочку и цветы к груди и поспешила к машине Майкла, стоявшей метрах в тридцати от выхода из ресторана под сенью высокого ясеня.

Майкл двинулся следом, на ходу отключая сигнализацию машины. Оказавшись у машины, Майкл помог Диане забраться в салон, закрыл за ней дверцу, оббежал машину и забрался на водительское сиденье.

– Интересно, почему когда идет дождь на улице, начинается дождь и в душе́?

– Хороший вопрос, – сказал Майкл, заводя двигатель. – Если бы я знал на него ответ, обязательно бы поделился с тобой. К сожалению, я не знаю.

Зашуршали дворники по стеклу. Машина тронулась с места и покатила к дороге.

– А я думаю, что это из-за того, что так должно быть. Это как черное и белое, добро и зло. Когда светит солнце, мы улыбаемся, на душе радостно, когда же идет дождь, нам грустно. Наверное, было бы неправильно, если бы мы все время ходили радостные или всегда светило солнце. Жизнь была бы какой-то однобокой. Тебе так не кажется?

– Очень даже может быть, – Майкл улыбнулся и поддал газу. – Чередование белых полос и черных делает жизнь интереснее, правда, когда наступает в жизни черная полоса, никто не хочет, чтобы она длилась долго. Страдать никто не любит, а радоваться – это любят все.

– Страдания причиняют боль, – тихий вздох вырвался из груди Дианы, мухой забился о запотевшее стекло и растворился среди шума дождя. – А испытывать боль не хочет никто. Уж слишком это больно, чувствовать, как разрывается твое сердце.

Майкл отвлекся от дороги и посмотрел на Диану. В темноте девушка казалась такой беззащитной, такой хрупкой, что Майкл едва удержался от того, чтобы не вытянуть руку, обнять Диану за плечи и прижать к себе, спрятать от опасностей и невзгод окружающего мира в тени своей мужественности. Но он не сделал этого, продолжал вести машину, чувствуя смятение в груди, трепет, будто паутина задрожала под порывами сквозняка.

Остаток пути до дома Дианы прошел в молчании. Диана положила голову на подголовник и устремила взгляд куда-то за окно, да так и просидела всю дорогу, размышляя о чем-то своем. Лицо ее было грустным и из-за этого казалось Майклу еще привлекательнее.

– Ночь и дождь – вот что необходимо для того, чтобы раскрыть женское очарование, – подумал Майкл, останавливая машину напротив дома Дианы.

– Вот мы и приехали, – сказал Майкл.

– А дождь стал только сильнее. Слышишь, как шумит? Не люблю быть дома одна, когда идет дождь. Становится очень одиноко и начинает потихоньку срывать крышу.

– Ну, сейчас Матиас тебе поднимет настроение, – улыбнулся Майкл, устремляя взгляд за окно, туда, где в темноте вырисовывались очертания дома Дианы. – У тебя свет не горит. Матиас спит?

– Наверное. Зайдешь? – как бы невзначай спросила Диана.

Майкл посмотрел на Диану. Лукавая полуулыбка появилась на лице девушки. Глаза засверкали точно алмазы на солнце.

– Зайду, – улыбнулся Майкл.

– Тогда пошли, – Диана открыла дверцу, и в салон ворвался прохладный ночной воздух на пару с каплями дождя. Диана вскрикнула, подхватила сумочку, букет и побежала к дому. Небо полоснула молния, и в тот же миг тишину ночи взорвал раскат грома. Диана взвизгнула и побежала быстрее.

Майкл проводил девушку взглядом, ухмыльнулся, выбрался из машины и побежал следом.

* * *

– Заходи. Быстрее, – крикнула Диана Майклу, когда тот приблизился к входной двери.

Едва Майкл оказался в доме, Диана захлопнула за ним дверь и сказала:

– Вот и все. Спаслись. Подожди немного. Сейчас свет включу.

Майкл стоял в темноте, не двигаясь, слушал шум дождя на улице и дыхание Дианы рядом.

Девушку щелкнула выключателем. Майкл зажмурился, спасаясь от яркого света, льющего с потолка.

– Ой, прости, – услышал Майкл.

Свет погас, вернув столь привычную для этой поры времени темноту. Но темнота продержалась недолго, свет вновь вспыхнул, только уже не такой яркий – маленький светильник, висевший на стене в прихожей.

– Так лучше? – спросила Диана.

– Значительно лучше, даже романтично, я бы сказал.

Диана хихикнула, стянула с плеч мокрую курточку и бросила на тумбу для обуви, мостившуюся рядом с открытой вешалкой и большим шкафом-купе. Напротив шкафа стояло огромное, во весь рост, зеркало на подставке. Чуть в стороне от зеркала Майкл заметил диванчик, на который поспешила сесть Диана, чтобы разуться. Над диванчиком висели настенные часы в окружении нескольких картин на растительную тематику.

Диана разулась, натянула на ноги тапочки, поднялась на ноги и приблизилась к Майклу.

– В мокром пиджаке, наверное, не очень удобно, – Диана помогла Майклу снять пиджак и повесила его на вешалку. – Разувайся. Можешь взять тапочки Матиаса, если хочешь, – девушка указала на тапочки возле тумбы.

– А как же Матиас?

– Они ему сегодня точно не понадобятся, – хихикнула Диана, направляясь прочь из прихожей.

Майкл разулся и двинулся следом.

– Почему?

– Потому что он сегодня не ночует дома.

– Ты же говорила, что он спит?

– Это не я говорила, а ты, – рассмеялась Диана.

Девушка провела Майкла в гостиную.

– Я отлучусь на минутку. Ты не против?

– Ну, если только на минутку.

Девушка улыбнулась и вышла из гостиной. Майкл огляделся. Слева от него расположился журнальный столик, на котором притаился дисплей метеостанции. За столиком прятался диван, прямо под окном, по которому не переставая стучали капли ночного дождя. Возле дивана, в уголке, стоял столик, на котором Майкл заметил светильник и фотографии в рамках. Несколько фотографий и картин висело на белых, как мука, стенах. Напротив дивана расположился электрокамин с искусственными дровами и голографическим пламенем. Возле камина, словно два старика, решившие погреться у костра, стояли два кресла. Чуть в стороне от камина, на стене, висели деревянные часы. Справа от камина расположился шкаф и музыкальный центр с большим телевизором, колонками и установками-усилителями звука.

Майкл приблизился к столику с фотографиями. Взяв одну в руку, он поднес ее к глазам. Матиас, а рядом Диана, брат и сестра. Диана обхватила брата сзади за шею, улыбка до ушей, глаза сияют. На заднем фоне виднеется скалистый холм с пологой вершиной, на которой красуется древнегреческое строение.

– Интересно, что это такое? – подумал Майкл, рассматривая фотографию. – Забавно, но на этой фотке Диана и Матиас больше похожи друг на друга, чем в жизни. У обоих чуть крупноватые носы (но, как по мне, их это совершенно не портит), глаза, как морская волна в ясную погоду, густые, кудрявые волосы. Правда, у Матиаса челюсть массивнее, да и брови пошире.

– Я вернулась.

Майкл повернулся на голос.

Диана поставила вазу с цветами, теми самыми, что подарил Майкл, на журнальный столик и приблизилась к Майклу.

– Этой фотке года два уже. Я и Матиас, а на заднем плане афинский Акрополь. Вот это, – девушка ткнула пальцем в сооружение на вершине холма, – Парфенон, древнегреческий храм.

– Красивый, – Майкл скосил глаза и бросил взгляд на голубой банный халат, в который успела переодеться девушка.

Майкл посмотрел на Диану.

– Знаешь, в халате ты выглядишь как-то по-особенному, по-домашнему, что ли. Халат тебе очень идет. Ты его специально под глаза подбирала?

– Конечно, – хихикнула девушка. – Кушать хочешь?

– Издеваешься? После сытного ужина кушать – это последнее, что я хочу.

– А что первое? – глаза Дианы распахнулись.

– Первое? Дай подумать, – Майкл навесил на лицо задумчивое выражение, глянул на потолок, пожевал щеку и обратил взгляд к девушке.

– Я хотел бы освежиться под душем.

– Это первое? – Диана казалась разочарованной. Судя по ее внешнему виду, она ожидала услышать другой ответ. – Пошли, покажу тебе, где находится ванная комната.

– Но за первым всегда следует второе, – заметил Майкл.

Диана остановилась на пороге комнаты и обернулась.

– И что ты хочешь на второе?

– Я хотел бы попытаться разгадать загадку века.

– Что еще за загадка века? – изумление появилось на лице Дианы.

– Есть у тебя под халатом нижнее белье или нет.

Услышав слова Майкла, девушка рассмеялась, после чего развернулась и вышла из гостиной.

– Что здесь смешного? – спросил Майкл, следуя за девушкой.

Но Диана не ответила, прошла по коридору и остановилась перед деревянной дверью, открыла ее и вошла в помещение. Майкл вошел следом и оказался в ванной. Слева протянулась гранитная панель с парочкой умывальников, встроенными шкафчиками и огромным зеркалом. Впереди, на небольшом возвышении, Майкл увидел ванну, встроенную в пол, справа туалет и душевую кабинку. Над ванной находилось окошко, занавешенное жалюзи. Несколько светильников мягко освещали помещение.

– Вот и ванная комната, – Диана подошла к шкафчику, открыла дверцу и достала оттуда чистое полотенце и банный халат. – Если хочешь, можешь надеть потом халат Матиаса. Надеюсь, он тебе подойдет. Ну я пошла. Увидимся в гостиной.

– А что насчет загадки века?

Диана ничего не сказала, только загадочно улыбнулась и вышла из ванной.

Майкл ухмыльнулся, стянул с шеи галстук и повесил на крючок, снял рубашку, брюки, майку и пристроил на крючок рядом. Носки остались одинокой кучкой лежать на полу. Майкл подошел к раковине, глянул на себя в зеркало и встряхнул волосы. Улыбнувшись, Майкл снял трусы и бросил к носкам, чтобы не скучали, затем развернулся и двинулся к душевой кабинке. Оказавшись внутри, Майкл закрыл за собой дверцу кабинки и включил кран с горячей водой, с холодной, снова с горячей, с холодной. Вода заструилась по телу маленькими ручейками, будто маленькие реки, пробивающие себе путь к новой неизведанной земле.

Майкл закрыл глаза и затаил дыхание, ощущая, как по телу бегут холодные, как весенний дождь, ручейки. Майкл потянул носом, наполняя грудь воздухом, коснулся крана и вода побежала быстрее, превратившись в маленький ливень. Тело сковал холод, но Майкл не обращал на него внимания. Ему нравился холодный душ, нравилось ощущать легкую дрожь, будто ток пробегающую по телу. Но недолго, только чтобы собрать мысли в кучу, взбодриться, почувствовать прилив энергии и уверенности. Майкл чувствовал, как постепенно немеют плечи, спина и грудь, бедра. Он настолько погрузился в ощущения, что не заметил и даже не услышал, как полупрозрачная дверца душевой кабинки скользнула в сторону. Чья-то ладошка прикоснулась к спине Майкла. В тот же миг ванная комната вздрогнула от женского визга.

– Она же холодная!

Майкл развернулся. Перед кабинкой стояла Диана и смотрела на него как на идиота.

– Она же холодная, – повторила девушка, будто никак не желая верить в эту истину.

– Конечно, холодная, – Майкл улыбнулся. Казалось, его нисколько не заботило, что он стоит перед Дианой в чем мать родила, наоборот, его это даже забавляло.

– Ненормальный, – хихикнула Диана и окинула Майкла взглядом сверху вниз. – А ты ничего.

– Спасибо.

– Так ты хотел разгадать загадку века?

– Да.

Диана коснулась пояса на халате.

– Добавь горячей воды, – попросила девушка.

Майкл повиновался. Взгляд его был прикован к Диане, собственно к ее рукам, колдующим над поясом. На какой-то миг руки Дианы замерли, глаза же, наоборот, ожили, взгляд устремился к глазам Майкла. Диана улыбнулась. Руки вновь обрели жизнь. Концы пояса лианами повисли вдоль тела. Девушка взялась за полы халата и отбросила их в стороны. Халат упал к ногам девушки.

Майкл заскользил взглядом по телу Дианы, обнаженному телу. Высокая грудь, острые соски, маленький животик, тонкая черная полоска волос на лобке – ничто не укрылось от взгляда Майкла, любопытного, изучающего, будто путешественник, открывающий новую землю, землю загадочную и прекрасную, влекущую изобилием и теплом.

Диана сделала шаг и вошла в кабинку, заставив Майкла потесниться.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против?

Диана прижалась к телу Майкла, положила руки ему на грудь.

– Брр, ты холодный, – Диана отстранилась.

– Тогда тебе придется меня греть, – Майкл обхватил девушку за талию и прижал к себе. Губы Майкла нашли губы Дианы.

Диана взвизгнула, рука зашарила по стенке кабинки, нашла кран. Горячая вода водопадом хлынула сверху на два обнаженных тела.

Руки Майкла обхватили Диану за ягодицы. Майкл подался вперед, вынуждая девушку отступать до тех пор, пока она не уперлась спиной о стенку душевой кабинки. Поток воды с шумом падал где-то за спиной. На горячие брызги, будто лягушки то и дело прыгающие на ноги и жалящие их комариными укусами, Майкл внимания не обращал. Это были мелочи. Не больше.

Губы Майкла жадно впились в губы Дианы, руки заскользили по ее телу, мокрой и нежной коже. Диана обвила руками шею Майкла. Ладони Майкла накрыли грудь Дианы, губы наконец отпустили губы девушки и нашли новую жертву – нежную кожу на шее, затем спустились ниже, еще ниже и еще, пока из груди Дианы не начали вырываться стоны и всхлипы. Майкл почувствовал, как ему на голову, словно некое благословение, опустились ладони Дианы, почувствовал усилие рук девушки, заставляющее его губы теснее прижаться к ее телу. Всхлип, а за ним и стон вырвался из груди Дианы, птицей в клетке принялся носиться по душевой кабинке, вырвался наружу и продолжил метаться по ванной комнате.

Майкл поднялся. Губы впились в губы Дианы с силой вулкана, проснувшегося после сотен лет спячки. Майкл чувствовал, как дрожит его тело от переполнявшего его возбуждения, чувствовал, как огонь в груди с каждой секундой становится сильнее, грозя вырваться наружу и сжечь, не оставив даже пепла, чувствовал, как отзывается тело Дианы на его ласки. Желание животного, давно не знавшего тела самки, с безудержной силой овладело Майклом. Он подхватил Диану за ягодицы и усадил себе на пояс. Девушка крепко обвила ногами талию Майкла, обхватила его руками за шею и нашла губами его губы, горячие и влажные. Стенки кабинки задрожали, когда Майкл подался вперед, входя в лоно девушки. Диана ударилась спиной о стенку кабинки и закричала. Не от боли, от наслаждения.

Горячая вода за спиной Майкла шумела, падала на пол и шипела, сердилась, в бессильной злобе разбрызгивая капли по кабинке, пытаясь дотянуться до двух пылающих страстью тел, тел, на какой-то миг ставших одним целым, клубком огня, пышущего жаром столь сильным, что ему могло позавидовать само солнце.

* * *

Некоторое время спустя они лежали на широкой кровати в спальне Дианы, отдыхая от любовной горячки, охватившей их тела. Где только они не предавались любовным утехам – душевая кабинка стала всего лишь началом путешествия в страну безудержной, всепоглощающей страсти. Пол и панель с умывальниками в ванной, пол в коридоре, в спальне Дианы и, наконец, завершение безумства на кровати, там, где они лежали сейчас, слушая собственное дыхание да шелест дождя за окном, вялые от усталости, но удовлетворенные.

Диана лежала на боку, поджав одну ногу. Рука девушки покоилась на груди Майкла, пальцы играли волосками.

– Что это было? – Диана посмотрела на Майкла.

– Думаю, секс, – Майкл повернул голову к девушке и улыбнулся.

– Ты знаешь, о чем я.

– Затяжной секс.

– Очень затяжной, – девушка приподнялась на руках и взглянула на часы, висевшие на стене напротив кровати. – Три часа ночи. Секс-марафон какой-то.

– Тебе не понравилось?

– Нет, не в этом дело. Просто такого у меня еще не было. Но знаешь, – рука Дианы вернулась на грудь Майклу, нога накрыла его ногу, – мне понравилось…

– Я рад.

– …И я не против продолжить, – рука девушка соскользнула с груди Майкла, оставила позади его живот и накрыла пенис.

– Ты уверена? – спросил Майкл, чувствуя легкое возбуждение, охватывающее его тело, особенно пах. – Мне казалось, уже поздно.

– Завтра суббота, успеем выспаться, – Диана перебросила ногу и оседлала Майкла.

– Ты ненасытная, – улыбнулся Майкл.

– Кто бы говорил, – Диана вернула улыбку. – Или ты против?

– Ни в коем случае, – Майкл приподнялся, обхватил Диану за талию, перевернулся на бок и подмял девушку под себя. – Кстати, ты стала беднее на сто баксов.

– Ты о чем?

– О твоем споре с Матиасом.

– К черту Матиаса, к черту сто баксов и вообще закрой рот, – Диана схватила Майкла за волосы и прижала его губы к своим. Язык девушки, будто захватчик, проник в рот юноши. Ноги обвили его талию. Усталость как рукой сняло. Новая волна страсти захлестнула обоих, вспыхнула сверхновой и увлекла в невероятный мир плотских удовольствий, мир, где телесная близость переплетается с близостью эмоциональной, тем самым создавая нечто новое и восхитительное – духовную близость.

* * *

Час или два спустя Майкл осторожно, не желая разбудить Диану, убрал ее руку со своей груди, выбрался из-под одеяла и поднялся с кровати, накинул на плечи халат и вышел на улицу. Дождь давно прекратился, темные тучи рассеялись, явив миру усеянное мириадами звезд ночное небо. Прохладный ночной ветер коснулся тела Майкла и заставил его плотнее закутаться в халат.

Майкл оперся руками о дверной косяк и пробежался взглядом по округе. Сон не желал навещать его, оставлял на растерзание бессоннице. Наверное, от переизбытка эмоций. Но Майкл не расстраивался, да и зачем расстраиваться. За этой ночью последует еще одна ночь, а за той – еще и еще одна. Так или иначе, но еще будет много ночей, чтобы выспаться.

Майкл потянул носом и наполнил грудь холодным и свежим воздухом. Взгляд его поднялся выше и зацепился за половинку луны, одиноко висевшую на черном как пепел полотне неба. Год прошел, и у него появилась новая девушка. Этой ночью у них был первый секс, страстный, чувственный. О таком сексе можно было только мечтать. Пожалуй, Майкл и не помнил даже, чтобы у него было нечто похожее на ту бурю эмоций и чувств, что накрыла их с Дианой часы назад. И все же чего-то не хватало. Майкл чувствовал это. Возможно, того, что заставляет сердце галопировать, отбивать неравномерные удары при одной только мысли об объекте обожания, дрожать телом и покрываться потом от одного только его взгляда.

– С Дианой мне не хватает того, что могло бы быть с Селеной, – не просто сексуального влечения и животной страсти, а чего-то большего. Влюбленности? Любви? – Майкл почувствовал грусть, едва вспомнил о Селене. Хотел бы он испытать с Селеной то, что испытал с Дианой. Ох как хотел бы! Хотя с Селеной, скорее всего, все было бы совершенно иначе. Селена была другой, не такой, как Диана. Майкл знал это, чувствовал. Селена могла бы захлестнуть его цунами ласки и нежности, конечно, если бы открылась, доверилась ему, распахнула свою душу навстречу его душе. С Селеной у него могло быть нечто большее, чем просто секс, – душевная страсть, сердечная, страсть более сильная, чем физическая, заставляющая, если надо, продать душу дьяволу, лишь бы тот, кто заякорился в твоем сердце, и дальше был рядом, страсть, сводящая с ума, лишающая рассудка, превращающая в раба своей любви и преданного поклонника объекта почитания.

– Может, и хорошо, что Селена меня отшила, – пробормотал Майкл. – Быть рабом любви – самый худший вид рабства, самый болезненный, только вот если это так, тогда почему меня влечет к Селене намного сильнее, чем к Диане? Почему едва я вспоминаю о ней, меня начинает бросать то в жар, то в холод, будто лихорадку подцепил? Что в Селене есть такого, чего нет в Диане? Неужели дело только в красоте? Если бы я знал, – Майкл запустил пальцы в волосы и взъерошил их. – Ладно, к черту все. Нашел время для размышлений.

Майкл поежился от налетевшего холодного ветра. Вспомнив горячее тело Дианы, он подумал, что неплохо было бы оказаться от него на расстоянии не больше сантиметра. И чем скорее, тем лучше.

Майкл бросил последний взгляд на половинку луны, излучавшую блеклый свет через сито тонкого облака, вернулся в комнату, снял халат и забрался под одеяло. Майкл обнял спящую Диану за талию и прижался к ее обнаженному горячему телу. Девушка вздохнула, что-то пробормотала во сне и накрыла рукой руку Майкла.

Майкл лежал и слушал тихое дыхание Дианы, когда сон все же соизволил навестить его, смежил веки и забрал с собой в далекую страну несбыточных фантазий.

 

Глава 9

Кровать скрипнула. Диана застонала и обвила ногами тело Майкла. Майкл провел рукой по обнаженной груди девушки, животу, изменил направление и сжал ягодицу. Губы будто приклеились к губам Дианы, язык затеял игру с ее языком. Кровать снова издала жалобный скрип. Майкл плотнее прижался тазом к тазу Дианы. Новая порция стонов прокатилась по комнате.

Солнце давно появилось из-за горизонта и теперь лениво пробиралось среди тонкой поросли облаков к другому краю небосклона. За окном кричали воробьи, в траве стрекотали кузнечики, урчали двигатели машин. Жизнь бежала своим чередом, устремляясь вперед навстречу будущему и только в этой комнате, где двое соединили свои тела, время растворилось в настоящем.

Некоторое время спустя Майкл откатился от Дианы и раскинул руки в стороны. Девушка лежала рядом, положив одну руку под подушку, а вторую – на руку Майкла. Взгляд Дианы блуждал по потолку, рисуя замысловатые петли. Тишина, прерываемая тихим дыханием обоих, воцарилась в комнате. Время вновь обрело жизнь и продолжило свой бег в неизвестное будущее.

Майкл посмотрел на часы.

– Начало второго. Пора вставать.

– Ты это говорил еще час назад, – улыбнулась Диана, – и даже два, но дальше слов дело не зашло.

Майкл перевернулся на бок, приподнялся на руке и склонился над Дианой. Зубы его коснулись соска на груди девушки.

– Перестань меня дразнить, иначе сегодня мы точно не выберемся из постели, – Диана закинула ногу на ногу и ущипнула Майкла за ягодицу.

– Ты права, – Майкл откинулся на спину и положил руку на бедро девушки.

– Встаем?

– Если мы хотим сегодня еще успеть пробежаться по магазинам, то надо вставать.

– Магазины, – пробормотал Майкл. – Что-то мне уже не хочется по ним бегать.

– Смотри. Я могу и с Натали заняться шоппингом, – Диана свесила ноги с кровати на пол и повернула голову к Майклу. – Так что решай, а я в душ.

Диана поднялась на ноги и завертела головой в поисках халата. Вспомнив, что он со вчерашнего дня вытирает пол ванной, она направилась к выходу из комнаты.

– Мне присоединиться к тебе? – спросил Майкл, устремив взгляд на обнаженное тело Дианы.

– Ты так и хочешь, чтобы мы сегодня никуда не вышли, – хихикнула девушка и выбежала из комнаты.

* * *

Они сидели в “Биллингс Бест Йогурт” рядом с “Кохлз”, где Диана купила себе парочку брюк, несколько блузок, юбок и туфельки на коротком каблучке, Майкл же ограничился парой футболок и рубашек с коротким рукавом. При этом Майкл совсем не собирался покупать рубашки, чего-чего, а этого добра у него было больше, чем достаточно. И не купил бы, если бы рядом не было Дианы, которой очень понравился их фасон. По ее мнению, это был последний писк мужской моды. Майкл не стал спорить, так как понял, что с Дианой спорить бессмысленно. Про себя же Майкл решил, что это был его первый и последний поход по магазинам с Дианой. Уж слишком утомительно было мотаться по городу на протяжении нескольких часов от одного одежного магазина к другому, из одного конца города в другой. Но что добило Майкла, так это то, что все покупки Диана совершила в “Кохлз”, куда они заглянули в самом конце их блужданий по городу.

– Мы могли бы сразу поехать в “Кохлз”, – Майкл поерзал задницей по пластиковой седушке стула. Такие стулья явно не были предназначены для долгого сидения.

– Не начинай, – Диана отпила из чашки горячий шоколад и потянулась ложечкой к кусочку сырного торта на блюдце. – Главное, что я все же нашла, что хотела. В понедельник обязательно надену те черные брючки, которые мы купили последними, а к ним ту синюю блузку с розочкой над кармашком. Помнишь?

– Конечно, помню, – Майкл ухмыльнулся и отправил в рот кусок яблочного пирога. – На то, чтобы решить, нужна тебе эта блузка или нет, ты потратила как минимум полчаса.

– Фу, нудотик, – Диана скривилась и показала Майклу язык. – Зато мы купили тебе класснючие рубашки. Этим летом в Европе на них будет большой спрос.

– Но мы же не в Европе живем. К тому же я предпочитаю американских дизайнеров.

– Ты знаешь, какой город называют столицей мировой моды?

– Мне надо это знать?

– Париж. Не Лос-Анджелес, не Нью-Йорк, а именно Париж.

– И что?

– А то, что моду на одежду диктует Европа.

– Может, и так, – Майкл пожал плечами. – Только мне все равно, кто диктует моду на одежду. Я предпочитаю носить то, что мне нравится, независимо от того, модно это или нет.

– Тебе не понравились те рубашки, которые мы тебе купили? – уголки губ Дианы поникли, ложка с кусочком торта замерла на полпути ко рту.

Майкл почесал внезапно зазудевшее бедро.

– Не то чтобы не нравятся, просто я не привык к такому фасону.

– Привыкнешь, – ложечка скрылась во рту Дианы.

– Ну, не знаю, может они действительно мне идут. Тебе со стороны виднее, – Майкл решил не расстраивать девушку тем, что он на самом деле думает о тех модных рубашках, что сейчас валялись на заднем сидении машины вместе с другими покупками.

– Поверь мне, ты в них выглядишь классно.

– Я в них выгляжу, как клоун, – Майкл едва не сказал это вслух, благо вовремя прикусил язык.

– Эй, кого я вижу! Сафер! Диана?!

Майкл повернулся на голос и увидел Ника. Рядом с Ником стояла большеглазая девочка лет десяти с признаками ожирения в некоторых местах. Взгляд девочки метался между яблочным пирогом на тарелке Майкла и остатками торта на тарелке Дианы.

– Его здесь только не хватало, – подумал Майкл. А он-то надеялся сохранить их с Дианой отношения в тайне как можно дольше.

– О, мистер Райт. Как поживаете?! – Диана улыбнулась.

– Я не на работе, Диана, поэтому давай остановимся на именах… Эй, Сафер, – Ник ухмыльнулся и посмотрел на Майкла, – ты, как погляжу, послушался моего совета.

Диана посмотрела на Майкла, тот растерянно взглянул на Ника, не совсем понимая, что он имеет в виду.

– Ничего, не обращай внимания, – Ник хлопнул Майкла по плечу, заставив того раскрыть глаза от удивления. С каких это пор они с Ником стали друзьями? – Молодец. Время зря не теряешь. И правильно. Время, будь оно неладно, на месте стоять не желает.

– Ник, а что это за девочка? – Диана улыбнулась и взглянула на малышку.

– Твоя?

– Нет, что ты! Это Мишель, дочка моей сестры Элизабет. Иногда мы ходим с ней в кино или вот по таким заведениям, – Ник обвел руками помещение. – Вы не против, если мы подсядем к вам?

Майкл был против, но не сказал ни слова, лишь махнул рукой, мол садитесь. По правде говоря, после безумного шоппинга ему хотелось как можно оказаться быстрее дома, желательно у себя, хотя если рядом окажется Диана, ничего против иметь он не будет.

– Конечно, нет, – Диана подвинулась. – Мишель, садись ко мне.

– Сначала мы пойдем с Мишель и что-нибудь купим. А лучше, знаешь что, Диана, сходи с ней сама. Возьмите себе чего-нибудь, да и мне чашку кофе захватите, – Ник протянул Мишель сто долларов.

– Сделаем, правда, Мишель? – Диана улыбнулась, подхватила сумочку и вышла из-за стола. – Пошли, Мишель, купим чего-нибудь вкусненького.

Едва Диана увела Мишель к прилавкам со сладостями, Ник плюхнулся напротив Майкла, достал из кармана джинсов платок и вытер лоб.

– Избавился. Знаешь, Сафер, быть нянькой племяннице – это не для меня. Я вообще не очень люблю детей, уж слишком они непоседливые и крикливые. Признаюсь, мне и своих не хочется иметь. Ну разве что одного, чтобы род было кому продолжить… А ты молодец. Признавайся, уже успел переспать с Дианой? – Ник осклабился, вытер со лба пот, смахнул невидимую пылинку с носа и посмотрел на Майкла. – А у меня дела хреновые. У моей бывшей кто-то появился. Раньше только догадывался, а теперь знаю наверняка. Звонит мне как-то на днях и говорит: “Ник, перестань делать то, что ты делаешь”. Я ей: “Что делаю?” Она мне: “Тебе это все равно не поможет”. Я ей: “Ты мне хотя бы объясни, что не поможет”. А она мне: “Ник, все кончено. Ты понимаешь? Все кончено. Назад дороги нет”. И отключилась. Черт! Я даже не узнал, что я делаю не так. Перезваниваю, а она не отвечает. Объяснила бы… То, что звоню иногда и спрашиваю, как дела… Может, ей это не нравится… Или редкие приглашения в ресторан, на которые она в последнее время совершенно не реагирует… Я в жопе, Сафер, в полной жопе. У нее кто-то есть, – Ник откинулся на спинку сидения и с шумом выдохнул. – Вот почему они с нами так, а, Сафер? Ну была когда-то интрижка на стороне, да и то по пьяни. Она узнала, и все… После этого я и забил на себя… Видишь, как поправился, – Ник хлопнул себя по бокам. – А раньше тренажерный зал всегда был у меня на повестке дня. Каждый день. И все ради нее. А сейчас даже поужинать вместе не хочет. Откуда у них столько жестокости, а, Сафер? Скажи мне, – Ник посмотрел на Майкла с таким видом, что Майкл подумал, что тот сейчас расплачется.

– А вот и мы, – Диана поставила на стол чашку кофе для Ника, для себя черничный пирог. – Вы заждались?

– Конечно, – Ник заставил себя рассмеяться. – Мишель, а ну покажи, что у тебя?

– Йогурт, – Мишель поставила на стол тарелку с фруктовой массой.

– Какая умничка, – Ник потрепал девочку по голове. – Ну, кушай.

Остаток времени, проведенного Майклом и Дианой в кафе, изобиловал молчанием. Ник пытался шутить, но получалось не очень, поэтому он, в конце концов, умолк, погрузившись в водоворот гнетущих его мыслей. Майкл также отдавал предпочтение молчанию, быстро допил чай, доел пирог и устремил взгляд за окно, в сумерки, плывущие над Биллингсом и разгоняемые светом уличных фонарей. Лишь Диана, проникнутая веселой атмосферой заведения, все никак не желала поддаваться унынию, говорила и говорила, шутила и смеялась вместе с Мишель.

* * *

Эта ночь, как и предыдущая, прошла в доме Дианы. Утром в воскресенье Майкл поехал домой, Диана же отправилась в церковь. После церкви Майкл забрал Диану, и они пошли в кино, а затем поехали за город кататься на лошадях. Уже вечером, когда солнце коснулось края горизонта, Майкл отвез Диану домой, а сам направился в ближайшую пиццерию. Прогулка на свежем воздухе дала о себе знать тихим, настойчивым урчанием и ощутимым посасыванием в желудке.

Майкл доедал последний кусок пиццы, когда раздался звонок мобильного. Майкл достал мобильник из заднего кармана джинсов и взглянул на экран. С экрана мобильника на Майкла смотрела Диана, точнее ее фотография.

Майкл поднес мобильник к уху.

– Привет, Диана. Давно не слышали друг друга.

– Ты не рад слышать мой голос?

– С чего ты взяла?

– Твоему голосу не хватает энтузиазма.

– День на природе дает о себе знать. Я устал, поэтому нет ничего удивительного в том, что моему голосу не хватает энтузиазма.

– Может быть… Знаешь, почему я звоню?

– Чтоб сказать мне это, разве не так?

– Очень остроумно, – в голосе Дианы послышались саркастические нотки, но они вмиг исчезли, как только девушка продолжила. – Я только вышла из душа, забралась под одеяло и поняла, что мне не хватает здесь тебя.

– А мне тебя, – Майкл говорил не задумываясь, просто чтобы угодить Диане, хотя что греха таить, он был бы не прочь сейчас быть рядом с Дианой в ее кровати.

– Правда?

– Да, правда. Матиас приехал?

– Да, у себя в комнате. Что-то передать ему?

– Нет, просто интересуюсь.

– Кстати, я отдала ему сто баксов.

– И что он сказал?

– Сказал, что он даже не сомневался в том, что мы переспим. Нахал.

– Мужчина, – улыбнулся Майкл.

– В общем, засранец… Я слышу шум. Ты смотришь телевизор?

– Нет, я еще не дома.

– А где? – оживилась Диана.

– Заехал в пиццерию перекусить. Слегка проголодался.

– Завтра увидимся?

– Хочешь не хочешь, а придется. Завтра понедельник. Забыла?

– Нет, просто соскучилась.

– Мы же только расстались.

– И что? Я не могу соскучиться? – раздражение появилось в голосе Дианы.

– Можешь, не нервничай.

– Я не нервничаю. Мне просто тебя не хватает.

Майкл набрал в грудь воздух и бесшумно выдохнул.

– Если хочешь, завтра останешься ночевать у меня.

– Обещаешь? – голос Дианы ожил.

– Обещаю.

– Тогда спокойной ночи. Буду ждать завтрашнего вечера с нетерпением.

– Спокойной ночи.

Дождавшись гудков, Майкл отключил мобильник и вернул его в карман джинсов, после чего расплатился и покинул пиццерию.

* * *

Началась новая рабочая неделя. За ней побежала другая. Часто Майклу казалось, что чем ближе становилось лето, тем больше работы сваливалось на его голову. Переговоры, встречи, внутрибанковские вопросы сыпались на него как из рога изобилия. Часто он оставался без ланча, а домой приходил после десяти вечера, – и все это ради того, чтобы разгрузить завтрашний день, но наступало завтра, а работы становилось только больше. Но Майкл был не против. Он готов был работать и любил это делать, ведь за это хорошо платили. Именно благодаря труду и преданности делу его заметили и повысили, перевели на руководящую должность в Биллингс. Поэтому Майклу было грех жаловаться на работу, но он и не жаловался. Жаловалась Диана, с которой, если не принимать во внимание вынужденные и вместе с тем желанные встречи в офисе, они виделись не больше одного-двух раз в неделю, как правило на выходных, а точнее в воскресенье, так как Майкл согласился работать и в субботу, только бы разгрузить следующую неделю.

Как-то в одну из таких суббот Майкл сидел в офисе и листал журнал о недвижимости. Разглядывая великолепные фотографии не менее великолепных домов, Майкл задумался о покупке дома. Раньше, живя в Денвере, он снимал квартиру. Большего ему не надо было. Он был молод, о семье думать было рано, да и зарплата не позволяла совершить столь дорогую покупку. Конечно, можно было бы взять кредит в банке, как это делали тысячи его соотечественников, но Майкл здраво рассуждал, что пока нет семьи, собственный дом ему ни к чему. Уж очень большими были бы расходы по его содержанию. Майкл это в полной мере ощутил, переехав в Биллингс, где впервые в жизни изменил старой привычке – снял не квартиру, а целый дом, правда, небольшой, но все же дом.

Сейчас видимых причин покупать дом у Майкла также не было. Он был не женат, не было у него и детей. Да, у Майкла была девушка, но вряд ли это можно было назвать весомым аргументом для покупки дома. О будущем с Дианой Майкл мог лишь догадываться. Диана была симпатичной, неглупой, временами казалась бережливой, но видел ли Майкл Диану в качестве жены? Майкл не знал. Призрак Селены все еще довлел над ним, будоражил воображение, вызывал желание быть рядом с ней. И хотя Диане своим присутствием в некоторой мере удалось погасить страсть Майкла к Селене, Майкл не раз и не два воскрешал в памяти образ Селены, вспоминал разговоры с ней, встречи. К тому же Майкл продолжал два раза в неделю посылать Селене цветы на работу. Как и прежде, без указания отправителя. Не из-за страха, а ради интриги. Страх появился позже, когда в его жизни появилась Диана. Цветы для Селены стали тайной. И Майклу очень не хотелось, чтобы об этой тайне стало известно Диане. Стать снова одиноким не входило в его ближайшие планы. А вот покупка дома – очень может быть.

И главной причиной покупки дома для Майкла, как и для любого американца, было желание почувствовать себя хозяином собственной жизни, а какой же ты хозяин жизни без собственного дома? Особенно сейчас, когда есть деньги и отличные карьерные перспективы на будущее.

– К тому же скоро мне стукнет тридцатник. Год, два – и пора будет семью заводить, – будто убеждая себя в целесообразности покупки дома, пробормотал Майкл, рассматривая особенно привлекательный двухэтажный дом, небольшой, но казавшийся очень уютным и, что не менее важно, в хорошем районе.

– И правда, почему бы те деньги, что я плачу за аренду дома, не пустить на оплату банковского кредита? Ведь это же намного выгоднее. А если вдруг придется снова переезжать, всегда можно продать дом… Собственный дом. Почему бы не сделать себе подарок на день рождения в виде собственного дома? Отпраздновать новоселье и день рождения за раз, разве не замечательная мысль? – Майкл поднялся из-за стола, оставил журнал на столе, а сам прошел в приемную, заварил кофе и вернулся с чашкой в кабинет.

Поставив чашку на стол, в стороне от кипы бумаг, сложенных в несколько маленьких стопок, Майкл приблизился к окну и выглянул на улицу. Два воробья рванули с подоконника, едва увидели Майкла по ту сторону окна. Майкл проследил за воробьями до ближайшего дерева, пробежался взглядом по крышам машин, снующих невдалеке по трассе.

– Интересно, что на это скажет Диана, – Майкл остановил взгляд на лужице солнечного света на подоконнике. – Вряд ли ей эта мысль придется не по душе.

Майкл вернулся к столу, опустился в кресло, придвинул ближе чашку с кофе, взял в руки журнал и забросил ноги на стол.

– Небольшой, красивый, уютный, – размышлял Майкл вслух. – Спальни три, думаю, будет достаточно. Найти бы хорошего риелтора. Может, Ник кого-то посоветует. Не забыть бы спросить у него в понедельник, – Майкл сбросил ноги со стола, протянул руку и взял ежедневник, сделал запись, затем отпил из чашки кофе и снова забросил ноги на стол.

– С кредитом проблемы вряд ли возникнут. Поговорю с Ником, вполне возможно, удастся оформить кредит в нашем банке. Было бы здорово. Пусть с зарплаты сразу отчисляют сумму на погашение.

Майкл сделал еще одну запись в ежедневнике и снова отпил из чашки. Вибрация мобильника, лежавшего рядом с клавиатурой, привлекла внимание Майкла. Майкл бросил взгляд на экран и улыбнулся, протянул руку и взял мобильник.

– Привет, Мэтью.

– Привет, старик. Появилась свободная минутка, дай думаю позвоню, узнаю, как ты.

– Да вот сижу в офисе и подумываю, а не купить ли мне дом.

В трубке воцарилась тишина.

– Ты собрался жениться? – наконец подал голос Мэтью. – А почему я узнаю об этом в последнюю очередь?

– Брось, Мэтью. Если я надумаю жениться, ты узнаешь об этом первым, – Майкл закинул ногу на ногу.

– Тогда чего вдруг?

– Как тебе сказать. Мне не двадцать и даже не двадцать пять. Скоро будем тридцатник праздновать, а через пару годков и о семье подумать надо будет. Не в арендованный же дом семью вести. Но главное, я могу себе это позволить. Да и сам понимаешь, свой дом – это свой дом.

– Я тебя понимаю, старик. Сам в собственном доме живу, – хохотнул Мэтью.

– Ну, если надумал, берись и делай. Там, гляди, с Дианой детишек настрогаешь.

– Да я и не против, Мэтью, только ты же помнишь, мне Селена дороже.

– Помню, помню… Кстати, когда ты в последний раз общался с Селеной?

– Недели две-три назад, а то и месяц, точно и не помню уже.

– А ты говоришь, Селена дороже. Забыл ты о ней уже, но, знаешь, может оно и к лучшему. Если бы не Диана, твоя пиписька отсохла бы давно. Думаю, пора оставишь Селену в покое. Есть Диана – отлично. Домик прикупишь, семейкой заживете, деток нарожаете. Так и вижу, какие чудесные детки получатся из вашего американо-греческого союза. Старик, я сейчас расплачусь. Такая умильная картина получается.

Слыша в трубке хохот друга, Майкл почувствовал раздражение, громом зарокотавшее глубоко внутри.

– Мэтью, перестань. Не вижу ничего смешного.

– Да брось, старик. Уже и пошутить нельзя, – сказал Мэтью, почувствовав перемену в голосе Майкла. – Ты сам говорил, Диана хороша в постели, умеет готовить. Что тебе еще нужно? Возьми то, что есть, и наслаждайся жизнью. Если тебя не хотят, не навязывайся. Не так больно будет.

– Мэтью, а не ты ли мне говорил, что если решил, добивайся? – Майкл чувствовал, как волна гнева накатывает в сознании, грозя поглотить его всего без остатка, точно бушующий океан утлое суденышко.

– Я говорил. И что? Ты что, мазохист? Страданий в жизни мало испытал? На кой усложнять себе жизнь, когда в жизни и так одни сложности? Я тебе как другу только лучшего желаю.

– Для меня лучшее – это Селена.

– Вот упрямый! – воскликнул Мэтью. – Ну, делай как хочешь. Твоя жизнь – тебе и расхлебывать последствия.

– Да, моя жизнь – мне и расхлебывать последствия, – будто эхо повторил Майкл. – По крайней мере, я хочу попробовать быть с этой девушкой.

– Ну так пробуй, черт тебя подери! Только ты учти, Майкл, если она не хочет быть с тобой, все твои пробования – что утопленнику воздух.

– Пусть будет так.

– Твое дело, только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Не скажу.

– Вот и ладно. Удачи, старик. Моя свободная минутка закончилась.

– Да, пока. Мне тоже надо работать.

Майкл отключился и бросил мобильник на кипу бумаг.

– Я должен хотя бы попробовать, – шепнули губы.

Майкл бросил взгляд на мобильник, ведомый внезапно возникшей мыслью, взял его в руку, залез в список контактов и нашел номер Селены. Секунда-две на раздумья.

– Чему быть, того не миновать, – Майкл ткнул пальцем в экран и прижал телефон к уху.

Какими же долгими казались ему секунды ожидания, будто века тянулись, долго и вяло. Лишь сердце билось, быстро и тревожно. Внезапно долгие гудки сменились короткими. Майкл посмотрел на экран мобильника. Недоумение скользнуло во взгляде.

– Она что, меня сбросила?

Майкл откинулся на спинку кресла и побежал взглядом по белому подвесному потолку.

– Это за все хорошее, что я для нее сделал?

Что-то шевельнулось в груди. Что-то давно забытое, давно не испытываемое. Что-то, от чего сразу захотелось завыть волком. Майкл узнал ее. Он ненавидел ее. Она заставляла его страдать в прошлом, делала слабым и беззащитным, словно муха перед пауком. Она поднималась, становилась сильнее, обретая силу в его переживаниях. Ее черные, как ткань космоса, крылья раскрылись – и наступила тьма. Боль вернулась. Она пришла, как королева, некогда изгнанная из королевства, торжествующе, со зловещей улыбкой на устах.

Майкл уронил голову на стол и закрыл глаза. Минуты бежали, а он все не двигался, все пытался совладать с тем огнем, что разгорался в груди. Рос, ширился, обжигал. Грозил сжечь, если не дотла, то оставив ожоги настолько сильные, что всей жизни будет мало, чтобы от них избавиться.

Телефон снова завибрировал, задрожал с такой силой, будто и ему передалась та боль, что грызла душу Майкла. Майкл поднял голову. С экрана мобильника ему улыбалась Диана. Майкл потянулся за телефоном.

– Привет, Ди, – Майкл попытался придать голосу дружелюбие и даже улыбнулся.

– Привет, милый. Как ты?

– Чудесно. Чем занимаешься?

– Жду, когда ты придешь с работы. Мы же сегодня увидимся?

– Ты дома?

– Да.

– Тогда жди. Я скоро приеду и заберу тебя к себе.

– Правда?!

Радости в голосе Дианы было столько, что Майкл почувствовал, как боль отступила, разжала стальные когти, вспоровшие сердце, как плуг землю.

– Правда, – Майкл улыбнулся, на этот раз искренне. Он правда хотел как можно скорее увидеть Диану, обнять, поцеловать. – У меня есть для тебя новость.

– Какая?

– Потерпи, нетерпеливая, – рассмеялся Майкл. – Скоро узнаешь. До встречи.

– Жду и целую, – сказала Диана и отключилась.

Майкл кинул мобильник в сумку, выключил ноутбук и набросил на плечи куртку, лежавшую на стуле возле стола, после чего выключил кондиционер, подхватил сумку и вышел из кабинета.

* * *

Как только закрылась входная дверь, Майкл привлек к себе Диану и поцеловал с такой страстью, что девушка опешила. Но Майкл не дал ей времени опомниться, подхватил и прижал спиной к стене. Диана обвила Майкла руками за шею, ногами за таз. Язык девушки затанцевал во рту Майкла, но недолго. Диана облизала губы и посмотрела на Майкла.

– Что-то случилось?

– Да, я соскучился.

– Не верю, – кривая улыбка появилась на губах Дианы, да только вот в глазах плясал огонек, выдававший ее истинные чувства.

– Могу доказать, – Майкл обхватил девушку за ягодицы, приник губами к ее шее.

– Докажи, – Диана запрокинула голову и закрыла глаза.

– Сама напросилась, – руки Майкла ринулись вверх, накрыли грудь Дианы, сжали, схватили руки девушки, обвивавшие его шею, и прижали к стене над головой. Губы Майкла покрывали поцелуями каждый сантиметр шеи девушки, в то время как она тихо постанывала, отдаваясь нахлынувшим ощущениям.

Майкл расстегнул молнию на куртке Дианы и зарылся руками девушке под кофту. Тело Дианы встретило его жаром и трепетом, а еще желанием. Майкл накрыл ладонями груди Дианы. К сожалению, бюстгальтер не давал возможности ощутить нежность и тепло кожи девушки. Но руки Майкла не знали успокоения, забрались под бюстгальтер, ладони сжали груди девушки. Где-то совсем рядом учащенно билось ее сердце. Майклу даже показалось, что его ладони чувствуют это биение, неровное, частое, как сердце голубки, оказавшейся в руках любопытного юнца.

Майкл стащил с Дианы куртку и бросил на пол. За курткой вдогонку отправился свитер, а через мгновение и бюстгальтер, расправив в полете лямки точно крылья. Руки Майкла заскользили по горячему телу Дианы. Губы, словно боялись отстать, спешили за руками. Диана застонала.

– Может, дойдем до спальни? – дыхание девушки обожгло ухо Майкла.

– К черту спальню, – пробормотал Майкл, стаскивая с Дианы джинсы.

Девушка не осталась в долгу. Куртка, рубашка и джинсы Майкла упали на пол рядом с ее одеждой. Но Майкл не сдавался. Не прошло и минуты, как Диана, обнаженная и беспомощная, лежала на куче одежды, придавленная телом Майкла.

 

Глава 10

В понедельник 4 июня 2012 года Майкл приехал на работу и сразу же направился к Нику обсудить возможность оформления кредита на покупку дома.

– Привет, Джина, – сказал Майкл, едва переступил порог приемной управляющего банка. – Как дела? Шеф на месте? – Майкл кивнул на открытую дверь, ведущую в кабинет Ника.

– Здравствуйте, мистер Сафер, – расплылась в улыбке девушка. – У меня все отлично. У вас, надеюсь, тоже все хорошо?.. Мистер Райт, – девушка перешла на шепот, – сегодня какой-то не такой, как обычно. Сияет, будто вычищенный до блеска казанок. Я его таким давно не видела.

– Неужели? – зашептал Майкл. – Сейчас разберемся, что к чему.

Улыбнувшись девушке, Майкл переступил порог кабинета шефа. Ник сидел за столом и блуждал взглядом за окном. Мечтательное выражение на его лице удивило Майкла. Казалось, Ник только физически находился в пределах своего кабинета, мысленно же он явно был в другом месте.

– Судя по выражению лица, где-то на Гавайях, – подумал Майкл, – к тому же в окружении не одной красотки.

– Мистер Райт, – Майкл нарушил тишину кабинета, желая привлечь внимание Ника.

Ник вздрогнул, оторвал взгляд от окна и взглянул на Майкла. Широкая улыбка появилась на его широкоскулом лице.

– Сафер! – Ник поднялся из-за стола и направился к Майклу. – Рад тебя видеть!

Они пожали друг другу руки, после чего Ник предложил Майклу присесть, сам же опустился в свое кресло.

– Кофе? – предложил Ник.

– Не откажусь.

– Джина! – позвал Ник.

– Звали, мистер Райт? – девушка возникла в проеме двери и устремила взгляд на шефа.

– Будь добра, сделай нам с мистером Сафером кофейку.

– Сейчас, мистер Райт, – Диана убежала в приемную, оставив Майкла и Ника наедине.

– Ну, рассказывай, – сказал Ник, вперив в Майкла довольный взгляд. Улыбка продолжала играть на его лице. Глаза поблескивали, будто светлячки ночью. – Как Диана?

– Неплохо, – Майклу стало не по себе. Ник и впрямь выглядел не так, как всегда. Слишком много радости было в его глазах. В этом не было ничего плохого, разве что непривычно, но и только.

– Рад за вас. Рад, – Ник отвернулся к окну, вновь уносясь куда-то в неизвестность.

– Похоже, я не вовремя, – подумал Майкл. – Зайду в другой раз, когда Ник будет более приземленным. И все же, что с ним случилось?

Вошла Джина с подносом, выложила чашки с кофе и ушла. Ник повернулся к Майклу. Глаза расширились, улыбка стала шире. Квадратный подбородок округлился.

– Сафер, ты не поверишь, – медленно произнес Ник, – но я вернул бывшую.

– Так вот в чем дело. Вот что вознесло Ника над облаками? Поздравляю, – последнее слово было сказано вслух. – Это великолепно.

– Да, – кивнул Ник, соглашаясь, – это великолепно. Мы ужинали с ней в субботу и вчера виделись, только в кровать пока не удается затащить. Но тут главное не спешить, – Ник отпил из чашки. – Как же я рад. Если бы ты знал, как я рад. Это непременно надо отметить. Давай сегодня… нет, нет, лучше завтра. Во время ланча разопьем бутылочку коньяка. Но что самое забавное, – Ник хохотнул, – тот идиот, который ухаживал за ней, не ведая того, сам мне помог. Я до сих пор не могу поверить в такое везение.

– Это как? – Майкл поднес чашку к губам.

– Давай завтра расскажу. Долгая история. Но это надо же быть таким идиотом. А я как ловко сообразил. Умничка. Как же я собой доволен… Подожди, – улыбка исчезла с лица Ника, – ты же что-то хотел, верно?

– Э-э-э, подумываю дом купить…

– Отличная мысль! – воскликнул Ник. – У меня есть знакомый риелтор. Он мне дом подбирал и тебе подберет. Какой захочешь, а кредит оформим через наш банк. Все сделаем по высшему разряду. На следующей неделе, максимум через две недели… неважно… в этом месяце в любом случае въедешь в собственный дом. Ну как, устраивает? – Ник осклабился.

– Спасибо. Было бы здорово, – Майкл улыбнулся.

– Я тебя понимаю, Сафер, – Ник сделал глоток из чашки. – Иметь свое гнездышко. Ни от кого не зависеть. Все мы этого хотим. Благо, у нас в стране это возможно. За что люблю Америку, так это за свободу выбора и за возможности, которые нам эта свобода дает. И все это благодаря им, – Ник ткнул пальцем в портреты отцов-основателей, висевшие на стене в дальнем конце кабинета. – Именно им мы всем и обязаны…

На столе Ника зазвонил телефон. Ник снял трубку, прикрыл другой рукой нижний динамик и посмотрел на Майкла.

– Завтра во время ланча договорим.

Майкл понял, что пора удаляться. Кивнув, он поднялся со стула и вышел из кабинета.

– Что сказал мистер Райт? – спросила Диана, когда Майкл вернулся к себе в приемную.

Девушка сидела за столом, закинув ногу на ногу, и разглядывала отражение в зеркальце. На столе Майкл заметил косметичку – маленький черный ящичек с элегантным тиснением. Как знал Майкл, родом косметичка была из Италии. Даже живя в Америке, Диана предпочитала европейские вещи американским. Майкл этого не понимал и, за неимением другого ответа, относил подобные предпочтения Дианы на счет того, что она была европейкой, а не американкой, со своим, присущим исключительно европейкам, менталитетом и культурой, часто, по мнению Майкла, совершенно непонятными и даже нелогичными. К примеру, Майкл не совсем понимал необходимость некоторого выпендрежа в одежде и, по мнению Майкла, чрезмерном использовании косметики, к тому же симпатичной девушкой. Что бы ни говорили, но Майкл считал, что красивой девушке косметика не нужна в принципе. Многие американки с Майклом согласились бы, а вот Диана – нет. Как часто говорила Диана: косметику для того и придумали, чтобы стать еще красивее.

– Сказал, что следующий месяц я буду встречать в собственном доме.

– Чудесно, – Диана поднялась на ноги и приблизилась к Майклу. Руки словно змеи обвили его шею, а губы прижались к его губам.

– Ди, только не здесь, – Майкл отстранил голову от лица Дианы и положил руки поверх ее, чтобы снять со своей шеи. – Стены же не кирпичные, а вокруг полно людей.

– Ну и что, – искорка полыхнула в глазах девушки.

Диана отстранилась, но только лишь для того, чтобы положить руку на грудь Майклу. Девушка улыбнулась, рука скользнула вниз и вцепилась в ремень от брюк.

– Эй, ты что делаешь? – Майкл оглянулся.

– А ты как думаешь? – девушка опустилась на колени.

– О Боже! Диана! – Майкл оторвал руки Дианы от ремня и отступил на шаг.

– Не здесь же.

Девушка прыснула со смеха.

– Трусишка.

Диана поднялась с колен, поправила юбку и вернулась за стол, словно ни в чем не бывало.

Майкл лишь растерянно качнул головой, развернулся и скрылся в кабинете. Этого он также не понимал.

* * *

Летняя ночь пришла в Биллингс, накрыв его темным одеялом с изумительной звездной россыпью. Тишина, время от времени прерываемая тихими песнями ночных цикад да далеким урчанием двигателей машин, висела в воздухе, а над ней, высоко в небе, словно в неком оцепенении, замерла белесая луна, наряженная в прозрачную желтую дымку, точно в платье, созданное руками природы.

Майкл удобнее устроился в кресле и поднес к губам горлышко бутылки. Холодное пиво, только из холодильника, обожгло горло. Майкл положил голову на спинку кресла и закрыл глаза. Теплый ветерок шелестел над головой в ветвях ясеня, дергал за волоски на голенях и поглаживал лицо.

Холод бутылки, уютно устроившейся на подлокотнике, заставлял коченеть ладонь, но Майкл не обращал на это внимания, раздумывая о том, что его ждет в ближайшем будущем. Сегодня Диана ночевала дома. Майкл, воспользовавшись ее отсутствием, решил вспомнить прошлое, посидеть с пивом на лужайке перед домом, а заодно подумать в тишине и спокойствии о характеристиках дома, который собирался купить в самом ближайшем будущем. Дом должен был быть небольшим. Большим он станет тогда, когда появится семья и дети. Сейчас же ему хватит небольшого дома, небольшого, но просторного, красивого и комфортного.

– Возможно, стоит подумать о бассейне за домом, – Майкл отхлебнул из бутылки. – Хотя зачем он мне нужен? Детей нет, а лишние расходы ни к чему… Вот подвал обязателен, помимо гаража хорошо бы там устроить небольшой тренажерный зал и, может, какую мастерскую. Ах да, там же можно и прачечную сделать. А вот выше – пара спален, гостиная, столовая, кабинет, парочка ванных комнат. Хлопотное это, однако, дело, покупка дома. Зато приятное, – Майкл улыбнулся, чувствуя удовлетворение в груди. – Конечно, рынок недвижимости не тот, что был до кризиса, но, может, благодаря этому удастся провернуть выгодную сделку. Посмотрим, что предложит риелтор Ника. Пока что это его хлопоты, мои начнутся тогда, когда придется выбирать из множества предложений одно. Думаю, это будет еще та задачка, – Майкл допил пиво и положил бутылку себе на живот. Даже сквозь футболку Майк чувствовал холод, исходящий от бутылки.

Майкл поставил бутылку на землю рядом с креслом. Взгляд, брошенный на часы, подсказал, что время близится к полуночи. Пора было отправляться спать, ведь завтра на работу. Майкл напоследок взглянул на чернильный потолок над головой, на звезды, которые словно маяки светили в вышине.

Волна легкого удовлетворения накатила на Майкла, пробудив на лице довольную улыбку. Майкл почувствовал радость от того, что приехал в Биллингс. Именно в Биллингсе его карьера взлетела вверх, здесь у него появилась и новая девушка, которая к тому же к нему явно неравнодушна, а скоро появится и собственный дом. Чего еще желать парню в неполных тридцать лет? Денег? Счастья? Любви? Всего сразу? Майкл был не против иметь много денег. Миллионов десять, а лучше сто десять. И против счастья Майкл тоже ничего не имел. Чем больше, тем лучше. А любви? Какой дурак откажется от любви?! Все хотят любить, но еще больше хотят быть любимыми. И Майкл хотел. И похоже, что у него появилась девушка, которая способна его любить, а если так, то поводов для грусти быть больше не должно, и боли от одиночества, душевных страданий и мук. Сердце Майкла запело, но пело оно недолго, до тех пор, пока взгляд Майкла не зацепился за диск луны.

Майкл почувствовал, как в груди рождается странное чувство, словно мир опустел и не было никого, кто мог бы скрасить его одиночество. Опустошенность, страх, безразличие – все смешалось в единое чувство, чувство настолько тревожное, что Майкл явственно ощутил холодок, пробежавший по телу. В какой-то миг Майкл пожалел, что нет рядом Дианы. Впервые в жизни ему ее не хватало. Действительно не хватало! Что это? Рождение новой любви или нежелание быть одному? А может, Диана стала всего лишь одним из множества способов забыть о Селене?

Тишина вокруг стала непроницаемее, даже цикады умолкли и ветерок притих в листве.

Хочет ли он любить Диану? Готов ли?

Майкл почувствовал, как на смену удовлетворению и недавней радости пришли растерянность и страх.

Хочет ли он любить Селену? Готов ли? О да! Здесь никаких сомнений не было, никакого страха, лишь безумное желание воплотить эти мечты в реальность. Но Мэтью был прав, когда говорил, что если она не хочет быть с Майклом, то любовь, кроме страданий, ничего хорошего не принесет. А вот страдать Майк не хотел. Тогда оставалось забыть Селену. Как и советовал Мэтью. Сколько надо стучать в дверь, чтобы она открылась? Достаточно и одного удара. С Дианой получилось именно так, а вот с Селеной – все удары впустую. Даже не захотела ответить на звонок. От этой мысли Майклу стало не по себе. Темнота снаружи проникла внутрь, расправила черные крылья и захлестнула сердце. Быть отвергнутым. Разве не этого боится каждый? Влюбленный или нет. Неважно. Никто не хочет быть отвергнутым, ведь это все равно что быть кому-то безразличным.

Нет. Он больше не будет добиваться Селены. Никаких цветов, никаких звонков и ресторанов. Забыть, убить чувство и обрести свободу. Только вот убивать чувство – слишком болезненная процедура. Ничего страшного. Для этого у него есть Диана. Как-никак именно благодаря Диане память о Селене померкла. Немного времени, и мысли о Селене, как и чувство, затеряются на бескрайних полях прошлого, станут блеклой иллюзией, одной из многих, прожитых ранее. Но возможно ли это, если желание быть с Селеной перевешивает желание быть с Дианой? Разве это ничего не значит?

– Наверное, что-то да значит, – пробормотал Майкл. – Например, то, что Селену я люблю, а Диану… даже и не знаю. Мне хорошо с ней. И секс классный. Диана мне нравится. Так и есть. Но люблю ли я ее? Об этом рано говорить. Мы с ней месяц. Возможно, надо больше времени… Дерьмо. Для того чтобы полюбить Диану, месяца мало, Селену – хватило двух встреч. У нас с ней даже секса не было, но чувство уже есть. Почему так? Почему все так сложно? Неужели тот, кто создавал человека, не мог облегчить участь своего творения? Зачем обрекать свое дитя на страдание, страдание из-за любви, самого светлого чувства из всех? А для кого-то и самого темного… Те, кто теряет, вряд ли считают любовь таким уж светлым чувством. Серым – возможно, но светлым – маловероятно. То, что причиняет боль, не может быть светлым. Не может, – Майкл поднялся на ноги, подхватил с земли пустую бутылку и направился к дому. – Никаких больше цветов. Стучать в дверь бессмысленно, если хозяева не желают открывать.

Спустя мгновение Майкл исчез в доме, скрипнула дверь, и полная тишина воцарилась на улице.

* * *

На следующий день ланч Майкл провел с Дианой, а не с Ником. Тот, сославшись на важную встречу, сел в свой “мерседес” и уехал. Майкл не расстраивался, здраво рассудив, что если не удалось что-то сделать сегодня, обязательно удастся завтра. Но ни в среду, ни в четверг Ник не нашел времени на разговор с Майклом. Майкла это начало раздражать, так как он хотел въехать в новый дом ко Дню независимости. В конце концов, когда Ник и в пятницу не смог найти время поговорить с Майклом, тот решил начать самостоятельные поиски риелтора со следующей недели. Благо это не составляло большой проблемы, так как в Биллингсе помимо журналов и газет о недвижимости можно было найти и справочники о лицах и компаниях, предоставляющих риелторские услуги. К тому же не стоило забывать и об интернете, этом кладезе информации. Единственное, что огорчало Майкла, так это необходимость тратить личное время на поиски. Но огорчение было недолгим. Оно растаяло, как дым под порывами ветра, едва Майкл подумал, что было бы неплохо привлечь к процессу поиска риелтора еще кого-нибудь. Только вот кого? Ответ не заставил себя ждать. Майклу хватило одного взгляда в сторону приемной, чтобы понять, кто не откажет ему в помощи. Конечно же, это была Диана. Майкл знал, что работы у нее сейчас не много, поэтому ей ничто не помешает заняться поисками риелтора. К тому же Майкл нашел еще один убедительный аргумент в пользу того, почему Диана возьмется выполнить просьбу Майкла. Очень вероятно, что жить в новом доме помимо Майкла будет и сама Диана.

Но как оказалось впоследствии, помощь Дианы не понадобилась. Утром в понедельник 11 июня Диана зашла к Майклу в кабинет и сказала:

– Мистер Сафер, мистер Райт желает вас видеть, прямо сейчас. Кстати, Джина говорит, у него очень хорошее настроение. Как будто это новость. Мне кажется, такой мистер Райт скоро станет нормой.

– Таким он тебе больше нравится? – Майкл улыбнулся.

– Такой мистер Райт меня настораживает. Джина говорит, что к нему вернулась бывшая, вот он и обрел второе дыхание. Представь, что будет, если эта бывшая его снова бросит.

– Думаю, не успеет.

– Это почему же?

– Не удивлюсь, если Ник через недельку-вторую заявится и во всеуслышание объявит: я женюсь.

– Ты действительно думаешь, что там все так серьезно? – глаза Дианы стали круглыми как мячики.

– Просто Ник… э-э-э, мистер Райт, очень хотел вернуть эту девушку. Уверен, не для того, чтобы поиграть как кот с мышкой и бросить. По крайней мере, будь на его месте я, так яи сделал бы.

– Правда? – Диана облизнула губы и вошла в кабинет. – Значит, для того, чтобы ты сделал предложение девушке, надо, чтобы тебе пришлось ее возвращать?

– Ди, ты к чему клонишь? – Майкл насторожился.

– Ни к чему, – девушка показала Майклу кончик языка. – Просто интересуюсь.

– Не верю. Я тебя уже успел хорошо изучить. Так на что ты намекаешь?

– Наивный, – девушка оставила вопрос Майкла без внимания. – Ни один мужчина не способен до конца понять женщину. А вот вы, мужчины, простые, как цент. Вас можно щелкать как орешки. Внутри вас одни инстинкты, как правило, половые, и ни одной загадки. Вот так вот, – Диана улыбнулась, блеснула глазами и вышла из кабинета.

– Чертовка, – ухмыльнулся Майкл, глядя ей вслед.

Десять минут спустя Майкл был в кабинете Ника и пил кофе. Ник сидел напротив за столом и тер платком шею.

– Стоит выйти на улицу на пять минут, и уже течет. А это только июнь, что же будет в августе? Но ничего, ничего. Хорошо, что хоть снега нет. Знаешь, с этим глобальным потеплением всего можно ожидать. Вот что я тебе скажу. Современная погода – как современная женщина. Никогда не знаешь, что от нее ожидать, – Ник хохотнул, спрятал платочек в задний карман брюк, затем провел ладонью по волосам и откинулся в кресле.

– Так вот. Зачем я тебя позвал, – продолжил Ник. – Сегодня утром я разговаривал насчет тебя со своим риелтором. Джон зовут. Хороший парень. Мне отлично помог. И тебе поможет. Встреться с ним, расскажи, чего хочешь, и он обязательно поможет, – Ник ослабил галстук на шее и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Во время ланча встречи есть?

– Нет, – Майкл мотнул головой.

– Это хорошо. У меня для тебя есть очень хорошая новость. Уверен, она тебе понравится. Давай в 2 в “Гренери”. Я попрошу Джину заказать нам столик. Знаешь, за последнее время я даже успел полюбить этот ресторан. Ну, если девушка желает… Ты знаешь, где он находится?

– Да.

– Тогда можешь идти. Увидимся позже.

Майкл кивнул и вышел из кабинета.

* * *

– Что хотел от тебя мистер Райт? – Диана подняла голову и взглянула на Майкла, когда тот оказался в приемной.

– Сказал, что разговаривал насчет меня со своим риелтором, а еще у него есть какая-то для меня хорошая новость.

– Что за новость?

– Не знаю. Сегодня мы с ним обедаем, тогда и узнаю.

– Что, правда, ничего не сказал? – кислая мина появилась на лице Дианы.

– Правда.

– Совсем ничего? Ни чуточки?

– Ни грамма.

– Ну и пусть. Но ты же мне расскажешь то, что тебе скажет мистер Райт во время вашего таинственного ланча?

– Может быть, – Майкл пожал плечами.

– Как это, может быть? – Диана захлопала ресницами.

– Это значит, что я подумаю, прежде чем рассказать тебе то, что узнаю.

Майкл едва удержался от смеха, когда увидел, как уголки губ девушки опустились, в глазах потух огонек. Диана чуть не плакала от обиды.

– Значит, ты хочешь, чтобы между нами были секреты?

– Ну-у-у, если это секреты государственной важности или банковская тайна, то почему бы и нет, – Майкл улыбнулся.

– Нахал, – девушка надула губки и отвернулась к монитору компьютера, всем своим видом показывая, как сильно она обиделась.

– Могу я тебя попросить? – Майкл даже и не думал прекращать улыбаться. Его забавляла эта ситуация.

– Нет, – буркнула Диана, не поворачивая головы.

– Тогда мне придется приказать, – Майкл постарался, чтобы улыбка наконец сошла с лица, а взгляд посуровел.

– Еще чего, – Диана бросила глазами в Майкла парочку молний.

– Ах, эти американские женщины, – Майкл наигранно вздохнул. – Придется самому делать себе кофе.

Майкл направился к кофемолке. Диана бросила на Майкла взгляд, еще один. Зубы принялись покусывать верхнюю губу. Наконец Диана не выдержала, встала из-за стола.

– Я сделаю тебе кофе.

– Сделаешь? – Майкл замер с чашкой в руке. Улыбка так и просилась на лицо, но он ограничился блеском в глазах и приподнятыми от удивления бровями.

– Сделаю, – Диана сделала два шага по направлению к Майклу и остановилась. – И чтоб ты знал, я не американка, а гречанка.

– Я это запомню, – Майкл не удержался, усмехнулся.

– Какими все же милыми бывают девушки, когда сердятся или обижаются, – пронеслось в голове. – Черт! Так и тянет обнять и поцеловать.

– Запомни. А сейчас, пожалуйста, освободи приемную. Мне надо делом заниматься.

– Как скажешь, гордая гречанка, – Майкл развернулся, расплылся в улыбке и двинул в кабинет.

– Еще одно слово, и кофе окажется у тебя на голове, а не в чашке, – донеслось сзади.

Майкл решил, что лучше промолчать, дабы не злить Диану, поэтому ему ничего не оставалось другого, как сесть за стол и склониться над бумагами.

* * *

Через несколько часов они сидели в “Гренери”. Ник заказал себе картошку с мясом ягненка и салат “Моццарелла”, Майкл же удовлетворился картошкой с тунцом и салатом из креветок. Кроме всего прочего Ник заказал маленькую бутылочку коньяка. Как он сказал – отпраздновать его воссоединение с бывшей девушкой.

Какое-то время они ели молча. Ник, как истинный гурман, ел не спеша, тщательно пережевывая каждый кусочек. Майкл также никуда не спешил, старался сохранять ритм еды, навязанный Ником. Когда же они съели по половине порции, Ник отложил вилку с ножом в сторону, взял бумажную салфетку и протер губы.

– Я же тебя не случайно сюда пригласил, – начал он, комкая салфетку и беря в руку стакан с водой. – Сам знаешь, в природе на все есть причина. И у меня она есть. Я планирую осенью жениться…

– Поздравляю, – вырвалось у Майкла. – Очень рад за тебя.

– Спасибо. Но думаю, с поздравлениями ты поспешил. Пока что это только мое решение и моя вторая половина об этом решении не знает. Но обязательно узнает, – Ник расплылся в улыбке. – Не для того я ее вернул, чтобы разбежаться в будущем. В августе поедем вместе в отпуск, вот тогда и скажу, вернее, сделаю предложение. Думаю, это будет во Франции, в Париже. Как думаешь, Париж – хорошее место для того, чтобы сделать девушке предложение?

– Слышал, Париж называют городом влюбленных.

– И я о том же! – воскликнул Ник. – Пусть другие едут на Гавайи, а я поеду в Париж. Далеко, но черт с ним. Уверен, это того стоит. Главное, чтобы Селена оценила мои стремления и сказала заветное “да”.

Услышав имя “Селена” Майкл поперхнулся. Кусок тунца, который он в этот миг пережевывал, едва не встал в горле. По спине пробежал холодок. Что это, совпадение? Или Ник встречается с той Селеной? С Селеной, которая все никак не покинет сердце Майкла.

– Нет, это просто совпадение, – Майкл мысленно отогнал гнетущие мысли. Рука потянулась за стаканом с водой. – Мало ли Селен в Биллингсе.

– Ты так не спеши, не спеши, – посоветовал Ник, отправляя в рот картофелину. – Хорошо жуй. Тщательно пережевывай. Из-за того, что люди спешат, когда едят, они совершенно не пережевывают пищу, поэтому и жиреют потом. Мне это знакомый доктор сказал. Профессор… Но это не все, что я тебе хотел сказать. Тебе-то что хорошего в том, что я собираюсь жениться? Совершенно ничего, а я, как помнишь, говорил, что у меня хорошая новость именно для тебя, – Ник сделал паузу, чтобы пережевать кусок мяса ягненка. – Так вот. В Финиксе открывается новое отделение банка. Ходят слухи, что управляющим назначат именно меня. Так что, скорее всего, в начале осени мы с Селеной уедем из Биллингса. Признаюсь, я рад. Рядом Калифорния, теплый климат, да и Финикс – это тебе не Биллингс. Самая крупная столица штата, да и по населению Финикс входит в десятку крупнейших городов Америки. Селене должна понравиться такая перспектива. В конце августа съездим в Финикс, осмотримся, заранее приобретем дом. А там, смотри, и в Калифорнию переберусь. В Беверли-Хилз, думаю, – Ник умолк, видимо обдумывая будущие возможности.

Майкл же сидел согнувшись над тарелкой и каждый раз, когда Ник упоминал имя “Селена”, вздрагивал, будто в эти мгновения его тело кололи маленькие иголочки. Мысли снова и снова возвращались к Селене, и снова и снова он гнал их от себя.

– Но самое главное для тебя то, что я собираюсь предложить руководству твою кандидатуру на нынешнее свое место. Ты же не против? – Ник взглянул на Майкла и хитро улыбнулся.

– Нет, – прохрипел Майкл, чувствуя сухость в горле. Пот выступил на лбу. Майкл прижался губами к стакану с водой и сделал несколько больших глотков.

– Правильно, попей водички, – кивнул Ник. – Воду пить полезно. Говорят, надо литра два-три в день выпивать… Что-то ты неважно выглядишь. Бледноват. Не заболел ли? А может, ты разволновался от того, что скоро станешь управляющим банка? – Ник хохотнул, вытер рот салфеткой, протянул руку к бутылочке коньяка и налил в стопки – себе и Майклу. – Я знаю, что тебе надо. Немного алкоголя никогда не помешает. Главное, знать меру… За успешное будущее, – провозгласил Ник тост и отпил из стопки.

Майкл последовал примеру Ника, отпил из стопки и скривился, когда коньяк опалил нутро. Отставив стопку, он доел картошку, тунца и отодвинул тарелку в сторону.

– Да, слегка разволновался, – сказал Майкл. – От неожиданности.

– Это успех, Сафер. Ради этого мы и живем. Живем, чтобы становиться успешными… Как хорошо, – Ник откинулся на спинку стула и положил руки на объемный живот. Довольная улыбка играла на его губах. – Вкусно покушать, что может быть лучше? Разве что секс с красивой женщиной…

Знал бы ты, какая потрясающая женщина Селена. Красивая, умная, с шикарной фигурой. До сих пор не могу поверить, что мне удалось ее вернуть. Никогда не думал, что люди могут быть такими идиотами, как тот, кто ухаживал за ней. Даже не знаю его имени, но и черт с ним. Он свое счастье упустил, а я обрел. А как все великолепно получилось. Помнишь, Сафер, я тебе когда-то рассказывал о том, как мне звонила бывшая и говорила, что я зря стараюсь, все равно у меня ничего не получится. А я даже не знал, о чем идет речь. Оказывается, – ты только представь, каким надо быть идиотом, – ее ухажер слал ей на работу цветы, но не подписывался…

Майкл почувствовал тошноту, голова закружилась. Он потянул носом воздух, сглотнул. Сердце стучало как сумасшедшее. Несмотря на то, что в помещении работали кондиционеры, Майклу стало жарко, словно он оказался на улице в тридцатиградусную жару. Идиотом, о котором говорил Ник, был он. Майкл чувствовал это. Слишком много совпадений, чтобы ошибаться.

– Ты только представь, целый месяц слал! – продолжал Ник. – И ни разу не удосужился сообщить свое имя. Таких идиотов я еще не встречал. Но что самое главное, он своего добился, Селена уступила, хоть и не собиралась этого делать. Только вот воспользоваться плодами своего успеха он вряд ли сможет, так как ими воспользуюсь я, – Ник рассмеялся. Живот запрыгал под рубашкой. – А знаешь почему? Из-за того, что он не подписывался, Селена подумала, что это я ей шлю цветы, пытаюсь таким образом вернуть ее. И я не стал ее в этом разубеждать. В отличие от того ухажера-неудачника, я не идиот.

Майклу было плохо. Руки тряслись, в висках стучало, начала побаливать голова. Смех Ника только усугубил ситуацию.

– Мне надо выйти, – Майкл поднялся из-за стола, промокнул салфеткой лоб и, тяжело дыша поплелся, в мужскую уборную.

– Сходи, конечно. Сафер, на тебе лица нет. Врачу показался бы. Может, что-то серьезное.

Майкл ввалился в туалет и закрыл за собой дверь, на дрожащих ногах прошел к умывальникам, склонился над одним из них и включил холодную воду, сложил руки лодочкой, набрал воды и умылся. Снова и снова, пока щеки не начало щипать от холода. Затем оперся руками об умывальник и посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене напротив.

– Идиот… какой же я идиот. Если бы я знал, что так случится, не отправил бы ни одного цветочка Селене. Зачем я вообще ее встретил?

Майкл склонил голову, да так и стоял. В голове воцарился хаос. Мысли носились по полю сознания, точно газель по африканской саванне в тщетной попытке убежать от преследовавшего ее гепарда. Вода шуршала в умывальнике. Брызги прыгали по раковине. Некоторые из них, те, что посмелее, умудрялись допрыгнуть до лица Майкла, на мгновение замереть на нем и скатиться по подбородку назад в раковину.

Майкл стащил с шеи галстук и бросил на умывальник, расстегнул парочку пуговиц на рубашке и снова умылся холодной водой. Постепенно хаос в голове утих. Мысли потекли плавно, размеренно. Тело перестало подрагивать. Майкл успокоился, оторвал кусок бумажного полотенца и вытер лицо, затем руки, скомкал бумагу и выкинул в мусорную корзину.

– Надо взять себя в руки, – пробормотал Майкл, разглядывая себя в зеркало. – Лить слезы будешь потом, а сейчас пора возвращаться к Нику, а затем на работу, при этом не забывая делать вид, что ничего не случилось. Это мои проблемы. Только мои, поэтому мне с ними и разбираться.

Майкл набрал полную грудь воздуха, выдохнул, повторил, подхватил с умывальника галстук и вышел из туалета.

 

Глава 11

Возвращаться в офис было тяжело. Внешне Майкл выглядел спокойным, но в груди у него творилось что-то невероятное. Предательские мысли то и дело ныряли в прошлое и вытаскивали на свет божий старые воспоминания. Встреча с Селеной, ужин и разговоры. Мир словно перевернулся. Чувства к Селене, которые Майкл напрасно старался убить, усилились, стоило только Майклу узнать о том, что Ник и Селена вместе. Ник из коллеги и друга превратился в коллегу и врага, соперника, вставшего между Майклом и Селеной. Особенно больно Майклу было осознавать, что в случайном треугольнике, возникшем между Майклом, Селеной и Ником, именно он, Майкл, был слабым звеном, третьим лишним. Майкл хотел бы уйти, хотел бы вычеркнуть из жизни Селену, но не мог. Чувствам не прикажешь. К сожалению для Майкла, они не были мусором, который можно было бы вынести и его забрал бы мусоровоз. Он пытался не думать о Селене, но все было напрасно. Чувства жили в его груди. Хотел он этого или нет, но поделать с этим ничего не мог.

Вернувшись в офис, Майкл закрыл дверь в кабинет, плюхнулся в кресло и уставился перед собой невидящим взором. Сидел он так недолго. Дверь открылась, и на пороге возникла Диана.

– Что-то случилось? – тревога отразилась на лице девушки.

Майкл почувствовал раздражение. Почему его никто не может оставить в покое? Хотя бы ненадолго.

– Все хорошо, – усилием воли Майкл подавил гнев.

– Я не дура. Судя по выражению твоего лица, ты собрался или повеситься или повесить кого-то. Это все из-за ланча с мистером Райтом? Я права? Что он тебе сказал?

– Диана, давай потом поговорим.

– Ты просто скажи – да или нет? – настаивала девушка.

Майкл поставил локти на стол и накрыл голову ладонями, пытаясь изо всех сил сдержаться и не послать девушку куда подальше.

– Твою мать. И почему они такие упрямые? – Майкл закусил губу. Взгляд его уткнулся в невидимую точку на столе.

– Диана, я прошу тебя, потом, – не поднимая головы, произнес Майкл.

– Тебе трудно сказать одно слово?

– Диана, – Майкл поднял голову и посмотрел на девушку. В голосе зазвенела сталь, в глазах сверкнули молнии.

– Эгоист, – фыркнула Диана и хлопнула дверью.

– Дура, – пробормотал Майкл, опуская глаза.

Сейчас Майклу хотелось одного – как можно скорее вернуться домой, отгородиться от окружающего мира входной дверью и погрузиться в себя, в тот мир душевной боли и печали, что терзал его в эти минуты. Майкл попытался переключиться на работу. Не получилось. Хаос, царящий в его голове и груди, рубил на корню все попытки заняться чем-либо менее болезненным. Майкл пожалел о том, что сегодня не пятница. А как было бы хорошо вскочить в машину и уехать куда-нибудь, например в Йеллоустон, в который он все никак не может попасть. Спрятаться там на пару деньков в какой-нибудь пещере в горах и повыть волком. Авось да помогло бы избавиться от душевных мук.

Секунды превращались в минуты, а минуты – в часы, но происходило это так медленно, что Майклу не раз казалось, что время просто-напросто издевается над ним, ползет как черепаха, придавленная парой сотней кирпичей. Когда же рабочий день закончился, Майкл дождался, когда уедет Диана, сел в машину и понесся в сторону дома. По пути заскочил в маркет и купил несколько баночек пива.

Загнав машину в гараж, Майкл закрылся в доме, открыл баночку пива и принялся ходить по гостиной из угла в угол, обдумывая очень деликатную ситуацию. Еще когда он ехал в машине, ему на ум пришла идея позвонить Селене и рассказать ей о цветах, которые он слал ей целый месяц, но больше всего ему хотелось рассказать о вранье Ника, и, кто знает, может, узнав правду, Селена расстанется с Ником и обратит взор своих прекрасных глаз на Майкла. Соблазн был огромен. Майкл не раз порывался звонить, доставал из брюк мобильник, находил номер Селены и даже парочку раз совершал вызов, да только прерывал его спустя секунду или две. Даже если Селена узнает правду, бросит ли она Ника? А как поведет себя Ник, узнав, что у него есть соперник в лице Майкла? Мягко говоря, ему это очень не понравится, возможно настолько, что Майклу придется забыть о повышении и даже начать поиски нового рабочего места? Майклу стало не по себе, когда он на краткий миг представил скорый закат карьеры в банке “Голден”.

– Будто между наковальней и молотом, – пробормотал Майкл, плюхнулся на диван и сделал из баночки несколько больших глотков. – Нику ничего не стоит вышвырнуть меня из банка “Голден” на улицу. Что же делать? Молчать? Тогда я потеряю Селену, зато моя карьера пойдет вверх. Не смолчу, тогда потеряю все… Нет, я должен молчать. Я должен рассуждать здраво. К черту эмоции. Я не могу угробить свою жизнь из-за женщины. Нищий я Селене все равно не нужен. Я вообще ей не нужен! – Майкл вскочил на ноги. – Пусть выметается к чертовой матери из Биллингса вместе с Ником. Мне же только лучше. Ее здесь не будет, и мне спокойнее станет. Да, именно так и должно быть, – Майкл присосался губами к баночке. – Я не должен вмешиваться. Не должен! Надо как-то это пережить. Пара месяцев, а там они уедут. А я буду с Дианой, и все у нас будет хорошо, – Майкл вспомнил их недавнюю ссору. – Это из-за Селены. Она всему виной. Чертова Селена! Откуда ты взялась на мою голову?! – Майкл допил пиво, сжал пустую баночку, размахнулся и запустил ее в пол. Баночка звякнула о паркетное покрытие, подскочила, вновь звякнула, вновь подскочила, будто раненая, звякнула последний раз и замерла, точно мертвая.

Майкл снял рубашку и бросил ее на диван.

– Надо принять холодный душ, тогда станет легче. Холод прогонит из груди боль.

Майкл стащил с себя брюки, носки, трусы и зашлепал босыми ногами в ванную комнату.

– Пусть они валят к чертовой матери в свой гребаный Финикс, – Майкл зашел в душевую кабинку, включил кран с холодной водой. Холод воды обжег кожу, но Майкл продолжал стоять не двигаясь, только зубы стиснул да мышцы живота напряг.

Минута бежала за минутой, а Майкл все так же стоял под холодной струей воды. Удивительно, но холодная вода действительно помогла унять боль в груди и привела в порядок мысли в голове. Только когда тело начало коченеть, Майкл выключил кран и вышел из душевой кабинки, вытерся полотенцем и набросил на плечи свой любимый темно-коричневый банный халат, затем зашел на кухню за еще одной баночкой пива, открыл ее и влил в себя немного темной горькой жидкости.

– Что ни делается, все к лучшему, – Майкл вышел из кухни, прошел по коридору, вошел в гостиную и сел на диван, оперся спиной о спинку дивана. Взгляд Майкла побежал по потолку, на миг остановился на люстре и устремился дальше.

– Какими мы все же можем быть идиотами. Нас гонят, а мы все равно возвращаемся, будто побитые собаки, поджав хвост, и молим о снисхождении, вернее ноем, унижаемся, не хотим мириться с отказом. Если бы я не вздумал добиваться Селены, ничего бы этого не было. Давно бы уже забыл ее. Из-за нее мне худо, да и Диана страдает. Надо попросить у нее прощения. Похоже, она меня любит. Хоть кто-то меня любит… Забыть о Селене и думать о Диане. Тогда и я, может быть, полюблю Диану. Давно полюбил бы, если бы не Селена… чертова Селена, – Майкл припал губами к баночке. – Ничего не буду ей говорить. Пусть воркует со своим любимым Ником, а я и без нее обойдусь. У меня есть Диана, Диана, которая меня любит. Надо держаться за тех, кто нас любит, и гнать прочь тех, кто только использует. Так будет правильнее… и спокойнее.

Майкл допил пиво и швырнул пустую баночку к ее подруге на полу, раскинул руки в стороны и закрыл глаза. То ли самовнушение помогло, то ли пиво, а может, и все вместе, но боль в груди угасла; казалось, еще немного – и она совсем покинет Майкла. Майклу даже удалось на какое-то время выкинуть Селену из головы.

Майкл полусидел-полулежал на диване, когда услышал мелодию. Она доносилась со стороны кресла, оттуда, где лежали скомканные рубашка и брюки. Майкл поднялся, приблизился к креслу, достал из кармана брюк мобильник и взглянул на экран.

– Мэтью! – Майкл почувствовал радость, увидев на экране телефона фотографию друга. После того не совсем приятного разговора они с Мэтью больше не общались. И все это время Майкл ощущал на душе некоторый осадок и даже легкие уколы совести, требовавшие от него конкретных действий по возобновлению отношений с другом. Обижаться на Мэтью было нельзя. Майкл знал это, но ничего поделать с собой не мог. Наверное, слишком гордый был.

– Привет, Мэтью.

– Привет, старик. Давно не общались. Как ты?

– Все так же, – Майклу даже удалось улыбнуться, когда он услышал веселый голос друга.

– Что, все за Селеной гоняешься?

– Я и Селена – это уже прошлое, несостоявшееся прошлое.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее. Что я опять пропустил?

Майкл рассказал Мэтью все как есть, ничего не утаивая. Даже про карьерные перспективы не умолчал и ссору с Дианой, из-за которой девушка снова ночует в своей кровати, а не в кровати Майкла.

– Так это же здорово! – обрадовался Мэтью, услышав новости. – Эй, старик, не распускай нюни, сама судьба тебе благоволит. Селена с Ником свалят в Финикс, а ты станешь большой шишкой в Биллингсе. Ой не зря ты задумался о покупке дома. Ты как знал, что все именно так обернется. Чувствую, скоро маленькие Майклы и Дианы будут бегать в новом доме, – Мэтью захохотал.

Майкл улыбнулся, слушая друга и чувствуя, как настроение возвращается.

– Ты преувеличиваешь, старик. До этого очень далеко.

– Ну, конечно, если ты будешь и дальше ссориться с леди Ди, то этого вообще никогда не случится. Будь хорошим мальчиком – и к тебе потянутся девушки. Если же ты будешь плохим мальчиком, к тебе вообще никто не будет тянуться. Девушки любят ласку и нежность, а не грубость. Запомни это как отче наш.

– Сам знаешь, Мэтью, как порой бывает трудно сдержаться. Иногда мне кажется, что девушки нас, мужиков, специально заводят, а потом жалуются друг дружке, какие мы все хреновые. Может, и правда, мы с разных планет.

– Ага, одни из ада, другие из рая, – захохотал Мэтью. – Мужики – черти, женщины – ангелы. Скажи иначе и получишь отречение от тела.

Майкл рассмеялся. Мэтью верно подметил.

– Так что ты надумал? – спросил Мэтью у Майкла, отсмеявшись.

– Ты про что?

– Про все. С Селеной точно покончено?

– У меня есть выбор?

– Эй, перестань отвечать вопросом на вопрос, – возмутился Мэтью.

– Ладно. С Селеной точно все кончено. Карьера важнее.

– Согласен с тобой, старик. В твоем случае все именно так… Продолжай дружить с Ником, забудь о Селене, и будет тебе счастье… Ты сейчас с Дианой?

– Нет, Диана у себя дома. После ссоры я с ней не общался.

– Плохо, но ничего. Мы это сейчас исправим. Вот что ты сейчас сделаешь: возьмешь машину и поедешь к Диане, заберешь ее к себе и займешься с ней упоительным сексом. Ты меня понял? Сейчас она тебе нужна как никто другой. Она твое лекарство и спасение.

– Уже десять, – Майкл посмотрел на настенные часы. – Скорее всего, Диана уже спит.

– Уверен?

– Нет.

– Тогда поднимай свою мягкую задницу с кресла, или на чем ты там сидишь, и вали к ней. Если разбудишь, ничего страшного. Вам это обоим надо.

– Да, так и сделаю, – сказал Майкл. – Не знаю, нужен ли я сейчас Диане, но она мне очень нужна.

– Тогда меньше слов, больше дел. Не смею тебя больше задерживать. Пока, дружище.

– Пока, Мэтью.

Майкл закончил разговаривать, бросил мобильник на кресло, вышел из гостиной и вскоре уже был в спальне, натягивал джинсы и гольф. Когда оделся, вернулся в гостиную за мобильником, обулся в прихожей, захватил ключи от машины и вышел из дома.

Ночь приветствовала Майкла безоблачным небом, мягким блеском миллионов звезд и тихим шелестом теплого ветерка. Где-то стукнула входная дверь, откуда-то неслись голоса, залаяла собака, ей ответила другая.

Майкл вывел машину из гаража, остановился, оставил двигатель работать, сам же выбрался из машины и закрыл гараж, после чего вернулся к машине, захлопнул дверцу и надавил педаль газа. Машина тронулась с места и, провожаемая темными окнами дома да светлыми пятнами-звездами на небосклоне, покатила к дому Дианы.

* * *

Майкл черепахой подъехал к дому. Машина остановилась. Майкл заглушил двигатель, дабы лишний раз не тревожить тишину ночи, достал мобильник и окинул взглядом темные окна дома. Похоже, приехал он напрасно. Диана спит, а его звонок вызовет у нее только раздражение. Майкл бросил мобильник на приборную панель и завел двигатель, бросил последний взгляд на темный дом и собрался было тронуться с места, когда экран мобильника ожил. Нога Майкла зависла над педалью газа, так и не нажав на нее. С экрана телефона Майклу улыбалась Диана.

– Привет, Ди.

– Испугался? – судя по голосу, Диана даже не ложилась спать.

– Ты про что?

– Про твою машину напротив моего дома.

– Думал, ты спишь. Не хотел будить.

– Я не сплю, точнее не могу заснуть.

– Кошмары?

– Мысли.

– Постарайся ни о чем не думать, тогда заснешь.

– Ты хочешь, чтобы я поскорее заснула?

Майкл не знал, что сказать. Он всего лишь посоветовал верный способ заснуть, без каких-либо задних мыслей. Диана же нашла в его словах только ей известный намек и сделала вывод.

– Почему девушки всегда ищут намеки, скрытые смыслы в словах парней? – Майкл уставился на асфальт, ярко освещенный светом фар. – Неужели не понимают, что так только усложняют отношения.

– Почему ты молчишь? Я права? – в голосе девушки проскользнули нотки нетерпения.

– Я не знаю, что сказать, вот и молчу.

– Значит, тебе нечего мне сказать?

Майкл сглотнул, пытаясь сохранить спокойствие. Скоропалительные выводы Дианы начинали его раздражать. Он всего лишь хотел увидеть ее, обнять, прижать к груди, поцеловать. Он не был готов к тому граду бессмысленных вопросов, которые обрушила на него Диана.

Майкл положил голову на подголовник и закрыл глаза.

– На кой черт я послушал Мэтью? – подумал Майкл, чувствуя как душевное спокойствие с таким трепетом им выстраиваемое, рассыпается как песочный домик под порывами бриза. – Хотел одно, получил другое. Чертова жизнь, никогда не знаешь, что получишь.

– Так и будешь молчать?

– Диана, я не хочу опять ссориться, – Майклу пришлось приложить усилия, чтобы говорить спокойно. – Я хотел тебя увидеть, хотел сказать, что был не прав утром. Вот поэтому я здесь. Несмотря на то, что на улице полночь…

– Еще нет двенадцати, – из трубки донесся тихий голос Дианы.

– …я приехал, но вижу, что зря, – Майкл пропустил слова Дианы мимо ушей.

– Ты правда так считаешь?

– Диана, перестань мне задавать эти глупые вопросы! – Майкл не выдержал, взорвался, но тут же пожалел об этом.

– С чего ты взял, что я задаю глупые вопросы? – возмутилась Диана.

Майкл нажал “отбой”, бросил мобильник на пассажирское сиденье и ударил ладонью по рулевому колесу, вдавил педаль газа в пол и, оглашая улицу визгом колес и наполняя ее запахом паленой резины, понесся по ночному Биллингсу прочь от дома Дианы.

* * *

Эта неделя тянулась долго. Будто кто-то могущественный и невероятно жестокий специально сдерживал бег времени, тем самым подпитывая ад в груди Майкла. К чувству утраты Селены прибавились злость и растерянность из-за очередной ссоры с Дианой. Несмотря на то, что глубоких чувств к Диане у Майкла не было, привязаться к девушке он успел, поэтому ему претила мысль о расставании с ней. За свою жизнь он вдоволь нарасставался, и очередного расставания Майкл боялся, как ягненок волка. Ему казалось, что он этого просто не перенесет. После прошлых расставаний эмоциональный мост Майкла был хрупок и больше походил на тонкий лист стекла, неверный шаг по которому приведет к катастрофе, падению в бездну, выбраться из которой ни одному смертному не под силу. Майкл боялся расставаний, поэтому готов был быть с девушкой, только бы не испытывать в очередной раз боль утраты. Сейчас ему хватало той боли, что он испытывал, время от времени возвращаясь мыслями к Селене. Потерять Диану – значило усилить боль, а вот этого Майкл не хотел. Несмотря на это, хваленая мужская гордость не позволяла ему как можно быстрее помириться с Дианой. Хватало гордости и у Дианы. Как и любая девушка, она предпочитала, чтобы первый шаг навстречу сделал мужчина, то есть Майкл, но Майкл не делал, поэтому и Диана не спешила. Их общение ограничивалось короткими рабочими указаниями Майкла и не менее короткими ответами Дианы, фразами типа “да, мистер Сафер” или “нет, мистер Сафер”. Никаких совместных встреч, никаких подмигиваний и шуток, которыми были наполнены их отношения в недалеком прошлом. Строгий официоз. Этим все и ограничивалось. Майкла это раздражало, злило и даже бесило. Ему хотелось тепла, но получал он холод, хотелось любви, а в ответ все тот же пронизывающий душу холод.

Не раз за эту неделю Майкл украдкой посматривал на Диану, не раз испытывал сильное желание обнять ее, поцеловать, даже на виду у других сотрудников, но дальше взглядов дело не зашло. Диана же как назло именно сейчас решила надевать на работу самые красивые свои костюмы, юбки, блузки, туфли. Майкл не сомневался, что и белье у нее в такие моменты было лучшее. Майкл тайно любовался и тайно злился, злился на себя за то, что природа наделила его гордостью, на Диану – за ее жестокость по отношению к нему. Как же назвать еще эти ежедневные мини-показы мод со стороны Дианы, а взгляды коллег мужского пола, бросаемые на Диану, Майкла не то что злили, они его бесили. Но больше всего сводила с ума Майкла ответная реакция Дианы. Ее прищуренные или, наоборот, распахнутые глаза – в зависимости от реакции, которую хотела видеть девушка со стороны мужчин, все ее улыбочки, хихиканья – все это виделось Майклу ни чем иным как флиртом. И это на рабочем месте! И это на глазах у Майкла!!!

Майкл понимал, что Диана над ним просто потешается, старается пробудить ревность, играется с ним, как касатка с морским котиком, но совладать с эмоциями никак не мог. И часто Диана добивалась своего. Майкл ревновал, хоть и всеми силами пытался этого не показывать. Большей частью ему это удавалось. Когда же становилось невмоготу, Майкл закрывался в кабинете и давал волю эмоциям, то кидая дротики в мишень на стене, то мысленно матеря всех и вся, при этом у Майкла здорово получалось вскидывать и опускать руки. Побуянив таким образом, Майкл успокаивался, но был похож при этом на обезьянку, у которой отняли любимый банан, обиженную и в тоже время не желающую сдаваться в своем упрямстве и гордости. У обезьянки такое поведение проявлялось бы в громких криках и попытках вернуть утраченный банан, у Майкла же нежелание сдаваться выливалось в обиду и дальнейшее держание обороны, а еще – в демонстративном самостоятельном приготовлении кофе. Последнее занятие стало особенно любимым для Майкла. И причина была проста. Когда он готовил кофе, он обязательно делал это на виду у Дианы. При этом краем глаза Майкл часто замечал проявления внутренних порывов Дианы сменить его за этим занятием. Девушка то подожмет ноги, чтобы вскочить с кресла, то наберет воздуха в грудь, желая что-то сказать. Диану понять было легко: делать кофе шефу – обязанность секретаря, а не самого шефа. Майкл потешался, Диана нервничала, когда же Диана заставляла Майкла ревновать, они менялись местами – теперь Майклу приходилось нервничать, а Диане потешаться.

Неизвестно, чем бы закончились такие отношения, если бы у Майкла не появилось новое занятие – покупка дома. Остаток недели Майкл большей частью находился вне офиса – встречался с риелтором, ездил смотреть дома, готовил документы. Предложений было много. Что-то Майклу нравилось, что-то нет. Точку Майкл решил пока не ставить, так как хотел, чтобы свое мнение высказала и Диана, конечно же, когда они помирятся. Эту неделю Майкл решил еще пообижаться на Диану, а со следующей – выкинуть белый флаг и договариваться о перемирии.

Когда же наступили выходные, Майкл, ведомый желанием побыть в одиночестве, собрал кое-какие вещи, сел в машину и поехал в Йеллоустонский национальный парк.

 

Глава 12

Майкл сидел на берегу озера Йеллоустон и вдыхал напоенный свежими сосновыми ароматами вечерний воздух. Прямо у его ног замерла озерная гладь. Изредка она вздрагивала, точно от испуга, потревоженная какой-нибудь несмышленой рыбешкой, стремившейся ухватить последние лучи теплого июньского солнца, или пущенным жабкой камешком. Желающих побросать камешки в озеро здесь, на берегу озера Йеллоустон, было более чем достаточно. За сегодняшний день Майкл увидел туристов больше, чем за всю свою жизнь. Немцы, англичане, французы и даже японцы стремились увидеть одно из чудес современного мира – Йеллоустонский национальный парк. Но конечно же, больше всего здесь было самих американцев. И Майкл понимал соотечественников, рвущихся в эту удивительную обитель жизни, будто в новый Эдем. Красота Йеллоустона завораживала. Голубые озера с кристально чистой горной водой соседствовали с сосновыми лесами. На равнинах паслись бизоны, а в вышине, над самыми отрогами Скалистых гор, в величественной тишине парили орлы. В пропитанном цветочными ароматами теплом воздухе носились шмели, пропарывая воздух монотонным жужжанием. Иногда среди буйства растительности глаз выхватывал стадо оленей или парочку лосей, державшихся в отдалении от любопытных туристов, съехавшихся поглядеть на них чуть ли не со всего света. Поговаривали, что водятся в Йеллоустоне и медведи, барибалы и гризли, но ни тех, ни других Майклу увидеть не довелось. Может быть, завтра Йеллоустон откроет ему и другие свои тайны.

Майкл поднял с земли гальку, размахнулся и бросил. Камешек проскакал по поверхности озера, оставляя после себя концентрические круги, с десяток метров и скрылся в озерных глубинах. Отныне его дом там.

Майкл все никак не мог расстаться с недавним прошлым. Воспоминания о великолепных водопадах на реке Йеллоустон, террасах Минервы, Мамонтовых горячих источниках и гейзерах, среди которых выделялся чрезвычайно пунктуальный “Старый служака”, все еще были ярки в памяти, продолжали дышать жизнью и ни в какую не желали теряться среди других воспоминаний прошлого.

Не раз Майкл ловил себя на мысли, что именно здесь, в Йеллоустоне, он ощущает ни с чем не сравнимое спокойствие и умиротворение. Мысли текли плавно и даже как-то вяло, лениво. Эмоции были искренни, а чувства – желанны. Майкл словно попал в иной мир. Даже время здесь бежало иначе. Нет, не бежало оно никуда. Так, неспешно и размеренно двигалось в будущее.

Майклу понравилось в Йеллоустоне. Понравилось вдыхать запах сосен и луговых цветов, понравилось никуда не спешить, ни о чем не думать, просто жить в единении с окружающим миром и восхищаться фантастическими пейзажами Скалистых гор. Сегодня он переночует в Йеллоустоне, а завтра к вечеру вернется в Биллингс.

Майкл собрался было вернуться к машине, стоявшей на обочине, но услышал чей-то оклик.

– Майкл!

Майкл обернулся и воскликнул:

– Найра! Мир тесен.

Еще в обед, приехав в Йеллоустон, Майкл познакомился с Найрой – девушкой-рейнджером. Майкл хотел посмотреть парк, но из-за того, что был тут впервые, решил найти кого-нибудь, кто выступит для него в роли проводника и экскурсовода в одном лице. Искать пришлось недолго. Найра, заметив Майка, рыскающего по окрестностям со слегка растерянным видом, сама подошла к нему и предложила свои услуги.

Найра приблизилась к Майклу и опустилась на корточки, сняла бейсболку и повесила на колено. Майкл улыбнулся, бросив взгляд на рейнджерскую форму девушки цвета хаки. Конечно, в Америке женщина в форме – это обычное явление, и тем не менее Майкл предпочитал видеть девушек в деловом костюме, а еще лучше в юбке или джинсах.

– Как тебе Йеллоустон? – поинтересовалась Найра.

– Он великолепен. Теперь я понимаю, почему он имеет статус объекта Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Это может показаться странным, но, находясь здесь, я ощущаю умиротворение, даже некую связь с природой.

– Все мы дети природы, – Найра побежала взглядом по озерной поверхности. – Независимо от того, где мы живем – в городах или норах, в реках или озерах.

Майкл посмотрел на девушку. Найру нельзя было назвать красоткой, как ту же Селену или даже Диану. Ее красота была не столько внешней, сколько внутренней. Майкл понял это уже после первого часа, проведенного вместе с Найрой. И все же у Майкла язык не повернулся бы назвать Найру некрасивой девушкой. Разве может быть некрасивым человек с большими грустными глазами, сверкающими на узком смуглом лице, как озерца луж после дождя, тонкими арками бровей и густыми длинными ресницами, частоколом окружавшими глаза? Найра была наделена той разновидностью красоты, которая давно утратила ценность в современном обществе. Красоты, рожденной вольными лугами и густыми лесами, голубым небом и одинокой луной, плачущим дождем и теплым ветром. Красоты, не свойственной девушкам из каменных джунглей. Красоты редкой, забытой, настоящей. Красоты женщины индианки.

– А кто-то верит в бога, – заметил Майкл, разглядывая ботинки на ногах девушки.

– Мнений много, но истина одна, – ответила Найра, продолжая гулять взглядом по озеру.

– И какая же она, истина? – Майкл посмотрел на Найру.

– А ты спроси у своего сердца. Если осмелишься, конечно.

– Если осмелюсь?

– Это не так-то просто, как кажется. Часто люди вместо того, чтобы обратиться к сердцу, обращаются к разуму, а когда понимают свою ошибку, менять что-то уже поздно.

– Найра, я не понимаю тебя, – признался Майкл. – Мне кажется, ты говоришь на языке, которого я не знаю.

– Так и есть. Язык, на котором я говорю, называется языком сердца. В современном, как вы, жители городов, его называете, цивилизованном, – произнося последнее слово, девушка скривилась, точно съела что-то противное, – мире этот язык редок.

– Не знаю, что и сказать, – Майкл почесал нос. – Но знаешь, что-то мне подсказывает, что ты права.

– Сердце, – грустная полуулыбка появилась на лице девушки.

– Что?

– Знаешь, почему вам, бледнолицым, удалось покорить нас, индейцев?

– Потому что у нас были ружья?

– Потому что вы привезли алкоголь, с помощью которого завладели нашим разумом. Когда-то давным-давно мы жили сердцем, а когда пришли вы и начали нас спаивать, мы забыли о сердце и начали полагаться на разум, только разве не глупо полагаться на одурманенный алкоголем разум?

– Мне опять тебе нечего сказать, Найра, – улыбнулся Майкл, взглянув на девушку. – Все индианки такие мудрые?

– Только те, которые слушают свое сердце. К сожалению, таких с каждым годом становится все меньше и меньше.

– А что с ними происходит?

– Они становятся цивилизованными, – девушка опять скривилась. – Становятся такими, как вы – те, что живете в городах.

– Разве это плохо, быть цивилизованным?

– А разве быть несчастным хорошо?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Быть цивилизованным – значит быть несчастным.

– Прости, Найра, но мне кажется, цивилизация – это благо, это всегда накормленные и одетые дети, это процветание и долгая жизнь.

– А еще неудовлетворенность жизнью, душевные страдания и боль, наркотики и алкоголь. Я хорошо наслышана о ваших благах цивилизации. Цивилизация – это иллюзия, красивая местами, не отрицаю, но нутро у нее – как у тухлого яйца. Помнишь, совсем недавно ты говорил, что именно здесь, в Йеллоустоне, рядом с природой, чувствуешь умиротворение? Но здесь нет цивилизации. Вокруг дикая природа, а о цивилизации напоминают только редкие кемпинги и гостиницы да толпы туристов с фотоаппаратами. Как думаешь, что они здесь забыли? Ищут цивилизацию? Нет, наоборот, бегут от нее, хотя бы ненадолго бегут от того хаоса, который вы называете цивилизацией.

Майкл молчал. А девушка говорила и говорила, распаляясь, наполняясь гневом, как бутылка водой. Но самым странным было то, что Майкл чувствовал, что Найра права. При всех видимых благах цивилизации очевидны и ее недостатки. Но неужели жизнь вне цивилизации – лучший вариант для человека? Разве лучше вернуться в пещеры? Холодные, голодные, наполненные ужасами дикой природы, где выживание становится главной жизненной задачей. Нет, такой вариант слишком радикален для современного человека и слишком опасен.

– Прости, – тихий вздох вырвался из груди Найры. – Не надо было тебе всего этого говорить. Наверное, ты думаешь, что я сумасшедшая.

– Нет, Найра. Я не думаю, что ты сумасшедшая. Не больше, чем я или кто-либо другой. Просто ты девушка, которая живет сердцем, хотя я и не знаю, что это значит.

– Когда-нибудь ты это узнаешь… Просто мне больно смотреть на то, во что вы, жители больших городов, превращаете планету. Вы воюете с природой, вместо того, чтобы сотрудничать с ней. Пытаетесь ее покорить, поставить на колени, только вам это не удастся. Природа – наша мать, и однажды ей надоест такое потребительское отношение со стороны человека и она его уничтожит. Знаешь, Майкл, я горжусь, что я индианка. Мы, индейцы, всегда жили в мире с природой, любили ее, уважали как родную мать. Иначе и быть не могло – природа заботилась о нас, давала кров, пропитание. Мы были частью природы, вы же стремитесь во что бы то ни стало отделиться от нее и даже возвыситься над ней. Я не понимаю вас, бледнолицых. Вам всегда всего мало. Наступит ли когда-нибудь время, когда вы скажите: “Все, хватит. Большего нам не надо”? Боюсь, что нет. Тот, кто живет разумом, ненасытен… У меня два брата – один старше меня, другой – младше, но и тот и другой подпали под губительные чары цивилизации. Мне больно видеть, как они гибнут. Для старшего брата алкоголь стал лучшим другом, а младший, как только построили в резервации казино, стал их завсегдатаем и начал поклоняться самому главному богу цивилизации – деньгам, – Найра опустилась на ягодицы и обхватила колени руками. Глаза девушки заблестели.

Майклу стало жалко Найру. Похоже, некоторым действительно лучше было бы не знать, что такое цивилизация.

– Прости, – сказал Майкл, чувствуя себя так, будто он лично был виновен в том, что произошло с братьями Найры.

Они молчали долго. Солнце успело окрасить небо на западе в кровавые цвета, а ветер – пригнать откуда-то гроздья белых облаков. Найра бороздила взглядом просторы Йеллоустона. Майкл что-то высматривал в глубинах озера.

– Я пойду, – нарушила молчание Найра. – Рада была познакомиться и рада, что тебе понравилось в Йеллоустоне.

Найра поднялась с земли, отряхнула штаны и надела бейсболку.

– И я рад был знакомству. Спасибо за помощь.

Найра улыбнулась. Глаза ожили, грусть слетела, будто листва с дерева.

– Это моя работа, – просто сказала девушка, развернулась и побрела прочь от озера.

Майкл смотрел девушке вослед. Пришедшая в голову мысль заставила его окликнуть ее.

– Найра!

Девушка остановилась, обернулась.

– А что значит твое имя?

– Большие глаза, – улыбка снова тронула губы девушки.

Майкл улыбнулся в ответ. Девушка продолжила движение и вскоре скрылась за зданием информационного центра, расположившегося неподалеку. Майкл окинул взглядом окрестности. Сумерки опустились на озеро, серыми тенями скользнули с пологих склонов гор, хищными животными выползли из-за высоких сосен.

– Пора подумать о ночлеге, – пробормотал Майкл, поднялся на ноги и направился к машине.

* * *

Ночь распростерла над Йеллоустоном черные крылья. Мерцали звезды. Сияла луна. Какой же огромной она была. Равнины, горы, впадины виднелись отчетливо, будто через увеличительное стекло. Желтая, низко висевшая над землей луна казалась чем-то чужим, лишним. От ночного светила веяло угрозой, незримой, неотвратимой. На какой-то миг Майкл почувствовал испуг, обежал взглядом округу и успокоился, заметив невдалеке кемпинг.

Найти место для ночлега Майклу не удалось. Как ему объяснили в одной из местных гостиниц: “В сезон места стоит бронировать заранее”. Эту ночь Майклу предстояло провести в машине, но Майкла это не расстраивало, машина была большая, для одного человека места было более чем достаточно. О неудобствах, связанных с ночевкой в машине, Майкл старался не думать. Спал бы он в машине каждую ночь, вот тогда можно было бы побрюзжать и посетовать на судьбу, а так Майклу даже нравилась перспектива провести ночь не так, как всегда, в мягкой постели, в тепле и уюте. Это было интересно, это было ново, это было в какой-то мере даже экстремально, ведь спать Майкл собирался не во дворе своего дома, а в Национальном парке Йеллоустон, обиталище диких животных.

Майкл сидел на склоне небольшого холма, уперев локти в колени, и слушал тишину ночи. Взгляд его выхватывал из темноты тени, неясные очертания и образы. Посеребренные лунным светом верхушки деревьев острыми копьями кололи черное небо. Поверхность раскинувшегося поблизости озера мерцала, точно алмазная грань на солнце.

Временами Майкла охватывал испуг. Треснула ветка, плеснула рыба в озере, крикнула ночная птица. И вот все внимание Майкла обращается вслух. Что за зверь затаился среди деревьев? Что испугало ночную птицу? Нет, дикая природа не место для современного человека, человека изнеженного и бесхребетного. Иногда Майклу хотелось убраться в машину, закрыться изнутри, включить музыку и отстраниться от пугающего окружающего мира, но упрямство, свойственное как человеческой расе в целом, так и отдельным ее представителям, заставляло Майкла продолжать сидеть на месте несмотря на возможную опасность и страхи.

Прохладный ветер пробежался по склону холма и взъерошил волосы на голове Майкла. Майкл застегнул куртку и лег на спину. Даже сквозь одежду Майкл ощущал спиной холод земли. Будто и не было дневного солнца, не было его летних лучей, кормящих землю светом и теплом. Была лишь ночь и холод. Холод падал с высоты, капал со звезд, кусками отваливался от луны, давил, заставлял дышать прохладой и свежестью.

Рядом зашуршала трава – и Майкл получил новый укол страха. Но страх быстро сменился спокойствием, когда шуршание сменилось продолжительной тишиной. Несмотря на короткие приступы страха и холод, время от времени дергавший за открытые участки тела, Майклу удавалось не падать духом, наоборот, он даже испытывал некоторое удовлетворение от своего пребывания в ночном Йеллоустоне. Возможно, на него так действовала тишина, большей частью царившая в парке, а может, и осознание того, что пока он здесь, можно не думать о девушках и треснутых отношениях, работе и необходимости зарабатывать деньги. Здесь, посреди огромной дикой территории, можно было вообще ни о чем не думать, просто лежать, наблюдать за звездами, ощущать телом дыхание ветра, слышать шепот ночи. Майкл чувствовал себя так, будто оказался в ином мире, мире без привычной спешки, наполненного величественным спокойствием и умиротворением.

Майкл улыбнулся, ощущая прилив беспричинной радости. Ему захотелось рассмеяться, громко и весело, но он не сделал этого, не желая тревожить смехом сон окружающего мира.

– Пожалуй, мне надо чаще приезжать в Йеллоустон, – подумал Майкл. – Никогда не думал, что мне здесь так понравится. Буду сюда приезжать раз или два в месяц. Расслабиться.

Треск ветки, но значительно ближе, чем в прошлый раз, привлек внимание Майкла. Майкл приподнялся на локтях и уставился в темноту. Секунду-другую было тихо, затем новый треск всколыхнул тишину. Страх и любопытство устроили невидимую борьбу за обладание сознанием Майкла. С одной стороны, Майклу хотелось вскочить на ноги и броситься к машине, с другой – ему было любопытно, какое животное мучается бессонницей. Спустя мгновение из темноты проступили очертания тела, затем еще одного и еще.

Холодок коснулся спины, но тут же пропал, едва Майкл узнал в животных оленей. Их было пятеро. Животные оставили деревья позади, вышли на равнину, протянувшуюся от леса к озеру. Они стояли долго, слушали тишину, вертели головами. Их ноздри трепетали парусами на ветру, ловя ночные запахи.

Майкл боялся пошевелиться, не хотел вспугнуть животных. Ветер дул в его сторону, поэтому олени его не учуяли. Наконец, убедившись в отсутствии опасности, животные направились к озеру, где утолили жажду. Минут десять они стояли у озера, крутили головами и прислушивались. Руки и плечи у Майкла затекли, но он продолжал сохранять недвижимое состояние, любуясь прекрасными животными. Но вот раздался крик ночной птицы. Олени всполошились и потрусили к лесу.

Когда животные растворились в темноте, Майкл поднялся на ноги, чтобы размять тело, бросил взгляд на часы и увидел, что время перевалило за полночь. Удивительно, но спать ему не хотелось. Возможно, так действовал на Майкла ночной воздух, а может, осознание того, что он в Йеллоустоне, в царстве дикой природы, гнало сон прочь.

Ветер принес голоса со стороны кемпинга. Как оказалось, не только Майклу не спалось в это позднее время. Майкл отвернулся от кемпинга, запрокинул голову и посмотрел на луну. Нижний край диска оказался сокрыт облаком, но верх, похожий на дольку апельсина, продолжал сиять в ночи. Взглянув на луну, Майкл почему-то вспомнил о Селене. Хотя нет, причина была. Она жила с ним с тех самых пор, когда Майкл узнал о том, что луна – это и есть Селена, а Селена – луна. Конечно же, не буквально. Разве можно считать одним и тем же мертвое небесное тело и живого человека? Благодаря древним грекам связь существовала в самих именах – Луна и Селена.

Вспомнив о Селене, Майкл впустил в сердце частицу грусти.

– И чем этот засранец лучше меня? – Майкл подумал о Нике. – Денег больше? Нет, наглости, – Майкл вспомнил, как Ник использовал его ухаживания за Селеной в своих целях. – Но ничего, мы все ходим под одним небом. Когда-нибудь тайное станет явным и тогда берегись, Ник. Боль, которая поселится в твоем сердце, будет намного сильнее, чем та, что ты испытывал до сих пор.

Майкл поднялся с земли. Грусть сменилась гневом. Желваки заходили ходуном на скулах, ладони сжались в кулаки.

– Ничего, ублюдок. Я переживу. Не впервой. Можешь трахать Селену, сколько душе угодно. Желаю вам скорейшего бракосочетания, как ты и хотел. Вы достойны друг друга, – Майкл поднял с земли камешек, размахнулся и запустил в сторону озера. Камень не долетел нескольких метров, глухо стукнулся о землю, вновь подскочил, упал и замер.

– Что ни делается – все к лучшему. Мое от меня никуда не денется, даже если палкой гнать буду. Всему свое время. А если так подумать, то что плохого в одиночестве. Одиноким быть не так уж и плохо. Вполне терпимо… Да и не одинок я. У меня есть Диана. Завтра вернусь в Биллингс – и сразу к ней. Нечего ждать понедельника. Надеюсь, последняя наша ссора пойдет ей на пользу и она перестанет думать только о себе. Почему люди такие эгоисты? Чем сильнее любят, тем большими эгоистами становятся… Хм, подумал о Диане, забыл о Селене и Нике. Вывод: надо чаще думать о Диане… Черт, Диана, кажется, я соскучился. Жалко, что тебя нет рядом. Думаю, у нас получился бы классный секс, прямо на этой траве, посреди Йеллоустона, – Майкл улыбнулся и поддел носком кроссовок клочок земли. Гнев покинул его, как и мысли о Селене. Оказывается, у него есть великолепный способ не думать о Селене, только как же редко он его использует.

– Как только проснусь, сразу позвоню Диане и скажу, каким был идиотом. Нечего ждать возвращения в Биллингс. Надо ковать железо, пока горячо. Надеюсь, тот домик, который я выбрал, Диане понравится. Съездим в понедельник, посмотрим вместе, – Майкл направился к машине, стоявшей на стоянке кемпинга. По мере движения его голос становился тише. И вот он совсем исчез, подхваченный порывом ночного ветра.

* * *

Наутро начался небольшой дождь, который напрочь отбил у Майкла желание сидеть в Йеллоустоне и дальше. Поэтому, едва рассвело, Майкл завел двигатель и поехал назад в Биллингс. Ехал он не спеша, то и дело бросая взгляды по сторонам, желая увидеть и запомнить как можно больше прежде, чем покинет территорию Йеллоустона. Поэтому неудивительно, что в Биллингс Майкл вернулся ближе к обеду.

Дома он принял душ, переоделся, снова вскочил в машину и поехал в ближайшую пиццерию. Со вчерашнего утра он ничего не ел, поэтому ощущал дикий голод.

В пиццерии людей было мало, и Майклу удалось занять столик у самого окна. Заказал большую порцию пиццы с ветчиной и стакан томатного сока. Пока ждал, смотрел в окно на серые тучи, стелившиеся чуть ли не над самой землей. Иногда взгляд Майкла цеплялся за одинокие машины, привидениями скользившие по дороге, реже – за прохожих с зонтиками, спешащих по своим делам.

Принесли заказ, и Майкл принялся за трапезу. Только откусил кусок пиццы, как почувствовал вибрацию мобильника в кармане джинсов. Майкл отпил из стакана томатного сока и достал мобильник. Оказалось, пришло сообщение от Дианы. Заинтригованный, Майкл вскрыл его.

“Ты меня достал…” – прочитал он.

И все. Ни слова больше. Три слова и многоточие. Что бы это значило?

Майкл потянулся за еще одним куском пиццы. Взгляд, как шарик от пинг-понга, прыгал с тарелки на телефон, подпиравший стакан с томатным соком, и обратно. Чем больше Майкл думал об смске, тем отчетливей становился страх. В конце концов страх стал настолько сильным, что руки Майкла задрожали и ему пришлось бросить недоеденный кусок пиццы назад на тарелку.

– Неужели она меня бросила? – Майкл присосался губами к стакану, стараясь погасить жар, внезапно вспыхнувший внутри.

Отставив пустой стакан, Майкл посмотрел в окно. Поднялся ветер. Деревья зашелестели листвой, закачали верхушками, точно головами. Дождь усилился. Капли принялись отбивать монотонную дробь на асфальте, падали в лужи, заставляли дрожать их поверхность.

– Опять… Да сколько можно! – Майкл удержался от того, чтобы ударить по столу.

Страх перемешался со злостью, сковал разум, проник глубоко в сердце, заставив его стучать громко, ошалело.

Майкл взъерошил волосы на голове, откинулся на спинку стула. Сознание заработало в поисках совершенной в прошлом ошибки. Такая глупая ссора. Маленький пустячок, но Диана набралась храбрости и бросила его. Может, нашла другого?

Только сейчас Майкл ощутил, как ему не хватает Дианы.

– Твою мать, – Майкл испустил тихий стон, вытер потные ладони о джинсы и вздохнул. – Надо успокоиться, – зашептал Майкл. – Главное, не паниковать. Это не конец света. Что не убивает нас, делает сильнее.

– Сильнее?! – Майкл готов был взорваться. Не хватало толчка, маленького, как пыльца, легкого, как пушинка. – Убивает, разрывая душу, – это значит делает сильнее?!

Майкл мотнул головой, не веря в происходящее. На глаза накатили слезы.

– Сильнее? – прошептал Майкл, сузив глаза. – Ну уж нет. Злее – да! Ожесточеннее – да! Сильнее – нет!

Одиночество липкими, холодными пальцами, будто чудовище какое, принялось раздирать нутро, причиняя невыносимую боль.

Мобильник снова завибрировал. Майкл уставился на него с такой ненавистью, словно тот был повинен во всех бедах, что сыпались на человечество испокон веков. Первой мыслью было оставить телефон без внимания. Новость лучше он вряд ли сообщит, но вот хуже – очень даже вероятно. Но любопытство никогда не покидает человека. И в самую трудную минуту оно побуждает человека действовать.

Майкл взял в руку мобильник. Снова сообщение, и снова от Дианы.

– Иди ты к чертовой матери, – будто выплюнул Майкл, выключил телефон и засунул в задний карман джинсов, достал из кармана куртки портмоне, вытащил пятьдесят долларов, явно много за кусок пиццы и стакан томатного сока, бросил на стол и покинул помещение.

День был испорчен.

* * *

Остаток дня Майкл провел закрывшись в доме. Он сидел в гостиной, пил одну бутылку пива за другой, слушал дождь и мечтал о том, чтобы алкоголь начал действовать как можно быстрее, ведь тогда боль утихнет, память ослабнет, мысли станут вялыми-вялыми и он сможет заснуть, а когда проснется, будет новый день, новое утро, а утром, как известно, всегда легче.

 

Глава 13

Похмелье было тяжелым. Последние три бутылки пива оказались лишними. Так дерьмово, как этим утром, Майкл себя давно не чувствовал. Будто вываляли в коровьем навозе, да не тело, а душу. Даже солнечные лучи, прыгавшие по подоконнику, скользившие по шторам и падавшие на пол, не могли переубедить Майкла в том, что мир – дерьмовое место.

Будильник прозвенел в шесть утра, вернее попытался прозвенеть, успел пискнуть да издох, когда Майкл выключил его. Еще какое-то время Майкл ворочался, пытаясь найти положение, в котором бы фейерверк в голове прекратился, а смрад изо рта не был бы таким зловонным. В конце концов Майкл не выдержал, сбросил на пол одеяло, свесил ноги с дивана и встал. Но тут его повело в сторону. Майклу пришлось поскорее найти задницей мягкую седушку дивана, иначе головой можно было бы найти твердый деревянный пол, в лучшем случае, ну или подлокотник дивана – в худшем.

Минуту-другую Майкл сидел и сверлил взглядом пол, а заодно и пустые бутылки, словно кегли разбросанные по гостиной.

– Холодный душ. Срочно, – вспомнил Майкл о любимом способе борьбы с депрессией и душевной болью.

Он сделал еще одну попытку встать на ноги. Удалось. Шатаясь из стороны в сторону, Майкл побрел в ванную. Холодная вода оказалась как нельзя кстати, помогла прийти в себя и добавила окружающему миру красок. Майкл принял душ, побрился, почистил зубы. Раза три или даже четыре – все ради того, чтобы избавиться от вони, заполонившей его рот. Затем вышел из ванной, пробрался на кухню, открыл холодильник, достал бутылку с водой и приник к горлышку, словно младенец к сиське матери. Напившись, долго смотрел в окно, на воробьев, прыгающих по зеленому газону, небо, сменившее серые одеяния на голубые, машины, мертвыми телами прорезавшие молодое утро вдалеке.

Пустота и тишина царили внутри Майкла. Странными они были. Чужими. Будто бродяги забрались в чужой дом, выгнали хозяев и поселились в нем, стали наводить свои порядки. Не то чтобы Майклу они не нравились. Скорее, пугали. Но в целом Майкл был к ним безразличен. Ему было плевать. На все, включая окружающий мир.

Майкл отвернулся от окна и направился в спальню. Ему хотелось одеться, сесть в машину и как можно скорее оказаться на работе, закрыться в кабинете и послать мир к чертовой матери. В который раз он пожалел о том, что они с Дианой работают вместе. Надо будет учесть на будущее. Никаких серьезных отношений с коллегами женского пола. Работать с тем, кто сделал тебе больно, видеть его лицо изо дня в день – это невыносимо.

– Может, взять отпуск? – думал Майкл, застегивая пуговицы на рубашке. – За неделю-вторую боль утихнет. Только как бы она не вернулась, когда я снова увижу Диану. Будь я на ее месте, подумал бы о поиске нового местаработы. Интересно, хватит ли ей совести смотреть мне в лицо после того, что она сделала?

Майкл натянул брюки, завязал галстук, набросил на плечи пиджак. Теперь можно было ехать в офис. Майкл бросил мобильник в сумку и вышел из дома. Спустя мгновение он уже катил по улицам Биллингса.

* * *

– Сафер!

Майкл обернулся и тут же понял, что лучше бы он этого не делал. В дверях банка стоял Ник и скалил зубы. В последнее время улыбка шефа вызывала у Майкла тошноту, сегодня же – сплошное омерзение.

– Ты где улыбку потерял? – Ник двинул к Майклу. – Подарил Диане взамен возможности сделать ей куннилингус?

Веселый смех Ника заставил смолкнуть крики воробьев, купавшихся в луже на стоянке, одной из множества, оставшихся после вчерашнего дождя. Майкл ощутил сильное желание съездить кулаком по лицу Ника, да только как ни крути, а за последствия отвечать придется.

Майкл без энтузиазма пожал протянутую руку Ника.

– Вчера отравился, – соврал Майкл.

– Бывает, но это дело поправимое, сходи к врачу, пусть выпишет тебе слабительное – может, улыбка снова появится на лице, – Ник снова рассмеялся.

Майкл отвернулся, чтобы Ник не заметил желваки на его скулах.

– Что с домом? – поинтересовался Ник.

– Пока не определился.

– Надеюсь, до моего отъезда в Финикс определишься? Я бы хотел еще на новоселье попасть.

– Ехал бы ты в свой чертов Финикс, да побыстрее, – подумал Майкл. Вслух же сказал одно лишь слово:

– Надеюсь.

– Больше активности и надеяться не придется… Я уехал на встречу, буду ближе к обеду.

Майкл проводил Ника взглядом до машины, отвернулся и направился ко входу в здание банка. Вскоре он уже сидел в своем кабинете, не забыв закрыть дверь.

Сквозь прозрачные стены Майкл видел, как пришла Диана, видел, какая она сегодня красивая, в строгом черном деловом костюме, белой накрахмаленной блузке. Слышал, как стучат каблучки туфелек по плитам пола. Слышал и чувствовал, как медленно, но верно его охватывает жалость к себе, как она пускает ростки где-то глубоко в его сознании, чувствовал, как воскресает боль в груди, боль отвергнутого, брошенного человека.

Майкл зарылся лицом в ладони и закрыл глаза, пытаясь совладать с душевной болью силой воли. Нет, сила воли в этом случае бесполезна. Душевную боль можно исцелить только любовью и заботой, только вот у него не было никого, кто мог бы его любить и заботиться о нем. От осознания этого на глазах Майкла показались слезы, но он поспешил их поскорее вытереть, дабы коллеги не заметили и не посчитали его слабаком. И они были бы правы. Мужчинам не пристало лить слезы, ведь слезы говорят о слабости, а мужчины должны быть сильными. Плакать – занятие для женщин, только вот если это так, тогда почему и мужчины наделены этой способностью? Что это? Ошибка природы или знак? Майклу ломать голову над этой загадкой нисколько не хотелось, да и не до этого ему было.

Кресло скрипнуло, когда Майкл поднялся и направился к окну. Ему хотелось занять чем-то голову. Наблюдением за воробьями или размышлениями над причинами возникновения вселенной. Неважно. Лишь бы занять мысли, отвлечься.

Кто-то надавил на дверную ручку. Майкл обернулся. Ручка снова ушла вниз, но дверь не открылась. Тогда в дверь постучали. Майкл испытывал огромный соблазн не открывать дверь, но его пришлось задушить в зародыше. Он находился на работе, а значит, мог кому-нибудь понадобиться из коллег. Характер он будет показывать дома, здесь же ему ничего не оставалось, как смириться с вторжением в кабинет.

Майкл открыл дверь и столкнулся лицом к лицу с Дианой.

– Я подумала… может, я могу вам быть чем-нибудь полезна, мистер Сафер, – смущение появилось на лице девушки.

– Как только ей не стыдно смотреть мне в глаза, – думал Майкл, разглядывая золотой крестик на тонкой цепочке, висевший на шее Дианы. Ему нравилось целовать эту шею, белую и сладкую, как сахар. Нравилось спускаться ниже и покрывать поцелуями груди девушки, играться с ее сосками, острыми и крупными, будто верхушки высоких гор.

Майкл прогнал воспоминания и посмотрел девушке прямо в глаза.

– Мне от тебя ничего не нужно, Диана.

Девушка опустила глаза и уставилась в пол. Словно пощечину получила.

– Ты так ничего и не написал вчера, – услышал Майкл шепот.

– Зачем? – Майкл ухмыльнулся. – По-моему, и так все понятно.

– Что понятно? – Диана подняла глаза.

– Ты сама все знаешь… Извини, но мне надо работать, – Майкл закрыл дверь перед носом Дианы и вернулся к столу.

– Похоже, идея с отпуском актуальней, чем казалось, – прошептал Майкл. – Я не могу находиться с ней в одном помещении. Возможно, надо задуматься о смене секретаря… Но я не могу просто взять ее и уволить, – Майкл уперся лбом в стол. – Не смотря на то, что она сделала, мне с ней было здорово. Я не должен опускаться до ее уровня… Черт! Мне кажется, или я на самом деле поступил с ней грубо, – Майкл почувствовал угрызения совести, вспомнив дверь, закрытую перед самым носом Дианы. – Ну и черт с ней. Она этого заслужила.

В дверь снова постучали.

– Твою мать, – тихо выругался Майкл. – Что она себе возомнила?

Майкл поднялся и быстрым шагом двинул к двери, собираясь высказать Диане все, что он о ней думает. Диана стояла у двери и держала в руках листок бумаги. Едва дверь открылась, она протянула его Майклу.

– Мистер Сафер, вы как мой непосредственный начальник должны подписать заявление, прежде чем я отнесу его на подпись мистеру Райту.

– Какое заявление? – Майкл нахмурил брови, но воинственный порыв растаял, как масло на солнце.

– Я увольняюсь.

Майкл вздрогнул. Он смотрел на лист бумаги в руках и не знал, что сказать, будто позабыл все слова, выученные за неполных тридцать лет.

– Мне надо подумать, – наконец выдавил он, развернулся и направился к столу, позабыв про незакрытую дверь и про Диану, стоявшую на пороге и смотревшую ему вслед, невероятным усилием воли удерживающую слезы, готовые ринуться из глаз.

Майкл опустился в кресло, пробежал взглядом по содержанию листа и снова вздрогнул.

– Не этого ли ты хотел? – подумал Майкл. – Полчаса назад ты хотел, чтобы она уволилась, так подписывай, чего ты ждешь?

Майкл прижал ладони одна к другой, на большие пальцы уложил подбородок, локти упер в стол, да так и сидел, невидящим взглядом шаря по кабинету. Не этого он хотел, совсем не этого. Не об этом он мечтал тогда, когда один-одинешенек сидел посреди Йеллоустона и рассматривал звездное небо. Почему всегда получается так, как не ожидаешь? Почему?

Майкла словно бетонная плита придавила. Плечи поникли, дыхание участилось.

– Жизнь – как минное поле, – пробормотал Майкл. – Никогда не знаешь, какой шаг станет последним… Я не могу ее уволить, но отказать также не могу. Это ее желание, ее право. Не могу иначе, – Майкл черканул ручкой по бумаге, поднялся на ноги, прошел в приемную и положил заявление на стол Дианы. Девушки нигде не было видно, но это было к лучшему. Майкл не хотел смотреть в ее, ставшие такими красивыми, глаза.

Майкл не стал запирать за собой дверь. Кто знает, может Диана опять захочет его чем-то удивить. Майкл хотел надеяться, что чем-то более приятным, чем заявление об увольнении.

* * *

Тучи в душе Майкла с каждым часом становились все гуще, все чернее. Из головы никак не выходила Диана, ее заявление об увольнении, их глупая ссора. События последних дней, за исключением поездки в Йеллоустон, казались сном, точнее кошмаром. Хотелось проснуться, вернуться на неделю назад и начать все сначала. Снова один. Эта мысль, глубоко засевшая в сознании, лишила Майкла покоя. Одиночество пугало, одиночество угнетало. Хотелось тепла, но был лишь холод. Хотелось заботы, но было только отчуждение.

Чем дольше Майкл находился в четырех стенах, тем более одиноким себя чувствовал. В конце концов он не выдержал, позвонил риелтору, договорился о встрече и уехал смотреть дома, лишь бы не находиться в одном помещении с Дианой. А еще Майкл не хотел объясняться с Ником, ведь тот обязательно поинтересуется, что за сыр-бор они развели с Дианой.

Майкл мотался от одного дома к другому скорее по инерции, покупать какой-либо из них он не собирался. Зачем он ему? Он снова один, и будущее уже не такое радостное, как виделось раньше. Только сейчас, оставшись наедине с собственными мыслями, Майкл понял, что любит Диану, возможно не так сильно, как полюбил когда-то Селену, но тем не менее чувство было, рождалось… родилось, чтобы умереть.

– Почему только потеряв, понимаешь, как дорог тебе был человек? – спрашивал себя раз за разом Майкл, двигаясь от одного дома к другому. Майкл даже не замечал всех тех красот и наворотов, которые живописал ему риелтор. Иногда он спрашивал себя: что он здесь делает? Он должен был находиться рядом с Дианой. Но приходило понимание, что отныне он не может быть с ней. Так уж устроен мир, когда тебя отталкивают, тебе ничего не остается, как уйти, даже если не хочется – особенно когда не хочется.

На работу Майкл вернулся уже после шести. Дианы не было и вряд ли теперь он когда-нибудь ее увидит. Ник все еще был на работе, но к Майклу за разъяснениями не спешил. Должно быть, Диана все объяснила. Вот и здорово. Общаться с Ником – последнее, чего сейчас хотелось Майклу.

Не желая больше задерживаться в офисе, Майкл собрал вещи и уехал домой, не забыв по дороге заехать в маркет и купить несколько бутылок пива. Если хочешь кого-то или что-то забыть, алкоголь кажется не таким уж бесполезным средством. Главное, знать меру. К сожалению, чтобы заглушить душевную боль, меры не существует.

* * *

Серые будни сменились серыми выходными, за ними снова потянулись серые будни. Часто, сидя в кресле в своем кабинете, Майкл смотрел в приемную в надежде увидеть Диану, ее улыбку, блеск глаз, но Дианы не было. После того дня, когда она принесла ему свое заявление об увольнении, он ее не видел. Вместо Дианы взяли новую девушку – Кэти – милую, симпатичную, с забавными веснушками на лице. Теперь она готовила ему кофе и улыбалась. Майкл улыбался в ответ, а в душе шли ливни и гремели грозы. Ему не хватало Дианы. Она любила его: Майкл был в этом уверен. Но почему-то разлюбила. Все же не зря у него такая фамилия. Сафер. Страдать ему на роду написано.

Часто ночью Майкл просыпался в холодном поту, шарил рукой по кровати, но напрасно. Рядом не было никого. И тогда грусть тисками сжимала его сердце. И чтобы унять боль, ему ничего не оставалось, как молить бога о быстром сне, который превращался в новый кошмар.

Как-то в начале июля, на День Независимости, Майкл сидел в пиццерии, пил колу и смотрел запись баскетбольного матча. Внезапно зазвонил мобильник, вынудив Майкла оторваться от экрана телевизора. Майкл достал мобильник из заднего кармана джинсов, бросил на экран короткий взгляд и поднес мобильник к уху.

– Привет, Мэтью. С праздником!

– Привет, малыш. С независимостью тебя. Как дела? Когда приезжать на новоселье?

С тех пор как они расстались с Дианой, Майкл так и не разговаривал с Мэтью, поэтому тот был в неведении о последних неделях жизни Майкла и теперь, когда Майкл сообщил, что новоселье отменяется, Мэтью насторожился, пару секунд молчал, а потом сказал свое любимое:

– Давай рассказывай, что я опять пропустил?

– Мы расстались с Дианой, а так все по-прежнему.

– Что-то мне не нравится твой тон, малыш. Объясни, почему расстались? Ты же сам говорил, что Диана тебя любит, так какого хрена вы расстались?

– Она прислала смску, в которой сообщила, что все кончено.

– Что, так и написала?

– Не так, но смысл тот же, – Майкл почувствовал, что ему вовсе не хочется бередить прошлое. Воспоминания о Диане, о днях, проведенных вместе, все еще были остры, поэтому лишний раз делать себе больно Майкл не хотел. Но Мэтью не был бы Мэтью, если бы не пытался докопаться до самой сути проблемы.

– Что именно она написала? – наседал он.

Майклу не надо было лезть в телефон, чтобы освежить в памяти содержание той злополучной смски. Словно каленым железом, те слова, которые написала Диана, были высечены на плоти его израненного сердца.

– Написала, что я ее достал.

– Так и написала?

– Так и написала: “ты меня достал”. Ну и добавила многоточие после слов.

Чуть ли не на целую минуту в трубке поселилась тишина, время от времени прерываемая сипением Мэтью. Наконец Мэтью сказал:

– Одного не пойму. С чего ты взял, что она тебя бросила?

– Мэтью, если я скажу девушке “ты меня достала”, это будет значить “прости, милая, но с этой минуты наши дороги пошли в разных направлениях”.

– А что за многоточие? Не просто же так она его влепила.

– К черту многоточие. Слов было достаточно, чтобы понять, что она меня послала. Мягко, но послала.

– Знаешь, старик, девушки не такие прямолинейные, как мы, мужики. Нет, они вообще не прямолинейные. Они говорят намеками, хотят, чтобы парни самостоятельно допоняли, что они имели в виду. Я это не приветствую, но такие уж они есть. С этим ничего не поделаешь, но, знаешь, это многоточие мне покоя не дает. Хоть убей, но неспроста она его поставила. Больше сообщений никаких не было?

Майкл напряг память.

– Нет. Было еще одно сообщение. Диана прислала его через…

– Что было во втором сообщении? – Мэтью не дал договорить Майклу. Нетерпение сквозило в его голосе.

– Не знаю.

– Как это “не знаю”? Ты вообще открывал то, второе, сообщение?

– Нет. Мне было не до этого. Я разозлился на Диану и выключил телефон, а потом просто забыл про него.

На этот раз Мэтью молчал значительно дольше. Майкл даже зачем-то потряс мобильник возле уха.

– Старик, немедленно открой эту вторую смску. Это игра. Диана просто играла с тобой. Если хочешь, шутила… Прямо сейчас… Открой смску… Не клади трубку… Я жду… Слышишь? Быстрее…

Волна сопения ударила в ухо Майклу. Именно это сопение подсказало Майклу, что Мэтью разволновался не на шутку. С чего бы это? Из-за какого-то сообщения? Из-за сообщения, где, как подумал в эту минуту Майкл, Диана расшифровывает свой посыл?

– Как хочешь, – Майкл пожал плечами. – Хотя я мог его и удалить.

– Старик, – голос Мэтью напрягся, – если ты его удалил, клянусь, я убью тебя своими же руками.

Волнение друга, должно быть, передалось Майклу, так как руки его затряслись, когда он принялся рыться в телефоне в поисках второго сообщения от Дианы. Наконец Майкл нашел его, открыл, глаза пробежали по содержимому.

Приглушенный стон вырвался из груди. Майкл закрыл глаза, открыл и снова прочитал содержимое смски. Нет, первый раз он прочитал правильно. Буквы не изменились. И многоточие было, только не после слов, а перед ними. В тот же час тело прошиб пот, на глаза навернулись слезы. Взгляды некоторых посетителей пиццерии устремились к Майклу. Но Майкл был не в том состоянии, чтобы обращать на них внимание. Его взгляд будто приклеился к экрану мобильника. Разразись в эти минуты третья мировая война, и она не смогла бы отвлечь Майкла от тех пяти слов, что раз за разом терзали его глаза.

– Идиот, – Майкл закрыл рот ладонью и устремил взгляд полный печали и сожаления в окно. – Какой же я идиот.

Солнечный свет бескрайним океаном разлился по улице. Легкий ветерок играл в кронах тополей и березок, выстроившихся по обеим сторонам дороги.

Из динамика донесся встревоженный голос Мэтью.

– Слышу тебя, Мэтью, слышу, – упавшим голосом сказал Майкл, поднеся мобильник к уху.

– Так ЧТО там написано?! Перестань тянуть кота за яйца!

Майкл отнял мобильник от уха, чтобы еще раз взглянуть на экран, а затем медленно и даже как-то отстраненно произнес в трубку:

– Но я очень, о-о-очень соскучилась, – Майкл вонзил зубы в спинку указательного пальца и впился взглядом в бордюр за окном, чтобы никто не заметил предательские слезы, появившиеся в уголках глаз. – Многоточие и слова “но я очень, о-о-очень соскучилась”, – повторил Майкл, сглотнув подступивший к горлу комок.

По дороге проносились машины с красными, белыми, голубыми лентами, флажками и воздушными шарами. Улыбки не сходили с лиц прохожих. На некоторых лицах помимо улыбок красовались нарисованные флаги. А кто-то из подростков сделал водяные бомбочки и давай ими “бомбить” прохожих. На улице было жарко, поэтому такой душ многие даже приветствовали, правда, этого нельзя было сказать о девушках, которые принимались визжать даже тогда, когда бомбочки “взрывались” в метре, а то и дальше. Город отмечал праздник, и только Майклу, у которого на душе разразилась настоящая гроза, было не до праздника. Он идиот. Он поспешил с выводами. Он стал причиной расставания. Майкл вспомнил, как Диана, несмотря на то, что он проигнорировал ее сообщения, на следующий день попыталась пойти на сближение. Она наступила на свою гордость, он же – пошел на поводу у своей и потерял девушку, которая на самом деле его любила. Каким же дураком он себя чувствовал!

Майкл настолько глубоко погрузился в самобичевание, что Мэтью пришлось кричать в трубку, чтобы обратить на себя внимание Майкла.

– Я здесь, Мэтью, – пробормотал Майкл.

– Ты слышишь, что я тебе говорю? Поднимай задницу и тащи к Диане. Скажи, каким дураком был. Не разобрался, поспешил. Если любит, поймет, а нет, то и убиваться нечего. Ты меня понял? Вечером созвонимся. Давай. Еще не все потеряно.

– Да, не все потеряно, – Майкл засунул мобильник в карман, расплатился и выбежал на улицу.

– Не все потеряно, – бормотал он, прыгая в салон машины, – не все потеряно.

* * *

Майкл стоял перед входной дверью дома, где жили Диана с братом. Сердце колотилось как ненормальное. Капли пота сверкали в лучах полуденного солнца, но вот спину жгло самым настоящим холодом. За спиной стрекотал двигатель машины. Майкл не стал глушить его, не хотел терять драгоценные минуты. Будто от них что-то зависело.

Майкл вдавил кнопку дверного звонка, да с таким напором, что едва не сломал ее.

– Еще не все потеряно… не все потеряно, – словно мантру, мысленно повторял Майкл.

Вдавил еще раз. Но никто не спешил открывать ему дверь.

– Может, звонок сломался? – подумал Майкл.

Тогда что же это за трель раздается по ту сторону двери, когда он нажимает кнопку звонка?

Майкл упер палец в кнопку звонка, да так и стоял, слушая заливистую трель за дверью.

– Сегодня же праздник! – вспомнил Майкл. – Конечно же Дианы нет дома. Гуляет где-то.

– Молодой человек, перестаньте насиловать кнопку звонка. Вам это все равно не поможет, – услышал Майкл.

Повернулся на голос. Рядом стояла старушка и улыбалась.

– Вы разве не видите, что там написано? – старушка кивнула в сторону.

Майкл проследил за ее взглядом и увидел табличку на тонком металлическом стержне, одиноко ютившуюся посреди зеленого газона. На табличке было написано одно лишь слово – “Сдается”.

– Почему сдается? – не понял Майкл. Растерянный взгляд устремился на старушку.

– Потому что хозяева решили сдать дом, когда прежние арендаторы съехали.

– Съехали? – Майкл вконец растерялся. – Куда съехали? Зачем съехали?

– Молодой человек, слишком много вопросов. Позвольте узнать, а вы кто будете? Какое вам дело до этого дома? Может, хотите арендовать?

Майкл оставил вопросы старушки без внимания. Он чувствовал, как ожившая было надежда умирает, так и не успев расцвести.

– Здесь жила девушка, Диана, – уточнил Майкл, взглянув на старушку. – Вместе с братом, Матиасом. Вы знаете что-нибудь о них?

Внешний вид Майкла, должно быть, растрогал старушку. В ее взгляде поселилась тревога, вперемешку с любопытством.

– Я живу в соседнем доме, поэтому Диану хорошо знала, и Матиаса, ее братца, знала, но Диану – лучше. Часто с ней разговаривала… А знаете, молодой человек, вот я к вам получше пригляделась и вы мне кажетесь знакомым. Мы с вами раньше нигде не встречались?

– Я Майкл. Мы встречались с Дианой.

– Ах вот оно что. А я-то думаю, кто такой. И машина мне ваша знакомой показалась, и…

– Вы знаете, где Диана? – перебил словоизлияния старушки Майкл.

– Что же вы за парень такой, если не знаете, где ваша девушка? – старушка захихикала.

– Мы расстались с Дианой… Так вы знаете, где она?

– Расстались, говорите… Так может, мне не стоит говорить, где она? Мало ли что вы задумали…

– Пожалуйста, если вы знаете, где Диана, скажите мне.

– Хорошо, хорошо, скажу, только не смотрите на меня так жалостливо… Уехала Диана, вернулась в Грецию.

– Как в Грецию? – Майкл сжал ладони в кулаки, чтобы старушка не заметила, как задрожали пальцы.

– Ну да. В Грецию… Когда я разговаривала с Дианой последний раз, она выглядела очень расстроенной. Вот тогда она мне и сказала, что возвращается домой в Грецию. Но как я поняла, одна поехала. Брат ее, Матиас, остался в Америке, но где он, я не знаю. Один не смог платить арендную плату, вот и съехал, как только Диана уехала.

Ноги Майкла стали ватными. В горле пересохло. Диана уехала, и виной тому он. Боль Дианы была настолько сильной, что для того, чтобы его забыть, она решила вернуться в Грецию. Если боль была такой сильной, то какой же силой обладала ее любовь?

Майкл ничего не сказал, развернулся и поплелся к машине. На душе было гадко. Очень, очень гадко. Огонек надежды погас, так и не успев разгореться.

* * *

– Что ни делается, все к лучшему, – убеждал Майкла вечером Мэтью. – Значит, так должно было случиться. Это судьба.

– Это дурость, Мэтью! Моя дурость! – обозлился Майкл. – Не Диана меня бросила, а я ее!

– С чего ты это взял?

– Я перестал с ней общаться… Я отвергнул ее, когда она, несмотря на свою уязвленную гордость, сделала шаг мне навстречу. Как мне теперь жить с этим?! Как жить с мыслью, что Диана так никогда и не узнает правды?! До конца жизни она будет уверена в том, что я ее бросил, будет ломать голову над причиной, корить себя, терзаться догадками.

– Перестань драматизировать, – Мэтью был непреклонен. – Это жизнь, а в жизни всякое случается. Помучается, подумает, да и забудет, а может, уже и забыла. Нашла себе какого-нибудь черноволосого грека и живет, наслаждается жизнью.

– Спасибо за поддержку, – буркнул Майкл, забросил ноги на спинку дивана и принялся гулять взглядом по потолку гостиной.

– Да брось. Я тебя как никто другой понимаю.

– Ни хрена ты не понимаешь, Мэтью. С Нами ты еще в универе познакомился. Никаких тебе расставаний, никаких душевных мук. Поэтому ни хрена ты не понимаешь. То, что меня бросили в очередной раз, – это я пережить могу, но мне не дает покоя мысль, что Диана считает, что это я ее бросил. Вот с этим мне действительно смириться тяжело. Я не хочу, чтобы и за океаном Диана кляла меня, думая, что я ее бросил. Я не хочу, чтобы она испытывала боль из-за того, чего в действительности не было.

– Забудь и живи дальше. Говорю же, она с греком каким-нибудь…

– Да плевать мне на грека! – словно фитиль от искры вспыхнул Майкл. – Мэтью, ты даже не слышишь, что я говорю.

– Да все я слышу. Прошлое не вернешь. Ничего уже не изменишь. Что случилось, то случилось. Надо жить дальше.

– Вот именно то, что ничего нельзя изменить, меня больше всего и злит.

– Знаю, что злит, но помочь ничем не могу, только словом, но сам понимаешь, от слов порою толку совершенно никакого. Как в этом случае.

Майкл провел ладонью по сухому лбу. Закрыл глаза.

– Знаешь, Мэтью, я же думал, что не люблю ее, а как потерял, узнал, что люблю. Может, не так сильно, как хотелось бы, но все же. А еще благодаря Диане я начал забывать о Селене. Еще бы неделя-другая – и вообще выкинул бы из головы.

– Именно поэтому я и хотел, чтобы ты начал встречаться с Дианой, малыш. Надеялся, она поможет тебе забыть о Селене. И про детишек ваших с Дианой я не зря шутил. Я ведь и правда верил в то, что вы поженитесь. Не в этом году, так в следующем. Одному тяжело, малыш. Очень тяжело. Хвала богу, что он меня уберег от долгого одиночества. Не знаю, как только ты смог выдержать целый год.

– И я не знаю, Мэтью, – горькая улыбка скривила губы Майкла. – Сначала было легко. Злость на девушек помогала, а потом стало труднее. Гребаные инстинкты. Нет, гребаные гордость и обида. Давно бы с кем-то был… Но одному действительно тяжело. Я не понимаю, как люди могут жить в одиночестве годами. Никто не поцелует, не обнимет, не скажет слов поддержки. Так и с ума можно сойти.

– Так и происходит, малыш. Кто-то сходит с ума из-за одиночества, а кто-то из-за любви.

– Если бы предстоял выбор, я бы предпочел сойти с ума из-за любви, а не из-за одиночества, – слабая улыбка тронула губы Майкла.

– А я бы предпочел с ума не сходить, – заметил Мэтью. – В мире и так полно умалишенных… Кстати, ты помнишь, что мы будем отмечать 12-го числа?

Он помнил, да и как можно забыть дату собственного дня рождения.

– Помню, Мэтью, – сказал Майкл. – Только вот что-то не хочется мне праздновать.

– Брось. У тебя юбилей. Хотя бы маленькую вечеринку, но закатить ты обязан. Нас с Нами можешь не приглашать, мы и без приглашения явимся, – хохотнул Мэтью. – Так что ты надумал делать дальше? – спросил Мэтью позже.

– С чем?

– С жизнью.

– Думаешь, у меня есть выбор? Жить дальше – вот что я намерен делать. Как обычно. Диана – это уже прошлое, болезненное, но все же прошлое. Останься она в Америке, я нашел бы ее, а так мне ничего не остается, как забыть, хотя, знаю, что забыть ее никогда не смогу. Ненадолго, но она стала частью моей жизни, оставила след, с которым мне жить до конца жизни.

– Тут ты прав, малыш, люди, которых мы любили, остались с нами навсегда, в нашей памяти. К счастью или к сожалению, но выбирать, что помнить, а что забыть, мы не можем. Так уж мы устроены. Поэтому нам ничего не остается, как смириться с прошлым, каким бы болезненным оно ни было. Время – лучший доктор. Но знаешь, у меня такое предчувствие, что совсем скоро у тебя появится новая девушка. Так что не вешай нос, малыш.

– Спасибо, Мэтью, – поблагодарил друга за поддержку Майкл. – Надеюсь на это.

– Вот и здорово. Таким ты мне больше нравишься. Пойду, Нами зовет. С Днем Независимости, старик!

– И тебя с Днем, – Майкл дождался гудков в трубке, бросил мобильник рядом с собой на диван.

Несмотря на некоторый оптимизм, появившийся к концу разговора с Мэтью, на сердце у Майкла было тяжело. От сердечных ран так просто не избавишься. Их мазью не замажешь и хирургической иглой не заштопаешь. Даже время не способно их вылечить, залечить или подлечить – да, но вылечить – нет. Что бы ни говорили. К сожалению, шрамы на сердце не исчезают, они остаются с тобой навсегда, пока смерть, истинный лекарь, не придет и не заберет с собой в страну, где не существует ничего, кроме безмолвия.

Майкл поднялся с дивана и направился в спальню. Для него праздник закончился, так и не успев начаться. Сейчас он хотел только одного – чтобы сон, хотя бы на время, избавил его от самобичевания и сожалений.

 

Глава 14

Неделя, которая оставалась до дня рождения Майкла, пролетала быстро. Чтобы не думать о Диане, Майкл сосредоточился на работе. Помогло, с каждым новым днем боль в груди Майкла слабела, но до полного выздоровления все еще было далеко. Майкл старался лишний раз не расстраиваться, большей частью держал себя в руках, хотя временами, особенно когда оставался наедине с собой в четырех стенах арендуемого дома, на него накатывали, будто прилив на берег, волны сожаления и раскаяния. Даже понимание того, что изменить уже ничего нельзя, было слабым утешением, игрушечным зонтиком под проливным дождем. И все же жизнь не стояла на месте, она продолжалась, бежала навстречу будущему, к следующему жизненному повороту, за которым пряталась неизвестность, одновременно манящая и пугающая, как песня мифической сирены, пронзающая тьму ночи.

День двенадцатого июля стал для Майкла особенным. Ему исполнилось тридцать. Он попрощался с юностью и ступил на порог зрелости. Почему-то именно с этого возраста время начинает ускоряться, приближая старость, а за ней, как тень за хозяином, и смерть. Конечно, в тридцать лет думать о смерти рановато, да и желания нет никакого, тем не менее, игнорировать ее приближение было нельзя. Именно смерть выступает неким мерилом жизни, моментом истины, с которым сталкивается человек, завершая свой путь в поднебесном мире.

Когда коллеги наконец оставили его в покое, Майкл закрылся в кабинете и принялся размышлять над собственной жизнью. Его n-ный по счету жизненный пит-стоп. Майкл был им доволен. К тридцати годам он многого достиг – карьера идет в гору, счет в банке также растет, у него великолепная машина. В целом, Майкл был доволен жизнью, особенно ее материальной частью. И тем не менее, сидя у себя в кабинете и бегая глазами по темному монитору компьютера, Майкл задался довольно глупым, на первый взгляд, вопросом: а зачем ему это все? Машины, деньги, карьера, счета в банке. Неужели только ради того, чтобы на пороге смерти сказать себе: да, я достиг успеха, может быть даже воплотил в реальность американскую мечту. Неужели только ради этого он должен работать как слон, не думать о настоящем, жить ради будущего? А ведь оно-то может и не наступить. Сколько американцев умирают молодыми? Десять в год? Двадцать? Нет, тысячи! Многие из них даже не успевают получить удовольствие от своих жизненных успехов, отправляются на тот свет, будто и не имели ничего. И правда, забрать с собой в могилу машину последней модели или виллу на Гавайях еще никому не удавалось. Тогда ради чего вся эта кутерьма? Ради чего эта погоня за процветанием? РАДИ ЧЕГО? На самом деле, разве много надо для жизни?

Майкл вспомнил, как смотрел когда-то видео о племенах Амазонии, которые о цивилизации знали разве что понаслышке. Но какими же счастливыми они выглядели! И, как заметил Майкл, у них ничего не было, некоторые из них даже одежду – это величайшее достижение цивилизации – не признавали. Вода, тушка жареной обезьяны или речной рыбы – вот и все их потребности. Разве своим существованием эти индейские племена не подтверждают, что для жизни – и даже не просто жизни, а счастливой жизни – человеку не так уж и много надо? Тогда почему современному цивилизованному человеку для счастья даже собственного самолета или виллы на Карибах недостаточно? У Майкла остались друзья в Денвере, у которых было все, о чем только может мечтать человек, но разве были они счастливы? Вряд ли, если каждую неделю пользовались услугами собственного психотерапевта, а депрессии их тревожили намного чаще, чем ураганы восточное побережье Америки. А если так, тогда ради чего стоит жить? Если не ради денег, карьеры, материальных благ, тогда ради чего? Разве не материальные блага, которые мы имеем, свидетельствуют о достижении жизненного успеха?

Майклу подумалось, что многие мудрецы древности не имели ничего. У Диогена даже дома не было. Жил в бочке. Тогда в чем истина: в том, чтобы жить в бочке, или в том, чтобы жить в замке?

Майкл ответ на этот вопрос не знал. Знал лишь то, что даже живя в замке с десятками комнат, ты будешь несчастлив, если ты – единственный человек, живущий в замке. Майклу казалось, что если рядом человек, которого ты любишь и который любит тебя, то и в бочке жить было бы здорово. Правда, жить в бочке Майкл все же не хотел, как, впрочем, и в замке. Просторный двухэтажный дом со всеми удобствами – этого для него будет вполне достаточно. Ну и конечно же, любимый человек. Как успел уже почувствовать на собственном опыте Майкл, жизнь одиночки – не такая уж и приятная, точнее, совсем неприятная. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Майкл начал подумывать о том, что о Диане пора забыть, пора забыть старую любовь и найти новую. Кто знает, может, расставание с Дианой было благом, тяжелым, но необходимым поворотом судьбы. Разве не бывает в жизни так, что беда оборачивается благом? Бывает, и очень часто. Главное, не побояться сделать шаг навстречу этому благу. Не побояться сделать шаг…

* * *

В субботу 14-го июля Майкл решил устроить небольшую вечеринку по поводу своего дня рождения. Долго думал, кого пригласить. Мэтью и Нами – само собой. Мэтью не простил бы, если бы Майкл не пригласил его. Впрочем, как и Нами. Поэтому поставив Мэтью и Нами во главу списка приглашенных, Майкл принялся составлять список дальше. Вспомнил о соседях, затем подумал о Нике и некоторых других коллегах. Приглашать Ника Майклу не хотелось, но если бы он пригласил других коллег и вместе с этим не пригласил бы Ника – Ник был бы в ярости. Скрепя сердце Майкл вписал в список и его.

Когда список приглашенных гостей был составлен, Майкл занялся списками продуктов и напитков. Снова ему пришлось пожалеть, что он один. Будь у него кто-то, приготовиться к вечеринке было бы намного проще.

В субботу утром Майкл поехал затовариваться в ближайший маркет, а ближе к двум часам отправился в аэропорт встречать Мэтью с Нами, самолет которых должен был прилететь в 2.30. Майкл оставил машину на стоянке, сам же прошел в здание аэропорта и купил кофе с пончиками. Благодаря поездке в маркет, поесть утром так и не удалось, поэтому пришлось нагонять упущенное в ожидании самолета из Денвера.

Самолет прибыл вовремя, и спустя десять минут после посадки Майкл увидел в толпе пассажиров белую шляпу Мэтью. Майкл не смог удержаться от улыбки, завидев друга, – в кофейного цвета костюме Мэтью, казалось, приехал не на вечеринку, а на Уолл-Стрит, заключать важную сделку. Рядом с Мэтью семенила Нами. Небольшого роста, худенькая, черноволосая, она была полной противоположностью высокому, чуть полноватому и русому Мэтью. Да и характерами они отличались. Спокойная, ранимая Нами и веселый, непробивной Мэтью. Они были как небо и земля, как огонь и вода, как инь и янь – разные и вместе с тем друг другу необходимы.

– Майки! – воскликнула Нами, завидев Майкла.

– Старик! – вторил ей Мэтью.

Едва оказавшись рядом с Майклом, Нами приподнялась на цыпочках, положила ладони на плечи Майклу и поцеловала его в щеку. Мэтью ограничился крепким рукопожатием.

– Тебя в Белый дом пригласили? – Майкл окинул костюм Мэтью критическим взглядом.

– Пока только в Капитолий, – рассмеялся Мэтью. – Как ты, старик? Судя по внешнему виду, не так уж и плохо.

– Когда закончится вечеринка, буду лучше, – Майкл взял одну из сумок, которые катил за собой Мэтью. – Такси ждет на улице.

– А в личной жизни есть изменения? – Нами заглянула Майклу в глаза. – Кроме тех, о которых мне рассказал Мэтью.

– Ты все рассказал Нами? – Майкл перевел взгляд на Мэтью, вертевшего головой по сторонам, словно вертишейка.

– Конечно. У меня секретов от Нами нет.

– Ты что, против, Майки? – встревожилась японка.

– Конечно, нет, Нами, – Майкл поспешил улыбнуться. – Просто интересно, что этот болтун тебе наплел.

– Про интимную часть ничего, старик. Можешь быть спокойным, – Мэтью подмигнул Майклу. – Ну, веди нас к машине. Хочу быстрее оказаться в ду́ше. Хотя бы дождик какой прошелся. Жарища, словно в Африке.

Они покинули здание аэропорта и вышли на улицу. Сухой, пропитанный пылью воздух без единого порыва ветра окружил их, будто в плен взял. Мэтью натянул шапку чуть ли не на нос, что-то проворчал и поспешил за Майклом к машине. Нами улыбнулась, надела очки от солнца и засеменила следом, прижимая к телу сумочку.

* * *

– Твой шеф запаздывает, – констатировал несколько часов спустя Мэтью, входя на кухню, где Майкл с Нами пытались придумать какие-нибудь оригинальные блюда из того, как выразилась Нами, вторсырья, что Майкл купил в маркете.

– Будет, – Майкл бросил кусок ветчины в рот и глянул на настенные часы. – Только шесть часов.

– Имей терпение, – вмешалась Нами, нарезавшая салат. – Его статус позволяет ему задерживаться.

– Ну тогда пойду в гостиную, выпью бутылочку пива с Кэти. А знаешь, – Мэтью посмотрел на Майкла, – твоя новая секретарша ничего. Только молоденькая очень. Сколько ей? Двадцать два или двадцать три?

– Двадцать пять, – Майкл улыбнулся и перевел взгляд на Нами.

Судя по виду Нами, подколки мужа ее нисколько не тревожили.

– Правда? – Мэтью выглядел удивленным. – А выглядит она явно моложе своих лет, особенно ее руки. Ты видел, какие у нее руки?

– Мэтью, ты знаешь, какое наказание применяли к мужчинам за измену в Древнем Египте? – Нами взглянула на мужа и улыбнулась улыбкой, способной, как показалось Майклу, если не убить, то покалечить.

– Ты это к чему? – не понял Мэтью.

– Кастрация.

– Нет, ты слышал? – Мэтью посмотрел на Майкла. – Кастрация уже за то, что посмотрел на руки твоей секретарши. Что было бы, если бы я ее поцеловал?

– Тебе пришлось бы сделать харакири, – рассмеялся Майкл.

– Как минимум, – хихикнула Нами.

Машинный гудок во дворе заглушил ответ Мэтью.

– Пойду гляну, кого там принесло, – Мэтью вышел из кухни, не забыв прихватить из холодильника баночку холодного пива.

– Милая, можешь начинать отрезать мне яйца, но хотя бы руку я должен поцеловать той красотке, что сейчас идет по лужайке, направляясь к дверям этого дома, – Мэтью вернулся и с вызовом посмотрел на жену.

– Что за красотка? – удивился Майкл.

– Тебе следует на нее посмотреть. Против такой твоей женушки я бы не возражал, – Мэтью подмигнул Майклу, а затем, будто вспомнив что-то, посмотрел на Нами с ножом в руке и сразу же скис. – Идем, поприветствуем новых гостей.

– Ты сказал гостей? – Майкл последовал за Мэтью в прихожую.

– Конечно, гостей, или ты думаешь, – Мэтью умолк, обернулся, увидел, что кухня осталась позади, и зашептал, – такая ляля не нуждается в охране?

Заинтригованный, Майкл двигался за Мэтью и пытался вспомнить, кто из коллег женского пола столь шикарен, что ради одного поцелуя рук Мэтью был готов расстаться с самым дорогим, что есть у мужчины. В прихожей Майкл открыл входную дверь, выглянул наружу и… вздрогнул. Рука инстинктивно прикрыла дверь, закрывая его от тех, кто приближался к двери.

– Это она, – прошептал Майкл, вытаращив глаза на Мэтью.

– Кто она? Диана?

– Нет. Селена.

– Селена? Разве ты ее приглашал?

– Я пригласил Ника. Стоило догадаться, что он придет с Селеной.

– Ладно, малыш, понимаю, ты в нокауте, но пора приходить в себя, они уже здесь.

Дверь распахнулась, и на пороге дома появилась Селена. За девушкой хвостиком вился Ник.

– Майкл! – воскликнула Селена.

– Привет, Селена, – Майкл натянул на лицо дружелюбную улыбку. – Какая встреча.

– Привет, Сафер, – в прихожую ввалился Ник. Взгляд его заметался птицей между Майклом и Селеной. – Вы что, знакомы?

– Один раз ужинали, – Селена взяла Ника под руку и окинула помещение взглядом. – Красивый домик. Небольшой, но уютный.

– Я Мэтью, – Мэтью протолкнулся к Селене и протянул руку. – Старый друг Майки.

– Очень приятно познакомиться со старым другом Майки, – Селена улыбнулась, бросила короткий взгляд на Майкла и пожала протянутую руку Мэтью. – А это Ник. Мой парень.

Майкл почувствовал укол ревности. Похоже, с приглашением Ника он все же поторопился. Ему ничего не оставалось, как взять себя в руки, что он и поспешил сделать. Пожалеть себя он еще успеет.

– Идемте в дом, – сказал Майкл, когда все перезнакомились. – Думаю, многие нас там уже заждались.

Майкл развернулся и, сопровождаемый Мэтью, Селеной и Ником, направился в гостиную.

* * *

Ночь, накинув звездный плащ на плечи, медленно проплывала над Биллингсом. Мягкий серебристый шлейф стелился по земле, покрывал крыши домов, кроны деревьев. Стрекотали цикады. Теплый ветерок шелестел в ветвях.

Майкл оставил гостей одних и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Несмотря на кондиционеры в доме, Майклу было жарко. Наверное, начал сказываться алкоголь, который он вливал в себя вот уже который час. А может, это все из-за того огня, что пробудился в груди, стоило ему увидеть Селену. Она казалось еще красивее, чем была прежде. Стала еще желаннее. Видя рядом с ней Ника, Майкл испытывал невероятные муки. Огромные усилия уходили на то, чтобы выглядеть невозмутимым, непрошибаемым, и еще при этом улыбаться и шутить. Возможно, именно поэтому он чувствовал невероятную усталость. Майкл ощущал себя атлантом, держащим на плечах небо. Так хотелось сбросить его со своих плеч! И гори оно огнем! Но не мог, будто прикован был.

Майкл распрямил плечи и сделал глубокий вдох, задержал на секунду-другую дыхание и выдохнул. Дрожь пробежала по телу. Видать, сказывалось напряжение. Ветерок забрался под футболку и пробежался по телу. Майкл запрокинул голову и принялся изучать звезды.

Скрипнула дверь, и за спиной послышались шаги. Майкл не стал оборачиваться, подумав, что это Мэтью решил составить ему кампанию. Взгляд перебегал с одной звезды на другую, бороздил просторы неба, пока не замер на апельсиновой лунной дольке, будто камень во льду застывшей в необъятном космосе.

Шаги стихли чуть правее от Майкла. В нос ударил аромат туалетной воды, женской туалетной воды. Нет, это явно был не Мэтью. Майкл оторвал взгляд от неба и обернулся.

– Прости, что нарушила твое одиночество, – сказала Селена и улыбнулась.

– Да нет, ты его не нарушила, скорее спасла от него.

– Я хотела извиниться. Все ждала, когда ты останешься один.

– Извиниться?

– Да. Я не знала, что Ник собрался на вечеринку к тебе. Сказал, что едет к коллеге. Не знала, что вы работаете вместе.

– Тебе не за что извиняться… Селена, – Майкл отвел взгляд от девушки и вновь устремил его к небу.

– Думаю, есть за что. Я поставила тебя в неловкое положение. Ты же не ожидал меня увидеть, особенно с Ником. Вряд ли ты был рад этой встрече. Впрочем, и я на секунду растерялась, когда увидела тебя.

– Ник… любит тебя. На работе он только и говорит, какой он молодец, что вернул девушку.

– Правда? – Селена удивилась. – Не думала, что он обсуждает меня со своими подчиненными.

– Не со всеми, – поспешил успокоить девушку Майкл. – Только со мной.

– Нашел, с кем меня обсуждать, – Селена улыбнулась.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что тебе вряд ли было приятно это обсуждение.

– Первое время я не знал, что речь идет о тебе, а когда узнал, понял, что лучше бы не знал.

– Мне жаль. Искренне жаль, – рука девушки легла на плечо Майкла.

Сквозь футболку Майкл почувствовал тепло руки Селены. В тот же миг ему захотелось накрыть ладонь девушки своей. Удержал себя. Продолжал смотреть на небо как ни в чем не бывало, хотя в груди творилось что-то невероятное. Одна часть Майкла требовала, чтобы Селена вернулась в дом как можно скорее, тем самым избавив Майкла от тех мук, что он испытывал, когда она находилась рядом. Вторая – молила, чтобы эти минуты, что они проводили вместе, никогда не заканчивались, чтобы настоящее застыло и будущее, отделяющее их друг от друга, никогда не наступило.

Девушка, будто почувствовав смятение в груди Майкла, забрала руку с его плеча.

– Уже поздно. Пойду заберу Ника. Спасибо за вечеринку и еще раз извини.

Селена развернулась и двинулась к дому. Майкл же почувствовал, как защемило сердце, как ускорило ритм. Спина вспотела, дыхание сбилось. Ему казалось, что он теряет Селену, и теперь уже навсегда. И самым обидным было то, что он ничего не мог с этим поделать. Не мог… разве что… В голову пришла мысль, от которой хаос внутри только усилился. Он должен это сделать. Должен! Прочь страх! Прочь сомнения!

– Тебе… тебе понравились цветы? – голос Майкла охрип, будто он обпился холодной родниковой воды.

Селена не успела отойти далеко, обернулась. Тишина, висевшая в воздухе, зазвенела, будто перед грозой.

– Какие цветы? – Селена вернулась, заглянула Майклу в глаза.

На мгновение Майкл пожалел о сказанном. Если Ник узнает, его карьере конец. Но разве есть что-либо важнее любви? Майкл отбросил сомнения. Плечи его распрямились. Майкл почувствовал себя так, как мог бы чувствовать себя атлант, после долгих лет наконец-то сбросивший чертово небо со своих могучих плеч. Он должен сказать и он скажет! Плевать на Ника! Плевать на карьеру! Он человек, который любит! А тот, кто любит, всегда прав! Даже тогда, когда неправ!

– Я говорю о тех цветах, – голос Майкла стал тверже камня, – которые я отсылал тебе два раза в неделю на протяжении целого месяца. Я говорю о тех цветах, которые ты получала от анонимного отправителя, тех, к которым прилагалась маленькая записка со словами: “к сожалению, на Земле не появились и вряд ли появятся цветы, способные хотя бы немного составить конкуренцию твоей красоте, поэтому довольствуюсь тем, что есть”.

Воздух задрожал. Мир замер в ожидании неизвестного, замер в ожидании будущего, разъяренным носорогом спешащего в настоящее. Селена выглядела растерянной, если не сказать больше. Ресницы ее хлопнули, раз, другой. Взгляд устремился на Майкла.

– Это… это был ты? – казалось, она до сих пор не могла поверить в правдивость слов Майкла. – Но я думала, это Ник. Даже удивилась. Раньше он никогда не прилагал таких усилий, чтобы добиться моего внимания. Думала, изменился. О Боже! Он же сказал мне, что это были его цветы.

– Насколько мне известно, – сказал Майкл, – он всего лишь не стал тебя разубеждать в истинности твоих предположений.

– Сволочь, – выругалась Селена.

Майкл улыбнулся. Такой Селену он еще не видел. Какой же прекрасной она была в гневе. Настолько прекрасной, что Майклу безумно захотелось прижать ее к груди и…

– Будь что будет, – подумал Майкл, притянул к себе Селену и впился губами в губы девушки, как и хотел, как и хотело его сердце, несмотря на страх, несмотря на сомнения, и после этого пусть мир сойдет с ума или разразится третья мировая война. Майклу было все равно. Его губы нашли то, о чем мечтали давно, и теперь наслаждались нектаром, божественной амброзией, которую пили, жадно, страстно, на зависть всему холодному миру, холодной луне и звездам, далеким и мертвым.

От неожиданности Селена попыталась оттолкнуть Майкла, но сделала это как-то вяло, будто сомневаясь в необходимости этих действий. Руки ее порывались обнять Майкла за талию, замереть на его плечах, наконец она обвила Майкла за шею да так и застыла, сосредоточившись на ощущениях.

А Майкл наслаждался. Он чувствовал себя на верху блаженства. Такие чувства могла бы испытывать птица, вырвавшаяся на волю из клетки, или человек, обретший то, что давно искал. Майкл боялся оторвать губы от губ Селены. Как бы это не был сон, который растает, едва забрезжит утро за окном. Боялся, что Селена может оказаться миражом, всего лишь миражом, иллюзией, созданной его разыгравшимся воображением. Поэтому он прижал Селену к груди так сильно, как только мог, чтобы не сделать ей больно; целовал жарко, стараясь насытиться прежде, чем реальность напомнит о себе и заставит отпустить девушку, хотя бы для того, чтобы она вновь наполнила воздухом грудь.

Селена первая пресытилась поцелуем. Отстранила голову, положила руки на руки Майкла и посмотрела ему в глаза. Ни укора, ни сожаления в ее глазах Майкл не увидел, лишь только невысказанная просьба да чуточку растерянности. Майкл разжал объятия, но делал это не спеша, стараясь как можно дольше ощущать пальцами тепло тела Селены. Селена сделала шаг назад. Отвела глаза, развернулась и, не сказав ни слова, скрылась в доме. Минуту спустя она вновь показалась на улице. Следом за ней торопился Ник. Заметив Майкла, он поднял руку в прощальном жесте и крикнул:

– Пока, Сафер! Вечеринка удалась!

Ник и Селена сели в машину. Двигатель заворчал, будто выражая недовольство тем, что его разбудили, рыкнул, проснувшись. Машина тронулась с места и, прорезая темноту ночи светом фар, устремилась по улице.

Майкл проводил взглядом машину Ника. Непонятная радость охватила его сердце. Улыбка заиграла на губах, которые еще помнили божественный вкус губ Селены. Мягкие, нежные, точно лепестки розы. Их хотелось целовать снова и снова, изо дня в день, из года в год. Майкл принюхался. В воздухе все еще витал аромат туалетной воды Селены. Пьянящий, дерзкий, возбуждающий.

– Она шикарна, – пробормотал Майкл, улыбаясь во тьму. – Страсть в груди, жар в теле. Эта девушка способна сводить мужиков с ума. Никогда не забуду вкус ее губ, жар тела, шелк волос, ее руки, обнимающие меня за шею. А ее язычок! М-м-м, как бы я хотел снова почувствовать его у себя во рту, – Майкл закатил глаза к небу, раскинул руки в стороны. Улыбка на лице ширилась, сияла, будто отражала блеск звезд.

Со стороны дома послышались шаги. Майкл обернулся и увидел Мэтью с бутылкой пива в одной руке и пачкой чипсов в другой.

– Или твой домашний кондиционер издох, или мой внутренний перегрелся. Жарко, как в печке. Угощайся, – Мэтью протянул Майклу пачку с чипсами.

– Нет, спасибо. Хочу подольше сохранить вкус того сладкого нектара, которым наслаждались мои губы пару минут назад.

Мэтью воззрился на Майкла как на чокнутого, приблизил голову к голове друга и критически осмотрел губы Майкла.

– Вижу, и у тебя в голове кондиционер накрылся. Как вариант, кондиционер захлебнулся от пива, которое ты вливал в себя с такой скоростью, будто заливал пожар в животе. Я все видел. И знаешь, что я заметил? Едва ты бросал взгляд в сторону Селены, пожар усиливался и скорость приема пива удесятерялась. Не думал, что она кажется тебе такой страшной, – Мэтью хохотнул, отхлебнул из бутылки темной жидкости и зашуршал пакетом с чипсами.

– Я поцеловал ее, – Майкл закрыл глаза и потянул носом теплый ночной воздух. Он мысленно вернулся в недалекое прошлое, чтобы пережить радость от такого недолгого обладания губами Селены.

– Кого поцеловал? – Мэтью набил рот чипсами и принялся интенсивно работать челюстями. Ночная тишина вздрогнула, задрожала и исчезла, как мираж в пустыне, оставив после себя хруст чипсов да довольное мычание Мэтью.

– Селену.

Майкл был рад, что стоял не перед Мэтью, а немного в стороне. Едва услышав имя “Селена”, Мэтью закашлялся, зафыркал, как бегемот, которому вода попала в ноздри, разбрасывая вокруг недожеванные чипсы и брызги пива, которым он как раз успел наполнить рот.

– Что ты сказал? – Мэтью откашлялся и посмотрел на Майкла. – Селену? Когда? Я же все время был рядом? И Ник ни на шаг не отступал от Селены, точно собака от хозяина.

– Когда вышел на улицу. Вслед за мной вышла и Селена.

– Так вы заранее договорились?

– Нет, просто Селене захотелось подышать воздухом, как и мне.

– Твою мать! И я, как всегда, все пропустил. А она тебе по морде не дала случайно?

– Нет, думаю, ей понравилось, – Майкл улыбнулся, вспомнив руки Селены, обхватившие его шею.

– И почему всегда везет таким мудакам, как ты? – Мэтью казался расстроенным.

– Слышала бы это Нами.

– Да брось! Я пошутил, – Мэтью на всякий случай обернулся в сторону дома. – И все же, ты счастливчик. Не будь у меня Нами, и я бы не отказался поцеловать Селену. Какая фигура! Какое личико! Ты был чертовски прав, когда описывал ее. Не зря я тогда перевозбудился и побежал будить Нами, – Мэтью хихикнул и отпил из бутылки. – И до чего вы доцеловались?

– Не знаю. Селена убежала в дом, забрала Ника, и они уехали.

– Не понравилось, наверное, – Мэтью решил подколоть друга.

– Понравилось, – ухмыльнулся Майкл. – Будь иначе, этот поцелуй не был бы таким долгим.

– Ну и хрен с тобой. Зато у меня Нами есть. Пошли в дом. Пора гнать этих оглоедов. Я спать хочу, – Мэтью направился к дому.

Майкл улыбнулся и последовал за ним.

– Как думаешь, продолжение фильма будет? – спросил Мэтью, шелестя коробкой с чипсами.

– Хотелось бы.

– Мне тоже. Я совершенно не против увидеть эту хорошенькую попку еще парочку раз.

– А мне хотелось бы не только ее увидеть, – мечтательно произнес Майкл.

– Заткнись и дальше ни слова, – осклабился Мэтью, – если не хочешь всю ночь слышать крик удовольствия японки. А японки крикливые, будто мыши пищат, – захохотал Мэтью и открыл входную дверь.

Они вошли в дом.

Луна смотрела им вслед, затем на закрытую входную дверь. Потом ей это надоело. Она натянула на себя облачное одеяло и погрузилась в сон, оставив заботу об освещении подлунного мира своим вассалам-звездам.

* * *

Майкл лежал в кровати и ворочался. Перед глазами стоял образ Селены и ни в какую ни желал исчезать. Губы отказывались забывать вкус губ девушки, руки – тепло ее тела, глаза – красоту ее лица. Будто наваждение, но каким приятным, каким желанным оно было! Разве может человек, у которого есть руки, отказаться от рук? Или тот, у кого есть глаза, – от глаз? Так и человек, в груди которого живет любовь, никогда не пожелает отказаться от любви.

Вспыхнул экран мобильного, разогнал тьму и тут же погас. Майкл протянул руку к тумбочке, нашарил мобильник и взял его в руку. Экран снова загорелся, чтобы сообщить о непрочитанном сообщении.

– Селена? – удивился Майкл, заметив отправителя.

Майкл стукнул по сенсорному экрану, открывая сообщение.

“Я так и не поблагодарила тебя за цветы. Спасибо.”

Майкл улыбнулся и застучал пальцами по экрану.

– Ты ошибаешься, – шептал Майкл, набирая ответное сообщение. – Ты поблагодарила. О такой благодарности я мог только мечтать.

Майкл отправил сообщение и вернул мобильник на тумбочку. Экран вспыхнул, сообщив о том, что сообщение было доставлено, и погас.

Майкл перевернулся на бок, смотрел, не загорится ли экран мобильника снова, сообщая о поступлении нового сообщения. Но нет, экран не оживал. Время шло, а Майкл все смотрел и смотрел в темноту, пока не заснул, так и не дождавшись сообщения.

 

Глава 15

– Ни черта не понимаю! – воскликнул Ник, размахивая руками над тарелкой с лазаньей, точно ворона крыльями, кружа над огородным пугалом. – Кто поймет этих женщин? Все было хорошо, даже замечательно, и на тебе… “Прости, у нас ничего не получится”. Так и сказала. Ты слышишь, Сафер? Так и сказала!

Майкл мокнул картофелину в соус и бросил в рот. Лицо было серьезным, но в душе ликование: он не зря рассказал Селене правду. Сегодня утром, приехав в офис, Майкл, едва взглянув на хмурое, точно небо перед грозой, лицо Ника, понял, что что-то случилось. Ник даже не поздоровался с ним, будто и не заметил совсем, хотя прошел в каком-то полуметре от Майкла. И вот, уже перед ланчем Ник позвонил Майклу и сообщил, что ему надо с ним поговорить, поэтому тому не стоит строить планы на ланч. По голосу шефа Майкл понял, что лучше не перечить, поэтому согласился. И теперь они сидели в “Гренери”, обедали, а заодно Ник изливал душу. Оказалось, что едва Ник и Селена покинули вечеринку Майкла, Селена попросила Ника отвезти ее домой, сославшись на переутомление. Ник так и сделал. На следующий день они встретились вновь, и первое, что услышал Ник от Селены: у них ничего не получится, поэтому будет лучше, если они расстанутся.

– Когда она мне это сказала, я себя почувствовал так, будто мне на голову надели колокол, затем пришел Кинг Конг, хорошенько размахнулся и саданул по колоколу. Я даже не знал, что сказать поначалу, когда же пришел в себя, то первое, что спросил: ты с какого дерева головой вниз летела? Глупо. Понимаю. Этим еще больше настроил ее против себя, но я никак не мог понять, что заставило ее принять такое решение. Кроме “я поторопилась” я больше ничего от нее не услышал. Но меня такой ответ не устраивает… Дерьмо! У нее кто-то появился! И когда только она успела! – Ник вытер губы салфеткой, скомкал салфетку и бросил на полупустую тарелку. Похоже, аппетит у него пропал окончательно.

– И что мне теперь делать? – Ник взял в руку стакан с водой, опустошил его чуть ли не залпом и опустил на стол с такой силой, что, казалось, еще немного и стакан разлетится на мелкие осколки. – Через полтора месяца мне ехать в Финикс, но без нее я никуда не поеду. Я ее не отпущу. Пусть не надеется!

– Будь я на твоем месте, уехал бы в Финикс и постарался бы как можно скорее забыть Селену, – заметил Майкл. – Не будь глупцом. Жертвовать карьерой ради девушки – это не по-нашему. Не по-американски.

– Ты прав, Сафер, но поделать с собой ничего не могу. Ненавижу зависеть от кого бы то ни было. Но любить – значит зависеть. Какой идиот только придумал это чувство. Это точно был не мужик, Сафер. Мужик – слишком независимое существо. На кой ему заранее обрекать себя на рабство? Тот, кто создал любовь, – определенно был женщиной. Разлюбить женщине легко, а вот мужику – все равно, что самому себе отсосать. Я вот что думаю, Сафер: надо узнать, кто ее новый ухажер. Думаю, стоит детектива нанять.

– Глупости, – отмахнулся Майкл. – С чего ты взял, что у нее кто-то есть?

– Не будь дураком, Сафер. На кой бабе бросать мешок с деньгами? Конечно же, ради того, чтобы найти новый, и обязательно побольше. Поверь, Сафер, за тридцать пять лет я научился понимать женщин. Самый главный мотив, который движет женщиной, – деньги. Об этом даже ученые говорят. Бабе надо прокормить себя и потомство, а сделать это в современном мире можно только с помощью денег. Бабами движет расчет, а все их разговоры о любви – это так, для отвода глаз, лапша на ушах у доверчивых мужиков… Мать твою, будто веревкой к себе привязала. Притяжение похлеще, чем между Луной и Землей.

– Если не забудешь о Селене, будет только хуже.

– Знаю, но забыть ее, забыть эти губы, тело, волосы. Нет, Сафер, проще повеситься. Если уж попал в этот капкан, то выбраться из него можно только отгрызя себе лапу, в моем же случае – вырвав себе сердце. Сам понимаешь, не слишком разумная затея. Легче вернуть Селену.

– Легче уехать в Финикс и забыть ее. Будет трудно, но вполне возможно, особенно если подыскать там ей достойную замену.

– Да, секс с другой женщиной помогает вылечить любовь, не сразу, но помогает, только и здесь надо быть осторожным: конец одной любви может обернуться началом другой.

– Для тебя это был бы идеальный вариант.

– Для меня идеальный вариант – быть с Селеной в Финиксе. Таких, как она, больше не существует. Тебе этого не понять, Сафер, ты не держал Селену в объятиях, не знаешь, каким омутом она может быть.

Он не знал? Майкл хотел было рассмеяться прямо в глаза Нику, но сдержал себя, посчитав, что так будет разумнее. Нет, он прекрасно знает, что значит любить Селену. Чтобы узнать это, ему даже не понадобились объятия и поцелуи. Он влюбился в нее два месяца назад и до сих пор продолжает любить. Когда же он ощутил вкус губ Селены, почувствовал ладонями жар и трепет ее тела, любовь только усилилась, превратилась в нечто большее, чем заурядное чувство, в настоящую страсть, мощную и яркую, как новая сверхновая звезда на бескрайних просторах космоса.

– Из каждого омута можно выбраться, – Майкл оставался непреклонен. Расставание Селены и Ника для него было как бальзам на душу, его шансы заполучить Селену увеличились, по крайней мере, он хотел на это надеяться. Поэтому Майкл хотел, чтобы Ник уехал, и чем дальше, тем лучше.

– Только не из этого, – стоял на своем Ник.

– Ну, если ты и дальше так будешь думать, это может стать реальностью. Только кому от этого хуже?

– Я знаю, что мысли материальны, – проворчал Ник, – поэтому стараюсь думать о том, что скоро опять буду с Селеной. И буду, черт ее побери!

Майкл почувствовал вибрацию мобильника в кармане пиджака, достал его и взглянул на экран. Легкое возбуждение охватило Майкла, когда он увидел, кто отправитель сообщения. Ник как будто отдалился, его слова едва достигали ушей Майкла.

Майкл открыл сообщение:

“Мы можем увидеться вечером?”

Майкл набрал в ответ “да” и отправил сообщение.

– Сафер, я тебе не мешаю? – в сознание Майкла проник сердитый голос Ника.

– Прости, Ник. Срочное сообщение.

– Что-то серьезное?

– Нет, все нормально.

– В общем, вот что я решил: выжду пару деньков, может быть образумится, а там видно будет. Просто так она от меня не отделается. Кто бы там у нее ни был, долго они вместе не будут, это я тебе, Сафер, обещаю. Может, опять тот идиот с цветами объявился?

В руке Майкла затрясся мобильник; пришло новое сообщение. Майкл открыл его.

“В 8 вечера, в Гренери. Столик закажу.”

Майкл улыбнулся и спрятал мобильник в карман пиджака. Взгляд муравьем побежал по столу, зайчишкой выскочил в окно, обезьяной уцепился за верхушки деревьев и стрижом взмыл ввысь, к небу, радостному и веселому, утопающему в горячих солнечных лучах, с озерцами белых облачков, похожих на колечки табачного дыма.

– Прости, Диана, и прощай, – подумал Майкл, чувствуя себя так, будто заново родился. – Все же это судьба. Так должно было случиться. И… и я рад, что так случилось. Если меня не обманывает предчувствие, скоро я стану самым счастливым человеком на планете.

– Сафер, ты бываешь невыносим. Тебе это уже говорили? – Ник всплеснул руками. – Я понимаю, что тебе плевать на мои проблемы, но хотя бы сделай вид, что хоть чуть заинтересован, и не улыбайся так, будто тебе пятнадцать и ты только что отправил в прошлое свою девственность.

– Прости, Ник. Задумался, – Майкл посмотрел на Ника. – Тут ты ошибаешься. Твои проблемы меня очень даже интересуют. И если тебе важно мое мнение, забудь о Селене, забудь о прошлом и начни новую жизнь. Что ни делается, все к лучшему. Мне это не раз говорили, и я тебе говорю. Это работает. Поверь мне. Пройдет время, и сам в этом убедишься.

– Ладно. Пошло все. У меня еще полтора месяца до отъезда в Финикс. Промежуток большой, многое может измениться… Ланч закончен. Поехали в офис.

Они расплатились и вышли из ресторана.

* * *

Вечером Майкл вернулся. Оставил машину на стоянке ресторана и вошел внутрь. Полдня он ерзал задницей по седушке кресла, порываясь бежать уже сейчас на встречу, до которой оставались часы. Он выпил не одну чашку кофе, пытаясь успокоиться, расслабиться и даже получить удовольствие от ожидания, но получилось наоборот – усидеть в кресле стало труднее, не один десяток раз он вскакивал на ноги и ходил по кабинету из угла в угол, взволнованный, сомневающийся, растерянный. Чем окажется эта встреча – свершением мечтаний или очередным душещипательным разговором, когда один из двух нужен лишь для того, чтобы побыть некоторое время подушкой, о которую при случае можно вытереть сопли? Когда до встречи осталось меньше часа, Майкл сел в машину и поехал к “Гренери”.

Мягкий, льющий со стен свет первым встретил Майкла. Как старый друг, потрепал он его по плечу и проводил в зал. Майкл осмотрелся. Людей за столиками было мало. Большинство столиков пустовало. Одинокие и грустные, они жались к стенам, жалуясь им на одиночество. Тихо играла музыка, легкая и ненавязчивая, она разливалась по залу, растекалась по столам и стульям, достигала ушей посетителей, успокаивала горячие сердца, волновала холодные умы. Тенями по залу носились официанты, собирали заказы, разносили блюда, протирали столы. Здесь время бежало иначе, чем снаружи. Да и не бежало вовсе, а так, двигалось столетним стариком, никуда не спешило, будто знало, что спешка изматывает, заставляет волноваться, жить второстепенным, забывать о главном.

Стоя на пороге зала, Майкл чувствовал, как атмосфера помещения передается и ему. Волнение осталось где-то там, за дверью, где душный воздух стелется по горячему асфальту, где запах шин соседствует с запахом пыли, где парочки воробьев кричат друг на дружку, будто супруги, прожившие вместе долгие годы.

Улыбка заиграла на губах Майкла, когда он увидел в дальнем углу зала знакомую фигуру, сидевшую за небольшим столиком, подпирающим стену, на которой Майкл заметил картину на природную тематику. Такие же сосны и луга он видел в Йеллоустоне. А птица, что парила над верхушками гор, могла быть тем самым орлом, что привлек тогда его внимание. А река, которая текла по дну ущелья, вполне могла быть рекой Йеллоустон.

Майкл неспешной походкой двинулся к столику. Его взгляд ни на секунду не отрывался от того, кто сидел за столиком. Вернее, той.

– Привет, – Майкл улыбнулся, чувствуя, как затрепетало сердце, часто-часто, будто колибри крылышками замахала.

Селена подняла глаза и посмотрела на Майкла.

– Привет.

Что-то изменилось. Определенно что-то изменилось. Майкл почувствовал это сразу, едва взглянул в глаза девушке, прекрасные и добрые, едва услышал ее голос, мягкий и нежный, едва увидел улыбку на ее лице, словно солнце подарило Селене частичку себя. От холода, которым веяло от Селены раньше, не осталось и следа.

– Рад тебя видеть. Что-то уже успела заказать? – Майкл опустился на стул напротив Селены.

– Нет, – Селена взяла в руки меню, – ждала тебя. Если ты не против, сегодня я тебя угощаю. Это мое маленькое спасибо за те великолепные букеты, которые ты мне слал.

– Я думал, что ты уже меня сполна отблагодарила. Я о…

– Я знаю, о чем ты, – на лице Селены появилась смущенная улыбка, заставившая Майкла смутиться в ответ. Оказывается, Селену можно смутить!

– Вижу, ты до сих пор его не можешь забыть.

– Я его никогда не забуду, – отозвался Майкл.

– Почему? Это же такая мелочь. Уверена, ты целовал не одну девушку до меня. Чем этот маленький поцелуйчик отличается от тех?

– Он особенный, – Майкл посмотрел на губы Селены, словно хотел оживить в памяти поцелуй, запечатленный в сердце. Разве поцелуй того, кого любишь, не особенный? Разве он не отличается от сонма других, обычных, бездушных. – К тому же, он был совсем не маленьким.

К их столику подошел официант. Они сделали заказ: Майкл заказал картошку с курицей и салат “Цезарь”, Селена ограничилась порцией салата из креветок и фаршированным лососем. Заказали бутылочку “Совиньон Блан”.

Когда официант удалился выполнять заказ, они вернулись к прерванному его приходом разговору. О теме “поцелуй” забыли или сделали вид, что забыли. Говорили обо всем и ни о чем конкретно. Разговаривали лишь бы разговаривать, наслаждаясь компанией друг друга. Только о Нике не вспоминали, понимали, что там, где двое, о третьем лучше помалкивать, там третий лишний.

Принесли заказ. Пока ели, большей частью молчали. Майкл был не против. Главное, чтобы глаза смотрели, а сердце чувствовало. Майкл наблюдал за Селеной, иногда украдкой, иногда в открытую. Любовался ее очаровательной улыбкой и чувственными половинками алых губ, нежной кожей шеи и густыми локонами светлых волос. Сквозь белую блузку проглядывал белый бюстгальтер. Почему-то именно грудь привлекала наибольшее внимание Майкла. Может, из-за того, что стол скрывал от глаз Майкла нижнюю часть тела девушки – стройные ноги, округлые ягодицы под черной юбкой. Или причина в другом – в том, что Майкл все еще помнил те ощущения, которые испытывал, когда прижимал Селену к себе, чувствуя упругость и нежность девичьей груди. Многое он дал бы, чтобы пережить эти ощущения заново, впрочем, как и любой другой, будь он на его месте. Такова сила красивой женщины – влечь, очаровывать, обезоруживать, не имея никакого другого оружия, кроме красоты своего тела, лица, души. А красивая обнаженная женщина у ног мужчины – это, пожалуй, единственный верный способ увидеть мужчину на коленях.

– Ник был прав, – думал Майкл, – Селена – самый настоящий омут, но выбираться из него мне совершенно не хочется.

Майкл чувствовал, что с каждым брошенным на Селену взглядом он влюбляется в нее все больше и больше. Поверхность омута теперь была так высоко над головой, что даже думать о том, чтобы выбраться из него, было нелепостью. Но зачем выбираться, когда тебе здесь так хорошо, как нигде в другом месте?

– Интересно, есть ли у любви пределы? Или она безгранична, как вселенная? Любить сильнее, изо дня в день. Мне всегда казалось, что это из разряда фантастики. Всегда… пока не встретил Селену. Чувствую, что она любовь всей моей жизни… Никогда не смогу ее разлюбить, даже не захочу. Видеть ее, целовать, заботиться о ней изо дня в день, из года в год, – больше мне в этой жизни ничего не надо. Чтобы она была рядом… и больше ничего… Отец Всевышний, я никогда тебя ни о чем не просил, но если ты существуешь, если слышишь меня, прошу тебя, нет, умоляю тебя, сделай так, чтобы мы с Селеной были вместе… Навсегда… Пока смерть не разлучит нас…

Они заказали десерты. Именно сейчас Майкл почувствовал неумолимый бег времени. Совсем скоро они разъедутся, каждый в свою сторону. Почему-то именно такие минуты счастья, минуты, проводимые с любимым человеком, самые быстротекущие.

– Почему так? – думал Майкл, размешивая ложечкой сахар в чашке с чаем.

– Почему время такое жестокое? Почему бы ему сейчас не застыть, в крайнем случае не поползти черепахой, самой древней из ныне живущих? Почему все наоборот? Почему вместо того, чтобы уподобиться черепахе, оно ускоряет бег, несется вперед, будто гепард на охоте?

Много было разных “почему”, и на большинство из них ответов Майкл не знал. Но время неумолимо приближалось к точке Х, точке, когда они встанут из-за стола и покинут ресторан. А что дальше? Самый главный на данный момент вопрос в жизни Майкла, и ответа на него он не знал. Они с Селеной хорошо провели время, много улыбались, смеялись. Майкл наслаждался компанией Селены, и Селена наслаждалась компанией Майкла. Майкл был уверен в этом. О чем же еще может говорить блеск в глазах девушки или десятки улыбок, будто стрелы Амура брошенные в сторону Майкла? Тем не менее, вопрос “что дальше?” оставался открытым.

Майкл этим не хотел довольствоваться, поэтому, когда чай был выпит, а пирожные съедены, Майкл спросил у Селены:

– Мы еще увидимся?

– Ты хотел бы этого?

– “Хотел бы я этого?!” – чуть не воскликнул Майкл. – Да именно этого я жажду сейчас больше всего!

– Я был бы ужасным лгуном, если бы сказал “нет”.

– Значит, увидимся.

– Когда?

– Когда-нибудь, – сверхновая вспыхнула в глазах Селены, загадочная улыбка украсила губы девушки.

– Когда-нибудь?! Нет, милая, это ты можешь Нику сказать, но не мне! Меня такой ответ не устраивает!

Майкл так и сказал:

– Нет, Селена, меня такой ответ не устраивает.

– Какой же ты хочешь услышать от меня ответ?

– Завтра.

– Завтра? – звонкий смех девушки наполнил помещение, будто колокольчики на ветру зазвенели. – Завтра я хотела встретиться с подругой, но хорошо, если ты настаиваешь, то я перенесу встречу.

– Конечно, настаиваю, – улыбнулся Майкл.

– Тогда встретимся завтра после работы, только знаешь, Майкл, у меня есть небольшая просьба.

– Ну, если ты попросишь меня достать для тебя с неба луну, тогда мне придется тебя разочаровать, а этого мне очень не хотелось бы.

– Нет, нет, – улыбалась Селена. – Все не так глобально. Я предлагаю всего лишь сменить место нашей встречи. Надеюсь, ты понимаешь, почему?

– Да, конечно, – Майкл вспомнил про Ника. Ник любил “Гренери” и часто сюда захаживал. Встретиться с ним здесь, при этом будучи вместе с Селеной, ему нисколько не хотелось. Последствия такой встречи Майклу могли не понравиться, поэтому избегать Ника было их с Селеной главной задачей.

– Тогда договорились. Я подумаю, где нам будет лучше встретиться, и сообщу тебе. ОК?

– ОК, – кивнул Майкл.

– Тогда поехали. Не хочется очень поздно ложиться спать, иначе меня и будильником не разбудишь, – Селена взяла сумочку и поднялась из-за стола.

Майкл поднялся следом.

– Как вариант, я могу приехать рано утром и разбудить тебя.

– Для этого тебе придется сначала выломать входную дверь, – рассмеялась Селена. – Я сплю крепко, особенно когда лягу спать поздно.

– Ну что ж, не хотелось бы этого, но не вижу другого способа попасть к тебе в дом, – Майкл улыбнулся и пожал плечами. – Придется ломать входную дверь.

Смеясь они вышли на улицу, прямо в теплые объятия ночи, где лунный свет, как вода, стекал по крышам на спящую землю, а звезды, как маленькие фонарики в руках детей, – то загорались, то гасли, снова загорались и снова гасли.

* * *

Едва Майкл вырулил на дорогу со стоянки ресторана, как в кармане ожил мобильник.

– Мэтью, – сказал Майкл, поднеся телефон к уху, – кто же, как не ты, может звонить мне в такое время.

– Можешь считать меня монополистом, старик, – хмыкнул Мэтью. – У меня монополия на звонки по этому номеру в ночное время. Только не говори, что я не вовремя. Ты должен был уже привыкнуть к моим ночным звонкам. В ближайшие несколько месяцев это будет единственное время, когда мы сможем с тобой нормально поговорить. Все эти походы вместе с Нами по врачам и женским консультациям мне изрядно поднадоели. Никогда не думал, что диагноз “беременность жены” – это харакири большей части моего свободного времени. И так раньше его мало было, теперь я сочту за счастье, если мне удастся посмотреть какой-нибудь занятный фильмец хотя бы раз в месяц. Ужасно, старик. Прежде чем жениться, подумай о том, что женитьба – это не такая уж и классная штука, как пишут авторы многих бестселлеров. Это самая настоящая мука, испытание для мужика, особенно когда у твоей жены начинает расти живот. Я не узнаю Нами, старик. Мне всегда нравился ее маленький животик, но сейчас от этого животика и следа не осталось. Это уже самый настоящий Капитолий, а скоро будет Эверест. Неужели Создатель не мог придумать иной способ воспроизведения человеческого потомства? Без этого увеличения женского живота. Например, как у курицы. Снесла яйцо, из него вылез цыпленок и растет себе. Красотища! Почему Создатель не сделал так и для человека. Снесла бы Нами маленькое яичко и все. Никакого сверхувеличения живота. Я бы даже это яичко как папа-пингвин в ногах носил. Нет, лучше в кармане.

Майкл рассмеялся.

– Нет, ты чего смеешься? – спросил Мэтью. – Так же всем лучше было бы. И женщинам, и мужчинам. Женщинам не надо было бы носить лишние килограммы, и рожали бы легко, а мужики не волновались бы из-за того, что их любимая превращается в нечто непонятное и далекое от идеала, которым была ранее. Да будь так, я согласен даже с клювом ходить, как тот пингвин! Это же какое бы всем было облегчение!

Майклу пришлось съехать на обочину и остановить машину, иначе хохот, который на него напал в эти минуты, грозил стать причиной аварии.

– Мэтью, я давно так не смеялся, – сказал Майкл, откинувшись на спинку сиденья.

– Рад, что услужил тебе, малыш, но это дела не меняет. Вопрос остается открытым. Какого хрена Создатель не предусмотрел альтернативный вариант человеческого воспроизводства?

– Мне откуда это знать, старик? Я же не Создатель.

– Эт-то точно… А еще характер… Старик, знал бы ты, как изменился характер у Нами. При тебе она этого не показывала, но когда мы остаемся наедине, она становится другим человеком. Я не узнаю ее, старик. Будто подменил кто.

– Да, я слышал, так бывает. Какие-то изменения на гормональном уровне.

– Только мне от этого не легче… В общем, старик, прежде чем жениться, хорошенько задумайся, а надо ли оно тебе вообще? Сначала беременность, потом бессонные ночи и памперсы. Как представлю, что меня ждет впереди, на душе начинают кошки шкрябать.

– А как же радость отцовства? – рассмеялся Майкл, обхватив руками подголовник сиденья.

– А что? И такое бывает? Я уж думал, что существуют только муки отцовства… Старик, как узнаешь, что такое радость отцовства, сразу сообщи мне и тогда, обещаю, я за тебя порадуюсь.

– Боюсь, старик, ты узнаешь об этом раньше, чем я.

– Может быть, может быть… Ладно, старик, пожаловался тебе на свою судьбу, а теперь можно и спать идти. Хотел у тебя что-то еще спросить, но из головы вылетело. В другой раз спрошу.

– Пока, Мэтью. Я тоже спать лечь не против, только пока домой не приеду, вряд ли это удастся сделать.

– Стой, вспомнил! Вот это и хотел спросить. Слышу двигатель работает. Ты в дороге?

– Домой еду, – Майкл поддал газу, машина тронулась с места и покатила по спящим улицам Биллингса.

– С этого момента подробнее.

– Мэтью, ты же спать хотел?

– Потом высплюсь. Чую, здесь чем-то интересным начинает попахивать. Двенадцать ночи, начало недели, а ты не в кровати. Нет, старик, меня не проведешь. С девушкой встречался! Только скажи, что я ошибся, и я съем собственный тапочек… если хочешь, прямо на твоих глазах. Давай выкладывай, да без утайки. Что за очередная красотка?

– О, знал бы ты, что это был за ужин, Мэтью. Напротив сидит великолепная девушка, легкая музыка разносится по залу, приглушенный свет. Что еще надо одинокому мужчине после тяжелого трудового дня?

– Знаю ответ, старик, – поспешил встрять Мэтью. – Легкая музыка, приглушенный свет, великолепная девушка, только не напротив одинокого мужчины, а рядом с ним в кровати.

Мэтью захохотал, да быстро сник, видать вспомнил про Нами, спящую в спальне. Майкл также не удержался от улыбки.

– Нет, Мэтью, ты неисправим, – подумал Майкл. – Но знаешь что, продолжай оставаться таким всегда.

– Так что с великолепной девушкой? – в динамике послышалось сопение Мэтью.

– Это была Селена, Мэтью.

– Да ну… Правда, что ли? Она что, порвала с Ником?

– Да.

– Только не говори, что Ник рад передать эстафету.

– Он категорически против, но ты же знаешь, последнее слово всегда остается за женщиной.

– Да, старик, так уж устроен наш мир… А Ник уже знает о тебе?

– Нет, и надеюсь, никогда не узнает.

– Не узнает, если никто ему не скажет, но я так понимаю, ни ты, ни Селена ему ничего говорить не собираетесь.

– Нет, не собираемся… Хотелось бы, чтобы Ник поскорее убрался в Финикс.

– Это вопрос времени. Уберется… Рад за тебя, старик, ты своего добился.

– Еще нет. Мы с Селеной еще не пара, – сказал Майкл, сворачивая на свою улицу.

– Фигня это все, старик. Если она бросила Ника, значит, уже встречаетесь. С тебя фотография Селены в обнаженном виде.

– Отвали, – Майкл рассмеялся, свернул с дороги на уложенную плиткой дорожку, ведущую к гаражу, и остановил машину. – Только после того, как увижу голой Нами.

– Поверь, старик, сейчас это не такое уж и сексуальное зрелище, – Мэтью вздохнул, но через секунду вновь повеселел. – И все же, старик, ты чертовски везучий парень, даже несмотря на свою фамилию. Заполучить такую красотку, как Селена, – не каждому дано. Но имей в виду, если ты не женишься на ней до конца года, я поменяю свою точку зрения и буду всем рассказывать, что ты самый большой идиот на планете Земля. Учти.

– Ты же совсем недавно советовал мне хорошенько подумать, прежде чем жениться? – Майкл поставил машину в гараж и переместился в дом.

– Забудь, что я тебе говорил, старик. Ты же знаешь, я люблю поговорить. К тому же сказанное мной к Селене не относится. Она что с животом, что без – всегда великолепна. Хочу держать свечку в вашу первую брачную ночь. И ничего не говори. Это не обсуждается. Это мой долг как твоего лучшего друга.

– Как только получу одобрение Нами, обязательно тебе это устрою, Мэтью, – рассмеялся Майкл, прекрасно зная, что такого одобрения Мэтью никогда не получит.

Майкл бросил сумку на диван в гостиной. Следом отправил пиджак.

– Ты пообещал. Смотри мне, – хохотнул Мэтью. – Пойду спать, старик. Засиделся я с тобой. Держи меня в курсе событий. Пока.

– Пока, Мэтью.

Майкл положил мобильник на пиджак, снял рубашку, брюки, майку, носки и пошлепал на кухню, достал из холодильника бутылку пива, открыл и приник губами к горлышку. Утолив жажду, оставил полупустую бутылку на кухонном столе и направился в ванную принять перед сном теплый душ.

Было уже далеко за полночь, когда Майкл наконец-то добрался до кровати и забрался под одеяло в ожидании скорого сна. Но ожиданиям Майкла не суждено было сбыться. Еще долго он не мог уснуть, тревожимый воспоминаниями из недавнего прошлого, воспоминаниями о чудесной девушке в белой блузке и черной юбке по имени Селена. На какое-то время Майкл попытался оставить прошлое и перенестись мыслями в будущее. Что ждет его там? Есть ли в его будущем Селена? Майкл надеялся, что есть. Не мог не надеяться, ведь надежда никогда не покидает любящее сердце. Мощным лучом маяка она разгоняет тьму неизвестности, за которой будущее укрывается от настоящего, и рождает уверенность.

– Все будет хорошо, – сказал себе Майкл. – Иначе и быть не может… Не может.

Должно быть, именно этой веры Майклу не хватало, чтобы уснуть. Не прошло и минуты, как сон пришел, подхватил его, закружил в хороводе, как ветер кружит осенние листья, и уволок в неизвестность.

 

Глава 16

– Это невероятно, Сафер! – воскликнул Ник, взбалтывая воду в стакане. – Вторую неделю я не могу ей дозвониться. Она просто не берет трубку. Селена игнорирует меня – и это после всего, что у нас было! Какими жестокими бывают женщины!

Майкл откинулся на спинку стула и пробежался взглядом по пиццерии. В отличие от Ника, ему Селена не казалась жестокой. Нет, только не Селена! За последние две недели они с Селеной сблизились еще больше. К совместным ужинам в конце рабочего дня добавились походы в кино, боулинг-клуб и прогулки на машине в выходные дни. Майклу было хорошо с Селеной, так хорошо, что временами он себя спрашивал: а не сон ли все это? Но нет, их отношения с Селеной не были сном. Они были частью жизни, частью той великой реки времени, которая тянется из конечного прошлого в бесконечное будущее, реки, у которой есть свои подводные камни, стремнины и водопады, кем-то воспринимаемые как происки судьбы, а кем-то – как новая возможность испытать себя и свои силы, получить новую порцию жизненного удовлетворения. В последнее время Майкл часто задумывался о жизненном удовлетворении. Доволен ли он тем, как складывается его жизнь? Когда рядом была Селена, ответ для него был очевиден – да. К своему удивлению, Майкл однажды понял, что Селена потихоньку начинает вытеснять с первого места работу в его иерархии жизненных ценностей. Хорошо это было или плохо? Поначалу Майкла такая ситуация испугала. Трудно было принять мысль, что главная ценность в твоей жизни отныне девушка, а не карьера. Но когда Майкл однажды представил, что с ним рядом больше нет Селены, вопрос переоценки жизненных приоритетов разрешился сам собой.

– Мне пришло подтверждение, что должность управляющего главного отделения банка “Голден” в Финиксе моя, – Ник поставил стакан на стол и взглянул на Майкла. – У меня остался месяц, чтобы восстановить отношения с Селеной. Думаю поехать к ней домой и поговорить с глазу на глаз.

– Поздравляю с Финиксом, – Майкл улыбнулся. – Хорошая должность. Я тебе даже немножко завидую. А вот что касается Селены, оставил бы ты ее в покое, Ник. Знаешь, как говорят: насильно мил не будешь. Я бы на твоем месте взял отпуск на пару неделек, съездил бы куда, отвлекся от Селены, закрутил бы роман с какой-нибудь длинноногой сексапильной красоткой…

– Идейка неплохая, – Ник кивнул. – Не знаю, Сафер. Может, ты и прав. Поехать куда, расслабиться. Заманчиво. Знаешь, Сафер, это может сработать. Недельку-вторую провести, например, на Гавайях с местной красоткой, подумать, что и как делать дальше, вдали от Биллингса. А то, сам понимаешь, что-то придумать конструктивное в такой обстановке, когда, с одной стороны, надо думать о работе, с другой – Селена покоя не дает, – нереально… Да, Сафер, так и сделаю, – Ник в запале стукнул по столу. – Ты останешься за главного, а я на две недельки поеду расслаблюсь. Солнце, пляж, океан, парочка коктейлей и красотка, а лучше две, под боком – именно это мне сейчас и нужно.

– Именно это тебе и нужно, – подхватил Майкл, чувствуя удовлетворение от того, что ему удалось отвлечь Ника от Селены. Майкл надеялся, что за две недели отпуска, проведенных вдали от Селены и Биллингса в целом, Ник смирится с потерей Селены, перестанет ей названивать и беспокоить своим присутствием, тем самым раздражая Майкла. А потом, даст Бог, Ник уедет в Финикс и отношения Майкла с Селеной выйдут на новый уровень, выйдут из подполья и станут настоящими. Майкл чувствовал, что именно из-за Ника Селена осторожничает, не спешит развивать их с Майклом отношения. Майкл же хотел большего, поэтому нервничал, хотя и не показывал виду. Теперь же, когда Ника не будет две недели в Биллингсе, он наверстает упущенное. По крайней мере, Майкл на это надеялся. Улыбки, совместный смех и взгляды – это, конечно, хорошо, но поцелуи, совместные ласки, секс – это намного лучше. Особенно с такой изумительной девушкой, как Селена. Когда она была рядом, Майкл не раз давал волю фантазии и представлял, как они с Селеной занимаются сексом. В конце концов он решил этого не делать, не представлять, так как кроме возбуждения, которое нельзя было удовлетворить в ту же минуту, больше ничего не получал. К тому же секс в фантазиях – это не более чем блеклое подобие реального секса. В этом Майкл был уверен. И тем не менее, глядя на Селену, Майкл нет-нет да подумывал о том, как было бы чудесно стянуть с девушки ее облегающие черные хлопковые штанишки или облегающее тело белое платье из ангоры с открытым плечом, которое Селена как-то надела в ресторан. Майклу всегда нравились красивые девушки, а красивые девушки, которые к тому же красиво одевались, – особенно. Селена относилась к последним. Она любила красивую одежду: топы, облегающие штанишки, платья, короткие юбки. И как заметил Майкл, Селена любила одеваться не только стильно, но и сексуально. Благо фигура девушки позволяла это. Про себя Майкл давно назвал фигуру Селены бесподобной, поэтому вполне понятным было его желание почувствовать это бесподобие вплотную.

– Да, так и сделаю. Поехали в офис, надо позвонить, узнать, отпустят ли меня сейчас, – Ник бросил на тарелку недоеденный кусок пиццы, вытер губы салфеткой, поднялся из-за стола, подхватил галстук, остроглавой змеей свисавший со спинки соседнего стула, и направился к выходу.

Майкл открыл портмоне, отсчитал нужную сумму и бросил на стол, добавил сверху – и только потом проследовал к выходу из пиццерии.

* * *

Эти выходные Майкл пригласил Селену провести в Йеллоустоне, ближе к природе, подальше от Ника. Хотя о Нике можно было уже не беспокоиться. По крайней мере, следующие две недели. В то время как они с Селеной будут наслаждаться красотами Йеллоустона, Ник будет наслаждаться красотами пляжей Вайкики и, как надеялся Майкл, местными красотками.

Утром в субботу Майкл проснулся рано, наскоро принял душ, перекусил, собрал вещи и поехал в маркет, закупиться в дорогу, по пути заехал на бензозаправку и заправил бак на полную. Все это заняло так много времени, что к дому Селены в Ист Энде, куда как раз приехали погостить родители, Майкл подъехал к началу одиннадцати. Остановил машину напротив дома, небольшого и одноэтажного, достал мобильник и набрал сообщение:

“Я под дверью.”

Отправил сообщение и принялся ждать Селену.

Не прошло и минуты, как пришло ответное сообщение. Майкл открыл его и прочитал:

“Заходи. Еще не готова.”

– Заходи? – пробормотал Майкл, разглядывая экран мобильника. – В дом, что ли? Ну ладно.

Раньше Селена не приглашала его в дом, поэтому Майкл почувствовал некоторую неловкость. Посчитав приглашение Селены хорошим знаком, Майкл выбрался из машины и двинулся по тропинке к дому, пересек блестевшую зеленью лужайку и остановился у двери. Только собрался нажать кнопку дверного звонка, как бордового цвета деревянная дверь отворилась и на пороге, будто джин из лампы, возникла короткостриженная симпатичная женщина в халате. Майк сразу узнал в ней мать Селены. Уж больно значительным оказалось сходство.

– Майкл, – мать Селены сказала это таким тоном, будто всю жизнь знала этого высокого, кареглазого парня с короткой стрижкой, что стоял на пороге дома. – Проходи в дом. Будем знакомы. Я миссис Уильямс, мама Селены, – женщина протянула руку, и Майкл слегка пожал ее.

– А я, как вы уже знаете, Майкл, – Майкл прошел в прихожую. – Я сразу понял, что вы мать Селены. Теперь я знаю, чьи у Селены глаза.

– Неужели? А я всегда думала, что у Селены глаза Рональда, – миссис Уильямс рассмеялась. – Идем на кухню, Майкл. – Угощу тебя творожным пирогом, пока Селена прихорашивается. Она это дело всегда любила. С детства таскала у меня косметичку. Пришлось купить ей собственную. Но вот, что я тебе скажу, Майкл. После того как она спускалась к очередному ждавшему ее ухажеру, я успевала пересчитать все его зубы. Как минимум дважды, – звонкий смех миссис Уильямс снова наполнил помещение. – Но все это было в далеком прошлом, когда она еще жила с нами. А вот сейчас Селена мало красится… Угощайся, – миссис Уильямс отрезала кусок от пирога, положила его на тарелочку и поставила на стол перед Майклом. – Чай, кофе, сок?

– Сок, – Майкл сел на стул.

Миссис Уильямс достала из холодильника пакет с апельсиновым соком, из шкафчика для посуды – стакан и наполнила его соком.

– А вы не составите мне компанию? – поинтересовался Майкл.

– Ну если не хочешь есть в одиночестве, то составлю, – миссис Уильямс достала из шкафчика еще один стакан и наполнила его соком, отрезала себе кусок пирога и села за стол рядом с Майклом.

– А кто это у нас тут? – до слуха Майкла донесся голос.

Майкл повернул голову и увидел среднего роста мужчину, широкоплечего, скуластого, с выразительными чертами лица и выразительными глазами. Мужчина стоял в проеме двери и смотрел на Майкла.

– Знаю, Майкл, – сказал он, улыбнулся, вошел в кухню и протянул Майклу руку. – Меня можешь звать мистер Уильямс.

– И вы, конечно же, отец Селены?

– Конечно же. По крайней мере, я на это надеюсь, – мистер Уильямс рассмеялся, посмотрел на жену и подмигнул ей.

– Собрались в Йеллоустон? – мистер Уильямс перевел взгляд на Майкла. – А винтовка есть?

– Зачем? – Майкл отпил из стакана.

– Гризли пугать. Я слышал, пару лет назад одной парочке очень не повезло, когда повстречались с двумя гризли, к счастью живы остались. Вот я и спрашиваю, винтовка есть?

– Нет, но вы зря волнуетесь, мистер Уильямс. В прошлый свой приезд в Йеллоустон я не увидел ни одного гризли. Похоже, медведи предпочитают сторониться людей.

– Предпочитают, – согласился мистер Уильямс, – но до тех пор, пока люди не начинают готовить на костре еду.

– Рональд, там полно рейнджеров, – сказала миссис Уильямс. – Это их дело – волноваться по поводу обеспечения безопасности туристов.

– Может быть, и так, но все равно старайтесь не сильно удаляться от туристических троп. Как говорят: береженого и Бог бережет.

– Об этом можете не беспокоиться, мистер Уильямс, – Майкл прислушался, где-то наверху послышались торопливые шаги. – Я и сам не большой любитель бродить вдалеке от туристических троп, особенно во второй приезд в Йеллоустон.

– Йеллоустон хоть и красив, но чертовски опасен. Об этом нельзя забывать ни на минуту… Ладно, оставлю вас, пойду поразвлекаюсь со стрижкой газона, – сказал мистер Уильямс, покидая кухню.

Миг спустя в кухню вошла Селена. В синих джинсах, футболке, с небольшой спортивной сумкой, переброшенной через плечо.

– Привет, Майкл. Я готова… Ой, я тоже хочу пирог.

Селена бросила сумку на пол, отрезала кусочек пирога, положила его на тарелочку и уселась за стол напротив Майкла.

– Вы успели познакомиться? – Селена посмотрела на мать, затем перевела взгляд на Майкла.

– Конечно, – сказала миссис Уильямс. – И даже успели обсудить твое пристрастие к косметике.

– Не лучшая тема для беседы, – заметила Селена, улыбнулась и взглянула на Майкла. – Я все. Можем ехать.

– Поехали, – сказал Майкл, вставая из-за стола. – Пока доберемся до парка, уже и вечер наступит. Спасибо, миссис Уильямс. Пирог очень вкусный.

Майкл подхватил сумку Селены с пола и зашагал к выходу из кухни.

– Да, мам, спасибо. Твои пироги как морковка для зайца – бесподобны. Вам с папой надо приезжать почаще.

Майкл попрощался с миссис Уильямс и вышел из дому, махнул рукой мистеру Уильямсу, возившемуся у газонокосилки, и направился к машине, бросил сумку Селены на заднее сиденье и забрался в салон. Через две-три минуты из дома вышла Селена, махнула на прощание маме, отцу.

Майкл дождался, пока девушка заберется в машину, завел двигатель и устремился сквозь горячий августовский воздух на запад к Йеллоустону. У Лорела они свернули и поехали на юг к Коди. От Коди они направились по Норс-Форк-Хайвей к водохранилищу Буффало Билл, обогнули его и поехали дальше. Пейзаж за окном стал однообразным: голые долины с нависшими над ними горами да белые облака, стайками бегущие по небу. Солнце стояло в зените. Воздух за окном дышал жаром. Слабый ветерок лишь немногим улучшал ситуацию. Но вскоре открытые местности сменились лесами и воздух стал прохладнее. Высокие сосны нависали над дорогой, устилали склоны гор. Кучки травы, состоящей из зарослей песчаной вербены или полевицы, казались островками посреди океана воды.

Когда большой зеленый наземный указатель с надписью белыми буквами “Национальный парк Йеллоустон” показался по правую от дороги сторону, время клонилось к вечеру. Они въехали в парк через восточный въезд. Слева побежала речушка. Зеленые склоны гор ряснели соснами, будто несметное войско выстроилось перед далеким походом. Асфальтированная дорога, петлявшая среди этого царства дикой природы, казалась чем-то лишним, неким вторженцем, пришельцем из иного мира. Может, именно поэтому сосны, подступающие к дороге, были особенно высоки, будто безмолвные стражи, стерегущие покой этого места. Не так много прошло времени, как против дороги восстали скалы. С правой стороны они начали подпирать дорогу, пытаясь сбросить ее в поросший сосной обрыв по левую сторону. Отбойник здесь оказался очень кстати. Скорость машины упала до минимальной. Гусеницей ползла она по дорожному полотну, уходя все дальше в глубь заповедной территории. Гусеницами были и другие машины, впереди и позади, медленно-медленно ползли они по стволу бесконечного дорожного дерева.

Пропасть по левую сторону вскоре уступила место лесистому склону горы. Полной противоположностью выглядел склон справа – голый, песчанистый. Как будто два разных мира – богатая зеленью Земля и каменистый, лишенный зелени Марс. Добавить почве правого горного склона красного оттенка – и сравнение было бы полным. Но вскоре и здесь сосенки начали отвоевывать территорию. Маленькими толпами бродяг стояли они на пологих песчаных склонах, мелкие и худосочные, будто давно не евшие. Через некоторое время горным склонам пришлось уступить место лесистым равнинам.

Впереди, слева, засеребрилось озеро Йеллоустон. Майкл объехал озеро по Грант-Луп-Роуд с северо-запада, направляясь к комплексу отелей “Гранд Вилидж” в юго-западной части озера. В этот раз Майкл заранее забронировал номер в отеле. Будь он один, удовлетворился бы ночевкой в машине, как в прошлый раз, но сейчас с ним была Селена, которая вряд ли готова была променять удобную кровать и горячий душ в гостинице на сиденье машины.

Когда они въехали на стоянку комплекса “Гранд Вилидж”, солнце уже нависло над горизонтом, готовясь отправиться на боковую после тяжелого дневного перехода. Небо над вершинами гор на западе окрасилось в изумительные желто-красные тона. Будто лава растеклась по краю небосклона. Верхушки же сосен на склонах гор, наоборот, зеленели ярче, купаясь в последних лучах заходящего солнца.

Майкл вытащил из машины сумки, свою и Селены, закрыл машину и, сопровождаемый девушкой, направился к одной из шести двухэтажных деревянных гостиниц.

– Здесь нет телевизоров в номерах, – Майкл повернул голову к Селене и улыбнулся. – Надеюсь, тебя это не сильно расстроит?

– Нисколько, – Селена улыбнулась в ответ. – Телевизор я могу и дома посмотреть.

– Кондиционеров тоже нет, и интернета.

– М-м-м… не страшно. Главное, чтобы душ был.

– Ну, с душем и горячей водой здесь все в порядке. А еще здесь есть два неплохих ресторана.

– Ты проголодался?

– Не знаю как тебе, но мне тех гамбургеров, что мы ели, когда ехали сюда, надолго не хватило.

– Мне тоже… Предлагаю сначала принять душ, переодеться, а затем посетить ресторан.

– Я только за, – сказал Майкл.

– Тогда идем быстрее, а то у меня слюнки скоро побегут. Мне кажется или где-то и правда жарится мясо? – Селена окинула взглядом территорию “Гранд Вилидж”.

Майкл потянул носом.

– Нет. Я тоже чую запах жареного мяса.

Они вошли в здание гостиницы, на ресепшене заполнили анкету, взяли ключ от комнаты и поднялись на второй этаж. Комнатка, в которую они вошли, оказалась небольшой, но уютной и чистой, с ванной комнатой, в которой помимо душевой кабинки нашлось место унитазу и раковине. На полках в ванной лежали белые и мягкие, как сахарная вата, полотенца. Над раковиной висела полочка с зеркалом. На полочке Майкл заметил какие-то бутылочки, то ли шампуни, то ли крема какие. В комнате помимо двух кроватей, отделенных друг от друга тумбочкой с телефоном, находился письменный стол в окружении двух стульев и шкаф с вешалками. Окно номера выходило на озеро, что обрадовало Селену почти так же, как наличие горячей воды и душевой кабинки. На белых стенах комнаты висели картины. На одной было изображено какое-то растение, на другой – медведь. Светильники висели над письменным столом и над прикроватной тумбочкой, той самой, на которой уютно устроился белый кнопочный телефон, а еще, как заметил Майкл, рекламный буклет с волчьей мордой на титульном листе.

Пока Селена принимала душ, Майкл распаковывал сумку, затем приблизился к окну и выглянул на улицу. Сумерки опустились над озером. Несколько лодок и яхт все еще тревожили его поверхность, тенями скользили по воде. По ту сторону озера темнели леса и холмились горы, мрачные и дикие в преддверии ночи. С улицы неслись голоса. Кто-то из рыбаков хвастал уловом.

– А вот и я, – из ванной комнаты, словно птица из клетки, выпорхнула Селена.

Майкл отвернулся от окна, чтобы сказать девушке, что вид из окна в сумерках еще очаровательнее, чем днем, да так и замер, приоткрыв рот от изумления. В полутьме комнаты, при свете одного лишь ночника, горевшего над тумбочкой с телефоном, стояла Селена, будто в кокон закутанная в белое банное полотенце. Длинные светлые локоны волос, все еще влажные, змейками извивались по спине и плечам. На коже рук, отражая свет ночника, жемчужинками блестели россыпи капелек воды.

– Вау, – только и смог сказать Майкл, пожирая взглядом Селену. Придя в себя, добавил. – Афродита обзавидовалась бы.

– Спасибо, – Селена улыбнулась. – Я уж подумала, что со мной что-то не так.

Девушка наклонилась над сумкой и достала фен.

– Я пошумлю немного.

Майкл смотрел на Селену и чувствовал, как внутри вспыхивает желание. Лавиной оно рвалось наружу, чтобы потребовать своего удовлетворения.

Майкл заставил себя отвернуться от Селены и не смотреть на ее оголенные руки, ноги, два холмика, проступающие сквозь ткань полотенца, очертания великолепных нерожавших бедер.

Взгляд Майкла остановился на медведе, застывшем на полотне картины. Но даже изображение этого хищника оказалось бессильным перед образом полуобнаженной Селены, возникшем перед глазами Майкла, едва он попытался найти менее привлекательный объект для глаз.

Майклу стало жарко. Будто в Пустыне Смерти оказался. В горле пересохло. Майкл приблизился к своей сумке и достал баночку пива. Теплая, она вряд ли была способна погасить тот костер, что бушевал в груди, тем не менее Майкл рискнул, открыл баночку и приник губами к отверстию.

– С тобой все нормально? – спросила Селена.

– Конечно, – соврал Майкл. – Просто пить захотел.

– Судя по тому, как ты пьешь, ты не пил с прошлого месяца.

– Жарко. Наверное, надо пойти принять холодный душ.

– Должно помочь.

– И я так думаю, – Майкл захватил запасную футболку и собрался было отправиться в ванную, когда заметил тапочки на ногах Селены.

Жар сразу же покинул его, когда он увидел это чудо, сотворенное человеческими руками. Пушистые, как кролики, с маленькими ушками и мордочкой какого-то мультяшного героя.

– Какие оригинальные у тебя тапочки, – улыбнулся Майкл.

– Спасибо, – рассмеялась Селена. – Я их всегда с собой таскаю.

Когда Майкл вышел из ванной комнаты, Селена уже успела сменить банный наряд на джинсы и белый свитерок под горло. На ногах девушки по-прежнему красовались тапочки-зайчики, как их назвал про себя Майкл. Селена сидела на кровати, поджав ноги под себя, и листала журнал, привезенный из Биллингса.

– На улице уже стемнело, – заметил Майкл, подходя к окну. – Пошли прогуляемся?

– Идем, – Селена слезла с кровати, сняла тапочки, натянула на ноги носки, обула кроссовки.

Они выключили свет, вышли из номера и спустились на первый этаж. Майкл спросил у проходившего парня, где находится ресторан. Оказалось, совсем рядом – деревянное здание в стиле паба рядом с озером.

Они вышли из отеля. Теплый озерный ветерок пробежался по волосам, будто приветствуя старых друзей, зашелестел в ближайших сосенках. Миллионы звезд высыпали на небо в предвкушении неизвестного. Налетел новый порыв ветра, погладил по лицу и унесся куда-то в глубь парка.

В ресторане они заняли один из столиков у окна, чтобы видеть озеро, подернутое легкой белесой дымкой. Майкл заказал себе картошку с курицей и парочку бургеров с говядиной. Селена – черную фасоль с курицей и салат из свежих овощей.

– Тебе не кажется, что здесь, в Йеллоустоне, время бежит как-то иначе, чем там, за лесом, – Майкл кивнул куда-то в неопределенность.

– Тянется медленнее?

– Ага. Какой контраст по сравнению с… да хотя бы Биллингсом, не говорю уже про крупные города западного или восточного побережья.

– Я слышала, что тот образ жизни, которым живет современный человек, вреден для него. Постоянная спешка угнетает, приводит к депрессии. В этом что-то есть. Тебе не кажется?

– Наверное, – Майкл устремил взгляд на озеро, сонное, безжизненное. – Последние пятьдесят лет сильно изменили нашу жизнь, а вот к лучшему или к худшему, это уже не нам решать, а нашим потомкам. В любом случае мне нравится жизнь, которая у нас есть. Это самое великолепное, самое желанное время. Люди прошлого о такой жизни могли только мечтать.

– А ты хотел бы попробовать пожить лет этак пятьсот назад?

– Современный человек вряд ли смог бы тогда выжить, – ухмылка скривила губы Майкла. – Мы слишком изнеженны для той жизни. Без электричества, мобильного телефона, современной медицины, – нет, это была бы не жизнь, а самое настоящее выживание.

– А я в детстве мечтала о том, чтобы перенестись на какой-нибудь бал в сказочное королевство. Женщины в великолепных широких платьях, корсетах. Мужчины – настоящие кавалеры, галантны и обходительны с дамами.

– А я слышал, что в те времена люди не мылись, кишели насекомыми, как бездомные собаки блохами. О гигиене тогда никто не думал. Как по мне, не самое лучшее время для романтики.

– Брр, надо пересмотреть свои детские мечты, – Селена улыбнулась. – А ты романтик?

– Никогда не думал об этом. Но знаешь, смотреть на звезды мне нравится.

Они ели и разговаривали. Иногда их взгляды устремлялись к темной глади воды, что мерцала невдалеке, отражая лунный свет. Когда ресторан наполнился людьми, они решили прогуляться, вышли и неспешным шагом направились по дорожке вдоль озера. Вскоре отельный комплекс остался позади, голоса смолкли, проблески света фонарей замерли в отдалении. Ночь укрыла их от любопытных взглядов. Тишина окутала их непроницаемой стеной.

Майкл и Селена сидели на берегу озера. Селена обхватила себя за колени и смотрела на лунную дорожку, бегущую по поверхности озера. На миг небольшое облако скрыло луну. Дорожка исчезла, будто невидимый художник зарисовал ее черной краской. Но вот луна снова показалась на небосводе. Мириады звезд, вечных ее спутников, окружили ее, словно опасались, что она снова спрячется за случайное облако.

Они молчали, каждый думал о своем. Плеск в воде у берега заставил их повернуть головы в одном направлении.

– Что это? – спросила Селена.

– Какая-то рыба, – предположил Майкл, поднялся на ноги и приблизился к воде.

Круги на воде давно разошлись, оставив после себя тихую, безмятежную гладь. Майкл вернулся к Селене и опустился рядом.

– Тихо как, – прошептала девушка. – Давно я не слышала такой тишины.

– И красиво, – добавил Майкл, окидывая взглядом спящее озеро.

На противоположной стороне озера горели огоньки – окна отелей.

– И красиво, – согласилась Селена.

Налетевший ветерок заставил ее поежиться, прижаться грудью к согнутым коленям и обхватить себя за плечи.

– А еще прохладно.

– Тогда, может, вернемся в отель? – Майкл посмотрел на Селену.

Селена повернула к нему голову и улыбнулась. Луна отразилась в ее глазах.

– Давай еще немного побудем здесь.

– Давай, если не замерзнешь.

– Постараюсь не замерзнуть.

– Могу помочь.

– Как? – спросила Селена.

– Примерно так, – Майкл поднялся, зашел Селене за спину, опустился на ягодицы и вытянул ноги, руками же обнял девушку за талию и прижал к груди. – Надеюсь, ты не против?

Селена промолчала, положила голову Майклу на плечо и устремила взгляд вверх, в бескрайнюю ширь космоса. Майкл ощущал телом тепло, исходящее от тела Селены, вдыхал аромат ее волос. Ему даже казалось, что он слышит биение ее сердца – или, может быть, это его сердце так сильно бьется? Радуется.

Майкл уперся подбородком Селене в плечо и побежал взглядом по траве, казавшейся черной в темноте. Мгновение спустя Майкл почувствовал, как голова Селены повернулась. Он поднял голову и посмотрел на девушку. Селена смотрела на него, пристально, будто изучала.

Они смотрели друг другу в глаза. Может быть, секунду, а может, и все сто. Время перестало существовать для них, будто взяло отпуск, устав от необходимости все время находиться в движении, бежать как угорелое вперед, не зная куда, не зная зачем. За этот короткий промежуток безвременья произошло многое. Майкл почувствовал, как сердце, будто перехватив эстафету у времени, застучало сильнее, заторопилось, словно спешило на свидание с другим сердцем, женским, робким и тихим, как воробушек во время дождя. Мысли в голове Майкла исчезли, испарились, как вода в лужице под лучами летнего солнца. Спокойствие охватило его, спокойствие разума. В то время как сердце превращалось в маленькие часики, разум становился пристанищем пустоты. Как будто затишье перед бурей. Именно так. Затишье, звенящее, как колокольчики на ветру, и хрупкое, как радужный мост над рекой. А сердце билось все сильнее, все больше угрожая спокойствию и невозмутимости разума. Неведомый гномик внутри сердца стучал и стучал молоточком, громче и громче, будто пытался достучаться до разума, пробить брешь в его тиши и поселить там безумие, вечное, желанное и страшащее разум безумие любви. И разум не выдержал сердечного натиска, плотина прорвалась, эмоции захлестнули Майкла. Он наклонился и прижался губами к губам Селены. Жар охватил Майкла. Хаос возник в голове. Губы все снимали и снимали божественный нектар с губ Селены, будто страшились даже секундной разлуки. Руки обнимали Селену, гладили ее плечи, живот, ныряли в роскошь ее волос.

Майкл почувствовал, как участилось дыхание девушки. Тело ее затрепетало, вздрогнуло. Раз, другой. Огонь охватил ее – не менее сильный, чем тот, что поглотил Майкла. Сжигал его дотла и птицей феникс возрождал из небытия. Влечение к Селене усилилось, достигло невероятных вершин, вершин более высоких, чем те, что покрывают земную поверхность.

Майкл прижал девушку к себе, на мгновение губы их разъединились, но лишь для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха перед новым поцелуем, поцелуем таким же долгим, как и страстным. Их губы встретились вновь, пылко, страстно. Тело Селены обжигало. Майклу казалось, что в его руках не живой человек, а огонь, неизвестный науке огненный цветок, держать который и страшно, и желанно одновременно.

Майкл уложил Селену на землю, лег рядом и принялся снова и снова, будто святой водой, отгоняющей злых духов, покрывать поцелуями ее влажные и зовущие уста, увлажненный капельками пота лоб, щеки, прикрытые веками глаза. Казалось, на лице Селены не осталось ни одного места, где не побывали бы губы Майкла. Но Майкла это нисколько не смутило. Словно бродяга, влекомый неуемной жаждой путешествия, он ринулся в новое путешествие, еще более захватывающее, чем прежнее.

Тихий стон вырвался из груди Селены, когда губы Майкла коснулись ее шеи, а руки забрались под свитерок и заскользили по горячему телу девушки в поисках собственных приключений. Каждый сантиметр ее животика был прекрасен, но груди, будто две сестрицы-близняшки, были прекраснее. Руки устремились вверх по телу Селены, но наткнулись на бюстгальтер. О, какой дурак придумал женский бюстгальтер?!

Ладонь накрыла одну чашечку бюстгальтера, сжала ее, отпустила, будто проверяла на прочность, схватила сильнее и потянула это искусственное уродство прочь от красоты, скрывавшейся под ним. Но нет, чашечки, удерживаемые бретельками, вернулись на место.

Майкл опустился ниже и поцеловал пупок Селены. Коснулся его языком, так осторожно, будто боялся, что от его прикосновения тело Селены рассыплется. Губы, будто живущие собственной жизнью, потянулись к животу девушки снова, и снова, и снова, словно черпали живительную силу из тела Селены. Как и руки, они то замирали, то продолжали движение по сказочной стране, именуемой женским телом, телом молодым, полным жизненных сил и энергии, пышущим страстью и желанием.

Губы вновь нашли губы Селены, руки вновь накрыли ее груди, прошлись по животу, устремились к спине и начали поглаживать ее, расстегнули бюстгальтер и отшвырнули его прочь, туда, где ему самое место, в стороне от красоты, которую скрывали так долго от любящих глаз.

Майкл ощутил на плечах руки Селены. Ее вздох коснулся его ушей и замер, растворившись в ночной тишине. Стон отправился вдогонку, но и он не смог противостоять той тишине, что плыла над озером. Чьи-то руки настойчиво потянули за футболку Майкла, стащили с его тела и бросили в темноту. За ней отправился свитер Селены. Майкл прижал Селену к себе, поцеловал, коснулся языком ее языка, вовлекая тот в замысловатый танец. Рука погладила роскошные волосы Селены, спустилась по ним к обнаженным плечам, коснулась груди, накрыла ее, сжала, палец принялся играть соском, но вскоре был прогнан языком Майкла. Майкл вдыхал аромат тела Селены, наслаждался каждой его частичкой, целовал груди девушки так, будто это была самая большая драгоценность на планете. Соски Селены под чуткими прикосновениями языка Майкла набухли, заострились и стали еще красивее, еще желаннее.

А руки… ах, эти мужские руки, не знающие покоя, когда рядом женское тело! Как истинные путешественники, они бродят по женскому телу, словно по неведомой земле, исследуя его, наслаждаясь им, как глаза путешественника наслаждаются красотами открываемой земли… А руки Майкла уже здесь, уже рядом с оазисом человеческой жизни, блуждают по бедру Селены, скользят по внутренней его части и замирают, накрыв вожделенный оазис. Но джинсы! Какой дурак придумал женские джинсы, брюки?! Они не позволяют рукам насладиться, вкусить радость от полного единения живого с живым, будто бедняга, изнывающий от жажды в пустыне, наконец добирается до ручья в оазисе, но обнаруживает, что тот давно пересох, и знание о том, что ручей здесь некогда был, становится настоящей мукой…

Губы Майкла спустились ниже, прижались к животу Селены. Пальцы рук объединили усилия, чтобы совладать с пуговицей на джинсах. Пуговице пришлось уступить. А губы Майкла уже тут как тут, коснулись верхнего края трусиков Селены, отпустили их, уступая место рукам. Те схватили ненавистные джинсы с двух сторон на бедрах, стянули их с прекрасного тела и отбросили на траву.

Майкл поднялся на ноги, снял с себя джинсы и положил на джинсы Селены, сверху кинул свою футболку и свитерок Селены, соорудив своеобразное ложе, на которое поспешил уложить девушку, сам же опустился на колени рядом, снял с девушки трусики и коснулся губами внутренней стороны бедра, провел языком, снова поцеловал, руками сжал груди Селены, провел по грудной клетке, пальцами – по животику.

Селена застонала, когда Майкл, согнувшись, будто молящийся монах в церкви, приник губами к ее лону. Всхлип, стон, снова всхлип и снова стон. Грудная клетка девушки изогнулась колесом. Дыхание сбилось, зачастило. То и дело прерываемое тихими вздохами и стонами, оно рвалось наружу, то ли убегало, стремясь укрыться в ночи от того, что могло возмутить любого приверженца благочестия и целомудрия, то ли, наоборот, спешило сообщить миру о страсти, бьющей через край на этом клочке земли на берегу большого озера.

Налетел легкий ветерок и попытался остудить переполненные жизнью тела любовников, но с таким же успехом он мог попытаться остудить раскаленные земные недра. Будто назло ветру, Майкл стянул с себя трусы, накрыл своим телом тело Селены и проник в нее. Девушка обхватила Майкла руками за плечи, ногами за талию. Их губы соединились, как и тела мгновением ранее, пробудив к жизни еще больше желания, еще больше страсти.

Ветерок снова налетел, зашелестел в траве и деревьях, снова и снова желая привлечь внимание двух безумцев, что тревожили покой спящего озера своими стонами, чья страсть способна была воспламенять леса и осушать реки. Но все было напрасно. Безумцы не обращали на него внимания. Тогда ветерок оставил их в покое, пробежался по поверхности озера, пустив по воде рябь, и устремился в небо, черное и бездонное, к одинокой луне, взиравшей на утехи смертных внизу молчаливо и безразлично.

 

Глава 17

Они лежали на земле, подложив под тела одежду, обнаженные, тесно прижавшись друг к другу, будто мерзли от холода, и смотрели на ночное небо, серое от легкой дымки, окутавшей его, словно туман равнину. Из темноты доносился стрекот цикад и других ночных насекомых, кваканье лягушек или редкий крик ночной птицы. Изредка в глубинах леса раздавался треск, да такой сильный, что его можно было слышать на протяжении многих сотен метров, будто ожил мамонт и теперь ломился сквозь чащу, таким образом заявляя о своем существовании. Иногда над лесом катился волчий вой. Тоскливый и жуткий, как стенания привидения, безутешно горюющего о живой жизни, он метался между небом и землей, достигал далеких звезд и возвращался обратно, чтобы хотя бы на время заставить умолкнуть лесную живность, осмелившуюся потревожить сон ночи. В такие минуты Майкл сильнее прижимал к груди Селену, интуитивно, возможно так древний охотник прижимал к груди свою самку, желая уберечь ее от опасностей окружающего мира.

Несмотря на прохладу, им было не холодно. Горячие тела еще не успели остыть, хотя сердца давно успокоились, дрожь если и пробегала по телу, то только из-за налетавшего время от времени прохладного горного ветра.

– В гостинице, наверное, уже все спят, – прошептала Селена, устремив взгляд на лунную дорожку, бегущую по воде. – Надеюсь, когда мы вернемся, входная дверь не будет закрыта на ключ изнутри.

– Не будет, – сказал Майкл, плотнее прижимая к себе Селену, словно боялся, что девушке вздумается пойти это проверить прямо сейчас, когда ему так хорошо рядом с ней. Майкл лежал на боку, поджав ноги. Его левая рука лежала на груди Селены, таз тесно прижимался к ее тазу, находя незамысловатое единение в соприкосновении тел. – Тебе не холодно?

– Нет, – сказал Селена, а потом добавила. – Пока нет.

Майкл прижался губами к плечу девушки, подумывая о том, что после того, что произошло этой ночью, они с Селеной могут официально считаться парой. Это не могло не радовать Майкла. Он так долго желал этого. И теперь это произошло. Как здорово, что он предложил Селене провести выходные в Йеллоустоне! Как здорово, оказывается, ощущать телом нежность ее кожи! Вдыхать аромат ее волос! Целовать лепестки ее губ! Еще тогда, когда впервые увидел ее, он понял, что Селена – это настоящий рай на земле для любого мужчины. И в конце концов он оказался прав. Он чувствовал, как сердце захлебывается от невероятной радости, а улыбка никак не желает сходить с лица. Разве существует для мужчины большая радость, чем осознание того, что тот, кого ты любишь, находится рядом? Ты ощущаешь биение ее сердца, тепло ее тела, аромат ее туалетной воды. Испытываешь нечто сродни блаженству, нирване, предназначенной богам, но никак не простым смертным.

– О чем думаешь? – тихий голос Селены вернул Майкла в настоящее.

– Думаю о том, что благодарен судьбе за то, что она свела меня с тобой. Когда ты рядом, я чувствую себя самым счастливым мужчиной на Земле.

– Как мало надо мужчине, – улыбнулась Селена. – Секс с красивой женщиной – и мужчина на седьмом небе от счастья.

– Нет, не говори так, – Майкл уткнулся лбом Селене в волосы и потянул носом, наслаждаясь их ароматом. – Я счастлив уже от того, что могу обнимать тебя, целовать, прижимать к груди. Селена, мужчине жизненно важно проявлять заботу по отношению к… – Майкл хотел сказать “тому, кого любит”, но передумал, решив пока что не говорить Селене о своих чувствах к ней, поэтому сказал:

– …к другим людям. Проявление заботы со стороны мужчины – это как бы подтверждение того, что он сильная личность. Оберегать, заботиться, в частности о своей женщине, детях, – все это в крови у мужчины. Таким его создал бог, – Майкл коснулся губами плеча Селены.

– Может, и так, – Селена приподнялась на локте, протянула руку и взяла бюстгальтер, одела его, сверху натянула свитерок.

– Ты замерзла?

– Немного, – кивнула Селена, одевая трусики.

– Тогда предлагаю вернуться в номер, – сказал Майкл, поднимаясь на ноги.

– Предложение принято, – Селена зевнула.

Они оделись. Майкл окинул напоследок место их безумных утех, взял Селену за руку, и они двинулись назад к гостинице.

– Смотри, какая красавица, – Селена указала пальцем вверх.

Майкл поднял голову и увидел луну. В ней не было ничего необычного, если не принимать во внимание ее цвет. Кроваво-красный, будто истекающий кровью, огромный диск ночного светила плыл по темному небу, прячась за тонким, как вуаль, серым облаком.

– А мне она кажется зловещей.

– Не без этого, – согласилась Селена. – Жуткая, и вместе с тем красивая.

– А есть еще луны красивые и совершенно не жуткие.

– Правда?

– Да, и одну из них я сейчас держу за руку.

Селена улыбнулась.

– Разве я похожа на луну?

– Совершенно не похожа. Но ты же Селена, луна… Вон та красавица, – Майкл кивнул на лунный диск на небе, – в отличие от тебя, мертва и холодна. Мне становится не по себе, когда я смотрю на нее, поэтому хочется побыстрее отвернуться. Когда же я смотрю на тебя, наоборот, хочу смотреть не отводя глаз.

– Придется, иначе врежешься в дерево, – улыбнулась Селена, рукой отводя в сторону вынырнувшую из темноты ветку.

Впереди, в просветах среди деревьев замелькали огоньки, будто огни святого Эльма на мачтах древнего корабля. При ближайшем рассмотрении эти огоньки оказались светом в окнах гостиницы. Похоже, Селена и Майкл были не единственными, кому не спалось.

Они вошли в здание гостиницы, взяли на ресепшене ключ и поднялись в номер. Селена отправилась в душ, Майкл же развалился на кровати и принялся гулять взглядом по потолку. Он слышал, как бежит вода в ванной, как она журчит, будто лесной ручей, как шелестит ветер за окном в кронах деревьев. Все это подействовало на Майкла усыпляюще. Его начало клонить в сон. Майкл попытался прогнать сонливость, так как хотел еще сходить в ванную принять душ на ночь, но глаза тяжелели, веки наливались свинцом. Майкл готов был сдаться, когда из ванной вышла Селена. Закутанная в белый банный халат, как младенец в пеленки, с собранными на затылке волосами, она прошлепала в тапочках к соседней кровати.

– Как вода? – поинтересовался Майкл.

– Великолепная. Я включила горячую воду и чуть там не заснула. Пришлось добавить холодной, иначе ты попал бы в ванную не раньше утра.

– Вряд ли. Я поднял бы тебя спящую на руки, перенес бы сюда и уложил в кровать.

– Правда? Надо было заснуть. Ну ничего, сделаю так в другой раз.

– Можешь вернуться в ванную прямо сейчас.

– Нет, в другой раз. Не хочу мокнуть, – Селена улыбнулась, легла на кровать на бок и поджала ноги. – Спокойной ночи. Думаю, когда ты выйдешь из ванной, я уже буду спать, как кролик, объевшийся морковки.

– Спокойной ночи, – Майкл поднялся на ноги и направился в ванную. – Если ты все еще не будешь спать, когда я вернусь из ванной, мне придется тебя усыпить.

Оказавшись в ванной, Майкл закрыл за собой дверь, чтобы шум бегущей воды не мешал Селене спать, разделся и вскочил в душевую кабинку, наскоро принял душ, закутался в халат, почистил зубы и вышел из ванной.

– Ты почему не спишь? – Майкл посмотрел на Селену. Девушка лежала на кровати, спрятав ладони под подушку, и смотрела на Майкла.

– Любопытство не дает покоя.

– Любопытство? – Майкл включил ночник над прикроватной тумбочкой, погасил верхний свет и опустился на край кровати.

– Да все жду, когда же ты выйдешь из ванной и удовлетворишь мое любопытство. Как ты собрался меня усыплять?

– Ах вот оно что, – Майкл улыбнулся. – Сама напросилась.

Майкл приблизился к кровати Селены и опустился перед ней на колени. Девушка наблюдала за Майклом с легким интересом в глазах и расслабленным выражением на лице.

– Что ты собрался делать? – спросила Селена, не отрывая взгляд от коленопреклоненного Майкла.

– Сейчас увидишь, – Майкл закрыл глаза, вытянул руки вперед, растопырил пальцы, да так и замер, нависнув над девушкой, как орел над зайцем.

Минута пробежала, за ней устремилась вдогонку еще одна, но Майкл продолжал стоять не двигаясь, будто кто наложил на него заклятие неподвижности. Тишина царила в комнате, тишина царила и на улице. Все замерло, окутанное дурманом сна.

– И долго ты так будешь стоять? – прошептала Селена.

– Пока не заснешь. Это индейская магия.

Селена прыснула.

– Ты скорее сам так заснешь, чем меня усыпишь.

– Думаешь? – Майкл открыл глаза и посмотрел на Селену. – Хорошо, если индейская магия тут бессильна, тогда воспользуемся проверенным временем способом усыпления красивых девушек.

– Это каким же?

– Утомим тебя.

Селена улыбнулась. Недоумение заиграло на ее лице.

– Если я еще немного поломаю голову над этой загадкой, я и правда устану.

– Нет, таким мукам я тебя подвергать не собираюсь. Это было бы слишком жестоко с моей стороны. Я выберу менее жестокий способ. Например, вот этот, – Майкл поднялся, опустился на край кровати Селены, склонил голову над ее лицом и провел ладонью по голове. Долю секунды он смотрел ей в глаза, видел там смесь легкого недоумения и любопытства, затем наклонился и поцеловал Селену. Руки коснулись пояса на халате Селены, развязали узел, отбросили полы халата в сторону, явив миру обнаженное женское тело. Свет ночника укрыл его легким полумраком, придал таинственности и грации.

Майкл снова поцеловал Селену. Рука легла на ее бедро, пальцы принялись его поглаживать, как некую реликвию, мягко, осторожно, затем устремились дальше и скользнули по ягодицам девушки.

– Это действительно верный способ отправить меня спать, особенно в такое время, – шепнула Селена, ложась на спину.

– Я знаю, – сказал Майкл, блуждая взглядом по обнаженному телу девушки. Каким же красивым оно было! Майкл наклонился и поцеловал плоский живот Селены. Затем снова и снова. С благоговением, будто адепт, целующий некую святыню. Рука змейкой скользнула вниз по тонкой полоске волос на лобке к уютной, теплой и влажной норке между ног девушки. Из груди Селены вырвался приглушенный стон, когда пальцы Майкла проникли внутрь ее лона. Ноги девушки раздвинулись, скорее интуитивно, а не нарочно, приглашая Майкла окунуться в мир буйной страсти и неуемного удовольствия.

Майкл развязал пояс и сбросил халат с плеч, забрался на кровать, опустился на колени и принялся целовать и ласкать тело девушки. Насытившись поцелуями и ласками, он, накрыв тело Селены своим, проник внутрь. Тишина комнаты растворилась в тихих стонах и частых придыханиях девушки. Будто птицы, они носились по комнате, услаждая слух Майкла, заставляя его снова и снова с еще большей страстью вгрызаться в тело Селены.

Некоторое время спустя они так и заснули, утомленные и удовлетворенные, обхватив друг друга ногами и руками, соприкасаясь телами и дыша в унисон. Одинокий ночник бросал на их обнаженные тела пятнышки света, будто желая скрыть их наготу от окружающего мира, но никому не было дела до их наготы. Мир был погружен в долгий и глубокий сон.

* * *

На следующий день они стояли на смотровой площадке у Нижнего водопада Йеллоустон вместе с другими туристами и смотрели, как одноименная река с высоты неполных ста метров низвергает свои бурные пенистые воды вниз, разрезает Скалистые горы и образует глубокие каньоны, сплошь покрытые худосочным сосняком, похожим на щетину на небритом лице великана.

Грохот, стоявший на реке, был неимоверный, поэтому неудивительно, что Майкл не сразу услышал звавший его голос.

– Майкл! – раздалось снова.

Майкл и Селена обернулись вместе. Возле них стояла смуглая девушка в рейнджерской форме.

– Найра! – воскликнул Майкл, узнав индианку, с которой познакомился в прошлый свой приезд в Йеллоустон. – Рад тебя видеть.

Девушка стояла в метре от Майкла и смотрела на грязно-желтые скалистые обрывы за его спиной.

– Мне тоже приятно тебя увидеть, Майкл, – Найра улыбнулась. – Я тебя узнала сразу, как только увидела. Я только пришла, а ты давно здесь?

– Нет, – ответил Майкл. – Минут десять. Тут долго не выстоишь. Очень громко.

Найра кивнула, соглашаясь, затем бросила короткий оценивающий взгляд на Селену, отвернулась и посмотрела на реку, бегущую по каньону внизу.

Майкл вспомнил, что не представил девушек друг другу и поспешил исправить оплошность. Найра лишь кивнула, затем махнула рукой в сторону и что-то сказала. Майкл не расслышал, переспросил.

– Как вам ницци-а-дачи? – индианка крикнула, силясь перекричать рев водопада.

– Кто? – не понял Майкл, наклоняясь к Найре.

Девушка улыбнулась Майклу.

– Ницци-а-дачи, река желтых камней.

– А, Йеллоустон. Слишком шумная, как по мне, и бурная. Попадись ей в руки – и живым не выберешься.

– Это только здесь, а там, – опять взмах руки в неопределенном направлении, – она тихая.

– Давай отойдем, – попросил Майкл Найру. – Не хочу кричать все время.

Найра повертела головой, будто ища кого-то, кивнула и двинулась вслед за Майклом и Селеной.

– А что ты здесь делаешь? – спросил Майкл у Найры, когда они отошли от водопада.

– Сопровождаю группу туристов из Канады. А ты? И ты не один, – Найра посмотрела на Селену, перевела взгляд на Майкла.

– Нет, уже не один.

– Ты любишь эту девушку?

Майкл растерялся. Такого вопроса от Найры он никак не ожидал, поэтому стоял какое-то время и беспомощно хлопал ресницами.

– Она очень красивая, – продолжала Найра, будто не замечая Селену, стоявшую рядом и с интересом рассматривавшую индианку. – Будь осторожен, Майкл. Красивая девушка – это слезы и боль в сердце. Она не подходит тебе.

Майкл раскрыл рот. Губы же Селены изогнулись в улыбке.

– Если любишь, выгони любовь из сердца, – Найра поджала губы и нахмурилась. – Красивая орлица способна погубить и орла, каким бы сильным и умным он ни был… Будь осторожен, Майкл. Силки красавицы крепки, и не всякому по силам выбраться из них. Особенно тяжело тому, у кого в сердце живет любовь… До свидания, Майкл. Меня ждут, а ты приезжай сюда еще, только один. Один приезжай, – Найра развернулась и, не сказав больше ни слова, двинулась к группе бабушек и дедушек с фотоаппаратами и канадской символикой на одежде, которые, устав от непрекращающегося шума горной реки, начали покидать смотровую площадку.

– Пока, Найра, – пробормотал Майкл, глядя в спину индианке. В голове его возник беспорядок, но вряд ли настолько организованный, что из него могла бы возникнуть новая вселенная.

– Что это с ней? – Майкл повернул голову к Селене.

– Мне кажется, ты нравишься этой девушке, – улыбнулась Селена.

– Да ну, – отмахнулся Майкл. – Мы же видимся с ней второй раз… Ладно. Поехали отсюда. Мне порядком надоел этот грохот за спиной.

– Поехали, – Селена взглянула на небо. – Домой?

– Домой, – кивнул Майкл. – Хотелось бы вернуться в Биллингс засветло.

– Наверное, дождь будет, – сказала Селена.

Майкл запрокинул голову. Половина неба оказалась скрыта тяжелыми серыми тучами, будто кто плотное одеяло набросил на небо. Спустя мгновение вверху загрохотало, да так громко, что за этим небесным грохотом шум водопада оказался едва слышим. Как будто лев своим рыком заставил заткнуться мышь.

– Гроза, самая настоящая гроза. Пошли к машине.

Они оставили смотровую площадку у водопада и направились к машине.

* * *

Несколько часов спустя они уже были в Биллингсе, прорывались чуть ли не с боем сквозь поток воды, льющий с неба, к дому Майкла. Сначала Майкл собирался отвезти Селену домой, и только потом ехать к себе, но из-за непогоды пришлось изменить планы. Так как дом Майкла находился ближе, чем дом Селены, решили переждать грозу у Майкла дома, а когда стихия утихомирится, можно будет проводить Селену домой. Майкл вслух обвинял погоду во всех смертных грехах, а в груди ликовал. Каждая минута без Селены отзывалась болью в сердце, поэтому он был рад, что Селена еще несколько часов проведет с ним.

По дороге домой им удалось заскочить в маркет, чтобы закупиться продуктами для небольшого романтического ужина, который они решили приготовить. Когда сквозь стену дождя показался дом Майкла, на часах было почти семь вечера, самое время для ужина. Пока Майкл ставил машину в гараж, Селена на кухне подготавливала продукты. Затем они вместе нажарили бифштексов, сварили спагетти, сделали несколько овощных салатов, все это красиво обставили, обязательно со свечами, вином и тихой музыкой: Кенни Роджерс, Стиви Уандер, Ричард Маркс, Тони Кэйри.

Стол они накрыли в гостиной, там же занялись потом упоительным сексом. Дождь шумел за окном, барабанил по асфальту, стучал по подоконнику, будто требовал обратить на себя внимание, а может просто завидовал любовникам, которые, не обращая ни на кого и ни на что внимания, предавались любовным утехам при дрожащем свете нескольких свечей и легкой музыке, льющейся из динамиков музыкальной установки. Когда же они разомкнули объятия, то долго лежали на диване, утомленные и довольные. Майкл поглаживал рукой нежную кожу Селены, зарывался лицом в ее волосы, покрывал поцелуями плечи и предплечья, обнимал за талию, в то время как Селена лежала на спине с закрытыми глазами и блаженно улыбалась. Когда время приблизилось к десяти, Селена открыла глаза и прошептала:

– Мне пора.

– Может, переночуешь у меня?

– Родители будут волноваться, к тому же завтра на работу, а мне еще многое предстоит сделать. Даже и не знаю, когда успею. Если честно, я хотела бы уже оказаться в кровати, забраться под теплое одеяльце и спать, спать, спать.

– Я могу отнести тебя в свою спальню, уложить в кровать, укрыть теплым-претеплым одеялом, и ты будешь спать, спать, спать, – Майклу никак не хотелось отпускать Селену.

Кто только придумал эти глупые расставания? Для себя Майкл твердо решил, что осенью предложит Селене руку и сердце. Она была девушкой всей его жизни, он ощущал себя рядом с ней самым счастливым человеком на планете. И если не удержит ее, будет самым большим идиотом на планете.

Глядя на обнаженную Селену, лежащую рядом с ним, он хотел только одного – чтобы этот миг никогда, НИКОГДА не прекращался. Он готов был лежать так рядом с ней до конца жизни, целовать и гладить ее тело, вдыхать полной грудью аромат ее волос, кожи, ощущать на себе ласку и нежность ее рук. Для него она была совершенством, даже богиней, владычицей его жизни, самой драгоценной мечтой, его явью и сном.

– Не соблазняй, – Селена потянулась. Тихий вздох вырвался из ее груди. – А то на самом деле останусь.

– Именно этого мне и надо, – Майкл наклонился к девушке и прижался губами к ее губам, затем просунул Селене под спину руки и оторвал девушку от дивана. – Видишь, я готов тебя прямо сейчас нести в кровать.

– Майкл! – Селена рассмеялась и замахала ногами. – Перестань. Верни меня на землю.

Майкл подчинился. Не сразу. Сначала долго-долго, пока не заныли мышцы на руках, держал ее в подвешенном состоянии, целовал ее губы, одновременно с этим вдыхал аромат ее тела, стараясь запомнить его на как можно дольше, и только потом он исполнил ее волю. Но и потом он все никак не мог оставить ее в покое – страстно целовал ее губы, прижимал за талию к груди, сжимал и разжимал в ладони локоны прекрасных волос.

Наконец, когда Селена мягко оттолкнула его, он отпустил ее. Она поцеловала его и начала одеваться. Майкл смотрел, как Селена одевает трусики, бюстгальтер, джинсы, свитерок, чувствовал, как его охватывает грусть. И все же он взял себя в руки, быстро оделся и вместе с Селеной вышел на улицу.

Дождь прекратился, тучи расступились, и их взору предстала великолепная картина вновь рожденного неба со множеством ярко блестевших звезд. Майкл вывел машину из гаража. Селена забралась на пассажирское сиденье. Машина тронулась с места и, разбрызгивая воду из луж, понеслась по ночному городу к дому Селены.

Час спустя Майкл лежал в гостиной на диване и разговаривал с Мэтью.

– Как у вас с Селеной? – поинтересовался Мэтью.

– Великолепно, – ответил Майкл, вспоминая недавнюю поездку в Йеллоустон. – Эта девушка… О, черт! Мэтью, знал бы ты, как я ее люблю. Если можно обожать и даже боготворить человека, то это тот самый случай. Когда Селена рядом, мне трудно отвлечься от нее даже на секунду. Единственное желание, возникающее в это время, – быть с ней, обнимать, целовать, просто смотреть. Наваждение какое-то. Все мысли о ней, все желания также связаны с ней. Ничего подобного у меня раньше не было ни с одной девушкой. Когда же Селены нет рядом, у меня начинает крышу сносить. Все время думаю о ней, хочу ее увидеть, прижать к груди, поцеловать, даже сейчас, разговаривая с тобой, мысленно я с ней. Как будто проклятье кто наложил.

– Не говори так, старик. Разве отношения с Селеной тебе причиняют боль? Нет. Она твое благословение, благословение небес. О такой девушке можно только мечтать. Недаром Ник так за нее зацепился. Но мы ее не отдадим, старик, правда?

– Да, Мэтью, не отдадим. Эта девушка – любовь всей моей жизни. Я чувствую это. Нет, черт возьми! Я знаю это!

– Да, хорошо тебя затянуло, старик. Говорят, любить такой любовью – счастье, при условии, что она взаимна. Но как погляжу, у тебя все взаимно, поэтому держись за Селену, держись, как за свой член во время мастурбации, – крепко, но мягко. Такие девушки не любят, когда их сажают на поводок, дай ей свободы – конечно, в разумных пределах, – и она тебя не оставит. Я знаю это. Я видел Селену, знаю, чем она дышит. Никогда не дави на нее. Такие девушки любят внимание, но не навязывание. Поэтому держи себя в руках, старик, по крайней мере, пока она не влюбится в тебя по уши… Я бы тебе советовал, старик, как только это произойдет – сразу женись, иначе – чем черт не шутит – в жизни всякое бывает.

– Я уже думал об этом, Мэтью. Осенью, как только Ник уедет в Финикс, я сделаю Селене предложение.

– Так и надо, старик. Отличное решение.

– Невероятно, Мэтью, но это лучший год в моей жизни. Через месяц я стану управляющим отделения банка, сделаю Селене предложение и сразу же оформлю кредит на покупку дома…

– Где будешь стругать много маленьких Майклов и Селен, – рассмеялся Мэтью, но тут же понизил голос и сказал:

– Эх, старик, я даже тебе завидую немного. Так, чуть-чуть, маленькой белой завистью. Такую девушку себе нашел. Красотка, умная, с фигуркой, которой обзавидуется любая фотомодель из “Плейбой”. Ставлю сто баксов на то, что такой, как Селена, у старика Хефнера в его дворце еще не было.

– Ну, этого я не знаю, Мэтью. Тебе это лучше знать, ты у нас любитель глянцевых обнаженных натур. Я же всегда отдавал предпочтение “Форбсу”. Но знаю наверняка, что в сексе Селена даст фору многим твоим отфотошопленным и набитым силиконом куклам.

– А откуда ты знаешь, какая Селена в сексе? – голос Мэтью изменился, появилось удивление вперемешку с недоверием. – Или Ник поделился с тобой историями из личного архива? – Мэтью хохотнул.

Майкл почувствовал укол ревности, вспомнив о том, что Селена была бывшей девушкой Ника и, конечно же, тот не раз овладевал ею, целовал ее, ласкал.

– Идиот ты, Мэтью. Это был удар ниже пояса.

– Прости, старик. Ты же знаешь, я подтруниваю над тобой любя.

– Знаю, Мэтью. Но ты все равно идиот.

– Так откуда ты знаешь, какая Селена в сексе? – допытывался Мэтью.

– Мы занимались с ней сексом.

– Это когда ты успел? В Йеллоустоне, что ли? Нет, ты меня разводишь.

– На берегу озера Йеллоустон, в номере отеля, даже на этом самом диване, на котором сейчас лежу.

Мэтью молчал.

– Нет, старик, ты ничего не путаешь? Ты серьезно трахался с Селеной, с этой современной Афродитой? Не просто занимался взаимным рукоблудием? Может, ты путаешь с оральным сексом?

– Мэтью, – Майкл ухмыльнулся, – мне тридцатник. Я знаю, что такое секс, и могу отличить его от взаимной мастурбации или орального секса.

– Черт, старик. Иди ты на хрен. Уже от одной мысли о голой Селене, с которой ты играешь в постельный бильярд, у меня началась эрекция. Опять придется Нами будить.

Майкл улыбнулся. В груди океаном разлилось удовлетворение. Каждому парню приятно знать, что его девушка нравится другим парням. Она словно трофей, которым можно похвастаться при каждом удобном и даже неудобном случае. Девушки для парней – такой же атрибут успешности, как дорогая машина или вилла на берегу океана: чем шикарнее девушка, тем успешнее ты выглядишь в глазах других.

Майкл в этом плане ничем не отличался от остальных мужчин. Как и им, ему хотелось производить впечатление на других людей, маркой машины или девушкой – это было уже неважно, поэтому ему нравилось перехватывать завистливые взгляды других парней, обращенные на Селену. В такие мгновения он ощущал себя не просто успешным человеком, а успешным человеком, у которого невероятно красивая девушка.

– Оказывается, ты не такой простачок, старик, если так быстро затащил в кровать такую девушку, как Селена. Молодец, шустрик… А теперь давай рассказывай подробности. Какая у Селены любимая поза? С ее попкой только на коленках стоять. Или вот вопросик, на который мне хотелось бы знать ответ: визгливая Селена или лежит и молчит, как упившийся вдрызг Санта Клаус? Слушай, старик, а бритая у нее киска или лесок, в котором можно заблудиться, например, как у японок?

– Мэтью, – улыбнулся Майкл. – Притормози. Единственное, что я тебе скажу, Селена великолепна в сексе, к тому же в любой позе. Ты удовлетворен?

Из трубки понеслось сопение, будто медведь заинтересовался мобильным телефоном, затем сопение исчезло, и наступила тишина, которую вскоре нарушил недовольный голос Мэтью.

– Каким же ты козлом иногда бываешь, старик. В лучшие времена ты мне рассказывал больше, вплоть до размера клитора девушки. Что с тобой случилось?

– Считай, повзрослел, поумнел.

– Тогда лучше бы ты, старик, оставался придурком, – хихикнул Мэтью. – Таким ты мне нравился больше… Ладно, шучу. Молодец, никому не рассказывай о своих сокровищах, тогда меньше будет желающих у тебя их забрать… Все, старик. Пойду спать. Оставайся с Богом и мыслями о голой Селене. Пусть они тебе не дадут возможности выспаться этой ночью. Пока.

– Пока, Мэтью.

Майкл положил мобильник на пол и пополз взглядом по потолку. Он совсем не возражал против того, чтобы не спать этой ночью, правда, при условии, что рядом будет Селена.

 

Глава 18

Следующие две недели стали самыми счастливыми в жизни Майкла. Каждый день он виделся с Селеной. Они вместе ужинали в ресторане, часто затем ехали домой к Майклу, где предавались любви – на диване или на полу в гостиной, на кровати в спальне, в ванной и даже на кухонном столе. Майкл наслаждался каждой минутой близости с Селеной, “пил” ее, как нектар, “ел”, как амброзию. С каждым новым проникновением в ее тело – медленным, наполненным лаской и нежностью, или быстрым и в меру агрессивным, как самец овладевает самкой, – его эмоциональная связь с девушкой становилась крепче, а любовь – сильнее.

Часто Майклу казалось, что Селена отвечает ему тем же. Иногда она первая присылала ему смски на работу с пожеланиями доброго утра или интересовалась его делами. Иногда звонила и приглашала на ланч. Взгляды, которыми они обменивались, когда были наедине или среди людей, были полны искреннего тепла и нежности. Когда они сидели в кинотеатре и смотрели очередной блокбастер, ладонь Селены часто лежала на ладони Майкла, а когда гуляли в парке или по городу, часто держались за руки, будто влюбленные подростки.

Выходные они проводили вместе – ходили в кино или гуляли в парке, катались на лошадях за городом, играли в бильярд или посещали боулинг-клуб, но после всего этого возвращались к Майклу домой и наслаждались обществом друг друга.

Когда же Ник вернулся из отпуска, их свидания снова стали тайными, так как ни Майкл, ни Селена не хотели рисковать карьерой Майкла. Хорошо зная Ника, Селена не раз говорила Майклу, что Ника лучше не злить. Не был бы он шефом Майкла, все было бы иначе, а так приходилось учитывать и этот фактор.

Как-то в понедельник 20 августа Майкл сидел у себя в кабинете, пил кофе и просматривал документы, готовясь проводить плановое совещание, когда в кабинет вошел Ник.

– Сафер! Неплохо выглядишь, – Ник плюхнулся в кресло напротив рабочего стола Майкла и забросил ногу на ногу.

– Ник! С возвращением, – Майкл поднял голову. – Как отдохнул? Кофе?

Отдохнувший и загоревший, в солидном светлом костюме, броском шелковом галстуке, голубой дизайнерской рубашке с позолоченными запонками Ник выглядел великолепно. Даже его живот, казалось, уменьшился. Да, после отпуска Ник выглядел значительно лучше, чем до.

– Нет, обойдусь. Доктор сказал ограничить потребление кофе. Оказывается, кофе не очень хорошо пить в наше бурное время.

– Правда? – Майкл бросил короткий взгляд на чашку с кофе на столе.

– Да. Говорят, давление повышает, да и кофеин – как ни крути, а это наркотик, вызывает привыкание… Но я не для этого пришел. Хочу увидеть отчет о работе банка за последние две недели.

– Посмотрю, у кого из ребят нагрузка меньше, и попрошу сделать. Думаю, к обеду будет готов.

– Думаешь или точно будет готов?

– Будет готов.

– Хорошо, тогда жду отчет. Обсудим его во время ланча или у тебя уже есть планы на ланч?

– Пока нет.

– Отлично. Увидимся позже, – Ник поднялся на ноги и направился к выходу из кабинета. – Я озабочусь, чтобы Джина заказала столик, а ты не забудь захватить с собой отчет.

Когда Ник вышел, Майкл взял в руки чашку с кофе, оперся спиной о спинку кресла и забросил ноги на стол. Как все же будет хорошо, когда он сменит Ника на должности управляющего. Он сам себе будет начальником. Быть самому себе начальником, разве это не чудесно? Такие мысли Майклу нравились. Как и любой другой человек, он мечтал о том, что наступит день, когда у него не будет начальников. Если не принимать во внимание главный офис банка “Голден” в Нью-Йорке, то он и правда будет сам себе начальником. По крайней мере здесь, в Биллингсе. Осталось подождать еще немного, всего лишь до отъезда Ника в Финикс.

* * *

– Давно я так не отдыхал, – сказал Ник, отправляя в рот кусочек форели. – Иногда, знаешь, Сафер, полезно просто поваляться на пляже и побездельничать. Не думать о работе, ежедневных совещаниях, сроках. Будто в другой мир попадаешь. Интересный опыт. И знаешь, я там познакомился с одной француженкой. Довольно симпатичной блондинкой. Отдыхала на Гавайях с подругой. Секс с ней был великолепен. Хотя чего-то все же не хватало. Какой-то мягкости, нежности, что ли. С ее стороны, конечно же. Крики, стоны – это все хорошо, но совсем не то, что у меня было с моей бывшей. Знаешь, Сафер, в самой Селене есть что-то особенное, что-то, что выделяет ее из толпы ей подобных. И это даже не ее красота. Что-то, что находится у нее внутри. Ее душа. Так, что ли? Не знаю. Я не психолог. Я банкир. Я не умею копаться в человеческих душах, мне больше нравятся материальные вещи, а не духовные… Но это все не важно, в конце концов. Отпуск я провел великолепно. Мало, но что поделаешь. Ради денег надо чем-то жертвовать.

Они сидели в “Гренери”. Майкл ел мясной салат и пытался отогнать ревность, решившую посетить его, когда Ник упомянул о сексе с Селеной. Что тут поделаешь? Мужики ужасные собственники, и любое посягательство на их собственность воспринимается как угроза и требует адекватных мер противодействия.

Воспоминание Ника о сексе с Селеной было таким же посягательством на Селену, как и ухаживания за ней. И неважно, что секс был в прошлом. Осознание того, что у твоей девушки был секс с человеком, которого ты знаешь или видел, совершенно не способствует душевному спокойствию. Таков механизм мужского собственничества. Если бы существовала фабрика производства девушек, то каждый мужчина заказывал бы себе исключительно новую девушку, как он это делает сейчас с новым “мерседесом” или мобильным телефоном. Б/у не любит никто.

– Ты когда собираешься брать отпуск? – поинтересовался Ник.

– Не раньше осени.

– Почему не сейчас?

– Нет желания.

– Ну, это твое дело… Кстати, с моим переездом вышла заминка.

– Что случилось? – Майкл поднял глаза на Ника.

– Мой отъезд откладывается как минимум на месяц. Какие-то проблемы с помещением возникли. Придется мне еще посидеть в Биллингсе. Наверное, так и должно быть. Будет время вернуть Селену. Не поверишь, Сафер, но после парочки ночей, проведенных с француженкой, мне еще больше захотелось вернуть Селену. Правду говорят, все познается в сравнении. Познал, сравнил, не понравилось.

– Неразумно, – сказал Майкл. – Думаю, она тебя уже забыла.

– Сафер, помнишь, что я у тебя спрашивал утром: думаешь или знаешь?

– Знаю.

– Откуда?

– Не зря же она трубку не берет, – нашелся Майкл.

– На эти мелочи я не обращаю внимания. Придет время – возьмет. Никуда не денется. Один раз вернулась, вернется еще раз. К тому же я решил предпринять кое-какие шаги по ее возвращению.

– Какие? – Майкл нахмурился.

Ник, казалось, не заметил перемены в лице Майкла, жевал челюстями и смотрел в окно, обдумывая что-то.

– Тот олух, который слал ей цветы, подал мне чудесную идею. Я тоже отошлю ей на работу букетик, самый лучший. Прямо сегодня. И завтра тоже. И так всю неделю, а потом и следующую, пока не образумится. Я настойчивый. Да мне и не жалко. Знаю, на что трачусь. Отношения с девушкой подобны депозиту: чем больше вкладываешь, тем больше потом возьмешь. Видишь, Сафер, все просто. Попробую такой способ, а не получится, найду еще один и еще. Интересно, есть кто у нее? Меня этот вопрос больше всего заботит. Только как узнать?

– А надо ли?

– Конечно, надо, Сафер. Конечно, надо. Если у нее никого нет, мое сердце спокойно, но если есть кто… Только между нами, Сафер, – Ник пережевал, что было во рту, понизил голос и посмотрел на Майкла. – Как мужик мужика, ты меня должен понять. Я не хочу, чтобы ее трахал какой-то придурок. Да я вообще не хочу, чтобы ее кто-нибудь трахал, кроме меня. Она моя! Как моя машина или мой дом. Это часть моей собственности.

– Ник, оставь ее в покое, – Майкл делал вид, что спокоен, хотя внутри него гремел гром, а в глазах сверкали молнии. Не желая, чтобы Ник увидел их, он отвернулся к окну. – Селена не твоя собственность. Она человек со своими желаниями, потребностями.

– А мне плевать на ее желания и потребности! – зашипел Ник, но тут же взял в себя в руки, вспомнив, что находится в людном месте. – У меня, Сафер, тоже есть желания и потребности. Я хочу быть с Селеной, жениться на ней и вырастить с ней наших детей. Как по мне отличное желание, так почему ему не реализоваться?

Майкл подавил гнев и посмотрел на Ника.

– Ник, пойми, твои желания не согласуются с ее желаниями и…

– Нет, Сафер, пойми ты. Мои желания важнее желаний других, в том числе желаний Селены. Она всего лишь баба, заблудшая овца, которая ждет своего пастуха. А я ее пастух. Хочет она этого или нет, но будет так, как хочу я. Иначе быть не может. Не может, Сафер. Это как бизнес. Надо идти до конца, навязывать свою волю, быть жестким, напористым, агрессивным – и тогда добьешься, чего хочешь. Только так и никак иначе.

Майкл положил вилку на тарелку и спрятал руки на коленях. Взгляд уперся в стол, ладони сжались в кулаки. Ох, с каким бы удовольствием он съездил Нику по физиономии. Только вот он хорошо знал, что этот удар станет ударом молотка по гвоздю в гроб его карьеры.

– И вообще, Сафер, ты на чьей стороне? На моей или Селены?

– Я на стороне справедливости, – Майкл потянул носом воздух. Сердце успокаивалось, пальцы разжались.

– Не надо спешить, – уговаривал себя Майкл. – Потерпи немного. Месяц-другой – и этот идиот уедет в Финикс.

– Справедливости? – Ник скривился. – Не говори чепухи, Сафер. Справедливость в нашем мире – не больше, чем иллюзия. Всегда были сильные и слабые. Сильные получали сливки, слабые – объедки, а все почему? А потому что пока слабые верят в справедливость, сильные берут то, что им нравится, не обращая внимания на лепет слабых о справедливости. Такова жизнь, Сафер, такова эволюция. Это естественный отбор, черт его побери! Выживает сильнейший! Не знаю, как ты, Сафер, а я хочу выжить, поэтому я должен быть сильным, брать и делать что хочу, в рамках закона, конечно. Ладно, Сафер, к черту разговоры о справедливости. Покажи мне лучше отчет. Хочу посмотреть, как ты управлялся без меня.

Не сказав ни слова, Майкл достал из сумки папку с бумагами и протянул Нику. Какое-то время они молчали. Ник просматривал бумаги, Майкл рассматривал прохожих в окне. Аппетит у него пропал окончательно. Ему хотелось поскорее закончить ланч, дождаться вечера и встретиться с Селеной, обнять ее, прижать к груди и не отпускать, никогда-никогда. Вокруг пусть хоть ад разверзнется, он будет ее держать в своих объятиях. Она смысл его жизни. Она и есть его жизнь. Его судьба и, как говорил Мэтью, благословение. Дар небес, который он обязан удержать во что бы то ни стало.

– Знаешь, Сафер, ты будешь хорошим управляющим, когда я уеду в Финикс, – Ник сложил документы в папку и вернул ее Майклу. – Ты умудрился не только не снизить показатели роста, но и улучшить их. Мои поздравления. Продолжай в том же духе – и шестизначные суммы не заставят себя долго ждать…

Майкл не слушал Ника. Мыслями он был далеко. В Йеллоустоне, держал в объятиях Селену, целовал ее, ласкал. Каким же счастливым было для него то время! Никаких забот, никаких волнений, никакого Ника. Только они вдвоем – он и Селена. Чудесное было время, великолепное было время, изумительное, наполненное свободой от тревог повседневности и любовью.

* * *

Они лежали в спальне Майкла. Селена положила голову на грудь Майклу, поджала ноги да так и лежала, блуждая глазами по огромной картине на стене. Два льва, безгривая львица и гривастый лев, сидят под раскидистым деревом, должно быть баобабом, а за ними последние лучи солнца окрашивают небо в красный цвет. В этой картине не было бы ничего особенного, если бы не одна маленькая деталь – львица трется головой о морду льва с такой нежностью, на которую далеко не все представители homo sapiens способны. Майкл купил эту картину недавно. Покупка по наитию. Иначе и не назовешь. Чувства, которые должны быть больше свойственны людям, художник определил животным. Что это? Не более, чем желание художника выдать мнимое за действительное, или некое напоминание людям, выполненное художником в такой форме? Майкл мог только догадываться. Так или иначе, но картина ему нравилась. Понравилась она и Селене. Селена, увидев ее, заметила, что часто у животных больше человечности, чем у самих людей. Майкл вынужден был согласиться. Да и как не согласиться, когда перед тобой явное тому подтверждение, пусть даже являющееся не более, чем полетом фантазии художника. Правда, Селене картина казалась отражением реальности, однажды увиденной художником. Майкл не спорил. Он просто не знал, хотя часто, глядя на картину, он думал, что Селена права.

– Я выкинула его цветы, – сказала девушка, сдувая несуществующую пыль с груди Майкла.

Майкл лежал на спине и играл локонами Селены, то наматывая их на палец, то разматывая. Ноздри его вдыхали аромат ее тела. На лице застыла блаженная улыбка.

– Он обещал слать их тебе каждый день, пока ты не одумаешься, – Майкл оставил волосы Селены в покое, найдя себе новое развлечение: положил руку на предплечье и начал поглаживать его, затем наклонился и поцеловал волосы Селены.

– Ну и дурак. Я позвоню в эту компанию по доставке цветов и попрошу их не принимать от него заказы. Если и это не поможет, тогда я просто-напросто буду выкидывать его подношения в мусорное ведро.

– Он относится к тебе, как к вещи. Я еле себя сдержал, чтобы не врезать ему.

– Не надо, – Селена оторвала голову от груди Майкла и коснулась губами его губ. На какой-то миг настоящее растворилось в этом, наполненном невероятной лаской и нежностью, поцелуе. – Знаешь, милый, его интрижку на стороне я, быть может, и смогла простить, но такое отношение ко мне – ни за что. Не понимаю, как я могла с ним встречаться так долго. Хотя первое время он таким не был, а может, я просто не хотела видеть истину, все надеялась, что изменится. Кто знает… Не хочу говорить о нем. Пошел он в задницу.

Селена подняла голову, перекинула ногу через Майкла и оседлала его, наклонилась и поцеловала. Майкл положил руки Селене на обнаженные плечи, провел по спине, накрыл ягодицы, ни на секунду не прекращая ощущать пальцами и ладонями нежность ее кожи. Она ему так нравилась. Мягче бархата. Теплая, упругая.

Селена вытянулась во всю свою длину на теле Майкла и вновь его поцеловала, и опять, затем прогнула спину, будто кошка, и начала покрывать поцелуями грудь Майкла, спускаясь все ниже и ниже. Майкл почувствовал, как его охватывает возбуждение. В один миг ему захотелось оказаться позади Селены, войти в нее, снова и снова, удовлетворяя свое рвущееся наружу вожделение. Но, приложив усилия, он сдержал порыв, видя, что Селена затеяла свою игру, которая ему нравилась не меньше, а может, даже и больше.

Селена коснулась губами живота Майкла, провела по нему языком, короткими поцелуями добралась до его паха. Майкл закрыл глаза, отдаваясь ощущениям, нахлынувшим на него. Предвкушение и желание слились воедино. Еще совсем немного… Еще чуть… Майкл вздрогнул, когда губы Селены обхватили головку пениса. Волна сладострастия прокатилась по его телу. Таз подался вверх, горя нетерпением. Снова и снова он вздрагивал, ощущая невероятное блаженство, охватившее его разум и тело. Руки, до этого плашмя лежавшие на кровати, ожили, задвигались, устремилась вперед и легли девушке на голову. Должно быть, Селене это не понравилось, на миг она замерла, сняла с головы руки Майкла, уложила их на кровать и прижала своими, затем вернулась к прерванному занятию.

Через несколько минут все было кончено. Она продолжала целовать его живот, грудь, рукой поглаживала обмякший пенис.

Майкл лежал не двигаясь, вялый, слегка пришибленный, ощущая удовлетворение, приливной волной волновавшее его разнеженное сознание. Но вот, будто повинуясь неведомому импульсу, руки его оторвались от простыни и легли Селене на спину, принялись поглаживать ее, будто благодаря за те удивительные ощущения, что она подарила ему.

Наконец Селена добралась до губ Майкла, на секунду-другую приникла к ним своими губами, этакий финальный аккорд, затем положила голову Майклу на грудь и замерла. Майкл обнял девушку, поцеловал в голову.

Так они и лежали, слушая биение сердец друг друга, пока Майкл не перевернул Селену на спину, чувствуя себя обязанным.

– Что ты задумал? – спросила Селена.

Майкл накрыл тело Селены своим и прижался губами к ее губам, будто затыкая ей рот.

– Говорить не рекомендуется, – прошептал Майкл, улыбнувшись. – Просто получай удовольствие.

Его губы и язык заскользили по ее телу. Груди, соски, живот. Майклу нравилось ласкать Селену. Он получал от этого едва ли не такое же удовольствие, как и тогда, когда ласкали его. Раньше с ним ничего подобного не происходило. Он занимался с девушками сексом, делал свою часть работы, не задумываясь о том, что и почему он делает. Просто так надо было, взаимный обмен ласками, как принято. С Селеной же все было совершенно иначе. Ему хотелось ласкать ее, дарить ей удовольствие. Он готов был делать это даже без обратной ласки. А все потому, что ему это нравилось. Видеть томную полуулыбку на устах Селены, слышать ее тихие, ласкающие его уши, стоны, ощущать трепет ее прекрасного тела. Но больше всего Майклу нравилось видеть лицо Селены после того, как она достигала оргазма. Блаженство, нега, легкая усталость, а главное – удовлетворение. Вот ради этого он готов был трудиться над телом Селены, как золотоискатель над золотой жилой, – долго, упорно, увлеченно. Порой Майклу казалось, что доставить Селене удовольствие для него важнее, чем получить его от нее. А возможно, так оно и было. Может, это его любовь к ней была такой сильной, что заставляла его давать больше, чем получать? Об этом он не задумывался, да и зачем, когда перед тобой обнаженная девушка совершенной красоты. Здесь остается следовать своим ощущениям, что Майкл и делал.

Селена лежала, расслабившись, закрыв глаза и отдавшись ощущениям так же, как это делал Майкл некоторое время назад. Дыхание ее было ровным, грудь поднималась и опускалась, руки лежали на белой простыне. Рот девушки был приоткрыт, а нижняя губа то и дело оказывалась атакованной верхними передними зубами.

Майкл ласкал тело Селены и слышал, как с каждой новой лаской, с каждым новым прикосновением к телу девушки губами, языком или руками дыхание ее учащается и комната наполняется тихими, сдерживаемыми придыханиями и вздохами. Для Майкла все эти проявления чувств Селены были круче любой из симфоний великого Моцарта.

Майкл потянул носом, вдыхая запах тела Селены, поцеловал живот девушки, спустился ниже и прижался губами к внутренней поверхности бедра, поцелуями проложил дорогу к колену. Между тем руки Майкла без устали поглаживали кожу тела Селены – живот, бедра, ягодицы, икры. Майкл видел, как подрагивает тело Селены под его ласками, трепещет, будто паутинка, тревожимая легким ветерком.

Казалось, у Селены не осталось ни одной части тела, которая бы не испытала на себе нежность поцелуев Майкла. Разве что… Майкл снова поцеловал внутреннюю сторону бедра девушки, поднялся выше. Его губы, как две ищейки, ведомые чутьем, быстро отыскали заветную горошину, прижались к ней, пальцы раздвинули крайнюю плоть.

Тело Селены, покрытое испариной, изогнулось. Дрожь усилилась. Стон потревожил комнату. За ним отправился вдогонку еще один, а за тем еще. Дыхание девушки зачастило еще больше. Волосы растрепались от частых поворотов головы то в одну сторону, то в другую. Не прошло много времени, как руки девушки вцепились в простыню, голова запрокинулась, тело, измученное долгим вниманием, выгнулось радугой и обмякло. Селена свела ноги, тем самым как будто говоря: достаточно. Майкл поцеловал покрытый капельками пота лобок девушки, поднялся выше и лизнул живот, еще выше – и вот он уже целует ее груди, шею, обдувает их воздухом, наконец касается губами взмокшего, изнеможденного, но удовлетворенного лица девушки – щеки, лоб, губы. Девушка отвечает вяло, глаза ее закрыты, и кажется, что она все еще мысленно переживает волнующее событие, а может, просто отдыхает, наслаждается ощущениями.

Майкл лег рядом, приподнялся на руке и принялся обдувать воздухом лицо Селены. Свободной рукой Майкл поглаживал ее волосы. Девушка улыбнулась, открыла глаза и посмотрела на Майкла, затем обхватила его одной рукой за голову, приподнялась и поцеловала, вернулась в лежачее положение и сказала:

– Майки, знаешь, почему многие девушки предпочитают лесбийский секс обычному?

– Наверное, он им просто больше нравится.

– Конечно, больше, а почему?

– Не знаю. Это надо спросить у девушек, которые предпочитают лесбийский секс сексу с мужчиной.

– Не будем никого спрашивать. Я отвечу на этот вопрос, хотя никогда и не была лесбиянкой. На самом деле, все очень просто. Другая девушка способна дать то, что не даст ни один мужчина. Ласку и нежность. Мужчин больше заботит свое эго, насытить его – это для них первостепенная задача. Девушка же знает, чего хочет другая девушка, так как она сама этого хочет.

– Значит, моей нежности и ласки тебе не хватает?

– А вот что касается тебя, то… – Селена снова приподнялась, поцеловала Майкла и продолжила полушепотом, – …ты великолепный любовник, чертовски великолепный.

Их губы опять встретились. Увлекая за собой Майкла, Селена легла. Они обнялись и целовались, пока Селена мягко не оттолкнула Майкла.

– Надо остановиться. Мы так всю ночь можем провести.

Майкл бросил взгляд на настенные часы.

– Только одиннадцать часов. А ты против?

– Если я осталась у тебя ночевать, это не значит, что ты не будешь давать мне спать, иначе ты рискуешь увидеть меня невыспавшейся. А если я не высплюсь, то стану настоящей злюкой.

– Неужели? – Майкл притворно вскинул брови. – Всегда мечтал увидеть тебя злой.

Сказав это, Майкл обнял Селену и впился в ее губы своими.

Селена рассмеялась, освободилась из объятий Майкла и соскочила с кровати.

– Я в душ.

Майкл перевернулся на живот и смотрел, как Селена пытается засунуть ноги в его тапочки. Обнаженная, с распущенными волосами, раскрасневшаяся. Каким же везунчиком надо быть, чтобы вытащить у судьбы такой счастливый билет. Майкл мог гордиться собой, и он гордился, как никто другой. Он был рад, что его жизнь наконец-то обрела краски.

* * *

Несколько недель спустя Майкл сидел с Ником в “Гренери”. Ник выглядел подавленным, даже сердитым. Лоб избороздили морщины, на скулах то и дело поигрывали желваки.

– Она меня игнорирует, Сафер. Будто я прыщ на заднице. Ненавижу, когда меня игнорируют. У нее кто-то есть. Наверняка есть. Я должен узнать, кто.

– Тебе от этого станет легче? – Майкл отпил кофе из чашки.

– Я должен знать врага в лицо, если хочу от него избавиться.

– Я бы на твоем месте оставил Селену в покое и…

– Да что ты заладил “оставь ее в покое, оставь ее в покое”! – кофе в чашке Ника едва не полилось через край, когда Ник взмахнул руками. Правда, рука с чашкой выглядела при этом не такой активной, как ее напарница. – Что ты вообще знаешь о Селене? Ты ее видел пару раз, а я ее трахал больше года. Чтобы я этого больше не слышал, Сафер. Ты меня понял?

– Как скажешь, – Майкл, ощущая возмущение внутри, отставил чашку в сторону, откинулся на стуле и выглянул в окно.

– Может, сказать этому придурку, что она со мной? – думал Майкл. – Отцепится? Вряд ли.

Высоко в небе самолет таранил маленькое облако, белое, похожее на лужицу пенистой воды. На какой-то миг Майклу захотелось взять Селену, сесть с ней в самолет и улететь далеко-далеко, не важно куда, лишь бы подальше от Ника. Может, хоть тогда этот самовлюбленный эгоистичный идиот забудет о Селене.

– Потерпи, – сказал себе Майкл. – Еще немного, и он свалит в Финикс.

– Мне нужен план, Сафер, план, как вернуть Селену. Идея с цветами провалилась. Черт с ними. Не больно и потратился. Надо узнать, с кем она. Для меня это задача номер один сейчас, и я знаю, как это сделать. Поехали в офис, мне надо позвонить, – Ник поднялся из-за стола и направился к выходу из ресторана.

Майкл достал из кармана портмоне и расплатился, причем не только за себя, но и за Ника. Для них с Ником это давно стало нормой. Майкл не знал, почему. Разве он был обязан каждый раз угощать шефа? Нет, но Нику, похоже, это нравилось.

– Черт с ним. Не обеднею, – думал Майкл, выходя на улицу.

Яркие лучи солнца заставили его на мгновение зажмуриться. Он достал из кармана рубашки очки от солнца и надел их. Ник как раз выруливал со стоянки на дорогу. Посигналив Майклу, – мол, я уже уехал, догоняй, – он прибавил газу. Хвост машины Ника вильнул и растаял за вереницей высоких вязов, подпиравших обочину дороги.

Майкл не спешил, он прошелся к машине, забрался в салон и завел двигатель. Минут пять он блуждал взглядом по лобовому стеклу, пытаясь придумать, как избавить Селену от Ника. Ничего не придумав путного, он вдавил педаль газа в пол, при этом чуть не задев багажник стоявшей рядом машины, выехал на дорогу и понесся сквозь полуденный теплый воздух по улицам Биллингса.

 

Глава 19

Желание Ника узнать, с кем встречается Селена, заставило Майкла и Селену стать более осторожными. Их частые ужины в ресторане остались в прошлом, как и совместные походы по магазинам, посиделки в парках или прогулки по городу. Майкл не сильно печалился по этому поводу, так как теперь Селена чаще ночевала в его доме. Она даже перевезла к нему некоторые из своих вещей, что ознаменовало начало нового этапа в их отношениях. Майкл надеялся, что в недалеком будущем Селена переедет жить к нему. Вместе засыпать каждую ночь и просыпаться каждое утро – разве это было бы не прекрасно? Прекрасно, особенно для Майкла, который желал этого всем сердцем.

Как-то в одну из пятниц сентября Селена вышла из здания страховой компании, где работала, села в свою “мазду” и поехала к Майклу. Едва ее машина выехала со стоянки и покатила по дороге, как стоявший у обочины темно-синий “бьюик” модели “парк эвеню” 1991-го года выпуска ожил, тронулся с места и устремился вдогонку за машиной Селены.

* * *

Селена остановила машину на дороге возле дома Майкла, достала из сумочки мобильник и набрала номер Майкла.

– Я уже здесь, – сказала она, услышав голос Майкла.

– Иду, – ответил Майкл и отключился.

Спустя секунду входная дверь открылась и на пороге возник Майкл в спортивном костюме. Он только недавно приехал с работы, но уже успел принять душ и переодеться.

Майкл открыл дверь гаража и махнул Селене – мол, заезжай внутрь. Селена съехала с дороги, проехала по плиточной дорожке к дому Майкла, въехала в гараж и остановилась рядом с машиной Майкла, затем взяла сумочку, пакет с продуктами, за которыми специально заехала в маркет, и выбралась из машины. У гаражных ворот ее встретил Майкл, обнял, прижал к груди и оторвал от земли. Их губы встретились. Поцелуй был долгим. Настолько долгим, что его несколько раз успела заснять камера в руках мужчины, который находился в салоне темно-синего “бьюика”, стоявшего неподалеку в тени старого клена, росшего у дороги. Мужчина, коротко стриженный, усатый, с массивной челюстью и в очках от солнца видел, как Майкл отпустил Селену, взял из ее рук пакет с продуктами, затем обнял девушку за талию и направился с ней в дом. Входная дверь закрылась.

Сделав еще несколько фотографий дома, в котором жил Майкл, и улицы, мужчина в очках от солнца положил фотоаппарат на пассажирское сиденье и завел двигатель. Спустя мгновение темно-синий багажник “бьюика” блеснул в лучах заходящего солнца и скрылся за ближайшим поворотом.

Майкл закрыл входную дверь, поставил пакет на пол прихожей, схватил Селену руками за талию и притянул к себе, наклонил голову и прижался губами к губам девушки. Селена обняла Майкла в ответ. Секунду-другую они стояли, слившись в поцелуе. Наконец Майкл отпустил девушку, но лишь для того, чтобы расстегнуть пуговицы на ее блузке.

– Подожди, – рука Селены уперлась Майклу в грудь. – Я хотела бы сначала принять душ.

– Отличная идея, – воскликнул Майкл и подхватил Селену на руки.

– Майкл! – взвизгнула девушка. – Я даже туфли не сняла!

– Я с тебя их сниму. Там, – Майкл кивнул в сторону ванной комнаты. – И не только туфли.

Селена рассмеялась и замотыляла ногами. Туфельки одна за другой слетели с ее красивых ног и стукнулись о пол прихожей.

В ванной комнате Майкл посадил Селену на край умывальника, снял с нее блузку и бросил на пол, затем обнял девушку и поцеловал в губы, в шею.

– Я потная, – Селена попыталась отстраниться.

– Ничего, мне это не мешает, – сказал Майкл и снова поцеловал ее в шею, а затем еще и провел кончиком языка по шее, будто говоря: видишь, совсем не мешает.

Руки Майкла метнулись к резинке, которой были подобраны на затылке волосы Селены, сняли ее и бросили в умывальник. Сам же он запустил руки девушке в волосы и взъерошил их. Селена хихикнула и обхватила Майкла ногами.

– Ты читаешь мои мысли, – Майкл положил руки Селене на талию, наклонился к ее уху и зашептал. – Именно в этой позе я тебя сейчас и возьму.

– Майки, ну перестань, – Селена смеялась и легонько била кулачками Майкла в грудь. – Сначала душ.

– Как скажешь. Желание моей госпожи для меня закон. Включу воду и потом отнесу тебя в душ, – Майкл, улыбаясь, приблизился к душевой кабинке, включил теплую воду и вернулся к Селене.

Девушка сидела на умывальнике и с улыбкой наблюдала за Майклом. Майкл же подхватил Селену на руки и направился к душевой кабинке.

– Майкл! Что ты делаешь?! – глаза девушки раскрылись, в голосе послышался страх.

– Исполняю твое желание, – озорная улыбка играла на губах Майкла, когда он остановился возле душевой кабинки.

– Майки, нет, я же в одежде. Сначала надо раздеться.

– Мне это не мешает, – сказав это, Майкл вошел в кабинку прямо под струи теплой воды.

Селена завизжала. Майкл поставил ее на ноги и прильнул к ее губам своими. Визг стих, только непонятное мычание неслось изо рта девушки. Но и оно быстро стихло, и только шум бегущей воды тревожил тишину ванной комнаты. Майкл расстегнул молнию на спортивной кофте, снял ее и выбросил из кабинки.

– Ты невозможен, – прошептала Селена, прижимаясь к Майклу.

– Я знаю, – улыбнулся он, снимая с нее мокрую юбку и отправляя в полет по ванной комнате.

– А еще ты в спортивных штанах.

– Ненадолго.

Майкл снял с Селены чулки, бюстгальтер, трусики, и Селена предстала перед ним в чем мать родила. Мокрая, с распущенными волосами, с кончиков которых струилась вода. Она была божественна, будто и правда Афродита вышла из пены морской.

Майкл разделся, приблизился к Селене, продолжавшей мокнуть под струей воды, схватил двумя руками за лицо и поцеловал покрытые капельками воды губы. Как же он любил ее! Его богиня! Его мечта, ставшая реальностью! Почему-то именно сейчас, именно в эти мокрые для них минуты ему захотелось сказать Селене о своих чувствах к ней. До сих пор он даже не заикался ей о своей любви. Боялся. Помнил, что один любит, а другой позволяет себя любить. И сейчас он безумно волновался. Сердце его колотилось в груди. Кровь стучала в висках. Но несмотря на это, он должен был сказать, что любит ее, он хотел, чтобы она знала об этом. Продолжая держать голову Селены в своих руках, Майкл снова поцеловал девушку, затем посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Я люблю тебя.

Как будто невидимый груз свалился с плеч Майкла, когда он признался Селене в любви. На душе стало легко и радостно. Когда же Селена в ответ улыбнулась, обняла его и поцеловала, он понял, что поступил правильно, а все его страхи и сомнения оказались пусты и беспочвенны. Огонь в его груди полыхнул невероятными языками страсти. Он прижал Селену к стенке душевой кабинки и принялся покрывать ее тело поцелуями.

Вода с шипением и грохотом падала на пол душевой кабинки, тысячи капелек отскакивали от пола и разлетались в разные стороны, будто сноп искр от костра, костра живого, настоящего, жгущего тело, как бумагу. Совсем не тот костер пылал в груди двух любовников, что жались друг к другу телами с такой силой, будто пытались слиться воедино, стать одним целым, одним организмом с единой душой и разумом. Его пламя жгло сильно, но не обжигало тело, пылало ярко, но не слепило глаза. Он мог бы показаться всего лишь иллюзией, порожденной чьей-то буйной фантазией, если бы не те всплески эмоций и чувств, что сопровождали его с настойчивостью и пылом лесоруба, валящего столетний дуб.

Когда огонь угас в их груди, они обняли друг друга да так и стояли, долго, их тела успели остыть от той страсти, что вулканом извергалась в их недалеком совместном прошлом. Майкл снял с вешалки полотенце и укутал в него девушку, затем подхватил ее на руки и отнес в спальню, где уложил на кровать и укрыл одеялом. Сам же набросил на плечи халат и прилег рядом.

Они лежали и смотрели друг другу в глаза. Никто ничего не говорил, так как каждый из них чувствовал, что сейчас любые слова излишни. Никто и не двигался, будто боялся вспугнуть ту тишину, что поселилась в эти минуты в этой комнате.

Наконец Селена придвинулась к Майклу и уткнулась головой ему в грудь. Он обнял ее, прижал к себе, поцеловал и прошептал:

– Я люблю тебя.

Селена еще плотнее прижалась к Майклу, хотя куда уж было плотнее: между ними не удалось бы просунуть и лист бумаги. Майкл положил ладонь девушке на голову и принялся поглаживать ее волосы, все еще влажные от воды. Селена так и заснула, прижавшись к Майклу и положив руку ему на грудь. Майкл же какое-то время продолжал лежать рядом с Селеной, не желая каким-нибудь неосторожным движением потревожить ее сон. Когда же убедился, что сон девушки крепок, он поцеловал ее в лоб и осторожно освободился от объятий, затем поправил съехавшее на бок одеяло, поднялся с кровати, погасил свет в комнате и вышел из спальни.

* * *

Понедельник 3 сентября не задался с самого начала. Еще ночью началась гроза, из-за которой Майкл так и не смог выспаться. Он просыпался чуть ли не каждую минуту, то от прыгавших по подоконнику дождевых капель, то от раскатов грома, беспокоящих своим рокотом не только небо, но и барабанные перепонки в ушах Майкла. К тому же уже вторую ночь подряд Майкл спал один. Селена уехала домой еще в субботу вечером, пообещав родителям, которые вновь решили навестить дочь, воскресенье провести с ними. Короткие смски, которыми они обменивались время от времени, не смогли ему заменить живого общения с девушкой. Да, конечно, это было лучше, чем ничего, но когда любишь, альтернатив объятиям, поцелуям, да и простому созерцанию глаз любимого человека не существует. Фотографии, видео, смски, звонки – все это только усиливает желание увидеть родную душу, но никак не помогает перенести разлуку. Майкл знал об этом очень хорошо, так как его не раз поражала стрела Амура. Только вот то, что происходило сейчас в его душе, не шло ни в какое сравнение с его прошлым опытом. Никогда прежде он не думал, что может так сильно полюбить девушку, особенно после тех многочисленных разочарований, на которые была щедра его жизнь. Если в прошлом он мог спокойно выдержать несколько дней, а то и неделю, без встреч с любимой, то сейчас и час без Селены был для него все равно что две недели без куска хлеба во рту – невероятная мука, пробуждающая лишь одно желание, насытиться. Видеть Селену, ощущать подушечками пальцев ее кожу, обонять аромат ее волос – пожалуй, это единственное, что способно было унять боль разлуки в его сердце.

Часто Майклу казалось, что Селена находится не в одном с ним городе, а как минимум в другой стране или даже на другой планете. В такие минуты глубокого отчаяния он писал ей смс или звонил, при этом стараясь держать себя в руках и не надоедать Селене чрезмерным количеством смсок или звонков, хорошо понимая, что излишнее внимание, граничащее с настоящей манией (но разве любовь и мания имеют не одну природу?), вряд ли способствует укреплению отношений, а вот охладить их вполне может. Именно поэтому Майкл часто удалял набранные сообщения, прерывал звонок сразу же после нажатия клавиши “вызов”. Боролся с навязчивым вниманием, как мог. Даже вынимал аккумулятор из мобильного телефона, чтобы спрятать его в каком-нибудь укромном месте, затем специально отвлекал себя на что-нибудь иное и забывал о его существовании. Правда, один раз он спрятал аккумулятор так, что потом его пришлось искать не меньше часа. Но Майкл этому только обрадовался – целый час он не вспоминал о Селене, поглощенный поисками мобильника.

Понедельника Майкл ждал с нетерпением. Работа, коллектив, деловые встречи – много было способов хотя бы на время забыть о Селене. Но дождливая ночь накануне и воскресенье, проведенное в одиночестве, стали той ложкой дегтя, которая оказалась в его бочке, наполненной ожиданиями. А серое утро без единого проблеска солнечного света окончательно подорвало здоровье его настроению, поэтому приехал он в офис такой же угрюмый, как и небо над головой, ввалился в кабинет, закрыл за собой дверь, поставил сумку на стул, сам же плюхнулся в кресло и уставился невидящим взглядом в потолок.

Работать Майклу не хотелось, но это и не удивительно, так как любовный дурман, поражающий человека, делает его апатичным и напрочь лишает свободы мышления, сосредотачивая все мысли на любимом человеке. Майкл подумал, что кофе, быть может, придаст ему необходимый для работы заряд бодрости, поэтому он поднялся с кресла, прошел в приемную и попросил Кэти сделать ему кофе, после чего вернулся в кабинет и предался тягостному ожиданию заветной чашки, призванной хотя бы ненадолго рассеять депрессивные тучи в его груди.

Вошла в кабинет Кэти, поставила на стол перед Майклом чашку с кофе и удалилась. Майкл наградил чашку полным скепсиса взглядом, будто сомневался в возможности ее содержимого изменить его настроение. Между тем, он протянул руку, взял чашку и сделал глоток, затем еще один. Нет, похоже, он не зря сомневался в целительной силе кофейного напитка. А может, надо подождать, чтобы этот идиотский эликсир начал действовать? Или может, это не тот способ для лечения депрессии? Разве способна горечь напитка избавить от горечи в душе́? Нет, скорее наоборот.

Майкл почувствовал отвращение к напитку, отставил чашку подальше от себя, оперся спиной о спинку кресла и положил голову на подголовник.

– Если я сегодня не увижу Селену, наверняка сойду с ума, – пробормотал Майкл, блуждая взглядом по кабинету.

Вдруг что-то вспомнив, Майкл полез к сумке, нашел портмоне, открыл его и достал небольшую фотографию, на которой была изображена девушка в банном халате с шикарной улыбкой, копной длинных волос и чертовски правильным овалом лица. Под взглядом ее изумительных глаз сердце начинало биться быстрее, а во рту надолго воцарялась сухость. Эту фотографию Селены Майкл сделал еще тогда, когда они были в Йеллоустоне, той ночью, когда впервые занялись сексом. Два раза, как помнил Майкл. Первый – на озере, второй – в номере отеля по возвращении с озера. Вот именно тогда он и сделал эту фотографию. Одну-единственную. Это было желание Селены. Одна фотография. Наглеть же он не хотел. Майкл давно понял, что, если любишь, приходиться уважать желания того, кого любишь. Таковы правила игры в любовь. Ему оставалось лишь подчиниться им.

– Я люблю тебя, детка, – пробормотал Майкл, глядя на фотографию. На миг лицо его озарилось улыбкой, словно луч солнца прорвался сквозь серую небесную занавесь и осветил землю. – И всегда буду любить.

На столе завибрировал мобильник. Пришло сообщение. Майкл поцеловал фотографию Селены и вернул ее в портмоне, взял в руки мобильник и взглянул на экран. Заметив номер отправителя, он поспешно вскрыл сообщение и прочитал:

“Я соскучилась, милый. Хочешь не хочешь, а эту ночь я буду спать в твоей кровати:-)”

– Я тоже соскучился, детка. Очень соскучился, – шепнул Майкл и принялся набирать ответное сообщение.

“Я тоже соскучился, детка. С нетерпением жду вечера.”

Майкл набрал сообщение, перечитал еще раз и отправил.

Смска от Селены преобразила Майкла. Совсем недавно его можно было отправлять на прием к психотерапевту, сейчас же на губах его играла улыбка и он больше походил на довольного жизнью кота, чем на полудохлую мышь в зубах этого же кота. Майклу стало так хорошо, что он снова решил уделить внимание чашке с кофе. Теперь его вкус оказался на порядок лучше, чем раньше.

Майкл поднялся из-за стола и с чашкой в руке подошел к окну. На улице все еще накрапывал дождь, но, судя по пробивающимся сквозь тучи солнечным лучам, ему осталось поливать землю не долго.

В памяти Майкла всплыли некогда услышанные слова:

Майкл допил кофе, вернулся к столу, опустился в кресло и поставил чашку на стол. Теперь он чувствовал себя полным сил и энергии.

– Пора браться за работу, а вечером… – мечтательная улыбка появилась на лице Майкла.

Шум в коридоре заставил его оставить грезы и вернуться в настоящее. Сквозь стеклянную стену кабинета Майкл увидел Ника. Судя по мимике, Ник был явно зол, если не взбешен. В руках он держал какой-то конверт, а вот что за содержимое было в этом конверте, Майкл мог только догадываться. Майкл проследил направление движения Ника и понял, что тот направляется к его приемной.

– Он встал не с той ноги, – успел подумать Майкл, прежде чем Ник влетел в приемную, пересек ее быстрым шагом, ударом руки распахнул дверь, ведущую в кабинет, и застыл на пороге, сверля Майкла взглядом из-под прищуренных глаз.

– Это был ты, Сафер! Ты, ублюдок! – зашипел Ник, грохнул входной дверью и приблизился к столу Майкла.

Краем глаза Майкл заметил, как за стеклянными стенами кабинета начал собираться народ, привлеченный шумом. Кэти вышла в коридор и присоединилась к коллегам. Майкл также был бы не против оказаться по ту сторону стены, да только судя по тому, что причиной гнева является он, ему это вряд ли удастся сделать. Между тем Майкл сохранял спокойствие.

– Мистер Райт, быть может, объяснитесь?

– Объясниться? Объясниться?! – Ник готов был испепелить его взглядом. – И ты смеешь меня об этом просить, засранец? Вот тебе мое объяснение!

Ник бросил на стол Майкла конверт. Майкл взял его в руки и только сейчас почувствовал, как дрожат ноги. Благо этого никто не видел, так как ноги Майкл держал под столом. За ногами начали подрагивать руки. Майкл заставил себя успокоиться, быстрым движением рук вскрыл конверт и вытащил его содержимое. Это оказались фотографии. Майклу хватило одного взгляда на первую фотографию, чтобы понять, что это были за фотографии. Он обнимает Селену, целует ее. В руках девушки сумочка и пакет с продуктами. И еще одна важная деталь – фотография была сделана на фоне его дома.

– Когда это было? – спросил себя Майкл. – В прошлый четверг или пятницу? Да, в пятницу, когда Селена приехала ночевать ко мне.

Глядя на фотографии, Майкл почувствовал, как дрожь в его теле усилилась. Страх проник в сознание Майкла. Но ненадолго.

– Он знает, – подумал Майкл. – Так тому и быть. Так даже лучше. Теперь нам с Селеной не придется скрываться.

– Ты трахаешь мою девушку, говнюк, – процедил Ник. – За моей спиной трахаешь мою девушку. Я изливал тебе душу, а ты в это время тихо посмеивался и трахал Селену. Ублюдок!

Майкл откинулся в кресле.

– Мистер Райт, аккуратнее выбирайте слова. Здесь слишком много свидетелей. Это во-первых. Во-вторых, Селена – моя девушка.

– Ты предал меня, Сафер, – Ник, казалось, не слушал Майкла. – Я доверял тебе, и даже порекомендовал тебя на свое место Совету директоров. Но ты плюнул мне в душу, неблагодарный говнюк. За все хорошее, что я для тебя сделал, ты отблагодарил меня тем, что увел мою девушку, – Ник убавил громкость голоса, отчего зловещие нотки зазвучали явственнее. – Подло, Сафер, очень подло. А ты знаешь, что я делаю с теми, кто идет против меня? Я их давлю, как тараканов. Вот так, беру и давлю, – Ник сделал характерное движение стопой, затем уперся руками о крышку стола Майкла. – Ты помнишь о мистере Робинсе из “Американ Петролеум”? Помнишь свой провал? Кроме меня о нем в компании никто так и не узнал. Твоя репутация была сохранена. Но все еще можно изменить, Сафер. Я сообщу Совету директоров о твоем провале – и должности управляющего тебе не видать, как своего затылка. Я так сделаю, Сафер. Обещаю, если только, – Ник ухмыльнулся и распрямился, – если только ты не одумаешься. С сегодняшнего дня, Сафер, единственный твой шанс на карьеру в банке “Голден” – расстаться с Селеной. Нет, я могу пообещать тебе даже больше, мой друг. Если ты не бросишь Селену, можешь забыть о карьере во всем финансовом секторе американской экономики. Я все для этого сделаю, Сафер. Все! Даю тебе два дня на размышления. В среду утром я жду от тебя ответ. Надеюсь, он будет разумен, – сказав это, Ник развернулся и вышел из кабинета Майкла.

Майкл откинулся в кресле, повернулся к окну и устремил взгляд на улицу. В груди щемило, мысли в голове носились как безумные. Похоже, следующие два дня станут для него чем-то сродни моменту истины.

* * *

Он подмял под себя Селену, провел рукой по ее волосам и поцеловал. Аромат туалетной воды девушки щекотал ноздри, нежность и вкус ее губ давно вызвали привыкание к ним, ее шелковые волосы хотелось гладить снова и снова, как снова и снова хотелось смотреть в ее прекрасные глаза. Карьера или любовь? Этот вопрос снова и снова терзал его сознание, выныривал из подсознания и требовал к себе пристального внимания. Снова и снова Майкл посылал мысленно его к чертям, угрожал, молил, но он возвращался с упрямством и упорством кредитора, которому уже давненько задолжали денег.

Майкл лег возле Селены, обнял ее за талию, головой зарылся ей в волосы.

– Что-то случилось, милый? – Селена коснулась рукой подбородка Майкла и заглянула ему в глаза.

– Нет, просто устал на работе, – соврал Майкл и, будто чувствуя вину, поцеловал Селену в щеку.

Сообщить Селене о разговоре с Ником? Зачем? Это его проблемы и ему с ними разбираться. Все равно Селена вряд ли сможет ему чем-нибудь помочь. Любовь или карьера? Эту дилемму сможет решить только он. Если сможет, конечно. Почему жизнь такая жестокая? Почему она всегда требует совершить выбор? Неужели без этого нельзя обойтись? Насколько проще было бы жить, если бы не надо было ежеминутно совершать тот или иной выбор.

Селена приподнялась на локте, провела пальцами по его щеке, затем прижалась к ней губами, задержалась на пару секунд в такой позе и отстранилась.

– Наверное, ты очень сильно устал. Таким я тебя никогда прежде не видела. Ты уверен, что ничего не случилось?

– Уверен, – Майкл заставил себя рассмеяться, поднырнул рукой под спину девушки и уложил ее себе на грудь. – Тебе не кажется, что на тебе слишком много одежды? – Майкл положил руки на ягодицы Селены, сокрытые от его глаз куском коттона, провел ими по спине девушки и ощутил под атласом лямку бюстгальтера.

– Разве?

– Конечно, – Майкл перевернул Селену на спину, сам улегся сверху, оперся на локти и приник губами к ее губам. Рука бесстыдно накрыла грудь девушки, сдавила ее, нежно, без боли, скользнула вниз, пробежалась по животу, сжала ягодицу.

– Романтический ужин отменяется? – шепнула Селена, когда они разъединили губы, чтобы наполнить легкие воздухом.

– Я не против, – Майкл пожал плечами.

– Тогда мне придется съесть тебя, – Селена облизала губы.

– Размечталась, – ухмылка изогнула губы Майкла. – Не раньше, чем я съем тебя, – Майкл с таким порывом и страстью впился в губы Селены, что та вскрикнула от боли. Ударив Майкла по плечу, Селена обвила его шею руками и закрыла глаза, наслаждаясь поцелуями, сыпавшимися на нее как из рога изобилия.

Майкл засунул руку под блузку Селене, затем под бюстгальтер, не удовлетворившись этим, он попытался забраться девушке в трусики, но его планам помешал поясок, застегнутый на юбке. Тогда Майкл решил сменить тактику, снял с девушки юбку вместе с поясом, блузку. Вот теперь он был доволен. Хотя нет, неплохо было бы раздеться самому. Что и было исполнено в следующие несколько секунд. Вот теперь он, и правда, мог бы быть довольным. Мог бы, если бы не три слова, вновь всплывшие в его сознании, будто утопленник в озере: любовь или карьера?

– К черту!!! – мысленный крик Майкла едва не ожил.

Майкл сорвал с Селены трусики, раздвинул ей ноги и вошел в нее – быстро, рывком. Селена вонзила ногти в его ягодицы и застонала. Донимавшие его мысли мигом покинули его. Настоящее с его проблемами больше не было властно над Майклом. Он стремительно уносился в мир чувственного наслаждения, мир всепоглощающей страсти и полного душевного успокоения в объятиях девушки, которую – знал наверняка – он любил больше жизни.

* * *

Уткнувшись лбом в его грудь, она лежала рядом. Спала. Ее обнаженная грудь поднималась и опускалась, следуя за дыханием, спокойным и умиротворенным. Ее роскошные кудри щекотали ему живот, а горячее, как солнце в пустыне, дыхание обжигало грудь.

Майкл провел ладонью по ее волосам, наклонился и поцеловал их, на миг замер, вдыхая аромат ее волос, и снова поцеловал.

– Я тебя люблю, – шепнул он.

Какими же ограниченными показались ему в эту минуту эти слова, которые он полюбил говорить ей на ушко, шепотом, будто боялся, что их услышат другие. Слова, перед которыми преклоняется мир. Но разве способны слова выразить всю силу любви, что испытывает один человек к другому? Нет, никогда, ведь слова – это всего лишь слова, пустышки, тополиный пух, который разлетается в разные стороны, едва подует ветерок. Они достигают ушей, но не способны прикоснуться к сердцу, потому что они всего лишь слова, цветочная пыльца, тающая в крохотном желудочке колибри. Лишь только страсть, глубокая, как океан, и сильная, как шквальный ветер, способна коснуться сердца; лишь ей удается открыть заветную дверцу, и только ее отсутствие способно ее захлопнуть, часто навсегда.

Глядя на спящую Селену при тусклом свете ночника, Майкл понял, что сердце любит истинной любовью только тогда, когда внутри него пылает огонь страсти. В его сердце было более чем достаточно страсти, а если так, тогда какой ему стоит сделать выбор в противоборстве между любовью и карьерой? Но говорят, страсть ослепляет. Значит, глупы те, кто так говорит. Страсть открывает глаза на истину, она как мост между двух берегов широкой реки. Чем больше страсти, тем крепче мост, а если так, то идти по мосту страсти надежнее, чем по мосту, сотканному из равнодушия.

Майкл накрыл ладонью ладошку Селены и улыбнулся. Какой теплой она была, какой милой и родной. Каким надо быть глупцом, чтобы отказаться от подарка, который преподнесла ему судьба? Столь дорогого сердцу и бесценного. Но готов ли он пожертвовать карьерой ради любви? Слишком трудный вопрос для того, кто всю жизнь только то и делал, что карабкался по карьерной лестнице. Готов ли он упасть с нее? Хочет ли этого? Это все равно, что взять и перерезать себе вены. Это карьерное самоубийство чистой воды. А что скажет Селена, когда узнает, что он стал безработным?

Нужна ли будет ей тогда его любовь? Если Ник сдержит слово, а Майкл нисколько в этом не сомневался, то ему придется переквалифицироваться. В кого? Годы учебы, реки пролитого пота – все коту под хвост. И ради чего? Любви. Но не простой любви, любви к Селене. Эта девушка была особенной, не такой, как все. По крайней мере, для него. Как он будет без нее? Сможет ли? Проверять Майкл не хотел. Она воздух, которым он дышит, кровь, которая течет по его венам, тихое биение его сердца, его страсть и его любовь. Он не сможет без нее прожить ни дня, ни минуты.

Майкл почувствовал, как на глаза накатили слезы, задрожали в уголках глаз, готовые тонкими ручейками ринуться вниз. Он прижался губами к ее теплой ладошке и прошептал:

– Я не оставлю тебя, малышка. Никогда не оставлю. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Обещаю тебе, я выкарабкаюсь. Обязательно что-то придумаю. Ради тебя. Ради нас. Если понадобится, я все начну сначала. Только будь со мной. Ты нужна мне. Без тебя я не выживу. Просто не выживу.

Он провел ладонью по ее щеке, обнял и застыл взглядом на ее лице, таком милом и нежном, будто хотел запомнить каждую морщинку, каждую ресничку, каждую ямочку.

Он так и лежал, блуждая по этому дорогому сердцу личику, час, а может быть, и два, пока сон не сомкнул его веки и не вернул его душе мир и спокойствие.

 

Глава 20

Утром в среду 19 сентября он приехал в офис рано. Поставил машину на стоянку. Какое-то время стоял рядом и смотрел на нее. Будто в последний раз. Нет, в один из последних, если быть точнее. Машину он решил продать, взамен купить нечто более дешевое. Такая дорогая машина ему уже была не нужна. Не было того статуса, который она призвана была подчеркивать. Почти не было. Да и деньги, по всей видимости, будут не лишними.

В светлом костюме, дорогом галстуке и рубашке от кутюр, с легкой полуулыбкой на лице, он вошел в здание банка, поздоровался с охраной, прошел к себе в кабинет. Страх, сомнения – все ушло прочь, когда он наконец-то принял решение. Оно далось ему нелегко, но теперь это уже было неважно. Сомнения остались в прошлом, в настоящем же была уверенность, прочная, незыблемая. На сердце было легко, солнечно, как и за окном. Казалось, даже погода решила внести лепту в закладку фундамента его душевного спокойствия. Это было здорово. И правда, здорово!

Он окинул взглядом кабинет. Столы, стулья, шкаф с книгами и папками, компьютер, диван и картины на стенах. Будет ли он скучать по ним? Надеялся, что нет. Они всего лишь вещи, пустые, бездушные. Скучать по вещам – это как-то глупо. Воспоминаний и слез достойны люди, но не вещи. Вещам всегда можно найти замену, а вот людям, людям – никогда. Они уникальны.

Он сел в кресло, покрутился на седушке, достал из папки чистый лист бумаги, взял ручку и принялся писать. Пять минут спустя он перечитал написанное, кивнул, затем отложил лист бумаги в сторону и забросил ноги на стол. Жизнь – странная штука, заставляет выбирать, жертвовать одним ради другого. Может, так и должно быть? Может, именно в этом ключ к счастью и процветанию человека?

В приемную вошла Кэти, улыбнулась и поздоровалась. Он улыбнулся и поздоровался в ответ. Она предложила сделать кофе. Он согласился. Пока ждал кофе, размышлял над тем, насколько ему хватит сбережений. Прикинул, как минимум на год безбедной жизни. Улыбнулся. Все же не зря он каждый месяц часть зарплаты переводил на счет в банке. Правильно, если ты не подумаешь о своем будущем, о нем никто не подумает. Никто. Такова реальность. Такова жизнь.

Из сумки достал портмоне, из портмоне – фотографию. Провел по ней указательным пальцем, обводя овал лица, отмечая изгибы губ, ямочки на щеках, контуры глаз. Что-то прошептал, глядя на фотографию. Какой-то пустяк, бессмыслицу, сути которой и сам не понял, прижал фотографию к губам, снова что-то зашептал, вернул фотографию в портмоне, а портмоне – в сумку.

В кабинет с подносом в руках вошла Кэти, улыбнулась, будто подбадривала, поставила чашку с кофе на стол перед Майклом и вернулась в приемную. Он посмотрел ей вслед, затем перевел взгляд на струйку дыма, извивавшуюся над чашкой. Какой невесомой она была, какой изменчивой казалась. Прям как человеческая судьба.

Когда в кабинет вошел Ник, он стоял у окна и смотрел, как стайка воробьев трепыхается в луже, как они чистили перышки, слушал их истошные крики и думал о том, что человек, пожалуй, не единственное существо, способное кричать лишь бы кричать, без какого-либо повода, причины.

– Сафер, – Ник не здоровался, прошел по кабинету и плюхнулся в его кресло. – Судя по твоему виду, готовишься занять должность управляющего? Разумное решение. Я в тебе не разочаровался.

Майкл приблизился к столу, взял в руки исписанный лист бумаги и протянул Нику.

– Мистер Райт, я надеюсь, вы одобрите.

– Что это? – Ник взял в руки лист бумаги.

По мере чтения лицо его все больше приобретало землистый оттенок. Дочитав до конца, Ник посмотрел на него и изрек:

– Сафер, ты идиот.

– Может быть, – только и сказал Майкл, развернулся и вернулся к окну. Разговаривать с Ником у него не было никакого желания. Он хотел лишь одного – чтобы это все как можно быстрее закончилось.

– Это твое окончательное решение? – Ник поднялся на ноги.

– Да, – не оборачиваясь произнес Майкл.

– Что ж, ты сам этого захотел, – Ник взял со стола заявление и покинул кабинет.

Майкл улыбнулся. На душе было легко и радостно.

* * *

Он сидел за столом в кабинете и рассматривал контакты в мобилке, думая, к кому обратиться за помощью по поводу работы, когда пришла смска от Селены.

“Милый, у меня сегодня после работы появилась незапланированная встреча. После встречи буду у тебя.”

Майкл улыбнулся и написал в ответ:

“Жду, милая.”

Он вышел из меню сообщений и вернулся в меню контактов. В Биллингсе он почти никого не знал. Все связи остались в Денвере. Все больше и больше Майкл склонялся к тому, что надо возвращаться в Денвер. Только вот захочет ли Селена поехать с ним? Как-никак в Биллингсе у нее работа. Она окажется в такой же ситуации, как Майкл в Биллингсе, когда останется без работы. Зачем ей это? Но как же тогда быть? Встречаться на расстоянии? Глупо. Отношения на расстоянии – это не отношения. Они заранее обречены. Что же делать?

Майкл сложил руки лодочкой и провел по лицу сверху вниз, будто стирал усталость с лица. Он до сих пор не сказал Селене о проблеме. Все ждал подходящего момента. Только вот когда же наступит этот подходящий момент? Существует ли он в природе вообще? Или это не более чем попытка слабого человека отсрочить неизбежное?

Он должен поговорить с Селеной. Обязан это сделать. Она часть его жизни и имеет право знать о его проблемах так же, как и о своих.

– Сегодня же поговорю с Селеной, – Майкл положил мобильник на стол. – Вместе мы найдем выход. Безвыходных ситуаций не бывает. Иногда просто надо приложить больше терпения – и выход обязательно найдется. По крайней мере, надо в это верить.

Майкл вздохнул.

– Все будет хорошо, мой друг, – подбодрил себя Майкл, взглянул на часы на стене. – Начало седьмого. Пора ехать домой. Отныне я не обязан сидеть здесь допоздна. Поеду, приготовлю что-нибудь на ужин. Селена наверняка приедет голодная как волк, – улыбка появилась на губах Майкла, когда он вспомнил о своей малышке. Он выключил рабочий компьютер, свой ноутбук, засунул его в чехол и спрятал в сумку, затем выключил кондиционер, свет и вышел из кабинета.

На стоянке он забрался в машину, завел двигатель, выехал на дорогу, после чего, желая как-то избавиться от некстати нахлынувшего на него одиночества, он взял в руку мобильник, нашел номер Мэтью и стукнул по клавише вызова.

Мэтью на звонок не ответил.

– Наверное, занят, – подумал Майкл.

Уже подъезжая к дому, экран мобильника, лежавшего на приборной панели, ожил и салон заполнила мелодия.

– Привет, Мэтью.

– Привет, старик, – голос Мэтью оказался немного запыхавшимся, будто он добирался домой не на машине, а на велосипеде. – Только домой приехал. Что-то случилось?

– Я увольняюсь, Мэтью, – Майкл остановил машину перед дверью гаража и заглушил двигатель.

– Что?! – несколько секунд в трубке раздавалось только сопение Мэтью. – Тебя Селена, что ли, по голове сковородой ударила? Какого хрена?

– Меня вынудили.

– Какой хрен?

– Ник. Он нанял частного детектива, узнал, что я встречаюсь с Селеной, и предъявил мне ультиматум: или я расстаюсь с Селеной, или с карьерой.

– Погоди, погоди, старик. Что, так и сказал? Может, ты его неправильно понял?

– Я его отлично понял, Мэтью, – Майкл почувствовал раздражение где-то глубоко внутри себя.

– Ну, ладно. Не нервничай. Значит, ты решил остаться с Селеной? Я тебя понимаю, старик, но не могу сказать, что одобряю твой выбор. Здесь надо хорошо подумать. В мире кризис. Сам знаешь. Сегодня найти работу, хорошую работу, трудно…

– Мэтью, я уже все решил, – перебил друга Майкл. – Я выбрал Селену и отказался от карьеры. Значит, так тому и быть, начну с нуля.

– Не спеши, малыш. В наше время найти девушку намного проще, чем работу, особенно такую, какая у тебя.

– Как-то да будет, Мэтью. Если не найду ничего здесь, вернусь в Денвер, правда, не знаю, как к этому Селена отнесется. Но без нее я жить не смогу. Я это знаю наверняка.

– Глупости, старик. Из-за Дианы ты тоже убивался – и ничего, забыл. И Селену забудешь. Главное, побыстрее найти ей замену…

– Мэтью, я уже все решил и ты меня не переубедишь. Я никогда никого так не любил, как Селену, а для меня это многое значит.

– Да что ты вцепился в Селену! – взорвался Мэтью. – Да, у нее классная мордашка, задница то, что надо, и сиськи на отлично. И что с этого?! Не будь идиотом, старик. Оглянись – таких, как Селена, в нашем мире больше, чем достаточно, и каждая из этих Селен готова будет тебе отсосать, стоит ей только узнать, сколько у тебя денег на счету. Одумайся, старик, у тебя есть бабки, карьера, ты успешный человек, за таким, как ты, бабы готовы бегать круглосуточно…

Майкл слушал Мэтью и чувствовал, как его захлестывает злость. Да что же это за друг, который осуждает тебя, критикует твои действия, смеется над твоими чувствами! Разве для этого нужны друзья? Тогда чем они отличаются от врагов? Или это волки в овечьей шкуре? Он рассчитывал получить от Мэтью поддержку, а получил порицание. И это друг?

– Мэтью, мне надо идти, – у Майкла напрочь отпало желание разговаривать с Мэтью.

– Эй, подожди, старик. Селена знает?

– Нет. Я с ней еще не говорил. Вон она идет, – соврал Майкл, глядя на серые двери гаража сквозь лобовое стекло машины. – Сейчас поговорю.

– Да, да, старик. Поговори с ней, и обязательно сообщи мне, к чему вы пришли. Слышишь меня?

– Слышу. Пока, Мэтью.

– Пока, старик.

Майкл нажал клавишу “отбой” и бросил телефон на пассажирское сиденье.

– Если лучший друг идет против тебя, на кого же еще можно положиться в этой чертовой жизни? – Майкл стиснул зубы и заиграл желваками на скулах. – На себя и только на себя. Пошли все. Если ты сам о себе не подумаешь, о тебе никто не подумает. Ты никому не нужен в этом мире, кроме себя самого. Никому… Может, еще Селене.

Едва вспомнив о Селене, Майкл почувствовал, как злость и раздражение покидают его. На уста вернулась улыбка, на сердце потеплело. Он вспомнил о фотографии, достал ее из портмоне и прижал к губам, затем долго сидел и смотрел на нее, любовался красотой девушки, изображенной на ней.

– Какая же она красивая, – подумал Майкл. – Мэтью идиот, если думает, что Селене можно найти замену. Она неповторима, как снежный узор на стекле. Что он знает о ее ласке и нежности, чувственности и страстности? Знал бы он, какой заботливой может быть Селена. Она – сокровище, которое я должен сохранить во что бы то ни стало.

Майкл улыбнулся, спрятал фотографию в портмоне и поставил машину в гараж.

* * *

Лунный свет сполз по раме окна на подоконник и расплылся маленьким озерцом. Мягкий свет ночника стелился по комнате, не в силах разогнать обосновавшуюся здесь тьму. Было тихо и даже как-то тревожно. Они лежали в кровати и молчали. Селена, закутавшись в банный халат, притворялась спящей. Майкл же включил ноутбук и серфил в интернете. Еще за ужином Майкл заметил странную отчужденность Селены. Она мало говорила, избегала долгих взглядов в глаза. Майкл чувствовал, что что-то случилось. Хотел было поинтересоваться у Селены, но передумал, решив, что девушка, если посчитает нужным, сама ему расскажет. Время шло, а она так ничего и не сказала. Сегодня был первый день, когда они не занимались сексом, будучи наедине. Именно это больше всего настораживало Майкла, заодно и расстраивало. Он не понимал, да и не видел причин для внезапной отчужденности со стороны Селены. Ее как будто кто подменил.

– Знал бы кто, – подумал Майкл, – начистил бы морду.

В конце концов он не выдержал, отложил ноутбук в сторону, склонился над девушкой, провел ладонью по волосам, поцеловал. Ноздри затрепетали, улавливая любимый аромат.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – Майкл поцеловал Селену в щеку.

– Все хорошо, – девушка открыла глаза; извиняющаяся улыбка появилась на ее лице. – Немного устала.

– Хорошая отмазка, – в сознание Майкла протиснулась мысль.

Он положил руку девушке на бедро. Ворс банного халата. Нет, совсем не это его тянуло магнитом к себе. Рука скользнула ниже, пробралась между полами халата и коснулась трусиков. Еще ниже, и его пальцы сквозь ткань соприкоснулись с ее половыми губами. В тот же миг рука Селены ожила, накрыла его ладонь, оторвала от трусиков и мягко уложила ее на кровать.

– Давай не сегодня, – снова та же извиняющаяся улыбка и тихий голос.

– Как скажешь, – Майкл лег на спину, повернул голову и посмотрел на Селену. – Как прошла встреча? Ты о ней так ничего и не рассказала.

– Нечего рассказывать. Просто встретилась со старым знакомым. Ничего особенного.

– Ничего особенного, – повторил Майкл про себя. – Измены тоже начинаются с “ничего особенного”. Ладно, не думай об этом. Может, действительно, ничего особенного.

Майкл почувствовал, как ладонь Селены накрыла его ладонь. Майкл посмотрел на девушку. Та улыбалась.

– И правда, ничего особенного, – Майкл накрыл ладонь Селены второй рукой. – Похоже, я зря волновался.

На какой-то миг в глазах девушки появилось нечто сродни страданию и тревоге. Появилось и исчезло, будто корабль-призрак в океане.

– Наверное, показалось, – подумал Майкл, глядя на девушку. – Точно показалось.

Он перевернулся на бок, одной рукой подпер голову, второй поднял ладошку Селены, поднес к губам и поцеловал. Сейчас ему казалось, что это самое ценное, что он держал когда-либо в своих руках.

* * *

На следующий день Майкл снова был в офисе, и еще через день, так до конца недели, ожидая решения Совета директоров. Под конец недели поползли слухи, что Ник уезжает в Финикс. Это удивило Майкла, показалось странным. Как Ник может уезжать, если не назначен новый управляющий отделением банка? Майклу стоило бы больше поинтересоваться этим вопросом, но он уже не был заинтересованной личностью. Откровенно говоря, ему было уже все равно, как сложатся дела в отделении банка “Голден” в Биллингсе. На работу он приходил для галочки и никакого участия в управлении уже не принимал. Самоотстранился, если можно так сказать. Его больше тревожило то, что происходило с Селеной. Он не видел ее уже два дня. Вот это его угнетало намного больше. Он раз за разом мысленно возвращался в прошлое, пытаясь понять, не допустил ли где-то ошибку. Но нет, судя по воспоминаниям, в прошлом у них все было замечательно, даже идеально. А вот в настоящем. Селена отдалилась. Майкл ощущал это всеми фибрами своей многострадальной души. И волновался, не зная причин этой отчужденности. Он хотел разобраться, но не знал, за что хвататься. Селена все еще была с ним – и как бы не с ним. Все чаще и чаще у нее появлялись какие-то сверхсрочные дела, которые препятствовали их встречам. Уже третью ночь подряд она ночевала дома. Это угнетало Майкла, если не сказать больше. Благо хоть на смски она отвечала и на звонки.

Наконец вечером в субботу 29 сентября 2012 года Селена приехала к нему домой. Майкл как раз заканчивал бриться, когда услышал мелодию мобильника. Он вытер остатки пены с лица полотенцем, вышел из ванной комнаты и направился в гостиную. Звонила Селена. Майкл поднес мобильник к уху.

– Я приехала, – услышал он голос девушки, но его тут же прервали короткие гудки.

Майкл открыл входную дверь. На пороге стояла Селена. В синих джинсах, черном свитере и короткой кожаной куртке. Распущенные длинные волосы волнами спадали на плечи. На губах девушки играла улыбка. В руках кроме сумочки Майкл заметил пакет с продуктами.

– Привет.

– Привет, милая, – Майкл ощутил огромное облегчение, увидев девушку. Обнял ее за талию, притянул к себе и поцеловал. Руки Селены оказались у него на плечах. Грудь прижата к его груди.

– Как же я соскучился по своей малышке, – думал Майкл, целуя Селену; его руки двигались по ее телу, поглаживали волосы, спину, ягодицы. – Как рад, что все как прежде.

Он закрыл за Селеной входную дверь.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – улыбнулась Селена.

Он снова прижал ее к себе.

– Как насчет ужина? – спросила она.

– Романтического?

– Романтического.

– Я только “за”, – Майкл поднял с пола пакет с продуктами, и они пошли на кухню.

Когда с ужином было покончено, Майкл подхватил Селену на руки и отнес в спальню. Девушка не возражала, наоборот, обняла его за шею, прижалась головой к груди. Майклу казалось, что прошлое вернулось. Он снова чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. А возможно, жизнь просто наладилась. Так бывает: белая полоса сменяет черную, черная – белую. И теперь, похоже, в его жизни снова начинает преобладать белая полоса. Он даже перестал беспокоиться о работе, о том, что скоро станет безработным. Но разве это имело значение сейчас, когда он так счастлив?

Он целовал ее тело, будто впервые, не смея поверить в счастье обладания им. Ласкал его, как никогда прежде. Она отвечала вниманием и нежностью, лаской и страстью. Входил в нее с такой осторожностью, будто боялся причинить боль. Она извивалась под ним. Тишина комнаты растворилась в ее стонах, чувственных и тихих. Их губы сливались, тела переплетались, даря друг другу райское наслаждение. Воздух в комнате пропах запахами их разгоряченных тел.

Не раз он замечал на ее глазах слезы. Они собирались в уголках ее прекрасных глаз, подрагивали, затем медленно стекали по лицу, падали на ее волосы, подушку, простыню. Он относил это на счет ее высокой чувствительности, поцелуем снимал соль с ее глаз, рукой гладил по щеке, словно успокаивал, а затем еще глубже погружался в нее, заставляя ее тело трепетать от переполнявших ее чувств и эмоций, покрываться маленькими капельками пота, сверкавшими в свете ночника золотым песком.

В этот раз они оба испытали оргазм одновременно, чего раньше никогда не было, а потом просто лежали на кровати, обнявшись. В какой-то миг Селена начала плакать.

– Расчувствовалась, – подумал Майкл, вытер слезы с глаз девушки, но они почему-то все текли и текли. Тогда он обнял Селену, прижал к груди и стал нашептывать ей на ухо всякие романтические глупости. Вскоре Селена уснула, но он еще долго не мог заснуть, продолжал ей что-то шептать, смотрел на подсохшие на ее лице следы от слез и слушал, как тишину комнаты тревожит тихий звук ее дыхания.

* * *

Шумное воскресное утро ворвалось в комнату воробьиными криками и далекими автомобильными гудками. Он открыл глаза, потянулся, повернул голову в сторону. Что-то случилось, смутная тревога охватила его, когда он не увидел рядом Селены. Измятая простыня, все еще хранившая тепло ее тела, подушка, на которой он заметил несколько длинных волосинок, скомканное одеяло, совсем недавно укрывавшее ее тело, – все вещи оставались немыми свидетелями того, что она ему не приснилась. К тому же в комнате отчетливо ощущался аромат ее туалетной воды.

Майкл прислушался. Откуда-то доносился шум, негромкий, но вполне слышимый шум бегущей воды.

– Как будто в ванной комнате, – подумал он. – Понятно, Селена с утра пораньше решила принять душ.

Майкл лег на спину. Спокойствие овладело им. Он посмотрел на настенные часы. Те показывали 8:44.

– С чего это вдруг Селена решила пойти в ванную так рано? – скользнула в сознание Майкла мыслишка. Майкл вспомнил, что раньше, когда Селена оставалась у него на ночь в выходные дни, то они только из кровати выбирались не раньше 11, а тут еще нет 9, а Селена уже в ду́ше.

Какое-то время он лежал и слушал, как в ванной шумит вода, но чем больше лежал, тем больше им овладевало беспокойство.

– Почему она так долго? За это время я бы уже раз десять успел принять душ.

Майкл выждал еще немного времени, поднялся с кровати, набросил на голое тело банный халат и направился в ванную комнату.

Войдя в ванную, он замер в растерянности: душевая кабинка была пуста. Струя воды с упрямством осла, не желавшего тащить повозку, билась о пол кабинки, разбрызгивая капли по стенкам.

Майкл открыл душевую кабинку, выключил воду.

– Селена! – позвал он.

В ответ тишина. В доме было тихо. Майкл огляделся. Что-то было не так. Но что именно, он не мог понять. Только лоб почему-то взмок да сердце гулко забилось в груди.

– Селена! – Майкл окинул взглядом ванную комнату: полки с полотенцами, шкафчики с шампунями, гелями для душа, другими гигиеническими средствами. Все было как обычно, ничего не изменилось… или… Майкл приблизился к подвесным шкафчикам. Его шампуни, гели, зубная паста, щетка. Будто из тумана, до Майкла начал доходить смысл виденного. Все его гигиенические средства были на месте. ЕГО, и ничего из вещей Селены.

У Майкла пересохло во рту, но тело взмокло, будто он только вернулся с утренней пробежки. Захлопали дверцы шкафчиков, когда Майкл принялся открывать их и закрывать, чтобы убедиться в истинности своего предположения. Все это Майкл проделывал с такой суетой, что многие тюбики и бутылочки оказались на полу. Майкл заглянул в аптечку, висевшую здесь же. Баночки с зеленкой, йодом были сметены, будто ураганом, попадали на пол и разбились, но Майкл на это не обращал внимания. Того, что он искал, в аптечке не было: упаковка гигиенических женских прокладок, которую он как-то увидел здесь, – ее не было, как и шампуней, гелей, которыми пользовалась Селена. Ничего не было.

– Селена! – Майкл выскочил из ванной, по дороге наскочил на осколки и порезал ступни. Зашипел от боли, но не остановился.

– Селена!!

В гостиной ее тоже не было, и на кухне.

– Селена!!!

Вернулся в спальню, распахнул дверцу одежного шкафа; ничего из одежды Селены не осталось. Оставляя за собой цепочку кровавых следов, Майкл побежал в прихожую. Все то же самое, его вещи есть, ее – отсутствуют. Одолеваемый ужасными предчувствиями, Майкл забегал из одной комнаты в другую, точно мышь в западне. Звал, надеялся, но все было тщетно: Селены в его доме не было, как и ее вещей.

Изнеможденный беготней и волнениями, Майкл опустился на стул в кухне, накрыл лицо руками и зарыдал. Она оставила его. Она его бросила. Мечта разбилась вдребезги, разлетелась на миллионы осколков, льдинок, застрявших глубоко в его сердце.

Майкл отнял мокрые ладони от лица, вытер глаза и только сейчас заметил небольшой лист белой бумаги на кухонном столе. Надеясь и веря, Майкл схватил листок в руки и поднес к глазам.

Милый, Майкл.

Селена

Я знаю, что после прочтения этого письма ты меня возненавидишь, возможно даже появится желание меня убить, но я не осуждаю тебя, так как знаю, что я это заслужила. Я и сама наложила бы на себя руки, если бы не была такой трусихой.

Я пишу это прощальное письмо, сидя в своей комнате у себя дома (наверное, ты разозлишься еще больше, когда узнаешь, что я пришла к тебе уже с письмом, уже тогда готовая совершить то, что совершила). Не хотела рисковать, оставаясь в твоем доме лишнее время, боялась, что ты проснешься и станешь меня удерживать. Знаю, как ты сильно любишь меня, поэтому даже не сомневалась в этом. Но жизнь сложилась так, что нам лучше расстаться. Поверь, так будет лучше и для тебя, и для меня. Наверное, ты хочешь знать причину? Тебе будет больно это услышать, но я никогда тебя не любила, Майкл. Прости за искренность, хотя на прощение не надеюсь, скорее, хотела бы, чтобы ты меня возненавидел и как можно скорее забыл.

Не ищи меня. Сегодня я улетаю из Биллингса.

P.S. Прости, что не выключила воду в ванной комнате; не хотела, чтобы ты обнаружил, что я ушла, раньше времени.

Последние слова письма были прочитаны, но Майкл перечитывал его снова и снова, будто надеялся обнаружить среди букв нечто сродни “я пошутила”. Это была бы злая шутка, но всего лишь шутка, розыгрыш, который вернул бы ему душевное спокойствие, убрал с глаз горячие слезы, прекратил дрожь тела.

– Она меня не любила, – шептал Майкл, бегая глазами по листу. – Не любила.

Это была ложь. Он чувствовал это, а может, просто хотел себя убедить в ее любви. Но ее ласка, забота. Разве будет человек, в сердце которого не живет любовь, таким, какой была она, особенно когда они оставались наедине? А ее слезы вчера – разве это не показатель любви? Разве это не совесть в ней говорила? А следы на бумаге… Майкл бросил взгляд на письмо в руке… Вот все эти изъяны на бумаге, будто засохшие капли воды. Разве это не остатки слез?

– Лгунья! – Майкл ударил рукой по столу, снес корзинку с цветами, перекинул табурет, когда вскочил на ноги. – Любила! Я знаю это! Знаю!!!

Майкл схватил табурет, размахнулся и ударил им об пол. Тот как-то странно крякнул и развалился. Схватил второй и запустил в шкаф для посуды, висевший на стене, затем упал на колени, склонился над полом и зарыдал. Рука скомкала письмо, а губы зашептали:

– Любила… Не могла не любить… Я знаю это, знаю… Селена… малышка… вернись, прошу тебя… Я не смогу без тебя… не смогу…

Плечи Майкла содрогались от рыданий. Тело сотрясала нервная дрожь. В груди росло отчаяние. Будто дурной сон, который все никак не закончится.

* * *

Он лежал на диване в гостиной. Взгляд блуждал по стенам, картинам, но не замечал ничего из этого. Словно смотрел в пустоту. А может, так и было, только пустота была не внешней, а внутренней. Будто черная дыра родилась в его груди, поглощая его внутренний мир, делая его оболочкой без содержимого, этаким роботом без чувств и эмоций.

В голове заезженной пластинкой крутилась только одна мысль – как ему теперь жить без Селены. Да и стоит ли жить дальше? Селена была смыслом его жизни, его счастьем. Теперь, когда она ушла, жизнь утратила для него всякий смысл. Он хотел бы напиться да забыться во сне, но в холодильнике не было ни одного алкогольного напитка. Ему оставалось лишь лежать недвижимо, будто труп, и тревожить настоящее воспоминаниями, насильно вытянутыми из прошлого: ее лицо, волосы, губы; как ему нравилось их целовать, а тело, какая гладкая, нежная кожа; ее улыбка, глаза. Как жить без всего этого? Сожаление и печаль поселились в его сердце, а еще боль, тупая, ноющая, разрывающая на части сердце. Боль утраты. Со всем можно совладать, но только не с болью утраты. Она червем вгрызается в твое сердце, заставляя его стонать от непосильной тяжести. Сковывает твое тело, опутывает его невидимыми канатами, лишает воли двигаться и даже жить. Растаять как снежинка на солнце, исчезнуть, как будто тебя никогда и не было, а лучше потерять память, навсегда. Чтобы не ощущать на себе это проклятие, этот бич божий, заставляющий тебя снова и снова вспоминать. Когда совсем не хочется. Даже жить, не то что вспоминать. Отныне ты обречен на страдания, изо дня в день, из года в год. Время не лечит. Уменьшает силу страданий, но не лечит. Осадок остается навсегда. Память – это проклятие рода человеческого – никогда уже не даст тебе покоя. Ты обречен до конца дней своих жить с незаживающим рубцом на сердце. И только смерть, только она, родимая, спасительница, способна избавить тебя от боли, от сожалений, от страданий. Только она…

В помутневшее сознание Майкла ворвалась мелодия, легкая, как пушинка, и безмятежная, как морские волны в штиль. Она тронула сознание Майкла, сначала робко, будто проверяя, жив ли он еще, затем все напористее, требуя обратить на себя внимание. Майкл поднял голову, прислушался.

– Мобильный, – кольнула сознание догадка. – Селена. Это Селена!

Майкл соскочил с дивана и побежал в спальню. Свернувшаяся было кровь снова появилась из ран на ногах, отмечая путь Майкла от гостиной до спальни.

Майкл влетел в спальню, схватил с прикроватной тумбочки мобильник и поднес к глазам. Радость и надежда Майкла улетучились, стоило ему увидеть номер, высветившийся на экране телефона.

– Ник, – прошептал он. – Тебе что от меня надо?

Майкл поднес мобильник к уху.

– Алло.

– Сафер! О, простите, мистер Сафер, – довольный и радостный голос Ника был совсем не похож на упавший, безэмоциональный голос Майкла. – Как поживаете, мистер Сафер?

– Ты что-то хотел, Ник?

– Что с вами случилось, мистер Сафер? Что с голосом? Черная полоса в жизни наступила? – Ник рассмеялся. – Сейчас я попробую сменить тебе ее на белую. Твое прошение об увольнении отклонено. Совет директоров назначил тебя управляющим отделения банка “Голден” в Биллингсе. Мои поздравления. Всего хорошего. Будешь в Финиксе, заезжай в гости.

Ник отключился. Майкл посмотрел на экран мобильника.

– Что за чушь, – пробормотал он, положил мобильник на пол и лег на диван. – Не понимаю. Ничего не понимаю, – тихий вздох колыхнул комнатное безмолвие.

Майкл закрыл глаза. Апатия сковала тело, липкой паутиной опутала разум. Он и не заметил, как провалился в сон.

 

Глава 21

Ник не шутил. Когда он приехал в понедельник в офис, его ждали поздравления коллег, а еще факс из Нью-Йорка с уведомлением о его назначении на должность управляющего отделением банка “Голден” в Биллингсе.

В воскресенье звонил Мэтью, но он не ответил на звонок. Не хотел ни с кем общаться. Весь день просидел дома, сходя с ума от той боли, что гиеной терзала его сердце. Селена не выходила из головы, да он и не надеялся, что выйдет, не хотел этого. Лежал в гостиной, смотрел на ее фотографию, в который раз перечитывал прощальное письмо и кусал губы, жалел себя, проклинал мир, судьбу. Набирал номер ее мобильного – все без толку. Сначала она не брала трубку, а потом при наборе связь обрывалась и на него обрушивались короткие гудки; наверное, заблокировала его номер.

Ничего не ел; не было аппетита, как и желания вставать с дивана, идти на кухню и заглядывать в холодильник. Все никак не мог забыть ее слова “никогда тебя не любила”, не мог, не хотел мириться с ними. Мириться с ложью. Никто не хочет мириться с обманом. И он не хотел, да только все впустую; письмо написано, фильм закончился, как и слезы в глазах, покрасневших, высушенных. И желания жить не было. Только пустота в груди все усиливалась.

Не хотел он повышения, и о карьере не мечтал. Только о Селене. Надеялся, что она вот-вот позвонит и кошмар закончится, забудется, как плохой сон. Но она не звонила, лишь только он набирал ее номер раз за разом, а в ответ гудки. Набирал с рабочего в понедельник, думал обхитрить, да не тут-то было, попал на автоответчик.

В первый день на новой должности Майкл еле досидел в кабинете до окончания рабочего дня. Утром заставил себя провести совещание, сделал несколько рабочих звонков, остальное время сидел, уставившись в темный монитор компьютера, вновь вспоминая прошлое. Такое счастливое, такое желанное. Жизнь закончилась, батарейки сели, лампочка перегорела.

После работы поехал домой, закрылся в доме, забрался на кровать в спальне и смотрел на ее фотографию, пока не уснул.

Остаток рабочей недели ничем не отличался от первого дня, разве что апатия усилилась. Хотелось оказаться где-нибудь на необитаемом острове, подальше от цивилизации. Его угнетали окружавшие его люди, веселые, радостные. Он ощущал себя чужаком среди них. Никого не хотел видеть, ни с кем не желал общаться. На работе ограничивался формальными вопросами и ответами. Коллеги видели, что с ним что-то происходит, старались лишний раз не беспокоить. Надо было назначить заместителя, но все руки не доходили, точнее не было желания. По большому счету, ему было на все наплевать – на себя, на работу, на жизнь; спрятаться, как улитка в раковину, от окружающего мира и предаваться самобичеванию, копаться в прошлом, вспоминать, грустить – только эти занятия привлекали его. Ему казалось, что так легче справиться с болью, но становилось только хуже. Он снова искал успокоения в прошлом, но снова страдал от боли. Замкнутый круг, разорвать который не было ни сил, ни желания.

В пятницу, не сказав никому ни слова, Майкл ушел из офиса еще в обед, заехал в магазин, купил бутылку виски и отправился домой. Жизнь, как ни крути, чертовски дерьмовое место, особенно для того, у кого внутри небо затянуто черными тучами утраты, дуют ветра печали и льет бесконечный дождь из сожалений.

* * *

Он сидел в кресле у входной двери, пил виски и смотрел в темноту ночи. Время было позднее и холодное, но его это мало заботило; в настоящем было лишь его тело, душа же его погрязла в прошлом. Ветер трепал его отросшие волосы, холодил руки, забирался под рубашку, но он этого, казалось, не ощущал, будто утратил всякую телесную чувствительность. Хотя, возможно, так и было; душевную чувствительность он давно потерял, пришла очередь расстаться с ее телесной составляющей.

Луна висела низко, бросала на спящую землю холодные блики, тревожила тени, которые расползались по земле странными, изуродованными бесплотными чудовищами. Его сознание, одурманенное алкогольными парами, видело их длинные, изогнутые, как крючья, щупальца, извивавшиеся змеями на голове Горгоны. Но он не боялся их. Он уже ничего не боялся, живя во власти безразличия ко всему, что его окружало. Боится тот, кому есть что терять. Ему же было уже нечего терять, разве что остатки жизни, все еще теплящиеся в его иссохшем от горя сердце.

Он вздохнул, и тонкая струя горячего пара вырвалась из его рта.

– Селена, – дрогнули губы.

Взгляд его поднялся выше и остановился на мертвом диске посреди неба.

– Селена, – шепот устремился вверх к безмолвной спутнице, – ты бросила меня… бросила. Но ты не могла меня бросить… Ты любила меня.

Майкл достал из кармана фотографию, хранимую им, словно какую-нибудь святыню.

– Я люблю тебя, малышка… И ты любишь меня… Нам хорошо было вместе… Ты бросила меня… Но ты не могла меня бросить… Ты же любила меня, – будто заклинание, шептал он. – Нам никто был не нужен… Нам хорошо было вместе… вдвоем… Ты ушла… одному мне плохо… Ты же вернешься ко мне, правда? – он поцеловал фотографию и спрятал в карман.

Голова его упала на подголовник, взгляд застыл на покрывшемся красной дымкой ночном светиле.

– Селена… луна… я помню, ты говорила мне… Нам хорошо было вместе… Будет еще лучше… Нам никто не нужен… Только ты и я… И наша любовь… Селена… Не оставляй меня… Никогда не оставляй… Я люблю тебя… Тихо… Хорошо… Нам никто не нужен, никто… Только ты и я… ты и я… Тихо… Хорошо…

Майкл прижал горлышко бутылки к губам, поперхнулся и закашлялся. Когда откашлялся, снова отпил из бутылки, его скрутило, бросило на землю и стало рвать. Бутылка валялась рядом, и из нее вытекала темная жидкость. Запах спирта коснулся его носа, и новая порция бледно-желтой рвоты украсила зеленую лужайку у дома. Он откатился в сторону, раскинул руки, лежал, ощущая спиной холод земли, смотрел на черноту неба со множеством белых дыр, звезд. Наконец перевернулся на бок, положил руки под голову, поджал ноги и посмотрел на луну.

– Селена, не оставляй меня… Никогда не оставляй… Я не оставлю тебя… Всегда буду с тобой… Всегда буду любить тебя…

Ночной холод наконец-то добрался до его сознания. Тело начала бить крупная дрожь. Он поднялся с земли и, пошатываясь, заковылял в дом, где упал на полу гостиной и заснул.

* * *

Выходные прошли за запертой дверью и… окнами. Солнечные лучи, как и уличный шум, раздражали. Хотелось никого не видеть и не слышать, но мир, казалось, нисколько не желал считаться с его желаниями. Пение птиц, лай собак, крики и смех детей, взрослых, рычание двигателей машин – от всего этого хотелось убежать, спрятаться, и он убегал, прятался за закрытыми дверями и окнами дома. Жалел о том, что стены его дома не шумоизолированные, а еще ждал наступления ночи, когда вся эта прорва дневных звуков и света исчезала, – тогда он выходил на улицу, садился в кресло и смотрел в ночь, большей частью на небо, на луну, звезды. Часто доставал фотографию, держал в руке, что-то бормотал, целовал, иногда на глаза набегали слезы, но он не замечал их и убегал взглядом на небо, словно в надежде увидеть там ее облик, но чаще видел луну, одинокую и безучастную ко всему. Как и он. Родственная душа, мертвая внутри и холодная снаружи. Находил в ней утешение и даже некую молчаливую поддержку. Каждую ночь она приходила к нему, будто любовница на свидание. Проводила часы вместе с ним и уходила, но он знал, что она вернется, пройдет день – и она снова взойдет на небосклоне. Она никогда не бросит его, всегда будет с ним, разделит печаль и боль. Часто называл ее Селеной, разговаривал с ней, как с лучшей подругой, клялся в вечной любви, ждал взаимности и получал ее; каждую ночь она спешила к нему, одетая в платье из легкой, прозрачной дымки, то белой, то желтой, словно невеста, одетая в фату.

Одиночество становилось его верным другом; вместе с ним он засыпал, вместе с ним просыпался, им дышал, им питался.

* * *

Начало новой рабочей недели он проспал. Теперь он спал днем, а бодрствовал ночью; так было спокойнее, тише, желаннее, больше соответствовало тому, что происходило в его груди. Проспал сознательно; желания ехать в офис не было, и он знал, что не будет. Ему не нужна карьера, не нужна работа. Зачем ему это все, когда смысл жизни утрачен?

Ближе к обеду в понедельник, когда он лежал в спальне, в одной руке держал ее фотографию, а другой шарил по простыне, безуспешно пытаясь уловить тепло ее тела, раздался звонок на мобильный. Не сразу он его услышал, все копался в прошлом. Когда мелодия звонка все же проникла в его сознание, он протянул руку за мобильником, лежавшим на прикроватной тумбочке. Без любопытства, механически, будто невидимый кукловод дернул за веревочку.

Звонили из офиса. Кэти. Несмотря на то, что виделись они недавно, он смутно ее помнил, будто годы прошли. Казалось, память начала подводить его, а может, так только казалось; дорогие сердцу воспоминания были ярки и свежи, как роза, только срезанная с куста. Все остальные воспоминания поблекли, виделись, словно в тумане. Не нужны были. Вот и все. Не нужны.

Звонили снова и снова, но он не отвечал. Избегал людей, не хотел никого видеть, ни с кем общаться. Слишком радостными они были. Ему же радоваться было нечему. Будто люди с разных планет. Невозможно друг друга понять. Так зачем они ему, если ему с ними не по пути? Хотя и пути у него уже никакого не было. Некое существование в своем мире, мире, наполненном болью, страданиями и одиночеством.

Потом позвонил Мэтью, некий человеческий отпечаток из недавнего прошлого. Утомленный звонками и настырным вниманием к себе, Майкл поднялся с кровати, взял в руку “айфон”, размахнулся и бросил о стену. Техническое чудо, это гениальное изобретение инженерной мысли, являющееся не более чем искусственным мусором, не выдержало соприкосновения со стеной и разлетелось. Сам он вернулся на кровать, сжал в руке фотографию и закрыл глаза. Теперь его никто не потревожит.

* * *

Его разбудил звонок в дверь и голоса. Открыл глаза, вяло окинул полумрак в комнате. Настоящее улиткой вползло в сознание. Он поднялся, прислушался; настороженный взгляд устремился сквозь стены в прихожую. Стараясь лишний раз не шуметь, он прокрался к входной двери, замер и весь обратился в слух, заглянул в дверной глазок и отпрянул, когда солнечный свет даже сквозь глазок сумел резануть его глаза. Он зажмурился, ища спасения от солнца в темноте.

– Дома никого, – услышал он женский голос. – Где же он может быть? И дозвониться невозможно.

– И не позвонил, – заметил мужской голос.

– Может, стоит сообщить в полицию?

– Подождем до завтра. Если утром не объявится в офисе или не позвонит, обратимся в полицию. Другого выхода я не вижу.

Женский голос принадлежал Кэти. Он вспомнил его. А вот второй голос, мужской, он не помнил. Наверное, кто-то из коллег или охраны. Неважно. Его это не интересовало.

Голоса стихли. Вскоре послышался звук удаляющихся шагов, рычание двигателя машины, но вот и оно пропало вдали. Он выждал еще некоторое время, слушая звуки улицы, затем развернулся и поплелся назад в спальню, досыпать, а когда взошла луна, он вышел из дома, опустился в кресло, вытащил фотографию и долго смотрел то на нее, то на луну, скользившую по небосклону. Тихо было на улице, тихо было и в его душе́.

* * *

На следующий день его снова разбудил звонок в дверь. С улицы неслись голоса, кто-то заглядывал в окна, но он не боялся, что его увидят: окна были занавешены шторами. Как и тогда, он прокрался ко входной двери и стал слушать. Опять говорили двое. На этот раз голоса принадлежали двум мужчинам.

– Что там говорили, Чарли? Как давно он пропал?

– Второй день на работе отсутствует.

– Может, заехал к подружке, загулял, – в дверь постучали.

– Майкл Сафер. Управляющий биллингского отделения банка “Голден”. Надо позвонить диспетчеру. Пусть пробьют по базе.

– Было бы неплохо попасть в дом.

– Насколько мне известно, Сэм, дом не его; арендует.

– Тогда без решения суда или разрешения домовладельца лезть туда не стоит.

– Проще найти хозяина дома, чем получить решение суда.

– И я так думаю, Чарли. Поехали в участок. Завтра вернемся с домовладельцем.

Хлопнули дверцы машины. Звук работающего двигателя достиг его слуха и вскоре растаял вдалеке. Он опустился на пол, оперся спиной о входную дверь. Завтра они вернутся, откроют дверь и обнаружат его. Что он им скажет? Ничего. Он не хочет их видеть, не хочет с ними общаться. Они заставят его вернуться в офис, может даже вынудят обратиться к психотерапевту. Но ему не нужен психотерапевт, не нужна работа. Ему никто и ничего не нужно. Ему и так хорошо. Почти. Если бы не тупая боль и гнетущая пустота в груди… Что же делать?

Он лег на пол, уставился взглядом в никуда. Сердце билось спокойно, дыхание было ровным. Никакого волнения, только апатия и нежелание видеть кого-либо.

* * *

Когда луна появилась на небе, он выполз из дома, точно медведь из берлоги, чтобы совершить свой ежедневный, точнее еженощный, ритуал – опуститься в кресло, достать из кармана фотографию и смотреть на нее, переводить взгляд на луну, шептать что-то. В голове засела мысль: завтра его обнаружат. Почему они не оставят его в покое? Разве он просил кого-то его искать? Неужели он не имеет права на одиночество? Он никого не трогает, сидит в доме и даже нос на улицу не показывает, так почему бы им не оставить его в покое? Ему не нужна их помощь. Ему ничего от них не нужно. Ничего.

Он снова посмотрел на фотографию, что-то прошептал, улыбнулся, посмотрел на луну. Лунный диск покраснел, будто в крови искупался. Когда-то он уже видел точно такую же луну. Только вот не помнил, когда. Напряг память и вспомнил: это было тогда, когда они были вместе и очень счастливы. Тогда они впервые занимались любовью. В Йеллоустоне. Улыбка снова появилась на его лице. Каким счастливым он тогда был. Они были. Казалось, только вдохни воздух – и учуешь аромат ее туалетной воды, протяни руку – и коснешься ее гладкой, нежной кожи. Как она тогда улыбалась, когда лежала рядом с ним на берегу озера и ветерок ласкал ее обнаженное тело. Такое красивое, такое желанное.

На его глазах выступили слезы. Улыбнулся. Каким счастливым он тогда был. Они были. Вместе. Им никто не был нужен. Окруженные тишиной, укрытые тьмой ночи, они любили друг друга, наслаждались друг другом, а над ними сияли звезды и луна. Там было тихо, там было спокойно, там они были вдвоем. Скупые слезы скатились по щекам, скулам, тяжелыми каплями соленой воды упали на пол.

– Я знаю, что делать, – забормотал он. – Знаю.

Он поднялся на ноги, окинул себя взглядом сверху вниз.

– Я снова буду счастлив… снова… мы будем вместе… вместе… будем одни… нам никто не нужен…

Он побежал в спальню, натянул джинсы, надел свитер, вернулся в прихожую и набросил на плечи куртку, открыл входную дверь, замер, осознав, что забыл нечто важное. Вспомнил, двинул в спальню, достал из кармана рубашки фотографию, засунул в карман джинсов. Только потом вышел на улицу, вывел машину из гаража и понесся по улицам спящего Биллингса на запад. Входная дверь дома и гараж так и остались незапертыми. Но похоже, его это нисколько не волновало.

* * *

Ближе к восходу солнца он добрался до Йеллоустона. Машину бросил. В горах, недалеко от дороги, нашел небольшую пещеру, забрался туда и уснул. Когда проснулся, солнце клонилось к закату. Чувствовал голод, но есть было нечего. Достал фотографию, сидел в полутьме пещеры и смотрел на девушку, изображенную на ней. Что-то ей говорил, водил пальцами по ее лицу, волосам. То и дело из его груди вырывался тихий вздох, который быстро поглощался тишиной пещеры.

Когда взошла луна, он спустился к озеру Йеллоустон. Сел на берегу, прямо на том месте, где они занимались любовью, достал фотографию, долго смотрел на нее, вспоминая счастливые минуты прошлого, затем лег на землю, рукой провел по траве, но тепла ее тела не ощутил. Пальцы сжали траву в безумной попытке ухватиться за прошлое, будто за настоящее, – настоящее, которое давно стало прошлым, кануло в Лету, затерялось в дремучих дебрях подсознания. Любая попытка вытащить его оттуда отдавалась болью в сердце, наплывом новой волны сожаления о невозможности вернуть прошлое.

Где-то завыл волк. Его тоскливую песню подхватил еще один. Внезапно он почувствовал себя своим среди них, таким же одиночкой, отщепенцем, ищущим уединения и спокойствия не зная где, не зная зачем. С тоской в груди и болью в глазах слушал он волчий вой, трепавший его израненную душу, как крокодил жертву, заставлявший сердце лить слезы. Сожаление захлестнуло его с новой силой. Он поднял голову и долго смотрел на луну. Он знал, что те одиночки, чей тоскливый вой принуждал его сердце в эти минуты сжиматься от боли, тоже смотрят на нее, только, в отличие от них, он не выл, хотя хотелось, но ограничился внутренним криком, не менее тоскливым воем, так и не покинувшим пределов его сознания. Тело его повалилось на землю, из глаз брызнули слезы. Он лежал на траве, слушал жалобную песню волков и смотрел на луну. Он был дома, среди таких же одиночек, как и он сам.

Осознание кольнуло его. Странно, но здесь, в Йеллоустоне, луна казалась ближе, чем в Биллингсе. Может, из-за того, что он находился в горах? Гигантским диском луна нависала над озером, грозная и в то же время таинственная, молчаливая, одинокая. А если подняться еще выше, тогда она станет еще ближе к нему? Приблизится настолько, что он сможет коснуться ее рукой. Эта мысль понравилась ему. Она будет рядом. Они будут вместе. Навсегда. Вдвоем. И никто больше им не нужен.

Он поднялся с земли. Вытянул руку, будто желал дотронуться до луны. Какой же маленькой была его ладонь в сравнении с этой ночной красавицей! Пальцы дрогнули, сжались. Она была далеко. Очень далеко, а так хотелось приблизиться, разделить с ней ее одиночество.

Он опустил руку, огляделся. Горы были рядом. Лунный свет серебрил их склоны, выхватывал из темноты смутные силуэты. Он снова посмотрел на луну, принял решение и потащился прочь от озера, прочь от хоженых дорог, прочь от людей.

* * *

Он поднимался все выше. С каждым шагом она становилась ближе, по крайней мере ему так казалось. Желудок сводило от голода, холод сковал тело, но он все шел и шел, влекомый бледной красавицей в вышине. Он остановился, когда справа раздался шорох. Посмотрел в темноту, но ничего не увидел. Отвернулся и зашагал дальше. Несколько раз присаживался под деревом отдохнуть. Час спустя заметил черный зев пещеры. Приблизился к ней, заглянул внутрь, сделал шаг в темноту. Из глубины пещеры донеслось раздраженное шипение. В темноте, совсем рядом, вспыхнули два желтых огонька. Инстинкт самосохранения забил тревогу. Сердце ударилось в галоп. Тело взмокло. Не поворачиваясь, он вышел из пещеры, осмотрелся и продолжил двигаться в неизвестность. Отойдя от пещеры на безопасное расстояние, оглянулся, но, кроме теней, не увидел ничего.

Когда взошло солнце, он прятался в расщелине, спал, грезил. С наступлением темноты выбрался из расщелины, спустился к источнику с водой утолить жажду. А вот голод утолить было нечем, разве что семенами шишек да пожухлой травой. Какое-то время сидел у ручья под пихтой, постукивал костяшками пальцев по стволу и слушал завывания койотов. Взгляд бегал от дерева к дереву, от тени к тени, возносился вверх и замирал на луне. Что-то шептал, рассказывал, улыбался, махал руками, будто объясняя, топал ногами, то ли от холода, то ли от избытка эмоций, нахлынувших на него, когда понял, что больше не одинок. Рядом была она, молчаливая и гордая, таинственная и преданная.

 

Глава 22

Самолет Боинг 737–800 внутренних американских авиалиний, рейс “Денвер-Биллингс”, приземлился в Биллингсе в 2 часа пополудни. Среднего роста мужчина в темно-сером кашемировом пальто, с белым кашемировым шарфом на шее и шляпе с небольшими полями, украшенной лентой и металлическим фирменным логотипом, спустился по трапу и немного погодя был уже в здании аэропорта, где забрал багаж – небольшую сумку на колесиках – и направился к офису компании по прокату авто, располагавшемуся тут же, в какой-то паре десятков метров от аэропорта.

Мужчиной в пальто был Мэтью, и причина приезда его в Биллингс была проста – вот уже вторую неделю Майкл не выходил на связь. Мэтью тревожился, и именно тревога за друга заставила его взять отпуск и приехать в Биллингс. Мэтью был уверен, что с Майклом что-то случилось, иначе он давно бы напомнил о себе. По крайней мере, так было всегда до этого времени. Даже когда они ссорились, они не прекращали поддерживать телефонную связь.

Арендовав переднеприводный “форд фьюжн”, Мэтью повел его на Гранит Ридж Серкл, к дому, где жил Майкл. Полчаса спустя он в растерянности топтался перед входной дверью дома, глядя на запечатанные полицейской лентой двери с надписью “Внимание. Место преступления. Не входить”. Мэтью сдвинул шляпу на затылок, повертел головой по сторонам и только сейчас заметил полицейскую машину, подпиравшую обочину дороги дальше по улице.

Мэтью вернулся к машине, раздумывая над тем, что делать дальше. Похоже, его тревоги по поводу Майкла были не беспочвенны. С Майклом действительно что-то случилось. Звук двигателся привлек его внимание. Он повернул голову и увидел полицейскую машину, пристроившуюся в хвост к его машине. Из машины выбрался полицейский, приблизился к Мэтью и представился.

– Я заметил, что вы подходили к двери этого дома, – полицейский указал в сторону дома, который снимал Майкл. – Вы знаете его владельца?

– Мой друг арендовал этот дом.

– Как зовут вашего друга?

– Майкл Сафер.

Полицейский кивнул.

– Могу я поинтересоваться, как вас зовут?

– Мэтью Галлахер.

– Хорошо, мистер Галлахер. Вы живете в Биллингсе?

– Нет, я прилетел из Денвера.

– Очень хорошо, мистер Галлахер. Не могли бы вы проследовать со мной в участок и поговорить с детективом Карстеном по поводу вашего друга.

– С ним что-то случилось?

– Как давно вы общались с мистером Сафером? – полицейский посмотрел на Мэтью.

– Недели две назад, по телефону.

– Вот уже вторую неделю мистер Сафер числится в розыске. Мы подозреваем, что его похитили.

– Похитили? – Мэтью оторопел, снял шляпу и почесал затылок. – Кто?

– Больше я вам ничего не могу сказать, мистер Галлахер. Детектив Карстен знает больше моего. Вам стоит поговорить с ним.

– Тогда чего мы ждем? Поехали, офицер.

– Следуйте на машине за мной, – сказал полицейский, после чего развернулся и направился к машине.

* * *

– Так вы думаете, что его похитили, детектив? – Мэтью отпил из чашки кофе и взглянул на детектива Карстена.

– Это только одна из рабочих версий, – детектив сидел за столом, заваленным папками и бумагами, и что-то писал в блокноте.

Детектив Карстен был молод, на вид ему было не больше тридцати пяти, коротко стриженный, худощавый, невысокого роста, с узкой челюстью и задумчивым взглядом.

– На полу в кухне, в прихожей, в ванной – да везде – мы обнаружили засохшие пятна крови. Анализ показал, что это кровь мистера Сафера. Возможно, в доме была драка: вещи разбросаны, некоторые разбиты. Мы думаем, дом хотели ограбить. Мистер Сафер оказал сопротивление, получил ранения. Должно быть, грабители не нашли в доме денег или их оказалось очень мало, поэтому они решили выкрасть мистера Сафера, чтобы получить выкуп. Как мы знаем, мистер Сафер занимал должность управляющего отделения банка “Голден” в Биллингсе, поэтому…

– Заместителя управляющего, – поправил Мэтью.

– Нет, вы ошибаетесь. За неделю до своего исчезновения мистер Сафер был назначен управляющим.

– Правда? Я ничего об этом не знал, – задумчивое выражение появилось на лице Мэтью.

– Да, поэтому он представлял собой интерес для грабителей… Мистер Галлахер, может, вы помните, в последний свой разговор с мистером Сафером вы не заметили ничего странного в поведении вашего друга? Может, рассказывал о своих проблемах, никто не угрожал ему?

– Нет, ничего такого, детектив, – Мэтью отпил из чашки и пожал плечами. – Хотя, не знаю, можно ли это назвать угрозой. В то время он встречался с девушкой, которая когда-то была девушкой его шефа. Когда шеф узнал, что Майкл встречается с Селеной, выдвинул ему ультиматум: или девушка, или карьера.

– И что дальше? – детектив Карстен устремил на Мэтью заинтересованный взгляд.

– Мы с Майклом даже немного повздорили по этому поводу. Я ему сказал, что он будет идиотом, если откажется от карьеры. Насколько я знаю, его шеф собирался переезжать в Финикс, его место доставалось Майклу. И отказаться от всего, к чему он стремился, из-за девушки – разве это не идиотизм? Как по мне, глупее некуда.

– Как, вы говорили, зовут ту девушку? Имя шефа знаете?

– Селена ее зовут. Та еще красотка. Таких мало. А ее бывшего зовут Ник. Фамилий их не знаю.

– Спасибо, мистер Галлахер. Вы нам очень помогли. Сейчас можете быть свободны. Если понадобитесь, у меня есть ваш мобильный.

– Хорошо, детектив. Держите меня в курсе событий. Майкл был моим лучшим другом, как-никак.

– Будут новости, сообщу, – детектив поднялся из-за стола и протянул Мэтью руку. Тот пожал ее и направился к выходу. В дверях Мэтью остановился, обернулся и поднял руку.

– Спасибо за кофе, детектив.

Мистер Карстен только кивнул в ответ, склонился над блокнотом и принялся что-то записывать.

Мэтью вышел из полицейского участка, посмотрел по сторонам и двинул к машине. Похоже, ему придется задержаться подольше в Биллингсе. Пора было подумать о том, чтобы снять номер в отеле и позвонить Нами. Не хотелось ее расстраивать, но выбирать не приходилось.

* * *

Мэтью сидел в ресторане недалеко от отеля, в котором снял номер, и ужинал. Настроение было ни к черту. Майкл не выходил из головы. Их знакомство, совместные вечеринки; память подкидывала все новые и новые воспоминания, заставляя сердце печалиться. Как будто вспоминал о дорогом человеке, который ушел из этого мира, стал прахом. Мэтью не хотел так думать о Майкле, хотел верить, что с ним все в порядке, через день-другой тот объявится, но разум рисовал картины одну зловещее другой. Мэтью вряд ли был пессимистом, но сейчас, вспоминая о том, что рассказал детектив, чувствовал, как его оптимизм бледнеет перед наступающей волной пессимизма. Кровь на полу, следы борьбы – безусловно, это прибавить оптимизма вряд ли могло. Через пару месяцев Нами должна была рожать, и он надеялся, что Майкл станет крестным его первенца. Кто ж знал, что так случится.

Мэтью доел лазанью, отодвинул пустую тарелку в сторону, взял в руку бокал красного вина и поднес ко рту.

– Черт, малыш. Задал же ты нам задачку, – пробормотал Мэтью, рассматривая прохожих за окном. – Где же ты?

По земле ползли сумерки. Холодный ветер срывал алые листья с деревьев и бросал их под ноги прохожим, будто наказывая за какую-то вину. По небу плыли облака, серые, сердитые от влаги, которую удерживали. Голубые просветы между ними напоминали озера, чистые и яркие, окутанные солнечным теплом и светом.

Мэтью оторвал взгляд от неба, снова пригубил вина и вдруг замер, заметив в окне знакомую фигуру. Словно луч солнца, мелькнула она в окне и исчезла за деревьями.

– Может, ошибся? – подумал Мэтью. – Черта с два. Я эту задницу даже закрытыми глазами узнаю.

Мэтью вскочил на ноги и бросился к выходу.

– Сейчас вернусь! – крикнул он официантам у барной стойки и махнул рукой назад, будто подтверждая слова видом пальто и шарфа, оставшихся висеть на вешалке, затем выбежал из здания ресторана и побежал за видением. Но это было не видение. Мэтью выскочил на тротуар и посмотрел вдоль улицы.

– Волосы, задница – все сходится, – уверенно сказал Мэтью и припустил вслед удаляющейся фигуре. – Селена! Селена!

Девушка обернулась. Это, и правда, была она. В коротком пальто, теплых чулках, полуботинках на коротком каблуке. Все такая же красивая, даже несмотря на чуть припухшие веки глаз.

– Селена, это действительно была твоя… э-э-э… ты, – Мэтью подбежал к девушке и остановился, положив руку на живот. Зря он все же съел столько лазаньи.

– Мэтью? Здравствуй. Что ты тут делаешь? – Селена сжала сумочку в руках и взглянула на Мэтью.

– Приехал навестить друга.

– Майкла?

– Кого ж еще.

Селена поджала губу и отвела взгляд. Мэтью заметил, как заблестели глаза девушки при упоминании имени Майкла.

– Ты знаешь, что Майкл исчез? – спросил Мэтью.

Селена ничего не сказала, ограничилась кивком и взглядом в сторону.

– Я сегодня разговаривал с детективом…

– Детективом Карстеном?

– Ты тоже его знаешь? – удивился Мэтью.

– Я тоже с ним сегодня разговаривала… Это моя вина, Мэтью, – Селена повернула голову, посмотрела на Мэтью и заплакала.

– Эй, эй, перестань, – Мэтью положил руку Селене на плечо. – Если ты не принимала участия в его похищении, то тебе нечего волноваться, – Мэтью улыбнулся.

– Ты не понимаешь, Мэтью, – всхлипнула девушка, вытирая платком глаза.

– Ну так, может, объяснишь мне? Есть у тебя свободная минутка? Я тут в ресторане за столиком сидел, когда тебя увидел, – Мэтью кивнул в сторону. – Присоединишься ко мне?

– Да. Все равно хотела куда-нибудь зайти поужинать. С утра ничего не ела.

– Вот и здорово. Сейчас поедим.

Они вернулись к ресторану. Мэтью помог Селене снять пальто и повесил его рядом со своим на вешалку. Подошел официант. Селена заказала куриный салат, Мэтью ограничился небольшой порцией овощного салата, чувствуя не совсем приятную тяжесть в желудке.

– Я все время думаю о нем, – сказала Селена.

– Ну, не ты одна. У меня Майкл тоже из головы не выходит. Мы с ним еще с универа знакомы.

– Давно ты общался с Майклом?

– Недели две назад. Тогда мы здорово поссорились. Из-за тебя, между прочим, – заметил Мэтью.

– Почему из-за меня?

– Как бы это сказать. Пожалуй, начну с того, что я все знаю о тебе и Майкле, о тебе и Нике. Майкл говорил мне. Не все, конечно. Только то, что считал нужным. Но о желании Ника вернуть тебя говорил. О том, как Ник поставил ему ультиматум: или ты, или карьера. Майкл собирался выбрать тебя, а я ему пытался втолковать, каким он будет идиотом, если так поступит. Не пойми меня неправильно, Селена, но бросать работу, отказываться от карьеры ради девушки, даже охренительной красоты, как по мне – это охренительная глупость. Не обижайся, Селена, но, сама понимаешь, карьера – одна, а девушек – как мышей на пшеничном поле.

– Я не обижаюсь, Мэтью, – прошептала Селена, глядя в темноту на улицу. – Я тебя прекрасно понимаю. Именно поэтому мы и расстались с Майклом.

– Вы расстались с Майклом?! – воскликнул Мэтью. – Почему я об этом не знаю?

– Разве Майкл тебе ничего не говорил? Я бросила его, Мэтью, – Селена закусила нижнюю губу, пытаясь безуспешно удержать слезы, хлынувшие из глаз.

– Дерьмо! Он мне ничего об этом не говорил. Не успел, наверное, а может, не хотел. Майки всегда болезненно переживал расставания. Такой он человек. Но почему, черт возьми, ты это сделала? У вас же все было просто отлично!

Селена смотрела в окно, а по ее лицу бежали слезы. Наконец она отвернулась от окна и посмотрела на Мэтью.

– Потому что была дурой, Мэтью. Трусливой дурой. Так, как любил меня Майкл, меня не любил никто, но я все равно его бросила. Я думала, что поступаю правильно. Думала, так будет лучше для него, но я ошиблась. Майкл исчез – и все из-за меня.

– Эй, детка, давай не будем корить себя и обвинять во всех смертных грехах. Лучше объясни, почему ты это сделала.

– Хорошо, – Селена вытерла слезы и продолжила. – Когда Майкл отказался выполнять требования Ника, Ник встретился со мной, сказал, что если я не расстанусь с Майклом, карьера Майкла в банке “Голден” будет завершена, и еще он постарается сделать все, чтобы Майкл не нашел новую работу. Я испугалась. Я хорошо знаю Ника, он не отступится от своего, поэтому я решила бросить Майкла, лишь бы сохранить его карьеру, и уехать с Ником в Финикс. Так я и сделала, даже написала Майклу прощальное письмо, сказала, что никогда его не любила, хотя, конечно, это была неправда…

– Это ты зря, – Мэтью с шумом выдохнул воздух.

– В общем, я улетела с Ником в Финикс, думала выждать какое-то время, чтобы Майкл был более-менее в безопасности, и потом собиралась расстаться с Ником. Вряд ли я бы вернулась к Майклу; после того, что я сделала, я была уверена, что он меня возненавидит. Но получилось все не так, как планировалось. Когда Майкл исчез, Ника отозвали из Финикса, так как в Биллингсе не было ни управляющего, ни его заместителя. Наверное, Майкл не успел подготовить необходимые документы… И вот, я здесь. С Ником я порвала, едва узнала об исчезновении Майкла.

– Ты рассказывала об этом детективу?

– Да… Мэтью, ты знаешь, что машину Майкла нашли в Йеллоустоне?

– Откуда? Мне никто не говорил.

– Об этом я сегодня узнала в полицейском участке.

– Детектив Карстен мне об этом ничего не рассказывал. А когда нашли? Сегодня?

– Нет, недели две назад.

– Хм. Не могу понять, на кой черт похитителям надо было ехать в Йеллоустон. Может, хотели избавиться от трупа?

– Не было никакого похищения, Мэтью, – Селена поежилась, будто от холода, обняла себя руками и посмотрела на Мэтью.

– Сама придумала или от детектива узнала?

– Я знаю. Интуиция, шестое чутье – называй это, как хочешь. Просто я чувствую, что Майкла не похитили.

– Где же он?

– Не знаю, – прошептала Селена, выглянув в окно. – Может, в Йеллоустоне, – сказано это было так, что Мэтью так и не понял, вопрос это был или утверждение.

– Делать ему больше нечего, – Мэтью скривился, будто глотнул ложку уксуса. – На кой черт ему оставлять работу и ехать в Йеллоустон? Рехнулся, что ли?

– Ты не знаешь, как он меня любил, Мэтью.

– Знаю, но не до идиотизма. Прости, Селена.

– Все это не важно, – сказала девушка, смотря в ночь, словно в пустоту. – Надо найти Майкла.

– Мне показалось, копы именно этим и занимаются.

– Они ищут похитителей, а не Майкла. Только никаких похитителей не было. Майкл сам ушел.

– Опять двадцать пять, – хмыкнул Мэтью. – И мебель сам бил, и вещи разбрасывал, и собственной кровью полы покрывал. Как же.

– Он очень сильно меня любил, – прошептала Селена.

– Осталось только застрелиться от такой любви, – хохотнул Мэтью. – Ладно, Селена. Прости. Нервное, наверное. В любом случае, нам остается только ждать результатов расследования и надеяться, что Майкл жив.

– Ты прав, Мэтью.

Какое-то время они молчали, затем Селена полезла в сумочку, достала визитницу, вытащила визитку и протянула Мэтью.

– Если узнаешь что-то новое о Майкле, сообщи мне, – попросила девушка.

– Обязательно, а это тебе, на всякий случай. Вдруг ты узнаешь новости раньше меня, – Мэтью положил на стол перед Селеной свою визитку.

– Хорошо… Я пойду. Хочу лечь пораньше. Может, удастся заснуть. В последнее время сон меня не жалует.

– Я тоже пойду, – отозвался Мэтью. – Тебя проводить?

– Нет, спасибо. Мне недалеко.

– Как хочешь.

Они расплатились, оделись и покинули ресторан.

* * *

На следующее утро Мэтью проснулся, разбуженный мелодией мобильного телефона. Вчера он лег спать поздно, увлекшись просмотром телевизора, надеялся отоспаться днем, но, как оказалось, у кого-то на него были планы.

Мэтью поднялся с кровати, достал мобильник из внутреннего кармана пальто и взглянул на экран. Незнакомый номер. Мэтью хотел было вернуть мобильник в карман и нырнуть под теплое одеяло, но передумал, вспомнив, что вчера оставил номер мобильного Селене и детективу Карстену. Возможно, звонил кто-то из этих двоих, а если так, то в интересах самого Мэтью было ответить на звонок.

– Мэтью Галлахер на связи, – сказал Мэтью, поднеся мобильник к уху, затем посмотрел на кровать, все еще хранившую тепло его тела, и не смог устоять, чтобы не забраться под одеяло.

– Мистер Галлахер? Детектив Карстен. Надеюсь, не разбудил?

– Нет, нет, что вы. Я тут как раз новости решил по телевизору посмотреть, – Мэтью взял с прикроватной тумбочки пульт от телевизора.

– Я вас надолго не задержу, мистер Галлахер. Будет у вас сегодня время встретиться со мной? Я хотел бы задать вам несколько вопросов по поводу мистера Сафера.

– Да, конечно, детектив. Когда мне подъехать к вам в участок?

– Предлагаю встретиться не в участке. Вы знаете Макдональдс на пересечении Одиннадцатой Западной и Гранд-авеню?

– Нет, но не думаю, что это проблема; у меня в машине есть GPS.

– Хорошо. В 10 в Макдональдсе. Вас устраивает?

– Вполне.

– Тогда до встречи, мистер Галлахер.

– До встречи, детектив, – Мэтью нажал клавишу “отбой” и посмотрел на экран мобильника. 8:27.

– Уже и не поспишь, – легкое сожаление зазвучало в голосе Мэтью. – Эх… Мэтью выбрался из-под одеяла и направился в ванную.

* * *

– Мистер Галлахер, я здесь, – детектив Карстен поднялся из-за столика и махнул рукой Мэтью.

– Доброе утро, детектив, – Мэтью пожал протянутую руку и уселся за столик напротив детектива Карстена.

– Доброе, – отозвался детектив Карстен и кивнул на стоявший перед ним бумажный стакан с кофе, пакетик с картошкой фри и огромный бигмак. – Закажете себе что-нибудь?

– Да, надо бы. Я еще ничего не ел, – Мэтью отправился делать заказ.

В Макдональдсе было тихо и безлюдно, вероятно по этой причине детектив Карстен выбрал его для встречи с Мэтью.

Когда Мэтью вернулся к столику, на его подносе стоял стакан с кофе латте, двойной чизбургер, макриб, пакет с картошкой фри и тарелка салата “Цезарь” с курицей. Мэтью любил вкусно покушать, быть может, потому его живот давно приобрел форму небольшого пивного бочонка.

– Какие новости, детектив? – Мэтью поставил поднос на стол, сбросил пальто и уселся на стул.

Детектив Карстен с высокой долей скепсиса посмотрел на поднос Мэтью и ухмыльнулся.

– Я вчера встречался с мисс Уильямс.

– С кем? – не понял Мэтью.

– Подружкой вашего пропавшего друга. Бывшей подружкой, если быть точнее.

– Селеной, вы имеете в виду?

– Да, с ней, – детектив кивнул.

– Я с ней тоже вчера встречался.

– Правда? И когда же?

– Случайно увидел из окна ресторана, в котором ужинал. Мы с ней мило поговорили и разбежались.

– Мисс Уильямс рассказывала вам о том, что она бросила вашего друга?

– Конечно. И почему бросила, тоже. Малыш получил хороший удар под дых.

– Вы имеете в виду мистера Сафера?

– Да. Я его так называю… э-э-э… по-дружески.

– Понятно… Так вот. В связи с разговором с мисс Уильямс у меня появились к вам некоторые вопросы по поводу вашего пропавшего друга. Вы же его знали лучше всех. Много знаете о его прошлой жизни в Денвере.

– Валяйте, детектив. Спрашивайте. Чем смогу – помогу.

– Вы можете мне рассказать подробнее о личной жизни мистера Сафера до его приезда в Биллингс?

– Что именно вас интересует, детектив?

– Его отношения с девушками.

– Ну, Майкл всегда был довольно любвеобильным молодым человеком. Конечно, это не значит, что он менял девушек как перчатки. Всякое было, но чтоб аж так. Не помню. Скорее всего, не было. Но девушек он любил, да и они его любили, особенно когда деньги появились. Майкл был стабильный; его всегда интересовали серьезные отношения, хотя помню, что в свое время против секса на одну ночь он тоже не имел ничего против. Но, повторю, серьезные отношения его привлекали больше. Девушек он тоже любил не всех. Ему всегда нравились девушки модельного типа, красивые, ухоженные, с отличной задницей и сиськами. Но не тех он девушек выбирал, совсем не тех. Я это ему не раз говорил.

– Почему не тех? – поинтересовался детектив Карстен.

– К таким девушкам у меня мало доверия. Секс с ними классный, но для серьезных отношений они не подходят. Слишком ветреные, непостоянные. Таких девушек хорошо любовницами иметь, но не женами.

– Понимаю. Продолжайте, – сказал детектив, чиркая в блокноте.

– В целом, такие девушки с Майклом надолго не задерживались, уходили к, как я их называю, денежным мешкам. А на то время Майкл не был денежным мешком, хотя и сейчас я бы не сказал, что он такой. Деньги, конечно, у него имеются, но вряд ли такие, чтобы называться денежным мешком.

– Хорошо, давайте не будем обсуждать финансовое состояние мистера Сафера. Сейчас меня интересует другое. Скажите, мистер Сафер посещал психотерапевта?

– Да нет, не помню. Хотя нет, ошибаюсь. Парочку раз ходил после последнего расставания с девушкой. Кортни, кажется, ее звали.

– Когда еще жил в Денвере? – уточнил детектив Карстен.

– Да.

– Вы не помните фамилии того психотерапевта?

– Нет. Не помню, так как не знал. Майкл рассказывал, что ходит на прием, но фамилии не называл.

– Понятно. Мистер Галлахер, а вы никогда не замечали за мистером Сафером суицидальных наклонностей?

– Каких наклонностей? – Мэтью опешил.

– Суицидальных, склонности к самоубийству.

– Нет, – Мэтью мотнул головой. – Это вам Селена сказала о том, что он тронулся?

– Нет. Мисс Уильямс ничего такого не говорила. Просто она заметила вскользь, что мистер Сафер ее сильно любил. Она говорила, я делал предположения. Вы же понимаете, мистер Галлахер, ни одну версию нельзя сбрасывать со счетов, даже если она кажется глупой или даже идиотской.

– Понимаю, детектив, но если вы хотите знать, был ли Майки психом, скажу, нет, не был. Он не из тех, кто режет себе вены, кидается под машины или прыгает с крыши из-за несчастливой любви. Да, временами ему бывало трудно, но не настолько. Обычный человек; страдал, когда болело, возрождался, когда отпускало. Мог выпить, но вены резать – нет, Майкл был не таков.

– Пусть будет так, – детектив Карстен отодвинул блокнот в сторону и взял в руку бигмак. – О самоубийстве никто пока не говорит, но эта версия имеет право на жизнь, как и любая другая.

– Может, и так, детектив, но я очень сомневаюсь, что труп способен управлять машиной, а я слышал, что машину Майкла обнаружили в Йеллоустоне.

– Вы правы, мистер Галлахер. Труп на это не способен. Это мог сделать только живой человек, а значит, версия о похищении остается актуальной, да и не стоит забывать, что мистер Сафер мог самостоятельно вести машину.

– Да, только зачем ему бросать все и уезжать в Йеллоустон?

– Этого мы не знаем, мистер Галлахер, но и такую версию нельзя исключать, по крайней мере, до тех пор, пока мы не обнаружим мистера Сафера или его труп.

Мэтью вяло жевал чизбургер. Найти труп Майкла ему хотелось меньше всего. Мэтью готов был искать деньги на выкуп лучшего друга, но хоронить его – это было выше его сил. Голод, одолевавший Мэтью каких-то полчаса назад, пропал.

– И какого хрена я столько поназаказывал? – думал Мэтью, глядя на едва тронутый поднос с едой.

На душе заморосил дождик. Воспоминания о Майкле нахлынули на него с новой силой. Пожалуй, лучше быть одиноким, чем в окружении друзей, тогда уж наверняка не придется их хоронить.

 

Глава 23

Он сидел на краю уступа и смотрел вниз, туда, где в ночной темноте терялись очертания деревьев, где в разные стороны разбегались озаренные лунным светом лужайки. Исхудалый, небритый, он давно был не похож на того, кем был раньше. Холод терзал его тело, заглядывал в дыры, появившиеся за последнее время в его одежде, но он этого не замечал, беспрестанно шаря по темным окрестностям, натыкаясь на костлявые сосны и продолжая избегать дневного света, а заодно и людей. Часто видел животных, большей частью в отдалении: оленей, бизонов, волков, медведей; однажды рано утром долго наблюдал за парочкой игравших кугуаров, самки и детеныша, не ведавших о его присутствии. Приближаться к животным боялся – сказывался инстинкт самосохранения.

Каждую ночь любил наблюдать за ночным небом, слушать тишину или редкие крики диких животных. Иногда ложился на землю, поджимал ноги, да так и лежал, будто ждал чего-то. Затем, словно вспомнив, вытаскивал из кармана фотографию и что-то шептал, тянул руку к светлому диску луны и умолкал, будто терял дар речи. Тогда в его глазах блестели слезы, ноздри расширялись, дыхание сбивалось. Время шло, он поднимался на ноги, прятал фотографию в карман и бродил по окрестностям. Зачем? Он не знал, что-то влекло его, то ли неугомонные мысли, то ли неугомонное сердце. Как будто искал что-то, что-то давно забытое, утерянное, а может, уже и не существующее. Искал и не находил. Вечным странником, неприкаянной душой бродил он по ночному Йеллоустону, дышал холодом, питался пустотой, спал на камнях. Так и жил, не жалуясь и не надеясь на лучшее. Как дикий зверь, живущий инстинктами, заставляющими жить лишь бы жить, не зная, зачем и дальше влачить свое жалкое существование на этой чертовой планете, где выживает тот, кто находится на вершине пищевой цепочки, – зверь, живущий настоящим и не думающий о будущем…

Он поднялся с камня, спустился с уступа в долину и остановился у мелкой речушки, стал на колени, сложил ладони лодочкой, зачерпнул воды и поднес ко рту. Утолив жажду, он двинулся к сосняку, устилавшему пологие склоны гор и прилегающие к горам равнины. Боль пульсировала в желудке так давно, что он успел свыкнуться с ее присутствием внутри своего организма, организма, жившего большей частью на сосновой коре и шишках, успевшего подзабыть, что такое лазанья, салат Цезарь или макчикен. Приблизился к одной из сосен, содрал с ее ствола верхний слой коры и отбросил в сторону, ногтями принялся отдирать внутреннюю кору и засовывать в рот. Насытившись, вернулся к речушке и напился воды, затем собрался было вернуться на уступ, но передумал, услышав волчий вой поблизости, развернулся и побрел через ближайший сосняк, неважно куда, главное – подальше от волков.

Вскоре остановился, присел под сосной отдохнуть. Когда собрался двигаться дальше, справа раздался треск, послышалась какая-то возня.

Повернул голову на звук, но в темноте ничего не увидел. Снова возня и повизгивания. Поднялся на ноги и пошел прочь.

Уже перед самым рассветом заприметил поваленное во время грозы дерево, забрался под корни и свернулся в клубок, спиной к нарождающемуся на востоке солнцу.

* * *

Проснулся от скулежа. Кто-то толкал его в спину, забирался на ноги. Открыл глаза, повернул голову. В тот же миг его глаза пронзила резкая боль. Закричал, зажмурился. Перед глазами затанцевали разноцветные фигуры. Скулеж удалился и теперь доносился со стороны. Положил руку на глаза и снова лег на землю. Почему-то сердце колотилось в груди. Смутное чувство опасности овладело им. Не обратил на него внимания.

Поблизости раздалось рычание, сопение. Поднял голову, прислушался. Глаза не открывал, боялся снова испытать боль.

Внезапно что-то вонзилось ему в спину. Закричал и тут же учуял чье-то зловонное дыхание. Неведомая сила выволокла его из-под корней дерева. Открыл глаза и снова крик вырвался из его груди; солнечный свет нещадно резал глаза, будто выжигал их. Перевернулся на бок и ощутил рядом чье-то присутствие и все то же зловонное дыхание. В тот же миг кто-то схватил его за плечо. Плечо взорвалось от боли, когда чьи-то клыки принялись его грызть. Что-то острое вонзилось в щеку, и уже щека взмолилась о пощаде. Он не мог терпеть, кричал громко, дико, пока не потерял сознание от боли.

* * *

Там было хорошо; не было боли, было темно, тихо, спокойно. Если бы мог, пожелал бы остаться там, в этой удивительной тишине, ничего не чувствуя, ничего не желая. Но, наверное, у судьбы для него было приготовлено иное будущее и она тянула его из пустынного небытия в наполненное всевозможными звуками настоящее: голоса, шум вертолетных лопастей. Ему захотелось вернуться назад, в тот волшебный мир вечного небытия и блаженного спокойствия. Он не хотел быть здесь. Было слишком громко для его привыкших к тишине ушей и… и слишком больно для его измученного тела. Даже сквозь одурманенный обезболивающим мозг он чувствовал, как с его тела будто кто сдирает кожу, упрямо, не спеша, с каким-то странным, извращенным наслаждением.

Он был рад, когда тьма вернулась за ним, обняла, приласкала, как мать ребенка, и увела с собой, домой.

* * *

В следующий раз он очнулся уже в палате. Сколько прошло времени с его последнего возрождения к жизни, он не знал. Он лежал на кровати, обнаженный, укрытый тонкой простыней по пояс, подключенный к капельнице. Тело болело; лицо, грудь, плечи забинтованы, словно у мумии. Чувствовал он себя, словно бродил в тумане; настоящее виделось нечетким, размытым. Шевельнул рукой, другой, по очереди ногами. Ноги, руки были целы, кроме правой руки. Не могла она быть целой, если была обмотана бинтами, особенно предплечье, правое плечо. Поднял левую руку и коснулся через повязку лица. Левой стороны, затем правой. Ощущения оказались разными: правой стороны лица будто не существовало, по крайней мере он ее не чувствовал.

– Все будет хорошо, Майкл, – услышал он женский голос.

Он повернул голову и увидел девушку в форме рейнджера. Не красавица, но симпатичной ее можно было назвать вполне.

– Как же ее зовут? – подумал он, силясь вспомнить имя девушки.

– Найра, – прохрипел он, когда вспомнил.

– Ты помнишь меня, Майкл, – грустная улыбка появилась на лице девушки.

– Помню. Смутно, но помню. Где я?

– В Коди, в Вест Парк Хоспител.

– А что я здесь делаю?

– Ты помнишь, что с тобой случилось, Майкл?

– Нет.

– На тебя напал гризли в Йеллоустоне.

– Я был в Йеллоустоне? – Майкл напряг память, пытаясь разорвать оковы тумана в его голове. Боль в голове заставила Майкла прекратить попытки вернуть недавнее прошлое. Но туман все же дрогнул и начал рассеиваться. Память прояснилась.

– Да, я был в Йеллоустоне, – сказал он минуту спустя. – Помню ночь, лес, горы. Словно жил другой жизнью. Как будто что-то искал… ходил… в черном тумане. Было больно… очень больно… но туман помогал избавиться от боли… помогал не так остро ее ощущать… Я вспомнил… Селена… Она бросила меня, и внутри меня что-то случилось… Будто кто-то щелкнул переключателем… Этот период я плохо помню… Темнота внутри, темнота снаружи… Пустота и холод, – Майкл сглотнул и закрыл глаза, чувствуя волнение в груди. Ладони вспотели, лоб взмок. – Не хотел выбираться оттуда… из этой пустоты… не хотел вновь ощущать боль… не хотел страдать…

– Это все она Майкл, твоя любовь. Я говорила тебе, ты не должен был встречаться с той девушкой. Красивая девушка – это боль в сердце…

– Я не помню про гризли, – Майкл ее не слушал, погрузившись в воспоминания.

– Это была самка гризли с медвежатами. Наверное, за медвежат боялась или голодная была, набросилась на тебя. Я как чувствовала, проснулась рано. Когда услышала твои крики, побежала с рейнджером Кларком узнать, что случилось. К счастью, рейнджер Кларк захватил ружье. Он убил медведицу, а медвежат в зоопарк забрали. Мне стало очень больно, когда я увидела тебя без сознания, в крови. Мы сразу же вызвали 911 и тебя привезли сюда. Я приехала вместе с тобой, сказала, что знаю тебя… Ты долго был в операционной. Сидела, ждала тебя, волновалась, но теперь ты здесь. Боги благосклонны к тебе, Майкл.

– Если бы они были благосклонны ко мне, они не допустили бы всего этого, – Майкл сглотнул, чувствуя тошноту, подкатившую к горлу. – Найра, что с моим лицом? Я не чувствую половину лица.

– Это гризли, Майкл, – грусть появилась в голосе девушки. – Врачи сказали, шрамы останутся навсегда.

– Шрамы? Они большие, Найра? – Майкл почувствовал, как задрожали руки.

Девушка не ответила, отвела взгляд в сторону. Майкл поднял руку и коснулся лица. Значит, шрамы останутся на всю жизнь. Как он будет жить с ними? Как он будет жить с ними в обществе, эксплуатирующем культ красоты и осуждающем любой физический недостаток? На него будут показывать пальцем, словно на прокаженного, в тайне питать к нему омерзение, жалеть. О прошлой жизни можно было забыть. Ничего, как прежде, уже не будет. Встреча с гризли изменила все. С гризли ли? Или, может быть, с Селеной? Хотел бы он изменить прошлое, чтобы никогда не встречаться с Селеной? Вряд ли. Таким счастливым, как с Селеной, он не был никогда и… и теперь уже никогда не будет, особенно после того, что с ним случилось в Йеллоустоне. Можно сколько угодно клясть жизнь, обвинять Селену или себя, только надо ли? Изменить все равно уже ничего невозможно. Та жизнь стала частью прошлого, живущего только в его памяти и нигде больше. С этим надо смириться. Это надо принять и начать жить с начала, как говорят, с чистого листа. Как бы трудно это ни было. Жизнь продолжается, в ней нет прошлого, есть только настоящее и призрачное будущее.

Майкл вздохнул, подумав о своем нерадостном настоящем и еще более нерадостном будущем. Он не хотел думать о будущем, впервые в жизни не хотел, ждал его с содроганием тела, с отвращением в душе. Похоже, его фамилия оправдала себя в полной мере. И почему он не изменил ее, ну хотя бы на Лаки, может тогда в его жизни все было бы иначе. Может быть, хотя уверенности у него в этом не было.

Майкл закрыл глаза. Найра восприняла это как усталость, желание отдохнуть.

– Тебе надо поспать, Майкл. Все будет хорошо, – сказала она, поднимаясь со стула. – Я буду за дверью. Позови и я приду.

Девушка собиралась закрыть дверь с обратной стороны, когда ее позвал Майкл.

– Найра!

Голова девушки показалась из-за двери.

– Я хотел сказать спасибо.

– За что?

– За то, что спасла мне жизнь.

Девушка улыбнулась.

– Я рада, что спасла тебе жизнь, Майкл. Не печалься, все будет хорошо.

Найра вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Майкл остался один в палате.

– И снова один, – прошептал он. – Ничего, привыкай. Теперь тебе часто придется быть одному, очень часто.

Грусть окутала сердце Майкла черным облаком. На какой-то миг ему захотелось, чтобы рейнджер забыл ружье и медведица осталась жива, тогда бы она смогла закончить начатое, тем самым избавив его от этих и будущих переживаний и сожалений.

* * *

Когда он проснулся в следующий раз, ему принесли поесть, затем сменили бинты. Он просил принести ему зеркало, но тщетно, сказали, что принесут, когда затянутся шрамы. Видел зашитые уродливые рубцы на предплечье, плече, груди. Мысленно содрогнулся. Если его лицо “украшают” такие же рубцы, тогда он понимал, почему ему отказываются нести зеркало. Пытался отогнать пугающие мысли, но с таким же успехом можно было попытаться отогнать от себя оголодавшего гризли. Они все лезли и лезли в его сознание, словно получали удовольствие от его душевных мук. В конце концов он повернул голову к окну и стал смотреть, как в вечерних сумерках вдалеке из земли вырастают горы.

Раздался тихий стук в дверь. Майкл отвернулся от окна. Дверь открылась, и в палату вошла Найра.

– Ты не спишь? – спросила она, присаживаясь на стул возле кровати.

– Я проспал полдня, думаю, теперь не скоро засну.

– Заснешь. Твой организм был молод и крепок, но тяготы Йеллоустона измотали его и теперь он не скоро обретет прежнюю силу. Тебе надо много спать и хорошо кушать, тогда ты быстро поправишься.

– Не знаю, Найра. Мне кажется, что я уже никогда не поправлюсь. След от того, что со мной произошло, останется в моем сердце навсегда.

– Даже самое израненное сердце продолжает жить и надеяться. Сердце никогда не сдается, даже когда разум не видит пути к спасению. Если будешь слушать свое сердце, а не разум, и ты никогда не сдашься. Поражение в жизни сопутствует тем, кто сожалеет о прошлом, победа – тем, кто верит и надеется на будущее. Живи с тем, что есть сейчас, а не с тем, что было когда-то. Мой прадед, великий касик, говорил: грустно сердце, которое смотрит в прошлое, радостно – которое смотрит в будущее.

– Но как я могу быть радостным вот с этим? – Майкл указал на забинтованное лицо. – Ведь меня и в будущем ждет то же самое. Как мне смотреть в глаза людей? Как терпеть насмешки одних или жалость других? Как мне жить с лицом урода в обществе, где физический недостаток – порок?

– Уйди из этого общества. Здесь люди не понимают чужую боль. Они радуются, когда надо плакать, и плачут, когда надо радоваться. Найди место, где тебе будет хорошо, где тебя будут любить таким, какой ты есть, со всеми твоими недостатками и достоинствами.

– Куда же мне уйти? Где мне найти такое место? – в глазах Майкла вспыхнула надежда.

– Со мной, – просто сказала индианка.

– С тобой?

– Мы уйдем с тобой в резервацию, туда, где живет мой народ.

– В резервацию? К индейцам? – Майкл растерянно бегал глазами по белому потолку.

– Да. Там никто над тобой не будет насмехаться, ведь мы в глазах твоего общества такие же уроды, каким ты себя считаешь, только лица наши не изуродованы, как твое. Нас держат в резервациях, как животных в заповедниках. Даже привозят туристов, чтобы посмотреть на нас, точно на какую живую диковинку. Как и ты, Майкл, мы не нужны в этом обществе, мы не такие, как люди, живущие в нем, мы не бледнолицые, поэтому нас и загнали в резервации, чтобы мы не путались под ногами, не мешали бледнолицым жить на нашей земле, – Майкл увидел, как вспыхнули глаза индианки.

В какой-то момент он почувствовал симпатию к этой гордой индианке.

– Но даже в резервации они не дают нам покоя: алкоголь, наркотики, казино. Мы вымираем, но Красной книги для нас не предусмотрено. Наши традиции, язык, культура – все забывается, уходит в прошлое, молодежь перебирается в города, у нас нет будущего, Майкл, мы обречены на вымирание.

Майкл заметил, как глаза Найры заблестели, губы задрожали. Индианка отвернулась и устремила взгляд в окно, скулы двигались под ее тонкой кожей. Майклу показалось, что еще немного и Найра ринется с оружием в руках защищать интересы своего народа.

– Смог бы я так? – думал Майкл, наблюдая за Найрой. – Дорог ли мне мой народ так сильно, как этой милой индианке ее народ?

Ответ пришел сразу, едва он вспомнил об обществе, в котором жил. Нет. Ему его народ был совершенно не дорог. Ложь, лицемерие, корысть – это было еще не самым худшим, что отличало его народ от других народов, например тех, что принадлежали к коренному населению Америки, краснокожих, как прозвал их его народ. Индейцы всегда жили в гармонии с матушкой природой, были истинными ее детьми, а что же его народ, бледнолицые? Как ни прискорбно ему это было осознавать, но его народ давно забыл, что значит жить в гармонии с природой. Слишком корыстен, слишком жаден и ненасытен, чтобы думать о какой-либо гармонии. Проще убивать, насиловать, разрушать, жить настоящим и не думать о будущем, о том, что будет после тебя. И будет ли что-то? Вряд ли. После того, как бледнолицые возвели себя на вершину эволюции, жизнь на планете пошла по пути деградации и разрушения, а если так, то у этой планеты, некогда удивительной, наполненной невероятным разнообразием живых существ, нет будущего.

Майкл закрыл глаза, чувствуя, как на глаза навернулись слезы, а в груди защемило сердце. Он был ничем не лучше других представителей своего народа. Разве он когда-нибудь задумывался о том, что будущее есть не только у него, у его друзей или знакомых? Что оно есть и у планеты, – разве он думал когда-нибудь об этом? Никогда, как и большинство из его соплеменников. Он заботился о собственном будущем, о собственной рубашке, о собственном процветании – и плевать хотел на процветание планеты. Зачем, когда мир и так полон невероятного изобилия. Был полон. Когда-то. Сейчас же остались только объедки с рождественского стола.

Майкл чувствовал, что не может больше жить, как все, быть таким, как все. Он только сейчас понял, как сильно устал от лжи и лицемерия, которыми пропитано его общество. Собственное благополучие для него стало чем-то обременительным, ненужным, чем-то, без чего можно обойтись. Побывав в пасти гризли, он понял, насколько шаткой может быть жизнь. Он не хозяин на этой планете. Нет. Всего лишь гость. Он пришел сюда из небытия, в небытие и уйдет, когда придет для этого время. Небытие – вот истинный дом человечества, а Земля – это как поездка за город, рано или поздно ты обязательно вернешься домой, в небытие.

– Найра, – Майкл посмотрел на индианку. – Но я же тоже бледнолицый. Я хоть косвенно, но причастен к тому, что мой народ сделал с твоим.

– Ты уже не такой, как они, Майкл. И причина не в том, что что-то случилось с твоим лицом. Подумаешь, как вы бледнолицые говорите, утратил товарный вид. Часто его можно вернуть. Нет, причина в другом. Твои страдания. Вот в чем причина. Страдания изменили тебя, они выпустили на свободу твое сердце – и ты стал другим. Вы, бледнолицые, живете разумом, – индианка постучала пальцем по лбу, – поэтому у вас столько проблем: начиная от наркотиков и заканчивая войнами. Мы же, краснокожие, всегда жили сердцем, – ладонь Найры легла ей на грудь. – Помнишь, я тебе говорила? Мы любили природу, оберегали ее, заботились о ней, ведь она кормила нас. Вы же ее ненавидите, будто она враг вам. Насилуете ее, как когда-то насиловали наших женщин. Мы заботились о животных даже лучше, чем о самих себе. Если убивали, то не больше, чем для того, чтобы выжить. Вам же выживать уже не надо, и тем не менее вы продолжаете убивать, даже получаете удовольствие от этого. Насилие – единственный для вас верный способ навязать свою волю. Когда пришли вы, бледнолицые, мы не хотели крови, но вы вынудили нас стать на тропу войны, насилуя наших женщин, убивая наших мужчин и детей, забирая наши земли. Вы победили, но какой ценой? Ценой тысяч ни в чем не повинных жизней, жизней, у которых были любимые, дети, родители, которые хотели жить так же, как и вы, бледнолицые. Вы ни перед чем не остановитесь, пока не уничтожите всех и себя в конце концов. Не обижайся, Майкл, но именно вы, бледнолицые, повинны в большинстве смертей, которые происходили на этой планете.

– Я не обижаюсь, Найра, так как знаю, что ты права, – вздох вырвался из груди Майкла. – Если бы я мог что-то изменить, обязательно сделал бы это.

– Я знаю, Майкл. У тебя есть сердце, и оно готово любить, так как устало страдать. Люди глупы, они боятся страданий, в то время как только страдания способны дать их сердцам свободу. Отныне твое сердце свободно, Майкл. Ты никогда уже не будешь таким, каким был прежде. Ты будешь видеть больше, чем другие, чувствовать лучше, чем другие. Ты стал настоящим человеком, Майкл, существом, видящим себя частью этого прекрасного мира, а не его врагом, – Найра умолкла, тихо вздохнула и улыбнулась.

Майкл смотрел на девушку, затем повернул голову и посмотрел в окно. Он вспомнил Йеллоустон. Еще тогда, когда посетил его впервые. Вспомнил свои ощущения. Легкость, свобода, ощущение чего-то родного, давно забытого, но желанного, будто вернулся домой после долгих лет отсутствия. Теперь он стал лучше понимать те счастье и радость, которые поселились в его груди тогда.

Волнение охватило Майкла. Внутри полыхнуло огнем. Он больше не будет убегать от себя, не будет гоняться за иллюзиями, навеянными прогнившим обществом бледнолицых. Отныне он знает, что действительно для него важно в этой жизни, жизни настолько короткой, что она подобна вспышке молнии над Большими равнинами. На миг им овладел страх перед будущим, страх нового, неизвестного, еще неизведанного, но он прогнал его. Он справится. Должен справиться, ведь жизнь слишком коротка, чтобы бояться.

Майкл посмотрел на индианку.

– Найра, – услышал он свой взволнованный голос, казалось, даже удивился ему, – я хочу уехать с тобой в резервацию.

Девушка приблизилась к нему и взяла за руку. На ее лице мелькнула целая гамма эмоций: недоверие, удивление, надежда, радость, нежность.

– Мы уедем, Майкл, – сказала она чуть дрогнувшим голосом. – Как только тебе станет лучше, мы уедем. Я тебе это обещаю.

 

Глава 24

Мэтью стоял на парковке отеля “Кроун Плаза”, облокотившись о машину, и думал, что еще придумать, чтобы потратить время. Временами он жалел о том, что приехал в Биллингс. Он сидел здесь уже почти неделю, но о Майкле так ничего нового и не узнал. Разочарование накатывало на него раз за разом, когда он вспоминал о том, сколько тысяч долларов он потерял, приехав в Биллингс. Были бы новости о Майкле, он, так и быть, как-то уж смирился бы с потерей денег, которые в ином случае успел бы заработать, а так он только тратил, но ничего не зарабатывал. Было от чего злиться. Он уже подумывал о том, чтобы вернуться домой в Денвер, а с детективом Карстеном поддерживать связь по телефону.

Мэтью постукивал пальцами по машине, будто на пианино играл, бродил скучающим взглядом по парковке, рассматривая машины, когда услышал звонок мобильного. Мэтью полез во внутренний карман пальто, достал мобильник и хмыкнул. Надежда ожила в нем, когда он увидел номер звонившего.

– Детектив Карстен, – Мэтью приложил мобильник к уху; голос его повеселел, – чем могу быть полезен?

– Мистер Галлахер, у меня есть для вас новости.

– Ну наконец-то, детектив! – воскликнул Мэтью. – Я уж думал, быстрее поседею, чем дождусь от вас хоть весточки. Что за новости? Заказывать катафалк или шампанское?

– Шампанское, мистер Галлахер. Мы нашли мистера Сафера, живого и почти здорового.

– Где?! Когда?!

– Приезжайте в участок и все узнаете. Я вас жду.

– Уже еду, детектив, – Мэтью засунул мобильник в карман, открыл дверь машины и забрался на водительское сиденье.

– Вот это другое дело, – хохотнул Мэтью, хлопая дверью. – Совсем другое.

Лавируя среди других машин, Мэтью вырулил на дорогу, вдавил педаль пола в газ, намереваясь прокатиться с ветерком, но тут же отжал тормоз, когда возникший перед ним светофор мигнул ему красным. Кислая мина повисла на лице Мэтью, но ненадолго; минуту спустя он катил по улицам Биллингса, спеша на встречу с детективом Карстеном.

* * *

– Где, вы говорите, его обнаружили? – Мэтью перестал помешивать ложкой сахар в чашке с кофе и взглянул на детектива.

Тот рылся в папках, разбросанных на письменным столе, достал из одной листок бумаги и положил его на стол.

– Прислали факс из полицейского управления в Коди, – объяснил детектив Карстен. – Обнаружили мистера Сафера в Йеллоустоне, сейчас он в Коди, вот здесь – в Вест Парк Хоспител. Говорят, его здорово потрепал гризли.

– Гризли? – Мэтью передернуло. – Медведь гризли? А какого хрена он поперся в Йеллоустон, вам не написали?

– Кто, медведь или мистер Сафер?

– Перестаньте, детектив. Вы все прекрасно поняли.

Детектив улыбнулся.

– Нет, этого мне не сообщили, ждут, когда я приеду, да и сейчас к мистеру Саферу врачи стараются никого не пускать, кроме девушки.

– Какой девушки? – рука Мэтью с чашкой замерла у рта.

– Девушки-индианки из племени кроу. Именно она нашла его в Йеллоустоне, а теперь заботится о нем.

– Хрень какая-то, – губы Мэтью наконец коснулись чашки. – А я могу поехать с вами, детектив?

– Не в этот раз, мистер Галлахер. Вы же слышали, врачи ограничили прием посетителей к мистеру Саферу.

– Черт! Когда же к нему можно будет?

– Я вас буду держать в курсе. Как только, я вам сразу сообщу.

– Спасибо, детектив. Просто я вот подумывал, а не вернуться ли в Денвер. Сами понимаете, отпуск не резиновый, да и находясь в Биллингсе, я теряю время, а время в наш век исчисляется деньгами. Их не терять надо, а зарабатывать.

– Я вас понимаю, мистер Галлахер. Предлагаю вам вернуться в Денвер, а когда все утрясется, – думаю, это займет не меньше недели, двух, – я сообщу вам и вы приедете в Биллингс.

– Это было бы великолепно, детектив. Так и поступим. Номер моего мобильного у вас есть. Буду ждать вашего звонка.

– Тогда решено, мистер Галлахер. Будут новости, я вам сообщу, а сейчас извините, еду в Коди, – детектив поднялся из-за стола, снял с вешалки куртку и набросил на плечи.

– Конечно-конечно, детектив, – Мэтью допил кофе и поставил чашку на стол. – Не буду вас задерживать, да и мне пора, хочу успеть еще сегодня вылететь в Денвер. Спасибо за все, особенно за отличный кофе и хорошую новость. – Жду вашего звонка, – сказал он уже у двери, на ходу застегивая пуговицы пальто.

Уже минуту спустя Мэтью вел машину к отелю “Кроун Плаза”. Надо было забрать вещи, освободить номер, забронировать билет, вернуть машину и… ах, да… позвонить Селене, сообщить радостную новость.

Он еще успевал на двухчасовой рейс.

Два часа спустя Мэтью стоял у входа в здание аэропорта и рылся в карманах пальто в поисках визитки Селены. Не найдя ее там, он вытащил портмоне и стал искать там. Да, визитка оказалась в портмоне, хотя Мэтью и не помнил, что клал ее туда. Набрав номер Селены, Мэтью поднес мобильник к уху и принялся слушать гудки.

– Алло, – услышал Мэтью женский голос в трубке.

– Селена?

– Да, а кто спрашивает?

– Мэтью, Мэтью Галлахер, друг Майкла.

– Узнала, Мэтью. Здравствуй.

– Здравствуй, Селена. У меня есть новости о Майкле.

– Какие? – Мэтью услышал нотки нетерпения в голосе девушки.

– Майкл найден. Он сейчас в Коди, в клинике.

– Что с ним? – нетерпение в голосе Селены сменила тревога.

– Я разговаривал с детективом Карстеном. По его словам, Майкла покусал гризли.

– О Боже! Где, Мэтью?

– В Йеллоустоне.

– Я так и знала, так и знала, что он там. Я хочу его увидеть, Мэтью.

– Не получится. Врачи никого к нему не пускают. Детектив Карстен пообещал сообщить, если ситуация изменится. Я буду держать тебя в курсе. Если хочешь, потом вместе съездим к Майклу.

– Да, Мэтью, обязательно сообщи мне. Спасибо, Мэтью.

Мэтью почесал нос; ему послышалось, или Селена действительно заплакала?

– Я позвоню, Селена, обязательно позвоню. До связи.

– До свидания, Мэтью. Жду звонка.

Мэтью спрятал мобильник.

– Эх, милая, – пробормотал Мэтью, когда явственно услышал плач Селены, – что ж ты раньше не плакала? Тогда, может, ничего этого и не было бы.

Мэтью посмотрел на часы. Только час дня. Что ж, у него в запасе есть еще как минимум полчаса. Он даже успеет съесть гамбургер. Мэтью взялся за ручку сумки, открыл дверь и вошел в здание аэропорта.

* * *

Майкл сидел на корточках и смотрел, как белая небесная вата, плывущая по голубому небу, цепляет вершины далеких гор на западе. Мысленно он был там, сидел на камне и смотрел на стада бизонов, кочующих по равнинам, видел играющих кугуаров, волков, шныряющих в поисках пропитания, слышал клекот орла, завывания койотов, рычание медведей. Он часто предпринимал такие мысленные экскурсии, побеги в горы, спасаясь – кто бы мог подумать – от навязчивого внимания людей: врачей, медсестер, полицейских и журналистов. Последние отличились больше всего: заглядывали в окна палаты, требовали интервью, фотографий. И так две недели, что он находится здесь, в клинике. Чрезмерное внимание соплеменников давило на него, угнетало до такой степени, что он мечтал о том, чтобы снова вернуться в горы, исчезнуть из человеческого общества, стать никем. Теперь он понимал животных, избегающих любой ценой человеческого внимания. Да от него же с ума сойти можно! Наверное, Майкл и сошел бы, если бы не постоянное присутствие Найры рядом. С каждым днем, проведенным вместе, она ему нравилась все больше. Прогоняла настырных журналистов, а несколько раз не пустила в палату и полицейских. Она заботилась о нем, как мать о ребенке, чувствовала его желания без слов, защищала его, оберегала. Майкл думал, что никогда уже не сможет полюбить, никогда не сможет впустить кого-либо в свое израненное сердце, но с каждой минутой, проведенной с Найрой, он открывался ей все больше, без страха, без опасения быть осмеянным или непонятым.

Когда он в первый раз увидел себя без повязки на лице, подумал, что его жизнь закончена. Чудовище, урод, лишенный человеческого облика; думал о самоубийстве. Раны на плече, руках, груди можно скрыть под одеждой, а вот лицо… Но Найра спасла его и на этот раз, вырвала из лап саморазрушения и самоистязания, вернула к жизни его издыхающую душу. Первое время он сопротивлялся ее потугам, продолжал жить условностями, прогнившими ценностями его общества, а потом откинул их, смирился с настоящим, принял его, уступил тому огромному напору безусловной, искренней любви, мудрости и сострадания, что она изливала на него каждый день, каждую секунду. Она стала для него спасительницей, лекарем его сердца, надеждой на будущее. Когда ее не было долго, он начинал скучать, словно щенок без суки, хотел позвать ее, да только она бы его все равно не услышала…

Под конец второй недели Майклу разрешили снять повязку с лица. Больше он ее не надел, хотя желание сделать это было огромным. Таким образом он решил бросить себе вызов, превзойти себя, свой страх быть осмеянным, но насмешек не было, возможно из-за того, что он находился в клинике, а не в центре Нью-Йорка или Лос-Анджелеса. Врачи видят подобные уродства часто, им не привыкать, научились сострадать чужому горю, а вот другие – вряд ли им известно, что такое сострадание. В его памяти еще были свежи воспоминания об одном журналисте, который криком “урод” хотел привлечь к себе его внимание, чтобы сделать фотографию. Такие, как этот журналист, его не поймут. К сожалению, подобных людей большинство.

Он помнил, что после того как ему сняли повязку с лица, он пошел к туалет, где было зеркало, долго смотрел на еще не зажившие, глубокие, красно-желтые, как опавшие листья, рубцы – следы от медвежьих когтей, избороздившие правую сторону его лица, от виска до шеи, и плакал, плакал долго, навзрыд, проклинал свою судьбу, клял богов и себя самого, пока не почувствовал на плече, том самом, которое рвали зубы гризли, чью-то руку. Обернулся и увидел Найру. Индианка приложила ладонь к его израненной щеке, будто одним прикосновением хотела вылечить его, посмотрела ему в глаза и сделала то, чего он совершенно не ожидал – отняла ладонь от его лица, поднялась на цыпочки и коснулась губами рубцов, страшных и уродливых, вызывающих омерзение, тошноту, но никак не симпатию. И тогда, будто чудо свершилось, слезы перестали лить из его глаз. Он вдруг понял, что он не одинок на этой планете, что даже среди лжи и лицемерия может вырасти цветок доброты и сострадания. Он помнил, как тогда сделал шаг, обнял Найру и прижал к груди. Сердце его стучало, громко и гулко, но на душе было спокойно и даже радостно. Он знал, что пока Найра рядом, ему нечего бояться жизненных невзгод. Ее любовь к нему – вот его ангел-хранитель, она защитит его от любых напастей, поддержит в трудную минуту и станет крыльями для его надежды, надежды на лучшее, надежды на счастье и любовь…

– Майкл! – услышал он, оглянулся и увидел Найру, бегущую к нему. На лице индианки играла улыбка, длинная толстая черная коса металась за спиной из стороны в сторону.

– Что случилось, Найра?

– Доктор Шелли сказала, что завтра выпишет тебя.

– Это здорово, – губы Майкла скривились в неком подобии улыбки.

Майкл редко улыбался. На то было две причины. Во-первых, рубцы на лице не зажили и часто любое изменение мимики причиняло боль. Во-вторых, слишком зловещей казалась его улыбка, будто скелет осклабился.

Майкл был рад слышать, что его собираются выписать. Он давно просил об этом доктора Шелли, и вот небеса его услышали. Устал быть диковинкой, устал от лечения, хотелось убраться отсюда, залезть в какую-нибудь нору, словно лисица, и зализывать свои раны.

– Завтра мы будем уже далеко отсюда, – будто угадала его мысли Найра. – Мы сядем в тот пикап, – девушка указала на старенький “бьюик” на парковке клиники, который она взяла у отца, – и уедем далеко-далеко, на край света, туда, где тебя никто не сможет найти.

Майкл снова улыбнулся. Перспектива оказаться на краю света была очень заманчивой, только вот знать бы, где этот край света находится.

Вдруг Майкл вспомнил кое-что, окинул себя взглядом сверху вниз, задержал взгляд на толстом свитере, потрепанных джинсах и ботинках на толстой подошве, которых у него никогда не было.

– Найра, – Майкл посмотрел на индианку, – давно хотел у тебя спросить: а где моя одежда, та, в которой меня привезли в клинику?

– Твоя одежда на тебе, – отозвалась девушка, блуждая взглядом по далеким снежным горным шапкам, блестевшим в лучах заходящего солнца.

Майкл приблизился к девушке, остановился у нее за спиной и положил руки ей на плечи. Лишний раз смотреть в лицо он не хотел, чувствовал себя неловко, зная, каким страшилищем выглядит.

– Найра, скажи мне, пожалуйста. Мне надо знать.

– Я выкинула ее, – с вызовом сказала индианка, продолжая рассматривать изломанный горизонт.

– Но зачем? – Майкл удивился.

– Плохая память. На ней осталось много боли.

Майкл ничего не понял, но не стал заострять на этом внимание, так как его интересовало нечто другое.

– А фотография? В кармане у меня была фотография. Я это хорошо помню. Где она?

Майкл следил за выражением лица Найры, поэтому от его взгляда не ускользнул испуг, мелькнувший на лице индианки. Майкл понял, что Найра знает о фотографии. На миг ему показалось, что индианка начнет отнекиваться, отрицать ее существование, лгать, но он ошибся в предположениях, и это заставило его почувствовать вину за ту секунду недоверия к ней.

– Я порвала ее и выкинула, – Найра запрокинула голову и взглянула на Майкла с еще большим вызовом.

Майкл смутился. С рубцами на лице он чувствовал себя будто голым. Он повернул голову в сторону так, чтобы девушка не видела рубцов и сказал:

– Значит, так должно было случиться.

Руки Майкла скользнули по рукам девушки, взяли ее ладони в свои. Полуулыбка появилась на устах индианки. Найра положила голову Майклу на грудь. Так они и стояли, рука в руке, глядя на далекие горы, пока сумерки не опустились на землю, заставив их вернуться в палату.

* * *

Солнце поднялось высоко, когда они наконец-то покинули здание клиники и направились к “бьюику” Найры. Майкл подумывал над тем, что неплохо было бы съездить в Биллингс, взять тот мизер вещей, который ему может понадобиться в резервации индейцев кроу. Несмотря на те миллионы, которые, как знал Майкл, получают индейцы от казино, построенных на их территории, жизнь в резервации оставляет желать лучшего, но Майкла это обстоятельство не пугало. Он искал спокойствия, а не комфорта, забвения, а не яркой жизни. У него есть деньги на счету в банке, так что голодать он не будет, хотя голодать он в любом случае не будет, об этом позаботится Найра. Майкл знал это и был за это ей благодарен.

Майкл надвинул на лоб бейсболку, которую раздобыла для него где-то Найра, и открыл дверь машины, собираясь забраться на пассажирское сиденье, когда услышал звук работающего двигателя. Он обернулся и увидел серый “форд”, въезжающий на парковку. Майкл отвернулся и поставил ногу на подножку, когда за спиной раздался гудок.

От неожиданности Майкл вздрогнул. Кровь прильнула к его лицу, сердцебиение усилилось, лоб взмок. Всем своим нутром он ощутил, что этот гудок – это не просто гудок машины, это гудок, которым хотели привлечь его внимание. Майкл не знал, почему его это пугало. Может, из-за того, что водитель, желавший привлечь его внимание, знал его? Майкл посмотрел на свою руку, лежавшую на дверце кабины пикапа, и увидел, что она дрожит. Несмотря на то, что на улице было холодно, дрожал он не от холода. Он взглянул на Найру так, будто хотел найти у нее поддержку, вновь обрести душевное равновесие. Но индианка сидела за рулем и смотрела на него встревоженным взглядом. Казалось, она сама не прочь была вернуть себе душевное спокойствие.

– Майкл! – услышал он радостный мужской голос, знакомый голос.

Майкл ощутил дрожь тела, рот его открылся, будто ему не хватало воздуха.

– Майкл, – позвала Найра.

Он посмотрел на девушку. Впервые за все то время, что они были знакомы, он увидел в ее глазах страх и боль.

– Все хорошо, Найра, – губы его изогнулись в подобии улыбки. – Все будет хорошо.

– Майкл! – за спиной раздался еще более радостный, чем мужской, женский голос.

Майкл втянул через рот воздух, пытаясь успокоиться.

– Это должно было случиться, – подумал Майкл, сглотнув. – Рано или поздно.

Он не хотел, чтобы они видели его таким, поэтому первым его желанием было сесть в машину и уехать, даже не взглянув на ту парочку, что двигалась к нему через парковку. Но он знал, что если себя не пересилит, всегда будет убегать от других, будет и дальше бояться увидеть в их глазах жалость или отвращение.

Он обернулся через левое плечо. Он узнал их сразу. Мужчина в темно-сером пальто – это был Мэтью, а рядом с ним… рядом с ним шла Селена, как всегда великолепна, в бежевом пуховике, джинсах и ботиночках на коротком каблуке. Они шли к нему. Майкл видел широкую улыбку, сверкавшую на лице Мэтью. Видел и смущенную полуулыбку на лице Селены. Похоже, она была не совсем уверена в том, что Майкл хочет ее видеть.

– Майкл, – услышал он шепот Найры.

Ободряющая улыбка (Майкл хотел надеяться, что его оскал можно хотя бы с натяжкой назвать ободряющей улыбкой) появилась на его лице. Взгляд устремился к индианке.

– Все будет хорошо, – повторил он, развернулся и направился навстречу Мэтью и Селене.

Он видел радостную улыбку Мэтью, видел смущенную улыбку Селены, видел, как их улыбки начали бледнеть, а глаза щуриться, словно от яркого света, когда он приблизился к ним на расстояние не более десяти метров. Видел, как улыбки сползли с лиц Мэтью и Селены, а их место занял ужас.

– Твою мать! – Мэтью выругался.

Селена вскрикнула и прижала пальцы к губам.

Майкл смотрел на них, они смотрели на него, не веря глазам. Жалость, миг отвращения, удивление – все это он прочитал на их лицах и еще больше уверился в том, что жизнь среди ему подобных будет для него невыносима.

Они молчали. Он хотел исчезнуть, растаять, распасться на атомы, внутренне содрогаясь от осознания того, каким чудовищем он им кажется. Но терпел, позволяя им хорошенько рассмотреть его изуродованное лицо, приучая себя к мысли, что отныне на него так будут все смотреть, поэтому ему ничего не остается, как терпеть, смириться с этим, научиться не обращать внимания.

– Черт! – подал голос Мэтью. – Старик, прости, такого я… я не ожидал увидеть.

– Я знаю, Мэтью, поэтому лучше вам было не приезжать.

– Детектив Карстен говорил, что тебя покусал гризли, но это… – Мэтью умолк, так и не закончив.

Майкл промолчал. Ему хотелось вернуться к Найре, сесть в машину и уехать.

– Но ничего, старик, мы что-то придумаем, – Мэтью повеселел, – можно же сделать пластическую операцию. Деньги найдем. Будешь как новенький, даже лучше преж…

– Мэтью, – оборвал друга Майкл, – пойми, деньги не всегда могут решить проблему. Это тот случай. Рубцы слишком глубокие. Эти следы я заберу с собой в могилу.

– Не говори так, старик. Подумаешь, пара царапин. Я знаю классного пластического хирурга в Лос-Анджелесе. Он…

– Мэтью, – голос Майкла зазвенел. – Вам лучше уехать.

– Найра, забери меня отсюда, – молил он мысленно.

– Да перестань, старик, ты слишком близко берешь все к сердцу.

– Это – близко к сердцу?! – зарычал Майкл, ткнув себя пальцем в лицо.

– Не нервничай, старик. Не нервничай, – Мэтью поднял руки в примирительном жесте. – Вернемся в Биллингс, и все наладится. Тебя ждет прежняя должность. Кстати, старик, Ника уволили. Тебе больше ничего не угрожает. И Селена говорила…

– Мэтью, я никогда не вернусь в Биллингс. Я никогда не вернусь к обычной жизни.

– Старик, да ты что, с ума сбрендил? Как тогда, когда…

– Мэтью, – Селена повернула голову к Мэтью. – Не надо.

– Да, Мэтью, я сошел с ума, как и тогда, когда ушел в Йеллоустон. Ты это хотел сказать?

– Нет, старик. Извини.

– Все изменилось, Мэтью. Я стал сумасшедшим, а еще уродом. Изумительное сочетание. Ты так не думаешь? Таких раньше любили показывать в цирке на потеху публике. Только я не хочу быть потехой для публики, Мэтью. Не для этого я выжил и не для этого сходил с ума, по крайней мере, я хочу в это верить. Спасибо, что приехали, но вы зря это сделали, – Майкл повернулся, чтобы вернуться к “бьюику”.

– Прости меня, Майкл.

Майкл остановился, медленно развернулся и посмотрел на Селену долгим взглядом. Любовался, а может просто хотел на дольше запечатлеть ее образ в памяти.

– Ты ни в чем не виновата, Селена, – улыбка коснулась его губ, – поэтому тебе не нужно мое прощение. Людям свойственно менять решения, и это нормально…

– Нет, Майкл, я могу тебе все объяснить.

– Разве это что-то изменит, Селена? – взгляд Майкла устремился к глазам девушки. – И ты, и я знаем, что прошлое не вернуть, поэтому ничего больше не говори.

Майкл развернулся и направился к машине Найры.

Вдруг он остановился, посмотрел на Селену и сказал:

– Спасибо тебе за то, что позволила мне любить тебя.

Майкл вернулся к машине. Мэтью поднял руку, пытаясь что-то сказать, но та безжизненной массой рухнула вниз, слова остались не высказанными. Селена плакала.

Майкл забрался в кабину пикапа. Тело тряслось, сердце стучало.

– Все хорошо, Майкл? – спросила Найра.

– Да, Найра. Поехали отсюда, поехали да побыстрее.

Пикап тронулся с места, выехал с парковки и понесся в сторону Биллингса.

* * *

Солнце катилось по бирюзовому небосклону, приближаясь к горизонту. Его яркие, но уже давно утратившие тепло лучи мягко касались бесплодной и серой, как асфальт под колесами машины, земли. Редкие, похожие на обнищалых странников, деревья стояли вдоль дороги, просили милостыню в виде теплых солнечных лучей. Но солнце не слышало их или не хотело слышать, предвкушая скорый отдых от бессмысленного вечного хождения по земному небу.

За окном проносились бескрайние равнины, вдалеке впереди проступали горы. Они ехали по Прайор-Крик-роуд навстречу маленькому населенному пункту Прайор, или, как называли его индейцы, Маахеохее. Местечко было маленькое, невзрачное, но тихое и малонаселенное. Его население составляло всего пару сотен человек. Тем не менее, Прайор мог похвастаться наличием школы и почтового отделения. Основную часть населения составляли индейцы кроу, или как они сами себя называли, Апсаалооке, которые жили, увы, не в вигвамах, как когда-то, а в небольших одноэтажных домиках с покатыми крышами, и ездили, увы, не на лошадях, а на стареньких, но прочных машинах наподобие “бьюика” отца Найры. Именно здесь, в этом маленьком населенном пункте, собирался жить Майкл; первое время – у родителей Найры, а немного погодя – в небольшом собственном доме, постройку которого он хотел закончить еще до зимы. Благо места здесь было много, а тех денег, которые были у Майкла, было более чем достаточно.

Найра вела машину. Мягкая улыбка играла на ее тонких губах. Коса, черная, как смола, и толстая, как змея, лежала на плече, свесив хвост девушке на грудь. Найра вставила в магнитолу какой-то диск, и теперь по салону разносилась тихая и спокойная, изредка приправленная словами, мелодия.

За окном было холодно. С востока ползли темные тучи, среди которых то и дело загорались яркие огни белых молний. Ночь обещала быть дождливой, но это вряд ли печалило тех, кто сидел в салоне старого “бьюика”, в тепле и уюте, слушал музыку и думал каждый о своем.

Майкл сидел, поставив пятку ноги на седушку и опершись подбородком и ладонями о колено, смотрел, как за окном бегут пустоши, а на горизонте в лучах заходящего солнца блестят укрытые снежными шапками верхушки гор. Мыслями он был в будущем, думал о том, что ждет его там. Есть ли у него вообще будущее в этом богом забытом месте? Может, лучше было остаться в Биллингсе? Майкл осмотрелся. Да, это и впрямь было богом забытое место. Вокруг на сотни миль раскинулся океан пустоты и тишины. Даже птицы редко тревожили эту местность своими полетами, а люди, казалось, здесь так же редки, как некогда волки в Йеллоустоне. Странно, но, глядя на эти бескрайние просторы, Майкл не чувствовал себя одиноким, наоборот, ему нравилось то, что видели его глаза, в груди было спокойно и тепло от ощущения некоего единства, гармонии с окружающим миром – как тогда, в Йеллоустоне. Здесь ему понравится, обязательно понравится. Разве может не нравится родной дом? А это и был его родной дом. Майкл чувствовал это, знал. От осознания этого Майкл улыбнулся. Если рубцы на лице обещали остаться навсегда, то на сердце уже начинали затягиваться.

Над головой сверкнула молния, земля вздрогнула, когда зазвучали небесные барабаны. Небо затянуло тучами, лишь только на западе, там, где солнце скользило за горизонт, все еще сверкало девственной синевой небо. На лобовое стекло упали первые капли дождя, робкие, неуверенные, словно не ожидавшие очутиться в поднебесном мире. Заработали дворники.

Майкл посмотрел на индианку. Найра заметила, что Майкл смотрит на нее, повернула голову и взглянула на Майкла, улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, протянул руку и коснулся пальцами ее щеки. Улыбка девушки стала шире, а взгляд вернулся на дорогу.

Впереди, справа и слева от дороги, возникли одинокие домики, окруженные страдающими от нехватки листвы деревьями. Похоже, его путь подходил к концу. Но может, он только начинался? Ведь у жизни нет конца, есть только начало…