Пролог

Никогда не верьте тем, кто утверждает, что порождениям Зоны чихать с присвистом на выбросы, что им де эти аномальные взбрыки решившей позабавиться или наоборот, рассерженной Мамо — манна небесная.

Хотя, это смотря каким монстрам! Положим, тем же псевдогигантам было действительно начхать, но на то они и «тяжёлая бронетехника» в рядах армии Мамо — чтобы позволить себе роскошь не обращать внимания на какие-то там выбросы, когда есть дела и поважнее — поспать, поесть… Поэтому, когда всё живое спешило укрыться от злого алого неба, каплевидные туши преспокойненько оставались на прежних местах, подрёмывая или меланхолично пережёвывая всё, что мимо бежало и в рот угодило.

В столь замечательно-пофигистичном отношении к выбросам с ними могли сравняться счётом разве что только зомби.

И неудивительно — что у тех, что у других мозги практически отсутствовали, так что инстинкту самосохранения гнездиться было просто негде.

Остальные порождения Зоны, едва почуяв, что Мамо вновь не в духе или наоборот, настроена порезвиться, старались свести катастрофические для своих шкур, голов и прочих частей организма последствия её эмоциональности к минимуму. Кто-то зарывался поглубже, кто-то удирал подальше… Про тех, кто удирали подальше, люди, отсиживавшиеся за бетонными стенами по границам владений Мамо говорили «прорыв» и боялись этих прорывов просто до истерики: год от года укрепления на Периметре становились всё мощнее, технические средства слежения — изощрённее, а средства пресечения и подавления в виде минных полей и запасов оружия и боеприпасов — всё масштабнее.

 

1. Снова одна

Покинув Деревню Новичков, Ксана постаралась уйти как можно дальше от людных мест. У неё был выбор — пойти на север, к Припяти и ЧАЭС, куда и до сих пор ни один здравомыслящий сталкер не совался без хорошего снаряжения, — или податься к востоку от Кордона, где в Мёртвых Холмах начиналась так называемая Кишка Зоны — дорога, по которой уже давно никто не ездил. Места на востоке были — для людей, конечно же — неуютные, неизведанные, каких-то интересных объектов, за исключением нескольких заброшенных деревушек, там не водилось — поэтому сталкеры лишний раз туда и не совались.

Что касается земель на севере, то при всей их привлекательности для любого порождения Зоны, имелся в последнее время у Ксаны личный пунктик, говоривший против того, чтобы обосноваться там.

И всё из-за некоторых неугомонных сталкеров с шилом в одном месте, которым, понимаете ли, спокойно в баре не сидится, и вечно им нужно влезть в какую-нибудь авантюру!

После того, как некто Меченый сотоварищи «порезвился» на Севере, людям стали доступны многие ранее закрытые территории. И вполне естественно, что люди этим тут же воспользовались! Лишившийся многих своих адептов, а также поддержки от Выжигателя и потому ослабевший, «Монолит» уже не мог, как прежде сдерживать полчища «любопытствующих», и дорвавшиеся до запретного плода сталкеры поодиночке, отрядами и целыми группировками повалили осваивать новые земли.

Ну и, естественно, воевать за них.

Так что сейчас на доселе тихом и уютном Севере было как в сталкерском баре после удачной ходки группы под управлением какого-нибудь уважаемого ветерана — людно, шумно, бестолково и зачастую с масштабным мордобоем.

В итоге Ксана, тщательно всё взвесив, направилась на восток. Выбрать это направление её заставило ещё и следующее обстоятельство.

Превращённый в снорка Гурман, похоже, ещё не до конца осознал, что для него пришёл конец существования в человеческом виде. Время от времени Детёныш замечала за ним вполне осмысленные человеческие поступки и действия. И хорошо если они при этом были одни, но однажды им на пути случайно попалась компания вольных, и Гурман, видимо узнав кого-то из знакомых, с радостным воплем бросился здороваться…

Хорошо ещё, что Ксана предусмотрительно привязала его на крепкий поводок! Встречные сталкеры всполошились и едва не пристрелили атакующего — как им показалось — снорка. Чего Детёнышу стоило их успокоить — знала только Мамо.

Полная недобрых предчувствий, что бедняга будет и далее проявлять себя совершенно неадекватно, Ксана только уверилась в своём первоначальном решении убраться подальше от людей и с их протоптанных дорожек.

Правда, у неё ничего не вышло и с намерением пристроить Гурмана в Стаю. Острозуб обнюхал перепуганного скалящегося новичка и ясно дал понять, что такой кандидат в члены стаи ему и даром не нужен. «Я тебя, конечно, люблю и уважаю, Детёныш» — говорил весь его вид, — «Но убери-ка ты это пахнущее людьми недоразумение с глаз моих подальше! Иначе я его точно пришибу под горячую лапу!» Остальная стая была целиком единодушна с вожаком, и Гурмана едва и впрямь не подрали, пришлось Ксане очень спешно его уводить.

Так и дошли они вдвоём до заброшенной деревушки в четыре дома, прятавшейся в Мёртвых Холмах.

Никакими мёртвыми, конечно, холмы не были, живность так и кишела вокруг, а на заброшенных огородах и в садах всё ещё росли и даже что-то плодоносили полуодичавшие посадки.

…И чем ближе подходила Ксана к этой деревушке, тем сильнее становилось неясное ощущение того, что она уже когда-то здесь была. Что здесь всё ей знакомо до последнего кустика, мостика и брёвнышка в колодезном срубе!

Ксана бродила по деревеньке, заглядывала в дома и сараи и всё больше и больше убеждалась: да, она тут была!

Но она не помнила, чтобы когда-нибудь забредала именно в эти места!

Все вопросы разрешились, когда в одной из хат она нашла на столе пожелтевшую тетрадку с какими-то кривыми и наивными рисунками. На одной из страниц было сделано очертание маленькой растопыренной ладошки, в центре которой чья-то неуверенная рука криво, но старательно накарябала:

К С А Н А

Детёныш судорожно вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, слушая стук своего сердца. Это была ЕЁ тетрадь, ЕЁ рисунки, сделанные когда-то в детстве! И ладонь, обведённая толстой красной чертой, тоже была её!

Девушка не глядя села на шаткий стул. Вот оно как бывает… В поисках безопасного места для жилья она пришла на тот самый хутор, где они с мамой когда-то нашли убежище в тот самый день, когда небо внезапно раскололось, обрушивая на трясущуюся землю чудовищные волны энергии. Только потом Ксана узнала от Жабы и сталкеров, что это был тот самый день апреля две тысячи пятого года, когда в результате колоссального Выброса образовалась Зона.

Как она смутно помнила, когда всё это случилось, они с мамой находились в каких-то серых коридорах, кажется даже под землёй. Вокруг было много людей, и все они громко кричали и куда-то бежали. Мама схватила Ксану за руку, и они тоже побежали.

Правда жители хутора, в котором оказались Ксана и её мама, вскоре почему-то — один за другим — кто умер, а кто ушёл куда-то и больше не вернулся. А они почему-то выжили. И остались там, потому что мама не знала, куда им идти дальше. Она даже не помнила, где находилось то место, откуда они убежали.

Много позже, когда на их хутор забрела одна из первых экспедиций, исследовавших новорождённую Зону, мама приняла решение уйти с ними. Но ничего не вышло. Экспедиция погибла где-то в районе Свалки, а они — Ксана с мамой — снова выжили. И остались жить на Свалке, потому что вернуться обратно было уже невозможно — в Зоне уже появились аномалии, и дорога назад оказалась закрытой.

А потом мама пропала… Пошла искать еду — и больше Ксана её никогда не видела.

А потом она нашла раненого Острозуба…

Ксана задумчиво погладила тетрадь. Поднялась, осмотрела комнату. Коснулась стены, подоконника, давным-давно высохшего цветка в горшке…

— Я вернулась… — в волнении прошептала она, и вдруг из её глаз потекли тихие слёзы радости. — Я дома!..

Все последующие дни на хуторе были посвящены сталкерству, учёту найденного хабара и наведению порядка. Сопровождаемая снорком-Гурманом (который уже где-то раздобыл и нацепил на себя драный противогаз) и всячески привлекая его к посильной помощи, Детёныш обошла все хаты, огороды и сады, примечая всё, что могло пригодиться ей в хозяйстве. Все найденные артефакты в виде домашней и сельскохозяйственной утвари, инструментов, каких-то поддающихся переноске элементов мебели были по возможности стащены ею в родной дом. Были тщательно обследованы грядки на предмет, где что растёт, и по результатам Ксана даже составила список. Дом был вычищен от пыли и расплодившихся пауков и вскоре принял более обжитой и даже где-то уютный вид. Несколько особо ценных грядок, где Ксана заметила признаки будущего урожая, были тщательно выполоты, а ветки плодовых деревьев подпёрты найденными у домов шестами.

Всем этим навыкам Ксана некогда обучилась у бабы Наты — своей воспитательницы, которую Жаба сманил из опустевшего сельца отчаянных самосёлов. Переехав на новое место — в Деревню Новичков — бабуля не оставила своих прежних привычек, и в результате у дома Жабенков появился самый настоящий огород, где баба Ната предпочитала проводить время, копаясь в грядках. Она и воспитанницу свою к этому приучила, да ещё и радовалась, когда «внучка» вдруг увлеклась сбором и заготовкой трав. Даже сама кое-что рассказала — какую травку и от какой хвори обычно пользовали в её деревне.

Вообще же у Ксаны, пока она наводила первый лоск на своё обширное хозяйство, сложилось странное ощущение, что Зона не слишком сурово обошлась с этим местом. Дома были целёхоньки, даже крыши не протекали, вода в колодце поражала чистотой, а овощные грядки, хоть и заросли мокрицей и лебедой, но тем не менее одичали не сильно и довольно легко выпалывались. А ведь с того момента, как последние жители покинули хутор, прошли годы!

Самое удивительное, что здесь даже аномалий не было!

Как будто Мамо знала, что её Дитя однажды вернётся сюда, и хранила этот уголок практически в неприкосновенности, оберегая его от недобрых глаз и вороватых рук!

Когда Ксане впервые пришла в голову эта мысль, она преисполнилась такой горячей благодарности, что даже расплакалась!

Шли дни, девушка всё больше втягивалась в хозяйственные дела. Привыкшая в детстве к суровостям жизни в Зоне, она неприхотливо питалась всем, что могла найти на огородах хутора и в его окрестностях, охотилась на жуков, тушканов и лягущериц, даже пыталась ловить рыбу в озерце неподалёку. Но то ли снасть у неё была неправильная, то ли рыболов из Детёныша был так себе, то ли рыба в озерце вообще не водилась — рыбалка никак не ладилась.

Основная проблема была — дрова. Некоторое количество их — оставшихся от прежних владельцев — ещё лежало по сараям и под навесами, но Детёныш, не очень умело обращавшаяся с топором, их экономила. И предпочитала питаться, как в старые времена беготни в Стае, сырой пищей, в крайнем случае, собирая хворост, щепки, тонкие жерди и куски коры для того, чтобы вскипятить чай или сварить немного похлёбки. В силу той же экономии дров печь она топила тоже редко. Суровые годы детства закалили её до нечувствительности к холодам, но выстывшая за те же годы без жильцов хата очень нуждалась в тепле и просушке стен и вещей.

Всё было бы ничего и довольно сносно, но Ксану день за днём всё сильнее беспокоил Гурман. Она с болью наблюдала, как бывший сталкер всё больше и больше теряет последние крохи рассудка и всё быстрее становится самым настоящим порождением. Она пыталась что-то предпринять, пичкала его различными снадобьями собственного изобретения — всё было напрасно.

Вскоре снорк стал убегать из хутора, с каждым разом задерживаясь в своих отлучках всё дольше и дольше. И вот однажды вечером он не вернулся совсем. Детёныш подождала до утра и, обеспокоенная, отправилась на поиски.

Где-то на подходах к Кишке она услышала стрельбу. Обеспокоенная тем, что в её краях появились люди, девушка напрямик, под прикрытием холмов, камней и растительности бросилась на выстрелы, каким-то неведомым инстинктом чувствуя, что это может быть как-то связано с Гурманом.

И точно! Она прибежала как раз к тому моменту, чтобы увидеть, как двое людей в пятнистом камуфляже добивают израненного, корчащегося в пыли снорка с таким знакомым ей и родным лицом!.

Ксана дико вскрикнула и зажала рот руками. Из глаз её хлынули слёзы. Она ничем не могла помочь своему бедному другу. Ей оставалось только затаиться у подножия огромного камня и наблюдать, как люди, сделав своё чёрное дело, подбирают рюкзаки и, смеясь, уходят в сторону Кордона.

Дождавшись их ухода, Детёныш выбралась из засады и бросилась к снорку, втайне надеясь, что он ещё жив. Но — увы, люди знали своё ремесло убийц очень хорошо! Гурман, бывший вольный сталкер, превращённый бездушными людьми в белых халатах в чудовище, был мёртв. И убили его тоже люди.

— Стас… Ой, Стас… — схватившись за голову и запрокинув лицо к низкому равнодушному небу, горестно застонала Ксана, разом вспомнив всё, что их связывало.

Так, плача и что-то жалобно приговаривая, она с передышками стащила тело друга в какую-то яму и принялась заваливать его ветками и камнями, чтобы до него не добрались стервятники. Покончив с этим горестным и тяжким делом, побрела обратно на хутор.

…Только много позже она узнала, что милосердная Мамо образовала в этом месте жарку, бесследно испепелившую останки того, кого её Дитя считала братом и довольно долго ещё оплакивала…

 

2. Дамка

К началу осени самоотверженные труды Детёныша по наведению порядка на новом месте жительства дали свои плоды. Хуторок теперь производил впечатление довольно уютного и безопасного места — словно бы находился и не в Зоне. Ксана, как могла, обиходила огороды, и недавно с гордостью собрала со спасённых грядок скромный урожай. Теперь она могла не бояться голода и бескормицы практически до следующего лета. Вспоминая науку бабы Наты, она тщательно обсушила на воздухе собранную морковь и свёклу и разложила их в подполе по ящикам. Там же на полках разместились несколько чудом уцелевших тыкв и корзина с лущёной фасолью. Маленькие луковки и чесночины Ксана сплела жгутами, сухой укроп и прочие травы увязала в пучки и развесила под потолком дома, который сразу же приобрёл вид жилища какой-нибудь сказочной колдуньи.

Запах теперь стоял в обновлённой хате просто сногсшибательный: лук, чеснок, укроп, травы… Ксана вдыхала его и довольно жмурилась: хорошо сделала!

Правда, теперь стояла перед ней ещё одна самая, пожалуй, большая проблема: картошка. Прежние жильцы хутора не мелочились и отвели под «второй хлеб» целое поле. Конечно, часть его уже была основательно попорчена захожими кабанами, сделавшими его своей кормовой вотчиной, часть за годы одичала и перестала давать новые клубни, но тем не менее работы предстоял ещё непочатый край! Ксана время от времени хваталась за голову, не зная, как она в одиночку с этим управится. А ведь ещё и яблоки собирать!..

Не то, чтобы Детёныш тяготилась одиночеством — нет. Она привыкла к нему и никогда его не страшилась. Но годы жизни среди людей всё же наложили на неё свой отпечаток. Порой Ксана начинала скучать по весёлым сталкерским посиделкам у костра под байки и гитарные переборы, по звукам голосов, лицам, разговорам, знакомым местам и дому в Деревне Новичков… По отцу…

Детёныш чувствовала себя перед ним виноватой, но возвращаться на Кордон после всего, что произошло, ей не хотелось. Да и страшно было.

Вот и загружала себя работой, чтобы только не чувствовать эту тоску по людям.

Как ни странно, они сюда почему-то не ходили — эти вездесущие сталкеры. Сперва занятая делами Ксана даже не думала об этом, но потом всё же обратила внимание на эту странность. Мёртвые Холмы и Кишка считались среди сталкерской братии местами неперспективными в плане ценного хабара и довольно опасными из-за водящихся здесь порождений, но время от времени всё же и сюда забредали отдельные любопытствующие храбрецы.

А тут — никого за несколько месяцев!

Озадаченная и заинтересованная, Ксана однажды выбралась на разведку окрестностей… и вскоре обнаружила причину безлюдья этого места!

Аномальное поле!

— Ух ты!.. — пробормотала девушка, ошарашенно обозревая открывшуюся перед ней картину.

Должно быть, Мамо и впрямь решила оградить своё Дитя от опасностей, которые несли с собой люди! Пробраться со стороны Свалки и Кордона к месту, где стоял хутор, конечно, было можно (и Ксана действительно за пару-тройку следующих дней нащупала несколько тропок и даже немного походила по ним разведки ради), но сложно.

— Мамо… — растроганно проговорила Детёныш и нежно погладила бок ближайшего валуна. — Спасибо тебе…

Утром следующего дня, выйдя из хаты, она обнаружила перед крыльцом неподвижно сидящую слепую собаку. Зверь выжидательно «смотрел» на дверь, вздыхал и облизывался.

— Вот как?.. — слегка удивилась (и обрадовалась появлению живого существа) Ксана. — У нас, оказывается, гости!

Она пошла в дом и вынесла миску, куда вылила остатки похлёбки, сваренной из овощей, найденной в одном из домов крупы (тоже каким-то чудом не испортилась!) и мяса накануне пойманного тушкана. Сгребла туда же проваренные тушканские косточки. Поставила перед гостьей.

— Угощайся!

Зверь внимательно обнюхал принесённую незнакомую пищу, но миска — помимо прочих запахов — пахла мясом, поэтому опустела довольно скоро.

Вылизав миску, собака (кстати, это оказалась самка, причём — ожидающая появления потомства) завиляла хвостом и умильно зевнула, показав страшенные зубы. Потом подошла к Детёнышу и прислонилась к её ноге. Ксана почесала её за ушами, собака довольно заурчала.

— Оставайся тут жить? — предложила девушка. — А то мне одной тут грустно…

Собака и правда осталась. Днём она рыскала в окрестностях, охотясь и исследуя территорию, а ночью бдительно охраняла покой Детёныша. Иногда она задавала ночные концерты, и пару раз Ксана сама не отказала себе в шальном удовольствии выскочить во двор и вместе с ней самозабвенно повыть на луну.

Назвала она прижившуюся ко двору псину Дамкой. В одном из дворов стояла давным-давно опустевшая собачья будка, которую девушка однажды, собравшись с силами, отволокла в свой двор и кинула в неё чей-то старый ватник.

— Обживайся! — сказала она Дамке, и та после многократных обнюхиваний странного сооружения скоро сообразила, что это теперь её новое логово, и влезла в будку.

Чтобы развлечься, Ксана устроила по случаю собачьего новоселья праздник.

С появлением на хуторе Дамки жизнь пошла как-то веселее, и Детёнышу уже не было так тоскливо.

Вскоре она решилась сходить в дальний рейд. Требовалось получше обследовать окрестности и, может быть, узнать последние новости, подслушав разговоры каких-нибудь случайных сталкеров. Подумав, девушка выбрала для начала восточное направление, поручила Дамке присматривать за домом и направилась к Припяти, решив обследовать её берег хотя бы на небольшом участке. Мало ли — вдруг ещё что-то ценное попадётся? Например, заброшенное и одичавшее злаковое поле!

На всякий случай девушка взяла с собой несколько матерчатых мешочков. Вдруг и правда какие-нибудь зерновые отыщутся!

Руководствуясь как обычно в своих походах по Зоне общим направлением и аккуратно обходя аномалии, Детёныш вышла в путь на рассвете.

Припять, раскинувшаяся, казалось бы, до горизонта, поразила её своей широтой и величием. Девушка долго сидела на берегу, любуясь текущей водой и фантазируя, что может находиться там, за рекой, на другом берегу. Некогда, случайно оказавшись во владениях Серых Стражей, она заметила там огромный мост через реку, но что было за ним — этого не могли ей сказать даже те бывшие монолитовцы, которые после отключения Выжигателя обрели свободу и стали — кто сумел выжить — потихоньку прибиваться к другим группировкам. Только сообщили, что на том берегу тоже простирается Зона, но пока что никто из них туда не добирался.

Иногда Ксана мечтала сама собраться и побывать за Рекой, но… было боязно. Так и остались мечты мечтами.

Вопреки надеждам она не нашла в этих местах ничего ценного. Ни старых полей, ни заброшенных поселений. Разочарованная, Ксана двинулась было обратно, но вспомнила, что в недалёкой отсюда Тёмной Долине стояли постройки какого-то научного учреждения, занимавшегося, по рассказам знающих сталкеров, как раз всякими сельскохозяйственными культурами. Опять же, по словам тех же знающих, рядом с институтом должны были располагаться опытные делянки с разными пригодными в еду растениями.

В Тёмной Долине Ксана за всю свою жизнь была от силы раза три-четыре. Ей не нравилось, что там всегда было так темно, туманно и мрачно. Да и постоянно оставалась опасность не заметить в тумане аномалию или какого-нибудь недоброго человека, пришедшего по хабар… Так что Долина была, пожалуй, одним из самых последних мест в Зоне, где Детёныш хотела бы бывать вообще.

Но сейчас ей нужны были средства для выживания.

 

3. Марго

Кое-что неподалёку от заброшенного НИИ действительно росло, но крайне мало. Тем не менее, Ксане удалось собрать немного каких-то колосков и метёлок с зёрнами. И то хлеб. В прямом смысле.

Осторожно прочёсывая местность, она вскоре почувствовала верные признаки надвигающегося выброса и забеспокоилась. Следовало бы поискать укрытия.

Будучи порождением, Ксана переносила периоды крайней активности Зоны куда легче, чем люди. Для многих Детей Зоны выбросы были не смертельны, но и им тоже доставалось. Вот почему все здравомыслящие порождения, чуть почуяв неладное, стремились укрыться в каких-нибудь надёжных норах.

На Детёныша выбросы действовали всегда одинаково: жутко болела голова и шла кровь из носа. Тем всё и ограничивалось — правда, это если она имела глупость оказаться под алым небом на открытой местности. Но если сидела где-нибудь в подвальчике, даже неглубоком — так вообще не задевало!

Ксана бросилась искать укрытие. Постройки НИИ она знала крайне плохо и теперь металась между серыми стенами, не зная, куда бежать.

Вот так она и очутилась сперва в зале, полном каких-то труб с вентилями, затем — в пустом помещении с кафельными стенами и полом. И здесь ей повезло! Предусмотрительно прихваченный фонарик высветил ведущую вниз лесенку!

— Ура! — шёпотом сказала Ксана и неслышными шагами бросилась вниз.

Дверь оказалась не заперта, но открылась с таким визгом, что Ксана сама чуть не заверещала от страха. За дверью потянулся узкий коридорчик, уткнувшийся в…

М-да…

Когда-то, видимо, здесь тоже была дверь — но толстая, массивная и как-то хитро запиравшаяся. Теперь же от всего этого остался впечатляющий неровный пролом, щерившийся зазубренными краями.

Ксана сразу узнала характерную для псевдогигантов манеру обращения с препятствиями. Вероятно, разбив дверь изнутри, громадина сунулся было в коридорчик, но там было для него слишком тесно. Потому мутант и не смог выбраться на поверхность, потому и осталась целёхонька наружная дверь в подвал..

Девушка задумалась. Встречаться с бестолковой и от этого крайне непредсказуемой и опасной тушей не очень-то и хотелось, но ей нужно было укрытие.

Подумав и немного послушав тишину подземелья, она всё же осторожно влезла в пролом.

Удивительно, но в зале, где она оказалась, горело несколько длинных ламп с белым светом! Решив не заморачиваться над тем, откуда в них поступает энергия, Детёныш огляделась. Место для пережидания выброса вполне себе неплохое!

— Вот тут я и посижу! — решила она. — Очень надеюсь, что здесь сейчас нет никаких людей, которым тоже надо спрятаться!

Вскоре наверху знакомо грохнуло, дрогнула земля и послышался шелест осыпающейся бетонной крошки. Выброс начался.

Для Ксаны потянулось время ожидания. Вскоре ей надоело сидеть просто так и, заметив неподалёку ещё один лестничный проём, она решила потихоньку спуститься и посмотреть, что там внизу.

Лестница привела её в большой зал с несколькими дверными проёмами. По полу были живописно разбросаны какие-то ящики и стеллажи.

«Ага! Тут явно водятся полтергейсты!» — поняла девушка.

Светящиеся безобразники и любители покидаться всем, что не приколочено — это было куда лучше, чем псевдогигант! Эти-то хоть чаще всего не нападали, а защищались — если их вынудить.

Ксана огляделась. Ни одного полтергейста вокруг пока не наблюдалось, но кто-то очень характерно возился и пыхтел внизу, в шахте сломанного устройства для подъёма и спуска.

— Ага! — пробормотала девушка и тихонько направилась в один из проёмов, готовая ко всяким внезапностям.

То ли ей везло, то ли Зона по-прежнему оберегала своё непоседливое Дитя, но в первом помещении не оказалось ни людей, ни полтергейстов, ни даже аномалий. Лишь всё те же ящики, на этот раз заботливо поставленные штабелями вдоль стен — полтергейсты имели привычку, пошалив, как воспитанные дети убирать разбросанные игрушки обратно на место.

Аккуратисты, блин…

Какое-то цветное пятно на ободранном письменном столе привлекло внимание Ксаны. Она повела фонариком и присмотрелась.

Фотография. Большая, цветная, неведомо как попавшая в этот подвал.

Девушка пожала плечами и подошла ближе, чтобы рассмотреть.

На фотографии была весёлая компания каких-то людей в гражданских одеждах. Они весело смотрели на Ксану и улыбались.

Внезапно взгляд девушки зацепился за одно лицо на снимке. Большие глаза на тонком лице, короткие взлохмаченные волосы, хрупкая, почти мальчишечья фигурка… Улыбка…

— Нет, — медленно проговорила Ксана. — Неужели…

Она знала, она почти помнила эти черты. Это лицо, часто снившееся ей по ночам, но утром ускользавшее из памяти, как туманный морок.

— Мама Ира… — прошептала девушка. — Мама, это ведь… ты? Мамочка…

Внезапно где-то в лабиринте ответвлений от основного зала раздался оглушительный рёв.

— Псевдогигант! — охнула Детёныш — Блин, вот не вовремя!

Судя по интонациям, громила был чем-то встревожен или раздосадован. А раз так — то лучше бы ей поскорее смыться из этих непонятных подвалов! Фиг с ней, с головной болью, выброс уже кончается, можно и потерпеть на поверхности!

Схватив со стола фотографию и прижав её к груди как величайшую ценность, Детёныш бросилась на выход и…

В конце первой лестницы налетела на что-то живое и мягкое! Раздался громкий визг, и буквально тут же, чудом не задев девушку, рядом с ней пронеслось что-то тёмное и с силой врезалось в стену напротив. Послышался грохот, полетели куски штукатурки. Ксана тоже заверещала от испуга и неожиданности.

От грохота и визга двух перепуганных столкновением существ, кажется, заложило уши (или что там у них было?) даже у местного полтергейста! А псевдогигант внизу, видимо, приняв этот визг за сигнал тревоги, явно решил не соваться дальше. Во всяком случае, вслед за оглушительным визгом наступила столь же оглушительная тишина.

Ксана потёрла ушибленную при падении коленку и посмотрела на того, в кого врезалась.

В углу копошилось что-то закутанное в тёмные тряпки и, кажется, тихо шипело. Однако, интонаций угрозы Детёныш не уловила. Скорее, страх и раздражение.

— Не бойся!.. — шёпотом сказала она неведомому существу. — Я не кусаюсь! Ты кто?

— А… а ты кто? — немедленно пришёл ответ. Голос как будто даже был женским!

— Я? Я — Ксана… Прячусь тут.

— От людей?

— От выброса. Сейчас наверху выброс, людей там нет.

— Это хорошо. — пробормотало существо. — Ты — человек?

Ксана задумалась.

— Пожалуй, нет. Я — Дитя Зоны…

— Что это значит?

— Это значит, что я здесь родилась и живу. Наверху, в Зоне. А ты кто? Как тебя зовут? Не бойся, я не страшная!

— Я не боюсь… Если ты — не человек, то это хорошо…

Существо зашевелилось и встало. Ростом оно оказалось чуть выше Ксаны и более плотное по комплекции.

Из-под тряпок (Ксана сообразила, что это — старый армейский плащ-накидка) вдруг высунулась странная деформированная рука и, удлиняясь, медленно потянулась к девушке.

— Вот это да! — ахнула Детёныш и просияла — Ты излом?

Гипертрофированная конечность замерла в воздухе. А потом другой, нормальной, рукой существо, оказавшееся изломом, откинуло капюшон.

Перед Ксаной предстала плотная темноволосая женщина лет пятидесяти. Если бы не рука, то в ней нипочём бы нельзя было признать порождение Зоны.

— Ты что… меня не боишься? — изломша, кажется, удивилась.

— А что, разве должна?

— В общем-то, да. — изломша кивнула. — Все, кто сюда приходил, — боялись. Стреляли…

— А!.. — травница махнула рукой. — Это же люди, они всегда стреляют в Детей Зоны. Правда, не все. Среди них есть и нормальные… А ты здесь живёшь?

— Вроде того…

Ксана окинула взглядом обстановку. Мрачненько… Да ещё этот псевдогигант внизу… и полтергейст… да уж, хорошая компания на жительство собралась!

— А я живу недалеко отсюда. — поделилась она. — В покинутом хуторе. Там у меня хорошо, есть дома, колодец… даже огороды остались!

Монстриня окинула её заинтересованным взглядом.

— Ты странная. Выглядишь, как человек, но не боишься меня и не пытаешься убить… Как ты сказала, тебя зовут?

— Ксана. Но разумные Дети Зоны чаще называют меня Детёнышем.

— А! — изломша шлёпнула себя ладонью по лбу. — Моя дырявая память… Я слышала о тебе. Интересно… — новый, более внимательный взгляд. — Говоришь, что живёшь на хуторе? Я думала, что в Зоне уже ничего жилого не осталось — только базы группировок. А тут — целый хутор, да ещё с огородами! Может, и жители есть?

— Не, я там одна живу. Ну ещё есть слепая собака Дамка, у неё скоро щенята будут… А больше — никого. А тебя как зовут?

— Меня-то? Хм… Зовут… или, наверное, ЗВАЛИ — Маргаритой Васильевной. Но это было так давно… — изломша почесала кончик носа и поправила капюшон. — Знаешь, что? Зови меня просто — Марго.

 

4. Новоселье

Вскоре Ксана уже знала, что Марго когда-то была сотрудницей некоего научно-исследовательского центра, располагавшегося в этих подвалах. Выброс, породивший Зону, застал персонал Центра врасплох, и они — перепуганные, с помутившимся разумом, разбежались кто куда. Никого из своих бывших коллег Марго больше не видела. А сама, когда очнулась далеко от этого места, вдруг поняла, что изменилась. Очень сильно изменилась!

С тех пор она скиталась по Зоне, ведя полукочевой образ жизни и добывая пропитание где придётся. И однажды набрела на это место. Остатки прежней, человеческой памяти помогли ей вспомнить всё, что было, и с тех пор Марго стала жить здесь.

— Погоди-погоди!.. — наморщила лоб Ксана, — Что-то я уже слышала про подобные Центры или лаборатории… И про подземелья здесь, в Тёмной Долине, тоже говорили…

— Это была целая сеть. — Марго сделала небрежный жест нормальной рукой. — В разных местах Зоны!

— Меченый! — Детёныш всплеснула руками. — Вот, блин, наш поспел везде пострел…

— Наоборот.

— Что?

— Наоборот, говорю. Наш пострел везде поспел.

— Ай, да какая разница? — отмахнулась Ксана. — Но здесь в Зоне предпочитают первый вариант. Поскольку стреляют здесь все, кому ни лень!

Пока они разговаривали — кончился выброс, и Детёнышу нужно было уходить домой. Она недолго думая, вынула из рамки и стала скручивать в трубочку найденную фотографию.

— Что там у тебя? — заинтересовалась Марго.

Ксана показала.

— А, это сотрудники! — махнула рукой изломша. — Кое-с-кем я, кажется, даже была знакома. Но тебе-то зачем этот снимок?

Девушка поколебалась и показала пальцем:

— Вот. Здесь почему-то… моя мама среди них…

Марго вгляделась в снимок, потом перевела взгляд на собеседницу. В глазах её появился неподдельный интерес.

— А ведь я… я, кажется, помню её… — с волнением сообщила она. — Да, точно, помню!.. — она помолчала. — Надо же… Она не только сумела выжить, но и дочку свою спасла и вырастила… Удивительно!..

— Маргоша, миленькая, расскажи! — взмолилась Ксана. — Расскажи про мою маму! Кто она, откуда, что здесь делала? Пожалуйста!

Та уже хотела что-то сказать, но её прервал очередной псевдогигантский рёв, который вроде как даже и приближался…

— О, чёрт… — зашипела изломша, — Опять этот оживший самосвал! Как надоел, скотина! Надо сматываться!

В один момент к Ксане пришло решение, показавшееся ей настолько простым, что она едва не засмеялась от удовольствия.

— Вот что! — твёрдо сказала она. — Здесь слишком опасно жить и совсем нечего есть. Хочешь, пойдём жить ко мне на хутор? Это недалеко! А про маму ты мне потом расскажешь, как до дома доберёмся!

Долго уговаривать изломшу не пришлось. Правда, на поверхность она выбралась с большой опаской и всю дорогу держалась поближе к новой знакомой, но проблем во время перехода к Мёртвым Холмам с ней не возникло: оказалось, что Марго, как и Ксана, тоже умеет чувствовать присутствие аномалий!

После недавнего выброса образовалась привычная обитателям Зоны перетасовка аномалий, но поле, ограждающее хутор Ксаны с запада, никуда не делось. Тем не менее, пришлось заново провешивать безопасные тропки.

— Нам везёт! — поделилась Ксана, — После выброса люди ещё долго сидят по своим убежищам и не суют носа в Зону. Так что можно не опасаться, что мы кого-нибудь из них встретим.

Хозяйство новой подруги привело изломшу в восторг.

— Ну надо же! — не уставала повторять она, разглядывая ухоженные грядки и заботливо подпёртые шестами ветви яблонь, — Огород, сад… И всё так прибрано, ухожено… Я уже и забыла, как это всё может выглядеть! И что, ты одна всё это сделала?

Ксана смущённо покраснела и сделала неопределённый жест.

— Ну… кто-то же должен был… Иначе погибло бы всё…

— Молодец какая!

Ксана совсем смутилась.

— Тут ещё картофельное поле есть, — пробормотала она, краснея, — с ним вообще мороки больше всего. Огромное, как… как я не знаю, что! И это несмотря на то, что тут потрудились годы и кабаны!

— Зверьё-то не докучает? Не боишься тут одна жить — особенно во время Гонов?

— Зверьё у меня Дамка гоняет! — Ксана ткнула пальцем в будку. И позвала: — Дамка, фьить! Вылезай знакомиться!

В будке зашуршало, и показался влажный нос, а потом — брылястая морда с бугорками на месте глаз.

— Ты приручила слепыша?

— Не! — Ксана мотнула косой, — Она сама сюда пришла. Да мне не жалко, места много, еда найдётся — пусть живёт. И мне не так одиноко. Кстати, у неё скоро щенята будут. А что касается Гонов — ну так пока что Мамо добра ко мне, они мимо проходят.

— Мамо?

— Люди зовут её Зоной. Но Мамо — это… это больше, чем просто Зона. Ну, я не знаю, как лучше сказать… Но она… Она… ЖИВАЯ.

Марго кивнула: она и сама думала о чём-то похожем.

— Я слышала, люди поговаривали о каких-то Хозяевах Зоны, — тем не менее, сказала она. — Ты не знаешь, кто это?

— У Зоны нет хозяев, — покачала головой Детёныш. — Она — сама себе хозяйка. А те, кто мнит себя таковыми… Она просто позволяет им так думать, но на самом деле они — просто игрушки в её руках.

— Интересная версия… Твоя?

— Нет. Так говорят Старшие Дети. А они-то получше моего знают про Зону. Про Мамо.

— Старшие дети?

— Контролёры. Химеры. И такие, как ты — изломы.

— А я не знала…

— Ты просто много лет провела в одиночестве и уединённо от остальных сородичей, — Ксана погладила изломшу по плечу, — Ничего, мы тебе расскажем! Да ты и сама всё скоро узнаешь. Почувствуешь. Мамо примет тебя — ты ведь тоже её Дитя.

Марго, которая была старше Ксаны чуть ли не втрое, промолчала. Но взгляд её был красноречивее всех слов.

Дамка встретила новую обитательницу хутора спокойно. Обнюхала, повиляла хвостом, лизнула руку и ушла, переваливаясь и неловко колыша беременным пузом обратно в конуру. В последнее время она предпочитала не отходить далеко от дома.

А Ксана потащила новую соседку обедать и пить чай.

— Если хочешь — оставайся тут или выбирай любую хату из оставшихся трёх. Они на удивление целые, — сказала она. — Утварью поделюсь, а то я тут к себе перетащила кое-что. Не думала, что тут ещё кто-то поселится кроме меня.

Марго подумала и решила всё же поселиться отдельно.

— Я привыкла быть одна, — сказала она. — Да и вдруг сюда кто-нибудь из людей заявится? Поодиночке прятаться удобнее.

— Да что им тут делать, людям? — отмахнулась травница. — Артефактов тут нет — зато аномалий куча… Сюда забираться — себе дороже! Я тут с лета живу, ещё ни разу никто не сунулся.

— И тем не менее! — многозначительно подняла палец изломша.

— Ну как хочешь, — улыбнулась Ксана.

Обустройством жилья для Марго занялись сразу же после обеда. Ксана радовалась, как ребёнок — наконец-то она теперь не одна и может ещё о ком-то заботиться! С большим трудом изломше удалось отговорить её от чрезмерного количества подарков: дай ей волю — щедрая Детёныш на радостях перетащила бы к соседке весь свой дом.

— С дровами вот только не ахти, — озабоченно поделилась между делом Ксана. — Кое-какой запас остался ещё от прежних самосёлов, но пополнить его я не могу — с топором обращаться я так и не научилась…

— Зачем тебе топор? — хмыкнула Марго, — У нас ведь теперь есть это!

И она продемонстрировала свою изменённую руку. Ксана уважительно покачала головой и цокнула языком: да, с такой силищей, как у излома, можно деревья голыми руками ломать. Точнее — голой рукой.

— Буду как каратистка — ладонью поленья колоть! — хихикала развеселившаяся мутантка.

— Как кто?

— Каратистка. Есть такой вид боевых искусств — каратэ… далеко отсюда, в одной стране. Так вот, мастера каратэ могут ребром ладони разбить кирпич или расколоть деревяшку.

— Кру-уто!.. — округлила глаза Ксана, с уважением глядя на изломшу. — Ты так много знаешь!..

— Не так много. — Марго посерьёзнела и даже погрустнела. — Большую часть моих знаний я утратила вместе со своей человеческой памятью. Когда стала… такой.

Детёныш снова сочувственно погладила её по плечу, изломша благодарно опустила веки.

— Всё-таки ты странная, — сказала она чуть погодя. — Не боишься порождений Зоны, жалеешь их… Впервые такое у людей вижу.

— Так то — у людей! — возразила Ксана. — А я — не человек, я — Дитя Зоны! Хотя и выгляжу, как они и, наверно, родилась человеком… Маргоша, ты расскажешь мне о моей маме?

Изломша вздохнула:

— А тут и рассказывать-то почти нечего. Впрочем, я попробую…

 

5. Прошлое и настоящее

Взрыв 4-го блока ЧАЭС в апреле 1986 года поставил крест на работах по модернизации находившегося рядом со станцией комплекса ЗГРЛС «Дуга-1». Долгое время после работ по ликвидации последствий взрыва сам радиоцентр дальней локации, и военный городок, обслуживающий его, находились в запустении и безлюдии. На «прокорм» столь большого сооружения требовалось колоссальное количество энергии, а где её возьмёшь — эту энергию, если вырабатывавшая её АЭС была остановлена?

Всё изменилось в девяностых годах, когда правительство теперь уже независимой Украины при поддержке зарубежного капитала активировало несколько оборонных проектов, в т. ч. и проект «0-Сознание». На территории образовавшейся после аварии Чернобыльской Зоны Отчуждения возобновились работы на местах ранее законсервированных секретных объектов. Несколько новых объектов были построены практически с нуля. Но поскольку из-за сохраняющегося радиационного фона жить в Зоне постоянно не представлялось возможным, для сотрудников этих объектов недалеко от Периметра также построили посёлок закрытого типа со всем необходимым для жилья. На работу людей возили в автобусах.

…Маргарита Васильевна Куприянова работала лаборантом-уборщицей на одном из таких режимных объектов. Официально объект незатейливо маскировался под филиал некоего Института сельского хозяйства и делал вид, что пытается выводить новые сорта сельхозкультур с повышенной урожайностью и новые породы домашнего скота и птицы. А вот чем занимались в засекреченных подземных лабораториях комплекса НЕОФИЦИАЛЬНО — о том всем до единого сотрудникам, от уборщицы и кочегара — до директора — предписано было молчать в тряпочку.

Насколько помнила сейчас сама Марго, «институт» экспериментировал с новыми видами организмов и пытался вывести что-то жутко эффективное для военно-исследовательских целей. Впрочем, помнила Марго немного.

— А твоя мама была специалистом по… кажется, это называлось «проблемной психологией», — сказала она Ксане. — Её обычно вызывали, когда кто-то из подопытных начинал капризничать или вообще буянить. Боюсь ошибиться, но в некоторых особо закрытых боксах опыты проводились не только над животными, но и над людьми. В основном, это были добровольцы из заключённых, которым дали выбор — гнить в тюрьме пожизненно или послужить целям науки. Твоя мама и с ними работала. Но в те боксы у меня доступа не было, там другие мои коллеги убирались.

Изломша сделала паузу, отпила из поданного Детёнышем стакана остывшего чаю и заметила:

— Похоже, свои способности налаживать контакты со всеми, кто попадается тебе на пути, ты унаследовала от матери. Она была ОЧЕНЬ хорошим специалистом, просто на уровне интуиции! Начальство её очень ценило!

— А мой папа? Он тоже работал в этом институте? Маргоша, ты знала его?

— Вот по нему ничего не могу сказать. Ирина была в разводе, жила одна, с дочкой. С тобой, то есть. Так что, кем был твой отец, я не знаю. А твоя мать подробностями своей жизни с коллегами не делилась.

— Жа-аль… — вздохнула Ксана. — Ну а дальше что было? Когда появилась Зона?

— Дальше… — Марго прикрыла глаза, вспоминая.

…Глухой удар, сотрясший землю, алое небо и столб ослепительного света, выросший над виднеющимися на горизонте постройками ЧАЭС. Что-то тёмное, чужое, вихрем пронёсшееся сквозь пространство, дома, стены, людей… крики, паника, всеобщая неразбериха и попытки укрыться от того, что надвигалось на них откуда-то со стороны законсервированной станции… Что-то такое, чего не могли удержать даже мощные стены секретных подвалов и массивные люки-двери с хитроумными запорами…

— Когда началось то, что породило Зону, люди в комплексе словно потеряли рассудок. Смутно помню, что твоя мама бежала к выходу и… тащила за руку тебя. Почему в тот день ты оказалась с матерью на её работе — я не знаю. Должно быть, что-то случилось в том детсаду, куда водили детей сотрудников. То ли карантин, то ли ещё что-то, из-за чего Ирине пришлось взять тебя с собой… Но ты была в тот день здесь, это я хорошо припоминаю. Вам с мамой удалось выбраться из охваченной паникой толпы и покинуть помещение лаборатории. А вот что с вами было дальше — я не знаю. Честно говоря, я не знаю, что произошло дальше и со мной самой. Очнулась-то я уже… изменённая. И мало что помнящая из прежней жизни.

Ксана сочувственно погладила изломшу по плечу и протянула ей конфетку, случайно найденную в кармане.

— Спасибо, — растроганно пробормотала женщина. И поинтересовалась: — Ксан, что с вами было потом?

Девушка задумалась.

— Ну… — наконец, сказала она. — Я тоже мало что помню. Мы оказались в какой-то деревне среди незнакомых мужчин и женщин, в основном, пожилых. Сейчас я понимаю, что это было как раз тут, на этом хуторе. А те люди были самосёлами, которые не пожелали уходить или вернулись после самой первой аварии, когда всех людей отсюда эвакуировали. Некоторое время мы жили тут. Самосёлы один за другим… умирали, наверно из-за действия на них выбросов. Потом остались только мы с мамой. Людей долго не было, но однажды они всё же пришли. Как мне потом объяснил тату… ну, мой нынешний тату, приёмный… скорее всего, это была одна из первых экспедиций, исследовавших Зону. Мама назвалась местной жительницей, не успевшей эвакуироваться, и попросила людей вывести нас к границам Зоны и помочь покинуть её. Помню, мы долго куда-то шли… А потом вся экспедиция погибла недалеко от Свалки. А мы с мамой снова остались живы. Но уже не могли никуда уйти — так как в Зоне появились первые аномалии. Так мы и остались жить на Свалке.

Ксана помолчала и грустно закончила:

— А потом мама пропала. Ушла искать еду — и не вернулась. Я долго искала её… Нашла Острозуба, и он взял меня к себе в стаю.

— Кто это — Острозуб?

— Снорк. Я как-то, ещё когда мама была жива, нашла его в леске. Он был весь израненный, в чём душа держалась. Я сперва-то думала, это человек, только потом поняла, что нет. Его сородичи порвали, когда он за место вожака бился. Ну, я его вылечила… травками. Я умею. А потом он, когда всё же стал вожаком, не дал другим сноркам меня съесть и принял в стаю. А чуть позже меня нашёл тату и удочерил. Вот. Но я всё равно не перестала дружить с детьми Зоны. Потому что я сама — одна из них.

— Ты действительно — одна из нас, — помолчав, кивнула изломша. — Вот сейчас я это очень хорошо чувствую. В тебе нет страха перед Зоной и её Детьми.

Детёныш безмолвно обняла её и положила ей голову на плечо.

— Маргоша… — тихо попросила она. — Ты ведь… не оставишь меня? Не уйдёшь?..

Спазм сжал горло мутантки, рождая какое-то смутное, полузабытое ощущение из той, прошлой и уже кажущейся ей миражом, жизни.

— Нет, — ответила она, в свою очередь осторожно обнимая за плечи годящуюся ей в дочери хозяйку хутора. — Не уйду.

…Спустя несколько дней после появления на хуторе Марго Дамка ощенилась шестёркой очаровательных щенят.

Ксана с восторгом тискала крошечных скулящих кутят и предвкушала, как будет с ними играть, когда они подрастут. Их зубастая мамаша отнеслась к тому, что её детей трогают руками, довольно снисходительно, хотя и рыкнула пару раз на не в меру заигравшегося Детёныша.

Время шло, жизнь на хуторе (в шутку прозванном его обитательницами Монстрохатками) размеренно текла своей чередой, щенки росли и набирались сил.

Марго смотрела с крыльца своего дома на то, как хохочущая Ксана носится по единственной улочке, волоча за собой на верёвке старый валенок, за которым, переваливаясь на неуклюжих лапках и задорно тявкая, семенили шестеро щенков, и на душе изломши был мир и покой.

В кои-то веки!