Пролог

г. Хармонт, 80-е гг. ХХ в.

Мамочка — большая оригиналка — умудрилась назвать меня, свою единственную дочь, Клеменси! В честь её давно почившей мамы. Точнее, бабушку звали Клементиной — она была из русских эмигрантов, но мне от этого примечательного факта в нашей семейной истории ни холодно, ни горячо. Клеменси Флэтчер — бр-р-р-р, аж зубы от оскомины сводит! Не люблю я своё имя.

Так что, лучше зовите меня просто Колли. Колли Флай.

Я ненавижу этот город!.. С каким наслаждением я выбралась бы из его «гостеприимных» объятий! И — подкатить самую большую пушку, нет — колонну танков! Окружить — и со всей дури, изо всех стволов… По этим домам, улицам, подворотням, окнам, глазам, взглядам, гнусным ухмылкам… По той пакости, что лежит ЗА Периметром… Зона… провались она в ад вместе с этим чёртовым городишкой!..

Да нельзя…

…Когда всё это началось, я ещё не могла осознавать, что на моей дальнейшей жизни и планах можно ставить большой и жирный крест. Точнее — большой и мраморный. С памятными датами и веночком. Я по-прежнему жила, ходила по знакомым улицам, училась в частной балетной школе мисс Браун, общалась со сверстниками… И упорно шла к заветной цели — стать знаменитой на весь мир балериной. Как Майя Плисецкая, Галина Уланова или Марго Фонтейн, про которых нам рассказывала мисс Браун и которых мы иногда видели по телевизору. Я делала успехи, и учителя пророчили мне блистательную карьеру. Кроме того, я любила танцевать, танцы были альфой и омегой моей жизни, я не мыслила себя ни в какой другой ипостаси кроме как на залитой светом сцене, в пуантах, пышной пачке или воздушной «шопеновке»… Помимо танцев я ещё дополнительно изучала этикет, ставила речь, читала книги — в общем всячески себя образовывала, ведь моя цель была — блестящая артистическая карьера и высшее общество!

А потом, когда я уже почти закончила школу, выяснилось, что ничего этого не будет — ни огней рампы, ни сцены, ни известности, ни признания публики… Хармонтцам запретили покидать пределы города. Навсегда.

Раньше-то всё было по-другому. Наоборот — жителям города, расположенного в опасной близости от аномальной Зоны, сулили всякие блага за переселение в другие места. Но потом там, куда они переселялись, стали происходить необъяснимые и даже трагичные истории с окружающими их людьми, и вот, наконец, власти, спохватившись, приняли меры: запретили эмиграцию.? И чуть ли не со следующего дня после опубликования этого запрета всем жителям города в обязательно-приказном порядке начали делать замеры КГЧ — коэффициента генетической чистоты — чтобы выяснить, кто из хармонтцев наиболее подвергся действию Зоны — а кто менее.??

Проще говоря, кому повезло остаться человеком, а кому — нет.

Отделили, так сказать, агнцев от козлищ.

Не буду вам рассказывать, в каком шоке я тогда была… Отклонение от нормы в генетическом коде… Двойка — не так уж и много, чтобы начать считаться мутантом, но… для того, чтобы перестать считаться человеком — уже достаточно.

Разом рухнуло всё, о чём я мечтала, что поддерживало меня в минуты неудач, слабости и смертельной усталости от каторжных экзерсисов. Всё. Мечты, надежды… Со злополучным клеймом в метрике нечего было и думать даже о том, чтобы покинуть город тайно.

Мать говорила, что можно прожить и без балета, что есть и другие занятия, что мне просто надо будет после школы найти нормальную работу — и всё утрясётся…

Кабы так…

Я закончила школу, и после этого начались мытарства. Молоденькую девушку без специального образования и малейшего опыта работы могли взять только в официантки, да на какие-нибудь несложные малооплачиваемые должности. Но о том ли я мечтала когда-то, честолюбиво грезя о блеске славы и тысячных гонорарах?

Кроме того, я любила танцевать…

Стоит ли говорить, что ни на одной работе я не задержалась больше чем на год. Мне, воспитанной на классической музыке и высоких идеалах служения искусству, неизбежно надоедали серость, однообразие и грубость вокруг меня. А так хотелось красоты, изящества, культурного обращения… творческой обстановки… Хотелось БОЛЬШЕГО.

Я пыталась как-то бороться со всем этим. Однажды даже сама решила давать уроки танцев, может быть, открыть свою школу. Но… это уже был не тот Хармонт. Кому были нужны мои танцы? Зона владела их умами. Зона, хабар, риск, деньги… И — безнадёжность. Оттого, что НЕЛЬЗЯ было отсюда уйти! Нельзя, понимаете?!

Мать нескончаемо пилила меня за постоянные метания с работы на работу, за витания, как она говорила, в облаках, за неприспособленность к жизни… Сама она, всю жизнь проработавшая секретаршей какого-то, средней руки, начальника, была довольна своей жизнью и о большем не помышляла… До тех пор, пока её начальник не погорел на какой-то афёре и не вылетел с работы. Вслед за ним уволили и мать. И тогда она запила. Но пилить меня, как вы наверно понимаете, не перестала. Стало даже хуже.

Так что, сами понимаете, когда дома такая… простите, 5-я точка — тут уже не до тонких материй! К тому же, я в очередной раз сама потеряла работу. Не смогла сдружиться с очередным «бабским коллективом», принять их правила. И они меня выжили.

Потом постепенно начали таять сбережения, а поступить работать было некуда — везде было одно и то же…

Однажды, проходя мимо какого-то рекламного стенда, я увидела объявление: «В ночной клуб требуются танцовщицы для шоу-программ». Раньше бы я, не задумываясь, прошла мимо, но…

В общем, я нанялась. И понеслось…

…Этот город растоптал мою Мечту. Что я получила? Грязный зашарканный пол трущобного кабака — вместо пахнущих стружками и мастикой сценических подмостков… Пошлые шлягеры — вместо чарующих шедевров мировой классики… Провокационные, почти не прикрывающие тело одеяния — вместо воздушных белоснежных «шопеновок» и пышных пачек… Похотливые раздевающие взгляды, грубые выкрики и пьяный гогот — вместо восхищённых, исполненных Мысли, глаз и восторженных рукоплесканий… Щипки, шлепки пониже спины и тисканья в тёмных закоулках клуба — вместо цветов и галантных поцелуев руки… А вскоре…

…Я знала, куда нанимаюсь работать, и не тешила себя иллюзиями. Но полагала (видимо, по молодости и наивности), что у меня хватит сил и воли не вляпаться в эту грязь, не стать очередной публичной девкой, остаться ВНЕ… ВЫШЕ всего этого… Только танцы — пусть даже и на шесте, пусть даже и стриптиз…

…Хозяин «Кручёных сисек» (название кабака, в который я… вляпалась, по-другому и не скажешь) умеет «убеждать» строптивых сотрудниц и напрочь отбивать у них всю охоту бунтовать! Нескольких попыток мне хватило. Больше не хочу.

…Я — шлюха. Проститутка. Публичная продажная девка. Яркий псевдоним «Колли Флай», придуманный мною для балетной сцены, стал именем трущобной «подстилки»… Как там, в старой русской эмигрантской песне пелось? «Ведь я — институтка, я — дочь камергера…»?.. Во, лучше не скажешь!

…Вы — те, кто всячески чернит меня, показывая пальцем на улицах города, почему же, как наступает ночь, вы спешите ко мне же, чтобы купить мои ласки и удовлетворить свою похоть? Зачем в глаза вы говорите мне комплименты, а за глаза — гадости? Разве это честно? Вы, безгрешные, добропорядочные люди, бросьте же в меня камень, если я настолько грешна и настолько оскорбляю вашу добродетель! Но знайте: зрелища кающейся Магдалины вы от меня никогда не дождётесь!

…Вот почему я не хожу в церковь — хоть и верую в Господа нашего. Я не верю попам — ведь они тоже люди, и тоже слабы — как все люди. Мне ли — шлюхе, через которую прошла большая часть мужчин Хармонта — этого не знать?!..

…Только танцы… Единственное утешение, в котором я могу забыться…

…Всё, что я могу — это танцевать так, чтобы хоть немного поднять эту безликую толпу над их обыденным состоянием, заставить задуматься, оглянуться вокруг и увидеть, что в мире есть и более возвышенные вещи, чем миска со жратвой, бутылка с пойлом и скотские совокупления…

Но им не нужны мои танцы. Им нужен стриптиз, им нужны голые задницы и груди. Только тогда они хоть как-то начинают обращать внимание на то, что на подиуме кто-то там чего-то прыгает…

…Я ненавижу этот город!

Я ненавижу мужчин!..

…Странные способности проявились во мне лет так в двадцать. Я почувствовала, что со мной что-то не так, начались какие-то странные приступы, после которых я долго не могла прийти в себя. Потом обнаружила, что в таком состоянии умею двигать предметы и… биться током! Это было незнакомо и страшно — потому что это было не от Бога. От Неё — от Зоны. А потом…

Однажды, не в силах выдерживать творящихся со мной метаморфоз, я бросилась туда, к Периметру. К счастью, удалось проскользнуть в Зону незамеченной. Стена тогда ещё только достраивалась, людей на затыкание дыр в Периметре у военных не хватало — так что, просочиться было довольно просто.

Удивительно, но там я сразу почувствовала какой-то прилив сил, эйфорию! Я уже не обращала внимания, что вокруг меня тучей носятся поднятые в воздух листья, ветки, какие-то мелкие предметы… Никогда я ещё не ощущала себя такой сильной!

А потом я встретила его… Одного из тех, кто лапал меня там, в клубе, и всё пытался затащить в уголок потемнее…

Его смерть была мгновенной и странно-тихой. Если не считать того, что я сама заорала с перепугу: как это — я убила человека! РУКАМИ! Просто дотронулась до него!!! Помнится, бежала оттуда со всех ног… Так испугалась…

Не помню, как я — умудрившись не вляпаться ни в одну аномалию — добежала до этого места — бара «Перекрёсток», эдакого перевалочного пункта и места отдыха для всех явно и тайно посещающих Зону. Помню, что с разбега врезалась в кого-то, опять заорала с перепугу (вдруг и этого тоже убью?!), отшатнулась, упала без сил, заплакала… Всё, думаю, конец мне пришёл, сейчас убьют…

…Уверенные и сильные руки подняли меня, обняли, успокоили… Человеком, в которого я врезалась, оказался Стилет, хозяин и бармен «Перекрёстка». Он увёл меня в уединённый закуток в баре, сунул в руки кружку с каким-то горячим, пахнущим ягодами и алкоголем питьём… Он ни о чём не расспрашивал меня, но именно ему я выложила всё — свои страхи, сомнения, вопросы…

Он выслушал меня — так внимательно, как никто ещё никогда меня не слушал. А потом…

А потом он объяснил мне, кто я, и что со мной происходит. Так я узнала, что стала… точнее — почти стала… но до «не почти» мне осталось совсем немного — монстром! Монстром, которого здесь, в Зоне, называют полтергейстом. Что теперь мне доступна энергия Зоны, что я могу с помощью неё защищаться, нападать… убивать…

Помнится, услышав это, я снова расплакалась: я — и вдруг монстр? Нет, нет, скажите, что это неправда, что это шутка!

Но это, к сожалению, было правдой. Отныне мне предстояло всячески таиться от окружающих — чтобы выжить. И ни в коем случае не допускать, чтобы мне заново измерили КГЧ. Потому что ТЕПЕРЬ он у меня уж наверняка далеко ускакал от той невинной двоечки, что была у меня когда-то, при первом замере! Насколько далеко — лучше не проверять.? Целее буду. Стилет предлагал мне остаться в Зоне, но я была слишком напугана случившимся со мной, слишком хотела поскорее вернуться домой, забраться под одеяло и забыть всё это, как кошмарный сон… Кроме того, я не хотела покидать свою мать…

Стилет не настаивал. Но сказал, что я всегда могу рассчитывать на его гостеприимство — если ещё раз появлюсь в Зоне. Он говорил со мной, утешал, рассказывал про жизнь в Зоне, и постепенно я успокоилась и даже стала подумывать, что в моей нынешней ситуации, возможно, есть масса преимуществ… А потом я вдруг отчётливо поняла: у меня теперь есть сила! Зона — как бы я её ни проклинала — дала мне её!

С тех пор, изредка бывая в Зоне, я непременно навещала моего нового друга и наставника.

К моему несчастью в этом году достроили стену вокруг Зоны, и мне не стало туда ходу. Пыталась, правда, прорыть в одном месте подкоп — но, оказывается, стена ещё и вглубь уходит на сколько-то метров. Проверять, на сколько, я не стала — завыла сигнализация, и мне пришлось спасаться бегством от патруля. Чудом улизнула! С тех пор я больше не хожу в Зону. Лишь изредка, когда совсем уже не остаётся сил и желания жить дальше, я тайком подбираюсь почти к самой стене и некоторое время провожу там. Жалкие крохи энергии, что перепадают мне от щедрот Зоны, конечно, не сравнить с тем, что я получала, когда ещё могла проникать туда, но это хоть что-то… К счастью, есть ещё и Выбросы, которые тоже питают меня. Правда, мне приходится при этом притворяться, что я лишаюсь чувств — как все люди, кто не успел скрыться в убежищах… Страшно подумать, что будет, если кто-то вдруг обнаружит, что я притворяюсь!

А потом — после одного, особо мощного и разрушительного Выброса, я вдруг научилась брать энергию от людей. Полтергейст в Зоне, я стала… энергетическим вампиром — в городе… Не надо крутить пальцем у виска и возводить очи к потолку. Я тоже думала, что вампиры любых видов — это сочинения фантастов и суеверных старушек.

Когда-то думала…

…Что я только ни перепробовала, чтобы выбраться отсюда!.. Один раз даже получилось (не спрашивайте, каким образом, я не люблю это вспоминать!). Но…

В общем, не могу я уйти! Зона, будь она проклята! Она даёт мне силы, но она же их из меня и пьёт, понимаете? Если я отойду от неё дальше, чем дальняя от неё окраина города — всё, можно смело рыть себе уютную могилку! Да крестик мраморный не забыть. Ага, тот самый!

Не даёт она мне уйти. Не пускает…

Вы спрашиваете, что такое по-моему Зона? Проклятье. Но я уже не могу без неё.

Хармонтская Зона отчуждения, 8 октября, 1989 г.

— Правее заходи! Осторожнее! Окружай! Инъектор, инъектор готовьте!..

Четверо крепких, хорошо экипированных и вооружённых мужчин всё теснее сжимали кольцо вокруг загнанной ими добычи. Добыча отчаянно петляла между деревьями, пригорками, впадинами и опасными местами, стараясь уйти, запутать преследователей, заставить их вляпаться в аномалию. Но преследователи — бывалые и опытные люди в Зоне, хорошо оснащённые чуткими детекторами — не отставали.

Существо, которое они гнали, сейчас походило на человека, но человеком в известной степени уже не было достаточно давно.

Колли Флай, бывшая танцовщица хармонтского ночного клуба «Кручёные сиськи» — заведения с репутацией под стать названию — была мутантом. Точнее — практически монстром. Более того — монстром, долгое время ухитрявшимся жить не где-нибудь, а в «белой», человеческой части Хармонта, водить за нос власти, полицию, учёных… Даже опытные военсталы и боевики группировки «Грех» — остроглазые и безжалостные охотники на мутантов — не смогли заподозрить обмана! Некоторое время назад Колли исчезла из города — ходили слухи, что её похитили и увели в Зону наёмники, предпочитавшие жить там, нежели в городе. Инспектор городской полиции выбил у властей разрешение на посещение Зоны и наведался на их базу, чтобы достоверно в этом убедиться. Действительно, беглянка была там, но… напрочь отказывалась возвращаться. Тогда ещё никто в городе не знал, кто она, и отказ этот прозвучал для сотрудника полиции более чем странно. Однако, разобраться в этом инспектор не успел: у базы наёмников началась перестрелка, и он видел, как одна пуля попала в Колли…

Однако, в Хармонте нашёлся человек, который не поверил в гибель танцовщицы. Гога Краузер, владелец «Сисек», был единственным в городе человеком, знавшим о ней всё. Разумеется, он вовсю пользовался этим знанием, нещадно эксплуатируя свою подчинённую. А той ничего не оставалось делать, как выполнять все его приказы. Потому что в случае неповиновения или ухода на другую работу её ждало бы разоблачение перед всем городом, а вслед за ним — гибель. Мутантов в Хармонте последние несколько лет ОЧЕНЬ не любили!

Само собой, когда птичка обхитрила его и упорхнула из клетки (лишив его тем самым тех солидных барышей, что он на ней наваривал), Гога крайне обозлился и, зная, что в Зоне такого мутанта, как Колли, убить достаточно проблематично, послал соглядатаев выяснить, что там на самом деле произошло с этой хитрой мерзавкой. Услышав сообщение, что пропажа более чем жива и здорова, Краузер удовлетворённо потёр руки и принялся осуществлять план мести.

И вот теперь нанятые им охотники (пришлось открыть им тайну Колли — чтоб знали, с кем им придётся иметь дело), вооружённые, помимо огнестрельного, оружием, стреляющим ампулами с парализатором (недавнее изобретение НИИ ЗАМ для ловли монстров живьём) и сетями, неумолимыми тенями неслись по Зоне, преследуя выслеженную ими беглянку.

Гога немало вложился в эту операцию. Никогда ещё за всю историю Хармонта (да и, пожалуй, мира!) водворение беглой сотрудницы обратно на рабочее место не было таким дорогим, но Краузеру было плевать на траты: Колли его одурачила, оставила без доходов, и поэтому он жаждал мести!

Задание охотникам было конкретное и не допускающее других вариантов: изловить паршивку живьём и притащить обратно в Хармонт. Ему, Гоге Краузеру, в «Кручёные сиськи».

Об этом сама Колли узнала на бегу, из отрывистых выкриков погони. И, поскольку возвращаться в Хармонт, в фактическое рабство к Гоге у неё не было никакого желания, она изо всех сил старалась избежать поимки и грозящей ей после этого ужасной участи.

Дело осложнялось тем, что люди застали её врасплох, когда она ещё не успела перетечь из одной сущности в другую — стать тем, кем она и была в Зоне — мутантом-энергокинетиком. На это требовалось хотя бы несколько минут покоя и сосредоточения, чтобы направить энергию Зоны в нужное русло. А их-то у неё как раз и не было!

…Что-то свистнуло над левым плечом. Звук был не такой, как у пули — должно быть стреляли парализующим дротиком. Колли привычно дёрнулась вбок, чтобы сбить стреляющему цель, но вдруг споткнулась, не удержалась на ногах и с пронзительным визгом кубарем полетела вниз по склону небольшой горушки, по которой пролегал её путь.

Преследователи издали радостный крик… который тут же превратился в тревожный, негодующий, предостерегающий.

Чуть в стороне от их пути, у подножья горушки — и это было видно на детекторах — сидела довольно упитанная аномалия. И вот, упавшая, потерявшая контроль над своим телом Колли влетела прямо в неё!

Вспышка, треск — и… пусто. Словно и не было никакой мутантки, отчаянно пытавшейся спастись от людей. Только сладковатый запах озона напоминал о только что случившемся.

Охотники в растерянности замерли на гребне горушки. Колли снова провела их всех и в очередной раз оставила ненавистный ей город с носом!

Из покинутого дачного посёлка неподалёку донёсся заунывный вой полтергейста, перешедший в жуткий «гиенский» хохот.

Казалось, это сама Зона смеялась над людьми.

 

1. Подарок аномалии

Чернобыльская Зона отчуждения, март 2015 г.

Человек попался сильный и телом, и духом. Он упрямо лез через поваленные стволы деревьев, таща на спине большущий рюкзак, аккуратно переступал заполненные водой ямки в земле, подныривал под низкие ветви, не сбавляя широкого шага. Каждые десять-двадцать шагов он замирал, прислушиваясь. Ничего? Ничего… И шёл дальше, так же осторожно, но целенаправленно. Даже когда в его висках прозвучал первый удар крови, а перед глазами помутилось, он сдался не сразу, далеко не сразу. Он выходил и не из таких передряг, он в себя верил. Он знал, что надо делать. Мозг тренированно метнул могучее тело в подлесок, заставил проползти под спутанными верёвками бересклета, потом подняться и бежать, иди, ползти туда, где зелень заслоняет прямой взгляд. Ноги моментально отяжелели, мышцы рвануло судорогой. «Врёшь, собака, не возьмёшь! Не поймаешь!» — зубы оскалились, через бороду пробежала красная струйка из прокушенной губы. «Не думать! Только не думать! Петь! Кричать! Не думать!!! Вперёд! Раз-два, раз-два!». Рывок, ещё один. Впереди — заболоченная длинная низинка, а в ней — кусты, кустики, кусточки… «Сейчас, родные, сейчас… Не поймает он нас, не поймает…». Кротовины под ногами. Шаг, другой, ещё один, бег… Сейчас… Носок ботинка зацепился за плоский, незаметный в траве песчаный муравейник, руки взметнулись, схватились за воздух…

Когда он встал, бежать уже было не нужно. Не нужно было ни спасаться, ни спешить, ни даже бояться. Дыхание выровнялось. Вдох-выдох… До ложбины — метров пять. Лицо, искажённое невероятными усилиями, разгладилось. Ещё один шаг — назад.

Худая широкоплечая фигура сидела на поваленном дереве, зябко кутаясь в старый брезентовый плащ-накидку. По траве косо перебегали солнечные лучики, изредка падали на сутуловатую спину. Сыро. Фигура подняла руку, провела по невидному под капюшоном лицу, пальцы скользнули вдоль впалых щек, узкого подбородка с блёклой кожей.

Когда грузный человек вышел из леса на опушку, фигура даже не двинулась. Человек ровным шагом подошел к дереву и замер. Тишина. Сидящий чуть пошевелился и опять застыл. В воздухе пахло мокрой сосновой корой и озоном. Встревоженные было шагами грузного птицы выждали паузу и, сначала негромко, а потом все звонче, снова затеяли перепалку и самодеятельный концерт.

А потом всё вдруг снова оборвалось. Над поляной ударил беззвучный взрыв. Вспыхнуло и погасло, стократ усилился сладковатый запах озона, вновь — и на этот раз надолго — замолкли птицы.

Фигура резко встала — выросла вдвое, будто освободили огромную сжатую пружину.

Воздух в центре поляны дрожал и вибрировал, будто из почвы шёл поток горячего пара. А в двух шагах от незримого источника жара лежало на земле что-то пёстрое, непонятное, похожее на человека. ВЫВАЛИВШЕЕСЯ прямо из этого потока!

Медленно пройдясь по земле, взгляд закутанного уперся в жаркий столб воздуха и лежащее рядом нечто. В тот же момент грузный человек резко развернулся и широкими, уверенными шагами мягко, пружинисто пошёл вперёд.

Беззвучный вопрос: «Что ты видишь?» И столь же беззвучный ответ: «Женщина. Без оружия… без снаряжения… в гражданском… Я не понимаю… Мне страшно…»

Глаза грузного, опустившегося на колени рядом с выпавшим из аномалии существом, бегали из стороны в сторону, на лбу выступил пот.

«Подними её и неси сюда».

Грузный без видимого усилия поднял лежащую и споро зашагал обратно, только пот катился с его лба все сильней.

Тот, кто приказывал ему, с некоторым интересом оглядел нежданный подарок аномалии.

Молодая женщина около тридцати лет. Тонкие черты лица, тёмные волосы чуть ниже плеч взлохмачены и спутались. Через щёку наискосок стекает тоненькая, подсыхающая уже, дорожка крови, бегущей из носа. Странная пёстрая одежда, не похожая на то, что он до этого видел на других людях. Закутанный долго копался в своей бездонной памяти, но никак не мог вспомнить ничего подобного. Дышит…. Беззвучный приказ ещё раз развернул грузного вместе с ношей, и снова заставил резво зашагать куда-то вперёд. Контролёр шёл за ним, привычно скрываясь в придорожных зарослях от враждебных глаз.

В нескольких километрах от места происшествия стояла неплохо сохранившаяся трансформаторная подстанция, в которой уже несколько дней и обитал Контролёр. Туда он и направил грузного с находкой на руках. Сам шёл следом, недоумевая и пытаясь «послушать» странно одетую человечку, но почему-то не находил отклика. Бессильно увязал в незримой душной и плотной, как вата, субстанции забытья, которая окутывала её разум.

…Ему казалось иногда, что самым близким словом, описывавшим его жизнь, было слово «слух». Чужие мысли сначала именно слышатся. Как шепот, как возглас, как крик. Это уже потом над словами чужих мыслей начинал сначала исподволь, а затем все громче, довлеть его собственный голос, ровный, тяжёлый и монотонный. Сначала он слышал их, этих неразумных, они сами выдавали себя, и лишь затем попадались.

Он слышал многое. Слышал жалобы, вопли злобы, вопли ужаса, отчаяние, голод, брань. Иногда — слова чужой матери, много лет назад гладившей по голове своего детёныша, выросшего после в глуповатое и опасное животное, ржущее над шуткой такого же зверя. Звери звали себя иногда «люди», иногда «мужики», иногда «сталкеры». К их мыслям он привык. И даже со скукой уже вторгался в их маленькие головы, оглушал одним словом, заставляя забыть всё и всех.

…Когда в его внутренний слух проникли тонкие переливчатые звуки, он долго не мог понять, откуда они идут. Звуки сплетались, как трава, как ветви деревьев, расплетались и снова перевивались, громкие и тихие. Нездешние, непонятные, неизвестные звуки. Появились почти осязаемые картины — красные кирпичные стены, свет фонарей, гвалт. Звуки стали резче, потом снова вернулась мелодика.

Он внезапно понял, что слышал. И замер, поражённый так, как не помнил себя никогда. Слышимое называлось музыкой. И музыка эта исходила от лежащей в руках подчинённого фигурки!

…Когда ветви низкорослых кустов справа зашевелились, он даже не сразу это заметил, увлечённый неожиданным открытием. Подконтрольный со своей ношей ушёл далеко вперёд, ровно топая тяжёлыми башмаками.

Перед глазами метнулись неясные фигуры. «Опасность!» — вздрогнуло, зашлось воплем подсознание. Он растерянно шагнул в сторону от дороги, все ещё оглушённый, вдруг неспособный ударить, скрутить, подчинить. Тоненькая нить, связывавшая его разум и голову грузного, порвалась.

Попытки нащупать сознания нежданной помехи почему-то ни к чему не привели. Воины-тени, кинувшиеся к его бывшему подконтрольному, словно были закрыты от любого пси-воздействия непроницаемым куполом.

«Тёмные сталкеры… Ну, припомню я им это!.. Такие же людишки… Тела исковерканные, мозги набекрень, а всё то же в пустых головах… Знают Истину и несут её!.. Один Бек их чего стоит!.. Только истина у них — пустая мёртвая башка, ничем не лучше Монолита!

…Пожалуй, соберусь с силами, и через несколько дней пойду послушать их. Издали. Сначала незаметно…

…Только бы они ничего не сделали с… этой… которая ЗВУЧИТ!..»

Закутанная в плащ фигура неслышно растворилась в чаще…

* * *

— Братья, да это же баба! Ну, дела — одна, посреди Зоны…

— Интересно, куда это зомбак её тащил? И зачем?

— Известно, зачем… Зачем ещё баб куда-то тащат? — сказавший это, весело хохотнул. На него посмотрели с дружным сожалением и покрутили пальцами у виска — мол, думай, что ляпаешь, на кой ляд зомбакам бабы в том самом контексте!

— Одета она уж больно как-то странно. Не для Зоны…

— Может, зомбак её из какого-нибудь сталкерского кабака упёр?

— Почему именно упёр? Могла и сама убежать!

— Убежать? А нафига? И потом, смотрите — ни оружия, ни снаряжения! Одежонка тоже… Не, брат, в таком виде в Зону не убегают!

— Так зомбак-то был под контролем! Может, это его баба, и их вместе законтролили?

— Э, братья, а давайте-ка отсюда валить по-быстрому! А то как бы эта пси-ментальная сволочь и нам чего не уделала! Чего-то навроде стайки псевдопсов морд эдак в 20 — и это в лучшем случае!

— А с этой что делать? Живая ведь, дышит! Может, прибьём, чтоб не возиться?

— Я тебя сейчас самого прибью!.. Берём с собой на базу — пусть с ней Бек разбирается. Во-первых, лишняя баба — никогда не лишняя, особенно — в Зоне, особенно — на нашей базе, а во-вторых — пригодится на случай, когда Отец проголодается!

— О! Ты безусловно прав, брат! Уж кому-кому, а Отцу она точно может пригодиться!

— Взяли-подняли… Хэ, а ничего такая находочка!.. Даже жалко её отда…

— Так, хорош засорять эфир! Ноги в руки — марш! И по сторонам поглядывайте!

…База тёмных сталкеров была оборудована на пустом блокпосту — несколько разбитых кирпичных бараков, пара гаражей, где ржавели когда-то могучие, а сейчас замершие и беспомощные машины. Туда-то и принесли они свой странный трофей, отнятый у зомби, явно находящегося под ментальным контролем. Шли, опасаясь нападения, всматривались в кусты и ждали, что вот-вот вылетит из-за поворота стая направленных недобрым разумом голодных тварей. Но пронесло…

Добычу первым делом явили пред очи Бека, вожака. Тот кликнул врача. Долговязый Лазарь вытащил замызганную сумку, вскрыл ампулу нашатырного спирта — по комнате пополз ядовитый дух. Лазарь поднёс к носу пленницы остро пахнущую вату, неестественно белую в скрюченных, будто обгорелых, пальцах…

 

2. Тёмные сталкеры

Колли слегка пришла в себя ещё когда подконтрольный, нёсший её, грохнулся на дорогу, лишённый управления. Окончательно — когда услышала над собой голоса. Но, ощутив вокруг себя много людей, затаилась и сделала вид, что по-прежнему находится без чувств. Жизнь среди людей научила её предельной осторожности.

В нос ударил резкий запах нашатыря, и притворяться дальше бесчувственным телом стало невозможно. Колли дёрнулась, коротко застонала и открыла глаза.

И тут же взвизгнула, увидев над собой троих мутантов. Точнее — их внешность. Таких она даже в Хармонтском гетто не встречала!

Склонившаяся над ней сутулая фигура от неожиданности вздрогнула и подалась назад. Запах аммиака пропал вместе с ней.

— Пришла в себя — отметил бесстрастным голосом худощавый мутант с лицом, похожим на обтянутый кожей череп, — Кто ты? Ты меня понимаешь?

Губы второго мутанта, огромного и плечистого, медленно разъехались в нехорошей ухмылке, когда он увидел её реакцию на их внешность. Глаза злобно блеснули.

— Добро пожаловать к уродам, детка! — процедил он.

— Подожди, Маус, — снова прозвучал первый голос с едва уловимой усмешкой. — Она не слышит тебя.

Говорили они по-русски.

Колли чуть прикрыла глаза. Перевела дух. Мутанты. То есть — такие же, как она — только изменения коснулись внешнего вида, а не способностей.

Как общаться с себе подобными, она совершенно не представляла. Потому что до сих пор, таясь от всего мира, ни одного из них (по крайней мере, явного) в Хармонте не встречала. Правда, поговаривали, что где-то в горных районах Зоны остались какие-то местные жители, пережившие Посещение и ставшие мутантами, но до этих ей ещё в своих странствиях добираться не доводилось.

— Кто ты? — повторил первый голос уже громче, — Слышишь меня?

— Всё я прекрасно слышу! — спокойно, но с некоторой ноткой вызова ответила она и, открыв глаза, на этот раз уже храбро посмотрела на окружавших её мутантов. — И вообще предупреждать надо, что вы тут все такие… красивые! Я бы тогда хоть проявила вежливость и не орала!

Когда Колли боялась — она всегда становилась ершистой и вредной. А сейчас она именно боялась. И от этого страха североамериканский акцент в её русской речи стал резче и отчётливее. Русский она знала неплохо — мать её происходила из семьи эмигрантов… Но вот откуда в Хармонтской зоне столько русскоязычных мутантов? Что-то не слишком похоже на тех местных, про которых она слышала.

— И, кстати, где это — «тут»»? — решила уточнить она. — Вы-то сами кто?

— Лопни мои глаза! — хохотнул дюжий Маус — Мало того, что баба, мало того, что наглая, так ещё и не нашенская. Она ж буржуйка!

Поймав на себе чуть удивленный взгляд соседа, он повел плечом:

— Я когда ещё салагой был, а мой батя служил в группе войск в Германии, их столько перевидал!.. Кто-кто! — передразнил он пленницу. — МЫ! Чего, милая, это тебе не Нью-Йорк, не Мюнхен, не Лондон твой вшивый! Ты в Зоне-Матушке! — здоровяк явно был собой доволен.

Колли поднесла к лицу слабую руку. Провела. Поморщилась, почувствовав липкость крови. Посмотрела на Мауса с видом уставшей от выходок Вовочки, но терпеливой и доброй Марьванны.

— Без тебя знаю, что в Зоне. В какой именно её части? И, кстати, откуда взялась в Зоне такая толпа русских-мутантов? Я про вас тут раньше не слышала.

— Тут вопросы задаем мы! А ну гляди на меня! — заорал громадина.

— Маус!

Здоровяк замер с разинутым ртом, будто невидимая рука вставила ему кляп.

— Вопросы здесь действительно задаем мы, — голос обладателя лица мумии был негромкий, но звучал уверенно и как-то устало. — Меня зовут Бек. Вы находитесь в Зоне Отчуждения Чернобыля среди моих братьев — тёмных сталкеров. А теперь назовите свое имя, раз уж вы действительно понимаете нас.

— В зоне отчуждения Че… ЧЕГО??? — остатки ватного тумана в голове исчезли, словно кто-то резко отдёрнул занавеску. Чернобыль?.. Да, что-то такое она слышала в зарубежных новостях года так три назад — Советский Союз, авария и взрыв на атомной станции, сотни жертв… Колли даже села, но резкое движение вызвало головокружение, и она, охнув, рухнула обратно. Лазарь едва успел поддержать её — а то бы ударилась затылком.

В голове завертелись обрывки мыслей, самыми чёткими из которых были следующие:

«Не может быть!»

«А Барс-то и ребята ничего не знают…»

«Вот это свезло…»

Именно последняя мысль неожиданно доставила ей столько веселья, что она не выдержала и, откинувшись на… потом оказалось, что под головой у неё были колени и ладони Лазаря… звонко, взахлёб, расхохоталась!

Лица мутантов недоумённо вытянулись. Кажется, они не ожидали такой реакции и наверно подумали, что их добыча сбрендила на почве неожиданных известий.

«Обгорелый» Лазарь пожал плечами. Глаза назвавшего себя Беком нехорошо сузились.

— Повторяю — кто ты и как тебя зовут!

— Ох… — задыхаясь, проговорила Колли, изо всех сил давя рвущийся смех. — Извините… Просто… второй раз за последние две недели мне так везёт — исполняется моё желание оказаться… как можно дальше от этого… паршивого городишки… Но чтобы НАСТОЛЬКО далеко…

Она несколько раз фыркнула, а потом сообщила:

— Меня зовут Колли Флай. Я из города Хармонт. И… и аномалия, в которую я вляпалась в тамошней Зоне, похоже, оказалась пространственной!.. Если, конечно, про Чернобыль — вы это серьёзно!..

И снова зафыркала — но уже тихонько. Ей не хотелось злить этих странных неприветливых нелюдей, а их предводителя — в особенности.

— Извините, — снова сказала она. — Если чем-то вас оскорбила. Не хотела, честное слово! Но… это неожиданно… настолько, что… даже смешно!

— Тамошней? — сдвинул брови Бек, — Хармонт? Ты хочешь сказать, что ты попала сюда из какого-то другого похожего места?.. Лазарь, помоги ей сесть!.. Маус! Где братья, нашедшие её? Живо их обратно!

Громадный Маус сделал несколько широких шагов и исчез в дверном проёме; остатки двери на петлях обиженно скрипнули.

— Хармонт? — медленно повторил Бек. — Да, но это звучит очень… мало правдоподобно… — он неприятно улыбнулся. — Поверь мне, лучше сказать нам правду. Мы не любим ложь.

— Ну если хочешь — смотайся туда сам и спроси — знает ли там кто-нибудь Колли Флай! — Колли чуть поёрзала, устраиваясь поудобнее. Мимоходом слегка потёрлась щекой о ладонь Лазаря — мол, спасибо за заботу! — и почувствовала, как врач-мутант вздрогнул от неожиданности. — Аномалия, наверно, до сих пор ещё держится там, где вы меня нашли… Послушай, я сама мало что понимаю в происходящем. Какие-то придурки из Хармонта открыли на меня охоту в Зоне… Гога, сволочь, нанял их, чтобы меня вернуть… Ну я рванула от них — так быстро, как могла, думала, убегу, спрячусь, отсижусь где-нибудь… На бегу споткнулась, полетела кувырком и — прямиком в аномалию! Только и помню, что сперва завертело, как на карусели, потом — звон в ушах, темнота… А когда очнулась — тут уже вы были. Точнее, — она обвела взглядом помещение, где находилась — я тут у вас.

За стеной послышался топот. Вошли Маус и три других мутанта. Они вытаращились на свою недавнюю находку, перевели глаза на Бека. Тот на секунду отвернулся.

— Где и как вы её нашли? — голос был строгим.

— В четырех километрах восточнее нас, брат. Её зомби тащил. Свежий, наверное сегодняшний. Мы его сперва даже за человека приняли. Вышли из подлеска, а он встал — и стоит. Она — на руках. И ведь вежливо так её нёс, аккуратно. Мы — в стволы, а он вдруг заваливаться начал. Мы, значит, её и вынули у него из рук…

— Там, видать, контролёр где-то бродил. Зомбак был уж больно характерный! Мы и ушли от греха подальше. А она без сознания была всю дорогу. Ты сам видел, когда мы её принесли.

Бек наморщил лоб. С полминуты простоял почти неподвижно, глядя в одну точку. Пришедшие и Маус неловко переминались с ноги на ногу.

— Что же, Колли Флай… Допустим, я тебе верю. В какой части Зоны находится это место, Хармонт? Или… ты хочешь сказать, что есть и другая Зона?

— Выходит, что есть… — Колли посмотрела на Бека как-то виновато и вздохнула, чуть разведя руками. — Хармонт — это городишко на границе США и Канады?. А Зона — рядом с ним. Собственно, хармонтское гетто — это по сути, уже часть Зоны, образовалось оно после одного очень разрушительного выброса, накрывшего трущобы… Власти отделили гетто от остального города кордоном и колючкой, согнали туда всех мутантов, кого смогли выявить и… и кто к тому времени ухитрился выжить после замеров КГЧ… коэффициэнта генетической чистоты — пояснила она, — «чисток» и репрессий… В «белый» город, где живут нормальные люди, им нет доступа — прибьют. Да и в гетто тоже небезопасно — там частенько «грешники» на мутантов охотятся… «Грех» — это секта такая… большую власть в городе имеет… А уже весь Хармонт тоже отделён от Зоны кордонами и стеной. Бетонной. То есть, нет, это Зона отделена от остального мира. А Хармонт — он рядом. При ней. И — отдельно от всего мира.

В продолжение своего рассказа Колли мрачнела всё больше и, наконец, совсем сникла. Осторожно села, подтянув ноги и обхватив колени руками. Опустила на них голову.

— Гадский городишко… — едва расслышал Лазарь, к которому она была ближе всех.

— Бек, — внезапно прогудел Маус, — а ведь она, похоже, наша!

Застывшее лицо главы мутантов повернулось к громиле.

— Ты меня знаешь, я народец чую… Точно тебе говорю, наша она! Вон и Луни тоже говорит… Уж она-то точно братьев и сестёр слышит.

Поникшая, было, голова пленницы приподнялась.

— Ты сам видел, я бы её порвал на мелкие тряпочки, — продолжал здоровяк, — а сейчас перед тобой, как и перед Отцом говорю — она навроде нас с тобой. Я как вышел, так и проняло меня, как прострелило. Знаю. И всё.

От слов здоровяка Колли съёжилась и затаила дыхание. Она ждала, что скажет предводитель мутантов этой Другой Зоны. Где-то внутри зажглась слабая искорка надежды, что её не выдадут людям, не убьют…

— Хорошо, Маус. — Бек снова говорил ровно и спокойно, — Я принимаю твои слова. Отец принимает твои слова.

Сгустившееся напряжение вдруг как-то в одночасье разрядилось. Лазарь, всё время сидевший рядом с Колли, глубоко вздохнул. По рубленному, будто из камня, лицу великана Мауса пробежала шальная улыбка.

— Позволь мне, в таком случае, рассказать тебе, где ты очутилась, Колли Флай, — повернулся к ней Бек, — Я вижу, ты действительно не знаешь, куда тебя занесло.

Это место, где мы все сейчас находимся, называется Чернобыльской Зоной Отчуждения. Ты слышала про город Чернобыль и аварию на АЭС? (Колли кивнула) Так вот. Подобно той Зоне, про которую ты только что говорила, наша Зона тоже появилась в результате Выброса. Все, кого ты сейчас видишь вокруг — бывшие люди, получившие… отклонения в своей физиологии. Мутанты. Впрочем, это видно и невооруженным взглядом — он усмехнулся. — Называют нас тёмными сталкерами. Потому что, в отличие от прочих сталкеров, мы — уже не люди. Уроды — на их взгляд.

Колли быстро глянула на него, и в её глазах мелькнуло сочувствие. Но она тут же отвела взгляд и потупилась, испугавшись, что своим сочувствием только разозлит тёмного.

Напрасно беспокоилась. Бек глядел куда-то сквозь неё, буравил взглядом, спрятанным за тёмными стеклами какого-то подобия очков от солнца, но, похоже, не видел.

— В отличие от той жизни, о которой ты только что говорила, мы не позволили загнать себя в гетто и уничтожать, как овец на бойне. В этой Зоне нет власти. Власть здесь — мы сами. Здесь нет городов в привычном тебе смысле слова — есть поселения людей, которые называют себя сталкерами, и считают, как и на твоей родине, себя единственными достойными Жизни и её благ. Мы же показываем им, что они не правы. — Бек вдруг улыбнулся. — А единственный город, который тут когда-то был, ныне заброшен и недоступен даже нам.

— Почему?

— Зона не хочет пускать туда никого. Слишком много людей, — оскалился Бек, — ходило туда, что-то забирало, и ничего взамен не несло. И Она обиделась. Кажется, обиделась на всех…

Колли тут же подумала, что неплохо было бы ей смотаться в этот запретный город — когда она тут более-менее обживётся. Ей-то, не мутанту уже — но монстру — должно быть, удастся проникнуть за незримые границы. Эта Другая Зона ещё успеет хорошо узнать её, Колли. И решить — принимать к себе новое существо, или нет. А уж она, Колли, постарается, чтобы её приняли!

— Нас от Её гнева охраняет Отец, — продолжал свой рассказ Бек. — Его власть велика. Он спасает наших братьев и сестёр от неверного шага, от взгляда Подчиняющих, от огненного шторма выбросов. Сталкеры знают про это и очень хотят увидеть Отца, заполучить Его себе и отлучить от Него нас… Они и в самом деле иногда встречаются с Ним. Правда, не совсем так, как бы им этого хотелось.

На этот раз прыснул Маус. Видимо, на его взгляд встречи людей с неведомым Отцом проходили крайне забавно!

— Если захочешь, Он сохранит и тебя, — закончил Бек, и воцарилось молчание.

Колли погрузилась в размышления, переваривая услышанное, но поток мыслей вдруг прервал неожиданный вопрос вождя тёмных::

— Что ты делала в твоем мире, Колли? Что ты умеешь?

Колли, застигнутая врасплох, вздрогнула и вскинула на Бека взгляд, в котором читалась целая гамма чувств — от растерянности и стыда — до гнева и ненависти. Потом взгляд стал умоляющим. Мутантка опустила голову и покраснела так, что даже плечам стало жарко.

…она бы легко могла соврать, но душа её противилась лжи, да и пути, которыми правда может достигнуть нужных ей ушей, поистине неисповедимы. Что с того, что это другая Зона?

— Ты сказал, что вы не любите, когда вам лгут… — наконец, проговорила она, не глядя на Бека. — Я тоже этого не люблю. В Хармонте я работала в ночном клубе. Танцовщицей, стриптизёршей и… — мгновенная судорога скривила её губы, но Колли справилась с эмоциями. — И шлюхой.

Сказав это, она упрямо вздёрнула подбородок и уставилась на противоположную стену («Ой, какая интересная трещина!..») с наигранно-беспечной улыбкой. Сколько раз ей вот так приходилось прибегать к спасительной помощи ложного веселья и гордой надменности, за которыми она скрывала свои унижение, стыд и боль…

— Как видишь, совсем бесполезные специальности для Зоны, — она хмыкнула и развела руками. — Ну, разве что для какого-нибудь сталкерского кабака… В вашей Зоне есть кабаки для сталкеров?

Она говорила нарочито быстро, весело, пряча за этой бравадой привычное тоскливое ожидание насмешек, оскорблений, приставаний… или наоборот — брезгливой отстранённости и презрения…

Но… Промолчал грубоватый и скорый на слово Маус, только голову наклонил в другую сторону. Не двинулся с места всё ещё сидящий с ней бок-о-бок «обожженный» Лазарь. Бек сделал шаг и присел рядом. Под башмаками скрипнули мелкие камушки.

— Мир за Кольцом любит ломать тех, кто не подходит ему, как очередной кирпичик для стены. Твоя Зона слишком похожа на него. Ничего. Здесь всё иначе. Здесь всем отличным и непохожим найдется место. Мы ведь все тут — отличные и непохожие. Не бойся. Ты среди своих. — вожак тёмных улыбнулся одними губами, сухие пальцы скользнули по руке Колли, — И это хорошо, что ты смелая. Это много здесь значит.

Колли привычно дёрнулась, отстраняясь, и в замешательстве посмотрела на его пальцы, касавшиеся её кожи. Она помнила, чем такое прикосновение могло закончиться для неосторожного. Смертью.

И тут до неё дошёл смысл его слов. Над ней не смеются — даже этот языкастый Маус. Её не собираются унижать. Ей предлагают убежище среди таких, как она…

Колли почувствовала в горле комок. После перехода она была ещё слаба и не набрала достаточно сил. И почему-то энергетический канал связи с этой Другой Зоной не спешил открываться. Поэтому чувствовала она себя сейчас неважно. А меж тем, достаточно ей было лишь коснуться одного из этих сильных мужчин — и живительная энергия полилась бы в неё мощным потоком…

Она отстранилась от руки Бека. От всё ещё находившегося рядом Лазаря. Сползла с продавленной тахты, на которой лежала, и отступила от группы тёмных.

— Нет, — проговорила она, качая головой. — Ты просто не знаешь… Вы не знаете… Я не такая, как вы… — слова давались труднее, чем в аналогичной ситуации целую вечность назад, когда ей пришлось точно так же признаваться приютившим её наёмникам. — Я… нет, пожалуйста, не прикасайтесь ко мне…

Колли уже дрожала всем телом. Подумали ли тёмные, что она не признаёт их своими и избегает их прикосновений потому что брезгует, или нет — но лица их снова закаменели.

— Я… я УЖЕ не мутант! Я… У себя там я была… полтергейстом… В Зоне. Там было много энергии, и я могла с помощью неё даже убивать… простым касанием… А в городе не было энергии Зоны, и я пила её у людей… как вампир… Я — не мутант, вы понимаете? Я — монстр! Монстр! Таких, как я, у нас даже мутанты убивают!.. И…

Что «и» — она не договорила. Плотина прорвалась, Колли осела на пол, скорчилась и спрятала лицо в ладонях. Ей теперь было всё равно, что с ней сделают. Сил становилось всё меньше и меньше. В висках уже бухали молоточки, отзываясь целыми вспышками искр под закрытыми веками и нервной дрожью по всему телу. Слабость постепенно разливалась по телу.

Бек неторопливо снял очки и так же неторопливо стал их протирать извлечённым из кармана клочком бархатистой шкурки крысоволка. В глазах предводителя тёмных сталкеров зажегся странный огонек.

— Силы Зоны хватит на всех… — ни к кому не обращаясь, проговорил он, — Здесь жизнь льется рекой, даром…

Резко развернувшись, он встал. Надел очки.

— Луни! — впервые голос вожака прозвучал громко.

Маус внезапно завозился на месте. Из-за его плеча выглянуло бледное белоглазое женское лицо, обрамленное светлыми косицами.

— Ты звал?

— Да. Принеси Сосуд.

— Зачем, Бек? Время ещё не пришло, Отец не голоден… — всё лицо вошедшей стало единой маской недоумения.

— Я прошу тебя — принеси Сосуд. Сейчас же.

— Но…

— Принеси.

Лицо исчезло.

— Брат, что ты собрался делать? — непонимающе пробасил Маус.

— То, что должно.

Как ни была вымотана Колли, но, услышав эти слова, она содрогнулась. Похоже, её надежды на приют у этих «тёмных братьев» не оправдаются. Узнав о ней правду, они, видимо, решили всё же не рисковать, давая убежище опасному монстру, а сочли лучшим вариантом принести этого монстра в жертву своему неведомому Отцу!

В общем-то, о том же поговаривали и те, кто нёс её сюда…

Она выпрямилась и стиснула на груди руки. Впилась отчаянно-умоляющим взглядом в тёмные стёкла, скрывающие глаза Бека.

— Только, пожалуйста… сразу… — пробормотала она. — Не мучьте…

«И вовсе я не смелая…» — мелькнула горькая мысль.

Коленям было больно от неровностей бетонного пола, но Колли этого не замечала.

…возможно, Барс пошлёт людей искать её, но откуда знать её друзьям наёмникам, выкравшим её из ненавистного ей города, что она погибла вовсе не в Хармонтской Зоне?..

— Я не понимаю…

— Позже, Маус. Дай мне сосредоточиться. Выйдите все.

Страдальчески шаря глазами где-то по потолку, Маус тяжелым шагом вывалился из комнаты, подгоняя троих, принёсших Колли к тёмным. Луни, бледная как привидение, проскользнула мимо, неся в руках что-то завёрнутое в кусок толстой материи. Она опустилась рядом с вожаком на колено и воздела руки, передавая принесённый предмет в сухие Бековы пальцы.

— Как просил, брат.

— Да, сестра, просил.

Лазарь просеменил мимо и скрылся за углом. В комнате остались трое — похожий на статую Бек, державший в руках завёрнутое нечто, преклонившая колени Луни и вжавшаяся в угол Колли.

— Отец дарует жизнь своим Детям. Он хранит их от от неверного шага, от взгляда Подчиняющих, от огненного шторма выбросов, — молитвой шептал Бек, — И неисповедимы Его пути…

Он вынул из пальцев Луни принесённый предмет и бережно отвернул ткань. В руках его светилось пойманным лучом солнца, переливалось радугой и вспыхивало летним звездным небосводом… нечто. Нельзя было понять, имеет ли оно форму, или постоянно меняет её, перетекая, из одного в другое. Или нет у него формы вовсе, и оно даже не касается ладоней Бека.

— Брат, — прозвучал голос Луни, отдавшись в голове Бека ноткой безнадежности, — Здесь силы пятерых… Отец не голоден, но время скоро придет… Где ты вновь достанешь их?

— Знаю, Луни, знаю. Ничего, добудут вновь… О жизни речь.

Вожак переложил свет в одну ладонь. Сделал шаг, другой. Замер рядом с забившейся в угол, пожираюшей его взглядом энерговампиршей.

— Не бойся, возьми меня за руку.

Сбитая с толку Колли («Это что… разве не жертвоприношение?..») замотала было головой, помня о своей грозной природе, но натолкнулась на его взгляд… и подчинилась. Медленно и неуверенно она подняла руку и коснулась пальцев тёмного, которые тут же цепко оплели её ладонь; на ней ещё бурели полосы засохшей крови, оставшиеся, когда монстриня пыталась вытереть лицо. Колли непроизвольно охнула — от неожиданности и боли: пожатие Бека было крепким.

— Не бойся, — повторил он. — Это не то, что ты думаешь.

«Откуда тебе знать, ЧТО я думаю?» — с привычной скандальностью едва не брякнула Колли, но почему-то сдержалась, чувствуя исходящую от него спокойную уверенность, в которой совсем не было угрозы. Как странно… она могла… ощущать его эмоции?.. Это было ново и непривычно.

Бек зажмурил веки, но видно было, как заметались под ними глаза. Мгновение — и… С чем это можно было сравнить, Колли не знала. От стиснутой Беком ладони начала расходиться сначала слабая, а затем все усиливающаяся волна тепла, охватившая сначала руку, затем плечи и голову, затем — все тело. Волна накатывала и накатывала, и вот это уже и не волна вовсе, а вихрь, горячий, почти опаляющий, который, когда Колли становилось совсем нестерпимо-горячо, внезапно опадал и перерождался в прохладный ветер, и снова становился обжигающим.

Сколько продолжалась круговерть — Колли понять не могла. Минуту? День? Вечность? Перед глазами все плыло, и качалось, не видно было ни стоящего рядом Бека, ни коленопреклонённой Луни… Её трясло, как в жесточайшей лихорадке, из горла вырывались короткие всхлипы.

Отхлынуло. Медленно, как будто море в отлив, вихрь стал опускаться всё ниже и ниже. Вот он уже у колен, у щиколоток… Пропал.

Стальная ладонь Бека разжалась.

— Неисповедимы пути Его, — услышала Колли шепот Луни, — Отец тебя видит, брат. Пусть он и впредь бережет тебя от ошибок…

Бек сделал несколько глубоких выдохов.

— Мне видится, Он приобрел ещё одного служителя, сестра. Бесстрашного и верного…

Колли непонимающе смотрела перед собой. Она была жива!

Более того — НАСТОЛЬКО живой она себя не ощущала даже тогда, когда смогла — волею шутника-Стилета и стараниями воспринявших его шутку всерьёз наёмников — уйти в Зону!.. Шутка заключалась в том, что Стилет (с самого начала их знакомства искавший способы вытащить её из когтей города) однажды во всеуслышанье посетовал Барсу и его людям, что ему скучно стало в Зоне без женщины, и было бы здорово её сюда раздобыть и доставить! И не какую-либо абстрактную женщину, а непременно Колли Флай, стриптизёршу из «Кручёных сисек»! Какое лицо было у наёмника Тунгуса, похитившего её из Хармонта и доставившего в Зону, когда она сообщила ему, что в любой момент могла грохнуть его безо всяких усилий, но не сделала этого из-за любопытства и желания узнать, чем всё это закончится! А уж у всего их отряда какие были лица, когда они узнали, КОГО они притащили на свою базу… Полтергейста, энерговампира, монстра…

Колли посмотрела снизу вверх на Бека. Перевела взгляд на белокурую хрупкую Луни…

— Что это было?.. — довольно ошарашенно спросила она.

Бек тяжело сел на край разбитого стола у стены, в изнеможении прислонился к кирпичам кладки.

— Теперь ты видишь, что жизнь тут даётся даром… Мы умеем брать ту силу, энергию, которая делает Зону — Зоной, без которой место это — всего лишь выжженный старой катастрофой кусок земли. Без этой силы не может ни одно Дитя Зоны — не выживет, погибнет, пропадёт. Я научился брать её первым… Научил брать её остальных братьев и сестёр. Она поддерживает нас каждое мгновение, позволяет дышать воздухом, который для сброда, именующего себя «чистыми людьми» — яд, пить воду Припяти…

Вкушать благодать Зоны — несложное искусство, но ему надо учиться. Мы умеем это делать, ты — пока ещё нет. Научишься… И тогда тебе уже никогда не будет плохо, как было недавно. А пока… Пока я немного тебе помог. И Отец помог тебе…

Он на минуту замолчал, протянул руку к фляге на поясе, сделал глоток.

— То, что я тебе скажу — знают все в нашем маленьком клане… Даже тогда, когда мы поняли Зону и ощутили её милость, наше родство с людьми стоило нам многих жертв. Зона обижалась на алчность «чистых» и наказывала их, но и мы подворачивались под её тяжёлую руку. Отец защитил нас. Он явился сюда и открылся нам. С Ним выросла граница, которая окончательно отделила нас от остальных. Которая стала нашим щитом, когда Зона гневалась. Наш клан не боится смертельных ловушек, нас почти всегда обходят стороной другие Дети Зоны.

Но… Отец не может сам питаться мощью Зоны. И чтобы Он помогал нам, мы должны помогать Ему. Должны кормить Его силой, которая сжата до предела, сконцентрирована, сведена в один малый объем.

— Человеческими жизнями? — тихо уточнила Колли.

Она была довольно начитанной особой, и уже почти поняла, что к чему. Отец — это было какое-то божество, которому поклонялись эти мутанты. Божество достаточно серьёзное и могущественное — это сама Колли только что ощутила на себе. Но божествам нужны жертвы — чтобы оставаться сильными. А какая самая любимая жертва любого божества? Человек.

Бек улыбнулся.

— Силой. Просто любое живое существо — есть центр максимального сжатия силы, суть которой — Жизнь. Жизнь является высшим её произведением. Сила как бы собирается в живом. А мы собираем эту концентрированную силу. Благо, материала много! Чтобы помочь тебе, я отдал силы пятерых злодеев, пойманных братьями. Отец хранит нас, Свой народ. Иногда — даже отказывая Себе в единственно необходимом. Ты могла убедиться в этом.

— Я всё поняла! — внезапно прервала его Колли, подняв ладонь. Она подошла к Тёмному и слегка коснулась его плеча, чтобы тот не сердился на её бесцеремонность. А потом уселась у его ног, задумчиво обняв свои колени и глядя куда-то вдаль. — Кому, как не мне понимать это… Нельзя отдавать себя, свои силы до бесконечности — без подпитки они рано или поздно иссякают, и наступает… голод. Я пока ещё не знаю, кто он — ваш Отец, но вижу, что — пусть не покажется вам это кощунством — мы с ним похожи. Ему тоже надо что-то есть. — Колли слегка улыбнулась, как бы извиняясь за прожорливость всех энерговампиров Вселенной и слегка потёрлась виском о колено Бека. — И он питается силой живых существ, а вы их ему поставляете.

Она единым и гибким движением поднялась на ноги, встала перед вождём тёмных и посмотрела ему в глаза.

— Бек… там, у себя я умела впитывать энергию Зоны безо всяких обучений и усилий, это было так же просто и естественно, как дышать. Но здесь — даже после того бесценного дара, что я сейчас получила, и… которого не была достойна, я чувствую, что пока что не получается у меня открыть канал связи с вашей Зоной… Но я научусь, Бек, непременно научусь! И тогда… — Колли прикусила губу и в волнении стиснула пальцы в замок. — Смогу отблагодарить ваш клан и Отца за всё, что вы сделали для меня. Но… будет ли прок Отцу и клану от чужеродного монстра, который только и умеет, что танцевать и высасывать силы из людей? Который умеет убивать, когда захочет — одним лишь прикосновением — но старается не делать этого, потому что ему… жаль этих людей?.. И который и не воин вовсе — потому что не умеет и боится сражаться?…

Голос монстрини увял до шёпота, она потупилась, теребя пуговицу на своём жакете.

Она хотела остаться с ними. Очень хотела. Но какой-то внутренний ступор (или врождённая человеческая деликатность?) мешал ей сказать об этом прямо: «Возьмите меня к себе!». Колли уже поняла, что война в этой Зоне — дело привычное, и клану нужны именно бойцы. А кто она?.. Живя у хармонтских наёмников, она бралась за любую работу — возилась на камбузе с готовкой еды и мытьём посуды, вечерами развлекала их танцами и песнями под гитару… То есть, делала всё, чтобы отплатить им за то неожиданное чудо, на которое она уже и не смела надеяться. За её похищение — по сути, спасение! — из опостылевшего, враждебного ей города и привод в Зону. Старалась быть нужной.

Но здесь… Будет ли она нужна — такая, какая есть — этому небольшому воинственному клану мутантов? Ведь даже превратившись в опасного монстра, она не перестала по-человечески бояться одной-единственной вещи в мире.

Боли.

Она не хотела ни сама испытывать её, ни причинять кому-то ещё. Но… ведь от монстра обычно ждут совсем-совсем другого…

Бек посмотрел на Луни. Та — на него.

— Пусть решит Отец, — сказал вожак тёмных. — Завтра. А сейчас — отдыхай. Луни, проводи её на вашу половину.

 

3. Новые друзья и новые надежды

Про контролёров всегда болтали и болтают много разного. Кто правду скажет, а кто и приврёт — ну не явится же оболганный злыдень счеты сводить? Но все, и правдивые, и не очень, знают: сила контролёра — это способность подчинять себе чужой разум.

Он был способен, как и все контролёры, к воздействию на разум и волю любого живого существа — как человеческого, так и нет. Мог подслушать мысль, или, покопавшись в памяти, вытащить что-то прошлое, о чём человек и вспомнить не рад. Мог подчинить себе чужое тело — и пойдёт попавшее под удар существо, пошатываясь, прямо навстречу своему наихудшему страху, как бы ни кричало и ни билось в тисках чужой воли сознание. А дальше — уж как захочет хозяин. Мог он и отпустить жертву, а мог и стереть её личность, разрушить память — и станет тогда человек ещё одним зомби безголовым. А особенная способность у него была одна: если враг подходил к нему слишком близко, то, собрав силу в кулак, он мог одним отчаянным ударом убить сразу нескольких недругов. Но и ему это стоило дорого: на много часов охотник становился беспомощен — только бы уйти, какой уж там контроль…

Собака сделал стойку и повернула слепую голову назад. След был старый, двухдневный; прошел дождь, но читался след всё ещё хорошо. Сутулая фигура позади зверя прибавила шагу, загребая полами накидки заросли жёсткой травы. Собака — всегда друг и помощник разумного существа. Пусть даже и слепой. Запах псу явно не нравился — пахло резко и опасно, но он резво бежал вперёд, припадая долу и выискивая, где остался на земле или дереве след давно прошедших полу-людей. Вслед за лохматым вожаком через бурелом и кочки перемахивали ещё штук десять его поджарых гладкошёрстных сородичей.

«Наивные… Свято уверены, что ни одной живой душе не известно, где они живут и прячут свою драгоценную игрушку. Сейчас кое-кто изрядно удивится…»

Запах следа становился всё отчётливей. Вот тут они простояли минуту — либо отдыхали, либо ждали кого-то из отставших; впереди, у провала, разошлись и обежали его почему-то по разные стороны, а потом снова сошлись в одну кучу. Но то был только запах следа. Самих же тёмных пока было не видно. Их не чуяли ни псы, ни их молчаливый хозяин. Над землёй стояла звонкая утренняя тишина. Они прошли ещё полкилометра, прежде чем невидимые поводки разом рванули всю свору назад.

…А вот здесь уже требовалась аккуратность. След маленького отряда, унёсшего выпавшую из аномалии женщину, пересекал почти под прямым углом ещё один след, но много более свежий. Дозор. Если здесь появляются их дозоры — значит, их дом уже близко. Что же, лучшего места найти просто нельзя. Сутулый улыбнулся одними губами. Здесь мы и попробуем их подождать…

Он шагнул за ствол толстой сосны и замер. Собаки, тихонько поскуливая, разбежались широким кругом, прячась в рытвины, густой кустарник, еловый подрост. Всё. Можно встречать гостей

* * *

Монстр не должен жить с людьми… Пусть даже это и БЫВШИЕ люди.

Топ-топ-топ — крепкие ботинки размеренно уминали дорожную пыль, оставляя на ней чёткие рубчатые следы. Колли не торопилась — торопиться было, в общем-то некуда — особенно после того, как она приняла решение. Нет, они её не гнали — эти тёмные братья, но и не особо, кажется, горели желанием оставлять её у себя и не слишком-то отговаривали от принятого ею решения — после того, как…

Музыка, звучавшая в голове Колли, совершенно не подходила тому, чтобы под неё куда-то шагать. Но она вполне подходила, чтобы под неё шагать в никуда.

…Они даже снабдили её другой, более подходящей для Зоны, одеждой и обувью, дали кое-какой запас продуктов, снаряжение (от оружия она отказалась — не умела пользоваться, да и зачем монстру человеческое оружие?). Колли сперва упёрлась, не желая быть обязанной Клану больше, чем уже была, но Бек так зыркнул на неё своими командирскими глазищами, что она в очередной раз подчинилась.

И вот теперь — пыльная дорога в никуда. Отец (Колли так и не поняла, чем же он был — уникальным артефактом, или не менее уникальной аномалией, возникшей прямо на территории базы тёмных) не захотел приблизить её к себе — как тёмных. Для него Колли была — если отбросить масштабы могущества — конкурентом в пищевой цепочке. И — чужеродным организмом. Даже нет — представителем конкурирующей фирмы — ведь, как оказалось, с самого момента своего перехода она принадлежала Зоне, от которой Он и защищал своих подопечных. Во всяком случае, таков был «ответ» Отца Тёмным. Невозможно защищать того, — «сказал» Он, — кто уже защищён Силой, не менее могущественной, чем Он, но враждебной Ему. В том, что пришелица будет всецело преданна Клану и лично — его вождю, — Отец не сомневался, однако, она слишком долго поклонялась другим святыням — чтобы стать целиком и полностью преданной Ему, Отцу. А значит, что Он и впрямь никогда не сможет взять её под Своё покровительство.

Сообразив, чем это может обернуться и для неё, и для Клана, Колли сама приняла решение покинуть тёмных сталкеров и попытаться найти своё место в этой Другой Зоне.

Раз уж она — монстр…

На душе было довольно погребально — под стать звучащей в ней песне. Ещё где-то там, на дне души копошились грусть, недоумение, растерянность… Но всё это уже затягивало — как болото ряской — уже привычным ей опустошением. Так она обычно спасалась от нежелательных эмоций — выжигая, вытравляя их. До чёрной безжизненной пустоты, которую потом будет не так-то легко заполнить и оживить.

Зато, сидя на таком «пепелище», раз за разом становилось легче переносить удары судьбы.

Мрачность настроения усугубляло и то, что ей открылось во время разговоров с тёмными. Оказывается, в их Зоне сейчас был… 2015 год! И та катастрофа на АЭС, про которую Колли в её мире слышала всего года три назад, в этом мире стала уже далёким прошлым. С момента коего произошло много чего — в том числе и образование самой этой Зоны!

То есть, аномалия, перенёсшая её сюда, оказалась не только пространственной, но ещё и временной!

А значит — её прежний мир уже давным-давно изменился, и она потеряла его и… всех тех немногих, кто ей был хоть как-то близок!

И потому дороги назад тоже нет.

* * *

Первым чьё-то приближение заметил лохматый вожак. Он вскинулся, под косматой шкурой заходили, забугрились мышцы. Тонус чужого тела по невидимым связям- ниточкам моментально долетел до окаменевшего сутулого, заставил вздрогнуть, встрепенуться. Как? Где? Рассудок его, изготовившийся уже хватать на лету юркие, вырывающиеся, как будто осклизлые, мысли тёмных, на какое-то время перестал видеть всё остальное. Он ждал и слушал их. Появление кого-то другого могло разом перечеркнуть все планы, разорвать их и пустить клочьями по ветру. Ах ты!.. В голове будто ветер перелистывал страницы огромной книги. Не то, не то… Да где же…

«Ну сейчас я тебе покажу!..» Слабый отклик вспыхнул и погас, но и того хватило с лихвой. Вот! Вот ты где! Нежданный гость, неожиданный… Не вовремя тебя сюда занесло, ох не вовремя… Сутулый оскалился. Лежащие без движения собаки подняли головы из своих укрытий и уставились в одну точку. Сейчас строгий ошейник исчезнет, они рванутся вперёд, и…

Он услышал это снова. Как во сне. Музыка. На этот раз — медленный, с горловыми нотами, перепев…

Взметнувшийся было, но так и не пригодившийся гнев опал, затух. Собаки беспокойно завертелись в укрытиях, и опять стали изваяниями, живость которых выдавал только влажный блеск глаз да неровное сухое дыхание.

Ближе, ближе… Он сделал медленный шаг из-за ствола в сторону.

* * *

Занятая своими переживаниями, Колли прошла мимо затаившихся собак, даже не заметив их. И только тогда, когда боковое зрение уловило в нескольких шагах впереди какое-то движение между деревьями, она будто проснулась…

…Несколько секунд она, будто в столбняке, во все глаза таращилась на неожиданно преградившую ей путь фигуру в землистого цвета балахоне, а потом…

«Ой-й-й-й, мать моя женщина… КОНТРОЛЁР!!!..»

В следующую секунду воздух прорезал… визг. Даже нет — ВИЗГ! Характерный визг застуканного врасплох и насмерть перепуганного полтергейста Хармонтской Зоны! Отчаянный и пронзительный до почти ультразвуковых частот — не всякое ухо и выдержит.

Практически немедленно в траве и кустах дружным нервным воем зашлись псы, которым только незримые поводки контроля мешали испуганно поджать хвосты и удрать от этого жуткого, режущего слух, звука.

Этот неожиданный собачий концерт за её спиной только усилил её испуг. Колли вскинула руки, намереваясь по привычке обрушить на нежданную засаду вихрь из веток, травы и прочего лесного мусора, но…

Ничего не произошло. Колли, не веря своим глазам, попыталась снова — тот же результат. Вернее — его отсутствие.

«Но… КАК? Почему?.. Почему здесь это не работает?.. Этого не может быть, просто не может…»

Мысли заметались, как вспугнутые ласточки, пронеслись в сознании в мгновение ока неуправляемым потоком. Колли замолчала и растерянно уставилась на контролёра, чувствуя, как всё ближе и ближе подступает к горлу душащий комок, а к сознанию — понимание…

«Я потеряла силу… Эта Зона не хочет принимать меня… Я…»

Губы Колли задрожали.

«Я стала… человеком… обычным человеком…»

В глазах защипало, и горячие капельки побежали по щекам. Какая жестокая насмешка судьбы — сколько лет она проклинала свою нечеловеческую сущность, мечтая стать обыкновенной. И вот — стала! Но — посреди Зоны! Посреди неведомых опасностей чужой ей, Другой Зоны!

Уже не обращая внимания ни на контролёра, ни на заткнувшихся, но изредка поскуливающих собак, Колли прислонилась спиной к какому-то дереву и, закрыв лицо руками, съехала по его стволу вниз. Уткнулась в колени. Обида, недоумение, отчаяние, горечь — целый поток обрушился на неё, грозя утопить в своих волнах.

Контролёр? Какие-то кошмарные недособаки? Да плевать на них тысячу раз! Пусть что хотят делают! Без силы полтергейста ей в Зоне всё равно не выжить!

Как и в недавнем случае с тёмными, голос Колли имел почти магический эффект — худая фигура сделала шаг — очевидно непроизвольный — назад и снова замерла. Потом на какое то мгновение кровь прилила к её голове, перед глазами на секунду потемнело. Когда красноватая мгла развеялась — краем глаза она заметила, что буро-зелёная пола контролёровой накидки колышется уже в полуметре от нее.

— И что же ты хотела сделать со мной? — раздался ровный спокойный голос. Именно голос — она слышала его своими ушами.

Она ожидала всего — что её возьмут под контроль и лишат воли, превратив в безмозглое ходячее нечто… или отдадут на растерзание псам… Про контролёров и прочих порождений ЧЗО она слышала от тёмных. В её Зоне подобные создания не водились. Наслушавшись красочных и местами жутковатых рассказов словоохотливой Луни, Колли теперь не слишком-то жаждала проверять, действует ли на неё — монстра — контролёрский пси-удар. Бережёного бог бережёт. В дальнейшем она надеялась, что сумеет как-то избегать встреч с ними…

А тут контролёр мало того, что подстерёг её и застал врасплох — так ещё и заговорил с ней! Может, решил продлить удовольствие и поиздеваться над ней? Скорее всего! Тон и звук его голоса вогнал её в дрожь.

— Что, что… — Колли шмыгнула носом. В голосе прорезалась вредность — ненадёжный, но привычный щит её страха. — Забросать цветами и попросить автограф! — новый сердитый всхлип. — А ты думаешь, что? Рояль на тебя сбросить с крыши? Роялей тут нет… и крыш…

Тут она поняла, что несёт какую-то ересь, и усилием заставила себя заткнуться. А потом, помолчав, уронила устало и почти миролюбиво:

— Ничего бы с тобой и не случилось. Ну закидала бы шишками и ветками — так это не смертельно, и… я всё равно бы потом убежала…

Она вдруг вскинула голову и уставилась прямо в скрытое капюшоном лицо контролёра. В глазах её стыло горькое, безнадёжное отчаяние. Не от того, что, возможно, это её последние минуты жизни.

От обиды и недоумения: за что с ней так поступила эта Другая Зона?

— Ты меня боишься. — голос контролёра был по-прежнему спокойный, негромкий. — Зря. Будь мне это нужно — я бы заговорил с тобой… немного иначе. Не страшись, я не хочу тебе дурного.

Глаз говорившего Колли по-прежнему не видела — их скрывал спадающий почти до половины лица капюшон, но готова была поклясться, что в этот момент эти самые глаза чуть насмешливо прищурились.

— Ты сама ушла от них? Я не знал, что они могут так легко отпускать своих пленных. Не похоже на тёмных… — он чуть помолчал и вдруг сообщил:

— А ведь всё сложилось лучше, гораздо лучше, чем могло! Ты, наверное, будешь удивлена, Колли Флай, но я шёл сюда за тобой.

Колли отпрянула назад, вдавливаясь спиной в жёсткий стол дерева.

— Я знаю твоё имя. И знаю, что ты понимаешь, кто я. Я снова говорю тебе — не страшись. Я не хочу тебе зла. Я хочу разговаривать с тобой. И не хочу тебя принуждать.

Отчаяние и страх он видел не раз. В доброй половине случаев он сам становился их причиной — и не придавал тому большого значения. Охотник редко сочувствует добыче. А сейчас… Сейчас всегда холодный, насмешливый разум пребывал в замешательстве. Не подчинить, не приказать, не даже вызнать что-то — а уверить это сжавшееся от ужаса существо в безопасности…

Колли слушала его и пыталась понять: на самом ли деле этот странный контролёр… хотя, может, в рассказах тёмных была толика вымысла, и в ЭТОЙ Зоне все контролёры такие?.. на самом ли деле этот контролёр не желает причинять ей зла, или это — одна из граней присущего этому виду запредельного коварства и безжалостности к другим живым? Интуицией она никогда не могла похвастаться, так что, рассчитывать на разумную подсказку внутреннего голоса не приходилось. Да он и молчал — словно испугавшись, что его всё равно услышит не только хозяйка.

Поэтому, плюнув на свои мысли и ощущения (всё равно Подчиняющий — захоти он этого — услышит их безо всякого труда!) она не нашла ничего лучшего, как спросить напрямик:

— Ну хорошо… Допустим, ты и впрямь не желаешь делать меня одной из своих… — она чуть не сказала «забав», но в последний момент спохватилась и выразилась более мягко. — игрушек… Но тогда… зачем я тебе вообще понадобилась?

В голосе её были совершенно искреннее недоумение и полное непонимание происходящего.

— Ты не похожа ни на кого из тех, что я видел — а я видел многих. Ты говоришь другими словами, по-другому думаешь. Да и просто — говоришь. Остальные шепчут или, чаще, кричат. Мне почти не с кем разговаривать здесь. А сейчас я впервые увидел возможного собеседника.

— А… — произнесла Колли и остановилась. Ей просто нечего было сказать в ответ — настолько она была ошарашена. Какое-то время она молчала, хлопая ресницами с самым, как ей казалось, блондинковским видом, а потом кивнула каким-то своим мыслям (точнее — клубку мыслей) и призналась:

— Неожиданно!..

И выдала короткий смущённый смешок, прикрыв губы ладонью.

— Я действительно не хочу ни съедать тебя — а ты, я вижу, уверена, что контролёры питаются всем, что могут поймать, — ни использовать, как я часто использую людей, — сутулый коротко мотнул головой — из-под капюшона на его шею выпала неряшливая косица тёмно-серых волос. — Ты хочешь увидеть этот мир? — он сделал широкий жест — Узнать, понять, прижиться в нем? Я знаю, что это так, — голос контролёра на мгновение… потеплел?

Колли всё ещё озадаченно поскребла пальцем переносицу и бросила на контролёра быстрый испытующий взгляд. Ей было крайне интересно, понял ли он, что перед ним — такой же мутант?

— Прижиться, конечно, хотелось бы… — медленно начала она. — Вот только…

Тут она махнула рукой на одолевавшие её сомнения и спросила напрямик:

— Ты хоть понял, КЕМ является этот твой «возможный собеседник»?

— Тогда уж, скорее, ЯВЛЯЛСЯ. - голос опять стал бесстрастным, холодным. Осязаемый, тяжёлый взгляд опустился откуда-то сверху и уперся не то в лоб, не то в переносье сидящей, заставив её непроизвольно содрогнуться. — Ты сейчас слаба и беспомощна, как детёныш.

Колли, героическим усилием подавив нервную дрожь от взгляда Подчиняющего, недобро сверкнула глазами в его сторону… а потом опустила голову на руки, вцепившись в свесившиеся на лицо волосы.

— Скорее, как человек! — жёстко и безжалостно уточнила она, но потом в её голосе прорезались нервические нотки. — Я не знаю, куда всё ушло! Почему-то эта Зона не хочет меня принимать! И… Отец, которому поклоняются тёмные — он тоже не захотел считать меня своей подзащитной… Вернее — он не может защищать то, что уже, якобы, находится под защитой той Силы, от которой он защищает тёмных! Он сказал, что я принадлежу Зоне, а не ему! Ты спросил, сама ли я ушла от них — да, я ушла сама! Не хотела быть яблоком раздора в их клане. Их командир помог мне, дал энергию, но…

Она затрясла головой.

— Они думают, что эта Зона защищает меня, но как она может меня защищать — если я не ощущаю связи с ней? Здесь всё другое — земля, небо… Зона и всё, что в ней, законы… даже время другое… А я… Я чужая тут…

Голос её сорвался, Колли замолчала и стала смотреть куда-то на кроны деревьев. Ещё не хватало снова зареветь!

— Нет, как детёныш. Людям не дано слышать Зону — как не дано собаке летать, — медленно произнес контролёр. — Ты же только не знаешь этой Зоны. Не можешь пока её услышать — потому что не знаешь языка. А как говорить без языка?

Взгляд поднялся.

— Я могу научить тебя с ней говорить. Показать. Но неволить тебя я не хочу — Разумный не станет враждовать с Разумным. Выбирай: ты можешь пойти со мной, либо остаться здесь.

«А на каком языке мы вообще общаемся?» — вдруг подумала уроженка далёкого Хармонта, а вслух сообщила, следя за шевелящимися в траве ушами ближайшего к ней псевдопса:

— Ну… если собаку пнуть — она точно полетит! Главное — задать правильный вектор и рассчитать мощность посыла… Может, и с людьми так? Я слышала от тёмных, что здесь есть такие сталкеры, которые пытаются слышать и понимать Зону. Их тут шаманами называют… должно быть, интересные люди? У нас-то никаких шаманов не было… Так, обычные авантюристы и хапуги, всё хабар собирали…

— Это редкие исключения. Они научились чувствовать здешний мир так, как рыба чувствует течение воды — но не более. На моей памяти говорить с Зоной могли двое. Но можно ли их назвать ЛЮДЬМИ в полной мере — я не знаю. Скорее — нет. А что до охотников за чужим добром — их столь же много и здесь. Слишком много. И их не извести ни аномалиями, ни даже Большим выбросом.

Внезапно контролёр сделал резкое движение головой — будто пытался размять затекшую шею. В тот же момент взмыли на ноги собаки.

Колли непроизвольно ойкнула и столь же непроизвольно вцепилась в валяющуюся рядом корягу.

С той стороны, куда ранее направлялась Колли, послышался приближающийся звук лёгких шагов, и из-за поворота дороги вышла… девушка лет 17-ти, одетая совершенно по-граждански, в потёртые джинсы и свитер, и — Колли не поверила своим глазам — совершенно без оружия! За спиной её висел старый вещмешок, на поясе болталась какая-то непонятная штуковина, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся сборкой из незнакомых Колли артефактов.

Колли замерла, ожидая, что путница, завидев контролёра и целую стаю псевдопсов, истошно завизжит и в страхе кинется бежать, но…

Девушка чуть замедлила шаг, изучающе вглядываясь в пару на дороге. А потом… двинулась дальше как ни в чём не бывало. Более того, на её лице появилась… улыбка — широкая и радостная — будто повстречала не одно из самых опасных существ Зоны, а дорогого родственника.

— Здравствуй, Старший Брат! — сказала она контролёру, и Колли едва не задохнулась, почуяв исходившую от неё эманацию любви, доверия, тёплой радости. Энерговампирша остолбенела: такого букета ей уже давно не доводилось встречать! Прикрыв глаза, она отдалась своим ощущениям, словно лакомка-паж, пробравшийся в королевскую кухню с её умопомрачительными запахами. На какой-то миг даже пожалела, что в данный момент была сыта энергией под завязку, а то бы…

А девушка, стрельнув в неё глазами, так же светло и доверчиво улыбнулась и ей и добавила с лёгким полупоклоном:

— Доброе утро!

— Hello… — растерянно пробормотала Колли, даже не заметив, что отвечает на родном языке. — How are you? То есть…

Рослая фигура контролёра повернулась навстречу подошедшей.

— Здравствуй, Ксана! — уголки бесцветных губ поднялись в совершенно обыкновенной — почти человеческой — улыбке. Он сделал широкий шаг. — Рад тебя видеть! Ты прости меня, что не пришёл в тот раз, как обещал — не мог, было на то много причин. Зато к нам сегодня пожаловали гости. Позволь представить тебе — это Колли Флай.

— Ты хотела узнать, кто такие шаманы? — обернулся он к замершей в растерянности Колли. — Зона привела шамана, чтобы познакомить с тобой, — длинная рука протянулась к девушке — познакомься, это Ксана, Дитя Зоны. А ещё мы, Разумные, называем её Детёнышем. Я говорил, что есть в Зоне двое людей, которые могут говорить с Ней на Её языке. Теперь и ты знаешь одного из них.

Девушка снова приветливо улыбнулась Колли, разглядывая её с деликатным любопытством:

— Ты, наверно, из тех журналистов, которые у нас тут как-то ходили? — предположила она. — Они тоже говорили не по-здешнему… Потом перетерялись все — кто погиб, кого съели… — последовал короткий вопросительный взгляд на контролёра; тот отрицательно качнул капюшоном: нет, не «игрушка». От Колли не укрылось, как Ксана потихоньку облегчённо вздохнула. — Ты тоже потерялась? Может, тебя к людям надо вывести?

— К людям?.. — повторила Колли. — К людям… Пожалуй… нет. Не надо.

— Не надо?..

Ксана теперь уже с неприкрытым удивлением посмотрела на контролёра, ожидая его пояснений.

— Она — наша! — коротко ответил монстр.

Детёныш вскинула брови, о чём-то подумала, склонив голову набок, а потом кивнула, принимая информацию. С интересом и, пожалуй, с некоторым уважением посмотрела на Колли.

— А ты в этих местах зачем? — поинтересовался контролёр.

— А… — Ксана сделала небрежный жест рукой. — Я к Беку иду. У людей есть дело к тёмным, попросили меня помочь в переговорах… Очень надеюсь, что Его Темнейшество — тут она добродушно, но слегка нервно хихикнула — не выставит меня за дверь с матом при первых же моих словах, а проявит хотя бы чуточку интереса! А то с него станется — или я не знаю Бека и его людей!

Тут она посмотрела на всё ещё недоумевающую Колли и пояснила:

— Я — местный знахарь-травник. Лечу всех, кто ко мне приходит — и людей, и не людей… А ещё иногда бываю посредником между людьми и Детьми Зоны — когда это необходимо. Вот и сейчас…

— Так ты — Болотный Доктор? — спросила Колли. — Тёмные что-то говорили…

В ответ Ксана звонко рассмеялась и замотала головой:

— Не-а, я не Болотник! Болотник — мужчина, кроме того, с ним постоянно шляется Бенито — его приятель-зомби. А я — Ксана, Детёныш. Травница из Монстрохаток… это такой хутор недалеко отсюда. А ты что, знакома с тёмными? Ты из их клана?

Колли замялась. Несмотря на доверие, что сразу же внушила ей эта непостижимая девушка, она всё же колебалась — рассказывать ей свою историю или нет? К тому же, история вышла бы длинная, не для случайной встречи на тропинке.

— Нет, я не из тёмных. — всё же сказала она. — Могла бы стать, но… скажем так, не вписалась в формат. Их Отец не захотел меня принять под свою защиту. Вот я и ушла.

— Кру-у-уто! — выдохнула Ксана, уже по-новому глядя на неё. — И они тебя отпустили?

— Бек не настаивал. По-моему, он и сам был не прочь от меня избавиться.

— Обалдеть… и Отцу даже не скормили?… — травница удивлённо покачала головой. — Я не узнаю Бека!.. Ну и куда же ты теперь?

Колли пожала плечами и покосилась на контролёра. Тот бесстрастной статуей возвышался в стороне, ожидая, пока девушки наболтаются.

— Он предлагает мне идти с ним. Сказал, что поможет обрести связь с вашей Зоной, научиться ощущать её, слышать… А я… даже не знаю…

— Соглашайся! — убеждённо сказала Ксана, положив ей руку на плечо. — Брат не предлагает свою помощь попусту и кому попало. Так что можешь ему смело довериться. Он хороший!

В голосе девушки были теплота и нежность, обращённые к необычному «брату».

— А если будет совсем трудно — приходи жить к нам в Монстрохатки, брат покажет, где это. У нас там хорошо, нет аномалий и есть дома, в которых можно жить. Правда, туда теперь частенько люди заходят, которым нужно либо полечиться, либо выброс переждать, но пока что их не слишком много. И у нас мир с ними, нас они не трогают.

— Вас?

— Обитателей Монстрохаток. Там живут разумные порождения Зоны. Ну, нелюди. Типа меня… А ты что, подумала, что я — человек?

Колли именно это сперва и подумала — пока не заметила, что Ксана в своей речи отделяет себя от людей… и, кажется, ничуть не боится об этом говорить!

— Ты — мутант? — осторожно спросила она.

Ксана весело сощурилась и беспечно пожала плечами:

— Наверно… не знаю… да какая разница? — отмахнулась она. — Это разве что-то меняет?

— А люди?

— А что — люди? — Ксана непонимающе захлопала ресницами.

— Ну… не пытаются тебя поймать и исследовать — как мутантку… Или убить? Тем более, что ты безоружна, ходишь одна…

Ксана вытаращилась ещё сильнее, а потом зафыркала и расхохоталась.

— Не, ну была пара случаев… — отсмеявшись, всё же призналась она. — Потом же сами приходили просить прощения — потому что какой резон обижать лекаря, который лечит всех? Меня даже долговцы не трогают, а уж они-то мутантов вообще терпеть не могут, как увидят — сразу стрелять начинают! — скромно похвалилась она.

Колли тут же захотелось узнать у этой непосредственной девушки-ребёнка побольше об этих местных мутантоненавистниках, но тут Ксана бросила взгляд на тени от деревьев и заторопилась.

— Ну ладно, я побегу. А то там, в Монстрохатках, люди ждут результата моего разговора с Беком, а мне ещё наверняка этого самого Бека придётся умасливать… Приходите вечерком в гости, — это она уже сказала обоим, — я пирог испеку! С яблоками!

Она о чём-то пошепталась с контролёром, распрощалась с ним — действительно как с любимым родственником, только разве что без родственных объятий и поцелуев — и быстрым шагом двинулась к недалёкой отсюда базе тёмных. На ходу нагнулась, обняла за мощную шею и потрепала по ушам зачем-то выбравшуюся на дорогу собаку («Уууу, собакевна ты моя ненаглядная!»), и та — злая, с отвисшим пузом щенная сука — её не тронула. Только зубы показала — словно улыбнулась. И бережно взяла с бесстрашно протянутой ладони конфету.

Колли какое-то время смотрела ей вслед, пока травница не скрылась, а потом повернулась к Подчиняющему.

— Вот уж, наверно, кто в полной мере чувствует связь с Зоной! — медленно сказала она, ощущая острое сожаление, что у неё самой — совсем не так. — Такая распахнутость… доверчивость… — энерговампирша покачала головой, чувствуя неясную тревогу. — Странно, как она ещё до сих пор жива! Не знаю, как к ней относятся местные Порождения… хотя, если судить по тебе и во-он той довольной собачьей морде — прекрасно… Но люди… Почему-то мне страшно за неё.

Голова под капюшоном медленно повернулась в ту же сторону, куда смотрела Колли.

— Не только тебе… Зона бережет её, как может, но коварство неразумных превосходит силу их умишек в несколько раз. — голос контролёра снова изменился — проскользнула какая-то привычная вроде бы, но неизбывная тревога. Повисла секундная пауза.

— Так что ты решила, Колли Флай? Ты всё ещё считаешь, что я хочу, как неразумные, завести тебя в ловушку?

Колли молчала, всё ещё глядя вслед Детёнышу и словно не слыша его слов. Потом медленно перевела взгляд на Подчиняющего.

— Она сказала, что я могу довериться тебе… — задумчиво произнесла она, имея в виду Ксану. После чего поскребла переносицу, вздохнула:

— А мне разве есть куда здесь идти?

И со слегка комической обречённостью развела руками.

— Здесь везде есть пути, главное — уметь их увидеть. Любое живое существо тут свободнее, чем где бы то ни было. Ты вольна идти своей дорогой, и я не удивлюсь, если Зона тебя сохранит и ты снова встретишь тех, с кем сейчас говорила. Но… — говорящий запнулся, будто на ходу налетел грудью на преграду, долго молчал, почти осязаемо подбирая слова, — я прошу тебя — иди со мной…

Замолчал, вытянувшись изваянием — серо-зеленая фигура, тень в тени деревьев.

— Пойти-то я могу и впрямь куда угодно… — буркнула Колли. — Вот только далеко ли я уйду? До первой аномалии? Или до первого обитателя этой Зоны, который вряд ли окажется таким же чел… то есть, отзывчивым, как… ты или эта Ксана… Ведь я ничего здесь не знаю и совсем не чувствую этой Зоны. — она как-то безнадёжно махнула рукой, — Вот и получается, что идти мне — кроме как туда, куда зовёшь меня ты — больше некуда. Разве что только в эти… как их… Монстро…хатки, да? Но кто поручится за то, что мне там будет хорошо? И потом… Там бывают ЛЮДИ…

В воздухе послышался резкий шелест — с таким звуком из баллонов выходит сжатый газ. Колли вздрогнула, обшаривая глазами окружающее пространство, пока не поняла, что шипение — выдох замершего монстра. Плечи его чуть опали, как это бывает у людей, когда их после внезапного напряжения отпускает внутренняя струна.

— Кажется, вопрос решился?

— Не совсем… — Колли смущённо повела плечами и посмотрела куда-то вбок. — Тебе же со мной возиться придётся. Зону я не чую, ничего толком не умею, людей боюсь… Зачем тебе нужна такая бесполезная обуза, от которой только хлопоты и неприятности? Только затем, что тебе поговорить не с кем? Может и впрямь проще будет прибить… и съесть?

Монстр сделал один резкий широкий шаг — и навис над ней, рука с длинными сухими пальцами опустилась на плечо, увлекая за собой.

— Не веди себя, будто неразумная… Просто иди за мной след в след. И не бойся…

Колли всё же едва не шарахнулась прочь от его резкого движения и напряжённо замерла под его рукой. Но чуть погодя постепенно расслабила сведённые мышцы, успокоилась.

— Я слишком долго думала, что я — человек… потом слишком долго притворялась им, живя в их кругу… — виновато, словно признаваясь в нехорошем поступке, прошептала она, опуская голову. — Вот и привыкла вести себя… как человек… И всего бояться… — отчаянный взгляд вглубь тени, скрывающей лицо Подчиняющего. — Но я постараюсь измениться… стать другой… более…

Тут она совсем смешалась, покраснела и закусила губу, чтобы не расплакаться.

«Только не обмани меня…» — услышал контролёр её невысказанную мысль.

Пальцы на её плече расслабились, рука контролёра скользнула вниз, на какое-то мгновение его ладонь прочертила по её ладони — кожа его была сухая, холодная, гладкая и шершавая одновременно.

— Не бойся. Просто иди за мной. Здесь другой мир и другие обычаи…

Хармонтская гостья посмотрела на него, как ученик — на прославленного учителя, слабо улыбнулась и вдруг лукаво спросила:

— А собачки эти тоже с нами пойдут?

— Собака — извечный помощник разумного существа. Пусть и не всегда добровольный… Я отпущу их, когда мы минуем опасный участок. Пусть они ещё менее разумны, чем люди, но они — Дети этого мира.

Будто услышав, собаки, было улегшиеся, снова поднялись с мест, наполнив подлесок шорохом и чуть слышным поскуливанием.

— Чем быстрее мы выйдем отсюда — тем больше у нас шансов обойтись без неприятных встреч. Да и некоторые здешние места лучше видеть именно днем.

— Тогда показывай, куда идти. — просто улыбнулась Колли и подтянула лямки вещмешка, готовая двигаться дальше.

 

4. Сумасшедшая поляна

Дорога оказалась неблизкой — вскоре ноги Колли гудели так, будто в них засела добрая сотня иголок. Из лагеря тёмных она вышла, когда солнце ещё не дошло до зенита, а путь всё ещё продолжался. Они шли сначала по светлому сосновому лесу, поросшему местами густым кустарником, потом продирались через заросли бересклета, невысокие ели. Впереди в стене леса забрезжил прогал. Контролёр, до того шагавший ровно и как-то буднично, сбросил темп, шаги стали короткими, движения — плавными. Наконец замер, не дойдя до края леса метров двадцати.

— Сейчас мы немного отдохнем. После придется немного… потрудиться. А ты устала — я вижу. — голос из под капюшона был тихим. Монстр подошел к высокой сосне и опёрся на неё.

— Я и впрямь не привыкла так много ходить. — призналась Колли, переводя дух и тоже приваливаясь к сосне — соседней — и обхватывая её руками. — Хотя, конечно, случалось всю ночь вокруг шеста скакать без продыху, но чтобы топать полдня по лесу…

— Боюсь тебя огорчать, но впереди ещё лежит дорога. Впрочем, это не самое сложное. Нам предстоит перейти не совсем обычное место, — отрешенно-задумчиво произнес контролёр. — Подожди меня здесь — я скоро вернусь. И отпущу собак… — сверху упал луч света, и Колли второй раз за этот переполненный событиями день увидела улыбку на бледных сухих губах.

Контролёр сделал несколько мягких шагов от дерева, развернулся спиной — похожий в луче света на средневекового монаха, творящего мессу — и… воздух, или эфир, или то, что ощущалось как совокупность того и другого, потряс неслышный, ощущаемый каким-то отличным от физического чувства, удар. Собаки, окружавшие их лохматым кольцом, с тонким тявканьем, бормотанием, ворчанием рванули кто куда, будто рассыпалась крупа из мешка. Контролёр снова на мгновение обернулся — на полускрытом лице по-прежнему была улыбка, только чуть ехидно дрогнули концы губ. Он сделал жест ладонью — жди тут, и растворился в кустах.

Колли опустилась на мох у подножья сосны.

— Мне главное знать, — пробормотала она, прекрасно зная, что он услышит её даже на расстоянии. — сколько ещё идти. Чтобы я могла рассчитать свои силы. А дойти — я дойду.

Он вернулся примерно через полчаса, такими же мягкими шагами, с негромким шорохом возник из-за ствола сосны. Присел на ствол упавшей сосенки поменьше, не сказав ничего. Колли, рассеяно наблюдавшая за игрой света и тени на мхе, подняла на него вопрошающий взгляд.

— Сейчас идти не стоит… — медленно выговорил Подчиняющий. Ладонь его обхватила подбородок, — Однако скоро можно будет попробовать. То место, куда мы пойдём — очень странное. Я не очень люблю его, но сейчас лучше идти им, чем обходить. Когда мы пойдём через этот прогал, очень точно повторяй мои движения и ОЧЕНЬ внимательно смотри по сторонам. Просто чувствуй. Это может сильно помочь нам.

— Я попробую… — неуверенно кивнула Колли, снова ощущая холодок между лопатками: то давало о себе знать ощущение своего уже совершенно человеческого бессилия перед местными аномальными опасностями. — А что это за место? Чем оно так опасно?

— На первый вопрос ответа не знает никто. Ответ на второй — своей нелогичностью. Изменённые места, которые сталкеры называют аномалиями, во многом — довольно простые ловушки. Они предсказуемы. Не ходи быстро рядом со жгучим пухом — он тебя и не заметит. Здесь такие советы не подходят, и чего выкинет эта поляна — никогда не поймёшь заранее. Одно хорошо — она имеет одно из свойств разумности — не нападает без причины, без объявления войны. Её всегда можно услышать заранее и даже спастись — только слушать надо пристально. Мне иногда кажется, что место это является своего рода… фильтром. Который пропускает одних и не пропускает других. Да и тех кого пропускает — любит испытывать. Но именно испытывать — не зло, а будто бы играя…

— Очень интересно… — как бы про себя пробормотала Колли, но контролёр увидел, как в её глазах блеснуло что-то вроде азарта. Ей и впрямь было интересно. Жутковато, но интересно. И… и она уже думала о том, пропустит ли эта поляна её. И невольно прикидывала — как себя вести.

— Она сама тебе подскажет, что надо делать. А услышать её гораздо проще, если видишь первый раз. Она скоро успокоится — и мы пойдём. Сейчас…

Он закрыл глаза и прислушался к себе. Никогда не надо спешить, это он понял уже давно, с тех пор, как внезапно осознал себя и окружающий мир, смог разделить их на я и не-я. Спешат лишь неразумные. Он не такой.

Раз-два… Раз-два… Где-то неподалеку будто вдыхали и выдыхали воздух огромные лёгкие. В это месте всегда так — ты прислушиваешься к нему, и оно прислушивается к тебе, будто подстраивается. И встретит тебя так, как ты к нему пойдешь.

— Идём, — он поднялся с места. Колли встала на ноги, будто её подбросила пружина. — Помни, иди за мной след в след.

Они сделали несколько шагов вперёд, контролёр раздвинул какие-то мелколиственные кусты впереди, и из тени лесного полога они выбрались на яркий свет.

На первый взгляд поляна впереди напоминала обычную гарь, поросшую молодым березняком, шириной метров двести-триста, и весьма длинную. Однако из центра странной поляны вздымались вверх на высоту старых деревьев причудливые ажурные конструкции серо-стального цвета. Они были бы красивы, если бы не их нарочитая, хищная острота — будто из земли торчали пучками исполинские ветвящиеся, переплетённые меж собой пики, стержни, обвитые наподобие плюща чем-то зелёным. Молодая поросль, бурно начинавшаяся от кромки сосняка, метров за сто от торчащих конструкций сходила на нет, заменяясь местами неестественно зелёной, а местами совершенно побуревшей травой с треугольными стеблями и словно гранёнными набалдашникам соцветий.

— Вау!.. — не удержавшись, восхищённо выдохнула Колли. — Мечта сюрреалиста…

Спохватившись, она ойкнула, прихлопнула рот ладонью и большущими глазами посмотрела поверх неё на спутника — не сделала ли она чего-то непозволительного, не рассердился ли он?

Контролёр лишь махнул ладонью — иди за мной. Он осторожно продвигался сквозь стену низкорослых пока деревьев, делая шаги туда, где гуще всего росла трехгранная трава. Десять шагов, ещё десять. Поляна была спокойна. Ветер шелестел листьями, изредка сдувал какие-то мелкие частицы с оплетавшего пики «плюща» — и они улетали в сторону, опадая зеленоватым дождем. Когда они прошли метров пятьдесят, у Колли внезапно засосало под ложечкой и пробежал по спине озноб. Сейчас что-то должно произойти… Страха почему-то не было, но мурашки вдруг забегали с удвоенной силой. Контролёр замер как вкопанный.

И в этот же момент по всей необъятной поверхности прогала — из конца в конец стали подниматься из земли небольшие песчаные вихри.

«Глаза песком засыплет…» — почему-то подумалось Колли — «Эх, очки бы….»

Они были довольно равномерно разбросаны по площади, маленькие, серого и песчаного цвета, изгибавшиеся, как змеи перед заклинателем. А внутри — бешеная круговерть и синие проблески разрядов. Они поднимались ввысь рывками, становясь всё длиннее… И вдруг — осыпались. Как будто исчезла сила, что должна была разогнать их, превратив в сотни песчаных столбов. Пропали, ухнули обратно в траву, растворились в ней.

Колли вопросительно посмотрела на спутника, словно это он был режиссёром всего происходящего: мол, и что дальше?

Дальше ощущение было, как в замедленном кино: вот блёклые губы контролёра приоткрываются, чтобы что-то сказать, медленно, как будто через силу, начинают выговаривать первую букву слова — именно выговаривать:

— О…

Складываются в трубочку, обнажая зубы.

— Ж…

— Ы…

И наоборот растягиваются в подобии ухмылки.

— С…

Звук долетает будто бы с замедлением, и голос не узнать…

— О Ж И С…

Хлопок! Будто прокололи воздушный шар размером с цистерну! И всё снова вернулось.

— ЛОЖИСЬ!

И в тот же момент из центра переплетений пик вырвался, мигом достав до неба, вихрь-торнадо, каким, наверное, унесло домик Дороти в волшебную страну Оз. Небо потемнело, и озарилось синей вспышкой бешеного электрического света.

Реакция танцовщицы из трущобного притона, привыкшей возвращаться с работы домой ночью по кишащим опасностями улочкам хармонтского гетто, не подвела Колли Флай. Пронзительно взвизгнув, она плашмя рухнула на землю.

Вой внезапного ветра в ушах перешел в рев, зарницы били одна за другой, да так, что видно было сквозь зажмуренные веки. Пространство вокруг ходило ходуном.

Так продолжалось около минуты, и после — оглушающая тишина. Вдруг. Внезапно. будто и не было ничего…

— Особенности национального гостеприимства… — простонала, отплёвываясь от песка, Колли. — Шли себе, шли, никого не трогали… Ну как не стыдно?..

Определённо, последняя фраза относилась к буйной полянке, потому что произнесена она была с изрядной долей укоризны.

Они одновременно открыли глаза. Отгремело. Небо опять стало ясно, и не следа песка не было видно на листве деревьев.

Вот только, подняв глаза, Колли увидела, что чуть выше уровня пояса среднего человеческого роста деревца впереди были срезаны, будто секатором.

— Етить твою налево… — вырвалось у Колли. — Ничего себе стрижечка… Модненькая…

Как обычно, на полном автопилоте включился её привычный щит от страха — ершистость.

Контролёр выбрался из наметённой вокруг него песчаной дюны.

— Это нас поприветствовали, — он хрипло усмехнулся. Чувствовалось, что он хоть и ожидал чего-то подобного, но столь тёплый приём был в диковинку и ему. — Ты цела?

Колли ощупала себя, вытрясла песок из волос.

— Мыслю — значит, существую… как сказал кто-то из древних… — проговорила она. — Кажется, и впрямь цела.

Невольно её взгляд снова вернулся к аккуратно подстриженному кустарнику, и Колли содрогнулась, представив, что бы с ней было, если бы контролёр не приказал ей упасть.

— Мда… — она подняла на спутника глаза. — Но если бы не твой крик — вместо меня тут сейчас был бы аккуратно наструганный фаршик… Так что, я у тебя теперь в долгу! Как это ни по-человечески звучит!

— Разумный всегда поможет Разумному, — ровно прошелестело в ответ. Только спокойный тембр на миг стал не столь безликим и бесстрастным. Или показалось?

Холодная ладонь помогла Колли подняться.

— Видишь, вон там — медленный взмах руки в сторону, — сухое дерево? Сейчас мы пойдём к нему.

Колли обернулась — шагах в ста, чуть правее, из треугольной травы торчал сухой остов не то березы, не то ещё какого-то лиственного дерева. Странное дело, но несмотря на круговерть, снявшую с поросли верхушки не хуже опытного садовника, сухой ствол не пострадал. Он просто торчал, чуть наклонясь вбок, и до безумной пляски невидимых лезвий ему дела не было.

— Если дойдем — почти вышли…

Двадцать один, двадцать два, двадцать три… Колли считала про себя медленные — слишком медленные! — шаги, уносившие её прочь от места, где их настигли вихри.

Сорок… Сорок пять…

Внезапно она чуть не упала. Всецело повторяя шаги своего спутника, она так сосредоточилась на этом, что не заметила, как он встал. Так что она попросту уткнулась носом в его спину и, чтобы не упасть, была вынуждена ухватиться за его плечи. Правда, тут же отпустила.

— Sorry… — пробормотала она и, спохватившись, снова перешла на русский. — Что там?

— Смотри…

Новый сюрприз оказался прямо под носом, но чтобы разглядеть его, ей пришлось напрячь глаза. Прямо перед ними воздух завибрировал, как это бывает в жару, обозначая длинную колышущуюся стену.

— Ой… — выдохнула Колли, и в этот момент стена резко просела вниз, а затем снова вынырнула — на этот раз чуть ближе к ней. Ещё вздох — и стена отпрянула дальше, призрачная, тающая. И ещё, и ещё раз. Ближе, дальше, дальше, дальше, ближе… Было в этом движении что-то от того, как мерцает пламя.

И чем дольше смотрела Колли на это явление, тем всё больше ей казалось, что в колебаниях «стены» есть некая закономерность. Или… ритм?..

— Я могу ошибаться… — медленно проговорила она, не отрывая взгляда от явления, — но, кажется, оно… танцует!..

Стена то вздымалась из трехгранной травы, то опадала.

Колли прищурилась, вглядываясь в мерцания преграды. Ритм. Рваный, синкопированный, знакомый откуда-то ещё из того мира, где она была, кажется, тысячу лет назад — из Хармонтской зоны. Сейчас… Точно, оно! Только как же там было в конце?.. Она зажмурилась, вспоминая.

Неожиданно холодный поток сзади коснулся её волос, пролетел между коленей, схватил с земли пригоршню песчинок и бросил в лицо. Ветер!

Голос она услышала уже не ушами — он прозвучал прямо в голове.

— Здесь мы не спрячемся. Надо вперёд! Держись за меня!

Она вцепилась в плечо казавшегося статуей контролёра и… они сделали шаг.

Ф-ф-ф-ф-фу-ур-р-рх! — стена вырвалась из почвы прямо позади них, обдав температурой раскаленной лавы.

— Мама!

Колли непроизвольно качнулась вперёд и почти вжалась в спутника, опасливо оглядываясь на преодолённую преграду.

В этот момент холодная ладонь обняла её плечи, с силой прижала к чему-то жесткому. Шаг! Ещё! Быстрая перебежка! Они стремглав метнулись прямо на новую стену раскалённого газа, и тот момент, когда, казалось, их одежда должна была вспыхнуть факелом — газ рассеялся.

Новый рывок и новый танец раскаленного воздуха. Сзади! Спереди! Разом со всех сторон!

Они замерли. Господи, как горячо!

Колли уже не замечала, что крепко сжимает руку пси-монстра и даже прижимается к нему, пряча от жара лицо в пыльных складках его балахона. Только одна мысль билась в голове: «Не бояться… не бояться…»

В горле вдруг пересохло. Небо в глазах Колли покачнулось и стало медленно скользить под уклон. Дышать, казалось, было нечем. Ноги начали подгибаться… Падение.

 

5. «Будь моей гостьей!»

Сколько времени она приходила в себя — Колли не знала. Только сначала вернулся слух, а затем — осязание.

Как тихо! И прохладно…

Она с трудом открыла глаза. Над ней на фоне высокого неба нависало худое лицо, которое ей почему-то никак не удавалось рассмотреть в деталях. Что-то легко проскользнуло по лбу и голове, ещё и ещё раз.

В своей ладони Колли ощутила колкость тоненьких сухих веток. Она лежала рядом с тем самым высохшим деревом, к которому они бежали сквозь танцующие облака горячего газа.

— Прошли? — хрипло прошептала она.

— Прошли, — улыбнулся знакомый голос. — Пробились.

Колли кивнула и прикрыла глаза. На слова уже не было сил.

«Я немножко отдохну и буду в порядке…» — мысленно попросила она контролёра.

— Теперь можно, — ответил её спутник. На губах энерговампирша внезапно почувствовался привкус металла и капли воды, — Пей, — он поднес к её губам её же флягу.

Колли сделала несколько глотков, потом немного плеснула воды себе в лицо, вытерлась подолом вытащенной из-под ремня футболки.

— А теперь спи, — велел контролёр. Колли послушно свернулась в клубок и прикрыла глаза. Ноги гудели.

— Мы ещё куда-то потом пойдём? — всё же поинтересовалась она.

— Да. Здесь оставаться мы не можем. Но сейчас у нас есть время. Пока мы почти в полной безопасности, — контролёр опустился на жёсткую траву рядом с ней.

— А далеко нам ещё идти?

— Нет. Но чтобы дойти — нам надо отдохнуть. Спи… — ладонь скользнула по плечу, по спине, — Бояться уже нечего. Нас пропустили. Благодаря тебе.

Сна — как не бывало! Колли даже приподнялась.

— Мне? Да ладно!.. С чего бы?

— Ритм. Ты услышала ритм, с которым поляна выдыхала свой огненный воздух. Я слишком долго вслушивался. Ты же схватила его на лету. Я только помог нам пройти сюда, прочитав твои мысли.

— А… — Колли кивнула и снова опустила голову на руку. — Ну да… Ритм… Ничего особенного — просто я всю жизнь занималась танцами — вот и навострилась не просто слышать музыку и ритм, но и чувствовать их — телом. Без этого не стать профессионалом.

Она вдруг завозилась, а потом тихо, с каким-то деланным смешком, попросила:

— Это… можно попросить тебя не копаться в моих мыслях больше, чем это… нужно для дела?.. Я понимаю, что они, должно быть, и так довольно громкие, но… — тут она покраснела. — Мало ли какие у меня могут быть… хм-м… интимные женские тайны!.. А ты ведь всё-таки… мужчина…

— Ты знаешь, о чем попросить, — снова улыбнулся голос где-то сверху, — Разумный не обидит Разумного. Я не стал бы вторгаться в твои мысли, — продолжил он после короткой паузы, — если бы того не требовало наше спасение. Я обещаю тебе, что не буду читать твоих мыслей, разве только получится так, как только что было…

— Спасибо… — Колли тоже улыбнулась, неловко, но совершенно искренне. — Этого будет вполне достаточно.

Повисла пауза, во время которой энерговампирша думала о том, что, скажи ей ещё утром кто-нибудь, что она будет вот так сидеть бок-о-бок с одним из самых опасных обитателей Зоны, мирно разговаривать с ним и даже добьётся от него обещания не трогать её сознание — она бы не поверила, да ещё и посмеялась бы над такими фантазиями. А теперь…

— Между прочим! — вскинулась она от некой неожиданной мысли. — А как мне к тебе обращаться? У тебя есть имя?

— Просто говори, когда хочешь что-то сказать. Я пойму, поверь мне. А что до имени… — сгорбившийся контролёр надолго задумался, — Сейчас — нет. Оно почти точно было — давно, когда… Когда я не был тем, кем я есть сейчас. Но я не помню его. Да и не было необходимости вспоминать.

Колли удивлённо распахнула глаза и снизу вверх уставилась на монстра. Тот сидел, глядя куда-то вдаль, капюшон по-прежнему скрывал его черты.

— Ты… тоже когда-то был… человеком?.. — тихо спросила она и, чуть поколебавшись, коснулась его сухой длинной кисти. Она не могла себе объяснить, почему за всего несколько часов общения она стала испытывать к этому грозному созданию больше доверия, чем к некоторым людям — за всю прожитую жизнь.

— Наверное — жилистые пальцы перебрали воздух, словно струны незримой арфы, — В своё время это было для меня вопросом вопросов. Однако, что было со мной до того, как я осознал себя, я не знаю. Тем, кем я есть, я стал здесь. Впрочем, судя по тому, что я понимаю язык людей, представляю, как они мыслят и, как ты правильно подметила, похож на них внешне — я, скорее всего, был когда-то таким же, как они.

Всё это контролёр произнес ровно, как будто говоря о чем-то будничном, повседневном.

— А я помню свою человеческую жизнь, — вздохнув, вдруг призналась Колли. — В общем-то, она закончилась не так уж и давно — по времени моей Зоны всего-то лет пятнадцать назад, я тогда была совсем ещё девчонкой… вроде Ксаны. Городок наш находился под боком у местной Зоны… да-да, есть ещё одна Зона, очень далеко отсюда. Так вот. Когда случилось ЭТО — то есть, возникла Зона, город закрыли от всего мира, а через несколько лет всем жителям сделали проверки на КГЧ — коэффициент генетической чистоты. Проще говоря, выявили тех, кому посчастливилось остаться людьми, и тех, кому не настолько повезло. Тем, у кого КГЧ имел отклонения от нормы, запретили выезд из города навсегда… впрочем, потом эмиграцию запретили всем. Но тех, у кого это отклонение было больше, чем нужно… — Колли зябко повела плечами. — Со временем таких становилось всё больше, их заставили покинуть свои дома и переселиться в трущобы. Потом, после одного самого большого выброса там образовали гетто для нелюдей, отгороженное от города и остального мира колючей проволокой и постами вооружённой охраны. Выйти оттуда отверженные городом не имели права под страхом смерти. Да и в самом гетто было небезопасно — некая группировка, негласно поддерживаемая властями, устраивала там тайные охоты, убивая «нелюдей» и тех, кто им сочувствовал…

Мутантка помолчала, собираясь с мыслями.

— Я тогда ещё училась в школе и серьёзно занималась танцами. Балетом… потом как-нибудь покажу, что это такое… если захочешь, конечно… Упорно шла к заветной цели стать знаменитой на весь мир танцовщицей. Пахала, как проклятая, отказывая себе во всём — лакомствах, развлечениях… И вот, когда уже близился час окончания школы, мне, как и всем жителям, сделали анализ КГЧ…

Колли закусила губу. До сих пор ей было горько и больно вспоминать те страшные для неё дни крушения всех надежд и мечтаний.

— Двойка — это, конечно, не так много, чтобы перестать считаться человеком, но достаточно мало, чтобы считаться им за пределами Хармонта, нашего города. Я попала в число невыездных до конца жизни. Все планы, стремления, надежды в одночасье полетели коту под хвост…

Хрустнула ветка, которую Колли зачем-то сжимала в руках. Обломки полетели в стороны.

— Я пыталась как-то выкарабкиваться, учиться жить заново — без привычной мечты о сцене… Устраивалась на какие-то работы, чтобы не умереть с голода, потом уходила оттуда, нанималась ещё куда-нибудь… В конце концов очутилась в трущобном притоне «Кручёные сиськи» — баре и борделе одновременно… тёмные говорили мне, что и тут есть подобные заведения для сталкеров-людей… Опустилась до того, что стала зарабатывать, танцуя стриптиз… ну, это когда в танце надо раздеваться и… соблазнять мужчин… — Колли сглотнула комок и посмотрела куда-то в сторону. — Потом хозяин притона заставил… сделал меня… самкой общего пользования, по-другому в здешних реалиях и не выразиться. А через пару лет я вдруг обнаружила в себе странные способности — двигать предметы, не касаясь их, и биться током. Кроме того, время от времени меня стали одолевать приступы бессилия, проходившие только после того, как город попадал под какой-нибудь очередной выброс из Зоны.

Однажды, не в силах вынести этой слабости в мышцах, я зачем-то бросилась в Зону, просочилась туда тайными тропками… И вдруг ощутила себя такой сильной, ощутила связь с Зоной, словно она питала меня энергией…

Я долго не задумывалась над тем, что со мной происходит — просто полагала, что больна, и только нахождение в аномальной Зоне даёт мне облегчение от недуга. Естественно, что в городе я тщательно скрывала это и свои похождения даже от матери. Но однажды я встретила в Зоне одного из подельников хозяина «Сисек». Обнаружив, что я — нелюдь, он попытался схватить меня, чтобы доставить в город для получения награды за выявленного мутанта. А я… пытаясь вырваться, я коснулась его, и вдруг… он упал! Так я узнала, что могу убивать простым касанием. Можешь себе представить, в каком я шоке тогда была! Кинулась прочь, не разбирая дороги… хорошо, ни в одну аномалию не попала, повезло… На моё счастье ноги принесли меня к бару «Перекрёсток» — точнее, я влетела в его хозяина, который возвращался откуда-то из Зоны. Он пригрел меня и, выслушав мой рассказ, пояснил мне, кто я. Так я узнала, что больше — не человек…

Отныне я должна была скрывать от всех свою природу, лгать, изворачиваться, таиться… Уйти в зону я не могла — в городе жила моя мать, которую я не могла бросить. Несколько лет кошмарной жизни на грани разоблачения — ведь по классификации КГЧ я считалась бы уже даже не мутантом, а монстром, удел которого — смерть. Таких, как я, убивали без разговоров или отправляли на опыты к научникам… что в конечном итоге всё равно заканчивалось смертью… Как назло, в это время мне не стало доступа в Зону — вокруг неё достроили стену. И если местные добытчики хабара как-то умудрялись просачиваться за Периметр — то мне туда не было хода. Я стала чахнуть без живительной энергии Зоны.

Но, видимо, Она не хотела оставлять меня. После того самого большого Выброса, я вдруг поняла, что всё-таки могу питаться энергией — я могу брать её у живых существ. У людей. Даже совершенно незаметно для них. Так, полтергейст в Зоне — я стала энерговампиром — в городе. Я потихоньку тянула энергию из тех, кто посещал притон (с моими сферами деятельности это было очень удобно делать!), подпитывалась силой Зоны во время выбросов и… мечтала покинуть этот опостылевший мне город.

И вот однажды случилось то, на что я уже боялась надеяться. Меня… похитили! Самым натуральным образом похитили наёмники, к тому времени обосновавшиеся прямо в Зоне, и увели туда. Как оказалось, они слишком всерьёз восприняли некую шутку Стилета — хозяина «Перекрёстка» — насчёт доставки ему женщины. Конкретно — меня. Ну, они и расстарались. Когда уже в Зоне похититель сообщил мне, что я больше никогда не вернусь в Хармонт, я его едва в объятьях не задушила от счастья! Вовремя вспомнила о своей природе, и он остался жив. У него было такое лицо, я долго смеялась! Но ещё забавнее были лица у всего их отряда, когда я открыла им, КОГО они притащили на свою базу! Полтергейста, монстра! Дело в том, что Стилет то ли отказался платить за мою доставку, то ли не нашёл нужной суммы, и мне пришлось остаться у наёмников. Да я и не возражала — лишь бы в Зоне, лишь бы подальше от Хармонта! Это потом Стилет под большим секретом сказал мне, что таким оригинальным образом он решил помочь мне вырваться из Хармонта. Он же знал, как мне там было плохо и опасно.

Но в Хармонте меня не забыли. Хозяин «Сисек»… кстати, тот его подручный остался жив, выбрался из Зоны и рассказал ему, что я — монстр… потом меня этим шантажировали, чтобы не ушла из притона… Так вот, хозяин притона нанял охотников, чтобы они вернули меня ему. И вот, убегая от них, я упала и влетела в аномалию. Видимо, это был какой-то пространственно-временной портал — потому что я оказалась здесь, в твоей Зоне, причём — представь себе — лет через 20 вперёд! Очнулась на базе у тёмных сталкеров… Они, узнав мою историю, сперва хотели дать мне приют. Бек, их командир, даже дал мне напиться силы из некоего артефакта под названием Сосуд… Но божество, которому они поклоняются, отказалось принимать меня под своё покровительство. Мол, я принадлежу Зоне, и она уже меня взяла под защиту… Ну мне и пришлось уйти, чтобы не вызвать раздора в клане… Остальное ты знаешь.

Сидящий рядом контролёр слушал её, не перебивая и не торопя.

— На самом деле, ты знаешь не всё о своем пребывании здесь, — проговорил он, — Дело в том, Колли Флай, что мы с тобой встретились немного раньше, чем сегодняшним утром. Я видел твоё появление в этой Зоне. Это случилось не очень далеко отсюда. Зона буквально сотворила тебя из воздуха, ты действительно была без сознания и одета была в пёстрые одежды, каких здесь никто не носит. Из окрестностей аномалии тебя вынес пойманный мной человек… И именно тогда ты первый раз показала, кто ты. От тебя лилась музыка. Я не могу достойно описать тебе, что это было за ощущение — после воплей диких зверей, стонов, плача, хрипов услышать… такое. Ты буквально поразила меня. С такой охотой голодные снорки не поедают свою добычу, с какой я слушал тогда. И благодаря ей же — этой самой музыке — ты попала к Тёмным. Как? Я просто не успел отреагировать на их появление… Тогда я только предполагал, КЕМ ты можешь оказаться. Хотя действительность превзошла все мои ожидания.

— И… кем же я должна была оказаться?.. — Колли странно посмотрела на него. — И кем оказалась?..

— Я ожидал увидеть экзотический разум, явственно превосходящий всех тех, кого я видел до сих пор. Но нашел истинно Разумного. Родственную… душу. Кажется, так говорят люди. Ты удивлена, как я вижу… Позволь объяснить тебе.

За свою жизнь — а я говорю именно о жизни здесь, в Зоне, — я встретился с очень большим количеством разнообразных живых существ, и большую часть из них составляли люди. Я неплохо узнал их, людей. От самого момента, когда они появились в этом мире, им были даны огромные возможности. Способность не просто видеть, воспринимать мир вокруг себя, но и доискиваться самой его сути. Понимать. Мыслить. Моя собственная жизнь началась с мышления — с того момента, когда я смог осознать себя. С этой минуты началась жизнь… и одиночество. Потому что найти кого-то, кто понимал бы тебя, не боялся и хотел бы с тобой общаться такому, как я, здесь просто нереально. Думаю, ты сама понимаешь, в силу каких причин.

— А… а как же твои соро… э-э-э, ну, другие контролёры? — решилась спросить Колли, невольно проникаясь к собеседнику сочувствием. — Разве вы не общаетесь друг с другом?

— Очень редко, — контролёр покачал головой и снова посмотрел куда-то вдаль. — И специально встреч не ищем. Не очень-то приятно, когда от твоего соседа фонит, как… как от тебя самого. Голова потом — как котёл… Так что мы предпочитаем больше избегать один другого. Пересекаемся разве что чисто случайно. Но даже в этом случае общаемся только когда нуждаемся в информации. От людей-то не всегда можно получить нужное. Немного лучше их в этом плане — изломы, но и они нас избегают. Хотя ещё ни одному контролёру не удалось подчинить себе излома.

— Почему?

— Видимо, природа разума изломов такова, что обладает иммунитетом против пси-воздействия.

— Удивительно! — в свою очередь покачала головой хармонтка. И тут же поинтересовалась с лёгким опасением: — А полтергейстов вы можете подчинять?

— Не знаю, — уголок губ мутанта дёрнулся вверх, обозначая улыбку, и псионик даже хмыкнул. — Я однажды попробовал. Еле увернулся от запущенного в меня бревна! После ещё пары подобных случаев решил больше не повторять таких опытов.

Колли тут же вспомнила, как пыталась засыпать его ветками и мусором в самом начале знакомства. Кто ж знал, что всё обернётся настолько мирно?..

— Ну… я в тебя брёвнами точно кидаться не стану… — смущённо пробормотала она. — И… не только потому, что… силу потеряла.

Его пристальный взгляд она ощутила просто кожей. Энерговампирша поёжилась, но храбро подавила всплывший из глубин подсознания инстинктивный страх.

— Вернётся к тебе твоя сила, — проговорил контролёр, и хармонтка почувствовала, как он ослабил давление своего подчиняющего взгляда. — Просто знай: Зона любит испытывать новичков. Но ты смелая. И сильная духом. Ты выдержишь. И станешь своей для неё. Для всех нас.

— Льщу себе надеждой… — пробормотала вконец смутившаяся мутантка.

Контролёр одобрительно хмыкнул, уловив в её тоне лёгкую упрямую задиристость, и, прищурившись, посмотрел на солнце.

— Ты отдохнула? — поинтересовался он. — Нам пора идти дальше.

Осталась далеко позади Сумасшедшая поляна с её сюрпризами (Колли дала себе слово попозже подробнее расспросить спутника о прочих свойствах этого необычного и опасного места). Двое мутантов перешли огромный, поросший березняком прогал и снова углубились в лес, аккуратно обходя попадающиеся на пути аномалии. Когда тени стали длинными, а Колли припомнила добрых две трети своего запаса русских и североамериканских ругательств, шедший впереди контролёр замедлил шаг. Из подлеска они вышли на заросшую просеку, сквозь которую в темневший уже горизонт шагали бетонные столбы с кое-где сохранившимися проводами. ЛЭП.

— Уже почти пришли — негромко произнес контролёр и просто физически ощутил чувство облегчения и радости у своей спутницы.

Целью пути оказалась маленькая бетонная коробка усилительной подстанции. Окружённая причудливыми гирляндами изоляторов, с выбитыми стёклами, но сохранившейся тяжёлой металлической дверью, она пряталась почти на границе просеки и леса.

— Прошу! — контролёр сделал приглашающий жест, — Мы добрались.

Дверь подалась усилию неожиданно легко и тихо. Колли, немного робея, вошла в тёмный проём. Квадратная комната, в углу — деревянные ящики и поддоны и сваленные в кучу ветки. В противоположной стене — ещё одна дверь, в падающем через оконце свете видна груда какой-то мягкой рухляди на полу и кусок шерстяного клетчатого одеяла.

— Вот тут я и живу, — кивнул псионик на более чем непритязательную обстановку. — И ты тоже можешь здесь жить… если захочешь, конечно. Будь моей гостьей, Колли Флай!

— Я… я принимаю твоё предложение! — в тон ему ответила хармонтка, проходя в его жилище. — И постараюсь быть добрым гостем. Чтоб хозяева потом не пожалели о своём гостеприимстве!

В ответ послышался короткий и сухой, но вполне искренний смех мутанта. Не выдержав, захихикала и Колли.

…Засыпая на жёстком и непривычном для неё ложе из поддонов и старых телогреек и одеял (хозяин логова щедро поделился с ней частью своих запасов и помог соорудить лежбище возле другой стены), скиталица во времени и пространстве всё пыталась представить себе свою дальнейшую жизнь здесь, в пока что незнакомой ей Зоне, и без привычных уже способностей. Но усталость и пережитые приключения сказали своё веское слово, и вскоре незаметно для себя Колли задремала, а потом и вовсе провалилась в глубокий сон.

Снился ей почему-то опустевший, покинутый людьми Хармонт, по улицам которого, взметая лапами в воздух разбросанные тут и там листы исписанной бумаги, весело носились чернобыльские псевдособаки. Иногда они бегали за палкой, которую им швырял её новый знакомец-контролёр. Сама Колли сидела на лавочке возле мэрии, ловила, словно снежинки, порхающие в воздухе листки и смеялась, наблюдая за проделками зверей.

Завтра её ждала новая жизнь на новом месте.