Через анфиладу служебных комнат и шлюзовую камеру, запечатанную маленькими подобиями туннельных гермозатворов, их вывели в подземный переход, что проходил под Алтуфьевским шоссе. Если на станции был пусть и тусклый, но свет, то в переходе стояла непроглядная темнота. Конвоиры защелкали фонарями, в лучах заплясала пыль, мелькнула и осталась за спиной бурая, проржавелая стена главных станционных гермоворот. Вперед, поторапливайтесь! Вот уже виден тусклый лунный отсвет на стенах впереди и на чугунных решетках ливневки под ногами. А дальше — павильон выхода наверх и две лестницы — налево и направо. Сквозь дыры в разбитой крыше павильона светит луна.

Свернули налево.

Поверхность дохнула им в лица тихим зябким ветром. По недлинной лестнице, по истертым ступенькам они вышли в стерегущую наверху ночь. Среди темных громадин-домов на юг и на север, сколько хватало глаз, убегала прямой стрелой широкая дорога с разросшимися, заматеревшими без людей деревьями по обочинам. Вокруг было пустынно и тихо, и только приветствовавший их ветер бесцельно бродил между остовами автомобилей, гнал жухлую листву и вездесущую пыль.

Их привязали к облетевшему молодому тополю в паре сотен метров от выхода — спина к спине, только по разные стороны от бурого ствола. Вязали не веревкой — проволокой, щелкая пассатижами и поминутно переругиваясь. Наконец закончили, отошли, будто любуясь делом. Вперед вышел Кожан.

— Ну вот, ребятки, погостили — и хватит. Постойте тут, свежим воздухом подышите малость, а там, глядишь, и солнышко взойдет... — голос был издевательски ласков. — Смотрите, не угорите. Особенно ты, Робин-гусь бледный, — Кожан хищно осклабился в сторону сталкера. — Ну и ты, мышка, тоже не скучай, — небрежно бросил он дочери и криво, дергано подмигнул ей. Остальные алтуфьевцы грянули смехом.

— Тихо, мать вашу! Еще зверье мне тут накликайте, пустобрехи! — вождь внезапно стал необычайно серьезен. Бандиты моментально притихли, автоматы с тихим лязгом соскользнули с плеч в руки. — Пошли! Нечего тут прохлаждаться!

Он махнул рукой и, не оборачиваясь, широкими шагами пошел обратно, в сторону темневшего у шоссе павильона подземки. За ним, озираясь и прислушиваясь, потянулись остальные. Тощий Жека простоял у дерева дольше всех. Он бросил взгляд на привязанного Востока, прищурившись, оглядел девушку... Помедлил, словно в чем-то сомневаясь и колеблясь. Но потом сплюнул под ноги и бегом бросился догонять своих.

Пленники остались одни.

Постепенно ночь начала оживать и наполняться звуками. Умолкнувшие и притаившиеся обитатели развалин снова принялись за свои насущные хлопоты, прерванные приходом двуногих. Деловито прошуршала мимо тополя большая бурая крыса, задержалась, приподнялась на задних лапках и любопытно оглядела привязанных людей красноватыми глазами-бусинами. Восток шуганул ее, и крыса, пискнув что-то явно оскорбительное, неторопливо скрылась под ржавым остовом бывшего ларька.

С легким шелестом из разбитого окна в доме напротив вылетели две черные тени. Восток вздрогнул, но, разглядев их, успокоился: эти существа вреда не причинят. Летучие мыши — а это были именно они — теперь охотно селились в покинутых домах, как в пещерах. Во всем остальном, думается, их жизнь совершенно не изменилась — как не изменилась она и для других четвероногих и крылатых обитателей Москвы и близлежащих пригородов.

Ночь полнилась звуками — знакомыми и незнакомыми, привычными и таинственными, притягательными и пугающими. Шелест ветвей и крыльев, скрип, попискивание, топот мелких лапок, вскрики ночных птиц (а может, и не птиц), пронзительный мяв кошачьей драки за углом ближайшей высотки, далекий вой...

Восток почувствовал, как по другую сторону дерева вздрогнула и съежилась от страха Крыся.

Их связали запястьями, рука об руку — так, что стояли они спиной друг к другу, и между ними было дерево. Мало того, проволока еще обматывала их по груди и на уровне колен. Крепко так обматывала, сталкер даже чувствовал, как она врезается в кожу.

Восток расслабил намеренно напряженные перед связыванием — как требовали правила выживания в подобных ситуациях — мышцы. Легче не стало. Ну, может быть, совсем чуть-чуть...

Да уж, потрудились Кожановы ребятки на славу! И где, интересно, они концы проволоки закрутили?..

Вой повторился — голодный, заунывный и пока еще далекий, но это «пока» было таким эфемерным!..

— Мне страшно... — прошептала Крыся. Ее пальчики ощупью добрались до ладони Востока и сжали ее.

— Знаешь, мне тоже, — признался сталкер. — Но могу тебя успокоить: говорят, что только круглые идиоты не испытывают страха. Значит, мы с тобой — не идиоты.

— Спасибо, успокоил... — с неподражаемыми интонациями хмыкнула крысишка. — Что дальше делать будем?

— Все, что в наших возможностях. Ты там концы проволок не видишь?

— Э-э-э-э... сейчас! — Крыся слегка повозилась. — У верхней привязки они между нашими плечами, — она дернула рукой, обозначая местонахождение скрутки. — У нижней — под моим левым коленом... Только толку-то... Все равно не дотянуться. Хотя, конечно, попробовать можно.

Некоторое время она сосредоточенно и упорно сопела, ругалась сквозь зубы на оригинальной смеси русского и вьетнамского, но вскоре обмякла и расслабилась.

— Не получается, — с некоторой нервозностью сообщила она. — Не могу дотянуться! Я, как ты велел мне, напрягла мышцы перед привязыванием, но, кажется, это не сильно помогло.

Еще сидя в клетке, они постарались обговорить все возможные варианты спасения, и Восток поделился со скавенкой некоторыми хитростями. Но они не смогли предвидеть одного: что привяжут их не веревками, а довольно толстой проволокой, и привязывать — точнее, прикручивать — будут весьма крепко и умело!

— Давай попробуем немного растянуть и раскачать туры, — предложил Восток. — Каждый со своей стороны.

— Что растянуть?..

— Туры. Ну, круги проволоки, которые нас обвивают.

— Давай.

Они дружно налегли на свои путы, одновременно пытаясь расшатать и сдвинуть их. Восток ощутил, как проволока впилась в кожу на груди, полоснула болью. Позади болезненно вскрикнула Крыся, и сталкер тут же прекратил давление.

— Я ничего тебе не повредил? — обеспокоенно спросил он.

— Ничего страшного, — девушка дернула ладонью, словно отмахнулась. — Больно, конечно, но я готова потерпеть.

Следующие часа полтора прошли в безуспешных попытках освободиться. Восток едва не вывихнул кисть, нащупывая скрутку возле их запястий, и все-таки порезал проволокой кожу на груди и плечах. Щуплая Крыся чуть не застряла, попытавшись ужом выползти из грудной обвязки.

Ситуация зашла в тупик. Путы слегка ослабли, но все так же крепко держали пленников.

— Все?.. — прошептала Крыся. — Это... конец?

Восток ощутил в своих ладонях ее дрожащие, холодные как лед пальцы. Словно мышата, прячущиеся от хищной желтоглазой темноты, они доверчиво и пугливо жались к его рукам, пытаясь согреться, найти защиту и спасение...

Сталкер обхватил эти тонкие пальчики и чуть сжал. Погладил.

— Пока не взошло солнце и не явились те, кто... убьет нас, — еще не конец, — сказал он. — Но даже этого хотя бы один из нас сможет избежать — правда, очень непростым, требующим решительности способом. Есть еще одно средство, Крысь. Крайнее.

— Что еще за... средство? — всхлипнула девушка.

— У меня есть маленький шприц. С очень сильным снотворным. Его не нашли при обыске. Если ввести этот препарат, то можно заснуть... очень крепко и не почувствовать ни лучей солнца, ни зубов тварей. Но можно и по-другому, — Восток снова сжал Крысины пальцы. — Содержимого шприца вполне хватит, чтобы один человек заснул и больше не проснулся. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю...

— Крыся, я не хочу, чтобы, когда для нас наступит время умирать, ты мучилась и страдала. Я не хочу, чтобы голодные твари терзали тебя живую, ослепшую под солнцем и беспомощную. Я хочу предложить тебе быструю и легкую смерть. Не сейчас, а когда станет ясно, что для нас уже все кончено. И, разумеется, если ты согласишься.

Повисло молчание. А потом Крыся тихо спросила:

— А как же ты?

— Я?

Восток криво усмехнулся и повел плечом. Ему очень не хотелось выглядеть в ее глазах эдаким пафосным киношным героем без страха и упрека. Поэтому он просто сказал:

— Перебьюсь.

— Нет! — скавенка рывком выдернула ладонь из его захвата и негодующе шлепнула сталкера по пальцам. — Это будет нечестно — если все достанется мне! Я, может, тоже не хочу, чтобы ты мучился! Понял? Не хочу! И даже не думай!

Она уже почти кричала, всхлипывая через каждое слово.

— Крысь, да успокойся ты! — прикрикнул на нее сталкер, дернув за руку. — Как ты не понимаешь, что... — он вдруг резко осекся и замолчал. — Ладно, — сказал он уже совсем другим тоном, — давай тогда пополам. Чтобы обоим просто заснуть. Согласна?

— Пополам? Согласна. Где там этот твой шприц?

— В кармане. Сейчас попробую достать. Извини, если руке больно будет.

— Да плевать!

Восток осторожно согнул руку и подтянул ее к кромке кармана, куда еще в клетке упрятал шприц. Но как он ни старался, достать до дна никак не получалось — мешала проволока, связывающая его руку с рукой скавенки.

— Крыся, помоги мне, — начал он, — никак не доберусь до дна кармана. Ты меня ниже, попробуй сама.

Но девушку постигла та же неудача. На некоторое время оба задумались.

— Эврика! — вскричала скавенка. — Я знаю, что делать! Надо продвинуть шприц по ноге от низа кармана к его кромке! И достать! Пожалуй, я смогу!

— Давай!

Девушка дотянулась и нащупала на бедре сталкера маленькую плотную трубочку. Захватила ее пальцами вместе с тканью брюк и начала осторожно перебирать складки, медленно прокатывая шприц вверх, к кромке кармана.

— Перехвати! — выдохнула она, когда стало совсем трудно. Уверенная мужская рука тут же накрыла ее сведенные судорогой пальцы.

И вот она — их последняя надежда на быструю смерть! В руке Востока! Сталкер крепко сжал кулак.

— Я применю его только в самом крайнем случае, — пообещал он. — Когда иного выхода у нас не останется.

— Не забудь, о чем мы договорились! — тут же напомнила крысишка. — Пополам!

— Не волнуйся. Никто не уйдет обиженным.

— Счастье для всех, даром? — хмыкнула Крыся.

— Читала?

— Ага!.. Восток, а для чего тебе было нужно это снотворное?

Сталкер смутился от столь внезапного вопроса и порадовался, что ей этого не видно.

— Так... — уклончиво ответил он. — На всякий случай.

Снова повисло молчание.

— Восток, — вдруг проговорила Крыся с какими-то новыми, сразу же насторожившими сталкера интонациями. — Я все это время молчала и не спрашивала тебя, но... теперь я хочу знать правду. Согласись, я имею на это право. Скажи, ты... правда шпион людей?

Сталкер не видел ее лица, но тут же представил, как она пытливо и требовательно смотрит ему в глаза. Да, она, как никто другой, имела право знать правду... Вот только станет ли ей от этого легче?..

— Не шпион я, — наконец, выговорил он. Правда давалась нелегко. — Но после того, как ты все узнаешь... то, может быть, решишь, что лучше бы я им был!

— Это как же?

— Я не случайно оказался в ваших краях. Меня послали ученые из Полиса. С заданием добыть им образец... то есть, представителя вашей расы. Желательно — живого и невредимого. Чтобы они могли его изучать в своих лабораториях.

— В каком это смысле — изучать?

— Ну, выяснять, что он из себя представляет, чем отличается от человека, какой у него состав крови, почему вы — в отличие от нас — так стойки к радиации... Выявлять причины мутации, сделавшей вас такими... В общем, ничего хорошего бы этого — будем называть вещи своими именами — пленника не ожидало.

— Его бы... убили?

— Не знаю. Честно — никогда над этим не задумывался. Но некоторые научники бывают куда хуже, — Восток постучал носком ботинка по земле, — этих вот гавриков, что сидят под нами на своей станции. Особенно если увлечены какой-нибудь очередной супер-мега-идеей. И тогда им что люди, что крысы подопытные... В том смысле, что ради своей цели они могут через многое преступить. Даже через причинение страданий и убийство чел... разумного создания — во имя, как они потом скажут, науки и блага человечества.

— Что же это за благо такое — если ради него надо убивать? — голос Крыси был тревожным и недоуменным одновременно. Она все еще не осознавала главного...

А потом девушка надолго замолчала.

— Скажи... — наконец услышал Восток вопрос, которого боялся больше всего, — а то, что ты пытался поймать меня тогда, в библиотеке... Это... для задания? Чтобы сдать меня этим вашим научникам? Чтобы они меня... изучали?

Сталкер медленно посчитал про себя до трех. Выдохнул.

— Да, Крыся. Я хотел захватить тебя в плен и доставить в нашу часть метро. К ученым. На опыты. И это снотворное было предназначено для того, чтобы усыпить пленного скавена. Чтобы не создавал проблем при доставке.

— Но... Но почему... меня? Разве... разве я сделала что-то дурное тебе или... кому-то из людей, что...

— Ты просто оказалась первой из вашего племени, кто повстречался мне. Я же этот район не один день в поисках прочесал. И никого не нашел. А тут просто решил зайти в библиотеку, разжиться парой-тройкой книжек... а там — ты.

С обратной стороны дерева донесся тихий потрясенный вздох. Восток почувствовал, как дрогнули, поникли плечи крысишки и она сделала попытку отодвинуться от него.

«Нелегко-о-о-о сссссбра-а-асссывать ко-о-о-жжшшшу!» — вдруг некстати пришла ему на ум цитата из довоенного мультика про Маугли.

— А теперь... теперь ты тоже скажешь мне... «так получилось»?.. — в голосе Крыси уже слышались злые, отчаянные слезы.

— Почему скажу? И почему это «тоже»?

— Как мой... папаша! Тоже... за столько лет ни разу не вспомнил о нас с мамой... Жил себе, развлекался, разбойничал... А мы в это время голодали, жили в страхе и... обслуживали всех, кто... А теперь он мне говорит — «так получилось, мышка!» А сам... а сам... —девушка разрыдалась.

— Мышка?.. Погоди! — воскликнул сталкер, которого посетило внезапное озарение. — Ты говоришь, твой папаша... Кожан — твой отец?!..

— Как выяснилось! — последовал длинный сердитый всхлип. — Он не знал про мое рождение, а я... не знала, что он живет в Алтуфьеве...

— Очешуеть, дорогая редакция... — ошарашенно пробормотал сталкер. А потом разозлился.

— Вот же сволочь! Родную дочь приговорить к казни, да еще так изощренно! И... — глаза Востока тревожно расширились, — ты тогда кричала у него там, я слышал... Он тебя что...

— Нет! — поспешно вскрикнула крысишка и — Восток был просто уверен в этом — покраснела. — Только тряс, как тузик тряпку, орал, запугивал... Ох, Восток, не спрашивай меня, ни о чем не спрашивай! Все, чем я была до этого... разбито, уничтожено... и по большей части — моими же собственными руками... А те, кому верила, или хотела бы верить... Господи, скорее бы уже наступил этот рассвет! Мне жить не хочется, Восток!.. Зачем жить, если меня... уже нет?.. Дай мне шприц!

— Крыся! — крикнул сталкер и порывисто сжал ее руку. Девушка попыталась выдернуть ее, но он не позволил. — Крыся, милая... — Восток сглотнул ком в горле и заговорил — тихо и ласково, вынуждая ее невольно прислушиваться к его словам: — Девочка моя, нежная, чуткая, гордая... Да мы с твоим отцом — два клинических идиота, причем оба! И оба не стоим даже единственной слезинки из твоих глаз! Девочка моя милая, родная... Обнять бы тебя сейчас крепко-крепко и не выпускать... — сталкер изо всех сил напряг уже начавшие застывать на зябком ноябрьском воздухе мышцы в очередной бесплодной попытке порвать удерживающую их проволоку, но она только сильнее впилась в их тела. Позади жалобно пискнула Крыся.

— Прости... — он сдвинулся вбок, насколько позволяли путы, и коснулся локтем ее руки. Снова сжал холодную ладошку девушки — осторожно, успокаивающе. Словно хотел передать ей часть своей стойкости. — Сколько раз, пока мы плутали по тем подземным норам и ты так бесцеремонно мною командовала, я в сердцах представлял себе, как мы доберемся до Медведкова, я достану из тайника шприц, усыплю тебя и доставлю своим заказчикам! Но ты... ты раз за разом вытаскивала меня из очередной неприятности — хотя и не обязана была это делать. И... я понял, что лучше провалю задание и останусь без обещанного «яйцеголовыми» вознаграждения, но не причиню тебе зла. Я шел на север Москвы, думая, что мутант, которого я поймаю, будет именно таким, как вас и представляют в людской части Метро, — злобным кровожадным выродком, в котором крысиного куда больше, чем человеческого... А встретил... Крыся, да в тебе одной больше человечности, чем в любом другом «чистом» жителе нашей части подземки! И что же — отдавать такое неожиданное, невероятное чудо на растерзание скальпелям научников? Это же кем надо быть — чтобы так поступить?..

— Как трогательно! — раздался вдруг за их спинами скрипучий и насмешливый голос, от которого пленники едва не подскочили. — Просто-таки сцена из рыцарского романа! Впору прослезиться!

Хрустнули по бетонной крошке шаги, и глазам пленников предстал... Кожан собственной персоной! Каким-то образом ему удалось появиться и подобраться к ним совершенно неслышно и незаметно.

— Ты?! — потрясенно воскликнула Крыся, вскинув голову при виде отца. Ни она, ни Восток никак не ожидали его появления! —Зачем ты здесь?!

— А ты как думала, мышка? — ухмыльнулся скавен. — Ну? Попробуешь догадаться?

— И думать нечего! — из Крыси вдруг полезла присущая ей в критических ситуациях склочность — вернейший признак того, что девушка напугана. — Наверняка ты какую-нибудь новую гадость задумал, с тебя станется!

Она вжалась спиной в дерево и стиснула руку Востока, словно ища у него защиты. От своего жестокого папаши она не ждала ничего хорошего и следила за каждым его движением тревожно расширенными глазами.

Кожан внимательно посмотрел на нее. Хмыкнул.

— А я еще сомневался, что ты моя дочь... — проворчал он. — Теперь вижу — точно моя! Вся в меня, такая же колючка!

— Кожан, что тебе здесь надо? — хмуро вмешался Восток. — Если пришел сюда посмотреть, как нас сожрут твари или спалит солнце, — то занимай места в партере и наслаждайся шоу. Только местечко выбери потенистее, а то как бы и самому не поджариться! А если ты пришел поиздеваться над нами — так хотя бы ее оставь в покое! Мало ей всего случившегося, чтобы еще и родной отец мучил!

— Ты еще и поучать меня будешь, сосунок?

Кожан дернулся к сталкеру и свирепо уставился на него. Некоторое время мужчины мерялись вызывающими взглядами. Никто не желал уступать.

— Не надо... — вдруг раздался жалобный голосок Крыси. — Пожалуйста... прекратите! Папа... Восток... Хватит!..

И девушка тихо и беспомощно заплакала.

— Вы... как дети малые... — расслышали мужчины сквозь тоненькие всхлипывания. — Честное слово!..

Восток скрипнул зубами, но был вынужден согласиться с ней: действительно, ведут себя, как глупые детсадовцы!

— Она права, Кожан, — вслух сказал он. — Меряемся... хвостами, как петухи бойцовые, а девушка страдает.

Скавен погасил свирепость во взгляде и посмотрел на сталкера уже с интересом.

— Защитничек, блин... — хмыкнул он почти спокойно. — Доблестный рыцарь Айвенго. Откуда ты только взялся?

Ответом ему был длинный прерывистый всхлип дочери.

Кожан приблизился к ней, взял за подбородок и долго рассматривал ее лицо. Крыся робко и умоляюще смотрела на него мокрыми глазами, но взгляда не отводила.

— Свалились вы оба на мою голову... Жил себе спокойно, так ведь нет же...

Крысюк запустил руку в карман длинного кожаного плаща и извлек оттуда... кусачки! И принялся деловито перекусывать проволочные путы, удерживающие пленников.

— Значит так, девочка, — снова довольно недружелюбно пробурчал он, перехватив последние витки. — Забирай своего хахаля, и валите отсюда оба, и чтобы духу вашего здесь не было!

— Он не... — начала было Крыся, уже привычно вспыхнув румянцем.

— БЫСТРО!!! — рявкнул скавен. — Пока я не передумал!!!.. А ты чего тормозишь?! — это уже Востоку. — Хватай эту... — крысюк проглотил какой-то явно нелестный эпитет в адрес дочери, — и упаси тебя все боги, сталкер, еще раз сюда сунуться! Второй раз так не повезет!

— А как же ты?.. — вдруг спохватилась Крыся. — Если узнают, что это ты нас освободил...

— Детка... — почти вкрадчиво произнес старый крысюк, снова беря девушку за подбородок и глядя ей в глаза. — Уж наверно я не вчера родился, чтобы не знать, как замести следы! Но спасибо за беспокойство, мышка, — он неприятно ухмыльнулся, всячески демонстрируя, что никакой благодарности и не испытывает. — Тронут.

Он повернулся к сталкеру:

— За тем углом — машина. Стекла затонированы и со щитками, но лучше перестраховаться. Водить умеешь?

Восток сумрачно кивнул, разминая запястья. По его груди и плечам из поперечных полос порезов стекали темно-красные капельки. Кое-где они уже начали схватываться на ночном морозце, неприятно стягивая замерзшую кожу.

— Хорошо. Ключи от тачки — за дверкой бензобака, карта — в бардачке. До владыкинского депо, думаю, до света сумеете добраться. Пересидите до темноты, а дальше сами разберетесь. Машину оставь неподалеку, я ее сам найду. Все, брысь отсюда!

— Еще не все, — вдруг глухо сказал сталкер. А потом приблизился к скавену и... точным ударом в челюсть отправил его на свидание с ближайшей кучкой мусора и веток. Крыся пискнула и испуганно зажала рот ладошкой.

— Это тебе за «человечью подстилку»! — с холодным удовлетворением сообщил Восток, глядя, как крысюк ошалело трясет головой и потирает место удара. — И за все остальное. Вот теперь — все!

Но... как ни странно, Кожан не обиделся и не разозлился. Он внимательно посмотрел на сталкера... на дочь... И вдруг весело ухмыльнулся.

— Знатно ты меня приложил... — почти мирно и почему-то довольно проворчал он. — Недооценивал я тебя, оказывается, парень, а зря... Ладно, валите уже отсюда побыстрее! А то и правда не успеете до солнышка.

Крыся вдруг ахнула, подскочила к нему, обняла, прильнула...

— Я поняла, поняла!.. — в смятении воскликнула она, — тебе пришлось всяких гадостей про меня наговорить, чтобы они меня не тронули!..

На миг, всего на один миг Восток вдруг поймал взгляд отца Крыси, брошенный им на дочь. В глазах скавена были глухая тоска, боль и... нежность. Руки его дернулись, осторожно легли на плечи девушки... В следующее мгновение этот мираж исчез, уступив место прежней жестокости и неприязни. Кожан резко оттолкнул взвизгнувшую дочь к сталкеру, развернулся и стремительно пошел прочь.

— Отец... — жалобно позвала Крыся, протягивая к нему руки. — Папа...

Скавен остановился. Медленно, словно через силу, обернулся. Лицо его было похоже на гротескную каменную маску.

— Береги ее, парень! — хрипло бросил, словно каркнул, он и, прежде чем Крыся успела рвануться к нему, исчез в коллекторном колодце. Только полы плаща плеснули, словно крылья хищной птицы.

— Папа... — повторила девушка совсем уже потерянно. На ее глазах снова показались слезы. — Папочка...

— Идем скорее! — Восток схватил ее за руку и потащил прочь от места их несостоявшейся казни. — Твой отец сделал все, что было в его силах. Может быть, ты когда-нибудь еще встретишься с ним — при более благоприятных обстоятельствах. Но сейчас надо уходить!

— Да... конечно...

Крыся покорно дала ему себя увести.