1

Жарким июльским днем, далеко неновая модель «Жигулей» плавно въехала на огороженную площадку, близ высокого бетонного забора и, не останавливаясь, ткнулась бампером в толстое дерево, росшее у самого бордюрного камня. Из кабины не торопясь вышли два офицера в черной морской форме и голубыми просветами на погонах. Захлопнув дверцы автомобиля, они направились к высоким металлическим воротам с красными звездами в центре. Высокий и черноволосый майор, прихрамывая и опираясь на тросточку, нес легкий портфель. Капитан в надвинутой до бровей фуражке, тащил набитую чем-то до отказа, спортивную сумку.

— Машину не свиснут?

— Желающие её оседлать — сильно пожалеют. В общении с ней нужен опыт и умение иногда обходиться без тормозов. Далеко не уедут…

— Да, уж… Наблюдал за процессом торможения, — капитан с интересом осматривал высокий периметр с витками колючей проволоки сверху, — интересно, по сколько мест в тутошних «номерах»?

— Хороший вопрос… Могу гарантировать только одно: душем и солярием «профилакторий» оборудовать не успели, — отвечал мрачный майор.

Приятели стояли перед массивными воротами гауптвахты и уже минуты три жали на кнопку электрического звонка. Тишину за забором не нарушал ни единый звук.

— Твою мать… — терял терпение младший по званию офицер, — чтобы отсидеть срок — за свой счет поезжай, да ещё и пускать не хотят!

Стоящий рядом летчик стукнул пару раз левым ботинком в ворота. Гулкие удары, казалось, не расслышать было невозможно. Наконец за забором хлопнула дверь, и раздались торопливые шаги. Что-то звякнуло и лязгнуло. Сбоку — по соседству с левой массивной створкой, с противным скрипом, открылась узкая калитка. В проеме появился старшина второй статьи и, отдав честь, вопросительно смотрел на офицеров.

— Ты портье этой чертовой «гостиницы»? Места есть? — поинтересовался старший офицер.

— Вам, видимо, к дежурному… — неуверенно ответил старшина и посторонился, пропуская добровольно прибывших арестантов.

Майор прошел первым, за ним, на охраняемую территорию, вступил капитан. Калитка с тем же отвратительным звуком захлопнулась, и юный служивый с красной повязкой на рукаве поплелся следом.

Попав внутрь одноэтажного, серого здания, офицеры оказались в широком холле, служившим одновременно и помещением дежурного по гарнизонной гауптвахте. Стены были сплошь увешаны планшетами с броскими выдержками из Уставов Вооруженных Сил и Конституции. В углу, на приземистой, обшарпанной тумбочке, стоял старенький черно-белый телевизор. За письменным столом восседал моложавый старший лейтенант, увлеченно читавший толстую книгу. Завидев «гостей», он встал навстречу:

— Товарищ майор, дежурный по… — начал он, обращаясь к первому из вошедших.

— Не суетись, — остановил его пилот, — я не из комендантской службы. Отдохнуть приехали…

— А-а… понятно.

Старлей, облегченно вздохнув, снова сел. Выдвинув ящик стола, достал журнал и, полистав, нашел нужную страницу.

— Давненько нас не посещали такие постояльцы. Офицерские камеры уж с месяц пустуют… За что вас? — дежурный шарил по карманам в поисках ручки.

— Вашему шефу на ногу наступили. Я три раза, а он десять… — проворчал капитан, протягивая записку об аресте.

Найдя, наконец, пропажу среди вороха бумаг на столе, старший лейтенант положил перед собой документы, привезенные офицерами, и стал заносить их данные в журнал. При этом он сокрушенно качал головой и с оттенком назидательности говорил:

— Не стоит с нашим комендантом связываться… Тем более на больные места наступать. Он таких штучек не прощает и долго потом помнит…

Майор продолжал осматривать скучное казенное заведение. Из холла вглубь здания уходили два коридора, из одного — дальнего доносились еле слышные голоса. «Ясно… Там содержатся матросы и старшины», — решил он. Рядом со столом дежурного располагался вход во второй коридорчик, видимо с офицерскими камерами. И, наконец, в боковой стене зиял широкий дверной проем в комнату с рядом топчанов. Над дверью виднелась табличка с крупными трафаретными буквами: «КАРАУЛ».

«Если бы за плечами не было опыта отсидки в более мерзких местах, — подумал летчик, — это слово подошло бы, как нельзя лучше…»

— Ты мог бы нас определить в одну камеру? — спросил он вслух старлея, закончив ознакомление с интерьером «профилактория».

Дежурный, не отрываясь от бумаг, ответил:

— Ну, вообще-то вас, товарищ майор, я обязан поселить в «каюту» для старших офицеров. Но, думаю, особого греха не совершу, если капитан, свои трое суток, поживет там же.

Закончив оформление, он позвал старшину и, взяв у того связку ключей, самолично решил устроить новых «постояльцев».

— Комната свиданий, — кивнул главный страж на первую же дверь справа, лишь только они вошли в офицерский коридорчик.

«Каюты» располагались также по правой стороне узкого прохода, слева же находилась каменная каморка без окон с умывальником, следом дверь туалета. Открыв предпоследнюю камеру, старший лейтенант с едва уловимым сочувствием пробормотал:

— Вот. Ничего лучшего предложить не могу…

Представленные апартаменты восторга у приятелей не вызвали. Квадратный чуланчик три на три, с маленьким оконцем под потолком, служил воплощением аскетизма и армейской нищеты. Две солдатские кровати с тощими матрацами, две тумбочки, маленький столик и одна табуретка — все, чем могла порадовать гарнизонная гауптвахта в ближайшие дни двух «счастливчиков».

— Господи… — проворчал один из гостей, — если уж старшим офицерам уготовлены такие условия, что же можно увидеть в «номерах» для младших?

— То же самое… — отвечал дежурный, — но «каюты» рассчитаны на четверых — две кровати в два этажа…

— Великолепно…

— Так уж повелось — дверей офицерам мы не закрываем, — продолжал информировать молодой дежурный, — только когда наведывается сам комендант.

— Демократия… А в магазин отпускают?

— Нет. Гальюн напротив, умывальник рядом… Одним словом живите, только зря не разгуливайте, от греха подальше.

— Как тут с питанием? — полюбопытствовал капитан у собравшегося было отправиться восвояси старшего лейтенанта, — фрукты, надеюсь, дают свежие?

— На обед вы немного опоздали. А ужин в восемнадцать тридцать. Вам накроют в комнате свиданий… Да, и если курите, то очень аккуратно! А то и меня в соседнюю камеру упекут.

Старшина принес два комплекта постельного белья и, уходя, осторожно прикрыл дверь.

— Ну что, Владислав, — обратился к майору друг, — мечтал отдохнуть? Вот, пожалуйста! Эх, зря ты с ним связался!

— Брось Максим, проехали…

Офицеры повесили кители на допотопные крючки в углу своего «люкса» и, оставшись в теплых тельняшках, принялись застилать кровати. Через несколько минут они уже возлегали на скрипучих ложах и лениво перекидывались фразами об изменчивости армейской фортуны.

— Какого хрена нас понесло с ней на автовокзал? — вопрошал сам себя капитан. — А ты то, как там оказался?

— Щербинина привез. Он в аэропорт опаздывал… — нехотя отозвался Влад. — Нам с тобой повезло, что встретили этого цербера именно на автовокзале. Там отродясь патрули не ошивались, иначе бы прямо оттуда — под белы рученьки… Да ладно тебе убиваться. Трое суток ареста не сыграют в судьбе решающую роль. Всем ведь известен нрав коменданта.

— Вот именно! Зачем же ты ввязался в эту историю?.. Твои десять суток — это уже посерьезней!

— Я в таком подвесе… — отвечал Берестов, — по мне хоть полгода здесь просиди — хуже не станет.

— Следствие закончилось?

— Близится… Я им теперь не нужен. Там уже серьезные конторы работают…

— Как же так!? — возмущался капитан, — такое дело, а тебя сюда упрятали!? Не понимаю!

— Откуда коменданту знать? И что уж в этом приключении особенного?

— Ну, наше-то — гарнизонное начальство, обо всем ведает! Могли бы как-то посодействовать, объяснить коменданту, что дело, мол, нетривиальное…

— Макс… Пока Москва держит большой палец горизонтально, здешнее командование, приготовив в одной руке удавку, в другой сахарную кость — с вожделением ждет, куда он в конце концов покажет — вниз, или вверх.

Они помолчали. Владислав смотрел в серую побелку бетонного потолка и о чем-то думал. Максим достал записную книжку и, листая её, что-то искал. Найдя нужную фамилию, он оживился и предложил:

— Есть у меня один знакомец в военной прокуратуре. Хочешь, позвоню ему? Вдруг — прояснит ситуацию?!

— Ты дождись сначала освобождения, — посоветовал пилот, — а там посмотрим…

Он встал с неудобной кровати и, прихрамывая, прошелся по камере. Вынув из кармана кителя сигареты, предложил капитану и прикурил сам. Дым вытягивало сквозь щели маленького окошка, и приятели не опасались внезапного визита коменданта.

— Ты в курсе, что Саша примчалась, как только узнала о твоем возвращении? — поинтересовался капитан.

Пожав плечами и, сделав ещё пару затяжек, Берестов затушил сигарету о каблук ботинка. Лихачев же взял у приятеля окурок и вынес следы нарушения в умывальник. Вернувшись, мечтательно произнес:

— Нет, определенно Александра — умница. Вся в учебе! Третий курс уже окончила — одни пятерки в зачетке.

Летчик продолжал угрюмо молчать.

— У тебя не появлялось мысли о более серьезных с ней отношениях? — не унимался Макс.

— Незавидный из меня нынче жених…

— Ну, мало ли в жизни трагедий случается!? Не вешай носа — все образуется!

— Теплится слабая надежда…

Вскоре новых «постояльцев» пригласили на ужин. Пройдя в начало коридора — в комнату для свиданий, они сели за длинный стол. Помещение по размеру было точно таким же. Лишь стены чуть более радовали глаз светлой краской, да яркое освещение заставляло жмуриться после тусклой лампочки их, теперь родной, камеры.

На ужин подали алюминиевые чашки со стряпней из матросского камбуза соседней воинской части. Тушеная капуста, кусок вареной рыбы, чай…

— Да-а… — пробормотал капитан, — я успею сбросить только пару килограммов, а вот ты готовься к серьезным испытаниям для желудка.

— Иногда полезно… — отвечал майор, доедая свою порцию.

— Ничего, — не унывал Лихачев, — девчонки мне с собой знаешь, сколько всего насовали?! И подъехать завтра обещали. С голоду не помрем!

— Найдут ли они эту помойку?

— Ты что ли не знаешь их? Под землей отыщут! Кстати, характеры у них похожие, одно слово — сестры…

После «обильного» приема пищи, офицеры достали привезенную с собой литературу и снова заняли места на койках. Но тусклый свет заставлял чрезмерно напрягать глаза, и вскоре утомительное чтение поднадоело.

— Влад… — неуверенно начал Максим, — я ведь толком ничего и не знаю… Поведай, как дело-то у вас происходило после приводнения?. Не хотелось бы довольствоваться слухами…

Капитан повернулся на бок — к майору лицом и приготовился слушать. Тот нехотя захлопнул и положил на стол книгу. Тяжело вздохнув и помолчав, глядя куда-то сквозь потолок, он стал тихо и неторопливо озвучивать тягостные воспоминания…

Около часа летчик глухим голосом рассказывал о том, как проходила эвакуация и попытки спасти обитателей кормы. Затем замолчал и лежал, какое-то время, прикрыв глаза. Ни один звук не нарушал установившейся в камере тишины. Инженер, осознавая состояние друга, не хотел более тревожить вопросами.

«Не дай Бог, пережить подобное, — размышлял он, представляя, как на глазах командира начал умирать его экипаж, — те двое, наверное, были ещё живы, когда самолет погрузился под воду. Не приведи Господь — такую смерть…»

Лихачев вспомнил напряженное волнение в гарнизоне, после того, как пропала связь с самолетом-разведчиком…

* * *

Осторожно прикрыв за собой входную дверь, Максим увидел вышедшую из комнаты Настю.

— Привет, — улыбнулась она, — на сегодня все? Ужинать сразу будешь?

Капитан переминался с ноги на ногу, не зная с чего начать…

— Ты давно дома?

— Часа три уже, а что?

«Значит, ещё ничего не знает…» — решил он, снимая черную форменную шапку с высокой морской кокардой и пристраивая на вешалке теплую техническую куртку.

— А что случилось, Макс?

Повернувшись, Лихачев нерешительно, отводя взгляд в сторону, подошел к жене. Та, уже догадываясь по его виду, что произошло нечто неординарное, стояла и молча ожидала объяснений. Он обнял её за плечи и, тихо сказал:

— Настенька, два часа назад с экипажем Владислава потеряна связь…

После небольшой паузы, не своим голосом она спросила:

— Когда должен был приземлиться самолет?

— Уже прошли все сроки. Началась поисковая операция…

Девушка медленно повернулась и, войдя в зал, без сил опустилась в кресло. Бледное лицо казалось совершенно безжизненным и не выражало ни малейших эмоций. Сухие, без слез глаза смотрели куда-то сквозь стены в бесконечность пространства…

Максим принес с кухни воды и, присев рядом на диван, протянул чашку. Но Анастасия, покачав головой, встала и, направляясь в спальню, еле слышно прошептала:

— Ты покушай… там все на плите… Я пойду, прилягу…

Спустя каких-то двадцать минут, после того как ТУ-16 не вернулся в заданное время с задания, началась суматоха спасательной операции. Несколько авиационных частей расположенных близ береговой черты, раз за разом посылали самолеты и вертолеты в предполагаемый район катастрофы. Десяток кораблей флота были одновременно задействованы в поисках пропавших авиаторов…

Но лишь через сутки нервного и тягостного ожидания, в дом офицеров доставили тела трех найденных членов экипажа. Трех остальных, включая Берестова, продолжали искать и только через пять дней, когда угасла последняя надежда, поисковую операцию завершили. Комиссия, не имеющая ни свидетелей происшедшего, ни фактов, объясняющих причины катастрофы, работала недолго. Через две недели председателем — долговязым генералом их штаба Авиации Флота был подписан акт с официальным, сухим выводом: «…остальных членов экипажа считать пропавшими без вести». Эту фразу долго повторяли в гарнизоне, хотя почти все, не произнося это вслух, понимали — их никогда уже не увидеть…

Несколько дней Настя не выходила из дома. То уткнувшись в подушку широкой кровати она всхлипывала и рыдала, то ходила по квартире, прижав к груди руки и не находя себе места… Лихачев, глядя по вечерам на её серое, словно каменное лицо, не на шутку обеспокоился состоянием жены. Пожалуй, именно весть об этой трагедии, и реакция на исчезновение из их жизни Влада, стала точкой отсчета начала переосмысления Максом отношения к Насте. Исподволь он давно ощущал, что живет в её душе нечто большее к Берестову, чем обычные дружеские чувства, но, слишком хорошо зная эту женщину, капитан всегда беспредельно доверял ей и не смел держать в голове дурного.

«А могу ли я вернуть прежнюю любовь Анастасии? — размышлял он, глядя на заплаканные глаза жены, — может, оттого в её сердце и поселился Владислав, что я сам добровольно его покинул? Страдала бы она также, когда-нибудь по мою душу или все уже безвозвратно и навсегда потеряно? Нет… Нет! Необходимо реанимировать наши чувства — слишком дорога мне она! Нужно что-то делать…»

— Максим… — устало и отрешенно спросила девушка, — как мы скажем обо всем Саше?..

Этот вопрос уже несколько дней волновал и тревожил мысли Лихачева. Предоставить и без того убитой горем Анастасии, поведать младшей сестре страшную весть, было бы верхом бессердечия и он, вздохнув, с отчаянной решимостью предложил:

— Поедем в ближайшие выходные во Владивосток, я сам позвоню Александре.

— Спасибо… — прошептала жена, посмотрев на него с некоторым удивлением, затем, тронув за руку, добавила: — я бы все равно не смогла…

* * *

Только совсем недавно, неделю назад, в прошлые выходные их вез на своей «Лани» по этой трассе, вдоль железнодорожной магистрали Влад. Настя печально смотрела из окна электрички на темное шоссе. Асфальтовая лента то, удалялась в сторону, делая едва заметную петлю, то, снова возвращалась и бежала рядом, параллельно высокой насыпи. Вспоминая многолетнюю дружбу с Берестовым, их любовь, выплеснувшуюся в мимолетное свидание с коротким признанием и незабываемыми объятиями, девушка снова и снова украдкой подносила к глазам платок. Но более всего давил на сердце и леденил душу ужас от осознания того, какое известие вскоре предстояло услышать Александре. Ведь именно яркое и огромное чувство, неожиданно вспыхнувшее между двумя молодыми людьми, и стало в последнее время для Анастасии неким высшим смыслом жизни. Она так искренне радовалась близкому счастью Сашеньки и Владислава…

— Послушай Макс… — повернулась она к мужу, — может не стоит торопиться говорить ей!?

— Думаешь, скрывать лучше? — отозвался он.

— Почему скрывать? Влад пропал без вести и никаких подтверждений гибели нет!

Лихачев обнял её и, глядя в глаза, негромко произнес:

— Я тоже не хочу верить в то, что его больше нет. Но зимой Настенька, продержаться в открытом море так долго невозможно…

— А вдруг… Ну, представь на миг, что каким-то чудом он спасен, или что-то в этом роде… А мы спешим… Ты только подумай, что будет с девочкой, когда она услышит!

— Видишь ли, я тоже считал, что лучше сказать ей об этом в отпуске, когда сами будем рядом…

— Давай-ка дружок, так и сделаем! — решительно подвела итог Анастасия, — ну кто сейчас ей там поможет, поддержит, утешит, наконец!? Мамочка наша что ли? Нет только в отпуске, тем более, наш отъезд совсем не за горами…

* * *

— Лешка, ключ взял?

— Взял… — буркнул в ответ летчик, изнемогая под тяжестью объемной, набитой бутылками, сумки.

Пятеро майоров — однокашников Берестова, молча и понурив головы, шли по гарнизону в сторону дома пропавшего друга. Всю неделю, пока полным ходом шел поиск, они тоже ждали и надеялись на чудо. Теперь уже надеяться было не на что… Договорившись на утреннем построении, они встретились во второй половине дня возле гарнизонного военторга и, накупив спиртного, отправились в квартиру товарища.

Владислав давно отдал второй ключ Лешке, чтобы и во время его отпусков и командировок друзья могли иной раз спокойно посидеть и расслабиться. «Только посуду за собой не забывайте мыть, — сурово напутствовал Берестов, объясняя приятелю, как легче справиться с дверным замком, — а то буду ваших жен приглашать для оной цели…»

— Мужики, а как долго по нашим законам, человек числится пропавшим без вести? — хмуро спросил полненький пилот.

— Кажется, полгода…

— А я слышал — год…

— Квартиру ведь у Влада отберут, когда этот срок закончится, — объяснил свое любопытство в меру упитанный.

— Ну, пока не отберут! — зло проговорил третий, — а когда до этого дело дойдет, аккуратно упакуем его вещи в контейнер и отправим матери в Волгоград.

— Матери нужно будет отправить только самое ценное и памятное. Остальное лучше продать здесь и выслать деньги…

— Может, хватит об этом, мужики! — цыкнул на приятелей Лешка, — что бы там ни было — мы пока Влада не хороним, а идем выпить за его спасение. Не знаю, как вы, а я напьюсь сегодня в зюзю именно за это!

— Кто же возражает?..

— И мы за это же!..

Дальше пятеро летчиков под легкий перезвон бутылок шли молча, пока на узенькой аллейке, не дойдя до заветного подъезда самую малость, не столкнулись нос к носу с женой Алексея.

— Вы куда это направились? — сурово поинтересовалась женщина.

Пилоты, зная скандальную и задиристую натуру Галины, не отвечали. Только муж, на этот раз, не став отпираться и играть в прятки, спокойно, но твердо заявил:

— Мы в квартиру Берестова. Ты прости меня, но я должен сегодня напиться.

Женщина смерила его долгим и удивленным взглядом, приоткрыла было рот для очередного грубого словца, но тут же что-то про себя решив и как-то разом обмякнув, тихо и по-доброму сказала:

— Мы не меньше вас любили Влада. Почему же вы решили вспомнить о нем одни?

Майоры не то удивленно, не то виновато переглянулись…

— Вот что, господа, — подытожил Алексей, — мы с Галей пойдем накрывать стол, а вы идите за женами. Давайте и впрямь по-человечески посидим как в тот, последний раз с Владиславом…

 

2

Ночь на новом месте прошла неспокойно. Даже невзирая на ставшую родной привычку жить в застенках тюрем, майор, долго ворочался и не мог уснуть. Воспоминания вновь не давали покоя. Когда же, наконец, забылся — сон облегчения не принес. Он разговаривал со штурманом, правым пилотом, радистом, стрелком… Что-то объясняя — просил прощение. Наверное за то, что остался жив… Лишь под утро нервное забытье сменилось спокойным общением с Александрой и Влад сумел немного отдохнуть…

— Как спалось, дружище? — капитан с удовольствием потянулся, но вылезать из теплой постели в утреннюю прохладу камеры не спешил.

— Так себе, — неопределенно ответил летчик и взглянул на часы, — когда тут у них по распорядку завтрак?

— Скоро уж позовут… Как нога? — поинтересовался приятель, решившись, наконец, встать и второпях натягивая одежду.

— Терпимо… По утрам чуть побаливает, а потом о ней забываю.

Они, не торопясь, «приняли душ» в ледяном умывальнике и заняли место в комнате свиданий. Матрос, заправлявший бачками с провизией, проворно обслужил арестованных офицеров. На сей раз Макс прихватил с собой какие-то кексы, банку консервов, шоколад.

— Надо все это поглощать, — кивнул он на горку привезенных продуктов, — девчонки могут уже сегодня подъехать — ещё подкинут.

— Саша к вам надолго?

— Сессию сдала досрочно — так что каникулы получились длинными. Недельки три ещё поживет…

В помещение заглянул дежурный.

— Доброе утро, — поприветствовал он офицеров, — как прошла ночь?..

— Бывали и получше… — отвечал капитан, — кофе будешь?

— Не откажусь. Принеси-ка кипятку, — обратился он к матросу.

Дождавшись, когда молодой паренек вышел за дверь, старлей, понизив голос, сказал:

— Вы, господа, не связывались бы с комендантом. Он мужик хоть и справедливый, но зверь — спасу нет. Его так и кличут во Флоте — Зверь. Ума не приложу, за что он так на жизнь ополчился…

— Давно его знаешь? — спросил майор.

— Как пришел с училища, так в комендантскую службу и загремел, под его начало. Скоро четыре года…

Вернувшийся матрос поставил на стол три стакана с кипятком и снова удалился. Капитан подвинул на центр стола пакетики с растворимым кофе, кулек сахара, нарезанный кекс и шоколад.

— К нам родственники подъехать собирались, — начал Максим, размешивая ложечкой напиток, — пропустят?

— Какие проблемы? — удивился дежурный, — свидания офицерам не возбраняются. Но лучше вечером, чтоб опять-таки — на коменданта не нарваться.

— Так если разрешается — что же он, запретит? — не унимался капитан.

— От него не знаешь, чего ожидать. А уж если вы лично ему насолили, советую вообще на глаза не показываться — целее будете!

— Экого монстра нарисовал! Даже интересно становится, — улыбнулся Владислав.

— Не рискнул бы интересоваться подробностями… — отхлебнув из стакана, задумчиво произнес старший лейтенант. — Говорят, сам Командующий Флотом к нему благоволит. Другого давно бы на пенсию отправил по возрасту, а контр-адмирала держит — не отпускает. Если не ошибаюсь, ему уж под шестьдесят…

— Маразм на лицо… — пробормотал Лихачев.

Закончив завтрак, офицеры вернулись в «каюту». Выкурив по сигарете, они вновь возлегли на неудобных кроватях. Днем камера, несмотря на мизерные размеры окна, освещалась терпимо и друзья, открыв книги, увлеклись чтением. Приезд Насти и её младшей сестры, ожидался не ранее обеда, и предстояло терпеливо отсчитывать медленно ползущие часы…

— Она, вообще-то, девчонка неразговорчивая, — нарушил тишину капитан, перевернув с десяток страниц.

— Кто?.. — не понял Берестов.

— Это я о Сашеньке… — объяснил друг и продолжил: — но как приехала к нам, а особенно вечером того знаменательного дня, когда мы впали в немилость коменданта, только о тебе и говорит. Она ведь жутко перепугалась тогда на автовокзале, что останется одна…

Владислав отложил книгу. Мысли об этой славной девушке, становились спасительной отдушиной не только всю прошедшую неделю, но те полгода, проведенные в китайских застенках. Даже непонятная заминка в их отношениях, из-за непомерной строгости её матери, отходила куда-то на второй план и он все равно, в такие моменты, думал о ней, как о единственном любимом человеке. Берестов часто вспоминал её и ни минуты не сомневаясь, решился бы упрочить начинавшиеся год назад отношения, если бы не одно обстоятельство… То, что произошло с ним за последние месяцы, не давало права строить каких-либо планов. Майор уже давно не располагал своей судьбой и ожидал… Ждал, вынесения окончательного вердикта службами, ведущими серьезное и кропотливое расследование сложного и крайне запутанного дела…

— Что же такого она во мне нашла? Я уж староват для нее…

— Да ты что, Влад!? Скажешь тоже… Она же души в тебе ни чает, — на распев возразил Макс.

Он помолчал, мечтательно глядя в потолок, и снова уткнулся в книгу. Берестов же, словно не решась расстаться с образом любимой девушки, случайно навеянным размышлениями друга, предался воспоминаниям о проведенных с ней днях в прошлом году. О поездке во Владивосток, возвращаясь из которого она уснула в машине. О походе на речку и первых поцелуях. О признаниях в любви…

— Вот тебе раз! Ему сидеть ещё чуть не полмесяца, а он улыбается… — заметил настроение приятеля капитан, отложив книгу.

— Это я так… — смутившись, объяснил, Владислав, — вспомнил минувшее лето, и несколько счастливых мгновений их своей жизни.

Летчик вздохнул и, встав, походил по камере, разминая затекшую ногу.

— Если бы я только предполагал, Макс… — задумчиво продолжил он через минуту.

— Ты о чем? — не понял капитан.

— Будь я уверен в завтрашнем дне, — пояснил майор, — скорее всего, давно бы стоял на коленях перед твоей юной родственницей.

— Да ну что ты, Влад!? Неужто, думаешь, все плохо закончится?

— Кто знает… Шесть месяцев провел в неизвестности. Могут втихоря — без шума из армии турнуть, от греха… В лучшем же случае, переведут куда-нибудь на запад, или на Северный флот — подальше от китайской границы…

Лихачев ухмыльнулся и, тоже встав, достал сигареты.

— Ты характеров моих девчонок не знаешь! Если что решили — все! Похлестче жен декабристов, — он протянул приятелю сигарету и щелкнул зажигалкой. — Зря ты в будущем сомневаешься! Весь гарнизон верит в тебя, переживает…

Покачав головой, Берестов посмотрел на капитана и печально предположил:

— В моем деле, к сожалению, этот аргумент не учитывается и не спасает.

— Может, Александра и есть твое спасение?

«Такая девушка могла бы отвлечь от чего угодно… — думал Владислав, лежа на кровати и закинув руки под голову, — одно лишь общение с ней доставляет немыслимое удовольствие. Умна, красива, обаятельна…»

Он взглянул на часы. Вот-вот должны подъехать Настя с Сашей и в ожидании встречи майор без великого желания опять раскрыл книгу…

* * *

— Разрешите? — заглянул в дверь камеры матрос, — к вам посетители.

Офицеры вскочили с кроватей. Накинув поверх тельняшек темно-синие кители и застегивая их на ходу, вышли в коридор. В комнате свиданий их ожидали две похожие девушки.

— Привет каторжане! — лицо Насти сияло счастливой улыбкой.

Обняв и поцеловав мужа, она чмокнула в щеку и вошедшего следом Владислава. Саша скромно стояла чуть поодаль — у стола, не решаясь подойти к мужчинам. Поздоровавшись и снова опустив голову, она продолжала доставать из пакетов привезенные продукты.

«Нет, так нельзя! — пронеслось в мыслях Берестова, — пусть неопределенность, пусть сомнения в дальнейшей судьбе… Но отталкивать, отторгать её, делая вид, что забыл о нашей любви!? Нет!»

Он подошел к девушке и, наклонившись, поцеловал в щеку. Лишь на миг Александра чуть приподняла голову, но и этого оказалось достаточно, чтобы увидеть радость и счастливый блеск в её глазах.

— Ну, как вам наш «санаторий»? — спросил довольный Максим, чуть приобняв сестру жены за плечи.

— Что же от него ожидать, коль путевки бесплатные?! — ответила Настя, — вы сами-то рады «отдыху»?

— Вполне… — отвечал Берестов.

Офицеры присели к столу и в изумлении смотрели на, возвышавшуюся в его центре, гору съестных припасов.

— Теперь, пожалуй, заживем! Да, Влад? — восторженно воскликнул капитан.

— Девушки, а вам-то дома голодать не придется? — поинтересовался озадаченный майор.

— Нет, — впервые подала голос Саша, — а вам надо нормально питаться.

— Как нога, Владислав? — в голосе Насти прозвучала профессиональная озабоченность.

— Сносно…

— Я на всякий случай тебе мазь неплохую привезла, — у хирурга выпросила… Двигаешься здесь мало — могут опять возникнуть проблемы. Первый раз я тебе её наложу и помассирую сустав, а потом будешь делать это ежедневно сам, — она протянула ему коробочку и добавила: — когда вернешься — обязательно загляни к нам в санчасть. Договорились?

— Договорились… — пробормотал пилот.

— Ну, давай же, открывай свою болячку. Не через брюки же мне её мазать…

— Может быть, лучше в камере?..

— Ты кого стесняешься!? Сашу? — улыбнулась Анастасия.

— И Макса тоже… — поддержал шутливый тон Влад.

— Хорошо, пошли… Извините, мы удаляемся в процедурный кабинет.

Присев на край кровати, он поставил напротив табуретку для девушки и приподнял правую штанину.

— Да-а… Тут месяцем лечения не отделаешься! — со знанием дела заявила Настя осмотрев колено.

Она проворно, чтобы не застудить больной, воспаленный сустав, наложила мазь и стала легко и осторожно растирать её теплыми ладонями.

— Скажи Влад, ты по-прежнему любишь Сашу, или твоих чувств поубавилось?

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Я же вижу — с тобой что-то происходит. Ты как-то иначе стал к ней относиться…

Берестов, глядя на снующие по колену руки девушки, задумчиво ответил:

— Вряд ли меньше люблю Сашеньку… Скорее наоборот.

— Так почему же ты до сих пор с ней не встретился наедине, не поговорил? Зачем заставляешь её страдать?

Прикусив губу, летчик долго молчал, потом, решившись, тихо заговорил:

— Настя… Вы достаточно внятно обрисовали Александре ситуацию?

Девушка перестала делать массаж и, не понимая, смотрела на него.

— Как тебе объяснить?.. — Берестову нелегко было затрагивать больную тему, но и умалчивать её он не имел права, — она совсем молода. Быть может, её чувство ко мне и вспыхнуло, но…

Владислав замялся, подбирая нужные слова. Она видела, как тот мучается, но не могла взять в толк, о чем же он хочет сказать…

— У меня просьба к тебе, — продолжил, наконец, пилот, собравшись духом, — когда вернетесь, попытайтесь ей объяснить, в каком я положении. Ну, намекните как-то что ли…

— Ты что ж предлагаешь, — пакости про тебя выдумывать?

— Нет — не выдумывать! Но и скрывать от Саши возможных последствий, я не могу.

— Ты не преувеличиваешь опасения?

— Забыла, в какой стране живем? — вздохнув, ответил вопросом на вопрос майор. — Сегодня ветер перемен дует в одну сторону… Гуманизм, реабилитация, человеколюбие… А завтра, не дай Бог, его направление поменяется. И я в числе первых окажусь на улице. Или ещё дальше — с клеймом изменника Родины. Стала бы контрразведка со мной столько возиться, если бы никаких подозрений на сей счет не имела…

Ошеломленная подобной версией, Анастасия растерянно молчала. Так же как и многие в гарнизоне, она надеялась на положительный финал долгого расследования. Конечно же, они с Максом догадывались, что у Владислава могут возникнуть сложности, и не малые… Но такое предположение им в голову не приходило…

— С семнадцати лет я в военной форме, — тихо продолжал Берестов, достав из кармана кителя сигареты, — и ничего, кроме как ворочать штурвал, не умею… Куда податься, если Комитет Госбезопасности вдруг решит, что я мог снюхаться с китайской разведкой, а мой побег — фикция, театрализованное представление? Грузчиком в аэропорт — и туда не возьмут…

Настя, аккуратно расправив его брюки на больной ноге, присела рядом и уже без прежней уверенности в голосе, сказала:

— Ну, зачем ты о таких крайностях? Неужто там круглые идиоты? А Сашеньке… Ни я, ни Максим такое сказать не сможем. Да и вряд ли её это остановит…

* * *

Старшая сестра прижалась к мужу, и с немой печалью в глазах смотрела на сидевших напротив Александру и Владислава. Младшая, нерешительно устроившись рядом с молодым человеком, молча резала на кусочки пышный домашний пирог…

— Тебе помочь? — тихо спросил он.

Саша, взглянув на него, улыбнулась и покачала головой.

Супруги, начали о чем-то приглушенно шептаться и, заговорчески поглядывать на молчаливую парочку. Они подмигивали Владу и незаметно кивали в сторону девушки. Тот, сначала пытался не обращать на их выходки внимания, но скоро, едва сдерживая улыбку, осторожно показал из-под стола кулак. В конце концов, все закончилось дружным, громким хохотом. Лишь Александра, не видевшая многозначительной мимики противоположных сторон и, не понимая в чем дело, недоуменно улыбалась.

— Что за истерика с вами? — допытывалась она, пожимая плечами, — это тюрьма так действует на психику?

Налив из термоса в пластиковые стаканчики чай, они принялись пробовать привезенный пирог.

— Молодцы кулинары! — нахваливал сдобу Лихачев, — видите, товарищ майор, какие у меня девчонки — золото!

— Вижу… Только в далеком детстве ел подобное, — отвечал с набитым ртом пилот, — мне бы хоть одну такую мастерицу…

И снова лукавые взгляды устремились в сторону молоденькой девушки, которая, зардевшись легким румянцем, опустила глаза. Скоро дружная компания, словно забыв о предназначении угрюмого заведения, весело общалась, говоря о всякой всячине. Вечер удался на славу, и настроение узников стало отменным. Но сестрам ещё предстоял долгий путь в гарнизон, и мужчины не стали их более задерживать. Собирая посуду в сумки, Настя торжественно объявила:

— Так. Мы с Александрой постановили следующее: забираем через два дня Макса, а после освобождения Владислава, устраиваем у нас грандиозный праздник по случаю полной амнистии. Возражения не принимаются!

— Слушаюсь… — негромко отвечал Берестов, глядя в сияющее лицо младшей из сестер, — осталось дождаться помилования.

— Ладно, вы тут поболтайте, а я провожу пока жену, — в голосе капитана снова прозвучали, едва уловимые, партизанские нотки.

Майор, чуть задержав приятеля за рукав, шепотом спросил:

— Девчонки столько всего привезли… Как у них с деньгами?

— Все нормально, не беспокойся… — бодро ответил на ухо Лихачев и вышел в коридор.

Владислав стоял напротив девушки и держал её пакет. Оставшись с ним наедине, она почему-то избегала смотреть в его сторону и прятала глаза.

— Очень рад был тебя увидеть, — пробормотал он, слегка волнуясь, — Максима встречать приедешь?

Она молча кивнула и потянулась рукой к сумке. Но, прежде чем отдать облегченную поклажу, Влад взял её ладонь и поднес к губам:

— Спасибо тебе за все.

Саша замерла на миг, затаив дыхание, но сразу же заторопилась и повернулась к двери. Лишь пройдя через холл дежурного и, выйдя на крыльцо, она обернулась. С нежностью посмотрев на молодого человека, тихо произнесла:

— До встречи. Выздоравливай…

* * *

— Желудок в восторге, — нараспев проговорил капитан, растягиваясь на кровати, — как будто дома побывал!

— Славные девушки, — подтвердил майор, затягиваясь сигаретой, — и готовят чудесно, и в общении — глоток свежего воздуха…

Когда за утлым оконцем стемнело, Берестов, не выдержав, задремал с книгой в руке. Макс по-прежнему сидел на кровати и, стараясь не спугнуть легкий сон друга, восстанавливал в памяти последний отпуск…

* * *

Долетев до Саратова как всегда с пересадкой в Москве, Лихачевы, провели в дороге почти сутки. Поднявшись до третьего этажа знакомого дома и облегченно вздохнув, они вошли, наконец, в квартиру родителей Анастасии. Поочередно обнявшись с отцом и матерью, девушка долго целовала счастливые глаза Александры…

Накрывая праздничный стол, младшая сестра радостно шепнула ей:

— Настенька, мама стала почему-то неузнаваемой. Она перестала донимать нравоучениями и, кажется, не возражает против моей поездки к вам. Представляешь? Значит, я скоро увижу Влада!

Анастасия заставила себя в ответ улыбнуться и почувствовала, как по телу пробежал леденящий душу озноб…

— Что-то наши долгожданные гости невеселы! — пытался расшевелить обстановку за столом отец девушек, подливая в рюмку Макса водки.

— Они устали с дороги, папа, — отвечала за них радостная Саша, — и разница часовых поясов дает о себе знать. В Приморье уже ночь и ребята давно бы спали…

Если бы Александра сама не нашла подобное объяснение настроению Лихачевых, то несомненно заподозрила неладное. Но сейчас, сидя за столом рядом со старшей сестрой, она продолжала излучать счастье и радость.

«Господи… — стонала про себя Анастасия, глядя на улыбчивую девочку, — ну за что ты так наказываешь её и нас!? Ну, чего же такого порочного мы сделали в жизни, что насылаешь такое жуткое испытание!? Почему и за какие грехи все это происходит, Господи?..»

Поздно вечером, перед сном, Макс зашептал жене на кухне:

— Давай отложим разговор с Сашей до завтрашнего дня. Я должен собраться духом…

— Да Максим, сегодня лучше этого не делать…

На следующий день Александра, по случаю приезда Лихачевых на лекции не пошла. Учеба и так давалась легко, и однодневный прогул не повлиял бы на оценки семестра. После легкого завтрака, они втроем уединились в её комнатке, и Макс, присев рядом с молодой девушкой, осторожно начал:

— Сашенька, в нашем гарнизоне кое-что произошло пару недель назад…

— Что же? — с любопытством и удивлением посмотрела она на него.

— Видишь ли… — замялся капитан, — экипаж Владислава выполнял разведывательный полет…

Лицо девушки, терпеливо ожидающей продолжения рассказа и не спускающей глаз с Максима, заметно побледнело. В это время Настя подсела к ней с другой стороны и обняла, поглаживая плечо.

— Одним словом, его экипаж пропал без вести. Но прошу тебя понять разницу: не погиб, а пропал. Их продолжают искать, и надежда остается.

Девочка встала и медленно подошла к письменному столу. В полном безмолвии она стала перекладывать учебники, какие-то книги, конспекты… Делала она это машинально, бездумно и с отрешенным взглядом. Александра то, забывая о книгах, присаживалась на стул, то вставала и снова продолжала куда-то собираться. Анастасия опять оказалась подле неё и, подняв жестом мужа с диванчика, заставила сестру прилечь.

— Мы здесь, милая. Мы рядом… — приговаривала она, гладя её по волосам, — и помни — ещё ничего страшного не произошло. Возможно, все поправимо…

Саша тихо лежала, отвернувшись к стене. Оставив её одну, Лихачевы потихоньку переместились на кухню. Настя трясущимися руками варила кофе, Макс нервно раскуривал сигарету…

— Это хорошо, что обо всем говорил ты… — смахнув покатившуюся по щеке слезу, прошептала жена, — ты умеешь, немного приукрасить, сгладить углы… А я бы выложила все как есть и что тогда было?..

На кухню медленно подтянулись родители.

— Наверное, проголодались наши дальневосточники, — улыбнулся отец.

— Какое там… — махнул рукой капитан.

— Что-то вы какие-то озабоченные, или расстроенные. Не пойму… — подозрительно приглядываясь к гостям, сказал пожилой мужчина.

— Папа… — тяжело вздохнула Анастасия, — у нас несчастье… Один из наших самолетов упал в море и пропал человек, которого очень любит Сашенька…

В маленькой кухоньке повисла тишина. Только мать, добиваясь идеальной чистоты, продолжала возить тряпкой по столу.

— Судьба, наверное… — пробубнила она, — может, и девочка теперь успокоится…

— Мама! — почти выкрикнула Настя дрожащими губами, — как ты можешь…

Но договорить она не успела — отец так приложил кулаком по столу, что с него посыпалась на пол чистая посуда…

— Когда ты, наконец, закончишь сотрясать воздух глупостью в этом доме!? — громким басом вопрошал он у жены, — когда же ты дашь людям возможность самим решать свои вопросы!?

— Ну, вот и ты Сереженька встал на их сторону, — испуганно запричитала мать, впервые за долгие годы увидев разгневанного мужа, — и тебе я поперек горла…

— Так ищут его? — не обращая внимания на слезы и слова пожилой женщины, поинтересовался отец.

— Ищут… — метнув взгляд на Лихачева, кивнула дочь.

— Будем надеяться, что найдут. Дай Бог…

— Пойдем, проведаем Сашу, — предложила мужу Анастасия.

Они потихоньку приоткрыли дверь. Девушка, сидя на стуле, опять перекладывала и собирала у стола какие-то вещи. Лихачевы, немного потоптавшись у порога, вошли в комнату.

— Принести тебе кофе, Сашенька? — предложила сестра.

Но та, будто ничего не слыша и не воспринимая, встала, продолжая что-то складывать в небольшую сумку. Закончив сборы, Александра молча направилась к двери.

— Сашенька, милая, побудь с нами! — вскочила за ней Настя, — я умоляю тебя! Не надо сейчас никуда ходить!

— Мне надо на занятия… — словно чужими губами прошептала девушка.

— А можно мне с тобой? — уже в коридоре спросил Макс и вопросительно посмотрел на жену.

Та быстро и одобрительно закивала головой. Александра не ответив, накинула шубку и, открыв дверь, шагнула за порог. Стремительно надев куртку, капитан обулся и, махнув на прощание рукой Насте, выскочил в подъезд. Нагнать молодую девушку удалось только возле арки…

Он не очень хорошо знал Саратов и просто шел рядом, иногда спрашивая о чем-то не суть важном. Она почти не отвечала, а просто брела куда-то, глядя себе под ноги…

«Нет, так не годится… — решил Лихачев, — так она навыдумывает, Бог знает что! Нужно действовать по-другому!»

— Я могу рассказать тебе, как идут поиски. И есть у меня по этому поводу некоторые соображения…

С минуту девушка не реагировала, затем значение сказанного постепенно дошло до сознания, и она впервые посмотрела на Макса осмысленным взглядом. Капитан тут же, не растерявшись, предложил:

— Слушай, сегодня морозец, однако! Давай завернем в кафе и посидим, спокойно обо всем поговорим…

Через десять минут они спустились в небольшой, уютный подвальчик и устроились в углу зала со сводчатым потолком. Официант услужливо подал меню и винную карту.

— Меня всегда поражал ваш город. В центре такое обилие ресторанов, кафе, баров… — пытался говорить о чем-то отвлеченном, Лихачев, — и обслуживание, словно за границей…

— Закажи мне немного водки… — тихо попросила девушка.

— Водки? — удивился Макс, — давай хотя бы коньячку!?

— Все равно… — пожала она плечами, — ни того, ни другого не пробовала…

— Что у нас с коньяком, молодой человек? — спросил он вновь подошедшего официанта.

— Есть армянский «Отборный», «Дагестанский»… Имеется и французский.

— Принесите нам грамм по пятьдесят французского, лимон и два кофе.

— Они упали в море? — тихо спросила Александра.

— Да… — ответил капитан. — Но, видишь ли, слишком много, на мой взгляд, в том происшествии странных загадок. Я много размышлял о них…

— Расскажи мне, пожалуйста, правду.

— Самолет не нашли… — закурив, начал Макс, — на предполагаемом месте катастрофы обнаружили тела троих членов экипажа Владислава…

— Вы же сказали, что они пропали, — с ужасом прошептала девушка.

— Слушай внимательно, Сашенька. Я изложу тебе все по порядку, в том числе и те факты, которые почему-то комиссией в расчет не брались…

Услужливый официант ставил на стол заказ. Максим поднял широкую, с зауженным горлышком рюмку и, подвинув тарелочку с нарезанным лимоном поближе к девушке, предложил:

— Я хочу выпить за спасение Влада. Сейчас я кое-что тебе объясню, и ты не сможешь не согласиться со мной.

Других тостов на сегодня не предусматривалось. Они чокнулись и выпили коньяк до дна. Девушка, поморщившись, съела дольку лимона и в ожидании смотрела на собеседника.

— Во-первых, Владислав умеет сажать самолет на воду. Он не рассказывал тебе, на каких типах летал, попав к нам после училища?

— Нет… — Александра в недоумении пожала плечами.

— Он больше трех лет пилотировал летающие лодки Бе-12. Связанные вместе пять надувных шлюпок, говорят о том, что экипаж не покидал самолет на высоте — в этот день был жуткий шторм, ветер с порывами до двадцати пяти метров в секунду и парашюты раскидало бы по морю на несколько километров. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем…

— Девочка, это означает, что самолет удачно сел на воду и сажал его ни кто иной, как Влад, потому что помощником у него летал совсем зеленый лейтенант. Тот и на аэродром-то, говорят, ещё с трудом умел приземляться. Теперь ясно?

— Макс, не тяни душу! Говори поскорее о своих выводах.

— А дальше, вероятно, они благополучно покинули тонущую «Тушку», правда тут есть одна загвоздка… Вместо шести маленьких лодок, вокруг большой шлюпки было привязано четыре. Но из этого тоже можно сделать заключение, что вся передняя кабина, включая Владислава, эвакуировалась своевременно.

Сделав глоток остывшего кофе, Лихачев прикурил очередную сигарету.

— И, наконец, ещё один интереснейший момент… — продолжил он, — два трупа были надежно кем-то привязаны фалами к небольшим одноместным лодкам. В большой же спасательной шлюпке оставалось тоже привязанное тело штурмана-навигатора. Кто, по-твоему, мог закрепить тела после их смерти?

— Но они могли сделать это сами, ещё при жизни… — проговорила девушка дрожащими губами.

— Не-е-ет, милая, — назидательно протянул Максим, — в такой холод единственным спасением остается постоянное движение. Зачем же сковывать себя, обрекая замерзающее тело на верную и скорую смерть!?

Услышав это, Александра поежилась, но в её глазах отныне зародился слабый лучик надежды. И все же оставался главный вопрос:

— Что же ты можешь сказать о Владиславе?..

— Версий много… Пожалуй самая расхожая — его могло подобрать любое проходящее судно. Скорее всего, иностранное, наши давно бы сообщили…

Завершив изложение своих догадок, Макс заказал ещё кофе. Девушка долго сидела молча, разглядывая маленькую чашечку, пока по лицу впервые, после страшного известия, не покатились крупные слезы…

 

3

Берестов проснулся раньше Лихачева и лежал, глядя в маленькое окно. Пасмурное июльское утро, моросящим мелким дождем, навевало тоску. И без того грустные мысли, выползающие из глубин сознания, окрашивались в беспросветный черный цвет и душили тревогой.

«Когда же завершится мой затянувшийся, разведывательный полет, — неторопливо размышлял майор, — сказали бы мне тогда перед взлетом, чем все обернется. Тысячу причин отыскал — но отказался бы от задания! Полети любой другой экипаж — все сложилось бы иначе… Ведь в небо поднялся бы совсем не тот — неисправный самолет, и все оставалось бы на прежних местах. Как много в этой жизни зависит от его преосвященства случая…

Насмешка судьбы? За что? И грехов-то тяжких за плечами нет — не нажил еще. Ну, я хоть живой — больная нога не в счет. А ребята!? Чем они-то Бога прогневили?

И злоключения мои со вступления на русскую землю вовсе не окончились, как мне думалось в долгом плену».

И он снова вспомнил завершающий день своего побега…

* * *

— Нет, ребята… — сделав несколько шагов по песчаному берегу, проворчал Берестов, — так я долго не пройду. Дайте-ка мне какой-нибудь посох…

— Что у вас с ногой? — поинтересовался якут.

— Колено распухло и почти не сгибается.

— Покажите…

Пилот осторожно приподнял правую штанину полосатой робы.

— Да-а… — протянул второй пограничник, — как бы нам вас тащить не пришлось…

— Ну, это лишнее. С палочкой я за прошедшие трое суток отмахал километров сорок-пятьдесят.

— Так откуда вы путь-то держите? Из Благовещенска, что ли? Он как раз в пятидесяти километрах отсюда…

— Нет, дружище. Не из Благовещенска…

— Нам немного нужно пройти — до проселочной дороги, — проинформировал младший сержант, — это примерно с километр. Мы вызвали машину и пока доковыляем, нас уже будут ждать.

Якут — старший наряда, все же опасливо поглядывал на задержанного и всю дорогу находился чуть поодаль от него, не выпуская из рук автомат. Овчарка спокойно семенила рядом с ним, постоянно принюхиваясь и кося взглядом на странного, незнакомого человека. На пыльной дороге, возле небольшой кедровой пади, их действительно поджидал открытый УАЗик с солдатом-водителем и двумя, вооруженными автоматами, офицерами-пограничниками.

— Кто такой? — строго спросил капитан в полевой форме.

— Командир звена майор Берестов, войсковая часть сорок два семьсот пятнадцать.

— Документы есть?

— Нет… — покачал головой летчик.

— Садитесь. По дороге объясните.

Передав офицерам автомат и подсумки задержанного, якут с рядовым солдатом и служебным псом направились продолжать обход вверенного участка границы. Автомобиль, развернувшись на узенькой грунтовой дорожке, помчался в сторону заставы.

— Как вы здесь оказались и почему с оружием? — начал расспрашивать странно одетого человека капитан.

— Ночью я переплыл реку с китайского берега. Автомат и патроны раздобыл при побеге из тюрьмы…

— Из какой тюрьмы? — изумился второй офицер.

— Понятия не имею. Она расположена на территории крупной военной базы, километрах в четырехстах к юго-западу отсюда.

— Мистика… Сколько служу в этих краях, ничего подобного не слышал, — с сомнением буркнул старший пограничник, — разберемся…

Капитан оказался начальником погранзаставы. Доставив Влада на территорию маленького гарнизончика, он немедленно распорядился поместить того в помещение для задержанных, прислав при этом врача и как следует накормив.

Во второй половине дня возле заставы приземлился вертолет, и в небольшую камеру пожаловали два старших офицера. Полковник-пограничник и подполковник, как догадался Берестов, из Особого Отдела управления. Прибывшие высокие гости пригласили его в уютный кабинет и провели в беседах с ним около трех часов. Записав для начала исчерпывающие данные о самом Владиславе, они тут же распорядились послать запрос в Особый Отдел Тихоокеанского Флота. К концу встречи с юга Дальнего Востока пришел ответ…

— Да-а, парень… — прочитав телефонограмму, и удивленно вскинув вверх брови, пробормотал полковник, — пока все сходится… Если и дальше выясниться что твоя история правдива от начала и до конца — я лично обниму и поздравлю тебя со счастливым окончанием столь трагичной и удивительной эпопеи…

— Ну что ж, собирайтесь, майор, отвезем вас в областной центр, там и условия более сносные, и медицинская помощь… — также ознакомившись с текстом, объявил контрразведчик и добавил: — но до полного выяснения будете под присмотром охраны — не обессудьте, таковы правила…

* * *

Максим, завозившись, проснулся. Влад невольно обрадовался — общение с другом позволит отогнать тяжелые мысли.

— Завтрак не проспали? Привет… — вскочил с постели капитан.

— Здорово, — отвечал майор, — с добрым утром, увы, сказать не могу — дождь за окном. А завтракать ещё рановато.

— То-то мне под дождичек так славненько спалось…

— Осталась тебе последняя ночка, — похлопал по плечу приятеля Владислав, выходя с ним в коридор и направляясь к умывальнику.

— К сожалению, с тем же поздравить не могу…

— А мне тут уже нравится. В моей холостяцкой квартире немногим лучше.

К казенному завтраку они, на сей раз, почти не притронулись. С удовольствием поглощая продукты, привезенные девушками, друзья вновь вспоминали их. Неожиданно, как и вчерашним утром, в комнату для свиданий заглянул дежурный.

— Салют, мужики! — поздоровался с ними пожилой майор, сменивший старлея.

— Привет, начальник… — отвечал Берестов, — компанию составите?

— Нет, спасибо — мне жена с собой котомочку соорудила… — отказался новый страж и, глядя на обильное застолье постояльцев, удивился: — вы прямо не хуже воров в законе устроились!

— Бог послал… — парировал Лихачев и предложил: — ну хоть кофейку?

— Нет-нет, дел навалом… Есть опасение, что комендант нынче нагрянет — надобно подготовиться. И вас хотел предупредить — из камеры лишний раз лучше не высовывайтесь. Контр-адмирал — просто зверь! Любимое выражение: «Десять суток ареста!»

— Знакомо… — буркнул летчик.

— Да где тут у вас бродить-то? Не волнуйтесь, как мыши сидеть будем! — успокоил Максим.

Озадаченный предполагаемым визитом шефа, дежурный удалился руководить спешной приборкой и приготовлением к встрече. Арестованные офицеры, покончив с завтраком, вернулись в свою «келью». Капитан принялся аккуратно застилать кровать, ворча при этом:

— Только обрадовался скорому освобождению, на тебе — «лучший друг» едет. Взбредет в башку старому фельдфебелю — ещё суток пять накинет. Потом опять навестит… Так и останешься здесь до смерти…

— Не переживай… Не зверь же он, на самом деле.

В середине дня Владислав дочитал последнюю страницу книги и, закрыв её, аккуратно положил на стол. Капитану до кульминации сюжета оставалось далековато, но занятие утомило и, послонявшись от стола до двери камеры, он уселся рядом с майором.

— Я немного знал Романа — твоего радиста, — нерешительно начал Лихачев, — остальных, пожалуй, только в лицо. Смотрел на фотографии во время похорон — конечно же, сразу вспоминал ребят…

Пилот молчал, прислонившись к холодной стене и закрыв глаза.

— Говорят, в ту ночь — когда вас искали, на море бушевал шторм… Я почему-то всегда боялся этой стихии. Не представляю, как вы над океаном летаете, а уж оказаться там, на жалких лодчонках… Вам очень было страшно?

— Страшно становилось от осознания, что ни черта не можешь сделать…

— Что же происходило после того, как самолет затонул? — с интересом спросил Максим, но, внезапно осекшись, поправился: — Влад, я все понимаю, если это очень тяжело вспоминать, обойдусь, лучше помолчим…

— Я уже столько раз про это рассказывал и писал для всевозможных комиссий, что, пожалуй, эмоции немного притупились…

* * *

Майор, закончив рассказ, сидел все так же, прикрыв глаза. Капитан, глядя в пол, медленно мерил шагами камеру. «К утру, после смерти пятерых друзей, этот человек остался в океане один… — с ужасом думал инженер, — каково это, ожидать и готовиться к такому концу, зная, что тебе всего-то двадцать восемь…»

Из коридора донеслись шум, чья-то ругань, обрывки властных команд… Взяв со стола пачку, Владислав вытряхнул сигарету.

— Как бы комендант не пожаловал… — предупредил друга Максим и потихоньку выглянул за дверь.

Но пилот, будто не расслышав, или попросту не обратив внимания — щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Лихачев вернулся внутрь камеры и, тихо подойдя к нему, зашептал:

— Влад, кажется он приехал… Добавит ведь тебе за курение.

Договорить приятель не успел. В коридоре раздались шаги и дверь «кельи» широко распахнулась. На пороге стоял контр-адмирал, по милости которого, друзья «мотали» срок. Из-за его плеча беспокойно выглядывал дежурный майор…

Арестанты встали. В руке летчика вызывающе дымила сигарета, которую он, впрочем, даже не пытался спрятать.

Комендант с угрюмым лицом, молча вошел в «люксовые апартаменты». За ним с жалким видом плелся пожилой вояка с повязкой на рукаве. Сообразив, что из-за наглых авиаторов грандиозного скандала не избежать, он решил хоть как-то повлиять, или смягчить предгрозовую ситуацию:

— Майор, я же предупреждал вас, что курить запрещается…

Пилот молчал. Контр-адмирал, не замечая постояльцев и не обращая внимания на верещание пожилого дежурного, осмотрел камеру.

— Вас нормально кормят? — неожиданно абсолютно спокойным голосом спросил он, увидев на столе целлофановый пакет с провизией.

— Вполне… — чуть пожав плечами, и так же спокойно ответил Берестов.

— Жалобы, пожелания есть?

— Нет.

Комендант ещё раз окинул помещение придирчивым взглядом. Затем, достав из кармана белоснежный носовой платок, наклонился и провел им по каменной плите пола. Помахав испачканной тряпицей перед носом своего подчиненного, контр-адмирал негромко произнес:

— Немедленно произвести приборку. И передайте по смене, чтобы офицерскую каюту драили ежедневно, как в лазарете, ясно?

— Так точно… — вытянувшись, отозвался старый служака.

Покидая прокуренное помещение и, уже переступив порог, «зверь» остановился, и, обернувшись к Владиславу, произнес:

— Мне доложили — у вас были серьезные проблемы с ногой. Если нужна медицинская помощь — могу сегодня же прислать хорошего врача…

— Я почти здоров. Благодарю вас…

Дверь за местной «администрацией» бесшумно закрылась.

— Вот те раз! — изумленно пробормотал Макс, когда в коридоре стихли шаги грозного визитера, — а какого душегуба из него рисовали.

Летчик расстегнул верхнюю пуговицу кителя и затушил дотлевшую до фильтра сигарету. Лихачев, облегченно вздохнув, уселся на кровать и предположил:

— Видать, он не только про твое колено выяснил, раз так по-человечески обошелся…

Через пару минут в камеру, постучав, осторожно вошел все ещё насмерть испуганный дежурный. Следом проворно проскочили два матроса с ведрами и тряпками. Тут же разбежавшись по разным углам клетушки, они принялись отмывать полы.

— Пошли мужики в коридорчике покурим, пока морячки приберутся, — попросил страж.

Арестанты вышли из каюты.

— Шеф покинул наш отель?

— Уехал, слава Богу…

Пожилой офицер дрожащими пальцами держал сигарету и никак не мог перевести дух. Затем, чуть успокоившись, признался:

— Ну, ребятки, скажу я вам, в рубашках мы рождены. Особенно ты майор… Сколько лет служу в комендатуре, не видывал от него подобного либерализма. Совсем постарел, видать, мужик…

— Напрасно я пренебрег осторожностью, — отвечал Берестов, — вас чуть не подставил… Извините.

— Ладно уж, чего там… Сегодня Господь миловал, но впредь вам надо быть поосторожней.

Закончив уборку, матросы прошмыгнули мимо офицеров и друзья, докурив, вернулись в родной чуланчик. Все сияло первозданной чистотой, и даже воздух в камере стал, как будто свежей.

— Давно бы так, — буркнул капитан, — спасибо товарищу коменданту…

— Так за что же он тебе трое суток влепил? — поинтересовался летчик, поудобнее устраиваясь на кровати.

— Есть у меня одна дурацкая привычка… — протянул Лихачев, улыбаясь. — С курсантских времен фуражку чаще в руках таскаю, чем на голове. Наверное, боюсь — лысину раньше времени протрет…

— Действительно странный мужик… — пробормотал Владислав, прикрывая глаза.

* * *

Неверно было бы сказать, что о катастрофе экипажа Берестова через несколько месяцев забыли. Погибших и пропавших без вести часто вспоминали друзья, командиры, да и те люди, которые хоть иногда, мимолетно сталкивались с ними по службе или по каким-то иным делам. Но обитатели летного городка по-прежнему жили своими повседневными заботами. Время неумолимо летело. Ни одна весть о трех пропавших авиаторах более не сотрясла гарнизон. Командир, радист и стрелок словно канули в небытие и раны в сердцах продолжающих службу товарищей, постепенно затягивались.

Лихачевы весь отпуск не отходили от Александры. Иногда Настя заставала её в своей комнате плачущей, или подолгу сидящей без движения за столом, бессмысленно смотрящей куда-то в пространство. Они всячески старались отвлечь девушку. Водили её в театры, не раз устраивали совместные выходы по магазинам, сидели все вместе в ресторанчиках… Но вскоре настала пора прощаться.

— Приезжай к нам, моя хорошая, — говорила, обняв её, Анастасия, — я возьму отпуск за свой счет, Макс отпросится со службы. Раздобудем палатку, уйдем в сопки на несколько дней…

— Нет, Настенька… — шептала в ответ младшая сестра, — там все будет напоминать о нем.

— Ну, до лета ещё столько времени. Возможно, и Влад отыщется…

— Я надеюсь…

— И мы тоже все верим. Ты держись, Сашенька, в жизни ведь всякое происходит…

Вернувшись в Приморье, Максим с Настей снова окунулись в гущу гарнизонной жизни. Капитан днями пропадал в лаборатории эксплуатационной части, возвращаясь под вечер уставшим, но довольным. Отношения с женой постепенно восстанавливались, возвращая былую теплоту и нежность. Анастасия тоже чувствовала перемену. Муж после катастрофы Владислава перестал замыкаться в себе, проводил все свободное время возле нее, поддерживал и сопереживал. Она не стала выстраивать преград и сопротивляться сближению, что, возможно, позволила бы себе несколько месяцев назад. Оказалось, что и Макс вовсе не лишен способности выслушать, понять, посочувствовать и подсказать. Отныне он оставался единственной родственной душой в далеком военном гарнизоне. Только на него девушка могла опереться в недавнем горе, исподволь догадываясь, что муж давно все понимал, но не давал воли ревности, не делал поспешных, размашистых шагов к отторжению…

Образ Берестова все же продолжал жить в её сердце. Некогда невостребованная, не выпущенная на свободу любовь к этому ушедшему, видимо, в вечность человеку, не позволяла Анастасии в одночасье стереть из памяти яркие воспоминания, забыть тоску. Трагедия младшей сестры добавляла и без того мучительных переживаний.

Саша присылала письма регулярно, каждую неделю. С наивным упорством она спрашивала в конце очередного послания — нет ли новостей в ходе поисков. Анастасия аккуратно отвечала ей, старательно описывая их с Лихачевым жизнь, работу, какие-то текущие проблемы… Задавала при этом сестре множество вопросов об учебе, её жизни, тщательно обходя при этом тему минувшей катастрофы. Но через неделю Александра вновь присылала письмо, в конце которого спрашивала о том же и умоляла ответить…

Несколько дней назад, прочитав очередную просьбу Саши, Настя на предстартовом медицинском осмотре, измеряя давление командиру полка — пожилому полковнику, не удержалась и тихо спросила:

— Виталий Николаевич, вы не могли бы ответить на один вопрос…

— Конечно, Настенька. Спрашивай.

— Прошу вас, скажите честно — есть хоть малейшая надежда увидеть живым Берестова?

Опытный летчик, помолчал, не сводя с неё доброго взгляда и, неторопливо расправляя рукав комбинезона, ответил:

— С точки зрения всевозможных, заумных теории — увы. Но, видишь ли, девочка… У меня дома, в рабочем столе, лежит толстенная папка с вырезками газетных и журнальных статей с такими невероятными случаями, что я ей Богу не возьму на себя ответственность делать какие-то однозначные заявления.

— Вы считаете…

— И предполагать что-либо бессмысленно! — не дал договорить он врачу. — Легко ошибешься в версиях, но веры терять нельзя! Хочешь увидеть его — жди!

— Его очень любит моя сестра. И он её тоже…

— Тем более. Значит, ждите обе. Владислав, как человек и мне всегда оставался симпатичен. Вот и я его жду…

* * *

— Макс, Сашенька до сих пор верит… — отрешенно сказала Настя, протягивая очередной листочек с ровным почерком, — я не знаю, что ей написать…

Лихачев прочитал короткое письмо, затем встал, выключил телевизор и задумчиво произнес:

— Прошло почти пять месяцев… Тут уж и все мои доводы, озвученные ей в Саратове, бессильны. Никакой надежды… Ты сама-то веришь?

— Пожалуй, только в чудо…

— Пригласи её к нам понастойчивее. Пожив здесь без Влада, она скорее привыкнет к тому, что его больше нет…

— Возможно, ты прав. Хотя, мне кажется — это через чур жестокий метод лечения.

— У тебя есть другие предложения?

Жена покачала головой:

— Какие могут быть предложения!? Ума не приложу…

— У неё же скоро заканчиваются экзамены, — напомнил Максим, — вот и зови на каникулы. Действительно что-нибудь придумаем с культурным отдыхом. На неделю меня, скорее всего, не отпустят, но денька три-четыре выкроить можно, плюс выходные…

— Да, ты прав! — встала с кресла Анастасия, — сегодня же напишу Саше и предложу приехать.

Но спустя десять дней от младшей сестры вновь пришел мягкий отказ на приглашение погостить. Она благодарила за участие, но в конце короткого послания, были приписаны несколько строк:

«Я все понимаю, Настенька. Тебе ведь нечем ответить на мои просьбы поделиться новостями о поисках. Видимо, никаких новостей попросту нет… Но все же я верю, что Влад вернется, и не хочу думать о плохом. Забыть его все равно не удастся, сколько бы времени не прошло… А снова побывать в тех местах, где познакомилась с ним, где впервые услышала слова признания, сказала о любви сама, где он обнимал меня — прости, но это выше моих сил. Я не смогу прожить там и дня…»

Дочитав письмо, Анастасия не выдержала и разрыдалась у Максима на плече…

* * *

Наступившее вскоре лето, снова погрузило Дальний Восток в благоуханную зелень и раскаляло к полудню города, навевая желание их обитателей провести выходные на тенистых берегах прохладных речушек или возле моря. В одно из воскресений чета Лихачевых, собрав корзину с провизией, отправилась по тропинке за пределы гарнизона в сторону извилистой, горной реки. Идя вдоль стремительного потока в поисках удобного для отдыха места, они, сами того не предполагая, набрели на ту полянку, где чуть меньше года назад провели день Александра и Владислав.

— Боже, какая красота… — удивленно пробормотала Настя.

— Вот и останемся тут. Давай-ка мне покрывало…

Соорудив импровизированный «стол», они вошли в обжигающую холодом воду и плавали до тех пор, пока обоих не потянуло согреться на жарком солнцепеке. Позже, сидя напротив друг друга и смакуя домашнее, молодое вино, супруги опять вспоминали Сашу — её прошлый приезд, общение в зимнем отпуске, письма…

— Какое было бы счастье, окажись мы сейчас здесь все вчетвером… — мечтательно произнесла девушка.

— У неё непременно все наладится, — уверенно ответил Макс, — просто нужно какое-то время. Она ещё приедет к нам погостить, вот увидишь…

— Я тоже надеюсь… Эх, если бы не тот злополучный вылет! Как ты думаешь, они ведь, наверное уже поженились бы этим летом?

— Не терзай себя Настенька… К чему теперь эти предположения? Александре необходимо выходить из кризиса и продолжать жить дальше.

— Знать бы, как помочь ей преодолеть этот затяжной шок. Я и сама-то не могу забыть Влада.

Не ответив, капитан долго смотрел на раскидистые заросли папоротника, украшавшие противоположный берег. Затем, проведя ладонью по роскошным волосам жены, негромко спросил:

— Ты любила его?

— Да, Максим… — выдержав в свою очередь паузу, ответила Анастасия.

Допив небольшими глоточками вино из походного, металлического стаканчика, она продолжила признание:

— Любил и он меня… Но тебе не стоит думать о чем-то скверном — все это жило глубоко внутри нас… Остальное происходило на расстоянии, а уж когда в его жизни появилась Сашенька, мы оба навсегда излечились от бесполезных чувств.

— Я догадывался об этом… — задумчиво произнес Макс, — но ничего плохого о тебе ни разу не допустил в сердце.

Настя обняла мужа и, устроив голову на его плече, прошептала:

— Ты стал совсем другим в последнее время. Дай Бог, чтобы наше счастье снова вернулось…

Ближе к вечеру, окунувшись ещё разок в прохладную реку и обсохнув, супруги не спеша собрались и тронулись в обратный путь. Войдя на широкую асфальтированную дорожку военного городка, девушка взяла мужа под руку и заметила шедших навстречу широкими, размашистыми шагами пятерых однокашников Владислава. Еще за десяток шагов, они дружно и приветливо поздоровались. Лешка из полка ракетоносцев, чуть замедлив движение, поинтересовался:

— Вы с речки, граждане? Как водичка?

— В самый раз! — проинформировал Максим, — только поздновато уж сегодня, согреться на солнышке после купания не получится.

— Ничего, когда есть повод — время и холод не имеют значения, — улыбаясь, пропел майор и собрался идти дальше.

— А что у вас за праздник-то сегодня, Леш? — обернувшись, поинтересовалась Анастасия скорее ради приличия — чтобы не пройти мимо, не сказав ни слова.

— Как, что за праздник? — изумился летчик. — Вы что не в курсе!?

— Нет… — почти одновременно пожали плечами Лихачевы.

Пятеро майоров остановились и, переглядываясь, улыбались. Лешка, смакуя момент истины, с ответом медлил…

— Что случилось-то? — нетерпеливо настаивала девушка, оглянувшись, но, продолжая медленно идти в сторону дома.

— Ну, даете… — сжалился довольный майор. — Весь гарнизон на ушах, а они не знают! Владька ж Берестов отыскался!

Макс с Настей как по команде остановились и, растерянно хлопая глазами, замерли, не в состоянии сказать ни слова…

— Вот и у меня была такая же реакция! — хохотнул приятель, — с ума можно сойти от подобных новостей, да?!

— Живым отыскался?.. — все ещё не веря, пролепетала девушка.

— Разумеется! Каким же еще… Говорят, вчера из Благовещенска привезли самолетом и сразу уложили в госпиталь. Вот решили с друзьями отметить сногсшибательное событие! — радостно объявил балагур и, махнув на прощание рукой, присоединился к веселой компании…

— Господи… Господи, какое счастье… — шептала Настя, быстро поднимаясь по лестнице, — иди скорее отпрашивайся, Максим! Поедем завтра звонить Сашеньке! Или нет! Едем сегодня же на попутках — чтобы она не провела ещё одни сутки в страданиях!

— Успокойся, милая. Мы сделаем иначе, — открыв дверь квартиры, более уравновешенно сказал Лихачев.

— Как? Ну, говори же скорее! Боже, я ничего не могу сообразить…

— Наше почтовое отделение ещё работает. Быстренько переодевайся, и побежали давать срочную телеграмму!

— Теперь я точно знаю, за что тебя люблю! — с изумлением глядя на сообразительного мужа, воскликнула счастливая Анастасия.

* * *

После перелета Благовещенск-Владивосток, Берестова продержали в госпитале две недели. Интенсивное и настоящее лечение опытных врачей Центрального Госпиталя быстро дало ощутимые результаты. Воспалительные процессы колена пошли на убыль, опухоль спала и офицер хоть и с тросточкой, но мог вполне сносно двигаться в течение дня. К вечеру боль в суставе появлялась вновь, утром же, после непродолжительной разминки — отпускала.

Все это время майора с завидным постоянством опекали представители КГБ, военной контрразведки и бригада следователей из военной прокуратуры. Большая часть чинов прибыла из столицы на следующий день, после размещения бывшего пленного летчика в одноместной, уютной палате госпиталя. Каждый день, сменяя друг друга, специалисты различных ведомств наведывались, в сверкавшие белизной апартаменты, и часами беседовали, задавая, как правило, одни и те же вопросы и аккуратно записывая обстоятельные ответы.

Охрану из коридора, что размещалась напротив входа в палату, и не допускавшую малейшего общения пилота с кем-либо, сняли только в день выписки. Следственная группа завершала работу во Владивостоке.

Задержав Владислава в краевом центре и на субботу, генерал, возглавлявший комиссию от контрразведки, прощался с ним в одном из кабинетов штаба Тихоокеанского Флота, разговаривая «по душам»:

— Ты уж майор не обижайся… — низким голосом говорил седой человек в штатском костюме, — мы тоже люди и понимаем, как нелепо с тобой обошлась жизнь. Хотя, некоторые считают — повезло. Но надо во всем досконально разобраться. Потерпи…

Берестов молчал. Ему было что ответить, но порой наступали часы, когда жажда справедливости и ясности будущего уступала место апатии и безразличию ко всему…

— В Москве нам придется ещё немного повозиться. Должен придти ответ в МИД от твоих душегубов. Сопоставим, доложим, и, глядишь — закончатся мучения. Коротко скажу следующее: если в ближайшее время придет вызов в столицу — радуйся. Дела пошли на поправку. Для снятия с должности, увольнения из армии, или чего ещё похуже — приглашать туда не станут. Но, быть может, захотят встретиться и для продолжения серьезного разговора…

Генерал набил табаком изящную трубку и долго раскуривал её. Затем закончил разговор фразой:

— Ну а коли не вызовут или не сочтут возможным поверить… При всем человеческом уважении к тому, что ты пережил — помочь не смогу… Тут как на мизере: сыграл в ноль — пуля закрыта, насовали взяток — гора выше всех…

* * *

В родном гарнизоне его сразу узнавали, заключали в объятия и подолгу трясли руку. Поздравляя, каждый пытался расспросить, разузнать подробности столь неординарного спасения удачливого пилота. Но молчаливый Берестов, едва улыбнувшись, отвечал на приветствия, извинялся и продолжал свой путь, опираясь на трость и не оборачиваясь…

Первое, что сделал Владислав, вернувшись в военный городок после полугодового отсутствия — обошел семьи членов своего экипажа. Тяжкий долг, рассказать женам о последних минутах жизни их супругов, лежал на плечах непосильным бременем. Но, по-другому было нельзя… Прихрамывая, медленно он поднимался по ступеням пятиэтажек и, подойдя к очередной знакомой двери, каждый раз долго стоял, не решаясь нажать на кнопку звонка…

Оставшиеся, после катастрофы, жить в военном городке женщины, выглядели постаревшими. Некоторых Берестов, едва узнавал…

Встречали по-разному… Кто-то с плачем обнимал, искренне радуясь, что хоть один из них остался жив. Кто-то молча, с каменным лицом, будто осуждая за это, неохотно посторонясь — дозволял войти…

Он вспоминал лица, и глаза вдов… Долгое время они пребывали в неведении о причинах катастрофы, довольствуясь лишь скупыми версиями и давними заключениями наскоро поработавшей комиссии. Почти все задавали вопросы и с горькими слезами внимали рассказу о случившемся на самом деле. Некоторые, боясь подробностей, не спрашивали ни о чем, и командир ушедшего в небытие экипажа не смел тревожить их подживающие раны…

Он обошел всех.

Чуть позже, во время похорон двух авиаторов, навсегда оставшихся в корме самолета, и переставших с возвращением своего командира сиротливо числится пропавшими без вести, к нему подвели, приехавшую с Урала, мать радиста. Старая женщина уже не плакала. Мудрые глаза смотрели на него проницательно и по-доброму. Низким голосом она успокоила:

— Я верю, сынок… Ты сделал все, чтобы спасти наших ребят. Не убивайся, и не терзай себя. Тебе надо ещё долго жить…

Берестов, сняв фуражку, наклонился и припал губами к её теплой, морщинистой руке. Она погладила голову молодого человека и продолжала:

— Рассказали мне о твоих напастях… Нелегко тебе. И у меня боле никого на свете не осталось… Коли совсем станет худо — приезжай сынок. Ты последним моего Романа видел… Всегда буду рада…

 

4

— Эй, счастливчик, — окликнул проснувшегося друга майор, — вставай! День освобождения проспишь.

— Привет, — потягиваясь, пробормотал капитан и, взглянув на часы, вскочил с постели, — вот это я придавил, однако…

Заболтавшись вчера до поздней ночи, приятели легли поздно. Утром Владислав по привычке открыл глаза в семь, а Максим беспробудно спал до полудня.

— Скоро уж девчонки могут заявиться, — радостно воскликнул он, выбегая в коридор с полотенцем.

— Не торопись, — посоветовал вдогонку пилот, — оформление документов ещё пару часов займет…

Позавтракав прямо в камере, они отправились знакомиться с новым дежурным, сменившим пожилого вояку. На сей раз, за столом вальяжно восседал молодой капитан третьего ранга, приблизительно того же возраста, что и Берестов. Читая свежую газету, он даже не повернул головы, когда офицеры вышли из коридорчика. Только услышав приветствие, работник комендатуры ненадолго прервался и, кивнув, небрежно бросил:

— Вас инструктировали, что из камеры арестованным разрешается выходить только в туалет?

Макс решил с подобной занудой не связываться и промолчал.

— Мы в курсе, — ответил летчик. — У капитана Лихачева сегодня кончается срок в шестнадцать часов. Хотелось бы, чтобы в это время он вышел отсюда.

— Вот в шестнадцать и займусь документами, — ухмыльнувшись, ответил, дежурный, — к своей смене закончу. У нас тут свои порядки.

Договорив, он снова уткнулся в прессу, давая понять, что далее разговаривать, не намерен. Но уже через секунду, оторопев, взирал широко раскрытыми глазами, как его газета медленно превращается в руках летчика в меленький, скомканный шарик. Закончив аутодафе, Берестов наклонился к побледневшему от злости офицеру и аккуратно запихал тому комок в нагрудный карман кителя, приговаривая при этом:

— При несении вахты, вам дозволяется читать только Устав гарнизонной и караульной службы. Или на этот счет у вас тоже свои порядки?

Выдернув из пластикового кармана настенного планшета только что названный Устав, он бросил его на стол перед дежурным и, завершая разговор, добавил:

— Из него же вы узнаете о сроках содержания арестованных и о времени их освобождения. Не прощаюсь, в шестнадцать увидимся…

— Эка ты его, — зашелся смехом, растягиваясь на кровати капитан.

— И откуда только такие берутся… — пробормотал Влад, тоже занимая горизонтальное положение.

— Да, уж… Два дня нормальные мужики заступали, а тут на тебе!

В дверь громко постучали.

— Открыто! — крикнул Лихачев.

Вошедший матрос пригласил майора к телефону. Пройдя через коридорчик, пилот увидел злорадно улыбающегося дежурного. Небрежно подав ему трубку, тот процедил:

— Вас комендант.

— Майор… — хотел, было представиться Берестов, но на другом конце перебили:

— Владислав, что там у вас произошло?

«Владислав!? Откуда „дед“ знает мое имя и что это с ним вообще?»

— Товарищ контр-адмирал, у моего друга заканчивается срок в шестнадцать часов. За ним вот-вот должна приехать жена. Но, как мне показалось, отпускать его в назначенное время не собираются — что совершенно противоречит Уставу. Вот собственно и все…

— Как это все!? — удивленно вскинул брови развалившийся на стуле доносчик, — про газетку ещё расскажи.

— Ты вот что… — послышался из трубки спокойный голос коменданта, — не переживай за друга, сынок… А этого ухаря — дежурного я хорошо знаю. Передай-ка ему трубочку…

Совершенно сбитый с толку словами и обращением старого контр-адмирала, летчик протянул трубку капитану третьего ранга. Тот надменно принял её и поднес к уху с важностью министра обороны. После первых же, видимо, очень крепких слов собеседника, вся спесь, и злорадство с лица испарились. Их место, поочередно сменяли: растерянность, страх, удивление, обида…

— Так точно… есть… понял… — отрывисто отвечал он в течение короткого разговора.

Наконец, опустив трубку на старый телефонный аппарат, дежурный вздохнул и, искоса глянув на авиатора, присевшего на край стола, проворчал:

— Неприятностей из-за вас теперь не оберешься…

— Сам же поспешил «настучать».

— Что-то я не пойму! — пряча глаза, покачал головой офицер с красной повязкой на рукаве, — родственником ты ему вроде не приходишься — не впаял бы десять суток. Задобрить, что ли чем пообещал?

Берестов спрыгнул со стола и спросил, медленно направляясь в камеру:

— Легко, наверное, живется на свете такой мразью? Думать, заботиться ни о ком не надо…

— Да пошел ты…

Через миг летчик рванул его за грудки со стула и, держа перед собой, сквозь зубы говорил:

— У тебя остался час на оформление документов. Уяснил?

Капитан третьего ранга с покрасневшим от напряжения лицом, натужно молчал.

— Скоро к нам подъедут жены. Если ты продержишь их лишнюю минуту за воротами, я не совершу большого греха, придушив тебя за этим столом. Уяснил?

И он тряхнул бедного дежурного с такой силой, словно именно тот был повинен во всех происшедших с ним бедах.

— Уяснил? — прорычал он ещё раз.

— Уяснил… — прохрипел в ответ офицер, понимая, что решительный и не на шутку рассерженный арестант может, не откладывая, придушить уже сейчас.

Бросив мерзкого субъекта обратно на стул, авиатор вышел из холла. Вернувшись в камеру, он застал Лихачева спящим и, стараясь не шуметь, прилег на кровать.

Немного успокоившись, Влад снова мысленно вернулся к разговору с комендантом. Многие знали суровый нрав этого человека, держащего в страхе нарушителей дисциплины всего Флота. И вдруг такое странное, отеческое отношение…

«Вполне возможно — он узнал о катастрофе и о том, что последовало за ней… Ну и что же? Разве я один такой мученик?! Сколько у нас происходит трагедий и несчастий? Не перечесть. Ничего не понимаю…»

* * *

«Зачем же отнекиваться… И так всем видно, что девочка по-прежнему тянется ко мне, — размышлял Владислав, меряя шагами камеру в ожидании приезда двух сестер, — да и я её, похоже, без памяти люблю до сих пор. Если бы только не дурацкие обстоятельства… Сколько мне ещё сидеть осталось? Семь дней. Вот через неделю бы уже перед ней на коленях стоял. Мог бы и сегодня признаться, но не в казематах же?! Увы… Придется ждать, как напутствовал генерал из контрразведки, вызова в Москву…»

Кто-то осторожно постучал в дверь. Берестов тихо, чтобы не разбудить приятеля, приоткрыл её.

— К вам прибыли на свидание, — доложил матрос.

— Макс, что ночью-то делать будешь? — потряс летчик капитана за плечо.

«Более дурацкого вопроса, вы майор, придумать не могли…» — сообразил он тут же, и поторопил открывшего глаза друга:

— Вставай скорее, к нам приехали!

Через минуту они, смеясь и радуясь встрече, снова попали в объятия Насти. Младшая сестра, на сей раз, подошла, но лишь за тем, чтобы кротко поздороваться. Но Владислав, чуть придержав её, нежно обнял и поцеловал. Компания, как и в первое свидание, расселась на прежние места. Александра снова выкладывала из сумок продукты.

— Макс, с Владом покушаешь? — проворковала счастливая Настя, прижимаясь к мужу, — или до дома потерпишь?

— Конечно, потерплю, — ответил капитан, обнимая её, — оставьте лучше Владу побольше…

— Нет, ребята, есть я не хочу. Да и что вам тут из-за меня рассиживаться? Документы уже готовы… — уверенно сказал молодой человек и, встав, направился к двери.

— Думаешь — этот сноб почесался? — усомнился капитан.

— Обещал исправиться…

Когда за Берестовым закрылась дверь, в помещении повисла тишина. Все трое оставшихся в комнате свиданий, внезапно ощутили всю остроту неловкости создавшегося положения. Лихачеву предстояло скорое освобождение из застенков и возвращение домой. Владиславу же, попавшему в переделку из-за него, предстояло провести в заточении ещё неделю…

Настя смотрела куда-то в пол. Саша, все же решив накормить Влада, что-то раскладывала на столе, часто моргая влажными ресницами.

— Лучше бы нам поровну дали… — нарушил молчание инженер.

— Лучше бы ты фуражку не в руке, а на голове таскал, — проворчала Настя, — тогда и комендант не остановил бы.

— И мы бы с Владом ещё несколько дней не встретились… — прошептала, чуть не плача, младшая сестра.

Пилот, возвратясь от дежурного и протягивая капитану документы, удивился:

— Почему вы такие скучные? Или не рады окончанию срока?

Троица молчала.

— Да что с вами ребята? Уже успели поругаться?

— Неудобно как-то, получается, — проворчал Лихачев, доставая сигареты. — Один остаешься…

Берестов рассмеялся, услышав о причине невеселого настроения приятелей.

— Друзья… — протянул он, — это ж райские условия по сравнению с теми, где я «отдыхал» до недавнего времени. Поверьте…

— Ну, все равно мы никуда не торопимся, — заговорила Настя, — садись, покушай. Сашенька тебе уже все приготовила.

Владислав присел рядом с девушкой и, открыв привезенный сестрами термос, начал разливать по стаканчикам чай:

— Давайте-ка тогда со мной за компанию.

И все же радость от воссоединения молодой семьи, после трехдневной разлуки, понемногу брала верх. Максим с женой, все чаще улыбаясь, о чем-то негромко разговаривали. И только Александра, незаметно подкладывая молодому человеку на тарелочку разные вкусности, оставалась грустной.

Несколько раз Влад порывался дотронуться до её руки, погладить аккуратно уложенные назад волосы… Она позволила бы…

«Нет, — останавливал себя Берестов, — встречусь с ней после чертовой тюряги, и попытаюсь объяснить сам… Она должна узнать все о моем возможном будущем и принимать решение не в пылу страсти… А сейчас, и при расставании нельзя давать волю порывам!»

— Мы приедем… — еле слышно заговорила Саша, — завтра сестра встречает какую-то комиссию в санчасти, а на следующий день свободна… Что тебе привезти?

— У меня все есть… — ответил он, — хотя, если нетрудно, захвати пару книг.

— О чем ты любишь читать?

— Классику… Что-нибудь спокойное, вдумчивое… Только не кровавые боевики.

— Я подберу для тебя… — улыбнулась она, — попробуй ещё торт.

— Влад, открою тебе секрет, — громко прошептала Настя, — наша Сашенька пекла торт специально для тебя. Даже меня не угостила!

Младшая сестра укоризненно посмотрела на старшую, и положила на тарелку Владислава большой кусок красивой выпечки.

— Тогда давайте пробовать! — таким же громким шепотом ответил Берестов.

Ему совсем не хотелось есть, но он отведал все плоды кулинарного искусства девушек. Хорошо приготовленные блюда были действительно вкусны. Подобное внимание и забота очень трогали его, и пилот боялся обидеть сестер отказом.

— Отменный торт. Никогда столько и так вкусно не ел, — закончил пиршество молодой человек, — спасибо хозяюшки. Я бы с вами вечность тут сидел, но, пора вам в дорогу — скоро темнеть начнет. Да и у Макса, от вида подобного изобилия, голодный обморок может случиться…

Приятели начали потихоньку собираться. Муж с женой взяв опустевшие сумки и тепло попрощавшись с майором, вышли на улицу, оставив наедине влюбленную парочку.

Летчик стоял рядом с печальной Александрой и едва находил силы сдерживаться. Нестерпимо хотелось, забыв обо всем, прижать к груди это милое, хрупкое создание, и, как и год назад, прошептать слова любви, припасть к её пухленьким губам. Обворожительной красоты, стройная девочка, словно посланная ему судьбой в награду за пережитые страдания, жила уже несколько дней ожиданием этого…

— До встречи… — тихо вымолвил он сдавленным голосом, — и спасибо за все…

Она подняла печальные глаза, полные надежды и терпения. Подойдя вплотную, Саша чуть коснулась губами его щеки.

— Мы приедем к тебе… — шепнула она и скрылась за дверью.

* * *

— Алло, папа! Ты меня слышишь, папочка? — кричала в трубку Анастасия.

Макс, не шевелясь, стоял рядом с ней в тесной кабинке и, прислонив ухо с другой стороны трубки, пытался разобрать слова тестя.

— Позови Сашеньку к телефону… А где она?

— Пусть берет билет, — подсказывал шепотом муж.

— Вчера проводил!? — удивилась девушка и тут же пояснила Лихачеву: — вчера уже вылетела, записывай номер рейса…

Продиктовав дату прилета сестры и цифры, Анастасия немного успокоилась, и стала расспрашивать отца о здоровье, о маме, о новостях…

— Как славно! — воскликнула она, выйдя из помещения переговорного пункта, — вечером Саша будет уже здесь.

— Что ж, попробуем проведать Влада и надо двигаться в аэропорт, — ответил довольный Максим.

Но, вернувшегося из неизвестности Берестова, увидеть не удалось. Дежурный по приемному отделению военврач, узнав о цели посетителей, понизив голос, произнес:

— Сожалею, но майор находится в изолированной палате травматологии под присмотром двух ребят из очень серьезной организации.

— А в связи с чем его так охраняют? — в недоумении спросил капитан.

— Кто же нам об этом докладывает!? — пожал плечами собеседник в белом халате.

— Мы его друзья, живем в одном гарнизоне…

— Могу добавить лишь следующее… — ещё тише сказал дежурный, — ежедневно к нему приходят крупные чины и подолгу о чем-то беседуют, выспрашивают…

— Может, хоть по телефону разрешите с ним поговорить?.. — жалобно попросила Настя, — знаете, я ведь тоже врач из воинской части…

— Ничем не могу помочь. Охранники не позволят его пригласить к телефону.

— Ну, тогда к вам профессиональный вопрос: как состояние майора и долго ли он пробудет в госпитале? — не унималась девушка.

— Это, пожалуйста, — не секрет… — пробормотал медик, разворачивая толстый, потрепанный журнал. — Так… Вот, майор Берестов… Воспаление коленного сустава после механической травмы, общее истощение…

— Ничего не понимаю… ворчал Лихачев, беря под руку жену на улице.

— Кто знает, где Влад столько времени пропадал… Да ладно, Господи! Все это такие мелочи по сравнению с тем, что он жив и вернулся!

— Это верно. Подлечат, разберутся и мы встретимся. Разве подобные происшествия обходились когда-нибудь без нудной работы комиссий, следователей, прокуратуры?..

* * *

Выйдя из электрички в пригороде Артема, Лихачевы, поймав такси, едва не опоздали к прилету московского рейса. Совсем недолго пришлось ожидать встречающим выхода пассажиров из сектора и вскоре уставшая, но счастливая Сашенька оказалась в объятиях старшей сестры и её мужа.

— Я была уверена, что Влад жив! Только ждала, когда он найдется! — говорила сквозь слезы радости юная девушка, — знаете, читаю вашу телеграмму и ловлю себя на мысли, что абсолютно готова к этому известию! Лишь точно не могла назвать срок его возвращения…

— А нас позавчера Лешка — его друг огорошил в гарнизоне! — целуя сестру, объясняла Анастасия, — а через полчаса мы уже заполняли срочный бланк на почте…

— Сегодня хотели подробнее тебе рассказать — звонили в Саратов, а ты уже летела сюда, — вторил жене Максим.

Счастливая троица, продолжая обсуждать знаменательное событие, двигалась в сторону стоянки такси. Уже в машине, немного придя в себя, Александра спросила:

— Владислав в гарнизоне? Его можно будет сегодня увидеть?

— Нет, моя хорошая, он пока находится в госпитале, — ответила Настя, но чтобы не пугать понапрасну девочку, сразу уточнила: — с ним ничего страшного, обычное обследование.

— Пытались сегодня к нему пробиться — куда там… — подтвердил капитан, — пока никого не пускают. Работает комиссия, и целый день в палате отираются следователи, дознаватели…

— Да уж Сашенька, потерпи немного. Главное что Влад жив и здоров, остальное никуда не уйдет…

Добравшись к вечеру в военный городок, Лихачевы устроили грандиозный праздничный ужин. Пожалуй, впервые за последние полгода эти люди смогли по-настоящему, от души смеяться, шутить, радоваться… Супруги, осторожно переглядываясь, любовались воспрянувшей духом и, как им казалось, ещё более похорошевшей молодой девушкой. Глаза, улыбка, почти не покидавшая лица, да и весь вид Александры говорили об огромном счастье, которое она испытывала от встречи с ними и, конечно же, от мысли, что любимый человек жив, находиться совсем недалеко и скоро предстоит долгожданная встреча…

* * *

О том, что Александра вот уже десять дней живет у Лихачевых в страстном ожидании его возвращения, летчик не знал. В день приезда, после тяжелых встреч с семьями членов экипажа, он заглянул в штаб и постучал в дверь кабинета командира полка.

— Заходи-заходи Владислав! — радостно пожал ему руку, вставший навстречу из-за стола полковник, — присаживайся. Молодец что заглянул…

— Виталий Николаевич, я хотел бы вам доложить о произошедшем и обстоятельно обо все рассказать.

— Мне уже все известно, Владислав… — мягко сказал пожилой командир. — Я ознакомлен с материалами следствия. Действия твои были правильными, глупо тебя в чем-либо упрекать. И ты себя ни в чем не вини! Жизнь иногда жестоко с нами обходиться… Слава Богу, что жив остался…

Полковник достал из шкафа две рюмки и открыл бутылку коньяка.

— Давай-ка, помянем ребят… Закуски вот только, извини, нет…

Мужчины выпили до дна и молча закурили. Через минуту командир части заговорил вновь:

— Знаю, — следствие ещё не окончено. Поэтому можешь пока отдыхать, набираться сил, приводить себя в порядок… Считай — отгуливаешь внеочередной отпуск при части.

— Меня уж и в полковых списках-то, наверное, нет… — с грустью проговорил майор.

— Не горюй… — по-отечески похлопал по плечу командир, — пусть только закончится вся эта возня и бумажная волокита. Я лично все устрою без проволочек! Таких летчиков, как ты, тоже ведь поискать надо…

Наполнив рюмки ещё раз, Виталий Николаевич произнес ещё более оптимистично:

— За твое спасение, сынок! Я рад, что ты снова с нами…

Покинув штаб и пройдя узкими, тенистыми аллейками к дому, Берестов оказался, наконец, в своей квартире. Два дня он не реагировал на частые звонки и стук в дверь. Долгие беседы со следователями и контрразведчиками, отбили всякую охоту лишний раз делиться давними и совсем свежими воспоминаниями. Только к воскресенью, он выбрался из «берлоги» с целью запастись продуктами и проветриться. Осторожно спускаясь с тростью по лестнице, он едва не столкнулся с бегущим навстречу через две ступеньки, штурманом полка Щербининым…

Запыхавшийся подполковник, пожав руку и с трудом переведя дыхание, выпалил:

— Влад выручай! Всех наших мужиков-автомобилистов оббежал… Кого нет, кто не в ту сторону едет… Подбрось до автовокзала, дальше — в аэропорт, я уж сам, — жалобно смотрел на пилота подполковник, — я в отпуск с семьей собрался — самолет в четырнадцать десять…

— Иди за вещами и жди у подъезда, — пробормотал молодой человек, повернув обратно за ключами от гаража и машины…

 

5

— Я перечислю предметы, а вы… — вкрадчивым голосом объяснял молодой врач-психиатр, — должны подсказать мне, что из них создала природа, а какие являются рукотворными…

— Вы всерьез в чем-то подозреваете мою психику?

— О чем вы? Помилуйте… Каждый специалист, перед общим освидетельствованием должен дать свое заключение. Вот я и выполняю эту работу…

— Что-то других врачей до сих пор невидно, — Владислав пристально смотрел на доктора, сидевшего на табуретке у его кровати.

Этот ранний и неожиданный визит весьма озадачил майора. Для данного мероприятия, коль в нем возникла острая необходимость, было предостаточно времени, когда он валялся в Центральном Госпитале…

«Происки обиженного дежурного? — перебирал он в голове различные версии, — или местное командование решило заранее подстраховаться перед негативным решением Москвы? Как же выяснить — чье он выполняет распоряжение и зачем…»

— Итак, начнем… — протянул молодой очкарик и стал перечислять: — автомобиль, мост, кактус, канал, вулкан, река.

Вздохнув, летчик ответил:

— Кактус, вулкан, река. Остальное наших рук дело.

— Верно. А сколько получится, если из ста семнадцати вычесть тридцать девять?

— Семьдесят восемь…

— Чудненько… Теперь скажите мне пожалуйста, чем отличается сено от соломы?

Берестов уже успел ответить на два десятка столь же идиотских вопросов и почувствовал, что скоро нервы действительно начнут сдавать.

— В наше время, только один из пяти объяснит вам разницу. Ваши тесты составлял Николай Иванович Пирогов?

— И все-таки попытайтесь… — мягко настаивал военный эскулап.

— Солома… Наверное, это сухие стебли злаков, или зерновых. Ну а сено, если не ошибаюсь — высохшая трава.

— Хорошо… — пробормотал медик, что-то записывая на листе бумаги, — теперь подумайте вот над чем… Что из ниже перечисленного может летать: гвоздодер, бумеранг, жаба, вертолет, пихта, скворец.

«Гениально… — оценил Влад вопрос, видимо, предназначенный исключительно для летчиков. — Интересно, что он думает по поводу аэродинамических свойств гвоздодера? Ну да… Попробуй подколоть такого умника, и сразу к зеркалу — примерять рубашку с двухметровыми рукавами…»

В этот момент дверь без стука открылась, и на пороге появился комендант. Испытуемый арестант и врач встали. На сей раз, лицо контр-адмирала не было столь спокойным, как во время первого визита. Порывисто войдя в камеру, он приблизился к доктору. За ним в «чуланчик» неслышно прошмыгнул новый дежурный. Встав в полуметре от специалиста в белом халате, начальник комендантской службы пристально посмотрел на его ботинки и стал медленно поднимать взгляд, пока не уперся им в линзы очков.

— К-капитан Абрамов, — представился побледневший последователь Гиппократа.

— Вы считаете, — процедил сквозь зубы пожилой офицер, — что медицинский корпус как-то застрахован от поселения на здешних нарах?

— Н-никак нет…

— Что за обувь? — прорычал комендант.

— У меня стопа широкая… У-уставные не подходят… Виноват…

«Ого! Так вот каким может быть знаменитый „зверь“, — удивленно подумал Владислав, — похоже, психиатр попал…»

— Вы можете сесть, — бросил шеф комендатуры пилоту и, обращаясь к доктору, злобно проговорил: — а вам я легко могу помочь растоптать форменную обувь… Чем вы здесь занимаетесь?

— Провожу освидетельствование летчика…

— На предмет?..

— Я, собственно, не в курсе… Начальник Центрального Госпиталя попросил провести тестирование и…

— И что? — отрывисто допрашивал в конец растерявшегося капитана контр-адмирал.

— Ему нужны зацепки, чтобы комиссовать майора из армии, если поступит такая команда… — выдохнув, ответил военврач и стыдливо опустил глаза.

— Лучше бы ваш гребанный начальник хирурга ему хоть раз прислал, а не подстраховывал свою задницу! — заорал контр-адмирал так, что все присутствующие невольно втянули головы в плечи.

Он стал нервно расхаживать по небольшой камере. Дежурный и вытянувшийся в струнку психиатр чуть посторонились, освобождая тому пространство.

— Ну, и каковы же результаты? — саркастически ухмыльнувшись, поинтересовался комендант в гробовой тишине.

Очкарик слегка оживился и, взяв дрожащими пальцами со стола листок, быстро заговорил:

— Я со спокойной совестью могу дать заключение, что по моей специальности у больного… простите, у наблюдаемого — все обстоит нормально.

— Прекрасно. Садитесь и пишите, — снова рявкнул комендант и грузно плюхнулся на свободную кровать, — а я пока подумаю, стоит вас здесь оставить или на первый раз ограничиться внушением…

Доктор с готовность уселся на табурет и, вынув из нагрудного кармана халата чернильную ручку, начал строчить выводы. Написав несколько предложений, он протянул лист Берестову и вежливо попросил:

— Ознакомьтесь… И если жалоб не имеется — распишитесь…

Майор, пробежав по строчкам, поставил автограф и вернул документ. Врач стоял ни жив ни мертв, ожидая приговора взбешенного «зверя».

— Свободны… — проворчал тот, и поднялся с кровати.

Доктор, схватив портфель и снимая на ходу халат, выскочил из камеры не хуже ошпаренного. За ним торопливо вышел дежурный. Комендант, подойдя к вставшему пилоту, хотел что-то сказать, но, видно передумав, направился к двери. Перешагнув порог, он все же обернулся и мягко, будто вовсе не кричал только что — сотрясая стены, сказал:

— Больше они не сунутся сынок, отдыхай…

* * *

Владислав лежал на кровати и раздумывал над сегодняшним появлением врача и коменданта. Приезд психиатра, действия начальника госпиталя и приказ командования Флота, он, хоть и с трудом и омерзением, но осмыслить мог. Но странное поведение старого контр-адмирала — объяснению не поддавалось…

В коридоре послышался шум, шаги и голоса. Дверь камеры распахнулась, и он с радостью узнал ввалившихся один за другим однокашников. Друзья по очереди обнимали вскочившего с постели майора, трясли ему руку.

— Рассаживайтесь мужики, — пригласил Берестов, — мебели у меня маловато, но, как ни будь, обойдемся…

— Чудеса Влад, да и только! Не поверишь… — говорил с круглыми глазами Лешка, доставая из пакета закуску, — сейчас у ворот твоего «профилактория» столкнулись нос к носу со «зверем»! У каждого из кармана бутылка водки торчит, фураги в машине оставили, галстуки в карманах, Роман с разведки прилетел — два стакана успел хлопнуть… Короче, думали — хана! В соседи тебе оформит…

— Только и спросил: «К летчику что ли?» — продолжил другой однокашник, — и велел дежурному пропустить, ни хрена не сказав и не сделав! Представляешь!?

— Вполне… — кивнул Берестов.

— И этот — спокойный как дозаправщик в воздухе! — возмутился третий приятель, — вы что тут, элениум пьете и грязевые ванны принимаете? Мы думали он раскисший, приехали поддержать…

— Ладно, сливай топливо! — скомандовал четвертый, — с Владом надо успеть поболтать, водку попьянствовать и дисциплину похулиганить. Адмирал может вернуться и взять нас тепленькими. Так что наливай, пока не отняли!

Узник с удовольствием вглядывался в лица старых друзей и слушал нескончаемый треп. Он знал каждого с первого курса училища, когда им всем было всего по семнадцать… Все вместе они прибыли зелеными лейтенантами на Дальний Восток… Вместе начинали летать помощниками командиров…

— С закуской извини дружище — напряг вышел. Водку вчера прикупили, а продукты решили взять по дороге. Но освободились только к обеду, — во всех магазинах перерыв. Вот все, что удалось добыть…

— Не беда — у меня есть… — успокоил Берестов, и подошел к одной из тумбочек.

Он выгреб с полки несколько свертков, не тронув лишь торт, выпеченный Александрой специально для него. Когда провизия была извлечена из пакетов, кто-то из друзей, улыбаясь, присвистнул:

— Чтоб я так жил в гарнизоне…

— Знали бы, что здесь такое изобилие — водки б в два раза больше привезли… — сокрушенно проворчал Алексей.

Третий майор, заподозрив неладное, подозрительно воскликнул:

— Влад, ты же вроде холостой!?

— Все в жизни переменчиво. Иногда проступают и приятные краски…

— Ну, слава Богу… — пробормотал однокашник, сидевший рядом и, обняв арестанта, добавил: — твоя жизнь, кажется, полностью приходит в норму…

Спустя минуту летчики дружно подняли наполненные стаканы.

— Рады тебя видеть!

— За возвращение!

— За встречу!

Они рассказывали о гарнизонных новостях, о том, куда теперь летают разведчики, о прибытии в полк новой современной техники, на смену отслужившим свой век ТУ-16. Товарищи говорили все это так, словно он вот-вот должен был вернуться в часть и встать с ними рядом в один строй. Они верили, что трагичная и непомерно затянувшаяся эпопея друга вскоре завершится…

Друзья, считавшие его пропавшим без вести, и почти не чаявшие увидеть живым, по-настоящему радовались неожиданному «воскрешению». И в то же время, вглядываясь в серое лицо друга и молча, слушая скупые ответы на вопросы о происшедшем, ни разу за весь вечер не улыбнулись…

— За твое скорое освобождение! — произнесли очередной тост пилоты.

— И чтобы на «зверя» больше не нарывался… — добавил кто-то.

— Да не всегда он бывает «зверем», мужики, — пробормотал Владислав, — сами же в этом убедились…

Опрокинув стаканы, компания дружно закусывала.

— Влад, — осторожно начал Лешка, — мы знаем о трагедии только по слухам. А что произошло на самом деле? И каким чудом тебе удалось уцелеть и вернуться?

Все смотрели на него, ожидая интригующего рассказа о спасении…

* * *

«Лань», простоявшая более полугода без движения, завелась со второго раза. Только проблема с тормозами начала, по оценке Берестова, приобретать аварийные масштабы. Но, как бы там ни было, через пятнадцать минут они уже катили по пустынному, залитому утренним солнцем, шоссе. Сослуживец с женой и сыном восседали на заднем сиденье. До автовокзала доехали быстро — почти не пришлось отвечать на поднадоевшие вопросы о катастрофе, китайском плене и ходе нынешнего следствия. И вскоре пилот пожимал руку Щербинину, прощаясь с ним и его семьей возле автобуса. Решив вернуться к автомобилю напрямик — через просторный кассовый зал, Владислав услышал вдруг властный окрик:

— Товарищ майор!

Обернувшись, он заметил в сторонке от небольшой очереди пассажиров, незнакомого контр-адмирала, и, смотревшего на него во все глаза, капитана Лихачева…

— Подойдите ко мне… — приказал старший по званию.

Летчик не спеша, опираясь на трость, направился к офицерам и, приблизившись, представился.

— Документы, — коротко скомандовал весьма пожилой офицер.

Отдав удостоверение личности, Влад, не удержавшись, обнял Макса, которого не видел более шести месяцев. Тот, как-то неловко переминался с ноги на ногу и улыбался, едва заметно кося глазами на строгого адмирала.

«Похоже, мы нарвались на начальника комендантской службы Флоты, — невесело размышлял пилот, — и чем же закончится „приятная“ встреча? Интересный поворот…»

— Хорошо… — вернул документы грозный страж порядка и ткнул пальцем в сторону инженера, — этому субъекту я объявил трое суток за нарушение формы одежды. Вот вам записка об аресте. Доставите его на гауптвахту и сдадите дежурному. Это недалеко и не отнимет у вас много времени…

Он протянул небольшой листок. Майор, не раздумывая, отвел руки с зажатой в них тростью назад — за спину и тихо вымолвил:

— Вы ошиблись…

Комендант медленно поднял строгий взгляд и пристально смотрел на него, полагая, что ослышался.

— Вы ошиблись, — твердо повторил молодой человек, — я не конвоир, и не тюремщик…

Капитан, казалось, перестал дышать, ожидая страшной реакции — крика, нецензурных слов, или чего-то подобного… Но, глава службы «цепных псов», обращаясь к майору, спокойно изрек:

— Десять суток ареста, за отказ выполнять приказание.

— Есть, десять суток… — с облегчением и даже с радостью ответил Берестов.

Пока выписывался второй «судебный вердикт», он подмигнул Лихачеву, взиравшему на него с жалостью и легким укором.

— Я могу рассчитывать на вашу порядочность, товарищи офицеры? — спросил адмирал, закончив писанину и держа в руке готовые записки об аресте.

— Разумеется.

— Тогда держите… Доложите командованию, и завтра жду обоих в гости — на постой… — он отдал каждому по документу и добавил, глядя на трость Берестова: — что у вас, кстати, с ногой?

— Со второго этажа прыгнул неудачно… — мрачновато пошутил пилот.

— Ну-ну, парашютист, до встречи в «санатории»… — буркнул комендант и зашагал прочь.

Отдав честь, пилот проводил взглядом контр-адмирала и повернувшись к понурившему голову капитану:

— Ну, что приуныл, Макс? Подумаешь — горе! Если ты в гарнизон — могу подбросить… Как жизнь-то, как Настя?

Внезапно сзади кто-то тронул летчика за руку. Едва он успел обернуться, как сознание едва не помутнело, а сердце гулко забарабанило в груди… Перед ним стояла Сашенька. В глазах девушки попеременно мелькали то непонятный Владу испуг, то едва уловимая нерешительность, то счастье от неожиданной встречи… Какое-то мгновение они стояли неподвижно, затем одновременно шагнули в объятия друг друга…

Сколько раз он мечтал об этом сладостном миге, сколько передумал о своей безграничной любви к Александре… Но даже прагматичные, неумолимо возвращающие его из облаков на землю выводы последних дней, связанные с неопределенностью нынешнего положения и дальнейшей судьбы, на время отступили, не удержав порыва…

«Господи… Вот же где и при каких обстоятельствах довелось встретиться…» — поражался молодой человек, осыпая лицо любимой девушки поцелуями…

Он сжимал её в объятиях, не обращая внимания на сновавших мимо пассажиров, на стоявшего чуть поодаль Макса, тактично и терпеливо изучавшего расписание автобусного движения.

— Я так рада… — шептала Саша, — я так ждала этого…

— Милый ты мой, любимый человек… — отвечал Владислав, вытирая ладонью скатывающиеся по её щекам, счастливые слезы, — может, потому и удалось мне вернуться, что только о тебе и думал…

* * *

Закрыв дверцу за девушкой, устроившейся справа, майор сел за руль. Сняв новую белую фуражку, он попытался осторожно, чтобы не задеть девушку, положить её на заднее сиденье. Но Александра с готовностью перехватила её и аккуратно устроила на своих коленях. Капитан залез назад и с упреком пробормотал:

— Влад, ну зачем ты, ей Богу? Отвез бы меня на губу, что из того? Теперь сам загремишь… Да ещё на полторы недели…

— Видишь ли… — негромко, но без намека на сомнение объяснил пилот, поворачивая ключ зажигания, — мне абсолютно все равно, что подумает комендант. У него работа такая — отлавливать и сажать. Но мне совсем небезразлично, что решите вы, — живущие в одном со мной гарнизоне, в соседнем доме…

— Не знаю… — сомневался Лихачев, — вам бы сейчас побыть с Сашей — столько не виделись! А теперь — здравствуй тюрьма…

На этот справедливый довод Макса, Берестову, пожалуй, возразить было нечем…

Автомобиль ехал по петляющей меж сопок дороге. Спутники Владислава, радуясь долгожданной встрече, все-таки частенько замолкали, вспоминая случившийся на автовокзале инцидент. Отсидка на гауптвахте означала очередную разлуку, бездарно потерянное время и неприятности с командованием гарнизона. Лица у Александры и Максима в эти минуты становились мрачными, понурыми, а настроение неуклонно ползло вниз. Они сидели молча, поглядывая в окна и думали, каждый о своем. Берестова же, расположение духа, которого в последние полгода не поднималось выше средней отметки, сегодняшний случай, растормошил и позабавил. Но смотреть на расстроенных попутчиков, было невыносимо…

— Что же вы так раскисли, ребята? Да нет в оном заведении ничегошеньки ужасного. Говорю вам, как опытный каторжанин… Сидеть начал ещё в курсантскую бытность. Однажды вот, помню, довелось отмотать пятеро суток за любовь к искусству…

— За что? — не понял капитан.

— Не поверите… Формулировка звучала примерно так: «За порочное пристрастие к шаржам…»

— Как это? — в два голоса спросили пассажиры.

Владислав улыбнулся, услышав, наконец, голос девушки, и стараясь отвлечь и развеселить друзей, начал рассказ:

— Комбатом в училище служил один кавказец, с колоритной внешностью и с характером покруче, чем у нашего коменданта. Гонял курсантов от зари до зари, сажал почем зря… И вот взбрело как-то в голову нашему полководцу все клумбы в гарнизоне свежей травкой украсить. Повелел на аэродроме дерн выкапывать и на грузовичке развозить. Адова работа, скажу вам, три недели мучались… Ну а я, проучившись несколько лет в художественной школе, немного умел рисовать…

Макс с Сашей забыли о недавнем происшествии и с интересом слушали. Берестов, время от времени, незаметно кося взгляд вправо, любовался милой девушкой. Одной рукой она обнимала его фуражку сбоку, второй придерживала сверху. Майор даже поймал себя на мысли, что завидует белоснежному головному убору…

— Работы курсанты распределяли сами, ну и родилась общая идея… Поставили меня руководить вырубкой дерна. Набросал я на листочке карикатуру злобного комбата, и принялся показывать — где и какой формы вырезать пласты… Озеленение прошло на славу, даже схлопотали от цербера благодарность. Поначалу реакции не последовало — с земли наше творчество разобрать было невозможно. Так, какие-то беспорядочные широкие полосы, длиной чуть не во весь аэродром. А вот когда начались учебные полеты, тут-то все и открылось… Инструкторы, вываливались из самолетов и ржали до истерики. Кончилось тем, что нашего грузина летчики посадили в кабину и показали шедевр с высоты птичьего полета. Тот потом за нами с лопатой по гарнизону бегал и орал вслед: «Я из вас, чертовы Пикассы, дурь повышибаю!..»

Когда друзья заливисто смеялись, Влад почувствовал себя счастливым. Макс с Сашенькой забыли о недавнем, неприятном происшествии и уже не переставали улыбаться до самого гарнизона…

* * *

Вечером того же дня супруги Лихачевы и Александра с Владиславом сидели за уставленным праздничными блюдами столом. В начале встречи пилот, не вдаваясь в подробности, коротко отвечал на вопросы собеседников. Позже тема разговора плавно лавировала от злоключений, уготованных ему судьбой, к предстоящей поездке на гауптвахту. Но, тем не менее, трое из четверых понимали, главным — затмевающим остальное событием, является возвращение Берестова в гарнизон и сегодняшняя, долгожданная встреча. Пережитые невзгоды и будущие мелкие неприятности уже не воспринимались, как нечто препятствующее дальнейшей, нормальной жизни. По крайней мере, так считали Лихачевы и Саша…

— Что у тебя с ногой? — поинтересовалась Настя.

— Началось с ушиба при посадке на воду… — махнул рукой Влад.

— А в тюрьме разве не лечили?

— Лечили… — нехотя проворчал пилот, вставая из-за стола и подходя к открытой балконной двери, — только, весьма своеобразно…

— Как же? — не отступалась старшая сестра, выдавая профессиональный интерес, — видимо, используя совою нетрадиционную медицину?..

— Это точно…

— Ну, расскажи, Влад! Мне не дает покоя вопрос: каким образом можно до такой степени запустить пусть сильный, но простой ушиб…

— Да все просто… — ответил майор, зажигая сигарету. — На допросах орудовали дубинками, стараясь попасть именно по колену, а потом приходил лекарь — неделю спасал от гематомы, воспаления… И так продолжалось несколько месяцев.

Слушая эти вынужденные объяснения, Александра закрыла лицо руками, а Настя зло процедила:

— Какие же сволочи…

— Ладно, ребята! — подбодрил Владислав, — все позади, нога проходит, а мы снова вместе. Давайте о чем-нибудь другом…

— А ты знаешь, ведь Сашенька пробудет у нас до конца лета, — улыбнувшись, сообщил Максим.

— Правда?..

— Да, до окончания каникул, — радостно посмотрела на молодого человека девушка.

— Замечательно!

— Мы рады не меньше…

Пилот вернулся на свое место. Ему нестерпимо хотелось дотронуться и погладить руку Александры, лежащую на подлокотнике кресла и, словно, ожидающую этого прикосновения…

— Давайте-ка, выпьем за вас! — с умилением глядя на сидящих рядом влюбленных, предложила Анастасия — за ваше счастье!

«Казалось бы, наше счастье действительно так близко… — размышлял Берестов, пока Максим рассказывал ему о новой, недавно прибывшей на аэродром технике, — что же делать?.. Меня ведь пока, не завершится расследование, не существует! Только после вынесения вердикта появится некий субъект… Либо оправданный, заслуживающий доверия человек, либо… Либо начнется совсем другая, непривычная для меня жизнь, в которой придется стартовать сначала… Вот это второе и не дает мне право прижать девочку к груди и сказать то, что давно хотел…»

Около полуночи Владислав, поблагодарив друзей, стал собираться домой. Провожая его в прихожей, три человека молча взирали, как тот набрасывает ветровку и, отводя взгляд, прощается. Пожалуй, Лихачевы, перед глазами которых мучительно происходила недавняя Сашина трагедия, были готовы к тому, что молодой человек сейчас пригласит её с собой и именно с этого дня, с этой ночи для них начнется отсчет счастливой совместной жизни. Пожалуй, и Александра была к этому готова, ожидая только одного слова, одного взгляда Влада…

— Завтра я заеду за тобой, Макс, — пообещал, Берестов, пожимая тому руку. — Еще раз спасибо вам за сегодняшний вечер…

Он поцеловал в щеку Настю и, обняв на прощание Сашу, закрыл за собой дверь…

* * *

— Ему надо придти в себя, — шептала старшая сестра, прижимая к себе грустную девушку, — катастрофа, смерть друзей, полгода плена, пыток — не каждый такое вынесет. Он без ума от тебя, я же вижу…

Уже одетая в ночную рубашку Сашенька, сидела на своей постели, возле Анастасии и еле слышно ответила:

— Я вижу — он любит, но появилось такое ощущение, что Влад сам себя сдерживает, будто борется с собой…

— Потерпи, моя хорошая… Дай ему немного времени. Сейчас пока у всех одни эмоции и оголенные нервы. Все скоро вернется на круги своя и ваши отношения тоже…

 

6

Вечером дежурить заступил знакомый старлей, оформлявший Берестова и Лихачева на временное поселение. Его глаза едва не вылезли из орбит, когда, услышав приглушенный шум и звон стаканов из камеры старших офицеров, он заглянул в нее.

— Товарищи майоры… меня же комендант посадит, если увидит… — пролепетал сотрудник комендатуры.

— Заходи служивый! — пригласили его приятели Владислава.

— Нет уж! Спасибо…

— Не переживай, — успокоил арестант, — контр-адмирал их видел и сам дал команду твоему предшественнику — пропустить.

— Да?.. — недоверчиво переспросил дежурный, все же переступая порог.

— Сегодня пятница и вряд ли он уже появится, так что можешь присоединяться к нам… Пить бы я на твоем месте на вахте не стал, но, может быть, покушаешь?

— Если не возражаете, я просто посижу, — сказал старший лейтенант и скромно устроился на краешке кровати…

Он мало что понимал, но с интересом выслушал окончание рассказа Влада, о том, как тот оказался в китайских застенках…

* * *

— Доброе утро, — поприветствовал летчика на следующий день знакомый дежурный, — завтрак готов…

— Привет, — встав с постели, отвечал Берестов, — через пять минут буду…

Быстро умывшись, он отправился в комнату для свиданий. За столом, потягивая чай, уже сидел старший лейтенант. Голова Владислава, после визита друзей слегка побаливала, и он тоже решил начать с крепкого чая…

— Товарищ майор, — нерешительно начал служащий комендатуры, — так это вы зимой упали в море?

— Если бы упал — давно бы рыбы скушали…

— То есть — сели, или как правильно — приводнились…

— Было дело, — пробормотал узник со стажем, рассматривая непонятную кашу на тарелке.

— Да-а… — протянул молодой человек, — хорошо хоть китайцы спасли…

— Я тоже так поначалу считал. Радовался…

— Что, совсем плохо обращались?

— Тех, кто сидит в тюрьмах Поднебесной, за людей не считают.

— У нас немногим лучше…

— В наших пока не сиживал, — вздохнул летчик, — не знаю…

Он с неохотой поковырял вилкой матросский завтрак и, отодвинув тарелку, плеснул в стакан вторую порцию чая.

— Расскажи-ка мне что-нибудь о коменданте… — решил Берестов сменить тему.

— В нашей «конторе» мало о нем знают. Человек он закрытый, неразговорчивый…

— Семья есть?

— Жена кажется… — пожал плечами дежурный.

— А дети, внуки? — продолжал допытываться Берестов, стараясь вытянуть хоть что-нибудь, приоткрывавшее завесу таинственного расположения к нему контр-адмирала.

— Вот этого не знаю, не слышал… К службе относится очень ревностно. Такое впечатление — что в его жизни работа — главное и единственное спасение…

— Это бросается в глаза… Но вот от чего он спасается?

— Кто знает!? Задушевных бесед с ним лучше не заводить, — старлей встал и, постояв у окна, попросил:

— Вы не могли бы продолжить тот рассказ? Ну, о том, как попали в их тюрьму и задумали побег…

«Лихачевы с Сашенькой раньше обеда не приедут, — подумал майор, поморщившись, — все равно надо чем-то убивать время…»

Он налил третий стакан крепкого, горячего напитка и, не торопясь, начал тихо говорить…

* * *

— Ну и правильно, что не стали церемониться с охранниками, — восхищенно пробормотал старший лейтенант, — сколько кровушки они вашей попили…

— Работа у них такая, — ответил майор, собираясь встать из-за стола.

— Сейчас уже обед подвезут, подождали бы…

— Нет, пожалуй… Ко мне подъехать должны скоро. Так что сегодня воздержусь от местной, диетической пищи.

— Две похожие и симпатичные девушки? — спросил, расплывшись в улыбке, дежурный, — сестры?

— Точно — сестры… Но та, что постарше, приезжала к капитану.

— Очень красивые у вас жены, — вздохнул офицер комендатуры и поспешил объяснить: — не подумайте чего! Но, просто как с обложки журнала…

«Эх, если бы Сашенька действительно была моей женой…» — с оттенком горечи пронеслась мысль, но вслух Берестов уверенно сказал:

— Не только красивые, но, слава Богу, и умные! Что ж ты так тяжко вздыхаешь? Неженат еще?

— Не успел, все как-то не складывается…

«Не у тебя одного!» — чуть не ляпнул пилот.

— Не переживай — сложится! Не старик же еще, — легонько похлопал по плечу молодого человека Влад и отправился в камеру.

Он неподвижно лежал на застеленной кровати. Мечтательно закинув руки за голову, рассматривал досконально изученный потолок и размышлял об Александре. Иногда, по его уставшему лицу, блуждала едва заметная улыбка, но чаще летчик хмурился и нервно покусывал нижнюю губу…

«Лучше было бы вообще не встречаться с ней до окончания следствия! Что же теперь делать? Ведь по рассказам Лихачевых, девочка едва перенесла всю эту эпопею с моим исчезновением. Я же вижу, как она страдает и ждет от меня следующих шагов! Неужели, столько перетерпев в тяжелейших муках, Саша заслуживает подобного наказания? Нет! Сегодня же сам поговорю с ней и все объясню. Она имеет право знать, почему я тяну и медлю…»

В «каюту», прервав размышления Владислава, осторожно заглянул дежурный и, улыбаясь, зашептал:

— Товарищ майор, к вам приехали…

Друзья ожидали в комнате свиданий. Девушки, на этот раз, подошли к нему одновременно. Настя, здороваясь, как всегда чмокнула в щеку, Александра нерешительно коснулась его руки, но Берестов нежно обнял её и, поглаживая красиво уложенные волосы, некоторое время не выпускал из объятий. Макс, терпеливо ожидая свой очереди, топтался рядом и многозначительно переглядывался с женой.

— Я очень рад вас видеть, — почему-то смутился Берестов, осознав вдруг, что нестерпимо соскучился по этим близким и дорогим ему людям…

— Владислав, мы с тобой минут пятнадцать посидим… — начала Анастасия, но внезапно осеклась, увидев недоуменный взгляд летчика, и тут же поправилась: — нет-нет! Отъедем по делам только мы с Максимом, а Сашенька побудет с тобой — не волнуйся. А потом за ней вернемся…

— Жаль… То есть я рад, конечно, что Александра остается… — запутался пилот, — одним словом — я и с вами не отказался бы посидеть. Но раз надо…

— Сегодня выходной, — объяснил Лихачев, заговорчески улыбаясь, — и мы начинаем готовиться к празднованию освобождения. Надо запастись продуктами, спиртным…

— Ясно… Дело нужное.

Выйдя в холл, майор попросил у дежурного кипятка, и через несколько минут приятели, рассевшись вокруг стола по уже традиционным местам, потягивали кофе. Все трое молча поглядывали на «вечного» узника. Первой нарушила тишину Настя:

— Тяжко в одиночестве?

Тот пожал плечами и постарался ответить бодро:

— Терпимо. Условия здесь сносные — Макс знает. Комендант проявляет непонятную заботу! Да и осталось-то всего четыре дня…

— Наша девушка тебе книг привезла — на выбор… — супруги с нежностью посмотрели на младшую сестру, опять закопавшуюся в сумки и пытающуюся достать привезенную снедь.

— Ну, ладно… — засобирался капитан, вставая из-за стола и увлекая за собой жену, — вы тут поболтайте, а мы побежали. Через пару часиков появимся. Да, Влад, чуть не забыл… — он вновь вернулся от двери к столу, — помнишь, я говорил о знакомом из военной прокуратуры?

Майор утвердительно кивнул.

— Так вот я созвонился с ним недавно… Как раз сегодня у него дела в этих краях, а после обеда пообещал к тебе заехать.

— Думаешь, он в состоянии прояснить ситуацию? — недоуменно пожал плечами пилот.

— Полагаю, он владеет какой-то информацией. В любом случае — поговорить с ним не помешает.

— Вероятно, да… Ну, что ж, спасибо Максим, буду должен…

— Потом сочтемся… — улыбнулся инженер и, кивнув жене, направился к выходу.

Настя, легонько потрепав по волосам, сидевших рядом молодых людей, вышла вслед за мужем в коридор. На некоторое время в небольшом помещении повисла тишина. Берестов посматривал на девушку, аккуратно выкладывавшую на тарелочки пирожки, салат, котлеты… Мягкие, плавные движения красивых рук завораживали и притягивали взгляд. Она почувствовала, что Влад не сводит с неё глаз, но пыталась сделать сосредоточенный, серьезный вид. Положив перед ним вилку и подвинув поближе тарелки, попросила:

— Поешь.

— Ты составишь мне компанию?

— Мы обедали перед тем, как выехать к тебе.

«Неудобно, конечно, в одиночку… — подумал он, принимаясь за салат, — но отказываться тем более нельзя».

Александра встала и отошла к окну, чтобы не смущать голодного арестанта. Майор, на мгновение невольно залюбовался её стройной фигурой. Тут же в памяти всплыл день, проведенный прошлым летом на берегу реки… Но стараясь побыстрее завершить столь неуместный и несвоевременный обед, спешно дожевал пирожок.

— Спасибо Сашенька, все очень вкусно, — поблагодарил он, пряча в карман платок.

— Мы привезли тебе книги… — вернувшись к столу, девушка подала ему увесистый пакет, — тут много всего — выберешь…

— Что бы я без тебя делал?.. — пробормотал Берестов, заглядывая в пакет и удивляясь её обязательности.

— Наверное, разговаривал бы сейчас с другой девушкой…

— С какой другой!? — не понял он.

Неуверенно пожав плечами, она улыбнулась:

— Ну, познакомился бы в клубе не со мной, а ещё с кем-то…

— Нет… — Владислав медленно помотал головой и, пристально посмотрев на нее, отложил пакет.

Шутить на эту тему совсем не хотелось. Берестов без особого труда заметил притаившееся за её напряженной улыбкой волнение. Александра, опустив голову, спрятала выдающий чувства взгляд, но грудь продолжала трепетно вздыматься от учащенного дыхания.

— Нет, — уверенно повторил он, — за все то время, что разделило нас, я ни единого раза не пожалел о том, что встретил тебя. И никакой другой девушки мне не надо…

«Я опять не сдержался… Но не жестоко ли её терзать неведением!? — подумал летчик, все отчетливее понимая — девочка с нетерпением ждет. — Она ведь может неправильно истолковать мое молчание и тогда… Тогда могу потерять её навеки!»

— Но мне придется многое объяснить, прежде чем…

Влад, боясь своих порывов, встал и отошел к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу и глядя на чудесный летний день, он негромко произнес:

— Тебе уже известна вся эта история…

— С катастрофой?

— Скорее с тем, что произошло после нее…

Достав из пачки сигарету, Берестов тут же забыл о ней и продолжал:

— Сейчас многое для меня решается в Москве… Я не знаю, наступит ли будущее… Ты слушаешь сейчас ни офицера, ни летчика, ни устроенного человека… С тобой разговаривает некий мираж, не ведающий — какое обличие ему уготовано завтра… В подобном положении я не могу располагать и своей-то судьбой, не говоря…

— Зачем ты об этом? — Сашин голос раздался совсем близко.

От неожиданности он повернулся. Девушка, неслышно подойдя, стояла за спиной. Сцепив ладони, она держала их у груди и пыталась заглянуть в глаза Берестову.

— Если дело только в этом… Это же пустое… Влад… Ты ведь всегда останешься таким же…

— Не знаю… Вряд ли сознание определяет бытие. Скорее наоборот… — неуверенно произнес молодой человек.

И он снова, не справился с собой… Руки, будто сами, обняли её плечи. Александра же, повинуясь своему порыву, прижалась к нему.

— Девочка моя… — шептал он ей на ухо, — ты же снова обрекаешь себя на томительное ожидание…

Она кивала в ответ головой.

— Возможно, мы нескоро сможем быть вместе…

И на это она соглашалась.

— Быть может, мне придется все начинать в этой жизни сначала…

Саша готова была на все, лишь бы…

«Я не могу жить без тебя! Останься со мной навсегда!» — рвалось из сердца, но Берестов удерживал заветные слова, произнося вслух совсем другие:

— Давай не будем спешить. Я прошу — подумай…

— Я взрослый человек, — тихо отвечала девушка, — и все понимаю… Но я люблю тебя…

Они долго стояли, обнявшись у окна. Девушка, закрыв глаза, растворилась в объятиях, уронив голову на его грудь. Он же нежно целовал пряди темных волос, пока губы влюбленных не встретились в долгом, страстном поцелуе… Забыв обо всем на свете, молодые люди неожиданно услышали скрип открывшейся двери. В комнатушку вошли Лихачевы…

— Ну, вот и славно… — удовлетворенно пробормотала Настя, в ответ на слегка виноватую улыбку майора.

— Кажется — жизнь налаживается!? — воскликнул Максим и подмигнул другу.

Влад с Сашей уже не обнимались, но продолжали стоять рядом. Молоденькая девушка лишь в первое мгновение немного смутилась, но сейчас её глаза счастливо сияли, и она сама нашла руку любимого…

* * *

— Капитан третьего ранга Нефедов. Военная прокуратура, — четко представился офицер дежурному по гауптвахте.

Молоденький старший лейтенант вышел из-за стола и озадаченно смотрел на гостя.

— Мне бы встретиться с майором Берестовым… — уточнил служитель Фемиды и подал развернутое удостоверение.

— Пожалуйста, товарищ капитан третьего ранга… — пробормотал дежурный, поверив на слово и не став проверять документ. — Вызвать его в комнату свиданий, или пройдете в камеру?

— Зачем человека беспокоить!? Можно поговорить и в камере. Тем более, мой визит, так скажем — неофициальный…

Офицеры прошли по коридорчику и постучали в дверь камеры.

— Открыто, — раздался приглушенный голос.

— К вам посетитель, — отрекомендовал старлей и, пропустив внутрь работника прокуратуры, удалился.

— Здравствуйте. Владислав, кажется?

— Владислав, — подтвердил летчик, пожимая руку незнакомому человеку.

— Ну а меня зовут Игорь. Будем знакомы. Мне звонил Максим Лихачев…

— Да-да, мы только сегодня виделись, и он предупредил о вашем приезде. Присаживайтесь, — кивнул майор на табурет, — мебель тут, извините, не очень…

— Не страшно. Как же вас после всех приключений угораздило ещё и сюда попасть?

— Встретился в ненужном месте и в неурочный час с комендантом…

— Понимаю… — улыбнулся капитан третьего ранга, — ну, ничего, — бывает. Курить тут у вас разрешается?

— Вполне… — Влад протянул пачку, — но, говорят, контр-адмирал за это не милует.

Гость раскурил сигарету и, с наслаждением затянувшись, выпустил в сторону оконца струю дыма:

— Не припомню, чтобы комендатура обижала сотрудников прокуратуры. Почти, можно сказать, одна епархия…

Последовав примеру Игоря, летчик тоже закурил.

— Максим попросил вкратце осветить вам ход следствия, — перешел к делу заезжий офицер, — я, честно признаться, им не занимался, но, весьма наслышан. Собственно, ваша история наделала такого фурора, что вряд ли теперь найдется несведущий человек…

Берестов молча курил, не перебивая собеседника.

— Из Москвы вестей по завершению расследований пока нет. Видимо ещё работают МИД, контрразведка… Но, иногда приходят кое-какие запросы…

Затушив недокуренную сигарету, узник встал и не в силах сдержать волнение, начал ходить по камере…

— Вы не переживайте, Владислав, — поспешил успокоить капитан третьего ранга, — это обычные запросы, связанные с текучкой, уточнениями разных мелочей и тому подобное… Так происходит почти всегда, если к следствию подключаются столичные ведомства и службы.

— Вы не могли сказать, что на данный момент их интересует конкретно?

— Вы знаете, чаще приходят просьбы выяснить детали вашего побега…

— Понятно… Будь я на их месте, — тоже с трудом бы поверил в удачное стечение стольких обстоятельств.

— В том-то и дело… — задумчиво протянул Игорь, — ведь, если разобраться, вам здорово повезло. Действительно очень повезло…

— Кто спорит… — подтвердил пилот, — по идее я должен был навсегда сгинуть в Китае. Все шло к этому…

— Я не хотел бы вас расстраивать, Владислав…

Майор перестал вышагивать по клетушке и, остановившись, смотрел в ожидании на гостя.

— Недавно к нам в прокуратуру наведывался проверяющий из столицы — достаточно компетентный генерал и как-то зашел разговор и по вашему делу… Одним словом, он считает, что в переговорах с китайской стороной возможны серьезные осложнения… — нерешительно начал информировать капитан третьего ранга и замолчал.

— Игорь, я за последнее время так привык ко всякого рода негативу, что вряд ли вы меня чем-то расстроите. Так что говорите без обиняков — не стесняйтесь…

— Дело в том, что отношения между нашими странами с недавних пор стали, наконец-то налаживаться. И он уверен, что выдавать столь порочащие сведения о вашем там пребывании, китайцы не поспешат, а наша сторона, в свою очередь, не станет давить, чтобы их заполучить…

Изложив суть своих сомнений, гость вздохнул и снова умолк. Берестов аккуратно прислонил трость к спинке кровати и, присев на её край, усмехнулся:

— Вы хотите сказать, что меня попросту принесут в жертву политике добрососедства?

— Возможно, что-то в этом роде… — пробормотал военный прокурор, но тут же поспешил добавить: — это лишь его версия Владислав, не более. Ведь возможны и другие, не дипломатические пути подтверждений деталей вашего пребывания в Китае и побега. И, прежде всего, это данные разведки…

Влад тяжело вздохнул и, достав из пачки очередную сигарету, спросил:

— Хотите кофе?

— У вас и кофе есть? — улыбнулся Игорь, — ну что ж, не откажусь. Хотя, было бы правильнее мне привезти для вас что-нибудь…

Пилот прошел по коридорчику и обратился к старлею:

— Извини за беспокойство дружище, распорядись, пожалуйста, насчет кипятка. Хотим с приятелем выпить кофе.

— Это можно… — с готовностью встал из-за стола дежурный.

Через несколько минут хозяин камеры с заезжим гостем потягивали горячий, ароматный напиток.

— В любом случае, Владислав, хотел бы сказать: по человечески многие, если не сказать — все, понимают и переживают за вас…

Грустно улыбнувшись, пилот заметил:

— Хоть это не может не радовать…

— Могу пообещать, сразу проинформировать о любых сколько-нибудь важных новостях. Непосредственно или через Максима…

* * *

Визит молодого военного прокурора не привнес ясности в ход следствия и дальнейшую судьбу Берестова. Да и откуда Игорю было знать о происходящем в ведомствах столицы. Скорее в его приезде читалось обычное человеческое сочувствие, искреннее желание поддержать приятеля Макса. А вот версия московского генерала серьезно озадачила и насторожила…

«Да… если вмешаются интересы большой политики, мне уже ни что не поможет… Задвинут куда-нибудь подальше, с глаз долой чтобы не мешал, не лез за справедливостью и ни кем не вспоминался… — с тоской размышлял летчик, глядя все в тот же серый потолок, — мне действительно чертовски везло. В прикупе оказались, как минимум, козырные валет с дамой… Валет с дамой крестовой масти! Слишком много могильных крестов принесла эта затянувшаяся история. И не видно ей пока ни конца, ни края. Зловещая крестовая парочка, не принесшая мне удачи в этом кону…»

Даже мысли об Александре теперь не успокаивали, а напротив, тревожили и не давали покоя. Пустота зияющей пропасти, перед которой они стояли, взявшись за руки с доверчивой, преданной и любящей его девочкой, пугала холодной неизвестностью. Ответственность за следующий, решающий шаг полностью лежала на нем…

 

7

От завтрака следующим утром, Берестов отказался. За маленьким оконцем беспрерывно барабанил дождь, и майор, приоткрывая глаза и всплывая в унылой действительности, несколько раз заставлял себя снова погружаться в тяжелый сон. Пожалуй, только сегодня, лежа в постели и накрывшись с головой одеялом, он внезапно остро ощутил одиночество в опостылевшей камере…

«Еще трое с половиной суток жить здесь, в убогой „каюте“… — вяло и с тоской размышлял Владислав, — а что потом? Такая же изоляция от жизни в квартире? Был бы при деле — занимался бы службой, полетами… Глядишь и время, до прихода вестей из Москвы, пролетело бы быстрее…»

Только к обеду он нехотя поднялся со скрипучей кровати и побрел в умывальник… Дежурил по гауптвахте уже знакомый пожилой майор, при котором произошел первый визит коменданта. Повстречавшись с ним в коридорчике, летчик невесело кивнул…

— Видал, как погодка испортилась!? — пожимая руку, спросил офицер с повязкой.

Влад равнодушно пожал плечами.

— Ты, видать, приустал от здешней обстановки, — предположил собеседник, — что-то совсем на себя не похож…

— Три дня осталось… Как-нибудь переживу…

— Сейчас обед подвезут, подходи…

Но пообедать у Берестова не получилось. Едва успев побриться и надеть китель, он услышал за дверью отрывистые команды, шум и суматоху.

«Опять грозный шеф едет, — подумал арестант, присаживаясь на койку с книгой в руке, — интересно, в этот раз заглянет?..»

Но заглянул вначале испуганный дежурный. Просунув голову в приоткрытую дверь, вояка в годах жалобно зашептал:

— Браток!.. Родной!.. Христом Богом прошу — не кури пока! Адмирал приехал, сейчас по территории ходит… Потерпи, немножко…

Голова со страдальческим лицом исчезла, тихо прикрыв за собой дверь. Прислонившись к холодной стене, Влад, так и не раскрыв книгу, с безразличием слушал беспорядочный топот моряков. Нервная беготня продолжалась несколько минут, пока неожиданно не стихла, сменившись обманчивой тишиной. В коридоре отчетливо послышались шаги — кто-то направлялся к его камере. Дверь без стука открылась — в камеру вошел контр-адмирал. Берестов, отложив книгу, встал…

— Как самочувствие? — поинтересовался комендант, придирчивым взглядом осматривая помещение.

— Нормальное, товарищ контр-адмирал…

Пожилой офицер приблизился к небольшому столу и с интересом полистал лежавшие книги:

— Уже осилил?

— Не все еще… Но за три дня прочитаю.

— Пообедать успел? — продолжал задавать вопросы шеф исправительного заведения.

— Нет…

— Ну и хорошо… — задумчиво произнес комендант, подходя к порогу, но, задержавшись, неожиданно добавил: — пять минут вам на сборы. У ворот стоит моя машина…

Сбитый с толку пилот вышел из калитки комендатуры немного раньше — на то, чтобы застегнуть воротничок кителя и надень фуражку, понадобилась минута. Адмирал уже поджидал его, сидя рядом с водителем черной, служебной «Волги». Кивнув майору на приоткрытую заднюю дверцу, старик пригласил летчика занять место сзади…

«Хоть убей меня — ничего не понимаю… — удивлялся Влад, поглядывая в окно автомобиля, — куда едем, зачем?.. Что теперь взбрело ему в голову?..»

Машина неслась по предместьям Владивостока, пока не влилась в интенсивное городское движение. Не доезжая до центра, они свернули к плотно стоявшим многоэтажным домам и остановились возле подъезда одного из них. Комендант, не проронивший за полчаса дороги ни единого слова, открыв дверцу, наконец, промолвил:

— Приехали, Владислав. Пошли…

Берестов вышел из автомобиля и, прихрамывая, зашагал вслед за комендантом.

— Александра Семеновна!? — позвал кого-то адмирал, открыв дверь квартиры и пропуская вперед подопечного арестанта, — у нас гость, встречай…

Из кухни вышла пожилая, миловидная женщина и, вытирая руки о фартук, приветливо поздоровалась.

— Владислав… Очень приятно, — продолжал топтаться у двери пилот.

— Вы проходите, пожалуйста, располагайтесь. Хотите пока телевизор посмотреть? У меня скоро все будет готово, стол почти накрыт… — говорила мягким голосом хозяйка.

— Нет, Сашенька… — с удивительной добротой и мягкостью произнес контр-адмирал, — человек седьмой день на гауптвахте и сегодня ему полагается сначала банька…

— Конечно-конечно… — тут же засуетилась Александра Семеновна, подавая большое махровое полотенце, — пойдемте Владислав, я все вам покажу…

Изумлению Берестова не было предела… Он ничегошеньки не понимал в происходящем. Странный приказ коменданта, приезд к нему домой, «банька», наконец, накрытый стол… Отчего свирепый начальник грозной службы вдруг проникся к нему отеческим расположением и настроил на ту же волну жену? Вопросов накопилось слишком много. Ответов пока не было… «Господи, что происходит? — путался в своих мыслях Влад, стоя под теплой струей душа, — не обознались ли они, ошибочно приняв меня за другого? Почему я здесь, зачем?..»

— С легким паром, — улыбнулась женщина, завидев вышедшего из ванной гостя и, снимая фартук, пригласила к столу: — проходите в зал, присаживайтесь. Мы с Федором Андреевичем вас уже ждем…

Посреди зала, скромно обставленного старой, неброской мебелью, стоял накрытый обеденный стол. Хозяйка, похоже, с самого утра не покидала кухни, чтобы поспеть приготовить такое количество разнообразных и вкусных блюд. Майор неуверенно присел с краю и, не зная, что сказать, молча посматривал на хозяев. Пожилые супруги, понимая его замешательство, переглядывались, пока адмирал не решился внести ясность. Наливая в рюмки красное, домашнее вино, он осторожно произнес:

— Владислав, мы знаем о произошедшей с тобой трагической истории…

Но, внезапно заметив, как молодой человек, опустив взгляд, вздохнул, поспешил добавить:

— Нет-нет, мы понимаем, как тяжело это все вспоминать, и не просим рассказывать…

Александра Семеновна сидела напротив, и от летчика не ускользало её беспокойство и напряженность. Она, отчего-то волнуясь, посматривала то на мужа, то на молодого гостя и не знала, куда деть руки…

«Отчего такой интерес? Почему они так взволнованы?..» — спрашивал себя Влад, но ответов снова не находил…

— Скажи, а вообще из плена тяжело было бежать? — помолчав, закончил свой вопрос хозяин дома.

— Мне во многом повезло. Удачно сложились обстоятельства…

Супруги внимали каждому слову. Казалось, они ожидали услышать что-то важное, нечто такое, от чего зависела вся их дальнейшая жизнь…

— Целая череда удачных обстоятельств… — уточнил Берестов, — слабая, избалованная спокойствием заключенных тюремная охрана. Соседство крупной авиабазы. Заправленный самолет — с его помощью я вырвался с хорошо охраняемой базы и отмахал более трехсот километров в сторону границы. Наконец, малонаселенная и плохо охраняемая приграничная местность, по которой пришлось топать три последних дня… Оборвись хотя бы одно звено и я не сидел бы сейчас здесь…

Пожилые собеседники молчали. Но через минуту Александра Семеновна не выдержала и вот-вот готовая заплакать, упавшим голосом призналась:

— Сынок наш — Сереженька… пропал без вести в Афганистане… Уж скоро два года, как ждем…

Упругий ком подкатил к горлу Владислава. Покусывая нижнюю губу, он с жалостью смотрел на вытиравшую платком глаза женщину, на поникшего адмирала, положившего ладонь поверх её руки. Все копившиеся и мучившие вопросы об отношении к нему старого коменданта, о происходящем сегодня, — отлетели в один миг…

— Он всю жизнь мечтал стать десантником… — негромко начал хозяин, — окончил училище, пять лет прослужил на Урале. Каждый год приезжал в отпуск… Потом два месяца в Афганистане и пришло это горестное известие…

— Федор Андреевич ездил к ним в часть, встречался с командованием… — прерывающимся голосом продолжила жена, — ничего толком сказать не смогли. Никто его гибели не видел. Только заверяли: ищем, ведем переговоры с афганскими полевыми командирами… Но мы верим, что он жив — где-то там в плену… Надеемся, может быть, повезет как и вам Владислав…

— Я пребывал в неизвестности полгода, — тихо сказал Берестов, — никто уже не верил, что вернусь живым. Никто, кроме двух самых дорогих мне людей. Продолжала ждать мама, живущая в Волгограде и любимая девушка. Кстати, её тоже зовут Александра…

Влад почувствовал некоторое облегчение, заметив промелькнувшую на лице женщины слабую улыбку.

— Александра Семеновна, Федор Андреевич… Я понимаю — слова сейчас бесполезны. Но поверьте, ещё полгода назад, расскажи мне кто-нибудь — что доведется испытать и каким образом придется выкарабкиваться — рассмеялся бы в лицо! Сейчас я уже не удивлюсь ничему. И вы не теряйте надежду, в жизни возможно все, даже чудо…

* * *

Около шести часов вечера, Берестов с комендантом ехали на черной «Волге» в сторону гауптвахты. Теперь они оба сидели на широком, заднем сиденье и негромко разговаривали.

— Сергей у нас единственный сын, — глядя в окно, объяснял адмирал, — жена слегла после известия о его пропаже. Пожалуй, только последний год оклемалась, немного ожила. А уж когда я рассказал о тебе, так и вовсе в глазах лучик надежды появился…

Глядя через плечо водителя вперед — на дорогу, майор вздохнул. Сегодняшний день переворачивал в его голове некогда сложившиеся, и, казалось, устойчивые понятия. Начальник комендантской службы жил в такой же небольшой квартирке, как и тысячи младших офицеров, ревностно и честно относился к служебным обязанностям и не выторговывал, пользуясь служебным положением, льгот для собственного сына. Возможно, контр-адмирал относился к редчайшим исключениям, но именно на таких офицерах держалась честь и бессмертные традиции русской армии. Возможно, благодаря тому, что ещё оставались в строю подобные люди, теплилась и не умирала вера в будущее…

Автомобиль плавно повернул и въехал на асфальтовую стоянку гауптвахты. Не успели офицеры, выйдя из «Волги», захлопнуть дверцы, как в проеме открывшейся калитки появился новый дежурный и подбежал к коменданту с докладом…

— Без происшествий? — перебил, не дослушав рапорт, адмирал.

— Так точно! Все спокойно.

Проходя мимо своей «Лани», Берестов погладил её светлый бок, блестевший от капель только что закончившегося дождя, и направился следом за сотрудниками комендантской службы. Все трое, поднявшись по ступеням крыльца, вошли внутрь сумрачного серого здания…

* * *

Уже проходя по офицерскому коридорчику гауптвахты, майор мимоходом заглянул в приоткрытую дверь комнаты свиданий. За столом, читая книжку, сидела девушка…

«Саша!? — обожгла догадка, — это же Сашенька!»

Он остановился и, вернувшись, тихо вошел в хорошо освещенное помещение. Гостья подняла голову, и лицо сразу же озарилось улыбкой. Едва она успела подняться навстречу, как Владислав оказался рядом и заключил её в объятия:

— Я так рад! Сашенька милая, как ты тут оказалась?

— Подумала — тебе скучно одному в одиночестве. Вот и приехала…

— А меня комендант увез к себе на обед. Познакомился с его женой. О нем такое говорят, а они милейшие люди… — прикасаясь губами к её нежной коже, шептал Влад, — ты, наверное, давно ждешь?

— Нет, не очень… — радуясь встрече, отвечала она.

— Как же тебя отпустили одну?

— Вы, наверное, все сговорились, считая меня ребенком… — продолжала улыбаться девушка.

Молодые люди опустились на стулья. Не выпуская его руки, Александра объяснила:

— Лихачевы на работе, а мне почему-то так стало не по себе одной! И… и показалось вдруг, что и тебе плохо… Ну и отважилась — приехала…

«Милая моя девочка! — думал Берестов, всматриваясь в открытое, счастливое лицо Саши, — ты ведь для меня не только глоток свежего воздуха… Ты даже на расстоянии чувствуешь мои тревоги, мою душу…»

— Спасибо, моя хорошая… Ты молодец, что приехала… — сказал он вслух, целуя её руку, — я действительно тут с утра чуть не завыл от одиночества…

— Ужинать будешь? Я кое-что привезла…

Она вынула пакет с ещё теплым домашним кексом, поставила на стол тарелочку с салатом и продолжала извлекать из сумки яблоки, груши…

Неожиданно дверь комнаты открылась.

— Вы пока свободны, — бросил контр-адмирал дежурному и, вошел в помещение, — или вот что… Принесите-ка нам сюда чайку!

Берестов попытался было встать, но комендант опередил:

— Сиди-сиди Владислав. Я не помешаю свиданию?

— Присаживайтесь, Федор Андреевич…

— Если не ошибаюсь — Александра? — на лице пожило человека, появилась добрая улыбка.

— Александра… — робко и удивленно проговорила девушка, припомнив первую встречу с грозным блюстителем дисциплины на автовокзале.

— Вот как получается Владислав, только мы с тобой на пироги к Александре Семеновне отлучились, как девушка приехала. Мне уж дежурный доложил по секрету: четыре часа промаялась в ожидании…

Пилот изумленно посмотрел на Сашу, но та, не желая заострять внимания на своем долгом пребывании в одиночестве, подвинула на середину стола кекс и предложила:

— Угощайтесь, пожалуйста…

Дежурный офицер принес три стакана горячего чая и, пожелав приятного аппетита, удалился.

— Отменно! — попробовав сдобу, похвалил адмирал, — сама пекла, Саша?

Девушка скромно кивнула.

— Отменно, — повторил он, — уж я-то, поверьте, толк в печеном знаю. Александра Семеновна за тридцать пять лет избаловала…

— Вы поблагодарите её ещё раз от моего имени, — попросил Берестов, — все было очень вкусно и здорово…

— Передам, обязательно передам… Эх, люблю крепкий чаек. Не возражаете, если ещё по стаканчику?

Комендант сам подошел к двери и заказал дежурному очередные три стакана чая. Садясь на прежнее место, он с лукавой улыбкой поинтересовался:

— А что молодые люди, не женаты еще?

— Не успели… — ответил Влад и покосился на покрывшуюся румянцем Сашу.

— А желание, стало быть, есть. Правильно понимаю? — продолжал с хитринкой допытываться «дед».

На сей раз, потупив взоры, они сидели молча, лишь продолжая сжимать ладони друг друга под столом. Контр-адмирал некоторое время пристально смотрел на влюбленных, затем залпом допил оставшийся чай и с укоризной сказал:

— Зря вы боитесь возможных трудностей. Жизнь сложная штука и случается по её течению всякие невзгоды. Но коль взялись за руки, вот как сейчас, — так идите не расставаясь. Все перемелется и отлетит шелухой в сторону, а великое чувство останется, приумножиться и поможет пережить ещё не такое…

Встав из-за стола, седой комендант направился к выходу, но у двери вдруг остановился и удивленно спросил:

— А домой вы что, не собираетесь? Владислав, твои документы давно готовы. Хватит тебе уж по застенкам мыкаться! Поезжайте с Богом и будьте счастливы…

* * *

Словно чуя приближение к родному дому и настроение «седоков», «Лань» резво неслась по вечернему шоссе. Теплый ветер, врываясь в открытые окна, трепал распущенные волосы девушки. Улыбаясь, она с теплотой вспоминала только что услышанные слова старого адмирала. Что-то настойчиво подсказывало, что и Влад, проведя почти весь день в обществе этого мудрого и доброго человека, стал каким-то другим, будто вновь обрел силы и веру в будущее. Александра видела горящие глаза молодого человека и с замиранием сердца ждала…

— Он совсем неплохой человек, как показалось на автовокзале… — негромко сказала девушка.

— Он замечательный человек! — с жаром подхватил Берестов, — и вовсе не потому, что освободил меня на трое суток раньше. Живут с женой очень скромно, к службе относится — дай Бог, что б каждый так…

Затем, помолчав немного, добавил о главном:

— У них, оказывается, единственный сын пропал без вести в Афгане. Ждут и надеются уже два года…

Улыбка исчезла с Сашиного лица. Повернув голову, она с болью смотрела на Владислава.

— За столом сегодня расспрашивали: тяжело ли в плену? Возможно ли бежать?.. Что я мог ответить? Афганистан воюет и на самом деле отношение душманов к пленным офицерам — не приведи Господь…

Вскоре миновав шлагбаум, они оказались на территории военного городка. Автомобиль свернул с центральной асфальтовой дорожки и, проехав меж домов, уперся светом фар в гаражные ворота.

— Вот будет сюрприз для Лихачевых! — радостно предположила Александра, — они готовятся к твоему приезду только через три дня.

— Жаль, но нужно сегодня у них появиться… — пробормотал летчик, запирая замок на створках ворот.

— Почему жаль? — не поняла девушка.

— Мы должны сообщить, что все нормально, и ты вернулась. А иначе бы…

— А как было бы иначе?.. — еле слышно спросила Саша и почувствовала, как сердце учащенно забилось в груди.

— Потом скажу… — повторил он её игривое упрямство годичной давности.

— Скажи сейчас, — простонала она.

— Позже…

— Сейчас, ну, пожалуйста…

— Вечером…

— Так уже вечер!

— Вот сходим к Лихачевым и пойдем ко мне. Там и скажу…

— К тебе? — с некоторым сомнением спросила девушка, — удобно ли так поздно?..

— Я многое тебе должен сказать и непременно сегодня…

Александра взяла молодого человека под руку и слегка озадаченная направилась с ним к дому сестры. Дверь, после долгих звонков, открыл Макс. С широко открытыми глазами он выпалил:

— Ты что опять сбежал!?

— Да, Саша помогла — привезла кухонный нож и веревку… — проходя в квартиру, «объяснил» майор.

Подошедшая из кухни Настя была удивлена не меньше:

— Как это тебе удается, сбегать отовсюду раньше времени, Влад?

— Его Федор Андреевич отпустил, — успокоила Александра, — все законно, не беспокойтесь.

— А кто это Федор… — не понял капитан.

— Это все тот же комендант, — продолжала вносить ясность девушка, — очень хороший человек.

— Ну, дела… — пропел Максим, — тогда собирай на стол жена, сегодня праздновать будем!

— Нет-нет ребята, — возразил пилот, — давайте отпразднуем освобождение, как и хотели в ближайшую субботу. Куда уж сейчас затевать готовку — десятый час…

— Хорошо, тогда просто поужинаем, — предложила Анастасия.

— У нас другое предложение, — начал Берестов и незаметно заговорщицки подмигнул старшей сестре, — мы с Сашей должны решить сегодня очень важные вопросы. Вы не станете возражать, если я заберу её с собой? Обещаю не обижать и как следует накормить!

Супруги понимающе переглянулись и, улыбаясь, глядя на смущенную девочку, закивали. Настя внезапно куда-то сорвалась и через минуту вернулась, протягивая бутылку шампанского:

— Держите, надеюсь, найдется повод, чтобы её выпить до дна.

— И просьба не беспокоится, если она задержится… — незаметно шепнул он в дверях старшей сестре.

Осторожно взяв под руку Александру, Владислав вместе с ней вышел из квартиры приятелей. Лихачевы ещё долго торчали у открытой двери, облегченно вздыхая и провожая влюбленных взглядом.

— Господи… пусть их всю жизнь не покидает счастье… — пробормотала Настя и, закрыв дверь, прильнула к мужу…

* * *

Всю дорогу до соседнего дома, Саша напряженно молчала. Берестов, прижимая к себе её локоть, явственно ощущал как борются в душе юной девочки страх и желание, сомнение и решимость… Но, распахнув дверь своей квартиры, Влад увидел как гостья с отчаянной отвагой, не раздумывая, переступила порог.

— Посмотрим… — протянул хозяин, открывая холодильник, — что тут у нас из стратегических запасов?

— Я совсем не хочу есть, — тихо сказала Александра, скромно устроившись на стуле в углу кухни, — ты поешь сам…

— Взятая ответственность, равно как и данное обещание, мне этого не позволят… — назидательно и с расстановкой ответил летчик.

Он выставлял на стол баночки с красной икрой и рыбой, масло, фрукты…

— Ты займись бутербродами, а я начну сервировать столик, хорошо? — попросил он девушку, проворно открывая консервы.

Когда все было подготовлено для небольшого пиршества, Берестов зажег три свечи и, погасив свет, пригласил в зал Александру. Та, бесшумно ступая, подошла к столику и, заворожено глядя на покачивающиеся огоньки, замерла. Но, стоявший рядом Владислав неожиданно опустился перед ней на здоровое колено и, нежно обняв талию, твердым голосом произнес заветные слова:

— Прости меня Сашенька, я должен был сказать это раньше… Скорее всего, во время нашей первой встречи — на автовокзале… Ты согласилась бы стать моей женой?

Девушка, чему-то улыбаясь, долго смотрела в глаза молодого человека, любуясь отблесками мерцающих свечей. Потом, поглаживая ладонями, прижала к себе его голову…

— Конечно, Влад… — прошептала она, — да, мой любимый, я согласна…

* * *

Легкий ужин при свечах удался на славу. Влюбленные сидели рядом, не выпуская друг друга из объятий, счастливые и радостные. Они с удовольствием вспоминали прошлое лето, трудное и неудавшееся поначалу знакомство, поездку во Владивосток, поход на речку…

Все крепче он прижимал Александру к себе, все больше страсти было в их поцелуях, трепетнее становилось дыхание… Она уже не останавливала, как полгода назад, его руки, когда те медленно скользили по её вздымающейся, упругой груди. Откинувшись на спинку дивана и закрыв в блаженстве глаза, поглаживала ладонь молодого человека, не спеша расстегивающую пуговки на её тонкой блузке…

— Проводи меня… — вдруг услышал Владислав, добравшись губами до набухшего соска.

Выпрямившись и поправив полу её кофточки, он с досадой на собственную поспешность виновато и вопросительно смотрел на девушку.

— Проводи меня в ванну, Влад… — еле слышно прошептала Саша, погладив его волосы, — я больше не могу…

 

8

Первая же мысль, ворвавшаяся в сознание после пробуждения, заставила Берестова вдохнуть полной грудью и почувствовать неистовую волну нового, незнакомого ощущения. Он сразу же вспомнил вчерашний вечер и сегодняшнюю первую, счастливую ночь с Александрой…

Девочка, повернувшись к нему лицом, безмятежно спала рядом. Стараясь не шевелиться и не нарушить покой, Влад долго любовался ей…

«Сколько раз до сего дня я так же просыпался рядом с женщиной… — удивлялся он, вглядываясь в милое лицо дорогого человека, — нет, никогда это не происходило ради простой „механики“, или азарта… Всегда присутствовала хотя бы симпатия, элементарное влечение… Но сейчас! Господи, какое же это безмерное наслаждение — близость с заполнившей без остатка сердце, любимой девушкой! Да, товарищ Берестов… Вы давно считали себя знатоком и покорителем женщин, ан нет — получите-ка новое, столь сногсшибательное открытие!..»

Осторожно встав, пилот накинул халат и, плотно прикрыв дверь в комнату, направился на кухню готовить завтрак. Едва он успел сварить кофе, как в прихожей раздался короткий звонок. На пороге стояли Лихачевы…

— Извините ребята, что побеспокоили в такое утро… — начал Максим, как-то напряженно пытаясь улыбнуться, — но мы подумали, что это важно…

— Да что же вы стоите? — прошептал Владислав, — пошли на кухню, только не шумите — Сашенька ещё спит…

— У вас все нормально? — настороженно поинтересовалась Анастасия.

— Более чем, — уверенно ответил хозяин, разливая по чашечкам кофе, — присаживайтесь. Так что случилось?

— Влад, только что звонил Игорь из прокуратуры, — объяснил Макс, — сообщил, что тебя вызывают в Москву. Видимо, нужно связаться с командиром части и выяснить подробнее…

— Ясно… — задумчиво пробормотал майор, — спасибо…

— Помнишь, ты рассказывал о последней беседе с генералом — председателем комиссии? Он упомянул, кажется, о том, что любой вызов носил бы положительный характер?..

— Он всего лишь предполагал, но сам не был в этом уверен…

Лихачевы молча допивали кофе, изредка поглядывая на озабоченного новостью друга. Внезапно скрипнула дверь комнаты и в кухню вошла Александра. Улыбаясь, она расправляла на себе длинную футболку Берестова.

— Привет! — поздоровалась девушка с гостями и, обняв Влада, прижалась к его плечу щекой.

— О чем это мы с вами, товарищи! — встрепенулся пилот и, прижав к себе Сашу, уже в полный голос объявил: — у нас есть для вас более интересная новость!

Супруги с интересом взирали на влюбленных.

— Сашенька вчера согласилась стать моей женой, — с нежностью проговорил Владислав и поцеловал девушку.

— Господи, как мы рады за вас! — прошептала Настя, обнимая молодых людей, — какие же вы молодцы!

— Поздравляю! — расплывшись в улыбке, пожимал руку приятеля Макс, — правильное решение.

— Теперь нам нужен ваш совет. Как это все оформляется официально? Я, честно говоря, не в курсе… — признался майор.

— Ну, здесь-то теперь не имеет смысла затевать… — пожав плечами, предположила старшая сестра, — вот уж съездите в Москву, а потом в Саратове, или в Волгограде…

— В Москву? — не поняла Александра и посмотрела на будущего мужа, — мы едем в Москву?

— Кажется, меня вызывают в столицу. Поедешь со мной?

— Конечно, поеду!

— Тогда действительно необходимо начать с посещения Виталия Николаевича и выяснить сроки отъезда, — решительно произнес Берестов, — но прежде…

Он извлек из холодильника бутылку вина и наполнил четыре фужера.

— Прежде я хотел бы отметить с вами — самыми близкими друзьями, наиважнейшее событие в своей жизни. Все остальное, как совершенно точно выразился вчера комендант — шелуха и суета. Я счастлив Сашенька, что отныне и навсегда мы будем с тобой вместе! Давайте выпьем именно за это!

Лихачевы с изумлением выслушали длинный и красноречивый тост в исполнении обычно неразговорчивого летчика и, посматривая на довольную Александру, подняли бокалы:

— Удачи вам!

— Будьте счастливы!

* * *

— Какие у нас планы на сегодня? — проводив гостей, поинтересовался молодой человек.

— Мне первый раз в жизни принесли завтрак в постель… — ответила девушка, снимая надетую на голое тело футболку, и снова забираясь под одеяло, — вот сейчас съем этот красивый бутерброд, выпью кофе, потом приму душ и буду ждать тебя…

— Могу предложить и отобедать таким же образом, — улыбнулся он, меняя халат на форменный костюм.

— Я согласна… — кивнула Саша, лукаво посматривая на Влада.

— Тогда, постараюсь бегом, — заверил, поддержав шутливый тон Берестов.

В этот день он впервые вышел из дома без тросточки. Погода стояла столь же пасмурной, но проливного дождя, в отличие от дня вчерашнего не было. Серые, тяжелые облака, висевшие с утра сплошной пеленой, уже дозволяли местами пробиваться ярким лучам солнца…

Командира полка Берестов встретил около проходной штабного здания. Завидев майора, тот сделал несколько шагов навстречу и, пожав руку, с укоризной заметил:

— Ну, дружище, тебя прямо надирает сидеть по тюрьмам! Освободили что ли?

— Так точно. Условно-досрочно…

— Слава Богу… Хорошо, что ты появился. Завтра нужно срочно вылетать в Москву — пришло распоряжение из Штаба Флота…

— Вот по этому поводу я и направился к вам…

— Строевой отдел готовит необходимые документы, — объяснял полковник, прохаживаясь с летчиком вдоль тенистой аллеи, — давай свое удостоверение, я сейчас пошлю офицера за билетом…

— Со мной полетит ещё один человек. Не могли бы вы заказать билет и на нее? Вот паспорт…

Взяв два документа, Виталий Николаевич улыбнулся и похлопал молодого человека по плечу:

— Вот это правильно! Если я все верно понимаю… Закажем два — какие проблемы!? И вот что… Завтра перед электричкой забеги в штаб — все будет уже подготовлено. В столице ты должен прибыть к Командующему Морской Авиацией. Ну а что будет дальше — не знаю, сынок… Все мы тут надеемся и ожидаем благих известий. Счастливо тебе! То есть, вам…

Пожилой летчик обнял Владислава и, более не произнеся ни слова, пошел в сторону аэродрома…

* * *

— Как ты быстро, — обрадовалась Александра, выходя из ванной в обвязанном вокруг бедер полотенце.

— Завтра утренней электричкой едем в аэропорт, Сашенька… — объявил Берестов, проходя с ней в комнату, — успеешь собраться?

— Мне потребуется не более получаса.

— Надо бы и с Лихачевыми попрощаться…

— Тогда давай сделаем так: сейчас они оба на работе, а к вечеру я что-нибудь приготовлю, и просто отправимся к ним в гости. А заодно и соберу вещи…

— Разумно… — заключил Влад.

— Скажи, эта поездка снимет все мучающие тебя вопросы?

— Хотелось бы… — задумчиво произнес пилот, — но, видишь ли, с недавних пор, мне не то чтобы стало все равно, но произошла какая-то удивительная переоценка. Кажется, я научился различать — что в жизни главное, что второстепенное…

Слушая неспешные признания Владислава, девушка, словно завороженная все ближе подходила к нему. Он уже расстегнул китель и повернулся было к шкафу, но Александра прильнула к молодому человеку и, подняв голову, следила за приближением его губ. Махровое полотенце соскользнуло с нее, и Влад, ощутив прекрасное нагое тело, с удовольствием поддался наваждению…

* * *

Утренняя электричка, зашипев и стукнув закрывшимися дверьми, плавно тронулась, оставляя на перроне махавших вслед Лихачевых и пятерых однокашников Берестова. Проводив взглядом дружную компанию, Саша и Влад прошли в вагон и, устроив на полке свои вещи, присели на деревянный диванчик. Предстоял долгий путь до столицы, где ожидала леденящая душу неизвестность…

Несколько раз, погружаясь в раздумья скорее по привычке и, забегая вперед, майор уносился от действительности, мучительно гадая и перебирая различные варианты — что же придется услышать на приеме у Командующего? Но даже в течение восьмичасового перелета, тягостные предположения овладевали им совсем ненадолго. Спящая на соседнем кресле Александра прижалась щекой к его плечу и прикрывший глаза Владислав, продолжал удивляться, насколько правильно все расставила, неожиданно перевернувшаяся жизнь…

Изредка он, стараясь не нарушать умиротворенный, спокойный сон девушки, поворачивал к ней голову и осторожно прикасался губами к локонам волос на нежном виске. Толи не расставаясь с молодым человеком и в своих чудесных сновидениях, толи, возвращаясь к нему сквозь них, она в ответ улыбалась и гладила, лежащую на подлокотнике кресла его руку…

Странствия по столице в поисках Главного Управления Морской Авиации много времени не заняли. За полчаса до назначенного времени, Берестов оставил Александру в летнем кафе, что расположилось в широком сквере напротив помпезного темно-серого здания и, поднявшись по широким ступеням, решительно открыл массивную деревянную дверь…

— Ожидайте… — кивнул на кожаный диван подполковник, выслушав доклад Берестова. — Командующий проводит совещание…

Залитая светом большая приемная совершенно не располагала к спокойному течению мыслей. Сновавшие взад-вперед офицеры с множеством больших звезд на погонах, постоянно трезвонящие телефоны на столе адъютанта, не позволяли Владиславу сосредоточиться перед ответственной встречей. В томительном и нервном ожидании прошло полтора часа. Пилот уже начинал ощущать беспокойство…

«И Сашенька сейчас думает не Бог весть что, и здесь, кажется, меня не очень-то ждали…»

— Майор Берестов, — неожиданно обратился к нему подполковник, аккуратно положив на телефонный аппарат трубку, — проходите, вас ждет Командующий…

В конце огромного кабинета, стоял невероятный по своим размерам письменный стол. В высоком кресле сидел Командующий — пожилой, почти лысый мужчина в очках. Возле открытого окна раскуривал свою изящную трубку знакомый генерал КГБ — возглавлявший работу комиссии после возвращения летчика из плена. Сделав несколько шагов по толстому ковру, Влад встал по стойке смирно и, обращаясь к сидящему человеку, доложил:

— Товарищ генерал-полковник, майор Берестов по вашему приказанию прибыл.

— Присаживайтесь, майор… — еле слышно ответил хозяин кабинета.

Молодой человек сел в одно из двух кресел, стоящих по другую сторону исполинского стола. Оба генерала с интересом посматривали на прибывшего посетителя.

— Как ваша нога? — поинтересовался контрразведчик.

— Гораздо лучше. Уже обхожусь без трости.

— Три дня назад закончено расследование по вашему сложному делу… — медленно начал шеф морской авиации, листая какую-то папку.

«Не тяни уж душу, дядя. Итак, поперек горла ваши проволочки, — переживая долгую паузу, ворчал про себя Влад, — выкладывай все как есть. Наплевать мне на эти вердикты и выводы! На улице дожидается человек, в тысячу раз мне более дорогой, чем все остальное. Не задерживай…»

— Алексей Георгиевич, поясни, что там по твоей линии… — обратился вдруг генерал-полковник к кагэбэшнику.

Тот, выпустив из трубки клуб дыма, уселся напротив майора и, не торопясь, густым басом начал объяснять:

— Мы проделали немалую работу. Не вдаваясь в подробности, майор, скажу следующее: получены подтверждения многим вашим показаниям. Заметьте — не всем. Но в целом, картина пребывания в плену и то, как вы бежали — стала для нас понятной и очевидной…

И все-таки Берестов не удержал облегченного вздоха. Внутренне он давно готовил себя к худшему, но остаться в строю и продолжать заниматься любимым делом, было гораздо приятнее, чем иметь массу новых, незнакомых проблем, начиная жизнь с нуля…

Закончив короткий монолог и уловив вздох пилота, контрразведчик улыбнулся…

— Я принял решение направить вас учиться в академию. Здесь приказ о зачислении, сроки прибытия и так далее… До начала учебы можете отдыхать… — генерал-полковник протянул летчику объемный пакет, затем, встав из-за стола, прошелся по кабинету и задумчиво добавил: — кроме того, итоги следствия стали известны Главкому Авиацией, просил и он вам кое-что передать…

Командующий подошел к высокому сейфу, окрашенному по красное дерево и, открыв тяжелую дверцу, что-то достал.

— Не всем выпадают такие передряги. А из тех, кому «везет», далеко не все выходят из них с честью, — продолжал он еле слышно бормотать.

Владислав в это время встретился взглядом с седым генералом КГБ и заметил как тот, снова мимолетно улыбнулся и, на сей раз, подмигнул ему. Лысеющий мужчина в очках отошел от сейфа и направился к Берестову. Майор встал.

— Держи пилот! Это Главком просил меня вручить лично, приказ им подписан вчера. Так что приводи форму в соответствие, долечивайся, отдыхай и поезжай учиться…

* * *

Еще издали Влад заметил сидящую за тем же столиком Александру, читавшую книгу. Он бесшумно проследовал мимо неё и, подойдя к барной стойке уличного кафе, купил бутылку шампанского.

— Вла-ад… — улыбнувшись, нараспев протянула девушка.

— Заждалась?

— Ничего страшного… — ответила она, вопросительно глядя на молодого человека, — рассказывай…

— Вот! — летчик вынул из-за пазухи шампанское, — есть повод отметить!

— Все хорошо!? — обрадовалась девочка.

— Очень хорошо. Все просто здорово!

Он быстро справился с пробкой и разлил в пластиковые стаканчики пенящийся напиток. Подав один Саше, поднял другой и таинственно произнес:

— Ты хотела бы поучиться в Ленинградском университете?

— Не знаю… Не думала об этом, а что?

— Кажется, у тебя появится такая возможность…

— Ну не томи, рассказывай! — взмолилась Александра.

— Направили учиться в Ленинградскую Военно-Морскую Академию. В сентябре начало занятий, а до этого… — летчик, прищурившись, опять замолчал.

Девушка сделала страдальческое лицо…

— Отпуск! Почти два месяца отпуска, Сашенька! — выпалил, сжалившись над ней Берестов.

— Господи, как все замечательно… Давай за это выпьем!

Они беззвучно чокнулись одноразовой посудой и осушили её до дна…

* * *

В аэропорту, перед вылетом, в небольшом почтовом отделении они, прыская от смеха, вместе сочиняли телеграмму Лихачевым.

«Казнить нельзя зпт помиловать тчк Зачислен слушателем академии тчк Приглашаем свадьбу Саратов тчк Любим Целуем Ждем», — получилось в итоге на бланке.

Серьезная тетенька, посчитав слова и выдав сдачу, не разделяя веселья, косо и подозрительно поглядывала на молодых людей…

Прекрасное настроение более не покидало обоих до самого Саратова. В самолете они допивали шампанское, украдкой целовались и, радуясь, строили планы на ближайшее будущее…

* * *

Войдя в подъезд знакомого дома, Владислав с Александрой поднялись до третьего этажа. Пока девушка искала в маленькой сумочке ключи, он, поставив на ступеньку большую дорожную сумку, поинтересовался:

— Как ты считаешь, твоя мама не станет возражать против моего появления?

Саша уже открыла замок, но прежде чем распахнуть дверь, посмотрела ему в глаза и негромко сказала:

— Я столько перенесла ради нашего счастья… Неужели ты думаешь — мама или кто-то ещё в состоянии меня остановить!?

И решительно толкнув дверь, взяла молодого человека за руку. Из зала, навстречу уже выходили её родители…

— Вот это сюрприз! — пробасил отец, обнимая дочь.

Мать, целуя Сашу, настороженно смотрела в сторону Берестова…

— Познакомьтесь, это — Владислав, — говорила сияющая Александра.

— Так нашелся, значит!? — пожимая ему руку, вопрошал довольный отец.

Пилот успел в ответ лишь улыбнуться, но радостные эмоции рвались из девушки, опережая его мысли:

— Он нашелся! Папа, мама, мы потом вам расскажем, вы не представляете, как это было… И мы… Мы решили с Владом пожениться…

— Ну, что ж, правильно решили! Давай-давай сынок, не стесняйся, — похлопал по плечу молодого человека отец. — Будь как дома. А ты мать, собирай на стол…

— Ну, проходите Владислав, раз уж решили… — вздохнув, пригласила пожилая женщина, — сейчас ужинать сядем…

Взяв будущего мужа за руку, юная хозяйка провела его через зал в свою комнату.

— Вот, — радостно зашептала она, — это наша с тобой обитель на ближайшее время…

Окинув взглядом небольшую спальню, Берестов поставил на стул их общую сумку, подошел к письменному столу и висящим над ним книжным полкам.

— Так вот где ты от меня скрывалась долгие годы… — тихо сказал он, проводя ладонью по длинному ряду книг.

— Я не скрывалась, — просто ответила она, — я все эти годы думала о тебе и ждала…

— Жаль, что сейчас нет с нами Насти и Макса, — неожиданно вспомнил о друзьях Влад.

— Мы ещё увидимся…

— Эти люди столько для нас сделали…

— Макса повысили в должности и теперь, как он выразился, ему светит отпуск летом.

— Надеюсь, к нашей свадьбе поспеют, — с надеждой сказал молодой человек.

Вскоре влюбленные сидели рядышком за столом, напротив пожилых родителей. Непринужденный разговор и радостное щебетание девушки подействовали даже на мать. Напряженность и отголоски обиды за то, что и младшая дочь, последовав примеру сестры, сделала по-своему, постепенно уходили. Женщина, удивляясь, смотрела на неожиданно повзрослевшую, ожившую, словно очнувшуюся от тяжелого сна Александру. Слушая, как молодой мужчина, не так давно не допущенный ею даже на порог квартиры, отвечая на вопросы её мужа, рассказывает о пережитом за последний год, мама все более проникалась уважением к будущему зятю. Когда девочка, иной раз, понимая, что жених опускает многие жуткие подробности, не выдерживала и для полноты картины добавляла уже известные ей детали, женщина замечала, как Владислав гладил Сашину руку и тихо успокаивал: «Ну, зачем ты об этом? Все ведь уже позади…»

Отец, в очередной раз наполнил рюмки, подмигнул молодым и с улыбкой пробормотал: «Молодцы ребята… Вы отличная пара… Я рад!» Наконец и мама отваживалась произнести тост.

— Мы с вами Владислав не очень хорошо познакомились. Вы уж простите меня, старую… Но, все к лучшему… Я тоже очень рада за вас. Давайте выпьем за ваше счастье!

После этих слов пожилой женщины, последние остатки «баррикад» исчезли. Стало ясно, что происходящим довольны все и решение Влада и Александры принимается безоговорочно.

Но пока ещё Берестов для родителей девушки оставался новым и малознакомым человеком. Они изредка, как бы невзначай, интересовались его службой, спрашивали о матери и отце, осторожно пытались выяснить некоторые взгляды… Пилот спокойно и обстоятельно отвечал на вопросы, чувствуя, как девушка из солидарности сжимает под столом его ладонь…

— В каком же вы звании, Владислав? — задала очередной вопрос после небольшой паузы мама.

— До вчерашнего дня… — на миг задумавшись, неуверенно начал Берестов.

— Год назад мы отмечали, кажется… — решила помочь ему девушка, — присвоение ему майора. Так ведь?

Молодой человек кивнул и, решив, что ответ прозвучал вполне исчерпывающий, не стал продолжать тему…

* * *

— Где же ему постелить?.. — в раздумье, с новой простынкой и подушкой в руках, тихо вопрошала мать Александры.

Подойдя к мягкому уголку, стоявшему у стены большого зала, она неуверенно начала расстилать белье. Отец, только что покурив на кухне и проходя в спальню, в изумлении остановился около жены. Та, увидев выражение лица мужа, прервала ответственное занятие и, выпрямившись, смотрела на него не то виновато, не то с немым вопросом… Пожилой мужчина, обречено качая головой, покрутил пальцем у виска и неспешно продолжил движение в угловую комнату. Женщина, как можно скорее, чтобы никто более не заметил опрометчивого поступка, сложила уже расстеленную простынь, и удалилась вслед за ним…

— Давай, я повешу, — предложила Саша, принимая от Владислава только что снятую форменную рубашку.

Накидывая её на плечики, девушка заметила, как из нагрудного кармана что-то выпало.

— Ой, это чьи? — подняла она с пола два новых погона.

— Кажется, мои… — ответил Берестов улыбаясь, припоминая беседу с двумя генералами, — сегодня утром передали от Главкома…

— Тут по две звезды. Ты теперь кто?

— Подполковник… Со вчерашнего дня…

— Ну вот, значит, мы обманули родителей… — улыбнулась в ответ она и добавила: — а Макс так мечтал догнать тебя в звании…

— Догонит еще…

Александра подошла к нему и, обвив руками талию, стала целовать грудь молодого человека. Он гладил её спину, опускаясь все ниже, трепетно ощущая упругое молодое тело под легким халатиком и стремительно растущее желание…

— Кто первым пойдет в душ? — снова задыхаясь в предчувствии долгой ночи, прошептала Сашенька…