Вернёмся чуть-чуть назад. К тому моменту, когда Себастьян погрузил Аню в недельный сон.

От лица Себастьяна.

— И ты сделаешь всё, чтобы её казнили, причём самой медленной и мучительной смертью. Это приказ, Себастьян!

Ладонь обожгло болью. Вот это — приказ! Настоящий приказ!

— Да, моя госпожа, — поклонился я, — я всё сделаю. А сейчас Вам лучше поспать, причём не одну ночь, а ближайшую неделю как минимум.

— А что так много?

— Надо, госпожа, надо.

Подхожу ближе и слегка сжимаю её виски указательными пальцами. Госпожа проваливается в сон. Кладу её на диван, подкладываю под голову подушку, укрываю тёплым пледом (зима на дворе всё-таки).

Я мог бы подробно рассказать Вам, госпожа, зачем Вам сейчас нужен столь длительный и спокойный сон. Я мог бы, но зачем, как просто и понятно выражается молодёжь, грузить мозг? Тем более Вам, в Вашем-то состоянии. Излишняя информация сейчас совершенно ни к чему Вашему усталому разуму. Пожалуй, и про Вашу мать я тоже промолчу. Вы же не спрашиваете. Да и есть у меня дела неотложные.

Я выключил свет, вышел и хотел уж было запечатать дверь одной очень хорошей печатью, которая никому не позволит пройти в комнату в моё отсутствие, но передумал. Угрозы-то больше нет. Таня в кандалах, которые сдерживают даже чистокровных, Лиля в Канцелярии, Сиэль с Ханной и тройняшками — мёртвы. Жизнь теоретически становится хороша.

Выхожу на улицу и иду в направлении лунного общежития. Лучше тебе, Куран, быть там. Я не люблю долго искать тех, кто мне срочно нужен.

Молча захожу в общежитие. Аристократы гудят, словно улей. Готов поспорить — обсуждают недавнее происшествие. Интересно, как Канаме объяснит своим, так сказать, подданным, присутствие в Академии многих высших сил? Хотя это не моя забота.

— Учитель Михаэлис? — удивлённо спрашивает кто-то из толпы.

Вокруг меня тут же образовалась мёртвая зона метров в пять-десять. Не мудрено, ведь мне больше не нужно скрывать свою ауру высшего.

— Что Вы здесь делаете, учитель? — новый, но уже настороженный вопрос.

Как мне захотелось пришибить наглеца, посмевшего назвать меня учителем и попутно объяснить ему, что учителем я был фактически по приказу, и что обозвать высшего учителем — это всё равно, что очень сильно его оскорбить. Потому что для таких, как я, нет профессии унизительнее, чем учитель. Разве что воспитатель детского сада. Бээээ…

— Канаме ищу, — ответил я сквозь зубы, — он здесь?

— А зачем он Вам?

Кому-то, видимо, вон той зелёноволосой с края, надоел собственный язык. Иначе почему она дерзнула так со мной разговаривать…

Похрустев костяшками пальцев, я с нехорошим прищуром повернулся в её сторону. Настенный светильник рядом с ней лопнул, а по стене пошла трещина.

— Изуми, — послышался голос Канаме с верхушки лестницы, — ты изучала правила этикета?

— Д-да, Канаме-сама, — робко пискнула зелёноволосая.

— Я не вижу, — голос Канаме заледенел.

Эта вампирша, Изуми, от ужаса вжалась в стену, мечтая, скорее всего, провалиться сквозь пол.

— Я потом с тобой поговорю. Добро пожаловать, Себастьян Михаэлис. Я ждал тебя.

— Рад вновь повидаться с Кураном, — чуть кивнул я, — почему же ждал?

— Предчувствие. Пройдём ко мне в комнату?

— Пройдём.

Зайдя, тщательно запираю дверь.

— Чувствую, что не ошибусь, если предположу, что ты пришёл по поводу Тани, — полуутвердительно сказал Канаме, жестом предлагая мне присесть.

— Ты угадал, Куран.

Вампир тяжело вздыхает, хмурит брови:

— Охотники действуют быстро. Сейчас она, вероятнее всего, уже в казематах Гильдии. Суд должен быть, самое позднее, послезавтра вечером. Нужно будет связаться с дедом Такумы, да и клан Айдо не помешает, они всегда поддерживали монархию… В общем, связи у меня обширные, Таню спасти можно, но сложно. Гораздо проще будет её просто выкрасть. Ну или…

— Не нужно, — перебиваю я вампира, — я здесь не за этим.

— А зачем? — Куран от удивления выронил пачку с кровяными таблетками.

— Почти не за этим, — поправился я, — я да, по поводу Тани, но отнюдь не за тем, чтобы её спасти.

— А…

— У меня приказ. Таня должна умереть самой медленной и мучительной смертью.

— Вот оно что… — Куран ухмыльнулся и кинул таблетку в бокал.

— Я тут подумал, — начал я издалека, — казней существует великое множество. Да и при наличии воображения можно легко придумать что-нибудь с особой жестокостью. Но!

— Но…? — переспросил Канаме, отпивая.

— Но я посмотрел на Кириу Зеро и внезапно вспомнил — как же долог и мучителен процесс превращения в класс Е. Говорят, что далекооо не все его выдерживают. Большинство оказываются отравлены собственной кровью.

Глаза вампира понимающе сверкнули.

— Да, ты прав. Большинство ждёт печальная участь…

— Ну а если вдруг нет — её ведь можно устроить? — с хитрецой спросил я.

— Да в два счёта.

Ухмыльнувшись от уха до уха, киваю Курану и выхожу через окно. Что ж, госпожа, Вы получите то, чего так сильно хотели.

Кстати, раз уж я об этом подумал… Вы ведь не только этого столь страстно хотите.

«Не уходи! Не уходи никуда, это приказ! Ты мне нужен, Себастьян, ты сам мой! Мой! И только мой!!! Я без тебя никуда, не уходи, Себастьян!!!»

Не Ваши ли это слова, госпожа? Ваши. И на моё отсутствие реакции Вы подумали, что я не так понял.

Какая же Вы наивная, госпожа. Я всё понял именно так, как нужно. Я понял это ещё в наш первый приход в Академию Кросс. В тот момент, когда Вы оставляли меня на битву с Клодом, я поймал Ваш взгляд. И мне сразу всё стало ясно! Гораздо раньше, чем Вы сами это поняли. Вы привязались ко мне так же, как этот несчастный Алоис к Клоду. Ай-яй-яй, как это неаккуратно с Вашей стороны — полюбить демона. Слава дьяволу, не как избранника, а как, грубо говоря, друга.

Ах, Вам будет так одиноко, когда мы расстанемся! Вы же понимаете, что не за горами тот день, когда это произойдёт. Чуть-чуть Тетради смерти, кусок Наруто — шиноби Вы станете быстро — и всё! Мы разойдёмся, как в море корабли!

По-хорошему мне следует начать ненавязчиво вдалбливать Вам в голову, что я всего лишь слуга, но я воздержусь от этого. Ведь от небольшой толики страданий у Вашей души появляется столь тонкий и любимый мною аромат…