Из которой читатель узнает о том, что правители тоже смертны. А так же о том, что рьяный исполнитель, это половина дела.
Султан, дорогой мой читатель, это такой зверь в золотой клетке, очень полезный для приближённых дрессировщиков, когда доволен и сыт, и очень опасен, голоден и разъярён. Доложить "высочайшему" пока ещё непроверенные вести о провале его гениального плана не решался никто целый день. Сначала во дворце испытали шок от известий "с фронта", а потом ужас при мысли о том, что будет с гонцом, принесшим дурные вести Султану. Через три часа пришло известие об очередном налёте на городок европейского берега, который провела банда из бывших рабов, освобождённых и вооружённых во время последнего налёта "обиженки"… В этот день на север бежало не менее половины оставшихся царедворцев, впрочем оставшимся о провале флота докладывать не пришлось. Как же миновала их чаша сия? Может крылышками повально все обзавелись в одночасье или нашли на кого стрелки из недругов перекинуть? Нет, приплыли стрелочники сами.
Надобно сказать, что не смотря на то, что все суда в бухте золотого рога были сожжены ночными налётами, туда всё равно наведывались. Раз в неделю в профилактических целях к берегу подбирался смертник и пускал пару ракет в город. Этакий пиратский общедоступной намёк, чтобы враги не заскучали. "Стрелочники" явились не ночью, а днём, и были обязаны своим рождением некоторому казусу, произошедшему в приёмной Сокина.
Недавно принятый в ряды Мармарских джентльменов удачи бывший Французский ренегат-христопродавец был высок ростом и хорош собой. Этот перевёртыш в очередной раз стал называться христианином, вернул свою прежнюю фамилию и даже усилил её на русский лад. Теперь капитан Фортенов усиленно налегал на русский язык, учился материться и молиться на языке новой родины. Вот только заносчив был сверх меры. Сбитый им с ног грек влетел в кабинет чуть позже, затем последовала непереводимая игра слов, вперемешку с жалобами.
Сокин, которому в этот момент лекарь делал перевязку на плече, от дикой смеси потока греческих и французских слов на мгновение возненавидел обеих. Миг расстроенных чувств принёс пуд озарения, позволявший убить сразу не менее сотни зайцев одним выстрелом. Из скороговорки грека Сокину стало ясно, что "эта французская дылда" помешала доложить "его святейшеству Князю" о том, что вверенная его заботам "обиженка" на грани бунта. Малоусые из малоусых поняли, что их к генеральному сражению не допустили и обиделись. Как же! Да если бы они в тот день были со всеми, они бы турок одной левой!
"Накрутила" себя "обиженка" и вправду сильно, даже за греком потащилась к княжескому дворцу требовать справедливости. Но те подчинённые, кто требует справедливости от вышестоящего начальства, обычно получают лишь внеплановую порку. Так и вышло. Рассуждения Фортенова о том, что его корабли ещё месяц не смогут дать и половины мощности в бою сливались со стенаниями грека, приправлялись шумом "обиженки" за стенами и мыслями о том, что же делать с двумя сотнями насильников и дебоширов, заполонивших тюрьму…
Именно так, а никак иначе, родился "гениальный" план атаки на Стамбул. Семь кораблей привезли запоздалую весть о "Великой победе" над северными варварами и, благодаря бесхребетности придворных подошли вплотную к береговым батареям. Форстенов, которого от очередного "предательства" удерживала лишь заполонившая его корабль "обиженка" верно просчитал шансы остаться в живых в этом безумии. Шансов не было никаких. Точнее не было их у кораблей, их всех утопят, так или иначе, а вот высадить десант и закрепиться в одном из фортов… Его оппонента, хитрого грека, в этот поход задвинули на вторые роли. "Обиженкой" и висельниками командовал казачий атаман, в стычках с турками потерявший семью.
Доводы Форстена убедили атамана лишь наполовину, с гибелью кораблей он согласился, а вот с тем, что удастся захватить лишь форты, нет. К тому же у него было устная рекомендация Сокина: "Город при отступлении или угрозе гибели сжечь". Атаман довёл эту мысль до всех подчинённых, переиначил в главную цель похода, трансформировав в: "Хватаем золото ребята, потом девок, всё жжем и тикаем, пока султан не очухался. Так что пушечные порты входящих в гавань кораблей были закрыты, все люди на их палубе одеты в турецкую форму, улыбались и махали руками. Корабли их были побиты, но грозные названия на бортах сияли недавно обновлённой краской.
Очухались в фортах быстро, даже потопили пару последних лодок, отчаливавших от кораблей, а толку? Фортенову удалось захватить всего два форта, из пяти намеченных и, вскоре, началась артиллерийская дуэль, в которой французские ренегаты доказали всем, что не зря жуют русский хлеб. В городе же… В городе творился бедлам. Зачатки паники, непроверенные слухи, бегство из дворца самых "знающих", а теперь и "предательство гвардии"… Паника, огонь, выпущенные из тюрьмы Мармары висельники, которые в свою очередь выпустили из тюрем столицы подельников… Греческие и армянские "отряды самообороны", втайне копившие ненависть и оружие, разгоравшиеся там и тут очаги пламени, разожженные теми, кто посчитал, что уже достаточно награбил и изнасиловал…
Султан противился бегству из столицы до последнего, до тех пор, пока была хоть какая-то связь с войсками и не начался огненный ад. Ожидаемого им штурма дворца русскими так и не последовало, в столице царила анархия, все грабили всех, то, что не удавалось взять с собой, жгли… Султану не повезло. Вынырнув из подземного хода на окраине столице, его две сотни янычар наткнулись на пару десятков "малоусых" перед воротами дворца одного из беев. Наведённая на ворота направляющая с последней оставшейся у казаков ракетой, была быстро наведена на новую цель. Последовал выстрел, после которого две сотни янычар смели пару десятков "новиков".
Повелитель Всея Османии скончался через три дня в страшных мучениях. Единственный долетевший до него осколок врезался ему вниз позвоночника. Будь рядом дворцовые лекари, плюс полная неподвижность после ранения, он бы прожил ещё долго, отделавшись параличом ног, но ему не повезло…
А в Петербурге… А что ему сделается, этому Петербургу! На "очищение огнём" его южного соседа русской столице было глубоко наплевать. Гибель "Великого Османа" его тоже волновала мало, а вот за свою государыню город переживал! И ведь как нелепо всё тогда получилось! Узрев в руках финского рыбака достопамятный обломок решила посоветоваться с равным. Кто равен Царице Русской? Папа римский? Нет, в её понимании только бог!
Елизавета решила пройтись из Царскосельского дворца пешком к обедне в приходскую церковь, что в нескольких шагах от дворца. Только что началась обедня, и Императрице сразу сделалось дурно, она сошла по ступеням, дошла до угла церкви и упала без чувств на траву. В церкви было много народа, который сходился туда на праздники с окрестных деревень. С государыней не было в этот момент ни кого из её свиты. Императрица лежала без движения; толпа, окружив её, смотрела на Матушку, но никто не смел прикоснуться. Наконец дали знать во дворец. Явились придворные дамы, а за ними два доктора. Её накрыли белым платком. Она была велика ростом, тяжела и, падая на землю, ушиблась.
Хирург тут же на траве пустил ей кровь, но государыня не приходила в чувство. Ей пришлось пролежать таким способом около двух часов, пока спешно вызванный Академик не привёл её в чувство, отогнал остальных эскулапов и велел нести её во дворец. О припадках слухи ходили и до этого, но теперь…
Известия с юга радовали несказанно, но и Екатерина и Четверо Герцогов разумно предположили, что мягкий переход власти сейчас важнее. Ведь на кой Советскому Союзу Куба, коли союзные республики ноги из СССР сделали? Отправили одно из новых судов каперствовать в Эгейское море, чтобы совсем уже эгоистами перед Сокиным не выглядеть. Дружка его, который, после назначения в Адмиралы и "Личные морские извозчики её Величества", стал нос задирать и в политику лезть, услали подальше. Рыпнутся, болезный, попробовал, до государыни достучаться… Взяли его в предбаннике под белые рученьки, сводили в подвалы тайной канцелярии, дали в его честь концерт, затем на корабль отвезли.
Пятеро милых дьячков, которые состояли как его духовными наставниками, так и заботились о здоровье телесном четырёх дойных "чумных коров" и о здоровье духовном и патриотическом всего остального экипажа, доходчиво объяснили бывшему царедворцу расклады. Сослан он "в Америку" навеки, теперь его задача защищать далёкие берега новой родины от всяческих опасностей. Ежели он с этой задачей не справиться, то его следующее место ссылки будет куда менее приветливым. Целый день после этого судно, идущее на всех порах к Магелланову проливу, вёл первый помощник. Замполиты от веры решили не мешать, бывшему придворному, топить в винных парах крах прекраснодушных надежд…
А что же у нас там, дорогой мой читатель, твориться с "Золотым проектом"? А то, на фоне столичных перетрубаций, позабылся проект этот, стёрся из памяти народной… Уж не заглох ли он вовсе? А вот и нет! Уж что-что, а сбрасывать свою работу на плечи нижестоящих, Чиновник Пётр Иванович Шувалов любил и умел. К тому же умел найти и приблизить к своей персоне тех, кто его требованиям соответствовали, и безжалостно выкидывать за борт всех лентяев и тунеядцев, не смотря ни на какие былые заслуги и протекции. Ведь он, как ни кто другой осознавал, что хорошо воровать можно только в хорошо работающем государстве. Плохой урожай зерновых в этом году? Мудрый государственный деятель в закрома родины слазит и в на следующий год, а пока ворвань на лево продаст!
Мелкие чиновничьи винтики, смазанные золотом, неприметными дьячками и обилием рабочих рук сразу дали положительные всходы.
Разумно просчитав растянутость коммуникаций Чиновник не возражал, чтобы одновременно с поисками золота были организованны сельскохозяйственные поселения. Так что ни Ванкуверу, ни Сиэтлу, ни Портленду с Сан-Франциско и Лос-Анджелесом в этом варианте истории случиться было не суждено. Их место, пока мирно, занимали Новопетербурги с Новоелизаветинсками. К моменту "Стамбульской операции" на одном из северных ручьёв Аляски одна из первых артелей побросала работу и сгрудилась вокруг везунчика. Крупный самородок, весом в полкило, бережно кочевал из рук в руки артельщиков и казаков. Скоро близ ёмкости с золотом осталось только двое казаков-охранников, а ещё трое, с двумя десятками артельщиков, с азартом промывали новый участок ручья. На следующий день золото оставили без охраны, а ещё через неделю половина артели снялась, чтобы отвезти к побережью десятипудовую "Графскую долю".
После отметки "о сдаче" на свою долю было решено прикупить графской землицы "в вечно пользование". Весточка о том, какой именно участок землицы выкупать, была уже получена от "собрата по вере" работающего писарем в "управе" Новоелизаветинска. Управой гордо именовался древесный сруб посреди форта, на полях же, раскинувшихся на месте несостоявшегося Сиэтла, трудилось больше тысячи человек.
А что же индейцы, как они реагировали на "утеснения", пусть пока и не очень сильные? Заламывали руки, ломали копья, ломали луки? Нет. Они не мешали. Они были тихими и мирными. Не верите? Правильно делаете. Поговорка о том, что хороший индеец, это мёртвый индеец, пришла в голову белым колонизаторам. Но русские привыкли всё делать от души, а не со зла! ну отправил Чиновник одного из своих проворовавшихся у хозяина "ближников" в перевалочную базу на побережье тихого океана. Ну, слегка пьян был, после посиделок, ну допустил в одной из инструкций двоякое толкование, открывающее полёт верноподданнической фантазии…
Ну, кто же знал, что для проверки эффективности работы противооспенных прививок этот "верный пёс" будет сажать в карантин и заражать оспой? Нет, сначала он на себе всё это испытает, как уже было оговорено, все в окружении Чиновника были людьми ответственными… Так что 99,9 % населения заморской колонии стали составлять люди не только привитые, но и сами носители оспы. Да, на большинстве она "не оседала", её коровья предшественница захватчицу убивала, но вот в слегка ослабленных организмах…
Словом первая уведённая насильно с полевых работ белая "скво" почти гарантированно работала биологическим детонатором. Не каких "оспиных одеял" русским не требовалось! Население, сиречь староверцы и обрусаченные по "дороге смерти" пленники, пока считало всё божьим промыслом. Местное население пока массово не шло в христиане и не подгоняло имена и отчества под общерусский стандарт, но к этому шло! У дьячков то был прямой приказ "в колониях" при крещении делать прививку! И эти "русские крестники" не умирали! Обидно другим было. И жить хотелось.
Когда описываемые выше артельщики несли к побережью золото, они не знали ёщё одного. Хотя именно их случай вошёл в историю, а их самих сделал будущими рантье Новоелизаветенска, пара пудов золота на борту одного из недавно построенных судов уже пришла в порт. Груз не сильно и скрывали, полусотня охраны на двух санях и один из чинуш.
Там, где проносились эти посланцы Мидаса, изнурённые "дорогой смерти" путники забывали о придорожных крестах. То, что недавно отдавало прахом и тленом, вдруг преображалось в позолоту надежды. С "дороги смерти" иногда бежали семьями, с "золотой дороги" официальной статистикой не было зарегистрировано не одного побега!
Пара пудов золота прирастала с каждым рассказом очевидцев, удваивалась после каждой чарки, разносилась слухами во все стороны от дороги… На "придорожные автостанции" валил окрестный люд, объявляя себя раскольниками, крестился не теми перстами, тут же просил доставить его "куда подальше" для перевоспитания. "Хозяева" автостанций не дремали, за помощь в деле пристраивания остальной семьи к Каравану брали себе "на пару лет" в батраки одного из семьи, обычно молодого парня или девку, в зависимости он сиюминутной надобности…
За лучшей долей уходили семьями, а уж когда навстречу пронеслись вторые вестники, с двумя десятками пудами золота и рассказом об удачливых артельщиках, уже и "выкупившихся" и землицы прикупивших… Когда этот ком безобразий докатился до европейской части страны, это вызвало шок. Хватались за голову помещики, пытаясь помешать исходу своих крепостных. Тем, кто ловил своих холопов "далее чем в ста метрах от дороги" казаки не делали ничего. Но если с "автостанции" кто "графское добро" брать смел… Карманная артиллерия применялась мгновенно, пара поместий особенно ретивых была сожжена, не посмотрели опричники не на какие бывшие заслуги и нынешние связи…