Екатерина сидела в кафе на Манежной площади. У неё заканчивалась вторая неделя отпуска. Близились рабочие будни. Несмотря на неумолимо движущуюся к границам Лиги войну и частичную мобилизацию, жители Москвы продолжали заниматься своими делами и даже находили время для отдыха.

В кафе Катю пригласил друг, который давно пытался ухаживать за ней. За последний год они по-товарищески встретились всего пару раз. Он где-то работал, но не распространялся об этом, а она стеснялась расспрашивать. Вчера он позвонил Кате и предложил встретиться в центре Москвы.

Она всегда опаздывала, но сегодня решила поторопиться, и в итоге пришла на встречу гораздо раньше назначенного времени.

В середине дня, в четверг, публики в кафе было мало, несмотря на то, что рядом находились Кремль и Большой Театр — места, где обычно всегда многолюдно. Из-за военного положения во многих странах туристов в городе не было, и только редкие сотрудники расположенных поблизости компаний заходили в это кафе пообедать.

Екатерина читала книгу и периодически смотрела на большой экран телевизора, подвешенного на стене. Один спецвыпуск новостей сменялся другим. Всюду были только руины, пожары, бомбёжка и толпы беженцев. Все эти картины «украшал» ядерный взрыв, который американцы произвели в штате Висконсин. Два клерка за соседним столом недовольным голосом бубнили, что «курсы никуда не годятся» и «что индустрия пришла к полному краху».

Катя не знала, о какой индустрии говорят офисные сотрудники за обедом, но невольно почувствовала к ним неприязнь.

— Сколько народа гибнет, а они всё про курсы акций… Уроды…

Как передавали в новостях, два дня назад неизвестный противник захватил в США штаб командования НОРАД и уничтожил ключевые пункты на американской линии обороны. Живущие в подмосковном Голицыне родители Кати убеждали дочь уехать из столицы, так как опасались, что скоро орды безымянного агрессора могут появиться и в Москве. Екатерина отказывалась. У неё, 24-летней сотрудницы Третьяковской галереи, не укладывалось в голове, что нужно куда-то бежать и от кого-то прятаться на территории собственной страны.

Армейские грузовики выезжали с Тверской улицы на Моховую. Катя уже не раз видела, как они едут по городу. Каждый день в разных районах Москвы проводились учения сил гражданской обороны, и появление военных уже стало привычным. Сегодня грузовики «Урал» ехали в сопровождении большого количества бронетехники. Катя не разбиралась в ней и с удивлением смотрела в окно на боевые машины пехоты, среди которых были тяжёлые «Сивуч» Т-19 и лёгкие «Тобол-26». За ними следовали зенитные ракетно-пушечные комплексы «Селенга». Техника шла в сторону Красной Площади.

Посетители кафе и прохожие на улице с тревогой наблюдали за перемещениями военных.

— Им что, парад приспичило сейчас проводить? — недовольно заметил один из обедавших клерков.

Катя решила почитать книгу пока её друг не пришёл. Скоро она обратила внимание, что строки «плывут» в глазах. В ушах появился какой-то шум. Екатерина тряхнула головой и поглядела в окно. Ей показалось, что в небе проскочили зелёные и фиолетовые всполохи, похожие на полярное сияние. Девушка на секунду зажмурилась и снова поглядела в окно. Возле входа в кафе бился в конвульсиях воробей. Шум в ушах начал напоминать рокот морских волн, при этом в нём будто слышался чей-то шёпот. Накатилась непонятная тоска и чувство безысходности. Кате показалось, что у неё приступ головокружения. Сквозь шум в ушах она услышала грохот рядом с собой. Оказалось, что один из клерков, сидящих по соседству, вскочил из-за стола и повалил стул. У него изо рта текла пена, а взгляд стал диким. Он пытался ударить своего приятеля, который с сонным видом отмахивался одной рукой.

Взбесившийся клерк хотел занести кулак для удара, но руки его явно не слушались. Он зашипел и плюнул в лицо своего коллеги, затем, шатаясь и хрипя, пошёл к выходу, опрокидывая стулья. Другие посетители сидели в оцепенении с пустым взглядом. Некоторые что-то бормотали и хватались за уши.

Катя снова поглядела в окно. Прохожие шатались и мотали головой, будто пытаясь сбросить с себя охватившую их неадекватность. Одна женщина начала плеваться и рвать на себе волосы. На площади появились две, крадущиеся как на охоте, дворовые собаки. Они осмотрелись вокруг, затем сели и дружно завыли.

Катя попыталась встать, но голова кружилась, а шум в голове не давал возможности соображать. Зелёные и фиолетовые всполохи ещё несколько раз прорезали небо. К шуму в ушах и вою собак добавился ещё какой-то звук. Девушка вдруг поняла, что это рёв сирены систем оповещения о воздушном налёте.

«Взбесившийся» клерк продолжал шататься возле двери кафе, выкрикивая нечленораздельные ругательства и бессильно ударяя кулаками по стене. Кто-то снаружи подошёл к двери и с силой распахнул её, сбив «взбесившегося» с ног.

— Ой… — слабым голосом произнесла Катя, узнав в вошедшем того, кого она ждала, — Вова… Это ты… Тут что-то происходит…

— Ты что тут сидишь?! Вставай! Быстрее уходим! — закричал Владимир, и его голос будто вырвал Екатерину из оцепенения и состояния безысходной тоски.

Он схватил девушку за руку и потащил за собой. Катя едва успела схватить со стула свою сумочку и книгу. Они вышли на улицу.

— Прости, что я именно сегодня предложил встретиться… — рассеяно сказал Владимир. — Мы сами не знали, что это начнётся сегодня… А я, балда, так хотел тебе кое-что нового рассказать о себе, что и не подумал, что ты так рано придёшь.

Он потащил Катю в сторону станции «Театральная». Люди вокруг хватались за головы, будто они у всех разом закружились, но у Екатерины шум в ушах стал проходить. Только теперь она обратила внимание, что Владимир одет в чёрную одежду, по покрою напоминающую старинную военную или казачью форму. Поверх кителя на нём были не то доспехи, не то бронежилет.

Катя увидела, как один полицейский попытался привести в чувство своего напарника, но тот начал рычать и хрипеть, а затем бросился с кулаками на сослуживца. Владимир направился почему-то прямо к дерущимся.

— Куда ты меня тянешь?! — закричала Екатерина. — Мы же сейчас тоже огребём!

— Держись позади, — ответил Владимир и в его правой руке появился огромный пистолет.

Агрессивный страж порядка тем временем с силой ударил напарника в лоб и тот полетел на асфальт. «Бешенный» полицейский плевался и шипел. Увидев Владимира и Катю, он стал доставать пистолет из кобуры.

— На, уймись! — воскликнул Владимир и выстрелил в полицейского.

Фиолетовая молния сбила блюстителя закона с ног. Владимир подошёл к его напарнику и помог подняться.

— Ты живой, сержант? — обратился он к полицейскому. — Тогда помоги товарищу. Он парализован, но скоро встанет. Лучше забери у него оружие.

— Ага… Хорошо… — ответил сержант, вытирая кровь с лица и разглядывая малознакомую форму.

— Держись. Сейчас и остальные наши подтянутся, — Владимир снова потащил Катю за собой.

Минуя шатающихся, словно пьяных прохожих, которые пытались прийти в себя, они дошли до метро, но здесь Владимир осмотрелся по сторонам и решил идти к Историческому Музею. Оттуда раздались выстрелы. Оказалось, что нескольких солдат обуяло бешенство, и они стали палить, куда ни попадя. Сослуживцам пришлось застрелить их. В целом же военные вели себя более адекватно, чем простые горожане.

Владимир вывел Катю на Красную Площадь. Там стояли БМП и зенитные установки. У поворота на Никольскую, рядом со стенами Казанского Собора, военные устанавливали противотанковые ежи и баррикады из мешков с песком и пустых ящиков.

— Зачем мы пришли сюда?! — воскликнула Екатерина. — Что вообще происходит?! Это что, война?!

— Сейчас увидим, — ответил Владимир. — Прости, что я тебя не отпускаю, но тебе сейчас опасно ехать домой. Ты видишь, что с некоторыми происходит? В бешенство впадают. В Америке два дня назад то же самое было. Сначала безысходность, паника и агрессия, а затем появлялись войска противника.

— Ой, Господи! Они что, сейчас в Москве материализуются?!

— Видимо, так и будет. Хотя мы полагаем, что здесь им будет трудно это сделать…

— Трудно?

Владимир не ответил. Он, продолжая держать Катю за руку, направился к двум людям в такой же, как у него, чёрной форме. В одном из них девушка узнала Славу Егорова, друга Владимира.

— Ты зачем её сюда притащил? — спросил Егоров и обернулся к своему спутнику в чёрном. — Иакинф, девушку надо куда-то спрятать.

— Пускай остаётся здесь, — ответил Иакинф. — Противник появится в Москве с минуты на минуту. Хотя… В метро этих звуков вроде не слышно и бесноватых там нет. Может быть лучше, если ты, Владимир, отвезёшь её домой?

Внезапно шум в ушах стих. Тут же пропало и ощущение безысходности. Военные и гражданские, которые присутствовали на площади, стали озираться, приходя в себя.

— Так… — произнёс Иакинф. — Сейчас начнётся…

Небо прорезала яркая белая вспышка. В звенящей тишине появились новые звуки, напоминающие рёв пропеллеров.

Со стороны Исторического музея подбегал запыхавшийся Габров.

— Ну где ты шляешься?! — окликнул его Егоров. — Всё самое интересное решил пропустить?

— Разве всё? Кажется «самое интересное» только сейчас и начинается, — угрюмо проворчал Габров. − Вот и приехал в Кремль, блин…

— А ты разве не должен был вместе с Колей сопровождать семью американского президента? — спросил Владимир.

— Должен был. Когда эта фигня началась, у нас один из армейских водителей управление потерял и въехал в задницу первой машины кортежа. Из-за аварии американцев пересадили в другой автомобиль, где мне места не хватило, а Николая удалось втиснуть. Ничего, доедут, а я тут, с вами.

Гул моторов надвигался со стороны Китай-Города.

— Ну что, повоюем? — спросил Иакинф, оглядев друзей.

— Всегда готовы! — ответил Егоров. — Только вот Вове надо Катерину куда-то спрятать.

Девушка до сих пор не могла понять всей сути происходящего. Владимир схватил её за рукав и повёл к наспех сооружённому солдатами укрытию из бетонных блоков и мешков с песком, где находился импровизированный медпункт.

К Иакинфу подошёл полковник из 2-й гвардейской мотострелковой Таманской дивизии.

— Они уже здесь… — сообщил он. — Появились около МКАД. Авиация. Про бронетехнику пока не сообщают.

— Отдайте приказ зенитчикам, — ответил Иакинф. — Огонь на поражение!

Катафракты надели шлемы и маски. Окуляры засветились красным.

Первая волна шестикрылых поршневых самолётов-истребителей противника уже шла над восточными районами столицы. Кроме пулемётов эти аппараты несли несколько маломощных фугасных бомб, которые лётчики начали сбрасывать вниз, достигнув пределов Третьего транспортного кольца. В этот же момент российские зенитчики, разбросанные по всей Москве, открыли огонь из старых автоматических пушек ЗУ-23-2 и из переносных зенитно-ракетных комплексов «Верба». Вражеские машины начали падать на улицы и крыши домов.

Их было слишком много, чтобы зенитчики смогли справиться со всеми, но возле Садового кольца плотность зениток возросла. Комплексы «Селенга» разносили неприятельские самолёты в щепки, однако за ними подтянулись и вертолёты, больше напоминавшие старинные мачтовые корабли. С них на город сыпались мощные фугасы, превращавшие здания в груды кирпичных и бетонных обломков.

Внезапно на Лубянке и на Красной Площади стали мелькать красные вспышки — это прибывали отряды бойцов Синорской Ро́сии. Они быстро рассредоточились по центральным районам и открыли по авиации противника огонь из своих «ручниц».

— Вот теперь посмотрим, на что они способны, — сказал Иакинф, поднимая огромный пистолет. — Готовьте щиты!

Несмотря на плотный зенитный огонь, часть вражеских летательных аппаратов была уже почти у самой Красной Площади. Стрелки вертолётов обрушивали на защитников металлический ливень из пулемётов и пушек.

— Ну, держи подачу! — крикнул Егоров, целясь в налетающий самолёт, который поливал площадь шквальным огнём из нескольких пулемётов.

Одного меткого выстрела синорского плазменного пистолета вполне хватило на то, чтобы превратить фанерный самолётик в огненный шар.

— Что, не нравится?! — торжествовал Егоров.

Габров и Иакинф сбили несколько истребителей, а Владимир, прятавший Катю около мобильного медпункта, умудрился попасть в бомбовый отсек вертолёта, появившегося над Никольской улицей. Тяжёлая машина грохнулась на Большом Черкасском переулке.

— Где ваша авиация? — спросил Иакинф полковника из Таманской дивизии.

— Видимо, там, где и положено. Идёт к нам на подмогу.

— Хорошо. Они не должны занимать высоты от полутора до трёх километров над центром города.

— Полагаю, они получили указание. А где же ваш «сюрприз»?

— Границы пространств пока ещё немного затрудняют его появление, но он не опоздает…

— Надеюсь…

Внезапно наблюдатели в районе Курского вокзала обнаружили двигающиеся по улицам армады вражеской бронетехники. С неё ссыпались пехотинцы-великаны с огромными ружьями.

Тут в дело вступили солдаты с ПТУР «Метис» и гранатомётами РПГ. Другие бойцы стали забрасывать противника гранатами. Танки и бронемашины неприятеля горели, как спички, но продолжали наступать. Вражеским солдатам, с их индивидуальной бронёй, были нипочём автоматные пули калибра 5,45 миллиметра. Зато тяжёлые пули самозарядных крупнокалиберных винтовок легко пробивали даже самые современные бронежилеты бойцов Таманской дивизии. Один за другим падали раненные и убитые солдаты. Командир 283-го гвардейского мотострелкового полка приказал своим подчинённым отойти ближе к Кремлю.

С северо-запада, со стороны Твери, к столице приближались истребители Су-64 и МиГ-45 «Кречет» 105-й авиационной дивизии ОВКС. Во главе их шли аэробатареи Ту-228 «Астра». С юга подтянулись ударные вертолёты Ми-135. Скоро авиация Исетской Лиги заняла своё место в огненной карусели над Москвой. Истребители взметнулись к зениту, а затем, будучи недосягаемыми, обрушились на врага с большой высоты. Воздушная часть сражения быстро перешла в маневренный бой, который в лётных школах других стран, с появлением ракет «воздух-воздух», отчего-то считался архаизмом. В течение 20 минут российские лётчики разобрались почти со всеми летательными аппаратами противника, не потеряв при этом ни одной машины. Лишь несколько вертолётов, сильно повреждённые огнём вражеских пулемётов, были вынуждены сесть на специальные площадки для кратковременного ремонта. На земле же по-прежнему продолжался бой.