Великан сидел в тесном помещении, напоминавшем палату для буйных сумасшедших. Это сооружение разработали и создали за несколько дней, чтобы можно было без помех исследовать живого бойца-клона. Обивка стен смягчала любой удар о них, поэтому гигант не мог нанести себе повреждений. Прошло несколько дней с тех пор, как его отвязали от кровати, на которой он лежал после очередной неудачной попытки суицида. Казалось, что воин Магхорч смирился с пленом.

Солдат-великан сидел на стеганом полу и безучастно смотрел в потолок. Он всё время молчал. На нём был простой холщовый комбинезон. На руках, ногах и шее заключённого были специальные браслеты, которые пропускали сквозь него ток высокого напряжения, если он пытался вести себя неадекватно. Даже туалет и умывальник в этом помещении были сделаны так, чтобы пленный мог воспользоваться ими только по прямому назначению. В последнее время великан прекратил голодовку, видимо догадавшись, что ему всё равно не дадут умереть.

И вот однажды охранники-синоряне пришли и обездвижили его, а затем пристегнули цепями к крепежам в стене. В дверь камеры вошёл Ашетэх, в постиранном и выглаженном мундире.

Солдат взглянул на своего гостя без особого интереса, тем не менее, что-то слегка изменилось в его непроницаемом скуластом лице.

За стенами камеры переводчики приготовились записывать беседу пленников.

— Ты узнаёшь меня? — спросил Ашетэх воина на языке Магхорч.

Ответа не последовало. Великан поднял глаза и стал пялиться в потолок.

— Я знаю, ты попал в ситуацию, которой не должно быть в принципе. Мы не можем оказаться в плену, но это так. Наши правители и военачальники не рассчитывали, что противник окажется столь силён и умён. Нет никакой твоей вины в том, что ты оказался здесь.

Солдат по-прежнему молчал. Ашетэх прошёл к одной из стен и тоже уселся на пол.

— Для его величества мы с тобой, как и другие пленные, уже не существуем. Нас могут считать погибшими и хвалить в поминальных речах, либо просто придать забвению. Я шёл к тебе в полной уверенности, что ты не захочешь говорить со мной, однако я всё же надеюсь, что ты перекинешься хотя бы парой слов со своим командиром…

— У меня нет командира! — вдруг зарычал великан, бросая яростный взгляд на собеседника. — Командиры есть у воинов. Я не воин, ведь настоящие бойцы не могут попасть в плен, но только выполнить приказ или пролить свою кровь во славу Ахфоторма! Я не могу сделать ни того ни другого, значит я не воин. Иным ремеслом, кроме выполнения приказов и участия в сражениях, я заниматься не могу. У меня нет дел, у меня нет целей, но я не мёртв. Если так, то я просто живой кусок мяса, который жрецы постыдятся принести в жертву богам, так как моя слава воина рассыпалась в прах! Оставь меня!

Гигант снова поднял глаза. Было слышно, как заскрежетали его зубы.

— Ну вот, уже лучше, — проговорил Ашетэх. — Судя по твоему яростному рычанию, у тебя весьма много сил, чтобы быть воином. Если тебе нужны приказания, я готов отдавать их, как и раньше.

Солдат изобразил неподдельное изумление на своём грубом лице.

— Ты?! Приказания?! А ты кто такой?!

— Я твой командир, я руковожу ксармуном, в котором ты служишь.

— Что??? Ах-ха-хах! — великан затрясся и разразился таким громовым хохотом, что наблюдатели, следящие за всем происходящим, уже приготовились парализовать пленника, решив, что он выкинет какой-нибудь неприятный сюрприз. Однако ничего не произошло. Через пару минут гигант затих, но всё ещё иногда вздрагивал, подавляя новые приступы смеха.

— Ух… Уморил! Что ж ты сразу не пришёл? Я тут мучаюсь, не знаю, как мне попасть в мир богов, чтобы не быть пленником, а он пришёл и одной фразой меня чуть не убил. От такого смеха помереть легко, хе-хех! А давай, коротышка, ещё что-нибудь скажи!

Карлик нахмурился, но промолчал.

— Какой ты командир, Ашетэх Учтарданат?! Ты такой же бесполезный кусок мяса, как и я. И мне плевать, что ты был сэвадотохом нашего ксармуна. Этого подразделения больше нет, значит и ты не должен существовать! Почему ты не сдох?! Ведь тебе полагалось отдать свою кровь богам вместе со всеми. А ты жив! Этого не должно быть! Твоих отрядов не существует. У тебя нет больше твоего предназначения. Ты бесполезен! Ты не нужен! Боги отвернулись от тебя, так как ты не только не выполнил своей задачи, но и не отправился к ним. Теперь ты бесполезная туша, и пепел из тебя побрезгуют использовать даже для удобрений!

— Хорошо, воин…

— Я теперь не воин!

— Ты ошибаешься…

Ашетэх выждал паузу, затем продолжил.

— Как тебя зовут?

— Меня теперь никак не зовут. Мне больше не полагается имя.

— Хорошо. Как тебя звали?

Гигант поморщился, но всё же нехотя ответил.

— Джар Хатним. Был когда-то такой воин. Чишхатох — командир отряда из 6 бойцов. До войны был рядовым воином и участвовал в зрелищных боях против хищников, а также работал на больших стройках. Перед возвращением в Магхорч Предтеч повышен в должности. Это прошлое, и теперь, пожалуй, даже не моё.

— Значит, теперь тебе всё безразлично?

— Да, конечно. Я не понимаю, зачем они меня тут держат. Понятно, что ты им нужен, и наверняка уже позорно растрепал всё, что ты знаешь о наших войсках и о нашем царстве. Поэтому ты жив и выглядишь даже вполне прилично. Но зачем им я? Ведь я малозначительный командир небольшого подразделения. Мне не ведомы государственные и военные секреты. Я просто выполнял то, что мне приказывали начальники, действующие по велению богов. Раз уж ты, Ашетэх Учтарданат, нашёл общий язык с нашими врагами, то не попросишь ли их прикончить меня? Может тогда боги увидят, что я всё-таки выбрал смерть, а не жалкое существование в лапах противника, и примут меня к себе?

— Я мог бы попросить об этом тех, кто держит меня и тебя здесь, но я сомневаюсь, Джар Хатним, что они выполнят эту просьбу. Ты интересен им. Они будут исследовать тебя. Знания о том, каковы наши воины, будут помогать врагу, и вредить нашему царству. Ты говоришь, что тебе теперь всё безразлично? Я мог бы предложить тебе один вариант действий, который, возможно, позволит принести пользу тебе самому и многим другим подданным нашего царства. Может это заинтересует тебя?

Великан молчал и глядел куда-то мимо Ашетэха.

— Итак, и я, и ты больше не можем считаться подданными его величества Гхоршарэна. Никакие наши действия не вернут нам его благого расположения. Мы не смогли победить и не смогли умереть во славу царей и богов. Мы больше не можем числиться в списках живых или мёртвых. Однако есть своеобразная дорога, которая вернёт нам имена. Возможно, случится так, что мы обретём и почести. Слышал ли ты когда-нибудь о легенде про Гхоршин-бархнэ?

— В прежнее время я бы срубил твою голову, Ашетэх Учтарданат, за одно только упоминание этих слов, и не поглядел бы на твои регалии.

— Значит, тебе не надо пересказывать её подробно? Прекрасно!

Ашетэх кратко поведал Джару Хатниму о капитане Щедринском и его «таинственном знаке» на лице.

Через некоторое время карлик попросился выйти из камеры.

— Его согласен говорить и работать с наша. Его просить снять с него браслеты. Его не нападать, ведь ваш катафракты его парализовать или сжечь, если его так сделать.

Джара Хатнима освободили от электрошоковых браслетов.

— Его хотеть смотреть Гхоршин-бархнэ, — сказал Ашетэх генералу Красниу и катафрактам. — Его быть готовый служить. Для воин, как Джар Хатним, служить — важнейшее в жизнь. Для его нужно служить, как воздух, вода и пища.

С Долгоруковской улицы, из синорского представительства, приехал полковник Василий Евграфович, которого, в качестве ассистента, сопровождал Николай Бочкарёв.

Ашетэх Учтарданат и Джар Хатним сидели за длинным столом в довольно просторном зале. У противоположной от них стены стояли охранники, исключительно катафракты, с ручницами наготове. Гигант сидел не на стуле, а на полу. В качестве сиденья для него положили два матраса.

При виде офицеров пленники поднялись. Николай, который во время Московского сражения сопровождал семью президента США в Ново-Огарёво, впервые увидел великана Магхорч так близко.

— Да, серьёзный малый, — подумал он, глядя на свирепое лицо воина.

Ашетэх учтиво поклонился вошедшим, а Джар Хатним просто вытянулся по стойке смирно, почти доставая головой до потолка.

— И как же его Вован тогда спеленал? — озадачился Бочкарёв.

К его удивлению, гостей разместили за столом рядом с пленниками.

Сотрудники МГБ, во главе с самим министром госбезопасности России, генерал-полковником Силиным, привели капитана Щедринского и усадили напротив. Бывалому офицеру спецназа стало немного не по себе от пристальных взглядов, сверлящих его. Прежние допросы хоть и были достаточно утомительными, но всё же во время их проведения не было столь гнетущей атмосферы.

Генерал Красин, сидевший между Василием Евграфовичем и Ашетэхом, что-то тихо шепнул обоим. Те закивали.

Министр обороны России начал искать нужный документ в деле Семёна Щедринского, сделав вид, что совсем не замечает недовольное выражение лица Силина, который откровенно не понимал, почему глава другой силовой структуры получил право столь бесцеремонно распоряжаться делами в стенах Лубянки. Красин передал бумагу из папки Ашетэху. Глядя на неё тот стал что-то говорить на ухо своему громадному соседу.

Великан беспощадным немигающим взглядом смотрел на капитана Щедринского.

— Убьёт… — мысленно констатировал спецназовец. — И съест.

Наконец Джар Хатним глухо прорычал какую-то фразу в ответ Ашетэху, и вышел из-за стола. Он подошёл к Семёну и навис над ним, внимательно осматривая со всех сторон. В какой-то момент великан втянул носом воздух, будто принюхиваясь. Он обернулся к сидящим за столом и что-то произнёс. Ашетэх тут же шёпотом перевёл его слова российским офицерам.

— Семён Антонович, вы испытываете дискомфорт? Джар Хатним говорит, что чувствует ваше беспокойство, — сказал генерал Красин.

— Нет, товарищ генерал, — ответил спецназовец с печальной иронией. — Только шашлыком себя ощущаю.

Джар Хатним снова зарычал.

— Его говорить, — начал переводить Ашетэх, — что Щедринский есть соответствовать внешний вид, который легенды описать, когда говорить про Гхоршин-бархнэ. Джар Хатним удивляться, отчего тот не знать наш язык, но лицо и знак бархнэ есть сильно подходящий для наследник.

Семён сделал непонимающее выражение лица при этих словах.

Ашетэх попросил разрешения выйти из-за стола и тоже подошёл к спецназовцу. Великан переглянулся с ним и начал разговаривать с Щедринским. Карлик синхронно переводил.

— Послушай-ка меня, если ты и впрямь Гхоршин-бархнэ, то это будет весьма хорошо как для меня и моего доброго имени воина, так и для остальных пленников, захваченных в Московском сражении. Ты ничего не скрываешь от нас с Ашетэхом и от своих командиров?

— Я уже всё сказал на нескольких допросах. Если бы я что-то скрывал, меня бы уже давно раскололи. Поверь, наши умеют допрашивать и без всяких пыток так, что человек рано или поздно запутается и выдаст всё и всех с потрохами.

— Ладно, на самом деле, мне довольно безразлично, кем ты являешься. Пусть ты даже идеально подготовленный шпион, которого ваши правительства хотят использовать для подрывной деятельности в царстве Магхорч. У меня больше нет ни дома, ни дела всей жизни. Я хочу попробовать найти новый дом и новые задачи для себя. И ты мне в этом поможешь.

Кислое дыхание из пасти великана мешало Семёну сосредоточиться.

— Так что от меня нужно-то? Меня все только спрашивают, но никто толком не говорит, что же всем надо? — произнёс спецназовец.

— Тебе предлагают быть «лицом пятой колонны», — вмешался в разговор генерал Красин. — Вернее не предлагают, а требуют. Ты прекрасно знаешь обстановку в мире. Сейчас фактически идёт война на истребление. Либо люди царства Магхорч нас прикончит, либо мы их всех закопаем. Причём первое на сегодняшний день выглядит более правдоподобным. А если представить вариант нашей победы, то хорошего тоже мало. Земля с каждым днём становится всё менее пригодной для жизни. Атмосфера загажена пеплом и продуктами радиоактивного распада. Искусственный потоп, произведённый силами противника в некоторых регионах, не только уничтожил инфраструктуру, но местами просто сделал территории бесплодной пустыней, размыв всю почву. А куда нам девать трупы жителей Магхорч, если мы перебьём их? Земли не хватит, чтобы в одночасье похоронить столько мертвецов, и крематориев не хватит, если сжигать. Уже кое-где на планете начались эпидемии. Людей гибнет непозволительно много.

Генерал на некоторое время замолчал, собираясь с мыслями. Он достал из кармана кителя таблетки от головной боли и выпил сразу две.

— Не все подданные Гхоршарэна хотели войны, но все они привыкли следовать обычаю и беспрекословно подчиняться своему царю, жрецам и вельможам. У нас есть шанс выявить в их среде противников войны. Что произойдёт, если нам это удастся — не знаю. Сдадутся ли они, устроят революцию или массовую акцию неповиновения своему повелителю — это решать им самим. Но катализатором к этому, как нам кажется, можешь и должен стать ты, Семён Антонович. Мы не в силах досконально проверить твоё прошлое, чтобы узнать, насколько ты правдиво его описал, но сейчас нам важна любая зацепка, которая вернёт мир и нашей стране, и Исетской Лиге, и всему остальному человечеству. Ашетех Учтарданат и Джар Хатним собираются помогать нам в поиске недовольных среди людей Гхоршарэна. Мы очень рассчитываем на то, что в тылу врага появятся те, кто не захочет продолжения бойни. Роль твоей персоны в этом деле способна оказаться если и не решающей, то очень важной.

— Разрешите обратиться, товарищ генерал? — произнёс Щедринский.

— Говорите, капитан.

— Я военный. Я принимал присягу, поклявшись в верности Родине и её народу. Моё дело — выполнять приказы командования, и я готов по-прежнему служить своей стране, выполняя все задачи, которые важны для неё. Если вы продолжаете доверять мне, то и я готов действовать так, как вы сочтёте полезным.

Джар Хатним, которому Ашетэх перевёл слова спецназовца, ухмыльнулся и пробурчал что-то явно одобрительным тоном.

Красин передал Силину документацию по работе с Щедринским. Глава МГБ тут же проявил признаки улучшения настроения от того, что его министерству, наконец, отдают дело, которым оно должно заниматься.

Василий Евграфович и Бочкарёв в итоге оказались лишь свидетелями того, как разыгрывается новая «карта» в страшной игре Мировой Войны. Возвращаться на Долгоруковскую улицу, в свой штаб, катафракты решили пешком.

— Что о сэм думаешь? — спросил полковник Николая. — Друзи твои о нэм ничего не виэдают. Аз тоже.

— Я его в первый раз видел сегодня, — сказал Бочкарёв. — Владимир, Слава и Габров вроде были вместе с ним на «Ите». Но я с ними ещё не виделся с тех пор, как они отправились в тыл противника.

— А сам что полагаешь еси?

— Мутная история. По логике вещей этим делом должен заниматься Комиссариат Сил Безопасности и Обороны Лиги. А они отдали его республиканским Минобороны и МГБ. Чушь какая-то…

— Ладно, сие мы разъясним… Да, аз вот ещэ что возпомнех… Воевода отозвал есть Иакинфа и Евстафтия со люди из Америки.

Николай замедлил шаг.

— Почему? Разве они закончили работу над этими штуковинами?

— Они взяли суть мнозих вразех. Сии — достаточно освиэдомлэнные о тэхникиэ Магхорч. А повстаньци изэ американьских воев будут охраняти обиэ криэпости, кои мы взяли есмы. У них будут извиэстники, чтобы мы могли переидти к ним по потребности. Сами твэржи возможно уничтожити во любое время. Днесь же у нас много диэл здесь…

— Где? В Москве?

— Во Росии. Во Москве и иных градех. Не всэ так добро, яко на прэвый взгляд.

— А что произошло?

— Улка не миэсто для сего разговора… Идэм. Во посольском двориэ повиэдаю.

Бочкарёв пожал плечами.