В восточном полушарии наступила суббота — последний день Великого Поста. В этот день снег, где он ещё лежал, начал стремительно таять, бурными потоками омывая землю от копоти, крови и трупного яда. В Израиле было невообразимое столпотворение от наводнивших его паломников. За несколько месяцев страна почти в полном составе сменила веру. Миллионы иудеев перешли в православное христианство. Зачастую пример подавали бывшие раввины и самые ортодоксальные из хасидов. Никто не мог понять причин этого — все новообращённые поясняли свой выбор неожиданным острым желанием принятия христианства.

В Иерусалиме, возле Храма Гроба Господня, сотни тысяч людей приветствовали Благодатный огонь, который тут же начали развозить по разным странам и городам. Миллионы людей в это день будто забыли об ужасах войны и радовались тому, что победа совсем близко. В те самые часы на другом конце Земли, возле берегов Австралии, проходила операция Тихоокеанского флота Исетской Лиги, совместно с синорским воздушным флотом и объединёнными военно-морскими силами нескольких южно-азиатских государств. Большая часть внимания мировой общественности была прикована именно к этим событиям. Люди готовились к долгожданному окончанию войны. Тем временем в ставке союзного командования в Америке было не до радости.

Известие о смерти главы Сопротивления, Сильвестра «Айрона» Кинга, ещё не вышло за пределы нью-йоркской резиденции Аршеона Зармахиада. Состояние остальных членов ставки было мрачное и весьма подавленное. Начавшееся наступление верных Гхоршарэну войск Магхорч в такой ситуации казалось лишь одним из звеньев некой будущей череды неудач.

Тела Кинга, Зармахиада и Прайда уложили в чёрные пакеты и тайком унесли. Помощник Айрона достал из планшета конверт с красными наклейками, который надлежало вскрыть в случае смерти лидера Сопротивления. В завещании Сильвестр Кинг передавал все свои полномочия ему, капитану Тесею Хайраму, которого он этим же документом производил в полковники. Айрон называл его своим достойным учеником в деле миротворчества, спасения жизни граждан США и всего мира. В завещании также упоминались пожелания Кинга относительно его погребения по христианским обычаям, и пароли к электронным документам, необходимым Тесею для ведения будущих дел.

К часу дня по времени восточного побережья США, генерал Зарудницкий, воевода Всеволод, Тесей Хайрам и Семён Щедринский прибыли на север штата Нью-Йорк. Мобильный штаб расположился возле пересечения автомагистрали І-87, ведущей в Квебек, и 8-й дороги. Силы Магхорч недавно отступили в разрушенную Канаду для перегруппировки. Ежеминутно поступали сообщения о перебросках войск противника между Австралией и Канадой с помощью телепортов. Намечалась бойня, которая наверняка должна была затмить резню первых недель войны. Против двухсот тысяч русских и американцев, а также полумиллиона примкнувших к ним мятежников Магхорч, из Квебека и Онтарио катился человеческий вал примерно из трёх-четырёх миллионов бойцов.

Воевода Всеволод хотел было отдать приказ о начале массированной воздушной атаки против наступающего неприятеля, но получил известие, что спутники засекли перемещение зоны действия модуляторов фазовых переходов вслед за группировками Магхорч.

— Не нравится мне это! — воскликнул генерал Зарудницкий, услышав такую новость. — Они создали мобильные установки. Что будем делать, Всеволод Петрович?

— Потребно ждати, дабы мы смогли нанести удар безо сильних затрат енерзии.

По расчётам синорян, все попавшие в зону действия модуляторов энергозависимые устройства должны были выйти из строя менее чем через полчаса работы, из-за истощения запасов энергии. Тогда войскам союзников осталось бы положиться лишь на обычное вооружение в схватке с многомиллионными ордами Магхорч из канадской группы войск. Что касается авиации, то её, за исключением синорских кораблей, вообще было опасно выпускать в бой при таких условиях.

Всеволод приказал экипажам летающих крепостей подняться на несколько тысяч километров над Землёй, чтобы их гарантированно не задевали верхние границы поля, создаваемого модуляторами, так как эта граница являлась самым опасным местом — высокоскоростные объекты могли разрушиться при столкновении с ней, невзирая на свою прочность.

Ставка приняла решение подпустить противника на 45 километров. Максимальная дальность выстрела самых мощных сухопутных артиллерийских орудий Магхорч составляла только 43 километра. Наземная группировка союзников постаралась снизить энергопотребление своей аппаратуры до минимума, чтобы защитить её от разрушительных воздействий. В ожидании противника наступило всеобщее радиомолчание.

С севера потянулись низкие свинцовые тучи. Повеяло холодом, будто погода нарочно давала понять, какая сила следует за ней. Около 14:00 контрольные датчики зафиксировали надвинувшееся поле модуляторов. Почти сразу все солдаты и офицеры ощутили накатившуюся тоску — враг не забыл и о своих средствах психического воздействия.

— Вот, началось, — сказал Иакинф своим товарищам. — Решили задавить нас унынием. Симеон, а ты чувствуешь это? Ведь ты один из них.

— Чувствую, Иакинф Никодимович, — ответил Щедринский. — Хотя я, вероятно, как и мои бойцы, лучше переношу всю эту чертовщину.

— Надеюсь, что мы, синорские воины, тоже выдержим, — сказал катафракт.

Он посмотрел на Владимира. Тот уставился в пасмурное небо немигающим взглядом.

— Катя, Катя, как ты там сейчас? — думал он. — Как наш будущий первенец? Увижу ли я вас когда-нибудь?

Иакинф покачал головой и тронул друга за плечо. Владимир резко обернулся и тут же устыдился собственных агрессивных мыслей, которые возникли в его голове в этот момент.

— Уф… Ты сейчас меня отвлёк от тревожных раздумий, а я чуть было не психанул, — признался он. — Перед Московским сражением такого не было.

— Не было, — согласился Иакинф. — В этот раз они решили отыграться по полной. Я тоже себя неважно чувствую.

Тишину стал нарушать непонятный звук, напоминающий рёв, доносившийся откуда-то издалека. Солдаты, включая мятежников Магхорч, совсем поникли.

— Бездна… Бездна кромешная… — прошептал Владимир. − Словно мы заглядываем внутрь себя, и все наши низменности начинают всплывать, но не как на исповеди, когда мы хотим покаяться перед Богом, а так, что они зовут к себе, и говорят, будто они — наша судьба.

— Это ещё не Бездна, — ответил Егоров. — Это только граница Бездны. Τα Σύνορα της Αβύσσου, — добавил он на греческом языке, который с недавних пор интенсивно учил. − И мы стоим на ней… Главное, не перешагнуть эту границу в неверную сторону…

Он настроил один из датчиков на приём звуковых колебаний, и тот ничего не зафиксировал, кроме отдельных незначительных шумов, издаваемых людьми.

— А ведь это только у нас в голове «ревёт», — догадался Слава. — Ладно, сдюжим.

Спутниковая разведка доложила, что боевые порядки противника, наступавшего широким фронтом, остановились на расстоянии 50 километров к северу от позиций союзников. В бинокли можно было увидеть, как авиация Магхорч кружит над наземными отрядами, напоминая издали стервятников, предвкушающих падаль.

В головы солдат будто стучалась неведомая сила, тихо и спокойно предлагающая им поскорее начать избавляться от всех ужасов, увиденных ими за время войны. Однако люди держались. Противник, по-видимому, решил как следует вымотать нервы освободителей перед грандиозной бойней.

— Мы обречены, обречены… — прошептал исетский пехотинец, сидевший на броне БМП неподалёку от группы катафрактов.

Бочкарёв подошёл к нему и молча погрозил. Солдат закивал и съёжился, словно от холода. Николай оглядел присутствующих, поглядел на часы и начал настраивать свой коммуникатор.

Габров глядел на горизонт, где иногда были видны светящиеся точки — прожектора летательных аппаратов Магхорч.

— Вот ведь нелёгкая… — произнёс литератор. — Мне начинает иной раз казаться, что это какие-то гарпии или демоны носятся вдали.

— Надо нам всем помолиться, — сказал Слава Егоров. — Я тоже всё время думаю, что моей бывшей жене и нашему сыну угрожает опасность. Уф…

Он перекрестился и начал читать Иисусову молитву.

— Господи Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй нас грешных!

Габров снял с головы шлем, бодро вытянулся по стойке «смирно» и тоже начал осенять себя крестным знамением. Владимиру в этот момент показалось, что рёв в голове усилился и стал более яростным. Он и Иакинф присоединились к молящимся. Щедринский поглядел на них и просто снял шлем. Он не знал молитв, но решил поддержать остальных.

— Слушайте! — вдруг воскликнул Бочкарёв, закончивший возиться с коммуникатором. — Кажется, я поймал Москву! Трансляция из Храма Христа Спасителя.

В 15:00 по времени восточного побережья, когда в Москве было уже 23 часа, в храмах Восточной Европы начались пасхальные богослужения. В этот год Пасха пришлась на один день у всех христианских конфессий.

По линиям неподвижных воинских подразделений словно прошёл вздох. Николай указал нужную частоту, на которую стали настраиваться все, включая мятежников Магхорч.

— Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити… — доносилось из всех приёмо-передающих устройств.

Кто-то из солдат зарыдал. Владимир почувствовал, что и его глаза заливают слёзы. Он встал на колени, осенил себя крестным знамением и поднял голову к небу. В серых пластах непроглядных туч будто стал намечаться просвет.

Трансляция литургии продолжалась. Ещё минуту назад подавленные люди словно забыли тоску и мрачные мысли. Машины связистов настроились на нужную частоту и включили громкоговорители. Ни работа модуляторов, ни постановщики радиопомех неприятеля отчего-то не мешали уверенному приёму через спутники связи и морские радиопередаточные станции.

В лесу, недалеко от позиций союзников, разорвался мощный фугас — авангард войск Гхоршарэна пошёл в наступление. Генерал Зарудницкий потянулся к рации, чтобы отдать приказ открыть ответный огонь, но Всеволод Петрович остановил его и в свою очередь приказал активировать все генераторы силовых полей на полную мощность. Не прошло и минуты, как вражеские снаряды расцвели яркими огненными цветками, натыкаясь на невидимую преграду.

Как и следовало ожидать, модуляторы фазовых переходов начали поглощать энергию генераторов, но всё-таки синорские установки работали на всю катушку. Однако вскоре град снарядов стал иссякать. И вот, наконец, в радиоприёмниках послышался тропарь, знаменующий наступление Пасхи:

— Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!

В рядах союзников послышались радостные восклицания на нескольких языках.

— Христос Воскресе, братья!

— Воистину Воскресе!

— Christ is Risen!

— Truly, He is risen!

— ¡Cristo resucitó!

— ¡En verdad resucitó!

К всеобщей радости присоединились даже мятежники Магхорч, среди которых было уже порядочное число крещёных.

Внезапно все датчики показали исчезновение пагубного действия модуляторов. Со стороны союзников по-прежнему не прозвучал ни один выстрел, тогда как на севере, где находился передний край орд Гхоршарэна, низкие тучи подсвечивались жёлтым светом от непрерывных взрывов снарядов. Пасхальная литургия в далёкой Москве продолжалась. Читалось огласительное слово святого Иоанна Златоуста:

— Исаия воскликнул: «Ад огорчился, встретив Тебя в преисподних своих». Огорчился ад, ибо упразднен! Огорчился, ибо осмеян! Огорчился, ибо умерщвлен! Огорчился, ибо низложен! Огорчился, ибо связан! Взял тело, а прикоснулся Бога; принял землю, а нашел в нем небо; взял то, что видел, а подвергся тому, чего не ожидал! Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!

Далёкая канонада усиливалась.

— Кажется, в стане наступающих случился крупный мятеж. Они там что, решили перегрызть глотки друг другу? − сказал Зарудницкий воеводе Всеволоду.

— Не выдрэжаша суть, — ответил тот. — Раби смрэти не могут трэпиэти Жизни!

После 18:00, когда в Москве был четвёртый час ночи, канонада стала смолкать. Воздушная разведка сообщила, что подразделения Гхоршарэна практически уничтожили друг друга. Боевые порядки союзников двинулись на север, к государственной границе США. Вскоре они стали натыкаться на страшные картины междоусобного истребления. Тут и там валялись трупы, рассечённые надвое, обезглавленные, с обгрызенными конечностями, изрешечённые пулями и осколками. Единицы солдат-карликов стояли в воронках от фугасов — кто по щиколотку, а кто и по колено в крови своих бывших товарищей. Великанов в живых не осталось. Всюду разбрасывали искры догорающие остовы бронетехники. Побеждённые были в совершенно невменяемом состоянии, но никаких признаков агрессии не проявляли, и, подобно телятам, покорно следовали вслед за победителями.

Около 20:00 объединённые силы союзников вышли к американо-канадской границе. Впереди лежали бескрайние территории Квебека и Онтарио, где уже зажглись фонари в поселениях Магхорч. Из них в ставку командования ежеминутно приходили сообщения о готовности к сдаче и беспрекословному повиновению их новому владыке — Гхоршин-бархнэ.

— Да, не думал я, что всё вот так внезапно закончится! — говорил Владимир друзьям, когда их отряд остановился на привал на берегу озера Сейнт Лоренс, отделявшего США от Канады. — Мистика! Воистину загадочно!

— Да уж, отчего мы не додумались обрабатывать их передачами богослужений в другие дни? — сказал Слава Егоров.

— Да видели они и слышали все эти трансляции, — ответил Габров. — И ничего на них не действовало. Тут что-то иное… Именно на Пасху они сошли с ума. Сегодня собственная злость уничтожила их.

— Да, — сказал Владимир. — Похоже, что ничего, кроме слепой ярости в них не было.

— Они получили, что хотели, — заметил Бочкарёв. − Желали крови и пролили ради этого свою. Поступили сами с собой так, как хотели поступить с другими.

— А, вот вы где! — воскликнул Иакинф, пробирающийся среди военной техники и отдыхающих бойцов. — Поздравляю всех, но… не с победой.

— А с чем тогда?! — удивился Егоров.

— С присвоением званий. Каждому. Вова, Слава, вы оба теперь — старшие поручики. А Бочкарёв и Габров повышаются до сотников!

Друзья начали весело комментировать такую новость.

— А меня поздравить? — скромно, но с иронией спросил Иакинф.

— Оп-па! — удивился Егоров. — Да ты никак…

— Брате, поди, нынче еси воевода?! — сказал Габров.

— Именно, — кивнул головой Иакинф. — Я сам до сих пор не могу это до конца переварить. Полагаю, что это не помешает мне находиться в вашем добром товарищеском кругу.

— Эх! Год назад я бы предложил по этому поводу тяпнуть! — восторженно воскликнул Слава. — Умеренно, конечно, хе-хех! Но тяпнуть!

— Мы вскоре ещё подумаем о том, как нам отметить это событие, — ответил воевода. — А сейчас у меня к вам дело…

Все четверо умолкли, так как выражение лица Иакинфа стало очень суровым.

— В небе над нами, за пределами атмосферы, находится «Альфа» − наш флагман. Всеволод Петрович приказал мне взять своих помощников, то есть вас, и немедленно отправляться туда. Австралийские цитадели Магхорч пали…

— Отчётливо слышу «но», — заметил Владимир.

— Да, Гхоршарэн бежал… И у него оказался ещё один, надеюсь что последний, сюрприз для нас.

— И что же это?

— Это находится более чем в 400 тысячах километров от Земли и скрыто от нас Луной. Приготовьтесь к телепортации. Скоро всё узнаете.

Катафракты проверили экипировку и через минуту были на борту самого старого летучего корабля синорян, именуемого «Альфой», построенного около двух столетий назад. На месте друзья узнали, что на флагмане находится сам префект Синора, князь-воевода Борис Михайлович.