НЗ - набор землянина
Жук Серафима
Знаете, как мало человеку надо для жизни в универсуме? Нет, наверное. Ну так вот, о том и история...
Ссылки
Оптимист знает золотое правило: бывает и хуже. То есть, ну, по-простому если, ты еще не на дне, ты в процессе движения. А движение - жизнь. Что тут возразишь? Моя жизнь сплошное движение, причем сейчас ускоряется оно конкретно. Аж в ушах свистит...
Дзынь! Не знаю, за что мама любила эту бегонию. Некоторые родители нежно заботятся о своих дачах с картошечкой, другие раскармливают собак. Но наш случай особенный. Уезжая в солнечную Грецию, мама рыдала из-за бегонии. Вопреки такой душевной драме, она смирила боль... и предпочла цветку - грека, в него вцепилась, ему отдала сердце, чемодан и паспорт. А бегонии только помахала прощально, окропила её слезками и строго велела нам с братом впредь поливать сиротку отстоявшейся водой.
- Это мамина бегония, - пояснила я оккупантке. Изучила труп растения и мысленно занесла в протокол: "Падение с высоты роста, повлекшее смерть по неосторожности". - Была.
Хрен докажешь умысел. Записи с камер наблюдения нет, у нас вообще дома нет даже фотоаппарата, разве - в телефоне брата. Далее: свидетелей нет. Оккупантка заявит при опросе, что отсутствовала. Убедительно, из магазина её можно выманить только звонком от родственников. Многочисленных, как морщинки у глаз, ага. Мои показания будут признаны ничтожными, поскольку я пристрастна и, вдобавок, первая подозреваемая в списке, состоящем из одного пункта.
Я искренне уважаю все нации и народности, но с некоторых пор, а именно со второй среды прошлого месяца, отдельно рассматриваю лиц армянской диаспоры. Вернее, одну жирную харю, которая въехала в нашу с братом "двушку" на правах его жены. Не совсем молодой, но внезапно и безмозгло любимой. Я окинула взглядом крепко сваренный смугловатый холодец щек новобрачной, сопящей на мертвую бегонию, как бойцовый пес - на поверженного противника. Говорят, не судите по внешности, у людей немало скрытых достоинств. Вообще-то, я и с этим согласна. Шлепнуть бы без суда... Только полицейский из меня не получился. Если ваш начальник перед аттестацией спросит вас, предусмотрено ли уставом ношение бюста четвертого размера, не стоит применять к нему меры физического воздействия. Ну - если не понятно, о чем я, то это просто. Он применил к бюсту, я к морде. Аттестацию прошел только начальник. Значит, к мордам - нельзя. Проверено практикой.
- Сама уранила, да? - намеренно уродуя слова, пробасила новобрачная и пнула труп бегонии.
- Еще при жизни я ревновала её к маме, - дала я ложные показания.
Задумалась: а ложные ли? Хотя... Не к греку же ревновать. У него там кризис, мама вон не звонит уже год. Ничего, новая радость нашей семьи свалится на маму и без звонка. Медовый месяц не состоится без восьмидесяти килограммов дегтя, вот как это называется. Грека жалко. Так что к нему я точно не ревную. Теперь.
Сходив за веником, я смела грунт в совок, поместила вместе с жертвой оккупации в газету и затем в полиэтиленовый гроб, он же мусорный пакет. Если разобраться, армянка кое в чем права. Бегония претерпела немало зверств. Брат стряхивал пепел в горшок, я забывала поливать, из форточки дуло... пусть покоится с миром.
Оккупантка, вроде бы невзначай, двинула окороками и переместила стул на мою половину кухни. И, хотя математика утверждает равность половин, моя в территориальном смысле составляет примерно два квадратных метра, а новой семье достался утроенный кус. Люблю ли я брата, чтобы и это ему простить? Увы, не в метрах дело, не в них одних. Эта рыже-хновая стерва протирает лишь свою половину зеркала в ванной. Выносит свой мусор. Не моет полы - я же хожу по ним! И так далее. Очень далеко так, и все далее и далее, и никогда не предвидится перемен к лучшему. За минувшие недели я усвоила, что падение оптимиста на дно может быть процессом конечным.
Когда я достигну дна, будет большой шмяк. То есть я все же врежу еще по одной морде. И опять не пройду какую-нибудь аттестацию... Блин.
- Обед, - позвала я несбыточное.
- Иди на работу, да? - сразу посоветовала добрая женщина, надеясь мирно завладеть всеми квадратными метрами хотя бы часов на десять.
Неделю назад я ткнула пальцем в газету. Попала в объявление "требуются водители". Ну и вот. Мне есть, куда пойти, хотя бы сегодня.
- Пока, лярва, - ласково попрощалась я.
Грохнула дверью, чтобы заглушить визг. Как это соседи еще живы? Говорят, инфразвук убивает даже лошадь, выжившую после всасывания капли никотина.
У меня шикарная рабочая машина, кликуха - Апельсинчик. Это ржавый китаец, такой старый и малоценный, что я могу ездить домой и смело бросать оранжевый хлам у обочины. В салоне навязчиво пахнет пиццей. Если по дороге на работу мне везет, на обочине находится болтливый пассажир с насморком, готовый как бы забыть в салоне пару сотен. Вообще я не настаиваю на расплате. Но люди у нас душевные и сами все понимают. Мы ж в одном городе обминаемся об эту хренову жизнь.
Апельсинчик закашлялся и приобрел паркинсон с первого поворота ключа. Я даже постучала по панели. Он сегодня заводится без боя? Ай-вай... Увы, гнать беду дробью по китайскому пластику - туфта. Но я твердо усвоила на опыте всех старых машин, контактировавших со мной: если не гадят сейчас, большой облом скоро встанет из-за горизонта в полный рост.
Телефон замяукал.
- Серафима, ты мне не сестра, - прошипел в трубку младшенький.
- Мама раскололась?
- Сима... это подло. Счастье брата тебе что, поперек горла? Ты вообще не в себе, а последний год на людей бросаешься. Ты...
- Сима - еврейское имя, - сообщила я сведения, полученные вчера на работе, ведь интернет дает нам знания, чтобы доставать ближних по полной. - Означает "услышанная богами". Въехал?
- Я требую, чтобы ты немедленно извинилась. Внутри тебе невыносимо стыдно, я знаю. Я вешаю трубку, а ты звонишь ей и делаешь себе же лучше. Ты в душе тонкий, ранимый и интеллигентный человек... была.
- Что сдохло, то сдохло. Хана, поздно реанимировать труп моей совести. Итак, если я Сима, то почему боги не слышат меня? Сбой связи? Алло! Эй, наверху! Брат приволок в дом чудовище! Мне негде жить, не с кем поговорить и даже тихо повеситься в туалете мне нельзя, эта дрянь стырила веревку. Она все тырит и прячет. Вчера она врезала в дверь своей комнаты замок и вообразила, что это сундук для хлама, а не часть квартиры. Ну ладно, моя веревка. Утром сгинули санки с лестничной клетки этажом выше. А ты знаешь, чьи они. Я не буду вас отмазывать.
- Какие санки? - брат сбавил тон и напрягся. - Извиняйся давай, нечего гнать пургу и тупо переводить стрелки. Может, ты их затащила куда на свалку, чтобы...
Он сдулся и притих. Все наше детство санки тырил он. И, если что, успевал улизнуть, многозначительно покосившись на сестру. Девочек не бьют, да? Особенно если у них в портфеле молоток. И он еще ноет про мою интеллигентность. Может, и было что лет до десяти. Я ж музыку любила. Только на вторую скрипку маминой зарплаты не хватило, а первую казнили у меня на глазах, образцово-показательно.
- Да, пошел ты, - примирительно попрощалась я, быстренько закругляя ссору. - Пока.
На обочине нелепой мельницей крутился такой чудной тип, что я затормозила раньше, чем идентифицировала его намерение стать пассажиром. Ей-ей, мне почудилось, что у него глаза светятся и в ногах лишний сустав. Он крутился и крутился, держа руки на манер пугала - в стороны. От него заранее отодвигались мирные горожане, тусовщики ближней остановки автобуса. Куртка этого типа была серебристая, дутая. Джинсы обтягивали мосластые ноги так, что косточки коленей можно рассмотреть в подробностях. Про обувь молчу, такие луноходы вроде вымерли еще в моем детстве. Ну, и шапка красная, вязаная, с крупным узором стилизованных северных оленей и убойным помпоном. А на вид дяде предпенсионно так, ага... Досрочно впал в маразм?
Апельсинчик дернулся и затих. В его случае отсутствие паркинсона - верный признак клинической смерти. Вчера мне на работе прозрачно намекнули про свечи и высоковольтные провода. Я им ответно закинула удочку про аванс. Ну, в общем, разошлись при своем, насухо. То есть мне очень нужен пассажир, способный уронить в бардачок хотя бы две-три сотни. Пришлось дотянуться до "мясорубки" и бодро опустить пассажирское стекло, пока маразматик не очухался и не принюхался к концентрату бензо-пиццы.
- До конечной метро подброшу ха-арошего человека, - намекнула я.
Он сразу всунулся в окно. Блин, смотрит на меня, как сканер на штрих-код, и молчит сосредоточенно, со смыслом. Сумка у него - кожа, и брендованная. Запах одеколона не с распродажи, а конкретная Франция. Странный тип.
- Хочу войти весь, - ровно выговаривая слова, прогудел маразматик. Или полный псих? - Весь сюда, имею разговор.
- Из нашей глуши до метро без трепа и не добраться, дорога сонная, - осторожно согласилась я, обдумывая вероятность проблем с психом.
Дядя что-то скалькулировал, высунулся наружу. Я толкнула дверь, он сразу сложился, компактно и не вполне естественно, глаз не понял движения. Но дядька уже устроился в кресле. Долго смотрел вперед и не двигался. Потом сообразил-таки закрыть дверь, причем сделал это с отчетливым недоумением.
- Не автомат?
- Механика, - согласилась я.
- Если стоять там и слушать, - бодро размечтался дядя, - буду платить сто рублей за один минут. Есть разговор.
- Длинный?
Мне до работы - час с небольшим. Недалеко, даже утром. Сегодня смена вторая, пробок особых нет: все уже доехали или еще не выехали. Запас на психа и его треп у меня - минут... то есть сразу переводим: две тысячи рублей. Это без напряга. Место людное, убивать меня тут не станут. Хотя зачем это кому-то вообще надо? Разве что братова армянка наняла киллера. Нет, вряд ли, она сперва опробует харчо с дешевым стрихнином или там крысидом. А еще с приправами, я и так от газовых атак каждый вечер убегаю на улицу. Называю это тягой к спорту. Блин, каждый раз молюсь, чтобы гантеля под руку не попалась на обратном пути.
Но пока что верчение беды не важны и далеки. Бережно поворачиваем ключ. Я Сима, боги, алло! Я на проводе, прошу зажигание и сто метров тяги до парковки. Я вам свечку за это поставлю. Может, даже "бошевскую".
Апельсинчик завелся и доехал. Я икнула. Уж не убьют ли меня к ночи? Ни одна машина не слушалась меня в этой жизни, если дело денежно важное. Я добыла телефон, повозилась и установила секундомер. То есть рублемер, в нашем случае. Копеечки закапали в тишине, пока псих не сообразил, что его разводят по-лошиному.
- Вы есть нужный объект, - бодро начал он, нагнувшись к двери и рассматривая, как музейный экспонат, ручной стеклоподъемник типа "мясорубка". - Семьи нет. Долгов нет. Судимости нет. Здоровье в порядке. Активность высокая. Склонность к насилию под замком.
- Ха... простите.
- Гибкий ум, - он не выдержал соблазна и принялся крутить ручку туда-сюда, опуская и поднимая стекло. - Предрассудков мало. Требований мало. Широкий взгляд. Очень хорошо. Очень годно. Рост средний, дыхание поверхностное до слабого.
Ручка наконец сказала "хряп", чего я и ждала с немалым интересом, затаив дыхание. Часть "мясорубки" осталась в руке психа, он немного посидел в прострации, наблюдая излом пластика. Покосился на меня, судорожно ощупал карманы и сунул мне сто долларов.
- Нет возражений?
- Да забирайте, - улыбнулась я, широким жестом отнимая у него ценный обломок и запихивая ему же в карман. - Продано.
- Есть для вас работа, - сообщил он. Похоже, перешел к главному, залаял внятно, короткими фразами. - Контракт базовый версия три, упрощенная. Срок обязательной службы без права расторжения со стороны контрактуемого - семь лет в пересчете на локальное время. Срок обязательного продления при отсутствии строгих нареканий со стороны контрактатора - еще семь лет, учитывается мнение руководства габа-порта. Условия: полное обеспечение жизнедеятельности. Право на прием двух гостей одновременно. Служебный транспорт со встроенным проводителем. Статус на время службы, его локально следует понимать, как гражданство, приравнивается к "габ", ранг бер. С особыми полномочиями в сфере полномочий.
Последний словестный выкрутас меня сразил. Я даже не сразу сообразила, что не могу внятно разобрать первую букву в так называемом статусе. Если псих картавит, то его предложение выглядит наивнейшей ловушкой. Мы не г'абы, г`абы не мы - надолго ли?
- Габ, Георгий, - уточнила я. - А то послышалось не очень хорошее.
- Свобода перемещения в пределах белкового простора универсума, - возмутился пассажир, по его лицу прошла дикая волна - будто кожу приподняло. - Неограниченность прав, служащие габов статусно выше любых пассажиров, гостей и прочих посетителей. Право прямой коммуникации с габариусом сектора, при наличии обоснованной причины. Оплата, - тут он порылся в карманах и важно показал смятые в кулаке деньги. - Один килограмм ценимого у вас металла, наименование "аурум", за один локальный год исполнения контракта. Нарекания могут снизить вес вполовину, поощрения не предусмотрены за исключением исключительных случаев.
Меня опять пробило на смех. Он обожал туманить людям мозг, эти полномочия в рамках полномочий и исключения исключительных - ну сразу виден жлоб-начальник. Крыса канцелярская сумчатая. Денежками трясет перед носом, но уберет их в карман и не поделится. Знаю я таких.
И тут до меня наконец дошло про "аурум" в килограмм-годах. Нет, сундука с сокровищами я не углядела и бриллиантового дыма тоже. А вот отдельную "однушку" в экологически чистом пригороде, где не воняет харчо и скандалами...
Пассажир все понял, не такой он и шиза. Изобразил губами улыбку типа капкан - и кивнул. Значительно, без спешки. Взял из моей вялой ладони телефон, изучил цифры и остановил отсчет секунд.
- Это вопрос чести, - пафосно воззвал псих, потрясая деньгами. - Во имя квиппы я тут трачу драгоценное время свое. Ибо квиппа есть средоточение смысла жизни всякого достойного из моей расы. Оговорю особо, интересы наши не контактируют с вашей расой прямо или косвенно, нет ущерба чести в контракте.
Убрав приманку в американских рублях, пассажир еще раз изучил показания секундомера. Достал приличное портмоне с отечественными дензнаками и отсчитал тысячу сто. Бережно положил в бардачок и прижал мобильным.
- Ответ немедленно. Имею рвение закрыть отбор в течение семи часов по локальному времени, имею в запасе девять персон в статусе "приемлемо", - без выражения сообщил мой наниматель.
- Аурум... у нас по цене лома принимают.
- Несущественное замечание. Можно иметь счет в банке, ячею в хранилище. Можно оформить на любую страну, сделать эквивалент, - поморщился он, намекая на мою тупость. - Швейцария. Меня консультировали, так удобно. Мы очень надежная структура. В локальном понимании мы госслужащие. Статус габ, даже если вы не получите повышение от габбера до хотя бы габла - это полный социальный пакет и сопровождение на отдых с привилегиями.
- Габла... Названьица у вас, - поморщилась я. - Небось, и габно имеется.
- Время для ответа истекает.
- Да.
- Да - и все? - удивился он.
Ну, как ему объяснить, что сегодня вечером я эту новобрачную не убью, а вот к весне дозрею до первой судимости. Что брата я в целом не обожаю, но терять последнего члена семьи из-за того, что впал в любовный ступор и лапает вонючий целлюлитный холодец днем и ночью? Что я вообще, глобально, оптимист на грани срыва, потому что хороших людей в мире много, а мне попадаются сплошь исключения из означенного приятного правила. Причем такие - ну, полные выродки, блин.
Мой наниматель еще немного поизучал сломанный стеклоподъемник. Похлопал глазами, будто фотографируя рычаг переключения передач и приборную панель. Потер ладонью пластик руля. Наконец, горестно скривился, отказывая себе в дальнейшем содержательном безделье.
- Контракт рассмотрен двусторонне. Прошу протянуть руку ко мне. Отбываем к месту несения службы.
Я протянула и именно теперь сообразила, что понятия не имею, на что подписалась - хотя я пока не чиркнула нигде ни слова, ни крестика-нолика. Может, я самозачислилась в шпионы? Судя по оплате, я теперь Сима Бонд. И мне срочно полагается принять водки с мартини. Или без мартини.
По голове садануло так, что и без водки я ощутила все прелести глубокого похмелья. Свет погас. Тошнота включилась. Головокружение завелось с пол-пинка. Слух переколбасило особенно грубо. В гулком отдалении гнусавились сами собой распоряжения, я вроде их и не понимала, но исполняла. Вдыхала, выдыхала, шагала, стояла. Или лежала? Пьяным в помощь тяготение. Я была беспомощна.
- Раз-раз, проверка усвоения базиса, - сообщил в ухо смутно знакомый голос. - Габбер, доложите ваше состояние.
- Хреновое.
- Впредь требую указывать допустимые ответы: годен к службе или не годен, - укорил голос. - Итак, ваш статус вшит в ДНК, так понятно для вашего локального уровня знаний. Ваш сектор в габ-порту, именуемом Уги, имеет номер семь, переключение на десятичную систему счета - красный канал. Ваша форма на вас. Свод нерушимых законов, он же памятка посетителя габ-порта, в нагрудном кармане. Ваш транспорт в служебном секторе габ-отстойника. Причал семь.
Вообще-то я в детстве верила, что семь - счастливое число, но теперь начала сомневаться. "Отстойником" счастье не назовут даже в... полном габе.
Похмелье слегка подрассосалось, удалось разлепить глаза и поверить: тяготение постепенно принимает тело и ориентирует его, то есть меня, в пространстве.
Мама, и почему я не приняла предложение того старого мухомора, друга твоего замшелого грека? Он вполне умильно сопел на мой четвертый размер бюста...
Я стою на тонкой пластине невесть чего. Со всех сторон - темно и тихо, как и должно быть в космосе, наверное. Точно не знаю, прежде мне хватало ума оставаться достаточно близко от дома. Никаких намеков на Медведиц, больших и малых, в звездном беспорядке не наблюдается. Зато совсем рядом топчется двухметровое нечто, помесь богомола с буддийским монахом. Желтые одежды с красным - ну, сами понимаете. И отпадный веревочный поясок. Богомолец - я сразу его обозвала мысленно именно так - сопит и сдирает с себя по моде Фантомаса маску, лишаясь остатков человекоподобия. Улыбается мне во все жвалы.
- Я ваш габариус, - важно клокочет и скрипит он, ни на миг не по-русски, но до изумления внятно. - Требую впредь именовать "высокий носитель Чаппа".
- Чаппи, - кивнула я, с трудом подавляя желание сесть, а лучше лечь и вцепиться в пластину. Пока не унесло меня в этот их универсум. - Высокий.
- Вот, - он поднял длинный острый палец и покачал когтем. - Габбер, идите и служите. Уточняю: у вас нет права на досрочное расторжение контракта, он же упрощенный.
Довольный собой богомолец завибрировал всем телом, хитиново заскрипел смехом. Развернул меня на месте - и часть тьмы разошлась по невидимому шву, распахнула двустворчатый портал в нормальное пространство. Аэропорт, габ-порт, как ни назови, а всяко выйдет куда уютнее, чем черный универсум за спиной. Не знаю, почему Чаппа не назвал всю безумную прорву пустоты космосом. Может, путает земные наречия? Но я уже привыкла и тоже так понимаю слово.
- Высокий Чаппа, - обернулась я, пока он не сгинул. - Почему я? Женщина, не спецназ и не академия наук. Ну, все такое, что по высшему разряду мозгов или реакций...
- Еще не забывай "носитель", важно! Почему ты? Во имя квиппы, что станет понятно, позже, - снова заскрипел он смехом. - Языки даны в базовом курсе. Думанье не дано, тут сколько есть, столько есть, мы не добавляем. Иди. Могу отметить одно. Кислород дорогой. Дыхание поверхностное. Хорошо.
Он отвернулся и удалился в универсум. Там что-то разок блеснуло. Кажется, этого сволочного богомольца ждал лимузин. И, определенно, правило бесплатного сыра применимо к любым случаям. Впрочем, - я широко улыбнулась и шагнула в габ-порт, - забраться так далеко от своих проблем я не могла и мечтать.
Створки без звука сошлись за спиной. Я стояла теперь на полупрозрачном пружинистом покрытии самого верхнего балкона какого-то титанического сооружения. Ниже кипела бездна. Сновали создания мерзкие и симпатичные, пестрые и тусклые. Носились вверх-вниз платформы типа "лифт опасный без ограждения". Метались во все стороны бешеными мухами капсулы разных размеров. Солидно ползли, мигая проблесковыми маячками, крупные контейнеры, цистерны и вообще блин - танкеры... Габ-порт жил активно и непонятно, чем мне сразу очень понравился.
Рядом прокашлялись. Я подпрыгнула от внезапности, приземляясь - или вернее пригабляясь? - на мыски и думая: земное тяготение что, универсально и всем удобно? Ну, не могло нам так повезти.
- Габрехт Ифус, с настоящего момента - в отставке, - прогудел здоровенный мужик, нависая надо мной.
Судя по роже, он наслаждался моим замешательством. Не иначе, сам по прибытии скулил почище моего и сейчас компенсировался, говнюк, за прежний вид описавшегося пуделя. Хотя пудель - не про него. Килограммов сто сорок мяса с жирком, ну и дыхание ни фига не поверхностное. Кожа оттенком похожа на тропический закат. Лилово-бурая. Глаза на выкате, рыжие с прозеленью. Мерзость.
- Не прокатит, - мстительно заявила я. Порылась в памяти. - Во имя квиппы... или как тут ругаются? А где опись имущества? А где акт приема- передачи? А ввести в курс и напутствовать бодрым словом? А проставиться?
В их поганом языке, вшитом в мою российскую ДНК, не было слова "проставиться". По-русски закатный Ифус сказанного не понял, но после упоминания квиппы скис, и прочее выслушал подавленно, синея кожей и загнивая взглядом до беспросветной серой тоски. Снова тяжело вздохнул. Перегнулся через перила и ткнул пальцем - шестым, ага - вниз и влево.
- Там седьмой служебный, транспорт на месте, ключ-код вот, принимай. - Он деловито подал мне руку. Надо думать, ДНК тут у всех вроде записной книжки склеротика. В голове щелкнуло и я осознала прием кода. - Жилое помещение в седьмом секторе, сейчас уже заменен состав среды под локальные требования.
- А если я тебя угощу, можно получить советы бывалых неформально? - уточнила я, с ужасом изучая втиснутую мне в руки плитку, от которой чесались пальцы и оставалось невнятное понимание: полную опись имущества при должном усердии дочитают лишь внуки родичей той армянской новобрачной, всем их хреновым колхозом... и то устанут.
- Не-а, - отыгрался он. - Одно скажу, габбер. Про квиппу все подробно поймешь в своем личном деле, оно здесь, в разделе "персонал, полный реестр". Про угостить и того внятнее. Ты без средств. Я был такой же дурак, брякнул да - и выпал мне договор трешка, упрощенный. Он же жизнедеятельность без жалования.
- Блин, - сразу придавило меня пониманием. - То есть дома получу под расчет и не ранее?
- Половину обещанного, еще никому габариус не сдал того, что может вычесть по контракту. - Добил меня отставник, возвращая лицу закатную яркость оттенка и азартно рыжея взглядом. - Но я сегодня добрый. В кладовке поищи коробочку с кнопкой. Инструкция сама всосется при контакте с кожей. Это - на твои карманные расходы. Прощай, я за глупость расплатился. А тебе трубить два срока по пять универсальных циклов. - Он цокнул языком о сплошные пластины зубов или жвал. - Наша служба не опасна, не трудна и даже синту не ценна... так что мирного тебе сна на посту.
Он отвернулся, тронул тыльной стороной ладони выделенный обводкой круг на стене. Створки разошлись, и лиловый лентяй удалился в универсум. Его там ждало какое-то смутно поблескивающее транспортное средство, наверняка служебная доставка до места.
Створки сошлись. Я опять осталась одна под потолком этого синтетического мира. Огляделась внимательно, чтобы никто снова не подкрался и не заставил прыгать от удивления. Села на краю балкона - и стала смотреть. Я видела кучу фильмов про неземное. И, конечно, они были динамичнее. А здесь шумел и жужжал обыкновенный порт. Еще одно его отличие от кино было весьма существенным: он настоящий. Из него нельзя выйти через пару часов, как из кинозала. Если бы хренова новобрачная не кончила у меня на глазах мамину бегонию, я бы не завелась. Если бы Апельсинчик традиционно не завелся, я бы разминулась с фанатом квиппы или хотя бы подостыла к моменту разговора. Если бы мне не нужны были деньги на свечи и высоковольтные провода, я бы не стала слушать бред шизика. Если бы меня не выставили с прежней работы и мне чуть больше нравилась нынешняя, я бы хоть о чем задумалась. Если бы брат не позвонил...
Все перечисленное объясняет, почему я брякнула "да" и до сих пор не спешу раскаиваться. Хорошо сидеть в позе чахлого лотоса под самым стальным - или какое оно? - небом чужого мира и знать, что тут не ступала нога человека. Я первая и я горжусь, даже если не заслужила. Даже зная уже теперь, что в контракте имеется подвох, и новые поводы для сожаления еще возникнут. Но я сижу в самом ихнем небе. И мой скисший оптимизм полагает, что ему есть, куда падать. Внизу прямо бездонный улей габ-порта. Сколько надо времени, чтобы его изучить?
Я улыбнулась, похлопала себя по нагрудному карману, достала памятку и заодно изучила форму. Никакая она. Цвет серый. Примерно похоже на тренировочный костюм или легкий пилотский комбинезон без знаков отличия. Выкроено это или как-то еще изготовлено вроде как заодно с ботинками, вполне удобными. На нагрудном кармане слева вместо пуговки значок с хрустальным шариком в центре. При поясе несколько колец. В одно из них я сунула плитку - руки знали, что так будет правильно. Плитка послушно проткнулась и осталась закрепленной. Я развернула памятку, узкую, в один сгиб - как брошюры бюджетных туроператоров.
"Свод законов самого общего пользования.
1. Глоп всегда прав, всегда в приоритете.
1.1 Кто выказал недружелюбие к глопу, подлежит уничтожению на месте силами конвенции силикатов Имперского трибунала, коллоида синтов - см. полный список в приложении.
1.2 Установление контакта с глопом есть мечта и высшее устремление разумных универсума.
2. Синт, любая его форма или проявление, вне закона.
2.1 Установление присутствия синта вознаграждается (см. список), установление надежных признаков синта или методики опознания подлежит передаче габ-центру.
2.2 Подозрение на контакт с элементами синта ведет к строгой карантинной изоляции (Империя, Дрюкель и др., см. список) или немедленной ликвидации - миры древних и далее, см. список в приложении.
3. Локальные законы действуют по месту применения, в рамках габ-портов они неактуальны.
3.1 Конфликты и наслоения законов в части того, что может быть описано условно как "белковая этика" трактуются служащим габа. Мнение габбера и габла совещательно, решения габрехта рекомендательно, более высоких статусов - безусловно к исполнению.
3.2 Отказ пассажиров или иных посетителей габ-порта от предложенной трактовки ведет к их выдворению в универсум.
3.3 При рассмотрении конфликта принимается во внимание правило абстрактной справедливости и субъективного ощущения справедливости. Стоит помнить всеобщее правило: сила действия равна противодействию.
3.4 Служащие габ-порта вне порта сохраняют свои полномочия. Формально.
3.5 При неявке габ-служащего на разбор конфликта таковой конфликт разрешается вне стен габ-порта.
4. Жизнедеятельность служащего поддерживается обязательным рационом.
4.1 Применение любых средств вне рациона не рекомендуется.
4.2 Нарушение метаболизма по причине неадекватных средств ставится в вину барменам габ-порта и служащим паритетно.
4.3 Вне габ-порта служащий должен сам прилагать усилия к должному поддержанию жизнедеятельности, опираясь на ресурсы служебного транспортного средства.
5. Имущество служащего подлежит замене только по причине полного износа, подтвержденного актом коллегии.
6. Услышав нечто вроде "мне тоскливо" и тем более "тоска меня снедает", служащий обязан немедленно оповестить габ-центр, нажав на форменный знак универсума."
Я прочла памятку еще раз. Кто такие глопы и синты? Почему цитата из сказки Пушкина, если я верно помню со школы эти слова про тоску, приравнивается в здешнем нелепом законе к ЧП? Должна ли я хоть что-то делать, если неявка служащего ничем не наказуема? Какова степень ветхости имущества, если списать любую мелочь, судя по всему, нереально? Или у них вещи вечные, бывает наверное и так.
Захотелось домой. Есть ведь в этом нелюдском муравейнике место, отведенное для моей частной жизнедеятельности. После прочтения правил думалось казенно, а саму жизнедеятельность хотелось усердно загасить до уровня здорового сна. Сколько можно глазеть на чужой мир? Я устала держать удивление под крышкой. Мне бы прямо сейчас повизжать, брякнуться в обморок и чтобы потом меня откачали и пожалели. У меня почти паника. Только при наборе законов в шесть дурацких пунктов вряд ли моя жизнедеятельность кого-то подвигнет на жалость. Вдобавок платить за оказание помощи любого рода мне нечем. Контракт упрощенный, версия три. Для пофигистов и особо нервных дур.
Профилактически зевнув, я перегнулась через перила и стала глазеть на мельтешение в порту. Сразу завозился в мозгу бесенок и посоветовал плюнуть на их странности слюной, с высоты. Ангелок начистил хвоистому провокатору харю так, что от их драки у меня загудел череп. Но мой хранитель прав. Плевок может обойтись в полкило золота. Габариус тут жлоб. А где вы видели щедрых нанимателей? В сказках, и то посылают за шапкой-невидимкой, а после норовят отнять её вместе с головой.
Проглотив слюну, я побрела по балкону. Память постепенно включалась. И болела: в неё вдолбили много разного, пока меня перемещали сюда, не знаю куда. Сектор семь занимает пять уровней вне главной пассажирской колонны. Отсюда надо спуститься на платформах с белыми метками. Далее миновать зону пересадки правого крыла - а крылья тут вытянуты вдоль глоп-меридиана. Полкилометра пешком переть, чтобы пересесть на рыжие платформы. Зато дальше до дома будет рукой подать. Я опасливо изучила руку. Если верить новой памяти, я сама и есть свой паспорт. Приложить тыльную сторону ладони к любой идентифицирующей зоне - значит, представиться. Чипировали меня без согласия или учудили что похлеще? Кто их знает. Дрюкель - это, если я верно себя понимаю, целая галактика чиновного типа. Они все живут во имя квиппы. Перевод указанного понятия на русский не дается: оно чуждо и бесчеловечно.
Мысленно я ужаснулась масштабам галактической бюрократии, занявшей упорядоченные наборы планет у наиболее комфортабельных звезд. Воображение не мешало ногам брести к платформе. Вертикальное перемещение меня удивило. Инерции не было вообще! В законах физики я мало что понимаю, я их по большей части проспала, по меньшей вызубрила, чтобы сразу после экзамена забыть. Но сейчас могу авторитетно себе же заявить: туфта вся их гравитация. Тут вообще кругом синтетика. Дышу я тем, что полагается для жизнедеятельности, хотя не ощущаю фильтра или маски. И тяготеет надо мною то, что полагается землянину - и еще бонусным довеском головная боль переутомления.
Зона пересадки была огромна, как степь половецкая. И брели по ней, утопая в коврах-самочистах всякие орды, поганые и не очень. Я старательно их сторонилась, как гонец с донесением: друзей нет, а врагом может оказаться любой. Тем более при заявленной белковости и даже гуманоидности нашего габа, человечности ему не хватает. Число ног и рук все время не земное. Хвосты и всякие там щупальца так и норовят притаиться в ковре и коварно подсечь под колени. Может, тут не любят габберов? По крайней мере, людьми вроде не обедают. Несъедобные мы, наверное.
Утешая себя уникальностью метаболизма, я все шла и шла. Крыша мира отсюда выглядела восхитительно, почти как небо. Сиренево-зеленое, с бегучими тенями псевдо-облаков и деловито-парадным роем цветных грузов, украшенных мигалками. Степь изредка разнообразили деревца, они всеми листьями боролись с монотонностью пейзажа и заодно исполняли функцию навигаторов. Я углядела, как семья узорчатых гадов сосредоточенно ползет, ориентируясь по темным нижним листьям. А гражданин циклоп гордо шагает, следуя киванию золотых макушечных.
Степь постепенно заузилась, впереди показались колонны белого мрамора - я решила не спорить с привычными сравнениями. Зачем мне знать название материла? Я вон про деревья задумалась - и мне показали формулы какие-то. До сих пор тошно. Габбер вряд ли обязан сдавать химию. Я уж всяко откошу от этого беспредела.
Близ колонн начались места особо опасные и даже коварные. Бары и рестораны. Пахло так, что если у меня и имелся фильтр, он не справлялся. То хотелось запастись пакетом, то продать последнюю рубашку и попробовать то, что они тут готовят. Уступая искушениям и икая, я брела к оплоту галактического общепита. Миражу - ну, для меня именно так.
У белых колонн начинались сплошные ряды вкусного и тошнотного, они были отмечены знаками и цветами. Память мне сообщила, что мой метаболизм будет подвергнут особо изощренной пытке в бело-голубых аллеях. Там - съедобное. Я не мазохист, кажется. Но я с упрямством ползущей через автостраду улитки брела и принимала добровольную пытку.
Вокруг теперь наблюдались более или менее люди, глазам это было приятно. Ну, немного рыжие, малость лохматые - так наши хиппи еще и пахнут, а эти нет. Или сиреневые с лысинами в темную крапину - так вроде шесть пунктов правил такую расцветку не запрещают. Как и любую иную.
Я широко улыбнулась, впервые осознав прелесть закона самого общего пользования. Можно быть любым. Можно вообще почти все! Реальные ограничения вшиты в ДНК. А предрассудки тут вне закона. Именно за их демонстрацию и выставляют остыть - в универсум. Наверняка где-то в локальных мирах те милые беловолосые великаны могут быть жертвами фобии со стороны угрюмо зыркающих зеленых карликов. Черные толстяки - они так и кажутся поборниками геноцида против во-он тех чудаков в перьях. Но в пределах зоны пересадки все натянуто раскланиваются и резко сворачивают в противоположные заведения - или шагают прямо, каменно игнорируя врагов. Кстати: на мою серую форму давят косяка по полной. Двое вообще сразу отвернулись и убежали, высоко вскидывая козлиные копыта... да у них и рога есть!
- Чур меня, - с выражением буркнула я.
Села на бесплатную лавочку посреди улицы, в тени бесплатного дерева. И стала бесплатно нюхать, глотать слюну, на халяву глазеть и радоваться, что этого мне никто не запретит. Настроение стремилось вверх, как градус крепости в грамотно пьющей компании. Я улыбалась, иногда махала рукой особо дружелюбным на вид нелюдям. И почти людям, им, как мне, нравилось находить среди харь - лицо.
А потом меня заклинило прямо на середине движения. Смотрелось это со стороны, как старческий прострел. Я замерла, уставясь в одну точку и перестала тратить ценный кислород.
Никогда и ни один взгляд не изливал на меня такую вселенскую, безмерную горечь. Причем назначался яд не мне, человек меня и не заметил, он разогнулся на миг, вроде попробовал вынырнуть из отчаяния - и снова оказался с головой накрыт черными волнами. Именно человек! Лет сорока на вид. Метр восемьдесят с небольшим. Внешность - помесь славянина с азиатом, от первого скуластость и общий неплоский рельеф лица, от второго - разрез глаз и оттенок кожи. Волосы темные, с красноватым отливом, слегка волнистые. Я бы не отравилась чужой болью, если бы он оказался менее человеком, а так взгляд сам выделил фигуру из парада уродов, сам увлекся и сопроводил... Я придерживаюсь широких взглядов. Это у брата заморочки, он думает, что шеф его гнобит - ведь шеф еврей. А я брата третирую, потому что я - Сима? Причины удобно размещать вне себя. Это дает возможность быть правым, даже когда ты по уши в вонючем и твердо знаешь, что сам забрел, без Изи Сусанина или Ахмеда Али-Бабаевича в роли злобного проводника.
Вокруг не уроды. Умом понимаю. Глазами ищу привычное и сразу приписываю людям избыток красоты и доброты. Я и этому типу хотела улыбнуться, но тут он выплеснул на улицу ведро отчаяния и побрел тонуть дальше. Я рванула следом. Даже странно: у меня нет медали за спасение на водах, и тут не выдадут такую, зачем бы напрягаться?
- Простите, - я догнала его и дернула за рукав.
- Прощаю, - он обернулся и изучил носительницу неизвестной вины. Прищурился, как будто близорукость мешала выявить на моей физиономии покаяние, которое отсутствовало. - Дальше.
- Все, - сдулась я и уставилась в травянистый пол.
У него были глаза безумной черноты, словно сам их хренов универсум подглядывал за мной. По спине продрало холодом. Лоб вспотел. Головокружение дополнило позор мой, вынудив второй рукой вцепиться в незнакомца. Симптомы атипичной пневмонии, влюбленности и острого осознания своей глупости - идентичны. Я однажды зареклась жалеть мужчин. Это делает меня уязвимой.
- Первый день на новом месте? - незнакомец сразу поставил верный диагноз. Из его взгляда магически сгинула горечь. - О, как интересно. Жар сильный, но не опасно. Мысли комком, что даже на пользу. Страха нет - а это уже занятно. Какой у тебя контракт? Судя по сопению - трешка. Идем, украсим день выпивкой. Ты не пробовала "черную звезду"? Глупый вопрос...
Он рассмеялся. Я вынужденно прервала изучение травы: меня за плечи толкали куда-то, и надо было ведь знать, куда.
- Назови не задумываясь свое настроение в этот миг, - шепнул в ухо голос незнакомца.
- Любопытство и тоска, смешать, но не взбалтывать, - вякнула я.
Знать бы, почему? Этот их свод законом крепко меня заклинил на теме Пушкина. Ну и дом... Когда вокруг стало шумно, тесно и безлюдно, пусть и гуманоидно - я поняла, что могу простить брату даже его армянку. Однажды. И что маму не увижу четырнадцать лет! Еще хрен знает, сколько всего враз навалилось. На плечи деликатно надавили, я рухнула в кресло и оно меня обняло так назойливо, что захотелось вскочить. Кресло-маньяк, осознав сопротивление, старательно притворилось простой мебелью. Незнакомец устроился напротив, требовательно постучал пальцами по подлокотнику. Из пола вырос молоденький лес и погасил шум, вмиг отгородив нас от здешней густозаселенной бесчеловечности.
Из зарослей вынырнул яркий "павлин" на страусиных лапах. То есть он был почти человек, только тощее скелета и с чудовищным многоцветным "ирокезом" на голове.
- Два бокала к "черной звезде", габберу сочный десерт. Напиток повторить по запросу, - велел незнакомец.
Он подал руку официанту, я синхронно уронила челюсть: держит, будто манерная светская дама - для целования запястья. Павлин улыбнулся беззубым ротиком, приложил свою ладонь тыльной стороной и считал данные. Вряд ли здесь принято за руку здороваться с незнакомыми и случайными существами. Прочтут все, а то и скопируют. Деньги стырят. Я глупо улыбнулась: а у меня воровать нечего. Облом жуликам.
- Зови меня Тэй, - преставился кормилец.
- Сима. Серафима то есть. Нет, Сима.
- Себя ты запутала, меня - нет, - подмигнул он. - Первый раз вижу человека, первый день живущего в таком средоточении безумств и при этом не забившегося в угол. Это невероятно занятно. Я буду несколько назойлив, но я желал бы получить право на ближайшие три часа, это самое меньшее. Осмотр порта, конечно же, внешний вид с прогулочного катера. Ужин в баре "Дно", сейчас проверю, можно ли заказать. Все ответы, какие у меня есть, будут предоставлены.
- Мать твою звали Тереза? - буркнула я. - Или ты из общества защиты дур и кормления голодных пришелиц?
- Человеческая психология - мое хобби, - соврал кормилец.
Улыбка у него, между прочим, дьявольская. Так и растягивает губы в ответном обожании, я тупею хуже коровы... сейчас начну хихикать. И верить в каждое слово.
- Пойду-ка я. Пока глупостей не стало многовато. Извини, это все слишком.
- Но я ведь уже извинил тебя, - возмутился он. - Что не так?
- Все! От утренней дохлой бегонии и до живой меня - тут. Если как следует себя ущипнуть, можно проснуться в тихой лечебнице, с надеждой на полное восстановление психики.
- Психика в порядке, даже слишком, - отмахнулся он. - Шока нет, имеется некий добровольный блок по эмоциям и поза... Как можно бояться показаться глупой, если ты не глупа? И зачем вообще казаться? Мы столкнулись посреди габа, где пересекаются раз в жизни пути, не способные пересечься. Завтра у тебя начнется рутинная работа. У меня тоже будет многовато дел. Три-четыре часа трепа, отдых от забот в приятной и неожиданной компании. Вот и все. Полагаю, дважды наши пути не сойдутся. Я редко повторяю маршруты. Ты вряд ли отсюда выберешься хоть куда.
- Мне нечем платить, - буркнула я, краснея.
- За мое любопытство? Так это мой счет, нет предмета для спора, - отмахнулся он. - Сима, я не желаю тратить время попусту. У тебя есть вопросы. Я хочу их слушать. Это интересно.
- Глупые.
- Неожиданные. Непохожие. С чего начнем?
Павлин вывернулся из зарослей, примерился и аккуратно, придерживая обеими ладонями, воткнул в столик тонкое копье. Или иглу-переросток? На верхнем конце вспыхнуло крошечное солнце, фиолетовое-бурое в темном ореоле. Это было красиво и загадочно. Павлин извернулся, второй парой рук - а они имелись, я лишь теперь заметила! - повесил возле солнца два шара. Порылся за зарослями, добыл пару невесомых искристых нитей из крошечных прозрачных кристаллов, укрепил кончиками на шарах. Поставил на стол бокалы, значительно поклонился и движением всех четырех рук запустил шары в полет. Планетарная система спиртоперегонки заработала. Павлин снова поклонился, отчего его прическа погнала ветерок по зарослям - и сгинул.
- Так называемых черных звезд поблизости немного, - сообщил Тэй. Изучил движение шариков и повел бровью. - Это система Кайт. Угадав с первой попытки, я получу второй набор планет-чаш бесплатно. Превосходное правило в этом заведении, не так ли?
Тэй поднял бокал, поместил под цепочкой из кристаллов и нацедил из ничего жидкость - прозрачную, с легким остаточным свечением. Цепочка оставалась натянутой, хотя шары-планеты кружили по орбитам возле своей звезды. Хотя стержень под звездой должен был наматывать цепочки на себя. Я получила бокал и проигнорировала без рассуждений пункт четыре из памятки - про метаболизм. Мы, если что, паритетно виновны, я и бармен. Опять же, когда так красиво травят, надо пить. Даже яд. Очень вкусный, темного терпкий, бьющий в голову сильнее шампанского и сразу, волной, уносящий опьянение.
Каждый глоток - погружение в невесомость без мыслей. Затем мгновенное всплытие с невероятно ясной головой и такой кристальной трезвостью, какой не бывает в жизни. И снова невесомость. Пока я пью, глаза у Тэя бездонные. Трезвея, я вижу их обычными. Черт он, ну как есть - черт. Высшего полета.
- У тебя есть хвост?
- Нет, наверное, - он поперхнулся своей порцией напитка и замер, щурясь от недоумения. - Умеешь задавать вопросы. Жаль, я спешу. Надо бы задержаться и послушать еще денек.
- Зачем ты лжешь мне?
- Зачем бы мне это делать, вот уж вопрос, - честность его взгляда сделалась прозрачнее байкальской воды.
- Ты сказал, что в этом габе ты впервые, - начала я, хлебая концентрат опьянения и сразу трезвея. Восхитительно. Мысли прыгают и снова выстраиваются в надежную цепочку. Не путаются, совсем как хрустальные подвески, парящие кометными хвостами за своими планетами-шарами. - Но ты сразу выбрал ресторан и сделал заказ, зная правило с угадайкой. Ты упомянул бар "Дно", модное место, да? Ты знаешь эту систему звезд, хотя не бываешь дважды вблизи одного и того же места. Ты мне врешь. Не со зла, просто недоговариваешь. Зачем?
Может, он бы и сказал правду. Еще вероятнее, он бы встал и ушел, я заметила, как взгляд на миг погас и спрятался от меня. Но явился официант и дал время молча обдумать отказ от ответа. Десерт смотрелся привычно, я почти разочаровалась. Тортик а-ля фруктовый взрыв. И ложка в салфетке. Факт сходства столовых приборов с земными меня уничтожил. Вот если бы крестная Золушки не наколдовала ей платье, а матерясь, добыла в ателье, приложив в ухо нерадивую закройщицу, у крестницы был бы тот же вид, что у меня теперь. Тэй рассмеялся и передумал спасаться бегством от вопросов.
- Врать глупо, - вздохнул он. - Давай так. Я плачу, заказываю катер и все объясняю о правилах габа. Поэтому я отвечаю на те вопросы, которые мне удобны. Если законы вероятности нарушатся, однажды я снова окажусь здесь и счет оплатишь ты... - Он хитро взвел бровь, - тогда, так и быть, вопросы буду задавать я.
- Ну, знаешь, - поразилась я. - В этой игре что, всегда одни ворота?
- Да. - Он откровенно ехидничал и был собою доволен, я едва могла поверить, что именно этот тип недавно облил меня ведром отборного отчаяния. - Еще вопросы.
Я достала памятку с законами. Ткнула в первый и второй пункты.
- Глоп рано или поздно появится, это не объяснить, при этом надо присутствовать, - отмахнулся он. - Через ваш габ проходит наиболее релевантная трасса глоп-фактора. Что такое синт, не знали в точности сами составители этой памятки, да и сейчас ясности не прибавилось. Есть мнение, что базис синта - коллоидная система с неограниченным потенциалом изменчивости при взаимодействии с объектом. По мне - глупое определение. Чем бы ни был синт, он... оно разумно и не природно по происхождению. Оно якобы распространено в закрытом секторе универсума, граница довольно далеко отсюда. Со стороны Дрюккеля там карантин с тяжелым вооружением и тройная система сигнализации о проникновении. Со стороны свободных ИА не пройти, они вещь в себе. Далее - научная карантинно-исследовательская зона. Синт не проникает за границу, такой договор был достигнут - и он вроде бы соблюдается. Смысл закона мне не понятен. Тем более я не знаю даже в истории ни единого случая агрессии синта.
- На чем основан страх?
- Говорят, оно бессмертно, всемогуще и всепроникающе, - страшным шепотом сообщил Тэй. Пожал плечами. - Три повода для зависти. Так?
- Тогда я думаю, "тоска" - любимое слово несчетного синта, - пригорюнилась я. В голове после бокала "черной звезды" порхали мысли, и каждая чуть щекотала череп изнутри. Приятно. - Оно и повеситься, если что, не сможет. Ему нельзя умереть, обновиться и даже не отоспаться. Ужас.
- Ужас, - сразу согласился Тэй. Внимательно на меня посмотрел. - А не нужен нам второй бокал, развезет. Ну-ка, встали и вперед, на катер. Не воруй ложку, что за поведение.
- На память.
- Опьянение должно пройти через полминуты. Тебе станет стыдно.
- Не стырю - не станет.
- Логично, - поразился Тэй, сунул ложку мне в нагрудный карман, подумал и утянул себе в карман одну из спиртовых планет. - Тогда бегом, да?
Стыдно стало в точности по расписанию, я успела домчаться до начала улицы, хихикая и размахивая трофеем. И там меня скрутило. Брат прав, у меня есть совесть. Я её, заразу, хороню как вампира, в закрытом гробу, и тычу в спину осиновым колом. А она воскресает. Я делаюсь глупая, жалкая и смешная... До самого причала катеров я твердила, что павлин из-за меня потеряет премию, что я на службе и престиж дороже квиппы. Что подстрекательство к краже у нас дома наказуемо, и Тэй теперь пособник. Что у него нет совести, потому что ржать навроде коня, когда рядом рыдают белугой, бесчеловечно.
- Похмелье закончится через полминуты, - сообщил всезнайка, пристегнув меня к очередному озабоченному креслу.
- У вас тут вся мебель с задвигом? Лезет обжиматься, блин.
- Почти вся. Но поддается регулировке. У тебя есть вопросы, пока координатор габа рассматривает запрос на полет?
- Почему меня выбрали на эту работу? Вот не надо так смотреть, я хочу честный ответ. Я знаю, что мне не понравится. Но лучше теперь, чем потом. Позже будет, как эта хрень с синт-заморочками. Только тоска. Но я не бессмертная, могу и повеситься.
- Не можешь. Не твой тип поведения. Но - хорошо. Честно. - Он виновато отвернулся. - Этот габ называется "Уги", он в сфере влияния двух сил, активно желающих делить власть. Прочие может быть и не слабее, но им смешна возня в грязи. Дрюкель и Империя по очереди назначают служащих. Дрюкель всегда выбирает по незыблемому для их логики правилу: во имя квиппы. Квиппа, если сильно упростить - птичка, галочка, знак в графе наличия. Смысл жизни носителя - создать упорядоченность, расставить квиппы. То есть каждый служащий должен быть так мал и слаб, чтобы не нарушить собой структуру рутины. В то же время он обязан выдержать минимум требований: шок или полный слом воли, расстройство ума от перегрузки новым - это позор для носителя, расставляющего квиппы. Ты выбрана, не обижайся, потому, что тебя сочли энергичной неудачницей. Ты, вероятно, не училась, где хотела, но все же училась. Не работала, где мечтала, или ушла оттуда без боя - но продолжила поиск работы. Ты, по мнению чиновника из Дрюккеля - не боец, а крепкая квиппа, которая никогда не высунется из своей клеточки. Не причинит беспокойства, не нарушит... симметрию. Твое дело - ничего не делать. Габ предельно автоматизирован. Он живет сам по себе.
Нам дали разрешение на взлет, катер отвалил от причала, торжественно выплыл в черноту и пустоту. Наверное, там было красиво. Величественно. По уму, я должна была разинуть рот и глазеть, благоговея. Но я сопела, моргала и злилась. Бедняга Тэй что-то умное твердил про особенное место всякого габа, про тоннельные переходы и разгонные возможности пространственных аномалий, которые в универсуме все на учете и каждую удобную, как надстройка, венчает габ. Я не слушала и не смотрела. Лучше бы он соврал. Ну почему этот умный дурак не соврал, когда стоило бы? Теперь я сижу и думаю: он тут распинается потому, что ему занятно наблюдать выбор Дрюккеля. Я - типичный пример. Вот так. Дура с упрощенным контрактом типа три. Сколько раз я твердила себе, что верить людям - больно. Что каждый раз мне попадаются исключения из правил, и худшие. Этот тип с красивыми глазами и приятным голосом - тоже исключение. Он внутри холоднее универсума. Он не врал про психолога и хобби. Он никогда не задаст вопросов, потому что ему не интересны ответы. Ему занятна лишь моя реакция на новое.
- Сима, хватит злиться, - тихо попросил Тэй, когда катер снова замер у причала. - Ты просила. Я сказал. Тебе нельзя угодить.
- Три часа прошли? Тут время в каких часах вымеряется?
- Осредненных, - вздохнул он. - Все служащие знают время, если хотят знать.
- Значит, прошли.
- Мы не пойдем в бар, - догадался всезнайка. - Тогда давай прогуляемся до твоего служебного транспорта. Хочу глянуть вживую. Признаю, я не видел подлинных "Стрел" очень давно. Легендарный корабль, почти неограниченные возможности на малых дистанциях. Пожалуйста.
Я повелась на "пожалуйста", как дитя - на порцию эскимо. Повела хитрого дядю маньяка в темный сарай сама. Дядя маньяк сопел, как я недавно. Предвкушал. Добравшись до седьмого причала, я испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Как у Тэя вытянулось лицо... А как он рот раскрыл и икнул!
- Это же хлам, - отмолчав свое, сообщил он.
Хорошо не понимать ничего в их технике. Я посмотрела на корабль. Вроде слегка похож на пипелац из старого советского фильма. Очень маленький. Пузатенький. Смешной. Можно звать его "Апельсинчик", он рыжий от ржавчины или загадочного налета.
- Немедленно нажми сюда, - велел Тэй, поворачивая мою руку запястьем вверх и показывая на точку пульса. - Скажи: заявляю габариусу о несовпадении транспортного средства с указанным в акте. Живо!
Я исполнила. Довольно долго ничего не происходило. Затем в голове щелкнул ответ.
- Он сказал, что внес изменения, - хихикая и рассматривая "Апельсинчик", сообщила я. - В акт. Сразу. Что комиссия все решит без меня по делу о хищении. И мне дали сто грамм золота за бдительность. Черт, а я думала, тут не воруют... Это же коррупция. Это же я дома, блин! Это же жизнь есть и в универсуме.
Меня трясло от хохота, Тэй смотрел и каменел лицом, затем принялся суетиться, нашептывая про шок и ослабленный метаболизм. Зря. Мне как раз стало, наконец - взаправду хорошо. Мир не идеален. Мой габариус Чаппи - он и есть дешевая, распоследняя квиппа. Галка, намалеванная на заборе следом за словом из трех букв. Это он ничтожество, а я... Еще посмотрим.
- Новый корабль не выменять на это? - стараясь не показать издевку, серьезно спросила я. - Ма-аленький такой. Катерок.
- На это? - Тэя аж перекосило. - Никогда. Ты заперта в габе, выхода нет. Сочувствую. При контракте трешке без жалования можно мечтать лишь о несбыточном чуде сектора ИА. Но лучше не мечтай, глупо. Там не соглашаются открывать люки после гибели расы кэф. Никому не открывают.
- А что их погубило? Кефиров этих...
- Старость, - огрызнулся Тэй. - Кэф - легенда из времен, когда глопы были иными и синт вроде лишь создавался. Мы не знаем облика кэфов, данных по интеллекту и основ той связи, какая их роднила с кораблями.
Он прислушался к себе и виновато вздохнул.
- Мне пора. Дают разрешение на вылет, срочность велика и они расстарались, нашли окошко пораньше. Сходила бы ты в бар "Дно". Ужин заказан.
- Я сыта. Спасибо за то, что нянькался и извел время.
- Это мне надо говорить спасибо, - он прищурился и погрозил пальцем. - Я не страдаю потерей памяти, и свое настроение в момент до первого "извини" знаю очень точно. Хорошо улетать без тяжести на душе. Не огорчайся, дел у тебя полно и внутри габа. Может, я попробую дернуть кое-кого, и эту пародию на корабль все же спишут.
- Во имя квиппы? Ха, никогда. Чаппи удавится.
- Но есть еще и финальная кай-квиппа, - важно сообщил он. - Добро пожаловать на новое место. Не жалеешь о своем контракте?
- Нет.
Он чуть поклонился и пошел прочь. А я улыбалась такая расслабленная, добрая после похмелья и самоедства. Этот холодный тип задал вопрос. Ему хоть разок, а стало интересно. Значит, я точно не безнадежная неудачница. И я пойду в бар. Буду есть, сколько там оплачено, и тарелку вылижу, протру и стырю. На память.