После поражения вермахта под Сталинградом положение немецких войск на оккупированной территории СССР сильно осложнилось. Значительная часть населения стала ориентироваться на возвращение советской власти, активнее втягиваться в борьбу и повсеместно оказывать поддержку «народным мстителям». В донесении Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) в Государственный Комитет Обороны (ГКО) от 7 января 1943 г. отмечалось, что в областях, занятых германскими вооруженными силами, действовало 1151 партизанское формирование, где числилось 110 899 человек.

Пытаясь подавить подпольно-партизанское движение, руководство Германии продолжало искать пути его нейтрализации. В директиве начальника ОКВ генерал-фельдмаршала В. Кейтеля от 16 декабря 1942 г. войскам предоставлялось право применять любые средства в борьбе против партизан и населения, оказывающего им поддержку. Вместе с тем подчеркивалась необходимость отделения партизан от мирного населения.

В феврале 1943 г. Г. Гиммлер отдал распоряжение эвакуировать все лишнее трудоспособное население и депортировать его на работы в Рейх. Эти указания были продублированы в «Руководящих указаниях для мероприятий по борьбе с бандами», подписанных Э. фон дем Бахом 26 февраля 1943 г.: «Полное уничтожение бандитов по-прежнему является основной задачей борьбы с бандами. Но это не должно быть поводом для уничтожения всех людей… Только сами бандиты и их приспешники заслуживают смерти. Непричастные к бандам старики, женщины и дети, находящиеся непосредственно на территории района, где ведется борьба с бандами, невиновные люди привлекаются к работе… Репрессии в отношении членов бандитских групп разрешаются после проверки… Каждый случай должен рассматриваться… Уничтожение бандитов должно быть компенсировано широким захватом людей, скота и зерна. Всю рабочую силу нужно полностью учесть и привлечь к труду… поскольку высвободившихся немецких рабочих можно будет использовать на фронте».

В 1943 г. роль фон дем Баха еще более возросла. После того как аппарат Баха перевели из Могилева в Минск, Гиммлер 18 марта 1943 г. назначил его личным инспектором в своей полевой командной ставке (Feldkommandostelle Reichsführer-SS). В апреле 1943 г. фон дем Баху подчинили особые полицейские боевые штабы (Polizei-Kampf-Stabe). Должность же высшею фюрера СС и полиции Центральной России и Белоруссии освободилась, и ее временно замещал группенфюрер СС Геррет Корземан (ранее — высший фюрер СС и полиции на Кавказе). Буквально за день до этого Гиммлер, Бах и обергруппенфюрер СС Г. Прютцманн в течение четырех часов беседовали с Гитлером. Во время встречи обсуждался вопрос о реорганизации структур «верховного командования по борьбе с бандами».

Для самого Гиммлера борьба с партизанами Белоруссии являлась важнейшей задачей. Он отмечал, что «только жесткое центральное планирование и руководство… последовательное воздействие рейхсфюрера СС и назначенного им соответствующего начальника СС являются залогом прочного успеха». С 21 июня официальная должность Баха стала именоваться так: «шеф соединений по борьбе с бандами» (Der Chef der Bandenkampjverbande).

Для координации действий в распоряжении фон дем Баха находился «штаб соединений по борьбе с бандами» (Stab der Bandenbekampfungsverbande). Начальником штаба был назначен бывший командующий полиции порядка, бригадефюрер СС Эберхард Герф (позже — штандартенфюрер СС Гейнц Ламмердинг). Оперативный отдел (Iа) возглавлял бывший начальник оперативного отдела штаба боевой группы «фон Готтберг», майор охранной полиции Эрнст Корн. Позднее там же служил и бывший командующий жандармерией в Белоруссии, полковник Антон Дирман. Отделом I с (разведка и контрразведка) руководил командующий полиции безопасности и СД в Белоруссии, оберштурмбаннфюрер СС Эдуард Штраух. Личный состав штаба был набран из числа сотрудников аппарата высшего фюрера СС и полиции Центральной России. Штаб с основной массой персонала размещался в Восточной Пруссии.

Ко второй половине апреля 1943 г. в оперативном подчинении у Баха (не считая подразделений обеспечения) находились: 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер», особый батальон СС Дирлевангера, авиационная группа особого назначения, 1-я и 8-я айнзатцкоманды, пять полицейских полков СС, 19 батальонов охранной полиции, 11 моторизованных взводов жандармерии, две полицейские танковые роты, четыре полицейские роты связи СС и 1-й русский национальный полк СС «Дружина» …

 

ОПЕРАЦИЯ «ФРАНЦ»

В январе 1943 г. в тылу группы армий «Центр» было запланировано проведение нескольких операций. В частности, в тылу 2-й танковой армии готовились оперативные мероприятия под кодовым наименованием «Репейник-II» (Klette-II), в тыловом районе 3-й танковой армии — операции «Зимний лес» (Waldwinter) и «Франц» (Franz).

При проведении акции «Франц» командующий охранными войсками групп армий «Центр» генерал фон Шенкендорф взаимодействовал с временно исполнявшим обязанности «уполномоченного рейхсфюрера СС по борьбе с бандами», фон Готтбергом, а также с начальником штаба высшего фюрера СС и полиции Центральной России, бригадефюрером Францом Кучерой.

Во время подготовки к этой операции особый батальон СС Дирлевангера с середины декабря 1942 г. проводил разведку в Червенском районе Минской, Березинском и Осиповичском районах Могилевской областей.

Удалось выяснить, что в районе юго-восточнее Червеня отмечалась концентрация значительных сил партизанских формирований. Эти силы образовывали ядро «бандитского» движения в Центральной России. Деятельность партизан выходила далеко за пределы той зоны, где они находились. В общей сложности на этой территории, включавшей в себя район Пирунов Мост — Веселово — Гродзянка — Колеина, активно действовали «банды» в количестве от 2000 до 5000 человек.

Организационной основой, позволявшей «народным мстителям» объединять в нужный момент свои силы, являлись бригады, а уже вокруг них собирались небольшие отряды, чья численность колебалась от 100 до 200 человек. На вооружении у партизан, помимо винтовок и автоматов, были станковые пулеметы и артиллерия. Все «банды» располагали базами с хорошо оборудованными огневыми позициями, системой траншей и ходов сообщений, убежищами. В районах базирования противника не было ни мостов, ни нормальных дорог. Население либо воевало на стороне партизан, либо сотрудничало с ними. Отмечались многочисленные случаи вступления в партизанские отряды евреев, использование «бандитами» немецкой униформы (вермахта, войск СС и полиции) для ведения разведки и совершения налетов.

Цель операции «Франц» заключалась в том, чтобы быстро окружить силы противника и внезапным ударом уничтожить их. Для этого были сформированы боевые группы «Кучера» («Север») и «фон Готтберг» («Юг»).

В состав оперативных сил группы «Кучера» входили:

— 22-й резервный полицейский батальон 2-го полицейского полка (командир — майор полиции и штурмбаннфюрер СС, доктор Генрих Купетц);

— 57-й батальон охранной полиции (капитан полиции Ганс Зиглинг);

— особый батальон СС «Дирлевангер» (исполняющий обязанности командира — штурмбаннфюрер СС Франц Магиль);

— особая команда СД;

— батарея 56-го артиллерийского дивизиона охранной полиции (7,62 мм). Батарее были приданы шесть минных разградителей и патрульный полицейский бронетранспортер из 12-й полицейской танковой роты;

— 4-я полицейская танковая рота;

— 12-я полицейская танковая рота;

— 112-я полицейская рота связи;

— II саперный батальон, отвечавший за наведение мостов и разведку минных заграждений.

Группе придавались подразделения коллаборационистов из состава 700-го полкового штаба (командир — полковник Юлиус Коррети): 633-й (подполковник Н.И. Коровин) и 634-й восточные батальоны.

К каждому батальону прикомандировывались сотрудники особой команды СД и по одному военному корреспонденту СС.

Координировал действия боевой группы «Кучера» оперативный штаб (начальник — подполковник жандармерии Кельнер).

Боевая группа «фон Готтберг» («Юг») включала в себя:

— 307-й полицейский батальон 23-го полицейского полка (командир — майор полиции и пггурмбаннфюрер СС Зигфрид Бинц);

— 83-й полицейский батальон 24-го полицейского полка (майор полиции Виддер);

— 13-й полицейский полк (полковник полиции Пауль Ворм) в составе 6-го (майор полиции Отто Шредер), 85-го (майор полиции Хорст Оппенберг) и 301-го (майор полиции Герман Дам) резервных полицейских батальонов.

Разграничительная линия между боевыми группами «Кучера» и «фон Готтберг» проходила с востока на запад: Тешаша — дом лесничего, севернее поселка Лядецкое — просека рядом с отметкой 171,1, на западе — направление Сенеполье — Горки — Комиссарский Сад.

План операции предусматривал надежное блокирование всего района боевых действий. При особо сильном сопротивлении противника предполагалось использование учебно-бомбардировочной эскадрильи из Бобруйска.

Перед частями и подразделениями, участвующими в операции, Кучера поставил задачу уничтожать партизанские лагеря и убежища, беспощадно истреблять врага. При командном пункте группы (до 7 января располагался в дерене Хутор, затем переместился в Красную Слободу) была создана специальная команда, предназначенная для сожжения всех населенных пунктов в районе боевых действий. От каждого подразделения также нужно было выделить наблюдателя, ответственного за сохранность сельскохозяйственной продукции. Ее вывоз планировалось провести после акции по «замирению области».

В оперативном приказе Кучеры от 4 января 1943 г. также указывался порядок продовольственного и медицинского обеспечения войск, порядок подачи сообщений, их форма, порядок установления связи между командным пунктом боевой группы и частями, принимающими участие в операции. В частности, из командного пункта Кучеры была проведена радиолиния к особому батальону СС Дирлевангера. Кроме того, с помощью 1-го отделения связи с ранцевыми радиостанциями (112-я полицейская рота связи) была установлена радиолиния между штрафной частью и 57-м батальоном охранной полиции.

Наконец, в приказе говорилось о том, какими световыми сигналами имеют право пользоваться участники операции и какие опознавательные знаки они обязаны носить. Личный состав частей СС и полиции обязан был прикрепить к погону на левом плече широкую белую полосу. В качестве опознавательных знаков для авиации — с целью обозначения переднего края своих войск — следовало использовать знамена со свастикой. Для передачи приказов и сообщений применялись световые сигналы: белый вертикальный — «Мы здесь», белый в определенном направлении — «Там противник» и зеленый — «Огонь перенести вперед».

В районе предстоящих боевых действий (Березинский и Осиповичский районы Могилевской, Пуховичский и Червенский районы Минской области), находилось несколько партизанских соединений и отдельных отрядов.

Среди этих сил следует назвать, в первую очередь, 1-ю Осиповичскую партизанскую бригаду (командир — Н.Ф. Королев, комиссар — А.В. Шиенок) в составе 210-го отряда им. Сталина (командир — С.С. Сумченко, комиссар — В.В. Глотов), 211-го отряда им. Рокоссовского (командир — Г.Н. Бронза, комиссар — Г.Я. Черепенко), 213-го отряда «За Советскую Белоруссию» (командир — В.Н. Волков, комиссар — Ф.У. Корунчиков), 309-го отряда им. Кирова (командир — М.П. Самсоник, комиссар — СП. Багров). Бригада «За Родину» (командир — А.К. Флегонтов) была представлена партизанским отрядом «Пламя» (командир — Е.Ф. Филипских). 161-я бригада им. Котовского (командир — А.С. Шатура, комиссар — А.И. Кудашев) состояла из отрядов им. Дзержинского (командир — Ф.М. Анисимов, комиссар — М.С. Полонейчик), им. Пархоменко (командир — Ф.Н. Голоцван, комиссар — Ф.А. Козеев) и отряда Р.П. Светозарова (комиссар — В.Г. Лабзин). В четырехугольнике Березино — Червень — Марьина Горка — Осиповичи действовали также отдельные 752-й отряд (командир — В.И. Ливенцев, комиссар — Д.А. Лепешкин) и отряд им. Сталина (командир — В.А. Тихомиров, комиссар — И.А. Теплинский).

Несмотря на хорошо поставленную разведку, осиповичские и бобруйские партизаны не смогли вовремя обнаружить сосредоточение боевых групп Кучеры и фон Готтберга и сразу оказались в окружении. Значительно больше повезло кличевским «народным мстителям». Как вспоминал начальник разведывательного отдела Кличевского оперативного центра П.В. Яхонотов, «чтобы не повторить ошибки прошлого лета, когда в тиски блокады попали почти все наши основные силы [имеется в виду операция "Орел". — Примеч. авт.], командование оперцентра приказало кличевским бригадам покинуть свои зимние лагеря и, маневрируя, глухими дорогами уйти из опасной зоны».

Операция «Франц» началась 6 января 1943 г. Части восточных добровольцев, СС и полиции выдвинулись из исходных районов. Особый батальон Дирлевангера 6 января выступил из деревни Новая Нива к рубежу перехода в атаку. Батальон двигался по дороге Новая Нива— Красная Слобода в походном порядке. Авангард, состоявший из двух танков, мотоциклетного взвода и грузовика 1-й русской роты с двумя ручными пулеметами и противотанковым орудием, возглавлял обер-штурмфюрер СС Эгид Ингрубер. За авангардом шла колонна главных сил: два грузовика 1-й русской роты с двумя ручными и одним станковым пулеметами (командир — оберштурмфюрер СС Вальдемар Вильгельм), штаб батальона, команда СД с военными корреспондентами, подвижная радиостанция, полевая кухня, грузовик немецкой роты со станковым пулеметом и гранатометами. За ними двигались артиллерийская батарея 56-го дивизиона охранной полиции (четыре орудия калибра 7,62-мм), приданная батальону на время операции, группа мотоциклистов, 2-я русская рота и 12-я полицейская танковая рота.

7 января произошли мелкие стычки между экспедиционными силами и отрядами «народных мстителей». Партизаны поначалу действовали из засад. Но 8 января, когда Кучера приказал разгромить главные «банды», боевые действия приняли другой характер. Разгорелись ожесточенные бои за рабочий поселок Гродзянка, деревни Каменичи, Лочин, Погорелое и другие населенные пункты, находившиеся на границе лесного массива.

9 января бои продолжились с новой силой. Особый батальон СС Дирлевангера и I батальон 24-го полицейского полка заняли южный край леса в 1 км севернее населенного пункта Веселово, включая до деревни Язвенки, и старались выбить «народных мстителей» на лесную прогалину между деревней Маковье и южным краем леса, где намеревались уничтожить партизан. Но, несмотря на численное превосходство, немцам не удалось достичь поставленной цели.

Магиль отдал приказ о переходе к обороне. Артиллерийская батарея 56-го дивизиона была оставлена в Кобзевичах, а штаб части переехал в деревню Россоша (отметка 40/08). Магиль не случайно решил прервать наступление своей части: от соседей справа (I батальон 24-го полицейского полка) и слева (57-й батальон охранной полиции) стала поступать информация, что партизанские отряды, оказавшиеся в «котле», возможно, попытаются прорваться через боевые порядки его батальона. Чтобы не дать «бандитам» выскочить из кольца, подразделения штрафников подготовили оборонительные позиции.

Партизаны, однако, решили выходить из блокады на другом участке. По словам Героя Советского Союза В.И. Ливенцева, разведчики 1-й Осиповичской бригады, получившие задачу найти уязвимое место в блокадном кольце, установили, что перешеек заболоченного леса между поселками Трехгранный Дуб и Лядецкое немцы не успели перерезать, поэтому партизанские отряды устремились именно сюда.

Тем не менее выход «народных мстителей» из окружения сопровождался боями. 1-я Осиповичская бригада, миновав лесную гать, проложенную через болота (она называлась Французской Греблей, так как этой же дорогой в 1812 г. пробовали отступать войска Наполеона и были загнаны в трясину), вступила в бой с частями боевой группы «фон Готтберг». Партизаны понесли тяжелые потери, бросили обоз, часть бойцов рассеялась.

10 января боевые действия в районе Французской Гребли возобновились. Отряды А.К. Флегонтова, В.А. Тихомирова и В.И. Ливенцева отражали атаки полицейских подразделений, пытавшихся опрокинуть «народных мстителей» в болото. Оценив ситуацию, партизанские командиры решили пойти на хитрость: сымитировать общее отступление, заманив наступавшие роты полиции в заранее подготовленный огневой «мешок». Партизанский план удался: личный состав полицейских батальонов попал под кинжальный огонь. Это позволило партизанам вырваться из «котла».

10 января Кучера приказал захватить в «освобожденном» от «бандитов» районе сельхозпродукцию и рабочую силу. Учет работоспособного населения проводился в соответствии с особыми распоряжениями, требовавшими брать мужчин в возрасте от 16 до 45 лет и незамужних женщин от 16 до 30 лет. Людей доставляли к местам сбора частей полиции, а далее — отвозили в сборный лагерь в Березино. Указанные акции, особенно транспортировка скота и зерна, осуществлялись под контролем руководителей хозяйственных команд. Общий учет захваченного имущества и рабочей силы находился в компетенции доктора Борхеса — начальника сельскохозяйственного штаба.

Параллельно с этим 11 января 1943 г. во все батальоны поступил приказ о начале мероприятий по «замирению области». Особый батальон СС, привлеченный к захвату сельхозпродуктов, рабочей силы, переключился на прочесывание местности. Штрафной части предстояло действовать совместно с 633-м и 634-м восточными батальонами, 57-м батальоном охранной полиции и I батальоном 24-го полицейского полка. Полоса наступления для батальона Дирлевангера включала в себя населенные пункты: Кобзевичи — Горская Слобода — Красный Восход — Новины — Дерти Первые — Федоровск. Операция проводилась командующим восточными войсками особого назначения, начальником 700-го полкового штаба полковником Ю. Коррети.

12 января в 15.00 формирования полиции и восточных добровольцев приступили к «зачисткам». Прочесывание оперативного района сопровождалось сожжением деревень. По приказу Магиля личный состав части сжег деревни Червенского района: Новая Пива, Кобзевичи (убито 7 человек), Новые Ляды (5 человек), Старые Ляды (40). На следующий день, 13 января, «дирлевангеровцы» провели экзекуции в населенных пунктах Осиповичского района. Совместно с 633-м восточным батальоном они уничтожили деревню Тадуличи (расстреляно 22 человека).

Аналогичная акция прошла в Маковье. В.И. Ливенцев вспоминал: «Маковье — небольшая, недавно построенная деревня — было похоронено под пеплом. Даже деревья по обочинам улицы сгорели, и теперь стояли только обугленные стволы… Над всем этим мертвым пепелищем возвышалось единственное недогоревшее здание — колхозный амбар. Прежде чем сжечь деревню, фашисты согнали в него свыше 250 жителей, заколотили двери и подожгли. Это была страшная картина».

Своеобразной кульминацией оперативных мероприятий по «замирению области» стало сожжение деревень Веселово (уничтожено 29 жителей), Брицаловичи и Большая Горожа. В Брицаловичах солдаты СС расстреляли 900 человек, в Большой Гороже — 219. Все дома были сожжены. В целом с 12 по 14 января уничтожению подверглось 20 населенных пунктов.

14 января операция «Франц» завершилась. В тот же день особый батальон СС был выведен из боевой группы «Кучера» и убыл в Осиповичи. На базе 633-го и 634-го восточных батальонов была сформирована боевая группа «Коррети», которая в срочном порядке была переброшена в район Кличев — Колбча для проведения операции «Петер» (Peter).

15 января на имя командующего группы армий «Центр» было подготовлено итоговое донесение об операции «Франц»: убито 1143 «бандита», 882 человека расстреляны как «подозреваемые в связях с бандами», разрушено девять лагерей. Трофеи: одно артиллерийское орудие (калибр 7,62 мм), два противотанковых орудия, два пулемета, 280 винтовок, 12 000 патронов к стрелковому вооружению, 100 минометных выстрелов, 250 кг взрывчатых веществ. Во время прочесывания местности было захвачено: 1000 человек в качестве рабочей силы, 2000 голов крупного рогатого скота, 200 свиней, 120 овец, 143 лошади, 100 саней, 60 тонн зерна. Немецкие потери составили 19 человек убитыми, 14 ранеными и пропавшими без вести.

 

ОПЕРАЦИЯ «ПРАЗДНИК УРОЖАЯ»

Итак, особый батальон СС был расквартирован в Осиповичах и готовился к новой операции. 16 января в части прошел смотр. Франц Магиль проверял укомплектованность подразделений личным составом, наличие и состояние оружия, служебного транспорта, обмундирования и снаряжения. Во время смотра он выявил недочеты, в первую очередь имевшие отношение к обмундированию военнослужащих. Вероятно, этим можно объяснить то, почему утром 17 января оберштурмфюрер Эгид Ингрубер убыл в Бобруйск на вещевой склад СС для получения зимней униформы и теплых камуфляжных комплектов.

17 января Магиль отдал приказ по батальону: «Подразделения должны ежедневно выполнять служебные задачи. Командиры обязаны в 15 часов доводить до личного состава пароль. При выполнении служебных задач нужно одновременно уточнять расход личного состава подразделений, а также обсуждать все служебные вопросы, например случаи происшествий, которые должны быть в последующем исключены. Выполнение служебных задач должно проводиться перед тем, как личный состав войдет в расположение… Обершафюрер Боме контролирует выполнение служебных задач».

Требовательность Магиля становится особенно понятной, если учесть, что уже 15 января поступил приказ о привлечении пгграфного формирования к операции «Праздник урожая» (Erntefest).

Оперативные мероприятия, которые подготовило руководство СС и полиции, являлись продолжением операции «Франц». На этот раз от «бандитов» следовало очистить территорию Пуховичского, Слуцкого и Червенского районов Минской области. Особый батальон СС перевели из тыла группы армий «Центр» в Генеральный комиссариат Белоруссия и включили в состав боевой группы «фон Готтберг».

Район оперативных действий имел следующие границы: на севере — шоссе Червень — Минск до населенного пункта Кулики, на западе — линия Ровнополье (шоссе Марьина Горка — Минск), Шацк — Белая Лужа — шоссейная дорога на Слуцк. На юге — шоссе Слуцк — Старые Дороги, на севере — железная дорога Старые Дороги — Осиповичи — Марьина Горка — Червень.

Операцию «Праздник урожая» изначально планировалось провести в два этапа. Вначале («Праздник урожая I»), с 18 по 26 января, части полиции должны были прочесать местность к востоку от шоссе Минск — Слуцк. В ходе второго этапа («Праздник урожая II»), с 28 января по 9 февраля, предлагалось «освободить» от партизан районы, лежавшие к западу от автомобильной магистрали.

Особенностью антипартизанской операции «Праздник урожая I» являлось то, что одновременно с ведением боевых действий планировалось проводить учет сельскохозяйственной продукции и пригодного к труду населения. Кроме того, операция, в целях достижения более высоких результатов, готовилась параллельно с акцией «Якоб» (Jakob), организованной фон Готтбергом в соседних районах Минской области — Дзержинском, Узденском и Копыльском.

Для выполнения боевой задачи из оперативного соединения «фон Готтберг» было выделено две боевых группы — «Ворм» и «Грип». Каждая группа включала в себя несколько полицейских батальонов. В группу «Ворм» (командир — полковник полиции Пауль Ворм) входили 13-й полицейский полк (без III батальона) и особая команда СД (гауптштурмфюрер СС Артур Вильке). Вторая группа (подполковник полиции Ганс Грип) состояла из: 11-го, 13-го и 22-го резервных полицейских батальонов, 307-го полицейского батальона 23-го полицейского полка, особого батальона СС «Дирлевангер», 271-го латышского охранного батальона, 15-го литовского батальона охранной полиции, русского батальона СС «Дружина» В.В. Гиль-Родионова, взвода 18-го танкового батальона, артиллерийской батареи СС и двух инженерно-саперных подразделений.

Боевую задачу, поставленную перед частями СС и полиции, Курт фон Готтберг сформулировал так: «Бандитов нужно атаковать и уничтожать. За врага следует принимать бандита, еврея, цыгана и каждого заподозренного в бандитизме. Учету сельскохозяйственной продукции нужно придавать большое значение».

Насколько позволяют судить источники, СД точно установила деревни, занятые партизанами, лесные базы и лагеря, где могло находиться от 200 до 1200 человек. Сложнее обстояло дело с территорией, подведомственной охранным дивизиям группы армий «Центр». Эсэсовская разведка располагала лишь частичными данными относительно этих районов. Сколько партизанских отрядов действовало там, спецслужбы не знали. Поэтому участников операции просили установить действующие здесь силы противника и скорейшим образом сообщить о них специальному подразделению СД.

Операция «Праздник урожая I» была направлена против группировки бригад Минской зоны и Слуцкого партизанского соединения. В общей сложности на этой территории в январе 1943 г. действовало не менее восьми крупных формирований «народных мстителей». Правда, в период блокады не все из них принимали участие в боях.

Партизанские силы, оказавшиеся в районе боевых действий, были невелики. Помимо двух отдельных формирований (отряд ОМСБОН НКВД СССР «Местные» майора госбезопасности С.А. Ваупшасова и отряд им. Калинина под командованием Л.И. Сороки) здесь действовали две партизанские бригады.

В состав 2-й Минской бригады (командир — С.Н. Иванов, комиссар — A.M. Михайлов) входили:

— отряд им. Кутузова (командир — И.А. Лапидус, комиссар — А.И. Мурашко);

— отряд им. Суворова (командир — Н.Н. Шипилов, комиссар — М.М. Ермолаев);

— отряд им. Чапаева (командир — Х.А. Мотевосян, комиссар — А.А. Татур).

225-я бригада им. Суворова была представлена отрядом им. Суворова (командир бригады и отряда — Л.П. Стефанюк, комиссар — В.Е. Шпаковский) и отрядом им. Фрунзе (командир — И.В. Арестович, комиссар — Н.А. Куприянов).

Разведчики отрядов И.В. Арестовича, Л.И. Сороки, Х.А. Мотевосяна еще за несколько дней до немецкого наступления отмечали концентрацию полицейских частей вокруг партизанских районов, но «народные мстители» не смогли их своевременно покинуть. По воспоминаниям Героя Советского Союза С.А. Ваупшасова, «фашисты вошли во все деревни на шоссейных дорогах Осиповичи — Бобовня и Минск — Слуцк. Таким образом, наши отряды оказались в кольце вражеских войск, вышедших на исходные позиции, и теперь надо было ожидать их удара по партизанским базам».

18 января 1943 г. боевые группы «Ворм» и «Грип», несмотря на сильный мороз и труднопроходимую из-за снега местность, стали продвигаться вперед. В течение первых дней операции районы, где располагались партизанские базы, были блокированы, и полицейские батальоны приступили к выполнению следующей задачи — замкнуть кольцо окружения.

Боевая группа «Грип» получила приказ прочесать район Слуцк — Старые Дороги, а также территорию вдоль дороги от Шищицы до Осиповичей. Разграничительная линия для батальонов, осуществлявших прочесывание, проходила с севера на юг — через населенные пункты Шищицы и Жилин Брод.

Особый батальон СС подключился к оперативным мероприятиям только через четыре дня после их начала. 19 января часть прибыла по железной дороге из Осиповичей в Слуцк и выдвинулась в Слуцкий район. Командный пункт батальона расположился в деревне Весея. Для проведения операции Магилю были приданы 271-й латышский охранный батальон и взвод из состава 18-го танкового батальона.

21 января Магиль приказал зачистить населенные пункты в районе Весея — Червона Горка — Дубровка — Строхово — Поликаровка. К 24 января батальон должен был выйти на линию Омговичи — Червона Горка — Ляды — Вынищи — Леньки. Для учета населения, скота и зерна в распоряжение Магиля выдели двух руководителей сельскохозяйственных служб, трех вахмистров жандармерии (пост жандармерии «Слуцк») и 40 членов службы порядка, в обязанности которых входила транспортировка скота и рабочей силы.

23 января 1943 г. батальон достиг линии Павловка — Большие и Малые Токовичи — Аполины — Адамово. Интенсивных боевых действий не было. Партизаны, видя численное превосходство противника, уклонялись от боев. 24 января Магиль приказал нанести удар по деревне Павловка, где накануне были замечены «народные мстители». Штрафники заняли деревню быстро, но партизан в ней не оказалось. Разведывательный дозор батальона был обстрелян севернее Павловки. Погибло три человека — два эсэсовца и проводник.

Часть также прочесывала территорию в районе деревни Круглое, южнее шоссе Слуцк — Старые Дороги, где, по информации СД, располагались базы «бандитов». 26 января эсэсовцы, преследовавшие одну из партизанских бригад (примерно 500 человек), обнаружили большой лагерь. В итоговом донесении об операции «Праздник урожая I» Магиль отмечал:

«Глубоко врытые в землю жилые бараки были рассчитаны на 20 человек и представляли собой сооружения стационарного типа, засыпанные землей и тщательно замаскированные. На основных подходах к лагерю находились бункеры с амбразурами.

Запасы фуража были в достаточном количестве и рассчитаны на всех лошадей. Кроме того, в лагере были все необходимые учреждения — скотобойня, хлебопекарня, типография и военный госпиталь.

Лагерь полностью зачищен и уничтожен, включая территорию в радиусе 400 м от него. Окопы со стрелковыми ячейками разрушены. Передовой лагерь, располагавшийся в 200 м юго-западнее от основного, также уничтожен, несмотря на то, что его окружало болото».

Партизаны доставили полицейским частям немало хлопот. Их тактика боя сводилась к засадам, внезапным ударам во фланг и тыл, после чего отряды старались оторваться от противника. «Каратели атаковали пустые лагеря отрядов имени Калинина и имени Чапаева, — вспоминал Ваупшасов, — а затем навалились обеими колоннами на нас. Передовая цепь эсэсовцев угодила на наше минное поле. К взрывам мин добавился плотный огонь стрелкового оружия. Оставив на подступах к лагерю несколько десятков убитых, неприятель отошел».

Но не всегда партизанам сопутствовала удача. Мощный огонь из танков и бомбардировки с воздуха вынудил «лесных солдат» оставить оборонительные позиции и отойти в безопасные районы. В некоторых случаях в рядах советских патриотов отмечалась паника, в том числе когда наносились артиллерийские удары. Вместе с тем преследование партизанских отрядов ни к чему не привело. Глубокие снежные сугробы оказались серьезным препятствием на пути войск и бронетехники.

Значительные силы «народных мстителей» прорвались из окружения. Готтбергу пришлось прекратить операцию. Прочесывание местности, согласно ранее утвержденному плану, в полном объеме не проводилось. В ходе операции «Праздник урожая I» было убито 805 «бандитов», 1165 подверглось «особой обработке», 34 взято в плен, 1308 человек зарегистрировали в качестве рабочей силы. В районе оперативных действий было захвачено 395 лошадей, 2803 головы крупного рогатого скота, 572 свиньи, 1560 овец, 459 тонн зерна. Потери СС и полиции составили шесть человек убитыми и 17 ранеными.

Судя по сообщениям из батальона Дирлевангера, операция провалилась. В итоговом донесении Магиль указал на причины неудачи. Во-первых, возникли проблемы со связью — ранцевые радиостанции из-за недостатка питания в батареях вышли из строя. Во-вторых, неудачным был назван метод, когда боевые действия велись одновременно с захватом сельскохозяйственной продукции: «Акции по учету сельскохозяйственной продукции не должны совмещаться с боевыми задачами, так как в этом случае противник получает возможность выявить количество боевых сил, действующих против него». В-третьих, между подразделениями группы «Грип» отсутствовало взаимодействие. Цели дня, как они были установлены в приказе, достигались батальонами в разное время. В связи с этим в блокадном кольце образовались бреши, позволявшие «бандам» выходить из окружения. В-четвертых, учет скота и зерна, по мнению Магиля, проводился медленно. Представители сельскохозяйственных служб не знали, какие поставки возложены на каждый населенный пункт. Служба порядка, выделенная для охраны сельхозпродукции, не справилась со своими обязанностями. Вместо того чтобы доставить запасы продовольствия в безопасное место, сотрудники жандармерии и вспомогательной полиции приняли участие в их разграблении. И, в-пятых, основательная зачистка местности не проводилась.

Касаясь результатов операции, Магиль сообщал, что его солдаты убили 48 «бандитов», расстреляли — 34, взяли в плен — 26. В боях погибло три человека (в том числе переводчик и проводник), четыре солдата получили ранения. За сотрудничество с партизанами штрафники сожгли деревни Строхово (расстреляно два человека) и Адамово (уничтожено 213 жителей). В деревнях «бандитского» района удалось захватить 154 головы крупного рогатого скота, 10 лошадей, 85 тонн зерна, 10 саней и 77 человек, пригодных для использования на принудительных работах.

Готтберг был не слишком доволен результатами операции. Проанализировав ее итоги, он приказал продолжить боевые действия, перенеся их на территорию Минского, Дзержинского, Узденского, Копыльского районов Минской области. На борьбу с партизанами бросили три боевых группы — «Грип», «Ворм» и «Бинц». Группу «Бинц» (командир — майор полиции Зигфрид Бинц) сформировали на базе боевой группы «Грип», откуда вывели I батальон 23-го полицейского полка, батальон Дирлевангера и батальон Гиль-Родионова. Каждой группе придали оперативные команды СД.

Согласно плану операции «Праздник урожая II», полицейским частям предстояло прочесать район Минск — Ивенец — Слуцк. Боевые группы получили приказ двигаться с севера на юг — от Минска в сторону Дзержинска, Узды и Копыли, уничтожая «бандитов» и сочувствующих им граждан. Боевая группа «Бинц» действовала в центре оперативного соединения фон Готтберга. Особый батальон СС должен был наступать на правом фланге группы, батальон Бинца — в центре и батальон Гиль-Родионова — на левом фланге.

В соответствии с оперативными планами, Магилю поставили задачу наступать от Ракова в направлении Лукаши, Мидровщина, восточный край села Перетятки, северо-восточный край населенного пункта Карачуны. После этого особая часть СС достигала Яново, восточных окраин Борового, западной части Бакиново и выходила к Большой Камиле. Отсюда часть переходила в наступление на Скородное, двигаясь вдоль просеки до развилки дорог в 2 км к северо-западу от деревни Литва. На этом «очищение» Дзержинского района завершалось. Начинался второй этап — прочесывание Узденского и Копыльского районов. Батальону нужно было совершить переход через Замостье и Могильно и достигнуть западной части Ершей. Потом наступление предлагалось развивать в направлении: западная часть деревни Лава, западная часть поселка Печураны, Котельники, северо-восточный край Шостаки, восточный край Черногубово. В конце операции штрафному формированию следовало прочесать район южнее деревни Быстрицы и, пройдя деревню Блевчицы, достигнуть точки пересечения шоссе Слуцк — Брест с рекой Морочь.

Боевой порядок особого батальона СС в наступлении строился в два эшелона. В первом эшелоне наступали 1-я (слева) и 2-я (справа) русские роты, во втором — немецкая рота. Перед батальоном стояли задачи: 30 января выйти на линию Загоряны — Вертники, 31 января — Вилька — Цагельня, 1 февраля — Большая Камила — Большие Гарбузы, 2 февраля — Могильно — Островок, 3 февраля — Осово, 4 февраля — Копыль и 5 февраля — выйти к шоссе Слуцк — Брест. Во время операции штабу батальона, немецкой роте и приданной команде СД были определены места сосредоточения: 31 января — Ма-кавчицы, 1 февраля — Рудня, 2 февраля — Литва, 3 февраля — Осово, 4 февраля — Копыль и 5 февраля — Деречино.

В приказе об операции «Праздник урожая II» Магиль обращал внимание на то, чтобы в ротах сформировали разведывательные группы. Личный состав подразделений обязан был следовать за этими группами и постоянно их поддерживать.

После проведения операций «Якоб» и «Праздник урожая I» партизанские отряды, действовавшие в Дзержинском и Слуцком районах, в основном покинули свои лагеря и отошли на юг Минской области. Тем не менее в Дзержинском и Узденском районах находились отряды из трех бригад «народных мстителей».

27-я бригада им. Чапаева (командир — Н.А. Шестопалов, комиссар — И.М. Рожков) состояла из отряда им. Чапаева (командир — И.Н. Тарахович, комиссар — Н.Е. Орищук) и отряда им. Щорса (командир — А.И. Колченко, комиссар — Н.М. Непомнящий). 300-я бригада им. Ворошилова (командир — В.Г. Еременко, комиссар — И.С. Савелов) была представлена отрядами им. Котовского (командир — Н.Ю. Баранов, комиссар — А.В. Игнатов) и «25 лет Октября» (командир — И.И. Апарович, комиссар — П.Г. Мартысюк). От 225-й бригады им. Суворова (командир — Л.П. Стефанюк, комиссар — П.И. Разувакин) здесь находился отряд им. Суворова (командир — В.Е. Шпаковский, комиссар — Н.Д. Емельянов).

Операция «Праздник урожая II» началась 30 января. Боевые группы «Ворм», «Грип» и «Бинц» перешли в наступление и попытались сразу окружить партизан. По мере того, как полицейские формирования все ближе подходили к Копыльскому району, они все чаще прибегали к карательным мерам.

Бригады им. Ворошилова и им. Чапаева наносили удары из засад. Полицейские батальоны отвечали артиллерийским огнем. По воспоминаниям бывшего комиссара 200-й бригады им. Рокоссовского, П.Г. Мартысюка (в январе — феврале 1943 г. он был комиссаром отряда «25 лет Октября»), «бои с карателями продолжались. Им удалось окружить партизанские бригады имени К.Е. Ворошилова и имени В.И. Чапаева. Вновь завязались тяжелые бои, чередовавшиеся с дальними переходами. Случалось, приходилось за ночь преодолевать до 40 километров, чтобы оторваться от врага, выиграть время. Так постепенно, то уходя от преследования, то наваливаясь на небольшие подразделения гитлеровцев, мы двигались в сторону Полесья».

Особый батальон 29 января выдвинулся в исходный район. Транспортные средства для части были предоставлены I батальоном 23-го полицейского полка. 30 января, после доведения до командиров подразделений оперативного приказа, подчиненные Магиля перешли в наступление. Разграничительная линия между 1-й и 2-й русскими ротами проходила в направлении: церковь восточнее Ракова — западный край Аксаковщины — восточная часть Дубравы — восточный край Тресковщины — западный край Глушинцов — восточная часть Наследников — восточная часть Миронов — центр населенного пункта Каменка.

31 января батальон быстро выполнил задачу дня и ликвидировал пятерых «бандитов». Командный пункт разместился в деревню Макавчицы. Потерь в части не было.

1 февраля эсэсовцы достигли линии Камила — Гарбузы, уничтожив 44 бункера. Также были захвачены огнестрельное оружие, ручные гранаты, боеприпасы и медикаменты. День вновь прошел без потерь. Командный пункт переместился в Рудню.

2 февраля батальон зачистил деревню Садковшина. Прежде чем ее сжечь, солдаты СС расстреляли 78 человек. При пожаре произошла детонация боеприпасов, не обнаруженных во время осмотра домов. «Местные жители, — сообщалось в радиограмме, — были исключительно дружественно настроены к "бандитам"». Рогатый скот, силой отобранный у населения, передали начальнику сельскохозяйственной службы в Койданово. В тот же день эсэсовцы сожгли Рудню, убив еще 25 человек.

3 февраля Магиль докладывал в штаб боевой группы «Бинц»: «Цель дня — линия южнее Осово — достигнута. 11 бандитов и 43 подозреваемых в связях с бандами расстреляны. Недвижимое имущество — уничтожено. Соприкосновение с противником: нет. Собственные потери: нет».

4 февраля особый батальон стер с лица земли деревню Осово и достиг южных окраин Копыли. Штрафники расстреляли семерых человек (одного «бандита» и шесть «подозреваемых»). Командный пункт переехал в Копыль.

5 февраля подразделения батальона вышли в район Черногубово — Васильчицы — Воробьевичи — Быстрица. Перед тем, как покинуть Копыль, эсэсовцы подожгли многие дома. Затем батальон сжег деревню Большие Пруссы, где «экзекуции» подверглось 254 человека. Акция проводилась по отработанной «схеме»: деревню плотно блокировали, местных жителей согнали в амбары, часть людей расстреляли, а часть сожгли заживо.

В течение следующих дней, с 6 по 8 февраля, особый батальон СС прочесывал Копыльский район, после чего убыл в пункт временной дислокации, в Слуцк. За время операции «Праздник урожая II» подчиненные Магиля сожгли минимум пять деревень и уничтожили 423 человека. Потерь среди личного состава не отмечалось.

В сообщении полиции безопасности и СД общие результаты операции «Праздник урожая II» выглядели так: 2325 «бандитов» убито, 272 человека отправлено на работы в Рейх. Потери боевых групп «Ворм», «Грип» и «Бинц» составили: немцы — пять человек убито и восемь ранено, коллаборационисты — 20 человек убито и 38 ранено. В Дзержинском районе СС и полиция реквизировали 773 тонны зерна, 742 тонны картофеля, 150 голов крупного рогатого скота, 124 овцы. В Узденском районе войска захватили 1417 тонн зерна, 6 тонн льноволокна, 377 голов крупного рогатого скота, 645 овец.

Таким образом, истребительный характер операций «Франц», «Праздник урожая I и II» свидетельствовал о дальнейшем усилении репрессий в отношении местного населения, оказавшегося главным объектом насилия во время антипартизанских акций.

Особый батальон Дирлевангера, чьи действия оценивались командованием СС весьма положительно, представлял собой важное звено в системе безопасности Генерального комиссариата Белоруссия («Вайсрутения»). Хотя на этой территории часть появилась недавно, ее беспощадная деятельность, не знавшая никаких границ, сразу привлекла к себе внимание. И чем больше батальон бесчинствовал, тем значительней становилась его роль.

 

ОПЕРАЦИЯ «ФЕВРАЛЬ»

Карательные акции, проведенные в рамках мероприятий по «искоренению бандитизма» в Минской области в январе и в первых числах февраля 1943 г., были только началом масштабной волны террора, захлестнувшей вскоре Белоруссию. Серьезный импульс этому процессу придала операция «Февраль» («Лютый», нем. — Hornung), определившая тот вектор, которого будут придерживаться в 1943 г. начальники СС, ответственные за борьбу с партизанами.

В период январских зачисток в Дзержинском, Узденском, Копыльском и Слуцком районах органы полиции безопасности и СД отмечали концентрацию крупных партизанских формирований на юге Генерального комиссариата Белоруссия. Район Ганцевичи — Морочь — Ленин — Лунинец, занимавший по площади примерно 4000 кв. км, являлся территорией, где оккупационные власти из-за своей слабости не справлялись с партизанским движением. Разведка СС сообщала даже о существовании здесь «настоящей советской республики», имевшей собственную инфраструктуру, в том числе военкоматы, комендатуры, школы, спортивные площадки. По самым осторожным оценкам, в указанном регионе нелегально проживало около 10 000 гражданских лиц, не охваченных учетом, и действовало от 3 до 4 тыс. «бандитов». Общая ситуация усугублялась еще тем. что через партизанскую зону проходила важнейшая для вермахта железная дорога Брест — Гомель, постоянно подвергавшаяся нападениям. А с появлением на Пинщине Сумского соединения С.А. Ковпака (в январе 1943 г.) обстановка и вовсе стала критической.

Фон Готтберг отдал приказ о проведении в районе Морочь — Милевичи — Ленин — Гричиновичи — пункт 136 — Главный канал, западнее направления Луги — Гаврильчицы — Величковичи крупных оперативных мероприятий. Фактически говорилось о том, чтобы тщательнейшим образом зачистить Лунинецкий район Пинской, Житковичский район Полесской, Ляховичский и Несвижский районы Барановичской, Слуцкий, Старобинский и Копыльский районы Минской области.

Частям СС и полиции разрешили использовать самые крутые меры не только против «бандитов», но и местного населения. В приказе об операции «Февраль» нет указаний о том, чтобы проводить учет рабочей силы. Гражданские лица изначально подлежали уничтожению, так как не просто сотрудничали с партизанами, а помогали им всем, чем могли. В оперативном приказе по батальону Дирлевангера отмечалось: «Если погода не изменится, то следует ожидать, что на этой территории бандиты найдут себе укрытие во всех населенных пунктах». Таким образом, оправдывалось применение самых радикальных методов.

Еще откровенней по этому поводу высказались два сотрудника 697-й роты пропаганды вермахта, направленные в качестве наблюдателей в оперативное соединение фон Готтберга: «Чтобы предотвратить здесь новое размещение бандитов, был отдан приказ превратить этот район в нейтральную полосу». То есть речь шла о превращении партизанского района в «мертвую зону» (die tote Zone), об «опустынивании» (Verwüstung) территории, где хозяйничали «банды».

Помимо ликвидации 1ражданских лиц также ставилась задача по энергичному захвату скота и зерна. В приказе фон Готтберга давались указания проводить тотальный учет сельскохозяйственной продукции (Totalerfassung landwirtschaftlicher Produkte). Обращалось внимание и на то, чтобы участники этой акции строго выполняли распоряжения сотрудников хозяйственных служб и не занимались присвоением реквизированного имущества.

Однако эти мероприятия — изъятие сельхозпродукции и «особая обработка» — были намечены к проведению после окружения и уничтожения партизанских формирований. Военная составляющая операции, согласно разработанному плану, предусматривала применение метода «охоты на куропаток» («die Jagd auf die Rebhuhner»). Суть метода сводилась к следующему: части одного участка кольца окружения должны были продвигаться вперед, в то время как войска, действующие на противоположном участке, — оставаться на своих местах. Наступающим частям следовало оттеснить «бандитов», как куропаток, к оборонительным позициям своих войск и уничтожить. Как видно из документов, на третий день после начала операции батальону Дирлевангера, достигшему линии Добрая Стража — дорога в восточном направлении до отметки 142 (500 м к югу от Ямное), нужно было перейти к обороне и удерживать ее в последующие дни.

Для проведения операции «Февраль» было сформировано пять боевых групп на базе оперативных соединений «фон Готтберг» и «Прютцманн».

Боевая группа «Восток» («Ангальт») включала в себя:

— 2-й полицейский полк (командир — штандартенфюрер СС Понтер Ангальт) в составе 11-го, 13-го и 22-го резервных полицейских батальонов;

— русский батальон СС «Дружина» В.В. Гиль-Родионова;

— артиллерийскую батарею «Борисов» 1-й мотопехотной бригады СС;

— танковый батальон 18-го полицейского горно-егерского полка. Боевая группа «Север» («Бинц»):

— 307-й полицейский батальон 23-го полицейского полка (майор полиции и штурмбаннфюрер СС Зигфрид Бинц);

— особый батальон СС «Дирлевангер» (штурмбаннфюрер СС Франц Магиль);

— 57-й батальон охранной полиции (капитан полиции Ганс Зиглинг);

— 112-я полицейскую роту связи;

— 12-я полицейскую танковую роту. Боевая группы «Запад» («Ворм»):

— 13-й полицейский полк (полковник полиции Пауль Ворм);

— 18-й батальон охранной полиции;

— артиллерийскую батарею 56-го артиллерийского дивизиона охранной полиции;

— подразделение II инженерно-саперного батальона. Боевая группа «Юг»:

— 10-й полицейский полк (майор жандармерии Гельмут Кениг) в составе 303-го и 314-го полицейских батальонов;

— 304-й батальон 11-го полицейского полка;

— 103-й батальон охранной полиции;

— один прибалтийский батальон;

— минометную роту «Кольштедт».

Боевую группу «Юго-восток» составили два батальона 101-го словацкого пехотного полка.

В распоряжении Готтберга оставались 11-я полицейская рота связи и часть школы бомбардировочной авиации из Бобруйска. К каждой боевой группе были прикреплены особые команды СД. В документе также определялись опознавательные знаки для членов боевых групп. Частям, переодетым в белые маскировочные халаты, было приказано носить красную повязку на левой руке. Если части были без маскировочного обмундирования, то им нужно было носить белую повязку на левой руке и белую полосу на левом погоне.

Разгромить «бандитов» планировалось с 10 по 21 февраля 1943 г. Приказ об участии в операции поступил в батальон Дирлевангера 7 февраля. Через два дня было выпущено дополнение к приказу, где определялся порядок выдвижения части в исходный район и к рубежу перехода в атаку. Батальону следовало двигаться по маршруту: перекресток шоссе Ладно — Леоново — Малышевичи — Рачковичи — Иваново — Пятницы — Чаплицы — Танежицы — Замошье — Пирачицы — Косыничи — южный выход шоссейной дороги на восток до Красного Радкова.

Исходный рубеж, откуда батальон переходил в наступление, был следующий: точка пересечения пешеходной тропы и реки Морочь — 1,5 км западнее Величковичи — Копацевичи исключительно. Границей справа для части была точка пересечения пешеходной тропы и реки Морочь — Добрая Стража, границей слева — Копацевичи исключительно — Ямное в южном направлении до отметки 142. Подразделения батальона должны были постоянно поддерживать между собой связь. После того как часть переходила к обороне, ей было строго запрещено разжигать костры, чтобы себя не обнаружить.

Операция «Февраль» предполагала окончательный разгром партизан Слуцкой зоны (командир — Ф.Ф. Капуста), против которых проводилась акция «Праздник урожая», и уничтожение отрядов Пинского партизанского соединения (командир — В.З. Корж). В боях с частями СС и полиции принимали участие три партизанских соединения.

27-я бригада им. Чапаева (командир — Н.А. Шестопалов, комиссар — И.М. Рожков) была представлена отрядом им. Чапаева (командир — И.Н. Тарахович, комиссар — Н.Е. Орищук) и отрядом им. Щорса (командир — А.И. Колченко, комиссар — Н.М. Непомнящий).

300-я бригада им. Ворошилова (командир — В.Г. Еременко, комиссар — И.С. Савелов) состояла из отрядов им. Котовского (командир — Н.Ю. Баранов, комиссар — А.В. Игнатов) и «25 лет Октября» (командир — И.И. Апарович, комиссар — П.Г. Мартысюк).

В Пинское партизанское соединение входили отряды «Комарова» (командир — В.З. Корж, комиссар — B.C. Меркуль), им. Пономаренко (командир — А.И. Домбровский, комиссар — В.М. Антонович), им. Шиша (командир — М.И. Герасимов, И.Е. Жевнов), им. Суворова (командир — А.С. Кузичкин, комиссар — Б.Н. Михайловский), им. Лазо (командир — П.Г. Кузнецов, комиссар — С.И. Непышный), им. Чапаева (командир — И.С. Зайков, комиссар — С.Е. Егоров) и отряд В.А. Васильева (комиссар — И.В. Зиборов).

В преддверии операции «Февраль» произошла ликвидация еврейского гетто в Слуцке. Пс приказу командующего полиции безопасности и СД в Белоруссии, оберштурмбаннфюрера СС Эдуарда Штрауха, проводилась специальная акция под руководством оберштурмфюрера СС Мюллера. 8 и 9 февраля особая команда СД (110 человек) уничтожила более 3000 евреев.

10 февраля был отдан приказ о начале самой операции. Боевые группы полиции со стороны Красной Слободы, Семежево, Морочи и Ганцевичей повели наступление в сторону орликовского и рожанского лесов, где располагались 27-я и 300-я партизанские бригады.

Вместе с отрядом Васильева они сдерживали натиск немцев. В ночь на 12 февраля партизаны отошли в глубь зоны, к деревне Гоцк.

12 февраля в бой вступили партизаны Пинского соединения. По словам бывшего партизана В.А. Акулы (отряд им. Щорса), «одновременно с нападением на наше соединение [Слуцкое соединение. — Примеч. авт.] противник в районе Старобина, Ленино, Микашевичей, Лахвы повел наступление на пинских партизан, которым командовал В.З. Корж, и вынудил их также отступать в болота. В маленьких деревушках — Пузичи, Хоростов и Челонец врагу удалось окружить два крупных партизанских соединения».

Отряды им. Шиша и им. Чапаева держали оборону в районе деревень Березняки и Тимошевичи. Партизаны отряда им. Пономаренко оборонялись у деревни Гричиновичи, несколько отрядов во главе с В.З. Коржом — у деревни Ясковичи.

Надо сказать, что 12 февраля в деревне Пузичи, оказавшейся в блокированной зоне, проходило заседание Слуцкого межрайкома, которое вел комиссар Слуцкого соединения И.Д. Варвашеня. На заседании рассматривался вопрос о боевых действиях в условиях немецкой экспедиции и мерах по ее срыву. «Каждый партизанский отряд, — вспоминал П.Г. Мартысюк, — получил конкретное задание, скоординированное общим планом действий. Были намечены места и различные варианты боев с карателями, маршруты отхода отрядов, концентрация партизанских сил в зоне деревни Малые Чучевичи и решительный бой с противником».

Командование партизанских формирований разработало план выхода из блокады. В ночь на 14 февраля отряды Слуцкого и Пинского соединений вместе с населением приготовились к броску. Совершив в течение ночи тяжелейший переход по болоту, они вышли к деревням Боровики и Волута. Через два дня Слуцкое соединение направилось к деревне Липск, затем, как и планировалось, в район Малых Чучевичей. Немцы посчитали, что соединение ушло на восток, за реку Случь, и прекратили преследование.

Боевая группа «Бинц» («Север») выступила в исходный район 10 февраля: I батальон 23-го полицейского полка из Селище, особый батальон Дирлевангера — из Слуцка, 57-й батальон охранной полиции — из деревни Безверховичи. Командный пункт боевой группы переехал в деревню Новоселки. Командный пункт I батальона 23-го полицейского полка расположился в Чепелях, батальона Дирлевангера — в Красном Радкове, 57-го батальона охранной полиции — в Чижевичах. Ближе к вечеру, около 18 часов, прибыла команда СД во главе со штурмбаннфюрером СС Бройером.

11 февраля штаб боевой группы переехал в Старобин. К 19 часам все батальоны группы выполнили задачи на день. Батальон Дирлевангера к 16.00 достиг исходного рубежа. В течение дня штрафники убили двух «бандитов», захватили две винтовки, ручные гранаты, одну лошадь с санями. Потерь среди личного состава не было. Командный пункт прибыл в деревню Старые Величковичи.

12 февраля особый батальон достиг линии Добрая Стража — Загорцы — Ямное. О собственных потерях и о количестве уничтоженных «бандитов» Магиль в тот день ничего не сообщал. 11 и 12 февраля штрафная часть не была лидером по количеству уничтоженных мирных граждан. В данном случае наиболее «эффективно» действовал I батальон 23-го полицейского полка. За два дня сотрудники полиции расстреляли 40 «бандитов», 151 человека, подозревавшегося в связях с «бандами», и сожгли 34 дома. 57-й батальон полиции расстрелял 11 февраля 57 «подозреваемых».

В 5 часов утра 13 февраля боевая группа «Бинц» предотвратила попытку прорыва партизан из окружения. Тяжелые бои вел личный состав I батальона, уничтоживший 29 человек. Тем временем батальон Дирлевангера достиг дороги Добрая Стража — Загорцы — Ямное и с 11.30, как и было запланировано, перешел к обороне. Подчиненные Магиля убили троих «бандитов» и взяли трофеи: одну винтовку, один пистолет, одну санную упряжку. Несмотря на перестрелки, убитых и раненых среди штрафников не было. Командный пункт батальона расположился в деревне Добрая Стража.

14 февраля Магиль отдал приказ, чтобы личный состав был готов к тому, что «бандиты», одетые в зимние маскировочные халаты с красной повязкой, могут совершить нападение. По батальону также прошла информация, что один из полицейских, украинец, находившийся при команде СД, ранен. Больше никаких происшествий не произошло.

Совершенно иначе выглядела ситуация в районе, где действовал I батальон 23-го полицейского полка. В течение двух дней подопечные Зигфрида Бинца расстреляли 128 «бандитов» и 279 «подозреваемых». Вечером 14 февраля Бинц дважды отправлял в батальоны своей боевой группы приказ о проведении 15 февраля «особой обработки» населения. В последней радиограмме, отправленной в 23.00, прямым текстом говорилось: «всех расстрелять и уничтожить».

15 февраля, в 6.00, Бинц отдал приказ, где, в частности, подчеркивалось: «Полное разрушение всех зданий, включая самые отдаленные и небольшие. Уничтожение всех людей, если нужно, то и убегающего поголовья скота. Провести централизованный сбор скота. Сбор сельскохозяйственной продукции, в целом, проводить с наиболее полным охватом. Район должен быть превращен в нейтральную полосу. За это несет ответственность командир боевой группы "Север"».

Утром 15 февраля майор Бинц прибыл в оперативный штаб фон Готтберга. На совещании шло обсуждение дальнейших действий боевой группы «Север». Бинц получил приказ: «Боевая группа "Север" прочесывает местность и, наряду с особой обработкой населения и его домов, захватывает сельхозпродукцию, после чего совершает переход на север от старой полосы наступления… Время для этих мероприятий: 6 дней и 1 день отдыха».

После того как партизанам удалось вырваться из блокады, фон Готтберг начиная с 15 февраля приказал провести «акции по усмирению бандитского района». Все части и подразделения, принимавшие участие в операции, получили соответствующие задачи. Магиль 15 февраля отдал «Приказ по батальону о прочесывании тыла после проведения операции "Февраль"». В приказе он отмечал: «Батальон еще раз прочесывает район боевых действий в северном направлении до линии Старобин — Поварчицы с 15 по 17 февраля 1943 г. При этом должно быть уничтожено все, что может служить зашитой или жилищем. Местность должна стать никем не занятым пространством. Местное население расстрелять, животных, зерно и другие продукты забрать и доставить в Старобин. В первую очередь забрать лен. Сено, если оно не используется для кормления угнанного скота, сжечь… 1-я русская рота возвращается в район боевых действий, разрушает все и угоняет скот в северном направлении… Санная колонна должна быть отведена как можно дальше от населенных пунктов, которые уничтожаются, чтобы гражданские кучера не присутствовали при расстрелах».

С 15 по 17 февраля личный состав особого батальона СС сжег Копацевичи (уничтожены 420 человек), хутор Лесная (30 человек), Старые и Новые Величковичи (353 жителей), Добрую Стражу, Заглинное (150), Вейно (128) и Ямное (86). По мнению историка К. Герлаха, батальон Дирлевангера также сжег деревню Пузичи (780 жертв). Однако другой специалист, В. Курила, ссылаясь на материалы судебного процесса против одного из бывших офицеров охранной полиции, сомневается в этом. Деревню Пузичи, утверждает он, опираясь на показания этого офицера, уничтожил 18-й батальон охранной полиции (боевая группа «Запад»).

В воспоминаниях ветерана СС действия батальона Дирлевангера в ходе операции «Февраль» показаны так: «Поступил приказ, предписывавший полностью обезлюживать целые районы, то есть людей следовало расстреливать на месте. Тогда большинство деревень состояло из 15 домов [это было не всегда так, поскольку, например, в деревне Копацевичи штрафники сожгли 110 дворов. — Примеч. авт.], и многие люди там не жили. Годные к военной службе мужчины были в Красной армии или у партизан, поэтому там оставались женщины и дети, больные и старики. Мы получили приказ уничтожать все деревни в районах. Некоторых из нас стали одолевать сомнения, так как этим акциям не предшествовали бои с партизанами. Но мы были из штрафной части, и мы делали это — расстреливали… Это было нелегко — убивать людей в их домах. И честно сказать, неприятно. Прибывшие к нам цыгане [группа осужденных, доставленная осенью 1942 г. — Примеч. авт.] особенно были этим шокированы».

18 февраля вермахт был ознакомлен с промежуточными результатами операции «Февраль». Как видно из сообщения главной полевой комендатуры № 392 (Минск, отдел I с), части СС и полиции с 10 февраля уничтожили 1850 «бандитов», расстреляли 2800 лиц, подозревавшихся в связях с «бандами», и 104 человека захватили в плен.

Три дня спустя, 21 февраля, боевая группа «Север» направила в штаб фон Готтберга итоговое донесение. Майор Бинц докладывал: убито «бандитов» — 130 человек, «подозреваемых» — 2909, уничтожено домов — 1044. Трофеи: 39 винтовок, два пистолета, 20 ручных гранат, 290 лошадей, 80 саней, 2652 головы крупного рогатого скота, 1125 голов мелкого рогатого скота. Потери боевой группы — двое раненых.

В последующие дни прочесывание Старобинского и Слуцкого районов продолжилось. 24 февраля батальон Дирлевангера — в рамках обычных зачисток, во время которых штрафники действовали совместно с русским батальоном СС Гиль-Родионова и 271-м батальоном охранной полиции — сжег деревни Чирвоное Озеро (140 убитых жителей) и Забродье (312), а 28 февраля — Осово (212).

Таким образом, в период с 10 по 28 февраля 1943 г. штрафная часть уничтожила не менее 11 населенных пунктов и убила разными способами более 1836 человек.

Следует сказать, что все батальоны, входившие в боевую группу «Бинц», отличались жестокостью, и до сих пор трудно установить, кто больше всего уничтожил людей. По меньшей мере I батальон 23-го полицейского полка и 57-й батальон охранной полиции убили более 1924 человек. Подразделения из этих батальонов сожгли деревни Хоростово (280 человек), Челонец (320), Дубица (59), Новины (36), Боровая (7), Хадыки и др. В целом в Старобинском районе боевая группа сожгла 38 населенных пунктов.

Результаты операции «Февраль» в западной и отечественной историографии во многом сходятся. Белорусские исследователи еще в советское время, ссылаясь на документы партизан, утверждали, что каратели расстреляли и замучили около 13 000 человек, 1900 домов сожгли дотла, захватили около 17 000 голов рогатого скота.

Западные историки Г. Умбрайт, В. Курила, Ф. МакЛин и А. Муньос, опираясь на немецкие источники, приводят следующие цифры. Убито в бою 2219 «бандитов», 7378 человек расстреляно по подозрению в связях с партизанами. Захвачено оружия: 14 пистолетов и 172 винтовки. Изъято у населения 9578 голов крупного рогатого скота, 844 свиньи, 5700 овец, 559 тонн картофеля и 223 тонны зерна. Полицией безопасности и СД (при поддержке 22-го резервного полицейского батальона) ликвидировано 3300 евреев.

Обращает на себя внимание незначительное количество пленных. В ходе операции «Февраль» было захвачено всего 65 человек (по другим данным — 104). В то же время потери экспедиционных сил составили: немцы — двое убитых и 12 раненых, коллаборационисты — 27 убитых и 26 раненых.

У представителей гражданской администрации операция «Февраль» вызвала неоднозначную реакцию. Хартен, чиновник, ответственный за сельское хозяйство в округе «Слуцк», резко раскритиковал недисциплинированное поведение отдельных частей полиции, которые, «как грабительские орды», пытались все забрать себе. Кроме того, сетовал Хартен, проводились расстрелы крупного рогатого скота, совершался дикий и разнузданный грабеж, хотя для этого было не так уж и много времени.

Комиссар округа «Слуцк», Генрих Карл, обращал внимание вышестоящих инстанций на два момента, имевших место после проведения оперативных мероприятий. Во-первых, отмечал он, «несмотря на довольно активное применение полиции», операция «не имела большого успеха. Возможно, несколько тысяч партизан были уничтожены, но это не играет почти никакой роли. Положение от этого не стало другим». И, во-вторых, Карл без оптимизма отозвался по поводу учета скота и зерна. «Зарегистрировано только 8000 голов крупного рогатого скота, — сообщал комиссар, — и он был полностью вывезен, некоторые деревни исчезли с лица земли». Впрочем, чиновник отмечал и положительные последствия операции: «Эти акции настолько сильно отразились на населении, что крестьяне сделали поставки до 70 %, что достаточно высоко. Крестьяне доставили не только то, что обязаны были доставить, но даже сверх того, что нужно, — посевное зерно, и нам пришлось даже кое-что им возвратить».

В своем докладе на рабочем совещании у генерального комиссара Белоруссии Готтберг озвучил результаты, которых СС удалось достичь с 1 января до начала марта 1943 г. Ликвидировано «бандитов» — 9432 человека, «подозреваемых» — 12 946, евреев — 11 000, взято в плен — 233. Уничтожен 81 «бандитский» лагерь, разрушено 1064 бункера. Собственные потери: 342 убитых и 338 раненых. Для отправки в Германию захвачено рабочей силы — 3589 человек. Из «бандитских» районов вывезено: 15 994 тонны зерна, 5432 тонны картофеля, 22 504 головы крупного рогатого скота, 2372 свиньи, 15 373 овцы, много домашней птицы, лошадей и другого имущества.

1 марта 1943 г. особый батальон был выведен из состава боевой группы «Бинц». К этому времени в часть из отпуска уже возвратился Оскар Дирлевангер. Франца Магиля, временно исполнявшего обязанности командира батальона (с 29 декабря 1942 г. по 20 февраля 1943 г.), перевели к новому месту службы. 20 апреля 1943 г. ему присвоили звание оберштурмбаннфюрера СС, а 2 марта 1944 г. — назначили на должность командира подразделения обеспечения в 14-й гренадерской дивизии СС «Галиция».

 

ЛОКАЛЬНЫЕ АКЦИИ ПОД ЛОГОЙСКОМ. ХАТЫНЬ

В конце февраля 1943 г. штрафной батальон сменил место дислокации — из Слуцка переместился в Логойск. Перед Дирлевангером была поставлена новая задача: уничтожать отряды партизан в районах между Логойском и Смолевичами и пресечь диверсионную деятельность на железной дороге восточнее Минска. Батальону придали команду СД под руководством гауптштурмфюрера СС Артура Вильке, прибывшую 3 марта 1943 г. в Логойск.

В многочисленных публикациях, рассматривающих карательную деятельность штрафников СС, часто говорится о том, что новая операция называлась по фамилии командира части — «Дирлевангер». По данным авторов настоящего исследования, изучивших документы особого батальона СС, указанное наименование нигде не встречается. В личном деле Дирлевангера есть запись, относящаяся к марту 1943 г.: «…самостоятельные операции по очищению района вокруг Логойска». Таким образом, речь шла о локальных акциях, которые батальон проводил постоянно, когда не участвовал в больших операциях.

В Логойском, Плещеницком и Смолевичском районах Минской области, где Дирлевангеру приказали навести «порядок», действовало шесть партизанских бригад: «Дяди Коли», «Старик», «Железняк», «Дяди Васи», «Дяди Димы» и «Штурмовая». Партизаны доставляли серьезные проблемы германским властям. Так, в конце 1942 г. бригада «Дяди Васи» (командир — В.Т. Воронянский, комиссар — В.В. Семенов) внезапно атаковала гарнизон в Плещеницах. Бригада «Дяди Коли» (командир — П.Г. Лопатин, комиссар — А.Т. Езубчик) напала на Зембин. А бригада «Штурмовая» (командир — Б.Н. Лунин) разгромила гарнизон в Логойске. Хотя «народным мстителям» не удалось закрепиться в населенных пунктах, они серьезно нарушили работу местного самоуправления, и в последующем продолжали наносить болезненные удары по оккупационным органам. Чтобы уничтожить «бандитов», в Логойск и направили особый батальон СС.

Дирлевангер приступил к выполнению поставленной задачи с присущим ему рвением. 12 марта батальон расстрелял 21 «бандита» и 212 «помощников» партизан. 14 марта проведена новая акция. Немецкую роту направили в Прилепы, 1-ю русскую — в Ляды, и 2-ю русскую роту — в Дуброво. Все три деревни были сожжены (в Прилепах убито 29 человек). В дневнике одного из офицеров СД, участвовавшего в операции, отмечалось: «14.3.43. — воскресенье. 5.00 — операция батальона против жителей деревень Ляды, Прилепы и Дуброво. В 16.00 вернулись в Логойск».

Через неделю, 22 марта 1943 г., подразделения батальона Дирлевангера приняли участие в акции, результатом которой стало уничтожение деревни Хатынь, где было убито и сожжено 149 человек (в том числе 76 грудных и малолетних детей).

Трагедия в Хатыни глубоко и всесторонне исследована в современных научных работах, посвященных оккупации Белоруссии. Сегодня хорошо известно, что личный состав особого батальона СС сыграл в этой акции скорее вторую роль, чем первую.

Как показывают документы, жестокой расправе над жителями деревни предшествовала засада, организованная 1-й и 3-й ротами партизанского отряда «Мститель» (бригада «Дяди Васи») на дороге Логойск — Плещеницы утром 22 марта 1943 г. Засада, следует подчеркнуть, не была согласована с командованием бригады, партизаны действовали на свой страх и риск. Они открыли огонь по автоколонне 118-го батальона охранной полиции. Обстрел оказался результативным: «народные мстители» расстреляли легковую машину, в которой ехал в отпуск командир 1-й роты, капитан полиции Ганс Вельке (известный спортсмен и чемпион Олимпиады 1936 г. в Берлине, завоевавший золотую медаль в толкании ядра). Кроме Вельке, партизаны убили трех украинских полицейских. Еще два украинца, включая командира 1-го взвода 1-й роты Василия Мелешко, получили ранения. Затем партизаны отошли в сторону Хатыни.

Мелешко и оставшиеся полицейские привезли труп Вельке и других убитых в Плещеницы. 1-я и 3-я роты 118-го батальона (150–160 человек) были подняты по тревоге и выехали к месту засады на трех грузовых автомобилях в сопровождении жандармов на мотоциклах. Во время движения колонны личный состав батальона повстречал на шоссе жителей деревни Козыри, валивших лес и создававших охранную полосу по обочинам шоссе. Полицейские (15 шуцманов 1-го взвода 1-й роты) задержали лесорубов и повели их под конвоем в Плещеницы. Напуганные крестьяне, посчитавшие, что их ведут на расстрел, недалеко от деревни Губа начали разбегаться в разные стороны. Начальник штаба батальона, Григорий Васюра, приказал открыть огонь на поражение. В итоге члены полиции расстреляли от 20 до 27 человек. Раненых добили на месте.

После этого личный состав 118-го батальона прочесывал местность. В ходе прочесывания произошла перестрелка. Столкнувшись с сопротивлением, командиры части — майор полиции Эрих Кернер и Константин Смовский — запросили поддержки. В Логойске, где дислоцировался особый батальон СС, сообщение приняли и на помощь полиции выслали немецкую роту и украинский взвод (командир — И.Д. Мельниченко).

Эсэсовцы (около 100 человек), прибыв к месту боя на машинах и мотоциклах, немедленно подключились к преследованию партизан. «Народные мстители» вынуждены были отойти к деревне Хатынь и занять в ней оборону. Далее, как следует из партизанских и немецких источников, произошел бой, длившийся не менее часа. Бой был чрезвычайно ожесточенным. В приказе начальника СС и полиции округа «Борисов» подчеркивалось: «Деревня была блокирована со всех сторон и обстреляна. Противник вел огонь из деревенских домов и оказывал упорное сопротивление, и чтобы подавить его, войскам пришлось применить противотанковые орудия и гранатометы». Этот факт опровергает послевоенный советский миф о том, что Хатынь была «тихой и приветливой» деревушкой.

В дневной сводке от 23 марта 1943 г., отправленной из батальона Дирлевангера на имя Бах-Зелевски, события в Хатыни представлены так: «118-й батальон срочно запросил поддержки около населенного пункта Губа (карта Молодечно 22/56). Немецкая моторизованная рота совместно со 118-м батальоном преследовали бандитов, отступивших в Хатынь. После огневого боя населенный пункт был взят и уничтожен. 30 вооруженных бандитов (в полной экипировке, в том числе 1 партизанка) убиты. Трофейное имущество и оружие оставлены 118-му батальону».

По партизанским данным, потери «народных мстителей» были незначительные: три человека убито и пять ранено. Советские и немецкие источники совпадают в одном: во время прорыва из окружения была убита еврейская женщина-партизанка. Звали ее, как зафиксировано в документах бригады «Дяди Васи», Марией Израилевной Каждая (1922 года рождения, член ВЛКСМ).

Захватив Хатынь, эсэсовцы и полицейские уничтожили все население деревни за сотрудничество с «бандитами». Людей, в основном женщин, детей и стариков, согнали в сарай размером 12 x 6 м, принадлежавший Иосифу Каминскому, часть жителей убили из стрелкового оружия, остальных — сожгли живьем. В расстрелах участвовали не только «дирлевангеровцы» (И.Е. Тупига, А.С. Стопченко, И.С. Пугачев, А.Е. Радковский, М.А. Мироненков, В.А. Ялынский и др.), но и полицейские из 118-го батальона. Особенно «отличились» Э. Кернер, К. Смовский, Г. Васюра, В. Мелешко, О. Кнап, Г. Лакуста и др. По тому, с какой жестокостью коллаборационисты расправились с населением, можно сказать, что они мало чем уступали подчиненным Дирлевангера, и даже, возможно, их превзошли.

Сожжение жителей деревни Хатынь, чье название стало нарицательным, — один из многих трагических эпизодов, произошедших на оккупированной территории Белоруссии в годы войны. Для батальона Дирлевангера это была довольно рядовая акция, которую невозможно сравнить с такими масштабными операциями, как уничтожение Борков, Збышина, Студенки, Ветренки и Дубовручья. Тем удивительней воспринимается тот факт, что именно Хатынь, а не какая-либо другая белорусская деревня, исчезнувшая с лица земли, оказалась символом массового истребления людей. Показательно, что ряд западных исследователей, в частности Ф. МакЛин, Р. Михаэлис и Ф.В. Зайдлер, вовсе обошли тему Хатыни молчанием.

На следующий день после сожжения Хатыни особый батальон СС вновь использовался в «акции по усмирению». В сообщении от 23 марта 1943 г. говорилось: «Немецкая рота 23.3. зачищает имение Косино (карта Молодечно 98/62). Кроме того, мотоциклетный патруль прочесывает населенный пункт Чуденичи (карта Молодечно). На 24.3. запланирована атака на бандитский лагерь в районе населенного пункта Ляды (карта Борисов 08/68 и Сутоки 06/70). Деревни Косино и Чуденичи (уничтожен 51 человек) были сожжены, а сельскохозяйственные продукты оттуда вывезены.

24 марта Дирлевангер издал приказ по батальону:

«…Немецкие и полицейские дозоры неоднократно обстреливались из деревень Свидно и Загорье. Противник всякий раз отходил на север, через Гайну и занимал оборонительные рубежи в деревнях Ляды и Сутоки. Тщательно проведенной разведкой установлено, что речь идет об активной бандитской группе, которая прибыла из района озера Палик и все больше продвигается на юг и юго-запад. Банда насчитывает примерно 500 человек…

Задача: особый батальон СС "Дирлевангер" выбивает охранение противника возле деревни Свидно, преследует его до лагерей возле деревень Ляды и Сутоки, захватывает и разрушает эти деревни…»

Как следует из мемуаров бывшего комиссара партизанского отряда «Смерть фашизму» И.П. Дедюли, партизаны встретили эсэсовцев, продвигавшихся к деревням Ляды и Сутоки, кинжальным огнем из пулеметов. По воспоминаниям И.М. Демина, также воевавшего в составе отряда «Смерть фашизму», немцы ответили огнем «из минометов и орудий… Нам пришлось оттянуть свои силы на запасной рубеж. Весь день гитлеровцы пытались сбить нас с этих позиций. Несколько раз они густыми цепями при поддержке артиллерийского огня поднимались в атаки, но, понеся большие потери, вынуждены были отойти».

И тем не менее к вечеру особый батальон СС все-таки выполнил боевую задачу — выбил партизан с занимаемых ими рубежей. Дедюля пишет, что «народные мстители» заранее эвакуировали из района боевых действий, за реку Цна, население деревень Ляды, Сутоки, Антополье и Заберезовка.

Эта информация, однако, не совсем соответствует действительности. К примеру, в деревне Сутоки еще оставались жители, и всех их постигла печальная судьба. Батальон Дирлевангера с 24 по 29 марта 1943 г. также уничтожил населенные пункты Батута, Оды, Заречье, Ковалевщина, Рудня и Березовка, убив в общей сложности более 300 человек.

 

ОПЕРАЦИИ «ВЕСНА-ЮГ» И «ВЕСНА-СЕВЕР»

Усилившееся сопротивление партизан Логойского, Плещеницкого и Смолевичского районов вызвало у руководства СС и полиции серьезное беспокойство. Обстановка становилась нестабильной и могла выйти из-под контроля. Чтобы воспрепятствовать развитию активных боевых действий со стороны партизан, Бах-Зелевски приказал провести несколько операций. В короткие сроки сформировали боевую группу бригадефюрера СС и генерал-майора полиции Вальтера Шиманы (Kampfgruppe Schimand), временно исполнявшего обязанности высшего фюрера СС и полиции в Белоруссии. В состав боевой группы включили: I и II батальоны 13-го полицейского полка СС, I батальон 23-го полицейского полка СС, особый батальон СС Дирлевангера, 57-й и 202-й батальоны охранной полиции, 12-ю полицейскую танковую роту и роту земельных стрелков из батальона подполковника Вендланда. Всем подразделениям придали особые команды СД.

В оперативном штабе Шимана была разработана операция «Весна-Юг» (Lenz-Süd), имевшая целью уничтожить партизанские отряды, располагавшиеся в районе Заболотье — Большое Струево — Дубники — Поляна — Пелика — Воложода. Особое внимание обращалось на лес вокруг деревни Дубники, где могли находиться большие партизанские лагеря.

Исследователь Ф. МакЛин, говоря о подготовке немцев к операции «Весна-Юг», полагает, что органы СС и полиции располагали достоверной информацией о дислокации партизанских баз. Историк ссылается на агентурные данные полиции безопасности и СД, полученные из партизанских формирований, перечисляет несколько отрядов («Разгром», «Буря», «Большевик»), с которыми собирались покончить эсэсовцы.

Однако если опираться на оперативный приказ В. Шиманы от 30 марта 1943 г., то напрашиваются другие выводы. Командир боевой группы требовал проводить разведку «широко и всеми силами, поскольку никаких документов о размещении и положении банд нет». Батальонам следовало «привлекать силы командующего полицией безопасности». Следовательно, СД не располагала конкретной информацией о противнике.

В немецких донесениях упоминался отряд «Буря», чья численность оценивалась в пределах 2000 человек. На самом деле отряд «Буря» (командир — М.П. Скоромник, комиссар — П.В. Мурашко) являлся всего лишь частью бригады «Дядя Коли», и далеко не самой боеспособной. В бригаде было еще пять отрядов: им. Сталина, им. Чапаева, им. Дзержинского, «Коммунар», «За Отечество». СД также сообщало о «банде» с названием «Большевик», состоявшей из 600 «бандитов». На самом деле речь шла о бригаде им. Щорса. Соединением командовал бывший офицер РККА Николай Дербан. Ему подчинялись отряды «Победа», «Большевик», «Коммунист», им. Ворошилова.

Неточными были сведения СД о «банде» «Разгром». Во-первых, это была бригада с четырьмя отрядами: «Разгром», «Искра», «Родина» и «Знамя». Во-вторых, командовал отрядами Павел Клевакин, а не бывший полковник РККА Владимир Панов. В-третьих, никакого Панова в бригаде не было. СД не знала и о том, что в районе, где запланировано проведение операции, базировались отряды еще двух бригад — «Старик» (отряды «Смерть фашизму» и им. Ворошилова) и «Железняк». Словом, Шимане явно недоставало подробных и достоверных данных о противнике.

План операции «Весна-Юг» предусматривал окружение «бандитского» района и прочесывание его ударными группами и «охотничьими» командами. Само применение «охотничьих» команд свидетельствовало о том, что на них возлагалась двойная функция: ведение разведки против крупных формирований партизан, с целью сбора о них точных сведений, и нанесение по ним чувствительных ударов, включая ликвидацию командного состава и партизанских штабов. От частей СС требовалось только одно: своевременно предотвращать попытки прорыва «бандитов» из «котла».

Батальону Дирлевангера была поставлена задача: 1 апреля 1943 г. выступить из Борисова и, миновав реку Цна, выйти на линию Слободка — Забашевичи — Новищино и не дать «бандам» вырваться в восточном направлении. Для этого Дирлевангеру придали 202-й батальон охранной полиции.

Боевая фаза операции «Весна-Юг» проводилась со 2 по 4 апреля, прочесывание местности — 5 и 6 апреля. Столь небольшие сроки, определенные для операции, можно объяснить тем, что основная ставка делалась на ударные группы и команды «охотников», а они, как показывал опыт, эффективно могли действовать только в течение двух-трех суток. В последующем личный состав специальных подразделений нуждался в отдыхе и пополнении боеприпасов. Конечно же, операция сопровождалась карательными акциями. Деревни, оказывавшие помощь партизанам, сжигались дотла, скот и зерно, находившиеся в этих населенных пунктах, полностью изымались. Насколько удалось установить, часть Дирлевангера во время прочесывания местности сожгла одну деревню — Забашевичи.

Во время операции «Весна-Юг» В. Шимана считал необходимым перенести оперативные действия севернее шоссе Борисов — Смолевичи. По поступавшим в его штаб разведывательным сведениям, крупные группы «бандитов», вооруженные стрелковым оружием, минометами и противотанковыми орудиями, поддерживавшие связь с «бандитским» центром, расположенным в районе озера Палик, покинули свои лесные лагеря и переместились ближе к населенным пунктам, чтобы переждать половодье. Часть из этих формирований сконцентрировалась южнее Зембина, рядом с точкой пересечения рек Гайна и Ушача. Численность партизан составляла около 2000 человек. Штаб Шиманы предложил провести операцию в районе Борисов — Смолевичи — Логойск — Зембин — Борисов.

Цель оперативных мероприятий, получивших кодовое название «Веснасевер» (Lenz-Nord), была сформулирована просто: уничтожить «банды», разрушить их лагеря и захватить запасы сельскохозяйственной продукции. При проведении операции Шимана обращал внимание командиров боевых групп на то, чтобы они непрерывно вели боевую разведку. В первую очередь, как говорилось в приказе от 7 апреля 1943 г., следовало уделить внимание разведке мостов, разрушенных партизанами, найти удобные места для форсирования рек Гайна, Цна и Ушача. Кроме того, следовало непрерывно вести инженерную разведку, поскольку была высока вероятность подрыва на минах, установленных противником на дорогах, ведущих в «бандитскую» зону.

Состав оперативных сил, привлеченных к боевым действиям, был следующий: 2-й полицейский полк СС, 13-й полицейский полк СС (без III батальона), I батальон 23-го полицейского полка СС, особый батальон СС «Дирлевангер», 57-й и 202-й батальоны охранной полиции, 12-я полицейская танковая рота и рота охранной полиции. По приказу Шиманы было сформировано четыре боевые группы.

Первую группу составили 2-й полицейский полк СС и приданный ему 202-й батальон охранной полиции. Вторая группа была представлена 13-м полицейским полком СС (без III батальона). Третья группа состояла из I батальона 23-го полицейского полка СС и 57-го батальона охранной полиции. В четвертую группу вошли особый батальон СС Дирлевангера и приданная рота охранной полиции. 12-я полицейская танковая рота находилась в резерве. Боевым группам придали команды СД.

Операция «Весна-Север» делилась на два этапа. Вначале частям СС нужно было зачистить район между шоссейной дорогой Борисов — Смолевичи и руслом рек Гайна и Ушача в общем направлении на северо-восток и юго-запад. Ограничением с северо-востока служили: река Березина, с юго-запада — линия Червень — Криницк — Малое Залужье — Избицк, дополнительно — угол реки в районе вокруг Антополье — Кривая Поляна. Направление наступления: северо-восток.

Затем войска должны были продвигаться с юга на север и блокировать район: справа — часть реки Гайна в 5 км от моста восточнее Зембина, слева — слияние рек Гайны и Ушачи. Батальонам СС одновременно нужно было блокировать и район реки Цна, район слияния рек Гайны и Ушачи и закрыть шоссе в сторону Зембина. Во время второго этапа войска переходили в наступление в районе: угол рек Гайна и Цна южнее Зембина.

Боевая задача, поставленная перед батальоном Дирлевангера, позволяет говорить о том, что Шимана решил использовать для уничтожения партизан метод «охоты на куропаток». Штрафная часть должна была выйти с исходного рубежа по направлению: мост через реку Ушача, 1 км севернее Мгле — шоссе через Прудище — Антополье. Цель — угол реки Гайна, справа — слияние рек Гайны и Ушачи, слева — район блокирования противника. Затем батальон с приданной ротой полиции занимали на западном берегу реки Цна оборонительную позицию: справа от устья реки Ушачи — Гайны, слева — мост через реку Цна, выход на шоссе Зембин — Плещеницы. Батальону приказали пресечь прорыв «бандитских» формирований в западном и южном направлениях.

По плану операции, к вечеру 8 апреля полицейские части СС должны были блокировать «бандитский» район. Затем, 9 и 10 апреля, уничтожить «банды» и их лагеря, а с 11 по 13 апреля — прочесать местность. Обращает на себя внимание то, что наряду с известными световыми сигналами, постоянно применявшимися в антипартизанских акциях, введен был еще один: красный — «Противник пытается прорваться из окружения». Участники операции прикрепили к погонам на левом плече белые полосы. В качестве сигнала для авиации — для обозначения переднего края своих войск — было приказано использовать знамена со свастикой.

Операция «Весна-Север» проводилась против партизан Борисовско-Бегомльской зоны, а конкретно — против бригад «Дяди Коли» и «Старик». Окружение района Борисов — Смолевичи — Логойск — Зембин — Борисов произошло стремительно и в соответствии с немецкими планами. В мемуарах Ивана Дедюли, воевавшего в составе отряда «Смерть фашизму», встречается рассказ о том, как батальон Дирлевангера и I батальон 23-го полицейского полка СС вечером 8 апреля 1943 г. блокировали партизанские формирования: «Перед вечером на большаке Сухой Остров — Юрово появились ревущие немецкие бронемашины и танки [на самом деле на этом участке немцы танков не использовали; принимавшая в операции «Веснасевер» 12-я полицейская танковая рота, согласно приказу Шиманы, блокировала шоссе Борисов — Зембин, то есть действовала в другом районе. — Примеч. авт.]. Их колонна, то и дело ведя беспорядочный огонь, медленно пробиралась на занятый отрядом левый берег реки Гайны к деревням Юрово, Прудище, Антополье [именно этот участок блокировал особый батальон СС. — Примеч. авт.], Сутоки, Мостище, Таковщина [этот район блокировал I батальон 23-го полицейского полка СС. — Примеч. авт.]. По этим действиям мы поняли, что враг не ограничится прочесыванием Кормшанского и Борисовского лесов, а предпримет активные действия и в восточной части Логойского района, где расположились наши роты».

«Народные мстители» оказались в тяжелом положении. Полицейские гарнизоны к 9 апреля прочно закрыли шоссе Зембин — Плещеницы. Партизаны, еще остававшиеся в небольшом треугольнике лесного массива между разлившимися реками Цна и Гайна, попали в «котел». Сосновый лес, несмотря на весеннюю распутицу, не мог служить для «бандитов» убежищем, так как он был проходим не только для полицейских подразделений СС, но и для бронетехники. Пригайнское болото хорошо просматривалось и простреливалось с самолетов.

В ночь на 9 апреля партизаны попытались прорваться на участке боевой группы I батальона 23-го полицейского полка СС. Входивший в состав группы 57-й батальон охранной полиции принял на себя первый удар партизан. Украинские полицейские вели бой, стоя по грудь в болоте. Все атаки противника были отбиты, а «банды» понесли потери. Но были потери и со стороны полиции. «Особый героизм, — позже говорилось в приказе Шимана, — был проявлен погибшим командиром роты, капитаном немецкой охранной полиции Полем, который первый прибыл к противоположному берегу реки Гайны, пока его рота ее преодолевала, и пытался остановить бегущих бандитов, приняв геройскую смерть».

Однако, несмотря на все усилия боевой группы I батальона 23-го полицейского полка СС, партизаны прорвались из окружения, пересекли шоссе Зембин — Логойск и заняли оборону на прилегающих высотах. Понеся потери, из блокады пробились и отряды бригады «Дяди Коли».

После боевой фазы операции «Веснасевер» проводилась зачистка местности, во время которой было сожжено несколько деревень, в том числе Старый Млын, Мыльница, Рудая, Ляды, убито более 200 человек, захвачено для принудительного труда в Германии 90 человек, угнано более 60 голов рогатого скота. Около 14 человек из деревни Юрковичи отправили на службу в полицию. Батальон Дирлевангера также участвовал в истреблении гражданского населения и сжег деревни Прудище (убито 49 человек) и Антополье (35 жителей).

 

ОПЕРАЦИИ «ВОЛШЕБНАЯ ФЛЕЙТА» И «СОРВИГОЛОВА»

В апреле 1943 г., в преддверии визита в Минск генерального уполномоченного по использованию рабочей силы Фрица Заукеля, начальник СС и полиции Белоруссии Курт фон Готтберг распорядился провести в городе тотальную проверку, очистив его от «бандитов, большевистских террористических и диверсионных групп, агентов и пособников, связных и дезертиров». С этой целью с 17 по 22 апреля в Минске была проведена операция под кодовым наименованием «Волшебная флейта» (Zauberflote). Для розыска «бандитов и вражеских элементов», для облав, с целью отправки населения на работу в Рейх, в город были стянуты части СС и полиции:

— 2-й полицейский полк СС;

— I и II батальоны 13-го полицейского полка СС;

— I батальон 23-го полицейского полка СС;

— особый батальон СС Дирлевангера. Помимо этих частей в операции участвовали:

— силы полиции безопасности и СД Генерального комиссариата Белоруссия;

— усиленная штабная рота полиции порядка Минска (50 офицеров, 12 унтер-офицеров и 108 рядовых);

— 12-я полицейская танковая рота;

— воинские части минского гарнизона (2800 человек);

— железнодорожная охрана Главной железнодорожной дирекции Белоруссии;

— силы быстрого реагирования минского гарнизона.

Во время операции «Волшебная флейта» Минск полностью блокировали. На улицах, выходящих за черту города, были установлены контрольные посты. Чтобы войскам и спецслужбам было легче проводить облавы и обыски, Минск был поделен на шесть секторов. В каждом секторе обыски проводились в течение суток и в особой последовательности. В первые два дня проверялись секторы I, II и V, в оставшиеся дни — IV, III и VI. Ежедневно для обысков и проверок выделялось от 1200 до 1800 чинов СС и полиции.

В Минске на тот момент проживало 130 000 человек. 76 000 взрослых жителей прошло проверку в домах и на производственных предприятиях. Примерно 52 000 человек проверялись более тщательно. Параллельно проводились вербовочные мероприятия с целью привлечения населения к работе в Германии. В целом в Рейх удалось вывезти лишь 350 рабочих. 712 человек привлекли на различные работы в самом Минске.

На товарной станции полиция сняла с грузовых составов и задержала 22 400 безбилетников. Все движение поездов, включая транспортные эшелоны, контролировалось и проверялось железнодорожной охраной, обыски, проверки и отбор рабочей силы проводились полицией безопасности и СД. Охранные команды Минска и армейские части выделяли силы для конвоирования и транспортировки рабочих по железной дороге. Особенно успешной считалась регистрация рабочих с предприятий, учтенных на бирже труда.

Батальон Дирлевангера получил задачу охранять еврейское гетто. Иначе считают советские публицисты, В. Рясной и Ю. Чернявский. Они утверждают, что штрафники проводили облавы, массовые аресты, конвоирование приговоренных к смерти. Арестованных минчан, заявляют авторы, «дирлевангеровцы» передавали 12-му литовскому батальону охранной полиции (командир — майор А. Импулявичус), который занимался казнями.

Эта версия вызывает сомнения. В отчете фон Готтберга от 24 апреля 1943 г. отмечается, что за время операции состоялась «особая обработка» всего двух человек. Кроме того, по воспоминаниям анонимного ветерана, чьи мемуары мы не раз цитировали, штрафники выполняли исключительно охранные функции:

«В апреле 1943 г. была проведена крупная операция в Минске… Мы получили приказ охранять местное гетто… В гетто было более 5000 евреев, проживавших в ужасных условиях… Мы должны были конвоировать рабочие колонны, сопровождать их на работу на предприятие "Телефункен" или на железнодорожный вокзал, откуда отправляли рабочую силу в Рейх…

…Мы должны были обыскивать людей, чтобы они не проносили в гетто запрещенных вещей. Русские евреи были более агрессивными; немецких же евреев мы просили снять куртки или пальто, чтобы их обыскать. Мне даже сегодня это кажется странным: в то время как мы чувствовали отвращение к русским евреям, немецкие евреи вызывали сожаление».

23 апреля операция «Волшебная флейта» завершилась. В Минске состоялся парад частей СС и полиции. В параде приняли участие 136 офицеров, 3705 унтер-офицеров и рядовых войск СС и полиции. Парад лично принимал высший фюрер СС и полиции Центральной России и Белоруссии обергруппенфюрер Э. фон дем Бах.

27 апреля Готтберг издал приказ об «умиротворении района вокруг Молодечно и лесных районов Манылы и Рудня». Начальник СС и полиции Белоруссии потребовал уничтожить «бандитов», захватить сельскохозяйственную продукцию и рабочую силу. Для достижения этих целей Готтберг решил провести сразу две операции — «Сорвиголова I» и «Сорвиголова II» (Draufganger I und II). Оперативными мероприятиями должны были быть охвачены Молодечненский район Вилейской, Вилейский, Логойский и Минский районы Минской областей. Операцию «Сорвиголова I» (с 28 по 30 апреля) поручалось провести 2-му полицейскому полку СС (командир — подполковник полиции Ганс Грип), которому придавалась команда вермахта в составе 250 военнослужащих. С 30 апреля, после зачистки района вокруг Молодечно, начиналась операция «Сорвиголова II», и к боевой группе Грипа присоединялись 118-й батальон охранной полиции, особый батальон СС Дирлевангера и 12-я полицейская танковая рота. Каждому батальону придавались особые команды СД. Информацию о событиях, произошедших в течение суток, следовало ежедневно подавать на командный пункт фон Готтберга (Минск, Садовая улица, д. 23), не позднее 22.00. Операцию «Сорвиголова II» планировались завершить до 10 мая 1943 г..

В приказе Готтберга не сообщалось, против каких партизанских формирований проводились оперативные мероприятия. Ссылок на сообщения из СД в документе нет. Тем не менее из советских источников становится известно, что руководство СС и полиции Белоруссии собиралось разгромить бригады «Дяди Васи» (командир — В.Т. Воронянский, комиссар — В.В. Семенов), «Штурмовая» (командир — Б.Н. Лунин) и «Дяди Димы» (командир — Д.И. Кеймах). Речь шла об уничтожении 11 отрядов «народных мстителей». Некоторые из них, в первую очередь, из бригады «Дяди Димы», относились к разряду отрядов особого назначения, поскольку выполняли задачи Разведывательного управления Генерального штаба РККА.

В операции «Сорвиголова II» немцам удалось использовать фактор внезапности. Наступление полицейских частей с самого начала вызвало замешательство в партизанских рядах. Никакого серьезного сопротивления «народные мстители» не оказывали. Командование бригад «Дяди Васи» и «Дяди Димы», бросив местное население на произвол судьбы, отдало приказ о немедленном выходе в другой район. Этот выход, как позже отмечалось в отчете Логойского райкома КП(б)Б, напоминал паническое бегство. Бригада «Дяди Васи» оставила в своем лагере тол и патроны, а в бригаде «Дяди Димы» «потеряли» радистку.

«Партизанские отряды и бригады в этой обстановке, — подчеркивалось в отчете, — оказались не на должной высоте, чувствовалась полная растерянность среди командного состава и наибольшая в так называемой бригаде "Дяди Васи" и "Дяди Димы". Эти два героических дяди ушли от немцев заранее и дали указание своим подчиненным выходить в направлении на Березу.

РК КП(б)Б трижды вызывал командование Котовского, Фурманова и Матросова [отряды, входившие в состав бригад "Дяди Васи" и "Дяди Димы". — Примеч. авт.] явиться в РК для принятия общего решения, но никто из этих командиров не явился и ушли самостоятельно из района».

Положение, в которое попали партизаны, по признанию секретаря Логойского РК КП(б)Б И. Тимчука, было критическим. Командование оставшихся в окружении отрядов бригады «Штурмовая», ввиду отсутствия боеприпасов, приняло решение разделиться на мелкие группы и выходить из блокады. С большим трудом, в ночь с 8 на 9 мая, эти группы вырвались за пределы кольца.

Батальон Дирлевангера, принимавший участие в операции «Сорвиголова II», был направлен командованием боевой группы в район Малевичи — Старжинки. Штрафники занимались поиском партизан, боеприпасов, зачищали населенные пункты. Из личного состава части было сформировано несколько разведгрупп, прочесывавших местность. 4 мая на командный пункт батальона в Малевичах поступило донесение из немецкой роты. Командир роты докладывал, что подразделение в 9.15 утра достигло деревни Старжинки. Местное население, говорилось в донесении, проявляло весьма враждебное отношение к немецким войскам. Наряду с этим одна из разведгрупп подразделения в 1 км севернее деревни Старжинки установила связь со 2-й русской ротой. Также сообщалось об осмотре подразделениями батальона деревни Бригидово. В деревне находилось около 60 мужчин, женщин и детей. Севернее, в районе деревни Кременец, отмечалась активная деятельность местных жителей, сооружавших оборонительные позиции.

5 мая на командный пункт батальона (переместился в деревню Червяки) пришло сообщение об уничтожении деревни Старжинки. Командир немецкой роты приказал сжечь населенный пункт за то, что его подчиненных обстреляли с северо-восточной окраины деревни. Подразделение расстреляло 75 «подозреваемых», 65 женщин и детей. «Особому обращению» подверглось и население деревни Бригидово, где штрафная рота довела счет убитых «бандитов» до 90 человек. Перед сожжением из деревни было угнано 65 голов крупного рогатого скота, 32 лошади, 51 овца, захвачено некоторое количество домашней птицы. Затем немецкая рота выдвинулась в направлении деревни Кременец и атаковала населенный пункт, нанеся удар с юго-западной стороны. Когда головное подразделение пробилось к центру деревни, две разведгруппы организовали преследование противника, ведя огонь из автоматов и станковых пулеметов. Одно из подразделений, остававшееся в деревне, расстреляло 37 человек. Эсэсовцы не стали сжигать деревню: дома уже горели из-за стрельбы зажигательными боеприпасами. Немецкая рота вышла из Кременца и подала сигнал для открытия огня артиллерии.

К слову, пока немецкая рота находилась в Кременце, она провела обыски в домах и обнаружила несколько пакетов динамита и экразита (взрывчатое вещество, амонийная соль пикриновой кислоты), детонаторы советского производства, несколько метров бикфордова шнура, шесть мин с деревянными корпусами. Обнаруженные взрывчатые материалы штрафники немедленно уничтожили. По мнению командира немецкой роты, деревня Кременец минировалась в оборонительных целях, хотя, скорее всего, партизаны просто бросили взрывчатые вещества, когда отступали из деревни.

6 мая разведывательные группы немецкой роты обнаружили партизанский лагерь. Личный состав подразделения быстро блокировал лагерь, взял в плен 30 «бандитов», которых через некоторое время расстреляли. Еще один партизан был захвачен на лесной дороге, недалеко от одной из землянок. Партизан, утверждалось в донесении, пытался сыграть роль «честного крестьянина», но ему не поверили и передали сотрудникам СД. После осмотра лагерь был уничтожен, но немецкая рота успела оттуда вывезти:

«1) русский станковый пулемет с 2 коробами боеприпасов и ручной пулемет, готовый к стрельбе (проверено ротой);

2) целую типографию с новым и старым резиновыми валиками, рулон бумаги, пропитанный нефтью, деревянный молоток;

3) немецкую радиостанцию с батареями, инструкцию;

4) антенны (польской системы);

5) карты Марьиной Горки и Слуцка, новую карту города Минска на немецком языке;

6) документы одной бандитской группы (сейчас тщательно проверяются, установлены все имена бандитов и железнодорожные пути, на которых они действовали);

7) ящик с детонаторами, русский вольтметр и несколько метров бикфордова шнура, взрыватели для мин и фугасов нажимного действия;

8) пакет с подрывными шашками, боеприпасы, головные части снарядов, окрашенные в зеленый цвет».

7 мая немецкая рота прочесывала местность рядом с хутором Боборы, чтобы найти запеленгованную радиостанцию противника. Одновременно с этим несколько разведывательных групп зачищали населенные пункты. Так, в деревню Стайки направили 5-ю разведгруппу. В 14.30 оберштурмфюрер Эгид Игрубер отдал приказ о воз вращении подразделений. На командный пункт батальона поступило донесение, что в районе, где часть проводит зачистку, продолжают действовать крупные «банды». В бой против партизан были введены четыре группы с одним станковым пулеметом и одним гранатометом. В течение дня штрафники расстреляли 10 человек.

За время операции «Сорвиголова II» батальон Дирлевангера сжег не только деревни Старжинки, Бригидово и Кременец, но также Стайки (уничтожены 26 граждан), Янушковичи (132 жертвы), Карпиловка (7), Дальковичи, Черницы, Заболотье (11) и Городец.

Следует подчеркнуть, что крестьяне Логойского и Плещеницкого районов были очень недовольны действиями партизан. Некоторые жители, чудом выжившие после зачисток, прямо заявляли партийным работникам: «Если вы бежите от немцев, то дайте нам винтовки, мы сами будем защищать свои села». Определенная часть крестьян была запугана и просила командование партизанских отрядов, чтобы «народные мстители» не появлялись днем в деревнях, иначе немцы всех сожгут и уничтожат.

8 воспоминаниях анонимного ветерана об операции «Сорвиголова» также встречается эпизод, который служит дополнением к представленной картине: «При нашем приближении жизнь в маленьких деревнях обычно начинала бить ключом. Особенно нас боялись жите ли, связанные с партизанами, поэтому они прятались, либо пытались удрать. И это у них действительно хорошо получалось».

Операция «Сорвиголова II» завершилась 10 мая 1943 г. В ходе ее проведения боевая группа «Грип» достигла следующих результатов: 680 человек было расстреляно, в том числе по подозрению в связях с «бандитами», на работу в Германию отправлено 33 человека, захвачено 110 единиц стрелкового оружия, угнано 415 голов рогатого скота.

12 мая 1943 г. доктору Оскару Дирлевангеру было присвоено очередное звание — оберштурмбаннфюрера. Командование СС и полиции в Белоруссии было довольно тем, как штрафная часть выполняет поставленные перед ней задачи. Вместе с тем особый батальон СС пользовался зловещей славой, и вскоре он вновь получил возможность подтвердить это.

 

ОПЕРАЦИЯ «КОТТБУС»

К лету 1943 г. ситуация в тыловых районах группы армий «Центр», а также в районах, подведомственных Министерству занятых восточных областей, серьезно осложнилась. Советские партизаны наносили непрерывные удары по тыловым коммуникациям немцев, что грозило сорвать летнее стратегическое наступление вермахта на Орловско-Курской дуге (операция «Цитадель»). Так, по данным генеральной дирекции железных дорог «Восток», в феврале 1943 г. партизаны совершили около 500, в апреле — около 700, в мае — 1045, в июне — свыше 1060 налетов и диверсий на железных дорогах. При этом большая часть диверсий и налетов приходилась на дороги, ведущие к Курскому выступу.

На оккупированной территории Белоруссии немалую головную боль доставляли немцам партизаны Минской и Витебской областей. Они оперировали в большом районе, простиравшемся от Лепеля до Докшиц и составлявшем 3245 кв. км. Германские войска фактически не контролировали эту территорию. Еще один центр партизанской активности отмечался между Лепелем и Борисовым. Здесь также были сконцентрированы крупные силы «народных мстителей». Серьезные проблемы германским властям доставляли партизаны, действовавшие на участке Камень — Чашники — Сенно.

Полицию безопасности и СД особенно беспокоила ситуация в Минской области. Еще в декабре 1942 г. «народные мстители» захватили Бегомль и ряд населенных пунктов в прилегавших к нему районах. Партизаны ликвидировали все оккупационные структуры в Бегомльском районе, который вошел в состав «партизанского края». Такое положение лишило вермахт важных коммуникаций Полоцк — Борисов, Витебск — Борисов, Лепель — станция Парафьяново (железная дорога Полоцк — Вилейка), Борисов — станция Парафьяново. Кроме того, овладев Бегомлем, партизаны получили хорошо оборудованный аэродром, через который снабжались боевыми грузами не только отряды Минской, но также Витебской и Вилейской областей. Попытки эсэсовской разведки ликвидировать этот очаг сопротивления с помощью специальных операций ни к чему не привели.

Немцев такое положение совершенно не устраивало. С весны 1943 г. в обстановке строжайшей секретности началась подготовка к крупной антипартизанской операции, получившей наименование «Коттбус» (Cottbus). В планировании операции принимали участие представители разных ведомств, в том числе — командующий вермахтом в Генеральном комиссариате Белоруссия, генерал-майор Бруно Павель, посодействовавший тому, чтобы подключить к широкомасштабным мероприятиям подразделения экономической инспекции «Центр». Боевая часть операции готовилась под непосредственным контролем фон дем Баха и сотрудников Командного штаба рейхсфюрера СС. Детальное планирование оперативных мероприятий Бах-Зелевски поручил высшему фюреру СС и полиции в Белоруссии и начальнику оперативного отдела штаба боевой группы «фон Готтберг».

Операцию планировалось проводить не только на территории гражданской администрации, но и в тыловом районе группы армий «Центр». Поэтому Бах-Зелевски с конца апреля вел переговоры с командующим корпусом охранных войск, генералом фон Шенкендорфом. Для Шенкендорфа эта операция оказалась последней: 6 июля 1943 г., находясь в отпуске в Крумхюбеле (Генерал-губернаторство), он скончался от сердечного приступа. В результате переговоров командование охранных войск выделило семь батальонов и артиллерийские подразделения под командованием начальника 813-й полевой комендатуры, генерал-майора Дормагена. Из этих сил был сформирован заслон. К операции привлекли также части военных комендатур Генерального комиссариата Белоруссия, получивших приказ выделить до 35 % личного состава. То же самое касалось и военнослужащих, проходивших службу в частях и подразделениях, обслуживавших войсковые ремонтные мастерские.

Наконец, поддержку оказали и гражданские власти. Из Генерального комиссариата Белоруссия, городского комиссариата Минска, областного комиссариата Борисов были выделены «силы быстрого реагирования» (Alarmkrafte) — подразделения общей численностью 200 человек.

Руководство экспедицией осуществлял «уполномоченный рейхсфюрера СС по борьбе с бандитизмом», Бах-Зелевски. Непосредственно за проведение операции нес ответственность высший фюрер СС и полиции в Белоруссии, бригадефюрер Курт фон Готтберг. Под его началом находилось мощное оперативное соединение, куда входили:

— 2-й полицейский полк СС (11-й, 13-й и 22-й полицейские батальоны);

— 13-й полицейский полк СС (6-й, 85-й, 301-й резервные полицейские батальоны);

— 103-й резервный полицейский батальон (командир — майор полиции Генрих Шульц) 31-го охранного полицейского полка подполковника полиции Генриха Ганнибала;

— особый батальон СС Дирлевангера;

— 1-я и 12-я полицейские танковые роты;

— I зенитный дивизион Командного штаба рейхсфюрера СС;

— 1-й русский национальный полк СС «Дружина»;

— 3-й, 12-й, 15-й, 51-й, 54-й, 57-й, 102-й, 115-й, 118-й, 271-й батальоны охранной полиции;

— оперативная команда особого назначения полевой жандармерии «Крайкенбом»;

— 6-й, 11-й, 12-й моторизованные взводы полевой жандармерии;

— команда полевой жандармерии «Плещеницы»;

— четыре роты главной полевой комендатуры № 392 (г. Минск) с батареей, взводом ПТО и взводом тяжелых минометов;

— батальон 331-го гренадерского полка;

— II дивизион 213-го артиллерийского полка;

— усиленная рота 286-й охранной дивизии;

— 600-й казачий полк (1-й и 2-й кавалерийские эскадроны, 7-й и 8-й велосипедный и мотоциклетный эскадроны, штабной батальон и артиллерийский дивизион);

— 633-й восточный батальон;

— командные группы полиции безопасности и СД I (оперативные команды I, II, и III) и II (оперативные команды IV, V и VI).

С воздуха действия оперативного соединения «фон Готтберг» поддерживали самолеты 4-й эскадрильи 51-й бомбардировочной эскадры (V авиационный корпус) и 7-й эскадрильи особого назначения.

Для угона рабочей силы и реквизиции сельскохозяйственной продукции из Глубокского района был выделен особый штаб и три специальные группы, которым были приданы подразделения вспомогательной полиции из населенных пунктов Докшицы и Долтиново. В указаниях по захвату сельхозпродукции и рабочей силы подчеркивалось: «Проводить полное изъятие всех сельскохозяйственных продуктов, включая скот… захватить 60–70 процентов всего пригодного мужского населения от 14 до 45 лет, а также всех незамужних, одиночек и бездетных женщин, независимо от семейного положения и места жительства».

Западные специалисты, опирающиеся на донесения вермахта и СС, утверждают, что для борьбы с партизанами немцы привлекли 16 662 человека. Об этом пишут, в частности, Р. Маврогордато, Э. Зимке, Э. Хессе, К. Герлах, В. Курила, С. Клемп, Р. Михаэлис и А. Муньос.

Партизанские данные (от 62 до 80 тыс. человек), которые фигурируют в работах отечественных специалистов, объективно говоря, следует признать неточными и не имеющими ничего общего с реальной действительностью. Незнание партизанами количественного состава оперативного соединения фон Готтберга прослеживается и в мемуарах. Так, в воспоминаниях И.Ф. Климова и Н.Е. Гракова встречается эпизод о концентрации экспедиционных сил на направлении Докшицы — Лепель, из которого нельзя понять, кто здесь наступал: «В первой половине мая противник начал концентрировать крупные силы в гарнизонах этих районов: в Докшицах (1-й полк войск СС) [вероятно, речь идет о «Дружине». — Примеч. авт.], на станциях Парафьяново и Крулевщина (1-й и 2-й сводные полицейские полки) [эти части в операции не участвовали. — Примеч. авт.], в Лепеле (2-й полк полевой немецкой жандармерии, 3-й линейный мотополк и один танковый полк) [полков полевой жандармерии в операции не участвовало; танковых полков к операции «Коттбус» не привлекалось, были полицейские танковые роты. — Примеч. авт.]».

По нашему мнению, партизанская разведка, отслеживавшая передвижение немецких войск накануне операции «Коттбус», не смогла установить ни количество сил противника, ни выявить его замыслы. План карательной операции стал более-менее ясен командованию партизанских отрядов только после того, как в руки «народных мстителей» попали штабные документы, то есть когда уже начались боевые действия. Говоря иначе, партизаны оказались не готовы к отражению этой экспедиции.

Немцы планировали провести операцию в треугольнике Плещеницы — Ушачи — Борисов. Перед германской группировкой сил и средств ставились следующие задачи: во-первых, оттеснить партизан от железнодорожных магистралей Молодечно — Вилейка — Парафьяново — Полоцк, Молодечно — Минск, Минск — Борисов. Во-вторых, восстановить дороги Минск — Бегомль — Лепель — Витебск, Докшицы — Лепель, Вилейка — Плещеницы — Зембин — Борисов. В-третьих, ликвидировать опасное положение в тылу левого фланга группы армий «Центр», очистив от партизан северный район реки Березина, и продолжить строительство запасного оборонительного рубежа. То есть планировалась ликвидация партизанских формирований, действовавших между Минском и Полоцком.

Фон Готтберг подписал приказ о проведении операции «Коттбус» 15 мая 1943 г. Оперативное соединение высшего фюрера СС и полиции Белоруссии делилось на четыре боевых группы. Каждая из групп получила боевую задачу.

Айнзатцгруппа «Север» под командованием генерал-майора Дормагена в составе двух полицейских полков СС, трех батальонов охранной полиции со средствами усиления наступала по сходящимся направлениям из Зябок и Лепеля на Пышно, Зарубовщину с целью замкнуть кольцо вокруг Борисовско-Бегомльской зоны с севера и восстановить дорогу Докшицы — Лепель на участке Лепель — Березино.

Айнзатцгруппа «Юг» под командованием подполковника Кинцеля наступала по направлению Борисов — Пруды — Селец — Рудня с задачей замкнуть кольцо окружения и не допустить выхода партизан на восток. Оперативной группе были приданы бронекатера и моторные лодки для прочесывания реки Березина.

Айнзатцгруппа Дирлевангера наступала с минского направления — северо-западнее озера Палик с задачей овладеть дорогой Борисов — Лепель, создать заграждение, отрезав партизанские соединения, действовавшие западнее этой дороги. Помимо штрафного батальона в боевую группу входил 600-й казачий полк и «силы быстрого реагирования», выделенные гражданской администрацией.

Айнзатцгруппа подполковника охранной полиции Клумпа (а после его ранения — подполковника Китцинга) наступала из Долгиново в общем направлении на Бегомль.

Операция «Коттбус» проводилась в соответствии с «Боевым наставлением по борьбе с бандами на Востоке» (от 11 ноября 1942 г.). В тактическом отношении боевые порядки оперативных групп имели построение в два эшелона. Первый состоял из сплошных цепей. Они должны были прочесывать местность и вскрывать очаги сопротивления партизан, наводить на них артиллерию, танки и авиацию, а затем продвигаться дальше. Второй эшелон составляли мобильные группы преследования. Задачей этих групп являлось окончательное уничтожение «бандитов» и пресечение их попыток выхода из окружения. Руководство СС и полиции решило полностью окружить партизанский район, после чего раздробить его на меньшие части и ликвидировать партизан в отдельных частях «котла».

Немцы планировали создать три изолированных друг от друга кольца окружения: первое — в районе озера Ветченское (участок Пышно — Замошье — Большие Дольцы — Зарубовщина — Пустоселье — Пышно). Второе — в районе Домжерицких болот, и третье — в районе озера Палик. Цель операции сводилась к тому, чтобы вынудить партизан отступить к болотам, надежно их там блокировать и уничтожить.

С советской стороны в борьбу с силами экспедиции вступили:

— бригада «Дяди Коли» (командир — П.Г. Лопатин, комиссар А.Т. Езубчик; отряды им. Сталина, им. Дзержинского, «Коммунар», «Буря», «За Отечество»);

— бригада «Железняк» (командир — И.Ф. Титков, комиссар — С.С. Манкович; 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й, 6-й и 7-й отряды);

— бригада «Народные мстители» (ранее называлась бригадой «Дяди Васи»): командир — В.Т. Воронянский, комиссар — В.В. Семенов; отряды «Мститель», «Борьба», им. Котовского, им. Суворова;

— бригада им. Кирова (командир — Ф.Т. Пустовит, комиссар — И.И. Панкевич; отряды им. Кирова, им. Фрунзе, «За победу»);

— бригада «Штурмовая» (командир — Б. Лунин, комиссар — А.Ф. Лапенков; отряды «Штурм», им. Фрунзе, «Грозный», им. Жукова);

— бригада им. Доватора (командир — Ф.С. Шляхтунов, комиссар — П.А. Павленко; отряды им. Свердлова, им. Джиоева);

— бригада им. ЦК КП(б)Б (командир — А.Д. Медведев, комиссар — Т.Н. Бондарев; отряды им. Пархоменко, им. Чкалова, им. Жукова, им. Денисова);

— отряд «Смерть фашизму» (командир — В.Ф. Тарунов, комиссар — И.П. Дедюля);

— отдельные отряды «За Родину», «Гвардеец», им. Ворошилова, «Большевик».

Партизанские формирования Борисовско-Бегомльской зоны подчинялись Борисовскому подпольному межрайонному комитету КП(б)Б во главе с секретарем П.А. Жуковичем, уполномоченным БШПД. Численность народных мстителей, действовавших в Борисовско-Бегомльской зоне, составляла 8 тыс. 158 человек.

В боях также приняли участие:

— бригада «Дубова» (командир — Ф.Ф. Дубровский, комиссар — В.Е. Лобанок; 1-й, 3-й, 7-й, 10-й, 12-й отряды);

— бригада им. Короткина (командир — В.М. Талаквадзе, комиссар — А.Б. Эрдман; отряды; «Грозный», им. Чапаева, «За победу», «Белорусский мститель», им. Дзержинского);

— бригада им. Ворошилова (командир — Д.В. Тябут, комиссар — В.А. Лемза; отряды «Мститель», «Смерть фашизму», «За Родину», «КИМ»);

— бригада им. Ленина (командир — Н. А. Сакмаркин, комиссар — А.В. Сипко; отряды им. Фрунзе, им. Ворошилова, им. Чапаева, им. Кирова, им. Сталина, им. Суворова);

— бригада им. Чапаева (командир — В.В. Мельников, комиссар — И.Ф. Кореневский; 1-й, 2-й, 5-й отряды);

— Сенненская бригада (командир — B.C. Леонов, комиссар — П.В. Сырцов; отряды им. Захарченко, им. Суворова, им. Хаиркизова, им. Чапаева, A.M. Захарова, 6-й отряд, «За Родину»);

— бригада Н.П. Гудкова (командир — Н.П. Гудков, комиссар — И.Г. Финогеев; 1-й отряд им. Кутузова; 2-й отряд им. Щорса, 3-й отряд «Ураган»).

Таким образом, общая численность партизан, по нашим оценкам, составляла более 10 тыс. человек, не считая отдельных отрядов.

К 15 мая 1943 г. немцы стянули к населенным пунктам Долгиново, Докшицы, Плещеницы и Зембин (куда переместился оперативный штаб фон Готтберга) крупные силы. Отсюда, при поддержке артиллерии, СС и полиция 20 мая повели наступление в трех направлениях: на Пустоселье, на Добрунь и на Витуничи с общей задачей овладеть Бегомлем и переправой у Березине. Разгорелись тяжелые, кровопролитные бои за овладение переправами через реку Поня.

20 мая также началось наступление немецких войск со стороны Лепеля. Основной удар здесь пришелся по бригаде Дубровского. Ожесточенные бои развернулись за Пышно, Тартак, Черноручье, Ровное Поле, Логи. На других направлениях наступление частей СС и полиции сдерживали бригады «Железняк», «Дяди Коли», «Народные мстители», им. Кирова и др..

Особый батальон Дирлевангера начал операцию «Коттбус» с карательных мер. 17 мая 1943 г. эсэсовцы сожгли деревню Лесины, убив 183 человека. После того, как формирования СС и полиции перешли в наступление, «особой обработке» подверглась деревня Кузевичи (66 жертв), а за ней — Амнишево, где были уничтожены еще 18 жителей. 24 мая была разграблена и сожжена деревня Литвичи (расстреляно 49 семей — всего 217 человек). В дальнейшем боевая группа Дирлевангера с боями продвигалась к озеру Палик.

Партизаны упорно оборонялись, действовали небольшими группами и маневрировали. Чтобы остановить продвижение экспедиционных сил, «народные мстители» активно использовали тактику минирования, создавали завалы. 25 мая 1943 г. Дирлевангер отдал приказ: «Заграждения на дорогах и искусственно создаваемые препятствия, как правило, заминированы. При их устранении имеются потери — один убитый, четверо ранено. Поэтому приказываю: заграждения самим никогда не устранять, а всегда использовать для этого лиц из числа местного населения. Сбереженная кровь оправдывает потерю времени».

Указанный способ разминирования не раз упоминается в партизанских мемуарах. Так, Герой Советского Союза В.И. Козлов вспоминает: «К мостику на шоссейной дороге Бобруйск — Жлобин гитлеровцы согнали человек сорок женщин. Стоят женщины возле мостика, а солдат с переводчиком шагов за сто от них. Оба с дубинками. Женщины стоят лицом к мостику, пугливо оглядываются и плачут… Тогда гитлеровец медленно опускает руку на кобуру, вынимает пистолет, все так же не спеша нацеливает его на людей и стреляет. Пули свищут над самыми головами, женщины с криком падают на шоссе… Женщины осторожно делают несколько шагов по направлению к мостику, останавливаются, щупают снег ногами и идут дальше.

— Назад! — кричит переводчик, как только женщины миновали мост. — Назад!

Женщины поворачиваются и снова идут. Проходят мост, ступают несколько шагов по шоссе, и тогда гитлеровец снова гонит их на мост. И так несколько раз…

В чем дело? Сначала мы не могли догадаться. Потом все стало ясно. Недавно партизаны подорвали минами несколько немецких грузовиков, так это эсэсовцы выбрали такой способ разминирования».

В воспоминаниях анонимного ветерана зондеркоманды Дирлевангера встречается следующий эпизод: «…Партизаны перешли к новой тактике и стали минировать все подступы к своим лагерям. Они делали в своих мастерских тысячи мин с деревянным корпусом… Саперы с миноискателями не могли обнаружить эти мины, в результате некоторые из нас погибли. Однажды автомашина "Опель-Блитц" наехала на мину, и водителю автомобиля оторвало обе ноги. Тогда Дирлевангер, который был прагматично мыслящим человеком, пустил впереди нас население, заподозренное в связях с партизанами. При этом часто доходило до ужасных инцидентов, и я никогда не забуду глухие взрывы мин. Люди погибали сразу, либо получали тяжелейшие ранения».

По воспоминаниям другого члена батальона, Альбина Ф., «после проведения атаки на Буденичи… произошло несколько подрывов на минах. Дирлевангер был на своей машине впереди. Он приказал, чтобы из ближайших населенных пунктов пригнали население [из Буденичей и деревни Новое Село. — Примеч. авт.]. Эти люди должны были идти вперед, в один ряд, а за ними должны были следовать другие… Они двигались вперед… и были полностью разорваны на куски… Людей, которые были еще живы, добивали выстрелом в затылок сотрудники СД…»

В донесении Бах-Зелевски о результатах операции «Коттбус» от 23 июня 1943 г. отмечалось, что было захвачено 2–3 тыс. человек, которые, по словам «шефа соединений по борьбе с бандами», «очищали минные поля… и взлетели на воздух».

Параллельно с этим особый батальон Дирлевангера продолжал практику сожжения населенных пунктов. С 25 мая до конца месяца штрафная часть уничтожила деревни Иканы (убиты 550 человек), Засовье (235 жертв), Слобода, Заборонки (26), Осиновик (32), Веретен (76), Толщи, Чупры (52), Ольховка (25).

28 мая Дирлевангер, чья боевая группа находилась в 5 км западнее озера Палик, вела бой за укрепленную высоту. Командир батальона лично принимал участие в боевых действиях и руководил своими подчиненными. Несмотря на сильный огонь партизан, подразделения штрафников все же сумели закрепиться на этой высоте. В тот же день немецкие части соединились в районе деревень Шклянцы и Витуничи, заняли Бегомль и вышли к Березине.

Партизаны отчаянно сопротивлялись. Фон Готтберг ввел в бой 2-й полицейский полк СС. Часть наступала на участке Осье — Замостье — Сосново — Лесины — Черницы. Отряды партизан из бригады «Железняк», просочившись в тыл к противнику, внезапно атаковали полицейские батальоны, вследствие чего в рядах подразделений полка появились большие потери. Согласно воспоминаниям «народных мстителей», им удалось окружить и почти полностью истребить два батальона полиции.

В дополнительном приказе № 2 по оперативному соединению (от 31 мая 1943 г.) Готтберг признал, что 2-й полицейский полк СС попал в тяжелое положение, и если бы не хладнокровие командира полка, неизвестно, чем бы все закончились. Вместе с тем он отметил: «Окружение 2-го полицейского полка позволило в итоге выявить два укрепленных бункера с огневыми точками и полевыми оборонительными сооружениями всех видов».

Кроме 2-го полицейского полка СС в непростой ситуации оказался и особый батальон СС. Как зафиксировано в личном деле Дирлевангера, 1 июня 1943 г. он вместе со своим штабом выехал с командного пункта на передовую. Внезапно были обнаружены партизаны, оставшиеся в тылу после прочесывания местности. Дирлевангер и его штаб попали в ловушку. Завязался жестокий бой. Дирлевангер не растерялся, создал несколько ударных групп и в рукопашной схватке прорвался из окружения. Партизаны преследовали эсэсовцев, но были уничтожены.

Из воспоминаний бывшего командира отряда им. Кирова (одноименной бригады) Василия Шаркова становится известно, что здесь вели бой бригады «Народные мстители» и «Железняк». «В деревне Литвичи, — утверждает автор мемуаров, — они разгромили штаб группы Дирлевангера. Но сам палач успел прорваться к своим основным силам и снова повести наступление на партизан».

Утверждения В.А. Шаркова вызывают сомнения. Во-первых, деревня Литвичи, насколько видно из акта, составленного представителями Плещеницкого подпольного райкома от 2 июня 1943 г., была захвачена и сразу сожжена. Кроме того, уничтожение деревни состоялось 24 мая, а бой штаба — 1 июня. Тем не менее можно говорить о том, что командир боевой группы и его штаб попали в окружение, однако вырвались из смертельного кольца.

4 июня из оперативного подчинения Дирлевангера вывели силы быстрого реагирования, приданные из Генерального комиссариата Белоруссия. Приказ о выводе этих подразделений лично подписал

B. Кубе. Свои действия он объяснял тем, что, во-первых, борьба с партизанами не является главной задачей сил быстрого реагирования; во-вторых, была достигнута граница тылового района группы армий «Центр»; и, в-третьих, Кубе возмутили жестокие действия батальона Дирлевангера, о чем он сообщил А. Розенбергу. Кубе, однако, не стал озвучивать факты, когда его подчиненные, находясь в совершенно пьяном состоянии, ограбили курятник областного комиссариата Борисов, разграбили имущество, принадлежавшее городскому комиссару Вильгельму Янецке и офицеру по связи с полицией безопасности и СД оберштурмбаннфюреру СС Карлу Радке.

Тем временем ситуация для партизан ухудшилась. 8 июня немцы захватили Пышно, выбив оттуда бригаду «Дубова». К первой декаде июня кольцо окружения охватывало район между дорогой Бегомль — Лепель и большаком Селец — Пострежье. На болотистых островах внутри кольца оказались партизаны бригад «Дяди Коли», «Железняк», им. Кирова, отрядов «Смерть фашизму», «Гвардеец», «За Родину», «Борьба», им. Калинина. Партизаны бригады им. Кирова с 9 по 12 июня вели беспрерывные бои за удержание аэродрома в Пострежье, который являлся главным узлом обороны окруженных партизанских формирований.

Иван Дедюля, бывший комиссар отряда «Смерть фашизму», вспоминал: «10 июня после многодневной авиационной обработки лесного массива каратели пошли на штурм. От ударов артиллерии и авиации застонали земля и небо. Пехота и танки противника вскоре подавили сопротивление на востоке партизанской бригады имени Кирова, отрядов "За Родину" и "Гвардеец", а на юге отбросили к Палику бригаду "Дяди Коли". Несмотря на ожесточенное сопротивление партизан, карателям удалось выйти непосредственно к границам Паликовского леса. Вражеское кольцо сомкнулось еще плотнее, а зона маневра для партизан катастрофически уменьшалась».

К 18 июня части СС очистили от «народных мстителей» лес в районе озера Палик и рассекли пополам домжерицкий болотистый массив по дороге Моисеевщина — Дубровка — Студенка — Пострежье — Брод, поставив под удар с тыла оборону бригады «Железняк». Одновременно немцы развернули строительные работы по сооружению дорог через болото. Для переброски батальонов СС и полиции использовалась дорога, идущая из Борисова на Зембин — Мстиж — Бегомль.

Командование партизанских бригад, получив приказ военного руководителя Борисовского межрайонного комитета подполковника Н. Коваленко, приняло решение о прорыве из окружения в ночь на 19 июня. Прорыв из окружения обошелся «народным мстителям» очень дорого. Потери в личном составе, а также среди гражданского населения были значительными. Борисовско-Бегомльская зона была ликвидирована. Однако в партизанских мемуарах утверждается, что немцы вынуждены были прекратить экспедицию якобы потому, что войска, задействованные в ней, понадобились на фронте.

23 июня 1943 г. Готтберг подвел итоги операции «Коттбус». В отчете, подготовленном на имя Бах-Зелевски, говорилось: убито в бою 6087 человек, расстреляно — 3709, 4997 мужчин и 1056 женщин были зарегистрированы в качестве рабочей силы. Собственные потери составили: немцы — убито пять офицеров, в том числе командир батальона, 83 унтер-офицера и рядовых. Ранено 11 офицеров, в том числе два командира полка, 374 унтер-офицера и рядовых, трое пропали без вести. Были захвачены трофеи: 20 орудий калибра 76,2, девять противотанковых орудий, одно зенитное орудие, 18 минометов, 30 станковых пулеметов, 31 ручной пулемет, 903 винтовки, 16 противотанковых ружей, 13 пистолетов, 11 винтовочных прикладов, семь винтовочных стволов, уничтожен один самолет и 50 планеров. Захвачено сельскохозяйственных продуктов: 3262 коровы, 2182 овцы, 904 лошади, 153 свиньи, 1618 кож разных животных, 684 тонны зерна, 24 тонны картофеля, 38 центнеров льняного семени, 70 центнеров муки, три центнера шерсти, два мешка льна, два мешка льняной пряжи.

Белорусские исследователи В. Селеменев и В. Шимолин, придерживаясь линии, избранной еще советскими историками, считают отчет фон Готтберга «липой», поэтому они склонны доверять донесению генерального комиссара Белоруссии В. Кубе. Однако донесение Кубе появилось на свет за три недели до завершения операции «Коттбус» и не может считаться окончательным в плане результатов.

Вместе с тем, по мнению немецких специалистов К. Герлаха, В. Курилы и Д. Поля, отчет фон Готтберга, скорее всего, неполный. Так, боевая группа Дирлевангера сообщила, что во время операции «Коттбус» ее части уничтожили около 14 000 человек и 13 взяли в плен. Особый батальон СС сжег 39 населенных пунктов (13 деревень в районе Заславля и 26 деревень в районе Плещениц и Бегомля). Таким образом, итоговый отчет не учитывает всех жертв, которые были среди мирного населения.

В отношении ряда руководителей и участников операции «Коттбус» последовала критика. В первую очередь, со стороны В. Кубе, который принципиально выступил против мероприятий по уничтожению людей и пытался предотвратить создание в больших областях так называемых «мертвых зон». Действия батальона Дирлевангера, устроившего настоящую бойню на территории нескольких районов, осуждались гражданскими властями. Представители местных администраций считали опустошение районов и жестокие расправы над крестьянами недопустимыми. Для выполнения экономических планов, заявляли чиновники, следовало сохранять сельскохозяйственные угодья, а население использовать на работах. Но руководство СС и полиции в Белоруссии имело свои взгляды на то, как лучше бороться с партизанами и решать экономические задачи. Тем более фигура «старого оппозиционера» Кубе уже давно раздражала СС.

Несколько позже Кубе направил протест Гиммлеру относительно поведения батальона Дирлеваш ера. Однако на гневное письмо генерального комиссара ответил не рейхсфюрер СС, а Готтлоб Бергер. Он отверг обвинения Кубе, поскольку, как представлялось начальнику Главного управления СС, в них не было никакого смысла. Бергер не постеснялся заявить, что ему известно, как действует особый батальон СС, личный состав которого ведет себя во время боевых действий вполне «благопристойно».

Между тем любимая боевая часть Бергера продолжала вести себя так, как и прежде. До конца первого летнего месяца 1943 г. батальон сжег как минимум еще три деревни: 25 июня — Кондратовичи (135 жертв), 29 июня — Силичи (16) и Старинки (10).

 

ОПЕРАЦИИ «ГЮНТЕР» И «ГЕРМАН»

Буквально через десять дней после завершения операции «Коттбус» по приказу фон дем Баха части СС вновь были брошены на борьбу с «бандитами». На территории Минского, Логойского районов Минской, Воложинского района Барановичской области началась операция «Гюнтер» (Gunter). Оперативные мероприятия проводились со 2 по 7 июля 1943 г. под руководством группенфюрера СС Геррета Корземана. В его подчинении находились: 2-й полицейский полк СС, пехотный полк под командованием фон дер Гольца, особый батальон СС и 1-я усиленная полицейская танковая рота (по другим данным — 11-й моторизованный взвод полевой жандармерии). Войскам поставили задачу прочесать лесной массив в районе Манылы — Рудня, уничтожить бригаду «Народные мстители», провести мероприятия по угону скота, зерна и рабочей силы.

Судя по приказу Дирлевангера, который он отдал накануне боевых действий, основной упор в операции «Понтер» делался на захвате сельхозпродукции. «Скот угнать, — отмечалось в документе, — продукты сельского хозяйства (зерно, картофель и т. д.), находящиеся в деревнях, принадлежавших ранее партизанам, или в других деревнях, должны быть изъяты. Увозить все следует на подводах, захваченных в деревнях».

Штрафной батальон приступил к прочесыванию местности. Недалеко от деревни Манылы разведывательный взвод вел бой с партизанской группой. 4 июля немецкая рота сообщила об изъятии 17 голов скота и захвате 78 человек для принудительного труда. На следующий день, 5 июля, рота захватила 758 человек, 130 голов скота и 54 лошади. 6 июля пришло донесение из 1-й русской роты: подразделение арестовало 465 человек, изъяло 87 голов скота и 54 лошади. В тот же день немецкая рота убила двух партизан и расстреляла 176 «подозреваемых». В целом за время операции «Гюнтер» особая часть СС убила в бою 25 партизан, трех взяла в плен и 266 человек расстреляла за сотрудничество с «бандами». Батальон потерял четырех человек — двух убитыми («иностранцы») и двух ранеными (один немец и один русский). Личный состав части сжег деревню Олешки. Во время операции «Гюнтер» подчиненные Дирлевангера не были «лидерами» по уничтожению гражданского населения. В этом отношении особенно «отметился» 2-й полицейский полк. В итоге части СС и вермахта убили 3993 человека.

Указанная операция предшествовала более крупной акции. В разгар битвы на Курской дуге фон Готтберг приказал очистить от «народных мстителей» Налибокскую и Липичанскую пущи. «Партизанские отряды должны быть уничтожены, — подчеркивал высший фюрер СС и полиции Белоруссии, — их лагеря разрушены, а продовольственные запасы конфискованы». Требования фон Готтберга имели под собой основание: советские патриоты держали в перманентном напряжении железнодорожные линии Барановичи — Столбцы — Минск и Мосты — Лида — Молодечно — Минск. Кроме того, местные партизаны основательно подорвали работу гражданской администрации в Ивьевском, Воложинском, Столбцовском, Кореличском и Новогрудском районах Барановичской области. Немцы решили прочесать эти районы, и в первую очередь Налибокскую пущу, откуда исходила основная угроза.

Операция получила кодовое наименование «Герман» (Hermann). Бах-Зелевски доверил ее проведение фон Готтбергу, чье оперативное соединение включало в себя части СС и вермахта:

— 1-ю моторизованную бригаду СС;

— 2-й полицейский полк СС;

— 31-й охранный полицейский полк;

— особый батальон СС Дирлевангера;

— 1-ю и 12-ю усиленные полицейские танковые роты;

— 11-й, 15-й, 46-й, 47-й, 57-й, 115-й, 271-й батальоны охранной полиции;

— батарею 56-го артиллерийского дивизиона охранной полиции;

— 7-й, 13-й, 19-й и 21-й моторизованные взводы полевой жандармерии;

— команду полевой жандармерии особого назначения «Крайкенбом»;

— четыре батальона вермахта и артиллерийскую батарею главной полевой комендатуры № 392 (г. Минск);

— группы полицейских от жандармских постов «Воложин», «Раков», «Койданов», «Радошковичи» и «Заславль»;

— взвод полиции из Новогрудка;

— оперативные команды полиции безопасности и СД;

— группу бомбардировщиков 6-го воздушного флота люфтваффе.

По партизанским документам, численность немецкой группировки сил и средств составляла около 52 тыс. человек. Эта же цифра фигурирует во многих современных научных публикациях. По мнению авторов настоящего исследования, указанная цифра не соответствует действительности. Во-первых, силы, привлеченные к операции «Герман» — а это были в основном полицейские части и подразделения, — применялись не в полном составе (к примеру, 2-й полицейский полк СС, потерявший значительную часть личного состава в боях с партизанами Борисовско-Бегомльской зоны).

Помимо этого, общее количество частей, привлеченных к операции, не оставляет сомнений в том, что их численность была в несколько раз ниже, чем зафиксировано в советских документах. Наконец, немецкие историки, исследовавшие проведение операции «Герман», называют иные цифры: А. Бракель и Б. Куинкерт — почти 9000,

B. Курила — 8820, С. Клемп — 8800. То есть «народные мстители» преувеличивали численность противника.

Непростым является и вопрос о численности партизан. Согласно докладной записке уполномоченного ЦК КП(б)Б и БШПД по Ивенецкому межрайцентру Г.А. Сидорока от 3 июня 1943 г., на территории, где немцы проводили операцию, действовали следующие партизанские формирования:

— бригада им. Сталина (командир — П.И. Гулевич, комиссар — А.Г. Мурашов; отряды им. Суворова и «Большевик»);

— бригада им. Чкалова (командир — М.И. Грибанов, комиссар — И.Л. Казак);

— бригада им. Кирова (командир — Ф.М. Синичкин, комиссар — С.М. Кондаков);

— бригада им. Жукова (командир — С.С. Ключко, комиссар — B.C. Самусевич);

— Первомайская бригада (командир — Н.Г. Ковалев, комиссар — А.И. Деев);

— отдельный отряд им. Кутузова (командир — Г.П. Журенко);

— отдельный отряд им. Александра Невского (командир — А.Г. Бойков, комиссар — Н.М. Гаврилов);

— отряд «Большевик» (командир — Я.А. Приданников, комиссар — Т.Ф. Путилов);

— отдельный отряд им. Чкалова (командир — Ф.И. Зайцев, комиссар — И.М. Полищук);

— отдельный отряд им. Котовского (командир — М.М. Чайковский, комиссар — Н.И. Ченцов);

— отдельный кавалерийский отряд (командир — Д.А. Денисенко, комиссар — В.А. Гречаниченко).

Разумеется, это были не все партизанские силы. Здесь также дислоцировалось несколько польских отрядов Армии Крайовой и еврейские подразделения (в частности, отряд братьев Бельских).

Как следует из оперативной сводки БШПД от 2 сентября 1943 г., общая численность партизан доходила до 4500 человек. В сообщении ЦШПД в ЦК ВКП(б)Б от 30 августа 1943 г., в разделе, где анализировался ход боевых действий соединения Ивенецкой зоны, говорилось, что немцы окружили 12 000 человек. Ту же цифру приводит в своих воспоминаниях бывший секретарь Барановичского подпольного обкома КП(б)Б, командир соединения и генерал-майор, Герой Советского Союза Василий Чернышев.

По-видимому, на момент вступления советских патриотов в бой их численность действительно была 4500 человек. Но затем, в результате оттеснения других отрядов в Налибокскую пущу, количество партизан увеличилось. Поэтому можно предположить, что соединение фон Готтберга имело двукратное преимущество в силах только в начале операции, а ближе к ее концу преимущества уже не было. Однако боевая группа СС на протяжении всей операции обладала превосходством в вооружении и технике, и вполне могла решать боевые задачи имевшимися силами и средствами.

Для проведения операции «Герман» соединение Готтберга было поделено на пять оперативных групп. Первая группа должна была наступать с направления Новогрудок — Лида, вторая — Новогрудок — Барановичи. Третья группа — в юго-западном направлении по линии Заславль — Воложин — Богданово, четвертая и пятая — из районов Минск — Дзержинск — Столбцы. Наступление намечалось вести из района Мир — Рубежевичи — Раков — Богданово — Ивье — Пузино — Кореличи — Мир.

Дирлевангеру поручили командовать четвертой айнзатцгруппой (в документах обозначалась литерой «D»). Помимо штрафного батальона в составе группы действовали I батальон 2-го полицейского полка СС и батальон 31-го охранного полицейского полка. Сбор информации о противнике, допрос пленных и перебежчиков был возложен на приданную команду СД во главе с унтерштурмфюрером СС Дадичеком.

Боевой группе 31-го охранного полицейского полка давались указания (в оперативном приказе от 7 июля 1943 г.), как необходимо действовать после блокирования партизан: «Начиная с 22 июля 1943 г. закрыть линию Делевичи — Петрашунцы — Першай — Кладки и предотвратить прорыв противника на север. Если наступление оперативной группы Дирлевангера проводится на левом фланге перед 31-м охранным полицейским полком, то 31-й полк прикрывает Першай в юго-западном направлении до излучины реки Изледь. Необходимо поддерживать связь с группой Дирлевангера. Находящиеся на севере от Воложина деревни Дайнова, Вильки, Дубина, а также два передовых оборонительных сооружения Дубина, жители которого, вероятно, дружественны бандам коммунистов, следует блокировать подразделениями 31-го охранного полицейского полка».

Другие оперативные группы (1-й мотопехотной бригады СС, «Грип», «Кернер») получили аналогичные задачи. Им было приказано заблокировать Налибокскую пущу с северной, западной, южной и юго-восточной стороны, пресекать все попытки партизан вырваться из окружения. После того, как будет завершена боевая фаза операции, в районе планировалось провести большую «операцию по эвакуации» (Evakuierungsoperatiori). Говоря иначе, вывезти все трудоспособное население на специальные пункты, максимально изъять сельскохозяйственную продукцию.

Партизанская разведка отмечала прибытие немецких войск в Лиду, Новогрудок, Молодечно и Барановичи. Командование партизанского центра в Налибокской пуще под руководством В.Е. Чернышева (кличка «Платон») отдало приказ отрядам о подготовке к предстоящим боям. Приводилось в полную боевую готовность вооружение, пополнялись запасы боеприпасов. На подступах к базам «народные мстители» возвели оборонительные сооружения, заминировали пути возможного подхода противника. Также были сделаны завалы, разрушены мосты, вырыты противотанковые рвы.

По воспоминаниям В.Е. Чернышева, командование зоны, учитывая то, что много людей ушло в лес под защиту партизан (35 тыс. человек), посовещавшись, решило одной частью бригад и отрядов оборонять пущу, а второй — выйти в тыл к немцам и наносить им удары. Встречается, правда, и другая точка зрения. Израильский исследователь И. Арад утверждает, что партизаны избрали тактику прорыва или просачивания через немецкие боевые порядки, прочесывающие лес.

Операция «Герман» началась 13 июля 1943 г. Оперативные группы СС и полиции перешли в наступление и приступили к окружению партизанской зоны. Партизанские отряды встретили противника на подступах к зоне ударами маневренных групп и из засад и задержали продвижение эсэсовцев на два дня. Отдельные партизанские отряды сразу же попытались прорваться через боевые порядки немцев. В частности, 15 июля на участке, где вел наступление 57-й батальон капитана полиции Зиглинга, один из отрядов партизан намеревался форсировать Неман и выйти в безопасный район. Однако батальон пресек эту попытку и нанес «народным мстителям» тяжелые потери.

16 июля немцы вошли в Налибокскую пущу. Это вызвало определенную панику у населения, в том числе еврейского. Люди, по словам одного очевидца, в страхе бросились бежать к болотам, несколько евреев было убито, часть была поймана. На берегах Немана и на дорогах эсэсовцы выставили заслоны с пулеметами, чтобы никого не выпускать из блокированного района.

Следует подчеркнуть, что личный состав частей СС и полиции перед операцией был проинструктирован, как надо действовать в лесисто-болотистой местности. В приказе Готтберга от 7 июля 1943 г. подчеркивалось: «Надо обязательно принять во внимание, особенно с учетом предыдущих столкновений с партизанами, что как только партизаны понимают, что подверглись нападению, они пытаются скрыться в непроходимых болотах или замаскироваться под мирных жителей… На этой территории, изрезанной болотами и водными потоками, войска должны быть подготовлены к использованию водных путей и строительству вспомогательных мостов».

Боевая группа Дирлевангера сочетала боевые действия с карательными акциями. Начиная с 18 июля, штрафной батальон «зачищал» населенные пункты. Из деревень Путники, Володьки, Олехновичи 1-я рота батальона угнала все население в возрасте от 15 до 50 лет. Причем эсэсовцы не принимали во внимание даже то, что часть захваченных ими людей являлись служащими волостных управ Декшаны и Дуброво и имели на руках пропуска. В Раковской волости батальон опустошил две деревни и отобрал у крестьян от 250 до 300 лошадей, что вызвало большое возмущение у районного уполномоченного по сельскому хозяйству Шмитца, подготовившего доклад о срыве уборки урожая.

Однако возмущение гражданских властей Дирлевангер пропускал мимо ушей. Его подчиненные продолжали уничтожать деревни. Так, «особому обращению» подверглись жители Воложинского района. Буквально за три-четыре дня было сожжено 11 населенных пунктов: Нелюбы, Макричевщина (15 жертв), Лапицы (50 убитых), Романовны, Довгулевщина (17), Полубовцы (21), Дубовцы, Слобода (10), Пилюжино, Юзефово, Среднее Село (58). Жуткая расправа произошла в деревне Доры, где эсэсовцы сожгли 106 человек.

По мнению некоторых специалистов, деревню Доры немцы уничтожили осенью 1943 г.. Но большинство историков, в том числе немецких, считает, что трагедия произошла в июле 1943 г.. Вот что рассказал на процессе в 1961 г. один из бывших членов штрафного батальона: «В деревню Доры мы приехали вечером. Переночевали, а утром раздался удар колокола в церкви. Это послужило началом сбора. Все население было согнано в церковь и еще в один дом. Я стоял возле крыльца церкви. Когда люди там были собраны, немцы бросили в церковь несколько гранат, застрочили из пулемета и автоматов, облили стены какой-то жидкостью и подожгли».

Из донесения районного уполномоченного по сельскому хозяйству в Воложине (от 25 июля 1943 г.) также видно, что до 22 июля особый батальон СС успел опустошить несколько деревень. Штрафная часть намеревалась сжечь населенный пункт Першай, но благодаря вмешательству командира III батальона 31-го полка деревня осталась цела. Другим деревням повезло гораздо меньше. Личный состав батальона дошел даже до того, что расстреливал из автоматов скот. Конечно, кое-что солдаты СС забирали себе, но то, что они не могли увезти, уничтожали на месте. Метод проведения операции батальоном Дирлевангера, отмечал районный уполномоченный по сельскому хозяйству в Воложине, привел к тому, что в ряде деревень была поставлена под угрозу эксплуатация хозяйства из-за отсутствия рабочей силы.

К концу июля положение «народных мстителей» осложнилось. Во время зачисток многие партизанские отряды распались, дисциплина ослабла. Отбившиеся от бригад партизаны объединялись в бесчинствующие группы, которые нападали на евреев. Так, к примеру, погиб один из членов отряда Вельских, отказавшийся отдать свое оружие. Советские партизаны ограбили еще несколько мужчин из отряда Вельских, отобрав у них часы и несколько золотых вещей.

Также выяснилось, что в отдельных отрядах отсутствовали должное руководство и организованность, а в некоторых — совершенно ничего не знали о тактике партизанских действий, в результате среди «народных мстителей» отмечались большие потери. Например, 26 человек из отряда им. Пархоменко, войдя в один из сожженных хуторов, спрятались в яме, где их обнаружили поисковые группы СС. Немцы никого не пощадили. Всех партизан казнили, а их трупы изуродовали до неузнаваемости.

1 августа 1943 г. Готтберг отдал приказ о начале «операции по эвакуации». Боевые группы прочесывали район Еремичи — Старшина — Каращеты — Рудня — Першай — Жартовичи — Поташня — Делятичи — Куписк. Население, пригодное для использования на работах, надлежало полностью вывезти, неработоспособных лиц — передать в распоряжение соответствующих областных комиссаров. Сельскохозяйственное имущество подлежало учету. Населенные пункты следовало разрушить или сжечь.

Боевая группа Дирлевангера получила приказ выступить с линии: мост через Изледь — Еськово — Низкий Бор. Батальон 31-го полка должен был наступать с линии Белокорец — Яцково и зачистить северный край налибокских болот. Одновременно с этим эсэсовцам ставилась задача по депортации рабочей силы. Захваченных мужчин и женщин надо было доставить в Воложин, где располагался сборный пункт.

Особый батальон СС продолжал действовать по своему усмотрению. Тесного взаимодействия между штабом части и районным уполномоченным по сельскому хозяйству в Ивенце не было. Не обошлось и без эксцессов. Вечером 1 августа 1943 г. штаб Дирлевангера забрал из команды полевой жандармерии Крайкенбома несколько девушек, работавших на кухне. Эсэсовцы избили этих девушек, обвинив их в сожительстве с жандармами. Одну девушку расстреляли и двух повесили. Руководитель штаба по набору рабочей силы Зандер был просто шокирован таким поведением и сообщил об инциденте вышестоящему начальству.

Параллельно с «эвакуацией» населения боевая группа вела бои против партизан. 1 августа, как сообщается в личном деле Дирлевангера, на стыке его батальона и боевой группы Крайкенбома произошел прорыв. Из блокированного района вырвалась группа партизан. Дирлевангер лично руководил действиями подчиненных и закрыл эту брешь. В ходе боя он получил касательное огнестрельное ранение в грудь, а одна из пуль выбила у него из руки сигарету.

К этому периоду боевых действий относится миф, созданный В. Чернышевым после окончания блокады Налибокской пущи. Секретарь Барановичского обкома партии докладывал в ЦШПД: «В первые дни боев… партизанами был убит известный населению Белоруссии с начала войны палач, подполковник войск СС Дирлевангер, и захвачен весь план операции».

Дирлевангер, как известно, остался жив, да и появился он на оккупированной территории СССР не в начале войны, а в феврале 1942 г. Никакой штаб партизаны не захватывали, так как в те дни он находился в Ивенце. После войны, когда стало известно, что командир штрафников не был убит в Белоруссии, миф зазвучал по-новому. Со слов бывшего помощника начальника ЦШПД П.А. Абрасимова все выглядело так: «Партизанам удалось захватить штаб полковника-карателя Дирлевангера [летом 1943 г. у неге было звание оберштурмбаннфюрера СС, соответствовавшее званию подполковника. — Примеч. авт.], а вместе с ним и план операции "Герман"».

Разумеется, и это утверждение ложно. Ни в оперативных документах, ни в личном деле самого Дирлевангера о нападении на штаб не сказано ни слова. Зачем командованию партизанской зоны понадобилось выдумывать эту историю? Возможно, не самый удачный исход боев с немцами вынудил Чернышева показать действия своего соединения с наилучшей стороны, чтобы не выглядеть скверно в глазах руководства ЦШПД.

Справедливости ради надо сказать, что некоторые бригады и отдельные отряды действительно храбро сражались. Так, отряд им. Кузнецова (бригада им. Чкалова) держал оборону в районе деревень Углы, Дубки и Сивица Ивенецкого района — там, где наступал батальон Дирлевангера. Эсэсовцы, поддерживаемые авиацией, неоднократно переходили в атаки, однако «народные мстители» оборонялись стойко, несколько дней вели бои с превосходящими силами противника.

Во время боев на подступах к пуще и в самом лесу находившиеся вне окружения партизаны Ленинской бригады, отдельного отряда им. Щорса и других подразделений наносили удары по тылам боевых групп СС, облегчая положение оборонявшихся. Но обстановка складывалась совсем не в пользу «народных мстителей». Они израсходовали боеприпасы, у них кончилось продовольствие. На 25-й день боев немцы оттеснили партизан в северо-западную часть Налибокской пущи. Здесь, на территории, имевшей в длину 9 км, а в ширину 5 км, сконцентрировались около 12 000 «народных мстителей», отбивавших непрерывные атаки частей СС. После того, как удерживать рубежи стало невозможно, партизаны отступили в район труднопроходимых болот, чтобы, минуя их, выйти из окружения.

5 августа штрафники убили трех «бандитов» (двух мужчин и одну женщину), захватили пять винтовок, 50 патронов, 100 гранат 5 см, 20 гранат 8,5 см, ящик со взрывчаткой, радиостанцию, телефонный аппарат, динамоэлектрическую подрывную машинку, карту окрестностей Минска и список членов одного партизанского отряда, командир которого был пойман эсэсовцами. При прочесывании района также были найдены и уничтожены один военный госпиталь, пять жилых бункеров и два лагеря.

7 августа батальон вел бой. Один рядовой СС был убит, 19 получили ранения. Часть доложила о результатах учета. В течение суток штрафники захватили 80 мужчин, 168 женщин, 148 детей, 49 коров, 32 лошади, 84 головы мелкого скота, одну молотилку, два плуга, 12 центнеров зерна. В документе также перечислялись населенные пункты, уничтоженные батальоном: Адамки (31 жертва), Углы (37 убитых), Серкули (36), Скипоровцы, Рудня (19), Сивица (17), Добрая Сивица (30), Дубки (3), Сидивичи, Дайнова (26) и Погорелка.

Какими сценами сопровождалась ликвидация населенных пунктов, рассказал в своих воспоминаниях ветеран СС: «Во время акций мы передвигались в колонах, пешим порядком, и заходили в отдельные деревни. Тогда, думаю, уже не было разницы, проживали ли в этой деревне люди, заподозренные в связях с партизанами, или эта деревня была враждебна партизанам. Мы заходили в деревню, которая пустела в самые последние минуты перед нашим приходом, и забирали там весь скот и продукты питания. Если там оставались мирные жители, то командир роты отдавал приказ ликвидировать их или отправлять на работы. Почти все деревни сжигались дотла. Я не помню, когда было принято решение расстреливать людей. Я полагаю, что на совещании вышестоящего командования подобные вопросы обсуждались заранее, и определялось, какие деревни нужно эвакуировать, а какие полностью уничтожить».

Операция «Герман» завершилась 11 августа. За время проведения оперативных мероприятий боевые группы достигли следующих результатов: убито партизан 4280 человек, в том числе шесть командиров и два комиссара, взято в плен — 654 человека (включая одного командира Армии Крайовой). Захвачено рабочей силы: мужчин — 9065, женщин — 7701, детей — 4178. Захвачено сельскохозяйственной продукции: 3145 лошадей, 6776 коров, 499 телят, 9571 овца, 1517 свиней, 50 поросят, 14 коз, 318 голов мелкого скота, 230 гусей, 155 кур. Также было вывезено: 1 тонна зерна, 75 центнеров муки, 0,35 тонны пеньки, 10 кг шерсти, 176 шкур, одна молотилка, свыше 100 сельхозмашин.

Каждая часть СС отчиталась перед фон Готтбергом. Поступило донесение и из батальона Дирлевангера. Личный состав части убил в бою 1617 человек, взял в плен 33 партизана, разрушил 64 лагеря, 48 боевых позиций, 11 бункеров и два военных госпиталя. Трофеи составили: пять минометов, пять артиллерийских орудий, 17 пулеметов, более 250 винтовок и пистолетов. Эсэсовцы уничтожили 39 пулеметов, три миномета, 169 винтовок и разнообразное снаряжение, включая полевую кухню и радиостанции. Часть отчиталась и по поставкам скота и рабочей силы. Батальон захватил 929 мужчин, 1631 женщину, 395 детей, 588 коров, 178 лошадей, 477 овец, 8 свиней и 115 транспортных средств.

В итоговом отчете Готтберга были ошибки, такие как утверждение о том, что эсэсовцам посчастливилось ликвидировать «командира партизанского соединения Чернышева». С другой стороны, неточные данные сообщили наверх и партизаны. В донесении в ЦШПД, к примеру, сообщалось, что ими было убито и ранено в бою более 3 тыс. немцев, взято в плен 29 человек, пущено под откос 37 эшелонов. Как «народные мстители» проводили подсчет, неизвестно. Однако сам Готтберг оценил потери своей боевой группы в 205 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Операция «Герман» в военно-исторической литературе считается одной из самых жестоких. С момента ее начала и до самого конца оперативные группы СС и полиции применяли карательные меры. С 13 июля по И августа 1943 г. в районе, где шли бои и зачистки, немцы и коллаборационисты сожгли 150 населенных пунктов.

После прочесывания лесов в Воложинском и Ивьевском районах особый батальон СС возвратился в Логойск. Но долго без дела штрафникам сидеть не пришлось. С 20 августа они продолжили борьбу с местными партизанами. До конца лета 1943 г. часть расстреляла еще 38 партизан и сожгла две деревни — Пархово (16 жертв) и Свидно (2). 30 августа на имя фон дем Баха был отправлен доклад о достигнутых результатах.

В сентябре 1943 г. формирование Дирлевангера привлекалось к локальным акциям недалеко от своего места дислокации. 3 сентября батальон убил трех партизан и ранил еще двух. 5 сентября в бою с «народными мстителями» погиб рядовой СС Хаберланд. В тот же день часть сообщила, что личный состав уничтожил около 35–40 партизан и примерно 10–15 ранил. 7 сентября Дирлевангер доложил о захвате 213 человек, пригодных для отправки в Германию на принудительные работы.

Также в сентябре штрафники сожгли деревню Васильковка, убив минимум 14 местных жителей. Но очередной всплеск жестокости произошел в следующем месяце. 11 октября 1943 г. особый батальон СС (в составе 700 человек) при поддержке подразделений вспомогательной полиции проводил зачистки в Логойском районе. Действия эсэсовцев и полицейских поддерживали два самолета. В течение дня «особой обработке» подверглись жители Подонковского и Юрковского сельсоветов. Так, в деревне Свидно боевые группы сожгли два последних дома и все землянки, оборудованные для жилья. 45 человек согнали в один из оставшихся домов, после чего всех расстреляли и сожгли. Затем был уничтожен гражданский лагерь и убито еще 39 человек.

Основательно зачистив Свидно, подразделения СС и полиции устроили расправу в соседних деревнях: Пархово (расстреляны 43 человека), Загорье (все дома сожжены, убиты три и тяжело ранены два человека), Подонки (расстреляны 16 человек), Ляды (расстреляны 26 человек), Понизовье (расстреляны 3 человека), Молодзи (расстреляны 205 человек). В населенных пунктах изымались скот, хлеб, картофель, личные вещи. Эсэсовцы изъяли 101 корову и 75 лошадей. В партизанских документах отмечается, что в этом «произволе и грабеже активное участие принимали полиция и русская СС», то есть одна из бывших русских рот особого батальона (4-я или 5-я).

 

ПЕРВЫЕ БОИ С ЧАСТЯМИ КРАСНОЙ АРМИИ

Пока на территории Генерального комиссариата Белоруссия («Вайсрутения») и в тыловом районе группы армий «Центр» проводились мероприятия по борьбе с партизанами, ситуация на фронте стала приобретать для вермахта очень неприятный оборот. Войска Западного и Калининского фронтов в ходе Смоленской наступательной операции (с 7 августа по 2 октября 1943 г.) вышли к северо-восточной и восточной границе Белоруссии. Войска Центрального фронта в ходе Черниговско-Припятской операции (с 26 августа по 30 сентября 1943 г.) вышли к Днепру, Припяти и Сожу, захватили плацдармы на этих реках и создали условия для освобождения юго-восточных районов Белоруссии и Правобережной Украины.

Германское командование предполагало, что следующее наступление, которое собирается провести Красная армия, будет происходить на стыке групп армий «Центр» и «Север». Этот участок считался одним из самых слабых на Восточном фронте. В то же время Генеральный штаб ОКХ, оценивая обстановку, пришел к выводу, что в октябре — ноябре 1943 г. части и соединения РККА не будут вести активных наступательных действий. Осенняя распутица, бездорожье в лесисто-болотистой местности, казалось немецким генералам, будут служить серьезными препятствиями для войск противника, и он не сможет успешно наступать по раскисшим грунтовым дорогам. Все это, по мысли германского командования, позволит 3-й танковой, 2-й, 4-й и 9-й полевым армиям подготовиться к обороне.

С этой целью многие города восточной Белоруссии стали превращаться в опорные пункты. Вокруг Витебска, Орши, Могилева и Бобруйска создавалась круговая оборона, имевшая несколько оборонительных рубежей траншейного типа. На берегах многочисленных рек возводились оборонительные укрепления.

Выводы германского командования оказались неверными. 6 октября 1943 г. войска Калининского фронта (с 20 октября 1943 г. — 1-й Прибалтийский фронт, командующий — генерал армии И.Х. Баграмян) начали Невельскую наступательную операцию. В наступление перешли правофланговые армии фронта — 3-я и 4-я ударные (командующие — генерал-лейтенант К.Н. Галицкий и генерал-майор В.И. Швецов). Они нанесли главный удар на Витебск с севера через Невель в стык групп армий «Центр» и «Север». 7 октября РККА взяла город Невель — крупный узел немецкого сопротивления. Понимая всю опасность сложившейся обстановки, командование группы армий «Центр» попыталось отбить Невель. С 11 по 31 октября 1943 г. части и соединения 3-й танковой армии постоянно проводили контратаки. В итоге наступление войск 1-го Прибалтийского фронта было остановлено, но вернуть Невель не удалось.

В ноябре 1943 г. боевые действия продолжились. Войска 1-го Прибалтийского фронта получили пополнение, уточнили задачи. 8 ноября 1943 г., как пишет В. Хаупт, 3-й гвардейский кавалерийский корпус «начал фронтальное наступление» на город Витебск. Хотя наступление не достигло намеченной цели, обстановка на северном фланге 3-й танковой армии стала критической. Командующий 3-й танковой армией, генерал-полковник Ганс Рейнгардт, отправил в Ставку Гитлера подробный доклад о положении. Фюрер отдал категорический приказ: «Ни шагу назад! Нанести контрудар!»

13 декабря 1943 г., после получения подкрепления, войска 1-го Прибалтийского фронта возобновили наступление, начав Городокскую наступательную операцию (продолжалась до 31 декабря). Целью операции было нанести поражение 3-й танковой армии и ликвидировать городокский выступ, прикрывавший путь на Витебск. Несмотря на плохие погодные условия, 11-я гвардейская, 4-я ударная и 43-я армии прорвали немецкую оборону на фронте 15 км и к 16 декабря продвинулись вглубь на 25 км. 23 декабря началось решающее сражение за Городок. Вечером 24 декабря советские войска овладели городом и крупной железнодорожной станцией Городок. Развивая успех, части и соединения 1-го Прибалтийского фронта перерезали железную дорогу Полоцк — Витебск и к 31 декабря подошли к оборонительному рубежу северо-западнее Витебска. Однако попытки прорвать его не дали положительных результатов. В соответствии с приказом Верховного Главнокомандования войска 1-го Прибалтийского фронта перешли к обороне.

Еще в октябре 1943 г., когда проводилась Невельская наступательная операция, в тылу 3-й танковой армии активизировали свои действия бригады «народных мстителей» Россонско-Освейской зоны. Части и соединения 1-го Прибалтийского фронта находились в 30–35 км от партизанского края. Положение для немцев было угрожающим. Гитлер лично отдал приказ Баху подготовить операцию и ликвидировать «бандитов». Операция получила кодовое наименование «Генрих» (Heinrich).

На борьбу с «народными мстителями» была направлена боевая группа Курта фон Готтберга, в которую вошли:

— особый батальон Дирлевангера;

— 2-й полицейский полк СС (11-й, 13-й, 22-й полицейские батальоны);

— 13-й полицейский полк СС (6-й, 85-й, 301-й полицейские батальоны);

— 24-й полицейский полк СС (83-й, 133-й, 307-й полицейские батальоны);

— 1-я, 4-я, 9-я и 12-я полицейские танковые роты;

— оперативная команда полевой жандармерии «Крайкенбом»;

— 13-й, 19-й и 49-й моторизованные взводы полевой жандармерии.

Так как боевые действия предстояло вести и в тылу группы армий «Север», к операции «Генрих» подключили боевую группу Еккельна, высшего фюрера СС и полиции на Севере России. В боевой группе были следующие части и подразделения:

— 26-й полицейский полк СС (251-й, 255-й и 256-й охранные батальоны);

— 9-й полицейский полк СС (61-й, 112-й и 132-й охранные батальоны);

— 16-й полицейский полк СС (56-й, 102-й и 305-й охранные батальоны);

— 33-я, 42-я и 307-я полицейские роты связи;

— 10-й и 20-й моторизованные взводы полевой жандармерии;

— команда полевой жандармерии «Розенов»;

— полицейская рота СС особого назначения.

Однако успешно завершить операцию «Генрих» немцам не удалось.

После того, как часть Дирлевангера достигла района Полоцка, ведя по дороге бои с партизанами, ее спешно перебросили на фронт. Вот как об этом рассказывает анонимный ветеран:

«Нас подняли по тревоге в конце октября 1943 г. Мы подчинялись боевой группе фон Готтберга. Она состояла в основном из полицейских частей и собиралась в районе Полоцка. В Логойске в то время были собраны все подразделения команды: три немецкие и две русские роты, вышедшие в исходный район. Погода была плохой, время от времени шел снег. Между тем, мы получили из Минска комплекты зимнего обмундирования — ватные брюки и куртки. 1 ноября 1943 г. пришел боевой приказ. Мы выехали на санях в указанные нам населенные пункты. Во время движения доходило до ожесточенных боев, которые вряд ли можно сравнить с предыдущими операциями против партизан. Партизаны были готовы к нашему появлению… Они располагали артиллерийскими орудиями и минометами. Мы здесь были в невыгодном положении, так как погода и разбитые дороги становились главным препятствием для людей, все время находящихся в движении.

В моей группе появились первые раненые — три человека, отправленные в военный госпиталь СС в Минске. Вскоре наше боевое применение против партизан окончилось, так как Красная армия из Невеля нанесла удар на запад и стремилась в районе Дретуни выйти на север и юг… Вся боевая группа фон Готтберга заняла оборону и прикрывала фронт на востоке».

Приказ о переводе боевой группы Готтберга на фронт поступил 5 ноября 1943 г. Все части оперативного соединения, включая и батальон Дирлевангера, срочным порядком перебросили в район севернее Полоцка, где предстояло остановить наступление войск 1-го Прибалтийского фронта. Особый батальон СС занял позиционную оборону недалеко от населенного пункта Дретунь.

Судя по воспоминаниям анонима, у штрафного формирования было время, чтобы подготовить оборонительные позиции. Боевой порядок батальона в обороне строился в два эшелона. Перед передним краем обороны были сооружены противотанковые и противопехотные заграждения. Личный состав части отрывал траншеи в полный профиль, что вполне объяснимо, так как от скопления на дне окопов снега, грязи и льда глубина их постоянно уменьшалась. Земля была промерзшей, и приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы отрыть окопы хотя бы на глубину одного метра и положить смерзшийся грунт на бруствер. Система опорных пунктов и огневых позиций батальона включала в себя опорные пункты рот, объединенные в батальонный район обороны.

Часть Дирлевангера была придана 24-му полицейскому полку СС. Полицейские подразделения полка привлекали к оборудованию системы опорных пунктов и огневых позиций, конвоированию захваченных в плен красноармейцев и гражданского населения.

7 ноября батальон Дирлевангера вступил в первый свой бой против частей Красной армии. Бой оказался ожесточенным. На следующий день, 8 ноября, боевые действия продолжились, и штрафная часть понесла потери. Было убито 11 рядовых СС: Теодор Кальбе, Фриц Крюгер, Вильгельм Бренгель, Георг Гребнер, Эрих Бакс, Карл Шмидт, Генрих Мюле, Герберт Цан, Людвиг Бенегер, Вальтер Вегнер и Огго Грабе. 10 ноября был убит рядовой СС Понтер Винтер, 11 ноября — рядовой СС Карл Флеш, 13 ноября — рядовые СС Альфред Чижевски, Рудольф Фауст, Фриц Реел, Вальтер Ланге и унтерштурмфюрер СС Август Целлер.

Во время контратак батальон нес большие потери. Много штрафников погибло в период с 8 по 17 ноября 1943 г. Это показывает донесение от 4 декабря 1943 г. об убитых в бою, подготовленное гауптштурмфюрером Куртом Вайссе, который с конца ноября 1943 г. временно исполнял обязанности командира батальона (Дирлевангер убыл в Рейх для награждения золотым Немецким крестом, который ему вручили 5 декабря 1943 г., а после этого он отправился в отпуск, в Эслингин). Только с 13 по 17 ноября безвозвратные потери части составили 20 человек убитыми. В их числе был и командир 2-й роты, гауптштурмфюрер Рудольф Штовено, павший 14 ноября.

13 ноября 1943 г. часть атаковала населенный пункт Козари. 11 декабря 1943 г. Вайссе обратился в штаб 13-го полицейского полка СС с просьбой уточнить, является ли эта атака достойной того, чтобы вручить ее участникам Штурмовые пехотные знаки или шланги «За ближний бой». Командование полка посчитало действия штрафников достойными награды.

13 ноября 1943 г. командиром боевой группы «фон Готтберг» был назначен штандартенфюрер СС Гейнц Ламмердинг, исполнявший до этого обязанности начальника штаба оперативного соединения высшего фюрера СС и полиции в Центральной России и Белоруссии. Назначение Ламмердинга на эту должность в принципе было логичным. У него был большой боевой опыт. С начала Второй мировой войны Ламмердинг воевал в составе дивизии СС «Мертвая голова». Он отличился во время Французской кампании и был награжден Железным крестом I и II классов. Некоторое время Ламмердинг исполнял обязанности начальника штаба в своем соединении. С 1941 г. он сражался на германосоветском фронте, прекрасно показал себя во время тяжелых боев в Демянском «котле», командовал 5-м гренадерским полком СС «Туле» дивизии «Мертвая голова». 23 апреля 1943 г. он был награжден золотым Немецким крестом. Словом, Готтберг передавал свою боевую группу в надежные руки.

Однако командовать Ламмердингу пришлось недолго. Уже 6 декабря 1943 г. его сменил полковник полиции Штан. В приказе по боевой группе Ламмердинг отмечал: «Я выражаю всем офицерам, младшим командирам и рядовым, продемонстрировавшим под моим руководством выдающуюся преданность делу, мою благодарность. Я желаю боевой группе "фон Готтберг" успешного применения во фронтовых операциях. Я сообщу рейхсфюреру СС об удачном применении частей СС и полиции».

Смена командира боевой группы не улучшила положения сражавшихся частей. Им по-прежнему приходилось вести борьбу с численно превосходящими силами противника. Как вспоминал один из членов батальона, «мы находились на передовой… Личный состав нашей части, занимая оборону, сдерживал удар русских на фронте. Это принесло нам большие потери».

20 декабря особый батальон СС вел оборонительные бои. 23 декабря Курт Вайссе, руководивший действиями усиленного разведывательного подразделения, атаковал советские позиции в районе Малая Пуща — Дретунь. Эсэсовцы вели огонь с близкого расстояния, между штрафниками и советскими пехотинцами произошли рукопашные схватки. Результатом этой вылазки стало то, что подчиненные Вайссе уничтожили несколько огневых точек противника и внесли сумятицу в ряды готовившихся к атаке красноармейцев.

 

«АСОЦИАЛЫ» И УГОЛОВНИКИ. КАЧЕСТВО НОВОГО ПОПОЛНЕНИЯ

В 1943 г. в особом батальоне СС происходили неоднократные изменения численности и организационно-штатной структуры. Следует признать, что в этом вопросе существует известная путаница, создающая немало проблем для историков. Некоторые специалисты опирались на послевоенные свидетельства членов СС, игнорируя документы батальона.

Так, Г. Ауэрбах при анализе структуры и численности формирования в феврале 1943 г., ссылался на протокол допроса Г. Бергера. В итоге историк, к сожалению, пришел к ошибочным выводам. По его мнению, в феврале, когда батальоном командовал Франц Магиль, в части служило 700 человек, и было четыре роты — две немецкие и две «иностранные» («zwei Kompanien Deutscher und zwei Kompanien "Fremdvolkischer"»).

Изучение оперативных документов батальона привело авторов настоящего исследования к другим выводам. Как показывают боевые приказы по части, отданные с ноября 1942 г. до конца февраля 1943 г., структурных преобразований внутри батальона не проводилось. На протяжении этого периода в части продолжало оставаться три роты — одна немецкая и две русские. По сравнению с октябрем 1942 г. количество собственно штрафников уменьшилось. К примеру, в дополнении к приказу об участии батальона в операции «Февраль» (от 7 февраля 1943 г.) Магиль, подавший в боевую группу «Бинц» сведения о своих силах, вооружении и транспортных средствах, определил численность батальона в 320 человек.

Весной 1943 г. особое формирование СС вновь пополнили коллаборационистами и немцами (в основном это были «рейхсдойче», мужчины 1901 г. рождения и младше, проживавшие в Генерал-губернаторстве и уклонявшиеся от военной службы, которых на основании приказа Гиммлера от 28 марта 1943 г. решили отправить в батальон в качестве лиц, проходящих «испытательный срок»). Говоря о расширении части, Оскар Дирлевангер в письме к Бергеру от 8 июня 1943 г. подчеркивал: «Особый батальон СС в настоящее время состоит из одной немецкой роты с 150 военнослужащими, одного немецкого мотоциклетного ювода с 40 военнослужащими, трех русских рот по 150 человек в каждой, одного украинского ювода с 40 военнослужащими, одной артиллерийской батареи с 40 немцами и 40 русскими — всего 760 человек».

Конечно, Дирлевангер, отмечая, сколько человек служит в каждой роте, вовсе не имел в виду, что, например, в трех русских подразделениях собраны только одни русские. В этих подразделениях также были украинцы, белорусы и немцы, находившиеся на командных должностях.

В июне 1943 г. в части служило около 760 человек. Нужно, однако, учесть, что в мае — июне проводилась операция «Коттбус» и батальон понес существенные потери. Тем не менее представленные данные позволяют вести речь об увеличении добровольцев. Утверждение Р. Михаэлиса о превалировании в июне 1943 г. в части немецких штрафников (60 % браконьеры, 20 % — осужденные военнослужащие вермахта и СС, 20 % — иностранные добровольцы) представляется сомнительным.

В мае 1943 г. произошел первый отбор заключенных концлагерей, из числа так называемых «профессиональных преступников» и «асоциальных элементов». Решение о направлении уголовников в часть Дирлевангера принималось, как считает Г.-П. Клауш, не без согласия Гиммлера, вынужденно пошедшего на такой шаг. Германские потери на Востоке (как на фронте, так и в тылу) были большими, а мобилизационные ресурсы Рейха — скудными. В этой ситуации СС искало новые источники пополнения. На этом фоне и возникла идея о том, чтобы провести отбор немцев-уголовников.

Как известно, заключенные концлагерей подразделялись на четыре группы. К первой принадлежали политические противники нацистов (Politische Gegner), в том числе социал-демократы и сторонники Коммунистической партии Германии (КПГ), ко второй — представители «биологически неполноценных рас» (Angehorige rassenbiologisch Minderwertige). Это были, в первую очередь, евреи и цыгане. Третью группу составляли уголовники (Kriminelle). Поначалу их именовали «временно задержанными в целях профилактики» (Befristete Vorbeugungshqftlinge), а затем — «профессиональными преступниками» (Berufsverbrecher). К четвертой группе нацистские правоведы относили «асоциальные элементы» (Asozialen).

Под «профессиональными преступниками» и «асоциалами» подразумевались социальные подгруппы, состоявшие, как это понимали в СС и в Имперском министерстве юстиции, из индивидов, представлявших «биологическую опасность» для «народного сообщества». Если с определением «профессиональных преступников» у нацистского правосудия проблем не возникало, то с «асоциальными элементами» все было сложнее. Само это понятие не отличалось четкостью. В этот разряд включали обычно людей, обвиненных в девиантном поведении, «чуждых обществу» (Gemeinschaftsfremde) и «социально непригодных» (Gemeinschaftsunfdhige). Речь в большинстве случаев шла о бродягах, бездельниках, алкоголиках, хулиганах, психопатах, сутенерах, лицах с нетрадиционной сексуальной ориентацией и т. д.. Некоторое количество «асоциалов» попали и в часть Дирлевангера.

Поначалу, как показывают документы батальона, в концлагерях отобрали 350 уголовников. Но не все из них получили право на «реабилитацию». Клауш пишет, что Главное административно-хозяйственное управление СС отправило в Белоруссию эшелон № 196 681, в котором числился 321 узник. Состав сопровождала охрана из 15 рядовых СС под командованием гауптштурмфюрера Рудольфа Штовено. Согласно спискам заключенных, 48 человек были взяты из Дахау, 59 — из Бухенвальда, 17 — из Аушвица, 9 — из Гросс-Розена, 3 — из Люблина, 15 — из Нацвайлера, 25 — из Нойенгамме, 19 — из Флоссенбурга, 34 — из Матхаузена, 16 — из Равенсбрюка и 49 — из Заксенхаузена. Еще 27 «рекрутов» отобрали из числа браконьеров, но откуда их привезли в Ораниенбург, Клаушу выяснить не удалось.

Считается, что отбор узников проводился на добровольных основах. Но историк Ауэрбах полагает иначе, указывая на случаи угроз и принуждения. До того как прошедшие отбор заключенные получили в Заксенхаузене гражданскую одежду, они имели на робах соответствующую маркировку: «уголовники» — зеленый треугольник, «асоциалы» — черный треугольник, гомосексуалисты — розовый треугольник.

Касаясь последней категории узников, подчеркнем, что отбор лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией в особый батальон СС проводился по строгим критериям. Этот подход вполне объясним. В Третьем рейхе в гомосексуалистах видели «оскорбление общественной морали», «символ сексуальной распущенности Веймарского режима» и «издевательство над принципами мужского товарищества». Геев считали «совратителями», подвергали бессрочному заключению, а также стерилизации, кастрации и всевозможным казням. Применение принудительной стерилизации и кастрации, с точки зрения коричневых идеологов и врачей-евгеников, представлялось оправданной мерой, направленной на «защиту расы» от «подонков общества», стремящихся «испортить» и «подорвать» жизненные силы народа. Преодоление этой «заразы» рассматривалось как одна из важных государственных задач.

Американский историк К. Хитон утверждает, что в часть Дирлевангера попадали только «помилованные гомосексуалисты», давшие согласие добровольно пройти процедуру кастрации. Авторы не нашли подтверждения этим фактам, однако такую возможность исключать нельзя. Лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией, в том числе ранее служившие в СС, действительно направлялись в штрафной батальон «для исправления» (при том что никто не отменял принцип, согласно которому «закоренелых преступников-гомосексуалистов» надлежало в основном подвергать смертной казни). Судья С. Бендер из Главного судебного управления СС, руководствуясь указаниями Гиммлера, 26 октября 1943 г. выпустил соответствующий приказ:

«Принимая во внимание особое обращение в тяжких случаях, рейхсфюрер СС утвердил следующее:

1) В легких случаях осужденные могут направляться в особые части войск СС [испытательные и рабочие части СС], если они в ходе заключения под стражей представят руководству личные гарантии того, что они оступились, и от них более не следует ожидать такого же повторного преступления.

2) В средних случаях, когда повторное преступление не может быть исключено, но с большой вероятностью возможно, отбывание наказания осуществляется в концентрационном лагере. Если в отдельных случаях условно-досрочное освобождение является оправданным, осужденного можно передавать в особую команду СС Дирлевангера».

Таким образом, в батальон отправляли гомосексуалистов, чья деятельность относилась к разряду «средних преступлений». Разумеется, эти лица обязаны были находиться под постоянным контролем и подлежали наказаниям, включая смертную казнь, если их поступки и поведение свидетельствовали о «плохом исправлении».

2 июля 1943 г. транспорт с заключенными покинул Ораниенбург и отправился на Восточный фронт по маршруту Берлин — Брест-Литовск — Петриково (под Минском). В Петрикове уголовников пересадили на машины и доставили в Осиповичи (под Бобруйском), где располагался склад вещевого имущества войск СС. Осужденным выдали обмундирование и отвезли в Логойск.

Из уголовников было сформировано две новые роты. В приказе по батальону от 10 июля 1943 г. уже фигурируют пять рот, а в приказе от 16 июля — для них были определены номера полевой почты (1-я рота — № 00512 А, 2-я рота — № 00512 В и т. д.).

МакЛин приводит расписание батальона, относящееся к июлю — августу 1943 г.:

— штабная рота;

— 1-я рота (подразделение, состоявшее из браконьеров, бывших членов СС и вермахта);

— 2-я рота (первое подразделение с осужденными);

— 3-я рота (второе подразделение с осужденными);

— 4-я рота (бывшая 1-я русская рота);

— 5-я рота (бывшая 2-я русская рота).

Еще один вариант боевого расписания представлен в книге Михаэлиса:

— штаб особого батальона СС «Дирлевангер»;

— транспортное подразделение;

— взвод связи;

— санитарный взвод;

— мотоциклетный взвод;

— 1-я рота (1-й, 2-й, 3-й взводы);

— 2-я рота (1-й, 2-й, 3-й взводы);

— 3-я рота (1-й, 2-й, 3-й взводы);

— 4-я рота (1-й, 2-й, 3-й взводы);

— 5-я рота (1-й, 2-й, 3-й взводы);

— артиллерийская батарея вспомогательной полиции;

— команда СД (1-й, 2-й, 3-й взводы).

Сравнительный анализ двух расписаний показывает, что в целом они идентичны и отражают собой период внутренних преобразований в батальоне, произошедших во второй половине лета 1943 г.

Кроме проведения организационно-штатных мероприятий, отмечаются также изменения в личном составе. Около 15 % подчиненных Дирлевангера являлись браконьерами, 35 % — иностранными добровольцами, 35 % — заключенными концлагерей и 15 % — осужденными военнослужащими вермахта и СС. Как утверждает Михаэлис, такая картина наблюдалась в течение года — с июля 1943 г. до июня 1944 г..

Вопрос относительно вооружения новобранцев Дирлевангер, по всей видимости, решил еще в начале лета 1943 г. В письме к Бергеру от 8 июня он требовал выделить его батальону 600 винтовок, 120 винтовок с оптическим прицелом, 50 пистолетов, 36 сигнальных пистолетов, 24 станковых и 38 ручных пулеметов, 72 автомата, 12 легких и средних гранатометов, шесть ранцевых радиостанций, 144 карманных буссоли. Кроме этого, командир штрафников просил, чтобы в часть доставили 36 мотоциклов с колясками, 40 грузовиков с водителями, шесть автомобилей повышенной проходимости, шесть полевых кухонь.

Немалый интерес представляет и вопрос, связанный с качественными характеристиками личного состава. Судя по документам, значительная доля уголовного контингента не имела ни малейшего представления о военной службе, поэтому Дирлевангеру пришлось перевести из других подразделений по шесть унтер-офицеров, чтобы укрепить ими две новые роты — 2-ю и 3-ю.

Фактически младшим командирам пришлось обучать вчерашних «зэков» азам военной науки. Этот процесс проходил не так гладко, как хотелось бы командиру батальона. Трудности, в первую очередь, возникли из-за того, что определенную часть уголовников составляли лица из числа «капо», лагерных функционеров — начальников рабочих и строительных команд, писарей, старост бараков и т. д. «Капо» занимали в иерархии концлагерей важные посты (в политотделе, отделе труда, канцелярии). Это был циничный и жестокий тип уголовников, привыкших командовать, жить за счет остальных узников. «Мотивация у новобранцев была низкая, — вспоминает аноним, переведенный унтер-офицером во 2-ю роту. — В концлагере они ничего не делали, так как другие заключенные выполняли за них работу. А здесь их поставили в одинаковые условия, и они не горели желанием служить. Это означало только одно: они собирались и дальше вести свой прежний образ жизни. Дисциплина, в целом, оставляла желать лучшего. После прибытия двух рот в Логойск, Дирлевангер вышел перед ними и обратился с речью, сказав следующее: "Фюрер снова дал вам возможность стать нормальными членами народного сообщества. Для этого он освободил вас из концлагеря и направил сюда для участия в боевых действиях. Тот, кто проявит смелость и честь, получит освобождение. Тот, кто и дальше собирается вести себя, как бешеная собака, прямиком возвратится туда, где он был раньше! Вы это поняли?"»

Поведение уголовников было безобразным. Практически каждый день они промышляли воровством, уходя в самовольные отлучки в Логойск, имели место случаи неподчинения непосредственным начальникам, употребление спиртных напитков. Крайне небрежное отношение новобранцев к выполнению своих обязанностей нашло отражение в приказе № 11 от 16 июля 1943 г. Дирлевангер указал на нарушения, произошедшие во время несения караульной службы. Во-первых, инструктаж караула проводился плохо. Во-вторых, часовые в темное время суток разводили костры и курили. В-третьих, отдыхающая смена почему-то отправлялась спать не в караульное помещение, а в расположение. В-четвертых, часовые не заботились о том, чтобы сохранить пароль в секретности. Дирлевангер прямо подчеркивал: «О проступках, совершенных в карауле, следует сообщать в батальон. Я строго накажу тех, из-за кого расположение части будет находиться под угрозой нападения».

Ситуацию, конечно, удалось переломить в лучшую сторону, но в первое время осужденных старались не привлекать к оперативным мероприятиям. Так, во время боевой фазы операции «Герман» (с 13 июля до 1 августа 1943 г.) две роты новичков оставались в Логойске. Тем не менее обстановка в районе дислокации батальона была напряженной, и уголовников пришлось использовать в небольших акциях. Как следует из документов, 19 и 20 июля партизаны совершили нападения на военнослужащих СС. В первый день, недалеко от сожженной деревни Добринево (примерно в 4 км севернее Логойска), подверглась обстрелу колонна части. В результате был убит рядовой Гайзенбахер, а рядовой Кайпер и унтершарфюрер Штоллеверк получили ранения. На следующий день грузовой автомобиль батальона, следовавший в Минск, подорвался на радиоуправляемой мине. Осколками мины убило рядового Кулеса, еще четыре человека были ранены, в том числе оберштурмфюрер Эгид Ингрубер.

Штурмбаннфюрер СС Карл Префке, отвечавший за подготовку подразделений, не принимавших участия в операции «Герман», приказал провести усмирительные акции. Отделения 2-й и 3-й роты сожгли 21 июля 1943 г. населенный пункт Августово (в 5 км юго-восточнее Логойска), уничтожив 22 человека.

Дирленвагер, чей батальон несколько поредел, решил привлечь к «операции по эвакуации» (с 1 по 10 августа) подразделения уголовников. О серьезном боевом применении речь не шла. Новобранцам поручили захватывать скот и зерно, а затем сжигать населенные пункты. Что на самом деле происходило в деревнях, хорошо показано в воспоминаниях анонима: «Уголовники вели себя, как свиньи, просто заходили в дома, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь, и ограбить. Если местные жители мешали им, их просто расстреливали. Только после этого они шли за скотом и запасами урожая, которые грузили на телеги».

Обстановка с дисциплиной в батальоне оставалась нестабильной. Имели место случаи грубого нарушения воинской дисциплины, общественного порядка вне расположения воинской части и т. д. К примеру, как видно из приказа Дирлевангера от 13 августа 1943 г., рядовой СС Эссер был арестован на 5 суток за то, что, вопреки строгому запрету подвозить местное население, во время поездки на автомобиле в Минск взял с собой в дорогу одну русскую женщину.

В середине августа 1943 г. Дирлевангер получил из Рейха перечень судимостей своих новых подчиненных. «Просматривая список, я, мягко говоря, пришел в ужас, — подчеркивал он в письме в Главное управление СС от 21 августа 1943 г. — 44 заключенных, из тех, что ко мне прибыли, я решил снова отправить в концлагерь. В первую очередь, конечно, цыганских метисов, умственно неполноценных, осужденных за содомию и некоторых других, за которыми числятся особо тяжкие преступления. Я надеюсь, что из оставшихся мне все же удастся воспитать солдат».

В конце августа из особого батальона СС отправили обратно в концлагерь более 50 уголовников. В части осталось около 250 заключенных, отобранных в мае 1943 г. Именно они и составили 2-ю и 3-ю роты. Все подразделения батальона имели свои знаки различия. Личный состав 1-й роты, в которой служили браконьеры, носил белые погоны. Во 2-й и 3-й ротах осужденные носили красные погоны. В 4-й и 5-й ротах («иностранных») солдатам разрешили носить обычные погоны.

Отметим, что проблемы с дисциплиной в батальоне Дирлевангера были и раньше. С 3 декабря 1942 г. до 19 февраля 1943 г. в Заксенхаузен были отправлены пять человек (Вильгельм Викки, Отто Руперт, Иоганн Вальнер, Адольф Шульц и Вальтер Штюбнер). 21 января 1943 г. в концлагерь Могилева передали рядового СС Дюваля, воровавшего вещи у своих товарищей. В приказе об операции «Февраль» (7 февраля 1943 г.) также говорилось о направлении в концлагерь Могилева еще одного вора — рядового Штрасдуна. Сопроводить его к месту заключения должны были обершарфюрер СС Боме, роттенфюреры СС Брусберг и Костельник.

Желая навести порядок, Дирлевангер не останавливался ни перед чем. К примеру, в сводке от 3 сентября 1943 г. он просил суд полевой комендатуры № 154 (г. Пинск) приговорить к смертной казни некоего Швезера (звание не указано).

Нарушали дисциплину не только рядовые, но и офицеры. Так, за совершение дисциплинарного проступка суд СС и полиции XVII (г. Минск) приговорил унтерштурмфюрера, доктора медицины Генриха Венинка, к 14 дням домашнего ареста. Венинка считали психически неуравновешенным человеком. Хотя за его плечами была служба в дивизии СС «Мертвая голова», поведение у врача, с точки зрения кодекса чести «Черного ордена», было далеким от идеала. Офицер запятнал себя половыми связями с польской женщиной, промышлял воровством, у него неоднократно возникали проблемы с начальством. В мае 1943 г. Венинка перевели в штрафное формирование. Но и здесь, как свидетельствуют документы, он служил не так, как, возможно, хотелось судебным инстанциям СС.

Дирлевангер самым жестким образом боролся с нарушителями дисциплины и продолжал укреплять подразделения уголовников браконьерами или бывшими членами СС. В середине августа 1943 г. он направил в 3-ю роту унтершарфюрера Эриха Зельцера и роттенфюре-ра Зайлица, а во 2-ю — унтершарфюрера Карла Гейнца, прибывшего из 4-го полка охраны частей СС «Мертвая голова».

Случалось, что откомандированные в батальон члены СС не прибывали вовремя, и тогда Дирлевангер оформлял поисковые запросы. Об одном из таких запросов он упоминает в сводке от 31 августа 1943 г., сообщая начальнику концлагеря Заксенхаузен, что рядовой СС Гельмут Гаген так и не приехал в его часть.

Наряду с тем, что в батальоне было много нарушений дисциплины, за которые виновные в них солдаты подвергались разным наказаниям, в том числе смертной казни, большинство военнослужащих старались служить на совесть. Например, в январе 1943 г. право побывать в отпуске получили 30 рядовых и офицеров части (7 января — 5 человек, 11 января — 5, 18 января — 10, 27 января — 10).

17 июня 1943 г. состоялась реабилитация обершарфюрера СС Гейнца Файертага. Из Главного управления СС пришел приказ, где, в частности, говорилось: «В отношении обершарфюрера СС Файертага господин имперский министр юстиции сообщил Главному управлению СС, что он, по предложению суда СС, предписал вычеркнуть из личного дела отметку о дисциплинарном наказании 21.05.1943 г. Я прошу Вас, оберштурмбаннфюрер, чтобы об этом поставили в известность Файертага. Его полная реабилитация состоялась».

9 августа 1943 г. Курт фон Готтберг подписал представление о награждении Дирлевангера Немецким крестом в золоте. 15 августа под этим же документом поставил подпись Бах-Зелевски, причем «шеф соединений по борьбе с бандами» не поскупился на высокопарные слова: «Благодаря исключительным заслугам и смелости, которая неоднократно и в большом количестве операций против банд была проявлена оберштурмбаннфюрером СС доктором Дирлевангером, я ходатайствую о награждении Немецким крестом в золоте этого офицера СС».

Несмотря на это существенное поощрение, все говорило о том, что Дирлевангер не избавился от пристрастия к алкоголю и разврату и продолжал оставаться морально не отягощенным субъектом. Согласно показаниям бывших браконьеров, их начальник не раз организовывал в Логойске оргии. Так, некий Б.В. 22 сентября 1946 г. поведал суду такую историю: «Однажды вечером в замке Логойска, когда я стоял на посту в расположении офицеров, мне доверительно сообщили о том, что офицеры были совершенно пьяны, жестоко избивали и насиловали в зале восемь голых женщин».

Интерес представляет и сообщение Альбина Ф., бывшего сотрудника управления комплектования войск СС, откомандированного в особый батальон для прохождения «испытательного срока». 19 марта 1948 г. Альбин Ф. сделал на суде заявление: «Я сам видел через приоткрытую дверь этих голых женщин… На следующее утро перед замком валялось три или четыре расстрелянных женщины… Эти женщины были похоронены нами».

По сообщению еще одного бывшего штрафника, который 3 июля 1962 г. дал на суде показания, Дирлевангер принимал в замке Логойска и самого Бергера, прилетавшего на самолете из Берлина в Минск. По случаю его приездов «устраивались пьянки». Историк Клауш, исследовавший обстоятельства этих визитов, не обнаружил фактов участия Бергера в каких-либо оргиях. Что действительно имело место, так это шумное застолье, сопровождавшееся исполнением немецких солдатских и народных песен (известно, что Дирлевангер очень любил марш «Я — браконьер» — «Ich bin einfreier Wildbretschutz»).

У Дирлевангера были натянутые отношения с представителями Генерального комиссариата Белоруссия. Командир штрафного формирования презирал сотрудников гражданской администрации, считал их трусами, которых давно бы уничтожили партизаны, если бы не войска СС. В журнале боевых действий фон дем Баха есть запись от 14 октября 1943 г. В ней «шеф соединений по борьбе с бандами» отмечал, что ему пришлось улаживать в Минске последствия драки, произошедшей «между доктором Дирлевангером» и комиссаром области Борисов, доктором Гансом Кайзером. Неясно, в каком состоянии находился Дирлевангер, но, скорее всего, он был пьян.

Аморальный образ жизни, однако, не мешал командиру особого батальона СС руководить личным составом. Вряд ли Дирлевангер испытывал угрызения совести. И вряд ли он исповедовался, когда встречался со священником Антониусом, настоятелем храма в Логойске. Этот батюшка, по замечанию СВ. Силовой, пошел на прямой контакт с командиром карателей и стал активным «проповедником нового порядка».

Необходимо сказать несколько слов об офицерском составе штрафной части. В документах батальона, относящихся к 1943 г., отмечается смена командиров ротного звена. До конца 1942 г. двумя русскими подразделениями командовал оберштурмфюрер СС Вальдемар Вильгельм, немецким — унтерштурмфюрер СС Вальдемар Бодамер. Но уже в январе 1943 г. — видимо, после того, как штурмбаннфюрера Магиля назначили временно исполнять обязанности командира батальона, — в части произошли изменения. Русскими ротами командовали оберштурмфюрер Эгид Ингрубер и обершарфюрер Курт Шнайдт. Фамилия последнего стоит в списке лиц, получивших 12 января 1943 г. приказ о проведении «акций по усмирению» в рамках операции «Франц». Немецкой ротой тогда командовал оберштурмфюрер Вильгельм.

Во второй половине месяца в части вновь происходит смена ротных командиров. 21 января обершарфюрер СС Шнайдт был назначен начальником учебных курсов и убыл в Могилев. Обязанности командира 2-й русской роты стал исполнять обершарфюрер СС Фридрих Боме, ранее выполнявший особые поручения. Командование мотоциклетным взводом принял оберштурмфюрер СС Эрвин Вальзер. Оберштурмфюрер СС Вальдемар Вильгельм 18 января 1943 г. убыл в отпуск (вернулся в часть после 10 февраля). Кто был поставлен командовать немецкой ротой, не совсем ясно. Но 28 января Магиль назначил на должность командира подразделения штурмбаннфюрера СС Карла Префке.

Впрочем, на этом перестановки не закончились. Возвратившись после отпуска, Дирлевангер еще раз провел смену командного состава. В конце февраля 1943 г. штабные и командные должности были распределены так: батальонным адъютантом был назначен оберштурмфюрер СС Эрвин Вальзер. За снабжение отвечал оберштурмфюрер СС Эгид Ингрубер. Вопросами продовольственного обеспечения занимался обершарфюрер СС Фридрих Боме, вооружением — унтершарфюрер СС Альфред Мамич. Финансовую службу возглавил унтершарфюрер СС Эрих Зельцер, писарем назначили унтершарфюрера СС Густава Штрумпфа, переводчиком — некоего Давида (имя и звание не указаны). Немецкой ротой оставили командовать штурмбаннфюрера Карла Префке. На должность командира 1-й русской роты назначили гауптштурмфюрера СС Курта Граматке, 2-й русской роты — оберштурмфюрера СС Вальдемара Вильгельма.

Указанная расстановка офицеров, по всей видимости, сохранялась до апреля 1943 г. В мае, с появлением в части 3-й русской роты и выделением украинского взвода, скорее всего, произошла смена. Однако кого Дирлевангер назначил на новые командные должности, установить трудно. Вместе с тем известно, что еще в апреле 1943 г., когда в батальоне числилось 569 военнослужащих, вновь произошли перестановки. Так, штурмбаинфюрер Префке и оберштурмфюрер Ингрубер были назначены заместителями командира части. В зависимости от ситуации, Дирленвагер поручал им командование немецкой ротой, в которой тогда не было командира. Ротой командовали унтер-офицеры подразделения, чья постоянная смена указывает, во-первых, на потери среди младших командиров и, во-вторых, на суровые наказания. 1-й русской ротой в апреле командовал гауптштурмфюрер Граматке, 2-й русской ротой — гауптштурмфюрер Ганс Шрайер.

10 июля 1943 г., когда в части прошли организационно-штатные мероприятия, в батальоне произошла очередная смена командиров. Во главе штабной роты был поставлен гауптшарфюрер СС Ойген Бел-лер, 1-й роты — гауптштурмфюрер СС Курт Вайссе, 2-й роты — гауптштурмфюрер СС Рудольф Штовено, 3-й роты — обершарфюрер СС Фридрих Боме, 4-й роты — гауптштурмфюрер СС Йозеф Громан и 5-й роты — оберштурмфюрер СС Вальдемар Вильгельм.

Подробнее остановимся на некоторых персоналиях. В первую очередь, интерес представляет личность штурмбаннфюрера СС Карла Префке (родился 7 июля 1898 г. в Нойстрелице, Мекленбург). Это был один из самых опытных офицеров СС, служивших в штрафном батальоне. За плечами у Префке было участие в Первой мировой войне (73-й фузилерный полк). После войны, в марте 1920 г., он получил звание лейтенанта. В 1934 г. вступил в СС. Префке воевал в составе полка СС «Германия», а потом — в дивизии СС «Дас Рейх». В 1941 г. его перевели в дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», а затем направили в аппарат высшего фюрера СС и полиции в Белоруссии, откуда и перевели в батальон Дирлевангера. Словом, значительная часть карьеры Префке проходила в элитных частях и соединениях «Черного ордена».

Историк Ф. МакЛин, ссылаясь на архивные материалы, пишет, что Карл Префке служил у Дирлевангера с 1 мая по 15 декабря 1943 г.. Тем не менее документы особого батальона СС говорят о другом. Префке прибыл в штрафное формирование примерно в середине января 1943 г. и некоторое время оставался при штабе части. 28 января, как отмечалось, Магиль поставил его на должность командира немецкой роты. После того как Дирлевангер возвратился в Белоруссию, Префке был назначен заместителем командира батальона. Не вызывает никаких сомнений, что Дирлевангер уважал и ценил Префке как офицера, особенно в вопросах планирования и проведения боевых операций. Кроме того, Дирлевангер, полагаясь на опыт Префке, поручил ему заниматься подготовкой новичков (2-я и 3-я роты), прибывших в июле 1943 г. из Заксенхаузена.

Не меньший интерес представляет фигура гауптштурмфюрера СС Курта Вайссе (родился 11 октября 1909 г. в Эренфридерсдорфе).

Свою карьеру в СС он начал в 1932 г. 13 сентября 1936 г. Вайссе получил звание гауптштурмфюрера СС и был назначен командиром караульного батальона частей СС «Мертвая голова». После того, как Третий рейх вторгся в Советский Союз, Вайссе был направлен в дивизию СС «Дас Рейх», где он командовал 3-й ротой в составе полка СС «Германия». В боевых действиях на Восточном фронте он показал себя как грамотный офицер, был награжден Железным крестом П класса. В сентябре 1941 г. Вайссе получил тяжелое ранение и был отправлен в Рейх. После выздоровления его перевели в учебный батальон дивизии СС «Мертвая голова». 23 января 1943 г. Вайссе приговорили к пожизненному заключению за убийство новобранца, пойманного при краже, и жестокое обращение с подчиненными. Рейхсфюрер СС, однако, дал Вайссе второй шанс: осужденного гауптштурмфюрера направили в часть Дирлевангера, где ему доверили командовать ротой. Вайссе прибыл в батальон до того, как в Белоруссию привезли уголовников.

В воспоминаниях анонима встречается следующая характеристика этого офицера: «Вайссе прибыл в особую команду СС летом 1943 года, после того, как он избил одного рекрута до такого состояния, что тот скончался. Вайссе приехал из Эрцгебирга и говорил на саксонском диалекте. Его поведение всегда было жестоким. Вайссе до войны служил в концлагере, а затем перешел в дивизию СС "Мертвая голова". Мы были бы рады, если бы эту свинью посадили за решетку. Почему он не был осужден и оставался в своем звании, я не знаю».

В документах батальона довольно часто упоминается фамилия командира 5-й (ранее — 2-й русской) роты оберштурмфюрера СС Вальдемара Вильгельма. Он родился 30 января 1896 г. в Обервайсберге, был ветераном Первой мировой войны, членом НСДАП с 1927 г. В начале 1930-х гг. Вильгельм вступил в СС. За время службы ему не удалось достичь высоких званий и должностей, тем не менее к нему относились с уважением, как к старому соратнику и участнику коричневого движения. Вильгельм оказался и хорошим командиром подразделения, обладал боевым опытом, что подтверждают его награды, и входил в число офицеров, приближенных к Дирлевангеру.

Совсем иначе развивалась карьера оберштурмфюрера Эгида Ин-грубера. Он родился 14 апреля 1920 г. под Зальцбургом, в деревне Миттерзиль, вступил в СС в 1938 г. 9 ноября 1940 г. ему присвоили звание унтерштурмфюрера. Некоторое время он служил в полку СС «Нордланд», потом его направили в аппарат высшего фюрера СС и полиции «Остланд», откуда его перевели в распоряжение высшего фюрера СС и полиции в Белоруссии. Из Минска Ингрубера откомандировали к Дирлевангеру. Несмотря на свой возраст, Ингрубер обладал боевым опытом, несколько раз был тяжело ранен (в частности, 20 июля 1943 г.), пользовался заслуженным уважением среди офицеров штрафной части.

Следует сказать еще об одном офицере особого батальона — гауптштурмфюрере СС Эрвине Вальзере (родился 1 августа 1910 г. под Матцингеном). Вальзер вступил в СС еще до прихода Гитлера к власти, в 1931 г. Первое офицерское звание ему присвоили в 1936 г. С апреля 1938 г. он служил в Личном штабе рейхсфюрера СС. Как видно, Вальзер не имел отношения к войскам СС, и часть его служебной карьеры проходила на штабных должностях, пока в 1942 г., по неизвестным причинам, он не был разжалован в рядовые и отправлен в команду Дирлевангера. Оказавшись в Белоруссии, бывший штабной офицер не растерялся. В батальоне он служил не только в штабе (был одно время батальонным адъютантом), как пишет МакЛин, но и на командных должностях, о чем свидетельствуют его боевые награды. К своим обязанностям Вальзер относился добросовестно. 26 ноября 1943 г. он был реабилитирован. В последующем его перевели в Главное управление СС, где 21 июня 1944 г. ему присвоили звание штурм-баннфюрера.

Рассматривая офицерский и рядовой состав особого батальона, нельзя пройти мимо темы политзаключенных. До определенного момента историки, занимавшиеся исследованием части Дирлевангера, полагали, что появление политических узников в штрафном формировании относится к осени 1944 г. Тем не менее, благодаря монографии Клауша, открылись новые факты, позволяющие пересмотреть взгляд на эту проблему.

Весной 1943 г., когда осуществлялся отбор «профессиональных преступников» и «асоциальных элементов», в числе тех, кому предоставили возможность реабилитироваться, находились несколько антифашистов. Клауш, ссылаясь на воспоминания коммуниста из Франкфурта-на-Майне, Эмиля Карлебака, рассказывает о судьбе бывшего заключенного Бухенвальда, Германа Цинканда. Цинканд входил в подпольную группу, действовавшую в концлагере. Сам он относился к числу уголовников (носил зеленый треугольник), но по своим убеждениям был коммунистом. Когда в Бухенвальде начался отбор преступников, Цинканд согласился пойти служить в батальон Дирлевангера, хотя другие заключенные отговаривали от этой затеи. Но желание вырваться на свободу оказалось сильнее. В июле 1943 г. Цинканда отправили в Белоруссию. Долгое время о нем не было никаких известий. От одного из осужденных, который несколько месяцев спустя попал в госпиталь СС в Бухенвальде, пошел слух, что во время одного из боев с партизанами Цинканду перерезали ножом горло. Коммунисты считали своего товарища погибшим. Но уже после войны, в апреле 1947 г., Карлебак случайно повстречал Цинканда в Веймаре. Оказалось, Цинканд дезертировал из батальона, убежал в лес из патруля, воевал в партизанском отряде, и даже был награжден за храбрость.

О случаях дезертирства политзаключенных из штрафной части рассказывает в своих воспоминаниях Петер Флорин — сын эмигрировавшего в СССР Вильгельма Флорина, члена политбюро ЦК КПГ. Направленный во второй половине 1943 г. на оккупированную территорию Белоруссии, с целью ведения антифашистской пропаганды среди солдат вермахта и войск СС, Петер Флорин приводит такой эпизод:

«Мы зашли в землянку, где за столом обедало четверо партизан. Они вели неторопливый разговор на немецком языке. Это были члены КПГ и Коммунистического союза молодежи. В начале войны фашисты не призвали их в вермахт, так как не доверяли им. Позже, когда гитлеровская армия понесла потери в живой силе, были отправлены на восток и эти политически неблагонадежные немцы. Всех четверых зачислили в специальную роту СС [нет никаких сомнений, что речь идет именно о батальоне Дирлевангера. — Примеч. авт.]. Гитлеровцам казалось, что они предусмотрели все. Они заявили коммунистам, что отныне за ними будут постоянно наблюдать другие служащие СС, а в случае перехода на сторону Красной Армии их немедленно расстреляют там как эсэсовцев.

И все же фашисты просчитались. Во время заготовки дров в лесу четверо немцев-друзей криками "Партизаны!" вызвали панику среди эсэсовцев, а сами скрылись. Вскоре они встретили партизан и те привели их в свой лагерь. Все четверо активно включились в антифашистскую борьбу. Будучи в подрывной группе, они самоотверженно выполняли свои обязанности».

Сколько всего политзаключенных попало в батальон Дирлевангера летом 1943 г., установить невозможно. Совершенно очевидно, что это была небольшая группа, члены которой скрывали свои убеждения и ставили перед собой одну цель — при первой возможности убежать из штрафной части в лес к советским партизанам.

Впрочем, далеко не только бывшие политические узники бежали из батальона, но и добровольцы из числа русских, украинцев и белорусов. Самый известный случай связан с именем Ивана Дмитриевича Мельниченко, долгое время командовавшего украинским подразделением. Он родился 3 июля 1922 г. в селе Остров Рокитнянского района Киевской области, в звании лейтенанта РККА добровольно сдался в плен в 1941 г. В августе 1943 г. он, осознав, что Рейх проигрывает войну, с частью своего подразделения (скорее всего, это был взвод в составе одной из бывших русских рот батальона) перешел на сторону партизан. Переход для офицера-эсэсовца (по-видимому, он был ваффен-гауптштурмфюрером) завершился вполне удачно. Мельниченко в течение целого года командовал взводом в партизанской бригаде им. Чкалова (командир — М.И. Грибанов, комиссар — И.П. Казак). Летом 1944 г., после освобождения Белоруссии, он дезертировал, опасаясь того, что советские органы госбезопасности могли выяснить детали его службы у немцев, которые имели отношение к многочисленным преступлениям против гражданского населения.

В документах штрафного формирования встречается сводка от 28 августа 1943 г. (передана в 11.35). Возможно, именно в ней говорится о готовящемся побеге украинских добровольцев во главе с Мельниченко. Дирлевангер, как показывает сообщение, узнал о побеге слишком поздно, но все равно решил поставить об этом в известность командира 57-го батальона, вместе с которым проводилась совместная операция. В сводке сказано: «20 добровольных помощников собираются дезертировать. В 5 км севернее Логойска замечены крупные бандитские группы. Вероятно, они двигаются на север. Всем носить немецкую форму единого образца. Повышенная боевая готовность».

В целом, рассматривая вопрос с добровольцами, доля которых в батальоне в 1943 г. была достаточно большой, нужно сказать, что с ними то и дело возникали проблемы. Еще в феврале, когда частью командовал Франц Магиль, произошел неприятный инцидент. В батальон для пополнения прибыли литовцы. Прибалты не смогли наладить товарищеские отношения с белорусами, русскими и украинцами, которые, выйдя из-под контроля, расстреляли новобранцев. Магиль отправил в Главное управление СС телеграмму с просьбой не присылать литовцев в батальон, так как русские продолжали их убивать.

До определенного момента и сам Дирлевангер не хотел видеть прибалтийцев в составе своего формирования. В марте 1943 г. в батальон попытались включить одного латышского сапера. Дирлевангер, рассматривавший его личное дело, отказался принять латыша, объясняя свое решение тем, что у него в части никто из иностранцев не был осужден. Вероятнее всего, весной 1943 г. командир штрафников еще придерживался «старых принципов», желая, чтобы в рядах его батальона служили только бывшие браконьеры и бывшие пленные красноармейцы.

Отношение Дирлевангера к иностранным добровольцам не особо отличалось от того, как он относился к немецким уголовникам и осужденным солдатам вермахта и войск СС. Если кто-нибудь из них нарушал дисциплину, то в ход шли самые суровые меры. Бывало и так, что «иностранцев» отправляли в концлагерь. Известно, например, сообщение из Главного административно-хозяйственного управления СС от 23 октября 1943 г., в котором говорилось, что концлагерь Маутхаузен принял четырех добровольцев: Казимира Амишковича, Ивана Молоковского, Василия Попцова и Николая Старикова. Чиновник, занимавшийся этим вопросом, просил, чтобы Дирлевангер выслал отчет, по каким причинам указанные лица были арестованы и отправлены в концлагерь.

Боевая деятельность батальона Дирлевангера постоянно находилась на контроле у Бергера, который докладывал Гиммлеру, как воюет штрафная часть. Рейхсфюрер СС особенно был доволен тем, как штрафники проявили себя во время операции «Коттбус». Бергер, пользуясь возможностью, предложил развернуть батальон в полк, проведя повторный отбор уголовников летом 1943 г. Гиммлер согласился с этим предложением. И 10 августа 1943 г. Главное оперативное управление СС выпустило приказ, отметив, что следует включить в состав части «осужденных концлагерей» и довести ее численность до полка.

По представлению Бергера, в сентябре 1943 г. часть Дирлевангера, подразделениям которой были присвоены новые номера полевой почты, уже должна была выглядеть так:

— штаб полка (№ 00512) и штабная рота;

— штаб (№ 03824 А), I батальон: 1-я — 4-я роты (№ 03824 В-Е);

— штаб (№ 01499 А), II батальон: 5-я — 8-я роты (№ 01499 В-Е);

— штаб (№ 02678 А), III батальон: 9-я — 12-я рога (№ 02678 В-Е);

— запасная рота.

Но планы по формированию полка пришлось отложить. Транспорт с заключенными, отобранными из концлагерей, так и не прибыл в Белоруссию. Возможно, «их даже казнили», предполагает Клауш, но по какой причине, не уточняет.

И, во-вторых, летом 1943 г. батальон, постоянно участвовавший в боевых операциях, понес потери. По сравнению с июнем, когда в части числилось 760 человек, в начале сентября 1943 г., сообщал Дирлевангер в Главное оперативное управление СС (от 11 сентября 1943 г.), боевой состав батальона состоял из 411 немецких военнослужащих (8 офицеров, 43 унтер-офицера и 360 рядовых).

Френч МакЛин приводит другие цифры. Ссылаясь на ведомость сил и средств, находившихся в распоряжении фон дем Баха (от 31 августа 1943 г.), историк полагает, что в части было 550 немцев. Но на самом деле в документе показан боевой состав батальона на 20 июля 1943 г. Кроме того, с 13 июля по 10 августа штрафники принимали участие в операции «Герман» и понесли потери. Таким образом, ведомость не отражает реальной картины с боевым составом на начало сентября 1943 г..

29 сентября 1943 г. в части числился 391 немец и 309 иностранных добровольцев. К этому надо прибавить отпускников — 25 немцев и 8 иностранцев, а также 62 немцев и 15 добровольцев, проходивших лечение в госпиталях. Возвращение этих людей в часть, вероятно, произошло в октябре 1943 г.

Серьезные изменения в численности части произошли в последние два месяца 1943 г., когда «дирлевангеровцы» были переброшены на фронт. Потери в батальоне были большими. Согласно уже упомянутому донесению Курта Вайссе (от 4 декабря 1943 г.), с 8 ноября до 2 декабря 1943 г. в боях с Красной армией часть потеряла 41 человека (только немцы).

По подсчетам Г.-П. Клауша, 75 % погибших были «асоциальными элементами» и «профессиональными преступниками». Историк считает, что во время боев значительные потери отмечались именно среди бывших заключенных концлагерей, прибывших в июле 1943 г., в то время как среди браконьеров, являвшихся «самой ценной основой» части, убитых было мало. В воспоминаниях анонима встречается фраза, что только одна рота батальона (видимо, 1-я, «браконьерская») осталась в Логойске для несения караульной службы в замке и в самом населенном пункте.

Вероятно, уголовников первыми бросали в контратаки, ими же закрывали бреши в обороне. Но еще тяжелее, скорее всего, приходилось личному составу «иностранных» подразделений. В документах части практически нет информации о том, как воевали бывшие русские роты. Их могли использовать в боевых действиях даже еще интенсивнее, чем немецких уголовников. При этом потери, понесенные коллаборационистами, вероятно, не фиксировались. На эту мысль наводит не только отсутствие данных об убитых, раненых, пропавших без вести в 4-й и 5-й ротах, но и включение в декабре 1943 г. в состав батальона — в качестве усиления — латышской роты СС под командованием ваффен-унтерштурфюрера Лициса. Остатки русских подразделений, вероятно, распределяли между 2-й и 3-й ротами, после чего перед ними вновь ставились боевые задачи.

Ситуация с потерями батальона выглядит чрезвычайно запутанной. Выяснить, сколько человек потеряла часть до конца 1943 г., очень непросто. Чтобы разобраться в этом вопросе, авторы настоящего исследования отталкивались от численности батальона, которая была зафиксирована 29 сентября 1943 г. На тот момент в части был 391 немец и 309 иностранцев (700 человек). При этом 25 немцев и 8 иностранцев (33 человека) находились в отпуске, и еще 62 немца и 15 иностранцев проходили курс лечения в военных госпиталях. Вероятно, в середине октября 1943 г. численность батальона была около 730 человек. Эти данные в целом соотносятся с информацией в партизанских источниках, из которых видно, что в операции 11 октября принимало участие около 700 штрафников.

В октябре — ноябре 1943 г., по подсчетам МакЛина, часть потеряла убитыми, ранеными и госпитализированными с серьезными заболеваниями 191 человека. При этом в часть прибыло всего пять штрафников. Если от 630 (без учета 1-й роты, оставшейся в Логойске, — около 100 человек),) отнять 191 и прибавить 5, то получится, что в начале декабря батальон состоял приблизительно из 440 человек.

В конце декабря, сообщает МакЛин, в части числилось 367 человек, из них — 201 немец и 166 латышей. Учитывая, что латышские эсэсовцы прибыли во второй половине декабря, то за последний месяц 1943 г. часть потеряла еще примерно 243 человека. В общей сложности почти за два месяца непрерывных боевых действий потери особого батальона составили около 434 человек. Исходя из этого, отчасти становится понятно, почему из документов штрафного формирования исчезли упоминания об «иностранных» подразделениях. Две русских роты, по-видимому, были уничтожены во время боев под Дретунью. Среди коллаборационистов выжили немногие. Несколько меньше, возможно, было убито солдат и офицеров во 2-й и 3-й ротах, но и там были большие потери.

Кроме того, под «немцами» в конце 1943 г., вероятно, следует понимать не только осужденных членов СС и вермахта, уголовников и браконьеров, но также иностранцев, переведенных в немецкие роты. Можно предположить, что в батальоне вместо пяти вновь стало три роты, только на этот раз две немецких (смешанного состава) и одна латышская.

По утверждению Клитмана, 31 декабря 1943 г. в штрафной части числилось 259 немцев (6 офицеров, 44 унтер-офицера и 209 рядовых). Если к этому числу приплюсовать количество личного состава, который был в латышской роте СС, то получится 425 солдат и офицеров. Это на 58 человек больше, чем у МакЛина. Но даже если согласиться с этими результатами, все равно в декабре 1943 г. потери в части были большими — 185 человек (а за ноябрь — декабрь — 376 штрафников).

Не иначе как абсурдной надо признать позицию немецкого публициста Пауля Коля. В декабре 1943 г., полагает он, батальон СС (берлинский журналист называет его бригадой) якобы насчитывал 3000 человек.

Неубедительными представляются и подсчеты Михаэлиса, охватывающие период с июля 1943 г. до июня 1944 г. и якобы отражающие положение личного состава батальона, представленного четырьмя категориями «дирлевангеровцев» (35 % уголовники, 15 % браконьеры, 35 % иностранцы, 15 % осужденные солдаты вермахта и СС). Большие потери среди штрафников в период ноября — декабря 1943 г. не позволяют провести четкую дифференциацию по четырем обозначенным категориям.

Новый год личный состав батальона встретил в окопах. Вначале штрафников поздравило командование 24-го полицейского полка СС, а затем был зачитан приказ высшего фюрера СС и полиции в Центральной России и Белоруссии, группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции Курта фон Готтберга, в котором говорилось:

«Под Новый год я передаю всем командирам, младшим командирам и рядовым мои наилучшие пожелания. Я выражаю свою благодарность каждому, кто в уходящем году принимал участие в боевых действиях и добросовестно выполнял свои обязанности. С фанатичной верой в окончательную победу мы вступаем в Новый год».