ВАРШАВСКОЕ ВОССТАНИЕ

22 июля 1944 г. войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского форсировали Вислу и устремились к Варшаве. Первоначально военное руководство РККА хотело освободить польскую столицу, но в эти планы вмешалась большая политика.

Насколько известно, в период немецкого господства значительную роль в борьбе с оккупационными властями сыграли формирования «Армии Крайовой» (АК), чьи лидеры починялись польскому эмиграционному правительству в Лондоне. Командующий АК, генерал Тадеуш Комаровский (псевдоним «Бур») 25 июля 1944 г. радировал в Лондон о том, что находящиеся в его распоряжении силы готовы действовать по плану «Буря» и начать широкие боевые действия. Комаровский полагал, что поскольку Красная армия стоит у стен Варшавы, польские повстанцы, подняв восстание, помогут советским войскам и вместе с ними изгонят немцев из страны.

Это, однако, была военная сторона вопроса. Была еще и политическая, сводившаяся к тому, чтобы освободить польскую столицу до вступления в нее солдат и офицеров 1-го Белорусского фронта и дать возможность Польскому правительству в изгнании во главе с премьер-министром Станиславом Миколайчиком взять власть в свои руки. Правительство Миколайчика, при поддержке Великобритании, хотело восстановить довоенные границы республики и нивелировать результаты дополнительного протокола Пакта Молотова — Риббентропа, согласно которому у Польши были отторгнуты западные районы Белоруссии и Украины, вошедшие в 1939 г. в состав СССР.

Советское руководство такое развитие событий не устраивало. Сталин иначе представлял себе послевоенное устройство Польши. 21 июля 1944 г. в Москве был создан марионеточный «Польский комитет национального освобождения» (несмотря на то, что в Лондоне действовало вполне легитимное польское правительство). Советское правительство установило с ним «дипломатические отношения». Вспыхнувшее 1 августа восстание в Варшаве рассматривалось Сталиным как попытка АК помешать реализации программы по советизации Польши. Исходя из этого, оказывать серьезную помощь польским повстанцам в планы «вождя народов» не входило.

Вместе с тем на подступах к Варшаве 1-й Белорусский фронт столкнулся с упорным сопротивлением противника и потерял около 500 танков и САУ. Германское командование перебросило на этот участок несколько дивизий, включая войск СС9 чтобы, используя заранее подготовленные оборонительные рубежи, предпринять контрудары. Наступление Красной армии остановилось, и, чтобы успешно продолжать боевые действия в прежнем темпе, требовалась передышка.

Тем временем 9 августа 1944 г. в ходе переговоров между Сталиным и премьер-министром Миколайчиком, прибывшим в Москву 27 июля 1944 г., поднимался вопрос об оказании восставшим помощи оружием, боеприпасами и медикаментами. Эта помощь была оказана. С 13 сентября по 1 октября 1944 г. повстанческим формированиям Варшавы было сброшено с самолетов: одно орудие 45-мм, 1478 автоматов, 156 50-мм минометов, 505 противотанковых ружей, 170 русских и 350 немецких винтовок, 669 карабинов, 300 снарядов к 45-мм орудию, 37 216 мин к 50-мм минометам, 57 640 патронов к ПТР, 1312 600 винтовочных патронов, 57 640 патронов к ТТ, 18 428 ручных гранат, 18 270 немецких ручных гранат, 515 кг медикаментов.

Показательно, что это вооружение в Варшаву стали сбрасывать с самолетов в заключительной фазе восстания, когда его исход уже не вызывал никаких сомнений.

Надо сказать, что еще до начала боев в городе положение АК было не таким уж и прочным. Под командованием Комаровского находилось около 40 тыс. человек, и далеко не все из них были вооружены. В распоряжении повстанцев было приблизительно 1100 станковых и 60 ручных пулеметов, 300 автоматов, 1400 винтовок и 25 тыс. гранат. Свой план восстания АК не согласовывала с другими польскими силами сопротивления — «Армией Людовой» (АЛ), «Польской армией Людовой» (ПАЛ), Корпусом безопасности (КБ). Не было поставлено в известность о готовящемся выступлении и командование 1-го Белорусского фронта, вероятно потому, что штаб АК исходил из печального опыта установления связей с советскими частями, которые часто разоружали польских патриотов и передавали их органам НКВД. Именно в такой обстановке развернулись эти трагические события.

1 августа 1944 г. начались бои в Варшаве. В 17.00 повстанцы атаковали оккупационные войска. «Со всех сторон на временщиков-немцев посыпался град пуль, который разрывал марширующие колонны и попадал в здания, занятые ими, — вспоминал первые мгновения восстания генерал Комаровский. — В пределах 15 минут город с миллионом жителей стал ареной борьбы».

Военный комендант Варшавы генерал-лейтенант авиации Райнер Штагель через полицию безопасности и СД был заранее проинформирован о возможном вооруженном выступлении поляков и усилил режим безопасности, введя во всех пригородах усиленное патрулирование. Но эти меры не смогли помешать восставшим, и комендант оказался отрезанным в своей штаб-квартире во дворце Брюль, а повстанцы сумели в некоторых частях города захватить охрану врасплох, блокировать улицы и жилые кварталы.

На борьбу с бойцами АК были брошены силы местного гарнизона — 4-й гренадерский полк, охранный полк быстрого реагирования «Варшава», 996-й, 997-й, 998-й земельные охранные батальоны, рота 225-й главной полевой комендатуры, 146-я моторизованная рота полевой жандармерии, 146-й инженерно-строительный батальон, 475-я противотанковая рота и 2-я батарея 743-го противотанкового дивизиона. В первые два дня боев польские патриоты понесли большие потери — 2000–2500 человек убитыми и ранеными, но инициатива оставалась в их руках. Эффективно действовали снайперы АК, препятствовавшие немцам очищать город.

На вспыхнувшее в Варшаве восстание немедленно отреагировал оперативный отдел германского Генштаба, подготовивший доклад о положении в городе. Начальник Генштаба, генерал-полковник Г. Гудериан, обратился лично к Гитлеру с предложением объявить Варшаву частью оперативной зоны 9-й армии вермахта и ввести в город войска, но фюрер, после недавнего покушения на него, организованного армейскими офицерами, отклонил предложение Гудериана и возложил задачу по подавлению восстания на СС. Вермахт должен был согласовывать свои действия с СС и отказывать подчиненным Гиммлера всю помощь, какая им потребуется.

Глава «Черного ордена» встретил известие о начавшемся восстании в Варшаве так: «Узнав о восстании в Варшаве, я немедленно отправился к фюреру и сказал: "Мой фюрер, это даже хорошо, что поляки восстали. Через пять-шесть недель мы уйдем, но Варшава будет уничтожена"».

Гиммлер доверил командование операцией по уничтожению восставших обергруппенфюреру фон дем Баху; ссылаясь на распоряжение Гитлера, он отдал «шефу соединений по борьбе с бандами» специальный приказ. Сам этот приказ не сохранился, но некоторые его положения Бах-Зелевски озвучил после войны на Нюрнбергском процессе:

«Захваченных боевиков следует убивать, независимо от того, боролись ли они по правилам Гаагской конвенции или нет… Не принимающую в боевых действиях часть населения, женщин и детей, также следует уничтожать… Весь город сровнять с землей».

2 августа 1944 г. фон дем Бах выехал в Варшаву. Тем временем командующий 9-й армии генерал танковых войск Николаус фон Форман просил поддержать части вермахта. Но на тот момент Бах еще не располагал большими силами. По тревоге были подняты 16 полицейских подразделений высшего фюрера СС и полиции в Познани, группенфюрера СС Гейнца Рейнефарта. Вместе с ним из Познани в Варшаву 3 августа прибыла команда СД гауптштурмфюрера СС Альфреда Шпилькера, куда включили сотрудников зипо и СД Варшавы, Радома, Лодзи и Люблина. В Варшаву направили сводный полк 29-й ваффен-гренадерской дивизии СС (русской № 1), две роты П азербайджанского батальона соединения особого назначения «Горец», батальон особого полка СС «Дирлевангер».

Перечисленные части и подразделения прибыли в Варшаву 4 августа 1944 г. Из них была сформирована оперативная группа «Рейне-фарт». Помимо «дирлевангеровцев» (365 человек), бойцов бригады Каминского (1700 человек), азербайджанцев (682 добровольца), полицейских (2740 человек) под командование Рейнефарта А—5 августа были переданы оперативная команда Шпилькера (64 сотрудника), 1092 военнослужащих 608-го охранного полка и резервного батальона танково-парашютной дивизии «Герман Геринг», а также 6-я усиленная рота полевой жандармерии в составе 600 солдат и офицеров. Общая численность группы составила 7243 человека.

Приказ о направлении штрафников в Варшаву Дирлевангер, судя по всему, получил лично от Гиммлера. Командир особой части СС побывал в Берлине, но по неизвестным причинам задержался с возвращением. 4 августа 1944 г. рейхсфюрер отправил Дирлевангеру следующую телеграмму: «Я вполне доволен применением вашей части в боевых действиях, о чем я говорил вам недавно. Но я должен высказать свое неудовлетворение по поводу того, что, несмотря на указание тотчас отправиться подготовленным для вас самолетом в ваш полк, вы еще несколько часов находились в Берлине. Я привык к тому, чтобы мои приказы выполнялись неукоснительно».

В конце июля 1944 г. штрафное формирование структурно состояло из двух батальонов, в каждом из которых было по четыре роты (в роте — по три взвода). В полк были включены пулеметное, минометное и противотанковое подразделения. Перед восстанием в части числилось 865 человек (по другим данным — 881).

3 августа из полка был отправлен в Варшаву I батальон (командир — гауптштурмфюрер СС и капитан охранной полиции Майер), а 4 августа — II батальон (командир штурмбаннфюрер СС Штайнгауэр) и остальные подразделения части. Аноним так описывает эти события: «В начале августа мы были внезапно приведены в боевую готовность. Уже на следующий день I батальон на грузовых автомобилях был направлен в Варшаву [по маршруту Щитно — Цеханув — Модлин — Варшава. — Примеч. авт.]. Мы все были удивлены тем, что там произошло. Днем позже наш II батальон получил приказ выдвигаться через Иоханнисбург и Остроленку в Варшаву. Мы тогда предполагали, что нас будут использовать против польских партизан-националистов, которые были очень сильны и действовали в лесах вокруг Варшавы».

I батальон (365 человек) получил задачу очистить район Воля. Эсэсовцам следовало продвигаться по улице Вольской (немецкое название — Litzmannstadter Straße). Затем штрафникам нужно было пробиваться по улицам Хлодной (Risgrnber Straße), Электоральной, чтобы выйти в район Саксонского (Саского) сада, площади Пилсудского (Adolf-Hitler-Platz) и прорваться к дворцу Брюля (Palais Bruht), где держал оборону военный комендант Варшавы. После этого подлежали зачистке Старый город (Altstadt) и район, примыкавший к мосту Кербедза через Вислу. Батальон Майера преобразовали в боевую группу и придали ему 13-ю роту из охранной части фронтовой поддержки немецкой имперской почты войск СС «Цезен». Рота имела на вооружении минометы, станковые пулеметы и противотанковые орудия.

В группу Майера также включили подразделения (228 человек) из II батальона соединения особого назначения «Горец» (поскольку азербайджанцы говорили на русском языке, польские повстанцы и мирные граждане принимали их за украинцев, монголов и калмыков) и часть оперативной группы полевой жандармерии «Познань» (341 человек).

Утром 5 августа 1944 г. подразделения СС и полиции приступили к выполнению поставленной задачи. Боевая группа Майера встретила ожесточенное сопротивление. В донесении разведывательного отдела 9-й армии (от 12 августа 1944 г.) давался краткий анализ тактики повстанческих формирований. В основном эта тактика сводилась к тому, что бойцы АК превращали каждую улицу в зону сплошного огня, как только на ней показывались штурмовые группы немцев. Несколько дней спустя тактика изменилась. Поляки подпускали немцев как можно ближе, открывали прицельный огонь и забрасывали наступавших бутылками с горючей смесью. Такой метод борьбы, сообщали сотрудники абвера, приводил к большим потерям, и довольно часто члены штурмовых групп погибали после попадания пуль в голову.

Аноним рассказывает о боях на Вольской улице: «Нам приказали продвигаться в центр города, к военной комендатуре, подавляя любое сопротивление. Поскольку у нас не было соответствующей подготовки для ведения боевых действий в городе, мы просто побежали вперед. Находясь на западе, мы должны были двигаться на восток по улице Литцманнштадт к дворцу Брюля. Некоторое время спустя повстанцы открыли по нам огонь из домов и баррикад. Появились первые раненые, и нам пришлось остановиться. Мы стреляли, врывались в дома, подавляли сопротивление и затем двигались вперед. С нами находились бывшие узники концлагерей, которые еще восемь недель назад были в заключении. Среди них были особенно тяжелые потери. Один из бывших заключенных был рядом со мной — он был убит пулей, пробившей его шлем».

Повстанцы из группировки АК «Кедив» (примерно 1650 человек), включавшей в себя несколько батальонов — «Зонт», «Зоська» и др., используя канализационную систему и подземные туннели, много раз заходили солдатам СС в тыл и расстреливали их в спину. Если отступать было некуда, боевые группы АК занимали удобные позиции для ведения обороны и сражались до последнего патрона.

6 августа в бой против повстанцев был введен II батальон особого полка СС, на базе которого была сформирована боевая группа Штайнгауэра. Вместе с ней действовали 2-я и 3-я роты IX охранного полицейского батальона (Буркхардта), рота жандармерии и саперы из состава 46-го инженерного батальона (командир — майор Вулленберг). Согласно воспоминаниям одного из этих саперов, бельгийца немецкого происхождения Маттиаса Шенка (в 1944 г. ему было 18 лет), перед военнослужащими инженерных войск ставилась задача подрывать на улицах баррикады и жилые здания, расчищая, таким образом, путь для штурмовых групп. В письме историку Клаушу (январь 1988 г.) Шенк отмечал: «И тогда прибыло усиление — СС. Это был штрафной батальон Дирлевангера. Его солдаты не носили знаков различия. У них было много алкоголя, и они были пьяными. Они сразу атаковали польские позиции. С криками "Ура" они бежали к домам. Но возле домов поляки поливали их огнем, и они погибали десятками. Многие были ранены…»

Несмотря на очень большие потери, боевые группы СС «Майер», «Штайнгауэр» и полицейская группа «Познань» (Polizeigruppe Posen), которой командовал Рейнефарт, продолжали 6 августа продвигаться вперед. Шли ожесточенные бои на улицах Хлодной, Электоральной, Оградовой, Крохмальной и Гжибовской, на Банковской площади. Здесь эсэсовцам и полицейским противостоял батальон повстанцев «Храбрый I» (командир — Густав Биллевич, псевдоним «Сосна»). Штрафники СС прорывались в район Саксонского сада (Sdchsischer Garten). «Мы должны были врываться в дома и уничтожать стрелков, — подчеркивает аноним. — Поскольку входные двери домов в большинстве случаев были заперты, мы разбивали их прикладами винтовок или же взрывали ручными гранатами».

О боях на улице Гжибовской рассказывает и бывший солдат 1-й роты I батальона особого полка СС, венгерский фольксдойче Густав Давидхазы:

«В 19 часов началась атака. Комплекс домов, расположенный совсем рядом от разрушенного бомбами трамвайного депо [на самом деле, трамвайная электростанция. — Примеч. авт.]. должен был быть взят. Вся рота, значит три группы, начала наступление. Перед тем, как мы достигли стен дома, из-за сильного огня погибло шесть человек. Среди них был также командир роты. Через несколько минут был убит и командир моей группы. Я стал его преемником. В группе было пять человек. Борьба за угловой дом продолжалась… После бомбардировки ближайших домов несколькими пикирующими бомбардировщиками стало тихо».

Чтобы подавить сопротивление повстанцев, боевая группа Рейнефарта применяла артиллерию, запрашивала помощь бомбардировочной авиации, которая, нанося удары с воздуха, разрушала целые кварталы. Случалось, что под бомбы, сброшенные с самолетов, попадали и штурмовые группы. Иоганн В., направленный в часть к Дирлевангеру за противозаконную связь с чешской женщиной, приводит такой эпизод. Во время одной из атак эсэсовцев поддерживала авиация. Бомбы начали падать туда, где вели бой солдаты СС. Штрафники стали отступать, но штурмбаннфюрер К. Вайссе, находившийся в нетрезвом состоянии, принялся расстреливать из автоматической винтовки тех, кто пытался отходить назад.

Подобное поведение офицера особого полка вряд ли можно оправдать. Но приказ о том, чтобы трусов и беглецов расстреливать на месте, отдал Дирлевангер. Он считал, что его подчиненные должны идти только вперед, сокрушая все преграды, возникающие перед ними. Позже, когда восстание в Варшаве было подавлено, Дирлевангер встречался с личным референтом Гиммлера, штандартенфюрером Рудольфом Брандтом, и в разговоре с ним охарактеризовал своих солдат такими словами:

«Они сражались как хищники. Нет… скорее как львы. Примените "орган" Сталина против своры диких кошек, и они разбегутся. Но против моего штурмового батальона вы можете уверенно применить три "органа" Сталина, и он пойдет дальше на штурм всего, что ему противостоит».

7 сентября подразделения полка действовали в районе Театральной и Замковой площадей, Сенаторской и Светоянской улиц. Одновременно с этим эсэсовцы продолжали вести бои за Саксонский сад и площадь Пилсудского. К вечеру боевая группа Майера достигла дворца Брюль, где был заблокирован военный комендант Штагель. По сообщениям бывших браконьеров, за два дня кровопролитных боев в центре Варшавы батальон Майера потерял убитыми и ранеными 315 штрафников. В рядах подразделения остался 41 человек. Большие потери были и в батальоне Штайнгауэра. 8 августа 1944 г. остатки двух батальонов (три роты) свели в боевую группу «Дирлевангер».

С 8 по 11 сентября бои за Замковую площадь продолжались. Боевые действия велись в районе Даниловичевской, Сенаторской, Подвальной и Пивной улиц. Постепенно бои переместились в район Старого города. Повстанцы сдаваться не хотели и ожесточенно сопротивлялись, прибегая к изощренным методам борьбы. В донесении разведывательного отдела 9-й армии от 10 августа 1944 г. встречаются следующие примеры:

«Азербайджанцы на рассвете 9.8. с боем захватили посты повстанцев перед их очагами сопротивления на Кенигштрассе, при этом с поднятыми руками из подвала вышли жители дома. При приближении азербайджанцев скрывавшиеся среди гражданских лиц повстанцы бросили в них ручные гранаты. Два унтер-офицера были убиты, один оказывавший помощь санитар был застрелен… Солдат Каминского повстанцы в немецкой форме заманили в дом и расстреляли с короткого расстояния… В доме, казавшемся пустым, и где разместилось одно подразделение, ночью вспыхнул пожар. На чердаке и в подвале удалось захватить спрятавшихся бандитов. При этом один солдат СС был застрелен 60-летней женщиной выстрелом из автомата».

12 августа Оскар Дирлевангер получил звание оберфюрера СС и генерал-майора войск СС. Это повышение указывает на то, что руководство «Черного ордена» отмечало в лучшую сторону действия полка и хотело развернуть его в бригаду, о чем приказ пришел позже, но еще во время подавления восстания. В представлении о награждении Дирлевангера Рыцарским крестом (от 10 сентября 1944 г.) есть отметка, свидетельствующая об изменении статуса штрафной части.

Стоит сказать и о том, что в представлении рассказывается о боях в период с 5 по 8 августа 1944 г. Довольно ярко излагаются эпизоды личного участия Дирлевангера в боевых действиях, например: «…Лишь благодаря тактической грамотности, смелости и хладнокровию оберфюрера СС Дирлевангера наступление прошло успешно и задачи, поставленные в суточном приказе, были выполнены в положенный срок. Оберфюрер СС Дирлевангер вновь проявил свою смелость и решительность, и, сражаясь во главе своих солдат, с оружием в руках уничтожал очаги сопротивления. Он был примером мужества, храбрости и бесстрашия для своих солдат. Сначала баррикады и минные заграждения на улице Литцманнштадт сделали невозможным стремительное продвижение вперед. Только после нанесения бомбовых ударов, применения танков и другого тяжелого вооружения оберфюрер СС Дирлевангер и его солдаты начали штурм. При этом его часть, применяя гранаты, нанесла противнику тяжелые потери и вынудила его оставить свои позиции. В дальнейших тяжелых уличных боях часть оберфюрера СС Дирлевангера целеустремленно продвигалась вперед, и уже 8.8.1944 смогла выйти в район площади Адольфа Гитлера и комендатуры вермахта, деблокировать ее и восстановить связь с фронтовыми частями на противоположном берегу Вислы».

По свидетельствам браконьеров, командир полка действительно находился на переднем крае. Гейнц К. после войны в беседе с журналистами охарактеризовал Дирлевангера так: «Очень выдающийся человек. Он всегда был впереди, никогда в тылу не отсиживался» …

14 августа 1944 г., как сообщалось в приказе 9-й армии, Бах-Зелевски получил особое задание Гитлера по очищению польской столицы от «бандитов». На основании этого распоряжения ему подчинялись все части и соединения, действовавшие в районе Варшавы. Бах получил право сформировать корпусную группу и привлечь в нее необходимые силы и средства.

Корпусная группа фон дем Баха (Korpsgruppe von dem Bach) формировалась из частей вермахта, СС и полиции, и к середине августа 1944 г. включала в себя:

Боевую группу «Рейнефарт», состоявшую из нескольких оперативных групп:

1. Оперативная группа «Дирлевангер»:

— особый полк СС «Дирлевангер»;

— 1-я, 2-я, 3-я роты 111-го азербайджанского полка (I батальон);

— 1-й Восточно-мусульманский полк СС (без III батальона), 19 офицеров, 1306 унтер-офицеров и рядовых;

— II батальон из состава соединения особого назначения «Горец» (без 7-й роты);

— 2-я, 4-я роты оперативной группы полевой жандармерии «Вальтер» (девять офицеров, 539 унтер-офицеров и рядовых);

— пять орудий калибра 20 мм из состава 80-го зенитного полка (один офицер, 30 унтер-офицеров и рядовых);

— взвод из состава 4-й пулеметной роты 111-го азербайджанского полка;

— взвод 654-го инженерного батальона (56 унтер-офицеров и рядовых);

— команда из состава огнеметного батальона «Кроне» (восемь огнеметов, восемь унтер-офицеров и рядовых).

2. Оперативная группа «Рек» (командир — майор Рек):

— гренадерский батальон «Арцбергер» (три гренадерские роты, противотанковая рота, минометная рота, конный взвод, инженерный взвод), 7-я рота из состава 111-го азербайджанского полка, гренадерская рота из школы СС «Трескау» — 11 офицеров, 888 унтер-офицеров и рядовых;

— 1-я, 6-я роты оперативной группы полевой жандармерии «Вальтер» (девять офицеров, 262 унтер-офицера и рядовых);

— полицейская рота «Варшава» (363 унтер-офицера и рядовых);

— взвод станковых пулеметов из роты «Ронтгена» (Познань), (один офицер, 38 унтер-офицеров и рядовых);

— команда из состава огнеметного батальона «Кроне» (восемь огнеметов, восемь унтер-офицеров и рядовых).

3. Оперативная группа «Шмидт» (командир 608-го охранного полка — полковник Вильгельм Шмидт):

— гренадерский батальон «Бентин» (без 2-й роты), (девять офицеров, 536 унтер-офицеров и рядовых);

— IX полицейский батальон «Буркхардт» — три роты (семь офицеров, 254 унтер-офицера и рядовых);

— два взвода из 4-й пулеметной роты 111-го азербайджанского полка (один офицер, 60 унтер-офицеров и рядовых);

— команда из состава огнеметного батальона «Кроне» (восемь огнеметов, восемь унтер-офицеров и рядовых);

— бронепоезд № 75 (48 унтер-офицеров и рядовых).

4. Оперативная группа «Pop» (командир — генерал-майор Понтер Pop):

— 72-й ваффен-гренадерский полк СС (русский № 1) в составе двух батальонов, 13-й роты пехотных орудий (с двумя орудиями калибра 12,2 см), 14-й противотанковой роты (восемь советских противотанковых орудий) и танковой роты (четыре Т-34 и одна советская САУ);

— 627-й инженерный батальон;

— 80-й зенитный полк — личный состав наземного обслуживания аэродрома «Варшава» (около 1000 человек);

— саперная рота 500-го истребительного батальона СС (командир — штурмбаннфюрер СС Армии Бейлак);

— III дивизион артиллерийского полка 5-й танковой дивизии СС «Викинг»;

— подразделения охранной полиции полковника В. Родевальда;

— команда полиции безопасности и СД «Биркнер».

Кроме перечисленных частей и подразделений в польской столице действовала группа начальника СС и полиции в Варшаве, оберфюрера СС Пауля Отто Гейбеля. В эту группу входили части полиции порядка, подразделения СД, силы быстрого реагирования вермахта и остатки запасного кавалерийского эскадрона СС (около 5 тыс. человек).

В городе также вели бои конвойно-охранная сотня СД, III казачий кавалерийский батальон 57-го охранного полка, 5-й Кубанский полк Казачьего стана, 572-й, 580-й, 631-й казачьи батальоны, минометная рота № 1000. 201- батарея реактивных минометов, 638-я батарея гаубиц, 218-я — "02-я танковые роты, учебная батарея самоходно-артиллерийских установок, 46-й инженерный батальон, танковая рота из состава 5-й танковой дивизии СС «Викинг» (четыре танка «Тигр», один «Пантера», четыре танка Т-4, одно штурмовое орудие).

Наконец, эти силы поддерживали взаимодействие с боевой группой фон Формана (Kampfgruppe von Vormanri), созданной на основе 1145-го танково-гренадерского полка дивизии «Герман Геринг». Группа Формана вела боевые действия в районе Прага.

Корпусная группа Баха (более 21 тыс. человек) формировалась в тот момент, когда, как отмечал в отчете губернатор Варшавского округа Л. Фишер (декабрь 1944 г.), велась оборона германских административных учреждений. К И августа районы, где действовали крупные формирования повстанцев, были блокированы. Бах-Зелевский мог перейти ко второму этапу операции — непосредственному уничтожению группировки АК в северной части Варшавы, включая Старый город.

Оперативная группа Дирлевангера наступала со стороны Театральной и Замковой площадей. Бои шли в очень трудных условиях. Аноним вспоминает: «В середине августа поступил новый приказ о наступлении в Старом городе Варшавы. Старые дома с толстыми стенами и тяжелыми дверями представляли собой крепости. Здесь стреляли со всех сторон — определить, откуда стреляли и в кого, было невозможно. Будешь ты убит или нет, зависело от случая. Стрельба внутри домов на разных этажах была достаточно частой. Повстанцы прятались в подвалах, а затем уходили через подземные ходы или пользовались канализационной системой».

Ожесточенные бои в Старом городе продолжали i» до 2 сентября 1944 г. Вся старая часть Варшавы была превращена в руины, остались только горящие каркасы зданий. За две недели боев в историческом центре Варшавы эсэсовцы совместно с военнослужащими вермахта уничтожили 3500 повстанцев. Но бойцы АК продолжали сопротивляться. В конце августа — в начале сентября в руках польских патриотов оставалась небольшая часть Старого города, Северное и Южное Средместье, Повисле, Черняковское Повисле (Чернякув), Жолибож, Марымонт и Мокотув. Сражение за Варшаву постепенно приближалось к финальной стадии.

7 сентября оперативная группа Дирлевангера была преобразована в ударную группу (Angriffsgruppe Dirlewanger). Группа включала в себя I и II батальоны СС (в каждом по 4 роты), I батальон 111-го азербайджанского пехотного полка, I и II батальоны 1-го Восточно-мусульманского полка СС, II батальон соединения «Горец», отделение огнеметов из батальона «Кроне» и взвод из состава 80-го зенитного полка.

С 3 по 7 сентября группа Дирлевангера действовала в районе Повисле, на улице Доброй. Обстановка была сложной. 3 сентября войска 1-го Белорусского фронта атаковали на восточном берегу район Прага и заставили отступить части 73-й дивизии. Немецкие пехотинцы, отступая с боями на западный берег, уничтожили за собой все мосты. Тем временем польские повстанцы предприняли попытку создать на западном берегу Вислы плацдарм, чтобы им воспользовались советские войска, которые пытались переправиться через реку. Бои шли за каждую улицу, за каждый метр земли. Командиры АК понимали, что это, возможно, их последний шанс переломить ситуацию и добиться победы.

11 сентября, когда 8-й и 9-й полки 1-й пехотной дивизии им. Тадеуша Костюшко (1-я армия Войска Польского) переправились на западный берег Вислы и приступили к расширению плацдарма, казалось, что победа повстанцев и красноармейцев близка. Но 13–17 сентября 1944 г., когда накал борьбы в Варшаве достиг апогея, ударная группа Дирлевангера разрушила все польско-советские планы. При поддержке штурмовых групп «Родевальд» и «Шаперс» подразделения штрафников, ведя бои в районе Чернякува, блокировали формирования АК (среди них «Брода», «Радослав», «Тум», «Тур» и др.) и нанесли сокрушительные удары по полкам дивизии Костюшко. Дирлевангер, лично ведя своих подчиненных в бой, сумел не только очистить западный берег от повстанцев, но и полностью ликвидировал плацдарм.

В период с 19 по 23 сентября ударная группа Дирлевангера продолжала очищать район Чернякува. Штрафники наступали со стороны улицы Окраг в направлении улицы Вильяновской, вдоль которой удерживали оборонительные позиции бойцы АК из батальонов «Зонт», «Чата 49», «Зоська» и «Радослав». Справа от «дирлевангеровцев» наступала ударная группа «Pop», слева — группа «Шмидт». Повстанцы оказывали отчаянное сопротивление, но сил оставалось немного.

24 сентября немцы начали штурм района Мокотув. Польские патриоты, не имея необходимых сил и средств, оставили свои позиции и отступили, используя для выхода из окружения подземные коммуникации. Кроме того, в рядах повстанцев все чаще заявляли о себе признаки морального разложения. Как сообщала советская военная разведка, среди офицеров АК участились «пьянки, кутежи». 27 сентября Мокотув был сдан.

Последние бастионы повстанцев пали в районе Жолибож и в центре Варшавы. К началу октября у формирований АК закончились боеприпасы и продукты питания, и командование восстанием решило вступить в переговоры о капитуляции. 2 октября 1944 г. уполномоченным офицером из штаба генерала Комаровского был подписан договор о прекращении военных действий в городе. Срок сдачи повстанцев в плен был установлен с 3 по 5 октября 1944 г..

Касаясь темы восстания в Варшаве, нельзя пройти мимо преступлений, совершенных немецкими войсками, и в первую очередь особым полком СС. Массовые убийства гражданского населения, включая женщин, стариков и детей, стали происходить с 5 августа 1944 г., когда оперативная группа Рейнефарта вступила в бой на Вольской улице. Кровавая вакханалия длилась двое суток, с 5 по 7 августа 1944 г., и получила в современных исторических работах название «Вольской резни».

Из многочисленных свидетельств, как с польской, так и с немецкой стороны следует, что полк Дирлевангера и приданные ему подразделения совершили массу преступлений. Наибольшее их количество приходится на 5 августа. Жестокие расправы над населением начались с самого утра. Встретив упорное сопротивление на Вольской улице, Дирлевангер приказал использовать в качестве живого щита женщин и детей. Маттиас Шенк, сапер 46-го инженерного батальона, вспоминал: «Эсэсовцы выгоняли из близлежащих домов женщин и детей. Гражданские лица были сгруппированы вокруг танка, а некоторых заставили сесть на броню, после чего эсэсовцы снова двинулись вперед… Это было ужасно. Убегавшие с криками гражданские лица были тут же расстреляны или беспощадно убиты. Прорыв удался».

Слова Шенка подтверждает бывший уголовник Г., участник тех кровавых событий: «По пути к дворцу мы в течение первых двух дней расстреливали всех людей, которые нам попадались. Мы расстреливали мужчин, женщин и детей, если они нам встречались. Мы также расстреливали их, если они оказывались у нас в тылу».

Убийства происходили не только на улицах, но и в домах. По словам анонима, у солдат СС «не было времени разбираться, повстанец это или какое-то другое лицо. Каждый, кто был в доме и мог стрелять, нами уничтожался. Остальные гражданские лица отправлялись по улице Литцманнштадт к выходу из города. Там их собирали в лагерях для пленных».

Но лагеря для пленных — имеются в виду Прутков и Урсус — стали принимать варшавян только с 10 августа. До этого гражданское население подвергалось экзекуциям.

Выполняя приказ вышестоящего командования, полк Дирлевангера расстреливал население сотнями и тысячами. На улице Корольковой, у дома № 60, штрафники расстреляли 700 человек, на улице Крохмальной, у дома № 90, — 100, на улице Млинарской (дом № 2) — 1000, на улице Сидмиоградской (дома № 5 и 7) — 500.

5 августа на улице Вольской (дома № 2 и 4) были расстреляны 700 человек, возле дома № 24 — 1000, возле домов № 26 и № 27 — 200 и 600, у домов № 43 и 45, на территории фабрики Франашка, — 3000 варшавян. На территории фабрики «Урсус» (Вольская, 55) были убиты от 5 до 6 тысяч человек.

Приведем свидетельство Софьи Ставоржицкой, которой удалось пережить «Вольскую резню»:

«С 1941 г. я живу в Варшаве на улице Вавельберг, 18, квартира 20. 5 августа 1944 г. около 13 часов в наш двор приехали эсэсовцы (были среди них и с украинской речью) и приказали всем жителям покинуть дом. Поднялась паника, всюду толпились люди, раздавались крики. Все люди, в том числе и дети, должны были идти с поднятыми руками. Я шла вместе со своей 11-летней дочерью Алиной. Нас было около 150 человек.

Перед воротами нас остановили. Разделили по семьям. Ворота были открыты, и когда я подошла поближе, то увидела во дворе фабрики горы трупов. Рядом стояли люди в штатском. Я услышала выстрелы и стоны. Тем временем солдаты стали сгонять поляков в группы и приказали пройти в глубь двора. Так прошел целый час. И пришел наш черед.

Я шла со своей дочерью и еще двумя детьми, которые присоединились к нам. За каждым человеком бежали эсэсовцы и украинцы и стреляли. Я попросила одного из них, который погладил мою дочь по волосам, отпустить нас, но он, повернувшись к своему товарищу, сказал: "Польские бандиты". Как только мы дошли до стены, раздались выстрелы. Первая пуля попала мне в шею. Я упала и была еще трижды ранена… Потом приводили еще группы поляков. Сколько их было — я не могу сказать, но были слышны крики, мольба, плач и выстрелы. В перерывах между "экзекуциями" эсэсовцы ходили по трупам и расстреливали раненых. Так они убили мою дочь и человека, лежавшего возле меня…»

Как отмечает исследователь Г. фон Краннхальс, расстрелы на улице Вольской продолжались до вечера и были приостановлены по приказу фон дем Баха, но уже в ночь на 6 августа экзекуции возобновились.

В течение следующего дня расстрелы проводились на улице Хлодной № 52/54 и № 66, где в целом было убито 700 мирных жителей. Затем расстрелы проводились на пересечении улиц Корольковой и Вольской, и было убито 500 человек. Потом эсэсовцы перешли на улицу Лешно. В доме № 17 располагалась больница Св. Лазажа. Здесь штрафники и коллаборационисты из 111-го азербайджанского полка и II батальона соединения «Горец» расстреляли 300 человек. Такая же участь постигла больницу Карола и Марии на улице Лешно, дом № 30, где эсэсовцы ликвидировали 100 человек.

Надо сказать, что повстанцы превратили больницы в медицинские пункты для оказания помощи раненым бойцам АК. Штрафники рассматривали подобные пункты как опорные точки «бандитской» обороны и без липших объяснений уничтожали всех, кого там находили. Шенк вспоминает:

«Теперь хочу рассказать о штурме военного госпиталя… Я сказал полякам, чтобы они открыли ворота и выходили с поднятыми руками. Внутри я услышал отрывки разговора на польском языке, но также и на немецком языке. Двери медленно открылись, и вышла сестра Красного Креста, державшая в руке белый флаг. Мои товарищи с примкнутыми к винтовкам штыками вошли внутрь. Это был большой зал, в котором на кроватях, на полу лежали раненые. Некоторые из них кричали: "Не стреляйте, мы немцы". Другие пристально и безмолвно смотрели на нас. Польский офицер, врач и 15 польских сестер Красного Креста сдали нам военный госпиталь. Немцы просили ничего не делать полякам. Вслед за нами пришли эсэсовцы. Они сразу же расстреляли всех польских раненых. После этого они стали гоняться за сестрами, срывать с них одежду, оставляя их совершенно голыми. Немецкие пленные, лежавшие на кроватях, кричали и плакали от отчаяния…

Когда вечером мы вернулись, эсэсовцы заняли наши позиции. Недалеко была сооружена виселица. Солдаты разных частей — эсэсовцы, украинцы, услышав призыв… собрались здесь. И тогда я стал свидетелем событий, которые так противны и ужасны, что едва ли могу описать их сейчас, через 40 лет. Клянусь, каждое мое слово — правда! Эсэсовцы подводили голых сестер Красного креста к виселице. Врачу, который был в короткой рубашке, накинули петлю на шею, его били и тащили к большой виселице, где уже было повешено минимум десять человек гражданских. Солдатская масса кричала и шумела…»

Еще один расстрел 6 августа состоялся на улице Железной, 87/89. Эсэсовцы убили 100 варшавян. 7 августа I и П батальоны особого полка ССУ вновь зачищая улицу Хлодная, расстреляли 400 человек. Далее, когда штурмовые подразделения перешли в район площади Мировского, они уничтожили 100 гражданских лиц. В Саксонском саду, куда подчиненные Дирлевангера прорвались во второй половине дня, также не обошлось без расправы. По приблизительным подсчетам, там было казнено 200 мирных граждан.

В последующие дни массовые расстрелы пошли на убыль. 8 августа 1944 г. экзекуциями занималась команда СД Шпилькера. Начиная с 12 августа всех мужчин подряд уже не расстреливали. Немедленной смертной казни подвергались в основном повстанцы. Тем не менее личный состав особого полка СС, когда появлялась возможность, продолжал уничтожать население. При осмотре домов все подвальные помещения, где, как правило, скрывались женщины, дети и старики, «обрабатывались» с помощью гранат или ручных противотанковых гранатометов «Панцерфауст». Взятых в плен бойцов сопротивления, в первую очередь раненых, либо расстреливали, либо обливали бензином и поджигали.

По сообщениям очевидцев, для штрафников и коллаборационистов, включенных в группу Дирлевангера, не было ничего святого. Приказ был один — уничтожить все, что дорого полякам. Шенк вспоминает еще один эпизод, произошедший в ходе боевых действий в Варшаве: «Монастырь. Это было огромное здание, сильно пострадавшее от бомб и снарядов. Для нас теперь это называлось штурмом обители. В заднем фасаде была тяжелая входная дверь, ведущая в подвал. В то время как три человека отстали от нас метров на 30, чтобы поддержать нас огнем и дать сигнал для движения наверх, эсэсовцы ждали, когда мы взорвем дверь… Вскоре они ворвались. И все было как обычно: избиение, стрельба, крики, стоны… Несколько часов спустя, вечером, я вновь увидел несчастного священника. Пьяные эсэсовцы издевались и глумились над ним — его лицо было разбито, ряса разорвана в клочья. Эсэсовцы пили вино из евхаристической чаши; облатки валялись на земле, разбросанные в разные стороны и растоптанные сапогами. Эсэсовцы мочились на распятие, стоявшее у стены [вероятнее всего, речь идет о солдатах-мусульманах. — Примеч. авт.]».

Как поляки, так и немцы, ставшие свидетелями расправы над мирным населением, утверждают, что особой жестокостью в группе Дирлевангера отличались коллаборационисты — подразделения 111-го азербайджанского пехотного полка, II батальона соединения «Горец» и 1-го Восточно-мусульманского полка СС. По словам анонима, туркмены и представители кавказских народностей показали себя во время боев слабо; он их даже называет «абсолютно бесполезными людьми». Но в плане совершения преступлений и аморального поведения они оказались в первых рядах.

Это подтверждается показаниями Густава Давидхазы: «По дороге я должен был проходить мимо квартиры азербайджанских казаков [так в тексте. — Примеч. авт.]. Уже издалека я услышал громкое, монотонное пение пьяных. Когда я приблизился, я заметил несколько молодых девчат. Нескольких из них жестокие кочевники загнали в дом. Страшный хохот остальных сопровождал эту десятку. Еще долго звучали в моих ушах беспомощные крики этих несчастных, которых насиловали до смерти».

Помимо массового убийства населения, изнасилований женщин, личный состав особого полка СС занимался грабежами, что, по мнению Клауша, было, пожалуй, самым безобидным явлением на фоне кровавой бойни. Исследователь приводит много фактов. Он, в частности, ссылается на показания уголовника Ганса Бруна, бывшего узника концлагеря Дахау. Брун свидетельствует, что в подавлении восстания участвовали эсэсовцы из числа профессиональных преступников. Их пальцы были унизаны кольцами, причем бывшие уголовники хвастались тем, что у девушек, «у которых нельзя было снять кольцо, отрезали пальцы». Уголовник Генрих Вейнанд подтверждает: «На каждом пальце были золотые кольца… Если какая-либо девушка сопротивлялась, ей связывали руки, а под юбку засовывали ручную гранату».

О существовании подобной практики, опираясь на документальные свидетельства, пишет и К. Инграо: «Гауптштурмфюрер Б. совмещал изнасилования с жестокими извращениями; он помещал ручные гранаты в половые органы захваченных девушек, после чего подрывал их».

Как пишет Ауэрбах, Дирлевангер лично разрешил подчиненным заниматься грабежами. Он не только участвовал в них, но и якобы расстреливал солдат своей части, чтобы забрать себе похищенные ими ювелирные украшения.

Клауш, напротив, не дает утвердительного ответа на вопрос, было ли со стороны Дирлевангера разрешение на грабеж, но подчеркивает, что командир части смотрел на подобные вещи сквозь пальцы, проявляя «безмолвную толерантность». Точно известно другое: Дирлевангеру приносили награбленное добро, и он отправлял его в Германию, в Главное управление СС. Последний вагон с драгоценностями и прочим имуществом, захваченным в Варшаве, генерал войск СС направил к себе домой, в Эсслинген, что подтвердили после войны на допросе знакомые Дирлевангера.

Разумеется, преступления в Варшаве совершал не только штрафной полк, но и другие части группы Рейнефарта — оперативная группа полевой жандармерии «Познань» (в документах она также называется по имени командира — «Вальтер»), IX охранный полицейский батальон Буркхардта, команда СД Шпилькера, «каминцы» из сводного полка И.Д. Фролова. В научной литературе часто отмечается, что больше всего преступлений совершили полк Дирлевангера и солдаты Каминского, иногда, особенно в западных исследованиях, называется только русское соединение СС, которое своей жестокостью якобы склонило «на путь восстания десятки тысяч до того индифферентных варшавян».

Сводный полк И.Д. Фролова действительно участвовал в преступлениях. Более того, согласно одному из свидетельств, сам командир полка насиловал маленьких девочек. Но даже учитывая эти безобразные факты, русским эсэсовцам все равно было далеко до немецких уголовников и кавказских коллаборационистов.

Немецкое руководство было прекрасно осведомлено о том, кто больше всего зверствовал в Варшаве, но решило переложить ответственность за преступления на восточные формирования, благодаря чему и появилась версия о том, что в жестокостях повинны исключительно «казаки Каминского». Этот миф, найдя отражение в документах, долгое время фигурировал потом на страницах мемуаров и научных публикаций, в той или иной степени касавшихся варшавских событий.

Существует, правда, и другая крайность — вовсе отрицать преступления, совершенные «каминцами» в Варшаве. Именно по такому пути неосторожно идет скандально известный журналист Сергей Верёвкин. В рамках цикла передач на аналитическом онлайн-телеканале «День-ТВ» он попытался «реабилитировать» подчиненных И. Фролова и Б. Каминского, а попутно, в свойственной ему манере, умудрился сообщить зрителю массу неточных, лживых, а порой просто бредовых сентенций («штрафная бригада СС оберфюрера Оскара Марии (?!) Дирлевангера», «Гиммлер наградил Каминского орденом… это был орден (?!) "за борьбу с бандитами", так называемые "змейки"», «Русская освободительная народная армия… имела статус союзной армии Германии. РОНА не входила до вот этого момента [то есть до момента начала восстания; это утверждение является фальсификацией. — Примеч. авт.] ни в состав вермахта, ни в состав СС, ни в состав ваффен-СС»… и т. д.)…

В мемуарах Гейнца Гудериана мы встречаем следующий пассаж: «Бригада Каминского состояла из бывших военнопленных, главным образом русских, враждебно относившихся к полякам; бригада Дирлевангера состояла из немецких штрафников, которые должны были не на жизнь, а на смерть вести ожесточенные бои за каждую улицу, за каждый дом города, их моральный дух оказался недостаточно стойким. Сам фон дем Бах однажды, докладывая о наличии вооружения в его частях, сообщил мне о бесчинствах своих подчиненных, пресечь которые он не в состоянии. От его сообщений волосы становились дыбом, поэтому я был вынужден в тот же вечер доложить обо всем Гитлеру и требовать удаления обеих бригад с Восточного фронта. Вначале Гитлер не согласился удовлетворить мои требования. Но даже офицер связи Гиммлера с Гитлером бригадефюрер СС Фегеляйн вынужден был заявить в подтверждении моих слов: 'Так точно, мой фюрер, они действительно босяки!" Гитлеру не оставалось ничего другого, как принять мое предложение».

Гудериан вводит читателя в заблуждение. Полк Дирлевангера из Варшавы не был выведен вплоть до завершения боевых действий. Более того, даже когда восстание было уже подавлено, штрафники принимали участие в расстреле раненных бойцов АК на территории фабрики по производству уксуса.

Что касается сводного полка Фролова, то его вывели из Варшавы не по предложению Гудериана, а после того, как комиссия СС, проверявшая состояние вооружения и личного состава, пришла к выводу, что дальнейшее применение части в городе нецелесообразно. Полк перекинули из Варшавы в район Трускава, где коллаборационистам приказали вести борьбу с польскими повстанцами.

По вполне понятным причинам ни фон дем Бах, ни Рейнефарт о преступлениях, совершенных в Варшаве, не распространялись. Бах, представ перед судом, списывал все на то, что повстанцы отказались брать эсэсовцев в плен. Это якобы вызвало «некоторую озлобленность», ставшую катализатором кровавых эксцессов.

Рейнефарт отрицал какие-либо расстрелы в Варшаве, считая это невозможным, в силу большой интенсивности боев. Он, однако, признал факты грабежей: «Мне лично известно, что они занимались грабежами, так как людей Дирлевангера видели с материалами для костюмов, с продуктами питания и т. п., которые нашли в подвалах захваченных домов, в основном разрушенных и в которых никого больше не было…»

Тем не менее именно по приказу Рейнефарта I и II батальоны особого полка СС расстреливали население 5 августа 1944 г. Недалеко от того места, где располагался штаб оперативной группы, перекресток улиц Вольской и Серенной, было убито 7200 человек.

Всего, по оценкам немецких и польских специалистов, в районе Воли с 5 по 7 августа уничтожению подверглись примерно 50 тыс. гражданских лиц, из них, по самым минимальным подсчетам, от 15 от 16 тыс. человек стали жертвами «дирлевангеровцев».

В целом в ходе подавления Варшавского восстания погибли 16 тыс. повстанцев, 17 тыс. восставших (в их числе 922 офицера и 2000 женщин) и около 5 тыс. раненых попали в плен. В развалинах, в огне и в результате массовых убийств потеряли жизнь 180 тыс. человек. Более 350 тыс. человек были направлены на принудительные работы в Рейх и в концлагеря. К этому числу следует прибавить около 3500 убитых и почти 5 тыс. пропавших без вести солдат 1-й армии Войска Польского. Немцы потеряли в боях около 17 тыс. убитыми и пропавшими без вести и примерно 9 тыс. ранеными.

Еще один вопрос, представляющий значительный интерес, касается потерь полка Дирлевангера. Во время боев в Варшаве часть потеряла много людей. Пополнение полка происходило за счет контингента из тюрем вермахта в Глаце, Торгау, Анкламе и Брухзале. С 8 по 10 августа 1944 г. прибыли первые два эшелона — из Глаца около 300 осужденных и от 400 до 500 нарушителей воинской дисциплины из Анклама. В конце августа — в начале сентября в Варшаву доставили еще 300 человек из Анклама и от 500 до 600 из Глаца. В середине сентября прибыл эшелон из Торгау (около 300 человек). В конце сентября 1944 г. прибыл третий эшелон из Анклама (от 200 до 250 осужденных) и 300 человек из Брухзаля. Наконец, 1400 человек, по личному приказу Гиммлера (от 20 сентября 1944 г.), привезли из штрафного лагеря СС и полиции в Данциг-Матцкау.

Следовательно, с 8 августа до начала октября 1944 г. формирование Дирлевангера получило пополнение от 3700 до 3950 человек. Учитывая, что последние пополнение из Анклама, тюрьмы Брухзаль и лагеря Данциг-Матцкау прибыло в полк в конце сентября 1944 г., когда бои в Варшаве уже не были столь ожесточенными, как раньше, в начале октября в штрафном формировании проходили испытательный срок около 2000 человек. Исходя из этого, можно сказать, что с 5 августа по 2 октября 1944 г. особый полк СС, в котором до восстания числилось 865 (881) человек, потерял от 2500 до 2700 военнослужащих. Эти цифры представляются реальными, их приводят в своих исследованиях историки Клауш, Маклин и Понтолилло.

Как вспоминает аноним, осужденные прибывали в часть Дирлевангера в своей униформе — кригсмарине, люфтваффе и сухопутных войск, поэтому штрафные батальоны полка выглядели достаточно пестро, Мотивация у новичков была невысокой. В тюрьмах вермахта им жилось сравнительно неплохо, а в Варшаве им пришлось с оружием в руках вести бои на улицах, проливать кровь. Командованию полка, подчеркивает аноним, было неважно, сколько человек погибнет. Возможно, предполагает он, офицеры СС руководствовали тем соображением, что чем больше перебьют осужденных, тем лучше, ведь их считали «ненадежными людьми». До конца августа в штабе полка даже не фиксировали, сколько человек погибли в бою.

Дирлевангер относился к осужденным вермахта с презрением, как, впрочем, и к другим группам заключенных. Но если кто-то из них проявлял храбрость, он обещал наградить солдат. Согласно свидетельству анонима, 26 сентября 1944 г., когда Дирлевангер отмечал в Варшаве свой 49-й день рождения, между ним и Рейнефартом, приглашенным на торжество, произошла ссора. Дирлевангер, напившись, подал командиру оперативной группы представление о награждении отличившихся штрафников Железными крестами I и II классов. Рейнефарт, посмотрев на это представление и приложенный к нему список имен и фамилий, сказал, что имеет право наградить ограниченное число солдат и офицеров. Этот ответ привел Дирлевангера в бешенство. Он громко закричал и заявил, что «таскал каштаны из огня» для тех, кто довел ситуацию до Польского восстания, а теперь эти безответственные люди не хотят отметить тех, кто действительно заслужил награды. Рейнефарт не стал отвечать на оскорбление и с подчеркнутой выдержкой аристократа немедленно удалился. Несколько дней спустя конфликт был улажен, а в бригаде прошло награждение.

Когда Варшавское восстание было подавлено, наступило время подводить итоги. 16 октября 1944 г. Дирлевангер, которому удалось сплотить осужденных и вместе с ними добиться успеха, подготовил доклад о применении своего полка в Варшаве. Затем он был приглашен на ужин к генерал-губернатору Гансу Франку в Краковский замок. В тот же день его наградили Рыцарским крестом, а часть к этому времени уже получила статус бригады (SS-Sonderbrigade «Dirlewanger»).

16 ноября 1944 г. на одной из полос эсэсовского официоза «Черный Корпус» появилась небольшая заметка, посвященная Дирлевангеру:

«Жизнь 49-летнего оберфюрера СС Оскара Дирлевангера всегда была посвящена борьбе против хаоса и большевизма. Он воевал в составе нескольких Добровольческих корпусов, командовав бронепоездом, сражался против Макса Хёльца и воевал в Легионе Кондор. Если вы посмотрите на него, то никогда не поверите, что он был ранен одиннадцать раз, при этом один раз, во время Первой мировой — очень тяжело. В настоящей войне он оказался настолько успешным в боевых действиях своей части против большевистских бандитов, что Советы назначили высокую цену за его голову. Когда началось восстание в Варшаве, оберфюрер СС Дирлевангер возглавил своих людей в невероятно тяжелых боях за каждую улицу и дом. Фюрер наградил боевого командира Рыцарским крестом Железного креста».

 

УСМИРЕНИЕ СЛОВАКИИ

Во второй половине 1944 г. Красная армия, продолжая развивать стратегическую инициативу, вела боевые действия на территории Юго-Восточной и Центральной Европы. Поражения вермахта резко ухудшили позиции Германии на политической арене. Третий рейх начал терять европейских союзников. После проведения советским военным командованием Ясско-Кишеневской операции (20–29 августа) из войны вышла Румьшия. В результате Львовско-Сандомирской операции (13 июля — 29 августа) немцы оставили Западную Украину и юго-восточные районы Польши. Теперь бои развернулись на подступах к Словакии.

Первая Словацкая республика, появившаяся 15 марта 1939 г. благодаря политической воле Гитлера, была верным союзником Рейха. Нужно сказать, что среди словаков фашизм приобрел значительное влияние еще с 1920-х гг. В отличие от чехов, народа промышленного и «свободомыслящего», словаки были крестьянской и религиозной нацией, находящейся под влиянием католической церкви. Движущей силой словацкого клерикального фашизма была Словацкая народная партия и ее военизированное крыло «Гвардия Глинки». Перед войной признанным вождем словацкого народа стал епископ Йозеф Тисо. Он же стал и президентом нового государства.

Находясь в сфере немецкого влияния, Словакия присоединилась к Антикоминтерновскому пакту, и с началом войны против Советского Союза направила на Восточный фронт одно соединение (так называемую «Быструю дивизию», командир — бригадный генерал Йозеф Туранец).

Государство Тисо стало первым среди других сателлитов Германии, где по образцу нюрнбергских расовых законов был разработан и утвержден «еврейский кодекс». На заседании сейма и государственного совета большинством голосов было принято решение о депортации евреев. В период проведения этого мероприятия заметную роль сыграли члены «Глинковской гвардии». Хотя в последующем процесс депортации пошел на спад, к осени 1942 г. на территории республики оставалось 25 тыс. евреев. Фактически Словакия была на пороге того, чтобы стать первой страной в «новой Европе», в которой «еврейский вопрос» решен окончательно, в соответствии с идеологическими принципами национал-социализма.

До определенного момента население поддерживало президента республики, но постепенно народ изменил отношение к тисовскому правительству и все больше выражал недовольство. Часть представителей словацкого общества в результате перелома на фронтах Второй мировой войны утратили веру в победу Германии и стали ориентироваться на бывшего президента Чехословакии Эдуарда Бенеша и его правительство в Лондоне. Параллельно с этим усилились тенденции к сближению между различными оппозиционными партиями, ставившими перед собой цель свергнуть режим Тисо. Серьезным шагом на пути к этому явилось образование в сентябре 1943 г. Словацкой народной рады (СНР).

В декабре 1943 г. Чехословацкое правительство в Лондоне пошло на заключение советско-чехословацкого договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. Это позволило СНР выступить за восстановление Чехословацкой республики как государства, ориентировавшегося в своей внешней политике на союз с СССР. Рада превратилась в центральный политический орган словацкого движения сопротивления.

С мая 1944 г. СНР и Военный центр, созданный по указанию министра национальной обороны эмигрантского правительства генерала С. Ингра, начали разрабатывать план словацкого восстания. 29 июля план обсуждался на специальном совещании. В соответствии с этим документом, Восточнословацкий корпус (1-я и 2-я словацкие дивизии — около 32 тыс. человек), по согласованию с советским командованием, должен был захватить перевалы в Карпатах и обеспечить вступление Красной армии в Словакию. Одновременно предусматривалось, что «тыловая армия» (17 тыс. человек) и партизаны окажут помощь подпольным национальным комитетам и СНР в установлении новой власти в Средней и Западной Словакии. После вступления Красной армии в Словакию повстанцы собирались вместе с ней участвовать в советизации страны.

17 июня 1944 г. секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев подписал постановление «Об оказании помощи чехословацкой коммунистической партии в организации партизанского движения на территории Чехословакии». Украинский штаб партизанского движения (УШПД) подготовил 10 украинских организаторских отрядов численностью 15–20 человек каждый. Выброска отрядов была произведена на границе со Словакией. В задачу отрядов входило вести разведку, установить связи с местным населением и организовывать партизанские формирования.

УШПД также подготовил в спецшколе при штабе 100 диверсантов и перебросил к партизанским отрядам группу связи в составе трех человек от ЦК компартии Чехословакии.

В течение августа 1944 г. из числа специально обученных солдат и офицеров 1-го чехословацкого корпуса и советских партизан было переброшено в районы Словакии еще 20 организаторских групп общей численностью 300 человек.

С территории Польши и Украины в Словакию перешло несколько партизанских отрядов и соединений. В их числе — соединение «Александр Невский» (командир — В.А. Карасев), отряд «Сталин» (командир — М.И. Щукаев), отряды А.Д. Белова и М.И. Майорова, группа В.А. Квитинского. Некоторые группы, переброшенные УШПД, превратились в бригады. Так, группа П.А. Величко, высадившаяся в Словакии 26 июля, к 23 августа насчитывала 300 бойцов и стала называться бригадой им. Штефаника. Аналогичный процесс произошел с группой А.С. Егорова, которая, пополняясь за счет населения, развернулась в 1-ю партизанскую бригаду им. Сталина.

Чехословацкое правительство вступило в контакт с сочувствующим оппозиции командующим словацкими сухопутными силами, бригадным генералом Яном Голианом, который и разработал план вооруженного выступления. 30 апреля Голиан был назначен министром Словацкой народной рады и Военного центра. В дальнейшем для установления контроля над повстанческой словацкой армией, выступившей против вермахта и СС, из Лондона в партизанский район откомандировали дивизионного генерала Рудольфа Виеста.

В планах восставших большая роль отводилась словацкой армии. Однако армия, состоявшая из 52 тыс. человек, не была монолитной организацией и в ее рядах царили разные настроения. Поэтому, когда в Словакии вспыхнуло восстание, вооруженные силы раскололись на три части. Меньшая часть, состоявшая из немногочисленных словацких подразделений и частей (в том числе сформированных из словацких фольксдойче), общей численностью 2 тыс. человек, заняли сторону Тисо. Основная часть словацкой армии — 32 тыс. человек — сохранили нейтралитет и были разоружены. Наконец, 17 тыс. военнослужащих словацкой армии перешли на сторону восставших.

В августе 1944 г. обстановка в Словакии обострилась. Министр национальной обороны, генерал Фердинанд Чатлош, установивший через подставное лицо контакты с СНР, призвал словацкую армию изгнать немцев из страны. Несмотря на это, советское руководство приказало арестовать Чатлоша: в глазах Москвы он был врагом, переметнувшимся на сторону сопротивления в последний момент. Чатлоша (добровольно сдался в плен 25 августа) и генерала Йозефа Туранца (арестован словацкими офицерами 29 августа) самолетом переправили в Москву.

Восставшую часть армии возглавил Ян Голиан, более удобная фигура, с которой пошли на взаимодействие представители Коммунистической партии Словакии (КПС). Союз и сотрудничество с Голианом строились на договоренности не подчинять партизан «буржуазному военному командованию». Исходя из этого, 16 сентября 1944 г. был создан Главный штаб партизанского движения (ПППД). Перед штабом стояла задача руководить силами партизан и координировать их действия с армейскими частями, организовывать партизанские отряды и «поднимать словацкий народ на борьбу».

Своеобразной прелюдией к восстанию послужило убийство словацкими солдатами 22 немецких офицеров на вокзале города Святой Мартин 27 августа 1944 г. Это вызвало ответные меры с германской стороны, перешедшей к оккупации Словакии. Яну Голиану ничего не оставалось, как призвать народ к оружию. В первые дни восстания словацкие части, партизаны и примкнувшее к ним население заняли города Ружомберок, Святой Мартин, аэродром Святой Микулаш, село Клаштор. Повстанцы взяли город Липтовский Святой Микулаш, захватили трофеи, провели аресты пронемецки настроенных словацких офицеров — полковника Горского, подполковника Ключека, поручика Соидей и др.

В начале сентября 1944 г. в Словакии действовала повстанческая армия (около 17 тыс. человек) и 42 партизанских отряда численностью 4600 человек. В районе Ружомберок, Попрад, Банска-Бистрица находилось две бригады и пять отдельных отрядов (2200 человек), в районе Прешов — одно соединение и семь отрядов (2000 человек), в районе Ужгород, Мукачево — одно соединение (415 человек). Партизаны и восставшие словацкие части удерживали в своих руках города Ружомберок, Святой Микулаш, Попрад, Левоча, Брезно, Подбрезко, Зволен, Банска-Бистрица, Свягой Мартин, Дольни Кубин, Врутки и прилегающие районы. Повстанцы заняли аэродромы Святой Мартин, Святой Микулаш, Тридубы. Штаб восстания расположился в Банска-Бистрице.

Восстание охватило три четверти территории страны, кроме ее западной части, где концентрировались немецкие части и соединения. Чтобы подавить растущую партизанскую деятельность и увеличившиеся беспорядки в словацкой армии, Йозеф Тисо дал согласие на ввод германских войск. Руководство Трегьего рейха отправило в мятежную республику обергруппенфюрера СС Готтлоба Бергера. 1 сентября он был назначен высшим фюрером СС и полиции в Словакии, и в его распоряжение, по приказу Гитлера и Кейтеля, передали все имевшиеся в регионе силы и средства. Гиммлер со своей стороны тоже обещал полную поддержку местной полиции и «Глинковской гвардии».

В кругу приближенных офицеров Бергер заявил, что «необходимо наводить кладбищенский покой после любого восстания». Он приказал привести немецкие гарнизоны в Словакии, насчитывавшие от

15 до 20 тыс. человек, в состояние боевой готовности. В кратчайшие сроки был разработан план «молниеносной полицейской операции». Для ее проведения высший фюрер СС и полиции в Словакии располагал следующими силами:

— части танковой дивизии «Татра» (6 тыс. человек, 28 танков и

16 штурмовых орудий из состава запасных полков 85-й и 178-й пехотных дивизий);

— боевая группа «Шиль» (2200 человек из состава танково-гренадерской школы СС Киеншлаг);

— боевая группа «Шафер» (2400 человек, из которых 1200 человек из состава 18-й добровольческой танково-гренадерской дивизии СС «Хорст Вессель» и 1200 человек из 86-й пехотной дивизии).

Бергер также подключил к подавлению восстания части «Глинковской гвардии», с руководством которой поддерживал дружеские отношения офицер Главного управления СС, штурмбаннфюрер Виктор Нагель, всячески содействовавший росту и углублению взаимосвязей между словацкими националистами и организацией СС.

Наконец, учитывая сложившееся положение, Бергер привлек для подавления словацкого восстания команды «охотников на евреев» (Judenjager), специалистов по решению еврейского вопроса Йозефа Витиски и Адольфа Айхмана.

План операции, разработанный Бергером при помощи армейского командования, сводился к тому, чтобы окружить «бандитский» район, разгромить силы мятежников и взять под контроль Банска-Бистрицу, откуда осуществлялось руководство восстанием. Немцы перешли к активным действиям сразу, как получили тревожный сигнал. 30 августа в Словакию из Южной Полыни были переброшены войска. В Кежмароке они совместно с уцелевшим гарнизоном отбивали атаки партизанских отрядов. 2 сентября боевая группа «Шиль» разоружила словацкий гарнизон в Братиславе, после чего выдвинулась к Нитре, в которой уже накануне вели боевые действия 13-я и 14-я зондеркоманды. Затем боевая группа «Шиль» завязала бои с повстанцами в районе Нижней Нитры.

До 6 сентября немцы успели занять Трнаву, Леопольдов, Нове Место, Надвагом, Тренчин, Дубницу, Поважскую-Бистрицу, Чадца и Жилину. Немецкие войска двигались в направлении Попрад. Произошли тяжелые бои в районах юго-восточнее Жилина, юго-западнее Кежмарок, южнее Брезно и западнее Штубня.

Генерал Голиан возлагал большие надежды на Восточнословацкий корпус. После начала восстания Военный центр приказал словацким соединениям, дислоцировавшимся в районах Бардеев и Медзилаборце, оказать сопротивление немецким войскам. Однако командующий корпусом, генерал Август Малар, ранее признавший нелегальный Военный центр, отказался выполнять его приказ. Более того, выступая 30 августа в Попраде перед офицерами, он пригрозил им репрессиями, если они перейдут на сторону повстанцев. Вскоре Малар улетел в Братиславу. В его отсутствие командовать объединением остался полковник В. Тальский, который, не предприняв никаких действий, бросил корпус на произвол судьбы и в ночь на 31 августа вылетел в штаб 1-го Украинского фронта. Командующий фронтом, Маршал Советского Союза И.С. Конев, потребовал от Тальского вернуться обратно. Но было уже поздно. Немцы заняли Прешов, арестовали на аэродроме только что вернувшегося из Братиславы генерала Малара, обвинив его в предательстве, и без единого выстрела разоружили обе словацкие дивизии.

Маршал Конев получил директиву срочно подготовить наступление, чтобы совместно с частью сил 4-го Украинского фронта ударом через Карпаты соединиться со словацкими войсками и повстанцами. 8 сентября 1944 г. началась Карпатско-Дуклинская наступательная операция. Войска 1-го Украинского фронта, при активной поддержке авиации, взломали передний край немецкой обороны и в течение дня продвинулись в направлении Дуклинского перевала на 12 км. Тем не менее немцы сумели успешно отойти на новые оборонительные рубежи и задержать продвижение советских частей. Бои за Дуклинский перевал шли до 6 октября 1944 г., когда войскам Конева удалось перейти горный хребет. Но с 6 по 28 октября 1-й Украинский фронт на этом направлении продвинулся только на 1,5–2 км от перевала и ввиду ожесточенного сопротивления вермахта не смог поддержать восстание.

По указанию из Москвы был создан воздушный мост, который обслуживало 1500 советских самолетов. За время, пока шло восстание, воздушный мост обеспечил полную переброску личного состава 2-й чехословацкой десантной бригады — 1750 солдат и офицеров (командир — подполковник В. Пшикрыла), около 400 тонн оружия и боеприпасов, 350 тонн бензина для 1-го чехословацкого авиаполка, около 1200 партизан-десантников.

В сентябре 1944 г. жестокие бои произошли у Стречно, где немцы пытались пробиться к Вруткам и Мартину. Кровопролитные бои шли в районе Ружомберок — Липтовская Осада. Войска СС пытались захватить населенные пункты Белый Поток и Остро, организовав 15 сентября крупное наступление, но повстанцы сумели отбить все атаки.

20 сентября 1944 г. Готтлоба Бергера отозвали в Берлин, а на должность высшего фюрера СС и полиции в Словакии назначили обергруппенфюрера и генерала полиции Германа Хефле. Перед ним поставили задачу как можно скорее разгромить повстанцев и обезопасить от них тыловые коммуникации немецких войск, сдерживавших удары 1-го Украинского фронта.

Для подавления восстания в Словакию прибывали новые части и подразделения, имевшие опыт боевых действий. Группировку Хефле усилили танками и авиацией. Нанося удары по партизанскому району, немцы, не имевшие численного превосходства, медленно, но уверенно преодолевали один рубеж обороны повстанцев за другим. Уже в начале октября 1944 г. германское командование предъявило восставшим ультиматум — сложить оружие до 10 октября. Однако СНР, Военный центр и ГШПД отклонили это требование и отдали приказ продолжать сопротивление.

Поскольку советское наступление в Карпатах застопорилось, немцы решили бросить на борьбу с повстанцами дополнительные силы, в частности — 14-ю ваффен-гренадерскую дивизию СС. Получила приказ готовиться к отправке в Словакию и бригада Дирлевангера. После подавления восстания в Варшаве соединение дислоцировалось в польском городе Радом, где происходило его обучение и пополнение личным составом. Бригаду погрузили в эшелон и перебросили в район Дивиаки — Ружомберок — Белый Поток, куда штрафное формирование прибыло 17 октября 1944 г..

В состав бригады входило два полка: 72-й гренадерский под командованием оберштурмбаннфюрера СС Эриха Бухмана и 73-й гренадерский, которым командовал штурмбаннфюрер СС Эвальда Элерса. Полки включали по два батальона каждый и две артиллерийские батареи поддержки.

Герман Хефле, наслышанный о «подвигах» Дирлевангера в Варшаве, был совершенно не в восторге, что штрафники поступили в его распоряжение. Он считал недопустимым, чтобы уголовники, пусть даже и в униформе СС, использовались на территории «союзного суверенного государства». Гиммлер дал резкую отповедь таким заявлениям, сославшись на то, что в бригаде «дисциплина особенно строгая» «и в соединении применяются строгие дисциплинарные меры».

Прибывшую в Словакию бригаду немедленно привлекли к операции по уничтожению повстанцев. Штрафники наступали на участке, где держали оборону 1-я партизанская бригада им. Сталина (командир — А.С. Егоров) и 6-я тактическая группа восставшей словацкой армии под командованием майора М. Веселя. На основании оперативных сводок, поступавших в штаб группировки Хефле, историк Вольфганг Фенор реконструировал бои формирования Дирлевангера с 18 по 27 октября:

«18 октября 1944 г. Севернее… деревни Белый Поток. Полк бригады Дирлевангера провел атаку в районе горы Остра и во второй половине дня, после ожесточенных боев, длившихся четыре часа, был вынужден снова отступить…

20 октября 1944 г. На севере, где действовали бригада Дирлевангера и боевая группа Виттенмайера, державшие оборону словаки сохранили свои позиции…

22 октября 1944 г. В Нецпальской Долине, в 9 км юго-восточнее Турча… Полк бригады Дирлевангера постепенно продвигается вперед, встречая ожесточенное сопротивление бригады Сталина капитана Егорова. Южнее деревни Белый Поток наступление другого полка бригады Дирлевангера было сорвано в результате устойчивой обороны 6-й тактической группы…

24 октября 1944 г. В то время как боевая группа "Шиль" и дивизия "Татра" оставались на месте, бригада Дирлевангера при Нецпалы и у деревни Белый Поток снова атаковала словацкую оборону, но безуспешно…

25 октября 1944 г. Нецпалы и Белый Поток. Подразделения бригады не сумели за неделю кровопролитных боев продвинуться на 6 км.

26 октября 1944 г. Вечером словацкий штаб переехал в Доновали, в небольшую деревню в Низких Татрах, в 17 км к северу от Банска-Бистрица и в 14 км к югу от передовых позиций подразделений бригады СС Дирлевангера. В этот день подразделения бригады наступали на оборонительные позиции майора Веселя, ведя бои в 4 км от Линтовской Осады, где находился командный пункт 6-й тактической группы…

27 октября 1944 г. Милош Весель успешно отбивал атаки бригады Дирлевангера севернее Литовской Осады».

По мнению Клауша, подразделения бригады понесли большие потери. Сказалось, прежде всего, то, что штрафники не имели опыта боев в горной местности. Кроме того, как и в Варшаве, личный состав бросали в лобовые атаки на хорошо укрепленные позиции повстанцев, которые, грамотно используя имевшиеся в наличии средства, кинжальным огнем уничтожали эсэсовцев.

В период применения бригады против повстанцев штрафное формирование вело боевые действия совместно с украинскими добровольцами из 14-й ваффен-гренадерской дивизии СС. Уголовники действовали вместе с боевой группой гауптштурмфюрера СС Фридриха Виттенмай-ера. После войны появились на свет весьма небесспорные воспоминания бывшего начальника штаба галицийской дивизии, штурмбаннфюрера СС Вольфа-Дитриха Хейке. Хейке, вспоминая о боях в Словакии, пишет о Дирлевангере и его соединении крайне негативно:

«Дирлевангер был малоопытным в руководстве войск человеком. Это привело к жестокому насилию и большой глупости. Он часто пьянствовал в своем штабе ночи напролет, в то время как его соединение участвовало в боевых действиях. К сожалению, из-за постоянного безумного боевого применения потери у бригады были очень большие.

В течение короткого времени соединение Дирлевангера было подчинено дивизии. Он отличался тем, что лежал на кровати в самые решающие моменты, когда нужно было отдавать приказы и быть в курсе положения своей бригады. Кроме того, Дирлевангер грубо нарушал самые элементарные правила секретности, напечатав в словацкой типографии боевое расписание своей бригады с точным указанием количества личного состава и распределением вооружения между подразделениями. Дивизия немедленно отправила "наверх" сообщение о том, чтобы, наконец, снять Дирлевангера с занимаемой должности. Однако он так и не был привлечен к ответственности и остался командовать соединением».

Насколько объективен Хейке в своих оценках формирования Дирлевангера, однозначно сказать сложно. Едва ли можно согласиться с утверждением о том, что Дирлевангер был «малоопытным в руководстве войск человеком». Как раз наоборот, опыта управления и боевого применения батальонов в операциях против партизан у него было явно больше, чем у того же Хейке. Вместе с тем вполне правдоподобно звучат слова о пристрастии Дирлевангера к алкоголю, а также о безрассудном использовании личного состава в боях с повстанцами.

27 октября 1944 г. немецкие войска, сломив сопротивление повстанцев, овладели центром восстания — городом Банска-Бистрица. Генерал Рудольф Виест, командовавший с 7 октября 1-й Чехословацкой повстанческой армией в Словакии (Ян Голиан стал его заместителем), подписал 28 октября приказ о прекращении восстания. Этот приказ отрицательно отразился на моральном состоянии подчиненных ему сил, многие солдаты и офицеры разбежались. В то же время часть военнослужащих словацкой армии и 30 партизанских бригад, соединений и отрядов (общая численность свыше 12 тыс. человек) решили продолжать борьбу.

30 октября 1944 г. в Банска-Бистрице прошел торжественный парад германских войск и словацких гвардейцев по случаю подавления восстания. Президент Йозеф Тисо вручил отличившимся офицерам и солдатам награды. Бригада Дирлевангера в параде не участвовала, однако соединение оставили в Словакии для проведения антипартизанских операций. В течение следующих шести недель штрафники боролись с советско-словацкими «бандами» в районе Ружомберок — Дивиаки — Привидза. Перед формированием ставилась задача беспощадно уничтожать «бандитов» и зачищать от них горную и лесную местность.

В ноябре 1944 г. подразделения бригады действовали в районе Привидзы, прочесывали населенные пункты и расстреливали подозреваемых в связях с «бандами». Большое внимание уделялось захвату мужской рабочей силы и конфискации сельхозпродуктов. Подобные акции нередко сопровождались грабежами. На базе полков бригады были сформированы «охотничьи» команды, выслеживавшие партизанские отряды.

Руководство СС и полиции в Словакии разработало несколько операций по уничтожению «народных мстителей». Одна из них проводилась в Басковой Долине против отряда «Втачник». В борьбе с партизанами были задействованы П и III батальоны 73-го ваффен-гренадерского полка СС и особая часть СС «Эдельвейс» (SS-Sondereinheit «Edelweiß»).

Операция началась 28 ноября и продолжалась до 10 декабря 1944 г. Партизаны, оказавшись в непростой ситуации, решили разделиться на группы и прорываться из окружения. Бригада Яна Налепки (командир — М.С. Сычанский), неся потери, отступила в район Трибек. 6 декабря 1944 г. часть партизан занимала оборону недалеко от города Андрасова, отбивая атаки «охотничьих» команд. 9 декабря 1944 г. поредевшая бригада собралась в районе Кляк. Некоторые группы стали выходить с территории Словакии в Верхнюю Австрию. Другие отряды сумели собраться только в самом конце декабря 1944 г..

В период боевого применения штрафной бригады в ее рядах отмечались случаи дезертирства. В основном к «народным мстителям» перебегали бывшие политические заключенные, не желавшие воевать. Впрочем, по словам Клауша, к партизанам уходили не только штрафники, но и солдаты других частей. Историк отмечает факт перехода на словацкую сторону военнослужащих 14-й ваффен-гренадерской дивизии СС, привлекавшихся к антипартизанским операциям.

Личный состав соединения прочесывал деревни, вел боевые действия в горной местности и проводил «усмирительные» акции. «Дирлевангеровцы» поголовно расстреливали население тех словацких деревень, в которых велась стрельба по немецким солдатам. Расстрелы населения, в том числе стариков и детей, проводились как в домах, так и на улицах. Имели место и случаи изнасилования женщин.

Действия штрафников стали вызывать жалобы не только со стороны германских властей, но и местного населения. В донесении СД Тренчина от 9 декабря 1944 г. говорилось: «Скверное поведение подчиненных Дирлевангера, как, например, в Ястребие, привело к многочисленным жалобам. Очень многие члены СС вели себя хуже, чем партизаны, залезали в магазины и, не желая что-либо оплачивать, требовали от населения еду и самогон. Наряду с этим они арестовали всех мужчин, чтобы спать с их женщинами, и у некоторых простых крестьян отобрали ботинки и лишили всего, что они при себе имели… Было бы больше пользы, если бы их использовали на фронте, что нужно сделать как можно скорее, а иначе порвется последняя нить связи с местным населением».

Постоянное воровство и разнузданное поведение, как сообщают бывшие члены формирования Дирлевангера, практически не встречали противодействия со стороны младших командиров. Скорее напротив — унтер-офицерский состав, видя, чем занимаются их подчиненные, тоже участвовал в грабежах, в употреблении спиртных напитков и в изнасилованиях. Осужденных членов СС, не желавших принимать в этом участие, обычно презирали. О безобразных выходках уголовников вскоре доложили Гиммлеру. В декабре 1944 г. рейхсфюрер направил в бригаду письмо. По словам бывшего политзаключенного Германа Шульце, текст письма был короткий, но звучал грозно, и его зачитали перед строем: «Тисо, президент дружественной Словакии, жалуется на грабежи, которые творит часть Дирлевангера. Мы находимся в дружественной стране. Если президент еще раз узнает о таких случаях, все подчиненные Дирлевангера будут возвращены в лагеря».

Письмо Гиммлера возымело свое действие. Чтобы навести порядок, Дирлевангер применил весь имевшийся у него арсенал средств, начиная от расстрелов и заканчивая телесными наказаниями. При его штабе появилось три шарфюрера, всегда носившие при себе резиновые дубинки. Как только из батальонов поступал сигнал о нарушении дисциплины, провинившегося уголовника арестовывали, привязывали к специальному столбу и нещадно били. В ход шло все — дубинки, палки, плети, мокрые прутья. Путем жестоких мер Дирлевангеру удалось замедлить процесс разложения в своей бригаде. В то же время было очевидно, что в дальнейшем моральное состояние личного состава будет падать, поскольку общая ситуация на фронте ничего хорошего не предвещала.