Переходы на сторону «народных мстителей» в 1942 г.

Вопрос о разложении восточных формирований, появившихся в тылу группы армий «Центр» еще осенью 1941 г., первоначально перед партизанами не стоял. Согласно директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным организациям прифронтовой полосы о решительной перестройке всей работы на военный лад (от 29 июня 1941 г.), в районах, захваченных вермахтом, следовало «создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу…».

Указанная позиция де-факто в течение всего первого года войны определяла отношение «народных мстителей» к различным группам коллаборационистов (бойцам охранных и добровольческих частей, сотрудникам гражданской администрации, полиции и др. оккупационных структур). В то же время в некоторых регионах РСФСР в первой половине 1942 г. имели место случаи, когда советские патриоты, сумевшие проникнуть в органы местного самоуправления, склоняли к переходу на сторону партизан целые подразделения вспомогательной полиции (в качестве примера можно привести эпизод с разложением гарнизонов деревень Тарасовка и Шемякино в мае 1942 г.).

Подразделение РННА. Осинторф. 1942 г.

Но акции подобного рода касались полицейских, как правило, не отличавшихся высоким моральным духом. Иначе обстояло дело с частями восточных добровольцев. В сообщении командующего корпусом охранных войск группы армий «Центр» генерала Шенкендорфа от 5 августа 1942 г. прямо говорилось: «Усилия партизан переманить служащих русских формирований на свою сторону начались с первых дней создания этих частей (Шенкендорф имел в виду Восточный запасной полк „Центр“, чье формирование завершилось в июне 1942 г., и 102-й казачий батальон. — Примеч. авт.). До сих пор они не имели успеха…»

Усиленная работа по разложению добровольческих частей началась с лета 1942 г. Именно в это время советское руководство окончательно осознало, какую опасность представляют создаваемые немцами формирования из бывших советских военнопленных. При соответствующих военно-политических условиях они могли быть мощным оружием в борьбе за умы и настроения людей на оккупированной территории.

Разумеется, Русская национальная народная армия практически сразу попала в поле зрения подпольщиков и партизан. Уже в мае 1942 г. бюро Витебского обкома КП(б) Б поручило райкомам партии, командованию партизанских отрядов и комсомольских групп всеми способами срывать создание подразделений РННА, разлагать их, агитировать бывших красноармейцев к переходу в ряды «народных мстителей».

Однако первые попытки внести раскол в батальоны «народников» окончились ничем. Начальник БШПД Калинин поручил сотрудникам своего штаба продолжать сбор и обобщение разведывательной информации об участниках «осинторфского» эксперимента, и искать подходы для разложения коллаборационистских подразделений.

Партизанское командование Белоруссии привлекло к операции подпольную организацию Осинторфа, которую мы уже упоминали выше. Напомним, что возглавлял ее секретарь комсомольского комитета Станислав Шмуглевский. В организацию входили: П. Климович, братья Теленченко, В. Огурцов, Н. Молохович, Н. Климович, А. Молохович, Г. Третьяков, Людмила и Вера Букатик, М. Макаренко, В. Бугаева, В. Янович, В. Березовский, Н. Прокопенко, Е. Недосенко и др. К лету 1942 г. молодые подпольщики уже успели зарекомендовать себя и даже понесли некоторые потери: сотрудникам тайной полевой полиции удалось, например, вычислить и задержать братьев Михаила и Евгения Теленченко. Их некоторое время истязали и 20 сентября 1941 г. казнили.

Тем не менее, организация С. Шмуглевского уцелела и продолжила работу, поддерживая связь с местным партизанским отрядом, которым командовал директор торфопредприятия Г. Г. Амельченко. В лесу близ Осинторфа находилась база отряда, где скрывались советские активисты. По указанию Амельченко группа юношей в составе А. Малаховича, В. Огурцова и Г. Третьякова в начале января 1942 г. сожгла торфонасосный кран, четыре электромотора и другое оборудование на заводе. 24 февраля 1942 г. молодые патриоты организовали побег 31 военнопленного из лагеря, который располагался в 4-м поселке. Комсомольцы переправили бежавших через железную дорогу, а потом в лес, где было спрятано оружие. Вооружившись, эта группа влилась в отряд Амельченко.

На некоторое время в Осинторфе установилось затишье, пока в марте 1942 г. в поселке не появилась группа офицеров, носивших, как отмечали подпольщики, какую-то «неопределенную военную форму» и почти без акцента говоривших по-немецки. Недели через две удалось установить фамилии некоторых загадочных визитеров, а еще какое-то время спустя по Осинторфу поползли слухи: «…фашисты прислали белогвардейских офицеров формировать из военнопленных „русскую национальную армию“».

Подразделение РННА во время занятия строевой подготовкой

Со слов Шмуглевского получается, что начать работу по разложению РННА принял комсомольский штаб, обсудивший положение в Осинторфе. К такому решению подпольщиков якобы подтолкнуло одно обстоятельство: среди бывших военнопленных было немало тех, кто откровенно проклинал фашистов, свое незавидное положение и искал связи с партизанами.

На наш взгляд, весьма сомнительно, чтобы кто-то из военнопленных откровенно проклинал немцев. Внутри подразделений действовали осведомители, постоянно информировавшие штаб РННА о настроениях среди «новобранцев». В первое время, кроме того, вчерашние военнопленные просто восстанавливали физические силы, подорванные в пересыльных лагерях. Вполне вероятно, что кто-то из них мечтал связаться с «народными мстителями», но весной 1942 г. такая возможность объективно отсутствовала. Формирование «Граукопф» являлось секретным разведывательно-диверсионным соединением, и порядки в нем были соответствующие: строгая дисциплина, контроль личного состава, проверки на благонадежность, психологическая обработка и т. д.

К разложению «народников» подпольщики смогли приступить не раньше июня 1942 г. Именно в этот период соединение передали в оперативное подчинение генералу фон Шенкендорфу, а в Осинторфе начался процесс формирования новых батальонов. Эти изменения не остались не замеченными со стороны комсомольцев.

Узнав о приказе штаба «народников», что в гарнизоны проводится набор поваров, официанток, уборщиц, прачек и телефонисток, Шмуглевский и его заместитель Е. Р. Вильсовский (бывший политрук, примкнувший к подпольщикам осенью 1941 г.) посоветовали девушкам, состоявшим в организации, устроиться на работу. В результате Людмила Букатик стала телефонистской в Центральном поселке Осинторфа, Валентина Бугаева — официанткой в солдатской столовой, Наталья Нольберт — прачкой, Вера Букатик — регистратором в амбулатории. Девушек тщательно проверяли, допрашивали, но все-таки приняли. Теперь подпольщики (ранее заводившие с «народниками» только случайные разговоры — на улице, на танцах) получили возможность узнать о личном составе РННА гораздо больше, чем прежде.

Однако, несмотря на проникновение агентуры в Осинторф, работа по разложению шла медленно. Сказывалось, по всей видимости, отсутствие у комсомольцев жизненного опыта, знания человеческой психологии. До второй половины июля 1942 г. вся деятельность подпольщиков сводилась к знакомству с «народниками», желавшими перейти на советскую сторону, а также к распространению агиток. Летом 1942 г. Витебский обком КП(б) Б подготовил листовку «Опомнитесь и вернитесь», адресованную бойцам и командирам РННА. Листовка призывала повернуть оружие против немцев и одновременно предупреждала, что того, кто будет служить фашистам, ждет неминуемое возмездие.

Засылка пропагандистских материалов, конечно же, сделала свое дело, но сначала ее роль была незначительной. К тому же руководство РННА, почувствовав внимание партизан к соединению «Граукопф», стало проводить контрпропаганду и направлять в лес агентов и провокаторов, перевербованных «народных мстителей», взятых в плен во время локальных операций. Обстановка потребовала, чтобы к разложению коллаборационистов подключились представители советских спецслужб, так как партийные и комсомольские органы не сумели кардинально повлиять на ситуацию.

В июле 1942 г. организации Шмуглевского улыбнулась удача — подпольщикам удалось установить контакт (в лесу, возле деревни Шеки) с партизанской бригадой «Дяди Кости», которой командовал Константин Заслонов. К слову сказать, Заслонов по личной инициативе был направлен в разведывательно-диверсионную школу Западного фронта (часть № 9903, командир — Артур Спрогис), готовившую по заданию Разведывательного управления Генерального штаба РККА диверсионно-террористические группы. Пройдя ускоренный курс подготовки, в октябре 1941 г. он был направлен в город Оршу. Легализовавшись, Заслонов поступил на работу в депо в качестве начальника русских паровозных бригад. Здесь он создал подпольную группу, которая за три месяца произвела с помощью мин, заделанных в угольные брикеты, около сотни крушений поездов и подорвала 93 паровоза. Ввиду угрозы ареста в конце февраля 1942 г. Заслонов ушел с подпольщиками в лес, где создал партизанский отряд, выросший затем в бригаду. К середине июля 1942 г. соединение «Дяди Кости» убило и ранило 1465 немецких солдат и офицеров, уничтожило 31 автомашину, убило 175 полицейских, пустило под откос 12 воинских эшелонов, вывело из строя 116 паровозов.

Белорусские партизаны во время боевой операции

Познакомившись с руководителем осинторфского подполья, Заслонов поставил перед комсомольцами задачу: усилить работу по разложению гарнизонов РННА, собирать сведения о численности немецких войск и их передвижении, учитывать характер грузов и количество эшелонов, проходивших по железной дороге Орша — Смоленск. Выполняя задание Заслонова, Валентина Бугаева, работавшая в солдатской столовой, познакомилась с бывшим старшим лейтенантом РККА, капитаном РННА Яковом Гавриловичем Лебедем (псевдоним — Базыкин). Из личного разговора с Лебедем Бугаева выяснила, что он был тяжело ранен в бою под Брестом, попал в плен. В РННА Лебедь согласился пойти с единственной целью: вырваться из лагеря, получить в руки оружие и снова начать борьбу против оккупантов. Лебедь уже давно искал связи с партизанами и передал через осинторфских подпольщиков, что внутри соединения «Граукопф» есть солдаты, не желающие больше служить немцам. Заслонов поручил проверить офицера-«народника», дав ему задание составить подробный план гарнизона в Осинторфе с указанием системы расположения опорных пунктов и огневых позиций. Лебедь выполнил это задание (кроме того, передал фамилии надежных солдат и офицеров, ежедневно сообщал пароль). Тогда ему приказали подготовить как можно больше военнослужащих РННА к переходу.

Солдаты вермахта прочесывают местность

Вскоре подпольщики сообщили, что в гарнизоне «Москва», где служил Лебедь, набралось более ста человек. Учитывая это, штаб бригады Заслонова разработал план нападения на гарнизон. В этой операции большая роль отводилась группе Лебедя. Она должна была обезоружить колеблющихся и вместе с подпольщиками помочь партизанам захватить склады с оружием и боеприпасами. Однако за несколько дней до начала операции Заслонов ее отменил. Рота Лебедя легально не могла проникнуть в гарнизон «Урал». Появление там вооруженного подразделения в ночное время, да еще без соответствующего приказа штаба РННА, могло вызвать подозрение и подвергнуть саму операцию и десятки людей смертельному риску.

Заслонов захотел лично встретиться с Лебедем, который получил от него записку. Сохранился текст этого документа, но, к сожалению, не полностью:

«По имеющимся у меня данным… которыми я располагаю по донесениям моей разведки, Вы… как настоящий патриот Страны Советов пытаетесь связаться с нами… и свое патриотическое настроение… связать с нашими боевыми действиями… Вы прекрасно знаете и понимаете… Вас агитировать не следует, т. к. Вы полноценно грамотный товарищ… Что нашего строя никому не свергнуть…

Дорогой товарищ! Близится гибель фашизма…. Я прошу в любое время, удобное для Вас, явитесь ко мне для устных переговоров. Заверяю Вас и даю честное слово партизан, идите абсолютно спокойно, не беспокойтесь за последствия. Никто Вас и пальцем не тронет, не спадет с Вас ни одного волоса… И будет ли справедливо, если мы, советские люди, будем друг друга уничтожать, когда у нас есть общий проклятый враг?! Время встречи, место встречи устанавливайте Вы. Я благосклонно полагаюсь на Вашу честность и справедливость… Прошу встретиться, очень хочется встретиться и нужно.

С приветом, комбриг Заслонов».

Лебедь, уйдя в самовольную отлучку, побывал в бригаде «Дяди Кости». Из соединения Заслонова он возвратился в Осинторф радостный и возбужденный. На следующее утро капитан попросил направить его роту в лес на заготовку дров. Его просьба не вызвала подозрения у командования РННА: этим занимались поочередно все подразделения. 117 вооруженных «народников», прихвативших с собой 50 ручных пулеметов, заранее спрятанных в кустах, ушли в лес. Шмуглевский встретил роту Лебедя недалеко от Сухой гряды и вывел в направлении деревни Озера. Прибывших «народников» построили, и Заслонов обратился к ним с небольшой речью, призвав до последней капли крови сражаться с врагом.

Окрыленная первой удачей, организация Шмуглевского усилила антишафистскую пропаганду среди личного состава РННА. Через бывших военнопленных распространялись листовки и газеты, велась агитация. По оценкам партизанской разведки, 25–30 % бойцов и командиров РННА были настроены просоветски и ожидали удобного случая для перехода к «народным мстителям»; 30–45 % — верили в идеи Русского освободительного движения и в победу немцев, многие из них относились к категории пострадавших от советской власти; и, наконец, оставшиеся 30–40 % составляли группу колеблющихся военнослужащих, которых служба в «Граукопфе» привлекла возможностью более легкого существования, нежели в пересыльных лагерях.

Параллельно с бригадой Заслонова разложением «народников» занимался особый отряд НКВД СССР «Грозный» лейтенанта Ф. Ф. Озмителя. Как видно из секретных документов Народного комиссариата внутренних дел, а также воспоминаний ветеранов советских органов госбезопасности, отряд «Грозный», действовавший в тесном контакте с оперативно-чекистской группой НКВД по БССР, приступил к разложению РННА во второй половине июля 1942 г. Чекисты попытались установить контакт с русскими добровольцами при следующих обстоятельствах.

Вдоль опушки Щербинского лесничества располагались деревни Новая Земля и Гичи. С южных окраин этих деревень в районе железнодорожного разъезда Шуховцы хорошо просматривались автомагистраль Москва — Минск и железная дорога Орша — Смоленск. Именно здесь партизаны чаще всего устраивали засады. Чтобы пресечь партизанские налеты и подрывы воинских эшелонов, в этот район была направлена 1-я рота из гарнизона «Москва», которой командовал некто Григорьев. Озмитель, проведя совещание с командирами партизанских отрядов Никандром Талерко и Николаем Соколовым, принял решение склонить роту РННА на переход. Через жителей деревни Новая Земля Григорьеву передали записку с предложением о бесконтактном способе связи и условиях перехода роты к партизанам.

Встреча была назначена на двенадцать часов дня. Чекисты прибыли к месту переговоров заранее, заняли позиции на случай боя. В назначенный час партизанские парламентеры просигналили о начале переговоров. Но как только они подали условный сигнал, по ним был открыт огонь из пулеметов и минометов. Завязался бой, и в результате переговоры не состоялись. Как позже установили чекисты, Григорьев оказался морально стойким командиром «народников». Получив записку Озмителя, он ее сразу отправил в штаб РННА и в дальнейшем действовал строго по плану руководителей «Граукопф», отдавших приказ подготовить засаду и уничтожить партизан. Тем не менее, опасаясь, что подразделение Григорьева окажется неустойчивым, «народников» отозвали в Осинторф, а вместо них прислали 3-ю роту I батальона гарнизона «Москва», которой командовал бывший старший лейтенант РККА Н. П. Максютин. В качестве контрпропагандистской акции в районе действия особого отряда НКВД Озмителя с самолетов были разбросаны листовки, озаглавленные «Нашим лесным братья!», где содержался призыв прекратить вооруженное сопротивление и переходить на сторону РННА для совместной борьбы против большевизма.

Неудача не огорчила чекистов. Они стали искать новые способы, как разложить «народников». Во-первых, партизанские командиры подготовили ответную листовку (в ней, в частности, говорилось: «Совершенно напрасно вы тратите бумагу, призывая нас сложить оружие и суля райское житье под игом иноземцев-захватчиков»), которую тайком переправили в 3-ю роту I батальона. И, во-вторых, при помощи оперативно-чекистской группы НКВД по БССР к операции подключили двух женщин-агентов «Софью» и «Валю» (их настоящие имена и фамилии до сих пор неизвестны). Как следует из сообщений, агенты повели обработку Максютина, и особенно в этом преуспела «Валя», склонившая командира роты к переговорам с партизанами.

10 августа 1942 г. в деревне Марково (Руднянский район Смоленской области) неожиданно появились два военнослужащих РННА — офицер и солдат. Партизаны привели «народников» в штаб к Озмителю, где состоялся малоприятный разговор. После этого делегатов из 3-й роты I батальона отпустили обратно, снабдив их листовкой, где вновь предлагалось перейти к партизанам.

На следующий день, 11 августа, 3-я рота в полном составе покинула опорный пункт в деревне Новая Земля и якобы вышла в лес для организации засады. Погрузив на подводы 12 пулеметов, три миномета, боеприпасы, радиостанцию, продовольствие и другое имущество, подразделение выдвинулось в район населенного пункта Марково. Вечером того же дня перебежчики достигли деревни. Максютин, как вспоминает ветеран КГБ А. Казицкий, выстроил солдат, приложил руку к козырьку и отрапортовал Озмителю:

«Товарищ командир! Солдаты и офицеры третьей роты первого батальона гарнизона „Москва“ из „Русской народной национальной армии“ прибыли в ваше распоряжение. Докладывает старший лейтенант Максютин Михаил Андреевич (так в тексте, правильно — Николай Петрович. — Примеч. авт.).

Федор Озмитель внимательно обошел строй. Затем, обращаясь к Максютину, жестко ответил:

— Вам я не товарищ. Вот скоро предстоят бои с карателями (имелась в виду операция „Захват“. — Прим. авт]. Сможете кровью искупить свою вину перед Родиной. Тогда не только товарищами, может, и друзьями станем (разумеется, ни о какой дружбе между офицером госбезопасности и бывшим коллаборационистом речи не могло быть. — Примеч. авт.). Это полностью относится и к солдатам, перешедшим с вами на сторону партизан. Что касается оружия, то оно останется при вас».

В документах НКВД встречается информация о том, сколько военнослужащих перешло вместе с Максютиным. По одним данным, 80 человек, по другим — 90.

Агент «Валя» также установила контакт с лейтенантом РННА Семеновым, сообщившим ей, что среди «народников» есть еще желающие уйти к партизанам. По словам Семенова, к переходу были готовы около 500 человек. Чекисты дали офицеру задание: взорвать склад с боеприпасами, перебить руководство РННА и находившихся в штабе немцев, после чего собрать верных людей и выйти в лес. Но через несколько дней к «народным мстителям» пришел перебежчик, рассказавший, что немцы выявили в Осинторфе антифашистскую группу, расстреляли двух офицеров (капитана и старшего лейтенанта, фамилии остались неизвестны). Переход был сорван. Чекисты отмечали, что, возможно, лейтенант Семенов — провокатор и агент германских спецслужб, специально внедренный в антифашистскую группу.

Кроме подразделений Лебедя и Максютина, 6 августа на сторону партизан перешел взвод «народников», между 12 и 15 августа — разведывательная рота старшего лейтенанта А. Князева (о нем будет сказано ниже). Помимо этого, как пишет Кромиади, готовился переход и в гарнизоне Шклова, но он не состоялся.

Таким образом, в первой половине августа 1942 г., по оценкам специалистов, на сторону партизан перешло не менее 200 человек.

В записках бывшего секретаря подпольного райкома КП(б) Б Витебской области А. К. Стельмаха зафиксированы другие данные: «Руководство партизанского соединения и райком партии решили организовать связь с командирами гарнизонов РННА с тем, чтобы привлечь их на свою сторону… В результате переговоров 10 августа снялись одновременно 5 гарнизонов РННА из деревень Новая Земля, Гичи, Рудня, Петрики и перешли на сторону партизан. Всего в наше соединение прибыло 236 солдат и офицеров из РННА и 78 полицейских. Они принесли с собой 5 минометов, 300 мин, 10 пулеметов, автоматы, винтовки, много боеприпасов».

К. Заслонов

На наш взгляд, к партизанам перешло более 200 «народников». Цифры, которые приводят в своей книге Жилянин, Позняков и Лузгин (свыше 600 солдат и офицеров РННА), далеки от реальности. Хотя процесс разложения принял немалые размеры, все-таки он не охватил всего соединения.

Переход к партизанам нескольких подразделений «Граукопф» явился одной из причин, почему представителей русской эмиграции отстранили от командования бригадой и выслали в Берлин. Конечно же, в воспоминаниях того же Кромиади эта тема нивелируется. Он, например, рассказывает об одном офицере из батальона «Волга», информировавшем немцев относительно морального состояния личного состава подразделения. Офицер дважды подавал донос, указывая на то, что майор Головинкин собирался вывести батальон к партизанам. По словам Кромиади, ему лично пришлось приехать в Шклов, арестовать доносчика, а затем, после того как осведомителя доставили в Осинторф, подвергнуть его гласному суду.

В партизанских мемуарах фиксируется, что участившиеся переходы солдат к партизанам всполошили командование РННА. В Центральный поселок Осинторфа прибыло подразделение СД. Начались аресты. Местная комендатура провела перерегистрацию пропусков и удостоверений всех вольнонаемных служащих. Подразделения «Граукопф» проверили. Военнослужащих, заподозренных в связях с партизанами, изолировали и отправили в разные концлагеря (Калинин, в частности, утверждает, что одну из групп «народников» отвезли в Освенцим, что является вымыслом; сегодня хорошо известно, когда и сколько пленных красноармейцев оказалось в этом лагере).

СД напало на след осинторфских комсомольцев. Были арестованы 13 человек, в частности, Валентина Бугаева, Наталья Нольберт и руководитель подполья — Станислав Шмуглевский. Арестованных держали в особом бараке гарнизона «Москва», избивали, водили на очные ставки, но ничего не добились. После этого подпольщиков отправили в Оршанскую тюрьму СД.

Кроме того, немцы провели пропагандистскую акцию, заявив, что партизаны убивают перебежчиков из РННА. Если верить партизанским воспоминаниям, для того чтобы убедить личный состав соединения в истинности эти слов, сотрудники СД тайно вывели в лес возле деревни Заполье группу из 22 «народников» и там ее расстреляли. К груди жертв были прикреплены картонные таблички с надписью: «За измену Родине и службу в РННА». Затем немцы устроили похороны убитых солдат. Оставшиеся на свободе подпольщики ответили на провокацию серией листовок, расклеили в Осинторфе плакаты, разъясняли, кто совершил это преступление. Правда, эти действия не особо помогли, так как переходы на сторону партизан временно прекратились.

Тем не менее работа по разложению соединения «Граукопф» принесла советским патриотом свои плоды. В течение августа — сентября 1942 г. в бригаду Заслонова, а также в другие партизанские формирования перешли не менее 400 человек. Причем значительную роль в этом сыграла подпольная организация в Осинторфе. В мемуарах Шмуглевского приводятся данные: Василий Огурцов распропагандировал 32 человека, Евгения Нефедова — 62, Людмила Букатик — более 100, Иван Еременко — около 50, Мария Макаренко — 22, Михаил Прудников — 14, Валентина Бугаева — 26, Нина Шаланда — 42 человека.

После частичного разгрома подполья в Осинторфе пропагандистская обработка военнослужащих РННА пошла на спад. В гарнизонах были усилены меры безопасности, установлен жесткий контрразведывательный режим. Германские спецслужбы следили за тем, чтобы партизанская агентура не проникла в гарнизоны. Вместе с тем, насколько позволяют судить некоторые материалы, немецкая контрразведка проводила оперативную игру по выявлению ненадежных «народников» из числа офицеров и солдат.

К слову, до того, как в августе и сентябре 1942 г. произошли переходы к партизанам, в РННА действовало несколько антифашистских групп. Осинторфские подпольщики наладили прямые связи с майорами Широковым и Щербаковым, капитаном Лебедем, старшими лейтенантами Громовым, Прокопьевым, Ивановым, Князевым, «политруками» Мухановым и Костиным, сержантами Викторовым и Поповым. Подпольщики пытались распропагандировать и других офицеров, но не всегда успешно. И. М. Грачев вспоминает: «Больше всего партизанам симпатизировала так называемая сельская интеллигенция. Они были „советскими патриотами“ и однозначно считали, что Сталин — меньшее из двух зол. Мне приходилось беседовать с подобными людьми. Одна моя знакомая девушка однажды спросила меня, хочу ли я поехать в Москву, или предоставить какую-либо информацию о немцах. Я решил, что это — провокация, но затем мне стало жаль эту девушку. Поэтому я просто сказал ей, чтобы она забыла об этом разговоре». П. В. Каштанов свидетельствует: «Партизаны постоянно пытались распропагандировать бойцов РННА, утверждая, что, если они перейдут на советскую сторону, они не будут подвергнуты никаким репрессиям. Мы, офицеры, не верили им, однако простые солдаты часто покупались на эту пропаганду».

У немцев были основания сомневаться в лояльности определенной части личного состава РННА, и это несмотря на то что к середине осени 1942 г. соединение в количественном отношении увеличилось вдвое, заслужило немало лестных слов со стороны командования охранными войсками группы армий «Центр» и стояло на пороге дальнейших преобразований. Но моральная нестабильность внутри бригады сохранялась, чем старались воспользоваться «народные мстители». Не случайно партизанская разведка из бригады Заслонова не теряла надежды вновь наладить контакты с «народниками», чтобы перетянуть их на советскую сторону.

Отметим, что 5 ноября 1942 г. Заслонов был назначен на должность командира штаба партизанских отрядов Оршанской зоны (южная и юго-восточная часть Витебской области). Его штаб располагался в деревне Куповать (Сенненский район), откуда осуществлялось боевое управление отрядами. Немцы через агентурную разведку установили, где находился штаб Заслонова, и поручили его ликвидацию подразделениям РННА.

Наряду с этим высказывается и другая версия: деревня Куповать вовсе не была штабом соединения «Дяди Кости». Получив категорический приказ из «Центра» выходить со своими отрядами за линию фронта, чтобы влиться в ряды Красной армии, Заслонов отправил партизанские подразделения на соединение с советскими войсками, а сам с небольшой группой остановился в деревне. Именно здесь — в 6–7 часов утра 14 ноября 1942 г. — должна была состояться встреча с батальоном РННА, подготовленным к переходу. Только после того, как коллаборационисты примкнут к «народным мстителям», Заслонов намеревался догнать двигавшиеся к линии фронта отряды.

К деревне Куповать, окруженной болотами, было два подхода: со стороны деревни Кузьмино — широкая дорога, и со стороны деревни Утриллово — узкая гать, проложенная по болоту. По этой гати и должна была подойти группа «народников». Заслонов отправил отряд Л. И. Селицкого (к тому времени — командир бригады «Дядя Костя») на Кузьмино, чтобы он держал дорогу и помог отвлечь внимание немцев от деревень Утриллово и Куповати. Взяв с собой несколько человек, в том числе начальника разведки Ивана Козловского и своего адъютанта Евгения Корженя, Заслонов пошел навстречу колонне РННА. Впереди всех шел И. Козловский, непосредственно отвечавший за подготовку перехода. Когда Козловский подошел ближе, из середины колонны выскочил офицер, который несколько раз в него выстрелил и начал отдавать приказы. Заслонов понял, что все сложилось не так, как планировалось, и приказал занять оборону.

Подробности этого боя стали известны позднее. О них рассказали бывшие солдаты РННА, перешедшие зимой 1943 г. к партизанам. В ночь с 13 на 14 ноября 1942 г. в часть, готовившуюся на рассвете уйти в лес, прибыло немецкое командование. Были арестованы и расстреляны офицеры и солдаты, склонявшие личный состав к переходу. Остальных в срочном порядке отвезли куда-то под Смоленск, а в лес направили другое подразделение «народников» и отряды вспомогательной полиции.

Деревню Куповать, где партизаны держали круговую оборону, военнослужащие РННА блокировали быстро. «Народных мстителей» обстреливали из артиллерийских орудий и минометов.

Заслонов пытался организовать оборону на южной окраине деревни, личным примером вдохновлял подчиненных и старался поддерживать порядок, но численный перевес был на стороне противника. К 13 часам бои достигли крайнего ожесточения. Заслонов во весь рост шел по деревне и кричал: «Огонь по изменникам Родины!». Во время перебежки, у одного из сараев его ранили в живот. Чувствуя, что ранение смертельное, он выстрелил из маузера себе в висок. Тело Заслонова спрятал партизан А. И. Агеев.

Участница тех событий, В. В. Доморацкая, вспоминала: «Отошли в Адамовский лес. Потом разведка пошла опять в Куповать, подобрать, если можно, убитых. „Народники“ уже ушли оттуда. Они все хотели узнать, где Заслонов. Полагали, что убит, но не знали точно. А за голову Заслонова давали 50 тысяч марок. Собрали жителей Куповати, но никто не сказал. Назавтра мы похоронили его и всех убитых…»

Немецкая разведка узнала, что в бою за деревню Куповать удалось ликвидировать известного «бандита». Знали это и сами партизаны, поэтому долгие годы история с гибелью Заслонова была окружена таинственным молчанием и мифами.

Хотя германские спецслужбы делали все, чтобы препятствовать разложению РННА, партизаны продолжали проникать в батальоны. Как и раньше, разведывательные органы немцев пытались вытянуть партизанскую агентуру в Осинторф, перевербовать ее, а затем отправить с заданием в отряды «народных мстителей». Возможно, именно этими соображениями были продиктованы действия И. М. Грачева (на тот момент — командир учебного батальона), который в своем опросе показал: «В ноябре 1942 г. моя часть столкнулась с партизанами. Мы взяли в плен пять девушек, специально обученных диверсионному делу… Немцы могли бы запросто повесить их. Когда я остался с пленными один на один, я сжег их бумаги. Я мог бы сдать их в ГФП (Тайную полевую полицию), но пожалел их. Я дал указание своим подчиненным присматривать за ними, чтобы они не удрали в лес. В конце концов четыре девушки были отправлены на работу в Германию, а пятую, по фамилии Любченко (как удалось выяснить, речь идет об Антонине Любченко — инструкторе минно-подрывного дела из бригады „Дядя Костя“. — Примеч. авт.), я взял машинисткой в свой штаб. Я доверял ей. Пока она работала на нас, ей удалось вновь установить контакт с партизанами, а также завербовать одного командира роты, командира артиллерийской батареи (скорее всего, это был командир артиллерийского дивизиона РННА, старший лейтенант Бобылев. — Примеч. авт.) и нескольких людей из штаба. Однажды ночью они оставили свои подразделения и перешли к партизанам».

Анализ документов и материалов позволил авторам установить, когда произошел очередной переход «народников». Случилось это 23 февраля 1943 г. В воспоминаниях Кромиади этот эпизод почему-то относится к декабрю 1942 г. Причем автор прямо пишет, что именно уход подразделений РННА в лес был главной причиной, почему отстранили от командования Баерского и Жиленкова: «В эту ночь 300 человек солдат под командой своих офицеров, в полном вооружении, прихватив еще запасные пулеметы и минометы, покинули свою часть и ушли в лес. И ушли прекрасные офицеры, которые до того не раз показывали свою стойкость и преданность идее освободительной борьбы. После этого полковника Боярского отстранили от командования РННА. С ним вместе отстранили и генерала Жиленкова. Командование принял бывший начальник штаба, майор Риль. Риль остался преданным традициям РННА, за то его не только отрешили от командования, но и арестовали, и понадобилось много просьб и ходатайств, чтобы его освободили».

По нашему мнению, Баерского и Жиленкова сняли по другим причинам, а переход произошел двумя месяцами позднее, когда РННА формально командовал Риль. Именно за то, что к партизанам ушло несколько сот человек, его сняли с должности и отправили в концлагерь.

После уничтожения Заслонова и ареста активных членов осинторфского подполья работа по разложению ослабла. В батальонах РННА в декабре 1942 г. — в январе 1943 г. появилась определенная стабильность.

 

Переходы к партизанам в 1943 г.

В январе 1943 г. основные силы «народников» перевели в Березино. Сделано это было и для того, чтобы подполье не разлагало военнослужащих, и для того, чтобы использовать личный состав в антипартизанских операциях, проводившихся в то время охранными войсками в районе Березино — Червень. В самом Осинторфе, по словам И. М. Грачева, оставались учебный и штабной батальоны, несколько мелких подразделений. По партизанским воспоминаниям, в январе — феврале 1943 г. в поселке также дислоцировался артиллерийский дивизион РННА под командованием старшего лейтенанта Бобылева.

В начале 1943 г. осинторфское подполье активизировало свою деятельность, так как его вновь возглавил Шмуглевский, с которого сняли подозрения и выпустили на свободу. Вместе с тем связи с партизанами не было. После выхода соединения Заслонова в советский тыл контакты с «народными мстителями» прервались.

Положение изменилось в феврале 1943 г. По заданию Белорусского штаба партизанского движения под Осинторф прибыла 5-я (с марта 1943 г. — 16-я) Смоленская бригада (1-й, 2-й, 3-й и 4-й партизанские отряды) под командованием И. Р. Шлапакова (комиссар — Д. Т. Гольнев). Бригада, расположившись в Щербинском лесу, сразу установила связь с комсомольцами из Осинторфа.

8 февраля 1943 г. состоялась встреча Шмуглевского с комбригом Шлапаковым в деревне Замоськи. Беседа продолжалась весь вечер и всю ночь. Шлапаков дал Шмуглевскому ценные советы. Во-первых, как усилить конспирацию и, во-вторых, как определить новые явки и установить сигналы. Перед комсомольско-молодежным подпольем была поставлена задача, как можно быстрее проводить в лес всех солдат и офицеров подразделений РННА, готовых начать борьбу с оккупантами.

Подпольщики приступили к выполнению задания. Скоро они наладили контакты с офицерами Бобылевым, Тужилкиным и Казанцевым. Планировалось вывести в партизанскую зону около 600 человек. Шлапаков и его штаб разработали операцию: личный состав гарнизона «Урал» разгромит штаб в Осинторфе, захватит документы, оружие и уйдет в лес. Но немецкая контрразведка, получив сведения об очередной попытке разложить «народников», предприняла меры: в течение суток прошли аресты среди офицерского состава РННА. В результате Шлапакову пришлось отказаться от первоначального плана.

Партизанская засада

Командование 5-й Смоленской бригады передало Бобылеву приказ провести операцию самостоятельно в ночь с 22 на 23 февраля 1943 г. Подпольщики сообщили маршрут следования от Осинторфа к месту встречи и запасной пароль на случай чрезвычайных обстоятельств.

Командиры артдивизиона, поставившие в караул надежных солдат, сняли замки с орудий и заминировали склады с оружием и боеприпасами, предварительно погрузив на сани четыре станковых пулемета, несколько минометов, винтовки и ящики с патронами. Ночью подразделение покинуло казармы. Тем не менее отсутствие артдивизиона было обнаружено, о чем комендант гарнизона «Урал» П. Тетерин доложил начальнику штаба РННА. В Осинторфе объявили тревогу. В поселке началась стрельба. Офицеры побежали к складу боеприпасов, и, как только открыли его двери, прогремел мощный взрыв, повлекший за собой многочисленные жертвы.

Тем временем артдивизион Бобылева, преодолев значительную часть пути, неожиданно наткнулся на части войск СС, изменил маршрут и разделился на три группы. Одна из них вступила в бой с немцами, а затем долго уходила от преследования и только после многих дней блужданий по лесам присоединилась к партизанам 1-го Смоленского полка И. Ф. Садчикова (комиссар — А. Ф. Юрьев). Вторая группа вышла в Сенненский район и влилась затем в партизанскую бригаду «Алексея» (командир — А. Ф. Данукалов). Основная часть артдивизиона во главе с Бобылевым и Казанцевым благополучно прибыла в Щербинский лес, где их ждали партизаны 5-й Смоленской бригады.

Сколько «народников» перешло на советскую сторону? Считается, что 23 февраля в партизанские отряды влилось 115 человек, 45 из них — в бригаду Шлапакова. Еще 90 военнослужащих пришло в соединение Садчикова. Таким образом, из Осинторфа бежали 135 солдат и офицеров.

В партизанских документах и мемуарах тем не менее встречаются факты, что, помимо бригады Шлапакова, к разложению РННА в феврале 1943 г. имел отношение отдельный партизанский полк «Тринадцать» (командир — С. В. Гришин). Разведка полка, действуя через учительницу Оршанского района Веру Обухович, установила контакт с антифашистской группой внутри РННА, в которую входили майор Руденко, старший лейтенант Александр Сахаров, лейтенант Виктор Коротков, военнослужащие Александр Зайцев и Николай Ренгач. Подчиненные Гришина, связавшись с антифашистами, поставили перед ними условие — разгромить гарнизон в Осинторфе, после чего «народников» примут в состав части. В ночь на 23 февраля группа Короткова — Сахарова, по воспоминаниям партизана-«гришинца» В. Л. Тамаркина, «уничтожает предателей Родины и оккупантов, взрывает армейские ружейно-артиллерийские мастерские, склады ГСМ, вооружения и боеприпасов, от чего в радиусе десяти километров в деревнях повылетали стекла из окон. В полном боевом снаряжении сто сорок семь человек во главе с Коротковым и Сахаровым влились в полк Гришина».

В отчете комиссара партизанского соединения «Тринадцать» отмечалось: «… из „Осинторфа“ (Витебская область) 23 февраля 1943 г. перешли к нам в полк 143 человека».

Следовательно, гарнизон «Урал», кроме бойцов артдивизиона, покинули военнослужащие из других подразделений. В результате в конце февраля 1943 г. к партизанам присоединились 278 «народников». Эта цифра почти совпадает с данными, приведенными в книге Кромиади (300 человек).

Утром 23 февраля в Осинторф прибыло немецкое командование в сопровождении нескольких десятков автоматчиков. Личный состав РННА, по словам очевидцев, построили, из каждой роты вывели по 10 человек и расстреляли. В гарнизонах провели облавы и арестовали 50 вольнонаемных служащих, оказавшихся ночью на территории военных городков. Среди них были и подпольщики Шмуглевского (в частности, Людмила Букатик, дежурившая на телефонной станции штаба).

Командование РННА взяли под стражу. Всех офицеров допрашивали сотрудники немецких спецслужб. Грачев вспоминал: «Вскоре прибыли немцы, чтобы провести служебное расследование… Немцы в течение недели вели допросы. Вызвали и меня. Я уже было решил, что меня повесят. Меня допрашивали сотрудники СД, ГФП и армейские разведчики. Они пытались обвинить меня в предательстве: „Мы знаем, что это вы подстроили все это“. В итоге они пришли к выводу, что просчеты были неумышленны».

Для поддержания порядка и безопасности в Осинторф срочно перебросили подразделения войск СС. Была проведена «фильтрация»: одну часть «народников» отправили в Березино, другую переодели в немецкую форму и вывезли в неизвестном направлении. Затем был отдан приказ о полной эвакуации гарнизонов из Осинторфа и переводе их в Березино.

Узнав об эвакуации оставшихся подразделений РННА, Шлапаков дал Шмуглевскому задание: направить в Березино своих людей, создать там подпольную ячейку и продолжать работу по переводу в партизаны тех «народников», которые стремятся искупить вину перед Родиной. С этой целью к новому месту дислокации РННА послали Евгению Нефедову и группу партизан из 2-го отряда во главе с А. М. Куличковым.

Проникнув в Березино, осинторфские подпольщики вновь установили контакты с «народниками»-антифашистами и подготовили операцию. В марте 1943 г., накануне одной из антипартизанских акций, около 200 военнослужащих, захватив с собой большое количество боеприпасов и вооружения, броневик и несколько автомашин, покинули Березино и вышли в партизанскую зону.

Дальнейшее руководство подпольщиками в Березино было поручено Вере Кунцевич и Сергею Дюбайло. Группа продолжала распространять листовки, совершала диверсии, организовывала перевод в партизаны солдат 637-го восточного батальона особого назначения. Но после совершения одной из диверсий Кунцевич, Дюбайло, а также их товарищей схватили германские спецслужбы и в последующем казнили.

Однако разложение подразделений РННА продолжалось и дальше. К примеру, в разведывательной сводке № 51/98 ЦШПД от 4 октября 1943 г. сообщалось: «21 сентября в районе Березино перешла на сторону партизан 5-я рота 700-го полка изменников в количестве 93 человек с полным вооружением».

Каштанов в своем опросе также показал, что «взвод РННА, дислоцировавшийся под Минском, почти в полном составе перешел к партизанам, после того как узнал, что вскоре это подразделение должны перебросить во Францию». Так как батальоны 700-го полкового штаба отправили на Запад в ноябре 1943 г., то переход взвода «народников», скорее всего, состоялся в октябре.

Таким образом, с июля 1942 г. до ноября 1943 г. к «народным мстителям» перешли более 1000 солдат и офицеров РННА. Говоря о причинах, толкавших бывших красноармейцев к возвращению на советскую сторону, уместно привести точку зрения Каштанова, сделавшего на этот счет вполне объективные выводы: «Многие части РННА перешли на сторону партизан. Причинами к этому были советские провокации и линия поведения немцев. Кроме того, после Сталинграда, когда немцы стали отступать, люди, которые до этого были лояльны, также стали переходить к партизанам».

Тем не менее, несмотря на многочисленные факты бегства, полностью разложить РННА партизанам не удалось. Батальоны 700-го полкового штаба были переброшены во Францию, о чем мы расскажем в следующей главе.

Итак, можно сказать, что название «Русская народная национальная армия» сохраняло свой содержательный компонент и отчасти пропагандистское значение лишь до тех пор, пока «народники» находились на Восточном фронте. Только после того, как добровольцев перевели на Запад, окончательно исчезла и РННА.