– Ра-а-спутать! – приказал Дон Пеклос.
Стражники вытащили бедную обезьянку из сети.
– Привя-а-зать!
Тут все стали шарить по карманам, потому что привязывать Дусю было нечем.
– Дожил! – крякнул полковник. – Ни пут, ни цепей! Преступника привязать не могу!
– Это делает вам честь, полковник! – тут же нашёлся Сэр Арчибальд. – Вы же солдат, а не тюремщик!
Кот стащил со своей головы сплющенный цилиндр-ушанку, оторвал от него длинную завязочку, сделал петлю и накинул на шею обезьянке.
– Молодец! – Дон Пеклос хлопнул Сэра Арчибальда по плечу так, что тот присел, и намотал на руку свободный конец завязочки. – Стража! Кру-у-гом! На десять шагов вперёд марш!
Стражники дружно отошли на десять шагов и застыли спиной к начальству.
– Ну, госпожа артистка, где мальчишка и осёл? – тихо, но страшно спросил полковник.
Закрученные усы его выпрямились и задвигались на физиономии, как автомобильные дворники. Они даже счистили с щёк полковника почти засохшую смесь кондитерского крема, помидоров и икры.
Дуся вся задрожала от ужаса. И тут же пошла на третий подвиг. Наверное, когда совершаешь два подвига подряд, третий сам уже просится.
– А вот не скажу! – взвизгнула обезьянка.
– А я тогда тебя ремнём выпорю, макака! – ласково ответил Дон Пеклос.
– Порите на здоровье! Я плюшевая, мне не больно. Можете меня даже на куски разрезать – у меня и сердце тряпочное. Только тогда-то уж точно ничего не узнаете.
– М-да… – опешил Дон Пеклос. – Тогда я тебя…
Тут на стене возле башни возникла Марфа Петровна. После баталии в трапезной она умылась, причесалась, сменила платье и была неотразима. Правую руку Марфа Петровна держала за спиной.
– Мой пончик, – нежно сказала она, – мы сегодня будем ужинать или нет?
Второй раз за день провиниться перед женой полковник не посмел. Он знал, чем это грозило.
– Стража! Кру-у-гом! – скомандовал Дон Пеклос. – Десять шагов вперёд марш!
Стражники дружно исполнили приказ.
– В тюрьму макаку! В узилище! В подземелье! – опять скомандовал полковник.
Стражники не сдвинулись с места и стали переглядываться.
– Ваше превосходительство!.. – наконец робко сказал старший стражник – тот самый, с длинными усами, которому очень понравилась здоровенная бедная старушка, – звали его, кстати, Бабушкин.
Полковнику по чину не полагалось генеральское обращение «ваше превосходительство», ему полагалось только «ваше высокоблагородие». Но он ужасно любил, когда его называли, как генерала, и все это знали.
– Ваше превосходительство! – повторил старший стражник Бабушкин. – Тюрьма сломалась.
– Как это – сломалась?
– С утра потолок обвалился. Хорошо, что пустая стояла – не пришибло никого.
– Дожил! – опять крякнул полковник. – Преступника посадить некуда!
– Это опять же делает вам честь, ваше превосходительство! – сказал кот, пытаясь заглянуть за спину Марфе Петровне. – Вы солдат! Но просвещённый солдат, любящий свободу и науки…
– И искусства, – машинально добавил «его превосходительство».
– Преступницу следует посадить в вашу библиотеку, – продолжал кошачий аристократ. – Библиотека тоже в подземелье, и там тоже крысы есть…
– Вы идёте ужинать или нет? – уже с меньшей нежностью прервала кота супруга Дона Пеклоса.
– Иду, моя любовь! Так точно!.. – Дон Пеклос передал конец завязочки стражнику Бабушкину и подставил жене руку. – Макаку – в библиотеку! До нового допроса.
– Посадите её в клетку Павсикахия! – добавил Сэр Арчибальд. – А то больно шустрая.
– Есть! – отчеканил старший стражник Бабушкин.
Марфа Петровна сунула коту сковородку, которую прятала за спиной, и осторожно, чтобы не перепачкаться о следы сражения на полковничьем мундире, взяла мужа под руку.
Почтенное семейство в сопровождении Сэра Арчибальда удалилось ужинать.
– Дяденька, а в этой тюрьме-библиотеке правда крысы есть? – спросила Дуся стражника Бабушкина.
– А как же без крыс! Они всех больше и читают.
«Ой, мамочка! – подумала обезьянка. – А вот крыс-то я страсть как боюсь!»
