Старая крыса поправила пенсне и стала рассматривать Дусю. Обезьянка испуганно попятилась и прижалась спиной к прутьям клетки.
Так они с минуту разглядывали друг друга. Потом крыса сказала:
– Ненастоящая.
– Кто? Я?.. – робко спросила Дуся. – Да, я ненастоящая. Я плюшевая. Не ешьте меня, госпожа крыса.
– Да на что ты мне сдалась? У нас на кухне продуктов хватает. А уж когда полковник с супругой повздорят, так и вовсе раздолье: еды на полу в трапезной – хоть ложкой ешь! И всё деликатесы.
Дуся слегка успокоилась, подошла чуть ближе и сделала книксен.
– Я Дуся. А полностью – Дульсинея.
– А я мадам Матильда. За что вас сюда упекли? – поинтересовалась крыса, поправив пенсне.
– За то, что на стену полезла… А ещё рожи стражникам корчила, – ответила Дуся. – Вот такие!
И она с гордостью продемонстрировала своё искусство.
Крыса усмехнулась.
– Не думаю, что за такое преступление Дон Пеклос стал бы сажать в клетку… Ну, да ладно, не желаете говорить – не надо.
Дуся притворилась, что ничего не знает о полковнике.
– Мадам Матильда, а кто это такой – Дон Пеклос? Он тут самый главный, да?
– Ну, вроде того. Пренеприятнейшая личность! Я стараюсь с этим господином и его супругой не пересекаться. Тем более что у него – сабля, а у Марфы Петровны в кухонном шкафчике – бутылка с крысиным ядом… А что он хотел проделать со Стасиком!.. И вообще: устроить из библиотеки – храма знаний – тюрьму! Неслыханно! Сам он сюда редко наведывается. Разве что захочет полистать какой-нибудь фолиант о холодном оружии… А недавно ему на голову с верхней полки вдруг свалился старинный рукописный свиток. Полковник развернул его, прочёл – и аж подпрыгнул! Потом прижал свиток к груди, закатил глаза и разразился таким дьявольским смехом, что я сразу поняла: задумал какую-то пакость.
– А что там было написано, в этом свитке? – подалась вперёд Дуся. – И кто такой, извините, Стасик?
Но крыса не успела ответить. Заскрежетал засов снаружи, и мадам Матильда исчезла.
Дверь отворилась, и конвой ввёл в библиотеку плачущую Нину в клетчатой попоне и с кастрюлькой в руках.
Дуся тихо вскрикнула. Она испугалась и обрадовалась одновременно.
Стражники опоясали Нину цепью, концы цепи обмотали вокруг бронзовой ножки стола, защёлкнули на замок и ушли.
Тогда в тусклом свете крошечного огарка свечи девочка наконец увидела клетку и рожицу обезьянки, прижавшуюся к прутьям.
– Дуся! – всхлипнула Нина и схватилась руками за прутья клетки. – Вот я тебя и нашла! Только где!.. Бедная моя маленькая обезьянка!
– Я не маленькая! – Дуся дотронулась до клетчатой попоны на плечах у Нины. – А где Варфоломей?.. И остальные?
– Про Варфоломея и Зяблика ничего не знаю, а Снежанна!.. Вот всё, что от неё осталось!
И девочка показала морковку и пуговицы в кастрюльке, а потом сквозь слёзы поведала обезьянке несчастную историю снежной бабы.
– Бедная Снежанна! – Обезьянка тоже всхлипнула. – А я злилась из-за того, что Варфоломей обращал на неё внимания больше, чем на меня… Ой!.. Нина, ты сама-то не ранена?
– Нет… Только есть очень хочется.
Нина сунула руки в карманы: она иногда брала с собой на прогулку конфеты. Но ничего съестного в кармане не было. Зато Нина нащупала стеклянный шар.
Девочка достала шар и вскрикнула от неожиданности. Ещё утром он был пуст. А сейчас внутри шара находился дом. Не тот домик со снежной бабой, который они с Дусей видели в лавочке новогодних игрушек. Это была многоэтажка, где Нина жила со своей семьёй! И даже светилось окно её комнаты на пятом этаже!
А потом вдруг в шаре началась метель, и когда она утихла, Нина вскрикнула ещё раз: теперь там была её комната! Всё было такое знакомое и родное: диван, покрытый пушистым сиреневым пледом, стеллаж с книжками, письменный стол… А в углу стояла ёлочка, украшенная любимыми стеклянными и ватными игрушками.
– Дуся! – Нина протянула шар.
Обезьянка ахнула.
Они посмотрели друг на друга. И обе подумали об одном и том же.
Ведь всё так просто: встряхнуть шар, сказать волшебные слова: «БОПСИ! ДОПСИ! ПУМ!» – и тут же оказаться дома, а не сидеть в этой тюрьме-библиотеке и ждать ещё больших неприятностей…
