Мун ошеломлённо смотрел на своего недавнего спутника. Это было настолько невероятно, что мальчик не постеснялся ущипнуть себя для проверки на сон. Пятый его пока не заметил. Он стоял спокойно в дверях, ожидая, когда его пригласят пройти. Лакри старался держаться хладнокровно и деловито.

– Добрый день, – произнес он, стараясь усмирить голос, чтобы тот звучал, как можно ровнее.

Пятый слегка наклонил голову.

– Вы к нам? – задал глупый вопрос Лакри.

Пятый достал камень. Лакри непроизвольно сделал шаг назад.

– Проходите…

Пятый спокойно, решительно, как к себе домой зашел в комнату. В его глазах читались, с одной стороны, сарказм, с другой, непонимание: что он здесь делает? И тут преступник увидел Муна. С лица исчез сарказм, и около минуты Пятый и Мун смотрели друг на друга не моргая, и ничего не понимая. Наконец, лицо Пятого разрезала улыбка. Он замотал головой и всплеснул руками, после чего воскликнул:

– Естественно! Как будто Лес может что-то просто так простить и отпустить! Моей глупости нет предела!

И Пятый засмеялся. Ребята уставились на Муна. Все поняли, что такая, мягко говоря, странная реакция гостя связана с мальчиком и ждали ответов. Но Мун не спешил что-либо говорить. Он был слишком поражен.

– Здравствуй, Мун! – сказал Пятый. – Мы же обещали друг другу больше не встречаться!

– Да… – ответил с улыбкой Мун. – Как-то вот так получилось.

– Откуда?! Объясни мне, откуда, у тебя этот камень?! – и Пятый вытащил синий драгоценный камень. – Только не говори, что вытащил из короны Короля призраков.

Мун молчал и смотрел в глаза охотнику. Тот вдруг пошатнулся.

– Черт возьми… Нет! Этого не может быть! Как?! Черт?! Как?! Ты встретился с Королем?! Как ты выжил?! Как ты вытащил камень из короны?!

Ребята молчали, и даже Лакри не решался вставить шутку. Видимо, огромный револьвер Пятого, что висел у него на ремне, не располагал к шутовству.

– Он сам мне его дал, чтобы я нашел Вас.

Пятый подлетел к окну и завесил шторы. Выхватив револьвер, обежал всю квартирку, заглянул в шкаф, в каждый уголок, где можно было спрятаться. Затем подошел к ребятам и шепотом произнес:

– Быстро сядьте на диван.

Все сгруппировались на диване. Пятый еще раз осмотрел всё вокруг.

– К вам кто-нибудь кроме меня приходил? Человек или животное? Насекомое? Вы видели резкое изменение света в квартире? Какой-нибудь туман?!

Ребята только и успевали отрицательно мотать головами.

– Я собираюсь в Лес, Пятый. Волк – он и есть Король призраков – сказал найти человека, которому нужен этот камень. Что этот человек поможет мне пройти к особому месту, где будут выборы Короля призраков.

– Черт возьми… Теперь, Мун, скажи мне: Волк говорил, с чего это в лесу будет новый Король призраков?

– Волк умирает…

– Умирает?! Не может быть… Ты сам видел, что он умирает? Когда передавал тебе камень?

– Да, видел. Было много крови.

– Крови? Что за… Он говорил, кто его ранил?

Мун не знал, что сказать.

– Что ты молчишь?! Он говорил, кто его ранил?!

– Нет… Просто, это я его ранил.

Пятый замер. Он, казалось, не верил не только словам Муна, но и происходящему вокруг. Будто бы пришла его очередь щипать себя для проверки реальности происходящего. На всякий случай он решил уточнить, в себе ли Мун:

– Ты ранил Волка?! На нем была Корона?!

– Да. Я воткнул палку ему в пасть, ведь его шкуру не пробьешь ни одной пулей. Мы с ним пошли по Лесу, и из него текла кровь. Потом он остановился и сказал, что, возможно, не дойдет до Рощи, где будет провозглашен новый Король, дал мне корону, драгоценный камень из неё и отправил на Ярмарку, чтобы я нашел Вас… Скажите, зачем Вам этот камень? И почему Волк уверен, что Вы мне поможете?!

Пятый сел на пол перед камином, спиной к дивану, где, замерев, по-прежнему располагались ребята. Мун понимал, что все жаждут задать вопросы и получить ответы, например, откуда он знает Пятого, но сейчас получить ответы было важнее для Муна. Пятый пристально глядел на огонь и, наконец, промолвил:

– Извините, что устроил тут крепость… закрыл окна… всё осмотрел. Когда ты сказал про Короля призраков, я не на шутку испугался. Ты хоть представляешь, что это значит? Выборы нового Короля… Весь Лес сейчас должен быть на взводе! Призраки беснуются и пожирают жертв в разы больше, чем обычно… Одно упоминание об этом событии может привлечь – представьте себе! – какого-нибудь могущественного призрака прямо в город, в дом, в квартиру! Для Ярмарки наступило тяжелое время, но это не сравнится с тем, что предстоит тебе… если, как ты говоришь, Волк хочет, чтобы ты отправился в Рощу. На выборах Короля в Роще соберутся страшнейшие звери, о которых и думать-то опасно. Весь Лес превратился уже сейчас в громадную ловушку. Нельзя ступить и шагу, чтобы не напороться на опасность. А Роща – опасней всех ловушек. Это ад, где соберутся звери, что одним взглядом выедают душу насквозь. И вот туда Волк хочет, чтобы мы пошли. И мы пойдем.

Пятый повернулся к ребятам – те сидели, не шевелясь, не смея проронить ни звука.

– Вы всё поймете, через несколько минут. Я думаю, великий Мун (про тебя теперь надо написать легенду: «Мальчик, который убил Короля призраков»), некрасиво было бы с нашей стороны уйти, оставив в недоумении твоих друзей, которые наверняка помогли найти меня и дали тебе приют. К тому же еще не взошла луна. Я уверен, когда начнутся выборы, Волк разгонит серый купол, чтобы она посветила. Так что немного времени у нас есть. Ну что же. Нас тогда было шестеро. Шесть отчаянных грабителей на один несчастный банк во всей пустыне. Ограбить этот банк, что находился в пустынном городке с двухэтажными деревянными домиками, колокольней, баром с тараканами и протухшим пивом, мог, в принципе, любой из нас в одиночку. Но мы почему-то решили сделать это вшестером. Я даже помню, почему. Мы были молоды. Старше вас, но все равно молоды. Хотелось делать все вместе.

Пятый ухмыльнулся, явно вспоминая былое, и вернулся к рассказу.

– Делать всё вместе. Даже воровать. У каждого была своя роль в этом ограблении, и как серьезные преступники мы пошли на дело со строгим указом: не называть имен. Мне досталась роль номер «пять», как вы могли догадаться. Я должен был устрашать всех посетителей банка, чтобы они лежали смирно, пока остальные из нашей команды вскрывают сейф. Работа моя была несложная, и где-то даже почетная. Опущу подробности. Скажу, что всё шло как по маслу. Сейф вскрыли, и мы набросились – даже я, оставив пост – на всякие безделушки и деньги. А потом кто-то нашел здоровый сундук, украшенный узорами и драгоценными камнями. Мы сначала долго восхищались и даже устроили лотерею, что же в нём лежит… Открыли – а там пять наручников. И тут мы услышали сзади звук затвора. Наш «коллега» – Второй – оказался предателем, помощником шерифа. И, как оказалось, эти наручники были специально для нас. Подъехал и сам шериф с подмогой, нас сцепили, оковали и посадили в тюрьму. Естественно, я оттуда быстро выбрался. Кому какое дело до заключенных в тюрьмах Пустынных земель? Точнее так: кому вообще какое дело до других в Пустынных землях? Итак, выбравшись на второй день заключения, я твердо решил больше никому никогда не верить. Я скитался по миру десять лет, жил преступлениями, продавая остатки души. И вернулся в Пустынные земли. Нет, не тоска по родным краям меня звала. Тогда у меня не было родины. Просто мне почему-то захотелось посмотреть, что стало с местами, где я вырос. И очень быстро я понял, что они остались прежними. Я побродил по городам, испытывая горькое чувство остановившегося времени, пока не набрел в один маленький, даже по меркам Пустыни, городок. Я сразу понял, что он иной. Выглядел он обычно, но в баре не ползали крысы, подавали свежее пиво, на улицах не сновали толпы нищих – было даже убрано, а в центре города стояла колокольня, которая возвещала о каждом часе. И люди. Люди, похоже, жили счастливо в этом городке и не замечали моего револьвера, что я украл из того сейфа и смог пронести с собой в тюрьму, потому что меня осматривали весьма небрежно и наплевательски. Люди смотрели на меня и улыбались, даже видя мою неприятную физиономию, дополнительно обезображенную умирающей душой. Вы считаете, наверное, меня преступником – и это правильно, за все злодеяния меня непременно ждет наказание. Скитаясь по разным уголкам и совершая преступления, я ничего не боялся. Потому что никогда не дорожил жизнью. Так было до тех пор, пока я не оказался волею случая в том, повторюсь, маленьком городке. Местный банк был легкой добычей, я подходил к нему по улице, даже не спрятав ружье. Вдруг среди уличной пыли я увидел, как мне навстречу идет девушка с цветком в длинных волосах. Она была как будто из другого мира. Я подошел и спросил, что она здесь делает. Она сначала удивилась моему вопросу, а потом рассмеялась и пошла дальше. Я так и не добрался до банка. Когда она сделала десять шагов, я понял, что не хочу без нее жить. Я догнал ее и сказал, что буду преследовать ее, пока она не выйдет за меня замуж. Девушка снова рассмеялась и сказала, что придется мне вечно таскаться за ней. Вокруг на нас глазели зеваки, я выстрелил в воздух, и все разбежались. Девушка перестала смеяться и пристально посмотрела на меня. Без страха. Я приставил револьвер к своей голове и сказал, что тогда мне больше нечем занять себя. Она взяла меня за руку и повела в свой дом. Дома она долго объясняла, как прекрасна жизнь, и что нельзя так к ней относиться. Но я не слушал, я только смотрел в её глаза. Впервые в жизни я чувствовал себя спокойно. Мне кажется, мы оба были в том городке чужими, и этим похожи. Я слушал долго-долго, и с каждым мгновением тонул всё глубже. Эту девушку зовут Эви, она вышла за меня замуж. Я устроился грузчиком на железнодорожной станции. Эви же работала в детском саду для бедняков. Среди городской пыли она ходила с цветком в длинных волосах, и каждый раз – с новым. Не знаю, где она их брала, я вообще старался как можно меньше о чем-либо ее спрашивать. Она часто смотрела своими бирюзовыми глазами так, будто находилась не здесь рядом, а совсем в другом мире. В эти моменты я особенно боялся, что песок, пыль, палящее солнце, мой голос разрушат что-нибудь в этом взгляде и вернут ее туда, где ее не должно быть, в обыкновенный мир, который я когда-то грабил. После работы мы встречались, и она меня обнимала. В эти секунды я не понимал, как же так: это чудо, приносящее с собой свежесть всех полей и ветров мира не боится меня, пропитанного пылью, гарью и песком… Потом мы шли в местную колокольню мимо усталых людей, возвращавшихся с работы, под палящим солнцем, которое должно скоро садиться. В башенке мы забирались повыше, и смотрели на наш городок. Пыль оседала на землю, от нее поднимались прозрачные струи тепла, делавшие все очертания размытыми. В этот момент все казалось ненастоящим, в том числе и трудности, понимаете?

Мун кивнул. Он прекрасно понимал, о чём говорил Пятый. Про то, как всё кажется ненастоящим.

– В городке с деньгами стало еще хуже, меня уволили за драку. На первое время у нас средства оставались, но долго мы бы на них не прожили. Я начал думать об ограблении местного маленького банка. В былые времена я воровал за один день в десятки раз больше, но сейчас был бы доволен и этим. Однако что-то останавливало меня. Наверно, ограбление бы затронуло и тех детей бедняков, которым Эви читала сказки. Мы так и жили – бедно, никогда не ругаясь, хотя деньги таяли с каждым днем. Она любила смотреть на падающие звезды и загадывать желания. Скоро звезды на нашем небе стали, как мне кажется, кончаться, а ее желания не сбывались. Но я ни разу не видел, чтобы она унывала. Я думаю, она всегда во что-то верила. И уж точно ничего не боялась.

Пятый прервал свою историю и отвернулся. Но вскоре продолжил. Ребята слушали его, затаив дыхание. Наверное, из интереса. Только Мун, который знал Пятого чуть получше, понимал – это не просто история из жизни. Пятый исповедуется. Рассказывает, потому что понимает: возможно, это последний шанс, что его услышат и поймут. Ведь скоро им идти в Лес. В саму Рощу.

– Я не хотел уезжать и грабить банки, потому что больше не мог рисковать своей жизнью и душой. Но однажды удача повернулась к нам лицом. В дом пришел звонарь из той самой башенки. Он появился на нашем пороге утром (в то время мы уже четыре дня жили почти без денег) и предложил работу лесничего, далеко от нашего городка. Помню слезы девушки. Она понимала, что мне нужно ехать. Я даже не стал спрашивать, кто дает такую работу, просто принялся собирать вещи. Эви помогала мне и молчала. Я говорил, что буду присылать ей деньги, а когда скоплю нужную сумму, тут же приеду, и мы заживем по-другому. Эти слова утешили ее, она перестала плакать и улыбнулась. Когда чемоданы стояли у порога, я обнял ее. В ее волосах был синий цветок, я вдыхал аромат. Мы представили, что не разлучаемся, а просто на время будем вместе на расстоянии. Я еще раз пообещал, что скоро приеду, и, не попрощавшись (как мы заранее договорились), вышел. Мы были счастливы в этот момент, зная, что все будет хорошо.

Пятый замолчал. Его глаза были мокрыми.

– Звонарь дал мне билет. Я сел в поезд. Нет нужды рассказывать, как я удивился, увидев эти огромные исполины, вершинами утопавшие в облаках. Потом я заснул, а проснувшись, увидел домик посреди леса, где мы однажды встретились с Муном. Внутри него находились два кресла, стол, масляную лампу, шкаф, три сундука, бочку в углу, камин и часы над ним. На столе лежала карта участка, который я должен был каждый день обходить. Я осмотрел еще раз внимательно, и что-то мне показалось в этом доме странным и даже пугающим. Я долго крутил головой, пытался понять, что меня здесь тревожит, но ничего обнаружить не мог. Немного успокоившись, я открыл один из трех сундуков и достал оттуда ружье лесника. Оно было совсем новое и чищенное. Во втором сундуке лежали патроны разных видов, многих из них я никогда не видел и даже представить не мог, для чего они. В третьем находились съедобные припасы, их мне хватило надолго. В первую же ночь невыносимо захотелось вернуться. Но быстро взял себя в руки и стал готовиться к рабочему дню. Я уже разложил вещи в шкафу, и немного устроился на новом месте. Однако что-то меня в этом доме снова стало терзать, я не мог понять что именно. Тут я посмотрел на часы. У них была только одна стрелка, секундная. Она бесконечно двигалась по кругу. Когда все приготовления были закончены, я развел огонь в камине, сел в кресло и укрылся пледом. Я чувствовал, что могу так просидеть вечно. Переживания постепенно отступали. За окном летали желтые листья. Я зажег свечку и стал смотреть на ее пламя. Через несколько минут я заметил, что свеча совсем не прогорает. Я удивился и подумал, может, она сделана из какого-то особого состава? Я решил взять еще одну, чтобы проверить, зажег ее: тоже не уменьшается. Пламя не пожирало ее. Я покрутил ее в разные стороны, но огонь не продвигался по ней. Я взглянул в камин – дрова, которые должны были уже превратиться в угли, лежали, покрытые огнем, совсем целые, и ничем не отличались от тех, что только нарубили. Все это было очень странно. Сначала я подумал, что дело в огне. Но потом понял, это не так. Эти старинные кресла, стол и стул, которые давно должны превратиться в рухлядь, еда, которая почему-то не портится… Я вынес ту свечку, что зажег, из дома – огонь тут же погас, а она мгновенно растеклась, превратившись в лужу воска. Я не понимал, что происходит, но это мне совсем не нравилось. Решив, что на следующий день надо кого-нибудь найти и разузнать об этом месте, я попытался заснуть, но удалось это только под самое утро. На следующий день я с ружьем и мешком отправился в обход по своему участку, решив, что так больше шансов наткнуться на кого-нибудь. Я проблуждал полдня, но так никого и не встретил. В лесу был свежий воздух, в нашем городке о таком можно только мечтать. Я думал, как была бы счастлива Эви, если бы оказалась здесь… Вдруг я стал слышать шепот в своей голове. Шепот деревьев. Шаг за шагом, обходя новую территорию, я встречал деревья, они что-то шептали мне, но я не понимал, что именно. Постепенно шумы вытеснили все мысли из моей головы, я по-прежнему не понимал их, но почему-то получал удовольствие от каждого такого мгновения. Я не знаю, сколько так проблуждал. Не знаю, сколько я потом спал, мне показалось, вечность. Проснулся оттого, что на голову села бабочка. Я узнал ее – подобных мне показывала Эви, она очень любит бабочек. Передо мной лежала однодневка. Такие бабочки живут только один день. Я не знал, что делать. Одно решил точно – нужно возвращаться домой из этого странного леса. Всю следующую неделю я пытался работать, не уходил с холма, но при этом старался как можно меньше находиться дома, потому что не знал, как там работает время. Правда, когда я покидал его, шепот в моей голове усиливался, но я научился не замечать его, принимать просто за шелест листвы. И за всё это время никто не пришел, чтобы отдать мне зарплату или хотя бы поговорить о гонораре. Бабочка всю неделю порхала в доме. Я знал, что она уже умерла, и как только покинет дом, тут же превратится в прах. Но пока она весело кружилась по дому и не давала мне унывать. Однажды мне всю ночь снилась Эви. Наутро я собрал вещи, взял ружье и открыл дверь. Бабочка подлетела ко мне. Я полюбил ее за это время, и мне было жалко с ней расставаться. Она облетела несколько раз вокруг меня, вылетела за дверь и тут же на крыльце упала замертво. Мне кажется, она сама сделала такой выбор. Я шел несколько часов и не слышал никакого шепота. Лес накрыла тишина. Я не знал, сколько уже прошел, и как много мне еще придется пройти. Направление я выбрал то, по которому приехал на поезде. Несмотря на мрачный лес, я был счастлив. Я возвращался домой и скоро увижу Эви! Эта мысль придавала мне сил, и шел я без устали. Вдруг откуда ни возьмись налетели черные птицы и набросились на меня. Я пытался отбиться, но их было слишком много. Я побежал и, зацепившись за один торчащий из-под земли корень, упал. Птицы пытались растерзать меня, во многих местах порвали одежду. Я смог несколько раз выстрелить: две превратились в туман, остальные отлетели. Я поднял голову – впереди зависла эта стая, готовая вновь броситься на меня. Мои руки сжимали ружье, хотя мне нужно было перезарядиться. Я понимал – стоит его опустить, как птицы снова налетят. Призраки хищно разинули свои клювы. Внутри торчали отвратительные ровные острые зубы. Я развернулся, и побежал обратно что было сил. Они облетали меня с боков, и будто бы направляли обратно к дому. Несколько раз мне удавалось оторваться и спрятаться в переплетениях низких деревьях, но птицы словно чувствовали меня и продолжали охоту. Так перебежками я оказался снова у дома. Когда вбежал на холм, одна птица догнала меня и вцепилась в шею. Я оторвал ее и заскочил в дом. Заперев все наглухо, я перевязал рану и поспешил к окну. На подоконнике снаружи сидела эта птица и скалила свои окровавленные зубы. Она попыталась пробить окно, но стекло ей не поддалось. Я закрыл шторы. Так на долгое время я оказался в Лесу в заточении. И только вместе с Муном смог выбраться. Правда, лишь на Ярмарку. До этого момента я встречал таких тварей, о которых вам лучше вообще не знать. Не знаю, что с Эви, но верю – она ждет меня. Здесь, на Ярмарке, я неплохо подзаработал, но эти деньги скоро закончатся в обычном мире, где я ничего не умею, кроме как грабить. Только теперь никогда не буду это делать. Волк прекрасно это знает – мы не раз с ним встречались. Видимо, это последний шанс стать счастливыми с моей любимой, раз он дал камень со своей короны, продав который мы заживем с Эви безбедно до конца дней! Вот только сесть на поезд и уехать обратно не удастся. Камень рассыплется на частицы – это я знаю точно. Я должен помочь тебе, Мун чтобы синий изумруд был цельным и имел тогда цену. Волк никогда не говорит ничего просто так. Если я должен помочь – значит, помогу. Не знаю уж, за что Волк тебя так полюбил, парень, но другого выбора у меня нет. Нам пора. И советую попрощаться с друзьями, как будто больше не увидитесь. Это может быть дорога в один конец.

Пятый замолчал, и тишина в комнате стала удушающей. Охотник проверил патроны и вышел на улицу.

Мун долго смотрел в пол, а потом всё же перевел взгляд повыше. Так получилось, что глаза его встретились с глазами Мисти, из которых катились слёзы.

– Всё? – спросила девочка.

– О чём ты? – ответил Мун. Потом подумал и кивнул головой. Мисти выбежала из комнаты.

– Берегите её, – попросил Мун.

– Куда мы денемся, – с улыбкой ответил Лакри. – Ты себя береги. А мы что-нибудь придумаем. Уже есть наброски нового изобретения. Так, Тэмм?

Тэмм молчал. Мун вспомнил одну важную вещь, какую хотел сказать еще с первого знакомства с ребятами:

– Слушайте, помните, вы подарили мне обувь? Отличные ботинки?

– Было такое… – кивнул Лакри.

– Они мне велики. А если залить тот материал, слегка подработав его, чтобы он не затвердевал, а становился, как обычный ботинок изнутри, получится отличное новшество для обувного дела! Откроете обувную лавку, и к вам уже никто не придерется!

Тэмм оживился:

– Скажем, нравятся тебе ботинки, но они большие, а другого размера нет. Заливаем материал, смягчаем его, и они уже, как влитые по ноге. Это гениально!

– Неимоверно! – закричал Лакри.

– Так скажите скорее Мисти! – воскликнул Мун. – Скажите, что всё хорошо!

– Да скажем! – ответил Лакри и обнял Муна крепко-крепко. – Ты себя береги, дружище.

– Береги, – добавил Тэмм.

– Не забудьте сказать Мисти!.. – воскликнул Мун.

Он посмотрел на ребят и подумал, что в таких случаях действительно лучше уходить, не прощаясь. Мальчик накинул пальто и тихонько вышел. Да, так было лучше. Во дворе у одинокого фонаря стоял Пятый.

– Всё? – спросил он. Мун кивнул.

– Пришло время, – сказал Пятый, и они двинулись. Из окна, думал Мун, за ними точно наблюдали ребята. В конце концов, круг света кончился, и только, выйдя из него, Мун окончательно почувствовал, как Тэмм, Лакри и Мисти стали дороги ему. Пятый обернулся и посмотрел на спутника.

– Тоска?

Мун кивнул.

– Значит, ты жив. Это плохо. Твоя душа будет манить много тварей. Не знаю, как Волк думает, мы будем от них отбиваться.

Пятый вздохнул и двинулся дальше.

– Совсем забыл. Лови, – и кинул Муну револьвер, достав ружье. – Жаль, паруса-корабля у нас больше нет.

Мун улыбнулся. Дальше они шли молча.