Обмен приветствиями — привычная, стандартная деталь любой культуры, в том числе и нашей.

«Как живешь?» — «Ничего, а ты?», «Привет!» — «Привет!», «Все в порядке?» — «Да, а у тебя?» Сказал и, не задерживаясь, пошел дальше. Однако за этими ничего не значащими словами скрыты глубокие культурные традиции.

«Пусть ваши овцы будут жирными!» — нет лучшего приветствия скотоводу в Монголии, когда его скот пасется на пастбищах. Но это не просто приветствие, это пожелание, а еще точнее — уходящее корнями в глубокую древность магическое благопожелание, произнесение которого в определенной ситуации расценивалось как обрядовая формула, а человек, сказавший ее, считался своим (а не чужим), другом (а не врагом), желающим тебе добра (а не зла). Теперь это лишь приветствие — одно из многих, которые в зависимости от сезона года и профессии могут сказать друг другу люди в Монголии, но за ним стоят века, в течение которых в монгольском обществе складывались система этики, этикет, культура общения.

Этикет — часть народной культуры, с которой сталкиваешься повсеместно и ежечасно. В нем зашифрована биологическая, социальная, историческая, философская, психологическая, а также общая, как бы стоящая над ними этническая информация. Рациональное и эмоциональное слито в культуре общения в неразрывном единстве. Порой они с трудом поддаются дешифровке в тех конкретных случаях, когда необходимо выявить подлинную природу той или иной детали этикета. Механизмом передачи этикета из поколения в поколение служит обычай в широком смысле слова, в том числе его подварианты — обряд и ритуал, служащие опорой и основой всех этнических традиций. Этикет насыщен этнической спецификой, он этничен во всех своих проявлениях, включая даже такие мимолетные детали, как мелькнувшее на лице выражение неудовольствия, жест проявления восторга, способ перешагивания порога юрты, поднесения к носу щепотки нюхательного табака и т. д.

Живя в обществе, человек почти ежечасно сталкивается с этикетными ситуациями — приветствия, прощания, представления во время знакомства, выражения благодарности, поведения в доме, на улице, в транспорте и т. д., — в которых этнические различия выступают наиболее ярко. Существуют ряд так называемых элементов социальной коммуникации, с помощью которых человек может проявить себя в ситуации общения: прикосновение, физическая дистанция, поза, жест, выражение лица, движение глаз, интонация, не говоря уж о речи, форме одежды и многом другом. Для человека, попавшего в иноэтническое окружение, знание эталонов общения, принятых в культуре этого народа, просто необходимо. Незнание этих правил и в наши дни может повлечь за собой ряд неловких ситуаций как для гостя, так и для хозяев, но в средние века, когда этикет был не только системой моральных и физических предписаний, но и частью магико-охранной системы общества, за нарушение его, хотя бы и неосознанное, можно было поплатиться жизнью.

Попробуем познакомиться с культурой общения монголов, рассмотрев довольно простую ситуацию: в юрту приехал гость.

Подъехавший к юрте гость привязывает коня к коновязи и открывает дверь. В бескрайней степи, где ближайший сосед может находиться за сотни верст и помощи в случае опасности ждать неоткуда, гость, особенно если он чужой человек, сразу же должен дать понять хозяевам, что он пришел с мирными намерениями. Способов для этого несколько: гость должен снять с себя оружие (прежде всего ружье) и оставить его снаружи, прислонив к юрте; он должен вынуть нож из ножен, висящих у него на поясе, и оставить его просто висящим на цепочке или даже снять и положить на лавку. А можно просто коснуться ладонью правой руки притолоки двери — это также жест миролюбия. Войдя в юрту, гость произносит традиционные слова приветствия: «Сайн байна уу?» («Амархан сайн уу?»), если в юрте сидит один человек, или «Сайн байцгаана уу?», если в юрте несколько человек. Этот вопрос, ставший эквивалентом нашему «здравствуйте», дословно переводится так: «Все ли у вас хорошо?» И слышит в ответ: «Сайн, та амархан сайн байна уу?» («Все хорошо, а как у вас?»). Это наиболее распространенный вариант обычного повседневного приветствия.

Стиль и форма приветствий у монголов сложны и разнообразны. Более того, как и у многих других народов земного шара, традиционное приветствие в них одновременно и благопожелание.

Оно зависит от времени года, а иногда и от времени суток, когда происходит встреча, от того, как давно не виделись встретившиеся, от их возраста, социального ранга, степени родства. Сказанное при встрече слово и ответ на него — сейчас лишь правило этикета, однако приветствие-благопожелание несет в себе древний магический оттенок, потому так важно вовремя сказать то, что нужно, и правильно ответить на приветствие. На вопрос-приветствие «Все ли у вас хорошо?» нельзя дать ответ «Нет, у нас все больны» или «такой-то умер», даже если так оно и есть. Об этом можно сообщить потом, в ходе разговора, но ответная реплика может быть только одна «Все хорошо, а как у вас?»

В зависимости от сезона, когда произошла встреча, возможен следующий вариант диалога:

— Хорошо ли проводите осень (зиму, лето, весну)?

— Хорошо проводим осень (зиму, лето, весну).

— Проводите зиму в изобилии?

— Зиму проводим в изобилии.

— Проводите ли лето жирно?

— Лето проводим жирно.

Если встретились две семьи, кочующие на новое место стоянки, они непременно приветствуют друг друга так:

— Хорошо ли кочуете?

— Хорошо кочуем.

— Чтобы вьюки ваши были уравновешены!

— Уравновешены, уравновешены.

Встреченному в степи чабану (табунщику, пастуху) можно сказать следующее:

— Хорошо ли пасутся ваши овцы (лошади, коровы)? — и услышать в ответ:

— Хорошо пасутся.

— Пусть у ваших овец (кобыл, коров) будет молоко!

Есть более детализированные приветствия-благопожелания, которые произносятся в конкретных ситуациях занятости хозяев каким-либо делом. Гость приближается к юрте и видит, что хозяин пилит дрова — «чтобы ваша пила была острой»; читающему — «чтобы ваши глаза хорошо видели»; причесывающейся женщине — «чтобы ваши волосы были красивы»; обедающим за столом — «пусть ваша еда будет вкусной»; своевременно прибывшему к застолью — «у вас быстрый конь». И на все эти пожелания-приветствия можно ответить одинаково: «Ваши уста благословенны!»

Вернемся к ситуации «гость в юрте». Хозяин, ожидающий гостя, обычно, услышав, что кто-то подъехал к юрте, выходит навстречу. Он помогает гостю сойти с коня, привязывает коня к коновязи, пропускает гостя впереди себя в юрту, где предлагает ему занять место, соответствующее его полу, возрасту и положению. Традиционное деление юрты кочевника на правую — мужскую и левую — женскую половину предопределяло то место, которое занимал в юрте гость. Мужчины проходили на мужскую половину, женщины — на женскую, двигаясь при этом внутри юрты по часовой стрелке. Стариков и особо почетных гостей любого возраста приглашали пройти в хоймор — северную, противостоящую входу часть юрты, считающуюся с точки зрения семантического осмысления ее планировки наиболее социально значимой. Важным и пожилым гостям предлагались маленькие табуретки, гости попроще усаживались прямо на постеленные на полу шкуры и войлочные подстилки.

В Монголии не принято с ходу задавать вошедшему гостю вопросы: кто он, откуда и зачем прибыл. Гость тоже не должен торопиться выкладывать о себе все. В степи жизнь идет не спеша и процедура знакомства гостя и хозяина не составляет исключения. После того как гость занял подобающее ему место, хозяин достает спрятанную за пазухой под национальным костюмом — дэли или висящую на поясе в специальном футляре табакерку с нюхательным табаком и молча протягивает ее гостю, предлагая понюхать своего табака. Гость в ответ также молча должен предложить хозяину свою табакерку. Каждый нюхает табак из табакерки другого, после чего происходит обратный обмен и обе табакерки возвращаются к их владельцам. Если гостей в юрте несколько, то эта церемония проделывается с каждым по очереди, начиная с самого старшего. Если гость не монгол и у него такой табакерки нет, то ритуал носит односторонний характер: хозяин предлагает, гость берет, нюхает и возвращает.

Церемония «обмена табакерками» закончена. Хозяин и гость закуривают каждый свою трубку, набивая их табаком из собственного кисета. В наши дни вместо трубки в этой части ритуала часто закуривают обычные сигареты, и тогда возможно взаимное угощение ими друг друга. Вот только теперь можно начать деловой разговор. Ведут его обычно между собой мужчины, а хозяйка тем временем готовит знаменитый монгольский чай с молоком. Каждому вновь пришедшему в юрту гостю обязательно заваривается свежий чай — такова традиция. Мужчины пьют чай и ведут деловой разговор.

Существует неписаный свод правил поведения в юрте. Нарушение их расценивается как неприличие, а иногда даже как предвестник несчастья. Нельзя лить воду в очаг, плевать в него, перешагивать через огонь, касаться огня острыми предметами, кидать туда грязь и мусор — это оскорбляет дух домашнего очага. Нельзя свистеть в юрте — это сигнал, созывающий злых духов. Нельзя ругаться при старших, сидеть на пороге, спотыкаться о порог при входе и выходе из дома. Все это может «унести» из дома счастье. Эти правила должны прежде всего соблюдать сами хозяева юрты, ибо они — первые хранители счастья-благодати своей семьи, своего дома, своего очага, но те же правила должны соблюдать пришедшие в юрту гости. Нарушение их гостями по незнанию — показатель чаще всего принадлежности к чужому (и что очень вероятно при этом, особенно в средние века, — враждебному) миру, а намеренное нарушение человеком своего рода-племени — символ неблагожелательности, неуважения, а иногда даже и оскорбления.

С точки зрения норм этикета большое значение имели позы, а точнее говоря, способы сидения в юрте, которым должны были следовать люди разного возраста и социального положения в будни и в праздники. Наиболее распространенная и мужская и женская поза дословно переводится с монгольского так: «сидеть согнув ноги». Сидящий подкладывал под себя одну ногу и, сидя на ней, выставлял перед собой колено другой, на которое опирался рукой. От того, в какой части юрты находился человек, зависело, какую именно ногу он под себя подкладывал. Колено поднятой ноги, согласно правилам, должно было быть обращено к двери, поэтому человек на левой (женской) стороне юрты сидел на правой ноге и выставлял перед собой колено левой, а сидящий на правой (мужской) стороне поступал наоборот — сидел на левой, выставляя колено правой. В первом случае это были женщины, во втором — мужчины. Такая поза была не только будничной, но и праздничной. Так могли сидеть во время найров — семейных праздников по случаю свадьбы, рождения детей, первой стрижки волос у девочек и у мальчиков, установки новой юрты, а также найров по случаю завершения стрижки овец, окончания таврения жеребцов, забоя скота на зиму и т. д. В будничные дни так можно было сидеть не только в юрте, но и где-нибудь на улице, если встречались несколько человек и присаживались поговорить.

Следующая поза называется «сидеть скрестив ноги». Известны два вида такой позы: положив под себя скрещенные ноги или выставив их перед собой. В такой позе обычно сидели ламы во время хуралов (богослужений) в буддийских монастырях, феодальная знать на официальных приемах.

Так могли сидеть почетные и уважаемые старики, но молодежи ни в коем случае так сидеть не дозволялось, тем более в присутствии старших. Вариантом ее была особая поза для знатных женщин. Они могли сидеть с вытянутыми ногами, и лишь носки должны были скрещиваться.

В позе «стояния на коленях» заложен некоторый уничижительный оттенок, так как на колени становились обычно простолюдины при появлении своих ханов и нойонов, а также императорских чиновников в период вассального подчинения Монголии маньчжурскому правительству Китая. Однако та же самая поза коленопреклонения, если она принималась с целью пожелания мира и благополучия вышестоящим по социальному положению, считалась уже не унизительной, а, напротив, благожелательной. Во время пиршеств на коленях обычно сидит тот, кто разливает архи гостям, а это никак не унизительная, — скорее, почетная обязанность.

Поза «сидения на корточках» — так называемая орлиная посадка — одна из самых распространенных в сельской местности. Поза эта требует от сидящего особой сноровки — черта, в значительной степени восходящая к особенностям национальной обуви монголов — сапогам гутулам. Опираясь на землю только носками сапог, человек всей своей тяжестью садится на их негнущиеся толстые голенища, которые становятся для него довольно прочной опорой. Монголы могут находиться в такой позе часами и в юрте, и особенно за ее пределами, встретившись в степи и неспешно беседуя. Так сидят сотни людей вдоль трассы скачек во время праздника Надома, ожидая появления победителей заездов, и даже в современных городских условиях где-нибудь на автобусной станции, несмотря на наличие лавочек для ожидания автобуса. Однако если тебе собираются что-то вручить (например, подарок), то такая поза неприлична ни для дающего, ни для принимающего — в такой ситуации позу надо сменить, лучше всего встать.

Неприличным для молодежи, особенно в присутствии старших, считалось сидеть, положив ногу на ногу или привалившись боком к войлочному тюфяку или какой-либо мебели. Считалось, что такие позы выражают непочтение к присутствующим. Кроме того, молодежи рекомендовалось в присутствии старших не сидеть на кровати, поменьше пить, не курить трубку и не сидеть на корточках.

К этикету поз весьма близко примыкает этикет жестов. Среди них прежде всего следует отметить жест новогоднего приветствия — золгох. Все, кто впервые встречаются в наступившем году, даже если до начала Нового года прошло уже несколько месяцев, должны по отношению друг к другу совершать этот приветственный жест. Выглядит он так: младший старшему (или женщина мужчине, если они ровесники) протягивает обе руки ладонями вверх, старший возлагает сверху свои руки ладонями вниз, и тот и другой поддерживают друг друга за локти. В этом жесте и уважение, и обещание в случае необходимости помощи и поддержки. Часто в знак выражения родственной или товарищеской дружбы этот жест сопровождается легким прикосновением щек (эквивалент распространенному в ряде традиций дружескому поцелую).

Следующий очень важный жест — подношение угощения во время застолья. Что бы ни подносила хозяйка гостю — чай с молоком, водку, кумыс в фарфоровой, деревянной или серебряной пиале, она обязательно делает это либо обеими руками, либо только правой. В последнем случае она придерживает кончиками пальцев левой руки локоть правой. Этот жест объясняется просто: монгольскую верхнюю одежду всегда шили с длинными рукавами и обшлагами, которые обычно заменяли рукавицы. Во время хозяйственных работ обшлага обычно подворачивали, рукава закатывали, но, когда принимали гостей, одежду приводили в полный порядок и рукава опускали. Поэтому, подавая гостю пиалу правой рукой, левой хозяйка придерживала рукав, немного оттягивая его на себя, чтобы его края не попали в содержимое пиалы. Возможно, что когда-то это было действительно так, и теперь, хотя длина рукавов уже давно укоротилась, этот жест продолжает сохранять свою силу в качестве основного «жеста гостеприимства».

Не следует также забывать, что в представлениях монголов правая рука осмыслялась как «рука благодати» и только ей разрешалось делать что-либо важное: вручать и принимать дары, доить скот и т. д. Левой рукой это делать запрещалось. Такое противостояние рук — одно из проявлений бинарной оппозиции «правое — левое».

Есть еще несколько распространенных бытовых жестов, передающих определенные эмоциональные состояния: бросить с силой шапку на землю — выражение крайнего возмущения или, напротив, сильного восторга; имитировать выщипывание волос на голове — выражение крайнего отчаяния; махать рукавом дэли — знак протеста; поднимать большой палец правой руки с одновременным восклицанием заа! (дословно «ладно», «ну, хорошо») — сильная похвала; выставить мизинец правой руки — неудовольствие; почесывать затылок — недоумение и растерянность и т. п.

Однако мы опять позабыли о нашем госте. А ведь его полагается кормить, что также требует соблюдения определенных правил этикета. Разные этнографические группы монголов в этой ситуации ведут себя по-разному.

Венгерский ученый А. Рона-Таш описал застолье в юрте дариганга (этнографической группы в составе монголов, проживающей на юго-востоке страны). Оно проходило следующим образом: хозяин наполнил пиалу архи и подал ее гостю; гость отпил глоток и передал самому старшему из присутствующих в юрте мужчин; тот принял ее двумя руками и отпил глоток, после чего вернул гостю; гость держа пиалу обеими руками, отпил еще пару глотков, потом встал напротив хозяина и, держа по-прежнему пиалу в обеих руках, вернул ему; хозяин допил ее до дна. У халха центральных районов страны та же процедура выглядит несколько иначе: хозяин наполняет пиалу архи или кумысом и обеими руками вручает ее гостю; гость отпивает и возвращает хозяину; хозяин доливает и передает пиалу следующему гостю; тот отпивает и возвращает хозяину и т. д. Хозяин пьет последним. После того как он выпьет, то же самое начинается по второму кругу.

Любопытно отметить, что в дореволюционной Монголии каждый человек постоянно имел свою пиалу при себе, храня ее в особом футляре или завернутой в кусок ткани за пазухой своего дэли. Угощаясь в чужой юрте, каждый ел из своей пиалы с помощью своего ножа, который также входил, а кое-где и сейчас входит в обязательную экипировку мужчины.

Постоянное ношение при себе и использование в случае надобности собственной чашки и ножа в монгольском обществе было несомненно деталью этикета, как, например, ношение носового платка представителями элитарных слоев населения средневековой Европы. Нож вместе с ножнами мог, в частности, выступать в качестве эквивалента при обмене дарами в случае совершения обряда побратимства или просто быть подарен в благодарность за какую-либо услугу. Однако есть и еще одна причина, объясняющая необходимость носить с собой свою посуду, — это низкие гигиенические нормы старой Монголии. Обычай есть только из своей пиалы несколько тормозил распространение инфекционных заболеваний.

Питье архи, в котором участвуют хозяева и›. гости, может превратиться в своеобразный ритуал. Поскольку в народе считалось, что водка содержит в себе пять видов яда, с первой пиалой поступали следующим образом: из нее брызгали, во-первых, в направлении дымового отверстия юрты, во-вторых, буддийским божествам, в-третьих, в огонь, в-четвертых, за дверь юрты, и, наконец, остаток отпивали сначала сами хозяева, приняв тем самым яд на себя, затем начинали пить гости, причем каждый брал предложенную ему пиалу и в знак уважения к хозяевам юрты прикасался безымянным пальцем своему правому, а затем к левому плечу.

Застолье началось, но этикетные ситуации этим не Исчерпались. За питьем архи или кумыса может последовать угощение мясом, а оно еще более пронизано традицией и этикетом. Чуть ли не по каждому отправленному в рот куску мяса можно судить о поле, возрасте едока и степени уважения, каким он пользуется у присутствующих. А уж когда начинается обмен подарками, тут важно все — что, кому и кто вручает, чем отдаривает тот, кто получил подарок, аккуратность в одежде, обязательное наличие головного убора, необходимость «обмыть» подарок и т. д. А потом гостя провожают, и чем важнее он, тем солиднее ритуал проводов. Все в нем имеет значение: и как сажают на коня, и что говорят на прощание, и как долго смотрят вслед.

А как же иначе? Ведь все это уходящая в глубину веков культура народа, хранимая его памятью и передаваемая из поколения в поколение.