С явным наслаждением выдыхая сигаретный дым, мужчина стоял на балконе и любовался городским пейзажем. Квартиру они с супругой купили сравнительно недавно, около года назад, но радость от приобретения столь долгожданного жилья не угасала. Квартира, хоть и двухкомнатная, при этом казалась просто огромной. Высокие потолки, просторные комнаты, связанные между собой длинным и широким коридором, и шикарная, просто громадная по площади кухня с выходом на балкон. Омрачало лишь одно — девятый этаж и часто ломающийся лифт, но эту досадную мелочь с лихвой оправдывали толстые кирпичные стены, благодаря которым зимой в квартире было очень тепло и уютно, а также практически не мешали шумом соседи. Да и самому дому насчитывалось менее десяти лет, что тоже не могло не радовать, ведь если придется продавать квартиру, то это достаточно благоприятно скажется на сделке.

Разглядывая проезжающие внизу автомобили, мужчина все глубже погружался в свои мысли и улыбался. После долгих скитаний по съемным квартирам его семья наконец обрела замечательное жилье. Да и в целом он задумался о том, что ему крупно повезло в жизни. Красивая молодая супруга, которая была для него не только любимой женщиной, но и лучшим другом, с которым можно было поговорить практически обо всем, а если случались какие‑то проблемы на работе, то она всегда могла его подбодрить или утешить. Два года назад супруга безмерно осчастливила его рождением сына, который, как он считал, окончательно укрепил их семейную идиллию.

— Саш, ты меня любишь?! — Игриво спросила девушка, нежно обнимая со спины, от чего он еще больше растекся в улыбке.

— Любишь! — протяжно и весело ответил он и откинул голову назад, щекоча своими короткими волосами ее лоб, а затем снова затянулся сигаретой.

— Отпустишь меня с Машкой по магазинам прошвырнуться?! — каким‑то детским наивным тоном спросила она и приложила свои губы к его оголенному плечу.

— С Калининой, что ли?! — Нахмурив брови, переспросил мужчина. — Она замуж‑то еще не собирается?!

— Нет!.. Все принца ждет!.. — хихикнула девушка. — Такого же, как у меня!..

Мужчина усмехнулся, бросил вниз сигарету и, повернувшись лицом к девушке, поцеловал ее в носик.

— Ребенка тогда с собой возьми!.. Пусть тоже прогуляется!..

— Ну, зай!.. — девушка недовольно посмотрела на него, широко раскрыв глаза. — Мы еще в кафешке посидеть хотели, пообщаться…. Все‑таки давно не виделись…. Она сейчас звонила, говорит, много новостей интересных…. Ну, пожалуйста, Саш!..

— Знаю я ее новости!.. — нахмурился мужчина. — Опять про хахалей своих уши прожужжит!..

— Ну и пусть!.. Ты что, ревнуешь?! — Девушка прикоснулась губами к его небритой щеке. — Я же тебя люблю, зайка!..

— Ой!.. — фыркнул Саша. — Дать бы тебе дюлей, да рука не подымается!.. Иди!.. Куда тебя денешь‑то?!

Он любил ее безмерно, наверное, больше жизни и прекрасно знал, что и она отвечает ему таким же крепким, чистым и светлым чувством. Но в то же время Александр понимал, что если позволять супруге абсолютно все, предоставляя безграничную свободу, то это рано или поздно скажется в худшую сторону в их отношениях, так же как и полное лишение этой свободы. И дело было совершенно не в ней и не в нем. Дело в самой психологии человека. Не возмутись он сейчас на просьбу жены, да, именно просьбу, ведь она понимает, что нужно именно спросить любимого, а не поставить перед фактом, то супруга может подумать, что она мужу безразлична. Сейчас же, когда она крепко прижалась к нему, затем, по — детски радостно подпрыгнув, чмокнула его в щеку и ушла одеваться, он ощутил невероятную потайную радость, улыбнулся ей вслед и, постояв еще немного, направился в детскую.

В комнате негромко шумел включенный телевизор. Какой‑то приятный голос напевал что‑то про облака. Ребенок, опрокинув коробку с игрушками, сидел на полу и, держа в руке маленькую машинку, разглядывал ее.

— Машина сломалась? — спросил Саша, улыбаясь.

— Брум — брум салалась… — посмотрев на папу, повторил малыш.

Мужчина подошел ближе и присел рядом, вытянув ноги и упершись спиной в детскую кроватку.

— Давай посмотрю!.. — он и протянул руку, но ребенок откинул игрушку в сторону и поднялся.

— Папи!.. Песенку! — запрыгал на месте малыш, указывая рукой на угол стены возле проема двери.

— Песенку?! — вздыхая, переспросил отец и неохотно начал подниматься.

Подойдя к двери, мужчина снял со стены подвешенную за гриф порядком запылившуюся гитару, затем, отключив звук на телевизоре, снова присел и, поджав ноги, начал медленно перебирать струны и подкручивать колки, стараясь подстроить инструмент.

— Песенку!.. — не успокаивался ребенок.

— Сейчас, сын!.. Секундочку… — задумчиво изрек Саша, прислушиваясь к звону струн. — Какую песенку?!

— Игай!.. — настоял малыш, не поясняя, что именно хотел бы услышать.

Мужчина, быстро перебирая аккорды, задумчиво прогремел что‑то непонятное, а затем полилась красивая мелодия, и он запел:

— Начинается новый день, и машины туда — сюда… Раз уж солнцу вставать не лень, и для нас, значит, ерунда… Муравейник живет, кто‑то лапку сломал, не в счет… А до свадьбы заживет…, а помрет — так помрет…. Я не люблю, когда мне врут…, но от правды тоже устал….

Ребенок весело приплясывал и даже пытался подпевать, а в проеме двери показалась мама малыша, которая, опершись плечом на косяк, улыбаясь, смотрела на поющего мужа.

— Иди уже давай!.. — Прервавшись, сказал Саша, обратив внимание на жену.

— Давно ты ее в руки не брал… — Вздыхая, ответила женщина, взглядом указывая на гитару, а затем, улыбнувшись, продолжила. — Помнишь?.. Стань птицей!.. Живи в моем небе! — напела она.

— Живущей в моем небе!.. Помню, конечно!.. Придешь, сыграю, может быть!.. Если заслужишь!.. — он рассмеялся, а девушка, не прекращая улыбаться, развернулась и исчезла в коридоре. — Вик!.. Давай недолго!.. — крикнул ей вслед Саша. — Планы у меня на тебя сегодня!..

— Это какие еще? — Донеслось из прихожей.

— Сексуального характера!.. — Ответил Саша и в ту же секунду услышал столь любимый смех.

— Я сама закрою!.. — громко произнесла она, а мужчина продолжил играть на гитаре.

Спустя некоторое время ребенку наскучило пение отца, и он, присев над игрушками, начал перебирать детали от конструктора.

— Папи, баченку!..

— Башенку?!.. — прервав игру, переспросил мужчина, а затем, отложив в сторону гитару, подвинулся к ребенку. — Ну, башенку, так башенку!.. — Улыбнулся он и схватил несколько деталей.

Играли они около часа. Каждый раз, выстраивая башню из конструктора, ребенок непременно толкал ее, задорно смеясь, и она падала, разламываясь на несколько частей, а отец собирал ее заново. Позже они играли в футбол. Саша несильно ударял ногой небольшой резиновый мяч, а ребенок, весело повизгивая, бежал за ним вслед и, поднимая обеими руками, старался кинуть обратно отцу. Еще через какое‑то время малыш поднял игрушечный пистолет, и у них появилась новая забава. Бегая по всей квартире друг за другом, неумело издавая звуки выстрелов, они играли в войнушку. Конечно, ребенок совершенно не понимал суть игры, но сам факт догонялок, прятки за углами и косяками доставляли ему огромное удовольствие.

В очередной раз делая устрашающий, но в то же время очень смешной для ребенка вид, мужчина загнал малыша на кухню. Дождавшись, когда сын скроется в проеме двери, он развернулся и направился в туалет. Пробыв там не более минуты, Саша вышел и, издавая все тот же игривый звук выстрелов, двинулся на кухню, но ребенка там не оказалось. Пройдя по коридору, он заглянул в детскую, но и там не увидел малыша.

— Сына!.. — негромко позвал он ребенка, направляясь в зал. — Ты где?!

Ребенок молчал. Приоткрыв дверь, ведущую в их с женой комнату, мужчина резко остановился, увидев силуэт малыша за белым тюлем на подоконнике. Сердце бешено заколотилось, к горлу подкатил ком, а по вискам словно кто‑то начал стучать молотком. Ребенок, посчитав, что спрятался за тюлем от отца, стоял спиной перед проемом открытой створки пластикового окна.

— Сына!.. — возбужденно позвал ребенка мужчина. — А ну‑ка слезай оттуда!.. — более грозным голосом продолжил он.

— Ниит! — радостно взвизгнул ребенок и, наведя ствол игрушечного пистолета на отца, неумело издал звук выстрела.

Изрядно перепуганный, Саша, опасаясь спровоцировать не понимающего опасности ребенка, решил действовать по — другому. В надежде, что малыш среагирует на голос поверженного врага и все‑таки слезет с подоконника, мужчина, медленно отойдя назад, спрятался за дверью комнаты и, с трудом изобразив раненый голос, прикрикнул:

— Ранил, ранил!.. Все, все, все!..

Осторожно выглянув из‑за двери, Александр понял, что ребенок не реагировал и, все так же веселясь, целился в него игрушкой.

— Коля!.. — трясущимся голосом сказал он и, снова медленно войдя в комнату, отложил в сторону свой пистолет. — Иди ко мне!..

— Ниит!.. — снова взвизгнул ребенок и сделал еще шаг назад к прикрывающей окно москитной сетке.

Все произошло очень быстро. Мужчина, не теряя времени, рванул к ребенку, но тот, совершенно не ожидая подвоха, радостно завизжал и отпрянул назад. В какой‑то момент Александр даже успел разглядеть недоумевающее лицо малыша, теряющего равновесие. Пробив спиной москитную сетку, ребенок, несколько раз взмахнув руками, инстинктивно пытаясь уцепиться за что‑то, но так и не выронив из рук игрушечный пистолет, молча полетел вниз.

Молниеносно подскочив к подоконнику, мужчина резко отдернул рукой в сторону тюль и кинулся в окно, протягивая руки, пытаясь ухватить ребенка, но было уже поздно. Малыш, пролетев несколько этажей, собрал своим тельцем ветки высаженных между домом и тротуаром деревьев, рухнул на землю. В ту же секунду Саша проклял все: и свою беспечность с открытыми окнами, и себя, отвлекшегося на нужду, и супругу, которая так некстати сейчас была вне дома. Он проклял все, что любил и ценил. Он проклял жизнь, которой дорожил, он проклял себя и этот чудовищный мир. Ему захотелось прыгнуть следом, чтобы моментально лишить себя переживаний, избавить себя от мучений и угрызений совести, но где‑то там, внутри, затаившаяся надежда, что ребенок все еще жив, не позволила ему это сделать, и он рванул на выход.

Лифт мужчина вызывать не стал, не было на это времени, а, перепрыгивая ступеньки, а то и целые лестничные пролеты, спускался вниз самостоятельно, часто поскальзываясь на бетоне. Выбежав из подъезда и увидев сидящих на лавочке двух старушек, он, не останавливаясь, истошно закричал:

— Скорую!.. Срочно скорую!..

Пожилые женщины, узрев истерически орущего мужика, бегущего в одних семейных трусах и носках куда‑то за угол дома, лишь переглянулись.

— Ох, пьянка, пьянка… — покачала головой одна из них.

Обежав дом с другой стороны подъезда, куда выходили окна его квартиры, он кинулся к нескольким деревцам, куда предположительно упал ребенок.

Малыш лежал на земле, рядом со стволом одного из растений. Тяжело дыша, он широко раскрыл глаза, а из уголка его рта широкой струйкой бежала кровь. Кожа на лице и руках была изорвана, видимо, ветвями деревьев, а земля под затылком наполнялась бурой кровавой жижей.

— Коленька, солнышко!.. — срываясь на плач, подлетел Саша к ребенку. — Скорую!.. Пожалуйста!.. — зарыдал он, прикладывая ухо к груди малыша. — Ну же!.. Скорую!.. — кричал он, но, как на зло, никто в это время вдоль дома по тротуару не проходил.

— Папи!.. — еле слышно прохрипел малыш.

— Что, что, маленький?! — словно получив еще шанс, грустно улыбаясь, посмотрел в лицо ребенку Саша.

— Папи… Ва — ва!.. — захлебываясь кровью, прошептал мальчик, но лицо его было абсолютно спокойно, а глаза смотрели куда‑то вверх, сквозь Александра.

Мужчина прекрасно понимал, что ребенок не выживет, и сейчас лишь тихо всхлипывал, снова и снова проклиная все, что было когда‑либо ему дорого, весь белый свет и того, кто его создал.

— Сейчас, маленький!.. — еле слышно прошипел он. — Сейчас!.. — он приложился губами к маленькому лобику ребенка. — Сейчас все будет хорошо!.. — заливаясь слезами, произнес он, а еще через несколько секунд малыш тяжело и часто задышал, навсегда прикрывая глаза, а в маленькой безвольной руке его так и остался зажатым злополучный пластмассовый игрушечный пистолетик.

* * *

Очнувшись, я не сразу смог открыть глаза и долгое время лежал, стараясь не шевелиться. Собраться с мыслями было совершенно нелегко. Голова ужасно раскалывалась, а сквозь жуткий звон в ушах доносилось чье‑то интенсивное дыхание, напоминающее о страшном видении с умирающим мальчиком. То, что это было именно видение, до меня дошло не сразу, так как дикий сумбур в голове не позволял сконцентрироваться. Пролежав таким образом около минуты, я наконец начал понемногу соображать и вспоминать, что же произошло. Вот я с Кипишем в магазине, вот его бездыханное тело уносит чудище, вот меня окружает толпа зомбаков, и вот я кое‑как уношу ноги, перепрыгнув через железный забор. А вот за мной гонятся два спринтера, и я забегаю в чей‑то дом, стреляя в них…. Убил?.. Не знаю…. Одного‑то точно, а вот второго…. Не помню…. Но вроде бы попадал…. Опять же то, что я еще жив, было без сомнений, иначе бы я не чувствовал столь изнуряющей боли по всему телу. Хотя, может, мной уже обедают, начиная с ног, например?! Нет!.. Этого просто не может быть, а вот непонятное частое дыхание, отдающее предсмертной агонией ребенка, начало порядком напрягать. Интересно, это в голове у меня или действительно кто‑то рядом?! Стараясь перебороть тяжелые веки в надежде понять источник шума, я медленно открыл глаза и увидел то, что привело меня в чувство окончательно.

Буквально в полуметре от своего лица я увидел наполненную огромными зубами с ярко выраженными клыками пасть какого‑то чудища. Свесив длинный язык, оно тяжело и часто дышало, глядя прямо на меня. Осознание того, что передо мной не что иное, как собака, пришло не сразу, и я, привстав, резко попятился назад, пытаясь нащупать рукой свой автомат.

— Пёська, пёська, пёська!.. — взволнованно, почти безраздельно быстро проговорил я, отползая подальше от немецкой овчарки.

Пес не шевелился, продолжая с интересом смотреть в мою сторону. Он явно не задумывал нападения, учитывая его совершенно мирный вид, но на всякий случай я, так и не поднимаясь с пола, подхватил автомат, наводя стволом на собаку. А вот этот момент собаке совершенно не понравился. Овчарка угрожающе зарычала и как‑то напряглась, что ли, готовясь к нападению.

— Тихо, тихо, малыш!.. — испуганным голосом пробормотал я и отвел оружие в сторону, а пес, словно лишившись угрозы, снова высунул язык и начал медленно приближаться.

Вот теперь напрягся я. Кто его знает, что у этого животного в башке творится. Сейчас он мирно подойдет, а потом как вцепится в лицо или шею…. Я представил это так отчетливо, что меня аж передернуло, но на вторую попытку прицелиться я не решился, удовлетворившись тем, что автомат все еще был в руке, в любой момент готовый выстрелить.

Овчарка подошла совсем близко, а я еще сильнее сжал рукой оружие. Пес, склонив голову, начал интенсивно обнюхивать мои ноги, подходя все ближе. В какой‑то момент собака приблизила свою морду к моей правой руке, несколько секунд обнюхивала кисть, а затем жалобно заскулила. Я посмотрел на руку, развернув к себе ладонь, где зияла рваная рана. «Да уж. Прыжок через железную ограду не самое худшее, что могло произойти». — Подумал я, а пес, как‑то извернувшись, плавно прижал своим носом мою руку к полу и начал вылизывать ладонь.

Сначала я немного испугался того, что животное, почуяв вкус крови, атакует, но через секунду понял, что пес, скорее всего, таким образом предлагает помощь, иначе напал бы еще в момент моего бессознательного состояния.

— Что, дружить будем?! — улыбаясь, произнес я и убрал левую руку от автомата, а затем осторожно погладил пса по голове, на что тот ответил интенсивным вилянием хвоста.

Медленно поднявшись на ноги, я приложил руку к затылку и скривил лицо. Наверное, стоит заиметь себе каску, а то так и дурачком недолго стать. Ну, ладно. Это просто внесем на заметку, на будущее, так сказать, а сейчас меня больше беспокоит внезапное появление в домике зомби. Подойдя к распахнутой настежь двери, я осторожно выглянул во двор. Поблизости зомбаков не наблюдалось, но вот метрах в пятидесяти, за забором, прогуливалась парочка. «Хорошо!.. Гуляйте, гуляйте!.. Мне сейчас явно не до вас!..» — подумал я и прикрыл дверь.

Некоторое время я внимательно осматривал лежащие друг на друге трупы спринтеров, пытаясь понять, чем они отличаются от остальных зомбаков. Впрочем, особых различий я не увидел. Разве что лица у обоих выглядели немного изменившимися по сравнению с человеческими. Чуть вытянутая вперед челюсть и словно набухший выступающий лоб, из чего я смог сделать вывод, что это некая форма эволюции, что ли. Сразу вспомнилось, с каким трудом получилось завалить монстра у магазина. Правда, там и лобная кость гораздо больше была, причем настолько крепкой, что автоматные патроны не пробивали. Интересно, а патроны калибра семь шестьдесят два пробьют башку чудища или нет?! Наверное, пробьют, если уж легенды ходят, что рельсу пробивает, правда, мне всегда интересно было: какой придурок по этой самой рельсине с «Калаша» лупил и на хрена. Но это уже так, неважно, если честно. Важно то, что у меня калибр пять сорок пять и, как я успел убедиться, против мутанта с таким, как с пневматикой на слона охотиться. Головы спринтеров же мой автомат пробил с легкостью, а значит, бошки у них попроще будут, и это хорошо.

Снова выглянув во двор, я убедился, что зомби не прибавилось, и, схватив одного из мертвецов за ноги, выволок на улицу и бросил прямо на траве у крыльца, затем сделал то же самое со вторым. Все это время на меня озадаченно смотрел пес, снова свесив язык.

— Что, брат?.. — тихо спросил я, закрывая за собой дверь. — Пить хочешь?!.. Потерпи!.. Сейчас что‑нибудь придумаем!..

Быстро оглядев помещение, какой либо емкости, подходящей для пса, я не увидел. Конечно, я особо не разбираюсь в домах, но, как понял, находились мы сейчас не в самом доме, а в небольшой пристройке к нему, о чем говорила широкая и достаточно массивная деревянная дверь, ведущая куда‑то в недра строения, кстати, почему‑то тоже приоткрытая. Это же помещение, скорее всего, именовалось верандой, в которой вдоль одной из стен стояло несколько старых покосившихся шкафов, два мягких кресла по углам и небольшой столик в центре, о который я, видимо, и шибанулся головой.

Перехватив поудобнее автомат, я медленно двинулся в сторону деревянной двери. Раскрыв ее до конца, осторожно оглядел помещение. Было достаточно темно, и солнечный свет сюда попадал лишь откуда‑то справа. Все ясно. Это была прихожая, а вот там, откуда поступало освещение, — кухня. Заглянув в нее, я убедился, что зомби в ней нет, и двинулся дальше осматривать комнаты. Пройдясь по первому этажу, я решил, что в доме достаточно безопасно. Конечно, хотелось подняться и осмотреть второй этаж, но сейчас важно было найти воду, и я снова вернулся на кухню. Открыл кран, но вода не текла. Ну да, ну да, а на что я надеялся?! Электричества в городе нет, значит, и башни водонапорные давно уже опустели.

— Так… — задумчиво пробормотал я. — Что же с тобой делать, пёська?!.. Хм… Может, тут вода есть?! — спросил я сам себя, глядя на большой холодильник, стоящий в углу у окна.

Открыл его дверцу — меня чуть не вырвало. В нос сильно ударил запах тухлятины и прелости. Резко захлопнув дверцу, я отскочил назад к прихожей, стараясь вдохнуть побольше свежего воздуха.

— Твою мать!.. — выругался я, прикрывая лицо ладонью. — Пахнуло так пахнуло!..

Постояв еще немного, я все же решился вернуться обратно. Задержав дыхание, я снова открыл холодильник, но ничего похожего на воду в нем не увидел. Лишь несколько стеклянных банок с мутным содержимым внутри, упаковка яиц, невскрытый пакет молока и бутыль кетчупа. В общем, совсем не густо. Створку морозильной камеры я даже раскрывать не стал, сообразив, что тухлятиной несло оттуда.

— Думай, балбес, думай!.. — пробормотал я сам себе, почесав лоб, и начал раскрывать кухонные шкафчики.

Сначала начал с висящих вдоль одной из стен. Конечно, я понимал, что вода там вряд ли окажется, но раз уж затеял копошиться в чужом доме, то следует проверить все. Раскрыв створки первого, начал внимательно изучать содержимое. Так… макароны, разнообразные крупы в прозрачных пластиковых емкостях, сахар, соль, куча различных пакетиков с приправами…. Как увидел это все, так в животе явственно заурчало. Да уж, воду нужно искать в любом случае и не только для питья, но и чтоб поесть нормально…

Больше получаса я обыскивал кухню, внимательно проверяя содержимое шкафчиков и тумбочек. Очень обрадовало наличие газовой плиты и почти полного баллона к ней. Спички же нашел практически сразу, целую упаковку, отчего восторженно присвистнул. После кухни решил перелопатить весь дом и наткнулся на небольшую белую дверцу в темном углу одной из комнат. Открыв ее, я сначала совершенно ничего не увидел: такая непроницаемая темнота в ней царила. Тут же вспомнил про спички и, чиркнув одной о коробок, вошел внутрь и ахнул. Это была ванная комната, совмещенная с туалетом. Вдоль дальней стены комнатки протянулась довольно громоздкая чугунная ванна, а рядом с ней, в углу, возвышался достаточно емкий по внешнему виду электротитан, или бойлер, если быть точнее. Сразу же бросившись к ванной, я тут же открыл кран в надежде, что в титане сохранилась вода. Кран же в ответ лишь презрительно чихнул застоялым воздухом и выплюнул небольшую россыпь мелких капель влаги. Раздосадованный отсутствием воды, я матерно ругнулся, но в тот же момент мне в голову пришла успокаивающая мысль о том, что вода внутри бойлера все же есть, просто из‑за нехватки давления в подающей трубе она не потекла из крана. Присев на одно колено, я зажег еще одну спичку и, освещая пространство перед собой, заглянул под дно титана, к которому были прикручены две небольшого диаметра белые трубки. Они‑то меня совершенно не интересовали, а вот маленький спрятанный за ними носик спускного клапана должен был оправдать надежды. Я не ошибся. Нажав пальцем на небольшой пластмассовый рычажок, я тут же почувствовал, как тонкой струйкой по руке потекла прохладная жидкость. «Ура!» — воскликнул я мысленно и двинулся обратно на кухню подыскать подходящую емкость. Схватив там достаточно глубокую кастрюлю, я вернулся в ванную и подставил ее под титан, нажав на рычажок спускного клапана. Услышав, как по дну кастрюли забарабанила вода, я радостно улыбнулся и привстал, зажигая еще одну спичку. Нужно было проверить еще одно место, и, повернувшись к прижатому к стене унитазу, я приоткрыл крышку сливного бочка. А вот тут уже было сухо, но я нисколько не расстроился и, продолжая наслаждаться журчанием воды, положил крышку на место.

Кастрюля наполнялась достаточно долго: слишком тонюсеньким был носик у спускного клапана. За это время я успел приготовить еще несколько разнообразных емкостей, собираясь слить из титана как можно больше воды. Также обыскал веранду и нашел несколько пустых и достаточно чистых внутри пластиковых бутылок, что тоже порадовало. Теперь можно было забрать достаточное количество живительной влаги с собой, не боясь обезвоживания. Когда набралась первая кастрюля, я тут же подставил под струйку воды следующую емкость, а полную поднял и понес на кухню. Каково же было мое разочарование, когда при хорошей освещенности я разглядел содержимое. Вода внутри кастрюли была серо — бурого цвета из‑за большого количества в ней ржавчины и мелких крошек грязи, видимо, до этого осевших на дно титана. На всякий случай я осторожно понюхал воду и поморщился. Нет, такую воду пить действительно нельзя. Мало того, что она грязная, так еще и имеет характерный запах испорченности. Ну, конечно. А на что я надеялся?! Эта жидкость довольно много времени провела в закрытом пространстве и, конечно же, застоялась. Я расстроенно потер лоб и присел на табурет, грустно посмотрев на собаку, видимо, ожидающую, что я вот — вот налью ей в чашку столь долгожданную влагу. Внезапно мне пришла мысль, что, возможно, если постараться очистить воду хотя бы от грязи и ржавчины, то собачку я обязательно напою, а сам уж как‑нибудь перетерплю, ну или, на худой конец, и сам утолю ею жажду. Осенившая меня мысль словно придала новый заряд бодрости, и я кинулся обыскивать комнаты. Не знаю почему, но я был уверен, что аптечка хранится именно в центральной, самой большой, комнате, но никак не в спальне. Забежав туда, я мельком оглядел расставленную мебель. Достаточно громоздкий диван в мягкой обивке расположился вдоль стены слева. Рядом с ним у окна — того же фасона кресло. Напротив дивана разместилась деревянная «стенка», или «горка», если удобно, с узким стеклянными дверцами и множеством полочек, а также с достаточно большим проемом посередине, где пылился огромный плазменный телевизор. Невдалеке взгромоздился исполинских размеров шкаф с неимоверным количеством дверок и отсеков. Его‑то я и начал обыскивать первым. Сейчас мне важно было найти аптечку, ведь в ней наверняка должны были заваляться таблетки активированного угля. Так и есть. После более чем двадцати минут поисков я наконец обнаружил в одном из отсеков шкафа небольшую пластмассовую коробочку с полупрозрачной крышкой. Сначала я даже не понял, что это может оказаться аптечкой, и умудрился не обратить внимания на содержимое, но чуть позже что‑то все‑таки натолкнуло меня на мысль, что в обычном доме емкость для лекарств может выглядеть как угодно. Тщательно порывшись в коробочке, я действительно нашел то, что мне было нужно: несколько бумажных пластинок с активированным углем и пару упаковок запрессованной ваты. Бегом направившись на кухню, я схватил небольшой кухонный нож и отрезал от пластиковой бутылки дно, а затем, выкрутив пробку, проделал в ней несколько отверстий. Следом я сорвал с крючка на стене у окна маленькое полотенце, встряхнул его, избавляя от пыли и, приложив к горлышку бутылки, с небольшим трудом накрутил пробку и отложил бутыль в сторону. На очереди было извлечение таблеток угля из бумажных упаковок на стол, с чем я довольно‑таки быстро справился и принялся потрошить вату. Ссыпав небольшую горсть таблеток внутрь бутылки, я стал усердно набивать ее ватой. Внимательно оглядев свое устройство, я улыбнулся. Действительно получилось что‑то вроде неплохого фильтра.

— Ну, что же?! Скоро попьешь, дружок! — сказал я, повернув голову к собаке, внимательно наблюдавшей за моими манипуляциями.

Сквозь импровизированный фильтр вода стекала очень медленно. Ее часто небольшими порциями приходилось подливать в перевернутую крышкой вниз бутыль. Через некоторое время мне надоело держать ее рукой, ожидая очистки, и я, проковыряв с краю небольшое отверстие, просунул в него тонкую проволоку, сорванную с одной из гардин на кухне, а затем, соорудив петлю, подвесил за ручку одного из шкафчиков, расположенного вдоль стены над столом. Пользоваться таким образом фильтром получилось удобнее, хоть и приходилось теперь повыше задирать руки, чтобы плеснуть еще воды. Несколько раз я бегал переставлять кастрюли под бойлером. Надо признаться, что в каждой из следующих посудин жидкость оказывалась намного чище, что радовало. Чуть позже, когда наконец отфильтровалась первая порция воды, я плеснул небольшую ее часть из кастрюли в тарелку и приставил к морде пса. Тот не заставил себя долго ждать и кинулся жадно лакать долгожданную жидкость. Я же, несколько раз плеснув собаке добавки, поставил кастрюлю на газовую конфорку и зажег огонь. Не знаю почему, но я был уверен, что мне эту воду нежелательно употреблять, заранее не прокипятив. Неизвестно, что за микроскопические чудики за это время завелись в такой воде, и хорошо, если всего лишь придется остаток вечера провести в беготне до отхожего места, а ведь может быть и пострашнее какая‑нибудь зараза. Нет уж! Лучше потерпеть немного и прокипятить от греха подальше, да заодно что‑нибудь приготовить себе и пёсику.

Когда вода в кастрюле закипела, весело позвякивая накрытой крышкой, я немного убавил огонь на плите, надеясь подольше подержать при такой температуре, чтоб уж совсем не оставлять никакого шанса бактериям. Еще чуть позже, решив проверить, как там без моего участия булькает водичка, я, совершенно не подумав, схватил жестяную крышку и, шикнув от резкой обжигающей боли в пальцах, выронил ее из рук. Крышка упала на деревянный пол и громко загремела, отчего собака, уже мирно сидящая рядом, испуганно отпрянула подальше от меня.

— Тихо, пёська, тихо!.. — спокойным и ровным голосом пробормотал я, нагибаясь, но в этот момент услышал какой‑то непонятный скрип и скрежет откуда‑то сверху, словно кто‑то ковырял штукатурку.

По коже пробежали мурашки, и я уставился на потолок, а пес недобро зарычал и, пригибаясь, словно ожидая подвоха, рванул из кухни. Я же, аккуратно подняв крышку, положил ее рядом на стол и тихими осторожными шагами направился следом за собакой. Войдя в прихожую, я увидел, как овчарка, быстро перебирая лапами, негромко заклацала когтями по дереву, поднимаясь по лестнице на второй этаж, при этом продолжая рычать. На какое‑то время шум, доносившийся с верхнего этажа, прекратился, и, наверное, если бы не собака, то я мог подумать, что просто показалось, но вот поведение пса однозначно говорило: наверху кто‑то есть.

Под ногами противно заскрипели деревянные ступеньки. Страх множеством игл пробежался по телу. Волосы на голове будто зашевелились, а руки задрожали так сильно, что я еле удерживал на весу автомат. Как я ни старался, но тихо ступать по обветшалой лестнице не получалось. Вес моего тела непременно заставлял натужно скрипеть ступеньки, и самое страшное было в том, что зловещие звуки со второго этажа снова заявили о себе. Я сразу же представил еще одного из огромных монстров, с которыми уже пришлось столкнуться у злополучного магазина. Насколько я понял, эти ублюдки, а по — другому их не назвать, умели подкрадываться к жертве почти незаметно. Нет, их тяжеленное огромное тело, конечно, могло выдать присутствие, но только, если монстр находился на не совсем прочном покрытии. Сейчас же я был совершенно не уверен, кто мог издавать подобный шум, но ожидал встречи именно с одним из подобных бугаев. Ладно. Отсиживаться и трястись от страха где‑нибудь в ванной все равно не приведет к чему‑то хорошему. Если уроду потребуется меня достать, то он с легкостью это сделает, а значит, нужно напасть первым.

Поднявшись на второй этаж, я уткнулся в закрытую деревянную дверь. На пороге, оскалив зубы, сидела собака, не отрывая взгляда от двери. Перехватив автомат одной рукой, так чтоб освободить левую руку, я плавно крутанул ручку на двери и медленно приоткрыл ее. В нос сразу же ударил запах разлагающейся плоти, но я старался перебороть себя и не отводить взгляда от открывшейся комнаты.

Пес с еще большим остервенением зарычал и рванул внутрь помещения. Я тоже не заставил себя долго ждать и шагнул следом. Первым, что открылось моему взгляду, была бильярдная. Да, наверное, так, потому что в центре совершенно немаленькой комнаты расположился бильярдный стол, а вдоль стен было расставлено несколько открытых шкафов и полок с инвентарем. Мельком оглядев помещение и поняв, что здесь опасности нет, я направился влево, к еще одной двери, перед которой уже находилась собака. Пугающие до глубины души звуки доносились из‑за нее, и мое сердце буквально сжалось от страха. В какую‑то долю секунды я понял, что если не ринусь в бой сейчас, то, наверное, потом уже и не смогу, слишком уж начало трясти меня от переизбытка адреналина. Задерживать ни себя, ни озлобленную собаку я не стал, а изо всех сил ударил ногой в дверь, держа автомат наготове. Хлипкая межкомнатная дверца резко распахнулась, а я, потрясенный тем, что увидел за ней, безвольно опустил автомат…

В центре небольшой комнаты болтался зомби. С помощью обвитого вокруг шеи провода электрического удлинителя, с одного конца которого свисал к груди ряд розеток, он был подвешен за крючок, предназначенный для крепления люстры к потолку. Под ним на полу валялся небольшого размера табурет. Уставившись своим леденящим взглядом на меня, мертвый мужчина, одетый в серую футболку и темно — синие трико, широко раскрыл рот и, вытянув обе руки в мою сторону, резко задергался, отчего железный крючок на потолке захрустел еще громче, рассыпая по полу кусочки штукатурки.

— Твою ж мать! — облегченно выдал я, обрадовавшись, что это все же не бронелобый бугай, хотя и данное зрелище вызывало холодные мурашки.

Поведение пса меня вообще загнало в тупик. После того как дверь распахнулась, собака зарычала еще громче и злобно оскалилась, глядя на мертвеца. Затем, медленно переступив порог, двинулась в комнату, тщательно принюхиваясь. Я же стоял на месте, наблюдая за происходящим. Сначала овчарка подошла к висящему мертвецу и, приподняв голову, обнюхала его болтающиеся ноги, фыркнула, встряхнув мордой, и двинулась дальше к стене, к которой была прижата неширокая кровать. Странным показалось именно то, что она не кинулась на зомби, а прошла мимо, хоть и не скрывала озлобленности. Закинув передние лапы на кроватку, собака жалобно заскулила. С того места, где я находился, было трудно разглядеть, что же находилось на кровати, и я тоже шагнул внутрь комнаты, оглядывая помещение. По всей видимости, это была детская комната, о чем говорили приятного бледно — розового цвета обои, яркие разноцветные шторы, множество полочек с пестрящими обложками книжек и неимоверное количество мягких игрушек и кукол, заботливо рассаженных тут и там по всей комнате. Позже мой взгляд скользнул по кровати, и я заметил под толщей накинутого сверху одеяла два бугорка. Догадаться было нетрудно, что там, и настроение у меня упало окончательно. Пёсик же, положив свою голову на край кровати, тихо подвывал, что больно ранило душу. Теперь для меня все стало на свои места. Скорее всего, эта собачка была питомцем этой семьи, поэтому‑то она и оказалась рядом, когда я пришел в сознание. Неясно было только то, как она выжила в таком мире одна, но особенно размышлять на эту тему я не хотел, слишком уж горьким был момент. Сам же подходить к кровати я не стал, понимая, что не увижу под одеялом ничего доброго, о чем свидетельствовал тяжелый трупный запах в комнате. Да и мешать собачке оплакивать близких тоже не хотелось, поэтому я начал внимательно разглядывать болтающегося на проводе зомби. Трудно было судить о возрасте повешенного мужчины, слишком уж сильно сморщилось и исказилось его лицо, из чего я сделал вывод, что висел он тут довольно давно, но не разложился, а будто высох, что еще больше озадачило вопросом, что за зловещая сила заставляла мертвое тело шевелиться. Надо признать, что двигался он достаточно неуверенно, не так, как те, с кем я уже успел познакомиться на улицах, но все же довольно интенсивно. Также в голову пришла мысль о том, что находился зомбак здесь долгое время, скорее всего, без движения, а разбудила его, если можно так сказать, именно загремевшая при падении крышка от кастрюли. А это значило только одно, что впредь стоит вести себя потише, раз со слухом у мертвецов все в полном порядке. В какой‑то момент я даже начал переживать, что крючок на потолке вот — вот не выдержит манипуляций его тела, и тогда мне придется стрелять, чего я совершенно не хотел, опасаясь привлечь к дому внимание. А еще я почему‑то начал переживать, что если я попытаюсь применить оружие против этого зомби, то собака, наверное, до сих пор считающая его своим хозяином, кинется на его защиту. Вообще пока я стоял и наблюдал за мертвецом, в голове кружилась и путалась куча мыслей, например, я, почему‑то был уверен, что повешенный и убил своих родных, затем сложил трупы на кровать и покончил с собой. Может, это и не так, да и теперь уже не узнать, что же на самом деле произошло в этом доме.

В какой‑то момент зомби начал более интенсивно размахивать руками и ногами, словно стараясь схватить меня. Пес снова зарычал, встав всеми четырьмя лапами на пол, и пару секунд продолжал стоять на месте, оскалив зубы, поглядывая то на меня, то на болтающегося зомби, а затем рванул в нашу сторону. На всякий случай я попятился назад, опасаясь, что овчарка за что‑то злится на меня, но пес, подскочив к мертвецу, яростно вцепился зубами в одну из его ног. Вот тут я напугался еще больше, осознав, что сейчас произойдет. И, конечно же, все получилось именно так, как я и ожидал. Маленький крючок не выдержал дополнительного веса, и мертвец буквально рухнул вниз. Я быстро навел ствол «Калаша» на его голову, но выстрелить не посмел, опасаясь попасть в пса, который и тут оказался проворнее меня и вгрызся мертвецу прямо в шею, неистово задергавшись, вырывая куски плоти. Но зомби это не остановило, и он начал медленно подниматься. Я же, переживая за собаку, подбежал ближе и, занеся как можно выше свою ногу над лицом зомбака, с силой припечатал его подошвой ботинка к полу, при этом с хрустом расплющивая нос. Овчарка, наверное, не совсем поняв мои намерения, отскочила в сторону и, уставившись на меня, громко залаяла, выставляя напоказ свои огромные клыки. В тот же момент я почувствовал, как за штанину меня схватил мертвец, стараясь притянуться ближе и укусить. Я испуганно дернулся, но это не помогло. Вслед за мной, не отцепляясь от ноги, зомбак немного проехал на спине по полу. В ту же секунду собака снова кинулась к нам, и за секунду до того, как мертвец ухватился бы за меня второй рукой, она в коротком прыжке вгрызлась ему в кисть, опять опрокидывая его на спину. Я же, получив немного форы, развернул автомат и со всей силы ударил зомбака в лоб прикладом, затем сделал это еще раз, а затем еще, стараясь разломить черепную коробку. Когда же он окончательно перестал шевелиться, я, обессиленный больше эмоционально, чем физически, сел прямо на пол рядом с трупом, а овчарка, неуверенно выпустив из пасти конечность мертвеца, сначала некоторое время обнюхивала то, что осталось от его лица, затем лизнула место, бывшее когда‑то щекой усопшего и, отходя в сторону, заскулила, нагоняя неимоверную тоску.

Хозяев дома захоронить получилось только к утру. Не знаю, что сподвигло меня на это, но оставлять усопших в доме я посчитал неправильным. Сначала мне долгое время пришлось подыскивать место во дворе, что тоже было не из приятных занятий, учитывая нескольких ходячих за забором. Впрочем, я старался вести себя как можно тише, и они меня не замечали. В конце концов решил выкопать ямы сразу за домом, где обнаружил небольшую аккуратную полянку. К тому же со стороны дороги она не просматривалась, что гарантировало некоторую безопасность. Лопату нашел быстро, благо невдалеке от крыльца стояло небольшое строение, похожее на кладовку. Неглубокие могилы копал, не торопясь, почти всю ночь, часто прерываясь на осмотр территории. Почти все это время собака провела рядом с умершими, и я ее не отвлекал. Правда, долго размышлял, как вынести трупы так, чтоб пес чего‑нибудь плохого не надумал и не разозлился на меня. Хотя, если честно, то так и ничего умного в голову не пришло, поэтому и решил действовать на авось. Предварительно обрызгав полотенце духами, найденными в одной из комнат, а затем обмотав им лицо, я с трудом стащил одеяло с кровати. К счастью, овчарка не выражала агрессии и все это время просто тихо наблюдала за моими действиями. На кровати лежало два иссохших до ужаса трупа. Один принадлежал женщине, скорее всего, хозяйке дома, а вот другой был совсем маленьким. Решился сначала захоронить ребенка, но столкнулся с проблемой. За долгое время, что провели здесь усопшие, они успели порядком разложиться, а затем присохнуть к кровати, и мне пришлось некоторое время орудовать кухонным ножом, разрезая простыню и обивку, освобождая тела. Затем, порывшись в шкафах, нашел несколько простыней и, завернув в них усопших, по отдельности вынес из дома и уложил в ямы.

Когда же все кончилось, и я наконец закопал могилы, решил соорудить что‑то наподобие надгробий, но к тому времени устал так, что моего воображения хватило только на то, чтоб, разломав несколько табуретов и используя от них ножки, сделать три креста небольшого размера и воткнуть их в землю у основания каждой могилы. Все же мне что‑то не давало покоя, какое‑то чувство незавершенности, что ли, и я, сняв со стены одной из комнат небольшую семейную фотографию, поместил ее в прозрачный целлофановый пакетик, а затем прикрепил к центральному кресту. Постояв немного, осматривая захоронение, я с чувством выполненного долга вернулся в дом и принялся заниматься кипячением воды и даже умудрился сварить немного риса, но сам поесть не смог из‑за запаха, стоящего в доме, который вызывал только тошноту. Собака, наоборот, не отказалась от чего‑то съестного и даже жадно вылизала изнутри кастрюлю, не оставляя даже одинокой рисинки.

Уснуть у меня тоже не получилось, хоть и чувствовал я себя крайне разбитым. Время до рассвета я провел в кресле на веранде, там трупный запах ощущался слабее, хотя казалось, что он исходит больше от меня, чем от дома, и, наверное, так и было. Когда на улице стало достаточно светло, я упаковал несколько пластиковых бутылок с кипяченой водой в детский портфель ярко — красного цвета, найденный в комнате наверху. Туда же сунул мешочки с крупами и разнообразной приправой. На всякий случай выбрал небольшую кастрюльку с железными ручками и примотал к одной из лямок на портфеле, а затем вышел из дома. Собака мирно сидела возле могил, не обращая на меня никакого внимания. Я негромко позвал ее, но овчарка лишь повела ухом и осталась неподвижна. Особо переживать по этому поводу я не стал и, оглянувшись еще раз, осмотрев строение, мысленно поблагодарил этот домик за приют, а затем осторожно двинулся в сторону города в надежде найти друзей.

Конечно же, я понимал, что в город идти не следует. Мало того, что он населен полчищами мертвецов, которых, впрочем, я уже не так сильно опасался, примерно представляя их поведение, да и патроны у меня оставались, что тоже внушало некую уверенность. Сложнее было представить себе, что придется делать, если на пути встретится монстр. Слишком уж непредсказуемыми эти уроды мне показались. Останавливало от такого похода и то, что я почему‑то был уверен, что он закончится ничем. Если Монаху с Грешником удалось выжить, то мне смутно верилось, что они будут возвращаться к машине, но а если и вернутся, то явно не станут задерживаться у нее, заменят наконец колесо и двинут дальше. Вся сложившаяся ситуация требовала от меня развернуться и двигаться в Старый собор, ведь там было гораздо больше шансов встретиться с ребятами. Но проблема стояла в том, что я только примерно помнил, где находится это поселение, а без карты дойти туда будет достаточно трудно. Придется двигаться по дорогам, чего я почему‑то совершенно не хотел, ведь, как я успел заметить, в этом мире куда опаснее встреча с человеком, чем с мертвецом. К тому же я знал, что карта есть в нашей машине, и если парни на ней уже не умчали, то шансы добраться до поселка были куда выше, а значит, нужно было попасть к внедорожнику.

На удивление, зомби в поле зрения не наблюдалось. Не знаю, почему и куда они все подевались, возможно, что такое раннее утро не особо подходило для поиска пищи или у них вообще тихий час, но сейчас городок представлялся абсолютно опустевшим. Да оно и к лучшему. Даже чувствовал себя гораздо увереннее, поэтому двигаться решил не дворами, а прямо по улице вдоль заборов. Шел не торопясь, аккуратно ступая по тротуару и часто оглядываясь, внимательно прислушивался к тишине, но, к счастью, ничего плохого не происходило. Через некоторое время невдалеке показался злосчастный магазинчик. Пришла в голову мысль заглянуть за забор, туда, где находилась погрузочная площадка. Если зомбей там не окажется, то можно будет смело поискать пистолет Кипиша. Такой ствол сейчас как нельзя оказался бы кстати, учитывая его бесшумность при выстреле. Жаль, я не знал, сколько осталось в нем патронов, но если хоть парочка, то это уже лучше, чем громыхать на весь город автоматом, еще больше привлекая внимание.

Осторожно пригибаясь, я прошел вдоль железного ограждения до приоткрытых ворот и, высунув часть лица, краем глаза осмотрел территорию. В центре асфальтированной площадки так и лежало огромное тело монстра, и, что действительно порадовало, зомбарей не наблюдалось. Все так же стараясь не топать, внимательно озираясь, я зашел на территорию и двинулся в сторону убитого мною чудища. Где‑то недалеко от него и должен был валяться пистолет. И действительно, я не ошибся. Прошагав буквально несколько десятков метров, я увидел лежащее на асфальте оружие и направился к нему. Подняв ПБ, я вытащил обойму и убедился в наличии нескольких патронов и улыбнулся: два было в магазине, а один, стало быть, так и остался в стволе, что давало три бесшумные попытки на успокоение мертвецов, что не могло не радовать.

В какой‑то момент я обратил внимание на проломленную монстром часть забора, и улыбка разом стерлась с лица. Немного постояв, глядя на дыру, я глубоко вздохнул. Что ж, нужно было двигаться дальше, но вот маршрут я свой решил немного изменить и выйти с территории через поврежденную часть ограждения.

Подойдя к упавшему на землю железному листу, я осторожно заглянул за забор и, убедившись, что за ним опасности нет, шагнул вперед, покидая площадку. Неожиданно за спиной, со стороны магазина, что‑то загромыхало, и я резко обернулся, инстинктивно наводя оружие. Из складского помещения магазина буквально вылетел зомбак. Казалось, что с такой скоростью даже спортсмену пробежать не удастся, настолько шустрым он был. В груди снова бешено заколотилось сердце в предвкушении битвы, и, предполагая, что попасть в столь молниеносную мишень из пистолета мне не удастся, я, попятившись, ухватился за автомат, в любую секунду готовый открыть огонь. «Спринтер» же не стал тратить время на спуск по парапету, а, подбежав к краю погрузочной площадки, не останавливаясь, сиганул вниз и… Честно признаться, я даже не сразу понял, что произошло. Зомбак, приземлившись сразу на обе ноги, как будто запнулся и со всего маху шваркнулся лицом об асфальт, даже не успев выставить перед собой руки.

— Дебила кусок, сука!.. — Впечатленный таким зрелищным самоубийством негромко произнес я и, убедившись, что зомби не шевелится, развернулся и пошел дальше.

Наверное, действительно стоит прислушиваться получше к своей интуиции. Кто знает, как могла обернуться встреча со «спринтером», если бы я продолжил путь по тротуару вдоль улицы. Сейчас же что‑то скрытое внутри меня буквально указывало правильное направление, и я это чувствовал.

Выйдя с территории площадки, я оказался на небольшом, заросшем травой пустыре. Чуть поодаль стояло еще несколько одноэтажных домиков, но именно здесь, где я находился, по какой‑то причине даже намека на строения не было, и это показалось странным. Хотя если представить нашу безалаберную жизнь, то вполне вероятно, что кусочек этой земли принадлежал кому‑то, кто просто и не собирался ее использовать. Ладно, это уже и неважно теперь. Гораздо важнее было то, что участок этот хорошо просматривался, и мертвецов не было. Шелестя жухлой травой, я двинулся вдоль железной ограды к пожарной станции, которая отчетливо просматривалась с этой поляны.

Дойдя почти до угла забора, где пустырь заканчивался еще одним асфальтированным переулком, я наткнулся на валяющуюся в траве солдатскую каску. Догадаться было нетрудно, кому она принадлежала, и я, ощутив жар, ворвавшийся внутрь тела, медленно опустился перед ней на колени, затем схватил её и прижал к груди, пытаясь перебороть нахлынувшее уныние.

Если внутри меня еще теплилась хоть какая‑то надежда, что Кипиш выжил, то сейчас она медленно умирала. «Нет! Не может такого быть!» — говорил я сам себе, но понимал, что это ничего не изменит и нужно просто двигаться дальше.

Снова поднявшись на ноги, я несколько раз глубоко вдохнул воздух, глядя куда‑то вверх, прогоняя желание заплакать, и, накинув на голову каску, тихо пробормотал:

— Пусть пока побудет у меня, брат!.. Хорошо?!

К пожарке подходить близко не стал, остерегаясь нескольких бродячих мертвецов, застывших на месте невдалеке от нее, и, пригибаясь как можно ниже, свернул к одному из домиков рядом. Стараясь не скрипеть, приоткрыл калитку и, оглядев двор, вошел внутрь. Заборчик, к счастью, был невысоким, но плотным из‑за близко прижатых друг к другу досок, поэтому не просвечивал. На полусогнутых ногах перебежав территорию, я снова уткнулся в ограждение и, приподняв голову, осмотрел двор еще одного дома напротив, а убедившись, что и там все спокойно, аккуратно перебрался через забор.

Таким образом к машине мне пришлось продвигаться довольно долго, но это того стоило, учитывая, что зомбарей на улицах порядком прибавилось. И, как говорится — береженого бог бережет, да и кто его знает, что было бы, заметь меня хоть один из них. Возможно, что тогда и остальные мертвяки, в поле зрения которых я бы оказался, могли среагировать, и мне оставалось бы только бежать прочь.

Не знаю, сколько времени у меня ушло на короткие перебежки по заросшим травой дворикам и преодоления препятствий в виде равномассных заборчиков, но наконец я достиг своей цели и, признаться, расстроился. Сквозь рябь одной из оград отчетливо виднелись расстрелянные внедорожники и, конечно же, наша машина, так и стоящая без одного колеса на другой стороне улицы. Значит, все‑таки ребята вернуться не смогли, и это было для меня как удар по почкам. Хотя если вспомнить, сколько было вчера в этом месте мертвечины, то это становилось понятной, но все же далеко не позитивной новостью. Ладно, будем надеяться, что они просто не рискнули в отличие от меня возвращаться и действительно двинулись в «Старый», как и планировали. А вот мне еще предстояло каким‑то невообразимым способом перебежать через дорогу и забраться внутрь нашего джипа. И даже не это было проблемой, а небольшое скопление ходячих у автомобилей, и это я еще не всех видел. Почему‑то я даже не сомневался, что за изуродованными пулями «Ровером» и «Уазиком» шарахалась еще как минимум парочка, а то и более, зомбаков, просто с такого ракурса их не было видно.

Вариантов у меня было немного. Либо попытаться прорваться к «Шевроле», либо отбросить эту затею и отступить. Второй вариант был, конечно, более логичным и безопасным, но неужели я зря с таким трудом пробирался сюда? Да и отходить, снова кувыркаясь через заборы и прячась в кустах, особого желания не было. Не спорю, что мне все равно придется это делать, потому как вряд ли я смогу в одиночку починить автомобиль, но в нем оставались боеприпасы и оружие, а с ними будет куда проще добраться до «Старого».

Впрочем, размышлять долго не пришлось. Не знаю как, но меня заметил один из мертвецов и, оскалив зубы, медленно побрел к заборчику, за которым мне пришлось отсиживаться. Сбросив прямо на траву детский рюкзачок, я поудобнее закрепил за спиной автомат и резко привстал, наводя пистолетный ствол прямо на голову зомби и, не теряя времени, выстрелил. У ходячего подогнулись колени, и он мешком упал на асфальт. Я же, почувствовав бурное кипение адреналина в крови, пулей кинулся к приоткрытой калитке, выбежал на улицу и выстрелил еще в одного зомбака, который уже двигался мне навстречу. Теперь в поле моего зрения находилась куда более полная картина. Еще четверо зомби, присев на корточки у «Ленд Ровера», обгладывали останки убитых мной бандитов. Первым бросился в глаза старикан с огромной седой бородой, в кителе песочного цвета и синих домашних трико, устроившийся в том месте, где еще вчера валялось тело парня с перерезанным горлом, слизывающий с асфальта запекшуюся кровь. Эти ребята, поглощенные трапезой, даже не сразу обратили на меня внимания, а вот обнаженная женщина с оторванной по локоть рукой, до этого момента блуждающая где‑то за нашим внедорожником, появилась так неожиданно, что я на секунду потерял уверенность.

— Етит твою!.. — обронил я, испугавшись внезапности ее появления.

Она показалась мне более шустрой, чем остальные, и двинулась ко мне достаточно быстро, раскрывая на ходу немного вытянутую вперед пасть с острыми, как у акулы, зубами. Она была «Спринтером», только вот каким‑то недоразвитым, потому что изменения в лобной части головы я не разглядел. Когда зомбячка подбежала достаточно близко, я все же взял себя в руки и выстрелил ей прямо в лицо в районе переносицы, что вызвало фонтан кровавых ошметков, летящих со стороны затылка на дорогу. Падение ее тела на асфальт привлекло внимание остальных, и они, повернувшись в мою сторону, начали медленно подниматься. Патронов в пистолете не оставалось, и я, не теряя времени, быстро пригнулся и отбросил ствол, а затем выхватил автомат. Понимая, что стрелять из него нельзя, иначе это привлечет еще больше внимания, я на ходу ухватился за его ствол и, замахнувшись «Калашом» как клюшкой для гольфа, со всей силы двинул прикладом по лицу бородатого зомби. Как оказалось, удар был настолько мощным, что голова старикана резко и неестественно вывернулась в сторону, а сам он завалился набок. Не знаю, пытался ли он подняться, но терять я не собирался ни секунды и тут же опробовал подобный прием еще на одном ходячем, который уже направлялся мне навстречу. Как только мы поравнялись, я быстро прокрутился вокруг своей оси, вкладывая всю злость к этим тварям в этот удар. Впрочем, сам прием оказался не особо действенным, но при этом приклад автомата буквально снес зомбаку нижнюю челюсть, вырвав ее вместе с сухожилиями, и та повисла на языке, а сам мертвец, пошатнувшись, тут же завалился на землю, где получил достаточно серьезный удар ботинком в височную часть. Конечно же, это его не остановило, и трупак попытался подняться, но я решил пока не зацикливаться на нем и, быстро перешагнув его тело, двинул торцом приклада в нос молодому парнишке в черной кожаной куртке и джинсах, рот которого был набит чьей‑то плотью. Парень оказался достаточно крепким и сдержал удар, лишь голова его на секунду запрокинулась назад, а изо рта вывалилось кровавое содержимое. Давать ему шанс схватить меня я не собирался и сразу же долбанул его подошвой кирзача прямо в грудь. После этого зомбак отлетел немного назад, ударившись затылком об асфальт, а я, немного подпрыгнув, приземлился обеими ногами ему на голову, услышав характерный хруст лопнувших костей. На очереди был еще один ходячий, телосложением больше похожий на ребенка или подростка, но, скорее всего, это был карлик или просто небольшого роста мужчина. На удивление, этот мелкий ублюдок не стал нападать, а медленно зашкрябал наутек.

— Свалить решил, тварина мертвожопая?! Наелся уже что ли, а?! — рявкнул я, собираясь ускориться и догнать гаденыша, но в этот момент кто‑то, находившийся сзади, схватил меня за плечо.

Признаться честно, если бы я не был сейчас готов к неожиданностям, то однозначно навалил бы полные штаны. Быстро обернувшись, я увидел перед своим лицом зомбака, которому только что оторвало прикладом челюсть. Я даже опомниться не успел, как он, резко наклонив голову, попытался вцепиться зубами мне в шею. К счастью, нанести повреждений он не сумел, но ощущения прохлады от его скользкого разорванного рта напугали еще больше. Выронив автомат, я попытался оттолкнуть мертвеца от себя, но это не получалось, и он напирал на меня с еще большим ожесточением. В какой‑то момент, попятившись, я запнулся, и мы вдвоем повалились на асфальт, и, если бы не каска Кипиша, то, наверное, еще одного падения моя голова не выдержала бы.

— Вот сука!.. — Зашипел я, изо всех сил упираясь руками в грудь мертвеца, стараясь скинуть его с себя.

Ходячий вцепился в меня с такой силой, что, казалось, оторвать его от себя уже не получится. Впрочем, наше совместное падение заставило его убрать от моей шеи зубы, вместо этого теперь перед моим лицом оказалась его полуразложившаяся рожа. А хаотично шевелящаяся с помощью языка нижняя челюсть практически касалась моего подбородка, по которому уже текла какая‑то жижа, капающая из пасти зомбака. Несмотря на ситуацию, я начал переживать за то, чтоб меня не вырвало, но все же вовремя опомнился и, собравшись с силами, наконец перекувыркнулся вместе с мертвецом, оказавшись сверху, но все еще прижатым к нему. Ко всему прочему, я увидел, как коротышка развернулся и теперь направлялся к нам. К счастью, в этот момент мне на глаза попалась приоткрытая дверь «Ровера», на которой с одного конца был немного оттопырен хромированный молдинг. Это был мой шанс вырваться, и я, как можно сильнее упершись левой рукой в грудь ходячему, немного придвинулся к его голове и вставил локоть правой прямо тому в пасть, прижимая затылком к земле. Из такого положения дотянуться до двери внедорожника было проще, и, освободив левую руку, я схватил молдинг и со скрежетом отломил от него небольшую часть, а затем резко вонзил мертвяку в глаз. Впрочем, особого эффекта я этим не добился, и поэтому, не задумываясь, воткнул железку зомбаку и во вторую глазницу. А вот тут уже мне повезло больше, и ходячий, видимо, лишившись координации, немного ослабил хватку, что позволило мне вырваться и подняться. Не знаю, возможно ли передать ощущение от хлюпающего звука вхождения инородного тела в лицо, но я испытал неописуемое наслаждение, когда ударил подошвой ботинка по торчавшему из глаза мертвеца молдингу, после чего тот уже не шевелился.

С коротышкой справился куда быстрее. Даже автомат поднимать с земли не стал, а просто рванув к нему, прямо на бегу подпрыгнул и со всей силы двинул тому носком ботинка в челюсть. Низкорослый мужичок буквально оторвался от земли и, пролетев больше метра, рухнул на асфальт, после чего я почти с десяток раз припечатал ему каблуком по лицу, размозжив голову.

Больше зобаков в поле зрения не было, но все же задерживаться на открытом пространстве надолго я не решился и, немного отдышавшись, принялся собирать свое оружие. Быстро схватив автомат, я закинул его за спину. Затем, подняв пистолет, направился к заборчику, где оставил детский рюкзачок. Двигаться старался как можно быстрее, но все же тише, чтобы не дай бог не привлечь внимания еще каких‑нибудь упырей. Чуть позже подойдя к нашей машине, я мельком осмотрел ее и, открыв дверь, забрался внутрь, а затем уселся на заднюю сидушку. Вот теперь можно было немного передохнуть хоть и не в значительной, но все же безопасности.

Не знаю, сколько я провел времени, расслабляясь на сидении, закинув ноги на ящик с оружием и упершись каской в стекло, но когда понял, что засыпаю, сразу же подскочил. Жаль, конечно, что я не мог позволить себе как следует отдохнуть, но ни время, ни место не подходили для этого. Нужно было найти карту, прихватить еще патронов, особенно для «ПБ», если, конечно, найдутся, и выдвигаться в «Старый», пока машину снова не оккупировали трупаки.

Устало потерев ладонями лицо, прогоняя сонливость, я осторожно, чтобы не запнуться обо что‑нибудь, переместился на правую сторону внедорожника и, наклонившись, буквально замер на месте, глядя на лежащую рядом с ящиком рацию.

— Какой же я идиот! — радостно улыбаясь, пробормотал я и поднял устройство связи.

Действительно, я какого‑то лешего совершенно забыл, что Кипиш оставлял свою рацию в джипе, когда мы пытались сменить колесо, а ведь он даже об этом упоминал. Что ж, значит, не зря я все‑таки прорывался к машине.

Повертев радиостанцию в руках, разглядывая ее, я нажал на кнопку включения и расстроился. Небольшого размера жидкокристаллический экранчик несколько раз мигнул и отключился окончательно, извещая о том, что заряда не осталось. Сначала меня обуяла злость, отчего мне захотелось зашвырнуть устройство куда подальше. При этом тут же снова всплыли в голове слова Грешника о моей удачливости, и я уже был готов к броску этой никчемной сейчас игрушки через весь салон автомобиля, но вдруг мне пришла более чем логичная мысль о зарядке. Немного подумав, прежде чем начинать перерывать все внутри внедорожника, я медленно перебрался в его переднюю часть, а затем, протиснувшись между спинками кресел, уселся на пассажирское место и открыл бардачок. Правильно, а где бы я, например, стал хранить это устройство?! Конечно же, под рукой, а не где‑нибудь в багажнике. И вот тут мои логика и чувства не подвели. Среди кипы разнообразной мелочи оказалась небольшая подставочка с контактами и идущий от нее тоненький шнурок, на конце которого болтался переходник для прикуривателя. Удерживая в руке зарядное устройство, я снова улыбнулся своей догадливости.

Вставив разъем в прикуриватель, я усадил на подставку радиостанцию и снова нажал на кнопку включения. Несколько секунд экранчик на приборе мелькал перебором разнообразных символов, а затем наконец засветился стабильно, а из динамика послышалось тихое шипение.

Долгое время я перебирал диапазоны волн, при этом не прекращая повторять слова: «Прием» и «Меня кто‑нибудь слышит?», но рация упорно молчала в ответ. Чуть позже я вернулся назад в багажный отсек, осознав, что если ребята и живы, то, возможно, они уже слишком далеко отсюда, да и батареи в их рациях тоже, скорее всего, были мертвы. Но рацию все же оставил в режиме сканирования, хотя и понимал, что все равно придется делать так, как и задумывал изначально: хватать все самое важное и валить из этого города.

Отстегнув замочки на ящике, я с небольшим трудом из‑за тесноты откинул крышку. Оружия внутри было много, действительно много. Причем лежало оно друг на друге как попало, вперемешку. В этом ребят можно было даже упрекнуть, ведь если что‑то из этого срочно понадобилось бы, то быстро найти нужный ствол оказалось бы целой проблемой. Правда, насколько я понял, все эти пушки были трофейными и собирались на продажу, поэтому‑то и отношение к ним было соответственное. Впрочем, оружие мне не было нужно. Точнее сказать, не хотелось мне тащить на себе лишний вес. Конечно, я был полон искушения сменить свой «Калашников» на «М4» с глушителем, но побоялся ее ненадежности, а брать ее с собой допом не захотел опять же из‑за веса.

В одном из отсеков ящика так же вперемешку были уложены различные магазины с патронами, но, к сожалению, для моего автомата таковых не нашлось. Впрочем, в еще одном из отсеков патроны валялись россыпью, и, затратив некоторое время, я выудил почти сотню 5.45 для «Калаша» и сразу же набил ими свои опустевшие магазины, а остаток ссыпал в один из карманов. Для «Макара» нашлась всего одна обойма, но это было больше, чем ничего, что обрадовало неслыханно.

В путь собирался достаточно долго, можно сказать — очень долго. Все это время рация работала в режиме сканирования, но по — прежнему излучала тишину. Я же, подготовив свое оружие, решил порыться в машине в поисках еще чего‑нибудь необходимого. Нашлось сразу несколько банок армейской тушенки, и одна из них сразу же была мною открыта и поглощена, а еще одна помещена в рюкзачок на потом. Армейский же рюкзак, принадлежащий ребятам, брать не стал принципиально, будучи уверен, что если они все же вернутся к машине, то им на несколько человек один он окажется нужнее. Правда, свернутый спальный мешок я забрал не задумываясь, сразу же примотав его веревочкой к лямке рюкзачка рядом с кастрюлькой. А чего?! Пусть болтается сзади! Зато и поспать можно будет в любом месте, не опасаясь замерзнуть. Еще нашел охотничий нож в чехле, который сразу повесил на ремень, и саперную лопатку, но отложил ее в сторону у двери, чтобы подхватить на выходе.

В итоге перерыл всю машину и наконец наткнулся на карту, хотя, если честно, уже и подзабыть успел, что она сейчас важнее всего того, что я уже набрал. Видимо, усталость уже порядком сказывалась на памяти и внимательности. Надо бы поспать, но нельзя, нужно идти и как можно скорее, а выспаться можно где‑нибудь в лесу, главное, зайти поглубже.

Пока собирался, успел заметить через стекло нескольких ходячих невдалеке, которые сначала медленно приблизились к машинам, а затем как‑то резко сменили направление и скрылись в чьем‑то дворе. Решив, что их снова напугали мутанты, я долго осматривал округу, но ничего подозрительного не обнаружил и, закинув за спину рюкзачок, просунул между ним и спиной лопатку, благо, несмотря на размер, лямки у него оказались достаточной длинными. Затем я осторожно вышел из машины и, открыв переднюю пассажирскую дверь, схватил рацию и, выключив ее, сунул в карман разгрузки, но, немного подумав, вернул обратно. Не было смысла мне ее тащить с собой, учитывая ее слабый заряд, которого хватило бы на час от силы в режиме приема. Да и зарядное устройство с собой брать не стоило, опять же по причине того, что ребятам оно тоже, возможно, понадобится, к тому же заряжать рацию в лесу, увы, не получится…

Пригнувшись как можно ниже, стараясь ступать потише, я двинулся за город в сторону холма, который был напротив пожарной стации. Нет, я не собирался подниматься на него. Судя по карте, холм можно было беспрепятственно обойти как слева, так и справа. Единственное, что меня смущало, так это асфальтированная дорога, огибавшая холм слева. Уж больно не хотелось мне случайным образом обнаружить себя для каких‑нибудь бандитов. Да, я чувствовал в себе силы дать отпор зомбакам, но с людьми совсем по — другому — они, как правило, думают. И если доведется нарваться даже на небольшую группу, то завязавшийся случайный бой приведет только к одному результату — я погибну.

Впрочем, выйти из города получилось достаточно просто, лишь у пожарной станции меня заметили несколько мертвецов, гуляющих рядом с ней, и кинулись в мою сторону. Стрелять я по ним не стал, а, выпрямившись в полный рост, рванул через чей‑то огород сначала в поле перед холмом, а затем свернул вправо и через некоторое время уже спокойно шагал по еще не очень густому лесу, который все же скрыл меня от преследования.

Усталости не было. Точнее сказать, я просто о ней не думал и, медленно перебирая ногами, двигался через лес куда‑то на север. По всем расчетам сначала я должен был нарваться на деревушку «Могилевка», а от нее свернуть немного левее и шагать дальше к «Старому». Насколько я понимал, такой неспешный переход должен был занять у меня не более трех суток, что вполне устраивало. Шагая, словно на автопилоте, я глубоко погрузился в свои мысли и лишь изредка озирался в поисках опасности, но все было спокойно. Только теперь, оставшись один на один с собой в сравнительной безопасности, я наконец более плотно задумался о тех странных снах, что преследовали меня. Не давало мне покоя то, что если сны эти обо мне и я этот несчастный отец погибшего мальчика, то почему я не испытываю никаких эмоций? Более того, я вижу сны как‑то со стороны, но при этом очень подробно, словно смотрю кинофильм. В общем, не верилось мне, что я этот самый Саша, да и, если честно, я как‑то привыкать к этому миру стал, словно и не попадал сюда, а так и жил тут все время. Так же я долгое время размышлял о том, что же все‑таки случилось с Грешником и Монахом, думал о Кипише, постоянно прокручивая в голове то, как его унесло чудище. Как нужно было поступить мне в тот момент, что предпринять, чтобы все‑таки спасти его?..

Так незаметно для самого себя я прошагал часов пять или шесть и в какой‑то момент понял, что так надрывать организм не стоит. Лучше действительно остановиться и отдохнуть, как следует, а уже следующим утром двигаться дальше. В итоге я так и сделал. Нашел подходящую полянку для привала. Собрал как можно больше хвороста и сухих веток, а потом, разведя костер, принялся за приготовление пищи. Чуть позже, с удовольствием навернув рисовой каши с тушенкой, я довольный, как бобер, забрался в спальник и уснул настолько крепко, что, если бы рядом упал «Боинг», я бы, наверное, не проснулся…