Выйдя за пределы Старого собора, я оглянулся. Отсюда город казался куда более приспособленным к такому опасному миру, чем виделся мне изнутри. Окольцованный высокими стенами, выстроенными из останков автомобилей, контейнеров и прочего металлолома, он выглядел, словно крепость. А глубокий ров, вырытый вдоль стен, на дне которого при выходе я успел заметить несколько десятков ползающих зомби, лишь подчеркивал его неприступность. Выйти из города или попасть в него можно было лишь с одной стороны через огромные железные ворота, которые охраняло несколько хорошо вооруженных людей. Ров в этом месте прерывался широкой дорогой, вдоль которой в шахматном порядке были расставлены бетонные плиты, благодаря чему прорваться в город с помощью техники было затруднительно. Еще для дополнительной защиты здесь расположились несколько пулеметных гнезд и даже два каких‑то стареньких танка, наполовину вкопанных в землю параллельно друг другу с разных сторон дороги. Конечно, танками от зомби вряд ли оборонялись, и, скорее всего, служили они весомым аргументом против отрядов бандитов, вдруг решивших напасть на город.

— Это еще ерунда!.. — покачал головой Кипиш. — Вот Красностав — это да… это я понимаю — крепость!.. Народец там конкретно на оборонке помешан…. У них, прикинь, даже вертолеты боевые есть…. С пилотами, конечно, слышал, проблемы, но это дела не меняет… Короче, если захотят, то Собор этот в клочья разнесут!.. Армия у них — мама не горюй!..

— А чего же все эти люди… — кивнул я в сторону Старого собора, — там не укрылись?! Спокойнее же было бы!

— Ага, спокойнее!.. — усмехнулся солдафон. — Там что‑то вроде социализма, мать их!.. Большей частью добытого делятся с городом, так что ни о какой торговле и речи быть не может. Да, наверное, жить там и вправду спокойнее, но за это спокойствие вкалывать придется, как папе Карло…. И никаких тебе вольностей и прочего…. Не пошикуешь особо, в общем!.. Туда либо совсем лузеры стремятся, чтоб работать за еду, либо какие‑нибудь фанатики идейные, которым по кайфу ощущать себя важнейшей частичкой великого для них механизма…. В Старом куда проще!.. Тут можно заработать, достичь чего‑то большего, если стараться, конечно…. Понимаешь, никто тебя не спросит, где ты взял тот или иной товар. Нашел ты его, украл или убил кого‑то за него и забрал, а теперь решил продать…, на это всем глубоко плевать!.. Все, что от тебя требуется, так это соблюдать внутренние правила города и платить небольшой налог с заработка, вот и все!..

— Ясно… — хмыкнул я и снова схватил железную канистру с топливом, а затем шагнул дальше. — Блин, не думал, что такой тяжелой окажется…

— Да просто кишки у тебя еще не заросли, наверное… — Кипиш протянул руку к канистре. — Давай я понесу!..

— Не, не нужно!.. Договорились же по очереди!.. Кишки тут ни при чем…, побаливает живот, конечно, но… — замялся я. — Рука быстро устает, короче!..

— Ну, так это ясен пень!.. — Воскликнул солдафон. — Это первые метров сто нормально, а дальше уже напряг…, двадцатку‑то тащить!.. Ладно, зайдем в лес, так палку какую‑нибудь найдем и вдвоем потащим…, легче будет!

— Хорошо бы!.. — усмехнулся я и продолжил. — Вот ты говорил про заработки, это как?! Я про деньги, в смысле?! Чем они обеспечены?! Я бы еще про товарообмен понял… Ты мне свежий хлеб, а я тебе патроны, например…, но бумажки…

— А что бумажки?! Что с ними не так?!

— Ну, они ж там обеспечены чем‑то должны быть!.. Золотом, например, но оно же тут явно никому не нужно, или я ошибаюсь?!

— О, господи, Фарт!.. — рассмеялся Кипиш. — Ты как пионер, блин!.. Нет, я, конечно, тоже далек от всего этого, но простые вещи понять‑то можно?! Золото и вправду тут нахер никому не нужно, а вот те же патроны, это да, это уже вес!.. Но ты же не будешь таскать с собой цинки боеприпасов, чтоб, например, купить себе куртку?! Это же неудобно, да и бредово как‑то…. Куда проще патроны сдать властям, а получить за них пусть и бумажки, но эквивалентные по стоимости, ведь так?!

— Хм, ну, может, и так… — задумчиво изрек я.

— Да не может, а так!.. Представь, что патрон пять сорок пять для калаша равен одному старку, а тот же семь шестидесятый, ну… — задумался Кипиш, — пятьдесят собриков, хотя я точно не помню…, они, по — моему, по сорок, но это не суть, короче…. Вот, сто собриков равняется одному старку, в общем…, ну, как помнишь, копейки с рублями?! Кстати, в Красноставе так и есть…, бабло у них там рубли, прикинь?! Так вот, семь шестьдесят два патрон хоть и не редкий, но используется совсем не часто, поэтому и стоимость его ниже, чем у пять сорок пятого…. Другое дело семь шестидесятый для СВД. Тот уже по полтора старка за штуку…. Да, он тоже используется реже и в основном для охраны периметра, спецзаданий и прочего, той же охоты на животных, но и найти такой стало сложнее, по крайней мере, сейчас…. С зарубежными боеприпасами тоже все просто. Не знаю откуда, но тут до хрена всякого забугорного оружия, но оно спросом особо и не пользуется…, так несколько единиц…, а значит, и патронов уйма!.. И вот они‑то уже совсем немного стоят, но все же стоят!.. Вот найдешь ты, допустим, склад натовский, припрешь в Старый грузовик с пять пятьдесят шестыми для эмок, и что?! Куда ты с ними?! Не будешь же ты бегать и предлагать каждому встречному их в обмен на что‑то?! Куда проще сдать городу, ведь так?! Причем заберут вместе с грузовиком, который тоже оценят боеприпасами!.. Да, сдашь ты их дешевле, чем мог бы продать, но зато быстро, и окажешься с реальным баблом на руках, которое в этом же городе и потратишь. А твои патроны, кстати, вместе с грузовиком пополнят бюджет города и они же, собственно, обеспечат бумажки, которые у тебя окажутся на руках….

— Да уж… — протянул я и перехватил канистру другой рукой. — Ты в прошлой жизни случайно финансистом не был?

— Понятия не имею, кем я был!.. — серьезно ответил солдафон. — Фарт, да тут логика обычная и не более…. Вот, возьми "Камаз" с цементом или кирпичом, например…, прикинь, сколько бабла можно заработать?! Да, та же стройка или ремонт внутри периметра… Везде стройматериалы ценятся! И они, ой, какие дорогие!..

— А кирпич‑то с чего дорого?! — хмыкнул я, действительно не совсем понимая утверждения Кипиша. — Тут строений брошенных просто куча!.. Разбирай, не хочу…

— Ага…. — усмехнулся солдафон. — Много ли наразбираешь, когда на тебя зомбаки голодными глазами смотрят?! Так что стройматериалы, считай, чуть ли не самый востребованный товар наравне с боеприпасами и техникой…

Я ничего не ответил, и дальше мы двигались молча. Сегодня Кипиш мне показался совершенно другим, не тем безбашенным юнцом, с которым я познакомился несколько недель назад, а каким‑то повзрослевшим, что ли. Хотя, о чем это я? Я же и не знал его толком!.. Да, он завоевал мое доверие, да, он показался мне очень веселым и жизнерадостным, но это было тогда!.. Но ведь если бы обстоятельства позволили провести вместе нам гораздо больше времени, то, возможно, сейчас я бы считал совершенно по — другому. К тому же этот парнишка, судя по его рассказу, пережил такую дикость, после которой оставаться тем же весельчаком было бы очень сложно. И сейчас, когда я вспомнил его рассказ, когда мы еще сидели в баре, я вдруг отчетливо представил весь пережитый им ужас…

* * *

Каждый следующий удар сердца отзывался непреодолимой болью в висках, словно кто‑то сейчас использовал его голову вместо наковальни. В ушах стоял вой тысячи сирен, который с каждой секундой становился только громче. Полноценно сделать вдох не представлялось возможным, и не только из‑за режущей боли в грудной клетке. Воздух сейчас казался каким‑то чуждым, ядовитым, а его тяжелый едкий запах при каждом вдохе вызывал лишь рвотный рефлекс. К тому же что‑то очень твердое, упираясь прямо между ребер, больно кололо спину, будто требуя, несмотря ни на что, подняться.

Широко открытые глаза сориентироваться все равно не помогали. Кромешная тьма, словно нечто тягучее, обволокла все в округе, поэтому приходилось довольствоваться лишь тактильными ощущениями.

Сначала Кипиш медленно перевернулся набок, и боль со стороны спины сразу же отступила, но зато подкатила с новой силой к груди. Он бессильно застонал в надежде, что ребра все же целы, а это лишь сильный ушиб, при котором кости не пострадали. Затем солдафон уперся ладонью в пол и тут же почувствовал что‑то холодное и склизкое, будто кем‑то пролитый кисель.

— Мля… — брезгливо прошипел он темноте и продолжил подниматься.

В этот момент что‑то легонько стукнуло его по бедру сзади, и он тут же инстинктивно отвел туда руку. Ощупав себя, Кипиш невольно улыбнулся. Теперь стало понятно, что же так неприятно кололо его в спину, когда он лежал на полу. Это была винтовка. Его винтовка. Тот самый пресловутый "Винторез", с которым он, казалось, пробыл целую вечность. Каким‑то невероятным образом оружие не потерялось, а, зацепившись лямкой за застежку одного из карманов разгрузки, так и болталось у него за спиной. Впрочем, радовался парнишка недолго. Затратив немало усилий, чтоб наконец отцепить лямку, он ощупал винтовку и с досадой обнаружил отсутствие оптического прицела, а еще магазина, который, судя по ощущениям подушечек пальцев, был выломан с небольшой частью ствольной коробки. И если потерянная оптика сейчас особо не беспокоила, то невозможность использовать запасной магазин привела солдафона в ярость, и он буквально отшвырнул винтовку в сторону.

— Сука!.. — выкрикнул он и хотел было сопроводить оружие еще более красноречивыми словцами, но резко замолчал, когда в памяти всплыла обнаженная пасть монстра, схватившего его у магазина.

По загривку разом пробежали холодные мурашки, а откуда‑то из глубины души начал выбираться потаенный страх. В голову закралась мысль, что монстр сейчас находится где‑то рядом, наблюдает за ним сквозь тьму, питается его страхом. Негромкое завывание сквозняка теперь казалось его дыханием, а шорох одежды или обуви становился прикосновением, таким же игривым, как у кошки, которая перед тем, как убить, развлекается с пойманной мышью. В какую‑то секунду парню помещение показалось просто огромным, каким‑то космическим пространством без точки опоры. Ему тут же захотелось нащупать рукой стену, найти хоть какой‑то угол и, забившись в него, прикрыть глаза и уши, спрятаться от этого ужаса. К счастью, страху не удалось перерасти в панику, и Кипиш, вдруг вспомнив про тактический фонарь, который он при необходимости крепил к стволу своей винтовки, начал оживленно шарить по карманам разгрузки. Найдя фонарь, он несколько секунд ощупывал гибкий провод в поисках кнопки включения, а затем, когда светодиоды наконец вспыхнули, пробивая зловещую темноту, парень замер, разглядывая освещенное помещение, а еще через секунду его вырвало.

Весь пол был покрыт бурой слизью: смесью крови, желчи и фекалий. Кругом валялись куски разлагающейся плоти, в которых узнавались человеческие руки и ноги, части головы и лица, разорванные внутренности, кое — где оголенные кости позвоночника и решетки ребер, отделенные от туловища вместе с грудиной. Теперь становилось понятным, почему воздух в помещении обладал столь ядовитым запахом. Такое зловоние могла источать только смерть…

Неожиданно откуда‑то из темноты донесся далекий скрежет, словно кто‑то двигал тяжелую мебель по деревянному настилу. Парень, быстро подтерев тыльной стороной ладони губы, направил фонарь в ту сторону. Сейчас Кипиш старался не обращать внимания на то, что творилось у него под ногами. Куда было важнее увидеть эту тварь, в логове которой, судя по всему, он и находился, прежде чем та, незаметно выскочив откуда‑то из темноты, превратит его в фарш, размазывая по полу и стенам, смешивая его плоть с останками других несчастных. Скрежет прекратился так же внезапно, как и возник. Казалось, что мутант снова затаился, поджидая свою жертву. Непонятным оставалось только одно. Почему эта тварь сразу не убила человека, а, лишь изранив его, бросила умирать в этой темноте? Неужели чудовище и вправду таким образом развлекается, играет с добычей, или же кто‑то привлек большее к себе внимание, чем Кипиш? Нельзя было исключать и то, что монстр всего — навсего не был голоден, а мертвечина его попросту не привлекает, поэтому тварь не стала сразу расправляться с солдафоном, а оставила его в живых, так сказать, на потом.

От таких мыслей по телу снова пробежали мурашки, и Кипиш быстро заводил фонарем из стороны в сторону, освещая пространство. Помещение оказалось не таким просторным, как представлялось в темноте. Скорее всего, это был подвал какого‑то здания, о чем говорили паутины ржавых водопроводных труб, расположившихся вдоль стен. Взгляд от бетонного пола, который был покрыт останками, Кипиш старался отводить и невольно направлял луч фонаря чуть выше, скрывая всю эту мерзость темнотой. Кого‑то еще в помещении он не обнаружил и даже почувствовал какое‑то облегчение. Сейчас в таком состоянии, с ушибленной грудной клеткой, разбитой в области затылка головой и тяжелой одышкой из‑за невозможности вдыхать полной грудью, он вряд ли был готов встретиться с огромным мутировавшим любителем человечины. К тому же его винтовка пришла в негодность, а пистолет, который, впрочем, не нанес бы значительного вреда чудовищу, он где‑то обронил. Теперь же из всего снаряжения остался только нож, мирно покоящийся на бедре, но к нему солдафон даже не притронулся. Не тот сейчас у него враг, чтобы обороняться ножичками, зато, не дай бог споткнувшись в этой темноте, можно было с легкостью наткнуться на лезвие самому. Так что пусть эта железяка и дальше находится в набедренном чехле, так безопаснее.

Согнувшись, прижимая левую руку к груди, а второй освещая пространство перед собой, он осторожно шагнул вглубь помещения, откуда еще недавно доносились странные звуки. Конечно, в той стороне могло оказаться чудовище, но, скорее всего, где‑то там и выход из здания. Не могло же случиться так, что подвал окажется бесконечным. Рано или поздно он найдет выход или, может, зайдет в тупик, но Кипиш верил, что двигается правильно.

Каждый шаг давался нелегко и не только из‑за ранений. Приходилось двигаться как можно тише, прислушиваясь к темноте и стараясь случайно не наступить на куски останков. Спустя какое‑то время, Кипиш оказался в более просторном помещении, но таком же темном и мрачном. Трубы здесь продолжали ветвиться, но к ним добавились еще какие‑то полки и стеллажи, прижатые к стенам. Кое — где на полу валялись полуразрушенные ящики и коробки, обильно покрытые плесенью, стопка паллет, многозначительно застывшая в одном из углов. Дышать здесь становилось чуть легче, сказывалось то ли привыкание к запаху, то ли гораздо меньшее количество разлагающейся плоти на полу. Внимательно осматривая помещение, Кипиш приблизился к широкому проему двери. К слову, створок дверей здесь было две, только одна из них так и продолжала болтаться на гнутых петлях, а вторая валялась рядом на полу. Чтобы не создавать лишнего шума, пришлось неслабо изловчиться, двигаясь сквозь проем, но, кажется, все обошлось, и солдафон оказался в еще одном помещении. Здесь ящики и коробки заняли чуть ли не львиную долю пространства, но расставлены были так, что проход оставался достаточно широким.

Внезапно откуда‑то сзади донесся громкий шлепок. Словно одна из картонных коробок упала плашмя на бетонный пол. Кипиш резко развернулся и направил сквозь проем двери луч фонаря, но ничего подозрительного не увидел. "Барабашка, блин!" — мысленно заключил он, опасливо попятившись, и в этот момент локтем зацепил составленную одну на другую стопку коробок, гулкий шум падения которых эхом пронесся в пространстве.

— Мля, сука, твою мать!.. — скороговоркой проговорил тот, отпрыгивая в сторону, словно напуганная кошка. — Придурок рукожопый, блин!.. — обругал он себя и осветил упавшие коробки.

В эту секунду где‑то справа мелькнула какая‑то тень, и солдафон быстро направил туда фонарь. Ничего. Тишина. Показалось? Возможно. В такие моменты воображение может нарисовать что угодно, но он был готов поклясться, что что‑то видел, только вот что или кого? А может, это и вправду всего лишь игра света и тени? Вряд ли бы чудище, которое притащило его сюда, смогло бы перемещаться столь тихо и незаметно. Слишком оно громоздкое было. К тому же помещение, которое оставалось позади, он уже осмотрел насколько возможно и никаких огромных монстров там не заметил. Он там вообще ничего не увидел, кроме груды разбросанного мусора.

— Да, твою же… — воскликнул Кипиш, снова заметив какое‑то движение, но осветить то место не успел.

Что‑то тяжелое толкнуло его в правый бок, отчего он завалился на пол и выронил фонарь, который предательски отскочил на несколько метров в сторону и уткнулся линзой в один из ящиков, а помещение снова заполнилось удушающей темнотой…

В какой‑то момент солдафону показалось, что на него напала бродячая собака. Слишком уж нелепой выглядела атака. Тварь, схватившись за рукав его кителя, резкими дергаными движениями оттягивала руку и не предпринимала попыток перехватиться или повторить нападение, вгрызаясь в открытые части тела. Смущало лишь одно: он точно знал, что животные в этом мире не подвержены заражению, и если это собака, то почему она не издавала абсолютно никаких звуков? Нападающий не рычал и не скулил, казалось, он даже не дышал. Все, что можно было сейчас расслышать, так это треск рвущейся ткани и еле узнаваемый цокот когтей по бетонному полу. Конечно, Кипиш понимал, что если бы он не успел подставить руку, то все могло оказаться гораздо плачевнее. Сейчас же у него появился пусть и небольшой, но все же шанс отбить атаку, и, задумавшись лишь на долю секунды, он выхватил второй рукой нож и резким движением сделал выпад в сторону нападающего. Нет. Тварь оказалась не такой глупой, как представлялось солдафону. За секунду до того, как тяжелое лезвие должно было проникнуть в ее плоть, она выпустила рукав и метнулась куда‑то в сторону, а нож парнишки лишь бессмысленно рассек воздух.

Времени Кипиш терять не стал и постарался подняться как можно быстрее, пока тварь не напала снова. Осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и выставив перед собой нож, солдафон приблизился к тонкому колечку света, а затем, быстро наклонившись, схватил фонарь и осветил помещение.

— Что, испугалась?! — подзадоривал он себя, осторожно заглядывая за стопки коробок. — Ну, давай…, покажись!..

Новая атака не заставила себя долго ждать. Тварь бросилась на солдафона откуда‑то сзади, чего он совершенно не ожидал. Легко запрыгнув на спину Кипиша, цепляясь за лямки разгрузки, она вцепилась зубами в плечо, на этот раз прокусив китель.

— Сука!.. — взревел солдафон от дикой сковывающей все тело боли и не нашел ничего лучшего, как завалиться на спину, придавив собой нападающего.

В ту же секунду отчетливо послышался противный хруст, но тварь упорно не собиралась выпускать добычу. Солдафону даже показалось, что это затрещали его кости, но из‑за боли в плече и переизбытка адреналина он не почувствовал перелома. Тем временем тварь умудрилась отцепить лапы от разгрузки и, обхватив одной из них шею парня, вонзила острые когти в его тело, раздирая кожу. Кипиш истошно закричал и, выронив нож, ухватил тварь за лапу, пытаясь избавиться от новой боли, а затем, не отводя руку, он резко дернулся, перекатываясь на живот, помогая себе второй рукой снова подняться на ноги. Судя по тому, что атакующая тварь не использовала сейчас вторую лапу, солдафон понял, что падение на спину все же оказалось ненапрасным, и сейчас он задумал повторить этот номер. За секунду собравшись с мыслями, он резко поджал в коленях ноги и со всего маху рухнул на пол. Тварь же, словно почувствовав его замысел, неожиданно ослабила хватку и, разжав челюсти, рванула в сторону, а солдафон, приземлившись на спину, гулко стукнулся затылком о пол. В ушах заметался пронзительный писк, а перед глазами мелькнула молния. Откуда‑то из глубины донеслась мысль, что это все, конец, но парень и не собирался сдаваться. Сменяя отчаяние, его обуяла злость, дикое, первобытное желание причинить кому‑нибудь такую же невыносимую боль. Сейчас ему хотелось убивать, и неважно, кто бы возник перед ним: человек или монстр. Он был готов растерзать любого.

Сердце колотилось безудержно, отдаваясь гулкой пульсацией в голове, но это был не страх. Парень отчетливо прочувствовал, как что‑то внутри него переменилось. Теперь он уже не стремился сбежать из этой темноты, а словно смирившись с ней и тем, что она скрывала, решил найти эту тварь и уничтожить.

Искать долго не пришлось. Медленно, превозмогая боль, солдафон поднялся и, подхватив фонарь, нашарил свой нож, а затем осветил пространство. Буквально в двух или трех метрах Кипиш заметил то, что на секунду ввело его в ступор. Тонкие ноги с маленькими стопами и пальцами, каждый из которых оканчивался заостренным коготком, безвольно волоклись по бетону. Такое же худое тельце, облаченное в рваное, но все же узнаваемое платье, порядком измазанное в крови, и длинные слипшиеся волосы, скрывающие часть спины и лица. Это был ребенок. Девочка, лет семи, может, восьми. Конечно, она была мертва. Сейчас, орудуя лишь одной когтистой рукой, она пыталась скрыться от луча фонаря. Судя по всему, падая на спину, Кипиш переломил ей позвоночник, и теперь она не могла двигаться быстрее.

— Как же так, сестренка?! — подойдя ближе, обреченно произнес солдафон. — Как же так получилось?.. Кто или что отняло у всех вас право на покой?! — Он глубоко вздохнул, уже не обращая внимания на вонь, и наступил на руку мертвой девочки, предотвращая ее движение вперед.

В этот момент девчушка резко дернулась и, обнажив свое лицо, вцепилась зубами в тяжелый носок ботинка солдафона. Конечно, лицом это было назвать трудно. Морда. Подобное слово куда более подходило для этого значения. Верхняя и нижняя челюсти вытягивались далеко вперед, обнажая острые клыки, а нос практически отсутствовал, и лишь небольшой отросток свидетельствовал о том, что он когда‑то был. Огромные глазницы, которые сверху прикрывал неестественно выпирающий лоб, расположились крайне близко друг к другу, направляя оба глаза точно вперед. Даже несмотря на мощную челюсть, прокусить армейский ботинок зомби не смогла, и, совершив несколько попыток таким образом освободиться, девчушка подтянулась и вцепилась зубами в свою руку, раздирая плоть. Да, это существо хотело жить, жить, несмотря ни на что, жить так, как ему уготовил кто‑то или что‑то…

Долго смотреть на то, как зомби отгрызает себе руку, Кипиш не смог. Ему стало до жути обидно, что какая‑то неведомая сила разом превратила тысячи людей в таких вот монстров, не давая им возможности просто умереть, обрести покой. Если еще несколько минут назад он, испытывая сладостную ненависть, был готов схватить тварь за ноги и со всего маху размозжить ее черепную коробку об угол стены, то сейчас, увидев перед собой ребенка, пусть и мертвого, он захотел лишь быстрее избавить его от мучений.

Наступив второй ногой на прядь волос на затылке зомби, предотвращая тем самым свободное движение головы, он чуть наклонился и с силой ткнул лезвием ножа в висок девочки. Ее челюсти еще несколько раз дернулись, словно не желая сдаваться, а затем тело окончательно обмякло.

Усталость и шок от произошедшего сделали свое дело. Отойдя чуть подальше от мертвого тела ребенка, Кипиш приземлился на пол и, упершись спиной в какой‑то ящик, блаженно вытянул ноги и свесил руки. Апатия накатила с невероятной мощью. Единственное, чего сейчас хотелось солдафону, так это пить, но даже если бы перед ним в данную секунду появился стакан чистой прохладной воды, он бы к нему не притронулся. Желания шевелиться не было совсем. Страх и чувство самосохранения откатили куда‑то подальше, и теперь Кипиша совершенно не волновало, что в любую минуту откуда‑то из темноты может выскочить еще одна подобная тварь или даже монстр побольше, например, тот, который его сюда притащил.

Сколько времени солдафон так просидел, он не знал. Может, пять минут, а может, и целый час. В какой‑то момент он поймал себя на мысли, что улыбается во весь рот, вспоминая своих друзей. Интересно, как они там? Смогли ли оторваться от орды зомби Грешник с Монахом?! Наверное, смогли. Этим ребятам не впервой было попадать в подобные передряги, и каждый раз им удавалось избежать гибели. Опыта в выживании у них хоть отбавляй, особенно у Монаха. Этот старый хрыч, несмотря на свой возраст, был куда умнее, хитрее и проворнее всех вместе взятых членов команды. В конце концов, это он научил их выживать и сражаться. Это он научил Кипиша стрелять, драться, стратегически думать и тактически действовать. Нет, ни Грешник, ни сам Монах просто не могли погибнуть. Другое дело новенький — Фарт, как его назвал Грешник. Смог ли выжить он? Конечно, Фарт — парень не промах, но он явно не был готов к такому повороту событий, как, впрочем, и остальные, вот только у него нет никакого опыта, и даже если он каким‑то чудом смог удрать из города, то шансов выжить все равно оставалось очень мало. Этот мир таил опасность на каждом шагу. Зомби — это лишь маленькая капля, куда страшнее встретить недружелюбного человека. Так что надеяться Фарту стоило лишь на свою удачу, впрочем, которой у него не занимать.

— Эх, мне бы чуточку везухи… — буркнул Кипиш и, вспомнив, что где‑то в кармане завалялись сигареты, улыбнулся и потянулся к разгрузке.

Глубоко затянувшись, солдафон запрокинул голову назад и несколько секунд держал дым в себе, а затем, медленно наслаждаясь моментом, выдохнул.

— Курение убивает… ну — ну… — прочитав надпись на пачке, Кипиш осветил труп девочки. — Думаю, что тебя явно не это убило…. Тут по ходу весь Минздрав такой же, как ты… не курящий…, а все предупреждает, предупреждает…. А вот хрен вам!.. — Он затянулся еще раз и, отбросив в сторону сигарету, медленно начал подниматься. — Лучше сдохну я от рака, чем вы мне порвете …. Тьфу ты!.. — сплюнул солдафон, придумав дурацкую рифму, и, усмехнувшись, шагнул вглубь помещения. — Если и подыхать, то…, то не сейчас!

Передышка, которую устроил себе Кипиш, оказалась не напрасной. Конечно, физической силы она ему не прибавила, но зато, поразмышляв немного о друзьях, собрав при этом все мысли в кучу, он почувствовал некий толчок, желание двигаться дальше, несмотря ни на что. Теперь его не пугали ни простые зомби, ни мутанты. Почему‑то именно сейчас весь ужас окружавшей его темноты как‑то разом превратился во что‑то совершенно обычное. Лишь в голове завелся какой‑то невидимый проводник, отдававший команды: "Освети вон те ящики!", "Поверни сейчас налево!", "Загляни за угол!". И Кипиш, подчиняясь самому себе, медленно продвигался вперед.

Уже минут через пять солдафон очутился у подножья широченного, плавно возвышающегося пандуса. Осторожно поднявшись наверх, он оказался в просторном помещении. Освещая уже изрядно подсевшим фонарем пространство, Кипиш вдруг отчетливо осознал, где он сейчас находится. Это сооружение служило одним из хранилищ местной торговой базы. Его догадку подтверждали несколько павильончиков, рядом с которыми расположились стопки пластиковых ящиков, в которых когда‑то хранились фрукты и овощи, полуспущенные мешки, видимо, со сгнившим картофелем, обвисшие сетки с луком и морковью, мешки с мукой и сахаром, коробки с конфетами и прочим лакомством. По центру возвышалось несколько колонн, поддерживающих бетонные плиты, служивших крышей. Кипиш уже бывал здесь. Около полугода назад они с Нео забирались сюда в поисках припасов. Но, обнаружив, что продукты испорчены, набрали лишь несколько упаковок задубевшего печенья, по горстке конфет — леденцов и захватили ящик водки. Вниз, откуда сейчас он выбрался, тогда ребята спускаться не решились. В тот день в округе бродило множество зомби, и подолгу находиться в закрытом пространстве не хотелось, поэтому вскоре они покинули территорию торговой базы. Посещение этого хранилища в прошлый раз оказалось куда проще. Ребята были хорошо вооружены, полны сил, а про огромных монстров даже не слышали. К тому же хорошая солнечная погода облегчала видимость. Сейчас же все было ровно наоборот: Кипиш сильно изранен, в руках лишь армейский нож и фонарь, который вот — вот прекратит исполнять свое прямое назначение, а из узеньких оконцев под потолком кое‑как пробивался сумеречный свет. Но был и положительный момент. Солдафон, вспомнив расположение построек товарной базы, стал прикидывать пути отхода. Он уже знал примерно, в какой стороне осталась их машина, а в какой магазин, у которого мутант разлучил их с Фартом. Оставалось дело за малым — убраться отсюда.

Кипиш не успел сделать и шага, как вдруг услышал какое‑то громыхание, донесшееся из глубины помещения. Не теряя ни секунды, он быстро перебежал на другую сторону хранилища, туда, где расположился один из торговых павильончиков, и скрылся за одним из стеллажей. Фонарь солдафон тут же отключил, опасаясь себя выдать, и, чуть сдвинув какую‑то коробку, стоящую на полке стеллажа, принялся наблюдать.

Разглядеть то, что послужило источником шума, возможности не представлялось. Сумрак, пусть и не такой густой, как была темнота в подвале, все же не позволял проникать взгляду дальше, чем на несколько метров. Грохот повторился. Кипиш вздрогнул и прикусил губы, когда совсем рядом развалился деревянный ящик, упав откуда‑то сверху. Еще через секунду метрах в трех от него на бетон приземлилась мутировавшая тварь. Встряхнув телом, как это делают собаки, избавляя шерсть от воды, мутант повернул голову в дальнюю сторону помещения, туда, где, как помнилось Кипишу, находился выход из здания. Размером эта тварь не сильно отличалась от человека, да и черты все еще имела схожие.

До боли сжав рукоятку ножа, Кипиш хотел было рвануть в сторону чудовища в надежде, что сил одолеть его хватит, но в этот момент из темноты показалось то, что привело солдафона в ужас.

Из глубины помещения вышел огромный монстр. Властно вышагивая на трех лапах, четвертой прижав к себе человеческое тело, чудище приблизилось к более мелкому сородичу. Поигрывая рельефом мощных мышц, тварь небрежно бросила добычу на пол.

Сейчас, когда монстр предстал перед глазами Кипиша в полной красе, солдафон был готов поклясться, что это та самая тварь, которая притащила его сюда. В голове сразу же застучал барабан, отдаваясь мурашками вдоль позвоночника, и Кипиш попытался проглотить застрявший в горле ком. Поторопись он хоть на секунду, непременно попал бы в громадные лапы хищников. И если с более мелким еще как‑то можно было попытать удачу, то неожиданная встреча со вторым оказалась бы наверняка фатальной. Осознав это, он сам не ожидал, что выронит из дрожащей руки нож. Тяжелый металл звякнул по бетону, привлекая внимание хищников, которые тут же уставились в сторону павильона. Солдафон напрягся, готовясь бежать на всех парах к выходу, хотя прекрасно понимал, что не успеет, но в этот момент послышался грохот металлической крыши павильона, а Кипиша осыпало многолетней пылью. Затем грохот повторился, и рядом с монстрами показалась третья тварь, совсем маленькая, но уже сильно изменившаяся. В том, что это был когда‑то ребенок, Кипиш почему‑то не сомневался. Остальные мутанты, видимо, сообразив, что звук, донесшийся из павильона, издал их сородич, обратили взгляд к добыче, а самая крупная тварь, развернувшись, медленно скрылась в темноте. Мелкий же, склонив голову над человеческим телом, раскрыл зубастую пасть и слегка прикусил ногу своей добычи.

Протяжный истерический крик заметался по стенам хранилища, крепко врываясь в душу солдафона. Это была женщина. Живая девушка. Эмаль на зубах Кипиша захрустела, не выдерживая злости и отчаяния. Подхватив с пола нож, он хотел ринуться в атаку, но барабан в голове задолбил с еще большей силой. Внутренний проводник, засевший где‑то в подкорке, умолял оставаться в укрытии. И Кипиш послушался. Напрягшись, словно пружина, скривив в ужасе лицо, он остался на месте. Солдафон прекрасно понимал, что ничем не сможет помочь девушке, а своим необдуманным действием лишь погубит и себя.

Не умолкая, девушка забила ногами, пятясь от хищников. Самый мелкий из монстров высоко подпрыгнул на месте, а затем, шлифуя задними лапами, рванул в сторону и запрыгнул на один из ящиков. Тот, что был чуть крупнее, с размаха полосонул когтями по лицу девушки и тоже отскочил чуть поодаль. Удар заставил девушку замолчать, и, опрокинувшись на спину, она лишь застонала. Самый мелкий, соскочив с ящика, приземлился рядом с человеком и, вгрызаясь в кисть, протащил девчонку несколько метров, а затем снова отпрыгнул. В какой‑то момент девушка нашла в себе силы и попыталась бежать, но вторая тварь сильно толкнула ее в спину, и та снова завалилась на пол.

"Кошки — мышки" продолжались довольно долго. Хищники, не уставая, развлекались со своей добычей, постоянно нанося ей повреждения когтями и зубами, толкая и швыряя из стороны в сторону. Все это время Кипиш пытался бороться с самим с собой. Внутренний голос не прекращал кричать, сдерживая солдафона в укрытии. Сердце колотилось бешено, пульсация в голове становилась невыносимой. Но парнишка не двигался и лишь обреченно смотрел на происходящее. Сейчас он представлял, как выскочит из укрытия и кинется на монстров, вцепится зубами в мертвую плоть, безудержно будет орудовать ножом. Он представлял, как в следующую секунду услышит стрекот пулемета Грешника и тяжелые пули исполнят свое прямое назначение: разорвут на части этих уродов. Представлял, как Фарт, оседлав самого большого мутанта, ворвется в помещение и спасет их обоих. Солдафон думал о чем угодно, лишь бы не сойти с ума. Он мысленно прокручивал различные варианты спасения, но внутренний голос стоял на своем.

В какой‑то момент обессиленная девушка подползла к павильончику, видимо, пытаясь найти хоть какое‑то укрытие, и столкнулась взглядом с Кипишем. На секунду замерев, она посмотрела ему в глаза, а затем отчаянно закричала:

— Помогите! Помогите! Боже, прошу! Помогите мне!

Тут же сверху на девушку приземлилась одна из тварей, и отчетливо послышался хруст ломающихся костей. Девушка перестала кричать и, охнув, не мигая, продолжала смотреть на солдафона. А тварь тем временем начала отрывать куски плоти, быстро заглатывая их. Через секунду к трапезе присоединился и второй монстр. Вцепившись в ногу жертве, он быстро мотал головой из стороны в сторону, помогая челюстям ухватить кусок побольше.

— Помогите… — безвольно прошептала девушка, не отводя взгляда от солдафона.

Постепенно глаза ее потухли и остекленели, но при этом продолжали смотреть на Кипиша так, словно наблюдая за ним с того света. Барабан перестал долбить по вискам. Проводник, сорвавший голос, пытаясь остановить Кипиша, умолк, и лишь реки слез горестно обжигали щеки. В этот момент внутри него что‑то переменилось, сломалось, громко щелкнув. Теперь он понимал, что тот Кипиш, которого все знали, сегодня умер, погиб вместе с этой девушкой в мрачном хранилище под чавкающие звуки челюстей мутантов.

Сквозь оконца пробивался яркий утренний свет. К тому моменту ног и рук Кипиш практически не чувствовал. Все это время солдафон, опасаясь издать хоть какой‑то шум, сидел, совершенно не двигаясь, лишь наблюдая трапезу чудовищ. Впрочем, как только первые лучи восходящего солнца коснулись плоти монстров, один из них ухватил останки девушки и поволок вниз по парапету, а второй, облизав длинным языком окровавленный бетон, рванул следом.

Теперь, когда помещение хранилища просматривалось достаточно хорошо, Кипиш огляделся и попытался подняться. Спустя секунду в ослабевшие конечности разом вонзились тысячи игл, отчего солдафону захотелось завыть, застонать, заскулить. Сейчас он понимал, что права скулить у него нет, но права на саму боль у него никто не отнимал, и он, лишь стиснув зубы, продолжил медленно разрабатывать онемевшие ноги и руки.

Когда к конечностям пришла чувствительность, Кипиш брезгливо скривился, ощутив влагу на штанах. Нет, ему было не привыкать ходить под себя. Иногда, при высматривании противника в снайперский прицел, приходилось это делать, чтобы не выдать себя или не потерять того самого противника из виду. Но тогда это не было противно, скорее, необходимо. Сейчас же, не имея под рукой винтовки, он чувствовал себя обмочившимся от страха, хотя и понимал, что это было не так. Терпеть столь длительный срок, не имея ни малейшего понятия, выдастся ли возможность удрать, он попросту не мог, и поэтому пришлось небольшими порциями опустошать мочевик. Тут же вспомнились слова Грешника: "Лучше обоссаться в засаде, чем усрать все задание!", и Кипиш улыбнулся. Нет. Этот гад точно выжил! Они все выжили!

Опасливо выйдя из укрытия, солдафон, пригибаясь как можно ниже, медленно направился вглубь хранилища, надеясь скорее воспользоваться проходом на улицу. Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле не более пяти минут, и Кипиш, присев за одним из ящиков, стал всматриваться сквозь раскрытые створки ворот. Огромных монстров на горизонте не было, а возможно, Кипиш их попросту не замечал. Не было и обычных зомби, что напрягало не меньше, ведь солдафон уже сталкивался с тем, как реагируют на монстров зомбаки. Тогда у машины эти твари, как показалось пареньку, опасаясь чудища, расходились в сторону. Вот и сейчас территория торговой базы оказалась запустелой, хотя еще совсем недавно они с Нео затратили немало боеприпасов, чтобы посетить эту зону.

Напоследок взглянув в сторону парапета, ведущего в подвал, заодно убедившись, что никакой монстр не рвется атаковать, Кипиш шагнул к выходу, прошел сквозь створки ворот и оказался под открытым небом. На улице было тихо, даже слишком тихо. Лишь откуда‑то издалека доносились обрывки птичьих переговоров, а подгоняемый легким дуновением ветерка различный мусор противно шелестел по асфальту. Здесь, словно продолжая строение хранилища, параллельно друг другу расположились ряды различных павильончиков, киосков и скелетов торговых палаток. Чуть поодаль возвышалось небольшое двухэтажное строение, видимо, служившее будкой охраны. Ни монстров, ни зомби в округе не было видно, и Кипиш, постоянно оглядываясь, двигался вдоль рядов.

Он был слаб. Очень слаб. Ноги с трудом слушались, в голове постоянно гудело, а веки упрямо пытались закрыться. Хотелось остановиться и присесть, прижавшись спиной к какому‑нибудь киоску, а затем просто уснуть. Уснуть и забыть все, как страшный сон, не помнить и не чувствовать больше ни боли, ни обиды, ни злости. И лишь где‑то внутри незримый проводник не прекращал отдавать приказы, поддерживал тепло костра, у которого, смеясь после очередной опустошенной стопки водки, ждут его друзья.

Наконец, добравшись до переломленного прута шлагбаума, задравшегося вверх рядом с будочкой поста охраны, солдафон обернулся, выставив перед собой руку, поднял средний палец вверх и, хищно улыбнувшись, покинул зловещую территорию.

Где находилось то место, в котором ходячие разделили ребят, Кипиш знал, но направился совершенно в другую сторону. Он прекрасно понимал, что пробираться в таком состоянии без оружия через город было банальным самоубийством. Единственное место, где шанс не нарваться на крупное столпотворение зомби был достаточно велик, так это лес. К счастью, первые колки просматривались довольно хорошо, а расстояния до них, если считать напрямую, минуя дворики одноэтажных домиков, огороды и небольшое, заросшее травой и кустарником поле, было не более километра.

Двигаясь наискосок от торговой базы, оставляя позади различные незначительные преграды, солдафон пересек несколько дворов и огородов, старое заброшенное кладбище и вышел к тому самому полю. Несколько раз на пути ему попадались одиноко бродящие зомби, которых приходилось обходить стороной. Впрочем, даже завидев солдафона, зомбаки не спешили приближаться. Перепачканный в крови и грязи, еле волочивший ноги, Кипиш сейчас и сам был похож на одного из ходячих. Эту догадку подтвердили и несколько громадных тварей. В какой‑то момент они, быстро перемещаясь друг за другом по крышам домиков, громыхая профнастилом, проследовали мимо, не обратив внимания на паренька, а затем скрылись из виду. Еще тогда Кипиш подумал, что в Черногорск больше не сунется ни ногой, разве что имея под мышкой "Кузькину мать" Хрущева. Да, было бы неплохо влупить этим уродам по самые помидоры да заодно стереть это чудовищное место, не оставив и пылинки. Но это было лишь в представлениях, а в реальности сейчас и пистолета‑то под рукой нет, что уж говорить про бомбу. Надо бы еще как‑то к машине вернуться, ну или хотя бы приблизиться к тому месту. Если машина все еще стоит там, где ее бросили, то внутри нее куча оружия и должна была оставаться еда и вода, а если же внедорожника нет, то это хотя бы уверило Кипиша, что кто‑то из друзей выбрался из города. Но как подобраться к джипу? Воспользоваться своей случайной кровавой маскировкой? А что, если он столкнется с группой зомби или совсем рядом окажутся чудища, которых такая маскировка на сей раз не впечатлит?

— Эх! — задумчиво вздохнул солдафон, осматривая город с середины поля, и в этот момент решение пулей ударило в голову.

Не теряя времени на передышки, Кипиш продолжил движение к лесу, срезая угол в сторону холма. Того самого холма, с которого еще недавно обстрелял ребят снайпер. Тогда, высматривая с башни пожарной станции стрелка, солдафон произвел одиночный выстрел, и теперь где‑то на холме должен был лежать остывший труп и самое важное — винтовка.

На поиски тела стрелка ушло больше двух часов, и это несмотря на то, что Кипиш представлял, где оно может находиться. Но одно дело наблюдать вспышку выстрела в прицел и ответить практически наугад, а другое — шарить по кустам в поисках замаскированной, хоть и на скорую руку, позиции. Как ни странно, но первое, на что наткнулся солдафон, был внедорожный мотоцикл, прислоненный к стволу дерева и слегка прикрытый ветками пышной хвои. Двухколесный агрегат выглядел как обычный кроссовый мотоцикл, но что‑то в нем было и городское, например, фары и поворотники. Кипиш совершенно ничего не понимал в мотоциклах, но в памяти почему‑то разом всплыли кадры с мотокроссом. Оставив железного коня в покое, солдафон задумался о том, в каком бы месте он сам занял позицию для стрельбы так, чтобы хорошо просматривалась городская улица, и продолжил поиски.

Наконец, когда тело стрелка удалось все же обнаружить, Кипиш понял, что сбивало его с толку. Выискивая укрытие снайпера, солдафон опирался на местоположение внедорожника, представляя наилучшую позицию для стрельбы по нему, но все это время он не мог разыскать взглядом автомобиль и сначала подумал, что вина тому — пожарная станция, заслонившая то место, где внедорожник должен был стоять. Но, походив взад — вперед, то поднимаясь, то спускаясь по холму и не обнаружив черного пятна автомобиля, Кипиш понял: внедорожника нет. Внедорожника нет! Осознание этого ненадолго ввело солдафона в ступор, но спустя миг он уже улыбался во весь рот. Ребята живы! Они все‑таки живы. Внедорожник уехал, а значит, и возвращаться в город не имело смысла. Оставалось лишь найти труп снайпера, забрать у него винтовку и, воспользовавшись его же мотоциклом, направиться в "Старый". Только, чтоб найти стрелка, нужно было изначально ориентиром для поисков выбирать не невидимый внедорожник, а башню пожарной станции, с которой Кипиш произвел ответный выстрел. Мысленно скомкав воедино расположение башни, свою позицию внутри нее и далекую вспышку выстрела снайпера, солдафон приблизительно вычислил место, откуда стрелок вел огонь. Нервно сплюнув и обругав себя последними словами за свою глупость, паренек направился туда.

Искать долго не пришлось. Видимо, у снайпера на достаточно серьезную маскировку времени не было совсем, и тот укрылся лишь за небольшим бугорком, заросшим кустарником. Но маскировочный "Костюм лешего", или так называемое "Гили", сыграл свою роль, поэтому‑то Кипиш не нашел тело раньше. Стрелок лежал на траве, чуть повернутым на правый бок. Шея и часть груди была покрыта бурой кровью.

— Удачно это я тебя… — взглянув на кровавые следы, пробормотал солдафон. — Удачно… — он присел на корточки рядом с телом и подхватил с земли винтовку.

Взглянув оптическим прицелом СВД на город, парень убедился в отсутствии внедорожника и, снова улыбнувшись, откинул обойму винтовки.

— Хм… На последнем патроне тебя щелкнул… — солдафон задумчиво посмотрел на тело. — Да уж, ну, ты и дурак!.. Не долби ты по зомбакам, поборолся бы еще…. Эх… — вздохнул он и поднял лежащий чуть поодаль бинокль. — Аху… — Кипиш, присвистнув, приставил к глазам оптику. — С дальномером, твою мать!.. А я‑то думал, что кто‑то круче меня тут завелся… Да… — протянул он восхищенно. — Лепота…. Что у тебя еще козырного завалялось? — произнес он и принялся ощупывать тело.

Аккуратно срезав часть окровавленной маскировки с трупа, солдафон удивился еще больше, обнаружив под ней разгрузку из комплекта "Кикимора". Такую вещицу он как‑то видел в продаже на рынке "Собора", но тогда денег на нее не хватило, а позже, когда средства на ее приобретение появились, разгрузка, как назло, нигде не попадалась. Следом солдафон сорвал с пояса убитого фляжку для воды, но та оказалась совершенно пустой, и Кипиш, начиная злиться, продолжил осмотр тела. На бедре снайпера болталась специфичная кобура. Такую он бы узнал из тысячи. Раскрыв ее, он извлек наружу такой же в точности ПБС, какой он обронил в момент нападения чудища у магазина. Повертев пистолет в руке, Кипиш весело улыбнулся, а затем извлек из той же кобуры длинный цилиндр глушителя и примкнул его к пистолету. Сама кобура солдафона не интересовала. Она была стандартной и во многом неудобной, в отличие от той, которая была сшита на заказ Соборовскими умельцами, а сейчас прижалась к бедру Кипиша. Такая кобура, или, скорее, подвес, позволял разместить ПБ, не снимая глушитель, но при этом воспользоваться оружием можно было достаточно быстро.

Подобные находки очень порадовали солдафона, и, недолго думая, паренек расстегнул клипсы на лямках разгрузки, а затем стянул ее с мертвеца и принялся обшаривать кармашки. Итого: портативная радиостанция, четыре полных магазина к СВД, еще один нашелся в дополнительном кармашке на поясе, но, к сожалению, оказался пустым, две гранаты РГО. Взяв в руку одну из них, Кипиш довольно улыбнулся. К слову, граната на вид не представляла собой ничего особенного, но был у нее несомненный плюс — детонация происходила при соприкосновении любой ее стороной с поверхностью. Брось такую штуку во врага, и времени укрыться человеку от взрыва не будет. Еще он отыскал: дымовую шашку, сигнальную ракету, небольшой ручной фонарь в алюминиевом корпусе черного цвета, две снаряженных обоймы к ПБ, компас и аптечку, которую солдафон тут же вскрыл. Обнаружив в ней таблетки "Баралгина", Кипиш отложил их в карман своих штанов. Для начала нужно было найти воду и утолить опаскудевшую жажду, а уж потом обезболивающее глотать. Еще в глаза бросился "Бальзам — спасатель", таблетки "Акватабс", ведь воду придется, скорее всего, очищать, и несколько заживляющих раны салфеток "Фармитекс". Все содержимое аптечки показалось солдафону крайне странным, каким‑то подозрительным. Конечно, подобные наборы для выживания разыскать в этом мире было очень просто, да и на рынке "Старого" продавались они чуть ли не в каждой палатке. Непонятным казалось именно то, что аптечка была полностью укомплектована, словно совсем недавно приобретена. А ведь, например, те же случаи диареи из‑за грязной воды или испорченной пищи, да господи, того же сваренного в кустарных условиях пива, пусть и вкусного, происходили довольно часто, но при этом капсулы "Лоперамида" в данной аптечке не были использованы. В том числе бинты и различные пластыри. Упаковки с ними тоже оставались запечатанными. Впрочем, в другой бы раз Кипиш, может, и не обратил внимания на пресловутую аптечку, если бы не остальная амуниция снайпера. Слишком уж богатой на разнообразие она оказалась. Солдафон помнил слова паренька, которому перерезал глотку Грешник. Тот сказал, что снайпер сей из Красноставского разведбата будет, а у этих ребят как техники, так и различной экипировки хоть одним местом жуй. Вот только идиотов они не держат, а этот парень вместо того, чтоб вести скрытое наблюдение, дожидаясь подтягивания основных сил, развлекался, отстреливая головы зомбакам. Да, судя по всему, он был отменным стрелком, вот только с соображалкой совершенно не дружил и почему‑то не задумывался о том, что демаскирует себя излишней стрельбой. Все это: крутая амуниция, нетронутая аптечка и меткая, но глупая стрельба снайпера — выглядело поистине странно.

— Может, ты того…, спец?! — задумался Кипиш, и от этой мысли вдоль позвоночника, пересчитывая каждое ребрышко, спустились мурашки. — Не… Ерунда!

Любой, кому повезло выжить после встречи с ними, подтвердит, что спецы никогда не ведут переговоры и уж тем более не работают совместно с кем‑либо, кроме своих же. Даже мифическую базу спецов, о которой по пьяни любят рассказывать в кабаках, никто так никогда и не видел. Хотя те же рассказчики частенько упоминали, что иногда спецы, завязав перестрелку, вдруг кардинально меняли свое поведение. Могли атаковать совершенно иную цель или вовсе подставлялись под пули. Нет, это точно ерунда. Чушь, высосанная из пальца, с каждым новым рассказчиком преувеличенная во множество раз. А вот этот парень вполне со своей меткостью мог пристрелить парочку спецов и забрать их амуницию или получить ее в разведбате. Там ведь тоже, наверняка, людей особо не хватает, вот и стали набирать совсем неопытных.

— Так, ну где же вода? Друг, где вода?! — размышляя, бормотал солдафон. — Стоп!.. — воскликнул вдруг он и на секунду замолчал, а затем продолжил. — А где рюкзак?! Ты такой супер — пупер навороченный и без дополнительных припасов?! Не поверю!..

Поднявшись над телом, Кипиш огляделся. Упомянутого рюкзака видно нигде не было. Может, снайпер и вправду оставил свои пожитки на попечение остальных участников банды? Нет, это слишком нелепо даже для совершенно глупого человека. Мало ли что могло произойти, а у тебя под рукой нет нужного инструмента или вот той же воды, а запасную фляжку или простую бутылку запросто можно было держать в ранце. Да, рюкзак точно где‑то поблизости, вот только где?

Просматривая усталым замыленным взглядом кустарник и пожухлую траву под ногами, Кипиш описал небольшой радиус вокруг тела, но, не обнаружив там ничего, направился к мотоциклу. И вправду вскоре отыскать ранец удалось, хотя и не без труда. Укрытый маскировочной сеткой ранец лежал метрах в трех от мотоцикла и на первый взгляд казался частью ландшафта.

Скинув сетку, Кипиш первым делом осмотрел рюкзак и, обнаружив ведущий куда‑то в недра ранца гибкий шланг, догадался, что это именно то, что и требовалось. Прижавшись губами к шлангу, он стал жадно втягивать прохладную воду, наслаждаясь каждым глотком, и казалось, что никакая тварь не сможет его больше потревожить….

* * *

— О чем призадумался, Фарт?

— А? — переспросил я. — А, да так… Думаю вот, что разминулись мы в Черно всего‑то на пару часов… Если бы посидел часик — другой в машине, то дождался бы ребят, а там, глядишь, и тебя подхватили бы!..

— Если бы у бабушки была борода… — задумчиво изрек Кипиш и потянулся в карман за сигаретами. — Звали бы ее Кончитой…

— Чего?!

— Да ничего… — выдохнул тот. — Всякое бывает!.. Кто ж знал, что мужики к тачке вернутся?! Так можно было бы до свершения веков в ней проторчать…

— Это да… Дай‑ка и мне сигаретку!..

Находились мы сейчас где‑то у черта на куличках. Точнее, в лесу, километрах в трех к югу от Старого собора. Оказалось, что где‑то в этих краях у ребят есть своя база или что‑то вроде того. Хотя, наверное, слово убежище куда больше для этого подходит. В общем, у них с возвращением в Старый не все так просто оказалось, как казалось. Кипиш, двигаясь из Черногорска на мотоцикле, и половины пути не проехал, когда в баке кончилось горючее, и ему пришлось несколько дней добираться на своих двоих, благо в рюкзаке черногорского снайпера провиант неплохой оказался. Грешнику же с Монахом, хоть и повезло удрать от орды зомбаков, но сразу же вернуться к внедорожнику не получилось. Убегая от ходячих, они вынуждены были укрыться в каком‑то недостроенном здании, где Грешник умудрился упасть и буквально нанизаться на торчащую арматуру. Впрочем, ранение еще удачным оказалось. Железяка, к счастью, не задев жизненно важных органов, вошла точно под ключицу справа. Но при этом лишила возможности безболезненно двигать рукой, и обороняться стало заметно сложнее. Вернувшись к машине, задерживаться в Черногорске мужики не решились. Из‑за обильной кровопотери Грешник слабел на глазах, и Монах, прикрутив на место пробитое колесо, медленно покатил в сторону Собора. Запаску, конечно, чуть позже он поставил, но это произошло уже километров за десять от Черно. Из‑за того же ранения Грешник резко поменял планы насчет Старого собора. Ему не хотелось предстать перед Циркулем в таком виде, и он настоял на том, чтоб временно укрыться на их так называемой базе в лесу. Несколько дней Монах, как мог, ухаживал за Грешником. Заштопал рану и постоянно кормил антибиотиками. А позже заявился изрядно потрепанный и уставший Кипиш. Прежде чем проследовать в Старый, он решил посетить укромное место ребят, немного отлежаться и переодеться во что‑нибудь чистое. Позже он наткнулся на внедорожник, укрытый маскировочной сетью, стоящий неподалеку от базы и, предвкушая встречу, ускорил шаг. К тому времени ни Монах, ни Грешник в то, что мы с Кипишем выжили, уже практически не верили. Но если по поводу солдафона у них еще теплилась надежда, то меня и вовсе списали со счетов. Конечно, что взять с новенького?! А то, что я успел пошариться в их машине, никто даже и не заметил. Вроде как не до этого было.

— Ты, главное, братуха, не обижайся! — сказал мне Кипиш, когда мы разговаривали еще будучи в баре.

— Да не!.. Чего же?! Нормально все!.. — ответил я тогда. — Что ж…, не понимаю, что ли?!

А сам обижался. Да, мне стало как‑то неприятно, не по себе, что ли. Впрочем, обида прошла как‑то быстро. Я уже давно не маленький мальчик, и понимал, что на их месте и сам бы, наверное, думал точно так же. Но все‑таки что‑то неприятное на душе осталось. Появился какой‑то барьер, который я решил для себя принять. Пусть лучше и в будущем останется этот барьер, зато случись что, а я уже буду знать, что рассчитывать мне нужно только на себя.

— Знаешь, а мне вот интересно стало… — затягиваясь сигаретой, произнес я. — Монстры эти…

— Что монстры?! — нахмурив брови, перебил Кипиш.

— Может, они так размножаются?.. Не, ну, понятно, что с секасом проблемы… — я на секунду задумался и продолжил, — наверное…. Ну, по крайней мере, я бы после своих похорон детей бы точно не наделал!.. Вот ты не думал, что эти твари такими симпатичными становятся именно после перекуса человечинкой?!

— Слушай!.. — солдафон пристально посмотрел мне в глаза. — Там в подвале я думал лишь о том, чтоб не выдать себя запахом своего же дерьма!.. Страшно было мне, понимаешь?! Не до думок было совсем!..

— Брат!.. — Зло откинув сигарету в сторону, я поднял канистру и шагнул дальше. — Я тоже не на такси ехал!..

Да, наверное, я и впрямь зря начал рассуждать об этом. Когда Кипиш рассказывал мне о том, через что он прошел, я старался не перебивать его и лишь жестом указывал бармену налить еще пива. А он с каждым глотком становился все разговорчивее и разговорчивее. Я понимал, что ему просто необходимо выговориться, и абсолютно этому не мешал. Сейчас же мы оба устали пробираться через лес, а эйфория встречи угасла, и каждый старался по возможности забыть, что с ним произошло.

— Стой, блин! — окликнул меня солдафон. — Куда ты ее один‑то попер?!

Кипиш наклонился за толстой веткой, с помощью которой все это время мы несли канистру, затем подбежал ко мне. После того, как он просунул под ручку канистры палку, мы взялись за оба ее конца и двинулись дальше.

— Что ты там про зверюг говорил? — первым прервал молчание солдафон.

— Хм… Говорил, что… — я многозначительно вздохнул. — Вот, к примеру, те же спринтеры… неспроста же они такие шустрые?! Мне кажется, что зомбаки могут меняться, эволюционировать…, ну, когда съедят человека. Не быстро, конечно, и, наверное, не одного нужно захавать, но меняются они именно после этого….

Кипиш ничего не ответил и лишь продолжал слушать.

— Ну, а те здоровенные твари, — продолжил мысль я, — наверное, как раз следствие такой эволюции…. Еще у машины я видел, как на одном из монстров обрывки одежды были…, а потом и ты рассказал…. Но меняются они не только внешне походу… Короче, когда одна из тварей тебя утащила, то на меня тут же напала вторая…, значит, охотятся они не поодиночке, понимаешь?! Парами или вообще целой стаей…

— Разум?! — скептически произнес солдафон. — Хм…

— Именно!.. — заключил я. — Не такой, конечно, как у людей, но для хищников вполне нормально…. Ну, и видимо, у некоторых особей мозги настолько расшевелились, что потребовалось потомство…. И вот те‑то более мелкие твари, которых ты встретил на торговой базе, очень похожи на то самое потомство!..

— Но… — солдафон задумался. — Блин, они чего…, тащат туда зомбаков и выращивают себе подобных?!

— Ну, других мыслей у меня нет… И живого человека приносят специально, чтоб охотиться учились… На, мол, сынок, кушай, подрастай!.. — я невесело усмехнулся.

— Логично… — качнул головой Кипиш.

— Мне только одно непонятно. — Произнес я. — Нахера им это… размножение?! Лишний рот и прочее….

Больше минуты мы шагали молча. Каждый глубоко погрузился в свои мысли. Все казалось одновременно и очень логичным, и абсолютным абсурдом.

— Вот есть у меня пистолет… — начал Кип. — И вижу я перед собой зомбака…, так я даже переживать не буду и пройду мимо, а если что — выстрелю прям в башку… — он снова задумался. — А если зомбаков куча?! Всех не перестреляешь…. Точно!.. — воскликнул он. — Тут народец какой встречается?! Правильно, практически у каждого ствол, да не один!.. Поодиночке можно некисло дюлей отловить…. Куда проще группой охотиться, вот и выращивают себе стаю!.. Да, приходится добычей делиться, ну и что?!

— Как волки, блин!.. — спокойно произнес я.

— Во — во!.. Твою‑то мать, Фарт!.. — он резко остановился и посмотрел на меня. — Не знаю как, но Черногорск нужно разнести, стереть, сука, с лица земли!..

— Нихера ты, Кип, не добьешься!.. Сегодня они в Черно, завтра в другом месте заведутся…. Осторожней просто нужно быть…. А в Черногорск вообще лучше теперь не соваться!..

До так называемой базы шагать оставалось еще долго. Кипиш говорил, что она находится недалеко от Старого — километрах в пяти. Но одно дело двигаться по дороге, а другое — пробираться через лес, да к тому же еще и с различным грузом. Впрочем, я даже рад был такому походу. Проведя кучу времени лежа в четырех стенах, я ужасно соскучился по прогулкам. А еще я очень сильно хотел увидеть Грешника с Монахом и сейчас предвкушал эту встречу. Правда, Кипиш меня немного расстроил, сообщив, что Монаха на базе сейчас нет, но я все равно был доволен.

С Монахом вообще интересно получилось. Оказалось, что тот лимузин, который я заметил у церкви Старого собора, как раз его‑то и привез. Внедорожник ребята загнали на ремонт в гараж какому‑то знакомому механику, по имени Карб, после чего водитель лимузина сразу же забрал старика. Церквушка принадлежала хозяину города, точнее, была его домом, а Монах, судя по рассказам солдафона, крепко дружил с ним и навещал его довольно часто. А иногда подолгу у него задерживался, бывало, что на несколько дней или даже неделю. Признаться, мне показалось это очень странным, но особо в это вникать я не стал.

Задачей Кипиша было очень аккуратно, не привлекая особого внимания, посетить в городе знакомых, поспрашивать, может, кто был в курсе дел с нападением на нас в Черногорске. Циркуля беспокоить с этим вопросом пока не решились, а задумали подстраховаться. Для начала Кип должен был разнюхать в своих кругах, а Монах в своих.

Солдафон наткнулся на меня случайно, еще на рынке. Приближаться ко мне сразу не решился, чтобы не светиться, а проследовал за мной до самого кафе и только после того, как убедился, что за мной никто не следит, вошел внутрь и сам. Когда же я рассказал ему о произошедшем со мной и своих доводах по поводу Циркуля, о том, что мужик он, в принципе, неплохой и вряд ли стоит за нападением, Кип немало удивился, но настоял на том, что вести переговоры по поводу нападения должен только Грешник, а, значит, придется подождать. Не в том он сейчас состоянии, чтоб встречаться с Циркулем. В общем, на том и порешили, и, набрав немного провианта, мы с Кипишем направились в тайное убежище.

— Почти пришли… — спокойно произнес солдафон, когда лес плавно растворился и перед нами возникла небольшая поляна.

Полянка была обильно покрыта травой и невысоким кустарником. В центре нее просматривалась бетонная коробка какого‑то строения. Отсюда постройка казалась настолько маленькой, что невозможно было представить, как внутри могло разместиться несколько человек. Местами из земли торчали длинные столбики с редкими прожилками колючей проволоки. Скорее всего, когда‑то эти столбики исполняли роль ограждения, опоясывающего постройку в центре.

— Это и есть ваше убежище?! — удивленно переспросил я, указывая рукой на постройку. — Будка какая‑то… трансформаторная!..

— Ну, тебе‑то, конечно, дворец Амина подавай!.. — тем же спокойным голосом ответил паренек и с усмешкой добавил. — После Циркулевского курорта‑то!..

— Ох, ну, и язва же ты!.. — я покачал головой в ответ. — Гляжу, прям так и прут из тебя подколы!..

— Хе — хе!.. То ли еще будет!.. — шлепнул меня по плечу солдафон. — Пойдем!.. Сейчас все поймешь!..

И мы шагнули дальше. На удивление, Кип повел меня не к самой постройке, а немного правее от нее, куда‑то в поле. Шаркая ботинками по сухой траве, мы прошли еще более сотни метров, прежде чем солдафон снова остановился.

— Осторожнее тут!.. — парень указал рукой на траву чуть поодаль от нас. — В медвежий капкан попадешь — ногу в раз оттяпает!.. — проговорил он с каким‑то восторгом, отчего я невольно поежился и внимательно взглянул под ноги. — Сам чуть пару раз не нарвался!.. — продолжил он и наклонился.

Сначала я даже не понял, что он пытается сделать. Погрузив руку в траву, он несколько секунд что‑то выискивал в ней, а затем потянул на себя огромную створку деревянного люка, умело замаскированного под остальной пейзаж. Когда перед глазами появилась темная яма, напоминающая вход в погреб или что‑то вроде того, я аж присвистнул.

— Ну, вы как партизаны Вьетконга, мать вашу!.. — восхитился я, сообразив, что это лаз в подземелье.

— А ты думал!.. — усмехнулся Кипиш и наполовину погрузился в яму, опираясь ногами в деревянную стремянку. — У нас тут и огурчики, и помидорки, епта!.. Все свое, честно сжиженное…, подай‑ка канистру!..

После того, как я подтащил емкость с топливом поближе к краю ямы, солдафон ухватился за ее ручку и осторожно начал спускаться, цепляясь за стремянку второй рукой.

— Давай следом!.. — выкрикнул он. — Только фонарь включи и это… люк за собой прикрой!..

Признаться честно, я очень пожалел о том, что сразу не додумался снять с себя рюкзак. Лаз был достаточно широким, но при этом ранец постоянно за что‑то цеплялся, затрудняя спуск. К счастью, глубина ямы оказалась не такой уж и большой, какой казалась снаружи. Максимум метра три. Но и этого хватило, чтоб испытать некий дискомфорт погружения в темную бездну.

Когда ноги коснулись твердого дна ямы, фонарь осветил темный тоннель, ведущий куда‑то вглубь. К слову, тоннель представлял собой огромного диаметра бетонную трубу, и сейчас мы с Кипишем находились внутри нее.

— Это вы вырыли?! — все больше удивляясь, спросил я, осветив лестницу, с помощью которой мы только что спустились.

— Ага!.. — с сарказмом ответил парнишка. — Нас же, бляха, хлебом не корми…, дай в земле поковыряться!.. Ну, а если серьезно… — прокряхтел он, подняв канистру и шагнув вглубь тоннеля. — Это место Нео, красавчик, нашел!.. Как, не спрашивай… Чутье у него было… Та будка трансформаторная, как ты выразился, вход в подземелье. Там даже дверь есть, стальная…, здоровенная, просто звездец, но… — он на секунду замялся, — заварена она наглухо!.. Нахера эта труба нужна и кто конкретно лаз к ней прорыл, я не знаю…. Но труба ведет к подземному сооружению…. Ничего грандиозного, так…, несколько помещений, но нам очень понравилось. Мы когда нашли этот проход, то сначала долго наблюдали за ним, но никто так и не объявился…. Вот мы и решили забрать это место себе!..

— Может, бомбоубежище какое было?! — размышлял я вслух.

— Может, и так!.. А может, лаборатория секретная или еще что‑то!.. — подхватил мои мысли Кипиш. — В любом случае, никакого оборудования мы тут не нашли!.. Так…, мусор всякий… Генератор мы уже сами сюда приволокли и освещение сделали…. Скоро все сам увидишь, короче…

Внутри трубы было зябко. Пахло сыростью. Передвигаться стало крайне неудобно из‑за сферического дна. Ноги так и норовили запутаться или соскользнуть с поверхности, а еще приходилось сильно пригибаться, чтобы не стукнуться головой. Впрочем, солдафон в какой‑то момент все же ударился, и вдоль трубы эхом промчались отборные нецензурные словечки, после чего Кипиш попросил вернуть ему каску, что я непременно пообещал сделать по возвращении в Старый. К счастью, двадцать с лишним метров трубы закончились довольно быстро, и уже через несколько минут мы оказались в более просторном помещении. Здесь все так же было прохладно, а небрежно подвешенная под потолком лампочка не источала света.

— И давно, интересно, он в темноте?.. — задумчиво пробормотал солдафон и опустил на пол канистру.

Похрустывая ботинками по бетонной крошке, он продвинулся на несколько метров вперед и осветил неширокую железную дверь. Я шагнул следом. Противно заскрипели петли, и дверь, описав кривую, отворилась, а из образовавшегося прохода ощутимо повеяло теплом. Странно, но первое, что бросилось в глаза внутри следующего помещения, так это холодильник у дальней стены. Да, самый натуральный двухкамерный холодильник, окрашенный в белый цвет. Слева от него прижались друг к другу две тумбы, на одной из которых стояла микроволновая печь, а на второй — двухкомфорочная плитка.

— Еще шаг, и кто‑то окончательно лишится мозгов!.. — донесся из темноты хрипящий, какой‑то заторможенный, голос.

Я и солдафон разом направили лучи своих фонарей в ту сторону. Посередине стены громоздился диван — книжка, а чуть правее от него стояло кресло, в котором сидел человек, держащий в левой руке пистолет, направленный стволом в нашу сторону. Правая оказалась подвешенной на груди. Это был Грешник, и, увидев его, я почему‑то замер и как будто дар речи потерял.

— Спокойно, бабуль!.. — воскликнул паренек. — Как в библиотеку пройти, не подскажешь?!

— Дурак ты, Кипиш!.. — спокойно произнес Грешник и опустил оружие. — Стучаться не пробовал?!

Грешник говорил очень медленно, тщательно выговаривая каждое слово. Сложилось впечатление, что речь ему дается крайне трудно, но при этом ему очень хотелось поболтать.

— Ну, извини, что интим прервали!.. — солдафон отвел луч фонаря в сторону. — Давно соляра кончилась?!

— Не знаю, я спал… — ответил мужчина и продолжил, кивнув на меня. — Это кто еще?!

— Это‑то?! — Кипиш резко ослепил меня фонарем, направив его прямо в лицо. — Музыкант, мля, бременский!..

— Привет, Грех!.. — очнулся я и шагнул ближе к другу.

— Фарт?! — удивленно и в то же время радостно произнес он, а затем попытался подняться, но на лице его разом отобразилась боль, сменяя улыбку, и все же он оказался на ногах. — Брат!..

— Здравствуй!.. — повторил я шепотом приветствие, и мы обнялись.

Освещение появилось минут через сорок. Кипиш, вернувшись за канистрой, протащил ее мимо нас и упер куда‑то дальше. Намного позже из глубины подземелья послышалось глухое чавканье дизельного генератора, а спустя несколько секунд вспыхнули лампы под потолком. К этому времени я, присев рядом с Грешником на диван, уже успел вкратце рассказать историю своего путешествия к Старому собору. Его тоже очень удивило, как отнесся ко мне Циркуль, но он лишь покачал головой и сказал:

— Молодец, Цирк!.. Не выносит сора из избы…, уважаю!..

Еще его очень заинтересовала история с грузом Циркуля, который был так необходим налетчикам. Но когда я попытался рассказать все, что знаю об этом более подробно, он отмахнулся, мол: сейчас это неважно — позже. Когда же зажегся свет, я смог отчетливо разглядеть Грешника. Он был очень бледен, и, несмотря на то, что в комнате было относительно тепло, Грешник, сидя в кресле, постарался укутаться пледом. Выглядел он уставшим, но при этом старался не показать вида, что ему нехорошо: часто улыбался и с интересом задавал вопросы обо мне.

— Слушай, Грех!.. — начал я, когда понял, что Грешнику нужно в больницу. — Тебе бы в Старый попасть, к врачу!..

— Ну, еще один!.. — резко ответил он и добавил уже более спокойно. — Все нормально, Фарт!.. Не парься…. Монах подлатал немного, а дальше сам справлюсь…, тем более, что уже намного лучше…

— Может, все‑таки провериться?! — не успокоился я.

— Фарт!.. — он посмотрел прямо мне в глаза. — Все нормально… — произнес он по слогам спокойным голосом. — Все нормально…

— Ну, смотри!.. Хозяин — барин!..

Спустя какое‑то время в комнату вернулся солдафон. Он молча подошел к рукомойнику, стоящему в одном из углов комнаты, вымыл руки и, схватившись за полотенце, спросил:

— А ты чего не в кровати, Грех?! Да еще со стволом разгуливаешь!..

— Да сколько можно‑то?! — усмехнулся тот. — Пролежней не хватало только!.. Пошел, вон, книжечку полистать… — он кивнул на томик, лежащий невдалеке на небольшом столике. — Ангелы на снегу, мля!.. — произнес он название книги. — Хер какой‑то написал, но ничего так…, рекомендую!.. Ну, вот… — замялся он ненадолго, — а потом уснул… И тут вы, мля, приперлись!.. Напугали спросонья, мать вашу!.. Подумал, что вражина по мою душеньку!.. — Грешник рассмеялся, и я подумал, что, может, и вправду не все так плохо с ним, как кажется.

Ужин, как сказал Кипиш, будет спартанским: макароны с тушенкой. Да, это, конечно, не изыски Циркулевской кухни, но мне очень понравилось. Из тарелки веяло запахом чего‑то родного, привычного и чего‑то очень простого, дружеского. Прежде чем начать готовку, Кипиш распаковал один из наших рюкзаков, достал оттуда заранее купленные свечи и зажег их. Затем он отключил абсолютно все освещение и выдернул штепсель масляного обогревателя из удлинителя, сообщив, что иначе плитка не будет греть, как следует, не хватит напряжения. Позже, когда макароны сварились, он вскрыл банку с тушенкой, перемешал все вместе и, разложив по тарелкам, поставил порции на столик рядом с диваном. Насчет соленых огурчиков Кипиш не обманул, и литровая баночка с корнишонами вскоре тоже появилась на столе. При виде огурцов я искренне рассмеялся и был мысленно благодарен судьбе, что встретил этих ребят.

— Как успехи в Старом? — спросил Грешник, когда мы уселись на диван.

Он явно не собирался ужинать, несмотря на то, что к нему придвинули тарелку с макаронами. Судя по всему, аппетит у него совершенно отсутствовал.

— Глухо!.. — ответил солдафон, забросив в рот пищу. — Никто ничего не знает…, ну, или молчат, как партизаны!.. Хотя мне кажется, что все‑таки не знают!.. Ржавый… — Кипиш наколол вилкой огурец и надкусил половину. — Ржавый там был… Видели несколько раз, но… — он замялся. — Это же ни о чем не говорит?! Мало ли бандюков трется в Соборе…. Так что… — протянул он. — Надеться остается только на Монаха. Может, он что добудет…, хотя мне кажется, что…, ни фига в общем!..

— Хочешь сказать, — прохрипел Грешник, — что такая операция против нас прошла незаметной?!

— Хочу сказать, что никто ни хера не знает!

— Бред! — резко произнес Грех. — Ржавый сто пудово вербовал людей!..

— Ну, да!.. — невозмутимо ответил Кипиш. — Мы же их всех и положили!..

— Постойте, ребят!.. — вклинился я в разговор. — А как же разведбат?.. Этот парень, которому ты… — я замялся, глядя Грешнику в глаза. — Он же говорил, что с Красностава группа была!.. Надо с ними поговорить!..

— Ага!.. — произнес солдафон, посмотрев на меня. — И как ты это себе представляешь?! Придем в Красный и спросим, не ваши ли ребята левака творят на задворках?! Вот это точно бред!.. Нас там же и схоронят, мля!..

— Не, ну, а что…, — я вдруг почувствовал себя глупо, но все же продолжил, — у вас знакомых нет в разведбате?!

— Знакомых‑то?! — Кипиш потер подбородок. — Ну, не знаю даже…

— Подожди!.. — Грешник наклонился ближе к столику. — А этот…, Карб?! Механик‑то, к которому вы "Субурбан" уперли?! Вспомни, Кип, его же частенько красные дергают по технике!.. По — любому связи есть!..

— Хм… — солдафон задумался. — Возможно, ты и прав…

— Красавчик, Фарт, молодец!.. — улыбаясь, кивнул мне Грешник. — Короче, завтра же займитесь этим вопросом!.. Монаха не ждите…, вариант и вправду, скорее всего, дохлый…. Так, а сейчас…, — он кивнул Кипишу, — давай по пять капель!.. За встречу и за идею, так сказать!..

— Ты ж на колесах, Грех! — с сомнением произнес солдафон. — Нельзя же!..

— Так!.. — резко ответил Грешник. — Вот только ты не начинай!.. Сегодня у меня праздник!..

Не знаю, сколько прошло времени, но мне показалось, что летит оно незаметно. Пятью каплями, конечно, не обошлось. Буквально каждая новая тема в разговоре оканчивалась следующей стопкой водки, и я безумно радовался этим минутам, проводимым с друзьями. Кипиш уже изрядно пьяненьким языком не прекращал травить анекдоты, многие из которых оказались знакомыми, но мы с Грешником все равно ухахатывались, словно услышав их в первый раз. Чуть позже, ожидая еще одного тоста, я вдруг уставился на затейливый рисунок ковра, висящего на стене за спинкой дивана, и спросил:

— Неужели вы все сами сюда волокли?! Уютно так!.. — заключил я, обведя взглядом комнату. — Даже холодильник, блин, есть!..

— Вот, братуха…, — Кипиш придвинулся ко мне, — про холодильник лучше молчи!.. Больная тема!.. Если все остальное разобрали, а потом уже здесь собрали, то, мля, это… — солдафон кивнул в сторону холодильника. — Короче, жопа!.. Я бы лучше лишний раз на мародерку сходил, чем еще раз тащить его!..

— Да ладно тебе!.. — встрял Грешник. — Вещь‑то полезная!..

— Да иди ты, Грех!.. Чем полезная?! Дурость это ваша с Нео была, вот и все!.. А я пузо свое надрывал. Он же даже подключен никогда не был, ибо незачем!..

— Как незачем?! — Грешник потянулся за огурчиком. — А эстетика, а уют?!

— Во — во!.. В задницу твой уют!.. Кстати, прикинь, — солдафон приобнял меня за плечо и резко прижал к себе. — Этот гаврик, бляха муха, на гитаре жванькает знаешь как?! Зверь!.. Жаль, у нас гитары нет…

— Я дико извиняюсь, — произнес я, потерев живот, намекая, что хочется в туалет, — но где у вас тут…?

— Туда!.. — солдафон указал пальцем на выход из комнаты. — Прямо и налево…. Увидишь, короче!.. Там горшок и умывальник, не запутаешься!

Неширокий коридорчик провел меня мимо различных помещений. В одном из таких помещений я увидел прижатую к стене двухъярусную кровать и тумбочку со стоящим на ней огарком свечи. В центре на полу расположился электрический обогреватель. Еще одна комната оказалась совершенно пустой, а вот в следующей как раз и обосновался пластиковый горшок биотуалета. Рядом у стены стоял умывальник с зеркалом. На полочке слева я обнаружил стаканчик с зубными щетками, баллончик пены для бритья и тюбик крема после бритья, еще целлофановый пакетик с россыпью бритвенных станков. Посмотрев на себя в зеркало, я провел рукой по изрядно заросшему лицу и решил, что как только завершу отхожие дела, то обязательно побреюсь. И побрился…

— Вот это ни фига себе!.. — воскликнул солдафон, когда я вернулся. — Мы уж подумали, ты уснул там, а он…, смотри, Грех, красоту наводил!..

— Пойду я… — Не обратив внимания на возглас Кипиша, пробормотал Грешник. — Чего‑то накрыло меня…, я пойду…

Грешник попытался подняться, но его ноги подкосились, и он рухнул в кресло. И тут внутри у меня зародилось какое‑то тягучее беспокойство. Я не мог понять, с чем оно связано. Да, Грешник был явно очень болен, но при этом держался довольно бодро. Сейчас же его слабость была связана скорее с количеством выпитого, чем с болезнью, но вот эта тревога, черт…

Подхватив Грешника с двух сторон, мы с Кипешем помогли ему добраться до той самой комнаты, где стояла двухэтажная кровать. Затем уложили на нижнюю полку и укрыли пледом. Он, как показалось, сразу же уснул. Выключив в помещении свет, я вернулся к дивану, а Кипиш, пошатываясь, пошел глушить дизель. Он был уверен, что солярка вот — вот закончится, но что‑то его заставило отключить генератор вручную.

Лампы потухли, и комната продолжила освещаться лишь небольшими язычками пламени нескольких свечей. Минут через десять вернулся солдафон и с размаху плюхнулся в кресло, а затем наклонился к столику и налил еще по стопочке. Выпили. Закусили. Немного поболтали, и тут, видимо, накрыло уже меня, потому что я даже не заметил, как уснул.

Проснулся я среди ночи все с тем же непонятным чувством тревоги. В помещении повисла кромешная тьма, и я нащупал фонарь. Включил. Тонкий острый луч осветил солдафона. Он, безвольно свесив на плечо голову, мирно посапывал, сидя в кресле. Я привстал с дивана и чуть не упал. Алкоголь, блуждающий в организме, неустанно совершал свои злодеяния. Все же, стараясь устоять на ногах, я решил пройтись до комнаты Грешника. Что‑то тянуло и звало меня к нему, а беспокойство в груди нарастало.

Грешник лежал прямо на бетонном полу, свернувшись калачиком и что‑то бормоча, сильно трясся. Плед лежал рядом. Сердце в моей груди неистово застучало, выгоняя прочь опьянение, и я резко подскочил к товарищу.

— Брат!.. Брат! — я встряхнул его за плечо. — Что с тобой?!

— Борт два, два… пожар правого двигателя…

— Ты чего, брат, очнись!..

Глаза Грешника были закрыты, но сквозь веки отчетливо виднелись быстрые движения зрачков. Лицо его было покрыто потом, а на полу растеклась лужица рвотной массы. Губы его не переставали что‑то бормотать:

— Четыре пять два!.. Четыре пять два!.. Отказ управления!.. — он вдруг резко открыл глаза и вцепился рукой в мой рукав, а затем закричал. — Падаю!.. Люди…, люди внизу!.. — Падаю, бля!.. — Тоскливо протянул он и снова откинулся на пол.

— Кип!.. — вскрикнул я как можно громче. — Кипиш, твою мать!..

Солдафон появился почти через минуту. Пошатываясь и опираясь на стену, он вошел в комнату и, увидев нас, немного опешил.

— Что встал, мля?! — рявкнул я. — Помоги!..

Он подковылял ближе, и мы быстро приподняли Грешника, а затем уложили снова на кровать. В свете фонаря я разглядел темное пятно на груди друга и осветил получше.

— Твою мать!.. — зло выругался я. — Кровотечение открылось!.. Херовая из Монаха швея!..

— Чего делать‑то?! — растерянно спросил солдафон.

— Снимать штаны и бегать!.. Вот тебе и бухнули за встречу!.. — быстрым движением я поднял с пола покрывало и накрыл им Грешника. — Значит, так!.. — приказным тоном начал я. — Остаешься рядом с ним!.. Никуда, слышишь?! — я дернул Кипиша за плечо. — Никуда…, даже поссать от него не отходи!.. Я в Старый за доктором!..

Быстро, освещая перед собой фонарем, я направился к дивану, осмотрелся в поисках своей кобуры и, повесив ее на пояс, вернулся в комнату Грешника.

— Ты меня понял?! Ни на шаг!.. — пригрозил я и развернулся на выход.

— Винтовку мою возьми!.. — выкрикнул вслед солдафон.

Я ничего не ответил и рванул к трубе, ведущей на поверхность. И лишь в ушах, словно подгоняя меня, не прекращалось бормотание:

— Борт два, два… пожар правого двигателя… Предельный угол атаки… Перегрузка предельная… Борт два, два… пожар правого двигателя….

Выбираясь из подземелья, я очень переживал, что не смогу в темноте отыскать дорогу и заблужусь где‑нибудь в лесу. Но угасающие с рассветом звезды, видимо, решили по — другому. Впрочем, даже несмотря на уже достаточно хорошую освещенность, пробираться сквозь лес я все равно не решился и, мельком взглянув на карту, пошагал к ближайшей отмеченной на ней дороге. Конечно, такой крюк отнял у меня много времени, да и казался куда опаснее движения напрямик, но зато я знал наверняка, что не собьюсь с пути. Несколько раз мне попадались одинокие зомби, и одного я постарался обойти стороной, а второго пришлось напичкать свинцом, затратив на это почти всю обойму. Тогда же мне пришла мысль, что стоит подучиться стрельбе, но мысль эта оказалась мимолетной. Сейчас требовалось спасти жизнь моему другу, а это было куда важнее…

Когда я добрался до Старого собора, солнце стояло уже достаточно высоко. К счастью, контроль на воротах занял совсем не много времени, и уже минут через десять я буквально бежал по улицам городка.

— Чего долбишься, как угорелый?! — из небольшого лючка на створке ворот показались глаза охранника.

— Я Фарт!.. — запыхаясь, ответил я. — Хамиль говорил, чтоб меня пропустили!..

— Ожидай!.. — сухо ответил охранник и закрыл лючок.

Ожидать пришлось еще минут двадцать, наверное. За то время, что я отсутствовал, скорее всего, охрана на посту успела смениться уже несколько раз, и вряд ли постовые передавали друг другу, что вернется некий Фарт. Впрочем, так оно и получилось. Когда калитка на воротах распахнулась, меня встретил Хамиль.

— Где тебя черти носили?! — спросил он, запуская на территорию. — Потеряли уже!..

— Друзей встретил, Хамиль!.. — честно ответил я, приветственно пожав ему руку, и быстро добавил, указывая на медицинскую палатку. — Доктор у себя?!

— Зачем доктор?! — кавказец обвел меня взглядом. — Ранен?!

— Нет, но…, надо, Хамиль!.. Так у себя он или нет?!

— Не знаю!.. Не смотрю за ним… — он хлопнул меня по плечу, направляя к палатке. — Пошли, посмотрим!

Молодой парень в медицинском халате, тот самый, который еще недавно ухаживал за мной, сидел за небольшим раскладным столиком у марлевого оконца палатки и внимательно разглядывал какую‑то жидкость в стеклянной колбе, при этом что‑то помечал в бумагах. Увидев его, я широко улыбнулся, надеясь на помощь, и быстро приблизился к столику. Хамиль хотел было шагнуть следом, но его кто‑то окликнул снаружи, и он развернулся к выходу.

— Привет, док!.. — я пожал врачу руку и не стал затягивать с вопросом. — Помощь нужна твоя!.. Очень!..

— Добрый день, э… — он замялся, видимо, вспоминая мое имя.

— Фарт!.. — быстро ответил я. — Ты мне пузо недавно штопал, помнишь?!..

— Ах, да!.. — парень улыбнулся и шлепнул себя по лбу. — Друг Циркуля!.. И чем могу помочь, Фарт?!

— В общем, тут такая проблема… — начал я, пытаясь сообразить, как правильно подать информацию врачу, но накатившее волнение сбивало с толку. — Мой друг упал и накололся на арматуру, вот здесь… — я показал рукой чуть ниже своего правого плеча. — В общем, рану заштопали, вроде…, и он даже неплохо себя чувствовал, а тут мы…, в общем, выпили немного, и ему хреново стало чего‑то!.. Он там бредил и еще…, трясло его сильно, как будто замерз и…, а еще рана кровить начала и…

— Постойте!.. — перебил меня врач. — Сколько времени прошло с того момента, как он упал?!

— Не знаю!.. Неделя, может, больше!..

— Так, а до того, как вы, — парень кашлянул в кулак, — простите, выпивать стали, он как себя чувствовал?!

— Да, нормально, вроде!.. Ну, как?! Говорил он как‑то заторможено, бледен был, но… — я снова задумался. — При этом шутил, улыбался…, не похоже было, что он вот — вот помрет!..

— Бледен, говорите?! — доктор задумчиво потер подбородок и переспросил. — Бледный или серый?!

— Не знаю, док… — покачал я головой и с сомнением добавил. — Может, и серый!.. Ну, так что, поможешь?!

— Похоже на сепсис… — еле слышно, словно говоря сам себе, пробормотал врач и, почесав затылок, шагнул куда‑то в сторону, где разместился небольшой шкафчик со стопочками книг. — Сепсис… — повторил он, перебирая книги.

— Это совсем плохо, док?! — переспросил я, уже понимая глупость вопроса.

— Если это действительно заражение крови, — врач посмотрел на меня, — это очень плохо, Фарт, очень!.. Ему срочно нужно лечение!.. Я могу помочь, но вы должны сначала договориться с охраной, чтоб на территорию впустили постороннего!

— Док!.. — в голове разом отразился перестук сердца. — Он за городом, километрах в пяти отсюда, в землянке!.. Помоги, док, поехали туда!.. Я пешком сюда бежал, помоги!.. Все, что хочешь, сделаю, только выручи!..

— Фарт!.. — прервал меня врач и, откинув в сторону какую‑то книжку, вернулся за стол. — Я не имею права покидать госпиталь. Циркуль меня не выпустит!.. Человек я подневольный!

— Что?! — разозлился я и закричал. — Там человек умирает, твою мать!.. Вспомни клятвы там и прочую лабудень!.. Поехали!..

Конечно же, я ничего от него не добился. Этот молодой ублюдок невозмутимо продолжил заниматься своими колбочками, проигнорировав мою просьбу о помощи, и сейчас я, буквально переполненный злостью, направлялся к дому Циркуля.

Столкнувшись плечом с охранником на пороге, я ударил ногой входную дверь и вошел внутрь. Охранник что‑то выкрикнул вслед, но я, не обращая внимания, резко дернул за ручку двери слева, но она оказалась закрытой, затем справа, но и таа не поддалась.

— Цирк!.. — закричал я и рванул вверх по лестнице. — Циркуль!

В этот момент меня кто‑то сильно дернул за рукав, и я, еще будучи в развороте, выставил кулак. Это оказался тот самый охранник, которого я задел плечом. Видимо, он хотел меня остановить, но сейчас, глядя, как он кувыркается вниз по ступенькам, я был уверен, что он пожалел об этом. Да, я понимал, что парень тут ни при чем. Он просто выполнял свою работу, но та злоба, которую я сейчас испытывал, затмевала мой разум. Где‑то там, всего‑то в каких‑то пяти километрах отсюда, умирал мой друг, а этот долбаный доктор сказал, что его жизнь зависит от решения какого‑то хромого старикашки. Да, я был зол, очень зол, а осознание того, что Циркуль не станет помогать Грешнику, разжигало во мне ярость.

Влетев на второй этаж, прямо по коридору я увидел приоткрытую дверь и направился к ней. Распахнув ее, я переступил порог и на секунду опешил. У дальнего окна комнаты за большим тумбовым столом с резными узорами сидел Циркуль. С другой же стороны стола присела девушка с волосами цвета спелой пшеницы. Оба удивленно смотрели на меня.

— Карина?! — единственное, что успел произнести я, прежде чем что‑то твердое уткнулось в мою спину.

— На колени!.. — хором закричали охранники, вбежавшие в комнату вслед за мной. — Руки за голову!.. На колени!..

Медленно обернувшись, я увидел трех хорошо вооруженных людей, направляющих на меня стволы автоматов. Один из них был тем самым охранником, который так удачно встретился с моим кулаком на лестнице. Из его носа к подбородку спускалась струйка крови.

— Это еще что такое?! — грозно подал голос Циркуль. — А ну пошли вон отсюда!.. — он пальцем указал охранникам на дверь. — Быстро!..

— Но, Цирк!.. — непонимающе произнес охранник с разбитым носом.

— Я сказал — вон!.. — закричал старик, снова указав на дверь. — Будете еще в моем доме с волынами бегать!.. Да еще в мой кабинет, суки, заперлись!.. — добавил он более спокойно, и я подумал, что, может, еще не все потеряно, поможет все‑таки с доктором.

Двое охранников нехотя опустили стволы автоматов и медленно попятились к выходу. Только один из них стоял еще несколько секунд, продолжая сверлить меня ненавидящим взглядом, а затем двинулся следом за остальными.

— Ну, и что это значит?! — спросил меня Циркуль, когда из‑за спины донесся удаляющийся топот армейских ботинок.

— Извините, я…

— Ты присядь, присядь! — Циркуль указал на небольшой кожаный диванчик справа у стены. — В ногах правды нет!.. Ну, так что? — продолжил он, дождавшись, когда я присяду.

— Грешник умирает!.. — резко выдохнул я. — А ваш доктор не хочет помочь!..

— Не хочет или не может?! — улыбаясь, переспросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Понимаешь, Фарт, все, что находится внутри вот, — он указал куда‑то за окно, — этих стен — принадлежит мне, включая доктора!..

— И даже я?! — я невесело усмехнулся.

— Нет, Фарт, ты гость, — невозмутимо ответил старик, — это другое…, а вот доктор — мой!.. Ты не думай, я его не держу, если захочет, то пусть валит на все четыре…, но он же не дурак!.. — Циркуль рассмеялся. — Он понимает, что на хрен больше никому не нужен!.. Думаешь, он сможет открыть в городе свою клинику?! Да хрен там!.. Был тут уже один, и все без толку!.. Тут народец какой…, наркоманы, воры, да бандиты… Он сегодня им сопли утрет, а завтра они мозгов лишатся!.. И это все прекрасно понимают!.. Да, любой боец тебе скажет, что в передряге проще добить раненого, чем свою жопу подставлять, его спасая!.. Это я к тому, Фарт, что доктор нужен лично мне, а этот госпиталь лишь антураж, не позволяющий ему скучать!.. Поэтому просить о медицинской помощи можно только меня, и если доктор тебе отказал, то не стоит держать на него зла!.. Тебе просто нужно было сразу же идти ко мне…. Хамиль проводил бы, я уверен!.. И обошлось бы без разбитых носов!..

— Так, значит, вы поможете?! — неуверенно спросил я. — Я сообщил доку симптомы, и тот сказал, что у него заражение крови!.. Ему срочно…

— Нет!.. — резко произнес Циркуль, и у меня в горле застрял ком. — Не помогу!.. Без обид, Фарт! Ты должен меня понять!.. Эта тварь…, — он стиснул зубы, — Грешник выстрелил мне в ногу, опозорил меня перед моими людьми, сделал меня инвалидом на всю оставшуюся жизнь!..

— Но он умирает!.. — попытался надавить я.

— И что?! За все время эта свинья даже не соизволила извиниться!.. Убежала из Старого, как последняя крыса, а потом пряталась где‑то по лесам… Хабар на рынок и то дружки его сдавали, а он сам ни шагу в Собор, тварь!.. Ему помочь?! — рассвирепел Циркуль и привстал над столом. — Этой скотине?! Да пусть он сдохнет!.. Так же, как поступил со мной!.. Как крыса в темном углу!..

— Можно я вещи свои заберу? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил я, хотя внутри все буквально кипело.

— Иди!.. — сухо ответил старик, присаживаясь на стул. — И передай этому ублюдку от меня привет!..

— Обязательно!.. — Огрызнулся я, поднимаясь с дивана. — Рад был увидеть тебя, Карина!.. — я мельком взглянул на девушку, но в ответ получил лишь скромный кивок, и, более не задерживаясь, покинул кабинет.

Возвращаться в подземелье без доктора я все же не собирался и, забрав из комнаты свой автомат и каску Кипиша, быстро вышел на улицу. Снова столкнувшись с ненавистным взглядом охранника, я, стараясь не вызывать лишних подозрений, спокойно двинулся в сторону медицинской палатки. Не знаю, на что я надеялся, но сейчас иного выхода я не видел. Войдя внутрь палатки, я быстро достал из кобуры пистолет и, не теряя времени на примыкание глушителя, подскочил к доктору, а затем приставил к его подбородку ствол.

— Что в — вы д — делате?! — испуганно начал заикаться врач.

— Заткнись!.. — резко ответил я и переместился за его спину, продолжая удерживать на прицеле. — Бери все, что нужно для лечения!.. Бегом, я сказал!..

— Да это же бред какой‑то!.. Нас не выпустят отсюда!..

— Заткнись и собирай лекарства!.. — Надавил я и для пущей убедительности взвел курок.

Спустя еще секунду в палатку ворвалась охрана и нас с доктором тут же взяла под прицел. На этот раз во главе всех оказался Хамиль. Он был без оружия и, выставив перед собой руки, шагнул чуть ближе к нам.

— Э — э, Фарт… — протянул он. — Кто же так делает, а?! Тебя покормили, одели, умыли, а ты пушку на наших людей наставляешь!.. Нехорошо, э — э!

— Извини, Хамиль!.. — произнес я, не отводя пистолета от головы доктора. — Выбора у меня нет!.. Я другу помочь хочу!..

— Э — э, другу ты так не поможешь…, убьют тебя!.. Не уйти тебе за ворота… — он с грустью покачал головой. — Остановись, брат, и иди с миром!.. Убери ствол, и тебя никто не тронет!.. Это мое слово тебе!..

— Пойми, Хамиль, мне нужен доктор, — стоял я на своем, — очень нужен!..

— Да кому нужен мертвый доктор, а?! — он раскрыл ладонь к потолку. — Не выйдет никто за ворота!.. И он умрет, и ты! Опусти ствол и иди своей дорогой, да!..

Какой же я все‑таки идиот! Это же надо было так! Теперь вот еще и в террористы записался, блин. Ну, и что делать?! Отступать? Возвращаться ни с чем и смотреть, как умирает Грешник? Черт! Но и стоять тут под дулами автоматов глупо. Один черт всем это рано или поздно надоест, и пристрелят, как собаку. А выйти нам с доктором теперь уж точно вряд ли удастся. Черт подери, да что же делать?!

— Хорошо, Хамиль, я ухожу!.. — произнес я, опуская ствол.

— Это правильно, брат, это ты молодец!.. — ответил кавказец и улыбнулся.

В тот же миг ко мне рванул один из охранников, тот самый, с разбитым носом. Подлетев ко мне, он, не останавливаясь, ударил меня пяткой приклада прямо в переносицу. Несильно, но мне хватило, чтобы увидеть перед глазами вспыхнувшие искорки и завалиться на пол. "Отомстил все‑таки, гад!" — подумалось мне. Тут же еще несколько бойцов скрутили мне руки и, быстро поставив на ноги, повели прочь из палатки.

— Работай дальше, Пэйн! — послышался голос Хамиля, обращенный к доктору. — Тебе никто больше мешать не будет!..

Признаться, я подумал, что меня сейчас уведут в какой‑нибудь подвал и будут пытать, наслаждаясь моими мучениями. В памяти разом всплыли подобные сюжеты из различных кинофильмов. Я даже вдруг представил, как прямо под лопатку мне загонят огромный крюк, а затем подвесят на перекладине. А толстый, грязный, не перестающий запыхаться мужик, повязав на себя поварской фартук, обильно измазанный кровью, схватит огромный тесак и, прежде чем выпустить мне кишки, будет долго рассказывать мне про свое несчастное детство. Ну, нет уж!.. Лучше сразу пристрелите!..

Никакого страшного мужика не было, ни в фартуке, ни без. Удерживая за спиной мои руки, двое охранников медленно повели меня к воротам. В какой‑то момент, повернув голову в сторону дома, я увидел в окне второго этажа две фигуры, наблюдающие за происходящим во дворе.

— Ну и сука же ты, Циркуль!.. — сказал я негромко, но как можно выразительнее, чтоб одна из фигур могла прочесть всю суть сказанного по моим губам.

Заскрипела металлом калитка. Несильный толчок в спину. Падение на асфальт. И снова скрип калитки. Оглянувшись, невдалеке я увидел свое оружие, мирно покоящееся у створок ворот. Обратил внимание и на капельки крови на асфальте перед собой. Проведя ребром ладони под носом, убедился, что кровь моя, потрогал переносицу и скривился. Сразу же почувствовал, что мимика лица прихрамывает, под глазами будто мешки повисли. Ворота вдруг потеряли четкость, поплыли. Я присел прямо на асфальт, вытянув ноги. Сколько времени прошло до того, как ясность рассудка вернулась, я не знал. Когда сидишь, уставившись в одну точку, а в голове словно веником прошлись, сметая последние мысли, считать минуты не приходится. Единственной оставшейся мыслью было разбить башку об эти ворота, чтобы уже совсем ничего не заботило. Черт! Ощущение было гадкое, словно я в штаны наделал и теперь, скрывая сей факт от прохожих, аккуратно размазывал дерьмо по заднице. На душе было тоскливо. Я понимал, что нужно что‑то делать, но вот что? Конечно, тут приходит на ум та самая притча про двух лягушек в банке с молоком, но и она вызывает сомнение. Вероятность того, что лягушка сможет сбить молоко в масло раньше, чем потеряет все силы, просто близка к нулю. Скорее уж она выберется благодаря другой лягушке, наступив ей на голову. И что? Мне теперь тоже иди по головам?! Ну, может, для спасения друга и стоит попробовать, но где же эти самые головы‑то взять?! К тому же я уже позволил себе подобную прогулку. По голове того же Циркуля, к примеру. Только вот вылез я крайне неудачно: его голова осталась в молоке, а я прямиком угодил в чан с дерьмом. Такая вот метаморфоза.

— Эй, парень…, с тобой все в порядке?! — прервал мое отупение какой‑то мужичонка, проходящий мимо. — Может, помощь нужна какая?!

— А? — непонимающим взглядом уставился я на прохожего. — А, да не…, все в порядке… Постой!.. — окликнул я его, когда тот двинулся дальше. — Доктора в городе можно найти?! Больница, может, есть?

— Ну, — мужик почесал затылок. — Клиника была как‑то, но месяц уже как закрылась…

— А врачи куда делись?! — с интересом переспросил я.

— Да какие там врачи?! — мужичок усмехнулся. — Там был‑то всего один, и того наркоманы за дозу прирезали…. Оттого и закрылась…

— Хм… понятно… — я с досадой стал поднимать свое оружие.

— Слушай!.. — вдруг оживился мужик и указал на ворота Циркулевского особняка. — У них вроде медик, слышал, был хороший!.. Постучись, может, помогут!..

— Не… — спокойно ответил я. — Стучался уже…, не пускают…, говорят, эпидемия у них…

— Эпидемия?! — у мужичка округлились глаза.

— Ага!.. Чумы!.. — подтвердил я и медленно шагнул дальше. — Трупы, говорят, сжигать не успевают!..

— Ишь, ты ж, Господи ты, Боже мой!.. — перекрестился мужичок и попятился от ворот, а я, ехидно улыбнувшись, продолжил свой путь.

Впрочем, путь предстоял недолгим, к церкви. Почему‑то я вдруг решил, что если личный медик есть у Циркуля, то что мешало обзавестись таковым главе города?! Эта идея показалась мне не лишенной логики, к тому же, судя по рассказу ребят, у главы города гостил Монах, который непременно договорится о помощи. В общем, оставалось дело за малым — встретиться либо с Монахом, либо с главой города.

Подойдя к кованым воротам, я окликнул охранника, блуждающего взад — вперед по территории церкви. Увидев меня, он, переминаясь с ноги на ногу, лениво приблизился к воротам и, брезгливо оглядев меня сквозь прутья, спросил:

— Чего тебе?!

— Тут у вас друг мой, Монахом зовут… — начал я. — Старик такой, с бородкой!.. Он у хозяина в гостях!.. Можешь позвать его?!

— У хозяина в гостях, говоришь?! — он посмотрел на меня с сомнением. — Хозяина уж как три дня в городе нет!.. Шел бы ты отсюда по — хорошему!..

— Как нет?! — растерялся я. — А Монах?!

— Ты возле церкви, придурок!.. — рассмеялся охранник. — Тут каждый второй монах!.. Шагай, говорю, отсюда!.. — он демонстративно положил руку на автомат, висящий на его груди. — Давай, давай!..

— Послушай!.. — продолжал я. — Моему другу врач нужен, срочно!.. Я заплачу, выручи только!..

— Пошел вон!.. — громче произнес автоматчик и сплюнул. — А то сейчас тебе врач понадобится!..

Ну, что ж, и здесь оказался тупик. Впрочем, я уже не удивлялся подобному. В этом мире, да, как и в любом другом, собственно, всем на тебя с высокой колокольни.

— Как же таких мудаков земля‑то вертит?! — с досадой я пнул какой‑то попавший под ногу камешек, и тот, звонко стукнувшись об один из прутьев ворот, влетел прямо в колено охраннику.

— Вот, козел, сука!.. — выругался охранник и поспешил открыть воротину.

Я же дожидаться, когда мне снова отвесят люлей, не стал и, развернувшись, пошагал прочь от церкви.

— Вали, вали, урод!.. — послышалось вслед, но я не стал оборачиваться.

Ну, вот. Я и тут умудрился нагадить. Меленько так, но все же, если придется встретиться с этим охранником в следующий раз, то разговора уже точно не получится. Будет драка. Ну, и хрен с ним!.. Он сам напросился!.. Нечего было грубить незнакомым людям…. Хотя если б я мог посмотреть на себя со стороны, то, наверное, и сам бы нагрубил. Грязный, с опухшим лицом и разбитым носом, я вряд ли сейчас вызывал у людей теплые чувства. А если и встречались мне прохожие, глядящие на меня добрыми глазами, то эти глаза не обладали большей выразительностью, чем у гадящей собаки.

И все же отступать от своих поисков я не хотел, хоть и складывалась передо мной неприятная тенденция. Для пущего счастья не хватало только с охраной периметра города поругаться, чтоб уж наверняка успокоили. Хотя чем черт не шутит?! — подумал я и подошел к первому встречному патрульному.

— Дружище, извини, что отвлекаю… — приветственно начал я. — Мне врач нужен, не подскажешь, где найти?!

— А нет в городе врачей… — на удивление спокойно ответил тот, за что я был ему мысленно благодарен. — Была как‑то клиника, но доктора того… — он провел ребром ладони себе по горлу и усмехнулся. — У Циркуля разве что есть доктор…, это там… — он указал рукой в сторону улицы, где находился дом Циркуля. — Но туда вряд ли запустят!.. У него там армия целая…, лечат только своих!..

— Понятно…, а у главы города?!

— Вот чего не знаю, того не знаю, извини!.. — покачал головой патрульный. — Но, думаю, что нет!.. Они там с Циркулем вась — вась, делишки, в общем…, так что, скорее всего, одного медпункта хватает….

— Блин, да что ж такое‑то?! — зло выругался я и утер нос, размазывая по руке кровь.

— А что, совсем прижало?! — участливо поинтересовался патрульный, глядя на мою руку.

— Прижало… — подтвердил я. — Только не мне…, другу!.. Заражение крови, умирает он, в общем….

— Да уж, дела… — протянул он. — Тебе в Красностав надо или в Зелено…. Там врачи вроде есть, ну, по крайней мере, у красных‑то точно!..

— Хм… — грустно усмехнулся я. — Что ж за божественная колыбель этот Красностав?! Все‑то у них есть…. А далеко до него?.. Может кто подвезти?! Я автомат отдам…, да и пистолет. — Похлопал я по кобуре. — Может, ты можешь?! Блин, ботинки свои тоже отдам…, они дорогие!..

— Не…, не могу!.. — оглянулся он, словно мы говорили о чем‑то секретном. — Служба, сам понимаешь… Ладно, извини, пойду я, а то напарнички вон, уже поглядывают недобро!.. Настучат потом начальству, что не работаю ни фига, и привет!.. — он хлопнул меня по плечу и пошел дальше. — Бывай…, удачи тебе!..

— Спасибо… — пробормотал я в ответ, снова почувствовав, будто меня в лужу макнули.

— Ты, это… — вдруг обернувшись, произнес он. — К первому встречному не подходи с этим "довези!"… Пообещают, а сами в поле пришибут да ботинки твои козырные снимут!.. Лучше знакомых поищи, так надежнее!.. — улыбнулся он и продолжил свой путь.

— Да, были бы они…, знакомые эти!.. — почти неслышно произнес я, и вдруг меня осенило. — Неро!..

Вот сейчас я действительно почувствовал какую‑то надежду. Неро. Бармен. Он показался мне достаточно хорошим человеком. Уверен, что поможет. И даже если сам не сможет отвезти, то непременно найдет того, кто это сделает. Да тот же…, как его? Карб, к которому ребята тачку на ремонт угнали. Сто пудняк Неро подскажет, где его найти!.. Черт, что же я сразу…

Мою скоротечную мысль прервал громкий автомобильный гудок, разразившийся за спиной. От неожиданности я аж подпрыгнул на месте. Обернувшись, я увидел серый двухдверый "Ленд Ровер" с тентованным верхом. К моему глубочайшему удивлению, за рулем сидела Карина, а рядом, на пассажирском сидении…, доктор, удерживающий на коленях какой‑то чемоданчик. Увидев улыбчивое лицо девушки, я понял, что приехали они за мной. В голове разом смешалось все: горечь, обида, радость, надежда, отчаяние и возможность, шанс выжить моему другу. Взглянув на эту девочку с волосами цвета спелой пшеницы, я вдруг искренне рассмеялся, даже не успев удержать в себе слезы…

К подземелью добрались довольно быстро. Да оно и понятно: для внедорожника такое расстояние оказалось плевым делом. Ну, а Карина умело справлялась с тяжелой машиной как на асфальте, так и на бездорожье. Мне же, сидящему в багажном отсеке автомобиля, приходилось всего — навсего считать ухабы своей пятой точкой. Но это особого дискомфорта не вызывало. Главное, что с нами ехал доктор, а более меня сейчас ничто и не интересовало. Дорогой мы практически не разговаривали. Еще в Соборе я указал пальцем на карте то поле, где находилось убежище ребят, и Карина, молниеносно сообразив, как туда проехать, вдавила педаль газа в пол.

Молодец, девочка, просто умница!.. Соображалка‑то у нее явно была на нужном месте. Порой мне даже казалось, что она и не человек вовсе, а какой‑то робот, четко и без лишних рассуждений выполняющий поставленную задачу. Только вот робот этот был куда человечнее многих, ведь никаких задач я для нее не ставил, да и в общем‑то не имел на это права. Она сама решилась мне помочь, наверное, даже ослушалась Циркуля, но именно за это я был сейчас ей крайне благодарен.

Какое‑то время мне пришлось затратить на поиски крышки люка, ведущего в подземелье. Несмотря на то, что я примерно помнил, где находился лаз, я почему‑то в упор не видел эту самую крышку. Вдобавок поиски осложняло предостережение Кипиша о капканах. Уж очень не хотелось, чтоб кто‑то из нас остался без ноги, поэтому приходилось шастать по поляне крайне осторожно. Но, к счастью, все обошлось, и, негромко выругав себя за подобную невнимательность, я наконец‑то открыл этот чертов люк, а еще спустя несколько минут мы уже перемещались по недрам убежища.

Кипиш встретил нас подавленным и явно усталым взглядом. В тот момент, когда мы буквально вломились в жилые отсеки убежища, он предстал перед нами, держа в руках ведро с тряпкой. Из чего я сделал вывод, что рвало Грешника куда придется. А стоящий возле кровати небольшой тазик лишь подтвердил мою теорию.

Сказать, что Грешник выглядел плохо — ничего не сказать! Определение "вообще трындец, как хреново" куда больше подходило для описания его состояния. Свернувшись калачиком на кровати, он трясся так, словно через его тело пропустили электрический ток. Губы поджались и растрескались, а кожа на лице окрасилась каким‑то земляным оттенком. В таком виде он напоминал больше зомби, чем еще живого человека.

Медик времени долго терять не стал. Скинув с Грешника покрывало, он осторожно перевернул его на спину, затем достал из своего чемоданчика ножницы и аккуратно срезал часть одежды на груди, а после отклеил окровавленный пластырь с бинтом от раны.

— Светите лучше!.. — резко произнес доктор и, дождавшись, когда лучи фонарей уткнутся точно в рану, принялся снимать швы.

Из небольшого рваного отверстия на груди Грешника выплеснулось что‑то бурое и тягучее. Несмотря на это, медик продолжал сдавливать рану, заставляя перемешавшийся с кровью гной выходить из тела.

— Его срочно нужно в госпиталь! — чуть позже заключил он, накладывая свежую марлевую прокладку на рану. — Ему невероятно повезло, что швы разошлись!.. Конечно, могу предположить, что кровотечению способствовало спиртное, но…

— Док, — прервал его я, — какой к черту госпиталь?! Ты же сам знаешь, что Циркуль не пустит!..

— Пустит!.. — взглянула на меня девушка. — Это его приказ был оказать помощь!

Вот оно как, значит?! А я‑то почему‑то подумал, что Карина действовала по собственной воле. Даже чуть — чуть обидно стало. Интересно, что заставило Циркуля изменить свое решение? Впрочем, это и неважно…

— Хм… — задумчиво выдохнул я. — Признаться, я удивлен!..

— Не обольщайся на этот счет! — продолжила девушка. — Со слов Циркуля, ему не нужна дохлая собака!.. Но это ведь сейчас неважно, так?!

— Так… — я неуверенно качнул головой и почувствовал, как в горле застрял ком.

— Тогда чего ждем?! — Карина подхватила покрывало и принялась растягивать его по полу. — Пейн!.. Руководи!..

Переместив Грешника на пол, мы с Кипишем схватились за края ткани с двух сторон и медленно двинулись на выход. Карина, обогнав нас, подсвечивала путь впереди, а доктор шел следом. Сложнее всего оказался подъем больного через лаз на поверхность. Для этого пришлось использовать буксировочный трос. Обвязав им тело Грешника, мы крайне осторожно вытащили его наверх и погрузили в багажный отсек автомобиля.

— Кип, — обратился я к солдафону, — закрывай люк и погнали!..

— Я здесь останусь…, дождусь Монаха. — Вяло произнес он. — Вы там и без меня справитесь, а мне еще вещи собирать…

— Кип… — я отвел его чуть в сторону и продолжил немного тише. — Монаха нет в церкви!.. Охранник на воротах вообще сказал, что и главы города там тоже нет…, три дня уж как!.. Странно это как‑то… Может, не стоит тебе здесь торчать? Лучше его поищем, пока Грешника латают!

— Не переживай, друг!.. — солдафон шлепнул меня по плечу. — С Монахом все нормально!.. Такие приколы с ним постоянно, не парься!.. К тому же, мало ли что там охранник наболтал?! А вот нам теперь базу новую искать надо… — он недовольно кивнул на медика с девушкой, забирающихся в машину. — Ты это, главное…, не разочаруйся, очаровываясь…

— Ты о чем? — переспросил я, не сообразив, что имел в виду солдафон.

— Да видел я, как ты на нее смотришь!.. — он усмехнулся и, снова шлепнув меня по плечу, направился к спуску в подземелье, но затем обернулся и прикрикнул. — Газуйте давайте!.. И так времени потеряли — жесть просто!..

Когда мы въехали на территорию особняка, я успел заметить в окне дома фигуру Циркуля, но в этот раз никаких слов в его адрес я не бросал, а когда машина остановилась у медицинской палатки, к ней тут же подошли несколько охранников с носилками. Признаться, такая забота со стороны Циркуля меня удивила, особенно после утреннего разговора с ним. По крайней мере, с Грешником обращались крайне аккуратно и бережно. Хотя в голове и успела проскакать мыслишка о том, что теперь отделаться одними ушами Грешнику не удастся. Но тут стоит тормознуть с подобными размышлениями. Пусть сначала починят моего друга, а там и посмотрим, кто кому и что отрежет!..

Из палатки доктор выгнал почти всех, включая меня. Оставив себе одного помощника, по взгляду которого я понял, что сейчас лучше не спорить и действительно выйти, не мешая работать. Жаль, если честно. Мне бы хотелось посмотреть на колдовство этого медика, может, даже почерпнуть для себя что‑то. Но такой возможности я не получил и довольствовался лишь тем, что присел на скамейку у входа в палатку.

Минут через двадцать мимо меня проковылял Циркуль в сопровождении Хамиля. Кавказец приветственно кивнул в мою сторону, а вот Циркуль демонстративно обращать внимания на меня не стал и, вальяжно одернув брезентовую шторку, вошел внутрь госпиталя, что меня крайне насторожило, и я резко вскочил.

— Успокойся, Фарт!.. — вытянув перед собой руку, остановил меня кавказец. — Все будет хорошо!.. Вы гости Циркуля, а гостей у нас никто не обижает!..

— Ага!.. — огрызнулся я и указал рукой на переносицу. — Я заметил!.. Дай пройти!..

— Успокойся, говорю!.. Не русский, что ли?! — невозмутимо произнес Хамиль. — Циркуль не тронет его, уверяю!.. А твое лицо… — он на секунду задумался. — Извини, но ты сам это начал!.. Мультик на тебя до сих пор зол!..

— Кто?! — скривился я, соображая, правильно ли расслышал.

— Мультик!.. Охранник, которому ты нос разбил просто так!.. А ведь он хороший и добрый человек…

— Переживет!.. — процедил я и вернулся обратно на скамейку.

Это ж надо так?! Куда ни посмотри, так один добрее другого! Милота, мля! Пусть радуется, что так еще отделался, а не раскидал мозги по ступенькам, урод! О! Вон, еще одна идет! Прелесть, блин, сладенькая! Как бы не слиплось ничего!.. Приказы она выполняет, мля! Какого хера я вообще спасать ее попер?! Шел бы себе мимо да бед не знал!

— Фарт, пошли, покушаем!.. — произнесла Карина, подойдя ближе и улыбнувшись кавказцу, продолжила. — Хамиль там вкуснятины наготовил, пальчики оближешь!..

— Нет, спасибо!.. — зло выдал я. — Лучше уж дохлую собаку покараулю!..

На секунду опешив, девушка кивнула Хамилю и, глубоко вздохнув, присела рядом, вытянув ноги. Кавказец же, видимо, поняв смысл жеста, не произнося ни слова, направился в сторону дома.

— Фарт… — выдохнула девушка, наклонившись вперед и уперев руки в свои коленные чашечки. — Пойми!.. Мне и вправду нет дела до твоих друзей, как, впрочем, и тебе до моих, ведь так?! Ты же не переживал за них, направляя им в лицо оружие?! Нет, нет! Я тебя не виню!.. Даже, наоборот, восхищаюсь твоей самоотверженностью! Но и ты пойми меня!.. Я, как и любой из этих людей…, — она обвела рукой территорию особняка, по которой разгуливала охрана, — выполняю приказы и не в праве им противоречить, несмотря на свое личное отношение!.. Да, мне хотелось помочь тебе, но я не могла!.. К счастью, и у Циркуля свое видение ситуации, которое совпало с нашими желаниями!.. В общем, можешь продолжать обижаться, но скажу честно: я помогала именно тебе и плевать хотела на твоих друзей!..

— Да уж… — протянул я. — Довольно‑таки честно….

— Ну, а что ты хотел?! Чтоб я гримасы корчила доброжелательные?! Или говорила всем, что они хотят услышать?! Извини, но я так не умею!.. Так что придется с этим мириться, ну или нет…, решать тебе!.. Ладно, увидимся! — она сморщила носик и привстала со скамейки.

Вот сучка!.. Нет, ну, это только женщины так могут. Сидишь тут перед ней весь такой обиженный, и ведь за дело, не просто так! А она раз и переиначит вдруг все с ног на голову, будто ты сам смотришь на вещи неправильно. И вроде бы посылает тебя ко всем чертям с твоими обидами, но при этом впрямую об этом не говорит, а намекает, мол, у тебя есть шанс все исправить, ведь ты же сам виноват во всем…. Боже, это несправедливо! Какого хрена ты выдрал из Адама ребро и создал это противоречие?! Блин, если появится возможность оказаться на небесах, то я обязательно потребую от ангелов подписать петицию на исправление подобной оплошности!..

— Карин, постой!.. — я поднялся следом и, схватив девушку за руку, хотел что‑то добавить, но мои мысли сбил Циркуль, внезапно появившийся из палатки.

Бросив в мою сторону въедливый взгляд, он прошел мимо, не обронив ни слова.

— Цирк! — окликнул его я, отпустив руку девушки и дождавшись, когда тот обернется, продолжил. — Спасибо тебе!

— Армянский… — сухо произнес в ответ хромой, опираясь на свою трость, но, увидев мое недоумевающее лицо, пояснил. — Коньяк люблю армянский!.. — улыбнувшись, выдал он и, шагнув дальше, крикнул стоящему у входа в дом Хамилю. — Эй, чурка не русский! А ты за меня будешь так же бегать как этот малый?! Э, э!.. Только и можете, что гневить старика!.. Пойдем!.. Отведаем твоей стряпнины!..

Интересно, это я дурак такой, или все же обстоятельства через хрен перескочили?! Еще недавно этот человек, судя по своему поведению, был готов глотку перегрызть моему другу, а теперь требует за его спасение лишь какое‑то спиртное. Нет, ну это нормально вообще?!

— Ну, так что?! — перебила мои мысли Карина. — Не передумал насчет еды?

— А?! Нет, спасибо!.. Дождусь, когда доктор закончит!..

— Ну, как знаешь!.. — фыркнула девушка и направилась к дому.

Я же снова присел на скамейку, уткнулся лицом в ладони и беззвучно закричал о том, какой же я все‑таки идиот!

Уже начинало темнеть, когда из палатки вышел доктор. По его лицу было понятно, что он очень устал и сейчас, как никто другой, нуждался в отдыхе. Увидев меня, сидящего у входа в палатку, он присел рядом, протер уголком халата вспотевший лоб и негромко произнес:

— Еще бы пару часов и… — покачал он головой. — Я прооперировал, в общем…, там резать пришлось много, чтоб рану прочистить…. По — хорошему бы конечность ампутировать…. — Он провел рукой по своему правому плечу, демонстрируя свои мысли, но, почуяв на себе мой леденящий взгляд, сложил руки на коленях. — Но, боюсь, это особого толку не даст. В общем, заштопал в лучшем виде, ты не переживай, — медик снова покачал головой, на этот раз заглянув мне в глаза, — сейчас на капельницах он…, токсины выводим…. Там помощник мой остался. — Он кивнул на палатку и растер лицо ладонями. — Ох, чего‑то я устал…. Пойду, перекушу…. — врач медленно привстал. — Ты не заходи пока и…, не пускай никого тоже, а то и так, пока оперировал, проходной двор, понимаешь, устроили!..

— Док, он жить будет?! — удивляясь своему же вопросу, уставился я на врача.

— Ну, если бы я не боялся получить по зубам…, — медик невесело улыбнулся, — то сказал бы, что будет…, пока не умрет!.. А вообще…, — парень прижал ладонь к моему плечу, — все должно быть хорошо!.. — произнес он и шагнул в сторону. — Успели!..

Да что ж такое, вашу мать? Сговорились, что ли, все? Или эта скамейка во мне такую тугодумность развивает? Сначала один божится, что уши отрежет, а потом спасать несется! Карина тоже молодец — я не я и лошадь не моя! А теперь еще и врач этот, Иисус, мать его, местный! Ответы хрен разбери, как из анекдота: Доктор, скажите, смогу я быть папой? Конечно, сможете, больной, вот только Римским. Тьфу, ты, блин!..

Время тянулось очень медленно. Несколько раз я, прохаживаясь взад — вперед по территории особняка, "стрелял" сигареты у одного из охранников. Курить особо, если честно, не хотелось, но зловоние табачного дыма немного отвлекало от негативных мыслей. Очень уж я переживал за Грешника: выживет ли он. А если нет? Если нет, то что тогда? Схороним под какой‑нибудь березкой за городом, отстреляем в воздух боекомплект и напьемся с горя до фиолетовых чертиков? Это все так, но дальше‑то что? Будем продолжать выживать втроем? Скорее всего, да. Только вот будет ли и дальше команда такой сплоченной? Или при случае разбежимся кто куда, распадемся, словно электроны в атоме, не имея общего ядра? А может, этот атом уже начал распадаться? Монах запропастился черт — те куда, причем в самое, так сказать, неподходящее время. Конечно, тут можно его оправдать тем, что Грешник еще недавно чувствовал себя лучше и никто не мог даже предположить такого развития событий. Но опять же, одно дело наведать старого друга в городе, а другое — вовсе исчезнуть. Волнуюсь ли я о нем? Трудный вопрос, но мне кажется, что уже нет. Да что там, душой кривить: и не волновался‑то особо никогда! Мне и узнать‑то его толком не выпала возможность, даже несмотря на проведенный всеми вместе пусть и короткий промежуток времени. Но даже тогда он все равно оставался, словно в тени, будто и вовсе его не было рядом. Теперь же, когда от него не поступало вообще никаких вестей, стоит ли переживать из‑за этого? Наверное, стоит, но что‑то у меня как‑то теперь это не получается. А Кипиш? А что Кипиш? Его поведение мне тоже не совсем понятно. Да, я понимаю, что он изменился из‑за пережитого ужаса, когда остался в Черногорске один, но ведь сейчас, когда все вновь, казалось, вернулось на круги своя, все снова встретились, он ведет себя, будто продолжает шевелиться по инерции. Особых переживаний по поводу Грешника я в нем не увидел. Может, конечно, свое взяли усталость и накатившее похмелье, но и я все это время не развлекался и, тем не менее, нахожусь здесь, у госпиталя, в ожидании хоть каких‑то новостей. Ему же, судя по его недовольному и вялому лицу, куда важнее было то, что их убежище обнаружено и теперь его придется покинуть. Но ведь это же не так важно! Куда важнее жизнь друга!.. Эх, черт подери, как же горько сознавать, что Грешник и вправду может покинуть нас, покинуть навсегда, как то самое ядрышко атома….

Впрочем, у проказницы — судьбы и на этот счет оказались свои планы. Уже минут через сорок в госпиталь вернулся доктор. Заглянув в палатку на несколько минут, он подозвал к себе пару охранников, которые, схватившись за носилки, помогли перетащить Грешника в дом. Надо отдать врачу должное. Он не стал долго мучить меня загадками, а сообщил, что состояние моего друга стабильное и ему сейчас просто нужен покой, который обеспечат в одной из комнат дома. Признаться, такая новость меня очень обрадовала, и я, не удержавшись, по — братски обнял медика, похлопав того по спине, заодно пообещав, что при случае обязательно отблагодарю. Уверен, что врачу моя выходка очень польстила. По его усталым глазам можно было понять, что он и сам вполне был доволен своей работой. Конечно, чтобы поставить Грешника на ноги, требовалась еще уйма сил и времени, но, как сообщил врач, самое опасное уже позади.

В дом я не заходил. Да, честно сказать, мне и не хотелось. Посидев еще какое‑то время на скамейке, я задумал посетить кафешку Неро да поболтать с добродушным барменом, но и тут мои планы немного подправились.

— Ну, и долго ты тут сидеть собираешься?! — Доброжелательно улыбаясь, произнесла подошедшая ко мне Карина. — Может, все‑таки пойдешь, перекусишь?

— Да нет, спасибо!.. Я как раз уходить собрался… — ответил я, поднимаясь со скамейки.

— А можно поинтересоваться куда?! — продолжила она расспросы.

— Да хотелось "Геометрию" посетить…. Расслабиться немного….

— Слушай!.. — вдруг воскликнула она. — А замечательная идея!.. Меня подождешь?! Я быстро!..

Я нахмурил брови, совершенно не понимая, что от меня требуется, но девушка, как говорится, взяла быка за рога:

— Минут десять!.. Я переоденусь, и вместе пойдем!.. Ты ведь не против?!

— Э — э, нет… — развел я руками, пытаясь рассмотреть в этом предложении подвох.

— Вот и славно!.. — Карина быстро направилась к дому и прикрикнула уже на ходу. — Десять минут!.. Жди, понял?!

Ага, понял…, что ничего не понял. Нет, ну, точно со скамейкой что‑то не так! Нет, я, конечно, совсем не против подобной компании…., да что там?! Даже очень — за! Но все же что‑то не давало мне покоя. Я даже обратился к внутреннему голосу, мол, эй, дружбан, ты подвоха тут не замечаешь, нет?! Но и он, как назло, молчал, наверное, бесшумно похихикивая надо мной. Ну, да ладно, разберемся!..

— Я быстро?! — усмехнулась девушка, буквально выпрыгнув из дома на улицу.

Ответить толком я ничего не сумел и даже забыл посчитать, на сколько этажей спустилась моя нижняя челюсть. Эта милая дамочка облачилась в голубую джинсовую мини — юбку, подчеркивающую ее точеную фигурку и длинные стройные ноги, плотно обтянутые темными чулочками, коротенькую кожаную курточку коричневого цвета и такого же оттенка остроносые сапожки. Свою светлую головку эта бестия прикрыла ковбойской шляпой. Созерцая девушку в таком виде, я невольно подзабыл, как правильно нужно вдыхать воздух, и встрепенулся лишь через несколько секунд, опасаясь случайно оставить мозг без кислорода.

— Ну, чего уставился?! — весело произнесла она, подходя ближе. — Девчонок красивых не видел?

— А ты это…, не замерзнешь?! — не нашел я уместнее вопроса и продолжал любоваться ее видом.

— Так мы же на машине поедем, дурачок!.. — все так же весело и невозмутимо ответила девушка и протянула на кончике указательного пальца ключи. — Чур, ты за рулем!

"Ох уж эта скамейка!" — подумал я и все равно продолжил нести откровенную чушь:

— Я выпить собирался!.. Как обратно‑то?

Девчушка неожиданно рассмеялась, да так звонко, что я и сам невольно гоготнул, понимая, что сморозил ерунду.

— Ну, задавим кого‑нибудь, подумаешь?! — продолжая смеяться, произнесла она. — Один черт тут большинство бандиты!.. Заслужили!..

Подхваченный ее веселящим хохотом, я и сам, не выдержав, рассмеялся, и мы направились к припаркованному неподалеку "Роверу". Забираясь в машину, я успел заметить боковым зрением стоящего в окне Циркуля, наблюдающего за нами и совершенно этого не скрывающего.

— Слушай, — начал я, повернув ключ зажигания, — а Циркуль против не будет?

— Против чего?! Того, что я с тобой?! Будет, конечно, если ты меня обидишь, но ты же не такой дурак, каким весь вечер кажешься?!

Ничего ответить на этот выпад в мой адрес, кроме многозначительного молчания, я не смог и лишь плавно надавил на педаль газа, трогаясь с места.

— Он мне как отец!.. — серьезно ответила Карина, ухватившись за ручку под потолком. — Не надумай там себе чего лишнего!..

— Нормальный отец… — фыркнул я. — На задания там всякие отправляет….

— Фарт!.. — встрепенулась девушка, взглянув на меня. — Оглянись!.. Тут мир такой!.. Без таких отцов и братьев — долго протянешь?!

Я ничего не ответил. А ведь, правда, что бы было со мной сейчас, не встреть я друзей? Долго ли протянул бы почти голый среди пустоши? И даже нарвись я на город раньше, чем встретил ребят, что бы там увидел? Что бы мне пришлось пережить? Зомби?! Да черт с ними, с зомби! Одного — двух завалил бы непременно, но что бы я пережил?! Каковы были бы эмоции при виде ходячих мертвецов? И смог бы я выжить при встрече с другими людьми? Приняли бы и они меня так же тепло или расстреляли на месте из баловства?! Черт! Карина права! В этом мире по — другому, видимо, и невозможно! Каждый находит свой путь, своего брата, своего отца. И винить таких братьев или отцов невольно становится крайне сложно, а то и невозможно. Да что там?! Ты готов жизнь свою отдать за них, точно так же, как я за Грешника, Кипиша или Монаха.

— Открывай!.. — выкрикнула девушка через окошко автомобиля охраннику, стоящему у ворот. — Будем поздно, пьяные, с песнями и танцами!.. — заключила она и снова расхохоталась.

Не угадала Карина только с танцами, да и то частично. В кафе ей все‑таки удалось несколько раз вытащить меня из‑за столика, когда из всего репертуара играющей там музыки попадалась располагающая к танцу мелодия. В особняк же мы действительно вернулись уже глубокой ночью, до ужаса пьянющие и, горланя, наверное, на весь спящий городок песню про мороз, умоляя этот самый мороз смягчить свой пыл хотя бы по отношению к какому‑то коню. Поддерживая друг друга, чтобы не упасть, мы весело шагали по улицам, нервируя и без того хмурых, полусонных патрульных, изредка попадающих в поле нашего зрения.

— А гитару‑то ты зачем упер?! — ухахатывалась девушка. — Ну, точно!.. Бременские музыканты!..

— Да я сам не знаю!.. — поддерживая смех, поднял я над головой гитару, честно стыренную из кафе. — Не забыть бы теперь вернуть ее!..

— Да ладно тебе!.. Не обнищает! Тут такого добра найти — раз плюнуть!.. Кстати! — Карина резко остановилась и повернула ко мне лицо. — Пойдешь со мной завтра…, ой, то есть уже сегодня на мародерку?!

— Куда?! — удивился я. — Зачем тебе?! У вас же есть те, кто этими делами занимается, разве не так?!

— Есть. — Подтвердила девушка. — Но я люблю сама!.. Я книги обычно ищу редкие и картины!.. Раньше со мной Бублик ходил, подстраховывал, что случись, но…

— Пойду!.. — уверенно произнес я, опережая возможность подкатиться ненужной сейчас грусти. — С удовольствием!.. — улыбнулся я и невольно вдохнул запах ее волос, который окончательно лишил меня разума.

Обхватив свободной рукой девушку за талию, я прижал ее к себе и прикоснулся своими губами к ее… пальцу! Что за…?! Какого…?!

Каким‑то невероятным образом Карина умудрилась подставить указательный палец между нашими губами так, что именно его‑то я и поцеловал. Широко улыбаясь, она отрицательно покачала головой и еле слышно прошептала:

— Тш — ш… Не разгоняйся так, а то тормозить придется — все колодки сотрешь!..

Вот женщины …., …, уфф…рррр… Нет, ну я этого никогда не смогу понять! С нами, мужиками, куда все проще, но с женщинами же, это…. Ай, к черту!..

При всех своих зловредных мыслях я все же еще раз нежно чмокнул ее пальчик, а затем, стараясь изобразить, что в общем‑то ничего и не произошло, освободил девушку от своих объятий и, глубоко вздохнув, улыбнулся в ответ, а затем произнес:

— А давай я еще что‑нибудь сыграю!.. Не зря же все‑таки гитару уперли!..

Где провести остаток ночи, думать долго не пришлось. Конечно, можно было организовать для меня место в одной из армейских палаток, но беспокоить Циркулевских ребят, уже видящих седьмой сон, не хотелось. Карину же, судя по ее смешливому взгляду, тоже особо не устраивало: "я посплю там, в ванной на коврике, и приставать не буду, честно — честно!". Поэтому, распрощавшись, она закрыла за собой дверь своей комнаты, а я, стараясь не шуметь, поднялся на этаж выше, в ту комнату, где еще недавно выхаживали меня. То, что теперь сюда переместили Грешника, я прекрасно знал, но при этом посчитал, что, плюхнувшись в кресло у его кровати, я ему особо не помешаю.

— Спишь, брат?! — негромко произнес я, усаживаясь в кресло. — Ну, спи, спи!.. Блин, знаешь, бабы…, такие, эх…

Действительно ли спал Грешник или все еще находился в бессознательном состоянии, я не знал, но почему‑то именно сейчас мне очень захотелось с ним поговорить. Причем не о делах, а о чем‑нибудь таком, жизненном, мирском. Но мой друг продолжал молчать, а я еще некоторое время бормотал себе под нос какую‑то несуразицу, а затем плавно погрузился в сон, еще не догадываясь, что сновидения ко мне снова вернулись.