Автобус остановился в каком-то неуютном месте. Сквозь заплаканные дождем окна, куда ни глянь, всюду только серое небо да серые дымящиеся кучи. Двери открылись, последовала команда выходить. Люди шагнули прямо в дождь. Среди прибывших было несколько семей. Мужики все понурые, без искры в глазах. В женщинах еще теплилась надежда на то, что все образуется. Анна с мужем очень отличались от основной массы и манерой держаться, и приличной одеждой, и дорогими очками на красивом носу Григория. А еще тем, что Аня продолжала светиться неправдоподобной любовью к супругу, чувствуя себя «декабристкой».

С новоприбывшими побеседовал высокий, коренастый мужчина, назвавшийся Петром. Он же показал паре жилье – комнату с окном и столом на трех ножках. Даже спать было не на чем.

– При старании обживетесь всем необходимым, – сказал Петр, заметив удивленный взгляд Анны.

«Неужели, копаясь в мусоре?» – подумала она и хотела уточнить, но ее перебил сопровождающий:

– Пойдемте со мной, я покажу ваши рабочие места. В документах разбираетесь?

– Я журналистка, привыкла работать с бумагами.

– Вот и будете ими заниматься. А вы, Григорий, займетесь сортировкой. Вас ждут на участке номер четыре.

Заметив реакцию мужа, Анна поспешила его успокоить:

– Гриша, мы оказались в тяжелой ситуации. Но я верю, что это испытание нам по силам. Если мы справимся, а мы справимся с этой бедой, то станем сильнее.

– Это все слова! А здесь реальность. Реальность – она другая, Аня, ты это понимаешь!? Это тупик! Все! – вспылил Григорий.

– О чем ты? Как у тебя язык поворачивается говорить такое? Разве не ты всегда был образцом силы воли и стойкости?

– Все меняется. Люди, жизнь…

– Ты прав, меняется. Но вера в победу должна быть несокрушимой.

– Что с нее возьмешь, с этой твоей веры? – криво усмехаясь, промолвил Григорий.

Ане почему-то вспомнился один далекий день из ее счастливого прошлого.

… Было начало осени. С деревьев уже потихоньку опадала листва. Из окна их квартиры просматривался крохотный скверик, втиснувшийся между домами. И вдруг на сквер, на опавшие листья пролился дождь. У нее появилось желание обуть резиновые сапоги, схватить зонт и выбежать под дождь. Хотелось вглядываться в рябящие в свете ночных фонарей лужи, вслушиваться в шум пахнущей свежестью воды, падающей сквозь решетки ливневки. Хотелось ощутить себя маленькой девочкой…

Как не похож тот дождь на сегодняшний! Правда, она вновь ощущает себя маленькой девочкой. Но она тоже стала другой. И рядом с ней другой мужчина, совсем не похожий на того, из прежней жизни. Значит, ей предстоит бороться в одиночестве. Ей одиноко и грустно. Но девочка боится признать себя слабой и упасть на самое дно. Значит, надо верить в себя…

Они на свалке уже второй день. Здесь ужасный смрад. Воняет от всего и ото всех. Мечта только об одном, помыться, но это утопия. Вода только холодная, и электрическая плитка одна на три комнаты. Из предметов, напоминающих о цивилизации, только два одеяла, джинсы и свитер, да и те грязные. Еще есть обмылок и зубные щетки. Паспорта у них забрали, правда, остались водительские права, редакционное удостоверение и свидетельство о рождении.

– Гриша, нам нужен диван или кровать, – обратилась Аня к мужу. – Или хотя бы матрас. Мы замерзнем, если будем спать на полу.

– Попроси у Петра. По-моему, ты ему нравишься! – с ухмылкой ответил супруг.

– Почему я должна просить его? Ты мой муж. К тому же занимаешься разборкой мусора.

– Мне некогда. Я работаю, а ты бумажки с места на место перекладываешь. Найди время походить, поискать. Найдешь – я принесу. Возможно.

– Гриш, а ты изменился! – прошептала Анна и ушла, вытирая слезы.