Веки сомкнулись, и Феликс провалился… в ледяную воду. Погружение, произошедшее в полной темноте, было похожим на всхлип ребенка после плача. Глаза инстинктивно закрылись. Сознание уцепилось за душу, покидающую немое тело, но вода сомкнулась над головой, и восприятие реальности исчезло. Ни пространства, ни времени, ни тем более своего положения в пространстве Феликс не ощущал. Все пропало. Время остановилось. Тело медленно совершало беззвучное, видимое только со стороны, погружение в бездну. Где-то там, в другом мире, билось сердце. Его биение не было связано с сознанием, равно как и с душой, одновременно оставившими тело. Коснувшись дна, ноги спружинили, и тело всплыло на поверхность. Руки вцепились в кромку льда, и голова и плечи оказались над водой. Глаза открылись. Струи вязкой, как гель для душа, воды медленно стекали по лицу. Рот открылся, а вдохнуть не получилось. Только протяжное «и-и-и!» при выдохе. Но так как закон гравитации не отменили, тело снова начало погружение и опять ушло под воду с головой. Сознание, не рассчитывая на душу, в последний момент пробилось сквозь воду, пытаясь соединиться с телом. Но это соединение было таким зыбким, как желание проснуться во время сна. Желание вроде бы есть, а нет ни малейшей осязаемой возможности. Неясное сознание не приказало телу всплывать скорее, а только проинформировало о такой возможности. Ноги, коснувшись дна, инстинктивно продолжили сгибание и вновь оттолкнулись от дна. Снова голова появилась над водой, и его руки цепляются за кромку льда. Сознание возвращалось в мозг струями горячего душа, обжигающего все тело. Легкие жадно втянули воздух. Вода, попав с воздухом в легкие, вызвала приступ кашля, окончательно возвращающего сознание. Тело, завершив подъем, вновь начало погружение. Глаза закрылись, и вода сомкнулась над головой. Шум ее глухой, необычно низкий, как в замедленном кино. Максимально поджав ноги для сильного толчка, Феликс оттолкнулся от дна и руками помог выбросить туловище на лед. Резкая боль пронзила мочевой пузырь. Он проснулся…

Лекарь и два мужика, сидя у буржуйки, пили чай и курили.

«Вот почему в хибаре не дымно. Печку, наверное, нашли где-то на свалке, – подумал Саенко. – Обстоятельно обустроились. На годы».

В помещении было так тепло, что он даже вспотел в своей фуфайке. Быть может, крысиный бульон или операция помогла, но почувствовал он себя почти здоровым.

– Вечер добрый, Феликс, – поздоровались мужики.

– Я им рассказал твою историю с крысами… В общем, мы решили, что тебе назад возвращаться нельзя. Если тебя крысы пометили, то обязательно вернутся, чтобы доделать дело. Тем более, одну ты убил.

– Я там спальник оставил.

– Вот твой спальник, вернее, то, что от него осталось. Санек принес…

Лекарь указал на то, что осталось от спального мешка. Он выглядел так, словно его долго резала бритвами толпа разгневанных маньяков.

– У нас для тебя место найдется. Да и болен ты еще. Тут завтра хоронить будут двоих, крутого и его адвоката. Разбились на машине. Гнали по трассе за двести километров, ну и не вписались. Машина сгорела. Тела обгорели. Только по телефонам и опознали. В газетах было фото вдовы. Говорят, она сильно убивалась.

– А когда это случилось?

– Позавчера. Вся свалка только об этом и говорит. Завтра все пойдут на кладбище, поминать раба Божьего. И ты пойдешь с нами. Больше рук, больше домой принесем. А пока я тебе лекарство сделаю.

Бывший фермер достал шкалик водки и плеснул немного в кружку. Потом надел брезентовую перчатку и пошарил под ведром. Вытащил оттуда за хвост живую крысу, перерезал ей горло и подержал над кружкой, чтобы кровь сбежала.

– Надо выпить.

У Феликса начались позывы к рвоте, но он сдержался.

– Не ссы. Мы все так лечимся, когда крысы кусают. Хорошее противоядие. Завтра еще налью. Спим по очереди. Дежурный огонь в печурке поддерживает и крыс гоняет. Ты сегодня освобожден.

Он хотел сказать, что не хочет спать, ведь только то и делает, что спит, но язык стал заплетаться. Единственное, на что хватило сил, так это спросить:

– А хозяйка кто?

И уже проваливаясь в сон, услышал:

– Никто ее не видел. Но говорят, очень добрая. Если бы не она, то и нас здесь не было бы.