– Ты как, Феликс? – поинтересовался Глеб.

– Вроде живой, – ответил тот, продолжая осматриваться.

Весьма многочисленное население деревушки преимущественно состояло из немолодых женщин, ужасно тощих, с обвислой, как уши спаниеля, грудью, в набедренных юбках-абажурах из высушенной травы или пальмовых листьев. Те, кто был моложе, лет двадцати пяти, выглядели более привлекательно. Их округлые формы не вызывали отвращения.

Несколько пожилых мужиков были похожи на ходячие скелеты, обтянутые кожей. И что забавно, каждая особь мужского пола носила на детородном органе конусовидную трубку желтого цвета, с тонкого конца загнутую в колечко.

Знакомство пленников с местностью и населением было прервано приходом двух коренастых туземцев. Одного, держащего в руках лук и десяток стрел, украшали налобная повязка из сырой кожи и браслеты из перьев. У второго, несущего почерневшую мумию, находящуюся в позе эмбриона, в крылья носа были вставлены клыки дикого кабана. У обоих трубочки на фаллосах были прямыми. Подойдя к пленникам, аборигены стали совершать вокруг них ритуальный танец, аккомпанируя себе голосом.

– Глеб, как ты думаешь, почему у всех трубочки загнуты, а у этих прямые? – поинтересовался Феликс.

– Я думаю о том, как бы нам отсюда выбраться, а его чьи-то члены волнуют. Больной!..

– Почему сразу «больной»? Интересно ведь. Я раньше такого нигде не встречал. Может, мы с тобой племя какое-то новое открыли, о существовании которого никто не знал?! – пустился в размышления Феликс.

– Я даже знаю, почему о них никто до сих пор не знал, – ответил Глеб.

– Мне очень интересно твое мнение. Продолжай.

– Да потому, дурья твоя башка, что всех первооткрывателей, таких как мы, они съедали. А «концы» у всех загнуты для того, чтобы они своими погнутыми стручками не портили гарем, принадлежащий этим двум вурдалакам, устроившим перед нами пляски, – выдвинул гипотезу Глеб.

– Ух ты! Очень похоже на правду…