Точно к назначенному сроку Борщенко подошел к тодтовскому управлению майора Клюгхейтера, и не один…

Машина майора еще стояла у крыльца. Очевидно, он приехал только что.

Через пять минут, которые не обошлись без некоторого шума при входе и в вестибюле, Борщенко постучал в дверь к майору и, получив разрешение, вошел.

Клюгхейтер был необычайно возбужден и нервно прохаживался по кабинету. Он посмотрел на Борщенко с неприязнью и холодно сказал:

- Я, как видно, ошибся в вас, Борщенко, и понял

это слишком поздно… Скажите, - Пархомов ваш протеже?..

- Да, майор. Это мой земляк, сослуживец и, если хотите, друг!

- А вы знаете, где он сейчас и что с ним?

- Где он, я знаю, а что с ним, - нет. И, признаюсь, это меня - и не только меня! - очень тревожит.

- Ну вот, я так и подозревал, что вы знали, куда он отправился. И быть может, не без вашего содействия?.. А знаете ли вы, что он натворил?..

- Нет, майор. Но могу предполагать.

- И это, стало быть, не без вашего ведома? - Майор покраснел от гнева. - Так вот! Он совершил какой-то взрыв на радиостанции и теперь никого туда не пускает, отстреливается… Вы представляете, чем все это кончится?!

- Конечно, майор.

- Что значит конечно?..

- Кончится его героической гибелью, майор!..

Клюгхейтер остановился против Борщенко и в упор посмотрел ему в глаза.

- И вы, Борщенко, видите героизм в том, что Пархомов своим геростратовским поступком вызовет такие карательные меры, какие будут стоить жизни сотням его невинных товарищей?! И ваших, разумеется, товарищей! Я вас не понимаю, Борщенко!..

- Это героизм потому, майор, что Пархомов жертвует своей жизнью ради жизни других! Именно ради вот этих самых своих товарищей, ради их освобождения!

- Что это значит, Борщенко?

- Это вы скоро поймете, майор. А не можете ли вы узнать, держится ли он еще? - Голос Борщенко дрогнул.

- Этим я и сам интересуюсь, но позвонить не могу: поврежден коммутатор.

- А может быть, вы позволите посодействовать вам в этом разговоре? Обеспечить работу коммутатора?..

- Вы сегодня говорите загадками, Борщенко. Но мне теперь не до загадок! Я вынужден арестовать вас. К сожалению!.. Думал еще раз выручить вас, но вижу, что допустил ошибку, не арестовав ранее.

Борщенко подошел к телефону и снял трубку.

- Алло!.. Коммутатор?.. Это Борщенко. Соедините меня с караульным помещением мыса. Спасибо…

Майор остановился пораженный. Затем подошел к Борщенко вплотную, ожидая, что будет дальше. А тот продолжал на чистом немецком языке:

- Это кто?.. Начальник караульной команды?.. Сейчас с вами будет говорить майор Клюгхейтер! Пожалуйста, майор!..

Ошеломленный Клюгхейтер машинально взял трубку и приложил ее к уху.

- Да, это я. Что?.. Все еще отстреливается?.. Пока не надо!.. Нет, не надо. Оставьте его в покое! Я потом дам указание…

Майор положил трубку на место и дважды нажал кнопку звонка.

Дверь открылась. Вошли два охранника с автоматами и, пройдя к Борщенко, остановились в ожидании распоряжений.

Клюгхейтер, продолжая недоуменно разглядывать Борщенко, сказал:

- Перед тем как вас, Борщенко, уведут, объясните, - что означает эта история с коммутатором?

- Господин майор, вы, же умный человек! Неужели вы не понимаете, что коммутатор находится сейчас в наших руках!

Клюгхейтер вздрогнул.

- В чьих это… наших?..

- В руках восставших узников вашего проклятого острова, господин майор!

- Час от часу не легче! Да знаете ли вы, безумные, что это будет означать поголовное истребление всех русских и других славян?! - Клюгхейтер, потрясенный этой новостью, бессильно опустился в кресло. - Чего же вы добились, Борщенко?.. Крови! Невинной крови своих товарищей, а в частности - и моей! Из-за вас и меня повесят рядом с вами!.. И элементарная честность не позволит мне возразить против этого.

- А мы не дадим, майор Клюгхейтер, вас повесить! Вы тот честный немец, в которого не верило мое сердце. И вы еще понадобитесь новой Германии, мирной Германии. Объявляю вас нашим пленником, майор Клюгхейтер! Где ваше оружие?..

- Вы начинаете бредить раньше времени, Борщенко! - резко сказал Клюгхейтер. - Это еще у вас впереди, в нашем страшном гестапо, будь оно проклято!..

Клюгхейтер повернулся к охранникам:

- Уведите его… - и остановился, окончательно сраженный: на него смотрели совершенно не знакомые ему люди.