- С нашим Витенькой что-то неладно. Уж не заболел ли? - встревоженно говорила высокая, пышная женщина, обращаясь к мужу, сидящему за столом с газетой в руках. - Он только с прогулки пришел, а мое материнское сердце почуяло - неладно. Съежился весь, глаз не подымает. И сразу к себе - в детскую. Я заглянула в щелку. Он лежит на диване, губы стиснул и в потолок смотрит.
- Н-да, странно, - сказал мужчина, не отрывая глаз от газеты.
- Ты слушаешь, когда я говорю, или нет! - закричала пышная женщина.
- Я слушаю, - ответил мужчина и бросил на нее отсутствующий взгляд. - Ты рассказывай.
- Да что тебе рассказывать? Разве ты своими детьми интересуешься? И я, и они тебе безразличны. Тебе лишь бы Леонтий Макарович да Карп Леонтьевич были здоровы, да шахматы не ломались, да пивная на Красноармейской была открыта - больше ничего не нужно. Истукан!
В это время в столовую вошел юноша в синем свитере с оленями. Его черные глаза-угольки с явным пренебрежением остановились на родителях.
- Опять? - кивнув в их сторону, спросил он у домашней работницы. - Ну, сейчас пойдет: «Для кого я жизнь погубила?..» Правда, весело у нас, Люба?
Спор неожиданно прекратил тринадцатилетний мальчик, пухлый, с висячим двойным подбородком. Он распахнул дверь детской комнаты и крикнул, чуть не плача:
- Мама! Папа! Давайте обедать!
- Не называй его папой, Витенька. Это же бездушное животное! - прогудела женщина.
- Первое остывает, - примирительно сказал мужчина. - Примемся за еду, моя кисонька. Довольно говорить друг другу гадости.
Он первым подал пример: налил из графина вина и наколол на вилку кусок огурца.
Юноша в синем свитере решительно подошел к столу, сел и придвинул к себе тарелку с супом.
Обед прошел в молчании. Так же молча супруг удалился в свой кабинет. Жена продолжала сидеть за столом, меланхолическим взглядом следя за домашней работницей Любой, убиравшей посуду. Мальчики ушли в свою комнату.
Спустя несколько минут из детской послышался сначала стук, затем отчаянный крик: «Мама!» - и в столовую влетел Витя с трясущимися щеками.
- Мама, мамочка, мамуся! Я с тобой, мне страшно! - вопил он, оглядываясь назад.
- Что случилось, Витенька? Что с тобой? Сергей обидел? Я его сейчас…
- Мне показалось… кто-то за окном. Мне страшно! - всхлипывал мальчик.
- Я с тобой, маленький, успокойся! - Мать стала целовать Витю в лоб, в глаза, в щеки. Она вынула из глубин своего халата носовой платок, на котором красовался разноцветный попугай, и вытерла сыну слезы. - Ну, вот и всё. Теперь давай я сама отведу тебя в детскую и мы посмотрим за окно. Увидишь, там никого нет.
- Не пойду! Буду весь день с тобой! И спать буду с тобой! Пусть перенесут мою кровать! - выкрикивал сквозь слезы мальчик.
- Но, Витенька…
- Сказал: не пойду, и не пойду! Не хочу туда! Бесчувственное животное! - топал он об пол ногой.
- Откуда ты набрался таких слов?
- Я буду спать с тобой! - твердил свое мальчик.
- Ну, хорошо. Чего ты боишься?
Она прошла в детскую. Старший сын Сергей поспешно спрятал под подушку какую-то коробку.
- Почему плачет Витенька? - гневно вскрикнула мать.
- А я знаю? Он же твой любимчик, ты и должна знать; у меня своих дел хватает.
- Как с материю разговариваешь? - возмутилась она и, подойдя ближе к кровати, взялась за подушку. - Что это ты там прячешь?
- Ничего. Крючки.
- Сейчас же покажи!
- Но я же сказал. Ты что, мне не веришь?
- Ты вечно лжешь, Сергей! Я тебя знаю.
Юноша ничего не ответил матери. Он протянул ей коробку и отвернулся.
Она быстро открыла коробку. В ней лежало несколько рыболовных крючков.
- Ты должен был бы смотреть за младшим братом! Но как ты можешь это делать, если у тебя даже для занятий не остается времени! - резко сказала она и вышла, демонстративно хлопнув дверью.
Сергей встал, медленно подошел к окну и долго смотрел на осеннюю улицу. Его губы дрожали. Из окна на него укоризненно смотрело лицо Люси, обезображенное шрамом.
* * *
Подполковник Котловский остановился у двери квартиры первого этажа, на которой висел синий почтовый ящик с надписью: «Для писем и газет Шулика Б. Н.». Он позвонил и услышал за дверью женский голос:
- Люба, где вы запропастились? К нам звонят!
«Голос принадлежит той, что приходила ко мне вчера», - подумал Семен Игнатьевич и вспомнил женщину, по одному виду которой можно было определить: она выросла в деревне и тщательно скрывает это. В ушах Котловского снова зазвучал ее грудной голос. «Я женщина, мать; вы, надеюсь, понимаете мою тревогу? Мой мальчик, мой сынок в опасности».
Тогда первым желанием подполковника было выпроводить ее из кабинета, но он сдержался и выслушал ее до конца. То, что рассказывала женщина, само по себе ничего не означало, но в сопоставлении с участившимся детским хулиганством - настораживало. А когда подполковник Котловский услышал, что мальчик учится в школе, где была раскрыта группа малолетних воров и где наиболее процветало хулиганство, он сам поспешил на квартиру работника Министерства просвещения - Бориса Николаевича Шулика.
Дверь открыла домработница. За ней, на пороге комнаты, стояла хозяйка дома.
- Здравствуйте, Аделаида Фоминична, - обратился к ней Семен Игнатьевич. - Как видите, я свои обещания выполняю исправно.
- Входите, входите, - сказала женщина. - Витенька с минуты на минуту придет из школы.
Подполковник вошел в столовую. На буфете красного дерева стояло семь фаянсовых слоников; у переднего на шее был повязан огромный красный бант. На стене рядом с «Девятым валом» Айвазовского висела в золоченой рамке вышивка - два целующихся голубка.
Из коридора послышался звонок. Аделаида Фоминична встрепенулась:
Витенька, наверное…
В комнату вошел подросток, очень легко одетый, в синем шерстяном свитере, но без пальто и даже без пиджака. По недовольному выражению лица хозяйки Котловский определил, что это не ее любимец.
- А где Витенька? Почему не привел его? - спросила Аделаида Фоминична.
- Здравствуйте, - поздоровался подросток, увидев чужого, потом спокойно ответил матери: - Витя со своими товарищами задержался. Скоро будет.
- Ты вечно грубишь, Сергей! Воспитывай не воспитывай тебя - все равно толку не будет, - пророческим голосом произнесла она и отвернулась от сына.
- Это старший. Никакого сладу с ним. Непослушный, учится неважно! А младшенький мой - почти отличник! - до приторности ласковым голосом сообщила она.
Семен Игнатьевич посмотрел в черные блестящие глаза подростка, и сердце его дрогнуло. Ясным, любопытным, как у галчонка, взглядом этот мальчик напомнил ему сына, погибшего от руки хулигана. И звали его так же - Сергей.
Боясь выдать свое волнение, Котловский подал руку пареньку и нарочито сурово сказал:
- Давай познакомимся.
Сергей улыбнулся Котловскому одними глазами: ладно, мол, знакомиться так знакомиться.
В коридоре вторично раздался звонок - длинный, заливистый, торопящий.
- Иду, иду! - крикнула Аделаида Фоминична и повернула лицо к подполковнику. - Это уж точно Витенька.
Она ввела в комнату пыхтящего мальчугана с двойным подбородком, одетого в клетчатое пальто и такого же цвета кепку. Витя бросил портфель на стол и стал раздеваться.
- Люба! Витенька пришел! Давайте на стол! - приказала она.
Пока домашняя работница подавала на стол и убирала на вешалку пальто, сброшенное Витей, Аделаида Фоминична заставила своего младшенького показать гостю дневник, где красовались пятерки, четверки и изредка - тройки, и четырежды чмокнула его в голову.
С видимым удовольствием принимая ее ласки, мальчуган тихим голосом рассказал Семену Игнатьевичу о математической олимпиаде, проходившей в их школе.
- Он взял первый приз! - гордо сказала Аделаида Фоминична.
Подполковник подождал, пока мальчики поели, и стал расспрашивать Витю о его страхах. Мальчик вдруг съежился и начал запинаться.
- Скажи все, Витенька; этот дядя из милиции, он им покажет! - подбодрила его мать, да так неудачно, - он совсем умолк.
Котловский, увидев, что от мальчика ничего не добиться, собрался уходить. Он решил поговорить с директором школы и классным руководителем.
- Так как вы думаете, моему мальчику ничто не угрожает? - спросила Аделаида Фоминична. - Он ведь такой тихий, беззащитный. Вот о старшем этого не скажу. И чего ему не хватает?
«Ласки», - подумал подполковник и стал прощаться. Вместе с ним вышел и Сергей.
- Тебе куда? - спросил его Котловский.
- На Красноармейскую.
- И мне туда же. Пошли вместе, - обрадовался подполковник.
Дорогой они говорили о школе, о занятиях, трудных и легких предметах. Семен Игнатьевич спросил Сергея, почему у них в школе и в классе такая плохая дисциплина.
- Неинтересно у нас в девятом классе. Всё - мероприятия. Культпоход - мероприятие и лыжная вылазка - мероприятие. Вот и проходят так: ничего нового. Ну и ребята шумят, бузят. А есть и другие… - Он спохватился, что говорит лишнее, и встревоженно глянул на спутника. Лицо Котловского не выражало ничего, кроме дружелюбия, но все-таки Сергей перешел на другую тему: стал рассказывать о прыжках с трамплина.
Они остановились одновременно.
- Мне сюда, - сказал Сергей, кивая в сторону трехэтажного особняка.
- И мне тоже, - Котловский прищурил глаз, словно знал об этом раньше, и спросил: - Тебе в какую квартиру?
- Тут одни знакомые… - протянул юноша. - В четвертую квартиру…
- Значит, вместе. Мне к Люсе Евченко, - сказал Котловский.
С Люсей Евченко Семен Игнатьевич говорил недолго. Она сказала, что того, кто ее ранил, она не видела и, кроме свиста, ничего не слышала. Когда Семен Игнатьевич проговорил: «Вам нечего бояться, доверьтесь, и виновники будут сурово наказаны» - она с такой болью посмотрела на него, что подполковник понял: девушка чего-то не досказывает. А когда он заметил ее взгляд, направленный на Сергея, ему стало ясно: знает об этом и он, но они ничего ему не скажут. Котловский попрощался.
* * *
С директором школы, где учились дети Бориса Николаевича Шулика, Котловский уже сталкивался, расследуя дело о группе малолетних воров. Он сразу же попросил позвать руководителя шестого класса.
Классным руководителем в шестом «б» была молодая женщина с красивой седой прядью в иссиня-черных волосах, Мария Федоровна. Она сказала:
- Витя Шулика учится в моем классе. Как же охарактеризовать его? Мальчик учится хорошо, блестящие математические способности. Ведет себя тихо, не хулиганит. Плохо лишь - наушничать любит. Да! Как ни удивительно, доносит на товарищей.
- Никаких шалостей? - переспросил подполковник.
- Он и так болезненный, малоподвижный. Где уж ему шалить? Он и спортом не занимается. Единственное увлечение - рыбная ловля. Отчаянный рыболов. Всюду со спиннингом, с крючками. Рыболовы у нас группой держатся. По-моему, там старший брат Вити руководит.
- Сергей? - заинтересовался Семен Игнатьевич. - А что он?
- О Сергее Шулика вам директор скажет, - быстро проговорила Мария Федоровна.
Директор для чего-то водрузил на длинный нос пенсне и, внимательно посмотрев на подполковника, сказал:
- Как бы вам точнее определить его?.. Озорник - выдумщик… Вся энергия уходит на выдумки, так что на учебу остается ее мало… Способный мальчик. Посмотрите его дневник. Троек почти нет. То пятерки, то - двойки. Смотря по настроению. А на выдумки горазд. Однажды в восьмом классе, в прошлом году, явился на урок анатомии и за ворот майских жуков натолкал. Во время урока рубашку расстегнул, - жуки оттуда по одному начали вылетать. В классе - смех. Какой уж тут урок? Или вот еще: купил конфет и роздал ребятам с условием - есть на уроке. Учитель вызывает отвечать, а ученики говорить не могут: конфеты липкие, в зубах завязли. Или на уроке шумовой оркестр устроил на перьях. Да чего там, всего не перечислишь! - Директор махнул рукой. - Одна лишь у него хорошая черта: правдив. Спросите его - или правду выложит, или смолчит. А с ложью не знается. Ни-ни. Если кого-то за него станут ругать, сейчас же вскочит: «Я виноват, и больше - никто!» Такой уж индивидуум. Товарищи его любят, поэтому он опаснее других. Хотели мы за хулиганство его из школы исключить, отец вступился… Он в Министерстве просвещения работает, нельзя отказать. Дали последнее предупреждение.
- Правдивый, говорите? - повторил Семен Игнатьевич. Ему было приятно еще раз услышать это.