В Академии она, не мешкая, пошла в отделение правопорядка, в котором и располагались тюремные камеры. В основном там отсиживались нарушители дисциплины, дуэлянты, а также трезвели в крепком алкогольном сне перебравшие маги. Впереди всех их ждали, как правило, отработки, как то уборка территории, уход за животными, магическими в бестиарии и обычными лошадьми в стойлах, работа в оранжерее. И очень редко, на памяти Григории всего один раз после дуэли со смертельным исходом, там по-настоящему был заключен до окончания предварительного следствия студент. По суду магов его ждало купирование дара и каменоломни за непредумышленное убийство.

И вот теперь здесь был ее однокурсник и напарник, а еще, наверное, муж. Стоило ли считать все произошедшее браком, Гри еще не определилась.

Выпускать Вайтрана по ее просьбе, конечно, никто не побежал, зато дежурный любезно согласился проводить ее к следователю, который занимался их делом, более того, у следователя нашелся и декан. На какое-то мгновение девушка едва не пожалела о своем решении, все-таки кто она такая, чтобы выдвигать требования? Студентка Академии? Да и после представления, устроенного ее отцом, декан мог не внять ее просьбам, а следователь просто выставить из кабинета. Титулы тут, к сожалению, были не в почете. Но это мгновение быстро закончилось, стоило ей услышать вполне доброжелательное приветствие мужчин.

— Итак, студентка Андергард, с чем Вы к нам пожаловали? — поинтересовался следователь.

— Я хочу попросить об освобождении своего мужа из-под стражи! — на одном дыхании выпалила Григория.

— И как Вы мотивируете свое требование, позвольте поинтересоваться?

— Пострадавшей стороной, по факту, являюсь я, а не мой отец, подавший обвинение. А поскольку я совершеннолетняя, то мой родитель не имеет права действовать от моего имени без моего дозволения или веских причин, вроде моей недееспособности.

Как хорошо, что сам отец в свое время настоял на том, чтобы юная графиня прекрасно владела и могла апеллировать законодательством Союза Западных королевств, включающих в себя шесть королевств и три позднее вступивших под сильное крыло княжества. Вот как чувствовал, что пригодится!

— А почему Вы так радеете за своего бывшего напарника, который вполне может быть виновен в вашем нынешнем положении? — внезапно вклинился в разговор декан. — Уж не влюблены ли Вы в него?

— Нет! Откуда такие предположения? — Григория даже отшатнулась подальше от магистра.

— А жаль, — вздохнул декан Актовиан, — это бы решило половину наших проблем.

— Вторая половина — это влюбленность в меня Вайтрана, я так понимаю? Тогда, боюсь, даже будь я в него по уши влюблена, лучше бы от этого не стало.

— Ну не скажите, Григория, порой мужские сердца таят такое, о чем даже мужской мозг может до поры до времени не догадываться, — мечтательно произнес декан, вспоминая бурную молодость, не иначе.

— Прошу прощения, но сейчас у нас главная проблема, что Рене Вайтран в тюрьме, а нужен он мне на свободе! — не выдержала Григория и красноречиво посмотрела на следователя.

— Думаю, мы можем его отпустить на основании изложенных Вами оснований, — подумав, сказал следователь. — Только Вам придется написать, что претензий к Рене Вайтрану не имеете.

— Давайте бумагу, — покорно согласилась Григория. Какие могут быть претензии, когда жить осталось меньше суток?

Пока девушка под диктовку писала об отсутствии претензий к своему же мужу, следователь отправил за заключенным. Вайтран появился в кабинете как раз к окончанию повествования, дате и подписи. В этот момент следователь сделал какой-то хитрый пасс рукой, и оковы сами упали с рук и ног студента.

— Кстати! — воскликнул вдохновленный следователь. — а, может, вы обратитесь к алхимикам и выпьете любовный напиток? Это бы решило основную проблему с отсутствием чувств, а там уж и с консумацией как-нибудь справитесь!

— Итак, студенты, — менторским тоном начал декан, — кто меня порадует и скажет, почему нельзя воспользоваться предложением следователя Маризо?

— Потому что любовные напитки вызывают исключительно физиологическое влечение к выбранному или случайному объекту, в зависимости от типа зелья, но никак не влияют на формирование чувств, — как по учебнику ответила Григория. Вайтран явно прибывал не в том расположении духа, чтобы играть в угадалки.

— А менталисты не помогут? — с надеждой поинтересовался следователь.

Девушка даже задумалась, он не хочет расследовать такое неоднозначное преступление, основные действующие лица которого, скорее всего, скоро умрут, или искренне пытается помочь?

— Нет, — ответил сам декан, — менталисты к формированию чувств также не имеют отношения. Так что рассчитывать наши новобрачные могут только на себя.

На этих словах Вайтран резко повернулся, вышел из кабинета и громко хлопнул дверью. Григории ничего не оставалось, как быстро извиниться и пойти догонять мужа.

— Стой! Да стой же! — Григория схватила парня за руку, которую он у нее резко выдернул, но все-таки остановился. — Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?

— Нам не о чем говорить, — и снова этот ровный бесцветный голос.

— У нас тут есть одна общая проблема: магический брак, который убьет нас уже меньше, чем через сутки, если мы ничего не предпримем!

— И как предлагаешь ее решать? Можно пойти в твою комнату в общежитии, у тебя ведь она одноместная, без соседей, и консумировать наш брак, вдруг получится? — едко ответил парень.

— Боги! И это лучший студент потока! Для начала, я бы сходила в храм Лады, пусть они подтвердят, что брак имеет место быть. Лично я не чувствую никакой разницы! — Григории хотелось хоть немного достучаться до напарника. Как можно быть таким безразличным практически на пороге смерти!

— А что ты хотела почувствовать после заключения брака? Крылья за спиной? — ухмыльнулся Вайтран. — Или, думаешь, магистры ошиблись? Если уж ты меня выпустила, за что тебе, конечно, спасибо, я бы предпочел провести оставшееся время со своей семьей, которую вы с твоим папашей так презираете.

— Я рада, что ты благодарен мне за освобождение, — не сдержалась Гри, — и твою семью я не презираю! Я с ней вообще не знакома! Да я, как и все остальные, ничего о тебе не знала до сегодняшнего утра!

— Зато сколько теперь узнала! Сколько поводов полить грязью! — и в этих словах было столько боли, ни злости, ни гнева, а именно боли и горечи, что девушка невольно пожалела «супруга». Он массу усилий приложил, чтобы с ним считались, не смотрели как на человека низшего сорта. И не важно, выберутся ли они из этой передряги, но как раньше уже никогда не будет, в Академии им потом придется нелегко.

— Знаешь, Вайтран, я считала тебя крутым, сильным, настойчивым, — с усмешкой начала Гри, — а ты, оказывается, пасуешь перед первыми же серьезными трудностями, — и, видя, как перекосило лицо напарника, продолжила «доводить до нужной кондиции». — Мы еще живы, а ты уже себя похоронил, домой торопишься, наверное, поближе к маминой юбке.

— Да что ты понимаешь, аристократическая выскочка! — закипел Вайтран.

Клиент готов, подумала Григория, развернулась, и бросила через плечо.

— Аристократическая выскочка собирается бороться за свою жизнь до конца, и если есть шанс спастись, я его найду! А ты можешь бежать к мамочке и плакаться ей о своей несчастной и короткой судьбе. Удачи!

Два шага, а дальше Вайтран оправдал возложенные на него ожидания и даже превзошел. Он резко схватил напарницу за локоть и развернул к себе лицом.

— Не думай, что твои жалкие попытки провокации удались, — прошипел он ей в лицо.

— Просто не могу же я бросить свою жену в непростой жизненной ситуации?

— Я очень рада, что в тебе нашлось благородство, — так же по-змеиному ответила Гри, — очень вовремя, хочу заметить. Так что не будем терять времени, у нас его немного осталось! — и вырвала свою руку из захвата.

Дальше шли молча, у Вайтрана хватило ума не продолжать спор, а Григория, сказать по совести, боялась спровоцировать спутника любой фразой, так он сейчас напоминал затравленного волка, ощерившего клыки. Она даже про себя поражалась, неужели он ждет от нее гадости? Думает, что она начнет сейчас злословить про его семью и происхождение? Неужели и правда считает, что она опуститься до такого? С другой стороны, после того, как ее отец прошелся по самым больным его местам, наверное, это было бы неудивительно.