Рисунки Н. ГРИШИНА

«В Нью-Йорке каждый год исчезают десятки тысяч людей. Бесследно. Бесшумно. Ни крика, ни капли крови, без всякого мотива, никакая отправная точка не объясняет их путь в ничто…»

(«Ди вельт». Гамбург, издание от 7 апреля 1957 года.)

В 1956 году согласно статистике о пропавших без вести, составленной нью-йоркской полицией, ровно 10 167 человек вступили или вынуждены были вступить на таинственный путь в ничто. Судьба 10 166 из них и по сей день неизвестна. Только одно имя появилось через несколько недель в прессе; год спустя оно стало сенсацией, публикуемой под крупными заголовками:

Хесус де Галиндес!

12 марта 1956 года, в 21 час 42 минуты, Хесус де Галиндес сел на станции метро «Колумбус Сиркл» в поезд до Бронкса. Один знакомый случайно видел, как де Галиндес входил в последний вагон с туго набитым портфелем в руке. Двое молодых людей в потоке пассажиров протиснулись к Галиндесу и сели рядом с ним на скамью: один — слева, другой — справа.

Двенадцать часов спустя в нью-йоркской полиции появился издатель Валанкес и сообщил о бесследном исчезновении Хесуса де Галиндеса.

Полицейский отрицательно покачал головой.

— Он исчез только вчера вечером? Но ведь это ничего не значит. В Нью-Йорке тысячи людей по разным причинам не приходят домой. Может быть, ваш знакомый напился и лежит в каком-нибудь борделе? Подождите еще пару дней. Если он и тогда не объявится, то еще успеете заявить в полицию.

— Это исключено. Мой друг не пьет и не слоняется по борделям. Сегодня в десять часов утра он должен был сдать мне рукопись книги. Об этом мы твердо условились.

— Может быть, ваш писатель рассудил совсем по-другому. На писателей все равно нельзя полагаться. Ему потребовалась встряска для работы над книгой, и он погряз где-нибудь.

Издатель с трудом сохранил самообладание.

— Послушайте, я знаю этого человека несколько лучше, чем вы. Нигде он не погряз. Он похищен. Об этом можно судить по его рукописи. Он много раз рассказывал мне, что его преследуют. Поверьте мне, совершено преступление. Если вы сейчас же не начнете розыск, жизнь Галиндеса будет в опасности, а может быть, он уже убит.

Полицейский наморщил лоб.

— Что это за таинственная книга, которую писал Галиндес?

— Книга о Доминиканской Республике на острове Гаити Она называется «Эра Трухильо».

— И из-за этого могли похитить человека? Мне не совсем понятно. Ведь в Америке пишется так много книг!

— Да вы что, не читаете газет? Вы еще ничего не слышали о политических условиях в этой стране? Газеты полны сообщений об этом!

— В газетах пишут многое, мистер. Если всему этому верить…

Валанкес был на грани отчаяния.

— Послушайте, мистер, мой друг семнадцать лет жил в этой стране. Он был домашним учителем в семье президента Трухильо. Ему пришлось бежать, иначе он был бы арестован. В книге описываются причины и закулисная сторона его побега. Разве вы не понимаете, что на Гаити заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать появлению его книги?

Полицейский, казалось, все еще не понимал этого. Однако чтобы отделаться от назойливого посетителя, он приготовился принять заявление.

— Полное имя пропавшего?

— Хесус де Галиндес.

— Год рождения?

— Ему сейчас пятьдесят два года. Точного дня рождения я не знаю.

— Последнее место жительства?

— Бронкс, Четырнадцатая улица, отель «Майами».

— Профессия?

— Преподаватель испанского языка и культуры при Kолумбийском университете. И свободный писатель.

— Подданство?

— Галиндес — эмигрант. Прежде он жил в Испании. Уже в начале испанской освободительной борьбы Галиндес эмигрировал на Гаити. Он был противником Франко. Вначале Галиндес был преподавателем-миссионером, а потом домашним учителем в семье президента. В тысяча девятьсот пятьдесят третьем ему пришлось бежать, иначе он был бы арестован. Галиндес слишком много знал о коррупции в правительстве. Он критиковал это явление.

— Так вы полагаете, что его похитили по политическим соображениям? Занимался ли исчезнувший политической деятельностью здесь, в Америке?

— Он был членом Доминиканского революционного комитета. Он, находясь в Америке, боролся против режима Трухильо.

— Находят же люди себе заботы. Ну ладно! Имеете ли вы еще какие-либо полезные сведения?

Издатель не сообщил больше ничего. Вероятно, он понял, что от этого неповоротливого полицейского вряд ли следует ожидать помощи в раскрытии дела.

Две недели спустя Валанкес получил короткое письмо, в котором ему очень лаконично сообщали:

«Пребывание Хесуса де Галиндеса в настоящее время не может быть установлено. Не имеется также следов и данных, которые позволили бы сделать вывод, что в отношении него совершено преступление. Дополнительных сведений мы, к сожалению, не можем вам сообщить».

Сеньор Ансельмо Валанкес, так озабоченный сейчас судьбой Хесуса де Галиндеса, прежде был владельцем крупнейших газетных концернов в Доминиканской Республике. Критическая передовая статья в одной популярной газете о подавлении свободы мнений послужила диктатору предлогом, чтобы в 1950 году посадить издателя Валанкеса в тюрьму за «подрывные действия». Назначенный правительством адвокат посоветовал тогда заключенному Валанкесу добровольно передать свое имущество в собственность семейства Трухильо. Валанкес последовал доброжелательному совету адвоката, подписал дарственную грамоту и получил взамен разрешение бежать за границу.

Розыски де Галиндеса Валанкес продолжал пока на свой страх и риск.

С помощью Доминиканского революционного комитета ему удалось установить связь с человеком, который в течение долгих лет действовал на Гаити в качестве специального агента пресловутой «Юнайтед фрут компани» и хорошо ориентировался в джунглях международных агентурных связей. На проведение этой операции Валанкес затратил двадцать тысяч долларов, и казалось, такое капиталовложение должно принести «прибыль».

Осенью Ансельмо Валанкес объявил американской прессе, что в состоянии приоткрыть завесу над сенсационным исчезновением Хесуса де Галиндеса. Он пригласил ведущих репортеров крупных газет на пресс-конференцию в роскошный нью-йоркский отель Хилтона. Меры предосторожности, принятые перед открытием пресс-конференции, напоминали о худших временах разгула гангстеров в Америке. Отель Хилтона был оцеплен кордоном специально нанятых на этот вечер вооруженных людей. Фотографировать и снимать на кинопленку было строго запрещено. Перед входом в зал всех участников обыскивали, проверяя, нет ли оружия, не спрятана ли микрокамера.

Человек, который раскрыл дело Хесуса де Галиндеса и собирался теперь рассказать о мотивах и закулисной стороне происшедшего, сидел в кабине из пуленепробиваемого стекла. Его имя скрывалось как государственная тайна. Валанкес представил его как Майка Мортона.

Выступление таинственного Майка Мортона выглядело так же эффектно, как и вся организация конференции. Свой рассказ он начал в самом небрежном репортерском стиле:

— Мальчики, не произносите моего имени, не фотографируйте и не зарисовывайте меня. Если станет известно, кто я, мне придется серьезно опасаться за свою жизнь. В последние месяцы я пристально следил за жизнью семьи Трухильо. До меня и другие пытались это делать. Многие из них при этом были застрелены, повешены, взорваны, брошены в море, до смерти избиты плетьми, отравлены или убиты другим способом. Я не хотел бы стать одним из них. То, о чем я хочу вам рассказать, это история синдиката убийц, на счету которого по меньшей мере двести пятьдесят убийств и похищений людей. Подкуп, ограбления банков, страшные пытки, шпионаж, доносы и клятвопреступления. Я знаю, вам известно достаточно таких вещей из уголовной истории нашей собственной страны. И все же я прошу обратить внимание на следующую особенность: во главе этого синдиката стоит не гангстерский босс, а государственный руководитель страны, с которой Соединенные Штаты поддерживают дипломатические отношения и которой наше правительство ежегодно предоставляет помощь в размере восьмисот миллионов долларов.

Такая манера рассказывать чрезвычайно импонировала репортерам.

Нужно признать, Майк Мортон оказался усерднее и находчивее американской полиции. Он сказал себе, что ни один человек не мог бесследно исчезнуть из поезда нью-йоркской подземки. Живой или мертвый, Галиндес должен был где-то покинуть последний вагон поезда, идущего до Бронкса. А так как это произошло около двадцати двух часов, то его должен был кто-нибудь видеть. Итак, Мортон начал с опроса начальников всех станций между «Колумбус Сиркл» и Бронксом.

Сначала Мортону не везло. Только на предпоследней станции начальник вспомнил:

— Подождите-ка, ведь приблизительно в этот час одному человеку в поезде сделалось плохо. Два друга помогли ему выйти из вагона. А потом больного увезли на санитарной машине. Это были иностранцы. Испанцы или итальянцы, во всяком случае, у них лица южного типа.

Майк Мортон был почти уверен, что напал на верный след. Но чтобы исключить возможность совпадения, он навел справки в расположенных поблизости больницах, не доставляли ли туда вечером 12 марта человека лет пятидесяти, которому сделалось плохо в метро. Таких случаев не оказалось.

— И вот я сидел в своем кабинете и ломал голову над тем, куда могли отправить Галиндеса на санитарной машине, — рассказывал Майк далее. — В порт? На аэродром? Или его труп уже давно зарыли где-нибудь? В этот момент зазвонил телефон. Не называя своего имени и даже не давая мне произнести ни слова, кто-то сказал: «Это вы говорили вчера с господами из Доминиканского революционного комитета? Разумеется, это было ошибкой или?..»

Наконец я получил возможность спросить: «А кто вы, собственно говоря?»

На другом конце провода ответили: «Это к делу не относится. Вы ищете Хесуса Галиндеса, не так ли? Оставьте это дело. Вы не найдете его. Обратите внимание на маленькое обстоятельство, сэр. Вам, конечно, рассказывали кое-что о двухстах сорока семи мертвых, не правда ли? Так вот, если вы не послушаетесь нашего доброго совета, то будете двести сорок восьмым».

После этого эпизода Мортон сделал небольшую паузу. Потом продолжал:

— Как видите, насчет двести сорок восьмого трупа дело оказалось не так серьезно, как полагал мистер, звонивший мне по телефону.

Небрежным движением руки Мортон прервал веселый смех газетчиков.

— Так, к делу. Как уже было сказано, я считал наиболее вероятным, что Галиндеса доставили за пределы страны. Если бы его убили в Америке — рано или поздно нашли бы труп. Но поскольку он исчез, никто не может доказать, что совершено преступление.

На следующий день я побывал в четырех аэропортах, и, наконец, мне повезло. Вблизи Амайтевилла я нашел заброшенный аэродром под названием Цанз Эрпорт. Там застал лишь одинокого ночного сторожа в будке на краю заросшего сорняками и кустарником поля. Его звали Джон Берри Хоукинс. Видавший виды хитрый старик с лицом, покрытым морщинами. Я не утруждал себя объяснениями, сунул ему в руку двадцатидолларовую бумажку и спросил без обиняков: «Привозили сюда кого-нибудь на санитарной машине? Поздно вечером, после десяти часов? В середине марта».

Старик сначала внимательно посмотрел на деньги, прежде чем ответить: «Это действительно было поздно вечером? Иначе я ничего не знал бы. Днем я здесь не бываю. Я же ночной сторож».

Его церемонная манера разговаривать исчерпала мое терпение. «Ну так что? — напустился я на него. — Была здесь, санитарная машина или нет?»

Он многообещающе улыбнулся. «Очень возможно, но я стар, и моя память уже не совсем в порядке». Следующий двадцатидоляаровый банкнот несколько освежил его память. Он с удовлетворением кивнул.

«Да, это было двенадцатого марта. Приехала «санитарка». Два парня, говорившие не по-нашему, вытащили человека, который, кажется, плохо стоял на ногах. Они сказали мне, что это больной раком, которого нужно отправить во Флориду для операции…» Потом старик снова умолк, потирая руку с долларовыми бумажками. Я заплатил ему еще десять долларов.

«Все произошло довольно быстро, — проворчал он. — Еще за полчаса до этого на поле приземлился двухмоторный «бичкрэфт». Он стоял с работающими моторами. Оба иностранца прямо-таки волокли больного к самолету. Я подумал, жив ли тот вообще. Санитарная машина умчалась с поля, а «бичкрэфт» поднялся в небо. Большего я при всем моем желании не могу вам рассказать, даже если вы выложите еще пятьдесят долларов».

Большего ночной сторож и в самом деле знать не мог. Тут один корреспондент спросил Мортона:

— Не был ли старый Хоукинс вслед затем убит, мистер? Я припоминаю, что опубликовал такое сообщение.

Мистер Мортон скромно улыбнулся.

— Тогда вы знаете больше, чем я. Мне лишь известно, что на следующее утро его, мертвого, нашел на краю поля аэродрома какой-то крестьянин. Врач установил, что смерть наступила от паралича сердца.

— Но вскрытие показало, что его сердце было совершенно здорово, — снова прервал тот же корреспондент.

— Конечно, но есть яды, действие которых не выдерживает ни одно, даже самое здоровое сердце. А самые тонкие из них при всем желании невозможно обнаружить.

Мортон снова улыбнулся.

— Итак, Хоукинса все-таки убили?

— Это могло произойти, но так как я не могу этого доказать, то и не хочу утверждать. Я не хотел бы опережать действия полиции, — язвительно сказал Мортон. — Ведь нью-йоркская комиссия по расследованию убийств, хотя прошло несколько месяцев, все еще не установила, отчего умер ночной сторож на аэродроме.

Посыпались новые вопросы:

— Кто же мог убить старика Хоукинса? И почему? Ведь никто не знал, что вы будете что-то вынюхивать?

— Вы забываете о телефонном звонке в мою контору, мистер. С того самого момента меня больше не выпускали из поля зрения. Когда я объезжал аэродромы, меня неотступно преследовал какой-то «бьюик».

— Мортон, почему не убили вас вместо ночного сторожа? Ведь для них это было бы гораздо полезнее?

— Я полагал, господа знают, что я постоянно ношу с собой пистолет девятимиллиметрового калибра и, кроме того, метко стреляю.

— А зачем его было убивать? То, что он знал, он уже давно выложил вам. Бессмысленно было убивать его.

— Вы находите? А я — нет. Был бы Хоукинс сейчас жив, он стоял бы здесь и подтвердил бы вам мой рассказ. Тогда вы не стали бы задавать мне так много недоверчивых вопросов. Разве это не повод? Ведь в то время еще не знали, как далеко я пойду в своем расследовании.

Прежде чем продолжать рассказ, Мортон вынул из своего портфеля несколько газетных статей. Он прижал их к пуленепробиваемому стеклу и сказал поясняя:

— Помните эти два ограбления банков пару лет назад? Репортеры сидели слишком далеко от кабины, чтобы иметь возможность прочесть текст. Однако когда они начали протискиваться вперед, поднялись четыре человека, вытащили из карманов снятые с предохранителей кольты, направили их на репортеров. Один из этих людей хрипло я коротко бросил:

— Сидеть на местах!

Мортон извинился:

— Простите, об этом я не подумал. Тогда я лучше скажу вам, о чем здесь идет речь. В мае 1955 года на Гаити, в Сантьяго де лос Кабальерос, вооруженньгми бандитами был ограблен филиал «Ройял бэнк оф Канада», а через два дня — контора выдачи зарплаты компании «Юнайтед фрут». Почти все из вас, конечно, подробно информированы об этом и, вероятно, помните эти случаи.

Толпа репортеров рассеялась. Все разочарованно заняли свои места. Разумеется, все знали эту историю. В руки бандитов, оставшихся неизвестными, попало тогда свыше миллиона долларов.

— В таком случае вам известно, что преступники до сих пор не пойманы. Доминиканская полиция была не в состоянии сделать этого, хотя имелись фотографии гангстеров и были известны номера автомобилей, которыми они воспользовались, а также калибр примененных ими пистолетов. Ведь оба финансовых заведения были снабжены на случай ограбления потайными фотокамерами. Если, несмотря на такие улики, преступников все же не поймали, то можно было предположить, что в этом деле что-то нечисто. Во всяком случае, так рассудили компании и организовали с помощью своих собственных агентов тайное расследование. Одним из агентов был я.

— Что же выяснили ваши супердетективы?

— Что грабители банков принадлежат к личной охране президента и имеют хорошего «ангела-хранителя» — брата его превосходительства, генерал-майора Верджилио Трухильо.

Несколько секунд в огромном зале царила тишина. Потом на человека в застекленной кабине посыпались вопросы: «Где доказательства?», «Свидетели есть?», «Почему это замалчивалось до сих пор?», «Знает ли об этом правительство?»

Мортон театрально поднял руки.

— Подождите, не все сразу. Вы, а также государственный департамент и ФБР получите фотокопии с протоколов свидетельских показаний после пресс-конференции. А молчал я так долго потому, что для свержения диктатора требуется нечто большее, чем доказательство, что его брат — грабитель банков. А потом, не забывайте одного: страна, в которой хоть и происходят такие вещи, является членом Организации Объединенных Наций. Президент Трухильо — антикоммунист! Доминиканская Республика в любой битве за голоса с нерушимой верностью выступает против русских на стороне Соединенных Штатов. Мы заключили с Трухильо военное соглашение, которое позволяет нашей армии воздвигать на территории Доминиканской Республики ракетные базы, радарные станции, укрытия для подводных лодок.

В первом ряду поднялся маленький полный человек, демонстративно сунул в карман свой блокнот и раздраженно крикнул Мортону:

— Избавьте нас от политических трактатов, мистер. Если вы ничего не смогли сделать против Трухильо, то не устраивайте театра. Я не хочу красть у себя время.

Двое из охраны, не говоря ни слова, усадили страдающего одышкой редактора газеты на место и не очень дружелюбно дали понять, что до окончания конференции никто не должен выходить из зала.

Майк Мортон продолжал свой доклад:

— После того как я коротко указал на трудности, которые мне предстояло преодолеть при выполнении задания, хотелось бы теперь перейти непосредственно к расследованию дела Галиндеса. Как уже было сказано, мне стало ясно, что Галиндеса, живого или мертвого, в Штатах не найти.

Однако самолет, на котором его увезли из Нью-Йорка, не мог совершить беспосадочный полет до Гаити. Он обязательно должен был приземлиться где-нибудь в Штатах, чтобы заправиться горючим. Я вычитал это из ежегодного календаря авиационной промышленности. Кратчайший маршрут Нью-Йорк — Гаити проходит над Каролиной, и я рассчитал, что машина должна была сесть где-то в районе Майами. А там имеется достаточно частных аэродромов. Поэтому я прежде всего отправился в Майами.

А теперь не будем описывать дальнейшие подробности этой показной пресс-конференции и ограничимся изложением дела Галиндеса в таком виде, как его опубликовала американская пресса и в каком оно обошло весь мир. Эта история и без того изобилует сенсациями и сюрпризами.

В ста двадцати милях севернее Майами находится небольшой частный аэродром Лантана Эрпорт. Присмотр и уход за ним осуществлял сорокасемилетний негр Джон Лэй. Он был одновременно и механиком, и полицейским, и рабочим заправочной станции. Майк Мортон совершенно случайно обнаружил этот аэродром на полуострове после недельных поисков. Сидя в аптеке на обочине шоссе, ведущего к Лантана, он прочитал в газете объявление о том, что аэродрому нужен рабочий. Мортон расспросил хозяйку аптеки о подробностях, дав ей понять, что ищет именно такую работу. Она оказалась словоохотливой и рассказала ему, что прежний рабочий аэродрома, Джон Лэй, неожиданно разбогател и собирается уйти на покой. Это послужило Мортону поводом еще раз посетить Лантана Эрпорт. Он уже сделал туда визит. Но тогда рабочий со всей решительностью утверждал, что за последние недели на Лантана Эрпорт не приземлялся никакой «бичкрэфт». Теперь у Мортона возникли подозрения о причине молчания негра. Похитители Галиндеса, очевидно, закрыли ему рот соответствующей суммой.

Во время второго визита Мортон представился работником ФБР, сунув ему под нос соответствующее удостоверение, и тут же набросился на него со словами:

— Послушай, ты здорово наврал мне. А я тем временем раздобыл трех свидетелей, которые могут очень хорошо припомнить, что ты заправлял «бичкрэфт». Если ты сейчас не скажешь правду, ты пойдешь со мной. Понял?

Джон Лэй, запинаясь, испуганно пробормотал:

— Да, да, мистер, теперь я вспомнил. В тот день, когда вы приходили сюда, я подумал: какое ему дело до того… Конечно, если бы вы сразу сказали, что вы из ФБР, а тo я, разумеется, еще тогда рассказал бы вам…

Мортон энергично прервал его, как настоящий сотрудник ФБР:

— Ближе к делу, оставь свою болтовню. Тебе заткнули рот несколькими бумажками. Я знаю. Сколько они тебе дали?

Застигнутый врасплох, негр послушно кивнул головой: — Да, мистер! Пилот дал мне три сотни долларов.

И горестно добавил:

— Я так и думал, что это дело нечисто — и рано или поздно появится полиция. Но что мне было делать? Ведь пилот вышел из машины с пистолетом в руке и угрожал мне.

— Как звали пилота? Ты же обязан был записать фамилию, и номер его удостоверения на право управления самолетом.

Негр, как бы заклиная, поднял руку.

— Я и собирался это сделать, но парень запретил мне. При этом он все время махал у меня перед носом кольтом. Он даже не позволил мне взглянуть на опознавательные знаки машины.

— Ты по крайней мере заметил, как выглядел пилот, или за три сотни долларов ты и это забыл?

Теперь ответ последовал незамедлительно:

— Это был молодой стройный мужчина. Вел себя очень нервно. Собственно говоря, бросалось в глаза только, что у него были очки с толстыми стеклами. Это не были обычные летные очки, мистер. Такие очки носят люди, страдающие сильной близорукостью.

Близорукий пилот… Мортон был озадачен. Это нечто необычное. Во всяком случае, близорукого американского пилота он уже сможет найти.

Более дружелюбно Мортон спросил:

— Не видел, кто еще, кроме пилота, был в машине? Негр с облегчением вздохнул:

— Да, в самолете еще была такая мрачная фигура, какой-то мужчина, мистер. Привязанный к носилкам. Он лежал на них совершенно без движений, как усыпленный наркотиком. У него было бледное впалое лицо.

Мортон достал из кармана пиджака фотографию — групповой снимок, на котором в кругу студентов сидел Хесус де Галиндес.

— Тот, кто лежал на носилках, есть здесь?

Рабочий долго рассматривал ее, а потом замасленным пальцем указал на Галиндеса:

— Вот этот, третий в нижнем ряду, он мог быть им. Да, да, я совершенно уверен, что это он.

— Вы готовы повторить ваши показания перед ФБР, а в случае необходимости также перед судом? — закончил беседу Мортон в манере агента ФБР.

Джон Лэй с уважением кивнул и открыто посмотрел в лицо мнимого агента полиции.

Джон Лэй не успел повторить свои показания суду и ФБР: через два часа после беседы с агентом Майком Мортоном он умер неестественной смертью.

«Пал жертвой трагического несчастного случая на производстве…  — писали в утренних газетах. — В середине дня на Лантана Эрпорт приземлился частный самолет, чтобы отремонтировать поврежденный винт. Рабочий заправочной станции Джон Лэй, сорока семи лет, негр, неженатый, знакомый с такого рода ремонтом, попытался устранить повреждение. Однако когда он собирался заняться испорченным винтом, тот неожиданно снова закрутился и оторвал прискорбной жертве руку и голову. Джон Лзй умер мгновенно» , —

гласило сообщение, сделанное полицией для печати. Данные о личности пилота этой машины или другие подробности пресса не смогла узнать в полиции.

О внезапной смерти своего второго свидетеля Майк Мортон узнал лишь на следующий день вечером в баре отеля «Харагуа», самого дорогого отеля столицы Доминиканской Республики. Мортон вылетел туда сразу после посещения Лантана Эрпорт.

Рядом с ним за стойкой сидел худощавый, лет сорока человек с веснушчатым лицом. Он помешивал соломинкой лед в бокале с виски и молча смотрел на Мортона, занятого чтением газеты. Человека этого звали Норман Куртис, он был капитаном канадской полиции. В Сьюдад-Трухильо он приехал расследовать случай нападения неизвестных бандитов на доминиканский филиал «Ройял бэнк оф Канада».

Правительство Доминиканской Республики, которое по понятным причинам препятствовало расследованию этого дела, было уведомлено о том, что Куртис является ревизором и налоговым советником филиала банка. Мортон же, взявший на себя, кроме дела Галиндеса, расследование ограбления компании «Юнайтед фрут», появился в Доминиканской Республике в качестве инженера-ирригатора.

Тайная сыскная деятельность свела Мортона и Куртиса вместе и сделала их друзьями. Естественно, что по приезде из США Майк Мортон тотчас обратился к Куртису с просьбой о поддержке в розысках Хесуса де Галиндеса.

— Разве это не укус в зад? — сыпал ругательствами Мортон, невзирая на аристократическое общество, собравшееся в баре. — Только я, наконец, нашел двух важнейших свидетелей, как эти гангстеры убивают обоих, будто нет ни полиции, ни прокуратуры, которые могли бы предотвратить преступление…

— Или хотели бы, — улыбаясь, добавил Куртис и поднял бокал с виски. — За успех, мой дорогой!

— Успех? Какой успех? С двумя свидетелями на кладбище?

— Оставь обоих в покое. То, что ты хотел узнать, они тебе рассказали.

— У тебя веселый нрав, Куртис. Если гангстеры будут и дальше так действовать, то уже можно пометить в календаре, когда моя очередь.

Куртис заулыбался, будто услышал хороший анекдот.

— Конечно. Я даю тебе самое большее еще неделю, если ты будешь продолжать работать так же неосмотрительно, как до сих пор.

— А как же мне еще действовать? Не могу же я нанять армию.

— Следующие несколько дней ты немного поработаешь над проблемой орошения для твоей «Юнайтед фрут», Майк. Все остальное предоставь мне. Я знаю пару надежных офицеров в военно-воздушных силах Трухильо. Уж они-то выяснят, кто этот близорукий летчик.

Норман Куртис отодвинул наполовину не допитый бокал виски и соскользнул со стула.

Мортон вяло подал ему руку.

— Не возражаю. Несколько дней я здесь выдержу, если не иссякнет виски.

— Окэй, Майк! Но не пей слишком много.

Через два дня, после полудня, в номере Майка Мортона зазвонил телефон. На проводе был Норман Куртис.

— Майк, ты трезв?

— В это время — еще или уже снова, как тебе больше нравится.

— Тогда сейчас же одевайся и спускайся вниз в бар.

— Прямо сейчас? — спросил Мортон.

— Я нашел его, — прозвучало в телефонной трубке.

— Кого ты нашел?

— Близорукого пилота «бичкрэфта»!

У Майка перехватило дыхание. Он спрыгнул с кровати.

Человека, который вез Хесуса де Галиндеса на «бичкрэфте» из Штатов на Гаити, звали Мурфи. Джерри Тэд Мурфи. Ему было сорок один, он дважды разводился, и ему много раз приходилось лечиться от наркомании. Летать он научился во время второй мировой войны. Был сбит, когда союзники высадились во Франции. В течение месяца ему делали инъекции морфия, чтобы он смог переносить боль. После того как его выписали из госпиталя, Мурфи безнадежно заболел наркоманией. И все же он снова попытался найти работу летчика. В заявлении о приеме на работу он скрывал болезнь глаз — следствие постоянного употребления наркотиков. В солидных авиакомпаниях он получал отказы. Однако в Америке существует большое количество сомнительных предприятий, где мало обращают внимания на состояние здоровья человека, если он умеет пилотировать самолет. Это авиакомпании, которые переправляют контрабандным путем людей, оружие, наркотики и спирт. Когда перед Джерри Мурфи оказался штурвал и приборный щиток, он не стал интересоваться, какие грузы придется возить. Летать — это значило для него жить: если бы ему больше не разрешили летать — пришел бы конец его жизни. Так он попал к двум господам из доминиканского посольства в Вашингтоне, которые спросили его, не хотел бы он за десять тысяч долларов выполнить особое задание.

— И все это ты разузнал за два дня? — спросил Мортон своего канадского друга, когда снова сидел рядом с ним за стойкой отеля «Харагуа».

Куртис лишь стряхнул пепел с сигареты, как будто хотел намекнуть, что это еще только самая малость.

— Откуда? Кто тебе рассказал об этом?

— Ну, откуда… В Санто-Доминго не так много аэродромов, как в Штатах. Нескольких телефонных разговоров было достаточно, чтобы узнать, что «бичкрэфт» № 60 Приземлился в Монте-Кристи.

— В Монте-Кристи? Но он расположен в нескольких сотнях миль отсюда.

— Вот именно, Майк. Поэтому мне и понадобились два дня.

— Ну ладно, тогда выкладывай наконец. Не заставляй меня ждать еще два дня.

— «Бичкрэфт» еще стоит в Монте-Кристи. Мурфи довез Галиндеса только туда. В Монте-Кристи этого человека на носилках перенесли в военный самолет, который пилотировал личный летчик Трухильо — Октавио де ла Маса.

Мортон недоверчиво покачал коротко остриженной головой.

— Так болтают на аэродроме… или это уже напечатано в газетах? Я сегодня еще не успел прочитать газету.

Куртис пропустил мимо ушей иронию в словах Мортона.

— Похищенного и усыпленного человека пятидесяти лет не спрячешь в ручном багаже. На таком аэродроме нашлись сотни людей, которые наблюдали все это. Достаточно чуть-чуть прислушаться к тому, что поговаривают вокруг, чтобы понять, что произошло.

Мортон пробурчал:

— Ну ладно, допустим — все это верно. Где сейчас Галиндес? Жив он еще?

— Галиндес здесь, в городе. В порту на личной яхте шефа страны «Президент Трухильо».

— Об этом тоже болтали на аэродроме?

— Оставь свои колкости, я не лгу. Я знаком с Октавиа де ла Маса. Он намекнул мне тогда, что ограбление банка организовал брат президента.

Мортон ухмыльнулся.

— Прости меня, Куртис, но я что-то не понимаю. Неужели Трухильо настолько неумен, что делает своим личным пилотом потенциального врага страны? Честное слово, на это моей фантазии не хватает.

— Де ла Маса не политический противник Трухильо. Политика его совсем не интересует. Здесь вплетаются личные счеты. Знаешь сына президента?

— Прекрасного Рафаэля Трухильо? У которого были аферы с Ким Новак и Цса Цса Габор? Вся Америка знает его. Ведь нет такого иллюстрированного журнала, который не писал бы о нем.

— Именно этот веселый Рафаэль соблазнил красивую и тогда еще девственную сестричку летчика и оставил ее с внебрачным ребенком. По старому доминиканскому обычаю после этого полагается кровавая месть.

Теперь с лица Мортона исчезла ироническая усмешка.

— Поэтому-то ла Маса не может хорошо отзываться о семействе Трухильо? Постепенно я начинаю понимать. Однако этот капитан авиации — зацепка для нас.

— Ты совершенно прав, — согласился Куртис.

— Хм, но как нам подойти к нему?

— Это устрою я. А для тебя есть другая задача.

— Какая?

— Джерри Мурфи! Ты должен поговорить с ним. Он тоже американец. Уговори его вернуться в Штаты и предоставить себя в распоряжение федеральной прокуратуры в качестве свидетеля обвинения.

— А если он пожелает остаться здесь?

— Нельзя упрекать его за это. У него в кармане десять тысяч долларов; кроме того, обеспечена работа в личных военно-воздушных силах Трухильо. Он, кажется, летает по особым заданиям вторым пилотом вместе с ла Маса.

— Как же мне разубедить его?

— Дай ему понять, что здесь его дни сочтены, что рано или поздно его жизнь окажется в опасности, поскольку Трухильо не хотел бы иметь в окружении свидетеля своих преступлений.

Майк Мортон сказал:

— Хорошо, я поговорю с мистером Мурфи.

Взглянув на наручные часы, Куртис ответил:

— Окэй! Через полчаса Мурфи будет здесь. Я пригласил его в бар.

При пестром мягком освещении бара одряхлевшее лицо Мурфи выглядело не таким пепельно-серым и блеклым, как при дневном свете. Он был одет с головы до ног во все новое, и казалось, будто сошел со страниц американского журнала мод. Мурфи носил очки без оправы, и на первый взгляд возникало впечатление, что это прокурор или сенатор с большим состоянием. Он слегка пошатывался. В Сьюдад-Трухильо у него еще не было связи с торговцами наркотиками. Поэтому для поднятия тонуса он употреблял высокоградусиые алкогольные напитки. Но Мурфи вовсе не был пьян. Войдя в бар, он подошел к Куртису, пожал ему руку и сдержанно кивнул Мортону.

— Хэлло, мистер Мурфи, — ответил Мортон на приветствие, но эта фамильярность не понравилась Мурфи. С самого начала они показались несимпатичными друг другу.

Прежде Всего Мурфи повернулся к хозяину, который в глубине бара приводил в порядок запасы напитков на вечер.

Мурфи заказал большую рюмку кальвадоса, который он научился ценить во Франции во время войны и который получил права гражданства в Америке после романа Ремарка «Триумфальная арка». Только, кажется, не здесь на Гаити, потому что бармен беспомощно пожал плечами. Слово «кальвадос» было для него пустым звуком.

Мурфи выругался в душе, схватил стакан виски Куртиса и торопливым глотком осушил его. Куртис кивком головы подозвал бармена и заказал еще три полных стакана.

— Но без соды, пожалуйста, — добавил Мурфи, и на его лице впервые появилась почти дружелюбная улыбка.

Куртис дружески положил ему на плечо правую руку, а левой показал на Мортона.

— Это человек, о котором я тебе рассказывал, Тэд. Майк Мортон — май друг, а если хочешь, отныне твой тоже.

— Окэй, — сказал Мурфи, но по тому, как он произнес это слово, нельзя было определить, принимал ли он предложенную дружбу или ответил просто так, как другие люди говорят: «Здравствуйте» или «Как дела?» И когда перед ним поставили новый стакан виски, он прибавил:

— Да, здесь действительно прекрасная страна. Все приятные люди, все друзья. Только кабаки никуда не годятся. И все-таки я с удовольствием здесь…

После этого он снова взял стакан и осушил его скромно, но до последней капли.

— Нет, мне действительно нравится здесь… Только кабаки… К ним мне еще нужно привыкнуть. Принесите еще что-нибудь наподобие этой фруктовой воды, бармен.

Майк Мортон напряженно обдумывал, как направить разговор в нужное русло. Но он не находил правильного контакта с летчиком и в конце концов сделал худшее из того, что возможно было сделать, — сразу выпалил суть дела.

— Итак, вы привезли сюда Галиндеса, мистер Мурфи? — Это должно было звучать безобидно, совсем между прочим, как спрашивают прибывшего на самолете пассажира: «Хорошо ли долетели?»

Однако Мурфи мгновенно разозлился, грубо набросился на Куртиса.

— Откуда он об этом что-то знает?

Капитан попытался снова смягчить Мурфи.

— От меня, Тэд. Я рассказал ему. В этом ведь нет ничего особенного. Позавчера вы же еще сами не знали, кто был тот человек. Мой друг только хочет дать вам несколько хороших советов. Что поделаешь, но эта историй стала известна многим.

Мурфи возбужденно схватил канадца за отворот пиджака.

— Кто еще знает об этом, а-а?

— Об этом знает вся Америка, Тэд, — вставил Мортон и вытащил из кармана смятую газету. Он развернул ее. Это была «Нью-Йорк геральд трибюн».

«Кража человека! Похищен профессор одного из институтов — Галиндес!»

Мортон прочитал вслух заголовки и затем протянул газету Мурфи. Пилот поднес ее очень близко к стеклам очков, прочитал каждую сантиметровую букву в отдельности.

— Послушайте, Тэд, вы здесь не в безопасности. За всей этой историей стоит доминиканское правительство. Вы единственный свидетель, который мог бы это доказать. Вы привезли сюда Галиндеса. Если это обнаружится, произойдет международный политический скандал. Трухильо не может позволить себе этого, то есть будет стремиться к тому, чтобы заставить вас молчать. Вы должны сейчас же возвратиться в Америку. Езжайте со мной! Мы вылетим завтра же, пока дело не привлекло к себе еще большего круга людей.

Мортон говорил тоном ангела. Летчик, казалось, едва слушал его. Он не отрываясь смотрел на газету и внезапно сказал с ужасом:

— Кража человека? За кражу человека полагается газовая камера. Они казнят меня.

Он опустил газету, уставился в пустоту. Под толстыми стеклами очков зрачки широко раскрытых глаз казались чудовищно мертвыми.

Куртис взял из его рук газету.

— Но вы не совершили кражи человека, Тэд. Вы же совсем не знали, кто был в машине.

Тэд Мурфи все еще неподвижно стоял между двумя агентами.

— Предоставьте себя в распоряжение Верховной федеральной прокуратуры в качестве свидетеля обвинения, Тэд, — снова обратился к нему Мортон. — Как свидетель обвинения вы избежите уголовного преследования. Это записано в кодексе. Но другие, настоящие преступники попадут в газовую камеру, Тэд. Не раздумывайте, у вас нет другого выхода. Здесь вас устранят, как других, тех, кто знал о подобных преступлениях. Ведь все семейство Трухильо — это синдикат убийц! На его совести около двухсот пятидесяти убийств.

Казалось, Тэд Мурфи очнулся от беспамятства.

— Но они обещали мне работу в «Компаниа Доминикана де Ависьон». Я должен стать вторым пилотом в экипаже ла Маса. Как же они могут убить меня?

Мортон едва не терял самообладания. Собрав все силы, он заставил себя сохранять спокойствие.

— Тэд, поймите, вы замешаны в афере, которая, если станет известна ее закулисная сторона, вызовет международный скандал. Но Трухильо попытается всеми средствами воспрепятствовать этому. Причем вы испытаете на себе быстрейшее из этих средств.

Теперь Тэд Мурфи смотрел на Мортона так, как смотрит отец на несовершеннолетнего сына, когда тот рассказывает ему какую-нибудь детскую абсурдную историю из школьной жизни.

— Вы что, не понимаете этого, Тэд? Вы подвергнете свою жизнь крайней опасности, если сразу же не покинете эту страну.

Тэд снисходительно кивнул, дружелюбно улыбнулся, взял со стойки свой стакан, выпил его и поставил назад. Потом он неожиданно протянул руку Мортону. Мгновение казалось, что он хочет поблагодарить за доброжелательный совет, но тут же резко обернулся к Куртису, протянул ему руку, сказав при этом:

— До свидания, мистер Куртис. Насколько мне приятно было встретить вас, настолько же мало мне нравится ваш друг. Он слишком много болтает.

Молча и не заплатив за выпивку, Тэд Мурфи покинул помещение бара.

Норман Куртис первый нашел выход из осложнившегося положения.

— Тогда мы попытаемся действовать через ла Маса. Если Мурфи станет вторым пилотом в его экипаже, ла Маса должен будет похитить его и отвезти в Штаты.

— Не забывай, что ла Маса хочет свести личные счеты лишь с Рафаэлем.

— Он не очень будет расстроен, если сможет отомстить всему семейству Трухильо. Мы разъясним ла Маса обстоятельства дела и попытаемся убедить предоставить себя в распоряжение американских властей в качестве свидетеля обвинения. Тогда Мурфи попадет на скамью подсудимых за пособничество в краже человека. Да, так будет даже лучше!

— Лучше! Я нахожу все это невероятно комичным, — внезапно взорвался Мортон и начал смеяться, как будто Куртис только что сказал самую смешную в мире остроту. — Не странно ли? Мы хотим уничтожить синдикат убийц, крупнейший синдикат убийц и вдобавок еще такой, который признан половиной мира официальным правительством страны. И мы хотим покончить с этим?! Разве это не смешно? Мы, маленькие люди? Смешно, просто смешно.

Смех Мортона напугал даже бармена. Куртис быстро подставил ему пустые стаканы и велел наполнить их.

— Понимает он английский? — спросил Мортон, когда снова успокоился.

— Только «пожалуйста» и «спасибо», а также названия напитков.

— Н-да, я постепенно перестаю ясно мыслить. Итак, не лучше ли нам упаковать чемоданы и уехать? Я уже не выдерживаю.

— Не торопись, Майк. Крупные гангстеры тоже делали промахи, на которых однажды спотыкались. Вспомни Аль-Капоне. На его счету более двухсот убийств, но причастность его ни к одному из них не смогли доказать. А потом он споткнулся на злостной неуплате налогов, попал в тюрьму и умер от воспаления легких.

— Кто был Аль-Капоне по сравнению с Трухильо? Жалкий лодырь!

Куртис взял со стойки вновь наполненные стаканы виски, протянул один из них Майку и поднял свой:

— Выпьем, Майк. За Трухильо! Я добуду тебе ла Маса.

Летчик-капитан Октавиа де ла Маса был типичным представителем доминиканского офицерского корпуса: крупного сложения, элегантен, приятной наружности. Голливуд не смог бы предоставить генералиссимусу Трухильо, необычайно заботившемуся о внешнем блеске, более привлекательного личного пилота.

Когда Норман Куртис входил с ним в номер Мортона, ла Маса смущенно стряхнул уличную пыль с отлично начищенных ботинок.

«Симпатичный, скромный юноша!» Это было первым впечатлением Майка. Он сразу установил с ним контакт.

— Мистер Куртис рассказал вам, в чем дело?

Ла Маса не медлил с ответом; он говорил на ломаном, но легко понятном английском.

— Да, мистер Мортон. Капитан Куртис объяснил мне, что вас интересует. И я охотно помогу вам, насколько это будет в моих силах. Правда, есть трудность: моя старая мать и моя сестра с ребенком. Я не могу оставить их в Санто-Доминго. Трухильо их сейчас же арестует и отомстит им. Иначе меня здесь уже не было бы… Мне давно тут все опротивело. Я никогда не поступил бы в авиацию, если бы знал раньше, какие преступники командуют нами.

Майк бросил Куртису, который стоял у окна, вопросительный взгляд. Капитан ответил кивком головы и сам обратился к ла Маса.

— В этом мистер Мортон наверняка сможет помочь. Через американское посольство он достанет вашим родственникам визу на туристскую поездку в Штаты. И когда ваши мать и сестра окажутся там, уже никто не сможет выслать их назад. Мы можем это уладить сегодня же. Вы должны как можно скорее принести мне паспорта ваших родственников.

Ла Маса скромно поднял руку:

— Хорошо, мистер Мортон, но смогут ли они уехать заранее?

Мортон вынул расписание полетов. Он перевернул несколько страниц и сказал, обращаясь к ла Маса:

— Они могут улететь завтра днем. В четырнадцать часов вылетает самолет через Майами в Нью-Йорк.

Продолжение беседы касалось лишь технической стороны подготовки побега ла Маса в Соединенные Штаты. Как только к нему прикомандируют Мурфи в качестве второго пилота, он произведет с ним пробный полет и при этом увезет его в Майами, если потребуется — силой,

Ла Маса уже хотел попрощаться, когда Мортон неожиданно сказал:

— Еще кое-что, мистер! Было бы хорошо, если бы вы смогли узнать что-нибудь о судьбе Галиндеса. У вас есть для этого возможности?

Капитан авиации медлил с ответом.

— С аэродрома Галиндеса отправили на «Президент Трухильо»… Это я знаю. Но там ли он сейчас?..

— Вы бываете на пароходе?

— Могу попытаться.

— Попытайтесь. Заодно присмотритесь, можно ли каким-либо образом освободить Галиндеса.

Ла Маса покачал головой.

— Исключено, это было бы чистейшим самоубийством.

Очевидно, Мортон хотел еще что-то сказать капитану, но Куртис прервал его:

— Мы не самоубийцы, Майк. Оставь это дело. Будет достаточно, если мы соберем доказательства. Никакого излишнею геройства! Расходы на похороны в гонорар не включены.

В тот же день ла Маса удалось попасть на пароход «Президент Трухильо». Знакомый из корабельного экипажа тайно провел его в машинное отделение.

Там, привязанный к деревянным нарам, лежал Хесус де Галиндес. Дверки топок были открыты. В котельном помещении жара достигала пятидесяти-шестидесяти градусов. Галиндес был еще жив, но не мог произнести ни слова. Часами длившиеся допросы и безжалостная жара полностью обессилили его.

От членов экипажа ла Маса узнал: Галиндес признался в том, что написал свою книгу по поручению Доминиканского революционного комитета, действующего в Соединенных Штатах.

Ее содержание, сказал Галиндес, не соответствует действительности и было продиктовано ему Революционным комитетом. Он, Галиндес, поставил свою фамилию на рукописи только под давлением.

Поздно вечером ла Маса нашел Мортона в его номере. Бледный, расстроенный, он испуганно рассказал о том, что видел и слышал…

Норман Куртис рекомендовал своему отчаявшемуся другу:

— Сейчас же свяжись с американским посольством. Открыто расскажи послу о том, чем ты тут занимаешься и какие опасности тебе угрожают. Как только Трухильо узнает, что посол простер над тобой руку защиты, то поостережется нападать на тебя. Он не рискнет совершить убийство американского гражданина в своей стране. Это вызвало бы дипломатические осложнения. Пресса забила бы во все барабаны, а Трухильо сейчас не заинтересован в этом.

— А если американское посольство откажется предоставить мне дипломатическую защиту? Если в Вашингтоне не заинтересованы в том, чтобы из-за Майка Мортона ссориться с Трухильо? Если военно-морская база на прекрасном острове Трухильо, что поделаешь, окажется несколько дороже жизни маленького детектива?

— Тогда тебе придется возможно быстрее исчезнуть отсюда, Майк!

Мортон кивнул.

— Считаю такой выход более реальным. Но не без ла Маса и Мурфи. С пустыми карманами я назад не вернусь.

Опасения Мортона, что посольство откажет ему в своей защите, были совершенно оправданны. Посол Ричард Стефене, которому он описал свое положение, без колебаний отказался помочь Мортону.

— Вы не член дипломатического корпуса, мистер, а частное лицо. Все, что вы здесь делаете, идет на ваш счет. Если вы нарушаете закон страны, то вы и должны за это отвечать. Мы не можем избавить вас от законного правосудия. Это было бы нарушением дипломатических соглашений, которое принесло бы неприятные осложнения правительству Соединенных Штатов.

Мортон вспылил:

— А если эти гангстеры насильственно похищают человека, который пользуется правом политического убежища Соединенных Штатов, жестоко пытают его и убивают, разве это совместимо с дипломатическими соглашениями, сэр?

— Еще нет ни малейших доказательств такого факта.

— В таком случае предоставьте мне возможность раздобыть эти доказательства, сэр.

Посол поднялся из-за огромного письменного стола.

— Обратитесь к законным полицейским властям этой страны. Ничего другого я вам посоветовать не могу.

Мортон громко рассмеялся.

— Вы очень легковерны, сэр. Полиция Трухильо должна расследовать — является ли шеф страны убийцей и похитителем людей? У вас, кажется, есть чувство юмора, мрачного юмора.

Когда Мортон вышел из посольства и сел в такси, он увидел через заднее стекло, как из ряда стоявших автомобилей отделился лимузин с четырьмя господами крепкого сложения и с такими серьезными лицами, которые бывают только у агентов тайной полиции. В подобных лицах Мортон разбирался в силу своей профессии. Для него не было неожиданностью, что за ним следят. К этому он уже привык. Но теперь ему стало прямо-таки приятно. — ведь агентам тайной полиции придется доложить своему начальству, что Майк Мортон был в американском посольстве. Это удержит их от необдуманного покушения средь бела дня. В конце концов они еще не знают, что посол, заботясь о хороших американо-доминиканских отношениях, отказал ему в защите.

Мортон поколесил по городу, затем сунул водителю приличную сумму и сказал:

— Перед ближайшим универмагом притормози на мгновение.

Такси остановилось на секунду возле универмага «Алкасар», Мортон выпрыгнул и замешался в сутолоке.

Он поднялся на лифте на верхний этаж, возвратился по лестнице на второй, поездил еще то эскалатором, то в лифтах, пока не убедился, что избавился от всех преследователей. В кабине для примерки в отделе готового мужского платья он снял свой светлый, слишком заметный плащ и вышел из универмага через главный вход, в то время как агенты поджидали его у заднего выхода.

Мортон разработал новый план. Компания «Юнайтед фрут», в которой он официально занимал должность инженера-ирригатора, содержала для своих сотрудников моторную яхту «Анхоа» — морское судно, развивающее скорость до тридцати миль в час. С ним могли соревноваться в быстроте лишь немногие катера прибрежной обороны Доминиканской Республики. Мортон решил использовать яхту. «Анхоа» в это время стояла в сухом доке на верфи в Сьюдад-Трухильо, где ее собирались заново покрасить. Это показалось Мортону наиболее благоприятным обстоятельством для побега. Если Трухильо постарается его задержать, он, пожалуй, в первую очередь велит контролировать аэродромы, железнодорожные станции, порты, но вряд ли доки.

На верфи Мортону повезло. Корпус «Анхоа» еще не начинали красить. Яхта стояла на специальных козлах, ролики их опирались на направляющие, уходящие в воду. Вблизи стояла лебедка с приводом от мотора. Словом, спустить судно было пару пустяков. Мортон быстро нашел нескольких докеров, которые за соответствующее вознаграждение согласились приложить руку к делу. Он условился с ними встретиться на следующий день в пять часов утра. За ночь он должен был уговорить Мурфи, ла Маса и Куртиса принять участие в побеге.

Близорукий пилот снял себе апартаменты в самом дорогом квартале Сьюдад-Трухильо. Прежде чем пойти к нему на квартиру, Мортон позвонил Мурфи из ближайшей телефонной будки. Возможно, агентам Трухильо пришла в голову идея поместить несколько господ с серьезными лицами у пилота, он не желал попасть в ловушку, как новичок. На звонок никто не ответил.

Выйдя из телефонной будки, Мортон побродил вокруг здания, чтобы удостовериться, что вблизи нет ни одного агента, и начал подниматься по лестнице. Ему никто не повстречался. У двери, на которой висела табличка с фамилией Мурфи, Мортон остановился. Несколько минут он прислушивался, нет ли в квартире какого-нибудь движения, потом позвонил. Три-четыре раза. Вновь подождал несколько минут, прежде чем вынул из кармана специальную отмычку. Ловкое движение — дверь распахнулась. Держа пистолет наготове, Мортон вошел в прихожую и открыл дверь в комнату.

Квартира выглядела так, словно в ней поработала целая банда взломщиков. Все шкафы были открыты, выдвижные ящики столов вынуты, а их содержимое разбросано по полу: белье, костюмы, обувь, продукты, пачки сигарет, пустые и полные бутылки спиртного — все в совершенном беспорядке. На маленьком столе стояли остатки пищи, наполовину выпитый стакан пива. Казалось, кому-то помешали дообедать. Мортон закрыл дверь, так и не войдя в комнату. Ему было ясно, что ждать возвращения Мурфи — значит попусту терять время. Все говорило о том, что пилот арестован, а квартира обыскана тайной полицией.

Так же безуспешно, закончилась попытка найти Куртиса и капитана авиации. Канадец спешно покинул пансион часом раньше, а ла Маса не вернулся в дом своей матери после ночного посещения Мортона.

Мортон не решался идти в отель. Он опасался, что агенты его там ждут. Но он не хотел бросать свой багаж и прежде всего записи о деле Галиндеса. Поэтому Майк позвонил по телефону портье и осведомился, не спрашивал ли его кто-нибудь.

— Мистер Куртис ждет вас уже с полчаса в вашей комнате, — ответил портье.

Мортон попросил соединить его с номером. Канадец с облегчением вздохнул, когда узнал голос Мортона.

— Слава богу, что ты дал о себе знать, Майк, — сказал он облегченно, — мне необходимо срочно…

— Слушай, — перебил его Мортон, — как можно скорее уходи из отеля. Возьми мой чемодан и вывинти лампочку из настольной лампы. В патроне я спрятал записи и микропленку, Срочно приходи к универмагу «Алкасар». Мы встретимся в саду на крыше. Но будь внимательнее, чтобы никто не повис у тебя на пятках!

Куртис не спрашивал о причинах такой поспешности. Он только ответил:

— Не в саду на крыше, Майк. Жди меня перед американским посольством. Через полчаса я буду там.

Широкая, оживленная улица с множеством торговых предприятий, на которой находилось посольство, несомненно, была самым надежным местом для встречи. На пороге американской суверенной территории головорезы Трухильо едва ли осмелятся похитить или убить его, рассуждал Мортон, прогуливаясь взад-вперед по ступенькам портала, как будто ждал здесь девушку.

Норман пришел в назначенное время, но без чемодана.

— Он слишком бросался в глаза, Майк. Я сдал его в камеру хранения. Если чемодан действительно тебе еще потребуется — ты сможешь послать за ним кого-нибудь.

Куртис незаметно сунул Мортону маленький пакетик.

— Спасибо. А теперь слушай: перед этим я побывал в квартире Мурфи. Кажется, его уже взяли. Все снизу доверху было перевернуто вверх дном, а Мурфи исчез.

Это открытие, очевидно, не удивило канадца.

— Ну что ж, возможно, — сказал он только, — но об этом ты теперь можешь не волноваться, Майк. Ты должен сейчас, же испариться, иначе придет твоя очередь.

Мортон кивнул, соглашаясь.

— Но не без ла Маса.

— Без ла Маса, Майк!

— Об этом не может быть и речи. Без ла Маса я не уеду, Норман.

— Уедешь, Майк. Ла Маса уже не сможет присоединиться к тебе.

— Уже не сможет? Что это значит?

— Он мертв, Майк.

Куртис вынул из кармана газету, раскрыл ее на одной из страниц и показал Мортону помеченное крестиком сообщение под заголовком «Автомобильная катастрофа со смертельным исходом».

— Что здесь написано? Я не очень хорошо знаю испанский.

— «Сегодня рано утром в результате несчастного случая, происшедшего на крутом берегу Матадеро, погиб капитан авиации Октавиа де ла Маса. На повороте шоссе, которое проходит по краю обрывистого берега, капитан авиации, очевидно, потерял управление. Его автомобиль проломил защитный парапет и упал с сорокаметровой высоты в море. Обломки полностью разбитого автомобиля обнаружены в зоне прибоя. Труп потерпевшего аварию летчика до сих пор найти не удалось».

Мортон смотрел на канадца с сомнением, почти подозрительно. Он взял из его рук газету и беспомощно уставился на несколько коротких строк сообщения.

— Труп, разумеется, никогда не будет найден, — сказал Куртис и посмотрел в сторону элегантного американского лимузина, который остановился перед зданием посольства. — Это место кишит акулами. Возле обрывистого берега Матадеро рыбные фабрики каждый день выбрасывают в море отходы.

Мортон содрогнулся при мысли, что может найти такой же конец.

— Простейший и надежный способ устранить все следы убийства, — добавил Куртис.

Тем временем из лимузина вышел посол Соединенных Штатов. Мортон приветствовал его коротким поклоном.

— Здравствуйте, мистер, — ответил на приветствие «его превосходительство» с таким же любезным безразличием, с которым он двумя шагами дальше пожелал доброго дня швейцару посольства.

Мортон посмотрел ему вслед.

— Делает вид, будто никогда в жизни меня не видел.

— Чего ты ждешь от него? Он ведь не желает ввязываться в эту историю.

— Он должен поинтересоваться тем, что случилось с Мурфи. В конце концов Мурфи — американский гражданин.

— Попытайся, но сначала расскажи, наконец, чего ты хочешь от меня.

— Собственно говоря, дело уже закончено. До того как ла Маса убили сегодня утром, он сделал мне ночной визит в отель.

Закурив сигарету, Мортон рассказал Куртису о неожиданном посещении капитана.

— Тогда мне ясно, по какой причине убили ла Маса. Они следили за ним и взяли его, когда он выходил из твоего отеля, — сказал Куртис, выслушав рассказ Мортона.

— Я хочу еще успеть оставить в посольстве завещание, Норман. А завтра утром мы сможем скрыться, если до того времени нас не схватят. В порту готова к отплытию яхта. Когда мы будем находиться за пределами трехмильной зоны, пошлем по радио «SOS». Там, в открытом море, всегда патрулируют подразделения нашей военно-морской базы. Только бы выбраться отсюда.

Его превосходительство посол Ричард Стефенс после настойчивого требования выразил готовность произвести расспросы у полицейских властей о местонахождении исчезнувшего из своей квартиры американского пилота Джерри Тэда Мурфи. Два часа звонил посол всевозможным инстанциям полиции, пока ему, наконец, не удалось связаться с шефом отдела безопасности полковником Сезаром Оливиа.

Беседа с шефом безопасности продолжалась лишь несколько минут. Видимо, сбитый с толку посол положил трубку и смущенно сказал Мортону:

— Это неприятная история, зачем вы меня впутываете?

— Я? — удивленно опросил Мортон.

— Мурфи арестован за участие в антиправительственном заговоре. Он хотел совершить покушение на президента Трухильо.

Мортону показалось, что он не расслышал.

— Что хотел сделать Мурфи? Хотел убить Трухильо? Как раз наоборот!

Посол, успокаивая его, поднял руку.

— Я могу повторить лишь то, что мне сейчас было сказано. Очевидно, Мурфи оставил соответствующее признание.

Мортон не смог усидеть в огромном кресле для посетителей. Он взволнованно вскочил с места.

— Оставил признание? Он тоже убит? Стефенс откинулся, словно опасаясь нападения.

— Мурфи повесился в камере в страхе перед смертным приговором, который неизбежно ожидал его. Так мне было сказано. Перед этим он сделал письменное признание. Фотокопию с него мы сможем получить. Представителю посольства разрешено осмотреть труп и ознакомиться с судебно-медицинским заключением.

Подняв руки к висевшему на стене над креслом посла портрету Вашингтона, Мортон продекламировал с ироническим пафосом:

— О великая Америка, что стало с тобой, если головорезы осмеливаются преподносить твоему послу столь чудовищную ложь?

— Я не могу помочь вам, Мортон. Мой пост слишком опасен, чтобы предпринимать здесь что-либо самостоятельно. Мне пришлось бы сначала поставить в известность Вашингтон и просить о соответствующих директивах.

Посол неожиданно вышел из-за стола, достал из настенного шкафчика бутылку и бокалы, налил Мортону.

— Итак, выключим сейчас из игры посла. Что я могу для вас сделать как соотечественник? Вы можете не рассказывать мне, что происходит в стране Трухильо… Но Вашингтон по различным причинам вынужден поддерживать дружественные отношения с правительством этой страны.

— Я знаю. Чтобы защищать западную «свободу» от так называемой красной опасности. Семейство Трухильо уже двадцать пять лет у власти и держит все нити… Если, например, попытаться инсценировать маленькую революцию, это привело бы к народному восстанию двухмиллионного населения острова. Но тогда к власти могут прийти коммунисты. Следовательно, будем довольствоваться Трухильо, пока в офицерском корпусе не выдвинулись люди, на которых мы сможем положиться.

Мортон вылил в рот остатки виски, простонал и сказал:

— Но я не могу ждать так долго, сэр. Я должен завтра рано утром исчезнуть.

Посол покачал головой.

— Дипломатическую неприкосновенность я вам предоставить не могу. К тому же это было бы бесполезно. Тайная полиция добралась бы до вас и в самолете и на корабле. Дипломатическая привилегия здесь только название.

Мортон усмехнулся.

— Благодарю, ваше превосходительство, мои желания гораздо безобиднее. Предоставьте мне приют в посольстве до четырех часов утра, потом одолжите мне автомобиль посольства и сообщите, пожалуйста, командующему военно-морской базой США, что завтра рано утром между шестью и семью часами моторная яхта «Анхоа» будет подавать по радио за пределами трехмильной зоны сигналы «S0S». Командование могло бы послать на помощь миноносец, который доставит меня в Пуэрто-Рико.

Услышав последнее предложение, посол, кажется, онемел от удивления.

— В Пуэрто-Рико? Почему не сразу в Майами или Ныо-Иорк? Может быть, вам организовать заодно и встречу с Эйзенхауэром? Этого я не могу.

— Пуэрто-Рико — ближайшая к Санто-Доминго американская военно-морская база, ваше превосходительство. Каждое утро туда отправляется патрульный катер. Ведь ему ничего не стоит выловить по пути беднягу, потерпевшего крушение? Условьтесь, пожалуйста, о точном месте встречи на море!

Посол задумчиво почесал лысину.

— Чем я должен обосновать это, Мортон? Вы, частным образом разъезжающий по мировой истории американец…

— Но у меня все же, вероятно, есть право быть защищенным от покушения, которое к тому же могло бы вызвать для вас неприятные дипломатические осложнения, ваше превосходительство! Просто скажите, что я еду с секретной дипломатической миссией! Это всегда вызывает интерес и никогда не может быть проверено…

После долгого раздумья Стефенс все же взял телефонную трубку и попросил соединить его с командующим военно-морской базой.

Когда на следующее утро Норман во дворе посольства сел в черный «кадиллак», он сказал Мортону:

— Поторопись. Я думаю, что агенты провели ночь возле посольства!

Мортон, впрочем, и не собирался медлить. Однако посол одолжил ему не совсем новую модель из своего обильного автомобильного парка. Когда они выехали на шоссе, ведущее в порт, Мортон сразу увидел в зеркале маленькую черную точку, которая росла с устрашающей быстротой.

Майк достал из-под мышки пистолет и протянул его Куртису.

— Попробуй стряхнуть их этим. В коробке сзади еще две полные обоймы.

Норман извлек из кармана полдюжины ручных гранат.

— Спрячь пистолет, я захватил с собой кое-что получше. — Он связал три гранаты вместе.

Мортон краем глаза наблюдал за зеркалом. Преследователи были уже в ста метрах. В машине сидело пятеро.

— Сбавь немного газ, подпусти их ближе.

Куртис опустил переднее правое стекло, выдернул предохранители ручных гранат и, сильно изогнувшись, высунулся из окна.

В тот же момент из окна преследующего автомобиля появился тонкий ствол автомата.

Куртис бросил ручные гранаты назад — из ствола автомата вырвались три короткие вспышки пламени. Сначала Мортон услышал лишь звон стекол, которые разлетелись градом осколков, потом удаляющийся глухой грохот, как будто из багажника на бетонное шоссе упала пустая канистра. В зеркале он увидел летящий в воздух капот радиатора, одиноко катящееся по шоссе колесо и лежащую на полотне дороги груду железа, из которой клубился густой дым.

Мортон быстро взглянул направо — туловище Куртиса все еще свисало из бокового окна наружу. Правой рукой Мортон схватил за куртку Куртиса и втащил друга внутрь автомобиля. Тело безжизненно упало на сиденье, голова опустилась на правое плечо Мортона. По лицу Нормана струился светло-красный поток крови.

Мортон остановил «кадиллак» на стройплощадке, закрытой со всех сторон. Отсюда еще было добрых полмили до верфи. Труп канадца он уложил на заднем сиденье лимузина. На прощанье он провел рукой по бледному лицу друга, на котором начинала свертываться кровь. Беглый жест благодарности за спасенную жизнь. Потом Мортон сунул в карман остальные гранаты, которые еще лежали на коврике на полу «кадиллака», и покинул автомобиль.

На дороге Майк быстро замешался в потоке первых рабочих и без дальнейших происшествий добрался до дока, в котором на козлах стояла яхта. Обе руки Мортона были засунуты в карманы пальто, в левой — три гранаты, а в правой — снятый с предохранителя пистолет; среди лабиринта ремонтирующихся катеров и всяких приспособлений он пробрался к тому месту, где вчера видел «Анхоа».

Площадка была пуста…

Козлы были опрокинуты. Одно мгновение Мортону казалось, что он попал в ловушку. Но потом он увидел пустой барабан лебедки. Толстый стальной канат тянулся к воротам цеха.

У ворот Мортон натолкнулся на одного из своих докеров.

— «Анхоа» уже на воде?

— Да, сэр, — ответил тот и показал в сторону портовой акватории.

— Она находится у второй пристани. Пабло прогревает моторы. Надеюсь, вы довольны?

Вот «Анхоа» миновала вход в порт и взяла курс в открытое море. Час спустя на горизонте показался стройный силуэт миноносца. Стефенс велел Мортону не посылать сигнала «SOS», Это вызвало бы тревогу на катерах береговой обороны. Чего доброго, побег в последний момент мог бы сорваться. Вместо этого был назначен пункт встречи в нейтральных водах. В шесть часов пятнадцать минут яхта пришвартовалась к трапу миноносца США.

Газетчики, собравшиеся перед пуленепробиваемой стеклянной кабиной, выразили Мортону свое одобрение, выслушав его драматический рассказ о происшедшем, и не поскупились на строчки в своих органах, чтобы разоблачить скандальную закулисную историю дела Галиндеса. Читатели могли подумать, что американская пресса серьезно требует у правительства разрыва дипломатических отношений с режимом Трухильо. Давно испытанный трюк удался и на этот раз. Пресса свободно и бесцеремонно бичевала гангстерский режим, от имени возмущенной общественности требовала ответных мер, а правительство США, которое якобы не имело ранее ни малейшего понятия о всех этих гнусностях, обещало энергичные шаги. Нужное впечатление у масс было создано.

Через неделю после опубликования в печати истории Галиндеса государственный департамент сообщил, что правительство Соединенных Штатов направило министерству иностранных дел Доминиканской Республики резкую ноту протеста.

В тот же день сенаторы Морзе и Портен потребовали лишения дипломатической неприкосновенности доминиканского генерального консула в Нью-Йорке Эспале и создания сенатской комиссии по расследованию дела Галиндеса, перед которой Эспале должен был под присягой дать показания относительно обвинений, высказанных Майком Мортоном.

Однако государственный департамент умышленно замолчал тот факт, что за двадцать четыре часа до ходатайства сенаторов доминиканский генеральный консул был отозван со своего поста в Нью-Йорке и покинул США.

Резкая нота протеста американского правительства, если она вообще была отправлена, не обеспокоила Трухильо. Он оставил ее без ответа, объявил американского посла в Сьюдад-Трухильо персоной нон грата и потребовал его заменить. Не спрашивая о мотивах столь недружелюбного дипломатического акта, Вашингтон немедленно отозвал мистера Стефенса.

В конечном итоге все «энергичные меры» американского правительства, предпринятые в связи с делом Галиндеса, свелись лишь к тому, что сыну Трухильо было отказано в дальнейшем посещении военной академии в Форте Ливенуорте. Книга Галиндеса «Эра Трухильо» не вышла в свет, потому что единственная ее рукопись исчезла вместе с автором. А Майк Мортон, так героически начавший расследование, больше не подавал о себе вестей. Гонорар и сенсационные заголовки с его именем должны были его утешить в неудаче.

Хесус де Галиндес остался 10 167-м, бесследно исчезнувшим в Нью-Йорке в 1956 году.

Перевели с немецкого И. САХАРОВ и А. САХАРОВ