Капли дождя лениво барабанили по старому навесу, сплетенному из бамбуковых жердей и сухих лап пальмовых ветвей. Отголоски грома глухим эхом раздавались к северу, но уже намного реже и тише. Я то и дело протягивал руки из-под навеса, подставляя ладони дождю, набирая пригоршни воды, и с удовольствием промакивал ими лицо. До начала ливневого сезона было еще далеко, и сейчас стояла мучительная и изнуряющая духота. В такие моменты дождь был очень кстати, и я от души наслаждался этим послаблением от природы. В срывающихся с неба каплях воды резвились водные элементали, как и я, радуясь нечаянной грозе. Один из них, пролетая мимо, остановился на мне взглядом мутных и чарующих глаз без зрачков.

Стихийные духи вполне привычны к тому, что большинство живых их не видят, поэтому всегда с интересом относятся к тем, кто способен к зрительному контакту с ними. Мой наставник очень давно рассказывал, что многие из них недолюбливают таких, как я, за то, что шаманы способны подчинять элементалей и заставлять работать на себя. Поэтому, стараясь всем своим видом показывать безучастность, я дружелюбно подмигнул ему и, набрав новую пригоршню под дождем, вложил в нее частичку своей силы. Водный дух застыл, с интересом наблюдая за мной, и я выплеснул заряженную воду на него. Ему явно пришлось по душе мое приветствие, и элементаль, крутнувшись вокруг своей оси, в ответ прыснул мне в лицо каплями и умчался к реке. Я довольно ухмыльнулся, вытирая воду с лица, провожая его взглядом. С любой стихией шаман должен дружить и уважать ее. Никогда не знаешь, какая помощь и где может тебе понадобиться в трудный момент, поэтому кредит доверия лучше зарабатывать заранее.

Когда мы пересекли границу Долины Томагавков, то сразу принялись искать место для отдыха. На севере джунгли еще не стояли непроходимой стеной, и мы могли обстоятельно подыскать место предполагаемой стоянки. Маки, немного попетляв, вывел нас к заброшенной хижине, которую, по его словам, раньше использовали как перевалочный пункт охотники. Она действительно оказалась пуста, когда наша изможденная марш-броском группа прибыла сюда.

Со дня выхода из Гнилолесья прошло уже два дня, а мы все еще оставались на отдыхе. Решение о том, что всем надо выспаться и хорошенько поесть, было принято единогласно. Кошмар, который пришлось пройти нашему отряду, сильно подкосил не только численность, но и моральный дух команды. Отправляясь в путешествие, каждый осознавал, что идет на риск, однако не каждый думал о том, что потери будут ждать нас еще до подхода к основной цели.

Маки почти все время хранил мрачное молчание, лишь изредка бросая короткие фразы и давая односложные ответы, если обращались к нему. Нетрудно было догадаться, что он винил себя в случившемся. Как ни крути, а это было его решение идти кратчайшим путем. Я не осуждал его нисколько. В этом не было ровным счетом никакого смысла, ведь вина была, как часто случается в нашем мире, лишь на одном чувстве – на жадности до наживы.

Наши вояки с утра ушли на рыбалку. Маки долго уговаривали присоединиться к ним, но тот наотрез отказался, мотивировав это тем, что не любит рыбу и собирается подстрелить какую-нибудь птичку себе на обед. На том и порешили, воины отправились вниз по реке к порогам. Рыба там действительно буквально кишела, и ее можно было ловить даже без соответствующей снасти. Маки же, вооружась своей грозной винтовкой, отправился прямиком в джунгли, наплевав на наши увещевания не шастать поодиночке.

Когда он ушел, мы вместе со жрицей единым фронтом надавили на Люнсаля, и тот нехотя, но поплелся следить за ним. Дело было, конечно, не в рыбе, Маки стал слишком замыкаться, и мы должны были это пресечь на корню. Успеху дела такое не способствует, а вот навредить может очень сильно.

Селира осталась со мной, и мы сидели под навесом, лишь изредка перекидываясь короткими фразами. Царили умиротворение и спокойствие, что несказанно радовало меня в эти минуты. Нет, не то чтобы мы совсем растеряли осторожность! Маяки и ловушки были расставлены вокруг периметра лагеря тремя линиями, а по негласному соглашению кольчуги уже не снимались даже ночью. За время нашего недолгого путешествия мы очень сблизились со жрицей, и хоть это не перерастало пока во что-то большее, но я начинал ощущать зарождающееся теплое чувство привязанности. Оно меня и настораживало, и радовало одновременно. Заметив мой фокус со всплеском силы, она проследила взглядом за направлением движения воды. Ничего не заметив, жрица не удивилась, видимо, поняв, кому это было адресовано.

– Какие они? Какими ты их видишь? – задумчиво спросила Селира.

Я помедлил с ответом, подбирая слова:

– Наверное, лучшим ответом будет – разные. Они как мы, Селира. Если приглядеться, совершенно не похожи друг на друга при кажущейся одинаковости. Их сложно понять, у духов и элементов нет цивилизации, к ним не применимы стандарты нашей формы бытия, они просто совершенно другие, но их мир от этого не менее прекрасен!

Жрица задумалась и когда подняла на меня вопросительный взгляд, я с удивлением увидел в нем тревогу:

– Ты опять говорил ночью. Я понимаю, что для шамана это может быть нормальным, но то, что я услышала, меня очень обеспокоило. – Ее лицо выглядело как нельзя серьезным. – Иногда ты говоришь чужим голосом!

Видимо, стоило объясниться. Не зная, с чего начать, я, выдержав паузу, решил вывалить все как на духу:

– Я действительно вижу много необычных снов. Некоторые из них не поддаются описанию вообще. В них я попадаю в земли, каких никогда не пересекал, и странные миры, которые пугают и зачаровывают одновременно. А последнее время кто-то словно пытается залезть ко мне в голову, присылая такие картины, что иначе, как кошмары, их и не назовешь.

Селира немного помолчала, нахмурив лоб. Затем, ничего не говоря, взяла меня за ладонь и накрыла ее своей, прищурив глаза, будто вслушиваясь.

– На тебе точно нет ни порчи, ни сглаза, я бы заметила. Но если ты позволишь, то я могла бы попытаться почистить твою ауру. Думаю, если кто-то действительно таким образом следит за тобой или вводит в заблуждение, запугивая, то я смогу блокировать это своей силой.

Предложение было весьма заманчивым, учитывая то, что после любого такого сна я испытывал адские головные боли. Но хоть мне и не хотелось обижать жрицу, отказываясь от помощи, я все еще был не готов принять решение о том, дар эти видения или проклятие.

– Послушай, я ценю, что ты пытаешься помочь, но мне кажется, что именно сейчас важно видеть каждый сон и слышать каждую подсказку! У меня ощущение, что рядом со мной вот-вот произойдет нечто чрезвычайно важное, и я обязан быть к этому готов, – оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас не подслушивают, я продолжил. – Есть еще кое-что, что тебе нужно знать! Сегодня ночью я видел Зоркундлат.

Горячий ветер, завывая, как пустынный койот, гнал по барханам закручивающиеся в спирали вихри. Несмотря на опустившуюся над миром ночь, свет звезд проливал на пески свой след, оставляя серебристые дорожки. Морайна Анарет Шандайла стояла, прижавшись к все еще горячему камню в глубине оазиса. Ветер мягко трепал ее волосы, бросая пряди на лицо, которое застыло напряженной маской. Минуты сливались с часами, а она стояла недвижимо, вглядываясь в ночь. Морайна Анарет Шандайла. Она всегда ненавидела свое полное имя, считая его слишком куртуазным, и теперь, когда в мире живых больше не было единственного, кому она позволяла называть себя уютным и теплым именем Мори, ее чувство лишь укрепилось.

Брат отправился на разведку еще два дня назад и этой ночью должен был вернуться с вестями. Время шло, а он все не появлялся, и Морайна начинала нервничать еще сильнее, машинально скребя камень длинными отточенными ногтями.

– Где его носит? Вдруг что-то случилось? Пойман? Предан? Я не переживу потери и его! – Мысли лихорадочно проносились в голове девушки, одна тревожнее другой.

Наконец в отдалении что-то мелькнуло. Ветер относил звуки в сторону, но вендази по-кошачьему сжалась, готовая к прыжку, и замерла, во все глаза вглядываясь в ночь. Мгновение спустя неподалеку, со стороны покосившейся полуразрушенной крепостной стены, раздался шорох, словно мелкие камешки осыпались с растрескавшейся кладки. Морайна оставалась недвижима как статуя и даже не шелохнулась, лишь пальцы руки скользнули к бедру, снимая с перевязи маденуши.

– Ты же не собираешься выстрелить в родного брата? – слова, прозвучавшие за спиной, заставили ее вздрогнуть и тут же выдохнуть.

– Скажи, Шабор, тебе и правда обязательно каждый раз устраивать этот спектакль? Я же могла выстрелить! – Морайна не была в восторге от манеры появления своего брата, который сейчас стоял, благодушно скаля клыки.

– А еще ты могла бы для разнообразия не подставляться, – парировал мужчина и, оглядевшись вокруг, опустился на колени и принялся шарить руками в песке.

Нащупав кольцо, он потянул на себя, открывая проход, и Морайна бесшумно скользнула внутрь грота, двигаясь вдоль стены наощупь. Это была старая нора из времен, когда Шабор промышлял контрабандой и все в жизни было легко и понятно. Текущее же положение дел вновь открывало не слишком веселую перспективу подполья и случайных заработков на неопределенный срок. Наружная заслонка входа, не издав ни единого звука, опустилась на свое место, и до слуха Морайны донесся легкий шелест бегущего по дереву песка. Наверное, строители предусмотрели безопасность этого места таким образом, что, даже закрывая входной проход изнутри, механизм заслонки засыпался песком, скрываясь от посторонних глаз. Между тем Шабор извлек из кармана куртки два кремневых диска и отточенным движением высек сонм искр, воспламенивших оставленную на небольшой стенной нише клетку с загнутым фитилем. Языки пламени принялись жадно пережевывать материю, отбрасывая по сторонам вытянутые тени и отражаясь в глазах вендази. Морайна уже собиралась двинуться по коридору, но, поймав на себе задумчивый взгляд брата, остановилась:

– Что ты так смотришь? Что?

– Огонь в твоих рубиновых глазах напомнил мне о Ширифанди. Что наша жизнь сделала с тобой? Когда моя маленькая сестра стала взрослой? – он выглядел подавленным и постаревшим, будто его не было не несколько дней, а лет.

– Шабор, не неси ерунды! Я давно не ребенок и не собираюсь совершать глупостей! Мне нужна помощь. Скажи, наконец, что ты узнал?! – в конце гневной тирады девушка почти перешла на крик, но смогла сдержаться, понимая, что не только нарушает конспирацию, но и переходит черту, так разговаривая со старшим братом.

– Не здесь. Следуй за мной, мне нужно многое тебе рассказать… – последние слова Шабор произнес на ходу, снимая с ниши клетку фонаря и шагая в расступающуюся тьму.

Стены коридора были сложены из крупных блоков пемзы, лишенных какой-либо чистовой обработки или узора. Вендази прошли несколько ярдов, не разговаривая, пока не уперлись в простую на вид деревянную дверь. В двери отсутствовали замочная скважина, навесной замок и даже ручка. Шабор поднял руку и провел ею перед собой, не касаясь дерева буквально на пару дюймов. На миг прямо в воздухе возникли два пары глаз, которые уставились на гостей со стен коридора. Морайна вздрогнула, но, видя спокойствие брата, сохранила самообладание, не двигаясь и давая кадвембисам изучить себя. Духи безучастно осмотрели их и исчезли так же равнодушно, как и появились. Дверь едва скрипнула, пригласительно отворяясь, и Шабор шагнул внутрь комнаты. Морайна поспешила следом, боясь задерживаться даже на миг, и лишь оказавшись внутри, осознала, что уже видела это место однажды.

Стены помещения покрывали ковры дорогой работы, на которых изображались батальные сцены прошлого. Вдоль стен в хаотичном порядке были нагромождены различные тюки, ящики, сундуки, свитки и еще много чего. Между тем Шабор уже сидел за письменным столом, стоящим в центре комнаты, и перелистывал какие-то записи. Девушка села на стул напротив него и замерла, как натянутая струна, пожирая его взглядом. Наконец ее брат отложил записи и, сцепив руки в замок на животе, откинулся на спинку стула, подняв взгляд на сестру.

– Итак, с чего бы начать? – он устремил взгляд в полоток и, словно соглашаясь с самим собой, продолжил: – Пожалуй, начну с сути. То, с чем столкнулся Чанранский рынок, проблема не только парочки вроде нас с тобой, но всего нашего народа. Я говорил с несколькими влиятельными клыками, которые согласились на откровенность даже с учетом того, что меня сейчас ищут…

Шабор вдруг встал и несколько раз прошел взад-вперед по комнате, а когда остановился, в его глазах явственно читалось отчаяние:

– Мори, будет война. Ты не сможешь пройти в Слагрунаар тайно, не сможешь пробиться туда, чтобы исполнить последнюю волю Дарека, даже если соберешь свою собственную армию! Это была не просто провокация, а часть чудовищного плана! – последние слова он прошипел, встав напротив сестры на колени и обхватив ее плечи обеими руками.

– Значит, мои опасения… – Морайна не подала виду, что обратила внимания на то, что он вдруг назвал ее Мори, она была шокирована и еще не знала, как реагировать на такие новости. – Что конкретно ты узнал, Шабор? Ты же не трус! В чем дело?

Он снова ответил не сразу, а когда заговорил, то ей показалось, что это вовсе не ее брат, таким неуверенным и напуганным он выглядел:

– Инцидент с атакой на тальгедский караван не был случайностью. Тревожные вести поступают со всех рубежей нашей необъятной земли. Две недели назад Авалле на границе с Солмнис начал строительство камнеметных орудий и защитных укреплений. Ты только вдумайся! Зачем? Дальше хуже. Наши соглядатаи заметили подозрительную активность в Корви. Внезапные полковые тренировки пехоты, начавшаяся с сезоном сбора урожая заготовка сухофруктов в кратно увеличенных объемах, незапланированный набор рекрутов из числа крестьян для подготовки фаланговой пехоты!

– Смею предположить, что свободные княжества и раньше так себя вели. Ни для кого не секрет, что именно им доставалось всегда больше других, – спокойно ответила Морайна, все еще не разделяя опасений брата. – Нет ничего необычного в простых потугах укрепить собственную оборону, когда сильные мира играют мускулами.

– Есть мнение, что это не просто взаимосвязанные события, а последовательная цепочка действий нашего врага. Слагруны! Нам стало известно, что только за последние три или четыре месяца они построили для Арскейя порядка двадцати своих воздушных машин. Этих… Ну как их там?!

– Дирижабли, – проговорила Морайна задумчиво. – Они называются дирижаблями.

– Да, они самые, – Шабор облизал пересохшие губы. – Зачем, скажи на милость, им такое количество воздушных судов? Что они будут защищать и, главное, от кого? И ведь ты знаешь, даже это еще не все!

Он вдруг расхохотался, а когда успокоился, то заговорил совсем тихо, будто боясь, что его могут услышать:

– Мори, ты когда-нибудь слышала о зеленых духах Долины Томагавков? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Знаю, слышала, вопрос сейчас в другом. Кто придумал это? Годами в Долине пропадали наши соплеменники. Как-никак проклятые джунгли – это основная граница Зоркундлат на суше, и мы пытались ее держать или по крайней мере контролировать. Но воины и охотники пропадали все чаще, их смерти списывали на диких зверей, на лабиринты, полные ядов и спящего смошадор. Мы сами выдумали эти дурацкие сказки о зеленых духах, которые мстят живым за погибель своего народа! А вместе с тем шли годы в полном незнании сути!

– Причем здесь война? – спросила Морайна, уже начиная догадываться, каким будет ответ.

– Это империя, Мори. Тела не могут годами исчезать без какого-либо следа. Сколько так было потеряно клыков? Сотни! Кое-кто считает, что это не фатальные случайности, а результат работы диверсионных отрядов, причем не обычных, а состоящих в основном из магов из Академии Тайн! Годами они водили нас за нос, ненавязчиво вытесняя из Долины!

– Но почему Долина? Даже если это так. Допустим! Какой им смысл забирать себе непроходимый для большой армии участок смертельно опасных джунглей?

– Сестра, сопоставь все факты! – Шабор похлопал ладонью по столу. – Корви и Авалле готовы к обороне. Они займут выжидательную позицию, возможно, даже не будут участвовать в конфликте. У них одна задача – стоять стеной и не пропустить нас. И в это время над джунглями, на гигантском и совершенно незащищенном участке, к нам хлынет империя на своих дирижаблях. Сколько они смогут перевезти десанта? Судя по приготовлениям, достаточно, чтобы нанести такой удар, какой стая не получала очень давно!

– Это может быть так. Все знали, что однажды Арскейя придет забрать свое. Но мы будем готовы! Мы же стая! Где твоя уверенность, брат?

Шабор устало покачал головой, словно учитель, отчаявшийся что-то вдолбить неразумному ученику:

– Мори, мы проиграем! Север все рассчитал на этот раз! Все, что я рассказал тебе, лишь догадки. На деле все может оказаться гораздо хуже. Мы слишком долго купались в своей силе и славе, в то время как враг готовил удар. Кроме того, у Арскейя есть воздушный флот, какого еще не видывал свет и которого нет у нас. У них в запасе маги людей и шаманы рунианцев. А что есть у нас? Некроманты тальгедов, которые нас ненавидят! Которые теперь уверены, что мы продолжаем их резать! Ты знаешь, что сестра их царя с детьми сейчас в заложниках сайера?

– Что?! – девушка вскочила с места. – Как? Когда? Зачем? Твою мать! Он что, рехнулся?

– Тальгеды начали волнение! Говорят, треклятый караван не единственная их потеря за последнее время. Тут уже вспомнились еще какие-то старые дрязги, и началось. Сразу несколько влиятельных семей прекратили торговое сообщение с Чанранским рынком, поползли слухи о замаскированных ячейках мятежников, что настроены лояльно кому угодно, но не нашему вождю. Сайер смекнул, что случись сейчас война, которая может сулить поражение, то колдуны обязательно переметнутся снова. Все знают, что им до сих пор нужна собственная земля, которой им так и не дали! Сестра царя тальгедов со своей семьей гостила в Муткарге, когда тревожные вести дошли до сайера. Мышеловка захлопнулась! Пока их просто не выпускают, делая заложниками гостеприимства, но уже понятно, что они не покинут стен города в ближайшее время. – Он всплеснул руками и замолчал.

– Значит, встречу с младшим братом Дарека придется немного отложить. – Казалось, что Морайна осталась спокойна, если бы не руки, сжавшие подлокотники стула так, что дерево заскрипело.

Гнетущую тишину, повисшую в воздухе, нарушили слова, прозвучавшие как суровый рок:

– Сайер призвал шепчущих. Всех преступников и рабов свозят в столицу для большого костра. Боюсь, это ждет и меня, сестренка… – последние слова Шабор сказал совсем тихо, не мигая глядя в ее глаза.

– Вы! Вы все! – крик Морайны эхом прозвучал в гроте, оборвавшись лишь на миг, когда она, рыдая, рухнула на грудь брата. – Будьте! Вы! Прокляты!

Я давно закончил свой рассказ, а Селира продолжала хранить молчание, сидя, обхватив колени руками и прижавшись к моему боку.

– Знаешь, я все думаю над твоими словами о подготовке империи к войне. – Жрица наконец вышла из ступора и заговорила, прищурившись, словно взвешивая все за и против. – Допустим, что некоторые вещи могут быть правдой. Но если бы такое вторжение в действительности готовилось, мы бы знали об этом и раньше! Да что там раньше! Я думаю, что нас бы и через границу не выпустили, но мы не встретили ни единого кордона.

Это было чистой правдой. Но что если нам доступно видеть лишь ту часть картины, которую положено?

– Я размышлял о том, что ты говоришь, и вот к чему пришел. А что если лучший способ сохранить скрытность – это вести игру от начала и до конца? Что если Арскейя, устраивая провокации на территории вендази, сделает подобное и у нас? Это было бы умно! Из простых людей войны не хочет никто. Но что если дать им вместо флага и обязанности нечто другое?! Врага, который покусился на их свободу, и вложить в руки оружие и долг защищать Родину от агрессора?

– Тогда поднимутся тысячи и с именем Союза Севера на устах устремятся в бой, чтобы мстить… – жрица, по-видимому, пришла к тому же выводу, что и я. – Тогда у нас не так много времени.

– Остальным рассказывать будем?

– Не стоит. Мы не можем быть уверены, что твои сны сбудутся, зато напугают их прилично. Кстати, ты можешь называть меня Сели и Сел! – жрица лучезарно улыбнулась, чуть склонив голову набок.

Эта неожиданная перемена в настроении и нашем разговоре застала меня врасплох.

Конечно же, она заметила мое смятение и, опустив голову мне на плечо, проговорила:

– Наш мир всегда на пороге чего-то большого. На острие ножа! Нет смысла сходить с ума по тому, что еще не произошло. Всегда и везде надо успевать найти время, чтобы жить.

Иногда меня поражали ее мудрость и вера. Казалось бы, ничто не может сломить и смутить эту невероятно сильную и чистую душу. Я давно хотел задать этот вопрос, и, похоже, сейчас настал подходящий момент:

– Сели, скажи, почему ты здесь? Ты совсем не похожа на всех нас. Зачем тебе этот поход? Ведь не из-за денег же! Но почему?

Она весело рассмеялась и, пожав плечами, устремила взгляд в небо:

– По правде сказать, ты бы мог назвать это женской прихотью. Вообще жрецы Светлой длани много путешествуют, совершают паломничества в места силы, к другим народам, несут учение и свет в массы, так скажем. Но то, что меня привело сюда, это нечто совершенно другое. Еще с детства я помню, как завороженно слушала истории про Долину. Потом стала читать сама, искать различные сведения, упоминания, мифы. Тебе может показаться, будто это глупый каприз, но я в действительности не имею конкретной цели путешествия. Чувствую, что мне сюда надо, словно меня кто-то тянет в эти места, только и всего. Я сама придумала себе послушание – попасть в Долину Томагавков, оставалось только встретить подходящую компанию.

Жрица улыбнулась и вновь замолчала, возвращаясь к каким-то своим мыслям. Я хотел было еще что-то сказать, но, повернувшись к Селире, встретился с ней взглядом и забыл обо всем на свете. Ее глаза едва ли не искрились, излучая теплый свет, который был заметен даже сейчас днем. В них было все: мудрость, знание, сила, доброта и надежда. Я почувствовал, что начинаю тонуть, и теряю самообладание, когда ее слова зазвучали, казалось, прямо в моей голове:

– Иногда мне кажется, что я тебя знаю очень давно, словно мы старые знакомые. Будто бы мы просто очень долго не виделись, но сейчас рядом. Хочется одновременно рассказать обо всем и не говорить ничего, будто слова могут разрушить и без того ясную и не требующую ничего объяснять гармонию. Словно их могут украсть, подслушать!

Я буквально забыл дышать и даже не шевелился, боясь спугнуть эту внезапную волну откровения. Видно, моя рожа была до того щенячьей, что Селира вдруг прыснула звонким смехом, чуть прикрыв рот рукой. Я не обиделся и рассмеялся вслед за ней, украдкой поглядывая на жрицу. Она от души веселилась, да так, что не могла остановиться, и я, хохотнув, тихонько пихнул ее в бок локтем. Селиру это раззадорило еще больше. Она попыталась толкнуть меня в ответ, но ее руки, едва коснувшись меня, обвили мою шею, как тогда в лесу. Я снова почувствовал на своем лице ее горячее дыхание, но сейчас она не дрожала, это был совсем другой порыв.

– Ребята, глядите, да у нас тут роман!

Внезапное появление воинов застало нас врасплох. Селира легко отпрянула от меня, и я заметил, что ее щеки заливает румянец. Мы обернулись на голос. Фуга и Клойд тащили за жабры по две крупных рыбы каждый. Барс, шедший налегке, жевал травинку, благодушно щурясь:

– Смотрите, что мои парни для нас выловили!

Я одобрительно поцокал, разглядывая улов рыбы, в боках каждой из которых зияли узкие раны от стрел. Палить по рыбе на порогах и к тому же попадать – это явно рука мастера. Но учитывая недавний комментарий, сказал я вовсе другое:

– Сколько стрел утопили, рыбачки?

– Обижаешь, старина, мы профессионалы. Два колчана!

Последние слова потонули в хохоте воинов, к которому с удовольствием присоединились и мы с Селирой.

Не теряя времени даром, Фуга принялся довольно ловко чистить рыбу большим, чуть изогнутым тесаком, а Клойд развел костер и принялся начищать котелок. Нас стало меньше, и бытовые обязанности перешли к младшим, так сказать, по званию. Барс тоже не собирался сидеть без дела и, удостоверившись, что его подчиненные заняты делом, отправился осмотреться вокруг. Хоть здешние места и были относительно безопасны, никогда не стоило терять бдительности, и я в этом был полностью согласен с опытным ветераном. Однако вернулся он очень скоро, идя в компании Маки и Люнсаля. Я с удивлением отметил, что Маки даже повеселел. Его ружье было закинуто на правое плечо, а в левой руке он тащил за шею жирного пеликана.

– Леди Селира, даже не думайте есть эту чешуйчатую гадость! – Маки кивнул на тушки рыб, уже очищенные Фугой. – Мы с вами сегодня откушаем поистине королевскую дичь!

Жрица добродушно улыбнулась, склонив голову набок:

– Благодарю, но я неприхотлива в еде.

Клойд отвлекся от костра и весело добавил:

– Не только в еде, но и в мужиках, да?

Это было не слишком умно с его стороны. Я шагнул в сторону воина, но жрица опередила меня. Проворно оказавшись между нами, она ткнула его в грудь с такой силой, что он повалился с бревна, на котором сидел на спину. Явно не ожидавший такого, он лишь рассмеялся, расставив руки в стороны:

– Сдаюсь, на вашу милость!

Жрица наградила его холодным взглядом и голосом, достойным болотной гадюки, процедила сквозь зубы:

– Туповатой солдатне, которая сует свой нос в чужие дела, стоит знать, что я не давала обетов и свободная женщина. Что же касается моего вкуса, то среди мужчин я предпочитаю умных и надежных, но обезьяне, которая умеет только железкой махать, это понять, конечно же, недоступно!

Клойд пробурчал что-то вроде «подумаешь, какие все гордые», поднимаясь и отряхиваясь, но тут же заработал оплеуху от Барса. С него и так хватило, но я все же подошел и, похлопав по плечу, тихо сказал ему:

– Больно? Это еще что. Неосторожные слова могут сделать тебе куда как больнее в другой раз.

Он закатил глаза, показывая, что считает всех присутствующих лишенными чувства юмора занудами.

– Я просто неудачно пошутил! Очень жаль, если задел чьи-то чувства!

Не желая более развивать эту тему, я, мельком глянув на загадочно ухмыляющегося Люнсаля, кивнул Маки:

– Видели что-нибудь интересное или необычное в лесу?

Маки довольно оскалился:

– А у тебя чутье, недаром шаман! Мы и правда наткнулись на кое-что интересное. К западу отсюда, за рекой, расположены руины какого-то древнего города утаремо. Собственно, они давно не представляют археологического интереса и разграблены. Любопытно другое, когда мы уже миновали реку на мелководье, там, где она расходится на два рукава, то услышали звук весел! Мы спрятались в кустах неподалеку и скоро увидели небольшую лодку с тальгедами. Держу пари, это были они!

– И что в этом интересного? – похоже, что Барс не разделял его энтузиазма. – Всем известно, что подданные Зоркундлат, как и наши, свободно приходят сюда за редкими травами. Войны сейчас нет, так что формально, – он развел руками в стороны, – ходят и ходят, у нас нет повода для беспокойства. Хотя часовых я, пожалуй, снова начну выставлять. Парни, без обид.

Маки довольно хохотнул.

– А интересно то, мой друг, что вендази никогда не были идиотами! Тальгедам строго-настрого запрещено соваться в эту часть Долины. Видимо, их покровители опасаются, что колдуны рано или поздно найдут способ оживить свой старый дом под еловыми ветвями.

– Откуда ты это знаешь? – Люнсаль выглядел несколько растерянным. – Я изучал историю всех войн в Академии, как и дипломатические договоры и пакты прошлого. Ни в одном документе я не читал о подобном.

– Мальчик, ты действительно думаешь, что позорное рабство кто-то будет документировать? – по обыкновению Маки начал выходить из себя и даже вскочил на ночи, отчаянно жестикулируя. – Ты думаешь, можно вот так запросто подчинить своей воле и заставить отринуть все собственное прошлое? По-твоему, возможно убедить навсегда забыть свой дом один из самых непокорных народов Имаргиса?

В словах моего соплеменника был смысл. Что мы, в сущности, знали о событиях прошлого? Историю, рассказанную нашими современниками. Союз Севера клеймил позором предательства тальгедов, при этом избирательно замалчивая черные страницы падения Монара. Можно было еще многое припомнить заносчивым людям, но рассудив, что разговоры о политике могут привести к ненужным спорам, я постарался избежать этой скользкой дорожки:

– Допустим, что так и есть, и тальгеды, которых вы видели, действуют самостоятельно и вразрез с приказами вендази. Тогда выходит, что для нас они скорее друзья, чем враги.

– А если их сюда послали вендази? – к моему удивлению, Клойд оказался ближе других к вероятной отгадке. – Что если произошло что-то настолько из ряда вон выходящее, что стая, наплевав на предосторожности, направила сюда именно тальгедов?

Мы с Селирой переглянулись. Всеобщее молчание прервал Маки:

– Надо взять языка! – уверенно заявил он.

На этих словах все ошарашенно уставились на Маки. Я начал первым:

– Позволь поинтересоваться, представляешь ли ты, что такое боевая операция по захвату заложника?

Маки всплеснул руками, будто должен был объяснять что-то совершенно очевидное:

– Мы лишились рабочих и половины снаряжения, парень! Теперь еще и эти колдуны пожаловали! Как, по-твоему, мы сможем передвигаться по руинам, где полно ловушек, скрытых ходов и прочей дряни, опасаясь, что нам ударят в спину? Мы должны взять языка и все разузнать!

Сказать, что я был обескуражен его прямолинейностью и методами, это ничего не сказать:

– Ты что, спятил? Напасть первыми на тальгедов в Долине! Маки, ты точно нормальный? Нам не схватить лишь одного языка! Либо его будут искать, либо надо перебить всех остальных. Тебе мало крови нашего отряда? Еще захотел?!

Разгорелся жаркий спор. Маки с пеной у рта визжал, что ему нужно точно знать, что за спиной нет врага, что я самонадеянный болван и не могу мыслить стратегически. Как и стоило ожидать, на его сторону сразу же встали воины. Немудрено, этим вообще взятки гладки, лишь бы что мечами помахать да порискованней была операция. Маки дважды пытался поднять голосование, но мы с Селирой даже и слушать его не собирались, понимая, что окажемся в меньшинстве. К моему вящему удивлению, на нашу сторону встал хранивший до этого нейтралитет Люнсаль:

– Если мы будем иметь дело с тальгедами и начнем допрос колдуна сами, то есть не передав сведений о задержании в Виджисек, то это может быть расценено как государственная измена, – он обвел всех испытующим взглядом и продолжил. – И отвечая на невысказанный вопрос, уверяю вас, они обо всем узнают рано или поздно. Они слишком хорошо умеют ждать и правильно задавать вопросы.

Это стало главным аргументом против развертывания военной операции, чему я был несказанно рад. В конечном счете Маки сдался, плюнув и назвав нас всех шайкой любителей полумер. Впрочем, никто не возражал, голова всяко ценней, когда она на плечах.

Когда с нашим ранним обедом было покончено, настала пора продолжить путешествие. Долгожданная передышка после кошмаров Гнилолесья оборвалась новыми тревожными известиями, чуть не расколовшими наш лагерь, и теперь стало ясно, что более медлить с продвижением к Ломкай-гора было бы уже попросту опасно. Лошади, отдыхавшие все время стоянки, набрались сил и выглядели свежими. Вокруг воцарилась атмосфера нервозности спешных сборов вкупе с переругиваниями и мельтешением вездесущего Маки. Барс уже вовсю командовал погрузкой, когда я вспомнил, что хотел кое-что сделать перед отъездом. Подойдя к перевязи с лошадьми, я выудил из поясного кармана небольшой сверток, в котором покоились тончайшие, перевязанные конопляной тесьмой, пучки пожухлой травы. Похлопав гнедую кобылу Селиры по загривку и привлекая ее внимание, я принялся украдкой, не афишируя своих действий, скармливать ей угощение. После, подойдя к своему коню, я повторил процедуру, попутно прицепляя седельные сумки, дабы не вызывать подозрений и не привлекать внимания.

В сущности, я не делал ничего дурного. Как любой уважающий себя шаман, я был знахарем и применял на практике свои знания. Овес с пастбищ Локато, корень пастушьего яра, заячий клевер, осиный яд, дубовый гриб и болотная роса в сочетании с особым заговором позволяли создать весьма полезную смесь. Лошадь, которую накормили таким прикормом, с неделю может резвее скакать и будет выносливее почти вдвое. Почему я не дал такие же снадобья лошадям наших спутников? Наверное, потому, что я понемногу переставал доверять им. Чем сложнее и дальше был наш путь, тем чаще происходили конфликты интересов, и я разумно полагал, что рано или поздно мы можем дойти до открытого противостояния. Что будет тогда – лучше не загадывать, но я хотел сразу дать нам с Селирой шанс на небольшое преимущество.

Дождь давно закончился, и шумные ручьи то тут, то там пересекали узкую тропинку, по которой мы двигались на восток. Несмотря на ставшую привычной нервозность и мелкие склоки, все старались держаться собранно, и действия отряда походили на отработанный боевой порядок, по крайней мере, пока. Воины двигались клином, держа наготове луки с наброшенной тетивой. Щиты вопреки обыкновению не болтались за их спинами, а были вздеты на левые предплечья. Жрица и маг двигались сразу за спинами солдат, напряженно вглядываясь в окружающие нас заросли, а замыкали процессию мы с Маки. Наш проводник не подавал виду, но по его кислой роже явственно ощущалось недовольство тем, что его авторитет был подорван. Маки скакал, придерживая одной рукой ружье, перекинутое через спину лошади, на голову он повязал красный платок, какие носят пираты Кровавой длани, и это придавало его виду какую-то комичную отчаянность.

Обилие красок флоры и фауны по сторонам поражало воображение, особенно после мрачной серости Гнилолесья, и я до сих пор не мог к этому привыкнуть. Исполинские кроны пальм устремлялись высоко к небу, перекрывая его в некоторых участках сочными и широкими листьями. В ветвях сновали причудливые и разноцветные птицы, наполняя воздух звенящими, свистящими, трещащими и прочими, и прочими звуками, сплетающимися в единый голос джунглей. Местами между стволов деревьев мелькали то черные, то коричневые торсы каких-то проворных существ, по всей видимости, обезьян. Они довольно долго сопровождали нашу процессию, однако не спеша показываться на виду, и мы могли лишь догадываться об их принадлежности.

После очередной развилки Маки привычно выбрал наихудшую из вариаций троп, которая, впрочем, уже скоро и вовсе оборвалась. Чуть присвистнув, он знаком дал понять воинам, что пора остановиться, и выудил уже известную нам книгу с картами из своей седельной сумки. Я больше не собирался плутать за ним, как слепой котенок, поэтому довольно бесцеремонно подошел к Маки и уставился в его документы. Он провел пальцем по узкой извилистой полосе, постучав пальцем по пергаменту в месте, где она обрывалась.

– Мы точно здесь. Уходить по южной дороге было бы небезопасно, она пройдет между старым карьером и Крокодильей топью. Карьер у меня не вызывает опасений, а вот к болотам я бы не стал лишний раз приближаться, – заключил он.

– А что не так с этой топью? Почему она называется Крокодильей? – поинтересовался Барс, машинально почесывая старый шрам на шее.

– Мне рассказывали, что там время от времени видели мурхунов, – бросил Маки, не отрываясь от карты и сверяясь с компасом. – После падения утаремо они стали навещать Долину. У их друидов, похоже, свой интерес.

– А здесь мы с ними не повстречаемся? – я указал на участок реки, по направлению к которому обрывалась выбранная нами тропа.

– Мы пройдем сильно севернее карьера, форсировав реку вот здесь, а затем пройдем по самой кромке холмов, которые и выведут нас прямо к воротам Ломкай-гора.

В принципе, звучало неплохо, правда, вызывало опасение очередное преодоление реки, с учетом того, что здесь вполне могли водиться довольно крупные водные хищники и духи знают еще что. Поскольку ни предложений, ни возражений не последовало, мы продолжили движение, заметно приободрившись. Цель нашей авантюры внезапно замаячила в двух-трехдневном переходе, и сокровища древней цивилизации словно зашептали зазывные басни, рисуя в воображении богатства, знания и славу.

Селира оглянулась на меня и сделала легкое, едва заметное вопросительное движение подбородком. В ответ я утвердительно кивнул, дав ей понять, что считаю, пока все в норме и наши однополчане не глупят вновь. Мне понравилось, что она, как и я, почувствовала неявную, но вероятную опасность и тоже была начеку. Группа споро продиралась сквозь заросли, которые начинали редеть, местами оголяя корневища пальм, обмотанные старым тростником. Такое явление могло означать скорое приближение реки, которая во время разливов в сезоны дождей, по-видимому, доходила до этих мест.

Северная часть Долины Томагавков местами отличалась особой непроходимостью и представляла собой настоящие дебри, в которых мог заблудиться кто угодно. Возможно, именно по этой причине за время всего нашего пребывания в джунглях нам не повстречалось никого из соседей или таких же, как мы, авантюристов. С какой-то стороны это было хорошо, поскольку лишние глаза и уши нам были совершенно ни к чему, но с другой я не мог гарантировать, что тальгеды, замеченные моими спутниками, не засекли в свою очередь их самих. Тогда вздумай некроманты провернуть какую каверзу, и пиши пропало, помощи было бы ждать неоткуда. Едущие впереди Фуга и Барс вовсю обсуждали дележку предстоящей добычи, видимо, тоже подвергшись эйфории от скорой встречи с богатством. Их почему-то нисколько не беспокоило, что где-то в джунглях скрывался враг, которого мы, возможно, оставили за спиной, как и не заботила перспектива скорого перехода на землю, на которой некогда правила величайшая из существовавших на Имаргисе цивилизаций. Эхо черных проклятий утаремо я ощущал повсюду, это была страшная, пугающая и вместе с тем завораживающая древняя сила.

Одернув себя от мрачных мыслей и излишней мнительности, я машинально проверил, легко ли извлекается из-за пояса кастет и на месте ли все мои тотемы. Селира заметила мои манипуляции, и я почувствовал легкое ментальное прикосновение, от которого по телу принялось разливаться пьянящее тепло. Справа, вторя нам, раздалось трескучее, переходящее в едва различимый гул эхо инициации защитного барьера Люнсаля. Воины принялись с гиканьем подгонять коней, пуская их в галоп, завидев все шире расступающиеся стволы деревьев. Всех нас снова начал охватывать азарт, и мы, не сговариваясь, пришпорив коней, устремились вперед.