Храм Амахара давно был оставлен позади и скрылся за пушистыми стягами пальмовых ветвей. Маки деликатно не лез с расспросами, а мне не хотелось самому начинать разговор, от чего мы лишь изредка перешептывались, и только по делу. Наши планы были перевернуты с ног на голову, как и наши жизни. Дух утаремо, так и не назвавший мне собственного имени, исчез сразу после ритуала, но меня больше не покидало чувство присутствия рядом со мной чего-то инородного. Ощущение и восприятие окружающего мира обострились, будто я был в шкуре зверя, но я шел на своих ногах, а тотемный покровитель мирно спал. Было заметно, что мой спутник начал меня сторониться, избегая лишний раз встречаться со мной взглядом. Раз за разом на привалах он старался расположиться так, чтобы я всегда был на виду. Я стал замечать, что он прикидывается, будто сразу засыпает, чтобы не говорить со мной. В принципе, это было вполне справедливо, за исключением одной маленькой детали: наши жизни все еще были повязаны друг с другом.

Прошло уже три дня с момента, как мы выбрались из Ломкай-гора, и я решил, что должен во что бы то ни стало объясниться с Маки. К концу утомительного дневного перехода мы привычно и не сговариваясь разбили стоянку на ночлег. Неподалеку от места, где мы остановились, были слышны спокойные, словно шепчущие голоса воды.

– Один из притоков Кадураро, – бросил я Маки, прислушиваясь. – Иминана, если не ошибаюсь.

– С каких это пор ты стал знатоком здешней географии? – пробурчал он в ответ.

– С тех самых, как выпил кровь жнеца по имени Сальгундва.

Повисла неловкая пауза. Наконец Маки не выдержал и разразился гневной тирадой, яростно жестикулируя:

– Да! И раз уж мы об этом заговорили, ты выпил чужую кровь! Ты впустил в свое тело то чудовище! Кто это вообще был? Дух утаремо! Кзор, ты совсем спятил! Что ты сделал с Селирой? Она мертва? – он запыхался, жадно хватая воздух ртом. – Ради всего святого, скажи хоть что-нибудь, чтобы я понял, что у тебя еще есть хоть капля разума!

– Начну с последнего, – спокойно ответил я, примирительно поднимая руки перед собой. – Селира в порядке. Это был единственный шанс сохранить ее жизнь! Поверь, я и сам не в восторге о того, что пришлось идти на такой риск!

– Представим, что я поверил! – он нервно сглотнул и продолжил: – Что на счет остального? Ты пил кровь! Ты добровольно запустил ту тварь себе в голову!

– А ты бы не стал пить? – спросил я, вставая. Меня начинала нервировать его манера обвинять в том, чего он не в силах понять. – Не сделал бы все, чтобы спасти ее?

– Да очнись же ты! Я тебя не узнаю! Откуда тебе было знать, что это поможет и в действительности спасло ее? – По Маки было видно, что моя перемена в разговоре его не на шутку перепугала, но он не собирался отступать.

– Духу не было нужды врать мне по двум причинам. Первая заключалась в том, что и я, и Селира нужны были ему живыми. Вторая же вытекала из первой: возмездие утаремо заключалось не только в самом убийстве жнецов, но исправлении ошибок прошлого.

Маки устало плюхнулся прямо на землю, обхватив голову руками.

– Я не понимаю тебя. – Он поднял на меня усталые, полные слез глаза. – Я правда хочу, но не понимаю!

Я опустился напротив него на колени и положил ему руку на плечо.

– Я и сам не понимал сначала. Правда в том, дружище, что ритуал запустил что-то вроде механизма, если угодно, активировал спящую и потаенную части моей души. Ко мне вернулась память моих предыдущих воплощений, вернулись силы, которыми я когда-то владел. Но самое драгоценное – я нашел ее.

– Но, если тебе верить, Селира теперь сол… – пробормотал Маки.

– Нет, ты ошибаешься. – Я улыбнулся ему. – Она утаремо, как и я.

– Какого?.. – он застыл, выпучив на меня глаза.

– Смошадор инициировал память крови в наших жилах. Годы назад мы были здесь, под этими пальмами, полноправными хозяевами. Мы были вместе и вместе ушли за изнанку, когда наше племя пало.

– Кзор, не посчитай меня дураком, но ты не выглядишь как утаремо.

– Внешность ничего не значит. Я чувствую, что джунгли ожили! Я слышу и понимаю каждый шорох, каждую каплю росы, все голоса Долины стали для меня словно единым языком, на котором говорю я сам!

Внезапно поднявшийся порыв ветра заставил нас пригнуться, и мгновение спустя до нашего слуха донесся гортанный свистящий клекот. Маки кувырком перекатился в сторону, срывая со спины винтовку и шаря глазами в ночном небе. Я подошел к нему и спокойно опустил руку на дуло его ружья:

– Не надо. Они не причинят нам вреда.

– Они?! – прошипел он, дернувшись снова в попытке вскинуть оружие.

В этот момент клекот раздался снова уже в отдалении, но ему внезапно ответили откуда-то уже чуть южнее. Я замер, вслушиваясь, и улыбнулся, когда отчетливо различил мерные взмахи могучих кожистых крыльев.

– Линпаро вернулись!

Прежде чем Маки успел снова удивиться, исполинская тень промелькнула над нашими головами, пикируя мне за спину. Ящер опустился на землю в считанных ярдах от нас и, неловко подергивая крыльями, с интересом уставился прямо на меня, чуть склонив голову набок. Понимая важность и таинство этого момента, я застыл, боясь его вспугнуть, давая нашему гостю хорошенько все изучить. Линпаро шумно втягивал ноздрями воздух, изредка потряхивая головой, недоверчиво переминая лапами. Удостоверившись, что Маки не собирается выкинуть какую-нибудь глупость, я сделал небольшой шаг по направлению к ящеру. Затем еще один, и еще. Заметив мои маневры, линпаро заметно занервничал и хищно клацнул челюстями, снова расправив крылья.

– Тише, тише! – прошептал я, протягивая перед собой раскрытую ладонь. – Я не причиню тебе зла, родич.

Ящер снова тряхнул головой, клацнув челюстями, но не отступил. Я сделал еще один шаг навстречу, когда, с шипением прорезав ночную дымку, рядом опустился еще один линпаро. Он оказался чуть ниже ростом своего соплеменника, но, судя по взгляду, был куда наглее. Отбросив предосторожности, второй линпаро решительно направился ко мне, забавно раскачиваясь из стороны в сторону. Спустя мгновение моей руки коснулось его горячее дыхание. Ящер жадно втягивал воздух, опознавая столь непонятного чужеземца, который казался ему как будто знакомым. Только когда он оказался так близко, я мог его как следует рассмотреть. Линпаро был покрыт темной, местами пепельной чешуей, которая в свете звезд выглядела, как диковинная кольчужная броня. Его глаза имели суженные зрачки на фоне ярко-желтой роговицы, от чего создавалось ощущение, что на тебя смотрят два небесных светила. Видя, что им ничего не угрожает, второй ящер приблизился к нам и также принялся меня обнюхивать. Его чешуя была значительно ярче, чем у сородича, и имела светло-розовый отлив.

Понимая, что настало время закрепить наше знакомство, я выудил из кармана две полоски засушенного прошлым вечером мяса и протянул им. Линпаро приняли угощение и глазом не моргнув, словно мы виделись вовсе не в первый раз. Тогда я опустил ладони на их шеи, осторожно поглаживая. С моих пальцев потекли струйки силы, проходя сквозь крепкие панцири ящеров, к самым сердцам. Две пары изумленных глаз воззрились на меня, и я ощутил их дрожь и трепет перед тем, кого они ждали столько лет. Я видел, что именно сейчас линпаро узнали меня окончательно, только теперь они почувствовали мою власть, и с этого момента мы снова стали единым племенем.

– Я буду звать тебя Полночь, – обратился я к ящеру с чешуей цвета вороньего крыла, на что тот лишь склонил голову, по-видимому, принимая сказанное.

– А ты будешь Рассвет, – сказал я, чуть усмехнувшись. – Может, это и не слишком оригинально, зато символично, как и ваше появление здесь сегодня.

Совсем забыв о своем спутнике, я обернулся к Маки и, весело подмигнув, махнул рукой:

– Ну, чего застыл, как статуя? Иди знакомиться с моими новыми друзьями!

– А ты уверен, что они понимают всеобщий? – пробормотал Маки, неохотно шагнув к нам.

– Уверен, что не понимают, – кивнул ему я. – Но тут важен сам посыл, мы почувствовали друг друга, поэтому они нас и нашли.

Маки подошел к нам вплотную, однако линпаро вовсе не выглядели дружелюбными по отношению к нему. Полночь низко опустил голову, буравя его взглядом, одновременно разводя в стороны крылья, вытянувшись, словно струна. Маки, охнув, было собирался отступить, но я, понимая, что надо брать инициативу в свои руки, сам шагнул навстречу и, положа руку ему на плечо, провел к Рассвету, который казался менее агрессивен.

– Слушай, может, не стоит? – замялся Маки, чувствуя себя не в своей тарелке под прожигающими взглядами линпаро. – Зачем это все? Пусть себе летят охотятся. Или от чего мы их там отвлекли?

– У меня идея получше, – пробормотал я, прикидывая все за и против. – Мы можем сберечь уйму времени, если продолжим движение верхом.

Маки выпучил глаза и несколько раз открыл и закрыл рот, так и не решившись что-либо сказать или возразить. Наконец, справившись со своими эмоциями, он устало вздохнул, потирая лоб:

– Я так понимаю, что мне ехать на Рассвете.

– В точку. Рад, что ты сам принял это решение, – сказал я, весело ткнув его локтем. – Если тебе от этого станет легче, это и вправду лучший из возможных способов, старина.

– Есть еще что-то, что я должен знать, помимо того, что ты чокнутый? – парировал он, немного приободрившись.

– Угу, – протянул я, не зная, с чего начать. – Маки, скажи, ты патриот?

– Ох и не нравится мне твой вопрос, – протянул он, прищурившись. – Тебе дух что-то сказал?

– Не дух, – я покачал головой. – Сам видел. К моменту, как мы достигнем границы с Авалле, думаю, уже начнется полномасштабная война.

– Час от часу не легче, – вздохнул Маки. – Кого с кем на этот раз?

– Думаю, такого еще не было. Север против Юга. Как тебе такой расклад?

– Скверно, – пробормотал Маки, почесывая затылок. – Ты извини, но я все же спрошу. Это точно?

– Увы, но да. Война, если еще не началась, грянет со дня на день. Авалле обрушится на Солмнис при поддержке Академии Тайн. Корви, скорее всего, попытаются инсценировать наступление на Зоркундлат, усиленные нашей артиллерией, – затараторил я, опустившись на корточки и вычерчивая на земле импровизированную карту. – Основной удар нанесут Арскейя и Слагрунаар, и пройдет он аккурат над нами. Думаю, это будет многотысячный десант на дирижаблях.

Маки лишь присвистнул:

– Если все так… Надо срочно давать отсюда деру! – он поднял на меня взгляд. – Не подумай, я не перетрухал! Но оказаться между молотом и наковальней было бы глупее всего!

– Согласен, – быстро кивнул я. – Именно поэтому нам надо как можно быстрее добраться до восточной границы Авалле, и мои новые друзья нам в этом помогут, я надеюсь.

– Постой. А может, все же снова форсировать Гнилолесье? – он поежился, но все же изобразил подобие улыбки. – С такими птицами мы миновали бы проклятый лес в два счета!

Я лишь покачал головой.

– Во-первых, они не птицы. Во-вторых, я не полечу над Монаром ни при каких обстоятельствах. Забыл, кто его сделал таким?

– Никак не могу привыкнуть, – прошептал он, скривившись. – Лес наверняка помнит вашу кровь. Если после того ритуала тебя признали линпаро, то узнает и он… Так что, думаю, ты прав, единственный выход – это перейти границу Авалле.

– Раз возражений нет, полагаю, не имеет смысла откладывать. Сейчас дорога каждая минута.

– Постой-ка, а как же Селира? – вдруг осенило Маки. – Она же с той стороны!

– К сожалению, да, – сказал я, устало вздохнув. – Именно поэтому я должен буду оказаться в первых атакующих эшелонах Авалле.

– Я с тобой, забери меня Бездна! – прорычал Маки, с готовностью закивав.

– Нет, – сказал я твердо. – Посмотрим, как карта ляжет. Впереди много работы.

Было видно, что он недоволен моим ответом, но Маки лишь пожал плечами, буркнув:

– Ты теперь босс.

Надо сказать, что седоки не добавили линпаро изящества в полете. Не знаю, откуда вообще взялись эти двое, но что такое перевозка наездников, эти ребята явно успели хорошенько позабыть. Несмотря на кажущееся неудобство, мы двигались в очень приличном темпе. Маки сидел на спине Рассвета, прижавшись к нему всей поверхностью тела и крепко зажмурившись. Лишь изредка он открывал глаза, чтобы удостовериться, что я нахожусь неподалеку. Что же до меня, то я чувствовал себя уверенней, но сам полет давался мне намного тяжелее. Дело в том, что успокоить линпаро и заставить принять в седоки меня было еще куда ни шло. Проблемы начались, когда мы попытались усадить верхом Маки. Оба ящера пришли в бешенство, и едва не началась драка. Мне пришлось снова пустить в ход силу, успокаивая их. Собственно говоря, в полете в этом смысле не изменилось ровным счетом ничего, я был вынужден постоянно поддерживать внимание ящеров на себе, пуская в ход шаманство. Это было очень рискованно не только по причине того, что сама затея сулила мне истощением. Нас могли засечь с земли те, кому не следовало, и пустить шальную стрелу, а то и что покруче. Осложняло дорогу и то обстоятельство, что мне еще только предстояло заново учиться общаться с линпаро, и хоть знания языка и чувство джунглей вернулись ко мне, я не мог наверняка быть уверенным в том, что меня правильно поймут.

Мы скользили над шатрами пальм, стараясь не подниматься слишком высоко. Когда небо стало едва заметно светлеть, я, обернувшись, увидел первые лучи солнца.

«Забавно, – подумал я. – Во время перехода через царство Пепельных елей все, о чем мы только могли мечтать, было вновь увидеть солнце. Сейчас же мы мчались под покровом ночи, желая совсем другого – обогнать новый день».

У меня еще не было плана касательно того, как я найду Селиру. Обстоятельства диктовали нам условия игры, сменяя правила быстрее, чем удавалось в них разобраться. Из головы никак не шли слова духа утаремо: «Однажды мы совершили роковую ошибку. Все не должно было закончиться так… Ты поможешь мне исправить содеянное. Запустишь историю вспять».

Я много думал о том, чего в действительности он хотел и какие цели преследовал. Самое простое и очевидное объяснение было, конечно же, о возрождении племени. Почувствовав отголоски силы своего народа в сознании двух авантюристов, дух сделал ставку на нас с Селирой, в надежде, что мы сможем пробудить расу утаремо. Мы или наши дети. Этим могло объясняться и то, что он так стремился сохранить ей жизнь, когда она была ранена. Даже несмотря на то, что я все еще был рунианцем, а Селира теперь являлась солом, у меня было стойкое ощущение, что мы стали другими. Не было сомнений, что шальная страсть, которая вела нас обоих сквозь века в Долину Томагавков, сомнет и опрокинет любые барьеры. Думаю, что и Сели теперь это понимала. После ритуала память крови запустила процесс нашего преображения. У меня появились давно забытые инстинкты, которые спали годами, словно линпаро, восставшие от вековой дремы, предчувствуя начало новой эры.

Оставалось понять, как мы сможем исправить содеянное и обратить историю вспять. Даже возрождение великого племени утаремо не могло бы изменить то зло, что мы некогда принесли миру. Да это и не было бы исправлением ошибки. Тогда что? Сколько я ни пытался выдвигать гипотезы на этот счет, ответ так и не появлялся на горизонте, как будто я задавал неправильные вопросы. Возможно, стоило действительно глубже заглянуть в себя, чтобы понять, какая именно нас ждет судьба. Все было не просто так, и все было не случайно: это время и место, эта душа утаремо. Череда случайных событий не могла нас привести в самый центр Имаргиса, в котором скоро грянет буря, возможно, самой кровопролитной войны в истории.

Миг озарения не только не принес мне облегчения, но заставил сердце стучать с такой силой, что испарина выступила на лбу. Война всегда приводит к гибели сотен и тысяч, обрекая невинные души на встречу с Бездной. Что если история повторяется? Тогда на карту поставлены не только мнимые границы несговорчивых государств, в опасности все живое на свете. В прошлый раз один из Повелителей Бездны едва не восстал. Одно лишь чудо позволило остановить возвращение его телесного воплощения. Санктубелу обрушилась на нас, как кара создателей, выжигая все, что было нам дорого. Но так ли мы были виноваты? В то время никто особо не задавался этим вопросом. Откуда вообще взялись жнецы, забери их тьма? Чей холодный разум был столь жесток, что научил наш народ новому черному смошадор? Последних, кто мог бы доподлинно это знать, я недавно прикончил, а любые догадки уходили в области запретного знания. Неужели все это лишь части игры, настолько древней, что нашей памяти не хватает на то, чтобы собрать все части мозаики воедино?

Несмотря на кажущуюся безвыходность положения, чем дольше я думал о том, что предпринять, тем сильнее меня охватывал азарт. Сознание работало днем и ночью в поисках ответа, раз за разом прокручивая в голове сказанные утаремо слова. А что, если дух знал или предвидел те сложности, которые встретятся на нашем пути? Когда Селира была ранена, он решил искать подходящее для нее тело в Солмнисе. Почему именно там? От места, где мы были в тот момент, примерно на равном расстоянии находились четыре государства, но дух выбрал именно Солмнис. Случайный выбор сразу же показался мне весьма сомнительным. Но что тогда? Расчет? Новая семья, в которой посчастливилось пробудиться Сели, явно была голубых кровей. Я вспомнил многочисленный штат слуг, богатый сад и покои ее спальни. Кто-то явно желал смерти той, чье место она заняла. Я совершенно не сомневался в том, что война не остановит его или ее от задуманного. Значит, ход Селиры должен быть сделан именно в таких обстоятельствах, оттуда, по ту сторону баррикад.

Однако мне стоило снова вернуться назад в своих рассуждениях. Итак, дух утаремо обмолвился, что мы должны запустить историю вспять. Во мне зрела уверенность, что каждое слово имело смысл и содержало подсказку. Само по себе сказанное было абсурдно, поскольку прошлое изменить нельзя. То, что случилось однажды, имеет определенный незыблемый исход. Но что, если вложенный в эту фразу смысл имел другое значение? Что, если мы должны были образно повернуть время вспять? Иными словами, перелистнуть страницы истории назад и вспомнить о чем-то, что уже происходило однажды.

– И остановить новую войну, которая снова грозит Имаргису прорывом из Бездны старых хозяев, – прошептал я, внутренне сжимаясь от страха.

В такие моменты я очень жалел, что не являлся студентом Академии Тайн. Сейчас бы как нельзя кстати пришлась ее библиотека. А ведь действительно было что там поискать! Если моя догадка оказалась верна и нам с Сели суждено исправить ошибку прошлого, остановив грядущую катастрофу, тогда следовало заручиться фундаментальными сведениями о каждом конфликте, что когда-либо происходил в нашем мире. Почему-то на ум пришли приграничные столкновения в Багровом шраме. Странная история и раньше казалась мне правдоподобной только с натяжкой. Столь яростное кровопролитие закончилось так же стремительно, как и вспыхнуло. Какова была истинная роль Корви и Авалле? Что такое они смогли противопоставить императору, что тот остановил армию? Кем был тот загадочный чемпион Кошра, убивший сайера Масадежа? Как ему удалось узурпировать власть в такой неподходящий момент?

В сложившейся ситуации я не мог уповать на лояльность ко мне представителей Академии Тайн. Даже если я сунусь туда по собственной воле, минуя проверки Виджисека, то прежде чем мою историю выслушают, полагаю, меня ждут многомесячные допросы. К тому же шансов, что заносчивые волшебники людей поверят какому-то рунианцу с сомнительной аурой запретных практик, тоже не так много. Вряд ли я вообще смогу объяснить, откуда в моих жилах гуляет эхо смошадор. Тогда меня ждет не библиотека с ответами, а в лучшем случае тюремная камера и обряд Ависпри. Я не мог пойти на такой риск.

Но ведь Авалле и Корви смогли! Два мятежных княжества сумели остановить катастрофу в Шраме. История этого столкновения развернулась каких-то полвека назад, но оставалась одной из самых малоизученных. Заключение мира и пакта прошли в обстановке формальности и напряжения. Зыбкий мирный договор, не давший империи ничего, кроме ущерба престижа, мало кому пришелся по нраву. Очень может быть, что про это даже было запрещено говорить и писать. Тогда, боюсь, некому было мне поведать о том, что произошло. С другой стороны, возможно, я просто не там искал. Я все время ходил вокруг правильного ответа, но смотрел не в ту сторону! Мне нужна была не Академия Тайн, а княжеские архивы Авалле. Я не знал, как попаду туда, но именно у Авалле я мог получить ответы на мои вопросы. Кроме того, если война, которая уже на пороге, начнет развиваться именно так, как я предвидел, то Авалле будет атаковать Солмнис. Селира сейчас именно там. Опять совпадение? Как бы не так.