– Назовись и открой сумку! – зычно громыхнул гвардеец в закрытом шлеме в виде вороньей головы.

– Кзор, шаман-рунианец, – спокойно ответил я, расстегивая ремни на своей поклаже. – Я прибыл по зову гильдии Конуманес. Поклажи, кроме личных вещей, не везем. Со мной ученик, Макирфор, как и я, рунианец.

Гвардеец бегло осмотрел вещи, а затем его взгляд скользнул по нашей одежде и остановился на винтовке Маки.

– Разрядить, чехол с дула в городе не снимать, – пророкотал он приказным тоном.

– Я знаю правила, даже не сомневайтесь, – заверил его Маки, подобострастно кивая.

– Гильдия находится в квартале Апрельских роз. Главная улица упирается аккурат в него. В квартале действует комендантский час сразу после заката. Добро пожаловать в Умбевен, – так же строго, как в начале нашего разговора, отрапортовал гвардеец, отходя с дороги.

Я никогда раньше не видел столицы гордого княжества Авалле и сейчас очень жалел, что не могу погостить здесь как обычный странник. Все вокруг казалось другим, отличным от привычного мне мира. Вся красота и золото Перумаса не могли затмить лоск и дерзость Умбевена, который кровью выкупил свою свободу. Даже лица людей, живущих здесь, казались мне какими-то героически благородными, словно каждый чувствовал себя частью древнего рода, который по знатности и истории мог посоперничать с императорской семьей. Конечно, это было лишь первое впечатление, но я сразу почувствовал, что навсегда влюбился в Умбевен и обязательно вернусь сюда снова. В городе почти не было столь привычного мне камня, напротив, столица была отстроена из эбенового дерева, которое росло только здесь, на стыке южных лесов с Долиной Томагавков. Изящные дома украшали мириады резных узоров и даже целые картины, так что у каждого хотелось останавливаться, восхищенно разинув рот. Горожане реагировали на нас весьма сдержанно, почти не разглядывая, хоть рунианцы и были нечастыми гостями этих земель. Формально мы никогда не враждовали с Авалле и даже не участвовали в Войне долгой весны, но заключенный много лет назад союз Слагрунаара и Арскейя все же добавлял напряженности в отношения. То, что наши народы сейчас шли на войну вместе, было лишь стратегической необходимостью и не значило ровным счетом ничего для будущего.

Маки было наплевать на окружающую его красоту, которую он видел уже не в первый раз. Его интересовали более приземленные вещи, например, столько долгожданная комната с кроватью, вкусная еда и, конечно же, вино, о котором он мне прожужжал все уши по дороге сюда. Сейчас слишком многое зависело от его величества случая. Я отчетливо понимал, что никто меня просто так не допустит до архивов самого князя. А значит, в нашем деле будет много обмана, подлога и, может быть, даже шантажа. Дабы минимизировать душевные терзания моего компаньона, Маки был посвящен в детали в лучшем случае наполовину. Несмотря на абсолютное доверие, которое заслужил этот парень за время нашего знакомства, я отчетливо понимал, что не имею права требовать от него рисковать своей жизнью и свободой. Мы условились, что Маки должен был оставить меня на какое-то время и найти нам тихое местечко для проживания в каком-нибудь погребе или подвале, имеющем отдельный вход. Мы долго спорили относительно подобной формулировки, поскольку как только он заслышал про место, больше похожее на укрытие, чем жилище, то сразу начал подозревать меня в подготовке чего-то зловещего, как он выразился. К своему сожалению, переспорить меня Маки было не под силу, поэтому я отшучивался до тех пор, покуда он не успокоился. Пока мой друг будет решать вопросы нашего размещения, я должен был в точности, как доложил гвардии по прибытию, встать на учет у гильдии Конуманес. Мои услуги могли бы оказаться полезны им как на фронте, так и здесь, в столице, так как у ребят, хоть они и обладали внушительным штатом, не было и десятой доли силы и знаний имперской Академии.

Когда я постучался в дверь роскошного особняка, стоящего в глубине сада, то она тотчас же распахнулась, не издав ни единого звука, словно меня давно ждали. На пороге оказался старик с аккуратно подстриженной бородкой и одетый в бардовую шелковую ливрею. Он с достоинством отвесил мне поклон, сделав короткий шаг назад, ничего не говоря.

– Рад приветствовать вас, уважаемый, – начал я осторожно, несколько обескураженный подобным обращением. – Я не знаю, к кому именно обратиться. Видите ли, я…

– Шаман из горных рунианцев, собственной персоной, – раздался веселый голос за спиной дворецкого.

Ко мне навстречу вышел тучный мужчина, на ходу протягивая огромную ладонь. Его глаза сверкали от искренней радости, будто он повстречал друга или, может быть, даже родственника. Как и старик, он был одет с иголочки, но вел себя не как служащий. На вид ему было около сорока, может быть, сорока пяти лет.

– Нас уже предупредили, что в город прибыло целых два слагруна, шаман и его ученик! Неслыханная удача! – сказал он, подхватив меня под локоть и увлекая внутрь дома.

– О, вы должны простить мне мои манеры! Я даже не представился! – всплеснул руками толстяк, устало закатывая глаза. – Но, поверьте, эта оплошность вызвана чрезвычайным уважением и интересом к персоне, такой как вы, мой дорогой!

– Должен признаться, я удивлен таким приемом, – усмехнулся я. – Но давайте все же соблюдем формальности. Кзор, шаман, как вы верно подметили, к вашим услугам.

– Очень, очень рад! – вновь елейно заулыбался мужчина, тряся мою ладонь. – Очень раз знакомству! Меня зовут Джаспер, я здешний хранитель. Но прошу вас, давайте пройдем ко мне в кабинет. Негоже мне держать вас на ногах с такой дальней дороги!

Я не имел ничего против и проследовал за хранителем в его покои. Кабинет, надо сказать, был обставлен с пестротой, какой бы позавидовали павлины в княжеском саду. Все стены и поверхность пола были закрыты тяжелыми коврами с длинным пушистым ворсом. В углу стоял миниатюрный рояль из красного дерева, на котором покоился раскрытый нотный стан. Рабочего стола в этом кабинете не было, вместо него стоял круглый обеденный стол, на котором аккуратными стопками сложили какие-то ведомости, перевязанные голубой тесьмой. Стулья тоже отсутствовали, вместо них здесь имелось три глубоких мягких кожаных кресла. Я мельком глянул на книжные полки, но из литературы увидел лишь какие-то хозяйственные труды неизвестных мне авторов. Предметов обстановки было немного, но даже я понимал, что это очень дорогая работа под заказ. Между тем Джаспер уже суетился у секретера, извлекая оттуда запечатанную сургучом бутылку вина и два высоких хрустальных бокала.

– Извините за царящий здесь беспорядок. Но я человек простой и люблю работать, не слишком официально ко всему подходя. Мне так проще, знаете ли, чувствовать, что и мне, и посетителям удобно, как у себя дома.

Поняв намек, я без приглашения занял одно из кресел, с удовольствием вытянув ноги. Джаспер поставил передо мной бокал, тут же наполнив его красным вином, и плюхнулся напротив меня, рассеянно наливая себе.

– За знакомство и за будущее сотрудничество! – провозгласил он, одним залпом влив в себя содержимое всего бокала.

– Отличный тост, – кивнул я, сделав небольшой глоток. – Чудесное вино! Никогда такого не пробовал.

– О, у нас много чем можно удивить даже искушенного путника! – довольно растянулся в улыбке хранитель. – Хотя вы и сам не промах! Это ж надо суметь подчинить себе силу смошадор в нашем-то веке!

Я замер в кресле, не донеся до рта бокал для второго глотка. Но мой собеседник вновь удивил меня, тут же переведя тему разговора.

– Скажите, о какой службе в нашей гильдии вы задумывались, придя сюда? Прежде чем я сам буду делать вам предложение, мне бы хотелось узнать ваши истинные мотивы, понять, так сказать, что вам по сердцу.

– На пороге война. Это известие застало меня в дороге, и я, признаться, совершенно не был к тому готов. На войне всегда нужны заклинатели всех специальностей, но я бы предпочел заниматься тем, что мне, как вы выразились, по сердцу. Миру никогда не повредит хороший целитель, знающий толк в знахарском искусстве, – проговорил я задумчиво, сделав вид, что не обратил внимания на его оговорку.

– Это интересно, господин Кзор. Но мне кажется, это далеко не все! Не так ли? – он весело мне подмигнул. – Чтобы не ставить вас в неловкое положение, давайте я сам попробую добавить часть, которую вы оставили в тени!

Я лишь пожал плечами и сделал еще один глоток вина.

– По вашей одежде я могу сделать вывод, что вы путешествуете. У вас четыре поясных кармана под тотемы, значит, вы боевой шаман. Теперь ваш Дар… – он помедлил немного рассеянно, словно подбирая слова. – Он сияет как солнце! Такое редко встретишь в наше время. Я чувствую силу нескольких стихий одновременно, и одна из них такая древняя, что на ум приходит только смошадор.

– Как это чувствуете? – спросил я, прищурившись. – Простите, что перебил.

– Не вижу смысла скрывать, раз вы не скрываетесь сами, – улыбнулся Джаспер. – Я не бастард по рождению, но мои дальние предки имели брачный союз между человеком и тальгедской ведьмой.

– Мутная Искра, – догадался я. – Какую метаморфозу силы вы унаследовали?

– Очень полезную для моей должности. Я чувствую носителей Дара, распознаю их силу и ощущаю даже малейшее ее применение, – с достоинством ответил он и, заметив, что мой бокал опустел, тут же наполнил его, как и свой. – Я как дозорный за теми, кто несет в себе отголосок могущества Новых Богов.

– Впечатлен, – ответил я, отсалютовав ему бокалом. – Вы действительно обладаете редчайшим и ценнейшим талантом.

– Польщен подобной похвалой, – учтиво кивнул хранитель в ответ. – Но я не закончил про вас. Итак, вы явились в Умбевене и изъявили желание вступить в ряды гильдии Конуманес, узнав о войне. Почему вы не отправились ни к своим, ни к имперцам? Я думаю, ответ прост: вы боитесь, что новый Дар, а он получен недавно, станет сущим проклятием, как только вы попадете в поле зрения Виджисека. Это значит, что путь домой для шамана по имени Кзор заказан навсегда, но как честный и благородный гражданин своей родины вы решили, что отправитесь воевать против общего врага, но под чужими знаменами. Я ничего не упустил?

– Нет, все так, – я пожал плечами, восхищенно покачивая головой. – Удивительно точно, разве что кроме одной детали. Вы ошиблись, я вовсе не хочу воевать и категорически против грядущего кровопролития. Мне действительно нет места в старом мире Союза Севера, новоприобретенная сила сделает меня изгоем и приведет к Ависпри, поэтому я ищу новый дом, но как целитель, а не солдат.

– Рад, что мы можем говорить столь откровенно. Ваша история, без сомнения, очень интересна, но мы никогда не давим, и вы расскажете ее потом, в случае, если захотите. Авалле всегда считалось свободным княжеством, в котором находили пристанище те, кто был слишком необычен для мира. Это так и по сей день. – Он встал с кресла, торжественно расправив плечи. – Властью, данной мне советом старейшин Конуманес, я, Джаспер-хранитель, принимаю тебя в гильдию, целитель Кзор. Став членом нашей общины, ты приобретаешь и статус гражданина города Умбевен. Документальное оформление не займет много времени, я тотчас отдам соответствующее указание.

– Благодарю за доверие, – сказал я, поднимаясь и пожимая руку толстяка. – Я не подведу вас. Подумать только… Голова идет кругом от таких новостей!

– Понимаю, понимаю. Вы привыкли опасаться за свою жизнь, находясь во власти законов империи. Но вы более не ее подданный, друг мой! Я знаю слагрунов как гордых и честолюбивых личностей. Отбросьте тяжкие мысли, вы все сделали правильно! – сказал хранитель, заискивающе заглядывая мне в глаза.

– Вы правы, – согласно кивнул я. – Не смею вас больше задерживать. Небольшая просьба напоследок! Я хотел бы осмотреться здесь, если это возможно, увидеть, чем дышит гильдия и какое все изнутри.

– Это возможно, – закивал Джаспер. – Я распоряжусь, чтобы один из адептов устроил вам обзорную экскурсию.

Пока я ждал своего провожатого в холле, мимо прошло немало занимательных персонажей. Среди прочих особенно выделялась одна особа явно ведьмовской наружности. Совсем молодая рыжеволосая девушка, с осиной талией и глубокими карими глазами, проходя мимо меня, остановилась как вкопанная и медленно развернулась.

– Шаман, – констатировала она, скривившись. – И у нас?

– Ведьма, – парировал я. – И не на костре?

Она залилась звонким смехом и, отвесив мне реверанс, направилась дальше, на ходу бросив:

– Сработаемся, деревенщина!

Наконец мой экскурсовод прибыл. Им оказался преисполненный необычайной важности юноша с холодным и надменным взглядом.

«Типичный маг, – подумал я. – Ты бы очень хорошо прижился в имперской Академии».

Мы начали обход учебных классов и лабораторий не спеша и даже обстоятельней, чем я того ожидал. Парня звали Гэми, и он оказался весьма словоохотливым малым, не лишенным чувства юмора. Как оказалось, то, что я принял за высокомерие, было ничем иным, как травмой, полученной в ходе занятий на боевом полигоне. Ошибка в направлении потока силы едва не стоила парню половины лица. Ему повезло, и попавшийся под руку лекарь хорошо смог восстановить кожные покровы снадобьями, которыми также с охотой поделились местные ведьмы. Плохая новость заключалась в другом: лицевые нервы были очень сильно поражены и отмерли еще до того, как началось их лечение.

– Кстати, я бы хотел посетить ваш лазарет, – сказал я как бы невзначай. – Я вступил к вам как знахарь, и хоть все формальности с моим членством в гильдии еще не задокументированы, было бы недурно провести беглый осмотр тех, кто нуждается в лечении.

– Слава Богам, сейчас он почти пуст, – ответил Гэми. – Есть несколько тяжелобольных, из тех, кто лежит уже долгое время, но, боюсь, им сможет помочь только чудо.

Когда мы подошли к палатам, то в нос ударил сильный аромат травяных настоек. Все стены были завешены засушенными связками лаванды, а перед входом в сам лазарет стоял рукомойник и висели несколько чистых полотенец.

– Учащийся третьего круга Мардо, буйное помешательство, направлен на лечение после того, как устроил погром в таверне Гавси у Лиловой поляны, – Гэми начал зачитывать планшеты с историями болезней, висящие на дверях палат. – Учащийся пятого круга Вафран, внезапное слабоумие, отправлен на принудительное лечение.

Следующие две двери палаты были закрыты на несколько замков с коваными петлями и не имели окошек.

– Учащаяся пятого круга Сойву, – мрачно проговорил Гэми, не подходя к двери и не снимая планшета с записями. – Черная оспа, карантинная группа, посещения и любые контакты запрещены.

– Учащийся шестого круга Нартан, – продолжил Гэми, идя дальше. – Чахотка, карантинная группа, посещения и любые контакты запрещены.

Мы прошли несколько пустых палат и остановились у последней двери.

– Учащийся восьмого круга Малконри. Поражение Искры, два года в глубоком сне.

– Поражение Искры? – переспросил я, подходя к окошку на двери. – Что произошло?

– Пострадал на учебном полигоне, – нехотя пробормотал Гэми.

«Уж, не от тебя ли?» – подумал я, но вслух сказал другое: – Могу я войти и осмотреть его?

Гэми лишь пожал плечами и отворил дверь. Палата была небольшой комнатой с окном, открывающим вид на каштановую рощу. На кровати лежал бледный юноша лет двадцати. Когда я подошел ближе и опустил ладони ему на грудь и голову, то едва не вскрикнул от неожиданности, настолько он был горяч для такой бледности. Прикрыв глаза, я отпустил сознание и попытался проникнуть в его разум. Меня встретила абсолютная пустота. Кровь бежала по его жилам, работали желудок и легкие, а вот разум был мертв. Он не спал, они заблуждались, это было не поражение, а полное уничтожение Искры.

– Кто мог сделать с тобой такое? – ужаснулся я.

Даже когда провинившегося по имперским законам носителя Дара подвергают обряду Ависпри, то с осужденным не делают подобного, им лишь пресекают нить, соединяющую сознание с Искрой, лишая возможности его касаться. Здесь же я видел зияющую пропасть, рваную рану, оставленную прямо в астральном двойнике несчастного. Такое невозможно вылечить, смерть – это единственное избавление, а его держали здесь, как изуродованное растение.

– Спасибо, я увидел достаточно на сегодня. Мне пора идти, спасибо, что проводили, – сказал я адепту и, не дожидаясь его, покинул палату.

Когда я вышел на улицу, то сразу заметил сидящего на скамье в саду Маки. Он слегка приподнял руку в приветственном жесте и остался сидеть в ожидании меня, лениво щурясь на солнце. Мой друг, как всегда, подошел к вопросу со свойственным ему рвением и нашел для нас подходящую берлогу – небольшой подвал в хорошем районе, с отдельным выходом во двор. Кроме того, Маки успел пробежаться по окрестным булочным, и теперь я с удовольствием уплетал плетеную сдобу с шафраном. До наступления темноты было еще далеко, а потому мы пошли гулять куда глаза глядят, пересекая улицы и площади в поисках развлечений.

Несмотря на то, что княжество фактически находилось на военном положении, столица жила как ни в чем не бывало. По вечерним мостовым, которые уже освещали лампады масляных фонарей, вышагивали разодетые дамы, одаривая идущих навстречу прохожих томными взглядами. Тончайшие шелка, изысканнейшие благовония, пестрота красок и форм, все это буквально начало сводить меня с ума. Дело было даже не в том, что мы только что вернулись из тяжелого путешествия, а в том, что я никогда ничего подобного не видел. Заметив, что я сбит с толку, Маки довольно ухмыльнулся.

– Что, перетрухал, великий шаман?

– Есть малость, – ответил я, ничуть не обидевшись. – Их города совсем не похожи на наши. Они живут так, словно никогда не умрут.

– Это ты еще южан не видел, – пожал плечами Маки. – Но скоро увидим мы все.

– Тоже верно, – кивнул я, поняв, куда он клонит. – Когда бы не веселиться, как когда каждый раз может стать последним.

Немного попетляв в лабиринте улиц, мы нашли отвечающее нашим притязаниям питейное заведение и заняли столик во дворе, прямо под открытым небом. Денег у нас было немного, точнее сказать, у меня их не было совсем. Маки же всегда имел заначки и тайники, как я догадывался. Поэтому, поняв, что нам нет нужды в чем-то себе отказывать, после того как мой друг выкатил на стол три имперских золотых, я решил дать себе долгожданный отдых и расслабиться. Толпа вокруг нас гремела местные песни, и мы с Маки, дойдя до кондиции, вразнобой даже начали им подпевать, чем вызвали всеобщее одобрение.

– Ты представляешь? Они решили, что мы артиллеристы! Мы с тобой! Ты понял? Ха-ха! Вот болваны!

– Маки, хватит орать, ты сейчас весь район перебудишь! – шикнул я на него, когда мы отправились на съемное жилье уже за полночь.

– А что? Нашли время спать! Завтра война! – он даже остановился, потрясая кулаками. – Мы с моим другом отправимся в самое пекло! Мы их всех разорвем! Всех порешим!

– Маки, первый же патруль наш, я тебя уверяю, – сказал я, смеясь. – Скажи, а местные тюрьмы подстать домам?

– На что это ты намекаешь? А? – расхохотался Маки, уже совсем теряя остатки самоконтроля. – Я честный порядочный рунианец…

Он замолчал, сделав шаг в сторону, выйдя из пятна света фонаря. Я замер за его спиной, вглядываясь в ночную дымку. По коже побежали мурашки, а сердце застучало, ускоряясь, когда я понял, что напугало Маки. Тишина. Тишина, которая повисла в переулке, была звенящей, кричащей, она давила и лишала воли. В любое время, где угодно, найдется уйма звуков и движений, пусть это будет даже дуновение ветерка или полет мошки. Здесь же стояла такая тишина, словно мы оказались вне этого мира. Осознавая, что еще мгновение, и я упаду на землю, извиваясь от страха, я что было сил рванулся вперед.

– Ходу! Ходу! Они снова пришли за мной!

К счастью, Маки уже был стреляным воробьем и не заставил себя просить дважды. Он вырвался вперед и побежал, понимая, что я не знаю дороги. На улицах не было ни души, словно все горожане, не сговариваясь, исчезли в своих домах. Мое внимание привлекли фиолетовые сполохи на стене здания неподалеку. Это был один из них. Трудно различимая, бесформенная масса, с десятком щупалец и таким же количеством мерцающих глаз, следила за нами. В иной раз я бы уже ударил по твари, испепеляя все на своем пути, но мы были в чужом городе, который полностью отстроен из дерева. Пришлось бежать мимо, проклиная все и вся от ощущения собственного бессилия. Скоро я завидел еще одного. Тварь сидела на кромке фонтана, перебирая щупальцами, опущенными в воду, и неотрывно следила за нами. Я только отвернулся и продолжил движение, пытаясь выбросить из головы вообще все, любые мысли, превращаясь в размытое пятно.

– Они чувствуют твои страхи, видят твои мысли, питаются твоей силой. Просто беги, – твердил себе я, ощущая сильнее и сильнее подступающие головокружение и тошноту.

– Кзор, сюда! – послышался голос Маки откуда-то сбоку.

Я попытался остановиться, но ноги не слушались, и тогда я выбросил в сторону руку, хватаясь за фонарный столб. Грохот падения показался мне нестерпимо громким настолько, что я инстинктивно закрыл уши руками. Чьи-то руки меня подхватили и потащили прямо по камням мостовой. Я пытался встать или хотя бы уцепиться за что-нибудь, но сил на сопротивление не оставалось вообще. Рассудок блуждал в черном масляном омуте, напрочь лишившем меня зрения и слуха. Я чувствовал, что теряю сознание и вот-вот отключусь, и поэтому всю силу, все, что у меня осталось, бросал на то, чтобы этого не произошло.

– Нет, нет, – твердил я, не слыша собственного голоса. – Очнись, давай, ты сможешь!

– Кзор! Кзор! Кзор! – раздался чей-то крик очень далеко, и все вокруг стихло, словно выросли незримые стены.

Боль. Многие боятся боли. Не понимают ее природы. На самом деле все мы боимся не самой боли, а того, что останется с нами после нее. Боль – это то, что позволяет оставаться нам живыми. Это связь с реальностью, маяк в океане пустоты и забвения.

Я очнулся от боли, растекающейся по всему моему телу. Казалось, что сама моя кровь горит, изнутри выжигая меня тяжелыми раскаленными углями. Я попытался позвать, но из горла вырвался лишь тихий свист. Губы пересохли, а во рту была настоящая пустыня. Не припомню, чтобы когда-то испытывал такое обезвоживание. Я попытался пошевелиться, но не смог даже перекатиться набок, тело словно мне не принадлежало.

– А-а-а, проснулся. Чувствуешь приближение к старым друзьям? – раздался рядом со мной знакомый голос.

Я попытался ответить, но из горла опять вырвался лишь свист. Чьи-то руки запрокинули мою голову, и я почувствовал воду на своих губах.

– Что ты за слабак? Я думал, ты окажешься посильнее.

Закашлявшись, я попытался поднять руку, чтобы вытереть лицо, но понял, что не могу этого сделать, так как связан или прикован. С трудом, будто поднимая тяжелейшие плиты, я открыл веки и уставился в потолок незнакомого мне помещения. Света было немного, но его оказалось достаточно, чтобы рассмотреть фигуру, сидящую у стола, к которому был привязан я.

– Хранитель Джаспер, – прошептал я, облизнув пересохшие губы. – Чем обязан столь скорому свиданию? Забыли о чем-то рассказать?

– Здравствуй, Кзор. Рад, что ты не утратил присутствия духа в таком положении. – Он встал и подошел ко мне, похлопав по плечу. – Не люблю, когда начинаются эти скучные торги «что вы делаете?», «не убивайте меня!». Ты же не будешь глупить?

– Нет, хранитель, – ответил я, стараясь незаметно попеременно напрягать затекшие мышцы. – Может, ты сам скажешь, что будет дальше?

– О-о-о, охотно! Нас с тобой ждет интересное и чрезвычайно увлекательное путешествие по всем известным мне видам пыток, – улыбнулся он, буравя меня безумным взглядом. – Я понимаю, что ты, скорее всего, не знаешь, где расположена цитадель Хиалидинис, кто ее возглавляет и куда подевалась твоя очаровательная подельница. Это пустяки!

– Тогда что тебе от меня надо?

– Ну как же… – развел руками толстяк, продолжая улыбаться. – Ты! Ты сам мне нужен, остальное это так… Приятное дополнение. Ты больше не умрешь, мой маленький беглец. Я заберу твою душу прямо сейчас! Вырву, как сорняк, который так давно коптит это небо.

– Не понимаю, – ответил я, устало закрыв глаза. – Я тебе ничего не сделал. Мы не шпионы или диверсанты, Джаспер!

– Все ты понимаешь! – завопил он, хватая меня за горло.

Теперь я действительно понимал. В его безумных глаза не было и капли человеческого. Я уже видел такой взгляд раньше. Он был у тех, от кого мы сегодня бежали. Холодный, безжалостный взгляд хищника, Пожирателя Бездны. Он принялся сжимать мое горло сильнее. Я начал дергаться, пытаясь вырваться, но путы крепко держали меня, не позволяя даже пошевелиться. В глазах потемнело, в ушах застучали барабаны, а на коже начали вспухать волдыри от ожогов. Тварь была невероятно сильна, и потоки энергии, исходящей от хранителя, угрожали испепелить меня заживо. Я попытался закричать, но изо рта снова вырвался лишь тихий хрип.

– Что? Ты что-то хочешь сказать? – зловеще улыбаясь, вопросил Джаспер, шуточно поднося ухо к моему рту.

– Да, – взревел я, перекидываясь волком.

Ремни все равно держали меня, но это было уже не важно. Зубы достали столь вожделенную плоть врага и рвали ее на части, как лезвия бритвы, перерезая артерии, вгрызаясь глубже и глубже. Я не чувствовал и не видел ничего, кроме полных ярости глаз моего врага, и продолжал рвать его марионетку.

Джаспер обрушился на пол, содрогаясь в конвульсиях, беспомощно перебирая руками по разорванному горлу, из которого хлестала кровь. Обычный человек уже давно бы отдал концы, но хранитель не собирался так просто сдаваться. Он дважды попытался встать, но каждый раз падал и, наконец, замер.

Перекинувшись обратно из личины волка, я тотчас застонал от боли. Гад успел несколько раз пырнуть меня ножом, когда мои челюсти сомкнулись на его шее. Я не мог осмотреть раны, но для того, чтобы понять, в каком я положении, не надо было быть лекарем. Жизнь стремительно покидала мое тело.

«До чего же глупо получилось, – подумал я. – Столько пройти только для того, чтобы быть зарезанным в подвале».

Пылавшее до этого тело стало наполняться чарующей легкостью, а шум в ушах гипнотическим одеялом укутал мою уставшую голову.

– Сели, – пробормотал я, понимая, что говорю свои последние слова. – Не уверен, что смогу провернуть это опять… Но какой Бездны не попробовать, да?

Во рту по-прежнему стоял солоноватый вкус крови Джаспера. Толстяк отдал свою жизнь не зря, и я очень надеялся, что его хозяев разорвет от злости, когда они поймут, что натворили. Времени оставались считанные минуты, и, закрыв глаза, я начал шептать, отпуская астрального двойника.

– Кровь моей крови, яд моей злобы.

Тело изогнулось дугой, рискуя переломиться. Веревки, стягивающие кисти и ноги, впились в кожу, разрывая ее до крови.

– Золу моих мыслей плоти яви.

Сознание устремилось сквозь потолок, сквозь стены, ломая границы и вырываясь наружу.

– Ветер дождей, тьма последней утробы.

Ночные улицы Умбевена пылающими артериями проносились далеко внизу. Как же они были прекрасны!

– Тени костров лижут стебли травы.

Я замедлил движение, когда передо мной была нужная улица и каштановая аллея сокрытого от посторонних глаз парка, а потом и то самое окно.

– Небо расколет клич на свободе.

Я застыл над телом лишь на мгновение. Передо мной лежал пропуск обратно, а я не мог решиться взять его, как будто стыдясь украсть чужую жизнь.

– Эхом ответишь, теперь это ты.

Ощущение боли во всем теле, пожалуй, впервые в жизни вызвало у меня радость, которая сменилась облегчением. Я лежал на кровати и от души хохотал, заливаясь слезами. В коридоре послышался топот, и мгновение спустя дверь в палату распахнулась. Я не успел увидеть, кто это был, потому что дверь тут же захлопнулась, и кто-то, подвывая от ужаса, понесся прочь. Я осторожно заерзал, пробуя новое тело. Конечно же, долгое лежание не пошло ему на пользу, да и мне еще предстояло заново учиться им управлять. Вскоре в коридоре опять послышались шаги уже нескольких человек, и дверь в палату с грохотом открылась. На породе стояли двое стражей с шевронами гильдии. В руках одного из них я заметил взведенный арбалет. Кто был за их спинами, я не мог видеть, но зато хорошо слышал его:

– Я же говорил! Я же говорил! Смотрите, он живой, в сознании!

– Отойдите-ка в сторонку, юноши, – раздался дребезжащий старческий голос.

Его обладателем оказался сухой трясущийся старикашка, который смотрел на меня с нескрываемым беспокойством. Он осторожно приблизился к кровати и, протянув руку, коснулся моего плеча.

– Кто ты? – спросил он, глядя на меня с искренним изумлением.

– Малконри, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос тоже звучал испуганно. – Где я? Что случилось?

– Этого просто не может быть, – ошеломленно прошептал старик. – Тебя ранило. Похоже, ты решил без разрешения поупражняться на полигоне той ночью и чуть не убил себя.

– Той ночью? – деланно удивился я. – Какой той? Сколько я здесь пролежал?

– Тише, тише, – закивал старик, беззубо улыбаясь. – Все вопросы потом. Ты очень слаб, но произошло сущее чудо, мой мальчик! Ты проснулся!

Он обернулся к стражам, рядом с которыми топтался молодой парень бледнее мела.

– Бегом к Эдани! Скажешь, я распорядился! Возьмешь у нее «Слезы Вароса», потом дуй на кухню за крынкой молока и мигом обратно! – скомандовал старик и перевел взгляд на стражей. – А вы что встали, истуканы? Марш отсюда, больному дышать нечем!

Спустя два месяца то, чего так долго ждал застывший на краю пропасти мир, произошло. Пожар войны вспыхнул по всему Имаргису, отдельными очагами взрываясь то тут, то там. Потоки беженцев хлынули со всех сел и деревень к морю, которое еще оставалось относительно спокойным. Завязалась настолько страшная драка, что возникало ощущение, будто стороны конфликта сами не ожидали подобного. Солмнис показал клыки не сразу, но противостояние с Авалле, которое так давно жаждало отомстить за предательство соседям, было для них единственным шансом на выживание. Что происходило на Севере у Корви, я пока не знал, но надеяться на мир мог только дурак.

Покосившаяся табличка на изъеденном плесенью столбе гласила: «Соленая вдова». Я спрыгнул с лошади и, взяв ее под уздцы, направился к шатру, над которым реял флаг зеленого цвета с изображением кабана. У входа меня остановил закованный в пластинчатую кольчугу солдат, довольно грубо ткнув в грудь. Ни слова не говоря, я снял с шеи перевязь с грамотой и сунул ему под нос, предвкушая, как он будет краснеть от того, что не умеет читать. Наградив меня желчным взглядом, солдат отодвинулся в сторону, освобождая проход. Когда я зашел внутрь, то на меня не обратили никакого внимания. Тут было человек десять военных, наперебой обсуждавших своих дела. Я откашлялся и, пока меня не вышвырнули наружу, отрапортовал:

– Разрешите представиться! Малконри, дипломированный маг гильдии Конуманес. Прибыл для прохождения службы в полку Черного вепря.