Вл. Гаков

ВЕК АДМИРАЛА

Не было в истории американской science fiction фигуры столь же бесспорно почитаемой, как Роберт Хайнлайн, столетний юбилей которого отмечается в этом месяце. И столь же противоречивой. Не раз и не два писатель вызывал огонь на себя, справа и слева — и одинаково шквальный. Хотя, если внимательно перечитать им написанное, многие противоречия снимутся сами собой, обнажив нечто бесспорное. По-своему цельные характер и творчество. Суть обоих чеканно сформулировал литературовед Брюс Франклин (непримиримый оппонент писателя и автор одной из лучших монографий о нем): «Хайнлайн — самый американский из всех американских фантастов».

Сейчас уже не восстановишь, кто первым назвал его Адмиралом. Во всяком случае, так Хайнлайна при жизни величали друзья. И дело даже не в том, что, подобно многим мальчишкам, Хайнлайн с юных лет грезил о море и с отличием окончил военно-морскую академию. (Не подкоси его на самом взлете злосчастный туберкулез, к концу карьеры уж точно примерил бы адмиральские шевроны…) И не в тех отличительных особенностях его произведений, что сразу выдают в авторе «офицера и джентльмена», человека дисциплины, для которого честь, долг, звук горна и стяг на мачте — не пустой звук.

Просто он и в истории американской НФ навсегда остался капитаном, бессменным лидером и непререкаемым авторитетом. Можно любить или не любить его конкретные книги, с некоторыми просто невозможно не спорить, другие сегодня вызывают лишь вежливое снисхождение — увы, научная фантастика устаревает быстро. Но не признать его исключительного вклада в то, что называется «американской НФ», также невозможно. Со всеми ее противоречиями и парадоксами, взлетами и падениями. Создатель одной из первых «историй будущего» и нового направления в англоязычной литературе — научной фантастики для подростков. Первый четырежды лауреат «Хьюго» (звучит почти как четырежды Герой!) и первый обладатель титула Великий Мастер. Лучший научный фантаст всех времен по результатам опроса, проведенного журналом «Locus» (первое место читатели отдали все-таки Толкину, но его при всем желании не назовешь научным фантастом).

А если вносить оценочные категории, то еще и истовый патриот Америки — и ее же язвительный критик. Строгий моралист — и последовательный защитник «свободной любви» и «свободной религии». Бесстрашный солдат сражавшийся «за нашу и вашу свободу» — и ради ее царства готовый всю Галактику превратить в образцовую казарму.

Наконец, автор двух самых спорных, взрывоопасных, провокационных романов в англоязычной НФ — «Звездный десант» и «Чужак в чужой земле», — к тому же противоположных друг другу! Первую книгу многие считают квинтэссенцией «имперского духа», милитаризма и ксенофобии. А вышедшую годом позже вторую, напротив, подняли на щит либералы, иконоборцы и вожди многих духовных революций ушедшего ХХ века.

Хотя критики и той, и другой — единое целое. Парадоксальный симбиоз, называемый американским сознанием. Или американским «коллективным бессознательным», что точнее. Своим фантастическим дублем Хайнлайн замечательно высветил весь тот клубок из идеологем, мифов, подсознательных страхов и чаяний, что зовется средним американцем.

С одной стороны — крайний индивидуализм с уклоном в анархизм (либертарианство). С другой — поразительное чувство стадности, стремление к тотальной стандартизации всего и вся. Культ высоких технологий — и трогательное пренебрежение материями гуманитарными. Романтический до наивности идеализм — и меркантильный до мелочности прагматизм. Показная тотальная набожность — но и редкий в наши дни принципиальный отпор малейшим посягательствам институциональной религии на власть, на дела светские. Наконец, также возведенная в культ демократия — и вечная ставка на силу (которой, как известно, ума не надо). При том, что от кумира американцев, победителя и оптимиста, который не рефлексирует, а ломится напролом, остается один шаг до специфического американского мессианства с явным привкусом казармы: «Не можешь — научим, не хочешь — заставим»…

Все это в совокупности — Америка. И все это — Роберт Хайнлайн.

Теперь, когда все его произведения изданы на русском, автор «юбилейного портрета» избавлен от необходимости подробно останавливаться на творчестве писателя. Поэтому я лишь напомню (благо повод представился) о главных событиях жизни Роберта Хайнлайна. И о вехах, оставленных им в американской литературе.

* * *

Роберт Энсон Хайнлайн родился 7 июля 1907 года в городе Батлере, что в штате Миссисипи, неподалеку от границы с Канзасом. По американским меркам, в совершеннейшей глуши, да еще и в семье убежденных протестантов-методистов, чьи предки-немцы прибыли в Новый Свет за полтора века до рождения будущего писателя. Для супругов Хайнлайнов воспитание многочисленного потомства (Роберт родился шестым ребенком, а вскоре на свет появился и седьмой) означало строгость, строгость и еще раз строгость. Никаких милых радостей юношества, будь то карты, пиво или, упаси боже, девочки, Роберт Хайнлайн не знал вплоть до начала самостоятельной жизни.

Впрочем, кроме авторитарных родителей, в воспитании будущего несостоявшегося адмирала и состоявшегося писателя большую роль сыграл другой родственник — дедушка-доктор, научивший мальчика играть в шахматы раньше, чем читать. Он же занимался формированием личности подростка; от деда, а не от отца с матерью, Роберт Хайнлайн перенял такие качества (позже переданные его литературным героям), как уважение к труду, мужество, чувство долга, верность слову, целеустремленность и здравый смысл.

Потом семья переехала в Канзас-сити, где Роберт закончил среднюю школу. А затем, проучившись два года на физика в университете штата, он подал документы в Академию военно-морского флота США в Аннаполисе. Для того чтобы поступить в это элитное заведение, абитуриенту нужно было заручиться письменной рекомендацией какого-либо сенатора или конгрессмена, после чего сдавать вступительные экзамены. Характера Хайнлайну было не занимать — он получил рекомендацию и блестяще сдал экзамены. А в выпускном рейтинге своего курса (одна из традиций американских вузов) занял почетное двадцатое место — из 240 выпускников. Не говоря о том, что за годы учебы способный кадет стал чемпионом академии по фехтованию, борьбе и стрельбе.

Словом, если и не адмиральский, то, во всяком случае, капитанский китель «отличнику боевой и политической подготовки» светил наверняка. Однако, отслужив пять лет на флоте (в том числе на новейшем авианосце «Lexington»), молодой офицер-артиллерист вынужден был выйти в отставку. У него обнаружили туберкулез, что автоматически ставило крест на морской карьере.

Очутившись на «гражданке», комиссованный моряк перепробовал многое. Поступил в аспирантуру Калифорнийского университета, но, не проучившись и месяца, бросил, занимался риэлторским бизнесом, служил на серебряных приисках… С тоски, видимо, даже ударился в политику, и что любопытно, откровенно левого толка! В 1930-е годы Хайнлайн активно поддержал известного писателя и сторонника идеи «ненасильственного социализма» Эптона Синклера, когда тот решил баллотироваться в губернаторы Калифорнии от Демократической партии. Эта попытка оказалась провальной, и Хайнлайн разочаровался и в политике, и в социалистических идеях.

* * *

Единственным утешением перед самой войной стала для Хайнлайна научная фантастика, в которой молодой автор быстро нашел свое призвание! Но о его литературной биографии — чуть позже.

Едва начавшуюся — и блестяще — писательскую карьеру пришлось если и не прервать, то существенно ограничить. Произошло это 12 декабря 1941 года, когда японская авиация разгромила военно-морскую базу США в Перл-Харборе на Гавайях и Америка вступила в войну. На действующий флот офицера-туберкулезника, разумеется, не пустили. Но кому-то из однокашников Хайнлайна по академии пришла в голову идея, которую на удивление легко поддержало военное начальство. Хотя предложение было из ряда необычных. Чистая фантастика, сродни той, которую писал Хайнлайн вместе с другими «птенцами гнезда Кэмпбеллова». Было решено откомандировать нескольких молодых писателей-фантастов с техническим образованием в секретную исследовательскую лабораторию морской авиации, расположенную в Филадельфии. Там «фантазерам» предложили напрячь все их хваленое воображение, чтобы решить некоторые практические задачи для нужд обороны.

Компания собралась достойная: офицер ВВС Спрэг де Камп, отставной офицер ВМФ Роберт Хайнлайн и штатский специалист-биохимик Айзек Азимов. К ним на помощь были командированы еще два офицера — Джек Уильямсон и лейтенант Королевских ВВС англичанин Артур Кларк. Чем они там реально занимались? В частности, проектировали первые системы «автопилота», решали проблему обледенения фюзеляжей самолетов на больших высотах, разрабатывали для летчиков высотные герметичные костюмы — прообразы будущих космических скафандров. Кому же, как не фантастам, заниматься такими материями! Хайнлайн и не скрывал, что одну из моделей скафандра позаимствовал из романа коллеги, Эдмонда Гамильтона… А еще они с энтузиазмом готовили тот самый сенсационный «Филадельфийский эксперимент», растиражированный в книжках-бестселлерах и на экране. Впрочем, любители конспирологической и уфологической литературы могут спать спокойно. Азимов позже вспоминал: «Мы-то раньше других поняли, что занимаемся втиранием очков военному начальству!»

После окончания войны Хайнлайн снова ненадолго ушел в политику. Но к тому времени его взгляды кардинально изменились. Он уже стыдился своих социалистических заблуждений молодости и отныне всегда — открыто и последовательно — поддерживал американских ультраправых. В пятидесятых годах — это был печально знаменитый сенатор Маккарти, десятилетием позже — столь же одиозный Голдуотер, а в восьмидесятых — Рейган.

К 1948 году Роберт Хайнлайн успел второй раз жениться. На сей раз его избранницей стала Вирджиния Герстенфельд, с которой он познакомился в той самой секретной лаборатории. Это была женщина новой формации: задолго до полной победы феминизма Вирджиния имела дипломы биохимика и авиационного инженера-испытателя (в чине лейтенанта ВВС), увлекалась бодибилдингом и свободно владела семью языками, в том числе русским. Кроме того, она разделяла политические взгляды мужа (хотя Азимов остался при убеждении, что переменой взглядов Хайнлайн обязан именно Вирджинии). Брак их оказался крепким — они прожили вместе все оставшиеся сорок лет, отпущенные Хайнлайну.

Их постоянным домом стал маленький приморский городок Санта-Круз в северной Калифорнии. Лучшего места для туберкулезника не найти — не исключено, что именно благодатный коктейль из солнца, морского воздуха и хвойных зарослей секвой, покрывавших все окрестные горы, позволил Хайнлайну прожить эти сорок лет. Роберт и Вирджиния много путешествовали, не раз обогнув земной шар. Теперь мы знаем, что проблемы с публикацией произведений Хайнлайна в СССР были связаны не только с их содержанием, но и с двумя опубликованными путевыми заметками, посвященными единственной поездке супругов в нашу страну. Угораздило же их попасть к нам в мае 1960 года, когда над советской территорией был сбит американский самолет-разведчик U-2!

Первые серьезные проблемы со здоровьем, если не считать хронического туберкулеза, начались у Хайнлайна в 1970 году. После тяжелого перитонита писатель почти два года приходил в себя. А спустя восемь лет он свалился с сердечным приступом на райском тропическом Таити… Но и на тот раз все обошлось — Хайнлайну одному из первых успешно провели операцию коронарного шунтирования.

Однако после второго «звонка» здоровье все чаще давало сбои. Он еще успел получить диплом почетного доктора литературы Восточно-Мичиганского университета. Но другую премию — Почетную награду НАСА (за вклад в пропаганду космических исследований) — получала уже его вдова. Ранним утром 8 мая 1988 года Роберт Хайнлайн, у которого началась эмфизема легких, уже не проснулся.

Адмирал отправился в свое последнее плавание.

* * *

Творчество Роберта Хайнлайна делится на три периода — ранний, средний (пиковый) и поздний (закатный).

В 1939 году, по единодушному мнению историков американской НФ, начался его подлинный «Золотой век». Великий редактор Джон Кэмпбелл, обладавший невероятным чутьем на таланты, незадолго до этого получил в свои руки «инкубатор» — журнал «Astounding Stories», где стал выращивать эти таланты десятками. Один кэмпбелловский «выпуск 1939-го» чего стоит: Азимов, Ван Вогт, Дель Рей, де Камп, Старджон, Бестер. И Роберт Хайнлайн. В августовском номере вышел его дебютный рассказ «Линия жизни», за который автор получил 70 долларов. Вскоре последовали хорошо знакомые нашему читателю «Реквием», «Взрыв всегда возможен», «Дороги должны катиться», «Логика Империи»…

Ранние рассказы Хайнлайна составили одну из первых «историй будущего» в англоязычной фантастике — и, безусловно, одну из самых детализированных и прописанных. Она охватывает период с конца ХХ по ХХVI век и посвящена как технологическим и социальным переворотам на Земле, так и этапам освоения космоса, от первых баз на Луне до первых межзвездных экспедиций. Автор подробно расписал хронологию своего «будущего», повесив схему у себя в кабинете и постепенно заполняя ее лакуны рассказами. Некоторые так и остались незаполненными, да и вся схема очень быстро перешла в разряд «параллельной истории» — потому что реальная развивалась совсем не по Хайнлайну. О большинстве его конкретных технических догадок и говорить нечего.

Но если отвлечься от футурологических и научных прогнозов… Разве устарел слепой космический бард Райслинг из «Зеленых холмов Земли», оттого что космическая экспансия человечества развивается не так и не теми темпами, как это виделось Хайнлайну более полувека назад? И что, хуже читается сегодня архетипичная повесть «Пасынки неба»? Первая из серии книг о «звездных ковчегах» с меняющимися поколениями, постепенно забывающими, куда и зачем направлялся их космический дом. А многие произведения не утратили актуальности и сегодня. Например, повесть «Взрыв всегда возможен» после Чернобыля уже и никакая не фантастика. Что касается теократической антиутопии, описанной в повести «Если это будет продолжаться…», то ее, как это ни печально, тоже рано списывать в архив.

Кроме «истории будущего», в конце 1940-х писатель начал новый цикл, на сей раз объединенный не сюжетом или единым пространством-временем, а жанром. Или, как бы сейчас сказали, форматом. В результате англоязычная литература обзавелась специфической «детской научной фантастикой». Невероятно, но до Хайнлайна никому не пришло в голову последовать примеру переводного Жюля Верна!

Поскольку это был «не формат», автору долго пришлось искать издателя. И все же, начиная с 1947 года, на каждое Рождество стало выходить по роману Хайнлайна для детей. Стартовала серия «Космическим кораблем «Галилео» (в 1950-х по роману был снят фильм «Цель — Луна»).

Конечно, многое в этих книгах безнадежно устарело, но главная проблема, заставившая писателя взяться за фантастику для детей, вероятно, относится к разряду вечных. Как воспитать из подростка мужчину? Что должен сделать отец, старший товарищ, любой, кто взял на себя ответственность учить, чтобы если не устранить целиком, то хотя бы максимально «сузить» щель непонимания между поколениями?

* * *

Два десятилетия — пятидесятых и шестидесятых — стали пиком в творческой биографии Роберта Хайнлайна. Не касаясь всех книг, написанных в этот период (хотя среди них были вполне достойные, например, неожиданно лиричный и теплый для этого автора роман «Дверь в лето»), достаточно назвать всего две. Те, о которых уже шла речь выше: «Звездный десант» и «Чужак в чужой стране».

Обе принесли писателю по премии «Хьюго» (впервые Хайнлайн стал ее лауреатом в 1957-м — за роман «Двойная звезда», или правильнее — «Звезда-двойник»). И буквально раскололи доселе монолитный мир поклонников Хайнлайна. Потому что ни одна из половин не могла взять в толк: как он смел написать ТАКОЕ?! Имелось в виду произведение, понравившееся как раз другой половине.

«Звездный десант» (1959) вызвал гневные нарекания со стороны тех, кто причисляет себя к либералам и демократам. Поскольку оба термина в наше время и в нашей стране изрядно дискредитированы, сразу же уточню, о ком веду речь. Разумеется, не о сторонниках либеральной экономики и не о доморощенных «либерал-демократах» (смысл кавычек, надеюсь, ясен). А о тех, кто привык размышлять, критически анализировать и делать осознанный выбор. Кто желал бы жить по законам общества, а не по казарменному уставу и не по милости вождя. Кто, наконец, убежден, что государство — для человека, а не наоборот. И никакие «высшие национальные интересы» и «великие идеи» не стоят простой человеческой жизни — если только она не приносится на их алтари добровольно.

Одними критическими выпадами дело не ограничилось. Ряд коллег Хайнлайна, задетых за живое, ответили ударом на удар — достаточно назвать роман-памфлет Гарри Гаррисона «Билл — герой Галактики», в котором только слепой не увидит жесткую полемику со «Звездным десантом». Другие, не разделяя взглядов Хайнлайна, пытались хоть частично реабилитировать его и прилагали немалые усилия, чтобы отыскать в романе некий скрытый «второй пласт». Будто бы свидетельствующий о том, что автор и сам отнюдь не в восторге от изображенного им мира, а просто, как и подобает уважающему себя фантасту, взял парадоксальную ситуацию и довел ее до абсурда…

С тем же успехом и недавнюю экранизацию книги Полом Верхувеном можно объявить пародией на роман. А «Mein Kampf» — полемикой с национал-социализмом. Автор этих строк уже дважды высказывался на страницах журнала по поводу военно-патриотической агитки Верхувена (заслуживающей «госпремии» из рук лично президента Буша, военного министра Рамсфельда и госсекретаря Кондолизы Райс), и повторяться нет смысла.

Конечно, фильм — это не роман. Но и литературный первоисточник, как мне кажется, совсем не нуждается в «реабилитации». Как не нужна она была самому Хайнлайну, никогда не скрывавшему теплых чувств к армии — и к демократии на штыках (или бластерах, не суть). В американской фантастике не было более искреннего и, увы, талантливого певца военной романтики, защитника идеи, выраженной зычным сержантским: «Разговорчики в строю!»

В конце концов стоит задуматься хотя бы вот над чем. Как быть с демократией и гражданскими институтами в мире «Звездного десанта», если там чудесным образом прекратятся вообще все галактические войны? Например, с окончательной победой над «жукоглазыми»… Ведь в том мире граждане — лишь те, кто повоевал за свою планету а не просто тянул лямку по призыву в мирное время! А если не с кем воевать?

Впрочем, это разговор долгий. Что лишний раз доказывает: писатель задел больной нерв, а это уже удача для всякого пишущего. Тем более что вышедший в следующем году новый роман Хайнлайна стал бомбой почище «Звездного десанта»!

Социальной интуиции писателя можно только позавидовать, ибо в романе «Чужак в чужой стране» тонко уловлены флюиды того, что станет непреходящим символом шестидесятых. Казалось, этот огромный во всех смыслах роман принадлежит перу какого-то «другого Хайнлайна», доселе не известного широкой публике. Хотя позже автор признался, что раздумывал надо всем этим еще в начале 1950-х — и тогда же засел за «Чужака…». Но опубликовать его не рискнул, дабы не вываливать на неподготовленного читателя, до чего он «дозреет» десятилетие спустя. И то, как выяснилось в 1990 году, версия 1960-го была сокращенной почти на четверть.

Но даже и в этом щадящем варианте количество американских культурных икон, ниспровергнутых или осмеянных Хайнлайном, рекордно. Главному «поношению» подверглись, разумеется, сексуальные и религиозные. Хотя писатель, надо отдать ему должное, задевает не всякую религию, а лишь институциональную — иначе говоря, организованную и претендующую на власть (с ней он окончательно «расправится» в романе «Иов», вышедшем двумя десятилетиями позже). Что касается духовных исканий личности, общения с высшим, трансцендентным началом напрямую, интимно, без посредников, то это ради бога! Ведь и главный герой романа — «марсианский мессия» Майкл Валентин Смит — тоже не лишен «божественных» черт. А заканчивает свой земной путь так вообще в полном соответствии с текстом священной книги, где описаны аналогичные события двухтысячелетней давности.

Наверное, неслучайно роман Хайнлайна назвали «библией хиппи». Писатель вспоминал, как ему пришлось обносить свой дом в Санта-Крузе высоким забором, дабы не провоцировать толпы длинноволосых и расхристанных адептов сотворить со своим новоявленным Учителем (или апостолом-евангелистом) то же, что сделали с мессией в романе…

* * *

Многие считают, что вершиной творчества Хайнлайна стал не «Чужак в чужой стране», а роман «Луна — суровая хозяйка», вышедший шестью годами позже (у нас его название переводили по-разному, например, как «Луна жестко стелет»). Но это дело вкуса, хотя умалять значение этой ироничной версии Американской революции, принесшей автору четвертую и последнюю премию «Хьюго», я не собираюсь.

Но дальше его творчество пошло на спад. Магия имени делала свое дело, и по инерции каждая новая книга Хайнлайна занимала место в списке бестселлеров. В его поздних романах — «Не убоюсь я Зла» (1970), «Пятнице» (1982), уже упоминавшемся «Иове» (1984) и других — по-прежнему хватало ярких, провоцирующих идей, эпизодов, характеров, но в целом «корабль» его творчества становился все более и более неуправляемым. Создавалось впечатление, что писателю все труднее и труднее справляться с потоком слов и идей, рожденных неуемной фантазией.

Он еще пережил, как минимум, два звездных часа в своей жизни. 20 июля 1969 года — когда комментировал в прямом эфире телекомпании CBS высадку американцев на Луне и первые шаги Нила Армстронга по ее поверхности. И 26 апреля 1975 года — во время присуждения первой премии «Великий Мастер». В том, что первым этот титул получит Роберт Хайнлайн, никто не сомневался — это даже не обсуждалось. По словам Айзека Азимова, «это было столь же естественно, как избрать первым президентом Джорджа Вашингтона». Потому что все они, рукоплескавшие в зале новоиспеченному лауреату, перефразируя русского классика, вышли из хайнлайновского «скафандра».

Для эскадры, имя которой — американская научная фантастика, он всю жизнь оставался адмиралом. Пока его штандарт развевался на мачте флагмана, все — от капитана до простого матроса — могли быть уверены: адмирал на борту. А значит, все в порядке, корабли идут правильным курсом. Наверное, он заслужил и традиционную последнюю почесть. Когда в космос отправятся звездные корабли, о которых мечтал Роберт Хайнлайн, высшей справедливостью будет дать имя адмирала флагману Звездного флота.