Иллюстрация Игоря ТАРАЧКОВА

В то утро, когда на «Восьмом шаре» взревел клаксон, возвещая о приверженцах вселенской ночи, капитан ловил рыбу. Гесар Чин — друзья называли его Кирпич — был реликтом прошлого даже по понятиям дальнобойщиков и смотрелся почти как статуя с удочкой между расставленных ног, напоминая терракотового воина, покрытого патиной смазки. Шевелилась у него только челюсть, перемалывающая орешки бетеля, которые, несмотря на всю стоматологию двадцать четвертого века, окрасили его зубы в кроваво-красный цвет. Поскольку на корабле сейчас была невесомость, каждое движение челюсти заставляло его тело медленно покачиваться наподобие маятника. Он всего час как вышел из анабиоза, и тело все еще побаливало. А за время своей неоднозначной карьеры он твердо усвоил, что по утрам торопиться не следует.

«Ну и пусть ты ненавидишь гвай ло, - напоминал он себе. — Дыши глубоко. Помни, что сказал Вигнесс, и просто стой у руля. Держи все под контролем».

Поэтому он разглядывал толстую золотую иллюстрированную книгу («2000 лет иллюстрированных манускриптов»), прилепленную в раскрытом виде среди звездных карт и толстых серебристых рыбин, неторопливо плавающих за большим прозрачным куполом, когда воплем об убийстве взревел сигнал тревоги, а освещение стало красным. Треска за куполом теперь плавала словно в крови.

— Эйя, — пробормотал Кирпич, продолжая жевать бетель и инстинктивно касаясь ножа на поясе. — Какого черта? — Но треска не смогла ему ответить, и он взглянул на рыбин с отвращением.

Как и все члены экипажа «Восьмого шара» — за исключением Кибернеты, корабельного мозга, — он носил на одежде диск, изображающий черный шар из полузабытой земной игры. Диск объединял в себе дозиметр радиации и устройство связи с корабельной сетью. Кирпич постучал по нему и сказал:

— Говорит капитан. Пусть новость будет хорошей.

— Кирпич, — послышался в ответ спокойный голос его первого помощника — женщины, которую он знал только под именем Кинжал Меза, — Киб засекла объект на пересекающейся солнечной орбите.

На сей раз Кирпич перестал жевать:

— Пересекающейся?

— Достаточно близкой. Сейчас до него 280 тысяч миль. Мы разминемся с ним на 160 тысячах.

Кирпич выругался, теперь громче. До объекта уже оставалось меньше, чем от Луны до Земли.

— Неизвестный планетоид? — спросил он. — Или корабль?

— Ставки корабельного тотализатора склоняются к тому, что это корабль, сэр, — послышался угрюмый голос Кибернеты.

— Я хочу взглянуть, — решил Кирпич. — Собственными глазами.

Родившийся на Марсе, он отличался привлекательным, но обветренным лицом тех китайских тибетцев, что первыми вышли на поверхность Красной планеты без масок. Другими его особыми приметами были хриплый голос и темные защитные очки старого космического волка, чья щитовидка получила слишком много радиации, а глаза пострадали от сильных перегрузок.

— Мы так и подумали, что ты захочешь, — сообщила Киб.

Кирпич вздохнул и сплюнул в самозакрывающуюся чашку. Потом набрал код подъема. Люк под ним закрылся. Загудели моторы, серебристые рыбины метнулись прочь, включая и ту, что сорвалась с крючка.

Рыболовный пузырь служил еще и пузырем астронавигации, хотя в спецификации корабля его функции и значились в обратном порядке. Обитатели «Восьмого шара» — четыре свежеразмороженных после анабиоза человека, три оживленных после аналогичной процедуры инопланетянина и всегда бодрствующая Кибернета — находились внутри титановой сферы диаметром около тридцати пяти метров, в свою очередь заключенной в двойную оболочку из углеродистой стали. Пятиметровое пространство между оболочками заполняла холодная вода, имеющая немало применений: экран от космического излучения, рассеивание тепла, запасная активная масса для двигателя. Она даже годилась для питья. Однако Кирпича осенила новаторская идея, и он запустил в водяную оболочку тихоокеанскую треску, а пузырь, находящийся на поверхности внутренней сферы, снабдил удочкой с катушкой, и теперь внутренний конец удочки торчал чуть выше навигационных карт.

Пузырь стал подниматься наподобие кабины лифта в каком-нибудь подводном поселении на Земле. На серой стене наружной оболочки раскрылась круглая панель. За ней находилась специальная мембрана, которая раздвинулась, когда сквозь нее протиснулся пузырь. Теперь удочка высовывалась в космос. За оранжевой лепешкой наживки искрился Млечный Путь. Сорвавшиеся с удочки капельки воды замерзали и рассеивались, чтобы присоединиться к звездам, или легкими снежинками опускались на белый корпус вокруг пузыря.

«Восьмой шар» соответствовал названию. Его наружная оболочка выглядела как черная сфера, утыканная грузовыми модулями, датчиками и радиаторами, однако на носу белой краской был нарисован круг со вписанным в него черным символом бесконечности. В его правой петле приютился стыковочный порт, а из левой сейчас выглядывал пузырь астронавигации. Ухмыляющиеся обитатели планет предполагали, что черная окраска нужна кораблю для скрытности, а белое пятно эту скрытность нарушает. Фактически же, и белая, и черная окраска не давали никакого эффекта. Излучая тепло, корабль светился для детекторов не хуже лампочки. За исключением плотных конвоев или таких экзотических мест, как ближние окрестности Солнца, скрытность в космосе была мифом.

Однако этот принцип работал в обе стороны. Никто не смог бы подкрасться к «Восьмому шару» незаметно.

Хмыкнув, Кирпич постучал по очкам, моргнул, и линзы включились. То были не корректирующие зрение линзы, а, скорее, плоские компьютерные панели из тех, что стали антиквариатом после изобретения прямых нейронных подключений к мозгу. Равномерная чернота линз поглощала фотоны, а расположенный чуть выше носа Кирпича компьютер формировал из них изображение для его поврежденных перегрузками глаз. В сущности, все, что он видел, было симуляцией. Например, когда он разглядывал ту книгу с потрясающей копией страницы из «Келлской книги», то греческие буквы, обозначающие имя Христа, наполнялись тончайшими мерцающими деталями, наподобие какого-нибудь церковного фрактального набора; он мог при желании увеличить изображение, выделить миниатюрных животных и фантастических зверей и почти столь же причудливых людей, вплетенных в поразительную кельтскую орнаментную вязь, или погрузиться еще глубже, изучая тончайшие прожилки достоверно воспроизведенного пергамента из телячьей кожи, или полюбоваться разрекламированным богатством оригинальной палитры пигментов, таких как чернила на основе железа и чернильных орешков, золотой аурипигмент и ляпис-лазурь.

Ему нравились такие исследования. Но сейчас он должен смотреть наружу, от света во тьму.

Вид звезд перед глазами Кирпича пересекли наложенные изображения. Зеленая точка на зеленой линии обозначала их пункт назначение — объект Квавар в поясе Койпера, в восьми часах полета и кишащий инопланетными гвай ло.

Красная линия потолще, что указывало на относительную близость, пересекала зеленую под небольшим углом. На ней пульсировала красная точка — обнаруженный Кибернетой объект.

Кирпич хмыкнул, прищурился, постучал по оправе, смешивая информацию очков с данными Киб. В результате получилось расплывчатое и смазанное изображение объекта. Вскоре он смог разглядеть его реальную форму — нечто узкое и трехкрылое.

— Ха, — буркнул он. — Очень даже флэш. В смысле, Гордон.

— Капитан? — В одном из углов дисплея очков появилось миниатюрное лицо Мезы — точнее, отсутствующее лицо, потому что она всегда выходила из своей каюты, закутавшись в темный плащ с капюшоном.

— Я имел в виду, что объект здесь настолько неуместен, что свихнуться можно. Он вполне может оказаться парусным кораблем.

Изображение Мезы кивнуло:

— Мы подумали, что это мог быть аппарат, запущенный из атмосферы, но здесь, в такой дали, это не имеет смысла.

Кирпич почесал нос пониже очков.

— Вероятно, это яхта, — с удивлением решил он. А его нынче удивить было нелегко.

Но это наверняка было так. Любой настолько обтекаемый межпланетный корабль должен быть игрушкой роллеров — «золотой молодежи», совершающей круизы по внутренней системе, прежде чем стать «загруженными» — теми, кто отвергал плоть ради электронного бессмертие. Даже СолПрав — Солнечное правительство — склонилось перед экономической мудростью использования различных летательных аппаратов в атмосферах и в дальнем космосе.

— Кто это, черт подери?! — рявкнул Кирпич, чьи мысли в тот момент вертелись вокруг корабельного груза. — И как он к нам подкрался?

— Работаю над кто-это-черт-подери, сэр, — доложила Киб, причем ее тон явно искрился от гнева. На Кирпича? Скорее, на этого роллера. Капитан никогда не видел на дисплее очков картинки с лицом Киб, потому что лица у нее больше не было. Превращение в кибермозг было более дешевым вариантом бессмертия, чем «загрузка», и многие из элиты спонсировали подобную операцию в обмен на контрактное рабство. Такое случилось и с Кибернетой, пока Кирпич не выкупил ее свободу. Однако его до сих пор тревожило, что ее прежний хозяин-роллер мог оставить скрытые программные лазейки, позволяющие овладеть ее волей.

Возможно, Киб это тоже не давало покоя.

— Они не могли гнаться за нами от самой Земли, — заявила Киб. — Такое возможно, но мы бы их увидели. — Кирпич кивнул: если сравнить систему жизнеобеспечения со свечкой, то работающий корабельный двигатель был настоящим костром. — Поэтому я бы предположила, что его изготовили уже где-то на пути сюда. Я сейчас проверяю нашу бортовую базу данных корабельного регистра. А наши сенсоры не обнаружили его, потому что он практически не выделяет тепла. И я вообще заметила его только потому, что меня охватила паранойя, и я проверила затмение звезд.

— Уж кто бы говорил о настроениях, — буркнул Кирпич. — Хм-м, нет тепла, говоришь… Яхта-робот? — Ее внешний вид вполне мог служить уловкой.

— Да, возможно. Но даже для робота он слишком холодный. И если бы он не подошел настолько близко, я уже начала бы гадать, не брошенный ли это корабль.

В другом уголке очков Кирпича возник Меркурий «Мерк» Джонс — корабельный инженер с броским именем и непритязательной должностью старшего по погрузочно-разгрузочным работам. Выглядел он лет на тридцать, а его темная кожа основательно задубела под солнцем за несколько лет работы на ртутной свалке на Меркурии. Шрам на его виске появился после знаменитой драки экипажа «Восьмого шара» в баре на Титане, где Мерк случайно перепутал свой напиток из сырых яиц с соком из коры, заказанным неким инсионцем. Хотя Мерк и был моложе капитана, он успел разобрать на металлолом и подлатать больше кораблей, чем Кирпичу довелось увидеть за всю свою жизнь.

— Я думал об этом, — сказал Мерк. — Он мог двигаться в каком-нибудь спящем режиме… ну, типа того, как старинные космические зонды летали с небольшими батареями, и энергии тех батарей хватало, чтобы питать несколько приборов, но недоставало для легкого обнаружения. Некоторые модели конца двадцать первого столетия могли летать совсем холодными. И незаметными.

— Если только не предположить, что этот корабль построен по стеле-технологии инопланетян, — возразила Кинжал.

— Хм-м, — задумался Кирпич. Меза не доверяла гвай ло столь же сильно, как и капитан, но только по-своему. Ее родное космическое поселение, колония в одной из точек Лагранжа, сильно пострадало экономически после краха Контакта, и хотя ее, в отличие от Кирпича, в тот момент еще и на свете не было, колония L5 до сих пор не оправилась от такого потрясения.

(Ему никогда не забыть, как Меза отгоняла того иксионца во время драки в баре на Титане, орудуя бутылкой текилы со страстью и четкостью пьяной Жанны д'Арк, сражающейся с драконом. Даже теперь эти воспоминания зачастую порождали мысли, не подобающие капитану.)

Он разделял ее тревоги. Иксионцы, в частности, бойкотировали «Кваварскую всесистемную выставку» из презрения к «вонючим деревьям», которые номинально владели упомянутой системой. Кирпич легко мог представить, как ненасытные и склизкие двухметровые осозмеи превращают «Восьмой шар» в облачко пара. Тем не менее корабли крупных колониальных правительств пояса Койпера, и даже более мелкой сошки наподобие эридцев, опознавались столь же четко, как и произведения искусства. И с какой стати инопланетянам унижаться до полета на таком рыдване, как эта земная яхта?

— Ладно, — решил Кирпич. — Пока будем предполагать, что это люди-пираты. Или хотя бы изготовленные людьми пираты. — Он вздохнул. — И придется сообщить послу Йи.

— Запустим ее на пиратов? — осведомился Мерк.

— Она из СолПрава, — сказал Кирпич, — и мы обязаны ее информировать. И в любом случае, мы выбрали лазерную пушку, а не ракеты. Тащи ее сюда.

— Пираты? — фыркнула Чодон Йи. Подобно Кирпичу, особый посол на межпланетную конференцию была марсианско-тибетско-китайского происхождения, но на этом их сходство заканчивалось. Ледяная красавица, она казалась вечно молодой и обладала талантом привлекать к себе внимание — вроде того, как Юпитер притягивал луны. И если бы Кирпич не видел ее во плоти до анабиоза, то мог бы подумать, что стройная фигурка на дисплее его очков — виртуальный аватар. Она просто казалась не совсем реальной.

— Роботы-пираты, — уточнила Меза.

— Э-э-э… брехня, приятель, — пробормотал Кирпич. После наступившей секунды тишины его слова проигнорировали. Экипаж уже научился различать, когда он говорит как капитан, а когда как Старый Простофиля. Йи, вероятно, подумала, что капитан буркнул что-то тупое, но не тупее, чем обычно.

— Полагаю, у вас есть этому объяснение? — осведомилась она.

— Заниматься пиратством в дальнем космосе трудно, потому что пиратский корабль легко обнаружить на большом расстоянии, — ответила Киб. — Но для этого корабля могли придумать обходную уловку. Представьте управляющий искин… или загруженную личность… на борту корабля с минимальным расходом энергии. Снабдите корабль беспилотными роботами для захвата добычи. Мы отлично видимы даже во время дрейфа, потому что наша система жизнеобеспечения рассеивает тепло. А у нашего робота-пирата такой проблемы нет. И вот он здесь, уже на расстоянии залпа.

— Мне не нужна лекция о тактике пиратов, — заявила Йи. — Я желаю знать, как получилось, что вы проигнорировали такую угрозу. Мне никогда не нравилось, что СолПрав нанимает частных дальнобойщиков. И случившееся лишь доказывает правоту моих опасений.

Кирпич разгрыз новый орешек бетеля. Мысленно он почти слышал, как Мерк точит нож, и быстро ответил:

— Это нечто беспрецедентное, ваше превосходительство. — Он вспомнил, как Вигнесс, представитель СолПрава, заверял его, что угроза пиратства будет нулевая. И пожалел, что Вигнесса сейчас здесь нет. — Все редчайшие случаи пиратства происходили намного ближе к Солнцу…

— Оправданиями вы позорите своих предков. Не сомневаюсь, что вы навлекли на этот корабль большую отрицательную карму. Вы уверены, что тот корабль враждебный? Вы пытались с ним связаться?

— Мадам. — Кирпич побарабанил пальцами по виртуальной иллюстрации из «Келлской книги». — Тот корабль от нас уже на расстоянии плевка. Такое не может быть случайностью, и я не намерен рисковать. Сейчас наше единственное преимущество — они могут не знать, что обнаружены.

— У нас есть и другое преимущество, капитан, — попыталась выручить его Киб. — Отсутствие системы жизнеобеспечения означает низкий тепловой профиль, но только если у них выключено все лишнее. А им придется включить хоть что-нибудь, прежде чем угрожать нам чем-то, кроме плохих намерений.

— В таком случае нам способен помочь Квавар. Нужно предупредить посла Винтергрю.

Мерк рассмеялся:

— Квавар никогда не отвечает на призывы о помощи, ваше превосходительство. — Он даже не пытался скрыть презрение в голосе. Мерк терпеть не мог официоз, набожность и обитателей планет, а Йи олицетворяла все три в одной глянцевой упаковке. Кирпич подозревал, что Мерк провел несколько лет, связавшись с каким-то богатым культом, имеющим базу на Марсе: возможно, с моддерами или человеческим филиалом Ночных Читателей — и это во многом объясняет его любовь к внешней системе. — И раз уж мы об этом заговорили, кваварцы так нервничают, когда к ним приближаются, что собьют любого, чей курс может пересечься с их планетой даже случайно. Забавный народец.

— Даже если у нас на борту Винтергрю? — усмехнулась Йи.

— А давайте его спросим, — предложил Кирпич.

— Даже со мной на борту, — подтвердил минуту спустя уходящий в отставку посол Квавара. Свой компьютерный переводчик он предпочитал настраивать на мягкий, приятный тон. — Дело просто в том, что мы очень серьезно относимся к высоким относительным скоростям. При скоростях космических кораблей случайные столкновения трудно отличить от преднамеренных атак. Поэтому мы и не рискуем. Тем хуже для меня.

Кирпич стиснул зубами орешек бетеля, разглядывая гротескное изображение кваварца на своем дисплее, столь контрастирующее с его изысканным искусственным голосом.

Кваварец — как его называли для удобства, потому что его настоящая родная планета находилась за много световых лет отсюда, — выглядел как десятиногий тарантул, к спине которого приклеен воздушный шар метрового диаметра из многослойного паутинного шелка, выкрашенный из пульверизатора белой краской. По шару бегало множество крошечных паучат (плюс еще и роботы-паучки). Кваварский язык был идеографическим, а его символы-иероглифы формировались из ниточек красной паутины, сбрасываемой на белую поверхность шара паучатами, находящимися в мысленной связи с родителем (некоторые источники утверждали, что паучата у него в рабстве). Поэтому странные закорючки и появлялись на газовом мешке Винтергрю наподобие кровавой каллиграфии, являясь кваварским аналогом речи.

— А сейчас, несмотря на тот факт, что Квавар нам не поможет, — продолжил Винтергрю, — мне любопытно, почему пираты решили перехватить нас, когда мы уже относительно близко к цели нашего полета. Ведь они могли застать нас врасплох, пока мы пребывали в анабиозе.

Кирпич посмотрел на изображение посла и нахмурился. Один из деток-пауков, сидящий на макушке шара, был уже почти таким же большим, как и его родитель.

— Как знать? Возможно, у них есть покупатель на Кваваре, — заметил Мерк.

— А во время пиратских нападений, — добавила Меза, — нападающим иногда нужен бодрствующий экипаж, членов которого они заставляют сбросить груз за борт.

— Ваше превосходительство, — вмешался Кирпич, — простите, что лезу не в свое дело. Но не грозит ли вам опасность перевернуться?

Количество красных значков на газовом мешке кваварца утроилось, но Винтергрю все так же мягко ответил:

— Вся моя молодь на поводке, капитан Чин. А мой старший отпрыск будет отпущен на свободу на Кваваре — до того как произойдет какой-либо психотический захват. Но благодарю вас за беспокойство.

Кирпичу хотелось доверять Винтергрю. Если позабыть об ужасающей внешности, тот был вполне терпимым пассажиром — для гвай ло. Но кваварцы, чей скованный ментальными узами отпрыск поднимал бунт, могли стать иррациональными. Иногда бунтовщик способен даже маскироваться под родителя…

— Вы впустую тратите время, капитан, — заявила Йи. — Что вы намерены предпринять против этого пирата? И как собираетесь обеспечить безопасность святой реликвии?

— Святой реликвии? — изумился Мерк.

— То, что предложил мой первый помощник, — быстро ответил Кирпич. — Груз за борт, и бежать.

— Вы собираетесь выбросить криптофутляр?! — воскликнула Йи.

— Нет! — рявкнул Кирпич. — Я имею в виду груз, подвешенный снаружи. Кофе-кона для кваварцев. Кора красного дерева для Иксионцев. И тому подобное.

— Криптофутляр? — спросила Киб.

«Ну, спасибо, Йи, — подумал Кирпич. — Хотя, полагаю, пираты и так о нем знают». Футляр был их самой вероятной целью. Какими бы прожорливыми ни были, скажем, иксионцы, готовые сожрать что угодно, выросшее на Земле (впрочем, этих ненасытных всеядов тошнило даже от малейшего запаха земного мяса — из-за этого он потерял хорошую рубашку, заляпанную зеленой жижей в том баре на Титане), древесная кора вряд ли оправдала бы пиратство. Зато «Восьмой шар» сбросит часть своей массы.

— Потом потолкуем, — кивнул он Киб и постучал по своему значку, чтобы сделать объявление для всех: — Говорит капитан. Обнаружен корабль, вероятно, враждебный. Всем пассажирам перейти в укрытие. Всем пассажирам перейти в укрытие. — Он отключился. — Ну, дождались…

На дисплее появился посол Орка на Квавар (получивший новое назначение на Земле). У Кирпича кончились углы дисплея для вывода новых изображений, поэтому оно появилось рядом с изображением Йи. По контрасту с ее невозмутимым взглядом изображение орканца показывало капитану палец.

Посол Орка, чье имя переводилось как Бог Шансов, путешествовал в аквариуме размером с газовый мешок Винтергрю, утыканном выдвижными манипуляторами-когтями. Кирпичу он напоминал боевую машину уэллсовских марсиан, только с аквариумом на макушке. Внутри аквариума бурлила полупрозрачная вода. Иногда из воды показывались щупальца, скользящие по прозрачной стенке. Кирпич знал, что сам орканец висит на холодильной установке, смонтированной на крышке аквариума. Он походил на перевернутую синюю иву, только вместо веток у нее росли тысячи червячков с крохотными глазками возле кончиков. Эти синие щупальца были весьма подвижными и ловкими — до такой степени, что Бог Шансов мог изобразить понятные для людей каракули и рисуночки, прижимая щупальца к прозрачной стенке. Последний его шедевр смотрелся как человеческая рука с торчащим вверх средним пальцем.

— В лед ваши тайны! Тебе не спрятать в иле никаких секретов, человек. И тебе тоже, Винтергрю! — Щупальца орканца изобразили вопросительный знак рядом с кваварским эквивалентом восклицательного. — Слушай, а ты не собираешься опрокинуться?

— Как вижу, грубость присуща не только людям, — заметил Винтергрю.

— Я связался с вами из вежливости, ваше превосходительство, — сказал Кирпич и обрисовал ситуацию. — Будьте готовы к скорому запуску двигателей.

— Вот так и начинается хваленая Всесистемная выставка, — злорадно прокомментировал Бог Шансов, изобразив щупальцами рыбу с крестиками вместо глаз, плавающую брюхом вверх.

— Я знаю, что вы увеличиваете свой престиж за счет любых помех для Квавара, — ответил Винтергрю. — Нет смысла высасывать пустую оболочку.

— О, не волнуйся. Течение времени скоро донесет нас и до нашей Всемирной выставки. И уж будь спокоен, мы научимся на ваших ошибках.

— Начните учебу с умения ненадолго замолкать, ваше превосходительство, — посоветовал Кирпич. — Киб, врубай двигатели сразу, как только яхта оживет. Независимо от того, где мы будем в тот момент находиться.

— У меня очень небольшой резерв топлива, если мы еще собираемся тормозить для подхода к Квавару, — сообщила Киб.

— Об этом забудь. Проложи нам траекторию мимо Квавара маневром Оберта, впритирку, и набери как можно большую скорость. Главное — лишь бы они поняли, что мы в них не врежемся. А потом будем надеяться, что они нас рано или поздно выловят, потому что у нас на борту один из них.

— Они могут так поступить, — согласился Винтергрю. — Они корректны.

— О, твои слова терзают меня, — сообщил Бог Шансов, довольно узнаваемо изобразив щупальцами копию лица с картины Мунка «Вопль».

— Довольно! — заявил Кирпич. — Мы перевозим вас, дипломатов, из вежливости к вашим правительствам…

— Из вежливости, в которой не было бы нужды, если бы не запрет на использование цивилизованной техники в вашей внутренней системе, — парировал Бог Шансов. — Взлет с планеты на двигателях с выбросом массы! Межпланетные корабли с реактивными двигателями на газе из антивещества! Перелеты длиной в десять лет! Анабиоз! Даже эридцы справились бы лучше!

«Ага, — мысленно буркнул Кирпич, прищурясь на ходячий аквариум Бога Шансов, — уж вы, орканцы, любите свои механические штучки. А уж как вы обожаете роботов и автоматику…»

— Капитан, — негромко произнес Мерк, прервав его мысль, — а где эридец?

Кирпич нахмурился. Его превосходительству с Эриды уже давно следовало бы появиться у него на дисплее. Его превосходительству болтливой помеси осьминога со стервятником.

— Никто из вас его не видел?

Хотя бы сейчас ответы людей и инопланетян продемонстрировали редкостное единодушие.

— Проклятье… А ты, Киб?

— Не могу его отыскать, — признала Киб. — Мы вообще-то не в крепости, капитан. А эридцы известны своим коварством и пронырливостью.

— Довольно. Дамы, господа и прочие уважаемые существа, будьте готовы к перегрузкам при запуске двигателя. — Кирпич отключил связь с дипломатами. — Мерк, загони важных персон в штормовое укрытие. Кинжал, хватай сканер и отыщи проклятого эридца. И пистолет тоже прихвати, — добавил он после секундной паузы.

— Думаете, он в сговоре с пиратами? — осведомилась Меза резким тоном. Кирпич почуял, что ему грозит лекция. — Держите себя в руках, капитан. Эридцы занудны, но честны, и даже слишком честны. Это отчасти и объясняет, почему они столь занудны.

Меза всегда советовала ему держать себя в руках. Конечно, это неплохой общий совет для капитана космического корабля… но подразумевала она гораздо больше.

«Я не доверяю власти и позиции инопланетян, Кирпич, — сказала она ему как-то. — Если бы я смогла отыскать способ, как вернуть нам всю нашу систему, то, наверное, убила бы ради него. Но вы… полагаю, „чужеземные дьяволы“ для вас не просто выражение. Думаю, вы буквально верите, что они монстры».

— Просто запихни их всех в укрытие и в спасательные шары, — рявкнул Кирпич. — Тогда, если они начнут выпендриваться, то смогут лишь сыграть в бильярд.

— Всякий раз, когда вы говорите об этой игре, капитан, она представляется мне все более причудливой, — заметил Мерк. — Конец связи.

— Меза, конец связи, — услышал капитан после паузы.

— Киб… оставайся параноиком, — попросил Кирпич.

— Можно было и не просить. Здесь и так темно.

— Я капитан: конец связи.

* * *

Опять звезды и тишина. Нахмурившись, Кирпич снова уставился на таинственную яхту. А вдруг это и в самом деле эксцентричный загруженный, который забрался туда, где ему делать нечего? «Дай мне хоть какой-нибудь намек», — подумал Кирпич.

И на дисплее его очков на мгновение вспыхнуло странное сообщение, зажатое между значениями расстояния и скорости.

«Берегись орла».

Появилось и исчезло, как котировка на Лунной фондовой бирже.

Судя по отсутствию указателей на источник, сообщение было переслано в очки по узкому лучу, а не пришло из локальной сети «Восьмого шара».

— Дай мне еще один намек, — с надеждой произнес он. Но ничего не дождался.

Хмыкнув, Кирпич постучал по очкам и моргнул. Замелькали данные, когда он попытался определить, кто послал сообщение. Но следов не нашел.

Может, кто-то на борту послал ему личное предупреждение? Или?.. Он нахмурился в темноту за бортом. Маловероятно, но не невозможно, что сообщение действительно пришло с яхты.

Кирпич выругался и запустил процедуру поиска и удаления вирусов. Мир растворился в сером мельтешении. Он поднял очки на лоб. Расплывчатые контуры — все, что могли разглядеть его пострадавшие от перегрузок глаза, — ненамного улучшили ситуацию, но он хотя бы мог видеть окружающее, а любые недавно внедренные вирусы будут пойманы. Он снова вызвал Киб.

— Удаление вирусов по всему кораблю? — переспросила она. — Я не засекла никаких сигналов…

— Наверное, сейчас моя очередь стать параноиком, — сообщил Кирпич. — Запускай очистку. И еще, Киб…

— Капитан?

— Отыщи в регистре все яхты под названием «Орел». Конец связи.

Кирпич еще ненадолго задержался, глядя на звезды, эти неуловимые яркие рыбы, и думая о старинных книгах, кораблях и штормах. Провел пальцем по корешку звездного атласа, вспоминая балладу тринадцатого столетия и рыцаря, которому приказали выйти в море в плохую погоду.

И он негромко повторил слова, с которыми сэр Патрик Спенс обратился к своей команде:

И ответил себе словами матросов Спенса:

Мокрое море или темное — Кирпич умел сопереживать. В балладе имелся намек на то, что рыцарь нажил себе врагов, и Кирпичу это было понятно. По необходимости, но больше из гнева на гвай ло и людей, целовавших им щупальца-манипуляторы-ноги, Кирпич когда-то занимался кражами и контрабандой, специализируясь на старинных книгах. Его тревожили пассажиры, но если честно, то любой наблюдатель, знающий его прошлое, в первую очередь заподозрил бы самого Кирпича. Если к его кораблю летят пираты, то это точно его карма. Наверное, ему следует принять это с мрачной учтивостью сэра Патрика Спенса, отплывающего к своей могиле на глубине полусотни фатомов.

Он опять сплюнул в чашку и закрыл окно в мир звезд. Самое время проверить свое сокровище.

* * *

Вернувшись в корабль, где вокруг пузыря сразу завертелись любопытные рыбины, Кирпич выскользнул в нижний люк и, цепляясь за поручни, пересек тесную штурманскую. Оттуда он протиснулся сквозь люк и попал на осевую лестницу. По ней и стал спускаться вниз головой.

По лестнице длиной двадцать пять метров можно было пробраться от носа до машинного отделения. Такое путешествие напоминало экспедицию сквозь пещеру из переплетающихся воздуховодов, кабелей и труб. Лицо Кирпича ощущало струи воздуха из вентиляторов, вибрации моторов, щекочущие прикосновения ленточек освежителей воздуха.

Он не собирался проделывать весь путь и спустился лишь на палубу вниз.

Когда он добрался до своей каюты, все выглядело так, как он и ожидал: аккуратно и в порядке. Дисплеи на стенах мерцали — удаление вирусов продолжалось.

Все, как он ожидал… за исключением инопланетянина, склонившегося над столом из стальной сетки.

Посол Эриды на Земле (в настоящее время нерезидент) уставился на него глазами стервятника. Положив руку на нож, Кирпич вонзил в него ответный взгляд. Так, очки уже должны быть в порядке… Сглотнув, он свободной рукой опустил их на нос. Зрение сразу прояснилось, и он увидел кошмарное существо.

Инопланетянин обвил щупальцами криптофутляр наподобие грабителя пирамид, решившего лучше познакомиться с фараоном Тутанхамоном. Только этот грабитель сейчас походил на египетского бога-мутанта (голова стервятника, рыбьи жабры, крылья летучей мыши и щупальца осьминога, лишившегося двух конечностей, и все это упаковано в кожу трупно-серого цвета), а вместо саркофага имелся блок из черного материала размером с чемоданчик-дипломат. На поверхности блока мерцали красные черепа. Криптофутляр удерживали на столе магниты, и создавалось впечатление, что посол не столько пытается взять его, сколько поглаживает. И это сбивало капитана с толку.

Еще хуже было то, что эридец даже не смотрел на футляр, а не сводил глаз с человека, словно движения его извивающихся щупалец происходили сами по себе.

— Хватит на меня пялиться, — заявил Кирпич. — Или нападайте, или делайте что-нибудь.

— Умоляю вас о прощении, — вежливо проворковал посол. — Я дожидаюсь вашей смерти.

— Не понял?..

— Как бы это объяснить… В ходе эволюции у моего народа развилась способность высматривать падаль или неподвижно лежащую на земле, или плывущую по морю. Когда вы стоите неподвижно, дремлющий во мне стервятник резко просыпается.

Кирпич содрогнулся:

— Вы меня, мягко говоря, не очень-то успокоили.

— Я здесь не для того, чтобы убить вас, капитан Чин.

— Тогда чем же вы здесь занимаетесь, посол? Воровством?

— Я пришел не красть. Я пришел поговорить с вами, когда услышал сигнал общей тревоги. Опасаясь худшего, я осмотрел вашу каюту. Безопасность артефакта беспокоит меня не меньше, чем вас.

Пока эридец говорил, на экране за его спиной вновь появилась обычная схема Солнечной системы с надписью «Вирусы не обнаружены», накрывающей восемь внутренних планет, относящихся к юрисдикции СолПрава, и бесчисленные ледяные миры пояса Койпера, заселенные инопланетянами.

— Артефакт? — уточнил Кирпич, ощутив чуть больше уверенности. — Это мой Макгаффин.

— Макгаффин?

— Это такое человеческое выражение, означающее старые фильмы. А тот конкретный фильм назывался «Психо». Классика. Не доводилось видеть?

Кирпич зловеще улыбнулся и достал нож. Он повернул колесико, и экранчик на рукоятке переключился с «К» на «Э».

Эридец прикрыл двойными мембранами фасеточные глаза, открыл их снова:

— Я знаю, что находится в этом футляре, капитан. И еще я знаю, что на вашем корабле затаилась угроза.

— Вздор! Вы вломились в мою каюту, посол Ву-а-э… — Как и десятки раз до этого, язык капитана едва не завязался узлом, пытаясь выговорить имя посла.

— Я Вулчуглуриан Рогатнигок Говлакач, из выводка Эриды и Темномора.

— Посол Вулч. Вы вломились в мою каюту и говорите о каких-то угрозах? Теперь мне все ясно. Автоматический пиратский корабль намного эффективнее, когда на борту жертвы есть сообщник.

— Глупец, — каркнул Вулч. — Пираты — не главное. Смертельная опасность таится на борту вашего корабля…

— Тут я с вами согласен.

— …приверженец вселенской ночи, пешка в руках Пожирателей, эмиссар тепловой смерти Вселенной. Вы и представить не можете, какая опасность вам грозит!..

Эридец не переставал говорить, постепенно впадая в экстаз. Щупальца выпустили футляр и молотили воздух, словно в припадке ужаса. При этом на животе открылась сумка, как у кенгуру, прежде скрытая конечностями. Кирпич увидел, что из сумки торчат различные предметы. Увидел, как к одному из них потянулось щупальце. И стал действовать.

Он метнулся через каюту прямиком к послу и нажал две кнопки на ноже, пролетая мимо распахнутого клюва эридца.

Струйка сжатого воздуха метнула из его руки шприц-нож, одновременно слегка толкнув капитана назад, к книжной полке. Это ему и требовалось.

Тем временем лезвие вонзилось в левое плечо эридца.

Кирпич врезался в свою библиотеку, где-то между томами «Великие марсианские романы № 5: Принцесса Виргиния» и «Рождество на Европе». Свободной рукой он наугад выхватил книгу. И когда посол, размахивая щупальцами, посмотрел на него снизу вверх, то схлопотал точно по морде первым томом «Лунной энциклопедии» (А — Антивещество).

Посол Вулч от удара завертелся кувырком, но он был существом проворным и быстро ухватился за переборку. Однако из его плеча все еще торчал шприц-нож, и его движения замедлились.

Ампула, которой капитан зарядил шприц, была рассчитана на эридцев. Не одна Киб параноик.

— Глупец! — каркнул Вулч, размахивая крыльями. — Столь фанатичен ты… что игнорируешь зло, таящееся за человеческими лицами.

Вены Кирпича переполнял адреналин, и слова хлынули из него, как вода из прорвавшейся трубы:

— Мы не просили вас прилетать в нашу систему, гвай ло! Чтобы угробить нашу экономику, разорить мою семью… — Он перевел дыхание и взял себя в руки: — Что ты имел в виду? Насчет зла, таящегося за человеческими лицами?

— Берегись евангелиста… — прохрипел Вулч. Затем его фасетчатые глаза закрылись мембранами.

— Замечательно! — рявкнул Кирпич невидимым и невидящим небесам и от души выругал иноземных демонов всех разновидностей.

Когда туман боевого азарта рассеялся, капитан быстро сунул энциклопедию на место, затем уложил постанывающего посла в свой гамак. Парочка старых рыбацких узлов — и незваный гость был надежно обездвижен. Капельки его крови все еще плавали в воздухе, как разлитое вино. Кирпич не стал вынимать нож. Раз уж ему придется оставить инопланетянина здесь, то пусть так и лежит усыпленный, а нож-шприц через определенные интервалы будет вкатывать ему новую дозу. Вулч пробормотал что-то о «словожорах», «смерти звезд» и «пожирании». Скорее всего, случайная чепуха.

Кирпич оторвал криптофутляр от магнитной сетки стола. Поскольку футляр не вопил дурным голосом, капитан знал, что замок цел.

Подобно тому, как Великие Державы инопланетян могли с легкостью смахнуть с орбиты его кораблик, они запросто могли обойти и простое квантовое шифрование. Но Кирпич знал: даже лучшие эридские технологии лишь на шаг опережают человеческие.

И все же он должен проверить.

И хотя Кирпичу хотелось распахнуть футляр, он вместо этого отыскал тихую гавань в штормовом море своей души — образ старого редута его семьи на Марсе. Он мысленно прошелся по семейному острову и нашел поблескивающую на песке бутылочку. Внутри нее лежала бумажка с серией цифр, которые Кирпич (повернувшись спиной к трепещущим глазам эридца) начертил пальцем на металле футляра.

Эта последовательность, воспринятая имплантантом в мозге Кирпича, совпала с последовательностью в замке. Имплантант и замок были связаны посредством квантового сцепления, действуя как единая физическая система, несмотря на их разделенность в пространстве. «Призрачное действие на расстоянии» — как это давным-давно сформулировал Эйнштейн. Так что можно расслабиться. Старина Альберт не подведет.

Капитан открыл футляр.

Фрагмент «Келлской книги», который везли на его корабле, исчез.

* * *

А хуже всего, думал Кирпич, разглядывая пустой футляр, что он сам вызвался везти это сокровище. Другие капитаны на Лагранже-четыре бормотали себе под нос, что у СолПрава голова кругом пошла из-за этой выставки… что даже почти невооруженные грузовики сейчас летают, набитые добычей. Но Кирпича, любителя книг, такая возможность почти ослепила. У него еще оставались кое-какие связи с тех пор, когда он был контрабандистом и когда стал информатором. И он ими воспользовался.

«Вы просто ведите корабль, — успокаивал его офицер СолПрава Вигнесс, ныне „специалист программы музеев и объектов культуры“. — Обо всем остальном позаботится криптофутляр. Самая совершенная система безопасности, максимальная амортизация ударов, облицовка на уровне противоатомного бункера. Иначе „Тринити колледж“ не выпустил бы свое сокровище с планеты».

Кирпич шмякнул футляр на стол и уставился на Вулча. Посол прошипел что-то о «восходящей славе», и его приоткрывшиеся было веки снова закрылись.

Сдерживая гнев, Кирпич обыскал эридца. В кенгуриной сумке он обнаружил походную аптечку, набор инструментов и…

Чудеса.

Там был пурпурный свиток, покрытый иксионскими вкусовыми иероглифами, похожими на кусочки зеленого паззла…

Светлая кваварская «лента памяти», прошитая красными символами, напоминающими след ползущего червя…

Синяя орканская стволовая оболочка, усеянная крошечными черными словами автобиографии…

И пожелтевший экземпляр «Здравого смысла» в мягкой обложке, изданный в 2076 году.

— Ночной Читатель, — пробормотал Кирпич. — Ты проклятый Ночной Читатель.

Это было примерно как обнаружить, что забравшийся к тебе в дом вор — священник из Ватикана или буддийский монах.

Эридец больше не бормотал. Его крылья слегка трепетали во сне.

«Берегись орла», да? Вулч был единственным крылатым существом на борту… Но то, что он Ночной Читатель…

Покачивая головой, Кирпич запер свою каюту и спустился по осевой лестнице. Миновал основание лазерной пушки и прошел вдоль ее хромированного ствола до вращающегося кольца на экваторе корабля. Лазер был единственным оружием «Восьмого шара». Его главным назначением было устрашение, и в этом он мало отличался от табличек на обшивке, заявляющих: ЕСЛИ ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО ПРОЧЕСТЬ, ТО Я ДЕРЖУ ТЕБЯ НА ПРИЦЕЛЕ.

Но иногда люди игнорируют предупреждение.

— Берегись евангелиста, — пробормотал он.

— Берегись чего, Кирпич? — В темноте перед ним блеснул полированный металл.

Глаза капитана уставились на заколку плаща, голубую и блестящую, словно ледяной кинжал. Все остальное в собеседнице было столь же неприметным, как облик средневекового монаха. Темный плащ с капюшоном окутывал ее с головы до ног, но вместо веревки талию охватывал пояс с инструментами. Карие глаза под капюшоном были почти незаметны на смуглом лице, обрамленном темными локонами. Тонкие губы сложились в улыбку. Блеснули зубы.

— Привет, Кинжал, — сказал Кирпич.

Кинжал Меза происходила из оригинальной колонии Лагранж-пять, которую обычно называли «эльфиный улей». Ныне «эльфы» страдали от такой плотности населения, что ради анонимности кутались как только могли, причем диапазон камуфляжа простирался от масок до голограмм. Даже Кинжал Меза придерживалась этой традиции, не откидывая глухого капюшона.

По какой-то извращенной логике, именно скромность и сдержанность Мезы иногда раздували искру влечения, таящуюся в капитане. Разумеется, Кирпич не давал этой искре разгореться.

— Я сказал: «Бойтесь данайцев, дары приносящих», — добавил Кирпич, возможно, слишком мрачно. — Или норвежцев. Не надо мне было браться за эту работу.

Потом рассказал о случившемся, умолчав только о «бойтесь».

— Итак, мы потеряли «Келлскую книгу», — подытожила Меза.

— Только четверть ее, — огрызнулся Кирпич. Пергаментный манускрипт девятого столетия состоял из четырех томов, более или менее соответствующих христианским евангелиям. Каждую часть — евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна — везли на выставку на разных кораблях. «Восьмой шар» перевозил Иоанна, самую фрагментарную часть из четырех. Кирпич вспомнил, что три других корабля, вылетевших на несколько недель позднее, были лучше по конструкции и лучше вооружены.

— Все ясно, — парировала Меза. — Значит, Ирландия казнит только четверть нашего экипажа. Интересно, на кого падет жребий?

— Вот почему ты мой первый помощник, — заметил Кирпич. — Столько уважения к начальству. Книга наверняка еще на борту, иначе они не стали бы возиться с яхтой. Полагаю, мы можем вычеркнуть из списка подозреваемых посла Вулча…

— Вулчуглуриана Рогатнигока Говлакача, — поправила Меза.

— Короче, эридца мы можем вычеркнуть. Знаю, с этим трудно согласиться…

— Позволь шокировать тебя согласием, — заявила она. — Я общалась с Ночными Читателями. Они, разумеется, чокнутые… но хотят лишь защитить астральную суть литературы от монстров, таящихся Извне. Или что-то в этом роде. Почтенные фанатики. Вроде тебя.

— Не понял…

— Я серьезно, Кирпич, — улыбнулась она. — Вспомни, сколько лишней массы мы таскаем в форме твоих книг. Ты ими немного одержим.

— Но это не делает меня членом какого-нибудь культа.

— Не делает. Ты романтик. Сам знаешь, мы могли бы разнести лазером эту яхту. Ведь наши реакторы работают, а их — нет.

— У нас нет доказательств…

— Про это я и говорила.

— Стрелять в невинных, пусть даже это «загруженные» — работа для гвай ло. Несмотря на приверженность Будде, мы ненамного лучше. Но мы пытаемся стать лучше, черт побери.

— Кирпич…

— Знаю, знаю! «Держи себя в руках». Это неважно. Сканер все еще с тобой?

— Конечно, — подтвердила она, похлопав себя по плащу. Хотя он и смотрелся как средневековый, карманов в нем хватало.

— Тогда давай поможем Мерку с остальными пассажирами.

— Думаешь, кто-то из них и есть наш вор?

— Кто-то вскрыл криптофутляр. А для этого нужна технология Великих Держав. Иксионцев на борту нет, поэтому остаются Бог Шансов или Винтергрю.

Меза кивнула:

— Странно, что у нас в этом рейсе столько дипломатов. Если кто-то из них тайком везет что-то из запретных технологий…

— То его ждут большие неприятности. — Инопланетянам запрещалось привозить их более совершенную технику внутрь орбиты Нептуна. Дипломатическая неприкосновенность запрещала сканирование или обыски на станциях Лагранжа, но если кто-то проник на борт «Восьмого шара» с неким суперприбором, то это будет иметь последствия в соответствии с галактическим законом. Разумеется, такое открытие может подтолкнуть правительство нарушителя к тому, чтобы избавиться от свидетелей. А «Восьмой шар» сейчас находился за пределами орбиты Нептуна. — Поэтому давай надеяться на бога, что это корабль не одной из Великих Держав.

— Богу может не понравиться, что ты потерял священное евангелие.

— Ты атеистка, Кинжал.

— Просто размышляю вслух.

Спускаясь по лестнице к вращающемуся кольцу, они слышали, как пассажиры спорят с Мерком.

Вращающееся кольцо имело диаметр шестнадцать метров, внутри него проходил коридор, и от него отпочковывались каюты — четыре для пассажиров и три для экипажа. Там, где могла находиться каюта Киб, располагался медицинский отсек. При необходимости «мыслительное ядро» Киб можно было переключить с отсека управления на эту каюту. Всем остальным кольцо предлагало искусственную гравитацию на уровне лунной, что было полезно для здоровья и настроения.

Однако, судя по доносящейся перебранке, для восстановления хорошего настроения на корабле понадобится намного больше, чем искусственная гравитация.

Кирпич побежал вверх по наклонному полу. Несмотря на спешку, он хватался за скобы, расположенные справа, среди разноцветных трубопроводов, потому что если Киб врубит двигатель, вращение кольца будет автоматически остановлено. А ускорение превратит правую стену в потолок, а гладкую левую — в пол.

К моменту прибытия Кирпича аргументы перешли в угрозы.

Нахмуренный Мерк, нацепивший тяжелый комплект инструментов, словно он собирался в экспедицию на свалку, держался одной рукой за трубу на стене. Мерк был фанатиком здорового образа жизни, и от одного взгляда на него Кирпичу начинало казаться, что сам он толст и слаб. Однако иногда его вид ободрял. Например, сейчас. В свободной руке Мерк держал шприц-нож, целясь в трех оставшихся послов.

Грациозная и холодноглазая Чодон Йи в черном платье, расшитом красными драконами, все еще казалась ему не совсем реальной. Сюрреализм открывшейся ему картины усиливали передвижной аквариум Бога Шансов (чьи щупальца изображали математический символ «пустого множества») и дрейфующее паучье гнездо Винтергрю, чей отпрыск-переросток распялился на макушке газового пузыря и выглядел еще крупнее, чем прежде.

— Не могу их убедить, не могу и пырнуть ножом, — пояснил Мерк. Над его правой бровью четко выделялись шрамы от иксионских клыков.

— Капитан, будьте благоразумны, — заявил Винтергрю. — Мы ведь взрослые существа, а не только что отрезанные подростки.

— Я мог бы испытывать большее желание сотрудничать, если бы ваша заляпанная смазкой обезьяна не грозила нам ножом, — добавил Бог Шансов.

— Старший грузчик, — поправил Мерк. — Его старший грузчик грозит вам ножом.

— Обещаю, что никто из вас больше не будет работать в космосе, — пригрозила Йи.

Кирпич бросил в рот орешек бетеля, раскусил его. Он больше всего тревожился по поводу Бога Шансов и Винтергрю, а на конфликт пошла именно Йи. Он поискал внутри себя дипломатический тон, но до ближайшей любезности оказалось не меньше, чем от Солнца до Земли.

— Ваши превосходительства. Возможно, нам придется сражаться. И для вашей же безопасности необходимо, чтобы вы перешли в укрытие.

— Поздновато говорить о безопасности, когда вы позволили пиратам вцепиться нам в горло, — парировала Йи.

— Итак, если я уловил настроение группы, вы предпочли бы, чтобы мы процеживали собственные воды, Чин, — добавил Бог Шансов.

— Ведь вы задержали нашего коллегу, Вулчуглуриана Рогатнигока Говлакача? — спросил Винтергрю.

— Он… в безопасности, — ответил Кирпич и пробормотал: — Неужели я единственный, кто не в силах произнести его имени?

— Нет, — сказал Мерк. — Я называю его Волнистый.

— Не такое уж и трудное имя, — заметила Кинжал.

— Потому что ты на борту самая умная, — вздохнул Кирпич. — Раз уж мы об этом заговорили: ты выполнила мое последнее поручение?

— Выполнила, — ответила она, похлопывая по карману.

Кирпич кивнул. Потом сплюнул красный сок. К черту дипломатию!

— Ладно. Вам не нужна защита, и это ваше дело. Следующие жалобы адресуйте вакууму. А теперь вы войдете в свои каюты. Которые будут заперты.

— Абсурд!

— Да ни за что!

— Вряд ли такое…

Неожиданно Меза достала из плаща темный и поблескивающий лазерный пистолет:

— Вы слышали капитана?

— Тебе конец, капитан Чин! — пообещала Йи, когда ее вместе с коллегами вели к каютам. — Ты будешь вымаливать глоток кислорода на Лагранже… — Люки кают с лязгом закрылись.

Кирпич снял свой значок, настучал инструкцию и приложил значок к замку каждого люка. Вспыхнули красные лампочки, обозначающие приоритетную блокировку.

— Ну что, Меза? — спросил он, цепляя значок, как шериф в конце фильма. — Бог Шансов или Винтергрю?

— Кирпич… — медленно произнесла Меза, вглядываясь в сканер. — Это Йи.

Капитан машинально сунул в рот еще один орешек бетеля:

— Не понял?

— Если я верно истолковала показания сканера, то Йи — андроид, и в ее животе сидит инопланетянин. Она… оно… набито таким количеством инопланетной техники, что хватит на галактический инцидент. Посол Йи — иксионец, Кирпич.

Кирпич пялился на нее так долго, что сошел за неплохую имитацию эридца.

И тут включился двигатель.

* * *

Кирпича восхищало, насколько Кибернета уважает приказы. Он велел ей не беспокоиться об экипаже, и она действительно не стала беспокоиться.

«Восьмой шар» рванулся вперед, набирая тройное ускорение. Одновременно прекратилось вращение кольца. Резкое ускорение в направлении его бывшего вращения швырнуло капитана к левой стене. Кирпич держался за скобу, и его правую руку вывернуло. Он завопил от боли и услышал такие же крики товарищей.

Но могло быть и хуже — его хотя бы не швырнуло на первого помощника.

Он выпустил скобу и упал на то, что стало палубой. Лучше переждать разгон, лежа на спине. Глаза Кирпича вибрировали и слезились.

В значках экипажа прозвучал голос Кибернеты:

— Вы правильно догадались: на яхте заработало оборудование. Мы сматываемся во весь опор. Как вы там?

— Пережидаем лежа, — ответил Кирпич.

— У меня бывало и похуже… — вставил Мерк. Из-за шума в ушах Кирпич слышал его через значок яснее, чем через воздух.

— Кажется… палец сломала… — сообщила Меза.

— Ну, извини, — сказала Киб. — А у меня голова разболелась, хотя ее и нет.

— Я по тебе рыдаю, — отозвалась Меза.

— Капитан, — обратилась Киб, — я хотела бы слить часть воды из оболочки. Масса уменьшится, а снег может размыть наш профиль.

— Делай, — разрешил Кирпич. Так, защиты от космического излучения стало меньше. Что ж, он никогда не собирался заводить детей.

— Яхта слишком далеко, чтобы эффективно задеть ее выхлопом, — продолжила Кибернета. — Но мне она близко и не нужна. Ого, теперь это уже не яхта, а противник. Они стреляют. Похоже на ракеты. Пора включать творческое мышление.

— Я в тебе… — начал Кирпич и смолк.

Он увидел, как сперва один, а затем и два других люка пассажирских кают открылись.

— …полностью уверен, — прохрипел он, увидев трех приближающихся к люкам инопланетян.

— Ты в порядке? — осведомилась Кибернета. — Голос у тебя немного странный.

— На этой палубе все в порядке, — ответил Кирпич, когда двое… нет, трое инопланетян выбрались из кают. Винтергрю перегрузки не причиняли видимых неудобств, хотя и он, и его молодь двигались медленнее, полагаясь на роботов-паучков, которые рассеялись по палубе и буксировали его газовый мешок за серебристые ниточки. Мобильный аквариум Бога Шансов при тройной силе тяжести двигался с заметным трудом, но все же перемещался в нужном ему направлении. А Чодон Йи, кажется, и вовсе не замечала ускорения. В ее походке даже появилась легкая пружинистость. — Ты уж поверь, — добавил Кирпич, — что никто не оценивал ситуацию на палубе столь тщательно, как я это делаю сейчас. Так что сосредоточься на двигателях. Конец связи.

— Спасибо, что освободила нас, — сказал Винтергрю, обращаясь к Йи.

— Какую игру ты ведешь, Йи? — добавил Бог Шансов.

— Я гость-сюрприз, — пояснила Йи тоном, подходящим для беседы во время пятичасового чаепития. — Иксионец в одежде дикаря.

Винтергрю (точнее, его переводчик) вздохнул.

— Признаюсь, я заподозрил, что ты не человек, — сказал он. — Но не мог сказать это с уверенностью, не имея должной аппаратуры.

— И я тоже, — подтвердил Бог Шансов. Его щупальца изобразили клыкастое червеобразное существо. — Должен признать, я удивлен, что ты оказалась иксионцем, Йи. Все вы, дышащие воздухом обитатели теплых миров, ядовиты, но иксионцы воняют хуже остальных. Ты что, съела оригинал?

— На Земле съедобны только растения, — ответил иксионец. — Нет, незадолго до отлета «Восьмого шара» с исходной Йи произошел незапланированный несчастный случай… И не смотри на меня так, живущий во льду. Я знаю эмоциональные оттенки семи видов, но я не убийца, а всего лишь оппортунист. И хотя я с удовольствием играл роль Йи, на этот особый пир я попал случайно.

— Зная о враждебности иксионцев к нашей Выставке, мне трудно в такое поверить, — сказал Винтергрю.

— Мне тоже, — поддакнул Бог Шансов.

— Вы, орканцы, сами не очень-то восторгаетесь Выставкой, — улыбнулась Йи.

— Мы, во всяком случае, в игре. — Бог Шансов изобразил щупальцами карикатуру на Йи, а затем на вылезающего из нее иксионца, похожего на зубастый восклицательный знак. — И никто из нас никогда не стал бы прятаться, как это сделало одно из чешуйчатых ходячих деревьев.

— Эй! — рявкнул Кирпич. — Мы что, невидимки?

Винтергрю изобразил смешок. Красные надписи на его газовом мешке замелькали быстрее. Он немного покачнулся.

— В чем-то он прав. Коллеги, независимо от целей каждого из нас, давайте обсудим их наедине — в отсеке управления. В конце концов, судьба этой летающей смертельной ловушки может удостоиться нашего внимания.

— Моя нынешняя форма неуязвима даже для атомного оружия малой мощности, — заявила Йи. — Я ничего не боюсь.

Бог Шансов усмехнулся, всплеснув воду в своем аквариуме:

— Не выпендривайся. Не хватало нам устраивать состязание, чья телесная оболочка круче. Я поддерживаю предложение коллеги.

— Вот и прекрасно, — согласилась Йи. — А то я уже испытываю сильное желание наступить на кое-какие низшие формы жизни…

И, словно наличие кворума избавило их от необходимости изображать любезность по отношению к туземцам, троица направилась к лестнице.

— Стойте! — прохрипел Кирпич. — Где книга, Йи?

— О чем бы ты ни говорил, Чин, — ответил иксионец, скрываясь за поворотом, — я понятия об этом не имею.

Кирпич зарычал и пополз следом за инопланетянами, волоча правую руку, потом рухнул на палубу. Ребра нестерпимо болели. Он постучал по значку:

— Киб, к тебе гости…

— Будто я не знаю, — ответила она. — Ракеты почти долетели. Держитесь, сейчас выстрелю из лазера. — Освещение на миг потускнело, и Кирпич ощутил новую вибрацию палубы. — Одна готова. Но вторая приближается… приготовьтесь к более сильному ускорению.

Кирпич сдался и перекатился на спину. И это спасло его от серьезных ранений, когда Киб снова включила разгон.

Кирпич потерял сознание.

* * *

С пагодами по краям, окруженное сливовыми деревьями, поместье увенчивало островок в Эллинском море. Островок был искусственным — коралловая матрица, окутывающая обломки колониального посадочного модуля. Когда-то Чин служил на его борту. Его богатые потомки считали это место священным. И фундамент поместья они заложили вручную.

Прозвище Гесара Чина было не случайным. Его семья чтила свою историю, и какое-то время они, как и все ранние марсиане, были каменщиками.

Уже очень давно Чин здесь не рыбачил. Он наслаждался плеском воды под причалом, радужным блеском чешуи местной форели, страницами голографической книги над удилищем. Многие годы рейсов и анабиозов вырвали его из потока жизни, но родственники понимали, что, если бы не Кирпич, то поместье оказалось бы продано с аукциона в тяжелые времена, два столетия назад. Они называли его гун-гун — уважаемый старейшина и никогда не упоминали о контрабанде. И все же он был здесь почти чужаком. Больше всего он ощущал себя дома, когда сидел на причале.

И был почти счастлив увидеть в небе искорку правительственного челнока.

Специалист программы музеев и объектов культуры Вигнесс был землянином, высоким блондином-норвежцем, и гордился размерами своего тела. Подходя, он подчеркивал его, топая ботинками из искусственной кожи. Кирпич вспомнил руки Вигнесса на горле бывшего партнера.

— Вы обдумали предложение? — напрямик спросил Вигнесс.

— Слишком горячо, — ответил Кирпич, переходя на старинный жаргон. — Кто-нибудь может начать свою игру.

— Даже техника людей способна засечь пирата на расстоянии месяцев подлета. Не волнуйтесь, Кирпич. Я не шлю вас на гибель. В холодной пустыне Койпера бурь не бывает.

— Слишком горячо.

Внезапно раскрытая перед Кирпичом голографическая книга «Мичман Хорнбловер» наполнилась снегом статики. Она стала меняться, вырастая до огромных размеров. Теперь перед ним был лист золотисто-коричневого пергамента, иллюстрации на котором напоминали фотоальбом семейства ангелов. В рамке из потрясающего кельтского орнамента пылали четыре портрета. В левом верхнем углу находились крылатый человек и три крылатых животных: лев, телец и орел.

— Лист двадцать седьмой, левая сторона, — пояснил Вигнесс. — Узрите символы евангелистов — Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Оцените утонченность линий и красок. Ощутите страсть библиофила.

— Хватит, — попросил Кирпич.

— Хорошо, — согласился Вигнесс, и замелькали новые страницы «Келлской книги».

Кирпич увидел строки темного округлого текста, заглавные буквы которого взрывались красками наподобие павлинов или фруктовых деревьев, портрет евангелиста Иоанна, столь же великолепный, как портрет любого монарха, но с книгой в руке вместо меча, и водоворот цветов на других страницах, притягивающий взгляд Кирпича столь же неумолимо, как и мандалы его собственной культурной традиции. Изощренность этих иллюстраций свидетельствовала о такой преданности своему делу, словно монахи писали эти страницы своей кровью.

— Хватит! — взмолился Кирпич. Во рту у него пересохло. Он невольно прикрыл глаза ладонями, точно заслоняясь от солнца.

Большинство марсиан стремилось к буддистской отстраненности от мира, но они обожали бумажные книги. Возможно, то была историческая причуда, порожденная культурой апостольских посланий на Землю, тибетским уважением к учености, дороговизной производства компьютеров на Марсе, относительной легкостью выращивание растений в куполах, где в воздухе было много углекислоты… или просто ностальгией. Кирпич тоже попался на эту наживку, но и извлекал из нее выгоду.

— Все триумфы нашего вида, — сказал Вигнесс, словно проникнув в сознание Кирпича, — и все его отчаяние… без воспоминаний они не стоят ничего. И ничто не говорит о воспоминаниях так, как написанное слово.

Кирпич облизнул губы:

— Вы настолько уверены в том, что я исправился?

Вигнесс усмехнулся.

В Эллинском море плескалась позабытая рыба.

* * *

…Пробуждение.

— Ладно, — говорил Мерк кому-то очень далекому, — готов признать, что в худшие переделки я еще не попадал.

— Кирпич, — вонзился в него голос Мезы, — очнись.

Глаза и грудь Кирпича болели. К тому же он еще и обмочился. Он открыл глаза, но увидел не образ евангелиста, а Мезу. Стало отчетливее лицо его первого помощника, но не свои образы. Что же ему приснилось? Или привиделось? Воспоминания были расплывчатыми, как рыба под водой. Но он был нужен своему экипажу.

Все трое дрейфовали в полутемном коридоре кольца. Лампочки в нишах излучали тускловатый зеленый свет. Вокруг Кирпича плавало облачко темных орешков бетеля. Двигатель не работал, поэтому веса из-за ускорения не было и кольцо не возобновило вращение.

Кирпич постучал по очкам. Корабельная локальная сеть не отозвалась. Но все же он смог включить ночное зрение — серовато-белую картинку, пронизанную голубыми контурными линиями окружающих его предметов, воссозданных из корабельных спецификаций.

— Я припоминаю оглушительный удар, — сказал Мерк. Неподалеку дрейфовала его сумка с инструментами, сброшенная во время разгона — возможно, это решение сохранило ему позвоночник.

— Невзорвавшаяся ракета? — предположила Меза, окутанная развевающимся плащом.

— Тогда удар был бы сильнее, — возразил Кирпич, — а я в такое везение не верю.

— Электромагнитный импульс? — высказал догадку Мерк.

Кирпич проверил дозиметр в своем значке — уровень радиации был нормальным.

— Вряд ли. Киб?

— Не смог с ней связаться, — сообщил Мерк.

Кирпич попробовал сам, но безрезультатно.

— Если она пострадала…

Он поймал орешек бетеля, бросил его, поморщился от боли в раненой правой руке. Однако ему требовалась точность, поэтому он бросил еще один орешек. Импульс броска подтолкнул его к потолку. Кинжал и Мерк последовали за ним, воспользовавшись струйками воздуха от ножей.

— Я проверю медицинский отсек, — сказал Кирпич. — А вы обыщите каюты инопланетян.

— Что искать? — спросил Мерк.

— Я объясню, — ответила Меза.

Кирпич по-обезьяньи добрался до медицинского отсека. Аварийное электропитание там работало. Поблескивали белые поверхности, в том числе и шар с перемигивающимися огоньками с табличкой ПИЛОТ КИБЕРНЕТА.

Кирпич постучал по очкам и включил связь по узкому лучу.

— Ты там?

— Здесь, Кирпич… — пробежал в очках текстовый ответ. — Что случилось?..

— Электропитание вырубилось. Ты в медицинском.

— Хакер-робот… во второй ракете был хакбот… я смогла ее сжечь… спалила при этом и часть обшивки… но он отключил меня от управления кораблем. Думаю, он приказал накачать меня транквилизаторами… и я теперь в принудительном отпуске по болезни. — Она добавила к тексту зеленую рожицу-смайлик, которая подмигивала и высовывала язык.

— Ненавижу смайлики. И хакботы. Ладно, я вывожу тебя из спячки. Мы идем в отсек управления и подключим тебя снова.

— Спасибо… Капитан, должна предупредить, что нам с ними не справиться… там не «Орел»… профиль совпадает с «Пятью фатомами», он построен в человеческом анклаве на Кваваре по заказу анонимного клиента… на борту десятки ракет… может быть, нам конец, но я пойду на дно, сражаясь… после того что ты для меня сделал…

И тут перед его глазами мелькнуло другое сообщение:

— «Два перла там, где взор сиял…» — продолжил вслух Кирпич.

— Капитан?

— Все в порядке, Киб. Это я так, в старость впадаю.

Его таинственный сигнальщик все еще был здесь. Это или кто-то на борту, или глубоко закопавшийся вирус.

— А ты впала в слезливую сентиментальность, — продолжил Кирпич. — Из-за транквилизаторов. Держись. — Он прервал связь и поработал с медицинской панелью. — Ладно, таинственный предсказатель, — пробормотал он, — если тебе есть, что сказать, то выкладывай.

Ответа он не дождался.

«Предвещает пургу над морем висящая муть», — подумал Кирпич и вернулся к остальным. Они рылись в каютах Винтергрю и Бога Шансов, уже покончив с обыском каюты Йи. Кирпич передал им слова Киб.

— Она жива, — сказал он. — Но нам нужно ее подключить.

— Здесь ничего нет, — сказала Кинжал.

— Где инопланетяне? — спросил Мерк.

— Они вовсе не одна большая и счастливая семья, — задумчиво пробормотал Кирпич. — Они должны подозревать друг друга, как и мы подозреваем их. Это дает нам простор для переговоров, жульничества…

— Или первобытного бормотания и острых камней, — вставил Мерк.

— Для этого тоже. Но сперва я хочу повидаться с эридцем. Он болтал немало чепухи, пока я его не вырубил, но ведь именно он предупредил меня о «зле за человеческими лицами». Пожалуй, стоило к нему прислушаться.

— Кирпич, — пробормотала Меза, — я тобой горжусь.

— Ты с этим поосторожнее, — предупредил Кирпич.

— Что еще он сказал? — поинтересовался Мерк.

— Ну, об этом я хотел спросить тебя, Мерк. Не хочу совать нос не в свое дело, но я знаю, что ты когда-то был связан с культом. Это были Ночные Читатели?

Мерк нахмурился, и его гнев был очевиден даже в ночном зрении:

— Ты думаешь, что я к этому причастен, капитан?

Кирпич невольно взглянул на пояс с инструментами, который Мерк надел снова. Потом его глаза машинально переместились на плащ Мезы. И там, и там хватает места что-либо спрятать. Он был рад, что очки скрывают его глаза.

— У каждого из нас есть прошлое, — сказал Кирпич. — Вам нет нужды читать между строк, чтобы узнать, что я когда-то был контрабандистом. А эта книга — как раз то, что я стал бы перевозить. В мечтах, во всяком случае. Киб когда-то была рабыней «загруженной» сволочи — может быть, той самой, которая сейчас нас догоняет. Ты, Кинжал, выросла в отвратительном месте — отчасти благодаря нашим приятелям гвай ло. Возможно, ты была бы не прочь погубить их Выставку.

— Должна признать, в чем-то ты прав, капитан, — сказала Кинжал.

— А прав я в том, что если я не могу доверять своему экипажу, то мне конец — такой же, как если бы «Восьмой шар» упал в черную дыру. Мы все очень разные, и иногда всё, что у нас есть — это только мы сами. Я требую от вас поверить контрабандисту, так будь я проклят, если не стану доверять вам. Я тебя не подозреваю, Мерк. Я надеюсь на одно: ты знаешь нечто такое, что может стать для меня зацепкой. Посол Вулч — Ночной Читатель. Что он здесь делает?

Мерк кивнул:

— Хорошо, капитан. Так вот, я не был одним из них. Это по большей части инопланетянские штучки. Но мы иногда имели дело с Ночными Читателями, в те времена, когда я тусовался с моддерами.

— Моддерами? — спросила Меза. — Этими мошенниками, модификаторами генов?

Мерк усмехнулся:

— Не все так просто. Я имел в виду «Церковь Христа-модератора».

— А-а, эти, — кивнула Меза. — Они верят, что реальность — это симуляция, верно? А Иисус был кем-то вроде системного администратора высокого уровня?

— Почти в точку, — сказал Мерк. — Вселенная — это программный код, слово породило плоть, и тому подобное. Впрочем, я не углублялся в их учение. Была среди них одна девушка… короче, однажды мы потолковали с группой Ночных Читателей, потому что у нас был общий враг, евангелисты энтропии.

— Хм-м-м, — буркнул Кирпич. — А эти евангелисты не связаны как-то со словожорами?

— Словожорами? Конечно! Давненько я этого определения не слышал… Инопланетяне плели разные небылицы. Какую-то фигню про мертвых богов космоса, ждущих дня, когда они оживут и все сожрут. И еще разный бред собачий. Мол, они могут посылать сны своим прислужникам, евангелистам энтропии, а те крадут для них хабар.

— Какого рода хабар? — уточнила Кинжал.

— Они любят казнить важные тексты. Типа, принося их в жертву. Они их сжигают, рвут или буквально съедают. Они запустили компьютерный вирус, чтобы отыскать все копии «Leet ньюз»…

Кирпич выдохнул:

— Да. Думаю, я все понял. Пираты — евангелисты энтропии.

— Это может объяснить, почему они довольно мягко с нами обошлись, — заметила Меза.

— Точно, — согласился Кирпич. — Им нужен не всякий наш груз, и они не хотят нас уничтожать. Им нужна книга. А книга уже пропала, значит, кто-то на борту работает на них.

— Я и сейчас думаю, что это Йи, — сказала Кинжал. — Чтобы вскрыть криптофутляр, нужны супертехнологии, а ее андроидное тело — самая крутая техника на борту.

— Я в этом не столь уверен, — возразил Мерк. — Если сообщник работает на инопланетное правительство, тогда я согласен. Но если тут замешан культ? Кто знает, какие трюки у них припасены? Или какие у них союзники?

— Ты что, в это веришь? — усмехнулась Кинжал. — В мертвых богов космоса?

— Ночные Читатели верят.

— Хватит, — прервал их Кирпич. — Сейчас мы лишь ходим кругами в темноте. Мне надо поговорить с Вулчем. С этого момента будем держаться вместе. Не хочу, чтобы в моем корабле завелся призрак кого-то из вас.

— Ты же атеист, капитан, — заметила Меза.

— А это здесь при чем?

— А при том, что вы оба в драке легковесы, — пояснила Меза. — Помните тот бар на Титане?

— Еще как помню, — ухмыльнулся Мерк. — Я прикрыл ваши задницы, друзья. Собой прикрыл…

— Так, придется написать приказ по кораблю насчет уважения к капитану, — пригрозил Кирпич.

Дружеская перебранка ободряла, а при остановленном кольце добраться до осевой лестницы было легче. Темнота стала бы более серьезной помехой, но у Кирпича имелись очки, Кинжал выросла в невесомости, а Мерк мог перемещаться по кораблю пьяный и с завязанными глазами — Кирпич знал это после очередного техобслуживания. Они справятся.

Когда они спускались, какая-то тень мелькнула над ними справа налево и принялась торопливо удирать вверх по оси корабля, к носу. Извиваясь, она приближалась к шлюзу.

— Эридец… — бросила Кинжал.

— Быстрее за ним, — приказал Кирпич.

Они стали «взбираться», или другими словами «погружаться». Возле открытого люка в каюту Кирпича наткнулись на шарики чего-то темного и липкого — кровь инопланетянина? Они заляпали очки Кирпича. Тот прищурился, глядя мимо пятен и отказываясь пройти этот импровизированный тест Роршаха.

Добравшись до верха, Кинжал нажала кодовые кнопки и распахнула люк, ведущий в нишу шлюза. Тот находился на одной палубе с отсеком астронавигации. Через шлюз можно было выбраться на внешнюю поверхность корабля по второму пути, параллельно рыболовному пузырю. Люк шлюза оказался заперт.

Из окошка шлюза на них смотрели фасеточные глаза Вулча.

Кирпич подергал люк. Тот был заблокирован изнутри. Чтобы отключить блокировку, требовалось подключение к корабельной сети.

— Вулч! Мы знаем, что ты — Ночной Читатель. Давай потолкуем.

Пока Кирпич говорил, Мерк снял крышку кнопочной панели и стал ковыряться в проводах.

Клюв Вулча задвигался. Кирпич прижался ухом к стеклу.

— Сейчас ты будешь молчать и слушать, — услышал он каркающий голос Вулча. — Твой враг — евангелист энтропии, который мечтает о космических Темных Веках, когда все яркие звезды умрут. Тогда во Вселенной тусклых красных солнц большинство галактик навсегда уйдет за темный горизонт, а космос остынет. Новые силы природы спонтанно вырвутся из тех, что известны нам сейчас — подобно тому, как нынешние силы отделились от первородного жара вселенского рассвета. Появятся силы, которые ты назвал бы сверхъестественными. В ту эпоху вера, любовь и память обретут физическую силу — равно как и страх, ненависть и отчаяние. И тогда внутри темных комет пробудятся словожоры — дабы только набрасываться и пожирать.

Когда Вулч расходился, его слова начинали оказывать легкое гипнотическое действие. Кирпич моргнул:

— Погоди. Повтори-ка. Книга…

— Молчи! Когда словожоры пробудятся, они убьют отвергнутых и сожрут тех, к кому благосклонны.

— А есть третий вариант выбора?

— Нет. «Пожирание» — эта метафора поглощения в жизненный процесс словожоров. Они не выносят саму идею другой разумной жизни. Они заявляют, что были первыми, и стремятся стать последними. Их раса возникла благодаря счастливой случайности еще на заре Космоса, когда необычное завихрение расширяющейся Вселенной породило облако тяжелых элементов — но не так, как они позднее синтезировались в звездах. Это было необычно по сравнению с общей схемой зарождения, но породило одинокий газовый гигант и несколько лун вокруг него. На одной из таких лун приливные силы разогрели ее недра, и там, в ледяном океане под беззвездной космической бездной, появились словожоры. Они разгадали многие секреты мироздания и предсказали возникновение звезд и другой разумной жизни. Впав в ярость, они разработали планы и спрятались, дожидаясь грядущих Темных Веков. Намеки на это будущее и измененную в нем расстановку сил пронеслись рябью вспять сквозь время, коснувшись их слуг, евангелистов энтропии. Евангелисты стремятся ослабить другие виды разумных существ и усилить своих хозяев, уничтожая сосуды памяти.

«Без памяти ничто из этого не стоит и гроша…» — подумал Кирпич. Кто же это сказал?

— Они съели множество сокровищ, — продолжил Вулч. — Я знал мир, где пустыни украшали надписи из стекла — огромные слова возвышались наподобие сияющих холмов, и установили их те, кто принес жизнь на ту планету. Евангелисты кристаллического вида сожрали «Заповедь жизни», как огонь, поглощающий фитиль. Я видел мир коллективных разумов, где целые племенные гнезда представляли собой живые тексты. Евангелисты из вида с газовыми мешками распылили феромоны безумия в «Гнезде девяти миллионов воспоминаний», рассеяв их по ветру. Я созерцал далекую звезду, украшенную поэмами из солнечных пятен. Евангелисты плазменного вида…

— Довольно, — прервал его Кирпич. — Я все понял. Книгу украл религиозный псих. Наверное, они хотят переправить ее на борт пиратского корабля, где ее ждет милый ритуальчик с органной музыкой и взрывчаткой. Но кто?..

— Нет, капитан. У них пока еще нет книги…

— Ага, — удовлетворенно произнес Мерк. Люк приоткрылся.

Кирпич пережил момент смущения, подглядывая в щелку, и успел заметить какие-то быстрые движения…

И Вулч что-то сделал, вытянул щупальца…

Невидимый предмет шмякнул Кирпича по лицу. Нечто плоское, твердое, но странно упругое. Кирпич упал.

Надо было пустить вперед Мезу…

Дальний люк распахнулся. Внутрь хлынула вода.

И, словно чтобы добавить к физическому воздействию еще и оскорбление, в его очках появилось сообщение:

«Превращен…» — подумал Кирпич, когда его накрыло волной, для убедительности добавив жест, одолженный у Бога Шансов. На этот раз он врезался в Мезу.

Они упали в осевую шахту, хватаясь за скобы на стенах. Над ними, в нише перед шлюзом, с шипением вспыхивали электрические разряды. Лязгнул внутренний люк — Мерк сумел его закрыть.

— Немного не вовремя, Мерк… но ты отлично справился! А теперь… Мерк?

— Проклятье, — бросила Меза, метнувшись вверх.

Мерка били конвульсии — его ударило током. Глаза у него закатились, а Меза баюкала его. Он напоминал жертву чумы в руках монаха нищенствующего ордена.

— Его сердце… — заговорила она.

— Тащи его в медицинский отсек. — Аптечки у них не было, а искусственное дыхание в невесомости делать проблематично. К тому же Кирпич помочь ей не сможет.

— Я тебе нужна.

— Сам справлюсь. Кажется, я знаю, кто за всем этим стоит. Иди!

Она уже тащила Мерка. Позади нее дрейфовал ее лазерный пистолет.

— Возьми его! — бросила она через плечо. — Удачи!

Она метнулась вперед, обхватив грудь Мерка сзади и ритмично ее сжимая.

«Удачи тебе», — подумал Кирпич.

— А вот теперь ты разозлила старого марсианского рыбака, — заявил он Вселенной и схватил пистолет.

* * *

Прежде чем начать действовать, он поднял очки. Предметы из серых и четких стали цветными и расплывчатыми. Он представил жутких космических монстров такими, как их изображали средневековые монахи, — поспешно убегающими и просачивающимися через границы его неясного зрения. Он избавился от них, поймав водяной шар и протерев им пятна на очках, которые оказались зелеными с желтыми крапинками.

Ну вот, более или менее чисто. Он направился в рубку управления.

Но по пути, поддавшись внезапному порыву, заглянул в свою каюту. Там он обнаружил кувыркающийся в воздухе свой нож-шприц. Он поймал его и нахмурился, разглядывая пятна на лезвии.

Снова нацепив очки, он моргнул.

Естественным зрением Кирпич различал на стали два вида инопланетянской крови.

Одна была пурпурной — кровь Вулча.

Вторая оказалась такой же зеленой, с желтыми крапинками вязкой массой, что заляпала ему очки в шахте.

Посмотрев некоторое время на эту странную палитру, он сунул нож в ножны и опустил на нос очки.

Бог может быть недоволен, — успел прочитать он быстро исчезнувшее сообщение.

— Пусть сам с собой разбирается, — буркнул Кирпич и двинулся дальше.

Отсек управления напоминал небольшую операционную со столами для трех пациентов. В реальности столы были противоперегрузочными креслами, а то, что непосвященные могли принять за хирургические инструменты, являлось панелями управления, вмонтированными в подвижные подлокотники.

Представители Великих Держав стояли за этими креслами, лениво рассматривая панели управления. Йи встретила Кирпича холодной улыбкой. Щупальца Бога Шансов изобразили гротескную человеческую улыбку. Винтергрю дрейфовал, пока несколько его отпрысков, спустившись на кресло, привязывали к нему шелковыми нитями газовый мешок родителя. Сам же родитель развернулся так, чтобы смотреть на экран, условно находящийся «над головой».

На половинках экрана виднелись два изображения. На правой вырастал Квавар — темный, ледяной, щербатый от кратеров, но все же поблескивающий рассеянными огоньками. На левой звездное поле рассекал трехкрылый корабль.

— Ваши приятели? — Кирпич ткнул пистолетом в сторону экрана. Йи пожала плечами. Щупальца Бога Шансов изобразили человечка с поднятыми руками — мол, сдаюсь.

— Мы могли бы спросить то же самое, — заявил Винтергрю.

Кирпич потянулся к панели управления возле кваварца, подавив невольную дрожь от приближения к тому, что смотрелось огромным паучьим гнездом. Он вцепился в панель, будто в спасательный плот. Маленькие десятиногие существа принялись наблюдать за тем, как он общается с панелью. Кирпич приказал Киб вернуться к своим обязанностям, но на это уйдет какое-то время. А пока он получил доступ к вспомогательным функциям, вроде люков и связи.

Ладно. Можно начинать. Сейчас ему предстояло нырнуть в глубину и действовать, полагаясь на догадки и предположения.

— Вигнесс, — сказал он, включив связь с «Пятью фатомами», — я не хочу эту работу.

— Кирпич! — послышался в ответ голос специалиста программы музеев и объектов культуры. — Как ты догадался?

— Берегись орла. Это сообщение не давало мне покоя. Потом я вспомнил. Для писцов, которые сделали книгу, автор каждого евангелия имел свой символ. Для Иоанна символом был орел, а мы везем его евангелие. А «берегись» значило, что мне вообще не следовало браться за эту работу. Ты меня дразнил. Я прав?

— То была моя шуточка, — признал Вигнесс. — Кроме всего прочего, на сообщение в твоих очках меня вдохновила старинная «мусорная почта», спам. Мой вирус играл словами, которые служили для тебя намеками, мутили воду, заставляли шарахаться от любой тени. Я хотел сбить тебя с толку. Но то первое сообщение было моим. Я предположил, что ты не поймешь его смысл и решишь, что «орел» — это мой корабль. Или даже эридский, если учесть твои предрассудки. Хорошее получилось шоу. Ты не настолько тупой, как я полагал.

— Как ты здесь оказался? — нахмурился Кирпич.

— Самым быстрым из всех возможных способов — меня переслали по лучу света.

— Ты стал «загруженным».

— Совершенно верно. Мои хозяева могут сделать человека богатым, Кирпич. И я стану еще богаче, когда доставлю им криптофутляр.

— Так, как доставил меня.

— Ты не очень внимательно слушал меня тогда, на Марсе, иначе воспринял бы мои намеки. Вот я и решил — пусть будет то, что будет. Мой челнок имел аппаратуру для электронного проникновения. И пока ты отвлекся на разглядывание голографической картинки, я оставил в твоих очках кое-какие сюрпризы — так глубоко, что стереть их ты не смог. А раздобыть технические спецификации твоего корабля было несложно. Я знаю твой корабль, Кирпич. У тебя нет никаких шансов. И если не хочешь, чтобы его взорванные обломки плавали в космосе, держи прежний курс, пока я выравниваю наши скорости, а потом передай мне футляр с книгой.

— И что меня ждет после этого.

— Ну, если бы не твоя прежняя жизнь контрабандиста, ты, наверное, смог бы объяснить утрату книги. А так… ты всегда сможешь затеряться в поясе Койпера. Я даже сумею тебе помочь. Я знаю кое-каких людей, и людей, которые не люди.

Кирпич покосился на инопланетян:

— Кстати, о людях, которые не люди… Кто твой сообщник на моем корабле? Кваварец? Орканец? Иксионец?

— Какой еще иксионец? — искренне не понял Вигнесс.

— Это долгая история.

— Ты увиливаешь, Кирпич. Передай мне футляр, и делу конец.

— Дай тупому рыбаку немного подумать. Ради нашей старой дружбы.

— Всего несколько минут, Кирпич. Конец связи.

— У тебя трудно перевариваемая проблема, — заметил Йи-иксионец.

— Другими словами, тебя надули, — добавил орканец Бог Шансов.

— Ситуация затруднительная, — сказал кваварец Винтергрю. — Я симпатизирую. Сохранишь ли ты свой корабль, отдав сокровище?

— Ваш народ хотел увидеть эту книгу на выставке, Винтергрю, — ответил Кирпич. — Что вы скажете?

Паучки забегали, красные буквы появились на газовом мешке, как кровь на снегу:

— Вы видите в нас эксплуататоров, капитан Чин, не так ли? И все же мы надеялись, что эта выставка повысит гордость вашего народа, когда ваши творения окажутся выставлены рядом с произведениями колонистов из пояса Койпера.

— Так исключите нас из числа участников.

— Мы уважаем вашу независимость, капитан. В противном случае мы захватили бы всю вашу систему. И это сражение вести только вам.

Кирпич медленно вдохнул. Гнев сделает его глупцом. И он мысленно перенесся на Марс, чтобы снова ловить рыбу на семейном причале.

Он должен быть терпеливым, как рыбак. У него еще остается шанс вытащить рыбу из воды.

Воды… Он представил темные моря на ледяной планете, и еще более холодные мысли ее древних обитателей. Подумал о зверинце маленьких существ среди рисунков в «Келлской книге», переплетенных в ее орнаменте, словно прижавшихся друг к другу из страха перед тьмой. Если Вулч прав, все гвай ло и люди в глазах словожоров выглядят так же. Крошечные и хрупкие. Все на одной странице. И ждут превращения, по словам Шекспира, пышного и чудного.

— Верно, иногда всё, что у нас есть — это только мы сами.

— Я снизойду до совета, — заявила Йи. — Ты можешь поместить футляр в водяную оболочку, как пустой кокон. Потом сбросить воду в космос. Это на некоторое время задержит Вигнесса.

Щупальца Бога Шансов изобразили пару игральных костей:

— Интересная игра!

— Мы будем сожалеть о потере книги, но эта тактика может вас спасти, — сказал Винтергрю.

Кирпич набрал команду на панели управления.

— Это интересно, — сказал Винтергрю. — Зачем вы открываете внутренний люк шлюза?

— Ты принимаешь мой совет, Чин? — удивилась Йи. — Это удивительно мудро.

— Но преждевременно, — заметил Винтергрю. — Вы не переместили шлюз к наружному корпусу, капитан. Вода польется внутрь корабля. Может быть, вы немного не в себе?

Кирпич включил внутрикорабельную связь и вывел ее на динамики.

— Меза, как там Мерк?

— Стабилен, — с облегчением отозвалась Меза. — Сердцебиение восстановилось. Когда он очнется, то решит, что по нему прокатился наш корабль, но жить будет.

Кирпич медленно выдохнул. Первая хорошая новость.

— Спасибо. А сейчас хочу попросить тебя еще кое о чем, первый помощник. Ты наверняка покрыта той зеленой слизью, что летала в моей каюте и в шахте. У тебя там есть лаборатория. И ты, наверное, умнее всех на борту. Можешь сделать быстрый анализ?

— Конечно, — отозвалась Меза без тени сомнения.

— Я рад, что ваша смазочная обезьяна будет жить, — сказал Бог Шансов, — но что это за «слизь»?

— Старший грузчик, — поправил Кирпич. — Мой старший грузчик будет жить. И давайте кое над чем поразмыслим. Мой старый приятель за бортом чрезвычайно настойчиво предлагает отдать ему криптофутляр. Заметьте, не книгу, а футляр. Словно умоляет меня кого-то надуть…

Взревел клаксон.

Кирпич уставился на экран, который автоматически превратился в триптих. Между гладким шаром Квавара и острым клином «Пяти фатомов» он увидел нечто, похожее на огромную хрустальную сосульку, переливающуюся всеми оттенками зеленого, синего и фиолетового и выбрасывающую перед собой конус реактивного выхлопа.

Сердце Кирпича заколотилось. Этот монстр размером с Новую Лхасу мог прихлопнуть «Восьмой шар» одним холодным взглядом.

— Орканский боевой корабль? — удивился Винтергрю. — Здесь? Вы действительно готовы пойти на риск конфликта с Кваваром?

— Жизнь — игра, — ответил Бог Шансов, изображая щупальцами колоду карт.

Кирпич взглянул на панель:

— Они не подают сигналов.

— Таких, какие ты можешь детектировать, — поправила Йи.

Кирпич взглянул на Бога Шансов, странное анемоноподобное существо с ледяной луны возле далекой звезды, столь похожей на мир словожоров…

«Дыши глубже, Кирпич. Держи себя в руках».

— Есть результат, — сообщила Меза. — Это зеленое вещество — содержимое желудка иксионца. Похоже, он съел какую-то обработанную говядину со странной приправой…

— Насчет странного — подробнее.

— Ну, там есть чернильные орешки, аурипигмент, ляпис-лазурь…

— Спасибо. — Кирпич повернулся к Йи и поднял лазерный пистолет.

— К тебе летит орканский крейсер, а ты беспокоишься обо мне? — усмехнулась Йи. — Неужели мой завтрак был настолько оскорбителен?

— Об этом тебе судить. Но сперва повтори то, что ты только что сказала. Ты настойчиво предлагала поместить футляр в водную оболочку корабля, чтобы я мог смыть книгу Вигнессу. Так может быть, ты знала, кто действительно похитил книгу и где он находился… Вулч, вы уже снова в корабле?

В ответ послышалось утвердительное карканье.

— Идите в отсек управления. Все будет в порядке.

Кирпич запер все шлюзы и теперь держал палец на красном переключателе слива водяной оболочки.

— Перегрузки повредили тебе не только глаза, капитан Чин, — заявила Йи. — В чем бы ты меня ни обвинял, моя наружная оболочка защищает от лазерных лучей, метательных снарядов…

Кирпич увидел, как открытый люк заполняет расплывчатый силуэт Вулча. Он кивнул Ночному Читателю.

Вулч достал что-то из набрюшной сумки, нечто мерцающее и прозрачное, недавно шлепнувшее его по лицу… нечто, что его зрение не смогло опознать.

Точнее, не его зрение, а компьютерный генератор изображений в его зараженных вирусом очках.

«Бойтесь эридцев, дары приносящих», — предупреждала вирусная программа Вигнесса. Но сейчас Кирпич знал, что такие сообщения нужно игнорировать.

— А как насчет знаменитого иксионского несварения желудка? — поинтересовался он, зажимая панель управления между коленей и протягивая Вулчу левую ладонь.

Вулч угадал его гамбит и бросил невидимый предмет. Кирпич поймал его. Судя по весу и размерам, это был широкий и плоский блок. Он метнул его в Йи:

— Помнишь это?

Йи стошнило.

Между пуговицами ее платья запузырилась зеленая слизь. Глаза Кирпича удивленно распахнулись, когда давление раздвинуло ткань и он увидел пупок ее андроидного тела, где скалился окаймленный зубами рот.

Само же тело продолжало невозмутимо стоять, все еще улыбаясь, пока настоящий рот извергал комки зеленой слизи.

Кирпич выстрелил в пасть. Правая рука у него еще болела, но он поддерживал луч в фокусе.

Тело андроида в этом месте потемнело, поглощая энергию, насколько могло, но изнутри накатила резкая вонь. В конце концов, Кирпичу пришлось отпустить спусковой крючок и дать отдых пальцам.

Вулч быстро оказался между Йи и Кирпичом. Два других инопланетянина, глядя паучьими глазками и щупальцами, уставились на неподвижного коллегу-соперника.

— Время кончилось, Кирпич, — сообщило радио голосом Вигнесса.

Все еще улыбаясь, Йи ровным голосом произнесла:

— Они убили меня, Вигнесс. Наш план раскрыт. Уничтожь нас.

— Пилот на связи, — раздался голос Киб. — Я что-то пропустила?

— Разгон на двух «g»! — взревел Кирпич. — Курс на столкновение с Кваваром.

— Столкновение? Но…

— Выполняй!

Кирпич вцепился в панель, когда корабль рванулся вперед. Новый курс еще больше увеличивал их скорость относительно «Пяти фатомов». Капитан всматривался в тактический дисплей, пока не настал нужный момент, и слил за борт водяную оболочку.

Внезапно Йи бросилась на него, сбив Вулча, и ударила по раненой правой руке. Кирпич взвыл и уронил оружие и невидимый предмет.

К ним метнулась Меза и вонзила в Йи нож-шприц. Обе с силой ударились о переборку. Из-за разгона то же произошло и с Кирпичом.

— Мои ракеты уничтожены! — рявкнул голос Вигнесса. — Не лазером… и мин на его корабле тоже не было! Что это были за штуковины, черт подери?

— Мгновенно замороженная тихоокеанская треска, — выдохнул Кирпич. «Не связывайся со старым марсианским рыбаком!»

Йи отшвырнула бесчувственное тело Мезы и метнулась к Кирпичу. Но теперь вмешались два других инопланетянина. Бог Шансов вцепился в Йи манипуляторами аквариума, а молодь Винтергрю и их роботы-аналоги обмотали всех троих паутинным шелком и приклеили сражающихся к переборкам. Хотя орканец и кваварец выглядели хрупкими по сравнению с Йи, та прекратила сопротивление.

— Неплохо повеселились, — заметил Бог Шансов. — Мне понравилось мутить воду. Видите ли, мое правительство не доверяет разным культам, включая Ночных Читателей и евангелистов. Мы знали, что на борту «Восьмого шара» будут агенты и тех, и других. Я получил инструкции присматриваться и приглядываться, но не вмешиваться, пока события не достигнут нужной степени сумасшествия. Полагаю, такой момент настал. Ты заплыла в опасные воды, «посол Йи». Мертва ты или только истекаешь кровью, но сегодня течение принесет тебя на Орк.

— Глупец! — воскликнула Йи. — Настанет день, и даже вы, дети ледяных миров, будете сожраны…

Щупальца Бога Шансов снова изобразили человеческую руку, и продемонстрировали средний палец и Йи, и всему помещению. Потом орканец исчез во вспышке света, а вместе с ним исчезла и Йи.

Винтергрю остался, примотанный ниточками паутины к десяткам выступов и щелочек в рубке управления. Кирпич сглотнул.

— Орканский крейсер улетел, — доложила Киб.

— Скажите, — поинтересовался Кирпич, — хотя бы один из пассажиров был просто дипломатом?

— Я был, — поведал Винтергрю, — хотя и собираюсь уйти в отставку, так или иначе. Поэтому напомню самым дипломатичным образом, что вы держите курс на столкновение с колонией моего народа, и поэтому скоро умрете.

— Ну, это уже перебор, — заметил Кирпич, с трудом поднимаясь на колени. — Уж я-то знаю, что вам нужно поддерживать драконовскую репутацию. Главное, что у нас на борту есть артефакт, который ваш народ попросил нас привезти. А мы всего лишь… гм-м… доставляем его более эффективным способом.

Кирпич по-дружески улыбнулся дипломату и задумался, не станет ли эта улыбка последней в его жизни. Впрочем, имелись и худшие способы расстаться с жизнью…

— Капитан, — осведомился Винтергрю, — мне показалось, что вы могли уничтожить «Пять фатомов» еще до того, как он стал представлять серьезную угрозу. Почему вы этого не сделали?

— Стрелять по невинным — это гвай… Мне показалось более справедливым толковать сомнения в их пользу, ваше превосходительство.

— Интересно, — сказал Винтергрю.

Неожиданно ускорение сменилось легкой тягой. Подобно человеку, предполагавшему, что он будет поднимать полный чемодан, а поднявшему пустой, Кирпич потерял равновесие.

Экран наружного обзора показал ему ледяной потолок, вспышки света и блеск металла. Корпус застонал и затрещал.

— Капитан, — изумленно доложила Киб. — Мы совершили посадку. В ангаре. На Кваваре.

— Эйя, — прошептал Кирпич.

— Похоже, справедливым решением стало толковать сомнения и в вашу пользу, — сказал Винтергрю. — Ваш корабль конфискован за безрассудство, капитан Чин. То, что данный поступок спас вас от «Пяти фатомов», — чистое совпадение. — Винтергрю начал подтягивать к себе крепившую его молодь и освобождаться. — Для меня настало время освободить своего старшего отпрыска, пока он не восстал против меня окончательно. Скоро за вами явятся и отведут в тюрьму.

— Вы же никогда прежде никого не сажали в тюрьму… — Кирпич оценил мудрость возражений против того, что он не погиб, и заткнулся.

— Мы существа творческие. Как и вы. Вашему виду, похоже, время от времени приходится, образно говоря, избавляться от рогов дилеммы, перепрыгивая через быка. Мне будет любопытно узнать, сможет ли человечество увернуться от этих рогов.

И Винтергрю тоже исчез во вспышке, пусть и менее эффектно, чем Бог Шансов.

— Ну и бык с тобой, — буркнул Кирпич и сразу вспомнил: — Меза…

Над ней уже склонился Вулч. Капитану пришлось сдержать желание оттолкнуть стервятника. Эридец уже снял с Мезы плащ, и, хотя серое платье под ним никто бы не назвал откровенным, Кирпич слегка поморщился из-за такого вторжения в ее интимное пространство. И снова поморщился, увидев глубокую резаную рану у нее на груди и вывернутую руку.

Другая рука сжимала что-то невидимое, до сих пор расплывающееся в очках Кирпича наподобие струек нагретого воздуха.

— Я ввел ей обезболивающее, — сказал Вулч. — И помогу перенести в ваш медицинский отсек.

— Спасибо.

— Подождите… — Меза застонала, посмотрела на Кирпича. — Вот старый развратник! Я всегда знала, что ты хочешь взглянуть на меня…

— Не мели чепухи, первый помощник. Я само воплощение чертовой морали…

— Заткнись. Справедливость за справедливость.

Она выронила то, что держала в здоровой руке, и протянула ее к лицу капитана. И подняла его очки выше глаз.

Словно сквозь туман он увидел своего первого помощника, а рядом с ней… ту часть «Келлской книги», что путешествовала на его корабле. Ее обложка была — по современной моде — прозрачной, и сквозь нее он разглядел расплывчатые символы четырех евангелистов на первой странице евангелия от Иоанна — человека, льва, тельца и орла. Все они смотрели на него — пожалуй, с легким упреком. И еще он увидел, что обложка рукописи влажная, а от одного из углов откушен большой кусок.

— Теперь мы в расчете, — сказала Меза. — У тебя красивые глаза, хотя они почти ничего и не видят. Но вот как ты увидел…

— Все потом. Вольно, Киб.

— Это плохо для моей паранойи, капитан, — услышал он голос Киб. — Я была в заточении…

С помощью Вулча капитан спустил Мезу по лестничной шахте так, как это делают пожарные. Управлять кораблем он мог почти так же хорошо, как и Мерк. Проклятье. Он едва не потерял Мерка, да и все они едва не погибли…

— Нет, все-таки скажи, как ты понял, что это Йи, — не унималась Меза.

— Чистое везение.

— А если честно?

— Ладно. Она была членом культа, а не работала на правительство Иксиона. Похоже, что, даже нарушив запрет на технологии, она не имела инструментов, способных вскрыть криптофутляр. И тогда она — или культ — наняла Вигнесса. А он хакнул мои очки… после чего они перестали показывать мне на экране изображение книги. Замутил воду. Он надеялся, что я увижу, будто футляр «пуст», и оставлю его открытым. Или же соглашусь с его требованием отдать футляр. Можно подумать, я такой уж полный идиот… Ну, а если бы эти уловки не сработали, Йи была готова применить ко мне грубую силу. — Кирпич улыбнулся красными губами. — Но Вулч погубил все их планы.

— Да, — каркнул эридец. — После того как ваш благородный капитан пырнул меня ножом и накачал транквилизаторами, он открыл футляр и, решив, что тот пуст, захлопнул его. От толчка книга выскочила из футляра, однако он этого не увидел. Теряя сознание, я пытался сообщить ему о «восходящей славе» реликвии у него за спиной. Но этого оказалось недостаточно, чтобы предупредить моего героического противника.

— Поменьше пафоса, — пробормотал Кирпич.

— Держи себя в руках, Кирпич, — напомнила Меза. — Продолжайте, посол…

Они добрались до вращающегося кольца.

— Позднее я пришел в себя и увидел иксионца, пожирающего книгу. Несомненно, что сама судьба предназначила эридцам оказаться свидетелями насилия. Но столь же несомненно, что евангелистка энтропии не смогла удержаться от искушения отведать свою добычу, прежде чем доставить ее своим хозяевам. Но тут, прямо у меня на глазах, ее стали бить конвульсии, а потом стошнило. Тут я и застал ее врасплох, схватив единственное оружие, оказавшееся поблизости — нож в моем плече. В схватке с ней я потерял нож, но сбежал вместе с книгой.

— Понятно, — пробормотала Меза. — Наверное, Йи пробралась туда через рубку управления, пока мы были заняты возле шлюза…

— Я потом нашел этот нож, — сказал Кирпич. — На нем были пятна двух видов. Сперва я предположил, что зеленое вещество — это ваша кровь, Вулч. Но помнишь Титан, Меза? Иксионцы любят земную целлюлозу, а любая животная ткань буквально выворачивает их наизнанку. Видите ли, те кельтские монахи не пользовались для рукописей бумагой из растительных волокон. В наши дни словом «пергамент» называют любую плотную бумагу, но первоначально так назывался листовой материал из телячьей кожи.

Он взглянул на Мезу, проверяя, оценила ли она его знания о книгах и хитроумие, но обнаружил, что она спит.

— Спокойной ночи, — прошептал он, укладывая ее поудобнее. К ней тут же с шипением потянулись медицинские приборы. Капитан посмотрел на Мезу, лежащую рядом с Мерком, как мог бы смотреть на редкий том за музейным стеклом. Иногда ему нелегко давалась такая отчужденность — восхищение без обладания. Он уже прожил долгую жизнь, работая над этим. И продолжал работать.

Вулч топтался у входа, прижимая покусанное евангелие от Иоанна.

— Капитан. Я сожалею о вреде, причиненном вашему кораблю и экипажу.

Кирпич тяжело вздохнул.

— Я тоже в этом виноват, — признал он наконец. — Но почему вы мне ничего не рассказали, как только оказались на борту?

— А вы бы поверили гвай ло? С вашей-то репутацией…

Глаза Кирпича вспыхнули. Но Вулч заслуживал честного ответа:

— Нет. Скорее всего, не поверил бы. Наверное, к моему стыду. И наверное, будет лучше, если я кончу свои дни в пещерах Квавара.

Кирпич застыл, и теперь уже Вулч разглядывал его, как падаль. Но слова инопланетянина не стали утверждением смерти:

— Вы, капитан, любитель книг. Поэтому вы множество раз заглядывали в глубины других разумов, в другие времена и места. И я знаю, что вы способны заглянуть под оболочку плоти, пусть даже причудливой плоти.

Кирпич не разделял мистицизма посла. Черт побери, он не вложил бы и ломаного гроша в человеческий мистицизм. И все же…

Он знал, что в евангелии от Иоанна говорится о Слове, породившем плоть. Кирпич не назвал бы его своим священным текстом… но, вероятно, он сможет, образно говоря, откусить от него кусочек. Может быть, он, и Вулч, и Меза, и Мерк, и Киб — все они где-то в глубине лишь слова, ставшие плотью. Во Вселенной пока еще лишь утро, и она по-детски лопочет сама с собой, упорно стараясь постичь себя, пока не настала ночь.

Он протянул руку и взял книгу. Затем, прижав ее локтем к груди, взял и щупальце, словно пожимая руку. «Но пышно, чудно превращен в сокровища морские он», — вновь вспомнил Кирпич. Когда к его коже прижались присоски щупалец, по телу пробежали мурашки, словно он претерпевал полную трансформацию. Словно боялся надвигающейся бури.

Но пальцев он не разжал.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

© Chris Willrich. Sails the Morne. 2009. Печатается с разрешения автора.