Туго затянутый ремнями в противоперегрузочном кресле космического опытного модуля, подполковник Джейк Вандергер почувствовал легкое покалывание в сердце — он знал, что вскоре его пронзит раскаленное копье боли и невольно напрягся. Таблетки, с помощью которых ему удавалось скрывать свою болезнь от врачей, наверное, перестали действовать.

Прошло всего шесть часов с тех пор, как он принял очередную таблетку. Сидевший рядом капитан Лестер Тил искоса взглянул на него.

— У вас все в порядке, подполковник?

— Все хорошо. — Вандергер заметил, что голос у капитана хриплый, и, чтобы отвлечь внимание, кивнул на десятидюймовый экран, где радостно сияло лицо полковника Джека Садстона. Он осуществлял контроль за миссией с Луны. — Лучше бы этот сукин сын помолчал немного. Он меня раздражает.

Тил усмехнулся:

— Да черт с ним. Он в восторге от такой аудитории: вся Земля смотрит и слушает.

— …Сообщаю, что модуль сейчас находится в исходной позиции и в состоянии полной готовности, — оживленно говорил тем временем Садстон.

— Полная готовность к первому полету с людьми на борту космического корабля нового типа. Магнитоторзионный двигатель открывает перед человечеством новые горизонты… — Он помолчал. — Сейчас давайте-ка свяжемся с Ваном и Лесом, их модуль на солнечной орбите, до старта четыре минуты пятьдесят три секунды.

Вандергер нажал на клавишу.

— Вас слышу, контроль, — проговорил он. — Мы с Лесом готовы к старту. Вид отсюда роскошный. Земля, как полумесяц. А Луна, Джек, отсюда кажется очень маленькой и не ярче, чем добрый старый Сириус. Конец.

— Пока мы ждем, слова Вана мчатся к нам со скоростью света, — вещал Садстон. — Но даже при этой фантастической скорости — достаточной, чтобы обежать Землю десять раз за секунду, — требуется целых двадцать восемь секунд…

«Вас слышу, контроль…», — вернулись слова Вандергера, ретранслируемые телезрителям на Земле.

— Спектакль, — фыркнул он. — Мы же испытываем этот двигатель в крошечную долю его силы. Под нами энергетическая установка, которая может в секунду высвободить столько же энергии, сколько все человечество за предшествующую историю. А что планируется? Крошечный шажок в космос.

— Успокойтесь, подполковник. — У Тила насмешливо вздернулись уголки губ. — Вы же не хотели бы рисковать жизнью людей в непродуманных экспериментах?

— Ты когда-нибудь слышал о Колумбе? — проворчал Вандергер.

Они помолчали.

— …Пятьдесят три секунды, и отсчет продолжается, — эффектно звенел голос Садстона.

Тил с трудом повернул голову — мешали ремни — и вопросительно посмотрел на Вандергера.

— Обо мне не думай, парень, — сказал подполковник. — Мы сейчас совершим наш лягушачий прыжочек, подождем десять минут, пока все запишется на ленты, и вернемся назад, чтобы нас погладили по головке.

— Пятнадцать секунд, отсчет продолжается, — завывал Садстон. — Четырнадцать секунд. Тринадцать…

Тил и Вандергер отработанным движением положили руки на рычаги.

— …Четыре. Три. Два. Один. Прыжок!

Одновременно оба астронавта повернули большие спаренные, окрашенные в белый цвет рычаги. Они услышали нарастающий гул и ощутили сильную перегрузку.

Тил не сразу справился с головокружением, которое охватило его в ту же секунду, когда торзионный двигатель швырнул крошечный корабль в глубокий космос. Он стиснул подлокотники кресла, борясь с тошнотой и острым чувством тревоги.

Все в порядке, сказал он себе. Ничего не случится. Через три часа ты будешь опять на борту базового корабля. Успокойся…

Все о’кей. Он знал, что делать в любой мыслимой и немыслимой ситуации. Нужно следовать предписаниям. Все очень просто. Этот секрет он раскрыл давно, когда понял, что рожден для военной службы; секрет создал ему репутацию храброго человека. Но для него храбрость означала лишь умение следовать предписанному курсу…

Он открыл глаза, быстро осмотрел шкалы приборов, повернулся к Вандергеру. Подполковник выглядел бледным, больным.

— Прыжок на сорок два миллиона миль, плюс-минус полмиллиона, — сказал Тил. За время ноль, ноль, ноль секунд — Ох-х! — выдохнул Вандергер. — Резвая у нас коняга!

Из командного репродуктора послышался хриплый шепот:

— …Сообщаю, что модуль сейчас находится в исходной позиции и в состоянии полной готовности. — Это был знакомый голос Садстона.

— Мы обогнали радиоволны, — заметил Тил.

— Боже мой, Тил, — с чувством сказал Вандергер — Я вот думаю: что эта штука может сделать, а? На что она способна, если дать ей волю?

У Тила заколотилось сердце. Он уже чувствовал, что сейчас будет, и не сводил глаз с Вандергера. И тот смотрел на него с каким-то особым выражением. Возможно, он думал как раз о том, что у Тила репутация бесстрашного человека?

— Ну что, пришпорим конягу? — размеренно проговорил Вандергер.

— Вы говорите о намеренном отклонении от программы миссии? — Голос Тила звучал очень ровно.

— Нам пришлось бы отключиться от запланированной последовательности и дать новую программу, — продолжал Вандергер. — Пройдет четыре минуты, прежде чем Садстон что-то заметит. А уж остановить нас не смогут.

— Вся система управления спарена, — продолжал Вандергер помолчав. — Мы можем сделать это только вместе. — Он встретился глазами с Тилом, но, не выдержав взгляда, отвернулся.

— Забудем об этом, — быстро проговорил он. — Ты молод, у тебя карьера, семья. Мою дурацкую идею…

— Нет, она не дурацкая, — оборвал его Тил хриплым голосом. — Я согласен.

— Я настроил систему наведения на Андромеду, — сказал Вандергер. Боль по-прежнему не уходила, она притаилась, и прыжок, конечно, ничего хорошего не принес. Но она немного подождет, ради такого-то дела. Должна подождать…

— Какую мощность включать? — спросил Тил.

— Давай на полную катушку. Раскроем все возможности этой штуки. Посмотрим, на что она способна.

Пальцы Тила запорхали по клавишам.

— Станции слежения только что сообщили о новом положении экспериментального модуля. Он сейчас на орбите Марса, — прозвучал взволнованный голос полковника Садстон а. — Ван, отзовись!

— Я тебе сейчас отзовусь, — проворчал Вандергер.

— К старту готов, сэр, — формально доложил Тил.

— Последняя возможность передумать, — заметил Вандергер.

— Вы можете пойти на попятную, если хотите, — проговорил Тил сквозь зубы.

— Прыжок! — приказал Вандергер. Две пары рук передвинули рычаги. Гудение перешло в тончайший визг, давление нарастало…

Вандергер потерял сознание.

В этот раз, понял Тил, все обстоит хуже — намного хуже. Кресло вздыбилось под ним, и казалось, что он летит кувырком в бездну. Тошнота подкатывала волнами, на лбу выступил холодный пот. Тело вибрировало в унисон с надрывным воплем торзионного двигателя.

Потом вдруг тишина. Тил сделал глубокий вдох, открыл глаза. Командный экран был пустым, приборы…

Тил не верил своим глазам: шкалы всех приборов стояли на нуле. Такого просто не могло быть. Наверно, при прыжке пробило все предохранители в модуле. Тил посмотрел вверх — на купол прямого видения. Чернота, полная, всеохватная.

Тил повернулся к Вандергеру:

— Что-то не в порядке. Наши экраны… — Он умолк. Вандергер лежал, обмякнув в своем кресле, лицо его было восковым.

— Вандергер! — Тил отстегнул свои ремни, взял руку командира: пульс не прощупывался. — Спаренное управление, — пробормотал он. — Джейк, очнитесь. Я один не справлюсь. Вы меня слышите, Джейк? Очнитесь!

Тил встряхнул вялую руку командира. Голова Вандергера упала на грудь. Тил перегнулся, чтобы посмотреть на его плече индикаторы жизненно важных систем организма. Сердцебиение было слабым, дыхание поверхностным. Жизнь едва мерцала в нем.

Тил откинулся на спинку кресла. Заставил себя глубоко дышать — еще и еще. Постепенно панический страх отступил.

О’кей. Они решились на авантюру, и что-то случилось. Но все еще может кончиться хорошо, если он будет следовать правилам.

Прежде всего нужно привести в чувство Вандергера. Он вытащил диагностико-лечебное устройство из ниши, вспоминая все, чему его учили. Один за другим присоединил датчики монитора к контактам на костюме Вандергера.

Через четырнадцать минут Вандергер зашевелился и открыл глаза.

— Вы потеряли сознание, — быстро проговорил Тил. — Как вы себя чувствуете?

— Я… в порядке. Что?..

— Мы совершили прыжок. Что-то получилось не так. Экраны все отключились, связи нет.

— Как… далеко?

— Не знаю, говорю вам! — Тил услышал истерические нотки в своем голосе, крепко стиснул зубы. — Я не знаю, — повторил он уже спокойнее. — Сейчас будем прыгать назад. Всего-то и делов — вернуться по пройденному пути… — Он заметил, что пытается успокоить прежде всего себя, и замолчал.

— Надо определить… наше местоположение, — задыхаясь, проговорил Вандергер. — Иначе… все впустую.

— К черту все это! — отрезал Тил. — Вы больны. Вам необходима медицинская помощь.

Вандергер попытался поднять голову и взглянуть на панель.

— Приборы словно взбесились, — сказал Тил. — Мы должны…

— Ты проверил все контуры?

— Еще нет, я занимался вами.

— Проверь.

Тил сделал, что от него требовалось.

— Все системы в состоянии готовности, — доложил он.

— Ладно, — произнес Вандергер слабым голосом. — Контуры в порядке, но экраны ничего не показывают. Наверно, что-то их маскирует… Давай посмотрим. Задействуй аппаратуру прямого видения.

Руки Тила дрожали, когда он установил объектив в нужное положение. Он мысленно выругался, покрутил настройку. В поле зрения появилась бледно светящаяся прямоугольная решетка — одна из внешних радиационных поверхностей модуля. Линза, следовательно, была чиста. Но почему дальше такая чернота?

Он еще покрутил настройку, поле зрения переместилось за решетку. В нем оказался ярко светящийся продолговатый, похожий на облако объект.

— Что-то сеть, — сообщил Тил. — Слева.

Он внимательно изучал этот овальный мазок света. Около тридцати дюймов в длину, решил он, и на расстоянии всего сотни футов.

— Смотри справа по борту, — сказал Вандергер.

Тил увидел второй объект, в полтора раза больше первого. Сбоку висели два неправильной формы объекта поменьше. Прищуриваясь от бившего в глаза света, Тил подрегулировал фильтр. Яркое сияние, окружавшее самый большой объект, потускнело. Теперь он мог рассмотреть детали, сгустки света, изгибающиеся в две спирали от центрального ядра…

Когда Тил понял, что он видит, он почувствовал себя совершенно раздавленным…

Вандергер смотрел на светлые пятна, почти забыв о стальном копье в груди. Андромеда и Магеллановы облака, Большое и Малое. А это, поменьше, Млечный Путь, родная галактика.

— Какого черта! — изумленно проговорил Тил. — Даже если мы на полпути к Андромеде — миллион световых лет, — это должно стягивать не больше секунды дуги! А здесь кажется, что можно рукой достать!

— Включи камеры, Лес, — прошептал Вандергер. — Нужно все заснять.

— Убираемся отсюда, Вандергер! — Тил не слушал его. — Боже мой, я не думал…

— Никто не думал. Вот почему мы должны произвести съемку…

— Хватит с нас! Возвращаемся!

Вандергер посмотрел на Тила. Тот был бледен, глаза бегали. Несомненно, он сильно потрясен. Но его нельзя винить. Миллион световых лет одним прыжком! Световой барьер теперь постигла та же участь, что когда-то и звуковой.

— Немедленно, — настаивал Тил. — Пока…

— Да, — выдавил Вандергер, — пока ты не оказался здесь наедине с трупом. Ты прав. О’кей. Приступай.

Он лежал, прислушиваясь к своему организму. Боль пронизывала грудь частыми взрывами. Он может отключиться в любую секунду. А управление сдвоенное, нужны они оба, чтобы вернуть модуль обратно по курсу. Нельзя терять время.

— К старту готов, — доложил Тил.

— Прыжок, — прошептал Вандергер и нажал рычаги.

Вмиг не осталось ничего, кроме боли.

Тил помотал головой, моргая, разогнал туман в глазах, потом жадно осмотрел панель.

Ничего не изменилось. Приборы по-прежнему стояли на нулях, экран был пуст.

— Вандергер, не получилось… — У Тила перехватило горло, когда он увидел неподвижную фигуру в соседнем кресле. — Джейк! Вы не можете умереть! Только не сейчас! Я же навсегда останусь здесь! Джейк! Очнитесь! Очнитесь! — словно издалека слышал он свои вопли…

Вандергер всплывал из невообразимой глубины — и вот оказался на волнистой поверхности моря боли. Некоторое время он просто лежал, борясь за каждый вдох. Потом с трудом повернул голову.

Кресло Тила было пустым.

Что же это значит, в двадцатый раз спрашивал себя Вандергер, что же это значит? Что случилось? Они прыгнули, он чувствовал, как торзионный двигатель дал тягу…

И Тил… Где Тил, черт возьми? Покинуть модуль он не мог, ведь аппарат герметичен.

Но его не было. А там, за куполом, по-прежнему висела Андромеда, величиной с таз, и Млечный Путь. Всего этого быть просто не могло. Возможно, он умирает и уже не в силах отделаться от галлюцинации?

Нет. Вандергер отверг это предположение. Здесь что-то случилось. Вдруг вспомнилась фраза: «Пространство — это свойство материи…»

А где нет материи, там… нет пространства.

— Ну конечно, — прошептал Вандергер. — Если бы мы хорошенько подумали, то поняли бы, что теоретически для магнитоторзионного двигателя нет предела. Мы включили его на полную мощность — и кривая сошла с ленты. Нас выбросило за пределы галактики в ту область, где плотность материи составляет один ион на кубический световой год. До самого конца пространства, в тупик. Ничего странного, что мы не пролетели дальше и не смогли прыгнуть обратно. Ноль — это лишь особый случай бесконечности. И дальше нуля мы не уйдем, даже если будем путешествовать в вечность.

Взгляд упал на пустое место Тила. Где же все-таки Тил? Как объясняет теория о негативном пространстве исчезновение Тила?

Боль вспыхнула с новой силой, сознание начало затуманиваться. Ну вот, успел подумать он…

Вандергер стоял на гравийной дорожке у озера. Был рассвет, над водой висел легкий туман. За расплывчатой линией деревьев на дальней стороне вздымался холм, усыпанный невысокими домами. Он сразу узнал это место: озеро Берил. И вспомнил дату: 1 мая 2007 года. Все казалось таким знакомым, будто было вчера, а не двадцать лет назад. Маленький отель для лыжников, пустующий весной, цветы на столе, корзина с ланчем, упакованная официантом…

И Мирла. Он знал, еще не повернувшись, что она стоит там, улыбаясь… Такой он помнил ее все эти годы…

Музыка звучала очень громко, и Тил, поднимая рюмку, чтобы ее наполнили, был рад этому шуму, рад толчее, с радостью ощущал прильнувшую к нему девушку.

На мгновение всплыло фантомное воспоминание о другом месте — мучительное ощущение жуткого одиночества и удушающего страха. Тил усилием воли отбросил это воспоминание и, наклонившись, впился в губы девушки.

— Ван, что-нибудь случилось? — спросила Мирла. Улыбка ее стала меркнуть.

— Нет, ничего, — удалось выговорить Вандергеру. Каким реальным все кажется, думал он, не менее реальным, чем была когда-то жизнь.

Мирла осторожно коснулась его руки, заглянула в глаза.

— Мирла… произошло нечто странное. — Вандергер заметил скамейку недалеко от тропы. Он подвел туда девушку, сел. Сердце билось ровно, уверенно.

— Что такое, Ван?

— Сон? Или сон — сейчас?

— Расскажи мне, Ван.

— Я был там. Какое-то мгновение назад. А сейчас — я здесь.

— Странный сон, Ван. Но всего лишь сон. Реальность — вот она.

— Так ли это, Мирла? Годы обучения — тоже сон? Я и сейчас умею водить космические корабли, знаю высшую математику, помню запах охладителя, когда труба рвется от перегрузки, могу перечислить имена людей, которые поставили первый вымпел на Плутоне…

— Ван, это был просто сон! Тебе все это приснилось…

— Какое сегодня число? — прервал он ее.

— Первое мая…

— Первое мая две тысячи седьмого года. День, когда главный купол на станции «Марс-1» обвалился и погибли двенадцать человек. Одним из них был Мэйфилд! — Вандергер вскочил на ноги. — Я еще не видел газету, Мирла. Ты это знаешь. Мы гуляли всю ночь.

— Давай найдем газету!

Они прошли по тропе через парк, пересекли пустую улицу.

Минут через десять услышали из открытой двери круглосуточной столовой-автомата голос телевизионного диктора:

— … Среди погибших полковник Марк Спенсер, командир марсианской базы…

— Ошибка, — вставил Вандергер. — Он был ранен, но выздоровел.

— … Доктор Грегор Мэйфилд, известный своими работами по экологии пустыни…

— Мэйфилд! — воскликнула Мирла. — Ван, ты знал!

— Да. — Голос Вандергера был лишен всяких эмоций. — В отсутствие материи пространство не существует. Время — это функция пространства, среда, в которой происходят все события. Без пространства не может быть движения — и времени. Все время становится единым. Я могут быть там — они здесь…

— Ван! — Мирла повисла у него на руке. — Мне страшно!

Что все это значит?

— Я должен вернуться.

— Вернуться?

— Как ты не понимаешь, Мирла? Я не могу оставить свой корабль, второго пилота, оставить программу исследований, которой посвятил всю жизнь. Я не могу позволить, чтобы магнитоторзионный двигатель зачеркнули как неудачу, да еще стоившую жизни двум астронавтам. Программе тогда конец!

— Я не понимаю, Ван. Как ты можешь вернуться в сон?

— Не знаю, Мирла. Но я должен. Должен попытаться. — Он высвободил руку, посмотрел ей в лицо.

— Прости меня, Мирла. Здесь произошло чудо. Может быть… — Он закрыл глаза, представляя рубку управления в модуле, вспоминая давление ремней, головокружение при исчезновении силы тяжести, запах тесного помещения, боль…

Боль затопила его, он открыл глаза, увидел пустое кресло, погасшие экраны.

— Тил, — прошептал он. — Где ты, Тил?

Тил поднял голову, к нему шел старик, проталкиваясь сквозь толпу.

— Пойдем, Тил, — сказал старик.

— Убирайтесь к черту! — прорычал Тил. — Проваливайте, я вас не знаю и не хочу знать!

— Иди со мной, Тил…

Тил схватил бутылку вина и ударил ею по голове старика. Тот упал, толпа в ужасе расступилась, закричала женщина. Тил долго смотрел на тело…

…Он был за рулем машины, низкой, хищной, которая пожирала дорогу, быстрее, быстрее. Впереди сгустки тумана скрывали путь. Вдруг на дороге появился человек, он стоял с поднятой рукой. Тил мельком успел увидеть морщинистое лицо, седые волосы…

Удар швырнул старика футов на пятьдесят в воздух. Тилу было видно, как тело падает на верхушки деревьев ниже по склону, и в следующее мгновение его машина пробила боковое ограждение…

…Музыка из бального зала была еле слышна здесь, на палубе.

Тил прислонился к релингу, наблюдая, как уплывают назад огни Лисабона.

— Это прекрасно, Лес, — проговорила стоявшая рядом с ним стройная девушка в летнем платье. — Я так рада…

К Тилу приближался старик, он уверенно шел по палубе.

— Идем, Тил. Ты должен вернуться…

— Нет! — Тил отшатнулся. — Не подходите, будьте вы прокляты! Я никогда не вернусь!

— Ты должен, Тил, — сказал мрачный старик. — Ты не сможешь забыть.

— Вандергер, — хрипло прошептал Тил. — Я оставил вас там, в модуле — больного, может быть, умирающего. Одного.

— Мы должны привести модуль назад, Тил. Мы с тобой единственные, кто знает. Нельзя все это просто оставить. Программа…

— К черту программу! — злобно прошипел Тил. — Но вы… Я забыл о вас, Джейк, забыл.

— Возвращаемся, Лес.

Тил облизал губы. Он взглянул на стройную девушку, которая с ужасом, ничего не понимая, смотрела на него. Опять перевел взгляд на Вандергера.

— Я возвращаюсь по собственной воле, Джейк. — сказал он. — Я убежал — но вернулся. Скажите им это.

— Совсем мало времени… — прошептал Вандергер, оказавшись в своем кресле. Он опять плавал в море боли. — Хватит… для еще одной… попытки. Здесь… двигатель не сможет… сам. Мы… должны помочь.

Тил кивнул.

«Я знаю. Я не могу выразить это словами, но я знаю».

— Солнечная орбита, — прошептал Вандергер. — Одна микросекунда после прыжка.

— Джейк, до меня только что дошло! Прыжок убьет вас!

— Готовься к прыжку. — Голос Вандергера был едва слышен. — Прыжок!

Руки одновременно передвинули рычаги. Могучие силы схватили вселенную и вывернули наизнанку.

— Модуль сейчас находится в исходной позиции и в состоянии полной готовности, — послышался голос полковника Садстона.

Тил посмотрел на Вандергера. Тело застыло, губы сложились в едва заметную улыбку.

Тил нажал на клавишу передатчика.

— Модуль вызывает контроль миссии, — проговорил он. — Прыжок совершен. И я имею печальную честь сообщить о смерти подполковника Джейкоба Вандергера при исполнении долга…

…Он знал, еще не повернувшись, что она стоит там, улыбаясь… Такой он помнил ее все эти годы…

— Ван, что-нибудь случилось? — спросила Мирла.

— Нет, ничего, — ответил Вандергер. — В этой вселенной — ничего.

Перевел с английского Л. Дымов