Угрюмое время грызет кирпичи, — Ты слышишь прерывистый скрежет в ночи, Ты видишь зазубрины каменных стен, — Печальней давно мы не видели сцен. Но только ли время? Не мы ли, не мы ль Полмира истерли в холодную пыль, Полмира до красной крупы истолкли, Добро, остальное еще не смогли. И смотрим с дебильно-умильным лицом, Как рушится храм или попросту дом… Вбиваем, вбиваем за клинышком клин, Вот так и живем — от руин до руин.

Неужели не будет спасения? — Вопрошаю, не зная кого. Бесполезны мои угрызения, Если слово молитвы мертво. Мы посты позабыли и празднества Превратили в единый содом, Мы добились безбожного равенства, Не предвидя, что станет потом. Не лампадно уже и не ладанно Среди наших задумчивых мест. Прошлой ночью со Спаса негаданно Пал, обрушился на землю крест. Чаша выпита или не допита, Кто ответит и есть ли ответ? Все величье вселенского опыта Сведено до мгновенных примет. Диким тленом безверья подточенный, Мир теряет остатки души. Хорошо еще крест позолоченный Не стащили в утиль алкаши. Что за веру народ исповедует? Убивает, крадет, предает… Что за этим предвестьем последует — Рухнет храм или небо падет? Где слова дорогие, насущные, — Их сказать бы себе поутру. Только губы мои непослушные Каменеют на черном ветру.

В мире людном, гудящем, как вече, Звездной ночью и солнечным днем Как живется тебе, человече, Замурованный в теле моем? Я пойму твои мысли, быть может, Не таясь в отрешенной тиши, Что печалит, мучительно гложет, Откровенно, открыто скажи. Кто ты — сгусток безмолвья и речи, Отзвук неба и вечных могил? Слишком много противоречий Ты явленьем своим породил. Кто ты — свет удивительной силы, Что возвысит собой бытие, Или тьма, что меня поглотила И присвоила имя мое?

Мы пришли сюда случайно, — Слуги жалкого наследья, И стоим у темной двери, Сделать не решаясь шаг. В тихом здании часовни Прошлые живут столетья И сегодняшние мыши По сырым углам шуршат. Может, и не делать лучше Этого слепого шага, Мы никто уже на свете Для молитв и для мышей. В нашей сумочке холщовой Плещется дурная влага И еще хранится много Всяких низменных вещей. Знать, не будет в наших судьбах Никакой уже находки, Не забрезжит в наших душах Прошлого заветный свет. Возле старенькой часовни Разопьем бутылку водки И пойдем своей дорогой, На которой Бога нет. Переполнены крамолой Аж до самых до печенок, Все из пустоты и брани Да каких-то мертвых фраз. Из глубокой тайной норки Выйдет маленький мышонок И, творя нам вслед молитву, Перекрестится за нас.

Зрелых годов касание Четко вполне уже. Тихое созерцание Стало милей душе. Прочь суету бумажную, Каменную тщету!.. Снова тропою влажною К дальним полям иду. Словно бы там, За далями, Там, в уходящем дне, Пламя исповедальное Вдруг засветилось мне. То озаренье высшее, Где за стремниной лет, Тьму до конца испившая, Жизнь переходит в свет.