Она — истинная жемчужина "ревущих двадцатых", эпохи джаза, расцвета кино и стиля ар-деко. Эпохи, которую мы так хорошо знаем благодаря "Великому Гэтсби".
Я люблю ее порывистую натуру всей душой, и именно поэтому хочу поделиться этой историей с вами. Потому что большинство людей либо вообще не слышали о Жозефине Бейкер, либо знают, что она мулатка, которая танцует.
А это не так. Вернее, так, но не этим она запала мне в душу. Приглашаю вас заглянуть в ее жизнь из-за темной пыльной кулисы парижского театра 1920-х годов.
Стоп, стоп! Жозефина — моя любимица, и она слишком незаурядная личность, чтобы вот так просто и по порядку рассказать вам о ее жизни.
Ее натура настолько противоречива, а образ такой яркий, что я лучше покажу вам двух Жозефин, две стороны ее характера. Одна из них возмущала людей, вызывала шквал гневных отзывов и оскорблений, а другая — открывала ей навстречу сердца. А вы сами соедините эти два портрета, добавьте зажигательных музыкальных ритмов и щедрую горсть веселья, а потом решите для себя, кто же она, просто невоспитанная дикарка или Черная Венера?
Итак… Жозефина первая, осуждаемая…
Когда Тампи (так называли нашу героиню родители) исполнилось 15 лет, на ее счету уже было два не слишком удачных замужества. Всего у нее было 5 официальных мужей.
Она шокировала всех, выступив в театре "Фоли Бержер" в юбочке из одних только бананов.
В начале своей карьеры она не только на сцене, но и в жизни была дикаркой: очень громко разговаривала и смеялась, ела спагетти руками и не принимала всерьез замечаний.
Экстравагантность Жозефины Бейкер не знала границ: однажды она завела себе одновременно гепарда, поросенка Альберта, удава, гуся и белых мышей. Все они жили в ее съемной квартире в центре Парижа. В ответ протестующим соседям она кричала, что только животные никогда не предадут ее.
Ее никогда не видели с книгой. А для переписки она нанимала секретарей. Жозефина не закончила школу и так плохо говорила на родном для нее английском, что выбрала для общения французский, справедливо считая, что ошибки в иностранном языке для нее простительны.
Эрнест Хемингуэй писал об одном из вечеров с Жозефиной в 1926 году: "Было жарко, но она куталась в манто. Мы танцевали весь вечер, но она ни разу его не сняла. Только когда клуб закрылся, и мы вышли, Жозефин призналась мне, что под мехами у нее не было никакой одежды".
Она была любовницей Жоржа Сименона, принца Адольфа (будущего короля Швеции Густава VI), Эрнеста Хэмингуэя и многих других мужчин. Она была настолько горяча и так легко относилась к телесной любви, что ходили слухи, будто любой таксист отвезет вас к ее дому, даже если вы не назовете адреса.
Жозефина вторая, достойная восхищения…
Жозефина усыновила 12 детей разных национальностей. Это был ее личный вклад в борьбу против расизма. Японский мальчик Жано, финский Хаари, колумбийский Луис, французы Бриан, Жан-Клод, Марианна и Ноэль, араб Брахим, израильские евреи Хаим и Мойше, Кокофи из Кот-д'Ивуара… Близкие называли их "семьей-радугой".
Во время Второй мировой войны она получила удостоверение летчика и дослужилась до лейтенанта.
Жозефина получила французское гражданство и вела разведдеятельность ради борьбы с фашизмом. И это не просто слова, статья о ней, активной участнице Движения сопротивления есть даже в академической "Энциклопедии шпионажа" Нормана Полмара и Томаса Б. Аллена.
Она объездила всю Европу и Северную Африку, поддерживая солдат на передовой своими выступлениями. Нередко почти под обстрелом.
После войны Жозефина Бейкер была удостоена ордена Военного Креста, ордена Сопротивления и ордена Почетного Легиона. Нельзя не согласиться, что это достойный послужной список для эстрадной артистки.
Купив после войны усадьбу во Франции, она зимой оплачивала долги за уголь всем жителям деревни, а на Рождество дарила подарки. Бедное детство навсегда осталось внутри.
В возрасте 70 лет она танцевала на сцене театра "Лондон Палладиум" в тюрбане из страусиных перьев, отмечая 50-летие творческой деятельности. Шоу прошло с неимоверным успехом. После финальных аплодисментов за кулисами Жозефина Бейкер танцевала на столе и кричала, что ей снова семнадцать. А на следующее утро не проснулась, рухнув, как солдат на поле боя.
Ее похоронили в Монако со всеми воинскими почестями, сопроводив церемонию залпом из 21 орудия.
Пикассо и Матисс писали ее портреты, Ле Корбюзье посвятил ей виллу "Савой", а Гертруда Стайн — стихотворение в прозе. Часть ее уникальных танцевальных па скопировал в будущем Майкл Джексон. А повальная мода на загар в 20-30-х годах возникла благодаря ее кофейной коже.
Вот такая непростая личность. Ее можно осуждать, можно обожать, но пройти мимо нее невозможно. Ее жизнь пронеслась, как чарльстон, танец, который именно она открыла для европейской публики. Бурно, блистательно.
Хорошим финалом будут слова самой Жозефины о любимом деле ее жизни: "Я импровизировала, обезумев от музыки… Даже мои зубы и глаза горели лихорадкой. Каждый раз, когда я прыгала, я прикасалась к небу, а когда опускалась на землю, казалось, что она принадлежит только мне".
P.S. Хочется добавить еще немного к эмоциональному рассказу Инны Лавановой. Фрида Джозефин МакДональд родилась в Сент-Луисе (США) 3 июня 1906 года. Рождена она была вне брака прачкой-негритянкой Кэрри Макдональд от барабанщика еврейского происхождения Эдди Карсона. На следующий год родился брат Жозефины Ричард, а их отец покинул семью.
В 1911 году мать Жозефины вышла замуж второй раз, в этом браке родились ещё две сестры Жозефины. Отчим Жозефины и Ричарда Артур Мартин усыновил детей. 2 июля 1917 года семья Жозефины пережили резню, в результате которой по разным данным в Сент-Луисе погибло более сотни людей. Эти события потрясли Жозефину, и впоследствии она стала ярым борцом с расизмом. В возрасте 13 лет мать выдала Жозефину замуж за Вилли Уэллса, который был намного старше её. В тот же год состоялись первые выступления Жозефины статисткой в «Театре Букер Вашингтон» (Booker Washington Theatre) в Сент-Луисе. Брак с Уэллсом продержался всего лишь несколько недель. В 1921 году Жозефина вышла замуж за проводника на железной дороге Вилли Бейкера. Разведясь с ним в 1925 году, она продолжала носить его фамилию всю жизнь.
Творческая карьера Жозефины началась в 16 лет в «Стандарт Театре» (Standard Theatre) в Филадельфии. Позднее она перебралась в Нью-Йорк и получила работу в водевиле, с которым она ездила по стране в течение полугода. С 1923 по 1924 года Жозефина — хористка в музыкальной комедии «Shuffle Along» в Нью-Йорке и выступала в негритянском ревю «The Chocolate Dandies». На выступлении в нью-йоркском клубе «Plantation Club» ее увидела светская львица, жена коммерческого атташе посольства США в Париже Кэролайн Дадли Риган и предложила контракт — 250$ в неделю, если он согласится переехать во Францию, где Риган хочет поставить шоу, в котором Жозефина будет играть главную роль. Жозефина получила работу в «La Revue Nиgre», премьера которого состоялась в Париже 2 октября 1925 года в «Театре на Елисейских полях».
Франция стала ее второй Родиной, ведь в США она постоянно подвергалась расистским нападкам.
Своими танцем Жозефина стремительно завоевала признание парижской публики, которая в её исполнении впервые увидела танец чарльстон. О Жозефине говорили, что она уже не гротескная чернокожая танцовщица, а чёрная Венера, посещавшая поэта Бодлера в его снах.
Далее представление «La Revue Nиgre» перемещалось в Брюссель и Берлин. В 1926–1927 годах Жозефина Бейкер стала звездой Фоли-Бержер. Она выступала в двух ревю в своей знаменитой банановой юбочке.
В 1927 году появился первый фильм с участием Жозефин Бейкер — "Женщины "Фоли Бержер", за ним последовали "Сирена тропиков", "Зу-зу", "Принцесса Там-там" и "Ложная тревога". Ее очень много снимали, да и гонорары у Жозефин были самыми высокими в Европе.
Бейкер превратилась в шикарную парижанку с экстравагантными привычками вроде прогулок с ручным леопардом по Елисейским Полям. И хотя в действительности Жозефин Бейкер имела небогатый танцевальный репертуар (гвоздем ее программы долгие годы оставались Banana Dance и танец с перьями страуса), никогда не бывала в Африке, ничего не знала о ее культуре и вообще с трудом разбиралась в художественных направлениях, которые захлестнули Париж той эпохи, ее сценический образ, экзотическая внешность (голова овальной формы, напоминающая африканские культовые скульптуры), кубистская геометрия танца абсолютно совпали с настроениями и вкусами времени.
После двухлетнего мирового турне, в которое Бейкер отправилась в 1928 году, Folies Вergere встречал свою звезду гигантскими афишами по всему Парижу и фотографиями Бейкер шестиметровой высоты у входа в театр. Именно тогда Бейкер сказала свое сакраментальное: "Я не хочу жить без Парижа… Я хочу быть достойной Парижа".
Быть достойной Парижа ей удалось вполне. Сразу после вторжения немцев во Францию Бейкер вступила в ряды французского Сопротивления. С октября 1940 года, пользуясь своей всемирной славой, Бейкер с секретной миссией колесила по Европе. Будучи подпольным курьером, в своем багаже, а порой и просто под платьем, она перевозила тайные донесения объединенных сил "Свободной Франции".
В декабре 1940-го в Марселе она должна была выступать в оперетте Оффенбаха, но, нарушив условия контракта, неожиданно уехала в Алжир, а потом с таинственным диагнозом находилась в клинике Касабланки с июня 1941 года по декабрь 1942-го. Что в действительности делала в это время Бейкер — секрет. Как утверждала потом Бейкер, болезнь сильно ослабила ее здоровье. Однако не настолько, чтобы не совершить вояж по Северной Африке и Ближнему Востоку в чине младшего лейтенанта женского вспомогательного подразделения Свободных французских сил.
В Париж Жозефин вернулась в 1944 году вместе с войсками союзников. Она записала пластинку с Жо Буйоном, за которого вскоре вышла замуж. 3 июня 1947 года состоялась их свадьба. За годы их совместной жизни Бейкер растратила огромные суммы и залезла в большие долги. Ее семейная жизнь с Буйоном продолжалась 13 лет. Именно с ним в ее жизни появилось «племя Радуги», как она называла усыновленных ребятишек. Ради них она прекратила выступления, но, денег, которых казалось много, утекли слишком быстро, да и Жо, не выдержав такой семейной жизни сбежал. Помогать Жозефин приехали ее мать, брат, сводная сестра и деверь. Жозефин самостоятельно управляла делами и вскоре разорилась. После нескольких сердечных приступов, чтобы как-то поддержать семейство, она снова начала выступать.
В 1969 году дом Жозефин продали с аукциона. Она забаррикадировала двери, и новым хозяевам пришлось нанять 8 головорезов, чтобы вытащить Жозефин из здания.
Весь день она просидела на пороге в одной ночной рубашке. "Самое забавное, — писала она потом, — что внутри так и остались мой парик и моя вставная челюсть".
Ее забрали в больницу. Ходили слухи, что она умирает. Но всего лишь через две недели Жозефин снова появилась на сцене, давая по семь представлений в неделю. Благодаря помощи Красного Креста и Грейс Келли с ее венценосным супругом принцем Ренье. Они предложили Бейкер ее сестре и детям виллу в Монако, а в 1975 году уговорили Жозефин Бейкер дать серию концертов в Карнеги-холле и в Париже.
Ее концерты, которые Бейкер обычно составляла из песен на разных языках, были продолжением ее философии, выражавшейся в вере в расовую, национальную и религиозную гармонию. За это левая европейская интеллигенция любила ее пуще прежнего.
Однако всякий раз, как она появлялась на родине, ее философия терпела крах. В Америке Бейкер, которую во Франции почитали как национальную героиню, позволялось выступать только в клубах для черных. Ей не раз отказывали в обслуживании в ресторанах и гостиницах для белых. Она отвечала Америке тем же — отказывалась давать концерты там, куда не допускалась смешанная аудитория.
За вечный бой, который Бейкер вела с расовой сегрегацией, во времена разгула маккартизма реакционная американская пресса отплатила ей сполна. Журналист Уолтер Уинчелл, один из самых ярых сторонников сенатора Маккарти, умудрился связать ее имя и с коммунистами, и с нацистами. В результате в 1952 году, гастролируя в Буэнос-Айресе, Бейкер заявила репортеру: "США — не свободная страна… Они относятся к неграм, как к собакам". Припомнив ей это, в 1955-м представители иммиграционной службы США учинили Бейкер допрос с пристрастием, обвинив ее в антиамериканских настроениях и провокационных действиях.
Реванш Бейкер взяла при Кеннеди. В августе 1963 года в Вашингтоне она поддержала демонстрацию, организованную Мартином Лютером Кингом, а в октябре устроила "показательные выступления" на Манхэттене. Чтобы, как написала тогда New York Times, "петь, танцевать и бороться с предубеждениями".
И в старости Жозефин была очаровательна. В 70 лет она гарцевала по сцене лондонского "Палладиума" в тюрбане из страусиных перьев. Однажды она остановилась посреди представления и произнесла в зал: "О, мадам, вы смущаете меня. Да, да, вы, с этим маленьким биноклем. Пожалуйста, не смотрите в него. Не лишайтесь ваших иллюзий".
