«В нашем музее, — сказал директор, — имеется два черепа Александра Македонского. Один — принадлежал ему в детстве, другой — когда он достиг мировой славы».

(Из юмористического рассказа 20-х годов)

Как говорил Марк Твен, у каждого мальчишки есть возраст, когда он начинает искать клад. У многих это вскоре проходит. Другие остаются верными мечте на всю жизнь.

Понимая, что удача без труда не приходит, ищут ее, не жалея сил. Конечно, истлевших манускриптов с планами пиратского клада на всех не хватает. Да это и не важно. Повзрослев, люди начинают искать не клад, а удачу. И тут главное — правильно поставить задачу.

Люди разыскивают вещи полюбившихся эпох, сохранивших на себе следы великих людей или своих, пусть даже совсем незнаменитых, предков. Есть искатели произведений искусства самого разного жанра и стиля — от античных амфор до разухабистого авангарда.

Перечислить все возможные слабости этих подлинных «джентльменов удачи» нет сил. Важно отметить и другое.

Почти то же самое порою ищут и люди совсем иного сорта, которые в приобретении разного рода раритетов видят лучший способ вложения денег. Ведь любая валюта, золото, бриллианты со временем дешевеют. А вот раритеты, произведения искусства…

С ними все иначе. Вещичка из усыпальницы фараона, которую можно было за бесценок купить у солдата наполеоновских войск, или полотно умершего в нищете Рембрандта подорожали едва ли не в… миллион раз. И туг на сцену появляется третья сила — фальсификатор.

Вам нужна мумия фараона, Рембрандт? Сделаем!

Тема нашего рассказа навеяна статьей немецкого журнала Die Woche за 1927 год. Оттуда и взяты замечательные рисунки художника Рудольфа Вернера.

Вот так из стружек, лака и полотна когда-то лепились преотличные мумии (рис. 1).

Рис. 1

Как удостовериться в их подлинности — догадайтесь сами.

Античные монеты делались довольно примитивным способом. Затертые и потускневшие от времени, они, тем не менее, в большой цене. Бывает, что она равна стоимости автомобиля! Разве не велик сделать копию такой монетки? Но как придать ей древний вид?

Нет ничего проще! Тут поможет желудок гуся (рис. 2).

Пройдя через его пищеварительный тракт, она покроется благородной патиной. Однако в наше время таким приемом коллекционера не проведешь. Для защиты от подделок исторических ценностей существуют специалисты — эксперты. Металл стареет. Под микроскопом эксперт легко отличит кристаллическую структуру металла, пролежавшего тысячу (или даже полсотни) лет, от современного.

Многое скажет и химический анализ. Нет, в наше время заниматься подделкой древних монет себе дороже. Не думайте, что эксперты только и делают, что ловят фальшивомонетчиков. Редко, но бывают случаи иного рода.

Недавно некий господин из России купил на аукционе серебряный бюст Наполеона — копию такого же бюста из коллекции Лувра. Копия знаменитой скульптуры тоже штука ценная. Однако цена зависит от того, какая копия по счету; первая или… пятидесятая.

С этим вопросом хозяин и обратился к эксперту. Отметим, что техника копирования, основанная на приемах литья и гальваностегии, во все времена отличалась умением добиваться высочайшего сходства. Сегодня можно добиться полного соответствия штрихов и царапин оригинала, даже неразличимых в микроскоп. Казалось бы, задача не выполнима. И все же московский эксперт по одной лишь ему известной методике установил: перед ними не копия, а оригинал. А вот первая копия хранится в Лувре.

Неправдоподобная история?

Однако Лувр согласился, не думайте, что подделывают монеты и серебряные бюсты. Деревянные старинные тоже в цене. Их вырезают из стропил старого дома или подгнивших свай. Затем пропитывают красителями, чистят песком, обстреливают из ружья (рис. 3).

Мелкие дробинки оставляют на дереве витиеватые следы, похожие на работу жука-древоточца.

Установить такую подделку можно лишь с помощью рентгена. Подделывают порою такие вещи, что и в голову не придет.

В средние века из шкурок рыб, змей и крыльев летучих мышей делали отличных дракончиков.

В нашем столетии была попытка подделки черепа первобытного человека. Она позволила ученому отстаивать идеи расового превосходства.

Известна попытка изготовления короны одного из вавилонских царей. Она провалилась лишь из-за использования золота слишком высокого качества…

Но высший пилотаж — это подделка картин. Многих удивляет, зачем бы это. Ведь современная цветная фотография передаст любой музейный шедевр во всех тонкостях. Но это только на взгляд простаков.

В действительности глаз подлинного ценителя видит гораздо больше, чем фотоаппарат. Поэтому существует малоизвестная, но очень почтенная профессия художника-копииста. Хорошие ручной работы копии знаменитых картин и сегодня в антикварных магазинах ценятся весьма высоко.

Копиисты получают разрешение на копирование картины от руководства музея. Но ставится условие: копия должна отличаться размерами от оригинала. Кто-то сказал, что Монна Лиза — это всего лишь сто пятьдесят граммов краски, намазанной нужным образом на нужное место. Плохие копиисты и следуют этому принципу, точно повторяя цвета оригинала пятно за пятном.

Повторить почерк автора — вот к чему стремится настоящий художник. Он складывается из многого. Один художник делает мазок сразу и окончательно, другой его многократно дорабатывает в цвете, применяет лак, лессировку. Вид кисти, направление и сила ее удара — все это неповторимый и важный для знатока элемент почерка мастера. Отметим, что часто картины пишут не кистью, а мастихином или… пальцем, как часто делал Веласкес.

Когда освоены подобные тонкости, преступный ум решается на подделку. Вспомним, что для многих покупателей подлинник важен как средство сохранения денег. Поэтому картину специально состаривают.

Процесс этот сложный. Важно подобрать старый подрамник и холст, состав красок. Одна из заключительных операций — изделие помещают в печь, коптят и сушат при определенной температуре. Поверхность картины делается темной, покрывается паутинкой трещинок-кракелюров. Над этим неплохо посмеялся Рудольф Вернер (рис. 4).

Способов отличить подделку немало. Химический анализ и просвечивание различными лучами. А что касается трещинок, то их выдает геометрия.

Трещинки, появившиеся от времени и сделанные в печи, ветвятся совсем по-разному. Экспертам этого бывает достаточно.

Но что такое подделка? Многие представляют себе две совершенно одинаковых картины и эксперта, ломающего голову: какая из них настоящая? Знающие люди отмечают, что число картин, найденных после смерти некоторых художников, становится подозрительно велико. Превышает физические возможности отдельного человека. Главное, что новые находки — это и новые сюжеты, а не только повторение известных полотен.

Представьте себе художника, который задался не преступной целью кого-то надуть, а решил воскресить творческий дух великого мастера. Вначале изучается стиль, манера, состав красок, глубоко изучается время и биография. А затем… начинается «погружение».

Художник изучает язык того времени, окружает себя предметами быта той эпохи.

Быть может, с единомышленниками они едят и старинную пищу, носят старинную одежду… И вот рождается творение, достойное воскресшего духа великого мастера. По существу, все это не более, чем система Станиславского, примененная к живописи. А далее…

Можно ли представить себе, чтобы взращенный на подмостках театра Принц Датский покусился на датский престол? Чушь! А в мире художников такое почему-то случается. Мастер, написавший картину, которую Рембрандт (ни Сезанн, ни Ван Гог или кто-то другой) никогда не писал, пока вынужден идти на обман. Но, может быть, эта дикость когда-нибудь кончится и Великих подражателей начнут ценить не компетентные органы, а настоящие меценаты?

А. ИЛЬИН