Андрей КОЖУХОВ

Художник Ю. САРАФАНОВ

Моя родная парусно-моторная красавица «Альмари» — я назвал яхту в честь самой яркой звезды моего знака зодиака Стрельца — на днях прошла очередную проверку, была полностью автоматизирована и оснащена новейшим оборудованием. Сказали, что мне останется только лежать и дышать морским воздухом, больше ничего.

И вот увязалась со мной племянница Наталья. Мне пришлось взять ее с собой, как ни упирался. К тому же, летние каникулы, да и брату отказать не могу. Единственное, что мне удалось «выбить» из него — это экзамен: если Наташа сдаст мне мой морской экзамен, тогда возьму. Я, конечно, очень ее люблю, но ведь дети такие твердолобые и противные, что лучше быть от них подальше. В Египте она ничего интересного в пирамидах не нашла, Китай ей понравился, но Великая стена ее не вдохновила, а в Австралию и Океанию ее светлость не желает. Хочет со мной — и все тут!

Экзамен я, конечно же, ей устроил.

— Каких представителей фауны и флоры не существует: морских петухов, морских собачек, морских зайцев, морских слонов или морских уточек?

Задумалась, подняла взгляд к потолку, будто там была страница из энциклопедии. И выдала:

— А почему пять вариантов?

— Деточка, мы ж не в «миллионера» играем.

— А жаль, я бы взяла «пятьдесят на пятьдесят» или «звонок другу».

Я ехидно усмехнулся, и это было ошибкой. Не знаю как, но Наташа поняла, что вопрос с подвохом. То ли это выдали мои глаза, то ли улыбка, то ли было написано на лбу, но…

— Ага, либо никаких не существует, либо существуют все, — начала рассуждать она. — Но про зайцев и собачек я слышала, значит, все они существуют, все пять.

— И это правильный ответ, — признался я, пытаясь спародировать ведущего. — Следующий вопрос: расскажи-ка мне, как древние определяли местоположение в море.

— Ой-ой, умный, да? Напичкали его «Кальмару» электроникой, сиди и плюй в море, так умничать можно, да?

— Не «Кальмару», а «Альмари»!

— Если нет разницы, зачем платить больше? — спросил ребенок эпохи «рекламы».

И мне предстоит провести с этим монстром два с половиной месяца наедине, в открытом море?

— Вообще-то, компас китайцы изобрели две тысячи лет назад, — довольно фыркнула Наташа.

— Ну ладно, держись. Когда появился первый яхт-клуб?

— В Великобритании в восемнадцатом веке! — парировал ребенок. Неужели готовилась?

— Какое дополнение делают в морских яхтах…

— Постоянный балластный киль, — не дала она закончить вопрос.

— Что еще относится к набору корпуса судна?

— Стрингер, шпангоут, бимс, — выпалила Наталья.

Говорю вам, дети — самые страшные существа на планете.

— Последний вопрос: откуда ты все это знаешь?

— Все очень просто, дорогой дядюшка. Про компас я знала сама, а все остальное ты проверял в энциклопедии по ноутбуку, а там сохраняется список того, что просматривалось в последнее время. Про морских уточек и прочих не знала, потому что ты в статьи не заходил, наверное, а списком смотрел, в реестре.

Только и осталось как развести руками и сообщить, что экзамен она сдала на «отлично».

— Ой-ой-ой, ты самый лучший дядя на свете! — заплясала племянница. Ну никогда ведь не скажешь, что это монстр чистой воды. — Я так давно хотела стоять на палубе, чтобы ветер обдувал волосы, пахло солью и рыбой, рядом между волнами прыгали дельфины… И еще я буду готовить тебе пищу!

С древности известно: женщина на корабле — жди беды. Даже если ей только двенадцать лет! Я на своей «Альмари» побывал в дюжине самых безнадежных ситуаций, но всегда выбирался без единой царапины. Не раз попадал в шторм, терял якорь, оказывался непонятно где, однажды меня решила атаковать белая акула, не отставала полдня, как-то напали «пираты двадцать первого века»… Причем с пиратами удалось договориться быстрее, чем с морским патрулем города Майами…

Три недели прошли спокойно, без происшествий. Готовить Наталья умеет хорошо. Ловили с ней рыбу, играли в нарды, купались. Обогнули остров Сардинию, вышли в Эль Торо, держали путь к Барселоне. Все шло по плану.

Ночью дочитал сборник научной фантастики «Ошибки Вселенной», снилась какая-то ерунда — улыбающийся мальчик показывал мне язык, стучал по барабану, убежал, потом вернулся и…

Досмотреть сон мне не дали. Я не сразу понял, что это за звук, потому что такого на моей памяти еще не было.

А был это сигнал тревоги.

Раннее утро, полный штиль, на небе ни облачка.

Красота! Впрочем, наслаждаться ей было некогда: пришлось бежать в капитанскую рубку. Мы остановились в трехстах метрах от небольшого островка. Приборы показывали, что место незнакомое, нигде не зафиксированное и необследованное. На электронной карте этот остров не значился. Почему компьютер яхты решил здесь причалить, я так и не понял.

— С «Кольраби» что-то случилось? — весело пропела Наташенька, прошмыгнув в капитанскую рубку.

На детей орать нельзя, на детей нельзя орать, нельзя орать на детей, повторял я про себя. Наталья сообразила, что надо исчезнуть, и оставила меня разбираться в одиночестве. Но вскоре вернулась.

— А давай причалим к берегу? Там, на острове, так красиво.

— Давай, — согласился я, удивив племянницу. Хотелось узнать, что же случилось.

— А можно мне выйти на берег и пособирать ракушек? Там такие красивые пальмы растут. Я совсем чуть-чуть, недалеко, только посмотрю одним глазком.

Ну пожаааааалуйста! А то я тебя дядей буду называть, хочешь?

— Только недалеко, в чащу не заходи, возьми рацию.

Далеко не уходи, поняла?

— Ой, спасибочки, ты такой замечательный, — обняла меня Наташа и упорхнула.

Не знаю, сколько я копался в центральном компьютере, разбирался, где мог произойти сбой и вообще что это было, как услышал вызов непутевого ребенка:

— Андрюш, — хныкала она, — Андрюш, только не сердись…

— С тобой все в порядке?

— Да, а вот мой бурундук сбежал.

— Какой еще бурундук?

— Понимаешь, я с собой бурундука взяла, Кузю. Ну, он давно у меня живет, не могла же я его оставить одного, вот и протащила втайне на твою «Альмари», ты же не разрешил бы.

Еще бы я разрешил!

— Это еще не все, — продолжила она. — Я пошла его искать и наткнулась на какую-то полуразваленную хижину. На пороге сидит в кресле-качалке человек в рваной одежде и с железным колпаком на голове.

В тот момент я испугался. Какой человек? На острове есть люди? Не может быть!

— Сиди спокойно, не шевелись!

Я взял оружие и бросился к ней. Оказалось, она забрела в самый центр острова. Ух, однозначно ей надо задать трепку, когда все это кончится.

То, что ее не оказалось на месте, меня не удивило. Я раздвинул ветки похожего на папоротник растения и увидел дряхлый деревянный домик. На крыше густо росла трава, стены были покрыты мохом и какими-то белыми грибками, а из окна вылезало что-то вьющееся и с распускающимися белыми цветочками. Это «что-то» лианоподобное обвивало всю хижину. Сверху, например с самолета, обнаружить это строение было бы нельзя.

Наташа стояла в двух шагах от «человека» и с нескрываемым обожанием смотрела на него. Я сразу понял, что это действительно живой человек. Он глядел на меня из своего кресла, а когда я подошел ближе, приподнялся и заметно сгорбился.

— Какой он высокий, — удивилась племянница. — Знаешь, кого он мне напоминает? Дон Кихота из книжки. Такой же, как на картинке. И шлем у него такой же. Можно я его Дон Кихотом буду называть, а?

Я ее почти не слушал. Аборигенов тут быть не может. Неужели какой-то сумасшедший Робинзон? Как это двухметровое существо могло выжить на острове? И откуда это кресло-качалка? Сколько ж он тут просидел?

— А мы возьмем его на «Альмари», не оставим же здесь? — невинно спросила Наташа.

А правда, что делать с этим «благородным рыцарем», борцом с ветряными мельницами? Действительно, не оставлять же здесь. В любом случае, если навигатор заработает нормально, пойдем в Барселону. А если не заработает, все равно нужно в Барселону. Там и сдадим «Дон Кихота».

Обследовать остров более детально не было желания, и мы отплыли.

Наталья все время проводила с новым другом. Он не говорил, ничего не ел и не пил. Я частенько заглядывал к ним в каюту: сидят напротив друг друга, глядят друг на друга и молчат. Я не пробовал ткнуть Дон Кихота пальцем, но был уверен, что он тверже и прочнее корпуса яхты. Его лицо вообще не изменилось за эти три дня, совсем никакого движения, даже, кажется, не мигает.

Признаться, мне некогда было над всем этим думать. Как этот чудак оказался на острове, что он там делал, почему не нуждается в пище, кто он вообще такой — меня это не интересовало, я готовил отчет, изучал кой-какие важные материалы. Ой, да мало ли было таких вот находок? Ведь и Робинзон не из пальца был высосан. Туг хочешь — не хочешь, а разучишься удивляться странностям.

За Наташу я тоже не беспокоился. То, что Дон Кихот может ее обидеть — даже не думал. Была уверенность, неизвестно на чем основанная, что все будет в порядке. Бывает иногда так — почему-то кажется, что ничего плохого не случится, что бы ни делал. Даже если ты ничего вообще делать не будешь, все равно точно знаешь, что все пройдет отлично. Возможно, это еще не раскрытое человеческое чувство, произрастающее в дальних уголках подсознания, которое когда-то назвали интуицией.

На мое удивление, расставание с «игрушкой» прошло для ребенка безболезненно. Наташа не плакала, а помахала ему напоследок рукой. Тот остановился, закрыл глаза на пару секунд, не меняя выражения лица, и его увели; так я и не понял, кто именно: полиция или врачи — и тех и других было в порту немало.

А мы вернулись на яхту. Не знаю, почему мне не показалось странным, что нашего незнакомца так легко приняли и почему нас сразу отпустили? Будто забыли о нас, вернее, будто нас не было там вообще.

Задерживаться вблизи Барселоны не хотелось. Чуть южнее есть небольшое селение, где продают замечательные вина, я всегда там останавливаюсь на денек-другой. Я погрузился в приятные мечты и воспоминания, и вот тут-то Наталья призналась:

— Знаешь, он мне все рассказал.

Она начала свой рассказ тихо и медленно. Мне показалось даже, что это не моя вредная надоедливая Наташка, не веселая девчонка, спрятавшая бурундука на яхте, и даже не лицеист, окончивший учебный год лучше всех.

— Это никакой не человек, не важно, как его называть. Общаться он мог только со мной, потому что я первой его увидела. Больше его никто не поймет и не услышит. На суше он решит, что будет с людьми дальше. Мы неправильно живем, люди когда-нибудь уничтожат себя, все идет к этому. Гибель приближается, но Дон Кихот нас спасет, если поймет, что она неизбежна. Он остановит эволюцию и запустит обратный процесс. Он уже проделывал такое трижды. Помнишь про Атлантиду?

Я не знал, как реагировать. Я бы ничуть не удивился, если бы услышал: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!» Никакой скрытой камеры, конечно же, не было, и я молчал, потому что не знал, что сказать.

— А когда Дон Кихот все поймет, что он будет делать? — наконец спросил я.

— Не знаю, — ответила она. — Как когда-то мы из обезьян выделились в новую расу, так будет и сейчас, только наоборот. Сделали круг, хватит, все сначала. Потом, через миллионы лет, круг повторится, Дон Кихот вернется на свой невидимый остров и будет ждать, пока кто-нибудь на него не наткнется вновь. По его лицу будет видно, что настало его время. Наверное, цвет изменится или еще что, не знаю. Но тогда уже процесс будет необратим. Все произойдет безболезненно, естественно небыстро, это единственный выход для человечества когда-нибудь возродиться и начать новый путь.

Я хотел заткнуть себе уши, хотел больно себя ущипнуть и проснуться — но нет, похоже, я не спал.

— Может, он даст нам второй шанс, а?

На суше он был в последний раз почти пятьсот лет назад, вернулся обратно. Он уже дал нам второй шанс! А сейчас… Не знаю.

Она вышла, оставив меня один на один с собственными мыслями.

Зачем тогда мы живем, если нас приходится ввергать в обратное направление? Поднимаясь к вершинам технологий, все более и более усовершенствуя жизнь и самих себя, люди на самом деле идут вниз? Эх, не самое подходящее время для размышлений о пути развития человечества.

— Скорее! — прокричала Наталья снизу, из каюты. — Его показывают! Иди сюда, скорей!

Я спустился в ее каюту и увидел на экране телевизора нашего Дон Кихота. Его лицо ничего не отражало. Может, рано было запускать обратный процесс?

— Необычная находка сделана русскими мореплавателями, — говорила за кадром ведущая какого-то англоязычного канала. — Этот человек совсем не похож на человека. Ему не нужны вода и пища, он не говорит, неизвестно, сколько ему лет. Ученые начнут обследование в ближайшее время…

Дон Кихот на экране телевизора внезапно поморщился, сильно зажмурил глаза, а затем вдруг широко-широко улыбнулся.