I да Q! Интеллект и его измерение
Интеллект изучают, измеряют, оценивают, но до сих пор не договорились, что это такое. По результатам тестов принимают в школу и на работу; одних людей и даже целые группы населения объявляют более "умными", чем другие. Неужели ответы на вопросы, придуманные психологами, действительно помогут отличить умных от глупых?
Сергей Ковнир
Если ты такой умный, почему ты не богатый?
Всем известна американская народная мудрость: если ты такой умный, почему ты не богатый? В нашей стране к ней не принято относиться всерьез — мало кто из выдающихся ученых разбогател благодаря своим достижениям, а в школе вообще проходят пьесу Грибоедова "Горе от ума".
Два американских ученых из Иллинойса — Гаррет Джонс и Джоел Шнейдер — показали, что народная мудрость имеет прямое отношение к действительности. Если мы говорим не об отдельных людях, а о целых нациях, складывается следующая картина: чем выше средний уровень IQ в стране, тем выше годовой доход надушу населения? Такой тезис не встречает неприятия у наших сограждан — в обиходе можно часто слышать "китайцы — умные" или "русские—дураки". Последнее утверждение как раз неверно, об этом мы поговорим позже.
Для американского же читателя вывод Джонса и Шнейдера звучит скандально. Показатель IQ (intellectual quotient), отражающий способность человека решать определенные задачи за ограниченный период времени, имеет неполиткоррекгно разные значения у разных групп населения.
Использование показателя IQ при заполнении вакансии давно вошло в практику американских работодателей. Американская психологическая ассоциация официально признала, что уровень IQ хорошо объясняет, почему одни школьники успевают лучше других. Считается, что значение IQ позволяет предсказать, насколько успешно школьник справляется с типичными задачам, которые ставят перед ним сначала образовательная система, а затем и другие социальные институты общества. Однако область применения подобного подхода сознательно ограничивается: он используется для работы с индивидуальными значениями показателя интеллекта отдельных людей. Обобщения результатов измерения IQ, тем более сделанные для групп населения, выделенных по экономическим или национальным признакам, как правило, не приветствуются в либерально настроенных академических кругах. Еще в 1969 году американский психолог Артур Йенсен стал изгоем за статью, в которой объяснял различие между успеваемостью белых и чернокожих студентов разницей в их IQ, обусловленной наследственностью и средой. Последующие работы других исследователей выявили правоту Йенсена: среднее значение IQ чернокожих школьников статистически достоверно меньше, чем белых. Разница составляет около 15 пунктов Мало того, если белых разделить на группы — евреев-ашкенази и нееврейское население, — IQ первых оказывается еще выше! Разница небольшая, но статистически значимая.
Умственное превосходство евреев научная общественность приняла довольно спокойно. Объясняется оно традиционно высоким авторитетом книжной учености в еврейских общинах. Богатый человек стремился выдать свою дочь за юношу, достигшего больших успехов в изучении Торы. При общей бедности, в которой жили евреи, черты оседлости, потомки "ученого зятя" имели больший шанс выжить, чем дети его одноклассников, менее преуспевших в изучении священных текстов. Кроме того, возможен эффект "IQ-зависимой смертности", когда более сообразительная и находчивая молодежь имела больший шанс избежать насильственной смерти и передать свои гены потомкам.
Ситуация с чернокожим населением и его IQ вызвала гораздо больший общественный резонанс. Научная общественность немедленно разделилась на два лагеря — сторонников генетического и сторонников социоэкономического объяснения наблюдаемых различий.
Разгоревшаяся дискуссия обнажила многие слабые места теста на интеллект, особенно его вербальной части. Ведь язык тестов, язык белых американцев, отличается от языка чернокожих — так объясняли отличия негров от белых "социоэкономисты". Нет, возражали им "генетисты", наибольшие различия наблюдаются как раз в гестах на выполнение действии, в которых не требуется языковых навыков. Приемные чернокожие дети, воспитывающиеся белыми родителями, показывают более высокие значения IQ, чем чернокожие дети, живущие со своими биологическими родителями, — казалось бы, это подтверждение определяющей роли среды. Однако белые дети, живущие со своими белыми родителями, все равно в среднем "умнее". Сторонников "социокультурного" объяснения обвинили в том, что их либеральная идеология лишает их возможности смотреть в глаза фактам, тогда как "генетисты" оказались расистами и реакционерами, которые сознательно или бессознательно хотят дискриминации этнических меньшинств.
В общем, итогом этой дискуссии и стало молчаливое соглашение не поднимать вопрос о существовании межгрупповых различий по показателю интеллекта.
Странный расизм
Политкорректный заговор молчания нарушил в 2004 году финский экономист Тату Ванханен, отец премьер-министра Финляндии Матти Ванханена. В интервью Helsingin Sanomat он заявил, что основной причиной бедности африканских стран является низкий умственный уровень населения. "Если у финнов средний IQ — 97, то в Африке он находится между 60 и 70", — конкретизировал свою мысль Ванханен-старший и предположил, что жителям Черного континента было бы лучше, если бы ведущие экономические позиции в африканских странах заняли европейцы, американцы или азиаты. Финское бюро расследований даже подумывало о том, чтобы завести прошв старика уголовное дело, но потом скандал благополучно замяли.
За высказываниями Ванханена стояло серьезное исследование. В соавторстве с профессором психологии Ольстерского университета Ричардом Линном в 2002 году он выпустил монографию "IQ и богатство наций". Авторы постулировали, что уровень национального богатства (ВВП на душу населения) обусловлен прежде всего уровнем интеллекта населения, который они предложили оценивать по результатам тестов IQ. Ванханен и Линн составили сводную таблицу показателей средних IQ для 81 страны мира. Для 104 стран, по которым данные о тестах IQ отсутствовали, профессора использовали довольно "изощренные" процедуры: например, за IQ жителей Сальвадора (84) они взяли арифметическое среднее соседних Гватемалы (79) и Колумбии (88).
Поскольку межрасовая разница в IQ воспроизводится из поколения в поколение, как и расовый состав наций, доказывали Ванханен и Линн, современный разрыв в уровнях богатства между странами сохранится и в будущем, невзирая на любые меры финансовой или иной помощи отсталым, прежде всего африканским, странам.
Таблицы и графики в книге Ванханена и Линна выглядели вполне убедительно, но это не спасло их от разгромной критики. На вид профессорам ставились многочисленные "ляпы" (например, "усредненные" результаты тестов IQ зачастую были получены по различным методикам) и "нестыковки" (многие "нации" неоднородны этнически, а значит, генетическая наследственность не может объяснить интеллектуальный уровень таких "еложносоставных" стран).
В ответ на упреки в реабилитации расизма Ванханен доказывал, что этическая обязанность богатых интеллектуально одаренных наши — оказывать финансовую помощь бедным точно так же, как богатые граждане обязаны помогать обездоленным соотечественникам.
Этот тезис никогда и не подвергался сомнению. Нападки вызвало другое: Ванханен предложил не "помочь материально", даже не "учить жить", а прямо помочь "умными управляющими". Давно известно, что мало кто считает себя недостаточно умным — все огорчаются тем, что им не хватает денег Намек на взаимосвязь этих обстоятельств в масштабах целых стран гаслуживает самых страшных упреков, расизм здесь — просто политкорректный синоним непечатных слов.
Странно обвинять финна Ванханена в расизме, ведь в его картине мира самыми интеллектуально одаренными оказались пять стран Восточной Азии — Гонконг, Южная Корея, Япония, Тайвань и Сингапур. А будущими "звездами" мировой экономики станут "умные" страны, чей потенциал сдерживался неправильными политическими системами, — Россия, Польша, Китай и Вьетнам.
В научном мире эта теория была встречена с прохладцей. Как резюмировал Томас Фолькен из Цюрихского университета, "авторы пугают IQ с человеческим капиталом".
Сначала надо поумнеть
Два ученых из Иллинойса внимательно изучили все претензии к таблицам Ванханена — Линна и признали заслуживающими доверия данные по IQ 70 стран. Затем Джонс и Шнейдер приняли на вооружение выкладки профессора Колумбийского университета Хавьера Сала-и-Мартина — тот в 1997 году выпустил статью под веселым названием "Я всего-то просчитал два миллиона регрессий...", в которой исследовал, как связана динамика экономического роста и нескольких десятков переменных, ассоциируемых с качеством человеческого капитала.
Скрестив Ванханена с Сала-и- Мартином, Джонс и Шнейдер оставили в списке всего 51 страну (Россия в него не попала из-за проблем с методикой). Затем просчитали 1330 регрессий и нашли, что взаимосвязь IQ с экономическим ростом статистически значима на уровне 95 процентов в 99,8 процента последовательностей.
Как критерий, объясняющий динамику национальных экономик, IQ успешно проходит тест на надежность методом Байеса и предельных фаниц Лимера. Этот показатель оказывается более надежным выражением человеческого капитала, чем среднее время, которое население страны тратит на учебу, или уровень охвата детей школьным образованием. Увеличение среднего IQ у населения страны на 1 пункт ведет к устойчивому увеличению темпов экономического роста на 0,11 процента в год.
"Теперь на вопрос политиков: "Какой показатель нужно максимизировать ради увеличения человеческого капитала?" экономисты должны отвечать: "Средний национальный 10", — резюмируют Джонс и Шнейдер.
Итак, скрупулезный статистический анализ Джонса и Шнейдера не только реабилитирует результаты Ванханена, но позволяет в новом ракурсе рассматривать независимые данные о влиянии питания на показатель IQ. Оказалось, что IQ снижается из-за недостаточности белкового питания в первые два года жизни. Питание в более старшем возрасте не оказывает такого заметного влияния. Можно сказать, таким образом, что основа интеллектуального капитала нашей страны — не система начального и среднего образования, а молочные кухни! Конечно, такой вывод, кажущийся парадоксальным, не учитывает того, что родители, не способные прокормить своих детей в первые два года их жизни, вероятно, не будут обращать большого внимания на их школьную успеваемость. Хотя в пользу причинной зависимости успехов в учебе от питания в младенчестве говорит тот факт, что именно в первые годы жизни мозг растет наиболее интенсивно. В это время формируется архитектура нейронных сетей — того механизма, который позволит в будущем человеку решать задачи. Чем сложнее нейронная сеть, тем больше ее возможности.
Осталось понять, как максимизировать средний национальный IQ. Из работы Джонса и Шнейдера следует, что на богатство нации мало влияет охват населения начальным школьным образованием или время, затраченное населением на получение образования. Если их выводы верны, то для борьбы с хронической нищетой в отсталых странах и диаспорах с низким уровнем жизни, помимо ликвидации безфамотности, могут оказаться эффективными такие меры, как улучшение младенческого питания, введение в рацион детей йодированной соли и других питательных элементов. Можно также предположить, что без подобных профамм никакая массированная финансовая помощь странам и семьям не даст устойчивых результатов.
В настоящее время в России проблема задержки умственного развития детей из-за хронического недоедания в младенчестве стоит не так остро, как в десятках слаборазвитых стран. И средний IQ у нас вполне на уровне. Значит, по Ванханену, подъем экономики надо начать с преобразования неэффективной политической системы.
Кузен Бенедикт
Mene, Tekel, Fares
(исчислено, взвешено, разделено)
— Сделайте мне, пожалуйста, IQ, а то у всех есть, а у меня нет, — просит секретарша сисадмина.
— Позвольте, но я же не Господь Бог! — удивляется тот. Выясняется, что девушка имела в виду ICQ.
Правдивый случай из жизни системных администраторов.
История создания IQ
История измерения интеллекта начинается в 1869 году, когда Френсис Гальтон, находясь под впечатлением работы своего двоюродного брата Чарльза Дарвина, опубликовал работу "Наследование таланта" (Hereditary Genius). Стремясь объяснить индивидуальные особенности людей, Гальтон ввел в психологию и антропологию понятие наследственности. Он проанализировал ряд биографии выдающихся людей, пытаясь выяснить, как часто они состояли в родстве друг с другом. Из этих исследований Гатьтон сделал вывод, что высокие интеллектуальные способности в значительной степени определяются наследственными факторами, однако на их реализацию влияют многие другие обстоятельства. Считая, что различные (физические и психические) свойства человека связаны между собой, он создал статистические методы их определения. Он впервые использовал для этого тесты, которые должны были послужить измерению 120 параметров интеллекта. Все они в совокупности и составляют, по его мнению, интеллект.
Илей Галътона позже были дискредитированы его евгеническими теориями: он, в частности, предлагал выдавать разрешения на браки между умными людьми и запрещать браки для глупых. Политическая и этическая критика тестов интеллекта, можно сказать, родилась практически одновременно с их созданием и сохраняется по сей день.
Знамя количественного определения интеллекта вновь было поднято в 1904 году, но не как идеалистическая идея о выведение расы интеллектуалов, а для помощи в обучении отстающих детей в школе.
В Париже по поручению министра образования Теодор Саймон и Альфред Вине, усреднив результаты ответов на стандартные задачи, выяснили, что должен знать и уметь ребенок в определенном возрасте. В шесть лет он, например, должен уметь различать утро и время после полудня, красивые и уродливые лица, уметь перерисовать ромб, сосчитать 13 пенсов. В восемь — сравнивать по памяти два предмета, считать до двадцати и обратно, называть число и день недели, повторить в обратном порядке пять цифр и определять, чего не хватает на каршнке, которую ему показали.
Так получили списки задач, которые большинство детей могут решить в 6 лет, 7, 8 и так далее. Понятно, что некоторые дети могли справиться с заданиями большей сложности. Если ребенок в 7 лет решал задачи для возраста 8 лет, то ему приписывался умственный возраст 8 лет. Сначала интеллектуальную одаренность и недостаточность измеряли как разницу между паспортным и умственным возрастом, то есть говорили об отставании или опережении на несколько лет.
Со временем заметили, что разница между умственным и паспортным возрастом нередко увеличивается год от года; постоянным остается отношение возрастов, а не разница между ними.
В 1911 году австрийский психолог Штерн назвал это отношение, умноженное на 100 коэффициентом интеллекта (IQ). Средний IQ возрастной группы всегда равен 100, а если ребенок 6 лет решил задание 8 лет, то его IQ равен 133 = 8:6 X 100. С течением времени тесты совершенствовались и усложнялись, но общий принцип остался неизменным.
С момента рождения до примерно 12 лет интеллект растет очень быстро, затем развитие замедляется, достигает максимума к 15 годам, сохраняется некоторое время на этом уровне и начинает постепенно снижаться. У людей с низким уровнем IQ развитие прекращается несколько раньше, а спад происходит более резко.
Но раз линейно интеллект растет только до 12, мы не можем рассчитать IQ человека старше 12-15 лет. Представим себе абсолютно среднего человека, паспортный и умственный возраст которого равняются 15 годам: его IQ равен 100. Умственный возраст такого человека больше не будет увеличиваться, а паспортный тем не менее будет расти, и к 30 годам IQ этого человека станет равен 50, а к 60 — 20. Нонсенс! Трудность преодолевается трюком со статистическими преобразованиями. Как и раньше, мы предлагаем испытуемым тест и считаем у каждого количество правильных ответов. Среднее количество правильных ответов определяем как IQ, равный 100. Подобным же образом мы находим пределы, между которыми лежит половина всех результатов, и обозначаем эти пределы как IQ=90 и IQ=110.
Итак, значение IQ взрослого человека (коэффициент интеллектуальности) — совершенно искусственная величина, на самом деле мы сообщаем человеку, чему был бы равен его коэффициент интеллекта, если бы это понятие было применимо к его возрасту.
Структура теста
Тест на определение IQ состоит из заданий трех типов. Каждый для оценки одной из трех способностей: способности оперировать со словами — вербального интеллекта, способности оперировать с числами — математической и способности оперировать с геометрическими фигурами — пространственной.
Например, для опенки вашего вербального интеллекта вам могут предложить шараду: МУ ГО. Нужно вставить в пропущенное место слово, которое будет вторым слогом для одного данного вам слога и первым для другого так, чтобы получились три слова. Решение — слово СОР. Если мы подставим его на место пропуска, мы получим три слова — МУСОР, СОР и СОРГО. Вы должны обладать достаточным словарем, чтобы СОРГО было для вас словом, а не аббревиатурой (ну хотя бы Солнцевский областной регламент гражданской обороны), и, кроме того, видеть в словах их части не только так, как вас учили в школе.
Математические способности оценивают с помощью числовых примеров: заполните пропуски в ряду: 9, 12.., 18. Это самый простой пример: достаточно знать таблицу умножения на 3 и заметить, что именно ее вам и предлагают. Более сложные примеры требуют более сложных умозаключений, но в любом случае вы будете иметь дело с цифрами.
И, наконец, пространственные способности. Вам могут предложить найти простую фигуру в сложной, а также дополнить ряд, в котором одна из фигур пропущена. Чтобы правильно выполнить такое задание, вы должны видеть части, из которых складываются сложные фигуры, а также представлять себе, как будет выглядеть другая комбинация таких частей.
Вот пример такого пространственного задания:
Способности по-разному сочетаются у разных людей. Чтобы точнее оценить ваш интеллект, одну и ту же задачу вам предложат в трех разных видах — вербальном, числовом и пространственном:
1. Черный относится к белому как высокий относится к
1) низкий, 2) зеленый, 3) верх, 4) далекий.
2.14 относится к 7, как 30 относится к
1) 15,2)13,3)20,4)11.
3. А относится к ↓ как → относится
к __
1)↑ , 2)↓ , 3)← , 4)→ .
Как видите, это задание по-разному проверяет ваше умение устанавливать отношения между предметами. Если у вас плохо с языком, но хорошо с цифрами и стрелочками, вы решаете задания 2 и 3 и показываете, что отличаете верх от низа, а 30 в состоянии разделить пополам. Если же вы боитесь стрелочек, ничего страшного — решаете задания I и 2 и набираете приемлемое число баллов.
Мы видим, что для успешного выполнения каждого задания надо, во- первых, ориентироваться в материале задачи, а во-вторых, уметь заметить, как же ее решить. То есть проявить тот самый ум.
На весь тест отводится определенное количество времени. Для достижения максимального результата нужно или быстро решать любые задачи, или правильно оценить свои силы и не чахнуть над трудным для вас заданием, как Кошей над златом. Лучше быстро просмотреть и решить сначала простые задачи, а потом уже раскалывать крепкие орешки.
Создатель современного интеллектуального тестирования Ганс Айзенк считал, что именно эти три способности, измеряемые в тестах, нужны человеку в практической жизни. Кроме того, методами факторного анализа было показано, что множество частных способностей, измеряемых психологами, можно свести к этим трем базовым — вербальной, пространственной и математической. Солидного теоретического обоснования автор нам не оставил, его главной целью было создать рабочий инструмент, которым можно было бы измерять интеллект.
Очень важно, что оценивается в итоге общий интеллект: он просто составляется из оценок по отдельным заданиям. Ответы оцениваются по определенной, заранее установленной шкале. Общее количество баллов, полученное по всем заданиям, переводится с помощью таблиц, заранее отработанных на больших контингентах испытуемых, в соответствующий показатель IQ. Со временем выяснилось, что именно обший показатель [Q довольно хорошо передается по наследству.
IQ: Результат:
170 и больше феноменальный IQ
156-169 очень высокий IQ
137-155 высокий IQ
120-136 IQ выше среднего
106-119 IQ ниже среднего
90-105 низкий IQ
89 и меньше очень низкий IQ.
Людей с IQ ниже 70 называют олигофренами, внутри этой группы есть своя градация:
дебилы (50-70), имбецилы (25-50), идиоты (ниже 25).
При повторном прохождении тестов IQ изменяется в пределах 3-10 пунктов и к третьему тесту значения практически не меняются.
Пройти тест IQ можно в Интернете по адресу:
http:/iqtest.kulichk-Lnet/aizenety,
.ru/.
Применение теста IQ
— Докажите, что Волга впадает в Каспийское море.
— Позвольте, я этого не утверждал.
С наибольшим успехом тест IQ применяется при наборе в армию США. В американской армии, в отличие от нашей, важно понять, что принесет больше пользы: взять человека в армию или не тратить впустую время на его обучение. При отборе летчиков из тех. кто набрал самый высокий балл по всей совокупности тестов, только 4 процента пришлось отсеять в процессе начальной летной подготовки, а из тех, кто набрал низший балл, — 77 процентов.
Точно так же из кандидатов в офицеры, набравших по военному варианту теста IQ 140 и более единиц, 90 процентов получили офицерское звание, а из набравших менее ПО — только половина.
Именно эти успехи привели к тому, что тест начали применять повсюду, в том числе и при трудоустройстве. Если дурак индивидуально расшибает свой лоб при отправлении религиозных обрядов, это его личное дело, а если оператор АЭС неверно реагирует на показания приборов? Если топ-менеджер банка принимает ошибочное финансовое решение? Чем больше стоимость ошибки работника, тем важнее знать, может ли он работать без ошибок.
Казалось бы, данные исследований прямо показывают: больше IQ — больший успех в социальном продвижении. Между тем это не так. Зарегистрирован случай, когда человек с IQ ниже 70 успешно работал торговым агентом, владел большой виллой на берегу моря. Что-то помогло ему помимо интеллекта — может, экстравертивность, темперамент, может, другие свойства характера.
Вообще тест IQ, если вспомнить об изначальных рамках его разработки, в основном прогнозирует успеваемость и обучаемость человека. Как известно, результаты обычных экзаменов и оценка IQ не совпадают. Многие талантливые, и талантливые интеллектуально тоже, люди показывали весьма посредственные результаты — хотя бы двоюродный брат Френсиса Гальтона Чарльз Дарвин.
IQ вообще ничего не говорит о таланте.
Между прочим, люди с IQ значительно выше среднего — далеко не подарок: как правило, мало контактны, не склонны подчиняться распоряжениям и испытывают постоянный информационный голод (необходимость получать информацию вне зависимости от реальной потребности).
Можно ли в таком случае использовать тест IQ при приеме на работу? Можно. И практика доказывает это. Просто, к примеру, для менеджеров среднего звена и значения IQ должны быть в диапазоне от среднего до высокого.
Любовь к партии
Как показывают последние исследования, можно использовать IQ для предсказания результатов политических выборов.
Вот распределение IQ среди последних американских президентов с 1945 года (данные газеты Bild):
Билл Клинтон (демократ) —182 балла; Джимми Картер (демократ) — 175 баллов;
Джон Кеннеди (демократ) —174 балла; Ричард Никсон (республиканец) — 155 баллов;
Франклин Рузвельт (демократ) — 147 баллов;
Гарри Труман (демократ) — 132 балла; Линдон Джонсон (демократ) — 126 баллов;
Дуайт Эйзенхауэр (республиканец) — 122 балла;
Джеральд Форд (республиканец) — 121 балл;
Рональд Рейган (республиканец) — 105 баллов;
Джордж Буш-старший (республиканец) — 98 баллов;
Джордж Буш-младший (республиканец) — 91 балл.
Кажется, мы видим еще одно подтверждение тому, что успех и IQ никак не связаны. Однако из этих же данных следует: для того чтобы стать президентом от демократов, высокий IQ необходим.
В результате параллельного исследования группа ученых из Калифорнии выяснила, что на предстоящих выборах решение среднестатистического американца во многом зависит от уровня его интеллекта.
Чем меньше думаешь — тем больше любишь Буша.
Елена Щукина
Полезная вещь
Многие годы не утихают споры о природе интеллекта. Одни авторы определяют интеллект как способность решать задачи, другие — как способность узнавать новое. Согласно воззрениям Пиаже, основная функция интеллекта — это структурирование взаимодействия человека со средой. Нашей цивилизации свойственно уделять интеллекту громадное внимание, что вполне понятно: именно с помощью интеллекта человек снабдил себя горячей водой в кране и многими другими полезными и приятными вещами. Фактически в последние два века интеллект породил другую природу: для успешной жизни в этой новой, очень удобной природе необходимо обладать неким минимумом этого самого интеллекта. Что же это за сокровище, такое полезное и хорошее?
Человек, познай самого себя! — у нас не догма, а руководство к действию. Если определить интеллект как способность решать задачи и поставить перед такой способностью задачу — познать природу способности решать задачи, мы получим завораживающую картину саморасчленения.
К счастью, человек — не единственный в природе вид, способный к рассудочной деятельности. Эксперименты и наблюдения над животными дают нам возможность начать изучение интеллекта с более простых случаев. Элементарные акты научения свойственны самым простым организмам. Даже моллюск аплизия, удобный объект для наблюдения простых форм высшей нервной деятельности, способен к изменению своего поведения. У насекомых существует выбор среды — жук должен определить, можно ли ему есть тот лист, на котором он сидит. "Умный" жук с неподходящего листа переползает на подходящий, "глупый" — погибает.
Чем более высоко организовано животное, тем больше различий в поведении между особями. Насекомые практически лишены свободы выбора, весь часто очень богатый репертуар их поведения ими унаследован. Работы классиков науки о поведении показывают, что оса не в состоянии справиться с новой для себя ситуацией. Если ученый утащил осиную личинку из норы, оса все равно продолжает заделывать пустую норку — инстинктивная программа заботы о потомстве не может быть скорректирована извне. В таком ограничении есть большой смысл: оса слишком мала для того, чтобы позволить себе иметь большой аппарат для выработки и проверки гипотез. Из-за этого осы по своим умственным возможностям гораздо больше похожи друг на друга, чем, скажем, собаки, не говоря уже об обезьянах.
Чем выше по эволюционной лестнице, тем поведение сложнее, тем больше в нем место научению. В Англии синицы давно научились открывать молочные бутылки, вороны отбирают у младенцев печенье и используют собак в своих целях. Зимой можно наблюдать, как ворона терпеливо ждет, пока собака выкопает из- под снега тяжелую, но вкусную кость. Как только кость показалась на поверхности, одна ворона клюет собаку в зад — собака оборачивается. В это время другая уносит кость в клюве на крышу мусорного бака, гуда собаке не добраться.
Во всех этих примерах мы можем регистрировать действие, но не можем получить отчет о нем из уст участников, ведь речью владеем только мы, люди. Долгое время на этом основании животным вообще отказывали в разуме, объясняя все их действия врожденными инстинктами. Однако и у человека есть два типа памяти — процедурная и декларативная. Процедурная — это знание того, как нужно действовать. Декларативная — это способность дать ясный связный отчет о прошлом индивидуальном опыте, чувство близкого знакомства с этим опытом. У больных с повреждением гиппокампа — особой области мозга — процедурная память сохраняется, тогда как декларативная память на недавние события оказывается полностью утраченной. Такой больной может научиться собирать головоломку "ханойская башня", но не может об этом вспомнить и каждый раз удивляется при виде ее.
В индивидуальном развитии человека процедурная память также появляется раньше декларативной. Пользоваться горшком младенцы учатся задолго до того, как начинают говорить предложениями. Обычно люди не помнят событий, случившихся с ними в младенчестве и раннем детстве, первые воспоминания появляются между двумя и тремя годами. В первые два года человек учится пользоваться своим телом, суждения ребенка о вещах ограничиваются тем, что он может с ними сделать. Дети, начинающие ходить, могут запомнить предметы, удерживать в памяти места, где с ними происходили приятные или неприятные вещи, но дологический уровень их мышления делает их не способными, по выражению Пиаже, "к связному соотносительному рассуждению". Недаром высшие животные в экспериментах обнаруживают уровень рассудочной деятельности, сопоставимый с уровнем 2-3-х- летнего ребенка. Процедурная память, присущая как им, так и маленьким детям, позволяет достичь примерно одинаковых результатов.
Декларативная память появляется позже, вместе с человеческим языком. Сейчас постепенно становится общепризнанной точка зрения, что язык — это наше, человеческое врожденное свойство. Лучшее доказательство этого — наличие "критического периода", в течение которого происходит становление человеческой речи в контакте с ее носителями. Многие врожденные программы поведения требуют "настройки" и "шлифовки" в индивидуальном развитии. Щенки, отнятые от матери в слишком юном возрасте, часто не в состоянии нормально спариваться, если лишены игр со сверстниками — они "знают", что нужно делать, но "не знают", с какой стороны. Кошка учит котят приемам охоты, хотя стремление догнать и ударить лапой у них врожденное. Точно так же младенцы всех народов лепечут, издают звуки, присущие не только их родному, но и всем человеческим языкам. Становление фонетики и грамматики родного языка происходит в контакте с его носителями, но на врожденной основе. Лишенные общения с людьми дети, возвращенные в общество после прохождения критического периода, не способны к освоению нормальной человеческой речи.
Они овладевают запасом слов на уровне трехлетнего ребенка, а регистрация мозговой активности показывает, что их речь имеет одну особенность. В то время как в норме речь — функция левого полушария, у детей-"маугли" ее обеспечивает правое. По предположениям психолингвистов, для нормального становления функций левого полушария требуется овладение языком — если в надлежащее время этого не произошло, соответствующая область коры головного мозга может подвергнуться функциональной атрофии.
Речь, таким образом, конечно, "наше все". Но кроме нее у нас есть и много общего с другими животными - эмоции, процедурная память, способность к научению, и у всего этого есть биологическая основа Кстати, вряд ли даже для речи эволюция завела какой-то совсем особенный нейрофизиологический субстрат: в соответствующих зонах коры левого полушария человека во время слушания или произнесения речи все равно наблюдается электрическая активность, свойственная всем нервным процессам.
Естественно, человеческое сознание несводимо к физиологии. У психологии есть свой предмет — человеческая психика, а у нейробиологии свой — нервная деятельность. Как таковой общей теории человеческого интеллекта и психики пока не существует, однако кое-что для объединения психологических и биологических фактов уже делается. В первую очередь, подвергается пересмотр представление о том, что нервная клетка — нейрон — это просто проводник сигналов в ответ на раздражение. Еще со школы мы знаем, что нервной ткани свойственна возбудимость и проводимость. Однако большой вопрос: зачем в нервной системе столько медиаторов — веществ, необходимых клеткам для передачи сигнала с одной клетки на другую, — остается открытым. Действительно, если медиатор нужен клетке только для передачи сигнала на другую клетку, вполне хватит и одного такого вещества. Новая концепция предполагает, что нейрон, как и всякая клетка, — маленький организм со своими потребностями. И возбуждение нейрона — его реакция на то, что какого-нибудь медиатора клетке не хватает, что клетка не находится в равновесии со своей микросредой. Такое рассогласование нервной клетки с ее микроокружением заставляет ее искать пути решения проблемы, передавать электрический импульс. После того как импульс передан и достиг цели, нейрон получает нужный ему медиатор и "всем доволен". Получается, согласно этой модели, что нейрон — "заинтересованный участник", а не бездушный исполнитель нервного процесса. Если в течение долгого времени решить задачу не удается, нейрон находится в постоянном дискомфорте и может даже погибнуть — на этом явлении, возможно, основан один из механизмов депрессии. Исследования показывают, что длительное нерезультативное поведение вызывает массовую гибель нейронов, отмечающуюся также при депрессии.
Высоко сижу, далеко гляжу — мозг все видит
Недавнее исследование ученых из Института когнитивной неврологии при Университетском колледже Лондона было посвящено изучению механизма, с помощью которого мозг получает и хранит информацию о положении тела в пространстве. Для этого была привлечена группа добровольцев. Чтобы ввести их мозг в заблуждение, исследователи использовали метод вибрационного раздражения, вызывающий любопытные тактильные иллюзии. В частности, раздражение сухожилий, с помощью которых крепится к кости двуглавая мышца, вызывало у подопытных иллюзию локтя, уходящего в сторону от тела, хотя рука оставалась неподвижной. Если же участник эксперимента держал в этот момент свой указательный палец левой руки пальцами правой, у него развивалась иллюзия "удлиняющегося" указательного пальца. Затем был исследован механизм "калибровки" тактильной системы. Двумя парами металлических прутьев экспериментаторы касались пальцев и лба добровольца. Испытуемому предлагалось сравнить расстояние между концами прутьев в первом и втором случае относительно друг друга. В случае с воображаемым "удлинением" пальцев было отмечено неправильное определение расстояния: дистанция между концами прутьев, касающихся пальцев, завышалась.
Что из этого следует? Как выразился по этому поводу профессор Патрик Хаггард, "мозг вынужден постоянно комбинировать информацию, приходящую от разных органов чувств, чтобы создать непротиворечивую карту тела своего хозяина".
Голландцы из госпиталя "Рийнстейт" оказались первыми, кто решил серьезно заняться воспоминаниями людей, побывавших в состоянии клинической смерти. Было отобрано 344 "воскрешенных" пациента в возрасте от 26 до 92 лет. Три четверти из них — мужчины. Большинство было опрошено в первые пять дней после "воскрешения", проведено также много бесед с пациентами, выведенными из комы несколько лет назад, чтобы перепроверить, насколько хорошо они помнят то, что с ними происходило.
18 процентов "воскрешенных" смогли вообще вспомнить что-то внятное непосредственно о тех минутах, когда они вроде бы не должны были ничего ни чувствовать, ни слышать, ни видеть. Однако они именно вспоминали. Еще 8 — 12 процентов видели некие огни, "конец тоннеля", "разговаривали" с умершими родственниками или близкими. Голландцы сочли, что такой статистики достаточно, чтобы по крайней мере поставить вопрос о необходимости переосмыслить многие устоявшиеся представления о человеческом сознании. Большинство ученых в настоящее время полагают, что сознание является продуктом деятельности мозга в физическом смысле. Однако как же тогда могли в какой-то мере находиться в сознании те, чей мозг не выказывал никаких признаков активности, в том числе и электрической? Клиническая смерть означает, что деятельность мозга не регистрируется никакими известными на сегодня науке приборами.
Для голландца Пима ван Ломмеля, кардиолога из госпиталя "Рийнстейт", тут нет никаких проблем: "Сравните с телевизионной программой. Если вы вскроете телевизор, то вы же там внутри не найдете никакой телепрограммы. Телевизор — это приемник. Когда вы выключаете приемник то телевизионная программа все равно там, внутри, только вы ее не можете видеть.
Так и с мозгом: когда ваш мозг выключается, то ваше сознание все равно там, внутри, только вы не можете его почувствовать внутри вашего тела". А посему ученые, изучающие проблемы человеческого сознания, не должны ограничиваться изучением только клетки и молекулы.
Эту гипотезу подтверждают наблюдения за электрической активностью нейронов. Оказывается, что наибольшая активность нервных клеток наблюдается не в момент выполнения некоторого действия, а непосредственно перед ним. Кролик, обученный нажимать на педаль, чтобы добыть себе пищу, демонстрирует повышение электрической активности соответствующих нейронов не в тот момент, когда он уже нажимает на педаль, а несколько раньше. Видимо, именно тогда, когда "принимает решение".
Еще одна новая, появившаяся в последнее время гипотеза по-новому объясняет механизм научения. Раньше считалось, что при обучении какому-либо поведению в нервной системе возникают контуры повышенной проводимости, по которым сигнал бежит с меньшим сопротивлением. В настоящее время постепенно распространяется другая точка зрения. Согласно новой концепции, при научении происходит не изменение проводимости, а появление групп совместно активирующихся нейронов. Один раз возникнув, такая группа сохраняется навсегда. "Приняв решение" "играть в данной команде", нейрон остается верен ей на всю жизнь. При обучении новому поведению либо формируется совершенно новая команда, либо какая-то из уже существующих приобретает новую функцию. Нейроны, работающие в одной команде, совершенно не обязательно находятся рядом. Главное — это их совместная активация.
Регистрация электрической активности отдельных нейронов показывает, что у разных животных при выполнении одинаковых операций активны нейроны, расположенные в различных местах. Новая теория позволяет также объяснить распределенный характер памяти. Еще в 50-х годах XX века Карл Лэшли пытался найти в мозгу животных то место, где хранятся следы памяти — энграммы. Он потерпел поражение, найти именно то место, куда "записываются" результаты научения, не удалось. Чтобы обойти эту трудность, его ученик Дональд Хебб создал теорию долговременной и кратковременной памяти. Он считал, что кратковременная память — это активный процесс, не оставляющий следов, а долговременная память обусловлена структурными изменениями в нервной системе. Подробнее про память мы поговорим в одном из следующих номеров, сейчас нам важнее главное свойство памяти — ее распределенность. Раз образовавшись, "команда" нейронов не исчезает. При обучении новым задачам старые "команды" приобретают новую специализацию, возникают новые "большие трудовые коллективы". История жизни у каждого животного и человека своя — в течение жизни у каждого индивидуума складываются свои, только ему присущие ансамбли нейронов. Вася и Петя хотя и учатся в одном 1 "Б" писать палочки, делают это по-разному, на основе разных нейронных ансамблей. Васину тетрадь трудно отличить от Петиной, обе полны кривых палочек — результат поведения одинаковый. А нейронная его основа разная, поскольку — разный жизненный опыт школьников.
Таким образом, новое поведение требует "вербовки новых членов команды" — специализации новых нейронов. Откуда же берутся эти новые нейроны, ведь нервные клетки не размножаются? Народная мудрость права, нервные клетки не восстанавливаются. Зрелый, специализированный нейрон не может делиться — он может или продолжать жить, или умереть. К счастью, кроме специализированных нейронов, уже участвующих в каких- либо ансамблях, в мозгу полно "молчащих", неспециализированных нервных клеток. Они не вовлечены ни в какую команду, "сидят на скамейке запасных". Теперь нас не должно удивлять, что в мозгу гораздо больше нервных клеток, чем требуется для обеспечения существующего поведения — мало ли что в жизни будет, запас карман не тянет.
Ну и, вопреки расхожему мнению, нервные клетки размножаются. Не те, конечно, которые участвуют в обеспечении важных функций, а небольшая группа резервных клеток.
Новые нейроны образуются постоянно. И у ник есть выбор: или приобрести специализацию, или умереть. Приобретают специализацию нейроны при обучении новому, все равно чему. У животных — новому повелению, у человека — новым задачам, новым навыкам. Клетка, образовавшая ансамбль с другими нейронами, продолжает жить. Не образовавшая умирает. В опытах на крысах показано, что у животных, живущих в богатой среде и постоянно случающихся новым навыкам, вновь образовавшиеся нейроны продолжают жить и участвуют в обеспечении нового повеления. Тогда как у крыс, живущих в стандартной бедной раздражителями клетке, новые нейроны быстро умирают. Здесь действует принцип "используй или потеряешь", "to use or to lose". Точно так же отвечающие за речь зоны коры больших полушарий человека, не слышавшего в должном возрасте человеческого языка, подвергаются редукции. Не установив из-за недостатка стимуляции новые связи, нейроны умирают, и речь таких людей не станет взрослой никогда. В описанном Чуковским возрасте "от двух до пяти" идет процесс установления связей между новыми нейронами, определяющий всю последующую речь человека.
Не только обучение языкам — любая умственная работа поддерживает мозг в рабочем состоянии, обеспечивает жизнь новых нервных клеток. Американские исследования показали: чем больше люди в возрасте от 40 до 60 лет смотрят телевизор, тем выше для них риск заболеть болезнью Альцгеймера — старческим слабоумием. И вывод здесь не в том, что телевизор сводит их с ума, просто просмотр телевизора не требует вообще никакой умственной работы. И мозг, который никто не использует, постепенно деградирует. Как пишут сами авторы работы, "если вы не пользуетесь своим мозгом, то скоро забудете самые простые вещи". Так что решайте в метро кроссворды, они гораздо эффективнее таблеток.
Более того, есть специальные нейроны, активные только в ситуациях обучения какому-либо поведению. Их даже специально назвали "нейроны новизны": по мере того, как новое умение становится для животного привычным, активность этих нейронов исчезает. Раз есть такие нейроны, значит есть такая система, отвечающая за обучение новому, если бы ее не было, другие работающие системы "растащили" бы нейроны, которыми "никто не пользуется". Эти нейроны активны при исследовательском поведении, которое отмечается у многих животных. Исследование — процесс как необходимый, так и сам по себе приятный для многих животных. Иначе зачем бы они играли с предметами, которые никак нельзя использовать — ни съесть их невозможно, ни испугаться их.
Чем сложнее животное, тем более развито у него исследовательское поведение. Человекообразные обезьяны на воле способны использовать не только палки, с которыми они знакомы в природе. Джейн Гудолл описывает самца шимпанзе, который возвысился в иерархии своей группы при помощи железных канистр. Шимпанзе Майкл обратил внимание на устрашающий звук, который издают две канистры, если ими стучать друг об друга. Стуча канистрами, он так перепугал своих сородичей, что они признали его главным. Так исследовательское поведение Майкла принесло ему прямую практическую пользу.
Кстати, один из тестов, применяемых для определения умственных способностей человека, как раз и состоит в том, чтобы придумать новые применения для давно знакомых предметов. Человек, который придумал, что кирпич можно использовать не только для строительства дома, но и как столик для мышек, набирает больше очков в таком тесте.
Вообще, чем сложнее поведение, тем более разной может быть его физиологическая основа. Человеческий интеллект формируется в процессе индивидуального человеческого развития. Индивидуальная история организма оставляет след в структуре его мозга, в клеточном обеспечении его функций. Различия, изначально присущие организмам от рождения, увеличиваются в процессе их жизни тем больше, чем сложнее эти организмы. Крысы более разные, чем осы, собаки больше отличаются, чем крысы, а обезьяны еще более разные. Люди разительно отличаются друг от друга по своим умственным возможностям вплоть до того, что не понимают язык друг друга. Неудивительно, что человеческий интеллект стремится измерить такую большую разницу, приложить какую-нибудь линейку к такому большому интервалу. Не должно нас также удивлять и то обстоятельство, что линейка так плохо прилегает, уж очень криволинейный многомерный предмет мы пытаемся мерить. Лучший ответ на вопрос, "кто умнее?" — "жизнь покажет".
Марина Фридман
Горе от ума, от глупости и от IQ
По специальности я — генетик, а еще занималась биологией со школьниками. Занимались мы с ними тем, что труднее обычной школьной программы, но некоторые из моих небездарных детей в школе считались тупицами. От учителей (причем как раз от тех, кто что-то пытается делать, неравнодушен) слышишь нередко: "Половина класса — балласт, учить их незачем". Раньше ссылались на родителей-алкоголиков, теперь разводят руками: интеллект наследуется, что тут поделаешь.
Наследуется вообще-то не интеллект (надо бы сначала договориться, что это такое), a IQ, он же — коэффициент умственного развития, иначе говоря, способность решать задачи (тестовые, школьные, уже в меньшей степени — жизненные).
Особенности теста — ограничения времени, предельная разнородность задач, невозможность "натренироваться" решать вербальные задачи, не только однозначный ответ, но и, как правило, довольно жестко заданный способ решения. Все это наводит на мысль, что проверяется, собственно, не умение решать задачи, а доля дефектов (пространственного восприятия, понимания речи и т.д.), которые могут помешать эти задачи решать. Результаты подобных тестов хорошо коррелируют со способностью освоить некий объем знаний и умений (независимо от педагога), хуже — с успехом последующей деятельности, еще хуже — с креативностью, способностью к творчеству.
IQ — это скорее показатель социальной адаптируемости, чем талант в обычном понимании (хотя при запредельно высоком IQ социализация может быть нарушена). Не зря практически все 800 подростков с IQ, превышавшим 135 баллов, из выборки Термена и Кокса (1921 год) впоследствии заняли высокое положение в обществе, но выдающихся людей среди них не оказалось. Между тем это был "лучший" 1 процент от общего числа исследованных учеников.
Опоздавшим гарантируется проигрыш
Конечно, даже от сравнительно элементарных навыков, определяемых тестами интеллекта, до тех единиц, на которые "разложено" любое из требуемых действий для нашего мозга, — дистанция офомного размера, что подтверждается нормальным уровнем IQ у некоторых людей с тяжелейшими дефектами коры. Слишком пластичен наш мозг, слишком разными способами способен он осуществить даже однотипные действия. А уровнем выше пластичен даже не мозг, а собственно человек, личность — он определяет, как воспользоваться своими элементарными навыками для решения задач, так часто не похожих на школьные. Короче говоря, мы имеем дело со становлением сложной многоуровневой структуры, развитие которой не прекращается и в зрелом возрасте.
Эмбриологи, например, знают, что есть в онтогенезе критические периоды развития, после которых разброс характеристик морфологии и поведения увеличивается (поскольку не у всех успешно формируются соответствующие структуры). А потом у значительной части "неудачников" развитие хоть и другими путями, но тоже идет к необходимому финалу, и разрыв сглаживается.
Многие психические способности, видимо, развиваются так же. Например, некоторые дети с длительной задержкой речевого развития осваивают полноценную речь только научившись читать. По мнению многих нейропсихологов, чем моложе функция, тем разнообразней ее субстрат, так что именно здесь возможности "обходного пути" весьма велики. Оценивая интеллект только как скорость развития (сравнивая с одногодками), мы игнорируем интеллектуальные способности, которые прирастают за счет более поздних процессов. Чем раньше тестируют детей, тем для большего их числа это происходит преждевременно, до того, как они могли бы "с опозданием", но полноценно сформироваться.
Умные крысы и их дети
Еще один урок биологии: генетические особенности могут задавать не только отличия в конечном результате, но и отличия по устойчивости развития. Например, под влиянием талидомида некоторые беременные подопытные животные рожали детенышей с недоразвитыми конечностями, а некоторые, принадлежавшие другой генетической линии, — с нормальными: эти последние были генетически устойчивы к влиянию лекарства.
Почему может оказаться целесообразным искать причины, влияющие именно на устойчивость развития самых разных специальных способностей, а не наследственные или иные врожденные особенности, задающие непреодолимые ограничения на их развитие? Например, потому, что средний IQ (как и другие показатели интеллекта) растет в самых разных странах, причем его прирост за десятилетия может перекрывать различия в IQ между разными расовыми, социальными или профессиональными группами. Но разброс IQ индивидов внутри таких групп и различия между ними сохраняются.
Объяснить низкий IQ определенным генетическим дефектом в большинстве случаев оказывается невозможно (даже для половины случаев умственной отсталости, не говоря уж об умеренном снижении IQ, которое, собственно, и есть основной предмет разговора). LQ — суммарный показатель широкого круга навыков. Конкретные же дефекты, если они не так общи и серьезны, будут, вероятно, выбивать в первую очередь специальные функции. Но вот парадокс: наследуемость специальных способностей не больше, а часто и меньше сборного показателя IQ, хотя корреляция между разными специальными способностями (влияющими на баллы, полученные за разные задания) далеко не всегда положительна. Развитие одних, например вербальных (словесных), часто может идти в ущерб другим.
Различные морфологические аномалии (пороки развития сердца, пороком развития нервной трубки и т.п.) наследуются в очень слабой степени. Однако хорошо наследуются не только грубые, но и слабо выраженные биохимические патологии, которые, например, понижают активность определенною фермента. Но и то, и другое снижает прежде всего устойчивость развития, а не его конкретный результат — разброс IQ среди людей с такими патологиями может быть очень высок.
Давно выведены "умные" и "глупые" лабораторные крысы по способности ориентироваться в лабиринте.
Оказалось, что и те и другие, выращенные в обедненных условиях, без укрытий и препятствий, решают лабиринтные задачи одинаково плохо, а выращенные в среде, где присутствовали сложные лабиринтообразные сооружения, — практически одинаково хорошо. Природная среда крыс ближе к обогащенной, чем к обедненной, но тоща в естественных условиях "умные" крысы отличались от "глупых" не столько умением ориентироваться в лабиринте, сколько большей устойчивостью развития этих способностей. Исследования Н. Мешковой показали, что если крысам приходится ориентироваться среди укрытий и препятствий лишь эпизодически, то такие задачи развивают способности "умных" крыс, а "глупых" —лишь подавляют.
При успешной селекции "умных" животных каждое новое их поколение все чаще ведет себя как невротики, отказывается работать в установке и обнаруживает разные фобии. Разумно предположить, что развитое у них стремление развивать свою способность к ориентированию столкнулось с обычным для крыс страхом перед всем новым, что приводило к сильным нервным напряжениям. Когда снимали невроз лекарством, способность к успешной работе в лабиринте сохранялась. Можно предположить, что к уровню и устойчивости развития интеллектуальных способностей могут иметь отношение особенности, не связанные прямо с интеллектом, но при этом наследуемые.
И все-таки — догоняют!
Наша гипотеза состоит в том, что в той мере, в какой коэффициент интеллекта наследуется, он служит индикатором генетически заданной степени устойчивости формирования самых разнородных интеллектуальных навыков. Иначе говоря, человеке высоким IQ, который хорошо наследуется его детьми, передает им те варианты генов, которые обеспечивают полноценное развитие большинства интеллектуальных способностей в любой среде. Наоборот, человек с низким и тоже устойчиво наследуемым IQ передаст детям те варианты генов, под действием которых влияние среды может плохо сказаться на развитии большинства интеллектуальных способностей, хотя отдельные из них могут развиться достаточно хорошо.
Между прочим, среди людей с общей умственной отсталостью большинство — мальчики и мужчины. Конечно, гены, связанные с некоторыми болезнями, вызывающими умственную отсталость, находится в Х-хромосоме и поэтому представлена у сильного пола лишь одним аллелем, без дублирования. Но не менее важно и то, что для сильного пола еще с внутриутробного периода характерна меньшая стабильность развития, например, травмы головы чаще и тяжелее нарушают развитие речи у мальчиков, чем у девочек.
Интеллект годовалого младенца мало связан с IQ биологического родителя, затем связь постепенно возрастает. Похоже, что пренатальный период не очень сильно влияет на развитие IQ (за исключением случаев тяжелой патологии). У близнецов IQ снижен примерно на 5 единиц, но если один из них умрет во младенчестве, IQ выжившего равно среднему для популяции, Эю косвенно подтверждает, что вклад чисто неврологических дефектов (многие из которых приобретаются еще внутриутробно или при рождении) в изменчивость IQ не так велик — у близнецов они бывают чаще.
К сожалению, трудно объективно оценить, насколько для разных выборок отличается разброс индивидов по IQ внутри каждой выборки. Тут легко померить то, что мы сами же и задали. Однако большинство психологов сходятся в том, что разброс оценок интеллекта у трехлетних детей больше, чем у двух- и четырехлетних. Примерно тогда же начинает расти связь между показателем интеллекта ребенка и IQ того же человека в совершеннолетнем возрасте. Очевидно, в среднем на возраст 2,5-3 лет приходится критический период развития многих интеллектуальных способностей. В это время как раз исключительно важна унаследованная устойчивость развития. Позже различия сглаживаются.
М. Егорова исследовала около 100 близнецов позднего дошкольного и школьного возраста. Напомним, что близнецовые исследования позволяют оценить наследуемость признака (признак в данном случае, например, "показатель по шкале вербальных способностей в 7 лет"), В это время критический период освоения речи уже закончился, активная школьная тренировка сглаживает различия. Итог: наследуемость вербального интеллекта в этом возрасте ниже, чем невербального. А вот невербальному интеллекту в первом классе по традиции уделяют меньше внимания, его развитие идет "в тени" вербального и в значительной степени зависит от надежности наследственного обеспечения. Но к 10 годам школьник самостоятельно осваивает многие виды ручной работы, школьные требования к навыкам речи и письма, и дальше наследственность уже не играет особой роли. Даже к 14 годам наследуемость невербального интеллекта не достигает уровня 7 лет.
Еще раз о любви
Но что же объясняет различия по устойчивости развития самых разнородных интеллектуальных навыков? Причем различия наследуемые? А вот что, например. Американские исследователи изучали развитие разлученных близнецов, попавших в приемные семьи. Выросшего близнеца просили оценить стиль общения с ним приемных родителей. Оказалось, что степень проявления наследуемых способностей гораздо больше зависит от теплоты отношений ребенка с приемными родителями, чем от их усилий стимулировать его развитие.
Но стиль общения с близнецом зависел от унаследованных характеристик ребенка: он как бы навязывал наиболее благоприятный для себя стиль общения и делал это тем успешнее, чем более устойчивым было его "интеллектуальное наследство". Оценивал ситуацию в семье сам подросток, что, конечно, затрудняет истолкование результатов. Но была зга стуация объективно более благоприятной или он только оценивал ее как таковую, не меняет сути дела, и то, и другое могло повлиять на его развитие.
Итак, от генетических особенностей ребенка зависит тот стиль общения, который он навязывает родителям (и другим значимым людям из своего окружения). Но ведь именно это общение дает ребенку основные стимулы к интеллектуальному развитию.
Не поучиться ли у приматов?
Получается, для многих детей спонтанно складывающийся стиль их общения с окружающими неблагоприятен, во всяком случае, для интеллектуального развития. Может ли такое быть? Как биолог скажу: может.
Вот в каких условиях развивается ребенок у приматов и в большинстве традиционных человеческих обществ (сравните сами с нынешней ситуацией).
Условие первое — тесный, а в первые месяцы жизни почти непрерывный контакт матери с ребенком, при котором у младенца есть возможность наблюдать ее действия и взаимодействия. Рождение ребенка повышает социальный статус, поведение матери становится сложнее и содержательнее.
Условие второе — в социальном поведении и социальных контактах ребенку многое позволено, запреты в основном ограждают его от физических опасностей.
Условие третье — с определенного возраста ребенок может свободно и добровольно общаться с разновозрастными детьми.
Условие четвертое — те, кто занимается обучением ребенка каким-либо навыкам, имеют с ним прочные и устойчивые социальные связи.
Почему все это так для человекообразных обезьян? Потому что, как показали исследования, наиболее богатые интеллектуальные возможности приматов раскрываются в их социальном поведении, которое, видимо, и было той сферой, где исходно формировались их интеллектуальные способности.
В новых условиях развития, видимо, возможны два сценария, дающие на выходе наиболее полноценно сформированный интеллект.
Первый сценарий предполагает, что за счет собственной активности в общении ребенок компенсирует тот недостаток социальных стимулов к развитию, который обычен для нынешней "воспитательной ситуации". При всей обременительности для родителей и воспитателей такого поведения конечный итог подобного развития, видимо, относительно благоприятен не только для формирования интеллектуальных способностей, но и в других отношениях.
Второй сценарий противоположен: интеллектуальные способности развиваются автономно от социальных стимулов во всех случаях, когда это возможно. Коша же социальные стимулы необходимы для развития интеллектуальных способностей, "идут в дело" эпизодические и разнообразные социальные контакты.
По-видимому, у части популяции развитие определенных интеллектуальных способностей происходит "с социальным обеспечением", а у другой части - относительно автономно. Так, из-за разной скорости освоения языка предметные манипуляции девочек обычно происходят при возможности диалога со взрослыми, а предметные манипуляции мальчиков активно развиваются еще до возможности такого диалога. Собственно, в этом и Moiyr заключаться причины тонких различий в стиле предметных манипуляций мужчин и женщин.
В американском исследовании оценка домашней среды учитывала и эмоциональное отношение родителей к ребенку, и их привычку часто и много с ним разговаривать, их склонность избегать отраничений и наказаний, организовывать физическую среду и соблюдать режим, обеспечивать ребенка нужным материалом для И1р. В 3 года (коней предполагаемого нами чувствительного периода), если домашняя среда оценивалась низко, дети с высокой эмоциональностью обнаруживали более низкий IQ, чем дети с низкой эмоциональностью. Если же домашняя среда оценивалась высоко, более высокий IQ обнаруживали дети с высокой эмоциональностью. Уже в 4 года при низкой оценке домашней среды дети с низкой и высокой эмоциональностью практически не отличаются по IQ, а при высокой оценке домашней среды дети с высокой эмоциональностью имеют более высокий IQ. Значит, мало эмоциональные дети развиваются более стабильно, зато у детей с высокой эмоциональностью больше возможностей компенсировать какие-то "слабости", особенно в благоприятной среде.
IQ не должен быть приговором
Из того, что люди с высоким IQ чаше продвигаются "на социальный верх", не следует, конечно, что надо специально с этим бороться. Но еще в меньшей мерс из этого не следует, что отбор для продвижения надо сознательно вести но IQ.
Тест, излюбленный как основание для селекции людей по разным социальным средам, на самом деле измеряет не интеллект как таковой, а лишь устойчивость формирования интеллектуальных способностей. Это значит, что отобранные по высоким показателям дети и взрослые более гарантированно научатся решать предъявленные им стандартные задачи. Между тем "выбракованные" могут со временем догнать и даже значительно обогнать их, если позже сумеют компенсировать некоторую слабость и если решат, что им очень важно справиться со стоящими перед ними проблемами. Гениальные ученые часто демонстрировали невысокий IQ, как и многие американские президенты, которым приходилось решать не очень простые задачи, и они с этим справлялись.
Не следует преуменьшать пластичность интеллекта не только в детстве, но и в более позднем возрасте. Плавно выходящие на плато после совершеннолетия, а затем снижающиеся кривые зависимости IQ от возраста, которые рисует Г. Дж. Айзенк, по его же собственному признанию, во многом — результат метода. О возможности иной динамики говорит хотя бы то, что образование (в том числе высшее, которое продолжается уже после совершеннолетия) заметно повышает IQ, в том числе тогда, когда имеется четкий контроль (например, в близнецовой паре).
Всякое согласие на сегрегацию опасно для общества, в том числе и готовность разделять людей на "умных" и "глупых" в соответствии с тестом, который, в общем, измеряет не совсем это. Не лучше ли подумать: если у ребенка низкий IQ, может, необходимо сменить стиль общения с ним и методы его обучения? Именно для этой цели и может пригодиться тест: чтобы сверять стратегию обучения с его результатами, то есть тестировать не только и не столько детей, сколько методы их обучения.
Автор выражает благодарность В.С. Фридману (Биологический факультет МГУ) за обсуждение поведенческих аспектов проблемы.