История советской науки изобиловала печальными примерами грубого и уродующего вторжения идеологии в науку — вплоть до объявления целых ее областей "враждебными" или "буржуазными". Сложилось убеждение, что это характерно только для советской системы с ее подчинением всех областей жизни политике и идеологии правящего режима.

Разумеется, это не так. К сожалению, наука нигде не защищена от подобных вторжений, продиктованных политическими задачами, ультрапатриотическими стремлениями или просто личными идеологическими интересами. Вот — два ярких и отвратительных по беспардонности примера.

В ноябре позапрошлого года в журнале "Science" были опубликованы результаты анализа скелетов и черепов, найденных смешанной австралийско-индонезийской археологической группой под руководством Майка Морвуда на индонезийском острове Флорес. Эти результаты показали, что скелеты принадлежали ранее неизвестному виду существ, которые жили на острове еще 18 тысяч лет назад, много позже пресловутых неандертальцев в Европе. Сенсационная особенность этих существ состояла в их чрезвычайно маленьких, буквально карликовых размерах, за которые они были немедленно прозваны "хоббитами". Несмотря на эту карликовость, их мозг, как показали дальнейщие исследования, не уступал по сложности организации мозгу современного человека. Это было доказано изучением извилин на отпечатках, сделанных с внутренней крышки найденных черепов.

Большинство палеоантропологов сошлись во мнении, что "хоббиты" с Флореса представляли собой ранее неизвестный вид гоминидов, третью особую его ветвь из самых поздних ветвей (две других составляли уже упомянутые неандертальцы и сами современные люди, Гомо сапиенс сапиенс). Новые виды часто возникают как раз в условиях географической изоляции. Но те же условия изоляции зачастую ведут к вырождению уже существующих видов (кое-кто полагает, что именно так появились африканские пигмеи). Понятно, как важно для науки об эволюции гоминидов понять, происходила на Флоресе эволюция или инволюция. Ответ на этот вопрос требовал бы объективного изучения. Но не тут-то было.

Против выводов первооткрывателей почти тотчас выступил индонезийский археолог Теуку Джакоб из университета в Джакарте. Джакоб придерживается вполне определенных взглядов на человеческую эволюцию и в духе этих своих взглядов немедленно, еще не видя найденных костей, объявил, что они принадлежат вполне современным пигмеям, страдавшим микроцефалией (аномально маленькими размерами черепа и мозга). Подкрепляя свои безосновательные выводы вполне основательными действиями, он добился от индонезийского правительства конфискации всех находок у их первооткрывателей и передаче в его лабораторию.

Основания для этого требования были выдвинуты самые патриотические: все, найденное в Индонезии, должно принадлежать только Индонезии и ее ученым. Заполучив кости, Джакоб пригласил сотрудников лейпцигского института Макса Планка произвести анализ содержащихся в костях ДНК на однограммовом образце насверленной из них пыли. Морвуд назвал поведение Джакоба скандальным и незаконным. Руководитель лейпцигской группы Хублин в ответ заявил, что разрешение на анализ образцов ему выдали индонезийские власти.

Понятно, что вскоре последовали и ожидаемые результаты: кости были объявлены "пигмейскими". К этому выводу немецкой группы присоединились и несколько других ученых. Разумеется, Морвуд потребовал, чтобы его группе разрешили завершить начатые ею анализы. Этого разрешения он не получил. И хотя время, на которое находку передали в лабораторию Джакоба, истекает в начале этого, 2006 года, есть основания думать, что, завладев чужим открытием, Джакоб вовсе не намерен выпускать его из рук. "Мы не можем провести анализ, потому что с тех пор, как Джакоб забрал образцы, мы их больше никогда не видели", — заявил коллега Морвуда Берт Робертс.

Но самый, быть может, примечательный аспект этой истории состоит в том, что те анализы, которые Джакоб объявил как бы "решающими", так и не решили главного вопроса — о природе ДНК в найденных костях. Полученным немецкой группе результатам особенно доверять нельзя, потому что, по мнению ведущих специалистов в этой области, шансы получить архаическую ДНК из таких древних костей — меньше 50 процентов и уменьшаются еще более за счет весьма возможного загрязнения насверленной пыли примесями современной человеческой ДНК. В таких условиях и впрямь нетрудно — если требуется или хочется — расценить эти кости как "современные пигмейские". Спор могло бы решить тщательное, осторожное и в высшей степени объективное исследование, проведенное незаинтересованной стороной, но именно это сделать невозможно, потому что кости, грубо говоря, "украдены" у законных владельцев и возврату, видимо, не подлежат. Вот так когда-то аббат де Во, первым исследовавший остатки знаменитого Кумрана, тоже скрыл (и до сих пор скрывает) от научного мира многие свои находки и, как коллеги уже имели случай не раз убедиться, искажает результаты своего исследования этих находок так, чтобы они соответствовали его теориям. Но де Во хотя бы владеет этими находками по праву первооткрывателя. А что Джакоб?..

Второй случай вторжения в процесс объективного научного исследования, о котором мы хотели бы рассказать в этой связи, произошел недавно во Франции. В отличие от других европейских стран, здесь до сих пор сильны позиции психоанализа, который занимает ведущее место в системе методов лечения психиатрических заболеваний, принятых в этой стране. Французское направление психоанализа было создано усилиями врача и философа Жака Лакана (1901-1981), который соединил фрейдизм со структурализмом и создал собственный вариант так называемого "структурного психоанализа". Исходя из мысли Фрейда о важнейшем значении языка и его символов для выражения бессознательного, Лакан создал теорию "бессознательного как особо структурированного языка".

Практические выводы из этой достаточно сложной и абстрактной теории сводились к тому, что психического больного нужно лечить не с помощью адаптации его к социальному окружению, а путем "языковой переработки его духовного опыта" и "прорыва от пустой речи к полной". Эти туманные установки получили в дальнейшем более конкретное развитие в "разговорных" методах современной психоаналитической терапии, которые стали почти монопольным направлением психического лечения во Франции (хотя многие серьезные ученые считают эти методы псевдонаучными и даже просто шарлатанскими). Возглавляет это направление французской психиатрии некто Жак-Алан Миллер, по случайному совпадению — зять нынешнего французского министра здравоохранения Филиппа Ду-Блази. Вот этот- то министр и является героем нашего небольшого рассказа.

В минувшем году ведущее французское агентство по сбору медицинской информации "Инсерм" опубликовало результат заказанной им тщательной проверки практической ценности и научной обоснованности методов Миллера. Результат оказался обескураживающим — было найдено, что эта "терапия" и впрямь является, мягко говоря, надувательством, которое приносит пользу только врачам, облегчающих таким манером не столько страдания пациентов, сколько их кошельки. Было показано, что куда более реальную пользу больным приносит не столько психоанализ, сколько так называемая "когнитивно-поведенческая терапия", в которой Миллер и его единомышленники видят своего главного коммерческого конкурента.

Отчет, как положено, поступил в канцелярию министра здравоохранения и. как положено, был опубликован на веб-сайте министерства для всеобщего обозрения и сведения. Понятно, что Миллер и его единомышленники выступили с бурными протестами. И тогда на помошь был призван сам министр. Выступив на прошлогодней встрече психоаналитиков в Париже, он выразил им благодарность за их "полезную и самоотверженную работу", а затем сообщил, что распорядился... удалить с министерского сайта раздраживший их отчет. "Вы больше о нем не услышите", — пообещал он собравшимся, которых — по случайному, конечно, совпадению — возглавлял его собственный зять.

Разумеется, последовали протесты многих ученых, кое-кто назвал это постыдным актом цензуры, кто-то в знак протеста уволился, но все это возымело столько же действия, что и протесты Морвуда против грабительских методов Джакоба. Не в знании сила, а в силе. Неприятный отчет исчез, и психоанализ во Франции может больше не волноваться за свою репутацию. Вот как решаются иногда научные споры. Не только в России.

ГЕНИЙ МЕСТА

Юрий Андрухович