Современная Америка во многом создана трудом и энергией сотен тысяч бедняков-иммигрантов, приехавших в страну во второй половине XIX — начале XX веков. За сто лет до этого, на рубеже XVIII — XIX веков, тысячи иммигрантов, подданных Священной Римской и Австрийской империй, а также других европейских государств, стремились эмигрировать не на Запад, а на Восток — в Россию. Этому способствовала мудрая политика российских императоров, собиравших со всей Европы людей, умевших трудиться.

Эти забытые труженики немало способствовали процветанию и просвещению нашей родины. Полтора века спустя их потомки оказались в ловушке. Под звуки "Интернационала" ик, людей иной национальности, отправляли в трудовые лагеря — островки архипелага ГУЛАГ.

"Сперва мы ехали на пароме; потом начался поход по лесу под снегом и дождем. Мы добрались до речки, через которую был переброшен лишь ствол дерева. Нам пришлось в ужасе балансировать по ветвям. Потом мы гуськом брели сквозь заросли, перешагивали через валявшиеся поперек дороги деревья. Шел дождь, мы промокли насквозь. Наступила ночь, а мы все еще так и не достигли барака: пришлось, стоя на ногах, провести здесь всю ночь. Разведенный костер мало нас согревал. Почти весь следующий день мы снова шли, пока не достигли цели. Это были два барака с расставленными друг над другом деревянными нарами. Голые нары, без чего бы то ни было еще; они застыли напротив нас, мы застыли напротив них". В общей сложности с 1934 по 1962 год жена учителя школы из украинской деревушки N совершила путешествие протяженностью 9500 километров по необъятным просторам Советского Союза, из лагеря в лагерь, из ссылки в ссылку. Она побывала под Архангельском и Омском, под Карагандой и Душанбе. Вся вина этой женщины, опубликовавшей в 1966 году свои воспоминания в ФРГ и укрывшейся под инициалами Л.Б., заключалась в том, что она и ее муж были по национальности немцами.

Похожие истории могли бы рассказать многие тысячи немцев, живших в СССР в годы сталинщины. Им всем пришлось совершить подобные путешествия. Часто они заканчивались расстрелом или смертью в бараке. А ведь в той же деревушке N немцы мирно жили более ста лет — подданные Российской империи, граждане СССР. К началу XX века на территории России насчитывалось несколько тысяч деревень и поселков, населенных немцами. В ближайшие десятилетия их патриархальный мирок будет уничтожен.

Хлебопашцы под страхом рабства

Немецкие крестьяне-колонисты приезжали в Россию с середины XVIII века. Их переселение регламентировалось определенными соглашениями и указами, из которых следует упомянуть два важнейших — манифест Екатерины II от 22 июля 1763 года и указ Александра I от 20 февраля 1804 года. На основании этих законов в 1763-1824 годах в Россию приехала большая часть колонистов. В последующие годы продолжали переселяться отдельные группы крестьян.

Маршрут депортаций крымских немцев е 1941 году. С августа по октябрь товарные составы везли людей по маршруту: Симферополь — Орджоникидзе — Астрахань — Орск — Караганда

Уже сам переезд из Германии в Россию был чрезвычайно труден и уносил немало жертв. В народных немецких песнях есть такие строки о буднях эмигрантов: "Всю дорогу стояли мы на корабле. Ни кусочка хлеба у нас не было, голодали. Сами не ели, детушкам все оставляли. И не было видно дороге ни конца, ни краю". Переселенцы умирали целыми семьями в Измаиле, где пережидали сорокадневный карантин, в Одессе, где ждали карантин, на Украине и Кавказе, где выбирали место для поселения.

• В 1806 году в Нойбурге (Украина) из 65 прибывших семей выжили лишь 29.

• В Анненфельде (Закавказье) из 84 поселившихся там семей погибла треть.

• В Екатериненфельде (Закавказье) только в коние 1819 года от "дурного климата" умерло 256 человек.

• В Хеленендорфе (Закавказье) за первые три года существования колонии умерло 214 человек, а в 1829-1830 годах — еще 126 человек.

Первое поколение переселенцев было обречено на вымирание", — горько признавался немецкий историк Карл Штумпп.

Местное население, особенно в Поволжье и Закавказье, относилось к колонистам враждебно. Немало колонистов погибло в годы пугачевщины. Поволжские немцы страдали от нападений разбойников, особенно конокрадов; грабители часто убивали свои жертвы. Ватаги калмыков, цыган и киргизов (так в то время называли казахов) совершали набеги на поселения, чтобы угнать скот. Часто людей похищали и продавали в рабство.

• В августе 1774 года киргизы напали на деревню Мариенталь, захватили скот и увели с собой 300 колонистов, в том числе священника, которого заставили пасти скот.

• В октябре 1774 года нападению подверглись колонии Зеелман, Келлер, Хельцель и Ляйтзингер; было похищено 317 человек.

Всего, по подсчетам историков, в волжских колониях было похищено более 1200 человек.

Не менее тревожной была обстановка и в Закавказье.

• 27 июля 1826 года персы полностью разграбили колонию Аяненфельд; население бежало в Тифлис.

• 18 августа 1826 года была разграблена колония Катариненфельд. Тридцать один человек убит, сорок пять уведены в рабство.

Переселение немецких крестьян из колонии Александерхильф, находившейся под Одессой

Со временем жизнь колонистов нормализовалась. Они оказались умельцами выживать в самых суровых условиях. Их трудолюбие и аккуратность, упорство и изобретательность способствовали процветанию колоний.

В каждой немецкой общине имелась своя школа, созданная на деньги, собранные самими колонистами. Уметь читать обязаны были все, в то время как среди коренного населения России, по данным официальной статистики, большинство было неграмотным: например, в 1897 году таких оказалось три четверти населения. У немцев в России появились даже свои высшие школы. К концу XIX века число немецких колоний в России достигло трех с половиной тысяч. Дикие степные и полупустынные края покрылись ухоженными полями, садами и виноградниками. Многие уроженцы колоний сделали карьеру в России, достигли высоких чинов и званий в армии и на гражданской службе.

Долгое время российские власти крайне благосклонно относились к немецким колонистам. Однако положение стало меняться еще при царе Александре II — после того, как Бисмарк объединил разрозненные немецкие княжества, и в Центральной Европе у России появился потенциальный соперник.

По закону от 4 июня 1871 года все права, выданные колонистам "на вечные времена", были отменены. Немецкие крестьяне были приравнены в правах к российским крестьянам. Их стали именовать "поселянами-собственниками". Наметилась тенденция к русификации. Переименовывались колонии: Вормс превратился в Верное, Нойбург — во Владимирову, Александерхильф — в Алексееву. С 1874 года колонистов стали призывать на военную службу. Лишь меннонитам — членам протестантской секты — по закону от 14 мая 1875 года воинская повинность заменялась трудовой. Переводилось на русский язык и обучение в школах.

Все эти меры встревожили колонистов. С 1874 года начинается эмиграция за океан, в США, Канаду и Южную Америку, прежде всего — Бразилию и Аргентину. С 1882 года колонисты начинают переселяться и в другие области империи — в Сибирь и Среднюю Азию. Там было много неосвоенных, целинных земель, и эти земли нуждались в трудолюбивых руках. Вскоре омские и семипалатинские степи, солончаки Кулундинской степи стали житницей империи.

"Разгромлено по ошибке"

Германская война грянула для колонистов, как гром посреди ясного неба. В те первые дни войны многие из них, явившись на призывной пункт, почувствовали, что к ним относятся как к врагам. "Вы немцы? — говорили им командиры. — Война идет против варваров, ваших братьев. Горе вам, если вы попытаетесь помочь вашему императору Вильгельму".

После первых поражений к солдатам-немцам во многих частях стали впрямь относиться как к предателям. В конце концов их отозвали с Западного фронта и перебросили на Кавказ. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, ненавидевший немцев, погнал их под стены турецкой крепости Эрзурум. Наступление захлебнулось в крови. Вспыхнувшая эпидемия тифа унесла еще тысячи жизней.

В 1915 году, 2 февраля и 13 декабря, в Российской империи были приняты законы, получившие название "ликвидационных". Фактически немецкое крестьянство в России ликвидировалось как класс. Всех немцев было приказано выселить из пограничной зоны, протяженность которой составила сто километров. Эта мера касалась, прежде всего, жителей Западной Украины — Волыни.

В городах начались погромы. Двадцать седьмого мая 1915 года в Москве было разграблено и уничтожено 759 немецких магазинов и квартир. Общий убыток составил, по приблизительным подсчетам, 29 миллионов золотых рублей. Сорок немцев было ранено, трое убиты. В этот день было разгромлено также 300 русских, французских и английских магазинов. Слабым утешением для пострадавших "за фамилию" стали таблички, украсившие на следующий день разбитые витрины: "Разгромлено по ошибке".

В 1917 году Временное правительство гарантировало права и свободы всем народам России, за исключением немцев. Лишь благодаря настойчивости профессора Карла Линдемана, обратившегося к новым властям, это "недоразумение", как выразился А.Ф. Керенский, было улажено. В опубликованный 20 марта 1917 года текст Декрета о свободе пункт о немцах не вошел.

Впрочем, для поволжских немцев свобода пришла слишком поздно. Их депортация в восточные районы страны проводилась самым жестоким образом, и, очевидно, опыт ее был востребован впоследствии строителями социалистического государства.

В годы гражданской войны многие немецкие колонисты, жившие на юге Украины, стали жертвами банд Махно, сжигавших целые деревни и истреблявших их жителей.

Особенно трагичен был 1921 год. Никогда прежде, по словам историков, немецкие колонисты не умирали от голода. В любой общине хранилось зерно на случай неурожая. Его распределяли среди бедствующих. В 1921 году после многочисленных реквизиций запасов зерна не осталось. По оценке Георга Лебзака, в Поволжье погибло от голода более 166 тысяч немцев, в Причерноморье — 40-50 тысяч немцев. В русских деревнях смертность от голода была еще выше. В тот страшный год многие колонисты бежали из Поволжья в Новороссию и на Северный Кавказ.

Щепки народные

Время депортаций (их впору назвать "дейчпортациями" — от слова Deutsche, "немец") настало в 1929 году. Все началось с принудительной коллективизации. Многие немецкие колонисты — "поселяне-собственники" — подпали под определение "кулаки". Их высылали в Сибирь и на Север. Повезло небольшой части колонистов, поселившихся в Приамурье. Перебравшись через китайскую границу, они бежали из СССР и впоследствии добрались до Бразилии и Уругвая.

Часть немцев — меннониты по вероисповеданию — после настойчивых хлопот, в которых участвовали их канадские единоверцы, сумела выехать из ораны в 1924-1927 годах. Всего на Запад перебралось около 22 тысяч меннонитов. Однако когда в 1929 году в Москву прибыла новая партия отъезжающих — около шести тысяч человек, — все они, несмотря на имевшееся на руках разрешение о выезде, были арестованы. Позднее часть из них вынудили вернуться на постоянное место жительство, часть сослали в Сибирь.

В 1936-1940 годах, в пору сталинских репрессий, была истреблена большая часть немецкой интеллигенции; аресты и расправы ожидали немецких священников, учителей немецких школ.

Страшное известие о начале войны с Германией молниеносно облетело немецкие колонии. Старики еще помнили прежнюю Германскую войну и понимали, сколько бед принесет немцам новая война. В ближайшие недели начались массовые депортации немецкого населения из Поволжья, Крыма, Кавказа и Ленинграда. Двадцать восьмого августа 1941 года указом советских властей немцы Поволжья были огульно обвинены в шпионаже.

• Высылка крымских немцев началась 20 августа 1941 года. "Мы хотим защитить вас от войны и на какое-то время переселим вас из Крыма, но уже через две-три недели вы вернетесь назад", — такие слова выслушивали местные жители немецкой национальности, прибывшие для участия в оборонительных работах. "Мы и не подозревали, что нас могут депортировать, — вспоминал Теодор Эйзенбраун, живший тогда в Крыму. — Мы думали, у властей в Москве совсем другие заботы".

• В поволжских деревнях указ о выселении немцев произвел эффект разорвавшейся бомбы. "Мы слонялись по деревне как ходячие трупы, — вспоминает очевидец. — Строго-настрого было приказано, чтобы никто не уклонялся от высылки". В тот же день все немецкие деревни были заняты войсками. Немцам велено было сидеть по домам... Отовсюду доносились одни и те же вопросы: "За что? Что мы такого преступного сделали? Мы всегда жили в мире и покое".

Солдаты во главе с офицерами прошлись по всем домам и зарегистрировали немцев. Напряжение нарастало день ото дня. Правительство автономной республики немцев Поволжья было смещено. Теперь всем распоряжались люди из НКВД.

Тринадцатого сентября 1941 года всех жителей повезли на тракторах или грузовиках к ближайшей железнодорожной станции — городу Марксштадт (бывший Екатериненштадт), а оттуда всех вывезли к пристани и на баржах доставили по Волге в Энгельс (бывший Покровск). Многие русские и казахи со слезами на глазах провожали своих знакомых. Всем отправляющимся в ссылку разрешили взять с собой довольствие на полтора месяца: муку, колбасу, сухарики, сало.

Из Энгельса людей повезли в товарных вагонах по 40-60 человек в каждом. Русским, женатым на немках. разрешили остаться, а вот русских женщин, у которых мужья были немцами, депортировали. Вместе со всеми депортировали членов ВКП(б) немецкой национальности, в том числе бывших руководителей автономной республики.

В переполненных вагонах было трудно спать, они не проветривались, не было ни питьевой воды, ни туалетов. Лишь изредка людей кормили теплым супом. Многие старики и дети умерли, не выдержав тягот переезда, длившегося месяц.

Уже в октябре всех мужчин в возрасте от 18 ло 65 лет призвали в трудармию — на строительство шоссейных и железных дорог, на рудники и военные заводы. Трудармейцы жили в лагерях; например, в лагере под Свердловском содержалось около 100 тысяч человек. Распорядок дня был таков: работа с 6.30 до 24.00. Завтрак: 300 граммов хлеба; обед: 300 граммов хлеба, порция супа, немного каши; ужин: тарелка супа. Многие люди умирали от голода и переутомления. Трудовые лагеря мало чем отличались от обычных советских лагерей.

Весной 1942 года в трудармию были призваны и женщины в возрасте от 18 до 60 лет. Исключение сделали лишь для тех, у кого лети были моложе двух лет. Всем остальным приказано было сдать малышей в детские дома. Часто матери впоследствии так и не находили своих детей.

• 22 и 23 октября 1941 года стали черными днями для немцев, проживавших в Закавказье. Началась их депортация в Баку, а оттуда морем в Красноводск. По прибытии обнаружилось, что питьевой воды нет и ее не достать ни за какие деньги. Дети плакали; люди пытались подняться на борт парохода за водой, но охрана была неумолима. Дальнейшая поездка превратилась в кошмар. Воды не было до самого Самарканда. Многие пожилые и больные люди умерли в пути. Прибывших расселили по берегам Балхаша и реки Или. Удобств никаких. Часто в одной комнате с казахами жило по семь человек. Там же, в жилых помещениях, часто держали кур и свиней. Работать на уборке урожая посылали всех, невзирая на здоровье. Многие, обессилев, умирали. По окончании уборочных работ мужчины в возрасте 14-40 лет были отправлены в трудармию, а весной 1942 года за ними последовали женщины. Их направляли в лагеря под Карагандой. Тулой, Орском, Пермью и даже Архангельском. Большинство работало на угольных шахтах. Особенно много трудармейцев погибло под Карагандой. "Этот город стоит на наших костях", — сказал один из тогдашних ссыльных.

• Из Ленинграда немцев депортировали даже в блокаду. По воспоминаниям Е.Е., в марте 1942 года сотрудники райкомов начали регистрировать немцев. "Когда 17 марта мы пришли на работу, нам объявили, что надо срочно отправляться в райком, получить трудовые книжки и зарплату. "Быстро собирайте ваши вещи и в шесть вечера всем быть на Финском вокзале". Оттуда на автобусах нас перевезли по замерзшему Ладожскому озеру... Погрузили в товарные вагоны и через Вологду, Киров, Свердловск повезли в Сибирь". Путешествие до Сургута продлилось до 29 сентября. Здесь ссыльных расселили в бараках среди "кулаков", тепло встретивших товарищей по несчастью. В каждом бараке было по десять комнат; в каждой комнате разместили по три-четыре семьи. Работающие получали по 800 граммов хлеба и чай, а днем еще и суп из рыбьих голов. "К счастью, в реке утонули шесть лошадей. Их туши положили на лел; так у нас появилась хотя бы конина".

При подготовке этой статьи использовались воспоминания бывших русских немцев, публиковавшиеся, начиная с 1950-х годов, в альманахе "Heimatbuch", издаваемом в ФРГ.

Тем временем на берегу Оби началось строительство консервного завода. Особенно тяжело пришлось женщинам. "На пятидесятиградусном морозе мы долбили землю под фундамент ломами. Работали в три смены: с 8 до 16, с 16 до 24 и с 24 до 8. Потом пришлось строгать доски на пятидесятиградусном морозе. После этого мы построили три складских помещения, где должны были храниться консервы, и подвал-ледник. Выловленную рыбу клали в ящик (80-100 килограммов), и на палках мы волокли этот ящик в гору. Когда фабрику построили, нас перевели туда, и мы работали там с апреля до октября. В зимние месяцы нас забирали на лесоповал — заготавливать дрова, чтобы было на чем жарить летом рыбу. Так мы проработали с октября 1942 по 8 июня 1955 года. Девятого марта 1956 года нам выдали документы и разрешили уехать отсюда, но в Ленинград запретили возвращаться". В начале 1960-х годов Е.Е. удалось выехать к сестре, проживавшей в ФРГ. В Советский Союз она не вернулась.

• Выслать в Сибирь не успели лишь немцев, живших на территории между Днепром и Днестром. Позднее, при отступлении фашистских войск из СССР, немецкое население бежало из этих районов Украины и Молдавии на запад, в Германию. Однако спастись от ведомства Берии было непросто. После войны из 350 тысяч советских немцев, бежавших на Запад, 250 тысяч были принудительно возвращены на свою геофафическую родину, где их немедленно отправили в лагеря.

Перемены в положении советских немцев наступили лишь после 13 декабря 1955 года, когда был принят указ об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупационными властями в годы Великой Отечественной войны. Отныне немцам частично возвращалась свобода передвижений внутри страны; им разрешалось переписываться с родственниками не только в СССР, но и за границей. Однако возвращаться в деревни, покинутые во время депортации, немцам категорически запрещалось. Между тем численность немцев, проживавших в СССР, составила, по данным переписи 1959 года, около 1,6 миллиона человек. В то время немцы занимали по численности двенадцатое место среди народов СССР, а по степени своего бесправия могли соперничать разве что с крымскими татарами.

Лишь 29 августа 1964 года было принято постановление о реабилитации поволжских немцев, но реабилитация эта во многом была формальной. Даже само постановление было опубликовано лишь полгода спустя — 5 января 1965 года.

КНИЖНЫЙ МАГАЗИН

Эдуард Вирапян