Продолжаем представлять комментарии демографов из дружественного сетевого издания «Демоскоп» к выступлениям политических и общественных деятелей.

Профессор Леонид РЫБАКОВСКИЙ из Института социально-политических исследований РАН знает, что: «положение с рождаемостью в стране настолько критическое, что сегодня общество вправе озвучивать самые неожиданные идеи хотя бы потому, чтобы привлечь к этой проблеме внимание». Одна из таких идей и была озвучена председателем общероссийской организации предпринимателей «Деловая Россия» Борисом Титовым. Она заключается во «введении налога на бездетность 2 процента с дохода в 100 тысяч рублей для всех граждан, достигших 22 — 25лет. Причем вне зависимости от того, находятся они в браке или нет».

Татьяна ЗЫКОВА.

«Российская газета», 23 декабря 2005.

Демоскоп знает больше. Нам кажется, в предложениях «Деловой России» есть положительная сторона. Услыхав слово «налог», Демоскоп поначалу не разобрался, что к чему, и решил, что «Деловая Россия» предлагает ввести прогрессивный налог на доходы. Но нет, пока нет! Это ничего не даст для рождаемости. Что там за доходы у этого дециля или квартиля, или как он там называется — тьфу!

Другое дело — врачиха участковая, ей же сейчас сколько денег добавит Президент, а она бездетная! Вот пусть и платит налог, где же на них всех набраться бюджетных денег! А если незамужняя, так сама виновата — переборчивые слишком стали. Прав был депутат Чуев, когда хотел пересмотреть итоги эмансипации.

К рождаемости, правда, и это имеет довольно отдаленное отношение.

Проблема низкой рождаемости — это проблема не бездетности, а малодетности. Дело не в том, что много бездетных, а в том, что сейчас чуть не 80% женщин имеют одного или двух детей, тогда как среди их бабушек, родившихся в начале ХХ века, однодвухдетных было всего 20 — 25%, и, представьте, при той же примерно доле бездетных, что и сейчас.

Ибо доля женщин, остающихся бездетными к концу репродуктивного периода, величина довольно устойчивая. Правда, в России, в бурном ХХ веке эта устойчивость иногда нарушалась. Существенно больше, чем обычно, бездетных было в тех поколениях (родившихся примерно между 1909 и 1929 годами), чьи лучшие материнские годы совпали с расцветом блестящей сталинской эпохи — с конца 1920-х до середины 1950-х.

Но потом показатель вернулся к норме, и сейчас никаких особых отклонений от нее не наблюдается. Добровольная бездетность — вещь довольно редкая. По данным последней переписи населения (2002 года), среди женщин в возрасте 35-39 лет было всего 7,4% бездетных. Как и везде, эти женщины остались бездетными в основном вынужденно — либо по причинам физиологического бесплодия, либо из-за того, что не сложилась жизнь: не было мужа, брак оказался очень неудачным и т.п. Для большинства из них бездетность — беда, наказанье Божье. Но, видимо, «Деловая Россия» хочет немножко примазаться к Богу и добавить им наказания еще и от себя, причем в более понятной, рублевой форме. Ибо никакого практического результата от налогообложения нескольких процентов рядовых сограждан в пользу всех остальных быть не может.

Практического — нет, а символический — да. Мы же не вводим этот налог заново, мы его восстанавливаем. Вводили мы его в ноябре 1941 года, за спиной была Москва, отступать было некуда. А сейчас есть куда? «Не Москва ль за нами?» У нас там одних казино больше трех десятков (это только то, что Демоскоп знает). Сейчас вот гостиницу надо сносить очередную. Денег нет! Цены на нефть растут совершенно недостаточно. Нет, спасти нас в эту суровую годину может только налог на бездетность.

А моральный выигрыш! Ты живешь себе в свое удовольствие, а кто-то там горбатится за тебя, растит детей. Он бы тоже, может, не хотел, кому они нужны, эти дети? Но он сознательный, о Родине думает, а ты — нет. Вот мы у тебя заберем, а ему отдадим, подсластим ему пилюлю твоими деньгами. Чтобы не думали некоторые, что людей рожают для себя, а не для державы. Какая-то часть твоих налогов осядет, конечно, внутри системы перераспределения, не зазря же она должна работать. Зато остальное можно будет потратить на государственные нужды, в том числе и на поощрение рождаемости.

Но главное, это, разумеется, эффективность. Поскольку ни в одной европейской стране, кроме СССР, налога на бездетность не было, сравнить демографическую пользу от этого налога с демографическими потерями от его отсутствия ничего не стоит. В 1940 году в Европе были еще страны с довольно высокой рождаемостью: в Италии и Испании на 1 женщину приходилось 3,1 рождения, в Португалии — 3,2. Только до России с ее 4,3 рождения на женщину всем им было далеко. Франко из кожи лез, поощрял своих подданных женского пола за большое число детей орденами (в копилку депутату Чуеву), но налога за бездетность ввести не догадался и отстал от Советской России. Да и нам наши налоги нелегко дались. Как гласила Большая Советская Энциклопедия, «разгром троцкистско-бухаринских вредителей был одним из необходимых условий для успешного использования налоговой политики в интересах строительства социализма». Это необходимое условие, слава Богу, было создано, соответствующий налог введен, и четверть века спустя, в 1965 году, можно было воочию убедиться в его эффективности. Рождаемость в России стала ниже, чем в большинстве европейских стран.

Приходится даже признать, что именно в это время была перейдена граница простого воспроизводства населения и началось неуклонное движение к тому, что теперь принято называть «демографической катастрофой», хотя налога на бездетность тогда никто не отменял. Уже из одного этого следует, что его надо восстановить. Верую, ибо нелепо — это так созвучно мысли профессора Рыбаковского о неожиданных идеях.

По некоторым признакам судя, недостатка в подобных идеях в ближайшее время у нас не будет благодаря развитию гражданского общества. Это же вам не советское время с его безальтернативными выборами, когда все идеи — и ожидаемые, и неожиданные — могли исходить только из одного центра.

Сейчас не то. Сейчас в демографию пошел наполненный электоральной энергией середняк, и он принес с собой столько неожиданных идей и так энергично их озвучивает, что это грозит буквально парализовать работу нашей рубрики «Что мы знаем о лисе?» Еще совсем недавно с приближением очередного выпуска Демоскопа все его сотрудники лихорадочно и порой безуспешно искали материал, достойный помещения в эту коллекцию шедевров. А сегодня мы с изумлением наблюдаем образовавшуюся очередь претендентов на места в коллекции и начинаем опасаться, что даже очень достойные экспонаты, уже взятые нами на учет, не продвинутся дальше запасников.

Но мы сделаем все, от нас зависящее, чтобы обиженных не было.

Демоскоп Weekly № 221-228

ДЕНЬ ЗА ДНЕМ: АНТРОПОЛОГИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Елена Ускова